Бассейн 16160 зн., Турнир №4, автор: Horra Ora Опции

[Распорядитель Ту...]

Накрапывает дождь. Верхушки сосен шепчутся где-то высоко. Ветер швыряет сухие иголки вперемешку с песком в лицо.

Тук. Тук-тук-тук – влажные комья земли бьются гулко, неравномерно о деревянную крышку, словно последние удары сердца. Мужчины равнодушно работают лопатами. Глубокая яма постепенно засыпается рыжим. Хочется кричать «Прекратите! Не делайте этого! Ещё немного...», но не могу произнести ни звука.

Чёрное марево людского потока рассасывается, скорбные лица уходят. Песчаный холмик. Крест. Тело трясёт от сдерживаемых рыданий. Чьи-то руки держат меня сзади, не давая упасть.

Где я? Это сон? Мысли снова и снова возвращаются к недавним событиям. Я только похоронила маму! Хватит мучить меня! Я хочу уйти отсюда.

- Тяжело хоронить близких, знаю… - лицо рядом без определённых черт, расплывчато, его обрамляет чёрный платок. – Но вся тяжесть утраты придёт позже.

Зачем она это говорит?! Думает, сейчас мне не достаточно больно? Отстань…

Молча отворачиваюсь, слёзы застилают глаза. Сквозь пелену не могу рассмотреть надписи на табличке креста.

- Но тяжелее всего, - продолжает женский голос рядом, - когда переживаешь своих детей…

Что? Почему детей? Я же маму хороню!

- Сочувствую тебе, она была прекрасной девочкой.

Девочкой? Она точно говорит не о маме!

Я спешно прикладываю к глазам платок, вытираю слезы, поворачиваюсь – но рядом уже никого. Абсолютно. И сзади меня уже никто не поддерживает. Что это? Чьи это похороны?

Бросаюсь к могилке – почему она такая маленькая? Запоздалый вопрос заволакивает разум диким ужасом. Ветер рвёт, швыряя в лицо колючую пощечину из песка и иголок.

И выталкивает меня из сна.

Сердце дико колотится, волосы прилипли к вискам. Сажусь в постели.

Муж спит рядом. Ему давно безразлично, что со мной происходит, безразлична моя боль. Видимо, считает, что положенное время для траура и переживаний прошло на сорок первый день.

Иду в детскую. Соня спит звёздочкой поперёк кровати. Такая серьёзная, словно и во сне решает примеры для подготовки в школу. Укрываю, целую в щёчку, вдыхаю её сладкий, неповторимый аромат. Ложусь рядом и обнимаю. Моё счастье сопит. Она смысл моей жизни.


Просыпаюсь от того, что Соня пропускает мои волосы сквозь пальчики. Улыбается, как только видит, что я открыла глаза.

- Мамочка, ты опять со мной спала? Мне снились плохие сны?

- Нет, солнышко, это мне снились плохие сны, - целую в носик. И вдруг понимаю, что уже очень светло. Будильник остался в спальне.

Вскакиваю – проспала. Мне нужно на работу. Целую спящего мужа. Он уже три месяца ищет подходящую работу, поэтому почти всегда дома, изредка на собеседованиях. Но там, по его мнению, ему предлагают «неподходящую» его статусу и профессионализму вакансию. Устала уже обсуждать, советовать. Пусть решает сам!

Быстро собираюсь, моя щебетунья носится рядом. Умываться нам обязательно нужно вместе – это непреложный закон Сони. Она вообще очень любит воду, каждый день в ванне плещется. Наша маленькая русалочка.

- Мам, а ты помнишь, мы с папой сегодня идём в бассейн? Наконец-то в глубокий бассейн, а не лягушатник!

Ещё бы не помнить – все уши прожужжала этим бассейном. Ждала своего дня рождения, наверно, больше не из-за подарков, а потому, что с шести лет можно перейти из мелкого бассейна, для начинающих, во взрослый, глубокий.

