Литературный форум Фантасты.RU

Здравствуйте, гость ( Вход | Регистрация )

Литературный турнир "Игры Фантастов": "Шестое чувство" (Прием рассказов закончится 6.04.2024 года 23:59)

 
Ответить в данную темуНачать новую тему
Страшилки, Три миниатюры среднего размера
Полудиккенс
сообщение 25.10.2016, 9:38
Сообщение #1


Ведро оцинкованное
*****

Группа: Пользователи
Сообщений: 20514
Регистрация: 1.3.2012
Вставить ник
Цитата
Из: жести




ТХЕ КИНГ ИН ЙЕЛЛОУ

О «Короле в жёлтом» нам известно немного, и, по сути, всё исчерпывается отрывочными сведениями, упомянутыми мистером Робертом Чамберсом. Более века назад дьявольская эта пьеса была написана неизвестным автором, издана и разошлась по свету, чертя свой путь безумием и кошмаром. Содержание её и, по-видимому, сама структура текста влияли на психику читателя самым разрушительным образом. Случайно прочитавший хоть несколько строк увязал в книге намертво, пока не доходил до конца, и источники жизни его были уже навсегда отравлены до самого дна. Книга, надо полагать, была издана небольшим тиражом; как и следовало ожидать, она подверглась преследованиям и запретам, и исчезла из читательского оборота очень быстро и, как представлялось, бесследно. Но оказалось, что по крайней мере один экземпляр сохранился, он проделал сложное многоходовое путешествие по миру, несколько десятилетий пролежал, заброшенный и забытый, на старом чердаке, пока, наконец, не попал в руки очередного читателя. Правда, читатель оказался несколько особенным. Фамилия его была Лосев, он, как можно предположить, был русским, мало того – русскоязычным - и английский, на котором пьеса и была написана, пока только изучал, причём целью изучения ставил лишь чтение и алогичной английской фонетикой не слишком интересовался. Книгу он обнаружил совершенно случайно, об истории её и содержании не имел ровно никакого представления, он с любопытством оглядел ветхий том и решил, что его целям он способен послужить не хуже любого другого. Лосев прочёл пьесу с помощью словаря, кое-что не понял в ней вовсе, ещё некоторую часть понял недостаточно точно или только по контексту; не зная правильного произношения английских слов, он проговаривал текст внутри себя неверным и забавным образом и, постоянно обращаясь к словарю, прерывал поток и разрушал ритм авторской речи. Тем не менее к тому времени Лосев уже основательно продвинулся в своих занятиях, и подавляющую часть текста он всё же понял и правильно, и полно. В конечном итоге порочная изощрённость неизвестного автора соединилась с непредсказуемыми внешними факторами. Кое-где случайность разрушила абсолютно необходимые связи, и дьявольское искусство потеряло свою силу, но в иных местах такая же случайность парадоксальным образом усилила ядовитую суть до такой степени, на которую автор, будучи, судя по всему, всего лишь человеком всего лишь с пером в руке, не мог даже и рассчитывать.


Лосев раскрыл книгу около половины девятого вечера. Приблизительно в двадцать минут седьмого следующего утра он закончил чтение и вышел на улицу. Накрапывал небольшой дождь, люди спешили на первую смену, сосед выгуливал рыжего спаниеля, и жить в этом мире можно было лишь потому, что он был плохим переводом с английского, и если, обойдя его пределы со словарём, всему в нём можно было бы вернуть истинное значение, мир стал бы адом. Всё, что окружало Лосева, всё привычное и знакомое, доступное для разговора и обсуждения, было уже неважно, лезло и лупилось, как дрянная краска, но под краской лежала глыба, и душа Лосева билась в эту глыбу с утробным мычанием глухонемого. «Тхе лифе ис нигхтмаре,» - внезапно всплыло откуда-то у него изнутри, в книге этой фразы не было, она сама родилась в Лосеве в муках, как истина, и Лосев повторил уже вслух:

- Тхе лифе ис нигхтмаре.

За спиной у него хихикнули, но Лосев не обернулся: хихиканье крайне мало напоминало человеческое, и Лосев знал, что смеются всего лишь над произношением, не над сутью.


ПАКТ О НЕНАПАДЕНИИ


- Вот, - он разложил на столе план. – Здесь, на шоссе, знак – граница города. Отсюда почти перпендикулярно к дороге на угол газонаполнительной станции – это одна граница. А вот здесь, параллельно, засыпанная канава, немного близко, зато очень хорошо видно на местности. Между ними можно установить нейтральную зону. Если бы мы договорились не пересекать её…

- Послушайте, - раздражённо прервал его мертвец, - я изначально противился этой встрече и вижу, что был прав. Но всё же не думал, что мне придётся объяснять вам самоочевидные вещи. Не мы себя хороним. ВЫ хороните нас. Как мы можем регулировать расширение кладбища и определять, будет оно переходить какие-то границы или не будет? Что касается города, он может расти куда угодно, нам-то что?

