Литературный форум Фантасты.RU

Здравствуйте, гость ( Вход | Регистрация )

Литературный турнир "Игры Фантастов": "Шестое чувство" (Прием рассказов закончится 6.04.2024 года 23:59)

 
Ответить в данную темуНачать новую тему
Терра - Сидония, Роман в стиле фентези
pike
сообщение 24.2.2013, 2:27
Сообщение #1


Искатель тайн
***

Группа: Пользователи
Сообщений: 312
Регистрация: 24.2.2013
Вставить ник
Цитата
Из: Москва




Начал работать над этим очень давно.
Сие словоблудие выросло из относительно небольшой повести.
Хотелось-бы получить объективную оценку этой скромной попытке самовыражения.

Вздыхаю поглубже и выставляю на суд.



Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
pike
сообщение 20.3.2014, 8:37
Сообщение #2


Искатель тайн
***

Группа: Пользователи
Сообщений: 312
Регистрация: 24.2.2013
Вставить ник
Цитата
Из: Москва






Пролог

Трость слепца


«... И был свет, и была тьма. Было добро, и было зло. В самих себе равны они, и сами по себе они ничто. Не блуждая во тьме, не познаешь света, не изведав всех глубин зла, не познаешь сущности добра.
Не может добро быть добром без близости зла, а равно и зло без близости добра не есть зло.
Только в столкновении этих вселенских сил проявляется их могучая сущность, и в этом есть гармония бытия. И имя этой гармонии - жизнь.»

(Из записей Эльгара Хальмского.)


Заложив руки за спину, лорд Лансер в раздумье прошелся вдоль зева громадного камина.
- На каком основании я должен безоговорочно верить Вам, сударыня? - его вопрос был адресован юной темноволосой особе, непринуждённо сидевшей в кресле с высокой резной спинкой.
Казалось, загадочная гостья не обращает внимания ни на стоящих за её спиной солдат из караула замковой стражи, ни на самого лорда, ни на присутствовавшего тут же советника Саркана.
С нескрываемым интересом она рассматривала украшенные роскошными гобеленами стены необъятного зала приёмов, свисающие с потолка полотнища гербовых знамён и громадный круглый стол в центре зала. Всем своим видом девушка словно говорила: "Я всё вам рассказала, а теперь посижу, осмотрюсь, а вы уж сами решайте".
Остановив взгляд на задрапированном алым бархатом возвышении с тремя стоявшими там тронами, она неожиданно спросила:
- Это и есть туор, там должны сидеть императрицы?
- Да, сударыня, это туор. Но, смею заметить, Вы так и не ответили на вопрос лорда Рональда, - вежливо произнёс Саркан.
Удивлённо приподняв чёрные как вороново крыло брови, девушка взглянула на советника.
- Вопрос? Ах да, вопрос. А разве не достаточно того, что я появилась из портала, хранителем которого является глубокоуважаемый лорд Лансер, и того, что уже вам рассказала?
- Полно, сударыня! Магией в Сидонии никого не удивишь, а пророчество о возвращении в наш мир Преподобной Матери и потомка императорского рода, что Вы пересказали, известно каждому ребёнку!
Красивые губы девушки тронула ироничная улыбка.
- Ваши сомнения мне более чем понятны. Окажись я на вашем месте, сомневалась бы не меньше. Но все же повторяю: вот я сижу перед вами, одна и полностью в вашей власти. Так к чему мне лгать? Я дочь Муилькора, прямого потомка императора Сидонии, и...
- ...и сама Преподобная - Ваша наречённая мать... Мы это уже слышали! - раздраженно воскликнул Рональд.
Укоризненно вздохнув, Саркан взглянул на своего господина.
Будучи советником ещё его отца, ныне покойного лорда Бёрлинга Лансера, Саркан знал Рональда буквально с самого его детства и сейчас был несколько удивлён этой несдержанностью. Впрочем, он понимал, что эмоции молодого господина вызваны неординарностью ситуации.
Ещё днём начальник караула Дион доложил о том, что неизвестная девушка невесть откуда возникла на площадке портала, и когда к ней подбежали городские стражники, сразу же потребовала, чтобы её немедленно отвели либо к представителю местной власти, либо к служителю культа Праматери.
Чужеродную природу таинственной гостьи Саркан почувствовал практически сразу, как только увидел эту странную девушку. Всем своим существом старый советник ощущал исходившую от неё силу, причём настолько мощную, что, казалось, она заполнила собой всё огромное пространство зала приёмов, и эта сила никак не вязалась с хрупким, весьма миловидным обликом гостьи.
Ни внешностью, ни манерой поведения она ничем не отличалась от сидониек высшего света, вела себя с достоинством и была подчёркнуто вежлива. Буквально в каждом жесте, в каждом произнесённом ею слове угадывалось великолепное воспитание, и если бы не странные обстоятельства, связанные с её появлением, девушку без сомнений можно было бы принять за выпускницу третьей ступени Хольмского университета.
Выдавало её лишь произношение.
По немного тягучей манере разговора, по тому, как тщательно и излишне правильно гостья строит фразы и выговаривает некоторые слова, чувствовалось, что говорит она на чужом для неё языке. А говорила она поистине удивительные вещи, и то, что она рассказала лорду Лансеру и его старому советнику, до глубины души потрясло обоих.
Стараясь как-то сгладить неловкую паузу, Саркан вежливо обратился к девушке.
- Простите вспыльчивость моего господина, ибо молодость и нетерпение идут рука об руку, но Вы должны понимать, что... – по-старчески пожевав губами, советник вздохнул. – Ну, как бы это объяснить? Если всё сказанное Вами правда, то Сидония стоит на пороге величайшего из чудес.
Грациозно закинув ногу на ногу и оправив складки платья, девушка сокрушенно вздохнула.
- Я не вижу в Ваших словах логики. Вы противоречите постулатам своей же религии. Вы ждёте возвращения в этот мир истинного императора и Преподобной Матери, о чём говорится и в Книге Бытия словами самой Дану. Вы, советник, будучи отменным ментадом, вот уже более двух часов безрезультатно пытаетесь проникнуть в моё сознание, чтобы понять, что я собой представляю. Повторяю: я родная дочь того, кого вы все ожидаете. И я тут не для того, чтобы ввести вас в смятение и требовать чего-то... - она на миг умолкла, подбирая слова, но, видимо, не найдя ничего подходящего по смыслу, закончила: - Иными словами, я явилась сюда, чтобы предупредить о грядущем Исходе. Но вы не верите мне, тем самым отвергая собственную религию. Согласитесь, господа, это выглядит абсурдно!
Она не скрывала раздражения, и это беспокоило советника. В отличие от своего господина, он прекрасно понимал, что перед ними предстала не простая женщина. Как ментад Саркан мог "читать" мысли всех, кто сейчас находился в большом зале совета, и он отдавал себе ясный отчёт в том, что их таинственная гостья на самом деле доминирует над присутствующими. Он чувствовал растерянность и раздражение молодого лорда, ибо тот пребывал в полнейшем смятении и просто не знал, как ему себя вести в сложившейся ситуации. Но особенно сильно беспокоило советника, что все пятеро воинов из охраны давно уже поверили этой женщине и чистосердечно удивлялись, почему их господин и его советник ну никак не могут принять того, что, по их мнению, было очевидным.
"Неужели она зачаровала их? Она чудовищно сильна, значит, опасна. Но почему она решила обратить свою магию только на воинов? Ведь при желании могла бы зачаровать и нас, но даже не пытается этого делать. Уж не заговор ли это? Не подослана ли эта ведьма, дабы руками наших же стражей убить нас? Нет! С политической точки зрения это абсолютно бессмысленный шаг. Она точно не сидонийка, чужая, но она сид, это очевидно. Я не чувствую в ней дара ментада, но она намного сильнее, чем ментад. Кто она? С добром или со злом пришла? Неужели и вправду Предвестница? Но их должно быть две ..."
Между тем, немного успокоившись, Рональд взял с каминной полки курительные принадлежности и сел в кресло.
- Сидония переживает не лучшие времена, - набивая трубку, произнёс он. - Проникшая к нам человеческая скверна, подобно гнили, медленно пожирает этот мир. Воинствующий Орден Кухулина готов пойти на любые мерзости, лишь бы нанести удар в самое сердце истиной веры.
Гостья ответила ему легким кивком головы.
- Вы деликатно намекаете на то, что меня могли подослать. Там, в мире людей, это называется провокацией. Я не вправе осуждать Вас за такое предположение. Более того, Ваше мнение достойно уважения, ибо оно красноречиво демонстрирует искреннюю приверженность к вере и добросовестное отношение к обязанностям хранителя портала.
Она помолчала, видимо, подбирая слова, и продолжила, немного подумав:
- Прежде чем сделать шаг, слепец прощупает дорогу тростью. Прежде чем срубить дерево, дровосек наметит, в какую сторону должен рухнуть ствол. Ни я, ни мой отец, вообще никто из нас не имеет представления о том, что происходит в Сидонии. Человеческий мир нам ближе, но мы не принадлежим ему. Сиды и люди не могут существовать в одном мире. Наше место здесь, мы просто обречены вернуться туда, откуда пришли наши предки. К сожалению, Книга Бытия, записи Эльгара Хальмского да отрывочные воспоминания о наших былых жизнях - вот и всё, что мы знаем о Сидонии. Но это далёкое прошлое. Сейчас я та самая трость, коей слепец прощупывает дорогу. Я послана сюда, чтобы увидеть и понять этот мир...
Девушка говорила медленно, с расстановкой, старательно произнося каждое слово.
- В любом случае у нас нет иного выбора. Как говорит моя матушка, когда тебе далеко за восемьдесят, а выглядишь ты не старше тридцати, то жить среди людей становится сложновато. Я уже рассказала о том, что и как привело нас сюда. Думаю, не стоит повторять дважды.
Саркан пристально взглянул в её тёмно-карие, почти чёрные глаза. Кем бы она ни была, он не чувствовал лукавства в её словах.
- Боюсь, вам не слишком понравится то, что здесь увидите, - ворчливо посетовал он. - В Андалане и землях Лиги Пяти Королевств процветает неслыханная жестокость. - покачав головой, советник вздохнул и, взглянул на своего господина. - Представляю, что будет твориться в Сенате, когда там станет известно о произошедшем. Уверен, не все правящие дома будут рады этому возвращению. Нас ждут большие трудности.
Задумчиво попыхивая трубкой, Рональд процитировал один из псалмов Книги Бытия:
- «Да войдут чрез дверь сию Белагестель и брат её Муилькор, и вернётся через них слава в дом детей моих. И грянет Исход, и последуют тысячи тысяч вослед за ними. Да прибудут они из мира людского, сжимая в десницах своих меч во очищение от скверны человеческой..." - замолчав, он внимательно посмотрел на девушку. - Вы понимаете, что это означает?
Она молча кивнула.
- Сейчас абсолютно неважно, верю я Вам или нет, - без какого-либо выражения продолжил лорд Лансер. - Я всего лишь хранитель портала и обязан исполнять правила, предписанные уставом Ордена. В ближайшие дни Вам придётся предстать перед магистратом Ордена Двадцати и Советом Старейших. Кроме того, я обязан немедленно известить о случившемся и Верховный магистрат Ордена Праматери.
С лёгкостью выдержав его пристальный взгляд, девушка пожала плечами.
- Не смею возражать, уважаемый хранитель портала. Тем более что встреча с представителем Ордена Праматери является для меня весьма желанной.
- С представительницей, - уточнил Рональд. - Это женский Орден.
- Надеюсь, эта встреча произойдёт в ближайшие дни?
- Гораздо раньше, сударыня. Гораздо раньше. Думаю, что не позднее сегодняшнего вечера. До Синодального храма тут рукой подать, всего несколько лиг, - ответил Рональд и перевёл взгляд на своего советника. - Отправьте гонца к матери Амаранте и устройте нашу гостью, предоставьте ей наилучшие покои и самых расторопных служанок.
- Как понимаю, наш разговор окончен, - она грациозно поднялась с кресла и уверенной походкой направилась в сторону двери.
Начальник стражи вопросительно взглянул на своего господина, но Рональд жестом дал ему понять, что всё в порядке, и окликнул девушку:
- Сударыня!
Остановившись, гостья обернулась.
- Прошу меня простить, сударыня, но...
Она без труда предугадала его вопрос.
- Вы хотите спросить, когда всё произойдёт? Уже скоро, но не сейчас. У вас ещё есть время, чтобы всё осмыслить и подготовиться.
- Вы говорите загадками, - вставил своё слово советник.
Девушка недоумённо хмыкнула.
- Вы же сами сказали, что не все будут рады подобному возвращению. Так к чему рисковать? Неприятные неожиданности нам не нужны. Я вообще хотела попросить, чтобы вы усилили охрану портала. Только, если возможно, сделайте это так, чтобы не привлекать излишнего внимания. И доверьте охрану лишь самым проверенным и преданным воинам.
- Неужели действительно, как сказано в Писании, будут "тысячи тысяч"? – с явным недоверием поинтересовался Рональд.
В ответ - снисходительная улыбка.
- Ну полно, будьте реалистом, всем священным писаниям свойственно сильно преувеличивать действительность.
Лорд Лансер нахмурил брови.
- Так сколько?
- Не так много, как Вы думаете...
- Опять загадки?
- Мне запрещено отвечать на подобный вопрос. Поверьте, это делается лишь в целях безопасности. Зато я могу ответить на вопросы, которые не дают Вам покоя... Да! Мы ясно представляем, чем может обернуться наше пришествие, и готовы пойти на всё, дабы избежать ужасных последствий, о которых говорится в Писании. Нет! Мой отец и матушка не боятся за меня, они знали, кого сюда отправлять. Пусть я ничего не знаю об этом мире, но и этот мир пока не знает обо мне.
- Это Вы к чему? - насторожился советник.
- Да так, просто к слову пришлось, - приподняв бровь, ответила она.
Одарив на прощание Рональда и его советника загадочной полуулыбкой, девушка уверенной походкой вышла из зала, сопровождаемая охраной.
У лорда Лансера, сложилось навязчивое и очень неприятное впечатление, будто стражники не конвоируют темноволосую незнакомку, а являются её личной охраной. Он взглянул на Саркана:
- А она неплохой ментад. Ну, что Вы скажете, уважаемый советник? - и тут же вскочил и кинулся к нему.
Бледный как мел старик, держась за сердце, медленно опустился в кресло, в котором только что сидела их таинственная гостья из другого мира.
- Саркан, что с тобой?! Тебе плохо?
Тот молча указал трясущейся рукой в сторону туора.
Рональд обернулся и вздрогнул. По спине пробежал неприятный холодок.
На центральном троне преспокойно восседала их собеседница и с неподдельным интересом наблюдала за ними. Судя по игравшей на её губах лукавой улыбке, она была довольна произведённым эффектом.
- А говорили, что магией в Сидонии никого не удивишь. Видели бы вы сейчас свои лица! - она тихо рассмеялась. - Прошу вас простить мне эту маленькую шалость, господа, но поймите и меня. Я одна в окружении незнакомцев. Мне нужно было как-то подстраховаться, вот и пришлось создать ментального двойника. Ради Праматери, не сердитесь.
Встав с трона, изящно придерживая подол длинного чёрного платья, она неспешно спустилась по покрытым мягким ковром ступеням.
- Ещё раз прошу простить меня.
- Я же чувствую, что Вы не ментад, но и не маг. Так кто же Вы, сударыня? - хриплым, голосом спросил советник.
- Кто я? Да я и сама толком не знаю. Может быть, ведьма?
Поняв, что получил ответ на свой вопрос, Саркан мрачно взглянул на девушку.
- Вы не сказали нам своего имени. Как Вас представить матери Амаранте, как вообще к Вам обращаться, сударыня? - глухо спросил он.
- Зовите меня Архаин.
- Ночь, - машинально перевел лорд Лансер.



Пояснения:

Муилькор - Ворон (сандорин)
Архаин - Ночь (сандорин)
Преподобная Мать - Верховная Первожрица, живое воплощение богини Дану, праматери всех сидов.
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
pike
сообщение 20.3.2014, 8:40
Сообщение #3


Искатель тайн
***

Группа: Пользователи
Сообщений: 312
Регистрация: 24.2.2013
Вставить ник
Цитата
Из: Москва




1 глава

Куда мы попали?



Тирин - столица имперского союза. Большой, красивый и богатый город.
В этот солнечный июльский день он жил спокойной обыденной жизнью.
Озадаченные своими большими и малыми заботами, спешат куда-то горожане. По мостовым узких улиц громко цокают подковы могучих коней-тяжеловозов и громыхают окованные сталью колёса тяжело гружённых фермерских телег.
Закончив свои утренние дела, хлопотливые хозяюшки потянулись на рыночные площади Нижнего города, чтобы запастись свежей зеленью, а заодно обменяться последними новостями или щегольнуть перед соседками новым платьем.
Крики и смех детворы, пение скрипки уличного музыканта, стук молотка, доносящийся из мастерской жестянщика - звуки каждодневной жизни любого оживлённого города.
Мирные звуки города, пребывающего в полнейшем неведении, что с этого самого дня весь Поднебесный мир* вступил в новую эпоху, что уже скоро, так или иначе, изменится жизнь каждого обитателя Сидонии.
С вершины одной из устремлённых в небо башен цитадели раздался раскатистый рёв сигнальных труб, и из распахнувшихся ворот тиринского дворца выехало несколько всадников в алых камзолах.
Прогремев копытами по опоясывающей Старый город мостовой, холёные кони, сопровождаемые любопытными взглядами горожан, пронесли своих седоков по улицам верхнего Тирина.
Достигнув главной рыночной площади в Нижнем городе, всадники разделились на три группы.
Четверо гонцов выехали из Тирина через Золотые ворота, держа путь по Андаланскому тракту, двое через Визинские, и трое всадников, гулко простучав подковами своих лошадей по подъёмному мосту, умчались в сторону Хольма.
Едва они покинули город, как с сигнальной башни вновь раздался предупреждающий рёв, и новая группа верховых вылетела из ворот дворца.

* * * *


- Что это они? Не приведи Дану, опять какая беда приключилась! - проводив обеспокоенным взглядом промчавшихся мимо всадников, пробасил булочник. - Герольды нашего лорда, - пояснил он, обращаясь к двум изысканно одетым дамам, стоящим возле окна его пекарни. - Ваши хлебцы, госпожа.
Выразив свою благодарность лёгкой улыбкой, одна из них, белокурая красавица, приняла из его рук плоскую деревянную тарелку с пышными булочками.
- А ещё по кружке доброго фуша*, сударыни! Негоже всухомятку-то есть. По говору и одежде вижу, что вы из чужих краёв. Так ежели что, знайте, фуша лучше, чем у меня, во всём Верхнем Тирине не сыскать, у кого угодно спросите.
Не дожидаясь ответа, мужчина выставил на широкий подоконник, служивший также и прилавком, две глиняные кружки, до краёв наполненные горячим ароматным напитком.
Булочник не относился к категории молчунов, и его явно тянуло поболтать с двумя странными незнакомками.
К тому же ему как мужчине льстило, что столь очаровательные создания решили перекусить именно в его лавочке.
Намётанный взгляд булочника как-то сразу выделил их в толпе прохожих. В отличие от суетливых горожан, они неторопливо шли по улице, останавливаясь возле многочисленных лавочек, и с интересом разглядывали выставленные товары.
Особенно надолго дамы задержались возле ювелирной лавки Даргона и, как показалось пекарю, были чем-то крайне удивлены.
Лавка находилась на противоположной стороне улицы, прямо напротив пекарни, и булочник смог хорошенько разглядеть этих странных женщин.
Он не был ни поэтом, ни художником, тем не менее, и в глубине души простого булочника порой таится романтик. Пусть и своеобразный, но романтик.
Миниатюрную блондинку с роскошными косами, которую поначалу ошибочно принял за девушку-подростка, он как-то сразу ассоциировал со сладкой и аппетитной булочкой с изюмом, в то время как её высокая рыжеволосая спутница в фантазии пекаря представилась не иначе как медовым пряником.
Отвлекаясь на заглянувших в лавку клиентов, пекарь посматривал, как "булочка" и "пряник" с интересом перебирали золотые безделушки, переговариваясь с женой ювелира, но все же упустил тот момент, когда они пересекли улицу и остановились возле его прилавка.
Он как раз перекладывал с поддона в высокую корзину "отдышавшиеся" батоны, когда за его спиной послышался женский голос:
- В ювелирной лавке нам сказали, что у Вас можно перекусить...
Отставив в сторону корзину, булочник оглянулся и обмер.
- Конечно, сударыня. Самые лучшие хлебцы и б-булочки! – пожалуй, он ответил излишне взволнованно.
Обратившаяся к нему блондинка мягко улыбнулась.
С этого момента "булочка с изюмом" бесследно исчезла, фантазия пекаря просто отказалась найти ей подходящую замену, зато из глубин памяти вдруг всплыл куплет из популярной баллады:

«О, дева с золотыми волосами, как лань прекрасна и как бабочка легка.
Но бездна пролегает между нами, и на меня ты смотришь свысока.
Ты дар Богов, а я - презренный пепел.
Красой своей ты затмеваешь свет.
Ты ангел с золотыми волосами, а я твой раб, я твой целую след...»


Булочник никогда в жизни не видел королеву Амелию Прекрасноволосую, которой, собственно, и была посвящена вспомнившаяся баллада.
До сей минуты он не сомневался в том, что поэт нисколько не преувеличил, воспевая её образ, но сейчас эта уверенность пошатнулась.
Не оскудела Сидония на истинную красоту, в том же Тирине полным-полно потрясающе прекрасных женщин.
У самого пекаря жена из тауттов, кои славятся миловидностью, но сейчас он готов был поклясться именем Великой Праматери, что в жизни не видал никого краше, чем эта невысокая блондинка.
Откинув край льняного полотенца, накрывавшего поддон с ещё тёплыми булочками, мужчина выбрал две самые румяные и, положив их на деревянную тарелку, протянул белокурой красавице.
- Ваши хлебцы, госпожа.
Именно в этот момент со стороны цитадели раздался рёв сигнальных труб, и по улице вихрем промчались конные герольды.
Облокотившись на прилавок, булочник взглянул в сторону замка.
- Последний раз такой переполох случился пять лет назад, когда скончался старый лорд, добрая ему память. Мудр и справедлив был сей муж...
- А что новый, совсем не то? - осторожно отпивая из кружки горячий фуш, поинтересовалась блондинка. - А то ведь как бывает: старый господин хорош, а новый таков, что впору волком выть.
- Бывает такое, - охотно согласился разговорчивый булочник. - Вона, в Трингобарде, старый-то король сколь много о народе своём заботился. А умер - и что сынулька его? Да ни рыба ни мясо. То он с нами, то вдруг к Лиге переметнётся, то опять к нам послов шлёт с обещаниями вечной дружбы, ну точно девка гулящая, и пойми ты его. Вот что хитёр, собака, так этого у него не отнять. А лет десть назад чего учудил-то? Раньше Трингобард отменной пшеницей славился. Весь Север той пшеницей кормился, а взамен им - и янтарь, и железо из Норвика, и меха самые лучшие. Мы им и мёд адоловый слали, и ткани, и воск, и сыры - да не перечтёшь всего. Всем было хорошо. Ан нет! Вот какая собака этого Меленгорда цапнула? Запретил он пшеницу в земли имперского Союза слать, и всё тут. А что вышло? Наши фермеры не лыком шиты, свою вырастили, да получше, чем трингобардская. А кто от этого пострадал? Да в первую голову его же подданные! Видите ли, он велел всю пшеницу в земли Лиги отправлять! Говорят, что из той пшеницы сат гонят*, и ныне в любой тамошней таверне этого сату хоть залейся. Понятное дело, простому люду жизнь в землях Лиги - что петля на шее. Вот и спаивают народ, чтоб думали меньше и своим умом не жили. Да ещё для верности жрецы Кухулина своим словоблудием тень на плетень наведут, что, мол, всё у них здорово, лучше края во всём Поднебесном мире не сыскать. А ежели надо, то и виноватых быстро найдут: то скажут, что таутты во всех бедах виновные, то на идишей укажут. Таким одурманенным народом и править сподручнее - твори с ним что хочешь. Лиге хорошо, а что взамен за это зерно Трингбард получил? Да уши от дохлого пса, вот и весь мой сказ. Ну где это видано, чтоб из добра, да помои делать?!
Внимательно выслушивая пламенную тираду политически грамотного пекаря, женщины обменялись многозначительными взглядами.
- Негоже такое над своим народом творить, - покачав головой, произнесла блондинка. - Человеческой скверной попахивает.
- Дурные соседи, от таких чего угодно можно ожидать, - мрачно подытожила рыжеволосая.
Подтверждая правоту слов понятливых собеседниц, булочник постучал указательным пальцем по прилавку.
- Вот верно говорите! Точно, скверна человеческая! Ежели бы жили, как предки наши, по законам, Праматерью данным, так всем было бы хорошо. Ан нет! Мало того, что сами нормально не живут, так ещё норовят в зависти своей соседям нагадить. Особо тем, что живут себе по старым законам, и всё-то у них славно да гладко.
Видя, что чужестранки внимательно слушают и даже разделяют его взгляды, хозяин булочной разошелся.
- После Мерфудского мира* сколько лет уж прошло, ещё мой отец говорил, что тихо было, устали все от "Большой крови"*. А вот на тебе, опять эти твари, белые сиды, зашевелились. Вот взять нашего лорда Лансера - ведь отменный господин, ему бы о мирной жизни заботиться, так нет! Что ни год, бросай всё и за меч берись. То дунгарцы на границе шалят, то выродки из Сумбарского союза в Зелёных Дубравах деревни пожгут. Ещё при старом лорде было, что они, собаки, аж до самого Маргиса дошли. Ну, получат по холке, уползут к себе, раны залижут - и опять за старое. Не далее чем прошлым летом наши опять здорово надрали задницы поганым лакойцам. А что толку? Отсидятся, и опять жди их. Чует моё сердце, что добром это не кончится. Будет большая война, как пить дать, будет. Все так думают, да говорить об этом боятся, страшно.
Рыжая поставила на прилавок пустую кружку.
- Так ваш лорд ещё и славный воин?
Не скрывая гордости, булочник кивнул головой.
- И он, и его кузен, герцог Гуял-Исша, они на пару, недаром с самого детства вместе. А вообще при молодом лорде много чего хорошего мы все получили. Он и фермеров поддерживает, и беженцам земли раздаёт, ежели те не думают дармоедствовать и хозяйство своё вести решат. Он придумал, как фрименов от гулей защитить. Аясы по его приказу каждый год тракты подновляют. Совет Старейших ему одному доверяет вести переговоры от лица Имперского союза. Он и в Сенате за нас слово имеет, и Орден его уважает. С Сульмитаном договор о вечной дружбе и помощи заключил и с Норвиком союз организовал. А сколько уже для простых жителей успел сделать! Вон в соседних землях от разбойников спасу нет, хозяйства разоряют да на трактах безобразничают. А наш их всех, почитай, подчистую извёл.
- Перебил, - понимающе кивнула высокая дама.
- Ну, коих и порешить пришлось. Ежели кому насильничать да душегубствовать всласть, так что тут такого? Этих и на кол, и в петлю не жалко, туда им и дорога. А наш лорд правильно смекнул, что не в каждом зверь-то живёт. Мужик, он подчас не от хорошей жизни в леса бежит и по дорогам лиходействует. Вот лорд и бросил клич, чтоб к нему на службу шли. Что тем, на ком невинной крови нет, да которые верой и правдой служить ему готовы, он даёт своё вечное прощение и землю дарует. Ох, сколько тут народу-то понабежало! И поодиночке шли, и целыми шайками, да ещё с семьями, с бабами своими да с детьми малыми! Нашим-то разбойничать с чего? У них всех хозяйства добрые. Так что более половины тех, кто пришел, все чужаки: андаланцы, лакойцы да из сумбарских земель, и все, как на подбор, кто из тауттов, а кто из аясов*.
- Мудрый поступок, - согласилась рыжеволосая. - Это делает честь вашему лорду.
- Выходит, что ваш лорд главный в Имперском союзе? - проводив взглядом проехавшую по улице группу конных воинов, спросила блондинка.
Пекарь уставился на женщину непонимающим взглядом, но что-то сообразив, широко заулыбался.
- Ну надо же! Из головы совсем вылетело, что вы издалека! Нет. Он всего лишь хранитель священного портала. Имперский союз на то и союз, что им правит Совет, а наш лорд просто состоит в нём.
Белянка поставила пустую кружку из-под фуша на прилавок.
- А что будет делать этот Совет, да и ваш славный лорд Лансер, когда вдруг сбудется пророчество и в Сидонию вернутся истинная дочь Праматери и тот, кому по праву наследования принадлежит сидонийский престол? - спросила она.
Похоже, что этот вопрос оказался неожиданным не только для словоохотливого булочника, но и для её спутницы - она как-то странно взглянула на подругу, но промолчала и принялась рассматривать улицу и снующих по ней прохожих.
Словно ища поддержки, булочник растерянно посмотрел на рыжую, но, видя, что та больше заинтересована горожанами, чем умной беседой, почесал затылок и смущённо откашлялся.
- Ну, сударыня... Ну и вопросы у Вас! А Вы сами-то что думаете?
Прервав свои наблюдения, рыжеволосая обернулась и с нескрываемой иронией взглянула на свою подругу.
- Думаю, что случатся большие перемены к лучшему, - сверкнув глазами, уверенно ответила белокурая. - Преподобная Мать и император должны объединить Сидонию.
Пекарь вновь почесал затылок, неуверенно качнул головой и открыл было рот, но увидев что-то за спинами женщин, вдруг оживился:
- А, госпожа Анфрид! Доброго Вам дня!
Блондинка и рыжеволосая оглянулись.
К лавке приближалась величественного вида матрона в сопровождении совсем ещё молодого юноши, несущего корзину, заполненную зеленью и прочей снедью.
По излишнему оживлению, с которым мужчина воспринял появление этой дамы, можно было понять, что он чрезвычайно рад возможности уйти от сложного ответа.
- И тебе доброго дня, Донхар, - ответила женщина, не забыв при этом лёгким кивком головы поприветствовать и собеседниц пекаря.
Добродушно улыбаясь, хозяин выложил на прилавок два румяных круглых каравая.
- Как всегда - пшеничный, Ваш любимый.
- Благодарю, дорогой мой.
Бросая в сторону блондинки пылкие взгляды, сопровождавший даму юноша быстро завернул хлеба в чистую ткань и уложил их в свою корзину.

- Видели герольдов? - не унимался пекарь. - Что бы это могло значить? Уж не пожаловал ли к нам очередной душегуб? Вы, знать, были в Нижнем городе. Что там слышно?
Искоса поглядывая на женщин, дама качнула головой.
- Ничего это не значит. Всё тихо. Только утром в город приехал обоз негоциантов.
- Может, там не все знают? Лорду-то поболее нашего известно, - возразил пекарь.
Ничего ему не ответив, дама обернулась к женщинам, молча слушающим их разговор.
- А вы, дамы, судя по всему не из здешних краёв?
- Мы издалека... С Юга... - ответила блондинка.
- С дальнего Юга, - уточнила рыжеволосая.
Госпожа Анфрид снисходительно улыбнулась.
- То-то я смотрю, что платья на вас не наши. Одних кружев-то сколько! Не жарко?
Щёки светловолосой вспыхнули лёгким румянцем смущения.
- Мы только сегодня прибыли в город.
- Понятно. А где решили остановиться? - приподняв брови, поинтересовалась матрона.
- Пока не знаем. Побудем тут день-два и отправимся дальше, на Север.
- Дальнее путешествие... - словно не замечая нарастающего смущения своей собеседницы, госпожа Анфрид продолжала наседать на неё с вопросами. - А если не секрет, куда направляетесь?
Со стороны их диалог выглядел в какой-то мере даже комично. Высокая, полная дама и маленькая, едва достающая ей до плеча, смущённая девушка.
Ни дать ни взять, суровая матушка, отчитывающая свою провинившуюся дочь.
Судя по тяжелому взгляду рыжей, ей эта сцена не казалась забавной.
- На Север! - с ноткой раздражения в голосе отрезала она, подходя ближе к своей подруге. - Туда и обратно.
- Да в Норвик они едут! - не выдержав того, что разговор протекает без его участия, выпалил пекарь.
Подтверждая его слова, женщины дружно закивали головами.
- Да. Мы едем в Норвик. У меня там родня... дальняя родня, - как-то вяло подтвердила блондинка.
Госпожа Анфрид понимающе кивнула.
- А сами вы с Юга, значит? С самого дальнего...
- Да, - метнув на неё недобрый взгляд, коротко ответила рыжеволосая, заняв позицию между матроной и своей подругой. - Дальше не бывает.
- Нам пора, нужно ещё решить, где остановиться! - будто что-то вспомнив, заспешила беленькая. – Спасибо, уважаемый хозяин, Ваш фуш действительно очень вкусный, - сняв с пальца перстень, она положила его на прилавок перед изумлённым пекарем.
- Вы и вправду из очень дальних краёв, - растерянно пробормотал тот, уставившись на украшение.
Пухлая ладонь госпожи Анфрид накрыла перстень.
- Вот что значит быть лучшим пекарем в городе, - улыбнулась она, возвращая хозяйке её золотую безделушку . - К чему вам долго искать? Остановитесь у меня, - без лишних церемоний матрона подхватила обеих женщин под руки и направилась вверх по улице, увлекая их за собой.
- Странные, - тихо пробормотал господин Донхар, провожая дам растерянным взглядом. - Странные, словно не из этого мира. Уж не ангелы ли? - в раздумье почесав подбородок, он взглянул на пустые кружки, и глаза его расширились от внезапно осенившей догадки. - Ну конечно! Конечно же! Не зря... Не зря она спросила об этом!
Едва сдерживая волнение, господин Донхар окинул возбуждённым взглядом улицу, как назло опустевшую, лихорадочно соображая, с кем бы поделиться своим потрясающим открытием.
- Ведь никто не поверит! Не поверит!
Его взгляд остановился на ювелирной лавке Даргона.
- Ну конечно же! Ведь и с ними она разговаривала! - хлопнув растопыренной пятернёй по прилавку, вскрикнул пекарь.
- Госпожа Кайса! Госпожа Кайса! - что есть силы заорал он и, опрокидывая пустые корзины, бегом бросился вон из лавки. - Непременно надо это рассказать! Непременно надо... – бормоча себе под нос, мужчина выбежал в коридор и замер от неожиданности как вкопанный.
На фоне дверного проёма неподвижно стоял некто в чёрной накидке с надвинутым на лицо капюшоном.
- Вы кто? - ошарашенно прошептал господин Донхар, пытаясь рассмотреть лицо таинственного гостя.
Внезапно, потеряв всякий интерес к незнакомцу, булочник развернулся и спокойным шагом вернулся в лавку.
- Опять соседский кот нашкодил! Ну что за напасть, все корзины опрокинул, негодник! - беззлобно выругался он и как ни в чём не бывало, насвистывая какую-то простенькую мелодию, принялся приводить свою лавку в порядок.
Взяв две пустые кружки и ополоснув в тазу, господин Донхар поставил их на полку и, сладко потянувшись, расслабленно облокотился на прилавок.
Проходившая мимо его лавки незнакомая девушка в чёрной накидке откинула с головы капюшон, взглянула на пекаря и приветливо ему улыбнулась.
- Доброго Вам дня, господин Донхар!
- Доброго дня, милая, доброго дня, - добродушно улыбаясь, ответил тот. - Видели герольдов? Что это они? Не приведи Дану, опять какая беда приключилась! Как бы чего не....
Но черноволосая незнакомка уже прошла мимо.
Некоторое время эта девушка шла следом за весьма занятной группой: крупной русоволосой дамой в тёмно-зелёном платье, крепко держащей под руки двух едва поспевающих за ней молодых женщин.
Замыкал шествие щеголеватого вида юнец, несущий корзину с продуктами.
Одна из дам, невысокая изящная блондинка, на секунду обернулась, обменявшись с девушкой быстрыми взглядами.
Юная особа улыбнулась и, накинув на голову капюшон, скрылась в ближайшем переулке.

- Вы с ума сошли! - прошипела госпожа Анфрид. - Донхар замечательный пекарь и добрейший хозяин, но он известен всему Тирину как первейший болтун!
- Смею Вас заверить, что мы уже успели в этом убедиться, - вежливо ответила белокурая, безуспешно пытаясь освободить свою руку.
- А если убедились в этом, так с чего вдруг вздумали разбрасываться своими безделушками?! Вы же его, бедолагу, чуть до обморока этим оскорблением не довели!
- Я вовсе не хотела никого обижать! - огрызнулась девушка, предприняв новую, но столь же безуспешную попытку освободиться.
- Тогда зачем перстень ему сунули? - простосердечно изумилась матрона.
- В качестве платы. Мы ведь приезжие и не знаем, какие деньги тут в ходу! Да отпустите Вы меня!
Дама сбавила шаг.
- В ходу кто? - переспросила она, пропустив мимо ушей протестующий возглас.
- Не кто, а что! Деньги, - подала голос рыжеволосая. - Или как они у вас тут называются? Ну, чем вы за всё расплачиваетесь?
- Расплачиваемся? - удивленно переспросила женщина. - Я ничего не поняла из сказанного Вами. Что такое денгы и с какого перепугу я должна ими за что-то расплачиваться?
Блондинка и её подруга оторопело переглянулись.
- Странные вещи вы говорите, - проворчала матрона, прибавляя шаг. - Ладно, с этим мы позже разберёмся. Лучше скажите, что за чепуху вы несли? «Мы с Юга, мы с самого дальнего Юга…» Взрослые ведь женщины, а ведёте себя, простите, как дети малые! - она взглянула на высокую девушку. - Вот Вы, например!
- Что - я?
- Да то! Неужели Вы думаете, что все вокруг слепцы?
- Я не думаю... - стараясь выглядеть более достойно, рыжая гордо вскинула голову, но следующая реплика матроны сбила с неё спесь.
- Вот именно что не думаете!
- Да о чём Вы? - разозлилась она. - Я не понимаю!
Госпожа Анфрид глубоко вздохнула.
- О Боги! Я говорю о том свёртке, что болтается у Вас за спиной. Ну ладно, добрейший простофиля Донхар не смекнул, что это, но даже я понимаю, что внутри явно не дорожная одежда находится!
- Это наши личные вещи, - оскорблённо воскликнула девушка.
- Правда?! - фальшиво изумилась матрона. - Вот только не делайте из меня полную дуру! Уже по тому, как лямка врезается в плечо, понятно, что свёрток тяжеловат.
- И что же, по Вашему мнению, в этом свёртке? - метнув на матрону гневный взгляд, прошипела рыжая.
- Не надо на меня так смотреть, будто я Ваша кровница. Уверенно берусь предположить, что там оружие, может, меч, причём не один, или даже арбалет. Ну ладно, была бы приключенцем и носила открыто, никто не удивился бы, а тут...
Девушка, резко тряхнув огненной гривой, посмотрела на матрону потемневшими глазами. Она даже не изменила позу, но во всей её фигуре вдруг почувствовалось напряжение, как у хищника перед прыжком на жертву.
- Что - тут?
Женщина ощутила себя неуютно под этим потяжелевшим взглядом, но продолжила как ни в чем не бывало:
- А тут дама в роскошном платье, вся в кружевах, словно она королева, рукава чуть не до земли висят - и вдруг таскает на плече тяжеленный свёрток. Вам не кажется, что любому квартальному стражнику такая особа должна показаться подозрительной?
- Послушайте, что Вам от нас нужно? - с отчаянием в голосе вскинулась блондинка, наконец-то высвободив свою руку.
Госпожа Анфрид остановилась и огляделась.
Переулок, в который они только что свернули, был пуст. Кроме них четверых тут никого не было.
- Что мне от вас нужно? Да уберечь от неприятностей! Я же видела вас сегодня днём там, возле портала! С вами была ещё тёмненькая девушка. Она осталась стоять на площадке, а вы спрятались под аркой и пережидали, пока стража уведёт её. Я велела своему сыну Ойгерду присмотреть за вами, - матрона кивнула в сторону юноши. - Ну, теперь-то поняли?
- Облажались. Я же говорила вам... Говорила! - с досадой выпалила рыжеволосая.
- Вы - что? - не поняла матрона, но, уловив смысл её фразы, кивнула головой. - Вы, сударыня, хотите сказать, что влипли?
- Ещё как! В самое дерьмо и по макушку! - обречённо вздохнула та.
Дама загадочно улыбнулась.
- Это с какой стороны посмотреть.
- Как же случилось, что Вы нас видели? - упавшим голосом спросила белянка.
- Да всё проще простого, сударыни! Окна моего дома выходят на площадь возле портала, и я собственными глазами видела, как вы там появились. Думаете, только лорды да сёстры Ордена знают Писание? Каждому жителю Поднебесного мира ведомо пророчество, каждый знает, что в Тирине находится единственный портал, соединяющий два мира. Сначала появляетесь вы, потом герольды нашего лорда как ошпаренные мчатся куда-то. Среди вас нет мужчины, а значит, нет того, кому принадлежит сидонийский трон. Прошу не принять эти слова с обидой, но моё сердце подсказывает, что среди вас нет и воплощения Первоматери. Либо там, за гранью человеческого мира, произошло нечто непоправимое, либо Исход, предсказанный Праматерью, состоится уже скоро. Надо быть набитой дурой, чтобы не понять того, что произошло. Только безумец прыгнет с обрыва в реку, не изведав прежде, какова глубина. Эх, милые, я же сразу поняла, что вы посланницы!
- Предположим, - сухо отозвалась рыжая. - А Вы-то кто?
- Кажется, нам действительно пора уже познакомиться, - поддержала подругу белокурая.
Матрона улыбнулась.
- Кто я? Ну, давайте знакомиться, сударыни. Я Анфрид, дочь Рогнара, содержу швейные мастерские. Меня знает не только весь Тирин, за моими нарядами едут и из Белого города, и из Маргиса, и даже из самого Норвика. У меня очень много заказчиц и среди сестёр Ордена, - ответила она, изумлённо наблюдая за разительной переменой, произошедшей с маленькой блондинкой.
Она уже не выглядела растерянной капризной недотрогой. Шутовское представление было окончено, и актриса открыла зрителям своё истинное лицо. Изменилось даже выражение её серо-голубых глаз
Перед госпожой Анфрид стояла максимально собранная и решительно настроенная женщина.
- Не иначе как с благословения Праматери состоялась наша встреча, - произнесла она, глядя прямо в глаза матроны. – Пожалуй, у нас нет иного выхода, и мы вынуждены довериться Вам, надеясь на Вашу порядочность. Меня зовут Лилит, а её Мила. Имени третьей нашей спутницы позвольте не называть. Смею Вас уверить, что ничего непоправимого не произошло, и тому, что предначертано в Писании, быть. Вы правы. Мы не знаем, что происходит в этом мире. Прежде чем состоится Исход, необходимо разведать, куда мы идём и чем всё может обернуться. Именно для этого мы находимся тут. И нам действительно нужна помощь.
Госпожа Анфрид облегчённо вздохнула.
- Похоже, нам предстоит большой разговор. Пойдёмте, сударыни, негоже стоять на улице, привлекая к себе внимание. Жить будете у меня. Соседям представлю вас как своих знакомых с Юга, - она взглянула на Милу и с улыбкой добавила: - с очень дальнего Юга.
Дом госпожи Анфрид оказался совсем рядом.
Вся компания, возглавляемая величавой хозяйкой пошивочных мастерских, проследовала через тихий переулок, встретив по дороге лишь пару прохожих.
Свернув на неширокую улицу и поднявшись по ступеням каменной лестницы, зажатой между фасадами двух домов, они оказались на площадке, огороженной массивными каменными перилами.
Ещё днём, блуждая по улицам Старого города, Мила и Лилит обратили внимание на пристрастие тиринцев к цветам.
Цветы были везде, они украшали окна домов, фасады, балконы, росли на клумбах. Но буйство красок, открывшееся их взглядам перед дверями дома новой знакомой, поистине потрясало.
Это был самый настоящий сад, чудесный, цветущий сад. Пусть и маленький, но очень ухоженный и уютный.
Тут всё было подчинено единому стилю: вымощенные гранитной плиткой дорожки, увитая цветущими вьюнками беседка, плетёные из лозы кресла и кофейный столик, роскошные кусты благоухающих роз и пышные шапки хризантем.
В груди Лилит защемило от тихой тоски - увиденное было так похоже на родные её сердцу городки Австрии с их непременными цикламенами, фиалками и геранью! Общее сходство дополнялось безупречно выбеленным фасадом двухэтажного дома, выкрашенными в красный цвет деревянными ставнями и белоснежными занавесками на окнах. А над черепичной крышей вращался... золочёный флюгер в виде петушка!
"Боже! Совсем как в том отеле, когда..." - в памяти Лилит всплыл эпизод из прошлого, одно из тех приятных и романтичных воспоминаний, что продолжают греть душу на протяжении долгих лет, когда забываются мелкие, незначительные детали, а в памяти остаётся лишь самое яркое и прекрасное. Это потом всё становится каким-то обыденным и простым, но та, самая первая ночь, она врезалась в память Лилит навсегда. Это была её ночь, её триумф, сумасшедшая, волшебная ночь, жарче пламени и слаще мёда.
Лилит вздохнула, вспоминая альпийский отель, комнату с гобеленами, пылающий камин, свечи... Ностальгическое путешествие по волнам памяти прервал изумлённый возглас Милы.
Вздрогнув от неожиданности, Лилит обернулась.
- Погодите! Что это, неужели газета?! - с площадки перед домом госпожи Анфрид открывался непередаваемо прекрасный вид на Нижний Тирин и его окрестности, но не эти красоты так сильно потрясли Милу, а теперь и Лилит.
На кофейном столике, прижатая бронзовой фигуркой дракона, мирно трепеща на ветерке оттопыренным уголком, лежала самая настоящая газета. Толстенькая, аккуратно сложенная, будто только что из типографии.
- Гасета? - изумляясь столь бурной реакции своих новых знакомых, неуверенно переспросила госпожа Анфрид.
- Твою ж мать! "Тиринский вестник"! - перейдя на родной немецкий, пробормотала Мила, переводя растерянный взгляд на Лилит. - Криминальная хроника, курс валют и биржевые новости, сообщения наших корреспондентов из-за рубежа... Это сон, ущипни меня!
Госпожа Анфрид тронула Лилит за руку. - Что она говорит?
- Она говорит, что не ожидала увидеть газету в Сидонии, и спрашивает, где она издаётся.
Хозяйка пошивочных мастерских понимающе кивнула. - Это не гасета, это еженедельник. А печатают его тут, в Тирине.
Мила взглянула на матрону. - А бумагу? Бумагу где делают?
- Везут с Юга. Под Аль-Самарной её делают.
Отставив в сторону фигурку дракона, Мила взяла еженедельник в руки.
- Теперь вижу, бумага другая. Я могу почитать?
- А! Там всё равно ничего нового... Ой, простите! Это для меня там нет ничего нового, - смущённо рассмеялась госпожа Анфрид. – Конечно, берите. Я велю Ойгерду собрать все еженедельники, какие он найдёт в доме. Думаю, вам будет интересно их почитать. А сейчас пойдёмте в дом. Немедленно отправлю одну из своих девушек в мастерские, надо подобрать вам более привычную для всех одежду.
Когда они шли по дорожке, ведущей к дверям дома, Мила легонечко толкнула Лилит в бок, показав ей титульный лист еженедельника.
- Без изысков, простенько и со вкусом.
На плотной, слегка желтоватой бумаге витиеватым шрифтом было отпечатано название: "Еженедельник. Тирин".
В оформлении издания прослеживалось дикое смешение стилей древних манускриптов и английских газет Викторианской эпохи – если проводить аналогии с миром людей.
Прежде чем Мила свернула еженедельник в трубку, Лилит успела прочесть название передовицы: " Успешная облава на стайных гулей. Сообщение из Маргиса."
- «Ликвидирована ячейка Аль-Каиды. Сообщение из Кабула», - недоуменно качая головой, пробормотала Лилит. - Короли, самогон, лорды, жрецы Кухулина, война с какими-то лакойцами, газеты, стайные гули! Голова идёт кругом! Куда мы попали?
- Домой, дорогая. Мы попали домой! - хлопнув её по плечу, ответила Мила и рассмеялась каким-то странным, совсем не добрым смехом.


Пояснения

Поднебесный мир* - общепринятое название Сидонии.
Фуш* - традиционный напиток. Делается из смеси козьего молока, настоя крепко заваренного брусничного листа и мёда. Употребляется в горячем виде.
«…сат* гонят» - самогон.
«...после Мерфудского мира* сколько лет уж прошло» - Мерфудский мир – пакт, формально положивший конец Великой войне кланов и разделивший Поднебесную империю на множество самостоятельных королевств и земель. Мерфудским пактом было закреплено уложение о создании Сидонийского Сената.
Мерфуд* - старое название столицы Поднебесной империи. После заключения пакта о мире Мерфуд был переименован в Белый город и обрёл статус нейтрального. В Белом городе находится высший орган управления - Сенат Сидонии.
«…устали все от «Большой крови»*» - «Большая кровь» - общепринятое в просторечии название Великой войны кланов.
«… кто из тауттов*, а кто из аясов*» - народы Сидонии.
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
pike
сообщение 29.3.2014, 13:32
Сообщение #4


Искатель тайн
***

Группа: Пользователи
Сообщений: 312
Регистрация: 24.2.2013
Вставить ник
Цитата
Из: Москва




Персонажи



Лилит




Мила
В последующих главах она уже фигурирует под сидонийским именем Колодаи (Кровь дракона)
Обитатели Сидонии придают большое значение символизму.
Кровь дракона символизирует чистоту беспристрастного возмездия .


