РРР и странный господин, постмодернизм Опции

[Граф]

Раз уж речь зашла о ПМ, рискну выложить еще один свой рассказ.

РРР и странный господин

Душным июльским вечером 1866 года по пыльной петербургской улице шел молодой человек. Одет он был странно: старое, поношенное пальто, серые, в заплатах штаны, сорочка, некогда белая, а теперь принявшая совсем уж неприличный вид... На голове – круглая высокая шляпа, прозванная в народе «немецкой». Даже среди бедняков, населявших эту часть Сенной площади, молодой человек выделялся какой-то особой оборванностью. При этом он что-то бормотал и нервно оглядывался по сторонам, будто не понимая, где находится и что делает.
На улице стояла обычная летняя вонь: удушливо пахло известкой, пылью, битым кирпичом, а еще какой-то кислой, противной дрянью, которой обычно несет из распивочных, расположенных здесь на каждом углу. Молодой человек шел, слегка пошатываясь, но не от вина (судя по всему, он не был пьян), а скорее от долгого недоедания и слабости. Редкие прохожие сторонились его, лишь какой-то пьяный мужик, которого непонятно куда и зачем везли на телеге, вдруг приподнялся и крикнул во все горло: «Эй, ты, немецкий шляпник!» Молодой человек вздрогнул и быстро сдернул с головы изношенный, без полей, весь в дырах цилиндр. Пьяный громко захохотал и повалился на телегу, распевая: «По Подьяческой пошел, свою женушку нашел!»
Молодой человек не замечал, что за ним на некотором расстоянии уже достаточно давно следует очень прилично одетый господин в светлом летнем пальто, легком пиджаке и атласной жилетке. Тонкое белое белье и пестрый батистовый галстук свидетельствовали о хорошем вкусе господина, а новая круглая шляпа и пара светло-сиреневых женевских перчаток выдавали в нем человека не только со средствами, но и следящего за последними модными тенденциями. В руках солидный господин держал тяжелую красивую трость с круглым набалдашником из слоновой кости.
Молодой человек пересек улицу и оказался во дворе известного доходного дома, где проживал различный мелкий люд – слесари, портные, кухарки, девицы, отставные чиновники... За воротами сразу свернул направо, на черную лестницу и начал подниматься наверх, часто останавливаясь - из-за физической слабости не мог сразу взойти на нужный этаж. Один раз ему пришлось прижаться к стенке, пропуская солдат, выносящих из квартиры тяжелую резную мебель. Наконец молодой человек поднялся на площадку четвертого этажа и остановился перед облезлой дверью. Нерешительно поднял руку и позвонил в колокольчик.
Раздался слабый брякающий звук, будто звонок был сделан не из меди, а их тонкой жести. Молодой человек нервно вздрогнул и позвонил еще раз. Дверь чуть приоткрылась, и из узкой щели на него глянули маленькие, недоверчивые старушечьи глазки.
- Это я, Алена Ивановна, - произнес молодой человек, - Раскольников, бывший студент. Помните, приходил к вам месяц назад?
- Как же, помню, батюшка, - проскрипела старуха, все еще не решаясь открыть дверь.
- Вот, заклад вам новый принес, - продолжил студент.
- С пустяками ходишь, батюшка, - недовольно проворчала старуха, но дверь все-таки отворила.
Раскольников быстро прошмыгнул внутрь.
В это время солидный господин находился на площадке чуть ниже и чутко прислушивался к тому, что делается наверху. Услыхав ответ старухи, он удовлетворенно кивнул и еле слышно пробормотал: «Ну что же, все идет, как надо…» Затем спустился во двор и остановился на противоположной стороне улицы. Не спеша достал из кармана серебряный портсигар, вынул тонкую папироску и закурил. И начал неторопливо прохаживаться у дома, поглядывая время от времени на противоположную подворотню.
Солидный господин как раз успел докурить папиросу, когда на улице показался Раскольников, еще более возбужденный, чем прежде. Бывший студент размахивал руками и непрестанно разговаривал сам с собой. Пройдя несколько шагов, он внезапно остановился у распивочной и, немного подумав, спустился вниз, в темный подвал. Господин удивленно поднял бровь, но следом за ним не пошел, а остался стоять на улице. Только, поскольку солнце нещадно припекало, перешел на другую сторону, под тень старого, ветвистого тополя.
Раскольников долго не показывался из распивочной, а когда, наконец, вышел, то оказался не один, а в компании с каким-то пьяницей. Судя по внешнему виду - отставным, давно опустившимся чиновником, примерно пятидесяти лет от роду, среднего роста, с большой проплешиной на голове и желтым, сильно опухшим лицом. Одет бывший чиновник был в оборванный фрак с одной-единственной, болтающейся на тонкой нитке пуговицей.
Солидный господин бросил на землю недокуренную папиросу и пошел за ними следом. Через двести-триста шагов Раскольников свернул во двор дома немца Козеля и начал подниматься вместе с чиновником по черной лестнице. Солидный господин по заведенной уже привычке решил подождать внизу, куря уже Бог знает какую по счету папироску. Через несколько минут Раскольников выскочил наружу и быстрым шагом пошел к Сенной площади. Господин последовал было за ним, но потом остановился, крикнул извозчика и поехал в прямо противоположную сторону.