Живой, казалось, посовещался с самим собою и после паузы продолжил уже другим тоном:

- Не всё так просто. Будем с вами откровенными. У нас есть серьёзные основания подозревать, что вы нашли способ воздействовать на городскую администрацию.

- Разумеется, - кивнул мертвец, - мы стучимся по ночам к ней в окна и подкупаем её золотыми зубами.

- Мы предполагаем, что вы каким-то образом действуете через новых, ещё не вывезенных из города и не похороненных покойников. Возможно, вы угрожаете нужным вам чиновникам их посмертным будущим, когда они окажутся среди вас.

- Не среди нас, а НАМИ, - поправил мертвец.

Живой вздрогнул и не ответил.

- Впрочем, всё это чушь. Вы очень плохо знаете людей, как мёртвых, так и живых. Если бы представители городской администрации были способны задумываться о грядущей смерти, они бы представителями городской администрации не были. Вот вы, например, представитель?

- Нет.

- А как вы, в таком случае, собираетесь выполнять свою часть договорённости, если она будет заключена? Как собираетесь сдерживать город на установленной вами самими границе?

- Я полагаю, что нам много важнее договориться сначала с вами. Если мы найдём общий язык с мёртвыми, с живыми то уж наверняка.

- Вы всегда излагаете свои идеи в порядке усиления их абсурдности? - поинтересовался мертвец.

- В любом случае, это не должно вас волновать. Если мы не будем выполнять свою долю договорённости, это автоматически снимет обязанности и с вас. Нам важна ваша позиция. Мы крайне обеспокоены. Кладбище неумолимо подступает к городу, и если не провести черту, оно неминуемо хлынет на нас и затопит здесь всё живое. И мы боимся, что город сам втайне содействует своему поглощению. Дело даже не в том, что он распространяется в вашу сторону. Он сам становится похож на кладбище. Архитектура домов уже почти неотличима от надгробий, этим бетонным коробкам, для того, чтобы походить на могильные плиты, не хватает одних лишь крестов.

- А окна?

- Знаете, - сказал живой, - порою трудно отделаться от ощущения, что в ваших могилах тоже есть незримые для нас окна, через которые вы тайно следите за нами.

- Ну а вы следите за нами явно, и что? Кстати, слышали историю о пенсионере с улицы Фестивальной? У него выработалась забавная привычка из окон своего четвёртого этажа обозревать в бинокль кладбище на предмет новых поступлений. Звали этого наблюдателя Кузнецов Иван Николаевич, не самое редкое сочетание, и вот не далее как в прошлый вторник, подняв, как обычно, бинокль он в ту же секунду увидал новую могилу именно с этими именем, отчеством и фамилией. Более того – дата рождения тоже совпала, а дата смерти совпала с числом на календаре, что согласитесь, совсем уж странно. Как выяснилось, и камень-то оказался ничей. Там, в черте кладбища – мастерская надгробий, и резчики что-то напутали с заказом – отчество поменяли и пару цифр, а когда сообразили, не нашли ничего умнее, как выставить камень подальше, чтобы хозяин не обнаружил и не рассвирепел из-за траты материала. Странное решение, согласен, но там вообще работают какие-то странные, полуадекватные, подверженные дурацким влияниям люди. Ну и в результате инфаркт, и камень пригодился.

Живой, побледнев, встал.

- А вам не кажется, - сдерживаясь, спросил он, - что такая ваша политика может довести до того, что в конце концов мы сровняем вас бульдозерами?

- Вы – нас? – снова усмехнулся мертвец. – Дорогой мой, вы – это мы. Из ваших предыдущих слов мне показалось, что уж это-то вы понимаете. Сколько вас, живых – пять миллиардов? Как вы думаете, сколько нас, мёртвых? Если вы пока не видите в вашем городе могильных крестов, это не значит, что ваш город стоит не на костях. Само ваше тело состоит из частиц, много раз до того составлявших живые тела, так может вы и внутри себя способны провести перпендикуляр до угла газонаполнительной станции? Пока вы не научились нас воскрешать, вам напугать нас нечем, а если вы собираетесь ровнять нашу землю бульдозерами, советую помнить, что вам в ней ещё лежать!

Живой сел.

- Простите, - сказал он после долгого молчания. - Да, вы правы. Логика на вашей стороне. Но это логика мёртвых.

- Это просто логика, - возразил собеседник.

- Да, но только мёртвый способен быть логичным в этом вопросе. Мы – это вы. Но ведь и вы были нами и, наверное, способны понять.

- Страшно? – спросил мёртвый.

- Страшно, - ответил живой.