Планшета, увы у меня нет, по сему приходится рисовать мышкой и собирать изображение послойно как коллаж.
В качестве баз часто беру настоящие фото.
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
pike
сообщение 26.5.2014, 19:46
Сообщение #5


Искатель тайн
***

Группа: Пользователи
Сообщений: 312
Регистрация: 24.2.2013
Вставить ник
Цитата
Из: Москва





2 глава

Жестокая реальность



Главная площадь Нижнего города была полна народу.
Ещё накануне вечером в Тирин прибыла прославившаяся своими грандиозными представлениями труппа абдарских лицедеев, и это событие привлекло живой интерес охочих до развлечений горожан.
Хотя основное представление должно начаться только вечером, уже с полудня на площади царила оживлённая толчея.
Одни с интересом наблюдали за тем, как плотники и мастера огневого дела налаживали работу хитроумных механизмов возведённой за ночь сцены.
Другие под одобрительные крики и свист зевак увлечённо "кормили гулей", азартно швыряя мочёные яблоки в открывающиеся пасти деревянных голов.
Ну а кто-то просто убивал время за болтовнёй со знакомыми.
Большая же часть пришедших на площадь горожан собралась возле здания Городского совета.
Там на импровизированной сцене, скрашивая ожидание зрителей, младшие актёры разыгрывали перед собравшимися короткие сценки и скетчи весьма фривольного содержания.
И, судя по дружному хохоту и одобрительному улюлюканью, подобные номера имели немалый успех у публики.
Сквозь эту шумную разномастную толпу, энергично работая локтями и не обращая внимания на сыплющиеся вслед недовольные окрики и брань, пробиралась решительного вида молодая женщина.
Следом, то и дело смущённо извиняясь за свою бесцеремонную спутницу, поспешал юный щёголь, .
- Госпожа Мила! Ой! Простите, пожалуйста... Госпожа Мила! Ну зачем вам собственная лошадь? Это лишние хлопоты! Да и где вы намерены её содержать? - стараясь ухватить рыжеволосую даму за рукав, умоляюще вопрошал юноша. - В городских конюшнях на пару дней можно взять любую лошадь! Нижайше прошу нас извинить... Неужели, не приведи Дану, вздумали в приключенцы податься?!
Дама остановилась.
- Успокойся, Ойгерд, я уже обо всём договорилась! Лошадь будет содержаться в конюшнях господина Ардосара. И я не собираюсь идти в приключенцы.
- Коли не собираетесь, так зачем она вам? - искренне изумился юноша. - Сходите уж лучше в квартал жестянщиков да закажите себе надёжный самокат.
- И как я буду выглядеть на этом драндулете?
- На чём?
- На велосипе... Чёрт! Да на этом твоём самокате!
- Да нормально будете выглядеть, - невозмутимо пожал плечами юноша. - Вы ведь видели, что многие на них ездят.
- И где они катаются? По городу да по дорогам? Вот если надумаю заняться фермерством, непременно воспользуюсь твоим советом. Буду возить на нём цыплят на рынок.
- Вы - в фермерши?! Уж скорее я пойду в свинопасы, чем вы решите податься в фермерши.
Мила уже собиралась ввернуть в ответ что-то едкое, но вздрогнула от громкого взрыва хохота и машинально обернулась в сторону нехитро устроенной сцены - два поставленных рядом крытых воза, дощатый настил между ними и пёстрый лоскутный занавес. На заднике из холстины, растянутом между возами, был грубо намалеван замок.
Из-за этого задника на сцену, подобно чертям из табакерки, вынырнули два актёра в пёстрых камзолах.
- Дамы и господа! - дурным голосом возопил один из них.
- Мальчики и девочки! Старушки, старички! Подружки и дружки! Откройте ваши глазки и внемлите нашей сказке! - не менее идиотским голосом подхватил второй.
- Сейчас мы покажем вам, что произошло далеко и совсем близко! Давно или недавно! Что было глупо и смешно, но это сущая правда!
Мила, а следом за нею и Ойгерд, протолкнулись поближе.
На сцену выбрался наряженный в картонные доспехи субъект в носатой маске с огромной рыжей бородой.
- Я лорд Ориенгот-Лето! - громогласно заявил он, сгоняя со сцены горластых крикунов в заштопанных камзолах.
- Оно и видно, что лорд! - крикнул стоящий за спиной Милы детина, по виду мастеровой.
- Вступила в возраст дочь моя, когда пред ней маячит брак! - между тем продолжил фигляр в бородатой маске. – А выгоду свою при этом мне упустить нельзя никак. И надо дочкину красу во благо укрепления власти употребить себе на счастье. Вот наш сосед, вдовец на склоне лет, наследника в помине нет. Помрёт, так это и к добру, я герцогство его чрез дочку приберу. Отдам-ка замуж дочку, будь выгода - и точка!
Из-под сцены вынырнул один из крикунов и, вытаращив глаза, обратился к публике:
- Так думал старый хитрый лорд, кого он зятем назовёт. А этот зять, ни дать ни взять, какая прыть, какая стать! Герой бугуртов и пиров, весь мир пересношать готов!
- Жениться он готов как раз, да только славы блеск угас, - подхватил второй фигляр. - На склоне лет он молью бит и уж могилою смердит, но всё ж горяч и, пусть дурак, до баб и эля он мастак! Уж трёх он жен похоронил, но пыл любовный сохранил. Но – чу! Вот он сюда идёт, себя он сам вам назовёт.
На сцену под дружный хохот зрителей выбрался некто в лохматом парике и накинутой на плечи конской попоне, призванной подчеркнуть его особый статус.
Безудержный хохот и улюлюканье толпы были вызваны дополнявшим его костюм чудовищных размеров эрегированным членом. Актёр даже изобразил, будто зацепился им за край сцены.
- Эй, женишок! Смотри, сцену не свороти! - выкрикнул кто-то из зрителей, вызвав новый шквал хохота и пикантных шуток.
- Наймись на ферму, будешь груши околачивать!
- Печные трубы прочищать!
Мила не была ханжой, но глядя на то, как вместе со взрослыми заливисто хохочут и находившиеся в толпе дети, она почувствовала себя несколько неуютно.
- Я герцог Парланский! Я смел и удал! Я в землях своих уж всех баб отодрал! - стараясь перекричать хохот и скабрезные шуточки толпы, прогремел актёр.
- Даркия, дочка, приди же живей и мужу сему ты отдайся скорей! - патетично воскликнул актёр в бородатой маске.
С появлением на сцене "дочки" Мила дёрнула Ойгерда за рукав.
- Так принято, что все роли исполняют мужчины?
За парня ответил тот самый мастеровой, что стоял позади.
- Женщинам не пристало участвовать в этом непотребстве. Вот вечером, когда начнётся основное представление, тогда да...
- А что будет вечером? – обернувшись, поинтересовалась Мила.
Вместо ответа тот молча указал на фасад здания Городского совета. Подняв взгляд, она едва не ахнула от изумления.
Несколько работников весьма сноровисто растягивали там что-то вроде рекламной перетяжки с броской надписью "Баллада о Ньяле."
- В прошлое лето они её давали в Хольме. Это, скажу я вам, сударыня, нечто! А как там играла госпожа Деметрия! Неподражаемо, неподражаемо! - авторитетно изрёк мужчина.
- И тоже в этом духе? - Мила кивнула в сторону сцены.
Там под дружный хохот и едкие комментарии зрителей вовсю творилось самое настоящее непотребство в виде имитации групповой оргии.
Мастеровой снисходительно взглянул на свою собеседницу.
- Да что вы, сударыня! «Баллада о Ньяле» серьёзный спектакль. А это... - он ухмыльнулся. - Разве вы не знаете истории, приключившейся между покойными уже старым лордом Ориенгот-Лето и герцогом Парланским?
- Наша гостья прибыла с дальнего юга, - поспешил вмешаться Ойгерд. - Там никто и слыхом не слыхивал ни о старом лорде, ни о безумном герцоге.
Мужчина понимающе кивнул.
- В жизни, сударыня, подчас случается такое, что никакой лицедей выдумать не сможет. В землях Лиги жуть как не любят вспоминать эту историю.
- Так это всё по правде произошло? - ни к кому конкретно не обращаясь, спросила Мила.
- Истинная правда, сударыня, - отозвался Ойгерд. – Конечно, лицедеи преподносят эту историю по-своему, но...
Его прервал громогласный голос актёра, исполнявшего роль герцога.
- Запомни навсегда, жена, покорной мне ты быть должна! Коль возжелаю, дашь без слов, не зря жру зелья докторов! Гостей моих не забывай, ты их ласкай и ублажай! - надрывался он, размахивая своим плюшевым фаллосом.
- Бред какой-то! - качнув головой, проворчала Мила.
- Ясно, что бред, - поддакнул ей Ойгерд. - Герцог от отвара бамы сдвинулся. Сил эта отрава прибавляет, да только с головой беда приключается.
- В каком смысле?
- В этом, - юноша покрутил пальцем у виска.
- О честь моя, где ты теперь? Достался мне не муж, а зверь! Противиться ему не смей, чуть что, отведаешь вожжей! - трагично заламывая руки, козлиным фальцетом проблеял актёр в платье. - Бить он умеет, он мастак, ох и тяжел его кулак! Нет сил терпеть отвратный грех развратных мужниных утех! Приди скорее, смерть моя! Смотри, отец, чем стала я! - изобразив некое па в духе "умирающий лебедь", актёр растянулся на сцене и затих.
- В народе разное говорят о Даркии, - без всякой на то причины пояснил мастеровой. - Одни говорят, будто её муж насмерть забил, другие уверяют, что после очередной оргии сама на себя руки наложила.
- Ты дочь мою в могилу свёл, развратный, старый ты козёл! - патетично вскричал рыжебородый актёр и, выхватив деревянный меч, накинулся на своего "зятя", который под хохот зрителей вполне успешно отразил его "атаку" своим плюшевым украшением.
- Да что бы ни говорили, а девочка позорную смерть приняла, - вмешалась в разговор важного вида дама в красном бархатном платье. - Жалко эту дурёху. Не по совести, не по уму всё это, - сокрушенно покачивая головой, произнесла она. – Говорят, будто нынче там вещи куда страшнее творятся.
- Где - там? - поинтересовалась Мила.
- В землях Лиги, - пояснила дама.
- Не слышала.
- Совсем недавно в Укунском королевстве ужас что произошло. Жители Одса выгнали из города жрецов Кухулина, так Нарзес за это на них целую армию разбойников натравил. А те и рады стараться, город со всеми жителями дотла сожгли. Лига теперь слух распускает, будто жители сами себя спалили, а подучили их сёстры Ордена Праматери.
- Верно! - поддержал даму мастеровой. - Мне сестра писала, в землях Лиги народ дурачат, говорят, будто Орден в сговоре с Имперским союзом всячески им пакостит. Неурожай - значит, это колдуньи из Ордена наворожили. Леса горят – это имперские подсылы подожгли. Чуть что не так, или Орден, или Имперский союз во всём обвиняют. Лгут, твари, а поди докажи, что это не так!
Мила бросила быстрый взгляд на башенные часы городской ратуши и, вздохнув, дёрнула Ойгерда за рукав.
- Нам пора.
Когда они пробирались через толпу, на сцене под дружный и явно недружелюбный свист зрителей появился новый персонаж.
- Король Боккаж, известный плут, палач и мира баламут, - так охарактеризовал его фигляр в пёстром камзоле.
Услышав знакомое имя, Мила обернулась.
- Пришел мирить я вас, друзья, - поглаживая неестественно пышную чёрную бороду, елейным голосом изрёк актёр. – Скончалась дева, да, жалею я. Но воевать что за резон? Мой правый суд и есть закон...
- А вы, сударыня, сами виноваты, - оправдывался Ойгерд.
Выбравшись с запруженной толпою площади, спутники шли по полупустой улице, направляясь в сторону городских конюшен.
- В чём это я виновата?
- Отказались, чтобы я вам читал.
- Да что мне проку от того, что в двадцатый раз услышу о подвигах славных предков и о том, как геройски погибли император и его жены? Мне вся эта эпичная муть вот где! - Мила провела ребром ладони по шее. - Этот балаган и то, что услышала от горожан, доходчивее всяких книг показали, что сейчас творится.
- Не ведающий дня вчерашнего слеп в делах сегодняшних, - возразил Ойгерд.
- Согласна, но когда одно и то же на тот или иной лад слушаешь трижды в день, начинает тошнить. И где, к примеру, в твоих книгах сказано, что сейчас происходит в соседних землях? Ну, взять, допустим, эту историю с ненормальным герцогом. Кстати! Чем там всё закончится?
- Тем, что Боккаж приберёт к рукам герцогство Парланское, а старому лорду достанутся заверения Боккажа в искреннем сочувствии и вечной дружбе.
- Вот как?! Примирил, значит. А как же этот, с елдой? - хмыкнула Мила.
- Герцог, что ли? Так он подохнет. Совсем сдвинется от своей бамы, вот тут-то андаланский король и...
- Слышала, будто Боккаж не только хитёр, но и до неприличия лют.
- Что есть, то есть. Не зря его Зверем нарекли.
- Ну вот, а ты спрашивал, зачем нужна лошадь? Пора немного попутешествовать да посмотреть на всё своими собственными глазами.
- Не вздумайте, сударыня! - замахал руками юноша. - Не вздумайте! Андалан жуткое место! Вы должны понимать, насколько опасны подобные путешествия. В таких делах нужен надёжный спутник.
Мила усмехнулась.
- Уж не на себя ли намекаешь?
- Увы, сударыня, - Ойгерд сокрушённо вздохнул. - В таких делах от меня мало проку, я лишь обуза. Вам нужен настоящий, опытный приключенец.
- Да где же такого взять? Не приглашать же первого встречного! Тамайя говорила, будто среди этой братии сплошь одни прохиндеи, а то и вовсе разбойники.
- Ей можно верить, - согласился юноша. - Её семья содержит постоялый двор на Андаланском тракте. Так она всякого "добра" насмотрелась.
- Сестра, - уточнила Мила. - Тамайя говорила, что её сестра содержит постоялый двор.
- Верно. Родители умерли, и постоялый двор достался старшей сестре. А Тамайя перебралась в Тирин и теперь служит у нас.
- Может, попробовать через её сестру?
- Н-н-нет... - задумчиво произнёс Ойгерд. - Слышал, будто в городе объявился старинный знакомый моей маменьки. Когда- то давно она оказала ему содействие в важном деле. Вот он как раз из тех, кто вам нужен. Если его найти и поговорить, то вряд ли откажет.
Мила одобрительно кивнула.
- Вот это уже речь не мальчика, но мужа.
Ойгерд польщёно улыбнулся. - Так, может, с лошадью повременить?
- Ну уж нет! Да и не терпится мне воспользоваться этой штуковиной, - ответила Мила, тронув висевшую у неё на поясе изящную бляху аркодуса*. - Насколько я поняла, теперь мы с Лилит полноправные горожанки Тирина.
- Верно, сударыня. Теперь вы можете заключать любые сделки. Избирать членов в Городской совет, судей, квартальных старшин и быть избранными сами. А ещё...
Он не договорил. Неожиданно схватив его за рукав, женщина остановилась.
По улице прямо им навстречу шла высокая черноволосая девушка.
- Визит в конюшни откладывается, - звонким от волнения голосом произнесла Мила и, взглянув на Ойгерда, уже спокойнее добавила: - Обожди здесь, мне кое с кем нужно потолковать...


* * * * *

Приподняв подол белого платья и неловко перепрыгивая через мутные вонючие лужи, Лилит пробиралась между бухт просмолённых канатов и груд дурно пахнущих, загаженных чайками старых сетей.
- Вот ведь малахольная! Несётся, как конь! - недовольно ворчала она, едва поспевая за шедшей впереди Милой. Ту явно не смущали ни причитания подруги, ни окружающая грязь, ни высоченные штабели разящих селёдкой бочек, ни характерный для крупных портов смрад прелых водорослей и дохлой рыбы, смешанный с едким запахом, напоминающим вонь креозота и ещё бог знает чего.
Подобно спешащему на свой корабль прожженному флибустьеру, Мила стремительно шла по старому пирсу. В дорожном костюме из чернёной кожи и добротных сапогах, она вполне уверенно чувствовала себя среди этого неприглядного окружения.
- Боги! Ну это же невозможно! - наступив в очередную лужу, Лилит брезгливо поморщилась. - Как же тут грязно и отвратительно воняет! Чего ради тебя понесло сюда? Ведь есть нормальная дорога в порт! – с досадой воскликнула она и, сделав шаг, тут же споткнулась, зацепившись каблуком за притаившийся в мутной жиже кусок гнилой сети.
Шедший рядом Ойгерд заботливо подхватил её под локоть:
- Осторожнее, сударыня.
Не сбавляя шага, Мила полуобернулась.
- Хватит хныкать! Я с вечера говорила, чтобы ты приготовила дорожный костюм! Так нет же, она и слушать не желает, ну всё по-своему сделает! «Я леди, я леди!» Вот и корячься теперь, леди!
- А не надо было темнить! «Завтра утром пойдём в порт, надо кое с кем встретиться»! Кто же знал, что ты в такую грязь меня затащишь? А этот твой "кое-кто" тоже хорош, он места поцивильнее выбрать не мог?! Всё! Дальше я не пойду! - запротестовала Лилит.
- Ты, сударыня, тёплое с мягким не путай. В любом случае порт - это тебе не яхт-клуб. Тоже мне, туфельки из сафьяна она обула!
- Коли так, то и старый пирс не лучшее место для встреч. Смотри, что с платьем стало!
- Жалкое зрелище. Пропало платье, - с усмешкой заключила рыжеволосая флибустьерша, окинув подругу оценивающим взглядом. - Проявляй смекалку! Нож у тебя есть, отрежь подол да скачи через лужи, как коза! Ножки у тебя что надо, заодно и воздыхателя голыми коленочками порадуешь.
- Ну, знаешь! Мне надоели твои шуточки! Я одеваюсь как нормальная женщина! Никто не виноват в том, что тебя вечно тянет лазить по всяческим клоакам!
Мила досадливо сплюнула.
- Ну, твою ж мать, Белоснежка! Ладно, пришли уже!
Брезгливо оглядевшись, Лилит достала из поясной сумочки надушенный кружевной платок и прикрыла им нос.
- И где эдот "гое-гдо"? Может, деперь объяснишь, зачем придащила дас да эду помойку?
Рыжая подошла к краю пирса и, наклонившись, заговорила с кем-то.
- Ойгерд! Веди её сюда! - махнув рукой, позвала она.
- Что значит "веди её сюда"?! - вскинулась Лилит. – Ну, всё! Я достаточно от вас натерпелась! Мне тут больше нечего делать! Я ухожу!
- Постойте, сударыня! Сей же час всё прояснится, - преданно заглянув ей в глаза, Ойгерд попытался взять Лилит под руку, но она грубо его оттолкнула.
- Так ты знал!
Юноша судорожно сглотнул.
- Знал. Мы вчера... Госпожа Мила... Мы... Я... Матушка... Простите меня, госпожа, но я дал слово молчать, - промямлил он, смущенно пряча взгляд.
В отчаянии прикусив губу, Лилит тоскливо оглядела своё заляпанное грязью платье и безнадёжно испорченные туфли.
- Если моя госпожа позволит, то в искупление вины я готов нести её на руках! - с горячностью выпалил Ойгерд.
Одарив парня ледяным взглядом, она скомкала и с досадой швырнула на землю свой кружевной платок.
- Ренегат! - прошипела она и, стремительно отвернувшись от сникшего Ойгерда, подошла к Миле.
- Хватит бушевать. Парень ни в чём не виноват, - тихо произнесла та. - Вот они тебе всё объяснят.
Внизу на тёмной речной волне покачивалась большая плоскодонная лодка. Стоявший на корме широкоплечий мужчина с интересом взглянул на Лилит и приветливо улыбнулся.
- Доброго вам утра, госпожа. Рад представиться, я Хагерд, сын Хакона и Сольвейг из Татенга.
Она машинально кивнула в ответ. Сейчас её изумлённый взгляд был устремлён не на лодочника, а на его пассажирок.
Двух молодых женщин в тёмных платьях она видела впервые, но две другие дамы...
- Сан... Архаин! Госпожа Анфрид! Вы?! - она растерянно посмотрела на Милу. - То-то я и думаю, что это он про матушку бормотал. Так вы все заодно?! Может, теперь объяснишь, что происходит?
Ответ подруги был до жути лаконичен.
- Вы уезжаете из города, - спокойно ответила она, но в этом спокойствии Лилит уловила нечто, заставившее её сердце сжаться.
Кто-то другой непременно засыпал бы Милу вполне обоснованными "зачем" да " почему", но они были лучшими подругами, и прозвучал более конкретный вопрос.
- Всё настолько серьёзно? - спросила Лилит.
- Более чем, - хмуро ответила рыжая.
- Надолго?
Без лишних слов Мила привлекла её к себе и, крепко обняв, едва слышно прошептала:
- Я буду скучать по тебе, Белоснежка! - стиснула ещё крепче, так, что у Лилит перехватило дыхание, и, словно устыдившись своей внезапной слабости, отпустила, подозрительно тихо сказав:
- Я обязательно приеду за вами. Обещаю.
Да, они были лучшими подругами, и только для них двоих не было тайной значение фразы "за вами".
- Ну, всё. Пора.
- Пора, - сглотнув подступивший к горлу ком, эхом отозвалась Лилит.
- Не робейте, сударыня, спускайтесь. Тут ступеньки, - подал голос лодочник, указав на вмонтированные в пирс толстые металлические скобы.
Подобрав подол многострадального платья, Лилит поставила ногу на верхнюю ступень лестницы. Сильные руки лодочника подхватили её за талию. Секунда - и испепеляемый ревнивым взглядом Ойгерда господин Хагерд бережно поставил свою пассажирку на дно лодки.
- Ужасно по тебе соскучилась! - проворковала Архаин, едва не задушив её в объятиях. - Позволь представить тебе Арнелию и Трудде, магистресс Ордена Праматери.
Лилит взглянула на представленных монахинь, поприветствовав их лёгким кивком головы.
Дождавшись, когда пассажирки займут места на лавках, Хагерд взял в руки длинный шест, упёрся им в каменную кладку пирса и, навалившись всем весом, оттолкнулся. Лодка отчалила.
Лилит сунула руку в поясную сумочку, но вспомнив, что выбросила платок на пирсе, отёрла набежавшую слёзу косой.
- Будь осторожнее! - крикнула она Миле.
- Всё будет хорошо!
Закрепив шест в медных держателях, лодочник прошел на корму и взялся за румпель рулевого весла. Под настилом лодочной палубы послышалось тихое гудение. Довольно резво набрав приличную скорость, судно вышло на глиссирование и, мягко запрыгав на речной волне, двинулось к середине реки.
Сидя бок о бок с Архаин, Лилит с тоской всматривалась в быстро удаляющийся пирс и две стоявшие на нём фигуры. Ещё немного - и их закрыла громада погрузочных доков.
С кормы послышался голос Хагерда.
- "Райке" становится под разгрузку! Нынче утром из самой Аль-Самарны пришел.
Они проплывали мимо транспортных судов. Огромные корытоподобные чёрные корпуса без надстроек и мачт, будто громадные речные чудовища, вздымались над швартовным дебаркадером порта.
За то время, что они с Милой пробыли в Тирине, Лилит уже доводилось видеть, как швартуются подобные громадины. Впечатляющее зрелище, но сейчас она смотрела на это с полнейшим равнодушием. Даже великаны фоморы*, с усилием крутившие барабаны, на которые наматывались невообразимо толстые причальные цепи, и те не вызвали у Лилит никаких эмоций, как это было, когда она впервые увидела этих гигантов пятиметрового роста.
- Что произошло? Почему мы бежим из Тирина? - ни к кому конкретно не обращаясь, спросила она.
- Потому что ваша жизнь в опасности, - ответила одна из монашек. - Два дня назад в Тирине был схвачен некий Дагстюр-душитель. Лиходей прославился своею жестокостью на службе королю Лакои. Этот убийца признался, что он и ещё двое его приятелей прибыли в город с наказом найти и убить Предвестниц. Дагстюр рассказал, что кроме них в городе должны быть и другие подсылы, коих он лично не знает.
Её поддержала доселе молчавшая сестра Трудде.
- Ваше появление предрекла сама Праматерь - Предвестницы Исхода, две великие волшебницы, чёрная и белая колдуньи. Сколь велик для врагов истинной веры соблазн убить Предвестниц ещё до того, как состоится Исход. Тем более что одна из вас родная дочь императора и правнучка самой Дану.
- Волшебницы? Ерунда какая-то, - нервно перебирая тонкими пальцами свою платиновую косу, пробормотала Лилит. - Мы-то тут при чём?
Та, кого Архаин представила Арнелией, испытующе посмотрела ей в глаза.
- Зачем задавать вопрос, ответ на который заранее известен?
- Но как в Лиге узнали о нашем появлении? Архаин целый месяц жила у вас в Хольме, а нас с Милой госпожа Анфрид представила соседям как своих дальних родственниц приехавших к ней погостить.
- На прошлой седмице в Хольме состоялось заседание Высшего магистрата Ордена, и было принято решение известить все правящие дома о появлении Предвестниц Исхода, письма с этой вестью уже разосланы. В первую очередь мы известили Сенат, уже назначен и день заседания, - пояснила Трудде.
- Вот славно-то как! - с досадой хлопнув себя по колену, воскликнула Лилит. - Они всё уже решили, только одни мы не у дел! Да что же за день такой?!
Сидевшая рядом Архаин накрыла её руку своей ладонью.
- Скрывать только во вред нашему общему делу. Коли сама Дану предсказала наше появление, так мы обязаны появиться. Прости, но так уж вышло, что не у дел только ты. Мила встречалась с матушкой Амарантой, и именно она настояла, чтобы нас с тобой укрыли не в Хольме, как того желал магистрат.
Услышанное повергло Лилит в состояние шока.
Облокотившись на борт лодки и подперев рукой подбородок, она долго молчала, устремив отсутствующий взгляд на проплывающие мимо берега реки.
- Лил... - осторожно тронув её за плечо, позвала Архаин. – Лил!
- Рыжая! Когда она успела? И ничего ведь не сказала!
- Прости нас, Голубка, но всё дело в Ойгерде, - вмешалась в их разговор госпожа Анфрид. - Парнишка целыми днями вокруг тебя вился. Влюбился он в тебя по уши. Мне же как матери видно. Уж говорила ему, что молод он для тебя, но... Молод ведь да горяч, так к чему его-то втягивать во все эти дела? Вот мы с Милой и решили, что будет лучше, если до поры до времени ни ты, ни он не будете знать о том, что Мила ездила в Хольм. Вчера он был сам не свой, узнав, что ему предстоит разлука с тобой, а что было бы, узнай он раньше?
Лилит невольно отметила про себя, что в голосе госпожи Анфрид прозвучало скрытое беспокойство. Ей было понятно, что это беспокойство матери о взрослеющем сыне, впервые влюбившемся всерьез – и влюбившемся не в ровню. Но разговор сейчас шел вовсе не о чувствах, потому она с досадой поджала губы и спросила:
- И куда же рыжая нас отправила?
- Вы с госпожой Анфрид едете на север, в Данахт, под защиту короля Уве и его супруги, королевы Амелии. Той самой, что зовётся Амелией Прекрасноволосой. Госпожа Анфрид родная матушка Амелии. Данахт очень силён, и он нейтрален. В землях короля Уве проще обеспечить вашу безопасность, окружив верными государю ментадами и стражниками.
- Час от часу не легче! Ваша дочь королева?! - потрясённо выдохнула Лилит, глядя на госпожу Анфрид широко распахнутыми от изумления глазами. – Я, конечно, допускаю, что Поднебесный мир сильно отличается от мира людей, но владелица пошивочных мастерских - и вдруг оказывается королевской тёщей!
- Да всё очень просто! Амелия выпускница третьей ступени Хольмского университета, - от души рассеялась матрона.
Несмотря на странность такого ответа, Лилит догадалась о его смысле.
- Ладно, мы с госпожой Анфрид отправляемся гостить в Данахт. А что с Архаин?
- Белая волшебница желает знать подробности? - охотно ответила сестра Арнелия. - Там, где в Парну впадает Орсис, нас дожидается кайран*. Пересев на него, мы поплывём на юг, в Авелорн. Ваше путешествие длиннее и опаснее, ибо вам предстоит путь через земли враждебного Андалана. Но даже столь лютый враг, как Боккаж Андаланский, не посмеет причинить обиды матери королевы Данахта. Но ни в коем случае андаланцы не должны узнать, что среди служанок госпожи Анфрид находитесь вы. Для большей безопасности с вами отправится одна из самых лучших ольге* Ордена, сестра Трудде. В Белом Городе вас будет ждать карета с гербом Данахта и надёжная конная охрана. Именно так вы и пересечёте земли Андалана и Трингобарда. Трингобард нейтрален, но Орден имеет полные основания не доверять его владыке, королю Меленгорду. Если подсылам Лиги станет известно, что вы покинули Тирин, то искать вас они начнут именно на Андаланском тракте. Путь от Белого Города до Норвика занимает чуть более двух недель, и всем нам надо молить Праматерь, дабы у вас не случилось задержек в пути. Чтобы на какое-то время запутать соглядатаев Лиги, мы направили их по ложному следу. Но сейчас, слава Праматери, время на нашей стороне. Если бы мы чуть замешкались и упустили хотя бы сутки, то...
Без лишних объяснений Лилит поняла, что кроется за этим многозначительным "то".


* * * * * *


Пояснения.

Аркодус* - выполненный из золота и покрытый уникальной гравировкой жетон с вмонтированным в него кристаллом сурия. Благодаря способности сурия накапливать, сохранять и отдавать энергию, аркодус является своего рода сидонийским аналогом пластиковой карты. Арк - нематериальная единица взаиморасчёта.

Фоморы - великаны. Фоморы невообразимо сильны, но не обладают развитым интеллектом. Тем не менее, они весьма успешно поддаются обучению. Фоморов используют на самых тяжёлых работах - в портах, каменоломнях, на строительстве или для доставки габаритных грузов.

Голубка* - именно так с сандорина переводится имя Лилит.

Кайран - корабль средних размеров. Также в Сидонии используются аки-кайраны, громадные транспортные суда.

Ольге - ментады высшей категории. Кроме чтения мыслей ольге обладают способностями предсказывать будущее.
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
pike
сообщение 8.6.2014, 22:41
Сообщение #6


Искатель тайн
***

Группа: Пользователи
Сообщений: 312
Регистрация: 24.2.2013
Вставить ник
Цитата
Из: Москва





А вот это герой третьей главы







3 глава

Хинкар


Залпом осушив кружку эля, Увхур громко и раскатисто рыгнул.
- Отменное пойло! - довольно крякнул он, взглянув на смуглолицего мужчину, сидящего напротив.
- Хороший эль, - согласился тот, степенно потягивая пенный напиток.
- Отменный, - заключил Увхур, снова рыгнул и со стуком поставил пустую оловянную кружку на стол.
Вытерев испачканные жиром руки о рубаху, он откинулся на спинку стула
- И рёбрышки тут что надо. А ты, дурак, сюда идти не хотел, - изрёк он, ковыряя ногтем в зубах и рассматривая посетителей таверны осоловелыми глазами. - Эх! Сейчас бы ещё бабёнку знойную для полного счастья! Ты видал, какая тут хозяйка? Огонь, а не баба! Вот с ней бы я покувыркался...
- Давешней фермерши мало? - холодно отозвался собеседник.
- Клянусь потрохами своей мамаши, фермерша была хороша! - прицокивая языком, закивал Увхур. - Добрая бабёнка! И приютила, и накормила, и в ласке гостям не отказала. Непременно загляну к ней на огонёк, а то и на всю зиму задержусь. Одинокие вдовушки, они страсть какие горячие!
- До зимы ещё далековато, - мрачно усмехнулся смуглый. - С такой-то добротой она ещё пару десятков страждущих успеет осчастливить.
- Да мне-то что? Мне не в жёны её брать, - он продемонстрировал выразительный жест, похлопав ладонью по своему кулаку. – Вот, и всех-то делов! Зимой у фермерских вдовушек хорошо обретаться, они жуть какие заботливые. Всегда накормлен, обстиран, вымыт до скрипа, и баба - вот она, рядом. Приспичило - нагнул, взялся покрепче за космы да твори с ней что хошь! А коли заартачится или что супротив вякнет, так и припугнуть можно, что, мол, все дела свои ради неё, дуры неблагодарной, забросил, что долг призывает и пора уходить. Фермерши, они ведь страх как боятся посреди зимы в одиночестве остаться. Конечно, есть и такие, которые просто опасаются, что мужик от них уйдёт, а иные твари - те себе на уме, они сразу смекают, что без защиты да без помощи останутся. Ни тебе дров в лесу нарубить, ни от гулей клятых отбиться, ежели те нагрянут. До ближайшей-то фермы или города, откуда помощи ждать, поди ещё доберись...
- А ты этим и пользуешься.
- Так что бы и не попользоваться, коли они сами на то повод дают? - искренне изумился Увхур.
- Ну ты прям стратег! Тебе впору армиями командовать, - усмехнулся его собеседник.
- А хоть бы и так! Вот в прошлую зиму жил у одной. Это в Лакои было. Вокруг глушь, горы, да леса. Для гулей да разбойников там и летом раздолье. В Лакои бабам одиноким жить в глуши вообще невозможно. Вот я и послышал про одну такую вдовушку – дескать, вся такая разнесчастная, мужа лиходеи порешили, и ей с дочкой малолетней третью зиму опять одной выживать. Да ещё напасть: рядом с её фермой гуля видали. Голова ближней деревни не раз предлагал ей в общину перебраться, да она всё отказывалась. Говорила, что вроде как за ней и дочкой кто-то приехать должен и забрать их. Ну, я смекнул, что к чему, да и подвязался прибить того гуля. Тварь-то я быстро выследил, да решил, что не с руки мне спешить. Пожил с неделю у этой фермерши, каждый день в горы уходил, будто гуля выслеживаю, так до первого снега и дотянул. Тварь прибил, а тут и хозяйка сама предлагает мне остаться у неё зимовать. А мне того и надо! Для виду, конечно, поломался, чтоб думала, будто это она меня уговорила, да и согласился. А через пару дней она сама ко мне ночью в комнату пришла. Так я почти всю зиму у них и прожил. Поначалу-то я только хозяйку имел, а потом и за дочурку её принялся. Мамаша как узнала, будто гарпия, на меня накинулась. Ну что тут делать? Пришлось вразумить её пару раз, - он продемонстрировал собеседнику сжатый кулак. - После этого они обе у меня как шелковые стали, ни в чём мне более отказу от них не было. Обеих вертел как вздумается, хошь так, а хошь эдак.
- Нет уж! Избавь меня от этих подробностей, - мрачно ответил смуглый.
Увхур сладко потянулся.
- Ну, как хочешь… А я вовек ту зиму не забуду.
- Не мужское это дело, - поставив на стол пустую кружку, произнёс его приятель.
- Баб переть не мужское дело?! Ну, ты это, брат, загнул! Тоже мне, герой-поборник чести! - отмахнулся Увхур. - Коли ты такой весь правильный, так поди, вернись к той давешней фермерше да бери её себе в жёны. Ведь и ты её того... Что? Умылся, праведник? Как только мы со двора съехали, ты, поди, и имя-то её забыл, а туда же: "Не мужское это дело"!
- А сам-то запоминаешь?
Увхур криво усмехнулся, шутливо погрозив собеседнику пальцем.
- Я памятливый, я всё помню, словно вчера это было! Фермершу ту, из Лакои, Фридой звали, а её сучку мелкую - Хейд. Ну а нашу, давешнюю, Сваллой-Ласточкой звать!
Смуглолицый мрачно взглянул на него.
- Удивляюсь только, как это те, из Лакои, тебя всю зиму терпели да за все твои выкрутасы не порешили?
Увхур рассмеялся злым пьяным смехом.
- Так ведь что тут таить, хотели! Я же не дурак, понимал, что зря дочку в оборот взял. Ну, не удержался, взял грех на душу, уж больно хороша была, сучка. Мамаша, она баба зрелая да хитрая, а дочурка что? Соплячка, она таиться не может, у неё всё в глазах написано. По ней и понял, что недоброе они против меня замыслили. Я уж начал кумекать, как мне с ними всё это дело уладить, да только всё само и решилось. Под самый конец зимы - помню, снег уже сходить начинал - на ту ферму лихие молодчики с гор набрели. Пока они с голодухи на ферме амбары выгребали да всем скопом с этими дурами потешались, я быстренько вещички свои собрал, прихватил, что может в дороге сгодиться, да и был таков.
- А не боишься, что за все твои "подвиги" быть тебе в следующей жизни мерзким гулем? - склонив голову, спросил темнолицый.
Увхур криво усмехнулся.
- Сколько мы с тобой знакомы, две недели? Вот смотрю я на тебя - вроде и свой ты парень, и от лихих вместе отбились, и в Зеленодоле ты не заробел, меня от медведя спас. Но вот с башкой у тебя что-то не так, рассуждаешь, как мужик деревенский. Ты странный, на братцев моих смахиваешь. Те тоже, навроде тебя, правильные. Ферму себе завели, обженились, выродков наплодили и копаются в земле, как свиньи, спины не разгибая. Да ещё, как и ты, шибко любят о праведной жизни потолковать. И всё это дерьмо они называют счастьем!
- Что в том плохого? - хмуро глянув, на собеседника спросил смуглый. - Сама Праматерь говорила...
- Заткнись! - грубо прервал его Увхур. - Праматерь! Давно сдохла твоя Праматерь, и Кухулин, о коем вещают всякие уроды, тоже давно сдох! Да и вообще были ли они когда? Если они боги, то как могли вдруг подохнуть? Только сумасшедшие да слабаки могут верить во все эти сказки. Сейчас в Тирине полно таких полоумных. Сегодня утром на площади один придурок вещал, что ему, видите ли, в образе совы явилась сама Дану. Собрал целую толпу зевак - и вот глотку надрывает! Очередной лицемер, мать его! А самое смешное, что я знаю его, доводилось встречаться. Убийца Сэпхэм. Дагд, бежавший от мести кровников*. Мало того, что он убийца, так этот лжец повсюду таскает за собой дурёху малолетнюю! Вот тебе и праведник!
Явно не желая вступать в спор, собеседник ничего ему не ответил.
Тяжело навалившись локтем на стол, Увхур перешел на свистящий шепот.
- Вот они... - тыча рукой в неопределённом направлении, засипел он. - Вот они все! Весь этот скот... Они все припёрлись в Тирин, чтобы увидеть великое, мать их, чудо! Ползут в город, как тараканы на сахар. Хотят первыми увидеть и императора, и эту шлюху, его сестричку... Видите ли, они возвращаются, и с этого начнётся всеобщее объединение Поднебесного мира... Щас-с-с! Можно подумать, все короли и лорды бросятся, как ненормальные, присягать на верность невесть кому! Ещё неизвестно, что за фрукт этот император и как всё обернётся. А я вот что тебе скажу... - Увхур впился немигающим взглядом в своего приятеля. - Все эти пророчества, Исход, Преподобная Мать, император, объединение Сидонии - всё это сказки для дураков! Но за этими дурацкими байками о пророчестве стоит большая политика, друг мой, большая политика. Никто никому просто так ничего не отдаст! Будет большая война! Помяни моё слово, будет! И таким парням, как мы с тобой, надо держаться вместе. Пока все эти Ордена, Сенат, новоявленный император и лорды будут рвать друг другу глотки, для нас появляется шанс ухватить от этого пирога куски пожирнее! Думаешь, мне нравится быть приключенцем? Нет! Я до блевотины сыт всем этим дерьмом! Такие, как мы, достойны большего. Дед нынешнего короля Лакои... Кем он был до "Великой крови"? Обычным пастухом! Пас себе овечек в горах, а как началась большая заваруха, быстро смекнул, что к чему. А кем был дед барона Нан-Марог? Кондитером, мать его! Смекаешь?
Грузно опустившись на стул и самодовольно усмехнувшись, Увхур расслабленно закинул руки за голову.
- Хватит по паршивым фермершам бегать, пришло время больших дел.
Поглощённый своими мыслями, он не заметил, что на скулах смуглолицего заиграли желваки и побелели от напряжения костяшки пальцев на его сжатых кулаках.
- Ну что, ещё по кружечке эля? - поинтересовался «стратег» и, не дожидаясь ответа, привстал со стула, шаря взглядом по залу.
- Эй, красавица! - перекрывая гул голосов, крикнул он.
Убедившись, что хозяйка таверны услышала и направляется к их столу, уселся на своё место, не отводя от неё глаз.
- Чтоб меня разорвало, я жутко хочу оприходовать эту суку! В моём вкусе баба! Кровь с молоком, пухленькая, ладная!
- Слюни подбери, гад! - зло процедил сквозь зубы темнолицый.
- Дурак! - беззлобно огрызнулся Увхур. - А ты заметил, как она на тебя таращилась? Аж шею себе чуть не вывернула. Видать, глянулся ты ей. Везунчик!
К ним подошла молодая, слегка полноватая женщина.
- Господам принести ещё эля? - спросила она, бросив быстрый изучающий взгляд на опустившего голову смуглолицего.
Увхур расплылся в сальной ухмылке.
- Может, чем другим угостишь нас, красавица? - окинув её крепко сбитую фигуру похотливым взглядом, проворковал он. - Вот ведь вся такая сладенькая да ладная, и подержаться есть за что. Ты ведь не откажешь в ласке двум истосковавшимся по женскому телу приключенцам? Мы парни нежные, не обидим.
Собирая со стола посуду с остатками трапезы и украдкой поглядывая в сторону смуглого, женщина сдержано улыбнулась.
- Однако вы затейник, сударь. Ох вы и затейник! Так что вам ещё принести?
- Ну, разве ещё пару кружечек эля, чтоб выпить за здоровье двух твоих пухлых подружек, сладенькая ты моя, - елейным тоном почти пропел Увхур, буквально пожирая взглядом то, что позволяла увидеть немного распущенная шнуровка платья на груди жещины. - Уж такие они у тебя аппетитные, так бы и потискал!
Более не обращая внимания на его скабрезные шуточки, хозяйка таверны уже не таясь взглянула на смуглолицего.
- Ну а вам что принести, господин Хинкар? - спросила она и как-то по-особенному ему улыбнулась.
Тот поднял на неё взгляд.
Умолк и Увхур. Поток его пошлостей разом иссяк, он лишь переводил изумлённый взгляд с хозяйки таверны на своего приятеля.
- Простите, что сразу не признала вас.
- Что, так сильно переменился? - хмуро спросил Хинкар.
- Ах вы, боги небесные, ещё бы не переменился! Сколько зим-то минуло с тех пор, когда виделись в последний раз? Давненько же вас не было в родных краях, господин Хинкар! Сейчас посмотришь, так вылитый южанин - и меч не наш, и одеваетесь не по-нашему, щетина вон, словно у мошарата* царского, волосы, и те в косу на манер сульми заплетаете. Поди узнай такого! Надолго в наши края?
- Надолго, - тихо ответил он. - Навсегда.
На долю секунды во взгляде женщины вспыхнуло и угасло выражение щемящей тоски и отчаяния.
- А мы ведь оплакивали вас, - покачав головой, тихо произнесла она. - До нас слух дошел, будто навеки сгинул наш Хинкар в Сульмитане, будто бы видели, что казнили вас в Аль-Самарне.
- Значит, жить долго буду, - улыбнулся Хинкар. - А ведь и ты, Трудд, здорово изменилась.
Женщина грустно улыбнулась.
- Обабела и подурнела?
Хинкар отрицательно качнул головой.
– Нет... Ты всё так же прекрасна...
- А ты, приятель, не промах! - усмехнулся Увхур. - Ох и не промах!
Трудд кинула на него неприязненный взгляд.
- Наш эль, сударь, крепок, вы с ним поосторожнее, не шибко себя распаляйте. Кто знает, чем всё может закончиться. Нынче в Тирине полно пришлого народа. В городе поговаривают, будто даже риссе* из Пангорских тингов* к нам пожаловали. У них вроде как женщины не шибко популярны. Так что, сударь, особо не напивайтесь, а то, не приведи боги, бдительность утратите, а там... кто знает, что у этих ребят на уме? Ведь всякое может случиться, глядишь, и в седло после сесть не сможете. А какой же вы приключенец, коли не верхом?
Возможно, что Трудд наговорила бы Увхуру ещё много чего малоприятного, но...
- В чём дело, господа? - насупив густые брови, грозно поинтересовался подошедший к ним крупный мужчина. - Эти парни пристают к тебе, милая?
Трудд нежно взяла его за руку и улыбнулась.
- Всё хорошо, дорогой. Просто встретила своего очень давнего друга, друга детства. Да ты о нём слышал. Это Хинкар!
Продолжая сурово хмуриться, мужчина взглянул на смуглого.
- Хинкар? Хинкар... Не припомню.
- Неужели не помнишь? Ведь тётушка Хродди его часто поминала!
- Вспомнил! - кивнул он. - Не тот ли это Хинкар, сын Куницы и Айрона- строителя, чей дом раньше стоял по соседству с нашей таверной на месте нынешнего пустыря? Тот, который, подавшись служить на южные рубежи, попал в лапы кочевников сульми, и его заживо сварили в масле на одной из площадей в Аль-Самарне?
Хинкар усмехнулся.
- Пресвятая Праматерь Дану! Вернувшись в родной город, я узнаю о себе столько нового!
- Во всяком случае, для заживо сваренного в масле вы, сударь, выглядите весьма неплохо, - криво улыбнулся мужчина. – Значит, тот самый Хинкар, которого поминала тетушка Хродди. Тот самый…
Глаза его недобро сощурились, а руки непроизвольно сжались в кулаки – похоже, он вспомнил не только расхожие сплетни, но и ещё кое-что, явно неприятное.
Трудд с нескрываемой гордостью взяла его под руку.
- Господин Хинкар, знакомьтесь, это Дасти, отец моих детей и мой муж – лучший муж и лучший отец в Поднебесном мире, - сверкнув глазами, проворковала она и, привстав на цыпочки, что-то шепнула мужу на ухо.
Взгляд мужчины тут же изменился, кулаки разжались, и он дружелюбно улыбнулся Хинкару.
Поднявшись со стула, тот вежливо, но с достоинством поклонился.


* * * * * * *


Глава Совета старейших Ангрим уже заканчивал писать послание сыну, когда в дверь его кабинета осторожно постучали.
- Войди, Вимил, - продолжая писать, произнёс старый законник.
- Он здесь, мой господин, - тихим голосом доложил вошедший в комнату секретарь.
- Пусть войдёт, - распорядился Ангрим. – Да, и вели Хольгерду усилить охрану. Пусть проверят все ближайшие переулки.
Поклонившись, Вимил тенью выскользнул в коридор.
Дверь вновь беззвучно открылась, впуская в кабинет ночного гостя.
- Тебя никто не видел? - спросил старец, лишь мельком взглянув на вошедшего.
- Нет, учитель, - ответил Хинкар.
Ангрим молча кивнул.
Окончив письмо, законник отложил перо в сторону и поднял взгляд на стоящего перед ним визитёра.
- Как всё прошло?
- Успешно, мастер, - вынув нож, Хинкар отвернул лацкан своей стёганой куртки и быстро распорол шов потайного кармана.
Положив перед Ангримом небольшой, слегка измятый конверт, он отступил от письменного стола.
- Послание от короля Бруни.
- Тебе удалось встретиться с ним?
- Да, мастер.
Придвинувшись ближе к стоящему на столе световому шару, Ангрим внимательно осмотрел пакет и сургучные печати с гербом Ниргинга.
- Король Бруни не выдвигал никаких условий? - спросил он, вскрывая письмо.
- Нет, но во время нашего разговора он как бы в шутку выразил желание выдать свою дочь Тифрид за вашего сына, герцога Гуял-Исша.
Старик развернул письмо.
- Значит, в шутку? - пробормотал он, углубившись в чтение.
- У любой, особенно королевской шутки всегда есть подтекст. Король Бруни хочет гарантий, - предположил молодой сид.
- В письме нет ни слова об этом, но ты прав, дорогой мой Хинкар. Это был более чем ясный намёк, - окончив читать послание, произнёс Ангрим. - Принцесса Тифрид завидная партия. Первейшая невеста, первейшая. Ну да ладно. Так что велено передать мне на словах? - спросил он, выжидающе глядя на ученика.
- Король Бруни велел передать вам, что главы Лиги потрясены появлением предвестниц. Сообщение о грядущем Исходе вызвало в землях Лиги полную растерянность и хаос. Среди фрименов* возникли волнения. В городах и того хуже, между горожанами то и дело вспыхивают драки. Одни избивают жрецов Кухулина, поджигают и громят их святилища, другие требуют от глав Лиги раз и навсегда покончить с Имперским союзом и Орденом Праматери. Жители Олжана изгнали из города всех жрецов, а во Вроцеле их просто перевешали. Король Бруни уверен, что в ближайшее время Лига будет вынуждена заниматься своими внутренними проблемами.
- Похоже, он прав. Не усмирив пчёл, мёда не соберёшь, - качнул головой Ангрим. - Земли Сумбарского союза всегда были самым слабым звеном в этом змеином логове. Впервые слышу, что серым жрецам досталось на орехи. Боюсь, уже скоро власти Лиги жестоко подавят все эти волнения, а жителям Олжана и Вроцеля придётся крепко пожалеть о содеянном. Лорды Сумбарского союза, а особенно майстер Нарзес, не простят им этого.
- Да, учитель. То же самое сказал и король Бруни. Он весьма обеспокоен происходящим, особенно тем, что по приказу верховного майстера Нарзеса в землях Лиги начали набирать карательный корпус. Его основу составляют головорезы, выпущенные из тюрем Лиги, - те, кто был приговорён к смерти за убийства, насилие и грабежи.
Ангрим сокрушенно вздохнул.
- Скверно. Очень скверно.
- По словам короля Бруни, Нарзес всегда считал, что участие армии в карательных операциях разлагающе действует на умы солдат, а жандармы хороши лишь как пугало. Теперь, едва стало известно о появлении предвестниц Исхода, этот корпус начали создавать. Народные волнения и события в Олжане и Вроцеле лишь ускорили дело. Словам короля Бруни можно верить, но я всё же взял на себя дерзость проверить их.
- Вот как? И что тебе удалось узнать?
- Корпус действительно существует. Я собственными глазами видел их лагерь. Это подтверждает слова короля Бруни. Лагерь находится в баронстве Нан-Марог, в десяти лигах от Тальмигарда, но сейчас пуст. Это бывшая ферма. Дом, в котором жили старшие командиры, две недавно поставленные казармы, по сотне коек в каждой. Оружейня и добротная фермерская конюшня со стойлами. Но всё это для охраны. Главное - три барака, в каждом три яруса лежанок. Там до сих пор смердит, будто в них держали гулей.
Ангрим с сомнением посмотрел на Хинкара.
- Ты уверен, что не ошибся? По описанию больше похоже на лагерь для пленных или каторгу. Неужели даже охраны не оставили?
- Нет, мастер. Я не ошибся. Лагерь брошен, и я смог хорошенечко его осмотреть. Это точно не каторга. Поблизости нет каменоломен, нет больших вырубок, только одна, где лес рубили для строительства лагеря. Рядом с бараками стрельбище и площадки для обучения фехтованию. В овраге я обнаружил яму с трупами. Меня навели на неё гули, они за десятки лиг чуют запах падали. Сколько там было мертвецов, судить не берусь - эти твари постарались, да и прочая живность успела попировать. Ни одного целого тела, всё разрыто, разорвано и разбросано. Наверняка большую часть останков зверье вообще растащило по окрестным лесам, но на тех костях, что я видел, сохранились следы рубящих ударов.
- Может, это казнённые? - предположил Ангрим.
- Если в землях Лиги берутся кого-то казнить, то по своему скотскому обыкновению казнят и близких родственников приговорённого. Но среди обрывков одежды я не видел лоскутов, похожих на остатки женских платьев. Ничего, что могло бы указать, что среди убитых были женщины или дети. Это очень похоже на захоронение убитых в битве. Вероятно, погибших заставляли драться друг с другом. Уверен, что таким образом отсеивали слабых, а когда посчитали, что этот этап пройден, угнали оставшихся к месту основной дислокации корпуса. Скажу вам правду, мастер: находка этого лагеря не моя заслуга, его обнаружили мои друзья из леса.
Ангрим пристально посмотрел на Хинкара.
- Ты имеешь связи с "Тенями леса"?*
- Да, учитель, но в этот раз не им я благодарен за помощь. Лагерь нашли снорки*.
- Снорки?! Ты полон сюрпризов, дорогой мой Хинкар. И как много у тебя подобных друзей?
- Много, мастер. И этим я обязан вам, ибо вы всегда учили меня относиться к ближнему так, как хотел бы, чтоб относились к тебе.
Старый законник едва заметно склонил голову.
- Ты способный ученик.
- Простите, мастер, но у вашего ученика после поездки в Ниргинг возникли вопросы, на которые он не в силах найти ответ...
- Я слушаю тебя.
- Если некто ради своего блага осознанно причиняет зло другим и иначе жить не желает, то прав ли я, не оборвав эту порочную жизнь? Ведь теперь цепь творимого зла безнаказанно продолжится дальше? - тщательно подбирая слова, спросил Хинкар.
Выслушав его вопрос, Ангрим понимающе кивнул.
- Сомнение ведёт по пути познания. Ты, часом, не о своём приятеле сейчас говоришь?
Его осведомлённость изумила Хинкара.
- Да, мастер. Он, конечно, редкостный негодяй, но имею ли я право идти на поводу у своих эмоций?
Слегка склонив седую голову, чтобы ученик не заметил выражения его глаз, Ангрим тихо ответил:
- Судя по твоим сомнениям, зло не было обращено лично против тебя и не происходило на твоих глазах, иначе ты не спрашивал бы меня об этом. На твой вопрос отвечу так: ты поступил благоразумно. Боги карают тем, что в следующей своей жизни злодей рождается гулем, а "Карающая длань" отправляет душу грешника в Небесный мир на суд Праматери. Для любого жителя Поднебесного мира лишь священный долг крови оправдывает убийство. Крыса гадкое создание, но ты ведь не станешь её убивать лишь на том основании, что она тебе противна. Уняв гнев, ты поступил мудро.
- Да правда ли это, мастер? Может, эта легенда о возрождении в образе мерзкого гуля просто выдумка? Как узнать? Ведь у гулей не спросишь.
Искренность ученика порадовала старого законника.
- В древних писаниях говорится, что в стародавние времена гули были чрезвычайно редки. Но в книгах времён "Большой крови" они упоминаются уже намного чаще. Теперь же эти твари размножились и стали очень опасны. Если сто лет назад они жили мелкими стаями, то теперь собираются в орды. Больше зла, больше гулей. Не это ли одно из доказательств?
- Говорят, что всё это из-за фермеров. И ещё потому, что исчезли драконы. Больше коров и овец, больше лёгкой добычи для гулей, и драконы им теперь не угрожают, - неуверенно ответил Хинкар.
- Лжец, разбивший горшок, найдёт сотню причин, чтобы убедить всех в своей невиновности, - вздохнул Ангрим. – Думаю, что ты знаешь легенду о Ипинском гуле.
- Да, учитель. В предании говорится, что он воплощение проклятого Кухулина, обречённого на вечную жизнь в образе мерзкой твари.
Открыв ящик письменного стола, Ангрим вынул и небрежно бросил на стол пучок грубой длинной шерсти, туго стянутый алой лентой.
- Это единственный во всём Поднебесном мире гуль, который обладает сознанием собственного "я", знает, кто он, и какая судьба ему уготована, - произнёс старик, не отводя взгляда от этой тёмной шерсти. - Много раз его пытались убить, и всякий раз, умирая в муках, он не мог издохнуть, его раны мгновенно зарастают. Ему подбрасывали отравленное мясо, но и яд его не берёт. Даже магия, и та бессильна. Он наказан бессмертием, и только его собственный потомок может положить предел его мучениям. Ты это тоже знаешь.
Хинкар как завороженный смотрел на прядь странных, больше похожих на конские, волос.
- Да, мастер, это мне известно.
- А теперь ответь, мой ученик, легенда это или правда?
- Правда, ставшая легендой. Ипинский гуль не сказка, он существует, - склонив голову, ответил молодой сид. – Простите, учитель. Я понял, что поддался слабости.
- Запомни, Хинкар: человеческая скверна многолика и страшна. Страшна прежде всего тем, что вселяет уверенность, будто дурные дела сойдут с рук. Эта ложь убеждает злодея в своей безнаказанности, а у праведника отнимает веру в справедливость.
Взяв со стола волосы гуля, Ангрим потянул их своему ученику.
- Забери это себе.
- Но мастер! Это же... - растерянно пробормотал тот.
- Возьми, возьми. Пусть истина станет для тебя материальной и поможет в час сомнений выбрать правильное решение.
- Никогда не забуду этих слов, - произнёс Хинкар, с благоговением принимая дар.
На этот раз старик не стал скрывать своих чувств.
- Хвала Праматери, что в своей милости она даровала мне такого ученика, как ты. Из тебя получится отменный законник.
Приложив руку к груди, Хинкар почтительно склонил голову перед учителем.
– Благодарю, мастер, но боюсь, что у меня иная стезя.
Улыбка сошла с лица Ангрима. Он смерил своего ученика долгим, пристальным взглядом.
- "Карающая длань"?
- Да, мастер. Сердце подсказывает, какую дорогу мне надлежит выбрать, - не поднимая глаз, ответил тот.
Откинувшись на спинку кресла, Ангрим задумался.
- Я ждал и боялся этого, - тихо произнёс он. - В жизни каждого законника наступает этот этап. В молодости я сам пережил подобное, - от пристального, изучающего взгляда его серых глаз Хинкару стало не по себе – в нем было что-то волчье.
Тягостная пауза затянулась. Хинкар уже начал подумывать, что поступил слишком опрометчиво и своим решением нанёс учителю жестокую обиду.
- Ну хорошо, - кивнув головой, наконец произнёс Ангрим. - Твой разум ещё пребывает в смятении. Тебе просто нужно время, и к этому разговору мы вернёмся позже.
С души Хинкара словно свалился громадный булыжник.
- Ты великолепно справился с заданием и сейчас нужен мне здесь, в Тирине, - продолжил старец. - Я хочу поручить тебе ещё одно дело. Оно не будет столь обременительным, как поездка в Ниргинг.
- Я слушаю вас, учитель.
- Ты знаешь дом госпожи Анфрид? - спросил законник.
- Да, конечно.
- Госпожа Анфрид предоставила кров одной из предвестниц Исхода, но сейчас ни хозяйки, ни её гостьи там нет. Они обе уехали из города, - что-то обдумывая, Ангрим умолк.
Молодой сид терпеливо ждал.
- Чёрная и белая волшебницы, две предвестницы… - в раздумье продолжил старец. - Сейчас обе уже далеко от Тирина, но в доме госпожи Анфрид осталась жить некая рыжеволосая особа, которая пришла в Поднебесный мир вместе с ними, - ещё раз взглянув на собеседника, Ангрим вдруг сменил тон. - Присмотри за этой рыжей, сынок. Понаблюдай за ней. Стань для неё невидимым ангелом-хранителем.
- Я сделаю всё, как вы сказали, мастер.
- Ну вот и славно, мой мальчик. Вот и славно.