***

Следующая встреча солидного господина и Раскольникова произошла через день, около семи часов пополудни. Бывший студент шел, как всегда, ничего и никого не замечая и глядя только перед собой. Уже наступил вечер, но долгожданная прохлада все еще не наступала, наоборот, казалось, что город буквально плавится от удушливой жары...
Одет Раскольников был по-прежнему - в серое, изношенное пальто, но руки на сей раз держал в карманах, будто поддерживал что-то внутри. Через некоторое время он достиг доходного дома у канавы и вошел на черную лестницу. Солидный господин немедленно последовал за ним.
Раскольников поднялся на четвертый этаж и сильно дернул за шнурок колокольчика, однако ему никто не ответил. Студент немного постоял, а потом позвонил еще раз, но уже более настойчиво. Наконец дверь чуть-чуть приоткрылась, и на него недовольно глянули злые старушечьи глазки. Раскольников сильно дернул дверь на себя, опасаясь, что та закроется, и решительно вошел в комнаты.
- Здравствуйте, Алена Ивановна, - громко и развязно произнес он, - я вам новый заклад принес, как обещал.
Старуха-процентщица побежала за ним следом, оставив входную дверь приоткрытой. Солидный господин, ждавший чуть ниже, усмехнулся и поднялся наверх. Немного постоял у двери, а потом также вошел внутрь. Перед его взором открылась вся квартира. Она состояла всего из двух комнат: гостиной, обставленной старой мебелью желтого дерева, и спальни, где стояли кровать и резной комод. На пыльных окнах за кисейными занавесками пышно цвела герань, а на желтых, выцветших обоях висели дешевые картинки, изображавшие немецких барышень с птицами в руках. В центре гостиной находился большой круглый стол, рядом с ним – диван с выгнутой деревянною спинкою, а сбоку – стулья. Все было начищено и блестело, полы лоснились от воска. «Так обычно бывает у злых, старых вдовиц, - подумал солидный господин. – Кажется, я вовремя...»
Процентщица, отворотившись к окну, пыталась развязать шнурки на прямоугольном плоском предмете, протянутом Раскольниковым. «Ишь, навертел, - недовольно бормотала старуха, - не распутаешь. И что-то уж больно легкая вещица-то, не похоже на серебряную папиросочницу». Крепкий узел никак не хотел развязываться... В этот момент Раскольников сделал шаг к окну и что-то достал из-за пазухи. Это оказался топор.
Раскольников высоко поднял его, намереваясь, очевидно, ударить старуху, но вдруг бессильно опустил руку и, пошатнувшись, пробормотал: «Нет, не могу! Видать, не быть мне…» Старуха тут же обернулась, увидела топор в руках Раскольникова и испуганно отступила в сторону. Через секунду раздался бы ее тонкий, пронзительный крик, на который, несомненно, сбежалось полдома…
- Ох, ничего этот студент сделать не может! – недовольно поморщился солидный господин. Он выхватил из ослабевших рук Раскольникова топор и с размаху опустил его на голову старухи. Удар пришелся в самое темя, в центр жиденьких, с проседью волос, жирно смазанных маслом и заплетенных в крысиную косичку. Старуха слабо вскрикнула, вскинула руки вверх, будто пытаясь защититься... Но господин ударил еще раз, и кровь густо хлынула из пробитой головы - будто из опрокинутого стакана. Процентщица тяжело повалилась на пол, белесые глаза ее были вытаращены, а морщинистое лицо исказилось предсмертной гримасой…
- Кто вы? – растерянно пробормотал, Раскольников, оборачиваясь к солидному господину. - Почему вы здесь?
- Не важно, - пробормотал господин, - главное, что дело сделано...
С этими словами он сунул окровавленный топор в руки Раскольникову, а сам устремился в старухину спальню. Там особым ключом отпер старинный комод и начал лихорадочно копаться в ящиках. «Где, где же он?» – непрерывно повторял господин, выворачивая на пол разные старухины вещи. Раскольников рассеянно следил за его действиями, но ничего не предпринимал. Видимо, он был в нервном оцепенении…
… И именно потому не сразу заметил вошедшую в комнату Лизавету, сводную сестру старухи-процентщицы. Это была рослая, неуклюжая девица лет тридцати пяти, бывшая в полном рабстве у Алены Ивановны. Лизавета неслышно вошла в гостиную, увидела распластанное тело на полу и тоненько ойкнула.
Тогда Раскольников резко обернулся и, взмахнув топором, ударил Лизавету по голове. Лезвие прорубило всю верхнюю часть ее лба - почти до темени. Лизавета даже не пыталась защищаться, лишь чуть приподняла левую руку, а губы ее мелко задрожали, как у испуганного маленького ребенка. Затем она замертво повалилась на пол.
На шум из спальни выбежал солидный господин. Он мельком взглянул на убитую Лизавету и зло прошипел: «Дверь заприте!» Раскольников, словно очнувшись, вздрогнул и, не выпуская топора из рук, пошел к входной двери, чтобы накинуть засов. Затем, словно во сне, вернулся обратно. Он точно не понимал, что происходит…
В это время за дверью послышались гулкие, медленные шаг, а затем раздалось нервное бряканье колокольчика.
- Что вы, дрыхнете там? – прогремел решительный бас. – Алена Ивановна, Лизавета! Где вы?
Солидный господин приложил палец к губам – молчите, Раскольников согласно кивнул. Незнакомец позвонил еще раз, подергал за дверную ручку, а потом развернулся и стал тяжело спускаться вниз.
- Ну-с, я закончил, - проговорил солидный господин, убирая что-то в карман пиджака, - теперь ваша очередь. В спальне под кроватью – старухина укладка, там все закладные вещи, ключи – у нее самой...
Господин брезгливо, стараясь не запачкаться, пересек комнату, где уже начала растекаться кровь, и скрылся за дверью. Раскольников кинул окровавленный топор на пол и склонился над старухой, лихорадочно отыскивая в ее карманах ключи от укладки…