- Конечно, помню… Думаю, тебе понравится, ты же любишь плавать, моя маленькая рыбка, - я приседаю к ней и подставляю губы для поцелуя.

- Я не маленькая! – хмурит бровки, но целует.

- Ну конечно, ты взрослая, шестилетняя, на минуточку! – я со значительным видом поднимаю палец вверх, - рыба.

Соня хохочет, заливисто и прям мне в ухо, когда я прижимаю её к себе на прощание.

- Люблю тебя. Пока.

Машет ручкой. Глазки сияют, синие, как у папы. И меняющие цвет под настроение, как море.

- Я тоже тебя люблю. И буду очень скучать.

- И я, рыбка моя.


Вливаюсь в работу. Я люблю её, она разнообразна: то документы разработать, то коллегам с техникой помочь, то с новым программным обеспечением разобраться. Но сегодня мне почему-то неспокойно на душе и хочется домой. Утыкаюсь в компьютер и документы, погружаюсь. Так день пройдёт быстрее.

В обеденный перерыв замечаю, что коллега сама не своя.

- Ты не представляешь, что мне сегодня приснилось! – заявляет она на мой вопрос, что с ней.

Да уж, не представляю! А мне что снилось…

Улетаю в воспоминания о сне. Слушаю в пол-уха, как Эля рассказывает свой сон о новом возлюбленном. Она ветрена, как бывают ветрены некоторые разведённые женщины под пятьдесят. Дети взрослые, постоянного мужчины нет, и она вновь вспоминает слово «любовь», правда, прикрепляя его к каждому новому бойфренду.

- Я просто утонула в его глазах! Они такие голубые, такие чистые, как вода в графине…

- В бассейне, - почему-то вставляю я невпопад.

- Ну какой бассейн! – отмахивается Эля и продолжает восторгаться.

Бассейн… И почему моё сердце не на месте? Может, потому что вчера Соня меня напугала в ванной?

- Мам, смотри, как я умею, - позвала она меня к себе, когда купалась. Папа, наблюдавший за ней, как всегда стоял в дверях, чтоб было видно телевизор. Ванная у нас глубокая, самодельная, как маленький бассейн метр на полтора.

Соня радостно улыбнулась, зажала нос и упала в воду спиной, погружаясь на самое дно. А потом открыла глаза, большие и немного испуганные, и начала молотить руками, чтоб развернуться и встать на ноги. Мне вдруг стало страшно, полотенце выпало из рук.

- Не делай так никогда, слышишь? – трясла я её, когда вытащила из ванны.

- Да чего ты, мам? Так же весело!
- Никогда! Поняла?
Муж недоуменно пожал плечами.
- Да ладно, ты чего? Не нервничай и выпей лучше таблетки. Что там тебе прописали для сердца? Не хватает ещё, чтоб ты от страха… - он осуждающе покачал головой. - Она любит воду. И не боится глубины, - последние слова словно с лёгким укором.


Да, я так до конца и не поборола страх перед глубиной. Хотя плавать немного умею. Недолго и чтоб чувствовать дно под ногами.

А за дочку чего я боюсь? Она уже умеет плавать, любит воду и очень хочет стать чемпионкой, поэтому ей так не терпится попасть в глубокий бассейн и плавать «по-взрослому». К тому же, там будет инструктор и, наверно, родители детей. Всё будет хорошо. Мне нечего бояться.


- Ой, слушай, представляешь, - коллега вновь вырывает из задумчивости, - вчера такой злой пришёл, был грубым, дерзким, - рассказ о новом бойфренде продолжается, а мне уже так не хочется слушать. Злой и грубый? А рассказывает она это с явным удовольствием.

- Отчего же он таким был?
- А? – Эля, явно, уже вспоминала подробности вчерашнего вечера и не ожидала такого вопроса. – Да он же у меня журналист и репортёр – я рассказывала, Артур Багров – и вчера его заставили написать опровержение своей статье. То ли извинения. Впер-вы-е! – значительно протягивает она. – Просто он всегда ловит свежие новости и, конечно, они не всегда проверенные… Но за них и платят больше!
- О! И от этих новостей страдают люди?