* * * * * *


Пояснения.

Гуль* - прямоходящий человекообразный примат, всеяден. Гули покрыты густой длинной шерстью рыжего или тёмно-бурого цвета. Рост взрослого гуля не менее двух с половиной метров, не раз были замечены и более крупные особи ростом в три-три с половиной метра. Ведут стайный образ жизни. Крайне агрессивны. В зимний период, когда в лесах мало пищи, гули часто совершают нападения на фермы и усадьбы фрименов, при этом убивают и пожирают не только домашний скот, но и самих хозяев. По верованиям сидов гуль - это чистилище души грешника. Считается, что все, кто при жизни совершил преступления против ближнего или запятнал свою душу дурными поступками, в будущей жизни воплотятся в безобразного гуля.

Дагд, бежавший от мести кровников* - у многих народов Сидонии древняя традиция кровной мести вполне обычное явление. А у таких народов, как дагды, таутты и сульми кровная месть почитается за высшую доблесть.

Мошарат* - телохранитель, воин из личной охраны царицы сульми.

Риссе* - одна из народностей Сидонии. Известны своим огромным ростом и недюжинной физической силой. Также с точки зрения всех прочих народов Сидонии у риссе не совсем обычные традиции брака. Брак риссе бисексуален.

Из Пангорских тингов* - независимые земли, расположенные на юго-западном побережье большого материка. Управляются избираемыми Советами старейших. Столиц не имеют. Собрания Советов происходят в священных рощах, посвящённых верховной богине Фрейдис (Мать - природа).

Среди фрименов* - проведя много лет в Сульмитане, Хинкар на восточный манер называет крестьян фрименами.

«Ты имеешь связи с "Тенями леса"?»* - часто употребляемое название повстанцев.

Снорки* - одна из древнейших рас Поднебесного мира. Они малы ростом и крайне проворны. Даже самый высокий снорк бывает едва выше десятилетнего ребёнка. По своему виду, простодушию и живости характера снорки вообще очень похожи на детей и отличаются от них только лисьими ушами и пушистым хвостом. Все они, как правило, рыжие и любят заплетать свои длинные волосы в косы - не только женщины, но и мужчины. Пушистой и мягкой шерсткой покрыты также их чуткие уши и подвижный хвост. Дома снорки возводят среди ветвей деревьев, при этом для поселения выбирают только самые высокие и крепкие деревья. Ещё одной отличительной чертой расы являются мускусные железы, кои имеются лишь у лиц мужеского пола возле основания ушей. Мускус снорков обладает очень приятным и стойким ароматом, что стало несчастьем для этого прелестного и забавного народа, ибо в среде сидов появились охочие до добычи сего вещества злодеи. Считается, что данный аромат повышает женскую привлекательность и усиливает мужскую страсть и силу. Сие ошибочное представление привело к тому, что уже сейчас снорки стали весьма малочисленны и перестали с доверием относиться к сидам. (Выдержка из записей Эльгара Хольмского.)

Омрэ* - слово, имеющее много значений: самоотверженный, праведный поступок, клятва долга, вызов на бой чести. Близко родственно словам «обет» и «хадж». В среде кочевников сульми существует смысловой аналог слова «омрэ» - «амок».
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
pike
сообщение 18.9.2015, 21:13
Сообщение #7


Искатель тайн
***

Группа: Пользователи
Сообщений: 312
Регистрация: 24.2.2013
Вставить ник
Цитата
Из: Москва




Решил немного нахулиганить и выложить ещё пару портретов своих персонажей.



Императрица Ленора



Сати
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
pike
сообщение 22.11.2015, 15:32
Сообщение #8


Искатель тайн
***

Группа: Пользователи
Сообщений: 312
Регистрация: 24.2.2013
Вставить ник
Цитата
Из: Москва




Все тексты глав заменены на новые.
Некоторые главы имеют лишь мелкие поправки и незначительные изменения.
Текст второй главы - "Жестокая реальность" Полностью изменён.

fotka Огромное и самое искреннее спасибо за переименование и "ремонт" темы.


Глава - 4
Беда



Она скрылась от него! Улизнула!
Подумать только, как сопливого мальчишку обвела вокруг пальца и исчезла!
Впервые в жизни у Хинкара приключился подобный конфуз.
Впрочем, "конфуз" ещё очень мягко сказано - это позор.
Позор для того, кто, рискуя жизнью, смог распутать клубок заговора против Великой царицы сульми. Позор для того, кто благодаря своей хитрости и изворотливости смог внедриться в самое сердце тайного общества и стать одним из участников заговора, что дало ему возможность не только выявить всех изменников, но и выяснить, откуда тянулись нити этого заговора.
А что сейчас?
А сейчас какая-то рыжеволосая прохвостка, к тому же всего три месяца назад перешедшая незримую грань между мирами и абсолютно не знакомая с миром Сидонии, практически мимоходом одурачивает Хинкара, скрывшись от его слежки. И где? В его родном городе, в котором ему с детства ведомы все переулки и подворотни!
Мало того, что он не смог выполнить поручение, данное ему мейстером Ангримом, так ещё и было задето его самолюбие, он стал посмешищем.
Хитрая бестия без труда облапошила его.
Не надо обладать семи пядями во лбу, чтобы догадаться, что рыжая обнаружила слежку, и именно это заставило её скрыться.
Обнаружила, но когда?!
Хинкар ломал голову, пытаясь припомнить момент, когда и где он допустил ошибку.
Может, тогда, на рыночной площади, во время выступления странствующих лицедеев? Возможно, в тот день он неосмотрительно приблизился к ней? Или она заметила его в таверне, куда пришла в сопровождении этого юного щёголя, сына госпожи Анфрид?
Может, именно мальчишка заметил что-то? Ведь на протяжении двух прошедших недель он как хвост всюду следовал за этой женщиной, потому и обратил внимание на Хинкара?
Впрочем, Тирин не до такой степени огромен, порою одного и того же горожанина можно встретить и дважды, и трижды в день, и это ни у кого не вызовет каких-то дурных мыслей, а тем более подозрений.
Но рыжая исчезла - и исчезла так ловко, что он до сих пор не мог понять, как это могло произойти.
В какой-то степени ответ на этот вопрос Хинкар только что получил в городских конюшнях, откуда, собственно, сейчас и возвращался: после полуночи она заявилась туда, оседлала коня и уехала. По словам конюхов, уехала не налегке - принесла с собой седельные сумки, и они явно не были пустыми.
Теперь ему оставалось лишь спрятать свою гордость куда подальше и стоически признать факт поражения.
Хинкар осознавал, чтобы понять, где он допустил ошибку, следовало вспомнить каждый день слежки, вспомнить даже самую малозначительную деталь и собрать все факты в единую цепочку.
- Вот ведь прохвостка! - тихо выругался он, сворачивая на нужную улицу.
Прохвостка? Э, нет! Эта особа - "зверёк" иной породы! Она оказалась не так проста, если ухитрилась обыграть его.
Правы те кто утверждает, первое впечатление по большей степени правильное.
Хинкар должен был довериться своей интуиции, в этом кроется его роковая ошибка.
Глаза! Конечно же, её глаза! Внимательный, холодный взгляд уверенной в себе хищницы. Как говорят на юге, волчьи глаза!
Ведь однажды он уже видел подобное выражение глаз.
Зара!
Роскошная любовница, госпожа и покорная рабыня, неистощимая в ласках, алчная до любви и знойная, как сама восточная ночь.
Зара, одна из саяддин* Великой царицы сульми.
У неё было точно такое же выражение глаз, когда она убивала детей Гаруна. Убивала на глазах отца, профессионально и хладнокровно.
Одно молниеносное движение - и детское горло вскрыто от уха до уха.
Чудовищная жестокость, но таковы уж суровые законы сульми. Дети изменника вырастут и будут мстить, а значит, они должны умереть, и в этом вина их отца, возглавившего заговор.
А перед тем как лезвие ножа коснётся и его горла, он должен сполна вкусить горечь последствий своего вероломства - собственными глазами увидеть смерть всех детей.
Взмах кинжала, хрип, и алая лужа растекается по мраморному полу. Взмах кинжала, и новая жертва в агонии бьётся на набрякшем от крови ковре.
А потом, когда от руки Зары пал и сам изменник, она взглянула на присутствовавшего при этом Хинкара. Глядя в её глаза, он в тот момент с кристальной ясностью осознал, что и его жизнь сейчас висит на волоске.
Романтическая пелена восточных ночей, наполненных поцелуями, жарким шепотом и сладостными вздохами, развеялась. Образ страстной любовницы растаял подобно миражу, перед Хинкаром стояла совсем иная Зара, бескомпромиссная и хладнокровная убийца.
"Держи нож у горла того, кого ты сегодня отправил следить за врагом, ибо он опасен вдвойне" - роскошная красавица Зара и была тем самым ножом у горла Хинкара.
Если бы в ту минуту он проявил хоть каплю сочувствия к их общим жертвам, то его бездыханное тело выволокли бы за ноги во двор и вместе с трупами всех прочих скинули в бассейн с крокодилами. Но судьба благотворила ему.
Алые губы восточной красавицы лишь тронуло некое подобие снисходительной ухмылки. Небрежно отбросив в сторону окровавленный нож, она молча отвернулась и вышла, не оглядываясь.
После той ночи он больше не видел Зары. Её облик в памяти стал расплывчат, но тот взгляд он запомнил на всю жизнь - взгляд волчицы.
Рыжая. Она ведь тоже красавица, явно полукровка, в её жилах течёт кровь сидов и таутта.
Среднего роста, крепка в кости и при этом отменно сложена. В плавной походке, в неторопливых движениях ощущается скрытая физическая сила. И этот взгляд! Вылитая саяддина.
Но слишком ещё свежи в памяти Хинкара воспоминания о Заре и той ужасной ночи в доме Гаруна, рафара* великой царицы Саа-Мохан.
Именно из-за этих воспоминаний он и совершил свою первую и, в общем-то, роковую ошибку. Он как наваждение отогнал от себя мысль о странном сходстве, посчитав, что ему не следует идти на поводу у эмоций.
Примерно за неделю до того, как рыжая исчезла, в дом госпожи Анфрид наведался квартальный Будгар. Он пришёл, чтобы лично вручить кое-что госпоже Миле* (у неё к тому же оказалось странное и довольно забавное имя).
Итак, выполняя просьбу уважаемой госпожи Анфрид, квартальный вручил рыжей её личный аркодус* и грамоту, выписанную в городском совете. С этого дня госпожа Мила стала полноправной горожанкой Тирина.
А на следующий день она отправилась на конный рынок, где приобрела себе молодого, уже объезженного жеребчика по кличке Нордик. Надо сказать, что жеребчик оказался весьма норовистым, но женщина на удивление быстро нашла к нему подход.
Теперь, задним числом, Хинкар понимал, что не увидел в этом, казалось бы, незначительном факте очевидного.
Мало того, что рыжая отменно разбиралась в лошадях, она к тому же оказалась замечательной наездницей.
Проведя много лет в землях сульми, где всадник и конь почитаются за единое существо, Хинкар мог оценить её мастерство верховой езды.
Заимев своего собственного коня, эта бестия все дни напролёт только тем и занималась, что совершала конные прогулки по окрестностям Тирина.
Одевалась она обычно в дорожный костюм и подобно всем женщинам Сидонии носила на поясе "кинжал чести". Но в один из дней Мила до глубины души поразила Хинкара - на очередную конную прогулку отправилась вооруженной, подобно заправскому приключенцу.
В этот раз при ней были меч и кинжал, судя по внешнему виду, составляющие единый комплект - оба несколько необычной для Сидонии формы, они отдалённо напоминали сабли сульми, но не обладали таким ярко выраженным изгибом.
Хинкар заметил, что их ножны, обтянутые чёрной кожей, имели потёртости – значит, женщина носила оружие не просто как украшение и, скорее всего, умела обращаться с ним.
Вот тогда-то он и прозрел: понял, что имеет дело с очень непростой особой, и задание, данное ему Ангримом, куда сложнее, чем показалось вначале.
Но было уже поздно, рыжая улизнула.
Неожиданная догадка заставила Хинкара остановиться.
Он поднял руку и тронул висевший у него на шее кожаный мешочек, в котором находился дар мейстера Ангрима, прядь шерсти Ипинского гуля.
Вспомнились и слова учителя: "Пусть истина станет для тебя материальной и поможет в час сомнения принять верное решение".
- Ну конечно же! Ведь всё так просто! - возглас Хинкара спугнул трёх проходивших мимо юных особ.
Взвизгнув, девушки метнулись в сторону от странного мужчины, одна из них показала Хинкару язык, и все трое рассмеялись.
"Дурочка, если бы ты знала, что означает этот знак у сульми, то не показывала бы свой язычок незнакомому мужчине", - подумал он и продолжил свой путь.
"Мила тут, она в городе! Уверен, если осмотреть ближайшие постоялые дворы или фермы, то её Нордик вскоре обнаружится. Она сделала всё возможное, чтобы направить того, кто следит за ней, по ложному следу. Рыжая не зря попросила одного из конюхов, чтобы он помог ей приторочить к седлу тяжелые сумки, это была простая уловка, призванная убедить в том, что она отправилась в дальнее путешествие. Выехав из города, она прямиком отправилась на ферму или постоялый двор, где заранее, во время своих предыдущих поездок, успела договориться, что пристроит там своего Нордика, а потом, уже под утро, вернулась в Тирин. Сейчас она тут, и наши роли поменялись. Она хочет понять, кто наблюдает за ней и, скорее всего, подозревает, что я подослан Лигой. Сейчас она охотница, а я... жертва! "

В памяти отчётливо всплыло воспоминание о страшной ночи в доме Гаруна и... Заре.
Под ложечкой неприятно засосало. Хинкар неожиданно понял, в какой опасности находится. Ведь если рыжая твёрдо решит, что он подослан врагами, то это может означать лишь одно: ему следует быть куда осторожнее, чем в Сульмитане.
Женщина со странным и даже забавным именем Мила - охранница предвестниц, и кто-то, находящийся за незримым порогом, разделяющим миры, отправляя её сюда, был уверен, что она в силах лучше любого другого справиться со своей миссией.
Выходит, что эта особа куда опаснее саяддин царицы Саа-Мохан.
Свернув с шумной улицы под арку с броской вывеской «Гостиница "Алая роза", Хинкар быстро прошел через маленький дворик и уверенно взялся за бронзовую ручку дери.
Здесь он жил всё время, пока следил за рыжей, выполняя распоряжение Ангрима.
Его маленький, не особо уютный номер находился под самой крышей, у этого скромного жилища было одно огромнейшее преимущество перед всеми прочими гостиницами - "Алая роза" находилась в том же квартале, что и дом госпожи Анфрид.
Сейчас, когда по землям Поднебесного мира разнёсся слух о грядущем Исходе и в Тирин хлынули толпы паломников и просто любопытных, все гостиницы города разом оказались переполненными, и лишь благодаря влиянию своего учителя Хинкар смог устроиться в "Алой розе".
Хозяин мог бы предоставить ему и более удобный номер, но Хинкар выбрал именно тот, из окна которого мог видеть дом госпожи Анфрид и расположенный перед ним небольшой уютный садик.
К тому же отсюда отлично просматривалась каменная лестница, ведущая к дому, и часть прилегающей улицы.
- Господин Хинкар! Наконец-то вы пришли, - расплылся в улыбке приказчик и как-то странно прищурил глаз. - А у вас гостья, - елейным тоном добавил он.
Сердце в груди забилось чаще.
- Гостья?!
- Да, сударь. Она уже давно вас дожидается. Премиленькая особа, я вам доложу.
- Рыжеволосая женщина?
- Что вы, сударь! - многозначительно приподнял брови приказчик. - Весьма юная особа, да и не рыжая она вовсе, а блондинка.
"Не рыжая, но, слава богам, и не Трудд. Мне только её для полного счастья не хватало! Так кто же это может быть?" - пронеслось в голове Хинкара.
Единственные, кто мог знать, где сейчас находится его временное пристанище, - это верные слуги Ангрима, Мила и...
Заинтригованный словами приказчика, он быстро поднялся в свой номер и распахнул дверь.
Когда он вошел в узкую, как пенал, комнату, со стоящего возле окна стула ему навстречу поднялась белокурая особа в дорожном костюме. Судя по потрёпанному одеянию, запачканному высохшей грязью, девушке пришлось совершить весьма неблизкое и нелёгкое путешествие.
Для Хинкара её неожиданное появление не предвещало ничего хорошего.
- Севилла! Что случилось?
- Беда! - голос гостьи дрогнул. - Большая беда! - взволнованно произнесла она.
- Ты одна? - спросил Хинкар, понимая, что задаёт бессмысленный вопрос.
Девушка отрицательно качнула головой.
- Я знаю, что в Тирине полно соглядатаев Лиги и ищеек Боккажа. Со мной Ульфрик и Триор. Они оба остались на улице.
- Ты выглядишь взволнованной. Что произошло?
- Я встречалась с Тидором-мельником. У меня дурные вести из Андалана, - совладав с волнением, произнесла Севилла. - Ужасные события. Не в силах справиться с нами, Боккаж изменил тактику. Он издал указ о создании так называемой Лиги общественной чистоты и порядка, - нервным движением Севилла распустила шнуровку на вороте куртки, достала из-за пазухи сложенный вчетверо лист бумаги и протянула Хинкару.
Её руки заметно дрожали.
- Этот указ расклеили по всем городам и деревням Андалана, - пояснила гостья.
Нахмурившись, Хинкар развернул лист.
- «Заботясь о спокойствии и процветании моего народа, а так же проявляя к нему свою великую любовь и благорасположение, я, волей богов государь Андалана, высочайше повелеваю, - вслух прочёл он. - Отныне создаём мы Лигу общественной чистоты и порядка. В заботе о благе своих подданных и облегчении их скорбного положения из-за смуты, творящейся по всему королевству, призываю всех верных подданных вне всякой зависимости от их положения и состояния ко вступлению в Лигу.
В трудный для Андалана час, когда земли наши стали наводнены ворами, преступниками и убийцами, подосланными при всяческой поддержке так называемого Имперского Союза и Ордена Праматери с целью повсеместного нашего разорения и приведения народа нашего в отчаянное состояние, я волей своей призываю народ Андалана тщательно искать таковых подсылов и предателей. От нежнейшей любви и сострадания к народу своему даю ему право не токмо находить и выявлять, но и безжалостно истреблять злодеев, а имущество оных брать себе и делить между честными подданными для всяческого пользования во благо и во укрепление государства нашего. Для сего даю и повеление, и благословение своё на создании Лиги. Боккаж, король Андалана».
Окончив читать, Хинкар нервным движением пригладил волосы.
- Вот это да... - подавленно произнёс он.
- Главой Лиги назначен этот мясник, Ордис, - с отвращением произнесла Севилла.
Хинкар изумлённо взглянул на гостью.
- Этот дырозадый, подстилка Боккажа?! - сжав губы, он яростно ударил кулаком по своей ладони и, подойдя к распахнутому настежь окну, сделал глубокий вздох.
- Не зря эта тварь исполняла соло на кожаной дудке его величества. Вот Боккаж и поощрил его за доставленные удовольствия, - сквозь зубы процедил он.
- Это не всё, - упавшим голосом произнесла Севилла. - Я ещё не сказала тебе, о чём сообщил Тидор-мельник.
Хинкар обернулся.
- В Мелиолане... - она запнулась. - Ордис назвал эту лигу "Шершнями". Их пока не так много, но после того, что они устроили в Мелиолане, туда с каждым днём стекается всё больше и больше всякого отребья. Ведь сам король наделил их властью грабить и убивать. Первой жертвой «Шершней» стала столица. Ордис собрал на городской площади своих выродков и призвал их очистить Мелиолан. Тидор самолично видел, как, украсив себя желтыми повязками с намалёванным изображением шершня, они, словно обезумевшие, толпами носились по улицам города и, срывая глотки, орали: "Андалан для истинных сидов! Идиши, таутты, дагды - захватчики! Врагов народа на кинжал!" Они врывались в дома, где жили таутты или идиши, и вышвыривали хозяев на улицу. Зверски избивали и издевались над всеми, кто, по их мнению, недостаточно чист по происхождению. Многих убили... Жена главы гильдии негоциантов пыталась укрыть в своём доме соседских детей. Толпа выволокла её на улицу, сорвала одежду и, привязав за ноги к лошадям, таскала её тело по городским улицам. Самого мартера* распяли на дверях его же собственного дома. А детей... Их просто выбрасывали из окон прямо на мостовую... - подбородок девушки мелко задрожал, и она вынуждена была замолчать, чтобы хоть немного успокоиться.
Сжав кулаки, Хинкар молча ждал.
- Это было днём. А потом... - едва сдерживаясь, продолжила Севилла. - А потом, ночью... Они будто обезумели... Ночью началась охота за женщинами таутта...
Силы оставили её, девушка умолкла и безвольно опустилась на стул, обхватив голову руками.
"Боккаж, Боккаж, король Андаланский, что же ты, гадина, творишь со своим народом? Одних делаешь опьяневшими от своей безнаказанности скотами, а других хочешь превратить в запуганное, отчаявшееся стадо. Не в силах справиться с "Теням леса", ты решил нанести по ним сокрушительный удар, разделавшись с их близкими. Ничего, за это тебе ещё воздастся. Ох как воздастся!" - глядя на убитую горем Севиллу, подумал Хинкар.
- Мне страшно! - едва слышно прошептала девушка, подняв на Хинкара полный отчаяния взгляд бирюзовых глаз. - Ведь это только начало. Что будет с моим народом дальше? Чем мы, таутты, провинились перед богами? За какие грехи страдает мой народ? В чём наша вина? Я очень боюсь за своих! Мама, отец… А сестрёнки? Они ведь растут настоящими красавицами... Неужели и их... Так же, как было в Мелиолане... Бросят в клетку и отвезут на потеху озверевшим ублюдкам?
Хинкар опустился перед Севиллой на корточки.
- На вас нет никакой вины. Это всё зависть, скверна человеческая. Вы таутта-ди даннан! Дети Дану. В вас чистая кровь самой Праматери. Во всей Сидонии не сыскать женщин краше, чем женщины таутта, ваши мужчины благородны и отважны. Вы не идёте на компромиссы ради собственной выгоды, в вас живёт чистый дух Поднебесного мира, - обняв её вздрагивающие плечи, произнёс он.
- Да что нам проку от этой проклятой красоты, если в Андалане наши девушки стали желанной добычей?! За нами охотятся, как за снорками!
Крепко обнимая Севиллу, Хинкар чувствовал исходящий от неё свежий аромат лесных цветов*.
- Порою мне становится стыдно за то, что я сид, - хмуря брови, произнёс он.
Моментально напрягшись, девушка с силой отстранилась от Хинкара.
- Никогда больше не говори этих слов! Слышишь? - гневно сверкнув глазами, прошипела она. - Ты сам знаешь, что многие сиды помогают нам, и в ту страшную ночь пострадал не только мой народ. Несчастный мартер и его жена приняли смерть, защищая детей таутта. Тебе стыдно за то, что и они сиды?! Многих тауттов и идишей, рискуя своими жизнями, укрывали в своих домах соседи, они тоже сиды. А те стражи, что, вопреки чудовищному приказу не вмешиваться, не щадя своих жизней защищали городские кварталы от беснующихся "шершней" и почти все полегли, сдерживая их, пока другие помогали тауттам и идишам бежать из города? Не говори, что ты жалеешь, что сид. Ты мне брат, - яростно прошептала Севилла. - Во многих ещё жив дух Праматери и все, все, кто не убил в себе искру памяти прошлых жизней, знают, что мы один народ.
Хинкар поднялся.
- Сегодня же отведу тебя к мейстеру Ангриму.
Девушка грустно усмехнулась.
- Отведёшь меня к сенатору Ангриму? - она не скрывала горькой иронии. - И чем это нам поможет? На ближайшем заседании Сената он насмерть заговорит Боккажа?
- Ангрим очень влиятелен, и я уверен, что он сможет помочь, - возразил Хинкар.
Севилла пристально взглянула ему в глаза.
- И ты всерьёз убеждён в этом?
- Это единственное, чем я могу помочь вам.
- Единственное? - не отводя взгляда, спросила она. - А твои связи с сульми?
Не понимая, к чему она клонит, Хинкар смутился.
- При чём тут сульми?
- А ты не понимаешь? Что в Андалане, что в землях Лиги мой народ попросту истребляют! "Тени леса" не в силах противостоять этому безумию. Мы разрозненны, и нас ничтожно мало. Спасти нас от полного истребления может лишь восстание! Но чтобы его начать, нам нужна пусть и небольшая, но армия! Сульми нам братья по крови, а благодаря своему умению вести маневренную войну, они известны как одни из самых лучших воинов во всей Сидонии. Хватит нам, подобно робким сноркам, прятаться по лесным чащам! Перед ликом Праматери и перед памятью предков мы все будем прокляты, если не сможем защитить свою кровь! Если ты откажешься свести меня с сульми, то я отправлюсь в Сульмитан сама, если не получится найти помощи там, я пойду в Авелорн к дагдам.
Хинкар изумлённо присвистнул.
- Так вот чего ты удумала!
Севилла отрицательно мотнула головой.
- Не я одна! Я исполняю решение тинга.
- Ладно. Я попробую придумать что-нибудь, но обещай, что сегодня ночью ты пойдёшь со мной к мейстеру Анриму и перескажешь ему всё, что рассказала мне. Но прошу тебя, ни слова о твоей идее с сульми.
Севилла молча кивнула.
- Вот и славно. А что с твоей семьёй? Перед тем как отправиться сюда ты наверняка предприняла какие-нибудь меры?
- Это касается не только моей семьи. У меня в отряде есть один парень, Розигор, ты его знаешь. Он имеет связи с андаланскими браконьерами и встречался с ними. Они сказали, что смогут переправить в лес семьи хускарлов*.
- Ты уверена, что ему можно доверять?
Девушка лишь качнула белокурой головой.
- В нём я уверена. А браконьеры... У меня нет иного выбора. Я слышала о Тарисе-охотнике, говорят, что он хитёр и изворотлив.
- Хитёр и изворотлив…- в раздумье повторил Хинкар. - Не верю ни приключенцам, ни тем более всяким жуликам, - с сомнением произнёс он.
- Я понимаю, что они все по большей части подлецы, но это единственная надежда. Не я одна, все наши волнуются. Ты же сам знаешь, почти у всех в Андалане, как и у меня самой, остались семьи. Тидор сказал, что приказом Боккажа стражам велено не препятствовать действиям этих «шершней», к тому же многие из стражей сами к ним примкнули и лично принимали участие в том ужасе. Сейчас по доргам Андалана расставлены дозоры, которым приказано вылавливать всех беженцев. Если браконьеры действительно решили нам помочь, то у наших близких появится хотя бы ничтожный шанс бежать от всего этого ужаса.
- Всех не спасёшь, - мрачно отозвался Хинкар.
- Хотя бы кого-то можно будет спасти, - ответила Севилла, но Хинкар почувствовал, что в её голосе не было надежды.
- Боккаж чудовище, но он по-своему мудр, - подойдя к окну, в раздумье произнёс Хинкар. - Не исключаю, что восстание тауттов как раз и есть то, чего он добивается. Таким способом Боккаж пытается выманить вас из лесов, чтобы разом покончить и с "Тенями леса", и вообще с тауттами. Восстание лишь развяжет ему руки...
Он замолчал, предоставив своей гостье самой домыслить, и понурил голову, опершись на подоконник.
Внизу, прямо под окном гостиницы, многоголосо шумела оживлённая улица. Горожане занимались своими ежедневными делами. Их жизнь текла спокойно и буднично, а в это же самое время в Андалане и землях Сумбарского союза проливалась кровь точно таких же мирных жителей, ещё вчера обременённых самыми обыкновенными житейскими заботами.
Хинкар обернулся.
- Вот что! Мне нужно отлучиться, вернусь ближе к вечеру. Скажу приказчику, чтобы он предоставил тебе всё, что потребуется, приведи себя в порядок и отдохни. Как-никак, мы идём к сенатору.
- Хорошо, что мы одни, - тихо произнесла девушка. - Хочу тебя попросить... Не рассказывай никому о том, какой ты меня видел.
Хинкар остановился уже в дверях.
- Неужели ты допускаешь, что я настолько изменился?
Она ответила ему слабой улыбкой.
- Не допускаю.
- Вот и славно. Сегодня после полуночи мы отправимся к Ангриму, и ты расскажешь ему всё, что рассказала мне.
Севилла ошибалась.
У них был третий, очень заинтересованный слушатель.
Прямо над комнатой Хинкара, отделённая от собеседников лишь щербатыми, покрытыми толстым слоем голубиного помёта и пыли досками, на горизонтальной балке чердачного перекрытия расположилась рыжеволосая женщина.
С жадностью ловя каждое произнесённое слово, она крайне внимательно слушала их разговор, и как только Хинкар вышел из номера, она бесшумно поднялась и неслышно, подобно тени, метнулась к слуховому окну.
С крыши Мила спустилась по надёжно прикреплённой к стене дома лестнице, предназначенной для кровельщиков и трубочистов.
Тщательно отряхнув с одежды грязь, она присела возле штабеля дров и, сунув руку между чурбаками, извлекла заранее припрятанный там свёрток.
Это была самая обыкновенная фермерская накидка.
Уже через минуту из проходного двора на улицу вышла ничем не примечательная фермерша.
На голове простенький платок, на плечах светло-серая накидка с откинутым на спину капюшоном. Лишь на мгновение остановившись, женщина кокетливо поправила выбившийся рыжий локон и уверенной походкой направилась в сторону рыночной площади.


* * * * *



Саяддина* - приближенная телохранительница царицы сульми. Фанатичная преданность саяддин не имеет пределов, ради своей царицы любая не задумываясь готова пожертвовать собственной жизнью.
Саяддины известны своей ослепительной красотой и великолепной образованностью, кроме того, они славятся как непревзойдённые обольстительницы и страстные любовницы. При этом саяддины виртуозно владеют всеми видами холодного оружия, обладают молниеносной реакцией и более всего известны как беспощадные и хладнокровные убийцы. О боевом мастерстве саяддин гласит известная в Сидонии поговорка: "Ты мёртв уже с того момента, как только в твоей голове возникла идея сразиться с саяддиной".
Искусству саады девочек начинают обучать с раннего детства. В процессе обучения происходит постепенное отсеивание, в результате которого к моменту совершеннолетия настоящей саяддиной становится лишь одна из сотни воспитанниц.
В истории Поднебесного мира известны документально подтверждённые случаи, когда, желая прославиться своим мастерством в бою, самые опытные воины отправлялись в Сульмитан, чтобы сойтись в схватке с любой из саяддин. Абсолютно все зафиксированные поединки неизменно заканчивались победой саяддины и гибелью соискателя.

Рафара* царицы - сульмитский эквивалет визиря.

Мила* - овсяная каша. Мил - овёс.

Аркодус* (арк) - нематериальная единица взаиморасчёта. Аркодус - своего рода сидонийский аналог пластиковой карты. Внешне представляет собой золотой жетон, покрытый уникальным орнаментом. В жетон вмонтирован кристалл сурия, имеющий свойство накапливать и передавать энергию на расстоянии.

Мартер* - старшина. Общепринятое название глав лиг негоциантов.

Исходящий от девушки свежий аромат лесных цветов* - уникальнейшая черта народа тауттов. Предания объясняют её даром богини Дану. Согласно легенде, этот аромат является своеобразным напоминанием о том, откуда пошло то или иное племя тауттов. Всего различается три основных аромата: лесных, луговых цветов и хвойный. В древнейшие времена, когда грань между миром людей и Поднебесным миром была ещё проницаема и контакты происходили довольно часто, люди наградили народ таутта своим, человеческим названием - эльфы или элвы.

Хускарлов* - избираемые вожди "Теней леса".
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
pike
сообщение 22.11.2015, 18:47
Сообщение #9


Искатель тайн
***

Группа: Пользователи
Сообщений: 312
Регистрация: 24.2.2013
Вставить ник
Цитата
Из: Москва






Глава -5
Драконья кровь



Солнце давно уже перевалило за незримый полуденный рубеж и медленно клонилось к закату, заливая просторы Поднебесного мира золотистым светом.
Удлинились, стали более насыщенными тени, из низин потянуло вечерней прохладой.
По заросшим густым сосновым лесом Дорикским холмам едва приметной звериной тропой, петляющей по замшелым выступам скал между стволов многовековых деревьев, медленно пробирается небольшой караван.
Два всадника. Тот, что постарше, едет впереди, следом за ним три тяжело груженые вьючные лошади, замыкающим качается в седле на чалой кобыле ещё совсем молоденький юноша с подбитым глазом.
Их путь, пролегающий по холмам параллельно Андаланскому тракту, не лёгок, но эти двое стараются держаться подальше от проезжих дорог и явно не горят особым желанием неожиданной встречи с посторонними.
Дорикские холмы не самое лучшее место для путешествия, а для мужчины и юноши с подбитым глазом пребывание здесь вообще смертельно опасно.
Устали и лошади, и сами седоки, но этот участок пути им необходимо преодолеть побыстрее, тем более с грузом, который сейчас везут их вьючные лошадки.
Вокруг чужие земли, и эти двое знают, что они тут нежеланные гости.
По правую руку сквозь лесные прогалы нет-нет, да и блеснёт в косых лучах солнца водная гладь широкой реки. Это Парна. Правее, скрытая от путников густым сосновым лесом, по долине вьётся мощеная камнем лента оживлённого Андаланского тракта.
Примерно в полдень, рискуя нарваться на патруль стражей, лесничего или артель грибников, маленький караван преодолел самое опасное и трудное место своего путешествия - Тирин.
Окажись на их месте кто другой, он наверняка попал бы в лапы тиринских стражей, но опыт и умение вожака каравана позволили им проскользнуть мимо города незамеченными.
Старший по возрасту всадник уже несколько раз проходил этот путь, причём из двух своих последних путешествий возвращался в свой родной Лигинтир с богатыми трофеями.
Укрываясь в сырых балках, перелесками, они буквально просочились мимо столицы Имперского союза. Но даже теперь, когда остроконечные шпили города уже исчезли из поля их зрения, оставшись позади, и караван затерялся в лесной чаще, они не могли позволить себе расслабиться.

В целом день удался.
Самый опасный участок пути почти преодолен. Осталось лишь пройти ещё несколько лиг по проклятым холмам, спуститься в долину, чтобы там пересечь Андаланский тракт, и всего через пару лиг выйти на старую, давно заброшенную дорогу, ведущую в Лакои.
Конечно, ещё предстоит долгое, многодневное путешествие, но это уже пустяки, лесная дорога по родной земле - безопасный путь домой.
Древер Гуни был чрезвычайно доволен собой. Он в очередной раз блистательно справился с непростой задачей, а главное, что его задумка удалась.
Он ехал домой с богатыми трофеями.
Когда вернётся в Лигинтир, то не просто в очередной раз утрёт нос завистникам, подтвердив заслуженную славу лучшего охотника за снорками - он войдёт в легенды!
Им будут восхищаться, а о его путешествии ещё долгие годы будут судачить в тавернах, может, даже и балладу сочинят.
Каждому известно, что во всём королевстве Лакои, да и не только в нём, не сыскать сноркера удачливее и профессиональнее.
Он превзошел всех, и теперь даже андаланские браконьеры ему в подмётки не годятся.
Впрочем...
Его триумф несколько омрачала идиотская выходка напарника, этого сопляка Дигана.
Прошлой ночью этому уроду, видите ли, вздумалось, воспользовавшись случаем, поразвлечься с одной из пойманных ими снорок.
Слава Кухулину, что Древер всегда отличался очень чутким сном и, несмотря на усталость, проснулся прежде чем хвостатая успела поднять визг.
Пришлось усмирять похоть сопляка с помощью кулаков.

Привстав в седле, Древер оглянулся на своего юного спутника.
"Рожу отвернул. Не нравится. Эко его скривило-то! А синяк под глазом хорош, сочный получился", - не без злорадства подумал он.
А вообще глупо вышло.
Он, профессиональный сноркер, и забыл о том, какие глупости совершал сам, когда только начинал заниматься этим опасным, но выгодным делом.
Самую первую свою добычу он попросту упустил из-за собственного любопытства и желания попробовать, каковы они, самки снорков.
Тогда Древер ещё не понимал, что отвар багряницы не настолько сильно погружает снорков в состояние оцепенения, в результате чего ему пришлось уносить ноги от стражей.
Ведь знал же, знал! Тогда уже знал, что в Имперском союзе все леса, где есть поселения снорков, охраняются лесничими и патрулируются отрядами стражей.
Вот и этот дурак Диган чуть было не погубил их, вздумав потешить свой интерес.
Древер вновь оглянулся на своего молодого напарника.
- Уже скоро тракт, готовься.
Диган кивнул.
"Молодой ещё, глупый, такие не то что на снорку, они на любую особь женского пола как угорелые кидаются. А ведь этот сопляк своего не упустит! - подумал сноркер. - Если прошлой ночью не вышло, так позже. Впереди ещё долгий путь, три ночёвки, не меньше. А с этим щенком был уговор, его доля - одна треть от общей добычи. Получается, что три снорки его. Имеет полное право делать с ними всё, что ему вздумается... Попортит, ведь попортит товар, гадёныш! Этих бы живыми довезти..."
Теперь, когда самый опасный отрезок маршрута пройден, в голове Древера всплыла навязчивая мысль, которая вряд ли пришлась бы по вкусу его напарнику.
Сноркер вновь оглянулся, чтобы взглянуть на Дигана.
- Передохнуть бы. Может, небольшой привал сделаем? - умоляюще промямлил тот.
Сноркер махнул рукой в сторону Андаланского тракта.
- Там! Пересечём тракт, потом всего пару лиг лесом, и на ночёвку остановимся.
- Ну, ненадолго. С самого утра в седле, всё болит, - гнусаво заныл Диган.
- Скоро вечер. Ты собрался в темноте через лес ломиться? - ответ Древера прозвучал для парня жестоким приговором.
Понимая, что спорить со старым сноркером бесполезно, он лишь досадливо поморщился, и дальше они ехали уже в полном молчании.

Таких, как Древер, кто в основном занимается отловом самок, сейчас остались единицы.
Большинство сноркеров жуть как не любят возни с живой добычей, предпочитая менее хлопотный промысел мускусных желез самцов.
Таких Древер презирал, считая их примитивными мясниками.
Никаких хлопот, никаких хитростей и мастерства. Главное, в ловушки снорков не угодить, а так нашел поселение, прибил, сколько успеешь, вырезал железы да оттяпал хвосты. Всё просто и быстро.
Ну да, из леса, где промышлял, придётся быстро драпать, чтоб стражам не попасться, а выбрался, так езжай себе спокойно, только мускус и хвосты припрячь понадёжнее: хвосты в двойной чепрак, а собранный мускус в размоченную баранью кишку - и за голенища сапог.
Конечно, риск есть, ведь если поймают, то не задумываясь тут же повесят на первом суку, а то и того хуже - на кол посадят.
Впрочем, туда "мясникам" и дорога.
Мир сноркеров таит в себе много опасностей, рискуешь всегда. Отправляешься на охоту или возвращаешься с трофеями, ты всегда должен держать ухо остро. Бойся всех!
Бойся стражей, бойся и своих собратьев по профессии, ведь конкуренты не упустят возможность выследить, куда ты направляешься, а в случае удачной охоты непременно нападут, чтобы убить и завладеть твоими трофеями.

В мире сноркеров подобные случаи не редкость, и такие успешные охотники, как Древер, всегда вызывают повышенный интерес у "стервятников". Именно поэтому он предпочитает заниматься безумно ценными трофеями, риск оправдан.
Спрос на мускус нестабилен и относительно невысок, он популярен лишь в землях Лиги, да к тому же Древеру известен весь путь от добытчика до аптекаря или парфюмера.
Конечно, и он сам не брезговал добычей желёз, но лишь по случаю. Древер Гуни профессионал высшего ранга, он не станет мараться.
Своё мастерство и приёмы охоты на снорков он довёл до совершенства, а опасности и сложности лишь подстёгивали его азарт.
В отличие от подавляющего большинства сноркеров, Древер никогда не считал снорков животными и не без оснований полагал, что именно такое отношение к объекту охоты является залогом всех его успехов. К своей добыче он относился даже более уважительно, чем к заказчикам, которых искренне презирал, считая похотливыми скотами.

Резко вскинув руку в предостерегающем жесте, Древер натянул поводья.
Некоторое время он внимательно вслушивался.
Диган дёрнул за верёвку, привязанную к узде идущей перед ним вьючной лошади. Караван остановился.
Не понимая, что происходит, юноша испуганно таращился на сноркера, вытянув шею.
Древер перекинул ногу через лошадиную холку, соскользнул с седла и подвёл свою лошадь к напарнику.
- Что-то не так, - тихо произнёс он, отдавая тому поводья.
Дигана здорово испугала прозвучавшая в его голосе нотка напряжения.
- Видишь те две скалы? За ними есть овражек, веди лошадей туда и жди. Только чтобы тихо!
Тяжело сглотнув, юноша закивал головой.
Древер скрылся за деревьями, а подгоняемый страхом Диган поспешил направить лошадей в прогал между двумя громадными замшелыми валунами.
За ними действительно обнаружился небольшой овраг с заросшими диким терном склонами. Спустившись вниз, юноша спрыгнул с лошади.
Так много времени проводить в седле ему ещё не доводилось, с непривычки ужасно болела поясница, а особенно копчик.
Привязав лошадей к чахлой берёзке, Диган выбрал позицию поближе к зарослям тёрна. Вытащив из ножен длинный кинжал, он упал в траву и затаился, готовый в любое мгновение сорваться с места и бежать куда глаза глядят.

Время ползло чудовищно медленно.
Помахивая хвостами и позвякивая уздечками, фыркали лошади, где-то гнусаво прокричала лесная птица, невесть откуда налетевший ветер зашумел в вершинах сосен.
Сквозь этот шум до слуха Дигана донёсся отдаленный клёкот гарпии. Встав на четвереньки, юноша быстро попятился задом, трусливо забившись в прогал между кривыми стволами терновника.
"Откуда тут гарпии? Может, обознался?" - пронеслось у него в голове.
Но истеричный клёкот повторился. Диган не ошибся, этот крик ни с чем не спутаешь. Это действительно кричала гарпия, и теперь её крик раздавался намного ближе.
Ожидая, что вот-вот над его головой послышится хлопанье могучих крыльев, юноша затаил дыхание. Прошла минута, другая, но ничего не происходило.
Всё так же позвякивали уздечками лошади, всё так же шумел в кронах сосен ветер.
Проклиная всё на свете и вздрагивая при каждом звуке, Диган ждал, но крик не повторился.
Весь исцарапанный, он тихонько выбрался из своего колючего укрытия и вновь затаился в траве.
Как казалось Дигану, время вообще остановилось. Какие только мысли и воспоминания не лезли ему в голову!
То ему представилось, будто громадная гарпия, притаившись среди хвои, внимательно наблюдает за ним своими желтыми глазами, выбирая удобный момент, чтобы, сложив крылья, обрушиться с высоты, вонзить кривые когти ему под рёбра и утащить в лесную чащу.
То ему вдруг вспомнилась страшная участь Бадидара, знаменитого сноркера, пойманного зеленодольскими стражами.
То вдруг у него возникла мысль, что их выследили, что Древер давно понял это и, притворившись, будто ушел проверять дорогу, на самом деле бросил его и убежал, спасая свою шкуру, а весь овраг сейчас окружен солдатами Имперского союза, и они медленно подкрадываются, чтобы схватить его.
Эта мысль привела парня в такой панический ужас, что даже показалось, будто он отчётливо различает шорох осторожных, крадущихся шагов и хруст сухих веточек под подошвой солдатского сапога.

"Будь прокляты эти хвостатые твари! Всё из-за них! Чтоб они все попередохли! Древер скотина! А я дурак, наслушался его трёпа... Милостью Кухулина, истинного бога и отца нашего... Никогда! Никогда больше... Клянусь всеми богами! - вжавшись в землю, взмолился Диган. - Праматерь наша, матушка Дану, спаси от злой доли, только ты настоящая богиня! Спаси! Спаси меня! Я знаю, что ты гневаешься на меня. Обещаю, что отпущу всех хвостатых, только спаси!"
Неожиданно до его слуха донёсся тихий свист.
Замерев, Диган прислушался.
Свист повторился, и уже через секунду парнишка облегчённо вздохнул. В проходе между громадами валунов возникла знакомая фигура Древера.
- Ночевать будем здесь, - спускаясь по склону, коротко бросил сноркер. - Тракт перейдём перед рассветом. Туман нам поможет.
- А... А что случилось? - поднявшись на ноги, спросил юноша.
- Большой обоз идёт, - всё так же сухо ответил сноркер, только сейчас удостоив своего напарника угрюмым взглядом. - Эко тебя трясёт-то. Поди, со страху и в штаны наделал?
Размазывая по щекам слёзы, парнишка виновато шмыгнул носом.
Древер снисходительно усмехнулся, потрепав его по плечу.
- Ладно, ладно. Тут безопасно. Утри сопли, и давай-ка перекусим чего, нам ещё снорок накормить нужно.
- Как накормить?
Сноркер хмыкнул.
- Как-как! Как детей малых кормят, с ложечки! Дорога впереди длинная, сам ведь жрёшь, а они чем хуже тебя? Хотя бы раз в день, а кормить их надо. Ещё, не приведи боги, передохнут с голодухи.
- Послушать тебя, так выходит, что эти твари нам ровня. Они же снорки! - вполне искренне изумился Диган.
- Дурак! - коротко бросил через плечо Древер и направился к привязанным к берёзе лошадям.

А юноша сел на камень и потрогал здоровенный отёк под своим глазом.

Пережитой страх отступил, и в душе парня мутной волной закипала злоба на того, кто, по его мнению, заставил натерпеться ужаса. А ещё не давал покоя его заплывший глаз. Понимая, что рискует опять нарваться на кулак сноркера, Диган вдруг ужасно захотел как-нибудь подцепить этого самодовольного гада.
- Если снорки такие же, как мы, то зачем охотишься на них? Ведь знаешь, что с ними будет! Умники так не поступают!
Сноркер достал из седельной сумки небольшой холщовый мешок с очищенными кедровыми орешками.
- Знаю, - подначка Дигана оставила Древера равнодушным. Бросив на траву мешок с орешками, он невозмутимо продолжил копаться в седельной сумке. - Мы охотники, наше дело добыть и в целости доставить товар заказчику. А уж что он намерен вытворять с этими снорками, не нашего ума дело. Всё! Хватит болтать. Займись едой!
Поднявшись, юноша бросил в сторону сноркера хмурый взгляд и побрёл к своей лошади.
Пока его напарник доставал из седельных сумок свёртки с немудрёной походной снедью и, расстелив на траве относительно чистую тряпицу, резал сало, Древер сел на камень и занялся приготовлением еды для снорок.