***

Третья и последняя встреча Раскольникова с солидным господином произошла через день в трактире на Владимирском проспекте. Раскольников заглянул туда, чтобы пообедать. От предложенной водки решительно оказался, спросил чай и старых газет. В зале было почти пусто, только за дальним столом гуляла какая-то шумная компания.
Когда половой принес газеты, Раскольников раскрыл их и углубился в чтение. И так увлекся, что не сразу заметил, как к его столу подошел солидный господин.
- Разрешите? – спросил он, указывая рукою на стул.
Раскольников поднял глаза, чуть вздрогнул, но кивнул. Солидный господин опустился на скрипнувшее сиденье, снял с руки светлую перчатку и начал ею обмахиваться – в зале было довольно душно. Подлетевшему половому он заказал рюмку водки и порцию соленой семги, после чего по-приятельски улыбнулся Раскольникову и кивнул на газеты.
- Что, Родион Романович, все про старуху-процентщицу читаете?
- Кто вы? – глухо спросил бывший студент.
- Неважно, - отмахнулся солидный господин, - мое имя вам ничего не скажет. А вот я о вас много знаю. И, как только статейку вашу прочитал, так сразу понял – вот кто мне нужен! Заметьте, не ошибся! Будто чувствовал, что вы к старухе-процентщице с топором пойдете…
- Откуда… знали? – едва слышно произнес Раскольников.
- Я вашу теорию, Родион Романович, про тварей дрожащих и право имеющих очень уважаю, - серьезно ответил странный господин. - Верная она, в жизни все так и есть. И догадывался, что вы пойдете ее проверять… А объект для, так сказать, опыта здесь только один – эта Алена Ивановна, процентщица. Ее услугами все пользуются...
- А вам от ее убийства какая польза? – резко спросил бывший студент. – Не просто же так вы старались, верно?
- Верно, не просто так, – кивнул солидный господин, - польза есть, и очень немалая: я Алене Ивановне много задолжал. По неким жизненным обстоятельствам вынужден был заложить у нее очень ценную вещь - фамильный перстень с бриллиантом. За пять тысяч рублей... А возвратить в срок деньги не сумел, да еще проценты наросли. Старуха же грозила продать перстень Коху, известному перекупщику и спекулянту, тогда бы он пропал для меня навсегда. Вот мне и пришлось… Риск, конечно, был велик, но все, как видите, получилось в лучшем виде: я вернул перстень, а вы проверили свою теорию...
- Не теорию, а себя проверял, - тяжело вздохнул Раскольников. – И оказалось – не быть мне властелином… Как жить после этого?
- Как все, - пожал плечами господин, - как все люди. Это дело, как я узнал, ведет Порфирий Петрович, следователь умный и въедливый. Он, конечно же, поймет, что убийство это непростое, не из-за денег... Но прямых улик против вас не имеется, поэтому, полагаю, вам ничего не грозит. Скорее всего, всё свалят на дурака Миколку, который футляр с золотыми сережками поднял и в трактир пропивать отнес. А что вы оказались не Наполеоном… Так это не беда - люди обыкновенные тоже хорошо живут и бывают даже счастливы. По-своему, конечно. Как говорится, привычка свыше нам дана…
С этими словами странный господин поднялся со стула, кинул пару монет на скатерть и покинул трактир. Раскольников остался сидеть за столом, низко опустив голову. Он о чем-то напряженно размышлял.

