И Гомер, и Чингисхан Автор: Мышель, Весна 2020 Опции

[Ябадзин]

Вечер пятницы, последнего дня свободы перед возвращением жены из санатория, обещал быть томным. По крайней мере, Антип Авдеевич сделал для этого всё, что от него зависело. Ещё в среду он отменил пятничное заседание кафедры, чтобы попасть домой засветло. В четверг, отговорившись библиотечным днём, внепланово вызвал домработницу и, пока она мыла, вытирала и пылесосила, наконец-то разобрал книжные завалы на всех горизонтальных поверхностях, время от времени залипая то на одной книге, то на другой.

Утром он на автомате отчитал две лекции, в перерыве скромненько, в ожидании вечера, перекусил в столовой, а на семинаре у первокурсников не зверствовал привычно, а лишь благодушно кивал головой на весь бред, который несли студенты про взаимоотношения Менелая с Парисом, лишь иногда поднимая левую бровь на особо выдающихся пассажах.

По дороге домой он заказал доставку ужина — хотя грех было назвать просто ужином предвкушаемое пиршество. Меню было составлено давно: хориатики, пошло названный «греческим салатом», дакос, дзадзики, разумеется, мусака, две порции сувлаки, запечённые осьминоги, сырная тарелка, а на десерт — лукумадес. Уже от подъезда позвонил доставщикам ещё раз, строго напомнить, чтобы не забыли кассери1) — а то был как-то прецедент.

Квартира выглядела идеально. Антип Авдеевич с удовольствием оглядел подготовленную гостиную, потом поморщился: закатное солнце яростно, совсем не по-весеннему, светило в окно. Призадёрнув шторы, он удовлетворённо кивнул и отправился в душ, по дороге пристроив в шкаф опостылевший костюм. Вышел посвежевший, переодевшийся в привезённые прошлом летом из Салоник лёгкие светлые брюки и чёрную рубашку. Жена их надевать обычно запрещала, утверждая, что достопочтенный профессор становится в этом наряде похож на итальянского жиголо, только коротконого и с пузиком.

Но сегодня ему никто и ничто не помешает наслаждаться жизнью — ни жена, ни, паче случится, всемирный потоп, ни даже второе пришествие. Хмыкнув, Антип Авдеевич сменил домашние шлёпанцы на бежевые мокасины, поплотнее задёрнул шторы, принёс из холодильника бутылку розовой «Рецины» и бело-голубую мисочку с крупными, сизо-розовыми маслинами, расположил всё на журнальном столике, рядом с загодя приготовленным бокалом, и наконец-то устроился на диване.

Немного поколебавшись — начать прямо сейчас или дождаться еды, чтобы уже не прерываться — Антип Авдеевич всё же не утерпел и включил телевизор. Выведя на экран меню, он налил вина, с наслаждением вдохнул резкий запах смолы, и сделал маленький глоток. Терпкий вкус прояснил мысли и отогнал сомнения: сегодня — на русском. И, разумеется, только в исполнении Самойлова, все остальные до него не дотягивают. Он нажал кнопку, и синий фон сменила панорама бесконечного песчаного пляжа.

Камера развернулась к берегу, наплывом проплыли титры на фоне белоснежного храма, экран почернел и пошёл красными всполохами. Зазвучал знакомый голос с волшебными обертонами:

— Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына...

Не успел Антип Авдеевич откинуться на спинку дивана, как истерически, не останавливаясь, заверещал звонок. С раздражением остановив показ, он пошёл к входной двери, мысленно проклиная соседа, который повадился заявляться без предупреждения. Но это был не занудный профессор математики, а восточного вида паренёк в зелёной униформе.

На возмущённый вопрос, как он попал в подъезд и почему так трезвонит, разносчик не ответил, а прямо с коробом за спиной рванул мимо Антипа Авдеевича в гостиную, чуть не снеся его с ног. Ошарашенный и слегка испуганный, он торопливо последовал за явным безумцем, с тоской размышляя о том, у скольких же психов весной их фобии и мании обостряются. Разносчика он застал истерически тыкающим в кнопки пульта от телевизора.

Вспомнив поучения супруги, что с сумасшедшими нужно разговаривать ласково, и со всем соглашаться, Антип Авдеевич заговорил негромко и проникновенно:

— Молодой человек, что случилось? Если вы хотите срочно посмотреть какую-то передачу — только скажите, и я вам её включу. Положите, пожалуйста, пульт, вот сюда, на столик. Так, хорошо. А теперь давайте снимем ваш короб и вы присядете, так вам будет удобнее смотреть.