Высыпав несколько горстей чищеных орешков в видавшую виды деревянную миску, он достал нож и принялся его рукоятью давить орехи.
- Сколько снорок мне достанется? - неожиданно спросил Диган. Вопрос парнишки заставил Древера на время прерваться.
- Договаривались, что треть от общей добычи твоя. Забыл? - спокойно ответил сноркер и продолжил давить орехи.
- Треть... - скривил губы Диган. - А снорок-то десять.
Древер усмехнулся.
- Три снорки твои.
Отложив нож в сторону, юноша взглянул в сторону лошадей.
- Несправедливо.
Древер криво усмехнулся.
- Может, от десятой тебе хвост отрезать? Так честно будет?
- Как мы будем решать, какие из них мои? - продолжив резать сало, спросил Диган.
Не прекращая работать ножом, сноркер взглянул на напарника.
- Однако шустрый ты, малец. Успеем ещё.
Поджав губы, Диган отрицательно мотнул головой.
- Нет. Сейчас будем делить.
- Ну, сейчас, так сейчас, - небрежно пожал плечами Древер. - Вот перекусим, а когда будем их кормить, тогда и решим.
- Если только три моих, то золотистую я забираю себе. Это будет справедливо.
- О золотистой забудь.
Диган упрямо мотнул головой.
- Золотистая моя!
Упрямство сопляка изрядно позабавило сноркера, уж он то знал, что никакой делёжки не будет, на рассвете он поведёт караван один, а паренёк останется в этом овражке навсегда.
Участь будущего напарника была предрешена ещё в Лигинтире, когда Древер только задумал свою большую охоту.
Для осуществления задуманного сноркеру был необходим расторопный, но безобидный помощник, с которым впоследствии ему будет легче расправиться. Тут ему и подвернулся этот сопливый дурачок. На роль напарника он подходил идеально. Паренёк глуповатый, но шустрый, умеет управляться с лошадьми, при этом спит и видит себя настоящим сноркером.
- Ну, твоя так твоя, - равнодушно произнёс Древер. Подсыпав в миску ещё горсть орешков, он усмехнулся. - Что, так горит? Не терпится попробовать, каковы они?
Диган лишь хмыкнул.
- Ладно, уболтал, языкастый. Позабавишься сегодня, я подержу, чтоб не визжала, - ответил Древер.
Он заметил косой взгляд напарника, украдкой брошенный на лежавшую возле его ног флягу с отваром багряницы.
"Да, малец, пора с тобою кончать!"


* * * * *


До "Хмельной вдовушки" Мила и Ойгерд добрались только во второй половине дня и были тут же захвачены вихрем гостеприимства его хозяйки.
- Пока не пообедаете, я никуда вас не отпущу! Подумать только, сделали десять лиг и сразу уезжать собираются! Что я сестре скажу? Нет, нет и ещё раз нет! Никаких отговорок я и слышать не хочу! - вытирая руки о белоснежный передник, сокрушалась хозяйка постоялого двора.
Мила планировала лишь забрать из конюшни своего Нордика и сразу же отправиться в обратную дорогу, но поняла, что им придётся немного задержаться.
Устоять перед настойчивыми уговорами Ингрид они с Ойгердом просто не могли, да и обижать хлебосольную хозяйку отказом она нисколько не хотела.
Тем более что та приходилась родной сестрой Ласки, служанки госпожи Анфрид.

Усадив гостей за стол, Ингрид быстро поставила перед ними чистые тарелки и блюдо с жареной олениной. Сыр, маринованный чеснок, перья зелёного лука и нарезанное ломтиками сало - всё это усилиями хозяйки возникало на столе угрожающе стремительно и грозило обернуться для Милы и Ойгерда долгим застольем, на которое они совсем не рассчитывали.
Придвинув табурет, Ингрид села напротив Милы и устало опустила руки на стол.
- Что нового в Тирине? Болтают, там столько народу собралось! - поинтересовалась она, глядя на гостью чистым искренним взглядом, характерным для жителей глубинки. - Сестра писала, будто говорят, что вот-вот произойдёт чудо. Со дня на день ждут! А народ всё идёт и идёт. Тут у нас что ни день, то по тракту толпами валят! Кто пешком, кто верхом! Ныне ночью ни одной койки свободной не было, народ пришлось в сарае класть. Так говорят, что в Сумбаре города пожгли! Со всеми жителями спалили! - Ингрид смахнула внезапно набежавшую слезу. – Страсти-то какие творятся! Ну как так можно! Что будет-то? Что будет?
- Про города слышала. Олжан и Вроцель, - ответила Мила, пережёвывая сочную оленину.
- Совсем они, что ли, там, в своей Лиге, с ума посходили?! - сокрушенно вздохнув, покачала головой Ингрид. - А этот их лысый, ну, как там его? Нарцис или как его, гуля проклятого...
- Нарзес, - поправил её Ойгерд.
- Ему бы, гаду, на суку болтаться, так нет же, жив-здоров, жрёт, пьёт и не одна зараза к нему не пристанет. А сколько он народу-то положил там! А детки? Сколько деток малых там погорело? - Ингрид вновь смахнула набежавшую слезу. - Душегуб он, а не маг! Чтоб ему, выродку проклятому, возрождения не видеть! Да вы кушайте, кушайте! Сырку вот возьмите, в это лето сыр отменный. Тут неподалёку ферма, так у них и беру. Коз держат, какая-то порода хитрая, не наши, вроде сульмитские, молоко у них страсть какое жирное, такой фуш из него знатный получается!
Ингрид говорила громко и быстро, и по манере разговора почти ничем не отличалась от своей младшей сестры Ласки.
- Лысый? - переспросила хозяйку Мила.
- Да, лысый, что твоя коленка! Лысый, длинный, как жердь! - ответила Ингрид и без всяких пауз переключилась на Ойгерда. - Да ты не стесняйся, чесночку, сальца бери! Вы у себя в городе совсем отощали. А ну, на мясо налегай! Тебе уж девок тискать пора, а ты весь прозрачный. Девки, они крепких любят, чтоб уж прихватил так прихватил.
Милу заинтересовали слова Ингрид, сказанные ею о Нарзесе.
Это имя часто упоминалось в разговорах простых жителей Тирина и в письмах от Лилит и Архаин, благодаря чему Мила знала, что это за личность. - Ты описываешь этого Нарзеса, будто вживую его видела.
- Так видела же! В позапрошлый год, в Сезон фавна, наш лорд большую охоту затеял, так и "пастух" приезжал, и этот гад с ним. Он у него в ту пору ещё советником был.

- Что за пастух? - не поняла Мила.

- Король Лакои, - пояснил Ойгерд. - Его прадед овец пас… Ну и разбойничал.
- Верно. Вот сразу видно, что парень образованный, - с уважением взглянув, на юношу согласилась Ингрид.
Мила с сомнением покосилась на Ойгерда.
- С какого это перепугу пастуха в короли попасть угораздило?
- Королём он себя объявил во времена "Большой крови". Это его армия, а вернее сказать, банда когда-то разорила Хольм. Я по дороге расскажу.
- Да что тут рассказывать? - всплеснула руками Ингрид. - "Как угораздило?" Да так же, как и этого Нарциса в советники - подлостью да хитростью! Это сейчас он там, в Лиге, самый-самый, а спроси у кого, какого он роду-племени да откуда взялся, так ведь никто и не скажет. Вот тут по тракту они и проезжали. Видела его, как тебя сейчас вижу. Рожа, скажу вам! Как мертвец весь белый, дохлый, что жердь, а глазищи такие, что как глянет, так и жить неохота. Ну, урод уродом! Недаром старики говорят, что это магия его так перекорёжила.
- Магия? - оживилась Мила.
Ингрид многозначительно приподняла брови.
- А то как? Ведь известно, что такой магией, как у него, ни один мужик вовек не обладал.
- Так ведь магов в Поднебесном мире, что у дурака орехов, а что его-то так прибило?
Опершись на локти, Ингрид наклонилась в сторону Милы.
- А неужто не слыхала? Он же ольге, - понизив голос, прошептала она. - Против природы это, а матушка такое не прощает. Ну не дано мужикам этого. Ольге только женщины!
Мила криво усмехнулась.
- Так может, он того... Ну, вроде как мужик, а на самом деле... против природы...
- Да что ты говоришь-то такое?! - в сердцах воскликнула Ингрид. - Да ещё при парнишке! Срамота-то какая!
Поджав губы, Ойгерд буквально выскочил из-за стола и быстро выбежал на улицу.
- Чего это он? - искренне изумилась хозяйка.
С улицы послышался хохот.
- Ничего, - невозмутимо ответила Мила, беря с тарелки очередной ломтик сала...

Громыхают по грубому булыжнику тракта окованные железом огромные колёса.
Покачивая тяжелыми головами, могучие волы неспешно катят за собой неуклюжую фермерскую телегу, под самую завязку груженую мешками с зерном.
Развалившись на горе из мешков, то и дело прикладываясь к фляге с элем, возница дурным голосом орёт немудрёную песенку о неудачном свидании какого-то Тигерда и его подружки Дарины.
Следом за телегой едут и невольные слушатели.
- И где эта короткая дорога? - обернувшись к держащемуся чуть позади Ойгерду, поинтересовалась Мила.
- Ещё немного, сударыня. Вон там видите камень? Это рун - отметка, означает, что до Тирина ровно десять лиг. Прямо за ним и свернём. Дальше лесом через холмы и спустимся к Парне, а по берегу до Тирина рукой подать, на четыре лиги ближе, чем по тракту.
Мила с сомнением взглянула в сторону клонящегося к горизонту солнца.
- А успеем до темноты-то? Сколько нам через лес пробираться?
- Недолго, там старая тропа есть.
Свернув с тракта возле стоящего вертикально камня, они медленно углубились под сень соснового леса.
Ойгерд не ошибся и почти сразу нашел едва приметную тропу. Если судить по тому, насколько сильно она заросла травой, ею не пользовались уже много лет.
- Там, на берегу, большая рыбацкая деревня была, - угадав мысли своей спутницы, пояснил Ойгерд. - А это бывшая дорога.
- И куда эта деревня делась? - глядя по сторонам, спросила Мила.
- Во времена "Большой крови", когда мятежники Кухулина осаждали Тирин, они все окрестные деревни пожгли и эту спалили. А уж после Мерфудского мира тут и жить некому было. Народу очень много полегло. Матушка говорила, что в здешних холмах гарпий расплодилось видимо-невидимо. Тут не то что селиться, мимо проезжать, и то опасно было.
- Гарпий? - Мила с интересом взглянула на Ойгерда. - Наполовину птицы, наполовину женщины?
Юноша удивлённо взглянул на неё.
- С чего вы это взяли?
- Из легенд.
- Не припомню таких легенд, - немного подумав, ответил Ойгерд. – Конечно, если издали, то, может, они и похожи, но гарпии птицы. Большие, конечно, но птицы.
Задрав голову, Мила посмотрела на вершины сосен.
- Птицы…
Ойгерд непроизвольно улыбнулся.
- Их тут давно уже нет. А хотите послушать, как кричит гарпия?
Мила охотно согласилась.
Отпустив поводья и привстав на стременах, юноша поднёс к губам сложенные лодочкой ладони и, глубоко вдохнув, издал громкий клекочущий крик.
- Конечно, не совсем то, но всё же. Давно не пробовал, - смущенно произнёс он.
"Похоже на вопль Тарзана, со всей дури налетевшего пахом на большой сук", - эта ассоциация вызвала у Милы невольную улыбку, которую Ойгерд расценил по-своему.
Прочистив горло, он вновь привстал на стременах и повторил крик. На этот раз у него получилось намного лучше.
- Примерно вот так, - удовлетворённо изрёк он.

- А большие они, эти гарпии? - поинтересовалась Мила.

- Ну, в общем-то, да. Гарпия легко может убить и утащить взрослую овцу. Бывает, что и детей уносят. В прошлое лето в деревнях под Феерхольдом несколько случаев было. В Меласской долине в Андалане такое часто происходит, но там болота, а гарпии хотя и живут в предгорьях, но каждую весну...
Предостерегающим жестом Мила внезапно оборвала орнитологический экскурс Ойгерда.
Приложив палец к губам, она прислушалась и неуверенно прошептала:
- Вроде лошадь? Неужели этот смуглый нас выследил? - предположила она. - В таком случае пора бы с ним объясниться.
Ойгерд отрицательно мотнул головой.
- Из "Алой розы" он прямиком направился в дом городского головы и до самого вечера не выходил. Парни врать не станут. Да и как он мог догадаться, что мы можем быть здесь?
- Ласка. Не так сложно выяснить, что её старшая сестра держит постоялый двор. Он мог сообразить, что мой отъезд обычная уловка и искать не меня, а вот его... - Мила потрепала своего Нордика по гриве.
- Да, точно. Вроде лошадь фыркает, - прошептал юноша.
Легко спрыгнув со спины коня, Мила отдала поводья Ойгерду и жестом дала понять, чтобы тот отвёл лошадей ниже по склону, а сама, стараясь ступать как можно тише, направилась в сторону, откуда, как ей показалось, донеслось лошадиное фырканье.
Укрываясь за толстыми стволами сосен и стараясь ступать по предательски шуршащей сухой траве на полную стопу, как её когда-то учили, она медленно продвигалась по склону холма.

Лошадиное фырканье стало более различимо.

Прислонившись спиной к могучему дереву, Мила села на траву и прислушалась. Ей показалось, что в отдалении кто-то негромко свистнул.
Вот теперь действительно настало время, чтобы применить на практике всё то, чему её учила Хелена.
Закрыв глаза, она постаралась максимально сконцентрироваться, сосредоточив внимание на окружающем пространстве.
Звуки леса стали более глубокими и отчётливыми, а запахи насыщенными.
Сознание Милы перешло в иную ипостась восприятия реальности, она очень отчётливо уловила странное хитросплетение эмоций, исходящих извне.
Уроки Хелены не прошли даром.
Мила открыла глаза.

Рядом сидел Ойгерд, но его внезапное появление её нисколько не удивило, скорее наоборот, удивляться пришлось ему.
Приложив палец к губам, Мила схватила юношу за воротник куртки, с силой притянула к себе и зашептала ему в самое ухо:
- Там впереди двое, они не подозревают о нашем присутствии. С ними несколько лошадей и... - тут она сбилась. - Не пойму, но я почувствовала ещё чьё-то присутствие, чей-то ужас и отчаяние, бессилие... Кроме них там есть ещё кто-то... Женщина, но... Происходит что-то очень плохое, - она опять запнулась и, решительно отпихнув от себя растерянного Ойгерда, указала глазами на его кинжал.
Слова тут были не нужны, юноша сразу всё понял. Дальше всё их общение происходило на уровне жестов: я вперёд, дам знак, ты ко мне, но ни звука.
Уже через несколько минут они оба затаились за выступающими из земли корнями могучей сосны, росшей на краю небольшого оврага, и напряженно наблюдали за тем, что происходит внизу.
Представшая их глазам сцена выглядела вполне невинно.
Две нерасседланные верховые лошади бродили по дну оврага и мирно пощипывали травку. Чуть поодаль от них, привязанные верёвкой к чахлой берёзе, помахивая хвостами, стояли три мохноногие вьючные лошадки.
Их хозяева, двое мужчин, о чём-то переговариваясь, готовили себе ужин.
"До постоялого двора всего ничего, а эти двое вздумали остановиться здесь. Лошадей держат под седлом, чтоб в случае опасности по-быстрому свалить. Значит, таятся. Дело нечисто", - подумала Мила, ища глазами женщину, присутствие которой она почувствовала очень ясно и отчётливо. Но её смущало странное ощущение, что женщин должно быть несколько.
Впрочем, она отдавала себе отчёт в том, что её способности не тянут даже на уровень среднего ментада, и допускала, что могла ошибиться.

Ойгерд крепко сжал её запястье и, придвинувшись вплотную, едва слышно прошептал:
- Это сноркеры.
По выражению глаз юноши она поняла, что Ойгерд крайне взволнован.
- Вьючные лошади... Видите эти кожаные мешки? - срывающимся шёпотом произнёс он. - Они не пустые, в них снорки.
В это время старший по возрасту мужчина отставил в сторону миску, поднялся с валуна, подошел к вьючным лошадям.
Молодой тоже встал и, что-то говоря ему на ходу, пошел следом.
До слуха наблюдавших за ними Милы и Ойгрда доносились лишь отрывки фраз: «Золотистая... Несправедливо. Если три, то золотистая моя...»
Старший молча расстёгивал ремни, удерживавшие притороченную поклажу, а стоящий за его спиной молодой напарник, не прекращая говорить, как-то странно оглядывался по сторонам.
У Милы даже возникло неприятное подозрение о его намерениях.
Старший наконец-то отцепил продолговатой формы мешок и, бесцеремонно опустив его на траву, занялся следующим.
Наблюдая за их действиями, Мила лихорадочно соображала, как ей поступить в сложившейся ситуации.
Сидония не мир людей, тут в полицию не позвонишь, тут иной мир, и надо принимать какие-то, противоречащие её воспитанию и привычной морали решения.
Мысль о том, чтобы отправить Ойгерда назад в "Хмельную вдовушку" и поднять мужиков, она отмела сразу же.
Наступает вечер, пока парень доберётся до постоялого двора и вернётся с подкреплением, совсем стемнеет, а шум эти помощники поднимут такой, что негодяи сбегут задолго до того, как ловцы доберутся до оврага.

Если своими силами попытаться схватить хотя бы старшего, то... И эту идею ей пришлось отбросить. Она в ответе за жизнь Ойгерда и не хочет рисковать.

Пока Мила терзалась вопросом, что делать, молодой наконец-то развязал мешок, на поверку оказавшийся всего лишь большим квадратным лоскутом кожи.
На траву выкатилось туго стянутое ремнями по рукам и ногам тело... детское! Девочка?!
Молодой пнул лежащее перед ним безвольное тело ногой, перевернув его на спину. Растрёпанные длинные рыжие волосы ярким потоком рассыпались по желтеющей сухой траве.
Мила до боли стиснула зубы.
"Твой разум - лёд. Твоё сердце – камень." -что-то произошло с ней в этот момент.
В душе оборвалась некая незримая нить, и из недр сознания жаркой волной выплеснулось нечто древнее и могучее, что долгие годы томилось под наслоениями ложной морали и лицемерия человеческого мира.
В этот момент, корчась от нестерпимой боли, её собственное "Я" по имени Мила Джонсон стремительно умирало, уступая дорогу чему-то иному, тому, что, не ведая сомнений, знало, как надо поступать.
В памяти яркими вспышками замелькали фрагменты подслушанного накануне разговора: "А детей... Их просто выбрасывали из окон прямо на мостовую..."
Беззащитное дитя и рыжие, рассыпавшиеся по траве локоны!
Рука крепко сжала рукоять танто*. Никакой пощады! Убить!
Захлестнувшая волна гнева буквально сорвала Милу с места.
С этого момента события начали разворачиваться с невероятной скоростью.
Те двое ещё не увидели неожиданно возникшую на краю оврага женскую фигуру и спокойно продолжали заниматься своими делами.
Вывалив на траву одурманенную багряницей снорку, юнец незаметно опустил руку на рукоять своего кинжала и повернулся к старшему.
В следующее мгновение он, ни слова ни говоря, выхватил оружие из ножен и бросился на своего напарника. Но тот был быстрее, опытнее, и ударом ноги выбил его оружие.
Отчаянно вскрикнув, юнец схватился за ушибленную руку, а в следующее мгновение был опрокинут на траву мощнейшим ударом кулаком в лицо.
В этот момент Древер Гуни и увидел стремительно приближающуюся к нему рыжеволосую женщину.
В её правой руке тускло блеснуло длинное, слегка изогнутое лезвие кинжала.

Молниеносным движением сноркер выхватил нож, привычно расставил ноги и приготовился встретить незнакомку ударом ножа в живот.
"Сопляк оказался куда умнее, чем я думал", - глядя в пылающие ненавистью глаза женщины, подумал Древер.
Испепеляя сноркера взглядом, она быстро шла к нему и что-то говорила на незнакомом Древеру языке. Странный, непривычный для слуха язык, слова звучали отрывисто и хлёстко, как удары кнута, и в то же время в них слышалось и змеиное шипение, и собачий лай.
- Ведьма! - продолжая сжимать в правой руке нож, процедил сквозь зубы Древер. - Тебе не помогут твои заклятия! Ты сдохнешь!
Не замедляя шага, женщина приближалась, вот она уже перешагнула через распластанное в траве тело Дигана...
Древер применил свой излюбленный приём: шаг навстречу противнику с уходом вправо и одновременным ударом ножом в левую сторону живота. Обманный удар. Всё предсказуемо!
- Ты сдохнешь, ведьма! - в азарте вскрикнул он и... замер, буквально напоровшись на остриё кинжала, вошедшего ему в правый бок, прямо под рёбра.
Когда? В какой момент эта сука успела перекинуть кинжал в левую руку?
Боль! Древер попытался сделать вздох, но нестерпимая боль накрыла всё его существо. Странная слабость... Нож выпал из бессильно обвисшей руки сноркера.
Он опустил взгляд. "Нелепо видеть воткнутое в тебя лезвие..."
- Кто ты? - он растерянно взглянул на женщину.
Не мигая, она смотрела прямо ему в глаза. Нет! Она смотрела в самую душу Древера.
Свободной рукой она нежно обняла его за шею и до самой цубы* вогнала лезвие кинжала в тело уже умирающего сноркера.
Её лицо и пылающий ненавистью взгляд так близко!
- Я Колодаи. Я Кровь дракона, и я убила тебя, - прошептала она, отступила на шаг, резким движением выдернула кинжал из тела бывшего сноркера, и тот кулем повалился в траву.
За её спиной послышался слабый стон.
Колодаи обернулась.
Молодой начал приходить в сознание после сокрушительного удара, полученного им от старшего товарища.
Вполне возможно, что та Мила, которой она была совсем недавно, пощадила бы парня, но Колодаи поступила иначе, пригвоздив его к земле ударом кинжала в сердце.
С этим ударом окончательно ушла в прошлое Мила, уступив место Колодаи – отныне и навсегда.


* * * * *


Пояснения.

Танто - кинжал. Танто имеет односторонний, иногда обоюдоострый клинок длиной до 30,3 см. Если длина клинка будет больше, то это уже короткий меч вакидзаси. Танто должен быть изготовлен из губчатого железа (тамахаганэ) и имеет характерный хамон, съёмную рукоять, крепящуюся к хвостовику бамбуковой шпилькой мекуги, и съёмную круглую гарду — цуба.
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
pike
сообщение 22.11.2015, 23:07
Сообщение #10


Искатель тайн
***

Группа: Пользователи
Сообщений: 312
Регистрация: 24.2.2013
Вставить ник
Цитата
Из: Москва




Глава -6
Исход.



- Теперь понятно, отчего, вызвав меня из Зеленодола, отец вдруг перенёс нашу встречу на вечер, - постукивая пальцами по подлокотнику кресла, в раздумье произнёс Эльрик.
Стоявший возле распахнутого настежь окна Рональд обернулся.
- Он вызвал не только тебя. Сам понимаешь, дело нешуточное, - вынув изо рта трубку, ответил он. – Кое-кто из членов Совета прибыл в город ещё вчера. Матушка Амаранта вообще приехала в Тирин третьего дня.
- Да-а-а, дорогой мой кузен, - качнул головой герцог. - Новости твои удивительны и весьма тревожны. Боюсь, что король Увэ совершает рискованный шаг. Бесспорно, что остров принадлежит Данахту и что на Каринфельде находится единственное во всей Сидонии месторождение сурия*, но... - он с сомнением взглянул на Рональда. - Сейчас это не своевременно. Уж не появление ли при его дворе Белой колдуньи сподвигло Увэ к столь решительным действиям?
Соглашаясь с ним, лорд Лансер склонил голову.
- Верховный магистрат Ордена и сама матушка Амаранта полагают, что именно так. Увэ твёрдо намерен отобрать остров у укунцев и надеется, что сила Белой колдуньи ему в этом поможет.
Эльрик с сомнением взглянул на кузена.
- Белая магия, магия смерти. Неужели эта колдунья настолько сильна?
Выбив трубку о широкий подоконник, Рональд подошел к письменному столу.
- По словам матушки Амаранты, со времён Дану в Поднебесном мире не было колдуний сильнее. И Белая, и Чёрная по своей силе не уступают легендарным Рифке и Кринегунде, - положив трубку на стол, он опустился в кресло. - Неужели до Зеленодола ещё не дошли вести с Севера? Буквально через седьмицу после своего прибытия в Данахт эта Лилит с лёгкость утихомирила обрушившуюся на побережье Норвика бурю, чем спасла сотни жизней.
Эльрик кивнул.
- Я слышал эту историю.
Рональд усмехнулся, откинувшись на высокую спинку кресла.
- И как заведено в твоих правилах, не поверил.
Герцог сделал неопределённый жест рукой.
- Я всё беру под сомнение. Разве это плохо? К тому же в моём представлении магия смерти не шибко вяжется со спасением жизни.
- Ты сравниваешь абсолютную магию с боевой? Но это разные понятия. Абсолютная магия непостижима для нашего с тобой понимания.
- Да я и не сравниваю, - пожал плечами Эльрик.
- Она вальке! Она самая настоящая валькирия! - Рональд порывисто встал с кресла. - Мне посчастливилось пообщаться с Чёрной колдуньей и поверь, я знаю, что говорю! - с волнением в голосе произнёс он.
- О да! Странствующие лицедеи всё лето развлекают народ, разыгрывая сценку с историей о твоей встрече с Чёрной колдуньей, о том, как она подшутила над тобой и Сарканом. Между прочим, по популярности это представление уступает разве что сценам о сватовстве барона Трори и о смерти старого лорда Ориенгот-Лето, - усмехнулся Эльрик.
Рональд предпочёл оставить подначку кузена без ответа.
- Белая, она другая, - возбуждённо пробормотал он, пройдясь по кабинету. - Я видел её... но лишь мельком... Она не такая! Не могу этого объяснить, но... В ней чувствуется что-то такое...
- Красивая? - поинтересовался Эльрик.
- Она сказочно красива.
Герцог понимающе кивнул.
- А мне вот что интересно, - произнёс он уже серьёзно. - Коли эта Лилит настолько сильна, что воодушевила Увэ на идею вернуть остров, то не усмотрят ли этой угрозы и в Укуне? Шпионов Лиги в Данахте пруд пруди, и возможно, что лорд Мак'Олдрин уже готовится к отражению вероятного нападения. Как говорится, что известно двоим, то и сороке известно.
Рональд отрицательно качнул головой.
- А это теперь не имеет никакого значения. На Севере уже начался сезон штормов, навигация закрыта. А скоро придут паковые льды, ни один кайран в море не выйдет. Каринфельд сейчас недосягаем. Единственное, чем сейчас может ответить Укун, так это напасть на Данахт. Но это нарушит Мерфудский пакт, что понимают в Лиге и потому не допустят. Коли уж дело дойдёт до драки, то биться придётся на спорной территории Каринфельда. Круг замкнулся - ни Данахт, ни Укун сейчас не в силах доставить войска на остров. В Лиге резонно полагают, что раньше весны Увэ на Каринфельд не пойдёт.
Эльрик настороженно взглянул на кузена.
- Белая колдунья?! Ты хочешь сказать, что...

- …Увэ пойдёт на Каринфельд, и именно сейчас, - невозмутимо продолжил тот.
- Усмирение бури - это всего лишь... - пробормотал герцог.
Рональд опустился в кресло.
- Да. Демонстрация силы. Колдунья только показала Увэ, на что она способна. Вчера мы с дядюшкой имели честь обсудить последние события с Первожрицей, и матушка Амаранта сказала, что магистресса Трудде не в силах влиять на Белую колдунью. По её словам, она вынуждена лишь наблюдать за происходящим. Голубка* неожиданно лихо взяла быка за рога, и её неукротимой деятельности можно разве что позавидовать. Своей магией она усмирила бурю, исцеляет безнадёжных больных, близко сошлась с королевой Амелией, завела дружбу с самыми влиятельными вельможами Данахтского двора, а благодаря умопомрачительной красоте у неё появилась тьма тайных и явных воздыхателей среди танов и скваеров. Простые жители Норвика вообще в ней души не чают. Магистресса Трудде сообщила, что Городской совет Норвика решил увековечить подвиг Белой колдуньи, установив на городской набережной памятник, а Увэ имеет намерение наградить её титулом герцогини и отдать в качестве лена Бъёнхольм и все прилегающие к городу земли.

Эльрик бросил на кузена тревожный взгляд.
- Не её присутствие вдохновило Увэ напасть на Каринфельд, а сама Белая колдунья?
- Возможно, - неуверенно согласился Рональд и, немного подумав, добавил: - Я прекрасно понимаю желание Увэ вернуть себе остров и находящиеся там шахты. Да и поступки Белой колдуньи по большей части понятны и легко объяснимы. Но зачем ей накануне Исхода толкать Увэ к конфликту с соседями? Ей-то зачем Каринфельд? – задумавшись, Рональд помолчал и тихо продолжил: - Дорогой мой Эльрик, боюсь, что приближающийся Исход разбудил непостижимые для нашего понимания силы.
В кабинете наступила пауза, мужчины молчали.
Глядя на видневшиеся за окном черепичные крыши, Рональд задумался о чём-то своём.
Его кузен, герцог Гуял-Исша, сын законника Ангрима, сидел в кресле и машинально поглаживал ножны кинжала, хмуро уставившись на мыски своих сапог.
- Отец хочет устроить мой брак с Милисентией, дочерью барона Нан Марог, - прервав затянувшуюся паузу, невпопад произнёс он.
- Я слышал, - лаконично отозвался Рональд.
Не меняя позы, Эльрик покосился в его сторону.
- Разве тебя не смущает, что барон состоит в Высшем совете Лиги, он наш лютый враг?
Не отводя взгляда от окна, Рональд пожал плечами.
- Это политика, дорогой мой Эльрик, это политика.
Герцог приподнял брови.
- А меня смущает, - и, вздохнув, добавил: - Милисентии едва исполнилось тринадцать, она совсем ещё дитя.
- Молодая, да ранняя. Я видел её в Хольме... Красивая девочка, а когда подрастёт... - бесцветным голосом отозвался Рональд.
Вновь углубившись в созерцание своих сапог, Эльрик хмуро усмехнулся.
- Барон не отдаст дочь за меня и... правильно сделает.
- Точно, - равнодушно поддакнул ему Рональд.
- Значит, спрашиваешь, зачем ей накануне Исхода толкать Увэ к конфликту с соседями?
Вопрос герцога заставил Рональда обернуться.
- Именно.
Почесав давно не бритый подбородок, Эльрик хмыкнул.
- Я воин и смотрю на подобные вещи с иной точки зрения. Из того, что ты мне рассказал, напрашивается вывод, что действия Белой колдуньи... Как бы это сказать?.. Они стратегически правильные. В то время как Чёрная сидит себе тихонечко на Юге, в Авелорне, и о ней вообще ничего не слышно, Белая поднимает шорох на Севере. И сдаётся мне, чем ближе назначенный срок Исхода, тем более активно и вызывающе она действует. На Юге у нас нет врагов, но на Севере совсем иное дело, между нами и Данахтом враг, Лига пяти королевств. А если допустить, что из-за действий Увэ и Белой волшебницы Лига волей-неволей вынуждена все силы и внимание сосредоточить на Данахте? Ибо они прекрасно понимают, что армия Увэ сильна, а в сочетании с магией Белой волшебницы становится ещё сильнее, и перед ними возникает более чем реальная перспектива навсегда потерять единственное во всем Поднебесном мире месторождение сурия, - будто что-то взвешивая на ладонях, Эльрик поднял руки. - Какая проблема для Лиги важнее? Реальная угроза потерять шахты сурия или Исход, с которым можно разобраться позже? Пожалуй, в этом и кроется ответ на твой вопрос: Голубка обеспечивает безопасность Исхода, отвлекая все силы Лиги на себя.
Рональд с сомнением взглянул на кузена.
- Логично, но магия и ложь несовместимы. Обе волшебницы говорили, что им неведом день Исхода, и ольге Ордена это подтверждают.
Эльрик кивнул.
- Это верно. Тем не менее, все их действия говорят об обратном. Есть одна тонкость, которую все почему-то упускают. В своих разговорах вы упоминаете лишь одних колдуний, но отец мне говорил, что с ними была и третья особа. Отчего никто из вас не задумался о том, что колдуний преднамеренно оставили в неведении, а срок Исхода знает эта третья? Там, в мире людей, находится не кто-нибудь, а сама Преподобная мать, живое воплощение Дану. Уж кому, как не ей, знать и об ольге, и о ментадах, которые тут же попытаются вытащить из памяти предвестниц дату Исхода? И заметь, что отправили они сюда не абы бы кого... Чёрная колдунья Архаин вообще родная дочь императора. А кто тогда Белая? А эта третья, может она и есть не кто иная, как сама Преподобная мать? Забудь о пророчестве и постарайся посмотреть на происходящее их глазами! Они проводят военную операцию, и никак иначе. Одно дело занять выгодные позиции на поле брани, лишь предполагая, как ты будешь действовать во время сражения, но совсем другое – вести бой. Все основные решения ты принимаешь уже во время битвы. Колдуньи - это и есть те самые войска, а третья... Она их маршал, она и принимает решения.

- Не слишком ли ты сгущаешь краски? По твоим словам выходит, что и мы, и Лига для них враги, - хмуро вставил своё слово Рональд.
Герцог лишь хмыкнул.
- Если вспомнить о том, как и когда они покинули Поднебесный мир, то их легко понять. Случись подобное со мной, поступал бы точно так же. Я вот что тебе скажу, дорогой мой Рональд: нас ждут большие перемены. Они возвращаются не для того, чтобы сложить ручки и наслаждаться покоем. Они возвращаются, чтобы изменить этот мир. Они уже начали претворять свои планы в жизнь, ибо действуют - и действуют активно. Уверен, что план по захвату Каринфельда, который Увэ считает исключительно своей идеей, родился не в Норвике, а именно тут, в Тирине. Та третья, которую я назвал маршалом, и придумала всё это. Она нашла слабое место в рядах противника и задействовала Белую колдунью. Брошенное её рукой семя легло на благодатную почву. Увэ давно желал вернуть остров, и Белой колдунье оставалось лишь пару раз ненавязчиво поговорить об этом с Амелией да блеснуть перед королём и народом мощью своей магии, и пожалуйста: последние сомнения отметены, Увэ рвётся в бой! Уж не знаю, как эта женщина поддерживает связь с колдуньями, но даже самому посредственному пикси* потребуется всего два дня, чтобы долететь отсюда до Новика и доставить письмо. Склоняю голову перед её талантами, она блестящий стратег, ибо за столь короткий срок успела разобраться в тонкостях расклада сил в Поднебесном мире. В её плане учтено всё - и чаяния короля Увэ, и погрязший в словоблудии Сенат, и Мерфудский, пакт и даже то, что, владея залежами сурия, Лига накрепко держит нас за яйца! Учись, кузен. Не имея ни армии, ни власти, не вступая в сражение с врагом, эта особа уже одержала блестящую победу! Уверен, что и Орден, и ты, мой дорогой Рональд, попались на её удочку. Вы с жадностью проглотили яркую наживку в виде двух колдуний и упустили из внимания того, кто за ними стоит. Говоря проще, гоняясь за медвежатами, вы просмотрели медведицу.
- Вынужден признать твою правоту, - согласился Рональд, когда его кузен завершил свою речь. - Мне эта особа известна под именем Колодаи. Мало того, не далее чем четвёртого дня она была в этом самом кабинете, и я разговаривал с ней. Она успела изрядно отличиться, убив давно разыскиваемого лиходея, сноркера Древера Гуни, и освободив десять захваченных им снорок, среди которых оказалась Тия, старшая дочь владыки Везинского леса короля Ламиса.
- Вот это да! - изумлённо приподнял брови Эльрик. - Убила?!
- Да. Прирезала, как поросят, и самого браконьера, и его помощника. По моему приказу их отрубленные головы помещены в бочонки с солью и скоро будут выставлены на всеобщее обозрение в назидание всем прочим.
Откинувшись на спинку кресла, герцог от души расхохотался.
- Вот это да! Да я... Я самолично... самолично писал указ о вознаграждении тому, кто доставит... живым или мёртвым! В Зелёных Дубравах давно уже в ходу листки с портретом этого выродка! Отгулял, значит, своё душегубец! Слушай, я очень хочу увидеть эту Колодаи. Мало того, что она весь Север разворошила, так ещё и... Слушай, а ведь этот разбойник чрезвычайно опасен да осторожен был. Известно, что он и с ножом весьма ловко управлялся. Дорожка-то за ним кровавая, а она... Всенепременно хочу её видеть!
Рональд улыбнулся.
- Не вижу препятствий. Коли так совпало, что и в Зелёных Дубравах обещана награда за голову лиходея, то у тебя есть повод с ней встретиться. Кстати, что полагается ей в качестве награды?
- Она может выбрать по своему желанию... - слова Эльрика прервал осторожный стук в дверь кабинета.
- Входи, Саркан!
В кабинет бесшумно проникла облачённая в длинную чёрную одежду фигура советника.
Саркан прикрыл за собой дверь и учтиво поклонился герцогу.
- Мой господин, - тихо произнёс он, обращаясь уже к лорду Лансеру. - К вам пожаловала давешняя женщина, госпожа Колодаи. Прошу меня простить, но я взял на себя смелость проводить её в малую приёмную, - Саркан выразительно покосился в сторону большой резной двери, соединяющей кабинет Рональда с упомянутой приёмной. - Дело в том, что она настаивает, чтобы вы всенепременно тотчас же приняли её. Утверждает, будто её дело не требует отлагательства.
- Невероятное совпадение, - тихо пробормотал герцог.
Рональд изумлённо приподнял брови.
- Ого! Интересно, что за срочность такая? - обменявшись с кузеном быстрым обеспокоенным взглядом, поинтересовался он.
- Госпожа Колодаи отказалась сообщить мне о цели своего визита. Она желает разговаривать лишь с вами, - ответил Саркан и как можно тише добавил: - Она принесла весть об Исходе.


Несмотря на то, что день выдался на редкость солнечным и ясным, осенние холода уже давали о себе знать, и в малой приёмной в отличие от кабинета, где топился камин, было более чем свежо.
Когда Рональд и Эльрик в сопровождении Саркана вошли туда, то увидели стоящую к ним спиной рыжеволосую женщину в сером, сшитом по последней моде дорожном костюме с отделанными серебристой тесьмой обшлагами.
Сложив на груди руки, она очень сосредоточенно рассматривала один из старинных семейных портретов рода Лансеров.
Со стороны могло показаться, что гостья настолько поглощена этим занятием, что даже не услышала, как в приёмную кто-то вошел.
Эльрик наклонился к кузену.
- Она? - тихим шепотом спросил он.
Рональд молча кивнул.
Сделав шаг по направлению к гостье, Саркан тихо откашлялся.
- Сударыня... - его, старого ментада, не обманула внешняя невозмутимость женщины.
- Кто эта дама? - не отрывая взгляда от портрета, неожиданно спросила рыжеволосая.
- Простите, сударыня? - изумлённо приподняв брови, спросил Саркан - заданный женщиной вопрос противоречил её мыслям, в которых навязчиво крутилось незнакомое советнику женское имя - Ленора, Ленора.
На этот раз гостья обернулась.
Словно не заметив стоявшего подле неё Саркана и лишь на долю секунды задержав взгляд на Эльрике, она повторила свой вопрос, обращаясь к Рональду.
- Чей это портрет? Кто эта женщина с ребёнком?
Эльрика неприятно изумило такое невежливое поведение, к тому же он был несколько разочарован, ибо совсем иначе представлял себе убийцу опасного преступника и благородную освободительницу снорок.
Стоявший рядом с ним Рональд нахмурил брови.
- Прежде всего, здравствуйте, сударыня! Позвольте представить вам моего кузена, герцога Эльрика Гуял-Исша, сына верховного мейстера Ангрима, - и, обращаясь уже к своему кузену, закончил. - А это и есть та самая госпожа Колодаи, о которой я рассказывал.

Женщина с некоторым интересом взглянула на герцога.
- Доброго дня вам, герцог, - едва заметно качнув головой, холодно произнесла она.
"Как хороша! Совершенный овал лица, чувственные пухловатые губы, смуглая кожа. Чудные волосы, длинные, цвета конского каштана, заплетённые в две толстые косы. А фигурка-то какова! Дивные светло-карие глаза… Но этот взгляд! Тяжелый, цепкий, хищный взгляд. Волчьи глаза", - подумал Эльрик.
- Вы так и не ответили на мой вопрос, - настойчиво повторила женщина, переведя взгляд на Рональда.
- Хорошо, сударыня, я удовлетворю ваш интерес. Это моя бабка, герцогиня Лив Лансер, а на руках она держит свою дочь Ингрид, младшую сестру моего отца. Вы удовлетворены? Тогда я хотел бы спросить у вас, что за сроч...
Но Колодаи не позволила Рональду договорить, прервав его самым бесцеремонным образом.
- Сударь! Я настаивала на встрече с вами, ещё не зная, что увижу этот портрет. Меня есть что вам сообщить, но это может немного обождать. Сейчас же меня чрезвычайно интересует судьба изображенных здесь женщины и ребёнка. Подозреваю, что моя новость напрямую связана с вашими предками, а конкретно, с кем-то из этих двоих. Поверьте, это очень важно!

- Важно? - переглянувшись с Эльриком, несколько ошарашенно переспросил Рональд.
Колодаи утвердительно качнула.
- Они обе погибли во время Большой крови, - ответил за своего господина Саркан.
Рональд развёл руками.
- Да, сударыня. Саркан прав. К сожалению, они обе погибли во время штурма Тирина.
Колодаи вновь взглянула на портрет.
- Это точно? Остались ли какие-то упоминания об их гибели, видел ли кто-то их мёртвые тела?
- Какие могут быть упоминания, если в тот день город и дворец пылали, и битва уже шла на улицах, примыкающих к площади портала? - вмешался в их разговор герцог. - Вы, сударыня, видели северную стену цитадели? Жар был такой силы, что даже каменная кладка спеклась.
Лёгким наклоном головы гостья дала понять, что ответ герцога её устраивает, и, подняв взгляд на портрет, спросила:
- Голубой цвет глаз и светлые волосы - это фамильная черта рода Лансеров?
- Да, сударыня, - ответил Рональд
Колодаи в последний раз взглянула на портрет герцогини Лив Лансер.
- Думаю, сударь, что сегодня вас - конкретно вас - ожидает двойной сюрприз, - с лёгкой иронией произнесла она.
Разговор о предках Рональда был исчерпан, и гостья перешла к основной цели своего визита.
Впрочем, по тому, с каким волнением и блеском в глазах на неё взирали собеседники, легко можно было понять, что они уже обо всем догадались, и Колодаи хватило лишь одного слова, чтобы спустить пружину их натянутых до предела нервов:
- Сегодня.
Сбывался самый страшный кошмар Рональда Лансера.
В сознании лорда болезненным сонмом крохотных молоточков застучали слова Писания: "Тысячи тысяч! Тысячи тысяч! "
Рональд вцепился руками в высокую спинку стоящего перед ним кресла так, что побелели кончики пальцев.
- Как?! Куда устроить такую тьму народа?
Взглянув на Колодаи и стоявшего рядом с нею Саркана, он вдруг понял, что сказал это вслух.
Советник укоризненно качнул головой, как бы говоря: "Будьте сдержаннее, мой господин, сдержаннее..."
- Да полно, лорд! - с сочувствием в голосе произнесла гостья. - Архаин ведь говорила вам, что Писание здорово все преувеличивает.
- Тогда уж позвольте спросить, сударыня. Может, вы назовёте точное количество? - осторожно поинтересовался Саркан.
- Тридцать, если не считать Преподобную мать и семью императора.
- Вот и верь после этого Писаниям! - тихо пробормотал герцог.
- "И настанет день Исхода из мира человечьего, и вернутся в Поднебесный мир дочь моя Белагестель и брат её Муилькор. И будут они править и вершить справедливый суд, и тысячи тысяч последуют за ними..." - процитировала Колодаи. - С чего вы взяли, что эти тысячи придут одновременно с ними?
Ничего ей не ответив, герцог лишь приподнял брови.
Советник сразу же обратил внимание на то, что процитированный женщиной отрывок несколько отличается от привычного текста Писания, но и он предпочёл промолчать, решив, что эта пикантная деталь требует более тщательного разбирательства - и не без вмешательства матушки Амаранты.
Что касается Рональда, то он вообще не обратил внимания на эти слова Колодаи, ибо после того, как жуткие тысячи тысяч неожиданно сократились всего до нескольких десятков, лорд Лансер готов был расцеловать эту милую рыжеволосую даму и броситься в пляс.
Была ещё и растерянность.
И это при том, что на стене его кабинета, прямо над письменным столом, висел заученный им с самого детства Кодекс хранителей портала. Документ, передававшийся в роду Лансеров из поколения в поколение, документ, в котором коротко и ясно, а главное, доходчиво было расписано, что и как надлежит делать хранителю в день Исхода. И в этом Кодексе ни слова не говорилось о пресловутых тысячах.
В тексте вообще упоминались только Преподобная мать и император, и эта маленькая деталь всегда вызывала у Рональда недоумение. Ведь он прекрасно помнил, что было написано в древних сказаниях.
И вот настал день, когда ему, представителю рода Лансеров, исстари именовавшихся Хранителями портала, выпала честь наконец-то исполнить свой долг, а он растерялся, и теперь всё происходит как-то нелепо и суматошно.
В отличие от своего молодого господина, старый советник не потерял самообладания.
- Надо известить магистрат Ордена и отправить гонцов в Хольм, - спокойно произнёс он.
- Да, Саркан, да! Непременно, непременно гонцов! Сейчас же! И вели Диону немедленно поднять гарнизон цитадели, - охрипшим от волнения голосом распорядился Рональд.
На его плечо опустилась рука Эльрика.
- Успокойся, - тихо произнёс герцог.
Рональд несколько раз глубоко вздохнул.
- Немедленно усилить охрану площади портала, посты на въездах в город и патрули городской стражи! Саркан, вызови ко мне городских старшин и главу гильдии негоциантов! - уже чуть спокойнее распорядился он и перевёл взгляд на невозмутимо наблюдавшую за ним гостью. - Вы сказали, семья императора?
Женщина утвердительно кивнула.
- Да. Четыре дочери, одна из которых ещё совсем дитя, сам император Муилькор и две императрицы, Хеленгард и Ленора.
Пожалуй, лишь один Саркан обратил внимание, что, произнеся имя Леноры, она мельком бросила взгляд на заинтересовавший её портрет герцогини Лив Лансер.
"Так вот в чём дело! Ленора-Ленора! Неужели?.." - советник искоса взглянул на своего господина.
Теперь, когда Рональд наконец-то собрался с мыслями и немного успокоился, в его памяти сами собой всплыли заученные с юности слова древнего Кодекса, и всё вдруг стало более определённым и ясным. Теперь он чувствовал себя в своей стихии.
- Саркан, передай кастеляну, чтобы он снял печати с императорских покоев и привёл комнаты в надлежащий порядок. И чтоб всенепременно позаботился о покоях для Преподобной матери. На первых порах цитадель обеспечит приют для всех прибывших с ними. И... пора бы истопников побеспокоить, - поёжившись, заключил он.
- Немедленно передам все ваши распоряжения, - произнёс советник и направился в сторону двери. - Надо срочно известить матушку Амаранту.
- Саркан! - окликнул его Рональд. - Я сам.
- Как вам будет угодно, милорд, - ответил тот и вышел.
- Не сочтите за невежливость, но я вынужден оставить вас в обществе кузена, - учтиво произнёс Рональд, обращаясь к Колодаи. - Тем более, ему есть что сообщить вам, - добавил он.
Женщина удивлённо взглянула на герцога.
- Убив опасного преступника, вы, сударыня, дали повод для нашей с вами встречи, - ответил тот на её немой вопрос.
- Повод?
- Да, сударыня. Вы уничтожили его, стало быть, вам полагается награда по вашему выбору - в соответствии с моим указом.
Впервые за всё время разговора Колодаи улыбнулась.
- Ну что ж! Если вы, герцог, будете столь любезны и проводите меня к порталу, то мне вполне достаточно будет и такой награды.
Герцог галантно поклонился и, по-гусарски прищёлкнув каблуками, подал даме руку.
Колодаи улыбнулась.
- Ох уж эти военные!
- И всё же, сударыня, как мне кажется, вы заслужили куда большую награду за голову лиходея, - произнёс герцог, когда они с Колодаи шли по открытой анфиладе дворца.
- Ах, оставьте, герцог. Нет его более на этом свете, и ладно. Мне вполне достаточно того, что эти крохи живы, здоровы и счастливы.
Эльрик взглянул на свою спутницу.
- Вы чрезвычайно скромны, сударыня, и великолепно держитесь. Не удивлён, что близкое знакомство с вами заставляет мужчин терять головы.
Поняв его намёк, она скромно улыбнулась.
- Признаюсь вам, сударь, что была потрясена до глубины души, когда поняла, кого освободила. Я ведь была уверена, что это дети. Мне не раз доводилось слышать о снорках, но согласитесь, что слышать и увидеть воочию - это абсолютно разные вещи. К тому же они настолько милые, что впору повязать им на хвосты шелковые бантики и уложить на бархатную подушечку. Они так забавно урчат, словно котята... Клянусь богами, убила бы всех, кто причиняет им зло.
Колодаи говорила ровным, спокойным тоном, словно всю свою жизнь только тем и занималась, что вела светские беседы. Тембр её голоса был мягок и немного тягуч. Но в последней фразе герцог уловил разительную перемену, словно её произнесла совсем другая женщина. Это уже было не мурлыканье светской львицы, какой она представлялась только что – в её словах звучала холодная и безжалостная сталь.

Они свернули в широкий коридор с арочными сводами, украшенными потемневшими от времени резными панелями из красного дуба.
- Вы удивительная женщина, - покачал головой Эльрик. – Признаться, мы с лордом говорили именно о вас, когда Саркан доложил о вашем визите.
- Обо мне?! - вполне искренне изумилась Колодаи. – Никогда бы не подумала, что убийца ничтожного преступника вызовет столь живой интерес двух высокопоставленных особ. Чем же, позвольте спросить, я заслужила такое повышенное внимание с вашей стороны?
- Ну полно, сударыня, - пытаясь понять, играет она или нет, произнёс герцог. - Мы обсуждали более значимые вещи. Например, решение короля Увэ идти на Каринфельд. Мы говорили о Белой и Чёрной колдуньях, о близком Исходе и о том, какая роль во всём этом принадлежит вам, сударыня.
Ни один мускул не дрогнул на её лице. Мягко улыбнувшись, Колодаи лишь прикрыла глаза.
Теперь, когда шла рядом, она уже не казалась герцогу такой обворожительной красавицей, как в ту минуту, когда он впервые её увидел. Хороша, это бесспорно, но в своей жизни Эльрик видел женщин куда более красивых. Почему же так трудно отвести от неё взгляд?
В её внешности было что-то и от дагдов, и от сульми. Странная смесь. Каштановые волосы и прямой, чуть вздёрнутый нос – черты, свойственные горцам дагдам. Почти круглое лицо и выраженные скулы в сочетании со смуглостью кожи выдавали присутствие восточных, сульмитских кровей, но чувственные губы, разрез глаз и длинные ресницы однозначно указывали на то, что она сид. Когда Колодаи повернула голову, чтоб взглянуть на Эльрика, тот успел разглядеть её ухо, не островерхое, как у тауттов, а круглое, как у сидов и идишей.