Эля машет на меня рукой, словно отмахиваясь от мухи.
- Ой да чего они там пострадали! Ну вот помнишь аварию, когда машина с моста в реку упала?

Я киваю.
- Ну он сказал, что люди несильно пострадали, а на самом деле двое потом умерли в больнице… - она замирает, вспоминая, - или наоборот. Не помню, короче.

Я удивлённо приподнимаю брови. М-да, какие разные люди, общаться ближе точно не хочется.
- А если о тебе так скажут?.. – я хмурюсь, но Эля лишь кривит губы в ответ.

В дверь стучат и сразу входят. Пышная бухгалтерша плюхается на гостевой стул, вызвав его угрожающий скрип, и с брызгами разворачивает зонт, бросая его у своих ног.

- Уфф, девочки, - она тяжело дышит, держа ладонь на груди, словно физически хочет задержать её, - сдаём деньги!
- Наташ, ты чё? Ты нам должна деньги раздавать, а не мы – тебе, - весело усмехается Эля. – Кто из нас зарплатой заведует?
- Да ну тебя! Михаила Сергеевича знаете? – она сама себе кивает. – Знаете. Вот у него дочь с семьёй полетели в Таиланд, ну их там и…
- Что? – я хмурюсь. Из-за своих панибратских манер бухгалтерша никогда не вызывала у меня симпатии. Да ещё тема воды и смерти меня сегодня уже порядком вывела из равновесия.
- Да вы чё, девки, телевизор не смотрите? Половину туристического побережья снесло, цунами там…
- Ничего себе! – восклицает Эля. – Михаил Сергеевич дочь потерял…


Дальше я не слышу. В ушах словно стоит вода и звуки доносятся издалека. Так захотелось зарыться в тёплый плед в обнимку с Соней и смотреть мультики. Хочу домой!

Ещё рано идти с работы. Но меня неудержимо тянет отсюда. Хватит сегодня воды и смерти. Какой-то странный, не оправданный логикой страх душит меня.

- Ты чего, мать? – пухлое лицо бухгалтерши с ярким макияжем подплывает к самому носу, и я вздрагиваю, понимая, что плачу.

Они переглядываются с Элей, та одними губами напоминает, показывая на меня: «Мама умерла недавно». Обе участливо кивают и замолкают.

Смотрю на часы: полпятого. В пять у Сони бассейн!
- Я домой!

Встаю, молча собираюсь и ухожу, на ходу набирая сообщение мужу «Не ходите в бассейн!»

Молчит. Знаю, не послушает. Моё мнение ему малоинтересно. И, видимо, я сама ему уже давно не интересна. Постоянно злой, раздражительный, и любые вопросы о поиске работы вызывают его крик.

Но сейчас я не боюсь вызвать гнев. Звоню.
- Пожалуйста, не води Соню сегодня в бассейн! – почти кричу в трубку. Голос мужа сонный.
- Ты чего опять? Соня с бабушкой. Она её сегодня из сада забрала и предложила отвести в бассейн.
- С бабушкой?! – на меня с новой силой накатывает страх. – Соня же первый раз в глубоком бассейне! А вдруг начнёт тонуть? Бабушка не сможет помочь…
- Не истери! – муж устало вздыхает. – Как же мне надоели эти твои заскоки!
- Ты не можешь даже… Дочь! Ты ничего не можешь! – захлёбываясь разочарованием, я теряю возможность связно говорить.

У меня дрожат руки, к горлу подкатывают рыдания от обиды, что не понимает… Не сдерживаю всхлипа.
- Всё будет хорошо, - отзывается он мягче. – Там камеры, взрослые смотрят на занятие в соседнем помещении. А с детьми несколько тренеров. Не бойся!