Юноша покорно плюхнулся в кресло и жалобно, с сильным акцентом, сообщил:

— У меня телефон сел.

Антип Авдеевич сочувственно покивал:

— Да, это весьма огорчительно. Что вы смотрели? Я сейчас включу и вы спокойно досмотрите.

Он взял пульт и выжидательно посмотрел сначала на парня, а потом — на застывшую на экране картинку с красно-чёрными разводами. План действий у него уже оформился: сейчас этот тип зависнет на фильме — или что его там так возбудило — и можно спокойно вызвать скорую. Или лучше МЧС с милицией?

Разносчик посмотрел на хозяина дома как на психа, привстал и заорал, брызгая слюной и перемежая русские слова какими-то иностранными и Антипу Авдеевичу, более-менее свободно владеющему пятью языками, совершенно непонятными:

— Включай! Тезрек!

— Я не понял, какой канал включать...

— Орыспай! Любой включать! Келимсек!2) Из космос!

— Что из космоса?

— Прилетели! Всех захватить!

Антип Андреевич вздохнул — тяжёлый случай. Ухмыльнувшись, собрался было предложить несчастному шапочку из фольги, но передумал, и переключил телевизор на «Москву-24». На экране появился незнакомый диктор с испуганно-озабоченным лицом. Судя по тону, запинкам и оговоркам, вещал он без бумажки, и уже давно:

— ... неизвестно. Повторяю, на данный момент у нас нет информации о каких-либо контактах с пришельцами. Как я, то есть мы, понимаем, по нашей информации, делаются попытки вступить с ними в контакт, как-то связаться, и правительствами, и ООН. И Международная космическая станция тоже. Ответа пока не получено. Никакого. И никаких сообщений от пришельцев, ни в одном диапазоне. В силе остаётся рекомендация МЧС населению сохранять спокойствие и не выходить из дома. Войска приведены в боевую готовность, о мобилизации военнообязанных будет объявлено дополнительно. А теперь ещё раз возвращаемся к кадрам с МКС, которые зафиксировали момент прибытия и развёртывания флота пришельцев.

Приоткрыв рот, Антип Авдеевич уставился на экран, где над полюсам привычного голубого шара Земли зависли две маленькие серебристо-чёрные горошинки, возникшие из ниоткуда, как будто космический мрак вдруг сгустился и приобрёл форму. Он перевёл взгляд на Луну и ужасом осознал, что горошины эти с ней вполне соизмеримы — всего лишь раза в два-три меньше, что тут же было подтверждено диктором — мол, по первым оценкам, диаметр сфер превышает тысячу километров.

Тем временем картинка на экране начала меняться — зловеще и пугающе: вокруг шаров взвихрились клубы тёмной материи, чёрной даже на фоне космического мрака, и из них по меридианам, навстречу друг другу, поползли дымные щупальца. Соединившись где-то на полпути, они вспыхнули, обрели плотность и, на вид, даже некую упругость, и прочертили такую же жирно блестящую полосу по экватору. Земля оказалась заключённой в клетку с редкими прутьями и одной перемычкой.

Внезапно у одного из чёрных меридианов вспыхнула яркая искра. Потревоженная тёмная материя вздыбилась рваным облаком, разлетелась клочьями, которые помчались в стороны и нарисовали тонкую полоску параллельно экватору. В памяти Антипа Авдеевича неизвестно откуда всплыло:

— Тридцать восьмая параллель.

Закадровый голос диктора это предположение подтвердил: ракета, выпущенная с территории Северной Кореи, привела к образованию полос мрака сначала только по тридцать восьмой параллели, а потом ещё по паре десятков. На экране клетка вокруг планеты теперь выглядела непреодолимой.

Антип Авдеевич подошёл к окну и отодвинул занавеску. На улице было темно, вместо вечернего ясного неба всё видимое пространство между домами закрывала чёрная непроницаемая мгла. Он немного посмотрел на улицу, заполненную взволнованными людьми, пренебрегшими предупреждением МЧС и таращащимися на небо.

Немного покачавшись с носка на пятку, он отошёл от окна, достал из бара бутылку Метаксы, налил себе почти полный бокал и отпил большой глоток, не почувствовав вкуса. Взглянул на своего незванного гостя, и поставил полный бокал и перед ним.