Женщина мягко улыбнулась.
- Вы во мне дыру про-гля-ди-те, - слово «проглядите» она практически пропела по слогам. - И с чего вы взяли, будто я имею какое-то отношение к решению короля Увэ? Я тут, в Тирине, а сей славный муж правит в Данахте. Я даже название Каринфельд впервые слышу от вас. И что может связывать самую обыкновенную женщину с королём?
- Не обыкновенную. Не обыкновенную женщину! Будь вы обыкновенной, вас бы не отправили сюда вместе с предвестницами.
- Вы мне льстите, герцог, потому что я дама? - скромно опустив глаза, Колодаи кокетливо улыбнулась.
И это победительница грозного сноркера, закулисный «маршал»? Эльрик чувствовал себя сбитым с толку – столь непостижимой казалась ему эта женщина.
Они вышли во двор и по мощёной тёмно-красным гранитом дорожке направились в сторону парадной лестницы, сбегающей прямо на площадь портала.
Тут уже собралась довольно приличная толпа придворных, среди которых Эльрик заметил и своего отца.
Не скрывая интереса, Ангрим внимательно наблюдал за приближающимися к нему Эльриком и Колодаи. Они шли не спеша, под ручку, и мило беседовали, словно старинные знакомые.
- Зачем мне льстить? Вы действительно необыкновенная женщина, - продолжил беседу герцог. – Отсюда, из Тирина, видно куда больше, чем из Норвика.
Колодаи подняла взгляд на собеседника. Странное дело, выражение её глаз потеплело, они уже не казались волчьими. Или дело было просто в сузившихся от яркого солнечного света зрачках?
- Тирин замечательный город! Как верно вы подметили, что отсюда открывается то, что не сразу увидишь, стоя рядом. Большое вообще лучше видится издалека, но об этом лучше не говорить открыто. Особенно если это может расстроить того, кто искренне верит, что узрел всё без посторонней подсказки. Со временем произошедшие события, как правило, обрастают пустыми домыслами и сплетнями, так и пусть всё идёт своим чередом.
Услышав её туманный ответ, Эльрик от души рассмеялся.
- Да вы, сударыня, с лёгкостью утрёте нос даже такому прожженному политику, как мой отец. Поистине с вами лучше дружить, не приведи боги оказаться в стане ваших недругов.
- Вы переоцениваете мои способности, - мило улыбнулась Колодаи. – Кстати, о недругах, - уже другим тоном продолжила она. – Собственно, меня интересует пока что лишь одно имя - Нарзес. Вы можете о нём рассказать?
Остановившись, Эльрик посмотрел на свою собеседницу испытующим взглядом.
- Нарзес?!
- Простите, что мой вопрос привёл вас в смятение, но слишком часто я слышу это имя. Одни говорят, что он всемогущий тёмный маг и вальке, другие рассказывают о его ненависти к императорскому дому и о том, что его подсылы пытались отравить саму матушку Амаранту. Но все сходятся в одном: Нарзес самый лютый враг и первое лицо в Лиге пяти королевств.
Эльрик понимающе кивнул.
- Всё верно, сударыня. Всё, что вы слышали о нём, сущая правда. Но мне кажется, что разговор о Нарзесе не будет полным без участия моего отца, ибо он знает куда больше меня. От себя же могу сказать так: я сильно сомневаюсь в магической сущности Нарзеса, и на то есть причины. Каждый житель Поднебесного мира с детских лет слышал о чудесах, которые в давние времена творили Рифка и Кринегунда. А теперь с Севера до нас дошли слухи о том, что Белая колдунья остановила бурю. Но никто ни разу не слышал о волшебстве, сотворённом Нарзесом. Ещё мне ведомо, что сей муж утверждает, что он правнук самого Кухулина, и в нём живёт его дух. Правнук - вполне возможно, но вот дух... Согласитесь, что подобное утверждение идет в разрез с истиной, ведь существует Ипинский гуль.

- Ипинский гуль? Впервые о нём слышу, - Колодаи не скрывала своего любопытства.

- Так называемый Царь гулей. Его невозможно убить, ибо он и есть проклятый Кухулин, в наказание за прегрешения осужденный на бессмертие. Он единственный из гулей, в ком теплится разум и сознание собственного "Я". Он знаёт, кем является и за что проклят. Согласитесь, уж коли разум и дух Кухулина воплотились в Поднебесном мире в образе гуля, то каким образом и то, и другое может пребывать в Нарзесе?
Соглашаясь с герцогом, Колодаи молча склонила голову и прислушалась. Ей показалось... Нет! Она точно слышит едва уловимое знакомое гудение.
- Благодарю вас, герцог, за добрую и познавательную беседу. Буду счастлива встретиться с вами и вашим батюшкой. Боюсь, что время нашего разговора истекло, - она загадочно улыбнулась. – Забавно! В мире людей ходит целый цикл легенд о подвигах Кухулина, но человеческий Кухулин положительный персонаж и герой, совершивший массу подвигов.
Отпустив руку Эльрика, она взглянула в сторону растущей толпы придворных. – Кажется, ваш батюшка подаёт знаки, чтобы вы подошли к нему.
Эльрик машинально посмотрел в сторону отца, но тот, стоя к нему спиной, смотрел куда-то в сторону портала.
До слуха герцога донёсся странный монотонный звук.

Эльрик обернулся к своей собеседнице.
- Откуда вы... - он осёкся и растерянно посмотрел по сторонам - женщина исчезла, словно её и не было.
- Необыкновенная!.. - пробормотал он.
Герцог не кривил душой – таких женщин встречать ему ещё не приходилось. Она была похожа на море: то сияющее солнечными бликами при почти полном штиле, то вздымающее громадные валы, способные погубить все живое. Море, вечно переменчивое, но остающееся таинственной и непостижимой грозной стихией.
Эльрик тряхнул головой, отгоняя так некстати нахлынувшие поэтические сравнения. И поморщился: отчего-то у него заложило уши.
Колодаи не обманывала его.
Перед тем как повернуться в сторону портала, внимательно наблюдавший за их беседой Ангрим жестом дал ей понять, чтобы они оба подошли к нему, но донесшийся с площади шум, заставил его обернуться.
Из прилегающих к площади переулков, сметая стражников, безуспешно пытающихся навести порядок, выплеснулась нескончаемая толпа народа.
И теперь внизу, на площади, шумело и колыхалось подобно вышедшему из берегов морю сбившееся в единую плотную массу пёстрое скопище горожан. Кольцом окружив возвышение портала и соединив свои копья в подобие некоего барьера, несчастные стражники безуспешно пытались противостоять напирающей толпе.
Ангрим обернулся.
Рядом с ним стоял Эльрик, но он был один. Рыжеволосая особа куда-то исчезла.
- Неужели свершилось? - пытаясь перекричать рёв неиствующей толпы и нестерпимый гул, прокричал Ангрим.
Эльрик кивнул.
Его взгляд был прикован к фигуре рыжеволосой женщины, видневшейся в распахнутом настежь окне дома, расположенного на противоположной стороне площади.
Это был дом госпожи Анфрид.
- Похоже, что этой особе известен потайной ход, ведущий из цитадели! - крикнул Ангрим, проследив за взглядом сына.
Но Эльрик его уже не слушал.
Потрясённый до глубины души, он во все глаза смотрел на круглую площадку портала.
Привычное всем жителям Тирина и, казалось бы, незыблемое сооружение изменялось.
Окаймлявшее площадку внешнее кольцо, которое все считали декоративным бордюром, неожиданно пришло в движение. Поднимая клубы пыли и взламывая камни мостовой, оно приподнялось и, набирая скорость, начало вращаться.
Издав единый крик ужаса, толпа на площади в панике отпрянула, подалась назад. Попятились и окружавшие портал стражники.
Отсюда, с верхних ступеней лестницы, было хорошо видно, как Дион мечется по площади и отдаёт команды растерявшимся стражникам.
Герцог ощутил, как под ногами завибрировала каменная плита.
Опрокидывая на мостовую незадачливых сограждан, толпа отхлынула к стенам домов.
Какая-то полная растрёпанная женщина, пронзительно крича от ужаса, пыталась подняться на ноги, но всякий раз наступала на свою же собственную длинную юбку и падала на четвереньки.
Два стражника подхватили несчастную под руки и быстро оттащили её подальше от портала.
С нарастающим рёвом колесо вращалось всё быстрее и быстрее. Герцог чувствовал, как усилилась дрожь под ногами.
Стоявший перед Эльриком отец попятился.
- Гоните всех с площади! Гоните быстрее! - этот крик принадлежал Рональду.
Он, а следом за ним и десяток дворцовых стражей, гремя оружием, пробежали вниз, прямо на площадь.
Может, герцогу показалось, а может, и нет, но во вспыхнувшем над порталом холодном голубом сиянии ему на миг померещились призрачные силуэты.
Ангрим сделал шаг назад и, натолкнувшись на Эльрика, взглянул на сына полными ужаса глазами. Таким герцог видел его впервые в жизни.
От нестерпимого скрежещущего рёва закладывало уши. Где-то позади истошно закричала женщина.
Толпа с площади кинулась в переулки, оставляя после себя тех, кого изрядно помяли в давке.
Стражники под командой Рональда быстро подхватывали их и оттаскивали в сторону ближайшего переулка.
Рёв вертящегося кольца превратился в отвратительный саднящий визг.
С крыш обступивших площадь домов начала падать черепица.
Дрожащими руками Эльрик крепко зажал уши, не в силах более слышать этот жуткий звук.
И вдруг...
И вдруг всё разом оборвалось.
Наступила неестественная, непроницаемая тишина, и посреди этой тишины на площадке портала возникли облачённые в тёмные накидки фигуры.
Сам не понимая, зачем он это делает, потрясённый Эльрик пытался их сосчитать.
- Свершилось! Свершилось!
Мимо герцога и его отца, перепрыгивая через ступеньки, промчался рослый рыжеволосый мужчина, державший за руку хрупкую девушку. Подобрав юбку, она едва поспевала за ним.
- Я же говорил! Я говорил! Я всем говорил, что уже скоро! - хриплым голосом орал мужчина.
Под ногами вздрогнуло. Кольцо больше не вращалось. Тяжко громыхнув в последний раз, оно осело, подняв новые клубы пыли.
Толпа замерла и, издав звук, похожий на стон, слегка подалась вперёд.
Забыв о только что испытанном ужасе и горя желанием как можно скорее увидеть Преподобную мать, самые решительные бросились в сторону портала.
Следом за ними, захлёбываясь криками благоговейного восторга, вновь выплеснулась бушующая масса.
Теперь стражники под командой Рональда действовали увереннее. Они окружили портал двойным кольцом и, ощетинившись остриями пик, замерли, подобно несокрушимой стене.
- Свершилось предначертанное! - облизнув пересохшие губы, хрипло произнёс Ангрим.

* * * *



Голубка* - перевод имени Лилит.
Сурий* - кристаллы сурия знакомы каждому сидонийцу по их личным аркодусам. Кроме того, обладая свойством накапливать и передавать магическую энергию, сурий чрезвычайно востребован в среде магов и лекарей. Но основными потребителями сурия являются верфи и гильдии строителей, где он применяется в качестве восполняемого источника питания для различных силовых установок.
Пикси* - они же фейри. Антропоморфные разумные существа размером с кошку. Благодаря наличию крыльев, внешне очень похожих на крылья стрекозы, способны быстро летать. Использование пикси в качестве посыльных вполне обычное для Сидонии явление.
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
pike
сообщение 23.11.2015, 13:07
Сообщение #11


Искатель тайн
***

Группа: Пользователи
Сообщений: 312
Регистрация: 24.2.2013
Вставить ник
Цитата
Из: Москва




Глава - 7
Белая волчица.


«Говорю вам - настанет день, и некто из детей моих, впав в гордыню, будет искать смерти моей. Молвят они: «Зачем нам мать, ибо мы крепки и духом, и телом, а разум наш возвысился, и мы сами себе есть отец и мать.
Деды и отцы были перед нами, сыны у нас есть и внуки. Жены и дочери наши прекраснее даров небесных - в них сила рода нашего. И желаем мы законы свои иметь, дабы править родами нашими»...

... И кричали они: «Уйди из мира нашего, оставь нас, ибо выросли мы. А ты более не мать нам, ибо не может лебедь породить волка, а ты вровень с нами называешь детьми своими и дагдов нечистых, и тауттов высокомерных»...

... От скорби великой за детей своих Праматерь вошла в огонь жаркий, но молвила перед тем: «Огонь есть сила чистая, и боль от огня ничто в сравнении с болью за вас. Нет для матери боли сильнее, чем предательство детей. Нет страха в сердце моём, ибо смерть есть продолжение жизни.
Предрекаю вам: погрязнете в скверне человеческой, и будет брат убивать брата и проливать кровь отца и сына своего, насиловать сестёр и дочерей своих. Свергнетесь в бездну беззакония творимого, и зло будет под песню отчаяния на просторах сидонийских танцевать танец смерти.
Но настанет день, и вернусь к вам в образе ином. И будут те, кто сердцем примет мать свою, а иные возжелают искать, как отнять жизнь.
Предрекаю вам - не найдут они более милосердия в сердце матери, ибо забираю с собой силу огня. Да спалит он дотла замысливших дурное против матери своей. Огненным мечом выжгут истинные сыны мои человеческую скверну, и придёт в мир ангел, посланный мною, и излечит раны детей моих, и изгонит печаль из сердец...»

(Великая Книга Бытия, полное издание.)




- Трори! Эй, Трори! Сын потаскухи, не вздумай спать!
Из темноты послышалась возня и недовольный осипший голос:
- Заткнись!.. Дерьмо Кухулина, надо же, чего удумали: " Костры не жечь!"
- Точно, дерьмо! Дигир, выродок поганый, сам-то, поди, у печки в тёплой землянке сидит, а мы тут всю ночь, как псы, мёрзнем! Что они, забыли про нас? - сидя в позе эмбриона, дрожащим голосом проворчал воин.
- Откуси свой язык, и без тебя тошно! - вновь огрызнулся из темноты напарник.
Крохотная береговая пещера, где затаились дозорные, невесть какое укрытие от пронизывающего до костей влажного холода, от которого не спасали ни меховая одежда, ни даже ворох сваленных на каменный пол пещерки войлочных одеял.
Воин с трудом поднялся на ноги.
- Куда тебя понесло? - зашипел в темноте напарник.
- Сил больше нет сидеть и мёрзнуть.
Выпростав руку из-под плотной накидки, Трори хотел было ухватиться за край подбитой собачьим мехом парки приятеля, но замёрзшие пальцы не слушались.
- Юкки, дурак! Сказали же, носа на берег не высовывать! - злобно просипел он.
- Да пошел ты! - вяло огрызнулся тот, выбираясь из пещеры.
- Юкки, сучий потрох, живо вернись! Рожу расшибу, гад!
- Буря-то затихает, - не обращая внимания на угрозы, произнёс Юкки.
Несколько раз энергично присев, чтобы немного согреться, он поплотнее затянул завязки отороченного мехом капюшона и огляделся.
- Эй, Трори! А буря-то и вправду стихает, - задрав голову, Юкки взглянул на небо. Сквозь разрывы уходящих на восток туч проглядывала звёздная чернота.
- Трори! - в его голосе прозвучало беспокойство.
- Отросток гуля! Что там ещё? - из чёрного лаза пещеры выбралась тёмная фигура.
- Сдаётся, что про нас и вправду позабыли. Должны были сменить в полночь, а смотри, где теперь Сида*, - Юкки указал приятелю на небо.
- Вот дерьмо! Они там что, уснули?! - простужено просипел Трори. - А ну, сгоняй к ним. Только быстро!
- Я мигом!
Придерживая болтающийся возле бедра меч, Юкки спрыгнул со скального выступа. Под ногами громко захрустела ледяная корка.
Оставшись на берегу один, Трори посмотрел в сторону моря.
В ночной темноте нелегко разглядеть детали, но было ясно одно - Юкки прав. Буря, несколько дней подряд терзавшая побережье Каринфельда, отступила от острова и обходит его стороной.
Накатывающие на берег волны стали заметно слабее и ниже, они более не обрушивались всей своей неистовой мощью на прибрежные скалы, вздымаясь стенами брызг.
- Странно... - запустив пятерню в рыжую бороду, Трори почесал подбородок. - Странно.
Ему, старому островитянину, ещё никогда не доводилось видеть, чтобы буря утихала столь быстро.
Мужчина поднял глаза к очистившемуся от туч звёздному небу.
В западной части небосклона, освещая мир призрачным холодным светом, сияла Сида. Трори зябко поёжился, покосившись в сторону пещеры. Ему жутко не хотелось опять лезть в её холодные и сырые недра, тем более что скоро вернётся его приятель и приведёт смену, и можно будет, уже сидя в жарко натопленной землянке, выпить добрую кружечку горячей медовухи и завалиться отсыпаться.
Неожиданно всё вокруг озарилось зеленоватым светом, небо заиграло всполохами полярного сияния.
Задрав голову, Трори невольно залюбовался развернувшейся в небесах световой мистерией. Залюбовался настолько сильно, что умер, так и не поняв, что с ним произошло.
Выпущенный с близкого расстояния тяжелый арбалетный болт, вонзившись ему в затылок и пробив основание черепа, выбил Трори все передние зубы и вылез изо рта. Мёртвое тело воина тряпичной куклой упало на камни и заскользило по покрытому ледяной коркой галечнику...

После долгого сидения в тесной и промозглой пещере бежать было тяжело.
Юкки остановился, чтобы немного перевести дух.
- Отродье потаскух! Где это видано, чтоб дозорные сами бегали за своими сменщиками?! - тяжело дыша, выругался он. В душе воина кипела злоба. - Сегодня этот выродок Дигир точно получит от меня в зубы, и не посмотрю, что он сотник!
Привалившись спиной к обросшему толстым слоем льда валуну, Юкки закрыл глаза.
- Убью сучьего потроха! Прибью, как бешеную собаку!
Злость придала силы и, оттолкнувшись от валуна, он опять побежал.
Когда воин наконец-то достиг землянки, над его головой, раскинувшись на всю бескрайнюю ширь небес, бушевало полярное сияние, но Юкки сейчас было не до красот.
С размаху открыв ногой обитую войлоком дверь, он ввалился в землянку.
- Твари! Чтоб у вас всех кишки вывернуло!..
Юкки осёкся.
В землянке никого не было. На грубо сколоченном столе одиноко догорал свечной огарок. Устроенные вдоль стен лежаки были пусты, а в сложенной из окатышей печке дотлевало покрывшееся золой полено.
- Что за...
Парень растерянно опустился на лавку, пытаясь сообразить, что могло произойти.
Если, по какой-то причине прозевав время смены постов, Дигир сейчас обходит секреты, заменяя караулы, то в любом случае в землянке должен кто-то оставаться. Например, в ней всегда обязаны находиться двое вестовых. Но их почему-то нет.
Поднявшись с лавки, Юкки подошел к низкой двери, в последний раз окинул взглядом маленькое помещение, и согнувшись, чтоб не удариться головой о притолоку, вышел на улицу.
- Только этого ещё не хватало, - процедил он, зло сплюнув сквозь зубы.
Со стороны моря на берег накатывала непроглядная стена тумана. В отсветах полярного сияния она выглядела зловеще.
- Дан! Хроди! Эй! Где вы? - негромко позвал Юкки.
Разрываясь между желанием вернуться на пост, где его дожидался Трори, и мыслью о том, что ему, видимо, придётся дождаться возвращения кого-нибудь из дозорных, Юкки взобрался на крышу землянки.
- Дан! Хроди! Дигир! - вновь позвал он.
На этот раз ему ответили.
- Чего орёшь? - приглушенный туманом голос послышался откуда-то справа.
- Хроди, это ты, собачий сын?
- Я.
Спустившись с крыши, Юкки уверенно направился в сторону голоса.
- Отродье гулей, где вас носит? Когда нас смените?
В густом тумане он не сразу увидел два тёмных силуэта.
- Сейчас и сменим, - ровным голосом, но с долей иронии произнёс тот, что стоял левее.
Только сейчас Юкки понял, что совершил смертельную ошибку, и перед ним стоят чужие воины - укунцы не заплетают волосы в косы, и одежда на этих двоих чужая.
Судорожно сглотнув, Юкки в ужасе попятился.
Он успел лишь краем глаза увидеть возникшую рядом с ним тень. Удар тяжелой секирой снёс ему половину черепа.
- Ну вот и сменили, - равнодушно заключил один из воинов, перешагивая через тело убитого. - Бъёрн, подавай сигнал.
Тихо скрипнула дверь землянки, и уже через пару минут из неё выбрался воин с пылающим факелом в руках.
Взобравшись на крышу, откуда только что спустился Юкки, он повернулся лицом в сторону моря и широко замахал факелом.
Через некоторое время из густой пелены клубящегося над морской гладью тумана возник украшенный резной головой дракона форштевень судна.
Проскрежетав днищем по дну и подняв волну, кайран ткнулся в берег и остановился.
С его носа опустились широкие сходни, и на пологий галечный пляж буквально посыпались вооруженные до зубов воины в подбитых волчьим мехом сааках*.
Закинув за спину круглые щиты, они быстро преодолевали узкую полосу галечника и, подобно призракам, растворялись в холодном туманном сумраке.
Всё происходило в полнейшей тишине - ни команд, ни лишних разговоров.
Слышались лишь приглушенное бряцание железа, скрип гальки под ногами да шуршание прибитой к берегу ледяной шуги.
Ещё одно судно тяжело наползло носом на берег, с него сбежали по сходням новые воины и следом за своими товарищами скрылись в промозглой дымке.
Тихо шуршат прибрежной галькой волны ночного прилива, да с судов как доказательство того, что это не морок и команды кайранов не бесплотные призраки, доносятся приглушённое туманом голоса и звуки.
Из серого предрассветного марева со стороны берега донёсся протяжный рёв сигнального рога.
На корме кайранов вспыхнули сигнальные огни, и из пелены тумана один за другим начали появляться тёмные силуэты кораблей с форштевнями, так же украшенными головами драконов.
Подобно стае морских чудовищ, вздумавших полежать на прибрежной гальке, они наползали носами на пологий берег, замирали, и с них сбегали и сбегали воины.
Пустынный берег, очень быстро превратившийся в подобие военного лагеря, загудел от сотен голосов, отдаваемых команд, бряцанья оружия и хруста камешков под ногами солдат.
В то время как часть высадившихся воинов бегом бросилась в сторону угадывающихся впереди холмов, другие занялись разгрузкой кайранов, и к шуму оживлённого лагеря добавились лошадиное ржание и грохот конских копыт по деревянным мосткам сходней.
Стоя на носу одного из кораблей и зябко кутаясь в накидку из меха рыси, Лилит отсутствующе взирала на всё происходящее.
Впервые в жизни она ощущала такое жуткое физическое истощение и душевную пустоту.
Это плавание до предела вымотало её. Трое суток без сна, трое суток невероятного физического и духовного напряжения - и всё ради того, чтобы среди бушующих осенних бурь нащупать более-менее безопасный коридор, стабилизировать его и без потерь провести флот из двадцати кайранов до самого Каринфельда.
Сколько раз Лилит доводилось слышать мнение, будто ей, Белой волшебнице, подвластны силы природы... Чушь! Собачья чушь! Волшебства, каковым его все представляют, нет и быть не может.
Только в сказках волшебники одним щелчком пальцев или взмахом пресловутой палочки творят чудеса, выкрикивая при этом некое труднопроизносимое словосочетание. Только в сказках волшебники с лёгкостью сокрушают горы и мимоходом осушают моря.
Какая глупость! Волшебство действительно существует лишь в сказках, оно миф, реальна лишь магия.
Истинная сущность мага - в видении окружающего мира и умении тонко и гармонично сочетать энергетику своего естества с силами природы. Специфика лишь в первоисточнике силы самого мага. Одни получают её из окружающего их мира, а другие, подобно Лилит, используют энергетику более тонких материй, но основные постулаты магии нерушимы: не восстань против природы, стань её частью и никогда не бери больше, чем она может тебе дать.
Именно так Лилит удалось слегка подправить направление обрушившегося на Норвик циклона, и бушующая стихия обошла побережье намного южнее города.

Кайран сильно качнуло.
Чтобы не упасть, Лилит что есть силы вцепилась руками в такелажный лей. Стоявшая чуть позади магистресса Трудде обхватила её за талию и всем весом прижала к фальшборту.
Проскрежетав килем по гальке и заметно задрав нос, судно в последний раз качнулось и замерло.
- Мне нужно туда, - глядя в сторону берега, едва слышно произнесла Лилит.
Обернувшись, Трудде нашла глазами среди толпившихся на палубе воинов, готовых сойти на берег, массивную фигуру тана Альвара. Кивком головы она велела ему подойти.
Военачальнику хватило одного взгляда, чтобы понять, что с Белой волшебницей происходит нечто худое.
- Необходимо как можно скорее доставить её на берег, - сухо пояснила Трудде.
Тан с сомнением взглянул на магистрессу.
- На берег? Может, всё же в каюту?..
Устало прикрыв глаза, Лилит отрицательно качнула головой.
Альвар собрался было подхватить её на руки, но она отстранилась от него и неуверенной походкой направилась к сходням.
Тан бережно взял Лилит под руку, а притихшие воины расступились, пропуская их.
Трудде не без удивления увидела, как закалённые в сражениях вояки тянули загрубевшие руки, чтобы с почтением коснуться хотя бы края накидки Белой колдуньи.
С точки зрения магистрессы, лишь понаслышке знакомой с необузданной яростью северных штормов, это благоговейное почитание выглядело странным и нелогичным, особенно если знать, что всем этим воякам вскоре предстоит схлестнуться с врагом в жестокой битве. Но для Трудде было очевидным, что проведя флотилию до Каринфельда, Голубка совершила невозможное.
Все три дня относительно спокойного плавания тонкие нити жизней участников похода находились в нежных ручках этой хрупкой белокурой женщины, и воины были благодарны ей, что добрались до острова живыми.
В представлении простых воинов, которым чужды и непонятны тайные знания о материальном и духовном мирах, которые привыкли воспринимать действительность такой, какой они её видят, Голубка выиграла тяжелейшую битву. И враг был куда серьёзнее, чем все армии Поднебесного мира - её соперницей была сама смерть.
Только слепой не увидит, насколько она истощена, и многие не удивились бы, узнай они, что Белая волшебница умирает. Но этот жест, когда она отстранилась от Альвара...
Бледная, как сама смерть, едва держащаяся на ногах, с блуждающим взглядом, она не собиралась сдаваться. Она желала вместе с ними ступить на берег Каринфельда без чьей-либо помощи, и закалённые в битвах воины поняли это. Поняли и оценили.
С этой минуты Голубка стала для них живым талисманом, залогом успеха всей экспедиции.
Для Трудде же, воспринимавшей происходящие события с точки зрения вальке, поступки Лилит виделись совсем в ином свете. В отличие от необремененных её даром и познаниями воинов, магистресса была твёрдо убеждена: Голубка не просто сражалась, она играла со смертью, поставив на кон свою жизнь.
Наблюдая за тем, как Лилит сходит на берег, магистресса испытывала смешанное чувство страха и уважения.

Странное дело! Лилит, как только ступила на берег, сразу почувствовала себя намного лучше. Едва успев сделать несколько шагов, она ощутила небывалый прилив сил. Всего пара минут, и от былой беспомощности не осталось и следа.
Ничего подобного в её практике ещё не происходило, и такое стремительное восстановление не на шутку её обеспокоило.
Дождавшись, когда на берег сойдёт и магистресса, тан Альвар оставил обеих женщин под опекой своих личных охранников, велев тем отвести их в обнаруженную разведчиками землянку, а сам отправился осматривать место высадки.
Лилит лишь в общих чертах знала план по захвату острова, и пока они шли в сторону холмов, с интересом наблюдала, как воины возводят укреплённый лагерь из заранее заготовленных и привезённых с континента секций.
Лёгкие щиты, сплетённые из ивняка, высотой чуть более роста взрослого мужчины и шириною метра в четыре, выглядели крайне ненадёжными, но усилиями ратников быстро образовывали некое подобие форта.
Лилит с сомнением взирала на эти шаткие стены, пока не увидела, что воины, выстроившись в линию, передают по цепочке кожаные вёдра с морской водой и обливают поставленные под наклоном и укреплённые ледяными глыбами секции. Моментально схватываясь на морозе, кажущаяся хлипенькой конструкция постепенно обретала очертания и надёжность самой настоящей неприступной твердыни.
Озаряемая зелёно-голубыми всполохами северного сияния, вся эта картина выглядела просто фантастически.
Возле землянки Лилит споткнулась о распростёртое на земле мёртвое тело.
- Укунский дозорный, - невозмутимо пояснил один из воинов, пнув мертвеца ногой. - Закоченел уже.
- Там, в ложбинке, ещё семь таких головешек валяется. А этого Хагерд порешил, - охотно отозвался дежуривший возле землянки здоровенный детина в медвежьем сааке. - Ловко он ему полбашки снёс!
- Негоже так о покойниках говорить, - зябко кутаясь в меховую накидку, вздохнула Трудде.
- Да я что? Мертвякам-то всё равно уже. Дохляк, он что полено. Тем более укунец, - небрежно пожал плечами верзила.
- Всё равно нельзя так, - возразила магистресса. - Он ведь, по сути, тебе брат.
Воин криво и как-то недобро усмехнулся.
- Не брат он мне. Он укунец, он мразь! Все укунцы предатели и злодеи. Мало того, что к Лиге переметнулись, так ещё выдумали, что они, мол, чистые сиды, а мы все отребье неотёсанное. Может, именно этот "герой" в прошлую зиму разорил наш хутор, повесил отца и мать на воротах и надругался над моими сёстрами! А может, это он был среди тех, кто в позапрошлое лето приплыл с Каринфельда, разорил Стурни, перебил половину жителей, а тех, кого оставил в живых, увёз на остров для работы в шахтах. Вы, госпожа, конечно, дама из благородных, да к тому же из Ордена, но не имеете права меня укорять за мои слова. Я убивал и буду убивать укунцев, а подохну сам, так и на том свете буду жалеть о том, что мало пролил их поганой крови!
Ничего не сказав ему в ответ, Трудде прошла мимо и спустилась в землянку.
- Мог бы и помолчать, - тихо буркнул один из сопровождавших женщин воинов.
Лилит перешагнула через мертвеца и, подойдя к верзиле, опустила свою ладошку на могучую лапищу вояки.
- Нынче же утолишь свою жажду, - тихо произнесла она, глядя на него снизу вверх. - Вижу, иступится твоя секира об укунские кости. Много крови, много смертей понесут через тебя укунцы, но сам жив будешь, брат мой, неслыханною славой себя покроешь, и звать тебя будут не иначе, как Агнар-Сокрушитель.
Сказала и прошла мимо, сопровождаемая изумлёнными взглядами.
- От... откуда госпоже ведомо моё имя?
Лилит обернулась.
- Мне ли не знать ваших имён, коли сама вас сюда привела, - загадочно улыбнувшись, ответила она.
Воины молча переглянулись.
- Валькирия, - пробормотал верзила и, прижав растопыренную пятерню к груди, опустился на колено...
Внезапная вспышка ярости, которую наблюдала Трудде, выбила её из колеи. Самым горьким для неё как для жрицы Ордена, призывающего жителей Сидонии к всеобщему миру и милосердию, было осознание того, что воин был по-своему прав.
Со времён заключения Мерфудского мира Лига сделала всё возможное для того, чтобы разобщить некогда единый народ, ложью, а порою и откровенными провокациями посеять лютую вражду между вчерашними братьями по крови.
Сидя на лавке и глядя на пылающий в импровизированной печке огонь, Трудде тяжело вздохнула.
- Такие, как он, будут мстить до своего смертного часа, - тихо произнесла она, взглянув в сторону обитой войлоком двери.
Женщина прикрыла глаза и начала молиться: "Великая Праматерь, я твоя преданная раба, несущая твоим детям слово о мире, окружена озлобленными воинами, готовыми безжалостно проливать кровь своих же братьев и сестёр! Пройдя это тяжкое испытание, да укрепятся вера моя и дух мой. О Дану, мать всего сущего, не оставь нас в эту тяжкую минуту, укрепи нас, покажи верную дорогу к истине и миру... "
Дверь распахнулась, и с клубами морозного воздуха в землянку ввалился давешний верзила.
- Там! Гос... Там! Госпожа, там! Скорее! - вытаращив глаза, прохрипел он, тыча пальцем себе через плечо.
Выбравшись из землянки, он протянул свою огромную лапищу и, схватив Трудде за руку, буквально выдернул магистрессу на улицу.
- Там!
Женщина взволнованно огляделась, ища взглядом Лилит, но той нигде не было видно.
С десяток воинов неподвижно стояли чуть в стороне и напряженно всматривались в освещаемый полярным сиянием склон ближайшего холма.
- Она там, - прохрипел верзила, указывая рукой на этот холм, и чтобы магистрессе было лучше видно, легко подхватил её и поставил на крышу землянки.
Только сейчас потрясённая Трудде смогла рассмотреть маленькую фигурку женщины, поднимающуюся вверх по склону. Это была Лилит, но она была не одна... Рядом с нею неспешно трусил громадных размеров белый волк. В свете полярного сияния эти двое были как на ладони.
- Её нужно остановить!
Возглас Трудде остался без внимания, лишь стоявший подле неё верзила удостоил магистрессу ответом.
- Она сказала, что первый, кто попытается её остановить или последует за ней, умрёт, не сходя с места.
- Куда она идёт? А волк, откуда он взялся? - не понимая, что происходит, рассеянно пробормотала Трудде.
- Она сказала, что идёт к шахтам сурия, - ответил верзила. - А волк? Он просто появился ниоткуда.
Трудде рванулась вперёд, желая догнать уже достигшую вершины холма Лилит, но верзила крепко держал её за руку.
- Не надо, госпожа, - все ещё неровно дыша, произнёс он. - Она сказала, что скоро вернётся, и велела передать тану Альвару, чтобы тот делал своё дело. Мы уже отправили к нему Хагерда с сообщением.
- А мне? Мне она ничего не передавала?
Воин перевёл взгляд на магистрессу.
- Передавала. Странные слова. Она сказала, что вы их поймёте.
- Да что же она сказала?! - едва сдерживаясь, выпалила женщина.
- Она сказала: "Передайте Трудде, что Ворон уже прилетел".

* * * * *
Убежав далеко вперёд, волчица остановилась и, сверкнув зеленоватыми глазами, выжидающе посмотрела в сторону шедшей следом за ней колдуньи.
Сбавив шаг, Лилит с недоумением отметила, что созданная ею ментальная сущность ведёт себя излишне независимо и осмысленно.
Это было непонятно и, как всё непонятное, пугало. Единственное, чем она могла объяснить столь независимое поведение, так это могучей энергетикой, исходящей от месторождения сурия, в разы усилившей магический эффект, тем самым вызвав искажение во время создания ментального существа.
Сурий был везде, он был буквально под ногами, и Лилит ощущала исходящую от него мощь.
Освещаемая призрачным светом северного сияния, огромная белая волчица, сверкая глазами и нетерпеливо поскуливая, всем своим видом давала понять, чтобы Лилит шла быстрее.
Уже сам факт, что ментальная сущность, созданная Белой колдуньей для защиты, ведёт её за собой, проявляя полнейшую самостоятельность, был противоестественным.
- Иди ко мне, - тихо, но властно позвала Лилит.
Опустившись на корточки, женщина погрузила руку в густой мех на шее подбежавшей к ней волчицы.
Прижав уши, та бешено завиляла хвостом и, тихо повизгивая, принялась лизать лицо и руки колдуньи своим горячим шершавым языком.
Эта демонстрация дружбы и преданности была столь энергична, что животное едва не опрокинуло Лилит в снег.
- Неужели?.. Нет, этого не может быть… - рассеянно пробормотала колдунья.
Перед ней находилось не ментальное существо, а настоящий живой зверь.
Это противоречило всякой логике.
Магия смерти не может созидать жизнь, но животное существовало в реальности, оно дышало, от его горячего дыхания исходил пар, его сердце билось, и пахло от него так, как может пахнуть только от живого волка.
Отпустив зверя, колдунья поднялась на ноги и недоумённо посмотрела на свою растопыренную ладонь, к которой прилипло несколько грубых белых волосков.
Это окончательно развеяло все её сомнения - волчица была реальна.
- Не понимаю, - пошатнувшись, пробормотала Лилит. У неё внезапно закружилась голова.
На миг женщина закрыла глаза, а когда открыла то…
Что-то произошло в её сознании. Перед нею по-прежнему стояла белая волчица и очень внимательно смотрела ей прямо в глаза, но было и другое.
Лилит видела себя глазами волчицы - маленькую, растерянную и испуганную женщину. Странное, неестественное чувство. Она одновременно была сама собой и…
В голове промелькнула паническая мысль: “Дёрнуло меня лезть к чёрту в глотку! Доигралась, из-за сурия я схожу с ума!”
- Ты вполне нормальна. Просто я немного помогла тебе материализовать твоё второе “Я”.
Вздрогнув от неожиданности, Лилит испуганно огляделась в поисках того, кто мог это сказать.
- Ну, здравствуй, сестрёнка. Наконец-то мы с тобой свиделись.
Неизвестно откуда исходящий женский голос звучал спокойно и приветливо, будто обращался к кому-то хорошо знакомому, но именно этот тон необъяснимым образом вызвал в душе Лилит мутную волну закипающего гнева.
Первоначальный испуг неожиданно сменился доселе неведомым ей ощущением агрессии. Сердце в груди колдуньи бешено заколотилось, сознание захлестнула волна дикой, необузданной ярости: «Угроза! Убей! Разорви в клочья!»
Ей всё же хватило самообладания, чтобы понять, что в эту минуту животные инстинкты волчицы самым причудливым образом переплелись с её собственным сознанием.
На удивление легко Лилит подавила вторгшиеся в её разум эмоции зверя и оборвала ментальную связь.
Вздыбив шерсть на загривке, волчица с грозным рычанием бегала вокруг колдуньи и, щёлкая клыками в бессильной ярости, кусала воздух, ибо, ощущая чужое присутствие, не могла обнаружить этого самого чужого.
- Ну надо же! – изумился голос. - Я и не подозревала, что в душе моей кроткой сестрички таится такая агрессия.
- Так это твой зов я ощущала всё время? Ну, так вот я. Но кто ты? Покажись! – озираясь по сторонам, в отчаянии вскрикнула Лилит.
Ответом ей был тихий смешок.
Волчица, все так же рыча, взбежала на покрытый искрящимся снегом холм и устрашающе оскалилась, глядя на неторопливо змеящиеся языки полярного сияния.
Колдунья подняла взгляд к небу.
- У меня нет и не было сестёр! – выкрикнула она.
- Правда? - иронично изумилась невидимая собеседница. - Похоже, кто-то из нас двоих туго соображает.
- Она ещё и издевается! Зачем звала меня? Где ты?!
- Я везде - и тут. Я тут, тут и тут, - голос то тихим шепотом шелестел возле самого уха колдуньи, то раздавался за её спиной, то вдруг превращался в едва слышный отдалённый крик, то, подобно раскату грома, обрушивался с неба.
- Да покажись ты!
- Покажусь, но не сейчас. Мы обязательно встретимся, и ты увидишь меня, когда придёт твой черёд шагнуть за порог новой жизни. Мы ведь очень близки и уже не раз встречались, сестричка. Неужели ты всё забыла?
От этих слов по спине колдуньи пробежал неприятный холодок.
”Вот оно! То самое, зачем я здесь! Значит, я не ошиблась!” – с замиранием сердца подумала она.
- Ну какая же ты ещё дурочка! В тебе осталось слишком много человеческого, ты только просыпаешься*. Но это поправимо, - с явной иронией отозвался голос. – Смерть - это часть естества природы, а я лишь проводник.
- Но как я могу быть твоей сестрой, если ты принадлежишь верхнему миру? – продолжая озираться, воскликнула Лилит.
- А как мне ещё тебя называть, если ты валькирия, прямой потомок Рифки? Мы с тобой связаны куда крепче, чем два куска мяса из одной утробы.
- И что из того? Тут полно тех, кого называют валькириями.
- Одно дело называться валькирией, и совсем иное быть ею в действительности.
- Допустим, - ответила колдунья, чувствуя внезапно обрушившуюся на неё слабость.
Возле самого уха прозвучал отчётливый смешок.
- А ведь ты лукавишь, сестричка.
Вздрогнув от неожиданности, Лилит машинально обернулась.
– Что ты имеешь в виду?
- Девочка моя, неужели ты думаешь, что меня так просто обмануть? Ты знала, зачем шла, и наша встреча входила в твои планы. В одном ты ошиблась: была уверена, что я смогу помочь в осуществлении задуманного тобой, и теперь, когда поняла, что это не так, разочарована. Запомни: ты такая же, как и я. Ты валькирия, и если хочешь сохранить жизни тех, кого привела, то это по силам лишь тебе самой. У тебя есть зверь. Отныне и навсегда волчица будет с тобой, ибо она не только твоя вторая сущность, она нечто большее.
Сморщившись от приступа сильнейшей головной боли, Лилит посмотрела в сторону уже успокоившегося животного…
Убежав далеко вперёд, белая волчица остановилась и, сверкнув глазами, выжидающе посмотрела в сторону отставшей от неё колдуньи.
Лилит немного изумило, что созданная ею ментальная сущность ведёт себя излишне осмысленно и независимо.
Похоже, чудовищная мощь от залежей Камня силы* непредсказуемым образом усилила магический эффект во время создания ментального существа…
“Стоп! Это всё уже было!” – подумала колдунья и, качнув головой, растерянно пробормотала:
- Какой-то сумбур!
Она вдруг поняла, что навязчивый зов, неудержимо манивший её на Каринфельд, неожиданно исчез.
При этом Лилит ощущала странную уверенность, будто с ней произошло нечто очень и очень важное, но решительно не могла уловить, что именно.
Это было непонятно.
- Что происходит? – спросила она, взглянув на волчицу, будто та могла ей ответить.
Сверкнув глазами, животное опустило голову и настороженно принюхалось.
Лилит заметила, что шерсть на загривке зверя встала дыбом.
Издав злобное рычание, волчица вдруг принялась остервенело царапать мёрзлую землю.
Колдунья в недоумении огляделась по сторонам.
Она стояла посередине небольшой котловины в окружении ветхих деревянных строений, припорошённых снегом куч отработанной породы и какого-то мусора. Но Лилит готова была поклясться, что всего лишь мгновение назад находилась на открытой всем ветрам вершине сопки.
Всё вокруг было до невозможности перерыто, и кроме самой колдуньи и волчицы тут не было ни единой живой души.
Оторвав взгляд от яростно копавшего землю зверя, Лилит оглянулась.
Холм располагался позади неё, но, что странно, она решительно не могла вспомнить, как и когда успела спуститься в эту мрачную котловину.
“Это и есть шахты? Неужели виной всему камень силы?” – подумала она, пытаясь хоть как-то объяснить странный провал в своей памяти и непонятное поведение волчицы.
Машинально взглянув себе под ноги, Лилит заметила тускло блеснувший зеленью камушек необычной формы. Ковырнув мыском сапога вмерзший в землю кристалл, колдунья подобрала меховую накидку и наклонилась, чтобы его поднять, но тут же, тихо вскрикнув, отпрянула назад.
Всего в шаге от неё из земли торчала кисть руки.
Почерневшая, со скрюченными пальцами, она словно тянулась в сторону Лилит.
Отступив, колдунья внимательно огляделась.
- Это не мусор, это мертвецы! Могила! – с трудом сглотнув внезапно подступивший к горлу ком, потрясённо прошептала она.
Тут и там из промёрзлой, покрытой тонким снежным саваном земли выступали части окоченелых тел и обтрёпанные ветром бесформенные тряпки, бывшие когда-то одеждой.
Прикрыв глаза, Лилит сконцентрировалась на сознании волчицы.
Как оказалось, это было непростительной глупостью, за которую ей тут же пришлось расплачиваться жестоким приступом тошноты. Колдунья не учла, что, как и волчица, она ощутит смрад тлена.
Под её ногами покоились сотни, если не тысячи тел.
– Они перебили всех пленников! Укунское отродье! Да за такое… - прикрыв рот платком и задыхаясь от рвотных спазмов, прохрипела Лилит.
Разорвав ментальную связь с волчицей, она сделала глубокий вдох. Глоток чистого морозного воздуха привёл её в чувство.
Брезгливо покосившись в сторону руки мертвеца, Лилит всё же подняла кристалл сурия и, зажав находку в кулаке, торопливо направилась в сторону холма, испытывая лишь одно непреодолимое желание - как можно быстрее покинуть это страшное, мрачное место.
Внимательно глядя себе под ноги и обходя стороной подозрительные кочки, колдунья выбралась из котловины.
– Ну что, лохматая? Что-то у нас тут не складывается, - произнесла она, обращаясь к трусившей рядом волчице.
Оказавшись на вершине холма, Лилит остановилась, осенённая внезапной догадкой, заставившей лихорадочно вспоминать все, что ей было известно не только о сурии, но и в целом о мире Сидонии.
Разжав ладонь, колдунья задумчиво взглянула на камень.
- Точно! Всё сходится, всё сходится, - тихо пробормотала она.
Поглощённая своими мыслями, Лилит не сразу заметила, что сидевшая возле её ног волчица насторожилась, что-то почуяв, и тихо зарычала, устремив взгляд в темноту.
Это утробное рычание зверя заставило колдунью отвлечься от мрачных мыслей.
Быстро убрав кристалл в поясную сумку, она судорожно схватилась за рукоять ножа и, медленно попятившись, укрылась за небольшим скальным выступом. Укрытие не ахти какое надёжное, но всё же лучше, чем ничего.
Тем временем, пробежав вперёд, белая волчица притаилась за торчащим из неглубокого снега сухим кустом вереска, готовая при первой же возможности броситься в атаку на ещё не видимого, но приближающегося противника.
Впрочем, беспокойство Лилит оказалось излишним. Как только она попыталась взять под контроль сознание волчицы, сразу же уловила присутствие магистрессы Трудде - та в сопровождении четверых воинов сейчас шла по тропе, ведущей к шахтам.
Подозвав зверя, колдунья покинула своё сомнительное укрытие и вышла на середину тропы.
- Остановитесь! - крикнула она, едва завидев приближающиеся неясные силуэты. – Я же сказала, чтобы никто не ходил за мной!
- Великодушно простите, сударыня, но тан велел нам срочно найти вас, - с почтением отозвался один из воинов.
Лилит узнала этот голос.
- И ты не побоялся нарушить мой запрет, Агнар–Сокрушитель? – спокойно спросила она.
- Нет, - невозмутимо отозвался верзила. - Уж коли госпожа поведала, что я иступлю свою секиру в бою и останусь жив, то выходит, что мне не будет от неё зла.
- Ты не только смел, но и сметлив. Мне непременно нужно встретиться с таном. Где он?
- Боюсь, что сейчас это невозможно. Мы выступили на Кейген.
Это был тот самый ответ, который она так боялась услышать.
- Нужно срочно остановить это! Срочно!
- Это ещё почему? - недовольно буркнул один из воинов. - Мы сюда что, в гости заглянули?
- Да потому, что не за что и не с кем воевать, - мрачно отрезала Лилит и добавила тихо: - Укунцы не намерены защищать остров.
Подойдя к собеседникам, она извлекла из поясной сумочки найденный кристалл и протянула его Трудде.
- Взгляни, что стало с сурием. Они перебили всех пленников и завалили шахты трупами.
Едва коснувшись камня, магистресса вздрогнула и отдёрнула руку.
Она сразу поняла, какие чудовищные перемены произошли в Камне силы и что означают слова, сказанные колдуньей.
В отличие от Трудде, воины с нескрываемым любопытством рассматривали лежащий на ладони Лилит продолговатый, отливающий зеленью камень, и каждый из них посчитал нужным как-то прокомментировать увиденное.
- Впервые такой вижу. Сурий, он же как слеза прозрачный, только с зеленью, а этот...
- Мутный какой-то.
- Точно.
- И что это означает? – взглянув на колдунью из-под густых рыжих бровей, спросил Агнар.
- Он обращённый, - пояснила Лилит, убирая кристалл в сумку. - Для магов обращённый смертью кристалл очень ценная штука, но в остальном он уже бесполезен. Камень напитался силой смерти. Укунцы убили единственное в Поднебесном мире месторождение.
- Твари! Да за такое кишки вырвать - и то мало! – процедил сквозь зубы один из вояк.
Постепенно и до них начал доходить смысл происходящего.
Невольно магистресса Трудде подлила масла в огонь.
- Мак'Олдрин предпринял всё возможное, дабы сделать захват острова бессмысленным, - произнесла она, обращаясь к Лилит. - Уве хотел вернуть себе исконные земли Данахта, и он их получит. Но только земли, а не плененных соотечественников и не сурий. Драка будет, но избиение ничтожного гарнизона не принесёт ему ни славы, ни пользы. Зато сенаторы Лиги перевернут всё с ног на голову и поднимут визг, будто, исполняя приказ короля, тан Альвар истребил на Каринфельде ни в чём не повинных жителей, к коим причислят и убиенных укунцами пленников.
Соглашаясь с ней, колдунья кивнула.
- Если мы сейчас же отправимся к Кейгену, мы сможем опередить войско? – неожиданно для всех спросила она.
- Оставь эту затею! – прочтя её мысли, замахала руками Трудде, но Лилит упрямо мотнула головой.
- Ну, так что?
Быстро смекнув, что колдунья настроена решительно и дело идёт к драке, вояки оживились.
- Если пойдём по дороге через шахты, то опередим их часа на два, - охотно отозвался один из них, поглаживая заплетенную в косички бороду. - Я тут родился, все тропки знаю.
Красивые губы Лилит тронула недобрая полуулыбка.
- Ну что, Агнар-Сокрушитель, пошли тупить твою секиру. Только запомните все! – в голосе колдуньи прозвучала сталь. - Ничего не жечь без моего указания, женщин не убивать и не насиловать, делать всё в точности так, как я велю. Всем ясно?
- Благодарю, - незаметно дёрнув Лилит за рукав, как можно тише произнесла Трудде. - Но...
Ответ колдуньи потряс магистрессу до глубины души.
- Нам всем предстоит зимовка на этом проклятом богами острове: полторы тысячи здоровенных мужиков и нас двое. Все ясно или продолжить развивать мысль?

Пояснения:

Сида* - Луна.
Норвик* - столица королевства Данахт.
Саак* - типичная для воинов Севера одежда: длиннополая куртка из толстой бычьей или тюленьей кожи, усиленная наклёпанными внахлёст стальными пластинами. Как правило, имеет съёмную меховую подстёжку и дополняется капюшоном.
Тан* - военачальник у народов, населяющих север Сидонии.
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Dimson
сообщение 23.11.2015, 16:53
Сообщение #12


Создатель миров
*****

Группа: Пользователи
Сообщений: 5253
Регистрация: 26.11.2010
Вставить ник
Цитата




Обсуждение должно проходить в вежливой интеллигентной обстановке.
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
pike
сообщение 23.11.2015, 16:56
Сообщение #13


Искатель тайн
***

Группа: Пользователи
Сообщений: 312
Регистрация: 24.2.2013
Вставить ник
Цитата
Из: Москва




Цитата(Dimson @ 23.11.2015, 17:53) *
Обсуждение должно проходить в вежливой интеллигентной обстановке.