У меня нет ни аргументов, ни сил спорить. Я молча кладу трубку. Надо звонить свекрови.

Хлещет косой дождь, ветер вырывает зонт из рук. Подъезжает моя маршрутка. Она довезёт меня до торгового центра, где находится тот самый бассейн. Пытаясь засунуть телефон в карман, промахиваюсь. Он падает в лужу.
- Твою ж!..

Поднимаю его, кое-как закрываю зонт и запихиваюсь в маршрутку, полную сырых зонтов и промокших людей.

Телефон смотрит на меня цветным экраном, не реагируя. Потом молча гаснет. Этого ещё не хватало! Позвонить свекрови не получится. Ладно, спокойствие! Трясущимися руками достаю из сумки Афобазол, рассыпая мелочь по грязному полу маршрутки. Я сама успею доехать. Я успею!

Маршрутка едет медленно, забирая у меня последние капли терпения. От таблетки горько во рту, и запить нечем.

В лицо бьёт свет от рекламного телевизора: «Учим английский: «water» - вода, «sink» - тонуть». Издевательство какое-то!

Радио выдаёт очередную песню по заявкам. И кто этот депрессивный заказчик? «Sing me this song of death» поёт какой-то рок-певец.

Дама, объясняющая кому-то, видимо, очень надоедливому, как что-то варить, уже повысив тон, говорит:
- Что, и соли не знаешь, сколько? Да брось всю солонку – утонет!

Утонет, утонет!..

Я нервно смотрю на часы – уже пять - и жму на кнопку требования остановки. Я добегу! Осталось три остановки. Нет, две с половиной.

- Остановите!

Меня словно не слышат. Кажется, водитель даже погромче включает эту депрессивную музыку.
- Пожалуйста, откройте! – кричу громче.
- Да вы что, совсем что ли?! Мы на мосту едем в третьем ряду! – взрывается водитель. – Потерпите, ничего с вами не случится! Каждый вот так просит там да здесь, а мне потом штрафы плати! – не унимается он и всё говорит и говорит, эмоционально, громко, иногда вставляя слова на каком-то южном языке.

«Поможем достойно проводить, - врываются в мозг белые буквы на чёрном фоне рекламного монитора. – Ритуальное агентство «Последний путь»».

Мне кажется, я на мгновение теряю сознание. Холодный ветер с дождём, наконец, приводит меня в себя. Я бегу. Зонт бесполезным изломанным роботом болтается на запястье, вода стекает по волосам прямо за шиворот. Но мне не холодно. Жжёт. Жжёт щеки, жжёт в груди, жжёт в боку.

Теплые кондиционеры на входе в торговый центр полыхают в лицо. Я бегу. Врываюсь в зал, где кучка взрослых людей с улыбками смотрят в один небольшой монитор.

- Соня, где Соня?! – кричу в лицо испуганной свекрови.
- Плавает, - пожимает она плечами. – Я ж плохо вижу… - кивает на монитор.

Я на ходу сбрасываю верхнюю одежду, обувь, сумку и открываю дверь к бассейну. Глазами ищу Соню. Пожалуйста, пожалуйста, только бы я ошибалась!

Тренеры замечают меня, видимо, кажущуюся неадекватной или сумасшедшей, и идут навстречу. Вы на детей смотрите!

И я вижу её. В толпе плескающихся детей никто не замечает, что одна из них давно бултыхается под поверхностью. Испуганные глаза Сони!

Вмиг оказываюсь в воде. Плыву! То, что боюсь глубины, вспоминаю, когда Соню уже перехватывают из моих рук. Да и разве это уже имеет какое-то значение?

В груди жжёт, я долго не дышала, и сердце сжимает стальным кольцом. Стреляет под лопатку, и я понимаю, что не могу больше грести. Ни грести, ни дышать, ни двигаться. Зря я не пила эти дурацкие таблетки!