Парень принюхался, осторожно отхлебнул и удивлённо поднял брови. Антип Авдеевич, сделав ещё один глоток, успокаивающе пробормотал:

— Ты пей, пей, нам сейчас нужно.

Взглянув на телевизор, который в очередной раз показывал те же кадры с Землёй в круглой клетке, он уселся на диван, закусил маслиной и поинтересовался, без особой надежды на вменяемый ответ:

— Ну, и что ты об этом думаешь?

Ответ, произнесённый на чистом русском, практически без акцента, его потряс:

— Пока единственное, что эти сущности сделали — это вышибли всё население Земли из зоны комфорта.

— Эээ, простите?

— Я говорю, что, путём создания когнитивного диссонанса...

Антип Авдеевич допил метаксу, поставил бокал на столик и прокомментировал:

— Для меня основной когнитивный диссонанс создал ты. Откуда такие умные слова?

Парень придирчиво выбрал маслину, покрутил ей в пальцах, и спокойно ответил:

— Странно было бы, если бы я к четвёртому курсу разных умных слов не нахватался.

— К четвёртому курсу чего?

— Факультет социологии МГУ, публичная политика и социальные науки. А с этим, — он кивнул на зелёный короб, — подрабатываю.

— А что же в начале придуривался с этими, келим... калим..

— Келимсек. Пришельцы по-казахски. Я не придуривался. Просто, когда волнуюсь, акцент начинает вылезать, или вообще на родной язык перехожу.

Антип Авдеевич задумчиво пошевелил губами и наконец сформулировал:

— Во-первых, нам нужно познакомиться. Я — Антип Авдеевич, профессор, преподаю древнюю историю. А ты?

— А я — Куаныш, можно Куан. Ребята в общаге ещё Кешей называют, так тоже можно. А что во-вторых?

— А во-вторых — где там мой заказ? Нам с тобой сейчас закусить не помешает.

Кеша хлопнул себя по лбу, вытащил упаковки и довольно умело сервировал столик. Антип Авдеевич хотел его остановить и разогреть шашлычки и мусаку, потом плюнул, налил им еще по бокалу коньяка и спросил:

— И за что будем пить?

— Если я правильно понял то, чему нас пытались научить, пить мы будем в порядке замещения и за него.

— В смысле?

— Мы с вами сейчас пытаемся как можно дольше не думать о том, что происходит.

Антип Авдеевич подал плечами:

— А ничего не происходит. Какие-то колобки прилетели, сели, полоски на небе нарисовали. Кремль ничего не заявляет, Пентагон — тоже, только вот этот блекочет, — и он ткнул бокалом в телевизор.

Именно в этот момент экран почернел, звук исчез. Несколько бесконечных мгновений он оставался чёрным и безмолвным, затем ярко вспыхнул, и на нём возник дедов кабинет. Один в один — даже огромные, плохо заполированные инициалы «АА» на ножке стола, которые маленький Антип выцарапал в возрасте пяти лет, за что на неделю был лишён уроков греческого, явственно просматривались. Дед тогда сокрушался, что у бесталанного внука не хватило ума резать внутреннюю сторону ножки — не так быстро попался бы. Или хотя бы греческие буквы изобразить...

Вот только за столом восседал не академик Афанасьев, а факультетский сисадмин Ахишкин. И за спиной у него стояла, соответственно, не бабушка, а соседская шалава Ленка из пятнадцатого дома. Ахишкин оттянул высокий ворот грубого вязаного свитера, который он, кажется, не снимал ни разу в жизни, с интересом заглянул внутрь, потом с видимым отвращением принюхался, пригладил свитер на груди и уставился на Антипа Авдеевича.

Ленка обошла стол, подтащила к торцу кресло и уселась, изобразив ногами знаменитое движение Шерон Стоун. Правда, такого же эффекта это не произвело, потому как была девица в узких белых джинсах, и единственная часть тела, которая сверкнула перед зрителями в художественном разрезе — это округлая загорелая коленка.