[Круделта]

Так это тоже не постмодернизм, это просто внедрение фантастического элемента в фабулу, которая, по сути, даже с ним осталась неизменной. Что, собственно, изменилось от того, что старуху убил не Раскольников, а другой человек? Ведь Раскольников и так совершил убийство, как и требовала его теория. Убил же он Лизу, так? По сути, вы просто приплели сюда мужика, который хотел избавиться от процентщицы, и все. Ничего постмодернистского в этом нет.

Вот если бы вы, скажем, сделали так, чтобы теория Раскольникова вместо трагедии вылилась бы во что-нибудь комическое - это было бы уже совсем другое. Это была бы деконструкция проблематики, насмешка над ней. Или, скажем, постмодернистской была бы история от лица Раскольникова, то есть увиденная его собственными глазами постфактум. Постмодернистким был бы роман от лица Сони Мармеладовой - такой роман, кстати, замышлял в лемовских апокрифах выдуманный им итальянский писатель. Вот это была бы уже совсем другая вещь, иначе интерпретирующая "Преступление и наказание", показывающая его под новым углом, провокационная по отношению к Достоевскому

По сути, Граф, вы написали фанфик на "Преступление", и фанфик этот не дает ничего нового, не показывает никакого оригинального авторского видения проблематики романа.

Мало того: вот этот момент

А что вы оказались не Наполеоном… Так это не беда - люди обыкновенные тоже хорошо живут и бывают даже счастливы. По-своему, конечно. Как говорится, привычка свыше нам дана…

- он настолько обывательски ничтожный по сравнению с настоящими, романными муками совести и последующим духовным подъемом Раскольникова, что иначе как убожеством, такую концовку не назовешь.

[Граф]

Что я и говорил - объяснять слепому про красный цвет... Бесполезно.

[Круделта]

Что я и говорил - объяснять слепому про красный цвет... Бесполезно.

Ок, что конкретно постмодернистского здесь?

[Граф]

Ок, что конкретно постмодернистского здесь?

Пошло по новой...

[Круделта]

Хорошим примером модернистской (а немного и постмодернистской) интерпретации старого сюжета является тетралогия Теренса Уайта "Король Былого и Грядущего". Безусловно, Граф сочтет ее сопливой и скучной, однако это одна из лучших вещей, что когда-либо была написана о короле Артуре. Сюжетно Уайт пересказывает "Смерть Артура" Мэлори, но в результате получается совсем другая версия, равно величественная.

А здесь, повторюсь, представлена не интерпретация, а какой-то убогий пересказ с добавлением ненужного мужика, сводящего все к житейским банальностям в духе "Ну, всякое бывает".

Позорище. Ничего, кроме типичной обывательской узколобости.

[Круделта]

Пошло по новой...

Кто виноват, что вы не в состоянии ответить на простой вопрос?

Я настойчив, и только.

Остальное - уже не мое дело.

[Круделта]

Отличный пример постмодернизма - это роман Хеллера "Вообрази себе картину", например. Картина Рембрандта "Аристотель над бюстом Гомера" оказывается связующей точкой сразу нескольких временных плоскостей, в которых развивается сюжет романа: времени Рембранда, времени самого Аристотеля и двадцатого века, когда картина эта меняла галереи. Подобный метод позволяет проводить параллели и строить аналогии между современностью и прошлым, например.

Вот это действительно постмодернистская литература.

[Гость_Сочинитель_*]

Круделта, в этой теме, как и в первой, предлагаю вам не усугублять. Ваша позиция ясна. Не занудствуйте.