А оно разве было? laugh.gif
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
pike
сообщение 23.11.2015, 23:11
Сообщение #14


Искатель тайн
***

Группа: Пользователи
Сообщений: 312
Регистрация: 24.2.2013
Вставить ник
Цитата
Из: Москва




Глава -8
Визинский тракт


- А эта твоя рыжая - ушлая бабёнка. Если не приказ лорда, то я бы эту прохиндейку и близко ко дворцу не подпустил! - покачиваясь в седле, произнёс Дион.
Ехавший рядом с ним Хинкар усмехнулся.
- Он бы не подпустил! А она стала бы спрашивать? Та ещё дамочка, - ответил он, взглянув на приятеля.
Наклонившись в седле, Дион зажал пальцем ноздрю и смачно высморкался на сторону.
- Да куда бы я делся! - пробормотал он, вытерев руку о чепрак. - Мне лорд приказал пропускать её во дворец, значит, буду пропускать. Его не волнует, что об этом думает начальник стражи. Моё дело исполнять приказы да помалкивать.
- А мне, к примеру, интересно, что думает начальник стражи?
- Да что тут думать?! Убийца она! - заключил Дион.
- Ну, ты это, брат, перегнул! Бабёнка она ушлая, но…
- А как у неё кинжал на поясе висит, ты не обращал внимания? Не по-нашему висит! У нас кинжалы и ножи к ремням свободно крепят, либо на подвес, а у неё ножны на поясе так закреплены, чтоб кинжал одним движением выхватить да в дело пустить. А нож? Отчего он не как у нас, рукоятью вверх? Да чтоб лишних движений не делать! Опять же одним махом выхватила и… - для наглядности Дион на время отпустил поводья и сопроводил свои слова движением, будто выхватывает нож и всаживает его в невидимого врага. – Мгновение, и твои кишки уже вываливаются на землю, а ты, ещё не поняв, что произошло, уже мёртв. А она сделала всего-то одно короткое движение! И заметь, работают при этом лишь предплечье и корпус.
Воин проделал всё так натурально и быстро, что Хинкара слегка передёрнуло. К тому же, в отличие от Диона, ему довелось видеть тело убитого рыжей бестией Древера Гуни, и он помнил, что смертельный удар был нанесён не правой, а левой рукой. Уже тогда он понял истинную сущность этой женщины…
- А как она ходит? – не унимался Дион. - Полы в коридорах дворца какие? Чистый камень! Ежели кто идёт, так за лигу слышно. Даже дам али служанок, и тех услышишь: платья шуршат, каблучки цок-цок-цок, цок-цок-цок. А эта?! Ну, ни звука, вот хоть убей. Идёт, словно кошка крадётся. А глазищи-то какие?! Как зыркнет, аж мурашки по спине! На что уж я всякого насмотрелся, и то, признаться честно, до костей холодок пробирает. Вот помяни моё слово, такая нож под рёбра всадит и не поморщится!
Хинкару ничего не оставалось, кроме как молча согласиться с темпераментным аясом*, ибо он прекрасно понимал чувства своего приятеля.
- Волчий взгляд, - задумчиво произнёс он.
- Во-во! Смотрит так, будто под бабьим обличьем зверь кроется! - с энтузиазмом поддакнул Дион.
Некоторое время приятели ехали молча.
В этот серый, промозглый осенний день Визинский тракт был на удивление пуст. За всё время их путешествия приятелям встретились лишь две кибитки направлявшихся в Тирин лицедеев, да фермерский мальчишка, гнавший небольшое стадо овец.
Со склона одного из протянувшихся вдоль тракта холмов в сторону всадников затявкала лисица.
- Дурной знак, - пошарив глазами по склону, проворчал Дион и, обернувшись к приятелю, тихо произнёс: - Завидую я тебе.
Хинкар недоумённо приподнял брови.
- Чего это вдруг?
-Ты служишь Ангриму. Он законник, и он наш.
- Так и ты служишь лорду Лансеру, - ответил Хинкар, не совсем понимая, к чему тот клонит.
- Над законником нет господина. А над моим лордом теперь есть. Служа своему лорду, я служу императору. А каков он, этот пришлый император? Сам знаешь, что творится в землях Лиги. А если этот ещё лютее? Или вовсе окажется дураком? Хотя...
Не договорив, Дион умолк.
- Что - хотя?
Словно отгоняя дурные мысли, воин мотнул головой.
- На дурака вроде не похож. Мужик как мужик. Высокий, видный такой. Да только кто знает, что там у него в башке.
-Ты его видел?
- А то! И его, и Преподобную, и... Да почитай что всех, но каковы они и чего нам от них ждать? Странные, им бы с матушкой Амарантой да со старейшинами встретиться, ан нет! Рыжая тут как тут и заявляет: ”Желаю с Преподобной и императором говорить!” Да ещё смотрит так, будто хочет сказать: «Коли не допустишь, худо тебе будет». А что мне делать, ежели велено её пропускать? Пропустил. Так они всем скопом в зале приёмов закрылись, и уж что им эта рыжая до самой ночи вещала, одним богам ведомо.
- А что лорд, что сама матушка Амаранта? – поинтересовался Хинкар.
Качнув головой, Дион вздохнул.
– А ничего! Будто всё так и должно быть! Ангрим, поди, тебе никогда не расскажет, как матушка Амаранта, он сам и все старейшины, будто просители, в приёмной до полуночи ждали, пока они там наговорятся!
Хинкар понимающе кивнул.
Его самого в последнее время терзали противоречивые мысли, а в памяти до сих пор были свежи воспоминания о недавнем разговоре с Увхуром, там, в таверне " Городска кошка".
- Ты же сказал, что твоё дело лишь исполнять приказы да помалкивать, - не найдя, что ответить Диону, произнёс он.
- Сказать-то сказал. Приказы - они ведь тоже разные бывают, - вздохнул воин.
Мужчины вновь ехали молча, и каждый из них думал о чём-то своём.
Тишину нарушали лишь мерный топот копыт по булыжнику тракта, позвякивание уздечек да фырканье лошадей.
Позади всадников на дорогу выбежала лисица.
Побегала кругами, тщательно обнюхивая землю, замерла на миг, настороженно глядя в сторону склона, задрала острую мордочку, принюхалась, недовольно тявкнула и засеменила вслед за угадывавшимися в серой пелене тумана силуэтами двух всадников.
Затянувшееся молчание нарушил Дион.
- Чудно всё это... - хмуря брови, произнёс он. - Я ведь помню тот день, когда Чёрная колдунья объявилась... Тогда тихо всё было...
- Что ты имеешь в виду? - спросил Хинкар.
- Да так, сравниваю... Тот день и день Исхода. Чудно всё как-то. Тогда всё тихо было, а в этот раз рёв, грохот, шум, гам. Мостовую разворотило так, что каменщикам работы на неделю хватит. А трясло-то так? Жуть! Крыши, и те посыпались. Оказалось, что под кольцом тем сурия тьма-тьмущая была. Силища-то какая, весь этот сурий почитай что в муку перемололо, сам видел. Говорят, будто портал специально был так настроен на императора и Преподобную. Ну, чтоб во время Исхода всех, кто это видел, до самых печёнок пробрало...
- Кто так говорит?
Дион неопределённо пожал плечами.
- Да старики говорят.
- Может быть, и так, - согласился Хинкар и вдруг, резко натянув поводья, осадил коня.
Что-то впереди привлекло его внимание.
Привстав на стременах, он напряженно всмотрелся в белёсую пелену осеннего тумана.
- Там, у обочины... Не разобрать, вроде телега?
Досадливо выругавшись, Дион потянулся к притороченному у седла арбалету.
Его приятель тронул коня, проехал чуть вперёд и остановился.
За спиной послышался слабый щелчок взведённой тетивы.
Возле обочины стояла фермерская телега, накрытая грубой холстиной.
Хинкар прислушался. Где-то позади вновь затявкала неугомонная лисица.
Раздраженно сплюнув, мужчина внимательно осмотрел густо заросший кустарником склон придорожного холма. Намётанный глаз сразу приметил медленно выпрямляющиеся ветви ежевичных зарослей.
- Эй! Есть кто живой? - громко крикнул Хинкар. – Покажись, коли не зверь и веруешь в Праматерь!
Откуда-то справа послышался мужской голос.
- Назовись, ежели сам не разбойник!
- Я Хинкар из Тирина, сын Айрона и Куницы! С благословения Дану, путешествую с приятелем, и мы никому не желаем причинять обид.
- Благословенно имя матери всего сущего, - отозвался голос.
Ежевичные кусты зашевелились, и на тракт выбрался рыжеволосый мужчина, судя по облику, дагд*.
- Приветствую странников. Я Хроди из Тихой долины, сын Викара и...
- Сын Викара, прозванного Одноглазым, и Лекню-знахарки! Здорово, рыжий плут!
Вытянув шею, мужчина изумленно воззрился на подъехавшего к ним Диона.
- Дион, ты?!
- Он самый! - разрядив арбалет, воин прицепил оружие к седлу и ловко спрыгнул на землю.
- Ну, здорово, земляк! – широко улыбнувшись, Дион подошел к рыжему и крепко его обнял.
- Задушишь, кабан! Какой же ты стал! – радуясь нечаянной встрече, ответил тот.
- Хроди! Не чаял уже свидеться!
Придерживая взволнованно прядавшего ушами коня, Хинкар с интересом наблюдал за этой бурной встречей, припоминая, что Тихая долина раскинулась в пяти сотнях лиг от Тирина, на границе с враждебным Имперскому союзу королевством Лакои.
- Какими судьбами тебя занесло в наши края? - крепко обнимая и похлопывая приятеля по спине, гремел Дион. - Как себя чувствует мамаша Лекню? Как отец? Сестрёнки, поди, уже невесты?
- А сёстры тут, – ответил Хроди. - Вигдис! Эльма! Спускайтесь к нам, это свои! – крикнул он.
Краем глаза Хинкар заметил движение на вершине холма. Взглянув туда, он увидел двух рыжеволосых девушек, быстро спускающихся к ним по склону.
У одной из них в руках был длинный горский лук.
Раскинув руки, Дион шагнул им навстречу.
– Козочки мои рыжеволосые, расцвели-то как! От женихов, поди, отбоя нет?
Наклонившись в седле, Хинкар тронул Хроди за плечо.
– Что-то с телегой?
Счастливая улыбка сошла с лица мужчины. Помрачнев, он с досадой сплюнул сквозь зубы.
- Говорил этим двум дурехам, что телегу болтает. Вчера вечером на постоялом дворе с кузнецом осмотрели, ну ясно, что ось надо менять. Да куда там! - рыжий кивнул в сторону повисших на Дионе сестёр. – Упёрлись, как ослицы, и давай гундеть: "Цельный день на ремонт потеряем, тут рукой подать, доедем до Тирина, там и починим!" Ну что с них взять? Бабы!
Мужчина с досадой махнул рукой.
- Вот с самого утра тут и торчим. Лошадей распрягать пришлось. Слава Дану, ещё днём проезжал мимо мужичок, так он, добрая душа, к нам с постоялого двора кузнеца и прислал. С ним вместе подправили, ну, чтоб совсем не развалилось... Кузнец сказал, что к обеду привезёт новую ось, да что-то нет его до сих пор. Ну а я за сторожа - и телегу, и сестёр караулю. Одних ведь не оставишь, мало ли что, лиходеев ныне полно.
- Да что же сами на постоялый двор-то не вернулись? - удивился Хинкар.
Мужчина криво усмехнулся и приподнял край накрывавшей телегу холстины, под которой обнаружились ряды аккуратно поставленных друг на друга клеток с кроликами.
– А это?
Хинкар понимающе кивнул.
- Лучше удавлюсь, чем когда ещё этих болтушек послушаюсь, – вздохнул Хроди и спросил: - Ты женат?
- Нет.
- И не женись!
К собеседникам, сопровождаемый обеими девицами, подошёл Дион.
- Ну что, уже познакомились? Мы с Хроди друзья детства, – хлопнув рыжего по плечу, пояснил он. - Когда сопляками были, не раз хворостиной за все наши проказы получали, а подросли, так девок на одном сеновале щупали, вместе на кулачках с соседскими парнями сходились. Всяко бывало! Ну а эти лисички-красавицы… - Дион перевёл взгляд на девушек. - Позволь представить: Вигдис и Эльма.
Не привыкшие к столь церемонному представлению и явно не избалованные мужским вниманием, девушки смущённо захихикали.
Хинкар вежливо назвал себя.
- Слушай, у нас ведь ещё есть время. Думаю, мы можем немного задержаться, - обращаясь к нему, предложил Дион.
Хинкар охотно согласился, молодецки взглянув на одну из девушек, на Вигдис.
- Что нынче нового в Тирине? - поинтересовался Хроди.
- Да так, всяко. Вчера большой обоз из Татенга пришел, и на подходе ещё один. Говорят, в это лето отменный урожай адолового мёда, - уклончиво ответил Дион. - Городской Совет постановил, что в этот раз ярмарка всю седьмицу будет проходить.
- Здорово! Значит, в этот раз хороший запас сделаем, - улыбнулась Вигдис, но по выражению её глаз, по быстрому взгляду в сторону брата, Хинкар смекнул, что девушка, да сам и Хроди, ожидали от Диона не совсем этого ответа. Их, как и всех правоверных жителей Поднебесного мира, интересовало совсем иное, а конкретно, свершившийся два дня назад Исход. Слухи в Сидонии распространяются неимоверно быстро.
- А вы куда путь держите? - спросила Вигдис.
На этот раз ей ответил Хинкар.
- Едем к Альта-Таулле.
- Вы едете к святыне?! - с уважением выдохнула та, глядя на приятелей изумлённым взглядом.
Хинкар ответил ей лёгким кивком.
- Мы как раз перекусить собирались. Заодно и встречу сбрызнем, - лукаво подмигнул приятелям Хроди.
- Надолго в Тирин? - поинтересовался Дион, наблюдая за тем, как Вигдис и Эльма сноровисто готовят немудрёный перекус на расстеленной прямо возле обочины тракта дерюге.
- Дня на три, не более, - перекинув за спину длинную рыжую косу, ответила Вигдис. - Отдадим кроликов старшине Вармеру, по рынкам погуляем - и домой.
Бросив на пожухлую траву свой скомканный плащ, Хинкар сел на него, достал кисет и принялся набивать трубку, украдкой поглядывая на Вигдис.
Та была явно старше своей сестры и, как показалось Хинкару, именно она, а не Хроди, была лидером в этой троице.
Яркая представительница своего народа, рыжеволосая и зеленоглазая. О таких обычно говорят, что их любит солнышко.
Как и её младшая сестра, невысока ростом и, подобно большинству сельских девушек, крепко сбита, но при этом весьма грациозна. Черты усыпанного конопушками лица, может, несколько грубоваты, но при этом веснушки ничуть её не портят, а скорее даже придают неповторимое очарование и привлекательность. В её внешности было что-то озорное и немного по-детски наивное. Про себя Хинкар назвал её ”девушка-солнце”.
Если бы не холодное время года и не мешковатый дорожный наряд!.. Ему вдруг представилось, как волнистые золотисто-рыжие локоны рассыпаются по обнаженным плечам девушки…
Поймав на себе его взгляд, Вигдис смущённо улыбнулась.
- "По рынкам погуляем и домой..." Не далековато ли кроликов возить? - поинтересовался Дион, выкладывая на холстину извлечённые из седельной сумки припасы.
- Так уже десять зим, как мы уехали из Тихой долины, - ответил Хроди. - Сейчас живём тут, в Оленьем распадке.
- Не понял! А как же... - тряхнул головой Дион.
- Да из-за них всё, - Хроди кивнул в сторону сестёр. – Была у нас история. Сам знаешь, места глухие, кругом горы да леса, а рядом Лакои. Вот оттуда и нагрянула к нам банда Тариса-охотника…
Услышав знакомое имя, Хинкар насторожился. Хроди продолжал свой рассказ.
– Одно слово, звери! Фермы разоряют, народ без всякой пощады режут, над бабами да девками насильничают, а к себе в Лакои не уходят. Наши за этими душегубцами гоняются, а поди излови их, когда они в горах, как у себя дома. То в одной части долины объявятся, то вдруг совсем в другом месте фермеров пожгут, но что интересно, сидов не трогают. Слепому видно, что умысел во всём этом есть, а народ-то друг на друга зверями смотреть начинает. Вот мать и велела мне увезти сестёр. А они с отцом ни за что уезжать не пожелали, говорят: “Мы тут родились, мы тут жизнь прожили, значит, и умирать нам на родной земле”.
Так родители в Тихой долине и остались, а мы с сёстрами тут, в Оленьем распадке осели. Новые соседи нам и ферму помогли отстроить, и хозяйство завести. Мать потом написала, что банду Тариса в следующую зиму истребили присланные лордом стражи. На жадности разбойничьей сыграли. Пустили слух, будто таутты с идишами решили всех своих дочерей вывезти из Тихой долины, а перед тем укрыли их в одном из ущелий. На этот слух душегубы и клюнули. Всей бандой туда бросились, а выйти уже никак. Почитай, половина их насмерть помёрзла, а тех, кои выбрались, всех на колья пересажали. Только…- нахмурившись, Хроди зло поджал губы. - Ушёл Тарис. Уж как ушел, не ведомо, среди тех, кто в ущелье насмерть замёрз, и среди тех, кого на колья… Не было его там! Видать, смог выбраться, не сдох, гулево отродье!
- Тарис-охотник... - попыхивая трубкой, пробормотал Хинкар. – Говорят, он теперь в Андалане объявился.
Хроди с досадой сплюнул.
– Вот ведь верно сказано, что дерьмо не тонет! А что, и тебе этот Тарис знаком?
- Доводилось слышать, - тихо ответил Хинкар и, взглянув в сторону Диона, спросил: – Ты ведь должен знать об этой истории?
- Конечно, – простодушно отозвался тот.
- И ничего не рассказывал об этом!
- Я тебе что, ольге, чтоб твои мысли читать? – недовольно проворчал Дион. - У тебя-то что за дела с этим Тарисом?
- Не у меня, - мрачно ответил Хинкар. - Но есть те, кому было бы полезно знать, чем он промышлял до того, как объявился в Андалане.
- Ну, может, хватит о плохом? Сколько времени прошло, как не виделись, а встретились - и давай языками чесать, да разговор-то какой завели! Вам что, больше поговорить не о чем? – укоризненно качая головой, вздохнула Эльма, жестом приглашая мужчин отведать скромной деревенской пищи.
- Ну а ты-то сам как? По виду - вроде ратным делом промышляешь. Или в приключенцы подался? - поинтересовался у Диона Хроди, когда вся компания приступила к трапезе.
За приятеля ответил Хинкар.
- Дион теперь служит нашему лорду, он начальник городской стражи Тирина.
Фраза, произнесённая самым непринуждённым тоном, произвела на Хроди и его сестёр оглушающее действие.
Мужчина чуть было не подавился куском сыра. Вигдис как стояла на коленках, нарезая вяленое мясо, так и замерла с ножом в руке. Эльма, глядя на Диона широко распахнутыми глазами цвета морской волны, нервно хихикнула.
- Ты начальник городской стражи? - медленно выговаривая слова, переспросил Хроди.
Дион утвердительно качнул головой.
- Начальник городской стражи... - будто пробуя каждое слово на вкус, повторила Вигдис.
- Помнится, у тебя в Тирине жила сестра. Ты ведь к ней уехал?
- Она погибла, - помрачнел Дион.
Вигдис сочувственно охнула, прикрыв рот ладонью.
- Дарню её звали, и жила она не в Тирине, а в нескольких лигах от города, - авторитетно поправил сестру Хроди и, достав из корзинки оплетенную ивовой лозой бутылку с домашним вином, принялся отковыривать залитую сургучом пробку.
- Дарню, - подтвердил его слова Дион. – Они с мужем держали лесопилку.
- Сгорела?! – сокрушённо качая головой, предположила Эльма.
- Нет. Зимой на лесопилку стая гулей набрела.
- Силы поднебесные! Вот горюшко-то! – глядя на Диона повлажневшими глазами, запричитала девушка.
- Жива осталась лишь моя племянница Акси, она сейчас в Хольме. Воспитанница первой ступени университета, - просветлев взором, ответил воин.
Расстегнув на груди кожаный колет, Дион снял с шеи золотую цепочку с висевшим на ней оберегом и, отодвинув в сторону покрытую затейливой резьбой крышечку, протянул украшение Эльме.
- Это она? Ой, какая хорошенькая! - придвинувшись к сестре и показав ей портрет, умильно взвизгнула девушка. – Ой, какая беленькая, ну чисто фея! Сколько ей?
- Двенадцать зим.
- Ну надо же! И уже в университете?! – изумилась Эльма.
- Акси самая юная воспитанница.
Пользуясь тем, что сёстры отвлеклись, Хроди разлил вино по оловянным кружкам.
- Ну что? За встречу, мужики! И дай нам Дану счастья жить в мире, и чтоб всё было ладно!
Выпив, Хинкар довольно крякнул и поставил кружку на рогожу. Вино оказалось весьма приятным на вкус и крепким.
- Говорят, что Хольм город неописуемой красоты, а все выпускницы университета сплошь становятся кто баронессами, а кто королевами, - мечтательно закатив глаза, произнесла Вигдис.
Дион усмехнулся.
- Ну, не все.
- Королева Амелия из Данахта - говорят, она училась в Хольме, а её мать простая белошвейка, - возразила Вигдис, возвращая Диону его оберег.
- Это правда. Госпожа Анфрид, мать Амелии, и по сей день живёт в Тирине, но если её дочь и стала королевой Данахта, то это вовсе не значит, что подобное случатся постоянно.
- А ты видел её? Это правда, что она так безумно хороша, как о ней поют в балладах? - глядя на Диона по-детски восторженным взглядом, спросила Эльма.
- Погоди ты со своей Амелией! – неожиданно вмешался в разговор Хроди. - Тут на постоялом дворе народ шумел, будто сбылось пророчество! Врут или правду говорят?
- Сущая правда! - подтвердил Хинкар.
- Всё как в Писании - и Преподобная, и император?! – пристально глядя на Диона, спросил Хроди.
Тот кивнул.
- Да ладно!
- Дион правду говорит, - подтвердил слова друга Хинкар.
- Я её лишь мельком видел, не до того было, но всё же разглядеть успел, - пояснил Дион. - Очень на сульмитку похожа. Женщина видная, красивая, лицом смугла, ростом высока, стройна, волос длинный и чёрен как смоль. Вот жаль, глаза толком рассмотреть не успел. Тёмные. То ли карие, то ли вовсе чёрные.
- А император?
- Его я совсем мало видел. Тоже высокий, тёмный, они же родные брат и сестра.
- А вы, часом, не из-за них к священному древу едете? – неожиданно спросила Вигдис.
- С чего ты взяла? - покосившись в её сторону, поинтересовался Дион.
- Так ведь в Писании сказано: “В доказательство святости своей да войдёт она в неугасимое пламя священного древа и обретёт в пламени сим то, что истинно принадлежит ей от сотворения мира нашего, ибо суть она есть возлюбленная дочь моя Белагестель и Преподобная мать народа моего, и в образе её тотчас вернусь я к вам…”
Вопрос и слова девушки заставили Хинкара посмотреть на Вигдис иным взглядом. Он впервые сталкивался с тем, чтобы простая девица–фермерша столь бойко цитировала священное Писание.
- О как! – изумился Дион. – Да ты, душа моя, не хуже сестёр Ордена вещаешь!
“А главное, соображаешь”, - подумал Хинкар.
И вслух коротко ответил:
– Да.
- Она всё Писание наизусть знает, - не скрывая гордости за Вигдис, пояснил Хроди. - Сёстры Ордена у нас часто бывают.
Вигдис скромно улыбнулась.
- Земли нашей фермы граничат с землями монастыря Дану, мы в дружбе с матерью-настоятельницей.
- В дружбе... Они ишь чего на следующее лето затеяли, – взяв початую бутылку, Хроди хотел вновь наполнить кружки, но Хинкар накрыл свою ладонью.
Глядя на приятеля, от вина отказался и Дион. Пожав плечами, Хроди налил себе и выпил.
- Чего говорю-то… - довольно крякнув, продолжил он. - Задумали сестрички мои детишек местных грамоте обучать! Наслушались речей матушки Бетани да и удумали перестроить наш старый сарай, чтоб и зимой, и летом в нём детишек можно было учить. Мало им на ферме корячиться, так ещё эта блажь! Замуж лучше бы выходили да своих рожали, а то с чужими они вошкаться собрались!
Поджав губы, Вигдис метнула в сторону брата недовольный взгляд, но промолчала.
- Зря ты так. Ведь хорошее дело твои сёстры затеяли, - вступился за неё Дион. – Вся глупость из-за темноты народной происходит. Со времён Большой крови уж третье поколение выросло. У нас-то ещё куда ни шло, пусть и мало, но какие-никакие школы есть. А что в землях Лиги? А ничего! Вот они там и дурят по своей глупости, ибо слово истинное им не ведомо. Так что лучше не осуждай девчонок своих, а помогай им.
- А ты, душа моя, - обратился он к Вигдис, - Как домой вернётесь, так сразу же иди к вашей матушке-настоятельнице, да пишите вместе с нею прошение или законнику Ангриму, или в Хольм, матушке Амаранте. Опишите: мол, так и так, хотим устроить школу, чтоб детишек грамоте обучать. Коли у вас всё так серьёзно, то они вас и от десятины освободят, и помощников на ферму определят.
Возможно, что Дион продолжил бы свою просветительскую речь и дальше, но его прервала Эльма. Жестом руки девушка дала понять, чтобы тот умолк, и прислушалась.
- Вроде едет кто! – полушепотом произнесла она.
Со стороны тракта действительно доносилось приглушённое туманом поскрипывание и стук копыт.
- Это не лошадь, - произнёс Хроди, встав во весь рост. - Не лошадь, точно не лошадь! Слышь, как дробит… - пробормотал он.
Сейчас рыжий фермер до такой степени напоминал вставшего на задние лапки и насторожившегося суслика, что Хинкар отвёл взгляд в сторону, чтобы не расхохотаться.
- Дробит. Не мул это, осёл. Точно, осёл! И телега… нет, одноосная повозка! Неужели кузнец? Точно, кузнец! – сбежав вниз по склону Хроди, вышел на тракт.
- Пожалуй, и нам пора, - произнёс Дион, поднимаясь с расстеленной на траве рогожи. - Обязательно найдите меня в Тирине. Спросите у любого стражника. Хорошо?
Девушки утвердительно кивнули в ответ.
- Боюсь, что сейчас все гостиницы города переполнены, и у вас могут возникнуть трудности с ночлегом, - отряхивая свой плащ от налипших на него травинок, Хинкар подошел к Вигдис. - Как приедете в Тирин, сразу же поезжайте в Верхний город, найдите там гостиницу "Алая роза". Скажите хозяину, что вас прислал Хинкар, и что вам необходимо жильё. Он вас устроит. Конечно, более чем скромно, но это куда лучше, чем в эту пору спать под телегой на улице.
Вигдис ответила ему благодарной улыбкой.

* * * * *


Дагды* Аясы*- Народности, населяющие горные районы Сидонии.
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
pike
сообщение 24.11.2015, 12:21
Сообщение #15


Искатель тайн
***

Группа: Пользователи
Сообщений: 312
Регистрация: 24.2.2013
Вставить ник
Цитата
Из: Москва




Глава - 9
Пинта эля


Ойгерд ещё ни разу в жизни не пил тёмного эля, и хмельной напиток быстро ударил ему в голову. Юноша даже пожалел, что погорячился и заказал себе не обычную, а пинтовую кружку. Теперь, когда он уже влил в себя никак не меньше полпинты и изрядно захмелел, Ойгерд твёрдо вознамерился допить её всю.
“Я не мальчишка, я настоящий мужик! И должен это доказать!”
Оторвав взгляд от кружки, юноша с удивлением обнаружил сидящего рядом мужчину. Вытаращив на Ойгерда свои слегка навыкате глаза и забавно топорща густые усы, тот увлечённо о чём-то рассказывал.
- Негоже служанке подтрунивать над своим господином! Правильно сделал, что велел ей убираться вон! Уважаю, настоящий мужик!
Странное дело! Слушая его, Ойгерд припомнил, что этот мужик подсел к нему за стол сразу же после того, как девушка-кабатчица принесла кружку заказанного эля. Он даже представился, но Ойгерд решительно не мог вспомнить его имени.
Бушевавший в крови эль вкупе с царящим в таверне гомоном и визгливыми звуками скрипки мешали парню сосредоточиться.
Решительно отбросив условности, Ойгерд без обиняков спросил:
- П-прости, а как тебя зовут?
Его непосредственность нисколько не смутила, а скорее даже позабавила собеседника. Сипло рассмеявшись, он панибратски похлопал парня по плечу.
- Да ты, дружок, совсем окосел. Эко тебя с кружки эля повело! Я Увхур! Увхур, сын плотника. Приключенец Увхур. Забыл?
- Приключенец Увхур, - мотнув головой, повторил за ним юноша. - А это так важно, ну, что сын плотника?
Небрежно пожав плечами, мужчина криво усмехнулся.
– Я привык так представляться.
Дверь распахнулась, и в таверну ввалилась шумная компания квартальных стражей.
Встречать их вышел сам хозяин, рыжеволосый рябой дагд.
Поприветствовав воинов, он повёл их в дальний конец зала, где уже суетились две девушки, накрывавшие стол.
- Ну и погодка! Ветер, холод собачий, да ещё льёт как из ведра! Хорошо, что смениться успели, - скидывая с плеч промокший плащ, простужено произнёс один из стражей.
Одного звука его голоса хватило, чтобы, похолодев от испуга, Ойгерд едва не сполз под стол.
“Десятник Зоран! Не приведи Дану, увидит меня пьяным! Непременно матери доложит, а то и вовсе выпороть велит!” - отодвигаясь в тень, подальше от стоявшей посередине стола масляной лампы, подумал он.
Встреча с квартальным старшиной явно не входила в его планы, но сегодня парню определённо везло.
Сидевшая за одним из столов компания мастеровых дружным хором затянула популярную развесёлую песенку, мотив которой тут же подхватил и бродивший между столиками скрипач.
Разговаривавшие о чём-то своём стражи поспешили пройти мимо отчаянно горланивших мастеровых.
Как только воины начали рассаживаться за накрытый стол, одна из хозяйских дочерей задёрнула тяжелую лоскутную занавеску, отделившую почётных гостей от всех прочих посетителей таверны.
Облегчённо вздохнув, Ойгерд потянулся за своей кружкой.
Взглянув на него, Увхур криво усмехнулся и, притопывая в ритм песни, затянул следом за мастеровыми:

«Лергис славный был вояка, всё о подвигах вещал.
Говорил, что в каждой драке супостата побеждал.
Меч свой вострый и тяжелый он "братишкой" называл
И хвалился, будто в битвах он им головы срубал.

Раз Лергис увидел снорка на дороге в час ночной
И, со страху обезумев, бросился бегом домой.
А потом уже в таверне собутыльникам вещал,
Будто нынче на дороге ужас страшный повстречал. »


Увхур хриплым голосом пел, искоса поглядывая на своего собеседника.

«Говорил он им, как грозно закричал ужасный зверь
И хвостом своим лохматым поднял пыльную метель.
Когти - острые кинжалы, глаз в ночной сияет тьме,
А от рыка громового листья сыплются с ветвей.

Ну и Лергис, ну и Лергис, ну и Лергис, ой-ой-ой!
Заикается немного, ну а так-то он герой!»


Не замечая его ироничного взгляда, Ойгерд сделал несколько больших глотков эля и, громко рыгнув, поставил кружку на стол.
- А ты решительный малый, - изобразив на лице гримасу уважения, произнёс приключенец. - Сразу видно, ты не из тех балбесов, что слоняются по городу да всячески шкодят. Ненавижу тех, кто держится за подол мамкиной юбки. У тебя большое будущее, парень!

Слова достигли цели.
Картинно облокотившись на стол и придав лицу выражение таинственной грусти, юноша со значением изрёк:
- Я Ойгерд, родной брат королевы Амелии Прек…Прекрасноволосой… И… и мне выпала честь первым встретить посланниц Исхода! На моих глазах Колодаи убила сноркеров и спасла…
Увхур схватил парня за руку и, крепко сжав её, прошипел:
- Тише! Тише, сударь! Негоже, чтобы все эти пьянчуги нас услышали. Ни к чему привлекать к себе внимание этого сброда. Оно нам надо?
Приложив палец к губам, Ойгерд понимающе кивнул.
Отпустив его руку, приключенец сел на своё место и, прихлопывая в ладоши, как ни в чём не бывало, продолжил петь.
Впрочем, теперь песенку о Ларгисе нестройным хором горланили почти все присутствовавшие в таверне:

«В это время за лощиной, сидя в доме у родни,
Кроха-снорк, трясясь от страха, прячет в узел пироги.
- Ты куда, дружок, собрался? Отчего ты весь дрожишь?
Отчего ты так испуган? Отчего ты так смердишь?
- Я не робкого десятка, - отвечает снорк родне,
- Но такого нынче страху натерпелся я во мгле!
Я сегодня на дороге чудо жуткое узрел.
Я вообще-то малый смелый, но сегодня заробел.

Эта жуткая скотина так орала, пыль подняв,
Что уж с жизнью я простился, сам едва не полиняв!
Мы должны бежать скорее, коли жизнь нам дорога.
Дайте только мне штанишки, те, что чистые пока!»

Перейдя к последнему куплету, выпивохи запели ещё громче:
«И с тех пор в краях тех дальних уж не селится никто.
Испугались твари дикой, разбежались все давно.
Меч валяется тяжелый у дороги, ржой покрыт.
А его хозяин смелый весь от ужаса дрожит.

Ну и Лергис, ну и Лергис, ну и Лергис, ой-ой-ой!
Заикается немного, ну а так-то он герой!»


Закончив петь, приключенец взглянул на глупо улыбавшегося юношу и с долей ехидства произнес:
- Вы, сударь, совсем запамятовали, что и сами представились, и имя своей матушки назвали, когда рассказывали, как нынче повздорили со служанкой.
Перестав улыбаться, паренёк уставился на собеседника.
– Разве я говорил?
Увхур утвердительно кивнул.
- Со служанкой? – помрачнев, пробормотал Ойгерд. В затуманенном элем сознании с новой силой закипела обида. - Ну да! Ласка, дура деревенская!
- Ты, сударь мой, говорил, будто выгнал её за то, что она имела наглость постоянно высмеивать тебя, - осторожно напомнил Увхур.
- Дело в том… - понизил голос Ойгерд. - Дело в том, что знаки внимания, которые я оказывал одной очень высокородной даме… Они сильно забавляли эту грубиянку. Она выс… высмеивала мои чувства!
- Так, может, ты сам дал повод? Не секрет, что подчас и женатые господа заводят интересные отношения со служанками. А уж пылким юношам сами боги благоволят. У вас с ней ничего этакого не было? Может, она таким образом мстила тебе?
Щёки Ойгерда зарделись румянцем. Гордо вскинув голову, он метнул в сторону собеседника гневный взгляд.
– Да ты!.. Да как можно такое предполагать?! Да ты!..
Поспешно приложив ладонь к груди, приключенец склонил голову.
- Ради всех богов, прости! Я нисколько не хотел тебя обидеть. В наше время, когда все позабыли заветы Праматери и раскрыли свои души скверне человеческой, когда кругом падение нравов и разврат, неожиданно встретить столь просвещённого и духовно возвышенного юношу. Чистая любовь к прекрасной даме стала редкостью, не то что в былые времена.

Некоторое время Ойгерд пристально смотрел на своего собеседника, пытаясь уловить в его словах лукавство, но прямой взгляд Увхура развеял его сомнения.
Решив, что собеседник говорит с ним вполне искренне, юноша расстегнул ворот камзола и, не обратив внимания на то, как вдруг изменился взгляд приключенца, извлёк из внутреннего кармана белый кружевной платочек.
Подавшись всем корпусом в сторону Ойгерда, Увхур впился в платок хищным взглядом.
- Это принадлежит ей? – взволнованно прохрипел он.
Теребя в руках шелковый платок, юноша молча кивнул.
- Как зовут твою даму сердца?
Не замечая волнения своего собеседника, Ойгерд поднёс платок к лицу и мечтательно закрыл глаза.
- У неё прекрасное, волшебное имя. Её зовут Голубка. И клянусь… клянусь богами, что во всём Поднебесном мире не сыскать дамы краше её. А если кто усомнится в этом, я готов сразиться с ним не на жизнь, а на смерть!
- Голубка?! Уж не о Белой ли волшебнице ты говоришь? Теперь-то каждому известны имена предвестниц Исхода.
Глаза Ойгерда подозрительно заблестели.
- Она сейчас очень далеко, - дрогнувшим голосом ответил он, убирая бесценный платок.
Сочувственно приподняв брови, приключенец кивнул.
– В народе ходит слух, будто Белая волшебница сейчас в Норвике и творит там истинные чудеса.
- Если бы в Норвике! – вздохнул юноша. - Матушка писала, что Голубка сейчас с войском на Карн… Каринфельде.
- Ого! С войском?! Так это значит, что Увэ решил…
- Это значит, что раньше весны она в Норвик не вернётся, - Ойгерд горько вздохнул и, будучи не в силах более сдерживать свои эмоции, залился потоком пьяных слёз. - Никогда! Слышишь? Никогда мне не быть с нею.
Увхур без лишних церемоний тряхнул вконец раскисшего юношу за плечо.
- Эй, парень! А ну, прекрати это дело!
- Что мне делать?! Что?! Я люблю её! Понимаешь?! Я жизнь отдам, чтобы только быть с нею вместе!
- Ну, хватит сопливые пузыри пускать! Смотреть противно! Мужик ты или девка?! Слушай меня, и я помогу тебе!
Шмыгая носом, Ойгерд изумлённо воззрился на собеседника.
- Чем ты мне поможешь, коли о ней уже сейчас… сейчас говорят не иначе как о третьей жене императора?!
- Кто так говорит? – крепко сжав плечо Ойгерда, спросил Увхур.
- Так все и говорят.
- Да кто все?! Служанка, которую ты выгнал, так говорит? Тётки с соседней улицы? Кто?!
- Н-н-не... – мотнул головой юноша. - Ну… все говорят. Преподобная говорит, рыжая говорит. Я ведь слышал, всё слышал… Так получилось. Они о своём говорили, а меня не видели, а я всё слышал.
Видя, что паренёк совсем раскис, Увхур в отчаянии прикусил губу и вновь немилосердно тряхнул его.
- Эй, парень! Что ты слышал?
- Я?!
- Ты! Ты!
- Эта… ну, та, что светлая… не та, которая кузина лорда, а та, другая… Та Ленора, а эта другая, вот она говорила.
- Какая ещё кузина Ленора? Какая другая? Эй, парень!
Ойгерд потянулся было к недопитой кружке эля, но Увхур предусмотрительно отодвинул её подальше.
Ойгерд горько вздохнул.
- Ленора, кузина лорда Лансера и одна из жён им… императора. А та, вторая, не помню, как её зовут, но она тоже жена. Вот она и говорила, что весной госп… госпожа Колодаи длж… должна поехать в Норвик и привезти Голубку сюда, и что в начале лета свадьба.

- Погоди! – глубоко вздохнув, Увхур попытался унять охватившее его волнение. - Ты хочешь сказать, что у вас дома вот так запросто бывают сама Преподобная Мать и императрицы?! – буравя юношу горящим взглядом, спросил он.

- Ну да. Почти каждый вечер, - ответил Ойгерд и громко расхохотался. Его очень позабавило то, как вдруг вытянулось лицо этого славного парня.
- Они не доверяют придворным и приходят к нам, чтобы об… обсудить свои дела. Госпожа Колодаи, она ведь по сей день живёт у нас, - успокоившись, пояснил он и, сам не зная зачем, вдруг добавил, понизив голос до шёпота: – Потайной ход, он ведёт из нашего дома прямо во дворцовый сад. Только… - и, придвинувшись вплотную к собеседнику, шепнул ему в самое ухо. – Ну, ты п-пони... понимаешь, что это тайна?
Слегка выпятив нижнюю губу, от чего выражение его лица стало таинственно-важным, Увхур прикрыл глаза и медленно кивнул головой.
- Ты мне друг, - обняв его, прошептал Ойгерд. – Друг! Я знаю такое, что ведомо лишь… - многозначительно приподняв брови, он ткнул пальцем вверх. – Соображаешь, кому? Но пока это великая тайна!
Увхур придвинул парню его кружку эля и, терпеливо дождавшись, когда тот сделает несколько глотков, осторожно напомнил:
– Великая тайна…
И тут Ойгерда буквально прорвало.
- Ещё какая! – важно качая головой, заговорщически прищурился он. - Ты слышал, что Преп… Преподобная Мать должна пройти испытание в Альта Тауле? – зашептал он в самое ухо приключенца.
- Каждому сопляку известно об испытании неугасимым пламенем! – ответил Увхур.
- Точно! – Ойгерд прицелился в собеседника указательным пальцем и, сделав многозначительную паузу, голосом, каким обычно читают заупокойные молитвы, торжественно изрёк: – Она прошла это испытание.
Такого оборота дел Увхур явно не ожидал, и на этот раз его изумление было более чем искренним.
- Прошла? Когда?!
- Третьего дня. В присутствии Первожрицы, верховных мей… мейстеров из Совета старейших и трёх пру… поручительниц. А сегодня она и матушка Амаранта отбыли в Хольм.

Всё ещё сомневаясь в правдивости слов пьяного юнца, Увхур припомнил, что днём, во время праздных шатаний по улицам Верхнего Тирина, он видел, как две орденские кареты выезжали из ворот дворца, сопровождаемые конной охраной.
Тогда он не придал этому факту особого значения, ведь с момента Исхода сёстры Ордена зачастили с визитами во дворец, да и в самом городе их чёрные одеяния стали почти привычны. Но если связать воедино то, что он видел, и слова этого болтливого сопляка, то выходило…
Увхур пристально посмотрел на своего визави и, стараясь придать голосу выражение непринужденности, уточнил:
- Да неужто правда? Отчего вдруг в тайне?
- Да чтоб м-мне в следующей жизни гулем родиться, коли вру! – осенив себя знаком Дану, с горячностью воскликнул Ойгерд. – Скрыт… скрытность потому, что опасаются, будто Лига может пойти на злод… на жуткое злодейство. Все знают, что убийцы Лиги и за Предвестницами охотились, да ничего у них не вышло.
Соглашаясь с ним, Увхур машинально кивнул, но тут же, спохватившись, сделал вид, будто поправляет ворот колета.
- Я ведь сказал, что слышал разговор после того, как они вернулись. Тогда-то они и упомянули Голубку... - погрустнев, закончил Ойгерд и потянулся к своей кружке, но Увхур опередил его.
- В общем, так, – решительным тоном произнёс он, схватив парня за руку. - С элем больше не дури! Коли уж обзавёлся дамой сердца и желаешь её заполучить, так запомни раз и навсегда, что эль в таких делах не помощник. Нечего сопли распускать да ныть впустую!
Сморщившись от боли, Ойгерд враждебно уставился на собеседника.
- И не надо на меня так смотреть! – отрезал Увхур. - Ты отличный парень и нравишься мне. В моих силах помочь тебе, и я тебе помогу, потому что знаю, как это сделать! Ты говорил, будто до смерти влюблен в свою Голубку. А теперь как на духу скажи: ты действительно хочешь, чтобы она стала твоей? Готов ли сражаться за свою любовь к ней?
- Но её пророчат в жёны самому императору! Как я могу? – растерянно хлопая глазами, промямлил юноша.
- Ну, друг мой, если ты такой слабак, то у тебя и простую деревенскую девку увести не грех! Слушай меня, и Голубка станет твоей!
- Но она сейчас на Краф… Каринфельде! – смутился Ойгерд.
Соглашаясь с ним, Увхур утвердительно кивнул.
- Да, на Каринфельде, и что с того? Ты хочешь сказать, что в Данахт она сможет вернуться лишь поздней весной, когда на севере сойдут льды?
- Да-а.
- И пусть возвращается весной. Пойми! Ещё ничего не сделав, ты уже в шаге от своей цели! Ты родной брат королевы Данахта, а Голубка её гостья, и вы уже с ней знакомы. Ну, соображай!
- Не понимаю, – искренне признался Ойгерд.
- Да что тут непонятного?! – нетерпеливо вздохнул приключенец. - Каринфельд сейчас недосягаем, там уже зима, холод, бури такие, что ни один пикси не долетит до острова. До весны Голубка оторвана от мира. Тебе нужно оказаться в Норвике сейчас. Для достижения твоей цели Увэ и твоя сестра - самые лучшие и надёжные союзники. Парень ты благородный, вот и поступай благородно. Без утайки откройся своей матушке и сестре, расскажи о своих чувствах к Голубке королю Увэ. – Увхур сжал руку Ойгерда, чтобы придать силы своим словам. - Это для тебя она любимая женщина, а для них, как и для всех прочих, она всесильный маг, Белая волшебница! Великое благо для семьи заполучить такую невестку, и они сделают всё возможное для этого, тебе же останется лишь покорить сердце возлюбленной.

Ойгерд наконец-то всё понял. В его глазах на миг вспыхнуло, но тут же угасло выражение надежды.
- А император, куда мне против него? – упавшим голосом произнёс он.
Увхур лукаво прищурил глаз.
- Боюсь, что ты упускаешь одну тонкость. Если императору по традиции полагается иметь трёх жён, отчего Голубка не стала его третьей женой ещё до Исхода?
Не найдя ответа, Ойгерд лишь пожал плечами.
Положив руку ему на плечо, Увхур улыбнулся.
- Не знаешь? А всё ведь так просто! Тут всё дело в политике. Вот представь, что ты - это он. У тебя уже есть две жены. С одной ты не намерен расставаться, а вторая, оказывается, принадлежит знатному роду. Благодаря её кровному родству ты заручился поддержкой одного из самых влиятельных и сильных кланов, но этого мало, чтобы противостоять врагам. Возьмёшь ли третью жену из таких же пришлых, как ты сам, или станешь сватать в императрицы женщину из сильного союзного клана?

Решительно грохнув кулаком по столу, Ойгерд стремительно вскочил с лавки.
- В Данахт! Непременно в Данахт! Сегодня же!
- Тише! Тише! – прошипел Увхур и, схватив парня за пояс, с силой усадил на место. - Сядь, успокойся, ночь на дворе! Такие дела по горячке не делаются!
Оглядевшись, Увхур придвинулся поближе к юноше.
- Слушай меня внимательно. Завтра в полдень я буду ждать тебя возле старой ратуши. Приду не один, а с парочкой парней, но ты не пугайся. На них можно положиться. Они поедут с нами, вчетвером безопаснее. А теперь... - Увхур поднялся из-за стола. - Теперь я провожу тебя до дома.
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
pike
сообщение 24.11.2015, 15:53
Сообщение #16


Искатель тайн
***

Группа: Пользователи
Сообщений: 312
Регистрация: 24.2.2013
Вставить ник
Цитата
Из: Москва




Глава -10
Непримиримые друзья.


«Гуль по сути своей есть обезображенная, исковерканная греховными помыслами и деяниями злыми вернувшаяся в мир душа, возродившаяся в образе мерзкого создания.
Гуль есть чистилище духа, существо, обречённое на жалкое и презренное существование пожирателя падали и тварей болотных, потерявшее способность разумно мыслить и живущее одними лишь инстинктами.
Обликом своим гули внушают ужас и отвращение, как и те поступки, которые они совершили в прошлой жизни своей.»

(Из записей Эльгара Хальмского.)



Ополоснув руки в серебряной чаше, Меленгорд взял с подноса полотенце.
- Потрясающе! Ваш двор всегда славился великолепной кухней. Куропатки были восхитительны! - вытерев руки и небрежно бросив скомканное полотенце на поднос, который держала молоденькая служанка, он блаженно откинулся на спинку кресла.
Стоя за секретером, король Боккаж, попыхивая трубкой, перечитывал послание Нарзеса.
- Значит, эта пришлая дрянь успешно прошла испытание. Плохо, друг мой. Очень, очень плохо, - пробормотал он, хмуря густые брови.
- По-моему, вы всё усложняете. Я не вижу никаких проблем, - равнодушно отозвался Меленгорд. – Я, например, не намерен ничего менять в уже сложившихся взаимоотношениях между Трингобардом и Имперским союзом. Можно, конечно, прислушаться к кровожадным увещеваниям этого потомка Кухулина, но подобный вариант мне нравится меньше всего. Я лично предпочитаю мирное сосуществование.
Боккаж слегка удивлённо взглянул на своего гостя.
- И как давно ястреб нацепил на себя оперение белого голубя?
- Как только случился Исход, - нисколько не смущенный его сарказмом, ответил гость.
- Так значит, вопреки мнению Нарзеса вы, брат мой, уверены, что Исход не блеф? - поинтересовался Боккаж. От его внимательного взгляда не укрылась такая частность, как заинтересованный взгляд гостя, невзначай брошенный в сторону девушки-служанки.

- Что значит ”вопреки”? Вы не хуже меня понимаете, что Нарзес выдаёт желаемое за действительное, - рассматривая свои холёные, унизанные перстнями пальцы, ответил Меленгорд. - Вы ведь не хлыщ из совета Лиги и не полоумный адепт Кухулина. Хотим мы того или нет, но вынуждены признать Исход как данность. Преподобная Мать прошла испытание, и теперь любое сомнение в её истинной сущности выглядит по меньшей мере неумно. Ну а насчёт императора, который приходится ей родным братом, делайте выводы сами. Сказать откровенно, я знал об испытании ещё до того, как получил это послание от Нарзеса, и несколько обескуражен тем фактом, что именно меня, а не вас он надумал известить первым. А впрочем, как я понимаю, всё дело в политике, которую мы проводим в наших королевствах. Возвращение истинной Преподобной повергло Нарзеса в панику. Ставший реальностью Исход сводит на нет абсолютно все постулаты его религии. Во мне он не уверен и оттого старается как-то выкрутиться из неблагоприятной для Лиги ситуации.

Отложив в сторону послание, Боккаж воззрился на гостя.
Меленгорд улыбнулся.
- У меня есть свои проверенные источники.
- Значит… - не вынимая изо рта трубки, глухо процедил Боккаж.
- Это значит, что в силу сложившихся обстоятельств нам с вами необходимо поговорить откровенно.
- Вот оно как? Ну, извольте. Лига предлагает в самом зародыше раздавить это змеиное гнездо, и мне понятна позиция этих господ. Вы же в свойственной вам манере изъясняетесь весьма расплывчато и туманно.
- Да что вы говорите? Никогда бы не подумал! - искренне изумился Меленгорд. - Тогда скажу яснее. В последнее время я очень внимательно наблюдал за Лигой и на основании своих наблюдений сделал кое-какие выводы.
Боккаж заинтересованно приподнял свои знаменитые пышные брови.
- Лига давно изжила себя, она не способна противостоять Имперскому союзу. Что касается Нарзеса, то у меня есть немалые сомнения в его даре предвидения, и тому хоть отбавляй доказательств, - невозмутимо продолжил Меленгорд.
Поглаживая окладистую бороду, повелитель Андалана молча слушал.

- Сколько времени и усилий было потрачено Лигой на заговор против царицы Саа Мохан! Но этот “блестящий” по мнению Нарзеса план был раскрыт, и все, кого с таким немыслимым трудом удалось привлечь на свою сторону, были казнены. Все попытки отравить Первожрицу также не принесли результатов. А эта нелепая облава на Предвестниц, разве она увенчалась успехом, как то предрекал сей вещун? – загибая пальцы, говорил Меленгорд.

- Комплимент вашему ораторскому таланту, но, может, пора перейти и к самой сути? Что вы желаете обсудить? - Боккаж не скрывал нарастающего раздражения.

- Ложь и сурий, - певуче протянул Меленгорд. - Помимо лживого утверждения, будто Исход - это отменно разыгранное представление, в своём письме Нарзес заверяет, будто шахты сурия были уничтожены для того, чтобы минерал не достался Имперскому союзу. Но и на этот счёт у меня есть иные, перечащие подобному утверждению сведения, и я более чем намерен доверять именно им, а не изложенным в этом письме измышлениям, – продолжил он и, уже не скрывая своей заинтересованности, посмотрел в сторону возвратившейся в комнату служанки.
На этот раз у неё в руках был поднос с двумя золотыми кубками и кувшином вина. Поймав на себе похотливый взгляд сиятельного гостя, девушка стыдливо покраснела и отвела глаза.

Заложив руки за спину, Боккаж отошёл к окну.
- Отныне все запасы вывезенного с Каринфельда чистого сурия принадлежат Лиге, и Нарзес намерен использовать сей факт как средство давления на нас. Вы к этому клоните? Только не забывайте, что от нехватки сурия прежде всего пострадает Имперский союз.
- Да что вы говорите? – деланно изумился гость. – Не думал, что вы забыли о сталелитейном центре в Абдаре. В отличие от нас с вами в распоряжении Имперского союза имеются плавильные печи, в которых они уже давно отжигают использованный сурий для повторного применения. И могут это делать в любых объёмах и сколько угодно!
- Непростительная оплошность! Я забыл о вулканах Сумеречных гор, - с досадой пробормотал Боккаж.
- Теперь-то вы понимаете гнилую сущность этого потомка лжебога! – торжественно изрёк Меленгорд. - Предположим, что ради сурия мы неосмотрительно позволим Лиге втянуть нас в конфликт с Имперским союзом. Случись подобное - и Сидония будет ввергнута в новую большую войну. Но кто получит дивиденды в случае победы? И на кого ляжет вся тяжесть ответственности за поражение? Я не беру в расчёт баронов и союзных Лиге лордов – это шакалы, живущие надеждой поживиться от добычи львов. Как только они почуют, что дело дрянь, так тут же разбегутся по своим норам, а то и того хуже - нанесут нам удар в спину. Этот потомок Кухулина рвётся к большой власти, и уж поверьте мне, дорогой мой брат, в случае нашей победы он не допустит, чтобы слава и власть достались нам. Он найдёт сто и одну причину для того, чтобы столкнуть нас лбами. На Андалан и Трингобард ляжет вся тяжесть военного бремени, но на смену звону мечей всегда приходит сладкозвучное пение жрецов. В результате не мы будем победителями - победителем окажется Орден Кухулина и его верховный магистр, маг и чернокнижник Нарзес!