Антип Авдеевич одновременно поморщился, вспомнив сомнительный аромат, обычно сопровождавший сисадмина, и нервно сглотнул при виде Ленкиных манипуляций. Прошлой весной Ленка на него положила глаз — и результат был закономерен. Как и немедленный донос бдительных соседей его супруге. Иногда ему в кошмарах снилась та жуткая сцена, когда его тишайшая, интеллигентнейшая жена, доктор психологических наук, знаменитый на весь мир специалист по вопросам брака и семьи, столкнувшись с Ленкой во дворе, отпустила локоть мужа, подошла к разлучнице и молча, одним рывком выдрала у неё клок волос.

Ленка на экране подмигнула и опять поменяла положение ног, сверкнув другой коленкой, и продемонстрировала лысый висок с набитой на голой коже разноцветной розочкой.

Наблюдавший за Ленкиными телодвижениями Ахишкин гадостно улыбнулся, поймал взгляд Антипа Авдеевича и ехидно поинтересовался:

— Ну, что, Антюха, голова-два уха? Приплыли?

Ленка фыркнула и погрозила Ахишкину кулаком. Тот слегка смутился, попердвигал на столе бумаги и карандаши, потом сложил перед собой руки как примерный ученик, выпрямился, жалобно поморгал и заявил:

— Приношу вам Антип Авдеевич, свои искренние извинения.

Тот, ошарашенный вступил в диалог с телевизором:

— Извинения за что?

В разговор вступила Ленка:

— По решению Галактического Наблюдательного Совета все мы, участники вечеринки по случаю окончания Академии, должны принести каждому жителю планеты Земля извинения за те безобразия, в смысле, не безобразия, а за то, что мы сделали.

— И что вы сделали?

Ленка замялась, и инициативу перехватил Ахишкин:

— Ну, мы немного в ролевые игры поиграли. В разных исторических персонажей. И немного своих придумали. Именно вам мы приносим извинения за то, что я изображал Гомера и много чего разного придумал. Нет, там почти всё так и было, к я описывал, только приукрасил немного. А она вот сидит и сознаваться не хочет, что Елену Прекрасную изображала, из-за которой вся шняга и началась.

Ленка возмутилась:

— А мы так не договаривались. Я, что, так и должна была всю игру с эти идиотом Менелаем жить? Ладно бы с идиотом, так ведь он ещё и импотент полный был.

Антип Авдеевич вмешался занудным преподавательским тоном:

— Подождите, голубушка, о чём вы говорите? У него ведь от рабынь была куча детей.

Ленка гадостно захихикала:

— У него — это да, были, а вот от него ли...

Ахшкин её остановил:

— Свои постельные ощущения в другом месте будешь обсуждать. Мы здесь прощения просим. Антип Авдеевич, вы нас прощаете за то, что Гомера не было, и Елена Прекрасная тоже не очень настоящая, и кое-кто и вообще придуманный.

— А если я не прощу?

— Ну, пожалуйста. Мы ведь в порядке компенсации весь ненужный мусор с Земли убираем, даже отработанное ядерное топливо. И ещё согласны передать вам принцип телепортации — в обмен на годовой урожай пшеницы. Но это только если все-все нас простят, каждый человек.

В голове у Антипа Авдеевича всё перемешалось: пшеница, импотенция, Ахишкин, Елена Прекрасная... Подумав, что предложенные дары детские шалости с личностью Гомера почти искупают, он кивнул и торжественно заявил:

— Прощаю. Только вот — а зачем вам пшеница?

Ахишкин засмеялся:

— Эх, Антюха, до таких лет дожил, а так и не знаешь, что из чистой пшенички можно замутить. А если её ещё с радиоактивными отходами смешать. Ням-ням...

Интерьер дедова кабинета начал мутнеть и истончаться, как и фигуры пришельцев. Последними исчезли ножка письменного стола с его инициалами и кончик фиолетово-зелёного щупальца, возникший на мгновение на месте Ленкиной ноги.

Антип Авдеевич уже привычным жестом долил себе метаксы и задумчиво спросил Кешу:

— Как, ты очень будешь переживать по поводу Гомера?

Кеша выглядел потерянным и говорил опять с акцентом:

— При чём здесь Гомер? Они сказали, что Чингисхана не было. То есть был, но не настоящий, они под его личиной в военную игру играли. И царица Томирис, которая победила Кира Великого тоже, не наша.

— А почему тебя это так взволновало? Вроде бы по специальности ты не историк.

Кеша возмутился:

— Потому что я — из Чингизидов. А бабушка моя с материнскоц стороны от Тамирис род ведёт. А они сказали...

— Они — это кто?