- Припоминаю, - кивнул мертвец задумчиво. – Мне тоже было страшно. Теперь уже нет.


ЭТЮД ОБ УСПОКОЕНИИ


Достаточно поздним летним вечером на остановке возле главного входа второй городской больницы ожидала автобуса небольшая группа потенциальных пассажиров. Их было шестеро – молоденькая девушка в сером джинсовом костюме, близ неё – жестоким образом перекрашенная в оттенок «дикая вишня» толстуха на пару с высоким рыжеусым спутником, на скамейке, положив запястья на поставленную между ног трость, сидел седой худощавый мужчина в очках, в метре от него – неопределённого возраста не слишком презентабельный субъект с нездоровым измождённым лицом и, наконец, более презентабельный субъект более определённого возраста, покуривая, прохаживался самую малость поодаль. Они мирно независимо взаимосуществовали подобным образом уже несколько минут, когда дверь больницы открылась и из неё вышла женщина совершенно исключительной наружности; шедший в вестибюль ей навстречу не упомянутый ранее молодой человек уступил ей дорогу с такой поспешностью, что вполне допустимым было бы употребить глагол «отшатнулся», женщина, не обратив на него никакого внимания, спустилась по ступенькам и, оказавшись в центре ожидавшей автобуса группы, на несколько секунд как бы в нерешительности остановилась; шестеро на остановке переглянулись, а девушка в джинсовом костюме даже сделала жест, который, будучи доведённым до конца, назывался бы «всплеснуть руками»; странная женщина, поглядев направо, затем налево, наконец решилась, быстро пошла по улице и через несколько секунд канула в темноту; джинсовая девушка резко повернулась к остальным в немом восклицании и крашеная толстуха так же молча и энергично, как лошадь, закивала ей головой, а куривший поодаль мужчина насмешливо-озадаченно произнёс:

- Да… Вот и смерть за кем-то в больницу приходила…

Сказано было настолько в точку, что никто даже не улыбнулся, нездоровая и даже какая-то жутковатая, исключающая улыбки атмосфера в секунду сгустилась на остановке, как если бы меж собравшимися внезапно опустили бы открытый гроб, и в атмосфере этой следующие слова прозвучали несколько менее странно, чем должны были:

- Смерть, молодой человек, не уходит. Смерть, и это общеизвестно, садится умирающему на грудь и не даёт дышать, а когда всё кончено, обнимает покойника и ложится рядом, во веки веков. Уход смерти есть воскресение, воскресение невозможно, вывод ваш неверен.

Некоторое время все молча смотрели на произнёсшего это седого с тростью, из всех недоумений наиболее явное было на лицах рыжеусо-красноголовой пары, наконец относительно молодой человек с сигаретой, как видно, не привыкший оставлять за кем-то последнее слово, тем же насмешливо-протяжным но с некоторым даже раздражением тоном всё же ответил:

- Спасибо большое, что успокоили, а то я и в самом деле подумал, что это смерть…

- В самом деле вы этого не подумали. В самом деле вы подумали, что это просто исключительно безобразного и даже жутковатого вида дама, которой наверняка чрезвычайно сложно устроить своё личное счастье. Но, повторяю, вы ошиблись. Это не просто дама. Но это и не приходила за кем-то смерть. Это уходила от кого-то жизнь. Смерть прошла несколькими минутами ранее.

По стоящим на остановке прошла волна движения, движение это было вызвано неоднородными чувствами, преобладало среди них возникшее по разным мотивам нежелание слушать дальше, девушка в костюме передернулась, дикая вишня повернулась на сто восемьдесят градусов, вовлекая в поворот и своего спутника, мужчина с сигаретой, криво усмехнушись, от сигареты освободился, но седой, нимало не смущаясь, закончил:

- Да, это чья-то жизнь, и какой жуткой она была, вы все видели. Естественно, смерть для этого несчастного стала милостью и успокоением. Писаной красавицей она, конечно, явиться не могла, потому что концу даже самой тягостной жизни сопутствует скорбь о том, что жизнь могла быть и лучше. Несколько минут назад, повторяю, вон по той дорожке вдоль фасада прошла женщина, среднего возраста, с тихим усталым лицом. В общем, довольно располагающего вида. Просто очень на чём-то внутренне сосредоточенная. Шатенка. Это и была смерть, вы просто не обратили внимания.

Седой умолк. Развернувшись в разные стороны, молчали и все.

- Я… - совершенно неожиданно подал голос непрезентабельный субъект, остановился, откашлялся и закончил тихо. – Я обратил.

Подходил автобус.
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение

Ответить в данную темуНачать новую тему
1 чел. читают эту тему (гостей: 1, скрытых пользователей: 0)
Пользователей: 0

 



RSS Текстовая версия Сейчас: 29.3.2024, 2:25