Ничего не ответив, Боккаж качнул головой и принялся сосредоточенно выбивать трубку.
- Ваши умозаключения логичны, но такова уж политика, - наконец пробасил он после долгой паузы.
- Политика?! Какая, в зад Кухулину, политика, коли все, что творит Лига, тянет Поднебесный мир к новой Большой крови?!
- Допустим, - мрачно посмотрев на собеседника, ответил Боккаж.

Раздражённо постукивая пальцами по подлокотнику кресла, Меленгорд молчал, ожидая, когда служанка выйдет из комнаты.
Поняв, что беспокоит гостя, Боккаж усмехнулся.
- Не обращайте внимания, она глухая и не слышит наш разговор. Сдаётся мне, что вам приглянулась эта маленькая сучка. Ну, так что? Как я понял, вы хотите предложить мне вступить в тайный союз?
- Абсолютно верно, - согласился Меленгорд.
- Отменно, отменно! - пригладив бороду, в раздумье пробасил Боккаж. - В целом я согласен с вашими предположениями, и во многом наши взгляды совпадают. Но вы так и не сказали, какой план действий желаете предложить.
- Пока только одно: мы должны выждать и понаблюдать за всем происходящим со стороны.
- То есть вы предлагаете полное бездействие?
- Зачем? Мы должны принять во всем этом самое деятельное участие. И Андалану, и Трингобарду никак не обойтись без сурия. Впрочем, не только без него. Не стоит забывать и об адоловом мёде, коим располагает лишь Имперский союз.
- Я не понимаю вас! Будьте любезны выражать свои мысли яснее, - нахмурившись, произнёс Боккаж.

- Меня всё же несколько смущает эта тауттская девица в вашем ближайшем окружении. При проводимой вами политике это представляется мне странным. Откуда взялся столь нежный цветок? - заинтересованно наблюдая, как девушка наполняет кубки красным вином, спросил Меленгорд.
- Тауттская девица, - усмехнувшись в бороду, повторил Боккаж и взглянул на невольницу.
Одного его взгляда хватило, чтобы стыдливый румянец на её лице сменился мертвенной бледностью, а в глазах появилось выражение страха.
- Оставьте эти расовые бредни на утеху безмозглого быдла. Это даже не предмет для серьёзного разговора. Тауттские девки весьма хороши и соблазнительны, особенно в столь нежном возрасте, - пробасил Боккаж. - Вы слышали об обосновавшихся в Меласской долине бандитах, тех, что называют себя Тенями леса?
Не отводя похотливого взгляда от ладной фигуры девушки, Меленгорд кивнул.
- Ну, так сестрица этой юной особы возглавляет одну из таких банд, - пояснил Боккаж. - Истребить этих Теней очень непросто. Тайные лагеря мятежников скрыты в лесах, у них полно соглядатаев в деревнях и городах Андалана. Кое-кто из сочувствующих им фермеров снабжает мятежников зерном, оружием и одеждой. Так что пришлось привлечь для борьбы с ними таких же негодяев, как и они сами. Браконьеры пришлись в самую пору. Только так моим стражам удалось уничтожить несколько тайных лагерей разбойников и захватить тех, кто был связан с ними. Кроме того, у меня в руках оказались семьи нескольких главарей банд. Впрочем, это долгая история, и к нашему разговору она абсолютно не относится.
- Так это, по сути, ваш охотничий трофей? Надо сказать, что у вас превосходный вкус. Девица и вправду на редкость хороша, - отпив вина, заключил Меленгорд.
- Я умею ценить прекрасное и люблю окружать себя красивыми вещами. Никогда ни в чём себе не отказываю, особенно если это касается удовольствий. От жизни надо брать самое лучшее, - равнодушно ответил Боккаж.
- Одно дело увидеть её в опочивальне, и совсем иное дело, когда она прислуживает за столом. Вы не опасаетесь, что однажды в вашем кубке может оказаться отравленное вино? Я не доверяю тауттам.
- Ах, оставьте! Похоже, вам везде мерещатся шпионы и заговоры! Я же вам говорил, что она не слышит. Ну а что касается яда, так, милый мой, страх способен сломить любое, даже тауттское упрямство и любой злой умысел. Этой дряни втолковали, что от её смирения зависит судьба брошенных в темницу любимых родственничков, и в случае чего их смерть не будет лёгкой, - ответил Боккаж, взглянув на своего гостя.
Меленгорд понимающе кивнул и взял девушку за руку.
Вздрогнув от его прикосновения, она посмотрела на гостя умоляющим взглядом.

- Хороша! Но меня всё же несколько смущает её юный возраст.
- Во имя Бадб! Вы удивляете меня! Давно ли вы стали таким моралистом? Может, вас больше привлекают самки снорков? Нет? Ну так она ваша! По заверениям Тариса-Охотника, этот цветок ещё не сорван. Разумеется, верить такому мерзавцу весьма наивно. Допускаю, что пока она была в руках браконьеров, кто-то уже успел объездить эту лошадку. Ну да что теперь гадать? Вы гость, пусть она будет моим маленьким подарком. И забудьте вы про мораль! Мораль подобна блудливой девке: у кого сила и власть, тому она и служит со всей готовностью!
Меленгорд криво усмехнулся.
- Наливное яблочко с червоточинкой? Кстати, у этого дитя есть имя?
Боккаж подошёл к столику и взял наполненный вином кубок.
- А Вы сентиментальны! Этой девке и так повезло, что я оставил её себе, а не отдал на забаву солдатам, как её мамочку. Для того дела, в коем вы намерены её употребить, вовсе не обязательно знать имя. Да и как вы будете разговаривать с ней, коли она глуха как пень? Впрочем… Подозреваю, что отсутствие слуха быстро научило её чтению по губам, - Боккаж смерил недобрым взглядом бледную как мел девушку. - Так что... Да, похоже, она и правда научилась читать по губам. В общем, отныне вы её господин, и вам решать. Назовите её как хотите.

Сидя в кресле и всё так же держа девушку за руку, Меленгорд заставил её встать напротив. Испуганный взгляд несчастной заметался от одного мужчины к другому.
Прищёлкивая языком, гость оценивающе оглядел свой подарок. Заставив её повернуться, потрогал бёдра, живот, шлёпнул по заду. С видом знатока пощупал небольшую грудь, тронул вьющиеся локоны золотистых волос.
- Невзирая на возможные потери, она великолепна и чрезвычайно соблазнительна.
- Выглядит она куда выносливой, чем её сестричка, - усмехнулся Боккаж, отпивая из своего кубка.
- И куда делась та игрушка? – с трудом оторвав похотливый взгляд от девушки, спросил гость.
- Один из дурней-слуг проболтался, что их мамаша подохла. Три дня в казарме, а мои ребята любят пошалить… Те ещё затейники. Конечно, эта болтовня оказалась последней в жизни олуха. Но дело было сделано, и её сестричка, - он кивнул в сторону помертвевшей девушки, - повесилась на собственном поясе. Жаль, она меня забавляла. Очаровательно, очаровательно… - что-то вспомнив, Боккаж усмехнулся и, запустив свою огромную пятерню в бороду, почесался. - Жаль.

Не отводя хищного взгляда от предмета своего вожделения, Меленгорд откинулся на спинку кресла и расставил ноги.
Двигаясь словно механическая кукла, девушка покорно опустилась на колени и принялась дрожащими руками расшнуровывать гульфик его штанов.
- Яблочко и правда с червоточинкой, - усмехнулся гость. – Сразу смекнула, чего от неё желаю. Пусть порченая, но понятливая рабыня куда лучше неумелой девы.

Стоя возле окна, Боккаж с равнодушным видом потягивал вино, наблюдая за этой сценой. Густые усы и борода скрывали его саркастичную ухмылку.

- Кажется, я понимаю вас, - взяв девушку за подбородок, Меленгорд заставил её поднять лицо и заглянул в расширенные, влажные от слёз глаза. Несчастная отвела взгляд. – Прелестно! Сломленная, но не покорённая! Великолепно! Она столь трогательно выглядит в своём отчаянии! Свежий, только что распустившийся розовый бутон прекрасен, но нет ничего прекраснее беспощадно сминающей его длани в латной перчатке.
- Вы абсолютно правы, брат мой, - пробасил Боккаж. - Но давайте вернёмся к нашему прерванному разговору. Вы так и не объяснили мне свою мысль.
- Моя мысль проста. Мы с вами попали в крайне сложное положение, из которого у нас есть лишь два выхода. Первый - объединив наши силы, раз и навсегда избавиться от Лиги и Нарзеса, - ответил Меленгорд, поглаживая волосы стоящей перед ним на коленях девушки. Свободной рукой он взял кубок с вином, сделал несколько глотков и продолжил. – Второй вариант, о котором я уже упоминал, - стать такими, как все, и подождать дальнейшего развития событий, при этом продолжая соблюдать хотя бы внешнюю видимость нейтралитета.
- Каким образом?- с сомнением качнул головой Боккаж.
- А не надо нам ничего менять, разве что на время отвлечь внимание Лиги от наших королевств. Отчего бы, к примеру, не стравить Имперский союз и Лакои? Это ведь бывшие владения Ордена Праматери. Признаться честно, я вовсе не намерен очертя голову кидаться в авантюры. Для начала стоит присмотреться к этим пришлым. Сравнить, взвесить и решить, как нам поступить в дальнейшем. За те годы, что знаю Нарзеса, я лишь дважды был свидетелем его магических способностей, но они меня не сильно впечатлили. А о подвигах Белой волшебницы уже сейчас трезвонят по всем городам и весям Поднебесного мира.
По тому, как Боккаж приподнял брови, было ясно, что он разделяет мнение своего гостя.

Меленгорд криво усмехнулся и, легонечко щёлкнув девушку по носу, указал ей глазами на своё торчащее дыбом королевское достоинство.
Плотно сжав губы, рабыня отвернула лицо, но тут же получила сильнейшую оплеуху от своего нового господина.
- Перехвалил! Вот ведь сука! - зло процедил Меленгорд, схватив девушку за горло.
- Правильно, животное должно знать своё место, - усмехнулся взиравший на развитие и стремительное подавление этого слабого бунта Боккаж. - Значит, Нарзеса и орден Кухулина побоку? - поинтересовался он.

Отставив в сторону кубок, гость кивнул. Его красивое лицо исказила хищная ухмылка. Крепко держа отчаянно всхлипывающую девушку за волосы, он наградил её ещё одной пощёчиной и с силой наклонил голову несчастной к своему паху. Более не сопротивляясь, та покорно открыла рот...
- О, да! Вот и славно! - довольно выдохнул Меленгорд и, утопив пальцы в пшеничных локонах на её затылке, перевёл взгляд на собеседника. – Было бы хорошо, если между Лигой и Имперским союзом в ближайшее время случился конфликт, - уже спокойным тоном произнёс "усмиритель девичьих бунтов".
- Мне определённо нравится ход ваших мыслей, - отпивая вино, пробасил Боккаж. - Первым делом нам следует устранить Ангрима и лорда Лансера. Именно эти двое сейчас являются надёжной опорой для новоявленного императора. А заодно избавиться от Нарзеса, благо, подобную потерю будет легко списать на происки Имперского союза.
- Да, именно так! - сдавленным голосом отозвался Меленгорд. Его рука уже не гладила голову рабыни. Крепко держа девушку за волосы, он отстранил её от себя и ударил по щеке. - Зубы, сука!
Из глаз невольницы брызнули потоки слёз.
- Тварь! - выругался Меленгорд и, намотав на кулак длинные белокурые волосы жертвы, вновь привлек её голову к своему паху. - Вот так мы поступим с Нарзесом! Вот так мы поступим со шлюхами из Ордена... Вот так мы поступим с императором! - вздрагивая от удовольствия, прохрипел он.
Нечленораздельно мыча, девушка судорожно забилась, безуспешно пытаясь отстраниться, но Меленгорд только сильнее обхватил её голову.
- Отличный подарок! Мне нравится эта тварь! Но, кажется, её сейчас вырвет, – вздрагивая, прохрипел он. - Пришлите кого-нибудь убраться. А наш разговор мы продолжим сегодня за ужином.
- Отлично, брат мой, это будет весьма кстати. Вижу, что мой подарок пришелся вам по вкусу. Не смею отвлекать вас, развлекайтесь и получайте удовольствие, - произнёс Боккаж и, не оборачиваясь, вышел из комнаты.


Самодовольно поглаживая бороду и что-то мурлыча себе под нос, он стремительным шагом пересёк зал приёмов и проследовал через библиотеку в свой кабинет. Там он застал секретаря Эдингорна.
- Ты всё слышал?
Заискивающе улыбнувшись тот, положил на стол исписанные листы пергамента.
- Конечно, мой государь. Всё, что наговорил этот болтун, я самым тщательным образом записал. Всё, как вы и велели.

Сев за письменный стол Боккаж пробежал глазами по тексту и, усмехнувшись, перевёл взгляд на своего секретаря.
- Ну и чего, по-твоему, он хочет?
- Да что тут думать, государь? Он хочет абсолютной власти, но ему нужен союзник.
- Это и дураку понятно! - нахмурился король. - Какие у тебя на этот счёт соображения?
Тонкие губы Эдингорна расплылись в ухмылке.
- Всё просто, государь. Он хочет заблаговременно избавиться от Лиги. Сейчас Меленгорд интригует против Нарзеса, потом, когда вы будете ему не нужны, найдёт способ избавиться и от вас, мой государь, - вкрадчиво произнёс он.
- Ну, тогда мы избавимся от него. Садись и пиши...
- Кому, государь?
Боккаж в недоумении вскинул брови.
- Как кому? Нарзесу, конечно же! Пусть знает, какую змею пригрел на груди. Он же считает этого прохвоста способным политиком и возлагает на него большие надежды. Да и проблему с сурием надо как-то решать.

Хитро прищурив глаз, Эдингорн улыбнулся.
- О сурии не беспокойтесь. Из боязни потерять такого могучего союзника, Лига отвалит вам сколь угодно этого добра. Что же касается слов Меленгорда, то в них чрезвычайно много здравого смысла, мой государь. При всех его недостатках он весьма умён и хитёр, а значит, очень опасен. В Сульмитане говорят: ”Держи врага близко”. Так почему бы вам не только с Лигой поиграть в кошки-мышки?
- В каком смысле?
- Пусть он будет уверен в том, что вы отчасти приняли его предложение, но ещё колеблетесь, делая выбор между открытой войной с Лигой и тонкой политической игрой. Перед вами возникла блестящая перспектива использовать его хитрость в своих целях!

Боккаж понимающе кивнул.
- Что ты предлагаешь?
- Меленгорд намерен продолжить начатый разговор за ужином, и это замечательно. После утех с маленькой сучкой он будет расслаблен, а значит, более открыт для беседы. О вашем разговоре всенепременно следует сообщить Нарзесу, но… не во всех подробностях. Разве только то, что посчитаем нужным. Это пойдёт вам на пользу. Зная проклятого чернокнижника, могу предположить, что он обязательно даст понять этому болтуну, что ему известно о вашей сегодняшней встрече. Пусть Меленгорд думает, будто вы ещё колеблетесь, и попытается вас дожать. Тем самым он будет вынужден отчасти раскрыть свои планы, а в подходящий момент мы склоним ситуацию в нужную нам сторону. Вам, мой государь, не нужны ни этот любитель молоденьких девочек, ни тем более Нарзес, который, к слову сказать, как-то странно себя ведёт. Пускай своими интригами они приведут себя к гибели, а вас, мой государь, к имперскому трону. Пусть Лига лезет в назревающую драку. Не возражайте и даже в какой-то мере помогайте. Давайте им то, чего они просят, но только по чуть-чуть, - Эдингорн лукаво прищурил глаз. - Они требуют десять тысяч солдат - дайте им сотню-другую головорезов из “Шершней”. Лига требует снаряжение? В чём дело, нате, берите, - и дайте им совсем немного. Вдохновляйте их надеждой, что вот-вот Андалан покончит с Тенями леса - и сразу же кинется в драку. Пусть они донельзя обескровят и себя, и врага. Уверен, что на этом этапе интриган Меленгорд будет для вас самым верным и лучшим союзником, а потом... А потом вы уберёте его со своего пути.

Изумлённо глядя на Эдингорна, Боккаж молча качал головой.
- Что-то смущает моего государя? - заискивающе улыбнувшись, спросил секретарь.
- Не ожидал, что ты такая сволочь, - угрожающе произнёс Боккаж. - Откуда этому трингобардскому щёголю известно о моём отношении к Лиге и Ордену Кухулина?! Ты ему напел? Откуда мне знать, может, завтра ты сообщишь ему или Нарзесу все, о чём говорил мне только что? - рука короля медленно потянулась к стоящему на столе колокольчику.

Оптимистичное настроение советника разом улетучилось. Полными ужаса глазами он следил за движением руки своего государя. Эдингорн прекрасно знал, что последует за этим.
- Государь! - рухнув на колени, простонал он.
Рука короля замерла на рукоятке колокольчика.
- Говори!
- Государь, поверьте мне. Я предан вам!
Не отрывая пристального взгляда от секретаря, Боккаж поднял колокольчик.
- И Нарзес, и Меленгорд неоднократно пытались склонить меня шпионить за вами! - сбивчиво затараторил Эдингорн. – Я схитрил, и постоянно отправлял им сообщения, но писал в них лишь то, что им следовало знать! Ни одного лишнего слова, ни одного вашего секрета им не ведомо, зато теперь я знаю об их планах!
- Ты пользуешься у них таким доверием, что они посвятили тебя в свои замыслы?
- Нет, государь. Я всего лишь жалкий червяк, которого втянули в интриги сильных мира сего! Но я умею здраво анализировать то, что вижу.
- Значит, ни тот, ни другой не верят мне и шпионят за мной?
- Да, государь! Нарзес и Меленгорд считают, что вы вспыльчивы и алчны до власти, и в то же время они уверены, что вас легко обмануть. Лига жаждет использовать вас и силы Андалана. Меленгорд прав, они хотят, чтобы именно вы развязали эту войну. Они хотят вашими руками истребить Орден Праматери и сломить силы Империи, а потом, когда вы запятнаете себя кровью, эти двое сделают из вас козла отпущения. И Нарзес, и Меленгорд имеют в своих планах одно и то же: они приведут вас к императорскому престолу, но к этому времени вы будете главным преступником Сидонии, и тогда наступит их звёздный час. При всеобщем одобрении и поддержке народа они уберут вас!
- Значит, этот распутный греховодник и Нарзес действуют сообща?
- Именно так! – затряс головой секретарь. - Но Меленгорд ведёт свою, более тонкую игру. Ведь сегодня он сказал вам истинную правду. Вы нужны ему, но только до поры до времени.

Оставив колокольчик в покое, Боккаж хищным взглядом впился в стоящую перед ним на коленях сгорбленную, трясущуюся от ужаса фигуру Эдингорна.
- Я знал, что тебе нельзя доверять, но мне нужен такой хитрый подлец, как ты. Отныне и навсегда запомни: одна твоя ошибка, и я поступлю с тобой так же, как поступают с предателями в Сульмитане! Я лично сдеру с тебя шкуру, но перед этим ты собственными глазами увидишь смерть своих близких. Смерть страшную, лютую! Сегодня ты напишешь письмо Нарзесу. Ты напишешь ему всё, что посчитаешь нужным написать. Ты понял меня?
- Да, государь, понял, - дрожа как осиновый лист, прошептал Эдингорн.
- А теперь слушай меня внимательно. Мне нужны надёжные союзники в Ордене Кухулина и в окружении ближайших соратников Нарзеса. И прежде всего следует обратить особое внимание на барона Нан-Марог. Это хитрая бестия, к тому же его армия является основной силой Лиги. Авидал вдовец, и, как тебе известно, у него есть сын и дочь. Сын мне пока неинтересен, но дочь барона Милисентия…
- Государь, но ведь барон ваш кузен и союзник! А Милисентия совсем ещё дитя! - глядя на своего господина непонимающим взглядом, прошептал Эдингорн. – Какая от неё польза, коли она сейчас даже не дома, а в Хольме?
- Дурак! – грохнув по столу здоровенным кулаком, в ярости взревел Боккаж. – Похоже, страх отнял у тебя весь разум! Ты забыл, что барон состоит в высшем совете Лиги?!
Зажмурившись, Эдингорн вжал голову в плечи, словно готовясь принять удар.
- Я не хуже тебя знаю, сколько сейчас Милисентии лет! Но дети вырастают! Именно сейчас её нужно брать в оборот. Не в пример своему тупоумному братцу, Милисентия не по годам умна и, в отличие от Рунхора, образована! Пройдёт лет пять, и она станет зрелой девушкой, закончит обучение в Университете и вернётся домой! Ты понял?
Эдингорн торопливо закивал.
- Я дам тебе одну подсказку, направление, в котором ты будешь действовать, - уже спокойным тоном продолжил Боккаж. - Ни для кого не секрет, что матерью Милисентии и Рунхора была женщина из тауттов. И всем известно, что её смерть произошла при довольно странных обстоятельствах. Ходят слухи, будто бы сам барон приложил руку к смерти жены. Дыма без огня не бывает. Авидал всегда был ревнив и подозрителен и, зная его крутой нрав, я склоняюсь к тому, что подобные сплетни имеют под собой реальную основу. Тщательно перепроверь всё. Барон стал вдовцом совсем недавно, наверняка найдутся те, кто что-то знает об этом деле. Милисентия, как мне известно, безумно любила свою мать, и её возрасту присущ максимализм. Мне наплевать, что ты предпримешь, но я желаю заполучить её не как шпионку, она нужна мне в качестве верного союзника! - Боккаж умолк и пристально взглянул в глаза Эдингорна. – Надеюсь, дальнейших объяснений не потребуется?
- Я всё понял, мой государь. Клянусь, что Милисентия станет вашими глазами и ушами.
Боккаж умиротворённо пригладил бороду.
Посчитав, что уже достаточно напугал секретаря, король решил, что пора угостить его и пряником.
- Повторяю, эта девочка нужна мне не как рядовая шпионка, ей надлежит стать моей единомышленницей. Если все слухи подтвердятся, то мы без промедления должны использовать сей факт и сделать так, чтобы её жизнь наполнилась лишь одной целью: отомстить за гибель матери. Смекаешь?
- Да, да, мой государь! -энергично закивал головой Эдингорн.
- Ну, ты с колен-то встань, - расслабленно откинувшись на спинку кресла, покровительственным тоном произнёс Боккаж.
Поднявшись, секретарь замер, почтительно склонив голову перед своим государем.
- Ты всё понял?
- Да, государь... - Эдингорн замялся, выжидающе глядя на короля.
- Что?
- Позвольте уточнить, государь. А если вдруг окажется, что барон непричастен к смерти жены, то я могу применить иные варианты?
Король усмехнулся.
- Всё, что пожелаешь.
- Милисентия ещё совсем юна, у неё интересы, свойственные её сверстницам, но когда она станет старше...
- Понимаю. Когда она станет старше, - перебил своего советника Боккаж, - она захочет того же, чего хотят все женщины. Она потребует гарантий, дабы обеспечить своё будущее, и будет права. Об этом мы будем разговаривать, когда придёт время. Думаю, она не откажется от королевского титула. Ну, к примеру, я отдам ей в правление земли Вересковых Пустошей или даже королевство Трингобард, -
Боккаж на пару секунд умолк и вдруг громко, раскатисто расхохотался.
- К тому времени твоя жена постареет и ни на что не будет годна. Зато в самый сок войдёт Милисентия - и не какая-нибудь завалящая баронесса, а королева Милисентия! Скажи мне, Эдингорн, хочешь в награду за свои труды получить титул короля, и чтобы ночами твоё ложе разделяла не старуха с обрюзгшим животом, обвислой грудью и рыхлым задом, а горячая, крепконогая молодая жена?

Не зная, как отнестись к словам своего господина и что ответить, Эдингорн изобразил на лице подобострастную улыбку.
Чрезвычайно довольный своей шуткой, Боккаж с интересом наблюдал за его реакцией.
- Похоже, ты совсем растерялся! Ну да ничего. Одним из своих указов я введу четырёхединство брака и для белых сидов. Захочешь оставить при себе свою старуху, оставляй. Ну а коли оплошаешь в производстве наследников, так на правах господина и я помочь не откажусь. Пусть Милисентия мне и племянница, но дальняя, так что в этом не будет греха. Ну что, здорово я всё придумал? - Боккаж вновь разразился раскатистым смехом.
Стоящий перед ним секретарь лишь неловко улыбался.
Успокоившись, король посерьёзнел.
– Тут ещё кое-что интересное, -произнёс он, открыв ящик письменного стола. - Для тебя есть ещё одно дельце. Сегодня днём это передал мне Валлей. Странное, но весьма занятное послание.

Почтительно поклонившись, Эдингорн принял из рук короля измятую записку.
- Посланием сим, спешу сао… саобщить до вашего Величества каро… - подслеповато щурясь, прочёл Эдингорн. - Короля Андалана и владыки Меласса, хранителя истинной веры в единого бога нашего Кухулина, что гато… готов служить ему верою и правдаю… правдой во веки вечные и дано… доносить из стана вражьего имперского о всяческих важных тайных делах оных. За то прошу себе лишь долю малую в виде пао… поощрения за труды. А именно титул лорда и земли, кои дарует мне гасу…. государь мой кар… король Боккаж Андаланский мне и патомкам маим… потомкам моим на веки вечные.

Оторвав взгляд от странного письма, Эдингорн вопросительно посмотрел на своего государя.
- Письмо обнаружилось на столе в караулке. Валлей доложил, будто стражи видели, как в окно помещения влетел, а потом вылетел пикси, - пояснил Боккаж.
- Мой государь столь серьёзно отнёсся к этому… - секретарь умолк, подбирая слова, – к этому бреду сумасшедшего?
- Не такой уж и бред. Если связать появление письма с визитом Меленгорда, то выглядеть оно начинает в несколько ином свете, - хмуря брови, пробасил Боккаж.
Кивнув, секретарь продолжил чтение, «переводя» написанное на более грамотный язык.
- В доказательство своей преданности сразу сообщаю о том, что отбываю в Данахт, сопровождая брата королевы Амелии Прекрасноволосой. Отрока сего намерен употребить в тайном деле против короля Увэ, захватившего остров Каринфельд благодаря чарам Белой волшебницы. За сим сообщаю господину своему, чтобы к весне он ждал важных новостей с северных земель. Они послужат доказательствам моей правдивости и искренней преданности. Верный вашему Величеству Увхур, сын плотника.

- Ну, какие мысли? – хмуро поинтересовался Боккаж.
- Тут стоит подумать. Записку, похоже, писали на постоялом дворе. Карандаш свинцовый, и бумажка такая, какие там обычно принято держать, чтоб постояльцы на них писали записки для хозяев да на двери в свой номер вешали.
- Какие ещё записки? – приподнял брови государь.
- Ну, допустим, надо постояльцу, чтоб его рано утром разбудили - он берёт такую бумажку и пишет на ней что, мол, во столько-то меня надо разбудить. Или, к примеру, лошадь перековать, или что на завтрак ему подать. Да мало ли что пишут! А карандаши свинцовые - такими каменщики пользуются. В отличие от грифельных они не ломаются, и точить не нужно. Вот их и держат.
- Ну а что ещё скажешь?
- Проверить не трудно, - возвращая записку королю, ответил Эдингорн. - Матушка Амелии сопровождала Белую волшебницу во время её поездки в Данахт. Она и ныне живёт при дворе, в Норвике. А вот её младший отпрыск и вправду остался в Тирине. Я прикажу своим соглядатаям проверить. А заодно пусть вызнают что-нибудь и про этого Увхура, есть ли вообще такой удалец.
- Вот и я так думаю, - погладив бороду, заключил Боккаж.

Бросив быстрый взгляд на каминные часы, король грузно поднялся с кресла.
- Как летит время! Уже пора идти к ужину. Надеюсь, что этот сластолюбец завершил свои забавы. Ты всё же оказался прав, ротик этой маленькой сучки развязал ему язык похлеще старого вина, - взглянув на советника, король усмехнулся в усы. – Послушаем, что он приготовил нам на ужин. И не забудь о письме Нарзесу!

Эдингорн подобострастно склонился перед королём.
- Да, государь.
- Отлично! А сейчас навостри уши и приготовь перо. Подозреваю, что за ужином меня ждут новые откровения Меленгорда. Да, и вот ещё что. Девчонку эту, ну, с которой он… Вели дать ей новое платье, что ли, да поясок чтоб покрепче был. Ну, ты понимаешь, о чём я. Слишком уж быстро она по губам читать научилась.
Эдингорн ответил ему едва заметным наклоном головы.
- Понимаю, государь. Всякое ведь случается. Тауттские девы, они страсть какие гордые да шустрые. Поди, догляди за ними. Одна эдак учудит, а другая так.
- Верно. Не будем грех на душу брать, а вечером прочтём молитву за упокой души пречистой девы, - небрежно бросил через плечо Боккаж.
Когда король вышел, советник приблизился к ряду книжных шкафов и, легонечко толкнув один из них, тенью проскользнул в открывшийся потайной проём. Шкаф неслышно встал на своё место.

* * * * *
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
pike
сообщение 24.11.2015, 20:00
Сообщение #17


Искатель тайн
***

Группа: Пользователи
Сообщений: 312
Регистрация: 24.2.2013
Вставить ник
Цитата
Из: Москва




Глава 11
"Орка"


Цок-цок, цок-цок – торопливо стучат каблучки по плитам мраморного пола.
Цок-цок, цок-цок – звонким эхом отзываются высокие своды парадного коридора Тиринского дворца.
Едва заслышав дробный звук этих быстрых шагов, приосаниваются несущие караул стражи, теплеет взгляд воинов, и на скучающих лицах появляются улыбки.
Цок-цок, цок-цок – по коридору стремительным шагом идёт молоденькая девушка.
Длинные вьющиеся рыжие волосы, вздёрнутый носик и открытый озорной взгляд зеленых глаз - глаз редкого, невероятного оттенка молодой листвы.
Это Люси или, как её прозвали быстрые на прозвища вояки из охраны, Лисичка Люси - приближенная служанка императрицы Леноры.
Как и её госпожа, девушка пришла в Сидонию из мира людей и за минувший с тех пор месяц благодаря лёгкости характера, доброте и общительности уже успела стать своей среди обитателей дворца.
Проходя мимо стражников, она каждого поприветствует лёгким кивком и каждого одарит доброй, приветливой улыбкой, и кто-то из молодых служак, грустно вздохнув, уже смотрит ей в след с выражением мечтательной тоски в глазах.
Вздыхай не вздыхай, а что толку?
Ходят слухи, будто двери её виёра* ведут не только в покои императрицы Леноры, но и в опочивальню самого императора. Поди разбери этих пришлых. Что у них на уме? И как знать, может статься, что сегодняшняя служанка, милая и приветливая Лисичка Люси, завтра станет третьей женой императора.
Цок-цок, цок-цок – торопливо стучат каблучки по мраморным плитам пола.
Цок-цок, цок-цок – отзываются эхом своды полупустого дворца. По коридору идёт первая со времён Большой крови служанка императрицы, а если верить сплетням кухарок, то и первая фаворитка императора.
Уже скоро в надежде остаться при дворе сюда начнут стекаться представители сидонийской знати. Прекрасные, разодетые в шелка, парчу и бархат дамы, блистающие галантностью и мужеством кавалеры… Гулкие коридоры и залы наполнятся шумом голосов и шелестом изысканных тканей.
Заснуёт по переходам дворца многочисленная челядь, но сейчас…
Цок-цок, цок-цок – по парадному коридору идёт рыжеволосая Лисичка Люси.
Вот и дверь, ведущая на женскую половину, в покои императриц.
Тут находится последний пост дворцовой стражи.
За эту дверь могут пройти только представители императорской семьи и женщины из ближайшего окружения сиятельных особ.
Замершие на посту стражники стоят словно изваяния.
Оба высокие широкоплечие великаны, оба вооружены мечами и страшными, отточенными до бритвенной остроты протазанами. Поверх подбитых кожей гуля бригантин надеты имперские хоты с изображением бегущего быка, герба правящего дома, коему отныне принадлежит и сама Люси.
Она прекрасно знает этих вояк - Бенар и Дангир.
Изобразив на лице страшную гримасу, Бенар сделал вид, будто собирается преградить ей дорогу. Люси давно уже привыкла к подобным шуткам, это уже стало своего рода ритуалом. Парням скучно по несколько часов молча стоять в карауле, вот и развлекаются, как могут, а она и не против.
Девушка звонко рассмеялась и, приоткрыв тяжелую дверь, проворно прошмыгнула на женскую половину.
Миновав небольшую приёмную и неразговорчивых охранниц-ольге, Люси прошла в апартаменты Леноры.

По своему обыкновению императрица вставала очень рано, принимала подготовленную ещё с вечера освежающую ванну и, накинув шелковый халат, дожидалась прихода служанок, проводя время за чтением книг.
Когда Люси вошла в будуар, Ленора уже закончила одеваться и сидела перед зеркалом за туалетным столиком. Две девушки-служанки завершали её утренний туалет.
- Письмо от Колодаи, - остановившись за спиной своей госпожи, тихо доложила Люси.
Взглянув на неё через зеркало, Ленора подала девушкам знак удалиться.
- А что, от нашей Белоснежки по-прежнему никаких вестей? – не оборачиваясь, спросила она.
Девушка развела руками.
- Увы, сударыня… - и, достав из складок подоткнутой за пояс верхней юбки письмо, подала его императрице. - Уже третье, а я до сих пор не могу привыкнуть к этим пикси. Они такие страшненькие…
- А по-моему, забавные, - развернув послание, равнодушно хмыкнула Ленора.
Пока она читала, Люси взяла со столика частый гребень и принялась расчесывать длинные белокурые волосы своей госпожи.
- Ну, вот и сбылась мечта идиота, - проворчала та, небрежно бросив письмо на туалетный столик. – Они в Андалане. Рыжая пишет, что с самой Меласской долины обнаружила слежку. Не нравится мне эта авантюра.
- Мейстер Ангрим поручился за Хинкара. Говорит, что с ним она в полной безопасности, - осторожно возразила Люси, но умолкла, наткнувшись на строгий взгляд голубых глаз императрицы.
- Что я всегда тебе говорила?
- “Смотри, слушай, соображай и никогда не верь чужим словам”, – подобно прилежной ученице процитировала девушка.
- Вот именно! Может, парень и правда крут, но это по меркам Ангрима, который абсолютно ничего не знает о том, что из себя представляет наша Рыжая.
- Но и нам ничего не известно об этом Хинкаре, - вновь возразила Люси.
Отложив в сторону гребень, она подала Леноре шкатулку с украшениями, но та отрицательно качнула головой и, обернувшись, пристально посмотрела на девушку.
- Расстроила ты меня, девочка моя. Запомнив слова, ты не вникла в их суть. Учись делать выводы. О Хинкаре нам известно достаточно много. Этот паренёк любимый ученик мейстера Ангрима, законник ему доверяет. Предположим, что ученик он способный.
- Ну, так я и говорила, что не стоит слишком волноваться за Мил… за Колодаи.
- А- а- а! Опять спешишь! Рыжая обмишурила этого уникума примитивным приёмом ухода от слежки, это уровень начального курса рейнджеров.
- Тогда я вообще вас не понимаю.
- Известно, что в Андалане с подозрением относятся даже к своим соседям, а уж к пришлым тем более. Стоит нашей туристке лишний раз раскрыть рот - и всё! Пиши пропало! Вмиг раскроют, что она чужая! Теперь понимаешь?
Встав с пуфика, Ленора пристегнула к поясу ножны с “клинком чести” и повернулась перед зеркалом, рассматривая, как на ней сидит новое тёмно-зелёное платье.
Люси уже держала наготове расшитую золотом парчовую накидку, подбитую рысьим мехом.
- Колодаи! Чтоб мне сдохнуть, ну и имечко она себе выбрала!
Девушка улыбнулась.
- Подумать только, ей смешно! – беззлобно проворчала Ленора, поправляя на плечах наброшенную накидку.
- Не всем нам повезло иметь сидонийские имена. А вы считайте, что это просто прозвище. Ну, как у вашего мужа. Госпожа Хелена мне так и говорила.
- А ты слушай её больше! По мне, так отказ от собственного имени - несусветная дурь! Мне было бы насрать что здесь имя Мила означает овсяную кашу! А если кому-то смешно, я не задумываясь пересчитала бы ему рёбра. И, в конце-то концов, кто твоя госпожа, я или она?
- Конечно, вы, - невозмутимо отозвалась Люси. – Тем более что с сегодняшнего дня у госпожи Хелены есть своя служанка, Тамайя.
- Вот как? Кто такая, отчего не знаю?
- Да знаете, знаете! Ласка! Та самая, что служила горничной у госпожи Анфрид.
- Помню. А что это она вдруг надумала от своей хозяйки уйти?
- Ну, так не сама ушла! – всплеснула руками Люси. – Молодой-то хозяин выгнал её!
Ленора приподняла брови.
– Выгнал?
- Ну да! Паренёк-то по нашей Голубке сох. Стишки всё сочинял и всякое такое. А потом, как она с его мамашей уехала в Данахт, так и вовсе заблажил. Повадился по тавернам шастать. Что ни вечер, он в стельку пьяный. Ну, Ласка, видя такое дело, возьми да выскажи парню в глаза, что ей перед матушкой Анфрид за него, обормота, ответ держать, а он ведёт себя точно гуль во время гона. Естественно, что ему не понравилось такое, вот и турнул Ласку. Поначалу она думала к сестре податься, да потом вспомнила, что госпожа Хелена её к себе служить приглашала. Вроде в шутку, но коли уж сказано, так изволь…
- Хелена просто так слов на ветер не бросает. Ей и вправду эта девочка приглянулась. Кстати, на меня эта Ласка тоже произвела хорошее впечатление – милая, хозяйственная девушка. Зря он так с ней. Дурачок! - заключила Ленора. – Выпороть бы его хорошенько, да некому.
- Есть кому, - мягко возразила ей Люси. - Квартальные старшины имеют такие полномочия. По здешним законам малолетку могут выпороть за пьянство или за дурное поведение.
- Ого! Ну, ты прям законница! И когда только ты всё успеваешь?!
- "Смотри, слушай, соображай ..." - улыбнулась девушка. - Я найду для вас свод законов в дворцовой библиотеке.
- И чем быстрее, тем лучше. А то как-то неправильно получается, что императрица абсолютно не знает законов своей державы.
- На то есть советники. Вы же не можете знать абсолютно всё, так и умом тронуться можно.
Соглашаясь с ней, Ленора кивнула.
- Всё равно раздобудь. И распорядись, чтобы парнишку непременно наказали... – и, вздохнув, добавила: - Молоко на губах ещё не обсохло, а туда же...
- Свод законов сегодня же найду, а вот что касается вашего распоряжения, то ... - замялась Люси. - Наказать-то паренька не получится. Нет его в Тирине. Этот скороспелый, он же, ничего никому не сказав, взял да улизнул куда-то, и нет его уже почти неделю. Мил… Колодаи наша вернётся, вот ей сюрприз-то будет! А каково будет госпоже Анфрид и Амелии, если до них подобная весть дойдёт?
- Твою же мать! Вот ведь говнюк! Похоже, подростки везде одинаковы, они и тут неуправляемы. В головах каша или того хлеще! - выругалась императрица. - Дело скандалом может обернуться. Как ни крути, а он брат королевы Амелии. Уж не в Данахт ли, поближе к предмету своих чувств, сей влюблённый отрок отправился? Подай перо и бумагу!
Быстро написав распоряжение, Ленора свернула документ в трубку и отдала его девушке.
- Передай секретарю, пусть немедленно доставят это в городской Совет! Во что бы то ни стало надо найти и вернуть этого дуралея! Вернуть и непременно выпороть!
- Так уж и выпороть? - лукаво прищурив глаз, уточнила Люси. - Своих-то дочерей вы в жизнь и пальцем не тронули.
- А разве они творили подобное? Детки- детки! Слава богам, что наши девочки уже взрослые. Да и Маришка в свои семь соображает… – не закончив фразы, она сделала неопределённый жест рукой. – Ладно, пора к завтраку идти.
Спрятав послание в складках верхней юбки, Люси приготовилась сообщить ещё одну весть.
- Вашего мужа и зятя в ближайшее время не будет городе, - скороговоркой выпалила она и более спокойным тоном пояснила, отвечая на немой вопрос своей госпожи. – Вы ещё спали, когда они в сопровождении мейстера Ангрима выехали из дворца.
- Втроём?! Они что, белены объелись? Этих-то куда понесло?
- Отчего втроём? С охраной, конечно. Ваш супруг пожелал осмотреть сторожевые заставы на западных рубежах. Боюсь, что в ближайшие две-три недели они в Тирин не вернутся.
- Твою ж мать! Что за мода на внезапные отъезды?! – в сердцах выругалась Ленора.
Люси предпочла промолчать, тем более что императрица сама вдруг сменила тему разговора.
- Лорд Лансер и его кузен во дворце? - неожиданно спросила она.
- Встретила их, когда шла сюда. Они направлялись в фехтовальный зал в сопровождении своих скваеров.
- Передай им, чтоб задержались, и подготовь мой костюм.
- Вы собираетесь фехтовать после завтрака?! - изумилась Люси.
- Настроение подходящее! Уж больно охота кому-нибудь надрать задницу!


* * * * * *


Ночёвка в лесу, да ещё поздней осенью, не самое лучшее занятие. Особенно если из соображений скрытности приходится отказаться от таких малых благ, как костёр, горячее питьё и приготовленная на огне еда.
Было совсем ещё темно, когда невыспавшиеся и продрогшие до костей Колодаи и Хинкар начали собираться в дорогу.
Не без доли удовольствия Колодаи отметила, что вторая зябкая ночёвка в лесу далась спутнику куда тяжелее, чем ей.
- Что-то я не понимаю твоих суждений, - заправив ремень седельной подпруги, Колодаи потрепала Нордика по шее. - Этот твой приятель Сэпхем…
- Не приятель, а знакомый, - уточнил Хинкар.
- Ну хорошо, знакомый. По твоим словам выходит, что те, кто объявил ему кровную месть, поступают законно, а родственники этого упыря Древера не имеют права объявлять кровную месть мне, - перекинув поводья через шею коня, Колодаи поставила ногу в стремя и легко вскочила в седло. – Тебе не кажется, что это как-то странно?
Застоявшийся за ночь Нордик взволнованно захрапел и, нетерпеливо покусывая удила, загарцевал на месте.
- Ничего странного. Сноркеры, как и прочие лиходеи, сами подписываются на это, - мрачным тоном ответил Хинкар, продолжая возиться с непослушной застёжкой седельной сумки. - Мстить за смерть того, кто занимался разбоем, никто не станет. Это глупо.
- И за мальчишку?
- И за него тоже. Они оба нарушили закон, сами виноваты.
- Всё равно не понимаю. Кто решает, объявлять кровную месть или нет?
Хинкар наконец-то справился с замком.
В темноте было не разобрать, куда он смотрит, но Колодаи поняла, что взгляд направлен в её сторону.
- Старейшины рода, - сухо пояснил мужчина, вскочив в седло.
У Колодаи опять возникло ощущение, будто из лесной темноты ей в спину смотрит чей-то настороженный взгляд.
Чужое присутствие она почуяла два дня назад.
Похоже, что кто-то поджидал их на границе с Андаланом и теперь неотступно следовал за ними.
Чувство не из приятных, но женщина не спешила делиться своими ощущениями с Хинкаром, будучи уверенной, что её спутник каким-то образом связан с невидимым преследователем или преследователями.
Она решила, не подавая вида, обождать и посмотреть, что будет дальше.
- Там, на востоке, что за огни? - тихо спросила Колодаи, когда они выехали к самому краю леса.
- Постоялый двор "Придорожная канава", - ответил Хинкар. - Гнилое местечко. Там любят обтираться головорезы из "Шершней". Выпивки и потаскух в достатке, и над проезжающими по тракту можно всласть покуражиться.
- Знакомое название, где-то его слышала... Кто такие эти "Шершни"?
- Называют себя белыми сидами, истинными патриотами Андалана, а на деле убийцы, грабители и насильники, - мрачно отозвался Хинкар. - В начале осени они устроили жуткую резню в Мелиолане, а теперь Боккаж отправил этих псов сюда, подальше от столицы, вроде как для борьбы с "Тенями леса". Только вояки из них дрянные. Всей ордою против безоружных да с воплями " Слава Андалану, героям слава!" - это по их части, а как дело дошло до настоящей драки, так всё, скисли "герои". В лес соваться боятся, страшно, оттуда и стрела прилететь может. И обратно в Мелиолан уже не смоешься, корпус стражей не пустит. Вот и расползлись, как плесень, по всей Меласской долине. От них тут совсем житья не стало. Грабят, насильничают, зверствуют почём зря и над местными, и над проезжими.

Хинкар говорил очень тихо, почти шепотом, но Колодаи уловила в его голосе ни с чем не сравнимую ноту щемящей боли и ненависти.
Ей сразу вспомнился подслушанный в «Алой розе» разговор и тот страшный рассказ приятельницы Хинкара.
- Сколько от нас до этого постоялого двора, лиги три, не больше? - зачем-то спросила она.
- Ровно четыре, - ответил Хинкар и, натянув поводья, тронул коня.
Некоторое время женщина задумчиво всматривалась в слабо мерцающие во тьме далёкие огоньки постоялого двора.
Где-то позади едва слышно хрустнула сухая ветка.
" Поспешили. Решили, что мы тронулись вместе, и двинулись следом..." – подумала она.
В притороченном к седлу кожаном кофре, зашебуршав соломой, капризно засопел последний оставшийся у неё пикси.
Колодаи достала из поясной сумки две полоски вяленого мяса. Одну сунула в узкую щель кофра, во вторую впилась зубами сама.
Жуя жесткое, немного сдобренное специями мясо, тронула Нордика, направив его следом за растворившимся во тьме Хинкаром.
Дальше они ехали молча, продвигаясь по самой границе леса, но лишь только начало светать, Хинкар, а следом за ним и Колодаи вновь углубились под сумрачную сень лесной чащи.
Ангрим не ошибался, когда рекомендовал своего помощника как опытного следопыта. Хинкар действительно оказался отменным проводником, в этом Колодаи убедилась ещё вчера, наблюдая, как уверенно он выбирает дорогу через лесную чащу.
Сегодня же всё изменилось.
Словно потеряв былую уверенность, проводник сбавил темп и выглядел несколько напряженно. Впрочем, Колодаи почти сразу обнаружила причину такой перемены.
Знаки... Едва приметные знаки.
Сейчас она не собиралась осмысливать их значение, главным было одно: их оставил таинственный некто, оставил именно для Хинкара.
"Тени»! Или старый законник мутит, утаив от нас свои связи с повстанцами, или он и вправду не ведает, что его лучший ученик один из этих ребят", - думала Колодаи, внимательно наблюдая за ехавшим впереди проводником.
- Хинкар! - негромко окликнула она. - А "Тени леса" - они за кого? За Имперский союз или так, сами по себе?
Его ответ был прост и лаконичен:
- Они за нормальную, спокойную жизнь.
- Тогда спрошу иначе. Я читала «Еженедельники», которые привозят из земель Лиги. Там пишут, будто "Тени леса" на самом деле вовсе не повстанцы, а обычные лиходеи и разбойники, которые выслуживаются перед Имперским союзом. А то и вовсе рассказывают, будто они воины Имперского союза. В этом есть хотя бы доля правды? Только честно.
- Ложь! - зло прошипел Хинкар.
- Если это ложь, то что есть правда?
- «Тени» сами по себе. Имперский союз их не поддерживает, но и не мешает скрываться на своих землях. Семьи многих повстанцев осели на территории Союза. Фримены не лорды и помогают им по мере сил - лечат раненых, провиантом снабжают, а некоторые, как я слышал, и оружием.
- Ясно. Лорды блюдут паритет, - заключила Колодаи.
- Что?
- Ни нашим, ни вашим.
- Точно! - согласился Хинкар. - А почему вы спрашиваете меня о «Тенях»?
Она небрежно пожала плечами.
- Ангрим говорил, будто ты очень многое знаешь. Вот и спрашиваю, - и тут же задала новый вопрос. - А как ты думаешь, если император открыто выступит на их стороне и окажет всяческое содействие, «Тени» поддержат его?
- Откуда мне знать? Они никому не доверяют, - мрачно хмыкнув, ответил Хинкар.
- А ты мне доверяешь? - без обиняков спросила она. - До этой поездки мы в какой-то степени были знакомы. Ты следил за мной, я за тобой.
- Нет. Не доверяю. А вам-то, сударыня, зачем всё это?
- Слово и дело императора! Эта поездка не моя блажь.
- Вот оно как! "Слово и дело!" - не скрывая иронии, отозвался Хинкар. - Ваш господин не верит словам мейстера Ангрима?
- Всегда нужен кто-то, кто посмотрит на происходящее свежим взглядом, - пояснила Колодаи.
- А вы не подумали о том, что эта прогулка смертельно опасна? Андалан не соседский сад, и ваш свежий взгляд может выйти вам боком. Уверен, что Ангрим предупреждал об этом вашего господина.
- Меня не пальцем делали, - сухо ответила Колодаи.
Услышав такой ответ, Хинкар лишь покачал головой.
- Кстати, почему ты называешь Муилькора моим господином? Он император Сидонии и назначил Ангрима своим советником. Ты служишь Ангриму, а значит, служишь императору.
- Он ещё не император, - после долгой паузы произнёс Хинкар.
- Да. Пока он наследник Сидонийского престола. Но ведь скоро состоится его венчание на престол, и уж поверь, тогда всё изменится.
Ничего не ответив, Хинкар натянул повод, заставив своего коня свернуть левее.
" Ну-ну. Конспиратор!" - заприметив криво воткнутую в трухлявый пень веточку, подумала про себя Колодаи. - " А эти ребята знают своё дело. Умеют прятаться!"
Где-то впереди истошно закричала сойка.
Резко вскинув руку, Хинкар остановил коня и, показав жестом, что намерен проверить, что там впереди, спрыгнул с седла.
Придерживая болтающийся у бедра меч, он быстро скрылся в куртине молоденьких елей.
Глядя на этот спектакль, Колодаи криво усмехнулась.
Хинкар вернулся минут через десять-пятнадцать и выглядел крайне мрачным и озабоченным.
- Что сказала сойка? - спросила Колодаи, когда он вновь был в седле.
- Река, - хмуря брови, сухо ответил тот. - Раньше там были мостики, теперь их нет. Придётся выбираться на тракт. Ближайший мост там.