Я вижу, что Соня кашляет и выплевывает воду. Жива! Я улыбаюсь – мне больше ничего и не надо. Вода заполняет меня. Вода смыкается надо мной с утробным всплеском.

Никогда не любила бассейн.

*
Со страшного звонка мамы прошло не больше получаса. Я ворвался в спортивный комплекс, но там уже никого не было, кроме уборщицы.

Громкая вибрация телефона вырвала тогда меня из сна. А в трубке еле разбираемая речь мамы. Слушал, со сна не понимая, снится мне это или реально происходит, и смотрел невидящим взором в телевизор, под шум которого и уснул. На экране подвижная фигура скандального репортёра Артура Багрова на фоне бассейна вещала о чьей-то скоропостижной… Стоп! Нет! Нет, только не это!


- Где? Где все?
- Уехали уж все! И слава-те! – бормотала пожилая уборщица. – Сколько народа сегодня прошлось, и все в грязной обуви! Вот ж надо такому случиться именно в мою смену…
- Что? Что случилось? – я схватил её за локоть так, что у неё выпала швабра из рук.
- Ой да откуда мне знать, недавно пришла ж на смену. То ли умер кто, то ли спасли всё же… - она подняла инвентарь. - Ещё женщине пожилой плохо стало, тоже на скорой увезли. Кажется, давление подскочило. Жуть!
Мама!

Я сел на скамейку и закрыл лицо руками. Земля уходила у меня из-под ног.
- Охх, - уборщица тяжело вздохнула надо мной, - так это ваши?

Я кивнул, пытаясь справиться с комом в горле.
- Та женщина забыла...

Я поднял глаза на уборщицу, она протягивала мне телефон. Да, мама так и не научилась обращаться с сенсорным телефоном и пользовалась кнопочным.
- Мамин…
- Ну, думаю, с мамой вашей всё в порядке, врачи умеют быстро справляться с давлением. Сама я гипертоник!
- А Соня? Жена… - голос сорвался. Женщина присела рядом, сочувственно замолчав, положила руку мне на плечо. Я вздрогнул. Вскочил.

Нет, это неправда! Придумка недалёкого репортёра! Не хочу, чтоб меня жалели! Они все живы!

Бежал домой, постоянно набирая номер жены, слушая ненавистное «аппарат вызываемого абонента временно недоступен». Сейчас добегу до дома, сяду в машину и объеду все ближайшие больницы! Я их обязательно найду живыми!

Уже возле дома в телефоне пошли гудки. Я остановился в ожидании. Наконец-то!

- Да, дорогой! Алло… - странный голос, тихий и чуть хриплый, но всё же её, моей любимой жены! Любимой, конечно, любимой! Сердце забилось быстрее. Задыхаясь, спросил:
- Ты где?
- Дома. В душе…

Фоном, действительно, шумела вода.
- Всё хорошо? Как Соня? Я видел репортаж…я так испугался! – наконец, вновь обрёл дар речи и затараторил. – Я, конечно, знал, что этот Багров тот ещё репортёришка! Я в суд на него подам!

Я уже бежал к своей квартире, желая скорее обнять своих девочек.
- Соня? – молчание в телефоне. – Береги её… Ей ещё жить и жить!
- Милая, любимая, я уже бегу к вам. Я буду беречь вас, любить, на руках носить…

Мне больше не отвечали – звонок был сброшен.
Ворвался в квартиру.
- Девочки мои, я пришёл! – крикнул.

Не разуваясь, бросился в ванную, где шумела вода. Сдвинул шторку… Но там никого не было. Как же так?!

Огляделся: на полу нет мокрых следов, флаконы и тюбики на прежних местах, на раковине так и не тронутый блистер с таблетками для сердца. Сколько раз напоминал ей их пить!

Выключил воду, вышел из ванной. Под ногами хрустнули хвойные иголки и песок. Откуда?

Тишина. Дома никого. Всё так же, как я оставил, убегая.

Сел и снова набрал номер жены.

Абонент не доступен.