— Как кто? Дядя Абзал и Вера Ивановна.

— Дядя — это понятно. А Вера Ивановна...

Кеша покраснел так, что румянец стал явственно виден на смуглой коже:

— Это учительница у нас в школе была. Химии.

Антип Авдеевич с облегчением рассмеялся:

— Химии, значит. Понятно. Похоже, что не одно поколение инопланетных балбесов у нас на Земле выпускные праздновали. Знакомая история. Ну, Про Гомера с Чингисханом мы уже выяснили. Думаю, скоро узнаем, с кем из исторических личностей они порезвились.

Он поболтал опустевшую бутылку и отправился в бар за следующей, по дороге спросив Кешу:

— Слушай, а ты ты не знаешь, где в Москве хорошо казахскую еду готовят? Давай закажем и продолжим столь занимательный вечер. Пора мне расширять кулинарные горизонты. Только объясни доставщикам, что мой шестой дом стоит между пятнадцатым и вторым, а то до завтра искать будут.

***


Утро встретило Антипа Авдеевича похмельем и звонком от супруги, которая сообщила, что задерживается в санатории ещё на две недели — лечить нервы, пошатнувшиеся после шокирующей информации о личности Фрейда.

Небо было ясным, от чёрной полосы не осталось и следа. Телевизор осторожно сообщил, что пришельцы исчезли, предварительно вступив в контакт с экипажем МЧС и передав им некую ценную информацию. И что все мусорные свалки с поверхности планеты исчезли, а повышение цен на хлеб маловероятно. Если даже и будет, то небольшое, потому что пришельцы зерно забрали, а запасы муки не тронули.

Субботу Антип Авдеевич проспал практически всю, изредка просыпаясь, чтобы попить. В воскресенье он отключил телефон и дослушал «Илиаду», попивая вино и доедая пятничные закуски, отдавая особое предпочтение самсе.

В понедельник на кафедре в оживлённые обсуждения вступать не стал, в одиночестве выпил в буфете кофе с булочкой, подорожавшей раз в пять, и отправился прямиком на семинар к первокурсникам, где и произнёс короткую речь, которая моментально разлетелась по сети и сделал его знаменитым:

— Был ли Гомер, не было ли Гомера — это науке неизвестно. Сам ли Гомер написал «Илиаду», сделал ли это абсолютно другой грек с тем же именем, или это был наш зелёный гость под личиной Гомера — не имеет ни малейшего значения. Кто-то из них это произведение создал, за что ему большое человеческое спасибо. Потому что у меня есть чем наслаждаться и что преподавать, а у вас — что изучать. Это относится и к Чингисхану, и к Фрейду, и к — кто там ещё был? Кетцалькоатль? Спасибо, других можно не перечислять. Я верю, что их очень много. Уверен, вы слышали о том, что приходится делать дьяволу, занявшему место бога. Поэтому, по большому счёту, в нашей истории эти студенческие игрища абсолютно ничего не изменяют. Что сделано — то сделано. Что создано — то создано.

И поэтому сегодня мы имеем приятную возможность вернуться с третьей песне, а именно к строкам:

Я ж в середине сойдусь с Менелаем, любимцем Ареса,
В бой за Елену вступлю и за взятые с нею богатства.

Как вы понимаете, здесь нас в первую очередь интересуют богатства, которыми Елена обладала по законодательству Спарты, а также по законодательству Трои. Благодаря всем исполнителям ролей Гомера, Гесиода и прочих, положения имущественного права этих интереснейших государств дошло до нас в полном объёме, и это не может не радовать. Не правда ли, коллеги?

_______________________________

1) Блюда греческой кухни. Дакос — критский салат из немного размоченных крупных сухарей, поверх которых выкладываются мелко нарезанные помидоры и сыр Фета. Заправляется оливковым маслом с орегано.

Дзадзики — густой соус из йогурта, свежих огурцов, оливкового масла и душистого чеснока.

Мусака — баклажаны, фарш, томаты, картофель, сыр, лук, запечённые под соусом бешамель и сыром.

Сувлаки — маленькие шашлычки.

Лукумадес — шарики из теста, приправленные специями, политые медом, присыпанные сахарной пудрой.

Кассери — сыр из смеси овечьего и козьего молока, белого цвета с легким желтоватым оттенком.

2) Казахский язык. Тезрек — быстрее. Орыспай — русский дурак. Келимсек — пришельцы.