[Круделта]

Круделта, в этой теме, как и в первой, предлагаю вам не усугублять. Ваша позиция ясна. Не занудствуйте.

Я не занудствую. Я задаю простой вопрос. Мне вполне понятны причины, по которым Граф не в состоянии на него ответить, но я желал бы, чтобы он озвучил их самостоятельно. Кроме того, это не занудство. Я могу примерно объяснить, что такое постмодернизм, но я не выдаю за него свои тексты. Там есть определенные элементы, но и только.

И, разумеется, меня развлекает поведение Графа. Всякий раз, когда люди вроде него встречаются с кем-то, кто хоть немного в теме, они начинают очень забавно юлить и отругиваться, переходя на личности и уводя разговор в дебри.

[Гость_Сочинитель_*]

Я не занудствую. Я задаю простой вопрос. Мне вполне понятны причины, по которым Граф не в состоянии на него ответить, но я желал бы, чтобы он озвучил их самостоятельно.

Вам понятны причины? Замечательно. Надеюсь, точно также понятно и то, что человек не желает отвечать на ваше желание.

[Круделта]

Вам понятны причины? Замечательно. Надеюсь, точно также понятно и то, что человек не желает отвечать на ваше желание.

Тогда пусть не выкладывает тексты. Выложил - держи удар. А то это странное поведение - воображать себя маститым писателем и не мочь ответить даже на самый простой вопрос.

[Гость_Сочинитель_*]

Тогда пусть не выкладывает тексты. Выложил - держи удар. А то это странное поведение - воображать себя маститым писателем и не мочь ответить даже на самый простой вопрос.

Выкладывать тексты или нет, - решать, слава Богу, не вам. Не буду окончательно за Графа отвечать, но, допустим, не смог. Вы удовлетворены?

[Круделта]

Не буду окончательно за Графа отвечать, но, допустим, не смог. Вы удовлетворены?

Сочинитель, если человек не может ответить на вопрос, он может просто сказать: " Я не могу ответить на этот вопрос". Или "Ну, я об этом не думал". Или еще что-нибудь.

А вот что отвечает Граф:

Аардан, вас что, и в Гугле забанили? Не можете сами посмотреть, что такое постмодерн?
Хотя бы на СИ заглянули, там как раз два конкурса завершились.
http://samlib.ru/p/pm/
http://samlib.ru/p/postmodernowyj/akunamatata-5.shtml

Трудно говорить с человеком, не имеющим ни малейшего понятия о современной литературе. Это как объяснять слепому, что такое красный цвет.
Аардан, читайте что-нить попроще. Мои тексты - не для вас. На СИ и прочих литфорумах много чего выложено, найдете по своему вкусу и пониманию.
А меня увольте от вашего внимания...

Мда... Разговор слепого с глухим. Вам что, по каждому слову и предложению текст разобрать?
Непонятно, что вы делаете на литфоруме, если не видите очевидного. Может, вам лучше "Каштанку" почитать?

Я вижу здесь все, кроме честности. Конечно, я наговорил ему немало неприятных вещей, но я не виноват, что стихи, изданием которых он так гордится, не выдерживают никакой критики. И мне странно его самодовольство. В отличие от него я готов держать удар, даром что мое самолюбие очень и очень велико.

[Гость_Сочинитель_*]

Сочинитель, если человек не может ответить на вопрос, он может просто сказать: " Я не могу ответить на этот вопрос". Или "Ну, я об этом не думал". Или еще что-нибудь.

Вы что, в самом деле жлоб? И вам напрямую нужно говорить всё?
Хорошо, говорю: покиньте эту тему и тему "Долго и счастливо". Это официально. Так понятно?

[Круделта]

Вы что, в самом деле жлоб? И вам напрямую нужно говорить всё?
Хорошо, говорю: покиньте эту тему и тему "Долго и счастливо". Это официально. Так понятно?

Я уже согласился покинуть эту тему.

Однако не вижу причин считать меня жлобом. Я прекрасно понимаю, почему Градов не хочет отвечать, не нужно делать из меня дурака. Мое требование честного признания вытекает совсем из других причин. Мне не стыдно признаться, что я чего-то не знаю. А если Градову стыдно - это его проблемы.

Хотя...

А найдите мне, пожалуйста, в правилах пункт, по которому я должен покинуть эту тему? "Просто потому, что я так сказал" - это против правил форума.

[Гость_Сочинитель_*]

Круделта, больше предупреждений не будет. Имейте в виду: следующий бан, с учётом уже имеющихся, будет на 30 дней.

[vsplesk]

Страсти писателей и их "почитателей" тоже полезны.....