Колодаи решила прекратить разговор, и дальше они ехали молча.
Хинкар вывел свою спутницу на едва заметную лесную тропу. Тут начинался заметный уклон влево, и вскоре за стволами сосен блеснула гладь неширокой реки.
- Сплетница, - пояснил проводник.
Дальше их путь пролегал по тропе, тянущейся по самому берегу реки.
- А нас не увидят с того берега? - поинтересовалась Колодаи.
- «Тени» не появляются в этих краях, и тут не бывает андаланских патрулей.
" Понятно. Твои друзья переправились на ту сторону реки по якобы исчезнувшему мосту и теперь движутся с нами параллельным маршрутом. Страхуют", - подумала она, услышав его уверенный ответ.
Тропа стала более заметной, и вскоре Колодаи заприметила старые, но явно подновляемые мостки, какими обычно пользуются рыбачки или деревенские бабы, когда занимаются стиркой.
Берег стал заметно круче и теперь возвышался над путниками. Тропа, по которой они ехали, полого пошла вверх.
Был полдень, когда заметно уставшие кони вынесли Хинкара и Колодаи на верх заросшего кустарником и молодыми берёзками берега.
Тут, в золотистых лучах осеннего солнца, природа буйствовала всеми оттенками насыщенного янтарного цвета, а слева открывался великолепнейший вид на заросшую ивняком речную пойму и золочёные шпили Мелиолана.
" Красиво, как на открытке ", - подумала Колодаи, с восхищением глядя на этот пасторальный пейзаж.
Отсюда, с высоты обрывистого берега, предместья Мелиолана с аккуратными, крытыми дранкой или черепицей сельскими домиками, с белыми облачками овечьих стад, пасущихся на пока ещё зеленеющих лугах, с чёрными квадратами убранных полей выглядели настолько мирно, что даже не верилось во все ужасы, творимые в этих краях.
С этой точки было видно, что лента мощёного камнем тракта расходится надвое. Ответвившаяся дорога, плавно змеясь среди умильных сельских домиков, уходит в сторону города, а сам тракт, огибая Мелиолан, теряется в золотом буйстве бескрайних полей.
- Мне кажется или там?.. - спросила Колодаи, указав рукой на крохотные издали странные столбики, торчащие вдоль тракта.
- Не кажется. Это виселицы, - глухо пояснил Хинкар.
Обманчиво идиллическая картина рассеялась, словно мираж, уступив место горькой действительности.
- Впереди небольшая ферма, - тихим голосом произнёс Хинкар. - Объедем её стороной, через тот березняк. Ну а там тракт и мост, оттуда до Мелиолана всего две лиги. Только... - он обернулся. - Вы все ещё уверены, что хотите попасть в город?
Колодаи не ответила.
Её изумлённый взгляд был прикован к взлетающей в небо странной твари, которую она в первую секунду приняла за огромную птицу.
- Недодракон, - задрав голову, пояснил Хинкар. – Странно! Что его тут могло заинтересовать?
Взмахивая перепончатыми крыльями, тварь медленно поднималась ввысь.
- Кажется, это взлетело оттуда.
- Вы уверены? - обеспокоенно спросил Хинкар, взглянув в сторону, указанную Колодаи.
- Точно, из-за тех деревьев.
Мужчина тронул коня.
- Недодраконы пугливы и жрут только падаль. Боюсь, что... - пробормотал он.
Они проехали не более ста метров, когда лёгкий ветерок донёс сладковатый запах падали, который было невозможно спутать ни с чем.
Миновав рощицу молоденьких берёзок, всадники двинулись в сторону скромной фермы, чьи крытые камышом крыши виднелись впереди. Над ней с противным карканьем кружилась стая воронья.
Обогнув сарай, всадники остановились в молчании.
Возле въезда на двор фермы стояло старое, давно уже засохшее дерево. Судя по могучим ветвям и коренастому стволу, это был дуб.
На ветвях, покачиваемые лёгким ветерком, висели тела повешенных. Взрослые и дети, мужчины и женщины. Колодаи насчитала девять тел.
Словно большие куклы. Все с туго связанными за спинами руками. Распухшие, почерневшие лица с выклеванными вороньём пустыми глазницами. Тишина и тяжелый смрад смерти.
Но не это зрелище вызвало у Колодаи острый приступ гнева и отвращения.
На толстом стволе дуба было распято обнаженное тело молодой женщины. Судя по вспоротому животу, последние минуты жизни несчастной были ужасны. Возле её ног в пожухлой траве...
- Она была беременна, - отведя взгляд, охрипшим голосом произнесла Колодаи.- За что?
- Да за что угодно. Может, вовремя не смогли внести десятину, а может, их заподозрили в связях с «Тенями леса». Нынче тут такие нравы царят... А ведь все они были сидами, - тихо произнёс Хинкар и посмотрел на свою спутницу потемневшими глазами. - Теперь ваш "свежий взгляд" удовлетворён? Расскажите своему господину обо всём, что вы тут увидели!
Натянув поводья, Колодаи развернула Нордика.
- Да. Этого более чем достаточно. Возвращаемся.
- Не сейчас, - возразил Хинкар. - Кони устали. Надо дать им передохнуть. Отведите их в ту рощицу и ждите меня на ферме. Сюда вряд ли кто сунется.
- А ты?
- Прогуляюсь до Мелиолана. Кое-кто нас там ждал. Теперь нужно предупредить, что всё отменяется.
- Может, всё же вместе? - спросила Колодаи, но Хинкар отрицательно мотнул головой.
- Ждите меня тут. Когда вернусь, дам знать. Условный сигнал - крик сойки.
Спрыгнув с коня, он отдал ей поводья и уверенным шагом направился прочь по дороге, ведущей к городу.
Привязав коней в рощице, женщина вернулась на ферму. Бесцельно побродив по двору, заглянула в распахнутые настежь сарай и стойло. Ни одной живой души. Ферма была абсолютно пуста, и только противное воронье карканье нарушало тяжелую, мертвенную тишину.
Осмотрев двор, Колодаи направилась к дому.
Перешагнув через лежащий возле дверей труп собаки и машинально отметив, что громадный пёс был зарублен мечом, она вознамерилась войти в пустующий дом, дабы осмотреть и его, но едва ступила на порог, как в нос ударил отвратительный смрад разложения.
" Они даже не сопротивлялись. Дверь никто не взламывал, похоже, хозяева впустили своих убийц сами", - подумала она.
Прикрыв нос и рот шейным платком, Колодаи вошла в скромную прихожую.
Сдерживая дыхание, прошла на кухню. Окинув её внимательным взглядом и не найдя там ничего интересного, женщина вернулась ко входной двери. Постояв на улице и немного отдышавшись, вновь вошла в дом.
Открыв кладовку, она искренне удивилась, обнаружив, что та под самый потолок завалена разбитой и поломанной мебелью. С трудом закрыв дверь кладовки, Колодаи прошла мимо узкой, ведущей на второй этаж лестницы и вошла в довольно просторную гостиную.
Трупная вонь стала невыносимой, а отравленный миазмами воздух буквально гудел от жужжания громадного роя мух. Картина, открывшаяся взору, заставила её замереть в изумлённом молчании. Тут было чему удивляться.
Посередине пустой комнаты стоял большой крепкий стол, украшенный по углам толстыми оплывшими свечами. На дощатом полу и выбеленных стенах комнаты где углём, а где бурой краской были грубо намалёваны какие-то непонятные письмена и пиктограммы в виде кругов и трезубцев.
- Что за сатанинское логово?! - ошалело пробормотала Колодаи, глядя на отрезанные женские головы, подвешенные за волосы на крючьях, вбитых в потолочную балку. Именно эти три головы и были источником распространившегося по всему дому отвратительного запаха, привлекшего сюда тучи мясных мух. Подавив отвращение и естественное желание выбежать вон, Колодаи внимательно осмотрела свою ужасную находку.
Она ошиблась.
Женской оказалась лишь одна голова, две другие принадлежали светловолосым юношам, и, как ей показалось, на момент смерти им было не более шестнадцати-семнадцати лет. Оба юноши были тауттами, она поняла это по слегка заострённым кончикам ушей. Женщина, а вернее сказать, девушка принадлежала к народу дагдов, если судить по рыжим волосам. Несмотря на то, что их плоть уже начала разлагаться, головы явно появились тут несколько позже, чем тела повешенных на ветвях дуба.
Связав воедино всё, что увидела, Колодаи поняла: кто-то решил воспользоваться пустующей фермой и устроить это дьявольское святилище.
"Выбрали укромное место, зная, что сюда никто не придёт. Кому вздумается припереться на мёртвую ферму? Тут даже взять-то уже нечего, доброхоты растащили всё, что может пригодиться в хозяйстве. На кухне ножей, и тех нет. Выходит, стерегутся. Знать, и по андаланским законам творят нечто преступное! Какого чёрта тут происходит? " - подумала она и, уже стараясь не смотреть в сторону голов, принялась изучать намалёванные на стенах знаки.
Тут её ждало новое, весьма жуткое открытие. Знаки были нарисованы не краской, а кровью. Тот, кто малевал эти символы, орудовал собственной пятернёй, смоченной в крови.
В крови... Невольно подняв взгляд, женщина посмотрела в сторону голов. В крови жертвы! Буквально содрав с лица шейный платок, она бросилась прочь.
Едва не споткнувшись о мёртвого пса, выбежала вон из дома.
- Твою же мать! - остановившись в дальней части двора и отдышавшись, зло выругалась Колодаи. В эту минуту она возблагодарила всех богов за то, что проклятый дом закрывал собою старый дуб с развешанными на его ветвях ужасными "украшениями", и отсюда была видна только его вершина.
Но помимо воли перед взором Колодаи вновь и вновь представало растерзанное тело молодой женщины, то, что осталось от её так и не рождённого младенца, и эти обезображенные тленом головы трёх несчастных подростков.
- Какого чёрта?! Это безумие какое-то! Дикость! – чувствуя, как в душе закипает волна бессильной ярости, процедила она сквозь стиснутые зубы. Растерянно взглянула на зажатый в кулаке платок и машинально сунула его в карман. Сев на аккуратно сложенную возле сарая стопу бруса, Колодаи прислонилась к стене и обессиленно закрыла глаза.
«Безумие! К чёрту все запреты! К чёрту!" - нервным движением дёрнув подбитый собачьим мехом ворот куртки, она сунула руку за пазуху. Ладонь привычно легла на рукоять люгера. Достав пистолет, Колодаи в раздумье смотрела на него, будто видела впервые в жизни.
- Холодное железо из мира людей навсегда обрывает цепочку жизней сида. Убив раз, оно убивает навсегда, - пробормотала она. - Вот и славно, вот и славно.
Какой-то странный звук отвлёк её от мрачных мыслей. До слуха донёсся монотонный приближающийся скрип.
«Какого чёрта! Что это?! Показалось?» - настороженно прислушалась Колодаи.
Но нет, не показалось! До её слуха действительно донеслись скрип, чьи-то голоса и смех. Похоже, к ферме приближалась телега. Продолжая сжимать в руке пистолет, она стремительно вскочила на ноги. Подавив соблазн спрятаться в сарае, Колодаи укрылась за сложенной под лёгким навесом поленницей дров.
Место удачное. Росшие за навесом кусты позволяли незаметно скрыться в случае опасности, а главное, что её горчичного цвета куртка сливалась с фоном осенней листвы. С этой позиции великолепно просматривался весь двор фермы.
Придержав свободной рукой катану, Колодаи опустилась на колено.
Едва она успела спрятаться, как во двор фермы, громыхая и скрипя разболтанными колёсами, вкатилась влекомая ослом одноосная телега.
Колодаи видела подобные транспортные средства на фермах близ Тирина, но столь жалкой рухляди встречать ещё не доводилось.
Едва не разваливающуюся на ходу телегу сопровождали четверо мужчин, и их облик вызвал у Колодаи неподдельное изумление.
В этой весьма разношерстной компании не было ни одного фримена.
Двое типичные горожане.
Того, что был помоложе, сама не зная почему, она определила либо как чиновника низшего ранга, либо как лицедея.
Слишком пёстрая, вызывающая одежда: обтягивающие ноги полосатые рейтузы, какими могли бы похвастаться персонажи Шекспира, короткий двухцветный камзол с пышными рукавами, на поясе изящный и лёгкий, почти игрушечный кинжал. Довершал наряд блиноподобный, расшитый золотой тесьмой и украшенный павлиньими перьями берет – головной убор более уместный в женском, нежели в мужском костюме.
К тому же сей несколько женоподобный юноша щеголял длинными ухоженными волосами, завитыми в локоны, и модной бородкой вроде тех, какими безмерно гордятся городские повесы Тирина.
" Городской пижон. Щеголь", – обозначила его для себя Колодаи.
Второй, тот, что вёл под уздцы осла, был одет куда проще и выглядел каким-то серым и невзрачным. Просторные штаны, короткие сапоги с широкими голенищами и потёртый кожаный колет, подбитый собачьим мехом - простая и практичная одежда, свойственная любому уважающему себя горожанину независимо от его профессии. Этого персонажа Колодаи так и нарекла - Серый.
Двое других принадлежали к служивому сословию, но в любом случае не являлись нижними чинами.
"Подпоясаны синими шарфами. Сотники, не ниже", - заключила она.
Эти двое, как полагается, были при оружии и облачены в красные стёганые гамбизоны, украшенные алой розой, эмблемой Андалана.
Колодаи заметила ещё одну интересную деталь: эмблемы были вышиты золотой канителью, а не набраны из лоскутов, как у простой солдатни.
"Дворцовые стражи! – сделала она вывод. - Хм, занятно!"
Колодаи припомнила кое-что интересное, связанное с этой эмблемой. Лорд Лансер как-то рассказывал ей, что андаланский король, прославившийся своей жестокостью и деспотизмом, известен также как образец любящего и заботливого сына. Боккаж настолько сильно обожает свою мать, что вопреки общепринятым правилам геральдики изменил герб Андалана, символически увековечив в нём имя Розы Боккаж.
"Трогательно, аж слезу умиления вышибает. Интересно, а сама старушка осознаёт, что она породила чудовище? Вряд ли! " - думала Колодаи, наблюдая за пёстрой компанией.

Остановив телегу посреди двора, Серый зачем-то принялся выпрягать осла, в то время как вояки занялись разгрузкой.
Стоя чуть в стороне и брезгливо прикрывая нос кружевным платочком, Щеголь с нескрываемым пренебрежением наблюдал за их работой.
Вытащив из телеги нечто, завёрнутое в грубую рогожу, мужчины швырнули это в сарай.
О том, что было под тряпкой, красноречиво говорили торчащие босые ноги.
Вскоре в сарай были брошены ещё два точно таких же тюка.
Пока вояки разгружали телегу, Серый распряг осла и, похлестывая хворостиной, выгнал его за ворота фермы.
Вернувшись обратно, он подошел к Щеголю.
- Этих лучше туда. Велено ведь, чтоб и следа от них не осталось, - по-хозяйски произнёс он.
- Вот сам и тащи эту падаль на второй этаж! - огрызнулся один из вояк.
Стоя возле телеги, он вынул кинжал и что-то им подцепил.
- Ой! Ну не спорьте, - гнусавым фальцетом выдал Щеголь. - Сгорят за милую душу, не переживайте.
Досадливо сплюнув, служивый грязно выругался.
Вдвоем с напарником они легко отодрали и отбросили в сторону тонкий дощатый щит, прибитый поверх настоящего дна телеги.
"Тайник! Вот это уже интересно. И что вы там прячете? " – внимательно наблюдая за их действиями, подумала Колодаи.

Как оказалось, это была белокурая девчонка.
Одетая лишь в рваную ночную сорочку, связанная по рукам и ногам, она отчаянно отбивалась от рук вояк, извиваясь подобно угодившему в костёр ужу.
Один из них наотмашь ударил её по голове.
- Что ты делаешь, болван?! Совсем с ума сошел! - отчаянно размахивая руками, вскричал Щеголь. - Тащите её в дом, да осторожнее!
- Слышь, ты, нежнозадый! Я те щас покомандую! Я те щас так покомандую! - угрожающе огрызнулся вояка, решительно шагнув в его сторону.
- Только попробуй! – по-бабьи взвизгнул тот, укрывшись за спиной Серого.
- Ну ты, погань! - схватившись за рукоять кинжала, процедил воин сквозь зубы.
- Уймись! Позже с ним разберёшься, - схватив задиру за рукав, примирительным тоном произнёс его приятель. - Скоро учитель придёт, а девчонка ещё не подготовлена. Остынь.
Его слова возымели действие.
Злобно зыркнув в сторону своего противника, воин презрительно сплюнул и вернулся к телеге.
Подхватив на руки отчаянно извивающуюся жертву, вояки утащили её в дом.
- Гадкие, невежественные, мерзкие, отвратительные грубияны! - плаксиво запричитал Щеголь и, обращаясь к Серому, добавил. - Брат Тугрин, проследи, чтобы эти ничтожества всё сделали нормально, а не как в прошлый раз.
Тот кивнул и направился вслед за «ничтожествами».
Когда парень остался один, Колодаи решила действовать. Шелест пожелтевшей листвы и карканье воронья были сейчас её союзниками.
Покинув укрытие, женщина перебежала к дому, быстро выглянула из-за угла и вновь затаилась, прижавшись спиной к стене.
"Отлично, не заметил... "
Колодаи уже собралась снять люгер с предохранителя, но упоминание о неком "учителе" заставило её повременить.
Припав на колено, она продолжила наблюдение сквозь щель между стеной и стоявшей тут бочкой, в которую обычно собиралась стекающая с крыши дома дождевая вода.
В правильности своего решения она убедилась уже через пару минут, ибо во двор фермы вошли двое.
Один высокий и худощавый. Длинный, до пят, коричневый плащ с накинутым на голову глухим капюшоном, худая рука сжимает деревянный посох.
"Ну точно смерть с косой!" - промелькнуло в голове Колодаи.
Второй полноватый, но весьма статный господин в мантии цветов ордена Кухулина.
Ответ на вопрос, какие чудовища приносят тут жертвы, Колодаи получила, но теперь её мучило другое...
" Что сейчас происходит в доме?" – вертелось в голове. Услышанная ею фраза о "подготовке" жертвы могла означать что угодно.
Женщину беспокоило, что к моменту, когда появится возможность что-то предпринять для спасения девчонки, все действия уже могут быть лишены смысла, и она получит ещё живое, но изувеченное, растерзанное существо, которое испустит дух буквально на её руках.
А эти трое, как назло, явно не спешили войти в дом.
- Приветствую вас, учитель! - заискивающе склонившись перед длинным, произнёс Щеголь и раболепно припал губами к выпростанной из-под плаща руке.
- Брат Гаки, - торжественно изрёк тот. – Наслышан, что тебе удалось заполучить знатную жертву.
- Ради вас, учитель, я готов на любые свершения.
- Ты сильно рисковал, это достойно всяческой похвалы. Как тебе удалось заполучить её?
- Кое-кто сообщил, что девчонка непременно должна умереть, и я решил устроить ее побег. Пришлось пожертвовать ради этого несколькими кристаллами сурия, но, как видите, всё удалось. Во дворце считают, что она исхитрилась убежать, - заискивающе глядя на собеседника, елейным голосом произнёс парень.
- Ты одарил сурием охранников? Они ведь могут выдать тебя! - грозно стукнув о землю посохом, загремел он.
- Да, могли. Но они навсегда умолкли по воле нашего государя. Боккаж страшен в гневе, он ведь подарил девчонку своему гостю, а эти олухи её проворонили. Немного ловкости, и теперь они и тот, кто передал им сурий, здесь, - расплывшись в улыбке, ответил парень, указав рукой в сторону сарая.
- Ловко, но расточительно, - подал голос жрец.
Движением фокусника Шеголь что-то извлёк из-за манжета и протянул высокому.
- Брат Лоргон, прими сие в качестве дара во благо истиной веры, - важно изрёк «учитель» и направился в сторону дома.

Колодаи обратила внимание, как тряслись руки жреца, когда тот лихорадочно прятал что-то в свою поясную сумку.
" Жаль, что я так мало интересовалась сурием, похоже, это безумно ценная штука", - подумала она.
Худой, а следом за ним и Щёголь, вошли в дом.
"Ну наконец-то! Пора!"
Жрец замешкался во дворе, пытаясь застегнуть сумку. Он поднял взгляд в тот момент, когда она уже была рядом.
В следующее мгновение на его голову обрушился страшный удар пистолетной рукояти.
Грузное тело жреца ещё не успело упасть, а Колодаи, выхватив левой рукой кинжал, наотмашь ударила его по горлу.
Быстро отерев клинок о мантию, женщина убрала танто в ножны. Сняв люгер с предохранителя и дослав патрон, осторожно вошла в дом.
Привычно держа пистолет на вытянутых руках, она решительно свернула в коридор.
Первым, кого она увидела, был один из вояк. Он слышал, что кто-то вошёл в дом, но, стоя к ней спиной, даже не повернулся.
Колодаи выстрелила ему в голову с расстояния нескольких сантиметров.
Следующими оказались Серый и второй служивый.
Кто знает, о чём они подумали, когда в доме прогремел первый выстрел, но эти двое имели неосторожность выглянуть в коридор, чтобы посмотреть, что там грохнуло, и тут же каждый из них получил по пуле - Серый в лоб, вояка в горло.
Перешагнув через тела убитых, Колодаи вошла в гостиную и быстро выстрелила в отшатнувшегося от неё длинного.
Тот взвыл и, скрючившись, рухнул на пол.
Остался лишь Щеголь.
Бросив быстрый взгляд в сторону неподвижно лежащей на столе девушки, Колодаи осмотрелась.
Забившись в дальний угол комнаты, парень исступленно бормотал молитвы, закрыв голову руками .
- Ну, мягкозадый, хотели принести жертву? Так я вас услышала и пришла... за вами, - произнесла она, и когда юноша затравленно глянул в её сторону, дважды нажала на курок.
"Легко, как в тире!"- мелькнула мысль.
Поставив пистолет на предохранитель и заткнув за ремень, она подошла к распластанной на столе девушке.
"Ну, слава богам, жива!" - освободив несчастную от верёвок, Колодаи легонько потрепала её по щекам.
- Эй! Ау!
Тихий жалобный стон отвлёк её - длинный! Он был ещё жив.
Подойдя, Колодаи опустилась рядом на корточки и откинула закрывавший его лицо капюшон.
Их глаза встретились.
- Ну что, учитель, каким богам жертвы приносим? - поинтересовалась она, с интересом рассматривая невозможно худое лицо пожилого мужчины.
- Кто ты? - разлепив сухие тонкие губы, спросил он.
Колодаи качнула головой.
- Я первая спросила.
Старец устало закрыл глаза.
- Ну и ладно, - равнодушно заключила она и перерезала ему горло.
Отерев кинжал о его одежду, она обернулась.
Спасённая девушка сидела на столе и растерянно смотрела на распростёртые в лужах крови тела убитых.
- Ну что, оклемалась? – поднимаясь, спросила Колодаи.
Затравленно глянув в её сторону, девчонка как ужаленная соскочила со стола и метнулась в сторону.
- Да ты что? Эй! Всё в порядке, всё хорошо! Ты свободна! - как можно мягче произнесла Колодаи.
Ответом был затравленный взгляд широко распахнутых изумрудно-зелёных глаз.
- Ну, пойдём, пойдём отсюда, - Колодаи по-доброму улыбнулась и протянула руку. - Пойдём со мной.
Девушка робко взяла её за руку.
- Кто ты, милая? Как зовут тебя? - вновь спросила Колодаи, но девушка молчала.
"Пусть немного отойдёт от этого ужаса", - подумала женщина и за руку повела её к выходу, осторожно обходя лужи крови.

- Госпожа Колодаи! - с улицы донёсся до боли знакомый голос.
- Хинкар, я здесь! - не скрывая радости, отозвалась она.
Но едва Колодаи вышла из дома, как её рука невольно опустилась на рукоять катаны - Хинкар был не один.
Кроме него во дворе находилось четверо вооружённых всадников, а рядом с проводником стояла высокая стройная блондинка.
Колдодаи сразу её узнала - Севилла, именно с ней Хинкар встречался в "Алой розе".
Едва увидев блондинку, девчонка издала счастливый вскрик, стремительно бросилась к ней и повисла у неё на шее.
- Это ты! Родная моя, ты жива! – счастливо улыбаясь, приговаривала Севилла, судорожно обнимая девушку, гладила её по голове, осыпала поцелуями, а та захлебывалась рыданиями, не в силах сказать ни слова, и старалась прижаться как можно крепче.
- Они сёстры, - прозвучал над самым ухом Колодаи голос Хинкара.
- Ради Праматери, мы видели, как вы прикончили жреца и вошли в дом. Что это за грохот? Магия?!
- Я ведь говорила тебе, что меня не пальцем делали.
Промолчав, Хинкар пристально посмотрел на неё.
Колодаи подошла к телу жреца. Убитый лежал не там, где она напала на него. Его явно добили, размозжив голову камнем.
"Хреново. Теряю навык", - подумала она.
Наклонившись, расстегнула его поясную сумку и вытряхнула содержимое себе на ладонь.
Семь прозрачных как слеза зеленоватых кристаллов.
- Так вот каков ты, сурий, - пробормотала она и вернулась к Хинкару. - Что с ними можно сделать?
Мужчина изумлённо посмотрел на сурий, потом на неё.
- На несколько лет обеспечить жизнь целого города.
- Тогда понятно, почему стражники повелись на него. Жадность сгубила.

- Это была не твоя битва. Зачем ты вмешалась?
Колодаи обернулась.
Продолжая обнимать младшую сестру, на неё испытующе глядела Севилла.
- Ты прибыла сюда из Вересковых Пустошей. Андалан не воюет с вами. Теперь ты пролила андаланскую кровь, - пристально глядя на Колодаи, произнесла она. - Мы кровники псов зверя. Ты не должна была вмешиваться, это не твоя война. Хинкар сказал нам, кто ты.
Не отводя взгляда, Колодаи качнула головой.
- Невежливо. Ты знаешь, кто я, а я не знаю даже твоего имени.
- Я Севилла, дочь Лукала. А это моя сестра Сати.
- Ну а я Колодаи. Вот и познакомились. Может, теперь и пикничок устроим аккурат вблизи Мелиолана, а там, глядишь, и гости на огонёк пожалуют.
Поняв её намёк, девушка едва заметно улыбнулась.
- Ну так зачем?
- Мне не нравится, когда детей обижают.
- Ты убила жреца Кухулина. По андаланским законам это карается смертью.
- Значит, надо кого-то убить ещё, и чем больше, тем лучше. Всё равно больше одного раза не умру.
На этот раз Севилла не стала скрывать улыбки.
- Ну всё, пора убираться отсюда. Скоро стемнеет, - произнесла она.
Колодаи подвели её Нордика.
- Что обозначает знак трезубец в круге? - спросила та, вскочив в седло.
- Плохой символ, - мрачно ответил пожилой воин. - Где вы его могли видеть?
Колодаи указала на дом.
- Там все стены разрисованы.
- Кровью? - уточнил воин.
Колодаи кивнула.
- Жертвенной кровью. Там три отрезанные головы, - и, указав на Сати, добавила. - Её голова должна была стать четвёртой.
- Сжечь! Всё сжечь! - с отвращением взглянув на дом, ледяным голосом велела Севилла.
- Чернокнижники. Их вера повсеместно запрещена, даже в землях Лиги, - всё так же мрачно пояснил воин. - Вызывали орков нижнего мира.
- Орков не бывает, - придерживая Нордика, возразила Колодаи.
- Как же! Не бывает! Вот один из них, -хмуря брови, воин кивнул в сторону мёртвого жреца. - Ещё одна жертва и...
- Что "и"?
- Если они делали всё правильно, то могли стать бессмертными, открыв свои души для демонов нижнего мира. Орка! - воин презрительно сплюнул, осенив себя знамением Праматери...

Уже начинало темнеть, когда вся кавалькада углубилась в лесную чащу.
Погруженная в свои мысли, Колодаи не заметила, когда с ней поравнялся Хинкар.
- Севилла - хускарл "Теней леса",- тихо произнёс он. - Прости меня, госпожа, что не верил тебе, и за то, что твоя поездка в Мелиолан не состоялась. Но я должен был... По дороге домой я расскажу тебе всё.
- Ты хочешь служить мне? - спросила она.
- Простите, госпожа?
- Я спрашиваю, хочешь служить у меня? Мне нужен надёжный помощник, которому я могла бы доверять как самой себе.
- Госпоже нужен помощник в путешествиях? - недоумевающе спросил он.
Колодаи отрицательно качнула головой.
- Не только. Я тебе по дороге домой расскажу, - с усмешкой ответила она.



Пояснения:

"Двери её виёра*" - виёр или горницкая - жилое помещение для слуг.
В данном контексте фразу “двери её виёра* ведут не только в покои императрицы, но и в покои императора” следует считать прямой отсылкой к сидонийской поговорке, намекающей, что между служанкой и её господином существуют некие пикантные взаимоотношения.

Бригантина – доспех из пластин, наклёпанных под суконную или стеганную льняную основу. В качестве основы для сидонийских бригантин обычно используется бычья кожа или дублёная кожа гуля. Внешняя сторона бригантин нередко покрывается бархатом или другими дорогими и красивыми тканями, иногда с гербами.
Аналогичный по конструкции сульмитский доспех называется куяк.

Протазан – короткое копьё с длинным, в четверть от общей длины лезвием. Возле основания лезвия, как правило, расположены два поперечных шипа, изогнутых в сторону острия и предназначенных для отражения ударов вражеского оружия. Также в месте соединения клинка с древком на протазане находится своего рода декоративная юбка, выполненная из конского волоса, или, как это принято в Сидонии, из шерсти гуля. Этот элемент, кажущийся декоративным, предназначен для того, чтобы на древко не попадала кровь, и оно не стало от этого скользким.

Хота – длинная, ниже колена, матерчатая накидка без рукавов, надеваемая воинами поверх защитного доспеха. На грудь хоты, как правило, нашивается герб дома, которому служит данный воин.

Гамбизон — или Гамбезон замшевая, иногда кожаная стёганая куртка, набитая волосом или ватой. Обычно надевается под латы.
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
pike
сообщение 26.12.2015, 2:01
Сообщение #18


Искатель тайн
***

Группа: Пользователи
Сообщений: 312
Регистрация: 24.2.2013
Вставить ник
Цитата
Из: Москва




Что-то зависло написание сей нетленки. Идей тьма, но банально нет времени.
Даже зло берёт.
Сам себя ругаю за то что не могу выкроить время.
Так чтоб тема совсем в подвал не свалилась дополню её ранее сочинённой балладой.
Выкладывал её уже, ну и пусть она тут опять полежит.


Пляска смерти.

Лютни звук над миром льётся. В танце женщина смеётся.
Над лесами и лугами будто бабочка порхает.
Ее платье белоснежно, белоснежная коса,
И глядит она так нежно – любит женщина тебя.
Только с нею повидаться поскорей ты не спеши,
Холодны её объятья для твоей живой души.

Ты скучал? Скажи, мой милый. Вот уж я к тебе пришла.
На краю пустой могилы крепко обниму тебя.
Обниму тебя нежнее даже матери родной.
Не горюй о прошлой жизни, ты теперь навеки мой.
Уведу тебя туда я, где нет горя и забот,
Где в садах моих, мечтая, светят звезды круглый год.

Хоть танцую я над миром, все равно совсем одна,
Протяни же руку, милый, обогрей скорей меня.
Твоя боль пройдёт, лишь только ты увидишь танец мой.
На границе дня и ночи, милый мой, танцуй со мной.
А как только ночь коснется мира бархатным крылом,
Унесу тебя от солнца, в земли, где царит покой.

Голос мой – деревьев шепот, песня - трели соловья.
Разве есть на свете кто-то милосерднее меня.
Ты послушай, эту песню лишь тебе сейчас пою,
Мой герой, мой милый пленник, страстно я тебя люблю.
Для меня ведь все равны вы, землепашец, знатный лорд.
Вновь под песни колдовские банши водят хоровод.

На границе дня и ночи пробегаю по холмам.
Ты меня не бойся милый, никогда я не предам.
Я вернее самых верных, верней матери родной,
И в объятьях моих нежных успокойся, мой герой.
Ты устал, твой путь окончен на моей груди усни.
Ни о чем не беспокойся, все осталось позади.

Стали тише стоны, мольбы – прошлой жизни звук затих,
О себе не беспокойся, и не думай о других.
Своей доле не противься, посмотри в мои глаза,
В них мгновенно растворишься как в воде морской слеза.
Одиноко запевает банши песню при луне.
Только, милый мой, признайся, вспомнит кто-то о тебе?

* * * * * *
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
pike
сообщение 1.2.2017, 11:52
Сообщение #19


Искатель тайн
***

Группа: Пользователи
Сообщений: 312
Регистрация: 24.2.2013
Вставить ник
Цитата
Из: Москва




Глава - 12
"Большая охота"


Последняя седьмица осени выдалась на удивление холодной и ветреной, причём погода испортилась как-то резко и сразу. Небо до самого горизонта затянула унылая серость туч, а потом в промозглой пелене холодных туманов растворился и сам горизонт. Бесконечная морось наполнила мир тихим монотонным шорохом, нарушаемым лишь карканьем воронья да тоскливыми криками припозднившихся журавлиных стай.
Дороги превратились в непролазную чавкающую жижу, оставляя проходимыми лишь мощёные камнем тракты. 
Не самое лучшее время для путешествий. Сиди, жди, пока ударят первые морозы, и раскисшие дороги вновь сделаются проходимыми. Да только одним богам ведомо, когда они наступят, эти морозы.
Сыро, зябко и пустынно…
Но обманчив этот сонный покой, жизнь продолжает кипеть. 
Всё чаще и чаще угрюмое безмолвие лесов оглашает призывный рёв быков благородного оленя, а тишину полян - свирепое мычание и сухой треск от ударов рогов лесных туров, сшибающихся в яростной схватке.
Подросли, заматерели на обильных летних харчах и кабаньи подростки, громадные вепри-секачи, потеряли всякую осторожность, изнывая от распирающей их мощи. Все окраины лесов черны от оставленных ими рытвин.
Поближе к своей излюбленной добыче, полевым мышам, подтягиваются и огненно-рыжие лисы. В эту пору частенько можно заметить в полях яркий всполох лисьей шубки. Любопытны, но осторожны зверьки: заметят на тракте фигуру одинокого всадника или громыхающую телегу, отбегут подальше, замрут и провожают настороженным взглядом. Только и слышно доносящееся вслед путникам сердитое лисье тявканье.
Опустели болота. Укрывшись по норам и трухлявым пням, залегли в зимнюю спячку лягушки да змеи, излюбленная и легкодоступная добыча гулей. Вот и потянулись изголодавшиеся твари поближе к крестьянскому жилью. 
Привлечённые тёплым запахом скотных дворов и овчарен, всё чаще стали выходить к окраинам деревень и ферм, доводя до исступления дворовых псов и пугая мерзкими завываниями крестьян.
Наступил Сезон Фавна - сезон охоты на крупную дичь.
По древней традиции во всех землях начинается он одинаково - с так называемой Большой охоты, главным объектом которой и являются гули. 


* * * * *


Холодная морось барабанит по туго натянутой ткани императорского шатра. С улицы слышится лай собак и нетерпеливое ржание лошадей. Вокруг снуют слуги и егеря, со стороны большого шатра, в котором пируют гости, доносится гул голосов, музыка и смех. Но все эти звуки ничто на фоне голоса, звучащего здесь и сейчас. Обволакивающего, наполняющего пространство умиротворением и уютом.

- Мы всегда тешили себя надеждой, что с возвращением истинного наследника престола все изменится к лучшему и настанут времена, когда о былых конфликтах будем вспоминать не иначе как о досадных недоразумениях... 

Сидя в походном кресле и зябко кутаясь в меховую накидку, принцесса Ингрид настороженно наблюдает за говорящим, за тем, как его тонкие длинные пальцы медленно скользят по краю наполненного вином кубка.
Воистину сказать, гость этот нежданный, и по убеждению принцессы ему тут не место, ибо он враг, но, вопреки логике, он здесь и ведёт светскую беседу с отцом. Голос его звучит мягко и доброжелательно. 
Этот голос, впрочем, как и внешность самого гостя, одновременно изумляет и пугает Ингрид. 
Нарзес! Чернокнижник и чародей. Идеолог и вдохновитель тех, кто поделил народы Поднебесного мира на правильные и неправильные. На тех, кому должен принадлежать весь мир, и тех, кому суждено прозябать в рабстве либо вовсе исчезнуть с лика Сидонии.
Ингрид не раз слышала о Нарзесе, но образ, нарисованный воображением, меркнет перед действительностью. При всём богатстве фантазии она не могла представить более отвратительного существа, чем то, что сейчас сидит за их столом.
Ей омерзительны его идеи, а облик вызывает в душе брезгливую жалость.
Подавив желание встать и уйти, она осталась в шатре и теперь как зачарованная смотрит на это чудовище. 
"Какой же он страшный! Точно утопленник ..." - Ингрид невольно сравнивала внешность собеседников, сознавая, что ей представился редчайший случай наблюдать беседу двух непримиримых врагов.
Оба высоки ростом, но отец отменно сложен, смугл и широкоплеч, Нарзес до невозможности худ и похож на обтянутый болезненно-бледной кожей скелет. У отца длинные чёрные волосы и чуть тронутые благородной сединой усы, Нарзес же лыс. Его череп чист подобно коленке младенца, а узкое вытянутое лицо, как ей показалось, вообще не нуждается в бритье. Но больше всего Ингрид поразили его рыбьи глаза, бледно-серые, какие-то пустые и водянистые.
"Даже чудно! Рожа - не отблюёшься, но какой же красивый голос! Таким голосом впору сказки нашей Маришке на ночь читать... Только не приведите боги увидеть ей самого сказочника, девчонка точно заикой останется!"

- Дабы засвидетельствовать своё почтение, вместе со мною прибыли самые выдающиеся лидеры Лиги пяти королевств, и поверьте, все они искренне желают укрепления нашей дружбы. Ведь у нас одна общая цель: благоденствие и покой в Поднебесном мире, - вещает гость, обращаясь к восседающему во главе стола Муилькору.
Рядом с мужем императрица Хелен. Сложив руки лодочкой и доброжелательно улыбаясь, она всем своим видом демонстрирует, будто ей интересна эта светская беседа, но Ингрид хорошо знает, что означает её милая полуулыбка.

- Любо сердцу слышать подобные слова, - Муилькор поставил осушенный кубок на стол и вытер усы платком. - Взаимопонимание и взаимоуважение - надёжный фундамент для крепкого мира. 
- Для Лиги высшая честь установление дружеских связей с императорским домом. И в доказательство благих намерений мы готовы оставить при дворе своих представителей, - бархатным голосом ответил Нарзес.
Принцесса отметила, что он поставил свой кубок на стол, так и не пригубив вина.
- Это будет весьма кстати, - словно не заметив этого недоброго жеста, продолжил беседу Муилькор. - У меня в планах введение практики посольств, и я приветствую ваше предложение. Сразу же после коронации я распоряжусь, дабы Большой совет рассмотрел ваше предложение. Пусть это послужит благим примером для прочих держав Поднебесного мира. 

- Не гневайтесь на меня за то, что я скажу вам, - проворковал Нарзес. - Завтра состоится ваша коронация, и вы официально станете императором. Давайте будем честны друг с другом. Ибо, что тут темнить, моя внешность и моя репутация не могут вызвать симпатии, к тому же вы убеждены, что я вам враг. Позвольте мне попытаться переубедить вас... 
- Полно! Я не девица, и ваша внешность вовсе не имеет значения. Но, как понимаю, вы намекаете, что я вижу мир с одной стороны? - перебил его Муилькор. 
- Именно. 
Ингрид заметила, как азартно блеснули глаза отца. Похоже, он ожидал такого поворота в беседе. 
- Я не склонен огульно принимать на веру общее мнение. Почему вы решили, будто я настроен к вам враждебно? 

Нарзес перевёл взгляд на Ингрид, от чего по её спине пробежал неприятный холодок. 
- Вот сидит ваша дочь, принцесса Ингрид. Сегодня утром её супруг во главе большого отряда стражей выехал на запад, не иначе как к границе с Лакои. А в Зеленодоле, на граничащих с Андаланом заставах, вы усилили гарнизоны. Это указывает на ваше убеждение, что в дни коронации Лига предпримет некие враждебные действия. Но ведь это не так, и наша с вами беседа служит тому ярким доказательством.

Ингрид потрясённо взглянула на отца. Весть о неожиданном отъезде Итилгайла, к тому же озвученная не кем-то из близких, а этим чудовищем, стала для неё неприятным сюрпризом. 
Властный взгляд Муилькора пресёк готовый сорваться с её губ возмущённый вскрик.
- Хорошо! - обращаясь к гостю, решительно произнёс он. - Вы сказали, что попытаетесь переубедить меня. Переубеждайте! 

- Пророчество, Исход, возвращение истинного властителя Сидонии - давайте оставим это на потребу восторженной толпы и будем реалистами, - бархатным голосом произнёс Нарзес. - Поднебесный мир бурлит и ликует под впечатлением происходящих событий, и пока мало кто понимает, что их бытие уже изменилось. Уподобившись малым детям, народ празднует и ликует. Но это всего лишь простой народ! А как отреагируют на ваше пришествие главы государств Имперского союза? В отличие от простого люда, им есть что терять. Ну а иные, зная слова Писания, давно задумывались о своём будущем состоянии. Главы Имперского союза прекрасно понимают, что уже завтра, как только состоится ваше венчание на престол, союз прекратит своё существование. Возродится империя, и вчерашним монархам придётся исполнять не свою, а вашу волю. К тому же, среди них найдутся и те, кто строил свою политику, используя давнюю конфронтацию между Имперским союзом и Лигой. Логично предположить, что вы и ваши близкие сейчас в большой опасности, и исходит она, увы, не от Лиги пяти королевств, а от вашего ближайшего окружения. От тех, кого вы склонны считать своей опорой.
"А ведь в его словах есть здравый смысл! " - подумала Ингрид. 
Её несколько удивило невозмутимое спокойствие отца и Хелен, выслушавших вполне разумные доводы Нарзеса с явным равнодушием. Впрочем, после известия о неожиданном отъезде мужа она утратила всякий интерес к их разговору.

- Пожалуй, я оставлю вас, - встав с кресла, Ингрид оправила меховую накидку, вежливо, но с достоинством поклонилась и вышла на улицу.
"Итилгайл, Итилгайл! Только вчера приехал, лишь ночь переночевал, и опять отец тебя куда-то услал! Почему ты мне ничего не сказал? Да что же это творится-то? Словно не муж ты мне, а любовник! " - вдыхая холодный воздух, в отчаянии подумала она.
Кто-то её окликнул. Ингрид обернулась. 
- Что такая хмурая?
Чуть в стороне, возле наскоро сколоченной коновязи, стояли трое - младшая сестра Фрида, Колодаи и лорд Лансер. 
- Отец опять услал Итилгайла, а я узнаю об этом в самую последнюю очередь. Да ещё от кого... – чувствуя, что вот-вот расплачется, Ингрид замолчала.
- Не серчай на них, видимо, на то были причины, - попыталась успокоить сестру Фрида. - Герцог сказал, что у нашего папеньки нынче весьма интересный гость.
Ингрид брезгливо поморщилась. Готовые пролиться слёзы вмиг отступили. 
- Он отвратителен! 
Колодаи криво ухмыльнулась. 
- Занятно взглянуть на этого индюка. Он меня давно интересует, а тут такая возможность! А у меня дело к вашему батюшке. Пикси принёс весточку от госпожи Анфрид. 
- Что-то о Лилит? - оживилась Ингрид.
Колодаи пожала плечами. 
- Послание адресовано вашему отцу. Кстати, - она обернулась в сторону Рональда, - я видела Диона. Он весьма озабочен вашим распоряжением отослать часть охраны обратно в Тирин. И, по-моему, он решительно прав.
- Это не моё распоряжение, - герцог недвусмысленно кивнул в сторону императорского шатра. - Мне самому это решение не по душе, но приказ есть приказ. Эльрику тоже пришлось отправить в город добрую половину своих воинов. 
- Демонстрация дружелюбия! - догадалась Колодаи. – Надеюсь, что вон те всадники из охраны? - спросила она, указав в сторону раскинувшегося за шатрами поля. 
- Там и вон там мои воины. 
- А те? Три лошади и всадник. Этот парень явно кого-то поджидает.
- Это? Это... Должно быть, егеря, - напряжённо всматриваясь в указанную сторону, неуверенно предположил Рональд.

"Как они умудряются разглядеть?" - подумала Ингрид, силясь хоть что-то высмотреть в холодном сером мареве.
- Если егеря, то что они там делают? Им там не место! - Колодаи обернулась в сторону стоявших в отдалении крытых повозок и энергично махнула рукой. 
Из-за телег выехал всадник. 

"Хинкар? Нет, не он, больно уж щуплый, - подумала Ингрид, внимательно изучая закутанную в тёмную накидку фигуру всадника. - Юнец какой-то. Да и лошадь чудная".
Под всадником и вправду была какая-то необычная лошадь. С малых лет Ингрид занималась верховой ездой и неплохо разбиралась в лошадях, а теперь более-менее начала понимать и в сидонийских породах. Эта же элегантная, поджарая лошадка своей статью, размерами и формой головы была больше похожа на некрупного арабского скакуна. Подобную породу принцесса видела впервые. 

Всадник взглянул в их сторону, но под глубоко надвинутым капюшоном Ингрид не смогла разглядеть лица. Тем не менее она догадалась, что это не юнец, а совсем ещё молоденькая девушка.
Жест Колодаи был более чем понятен: проверь, что там.
Кивнув, неизвестная пришпорила своего изящного конька. 
На удивление резво тот рванул вперёд, и в следующую секунду силуэт всадницы растворился в пелене тумана.

- Матерь всего сущего, этого ещё не хватало! - неожиданно пробормотал Рональд. 
Ингрид обернулась. 
К их компании бодрой походкой приближался молодой мужчина в элегантном охотничьем костюме. Его сопровождали два паладина в чёрных хотах, украшенных изображением золотого орла - герба Трингобарда.
- Что за конь с бугра? - тихо поинтересовалась Колодаи.
Ответ Рона был маловразумителен, но весьма эмоционален.
- О-о-о, это та ещё сволочь!

Подойдя ближе, "та ещё сволочь" расплылась в добродушной, можно сказать, лучезарной улыбке, коей обычно блистают адепты-вербовщики всевозможных бредовых сект вроде Адвентистов седьмого дня или Свидетелей Иеговы. Во всяком случае, его улыбка вызвала у Ингрид именно такую ассоциацию. 
"Ну всё, сейчас этот сектант достанет цветастые брошюрки и предложит поговорить на тему вселенской любви и счастья!"
Но, увы, "адепт" обманул её ожидания.
- Доброго вам дня и удачной охоты! - продолжая сиять лучезарной улыбкой, произнёс он. - Рональд, будьте так любезны, представьте нас! 

Ответив ему вежливым поклоном, Рон обернулся к своим спутницам и подчёркнуто торжественно представил незнакомца: 
- Его величество король Трингобарда Сарус Меленгорд.
- Попрошу заметить, давний друг Имперского союза, - приложив ладонь к груди и учтиво кланяясь дамам, произнёс тот. 

"Да что ты говоришь?! Обидно, брошюрки с красивыми картинками отменяются. Будут рекламные проспекты с надписью "Лучший отдых в Трингобарде! К вашим услугам изысканные пятизвёздочные постоялые дворы, незабываемый отдых и экскурсии по достопримечательностям. Семьям с двумя и более детьми скидка десять процентов". Ну надо же! Ещё один друг! Эко их пробрало-то, друзья так и посыпались! Того и гляди, вся Лига скопом в друзьях окажется. Ну, этот хотя бы на нормального мужика похож, а не на ожившую египетскую мумию", - подумала Ингрид, пока лорд Лансер представлял их Меленгорду.
Её ироничное настроение вмиг улетучилось, едва она взглянула на Колодаи. 
- Счастлив познакомиться, позвольте выразить вам своё восхищение, - галантно целуя дамам руки, изрёк Меленгорд. - А вы удивительно похожи на свою матушку, императрицу Ленору. Только что имел счастье с ней беседовать!
Ингрид сдержанно улыбнулась.
- Матушка блондинка, а я брюнетка.
"И этот хлыщ туда же! Ну, похожа я на мать, и что? Каждый балбес считает своим долгом упомянуть о нашем сходстве!"

- А это баронесса Колодаи, скваер императрицы Лилит, - продолжил представление Рональд.
Меленгорд восторженно вскинул брови. 
- О, сударыня! Премного наслышан о великом чуде, совершенном вашей госпожой на Севере. Это истинное волшебство!
- Подвиги бывают разными. Мне вот тоже довелось немало слышать о ваших подвигах, - ответила та.
- О моих подвигах? Что вам такого наговорили?
- Да одна глухая птичка нащебетала. 
- Какая ещё глухая птичка?
- Симпатичная такая, беленькая птичка. Точнее сказать, ещё птенчик. Вот только совсем глухая, но до невозможности сообразительная и глазастая.
Доброжелательная улыбка на миг сошла с лица повелителя Трингобарда.
 
"Как же я сразу не догадалась? Эта всадница и есть та самая "птичка" Сати! А ведь этот упырь понял намёк! Только зачем рыжая его провоцирует? Неужели... Нет! Она умеет держать себя в руках и не сделает сейчас ничего дурного!" - подумала Ингрид, заметив, как один из паладинов Меленгорда будто невзначай опустил руку на рукоять своего меча.
- Пойдёмте в гостевой шатёр, - пытаясь разрядить неловкую паузу, произнесла Фрида. - Герцог обещал, что сегодня мы услышим Лиссилу Олжанскую.
- О! Премного наслышан о её чарующем голосе! - восторженно воскликнул Меленгорд. – Но, увы, она выступает лишь в землях Имперского союза. Какой странный каприз.
- Разве? - вызывающе глядя на собеседника, спросила Колодаи. - Нетрудно догадаться, откуда такой каприз, она ведь родом из Олжана, и вам должно быть известно, что случилось с её родным городом... 

- Во всяком случае, сегодня нам всем представится случай услышать её волшебное пение, - звонким от волнения голосом вмешалась Фрида, метнув в сторону рыжей предостерегающий взгляд.
- Да, конечно! У леди Лисс просто волшебный голос, - охотно поддержал её Рональд. - Обещаю, вы испытаете настоящий восторг!
Ингрид усмехнулась. 
- Похоже, охота грозит обернуться театральным представлением.
И подумала: "Кажется, уже обернулась".

- Загон ещё не начался. У нас полно времени, - пояснил Рональд.

- Тогда будьте так любезны, объясните нам, отчего эта Большая охота происходит в столь суровую пору? - решительно взяв Меленгорда под руку, спросила Ингрид.
Хорошо зная задиристый норов рыжей, она опасалась, что упоминание о "глухой птичке" было преддверием бури. К тому же, сама "птичка" сейчас находилась где-то рядом, и кто знает, что ей может придти в голову. Ингрид прекрасно помнила рассказ Колодаи о судьбе девочки и не забыла о том, что несчастная Сати уже пыталась свести счёты с жизнью. И только благодаря наблюдательности Люси удалось предупредить неминуемую беду. После того случая Хелен взяла девочку под свою опеку и заботилась о ней как о родной дочери. Окружённая любовью и заботой, Сати потихонечку начала оттаивать, да и лечение вроде как шло ей на пользу, она уже могла расслышать некоторые звуки. Сейчас же, памятуя о законах кровной мести, Ингрид была весьма озабочена тем фактом, что успела приметить притороченный к седлу всадницы саадак с луком и стрелами. Рыжая, скорее всего, обуздает свой гнев, но Сати...
Посему она поспешила как можно скорее увести Меленгорда.

Колодаи осталась возле коновязи.
Засунув руки в карманы стёганой куртки, угрюмо глядя себе под ноги, прошлась туда-сюда. Мстительно пнула ни в чём не повинный камушек.
- Король, мать твою! Педофил поганый! Твоё счастье, что ты гость, гнида! - сплюнув сквозь зубы, тихо процедила она.

Конечно же, Меленгорд не мог её слышать, он увлечённо отвечал на вопрос Ингрид.
- Осень - самое лучшее время, дабы истребить как можно больше гулей, в первую очередь самок. Сейчас у этих тварей начался гон. Они сбиваются в стаи, так легче охотиться зимой. Самцы дерутся за самок и захватывают лучшие угодья для охоты. Ну а где лучшие угодья? Конечно, рядом с фермами и деревнями. К чему гоняться за лосями и оленями, если еда рядом и никуда не убежит? Весной стаи распадаются, и самки уходят в самую глушь, где производят на свет потомство. В иное время года найти их почти невозможно.
- Жестоко, однако! - покачала головой Игрид. 
Краем глаза она заметила, что из императорского шатра вышли Нарзес и Муилькор. 
Глава Лиги накинул капюшон и ещё больше стал походить на вышедшую из преисподней смерть. 
Ингрид поёжилась.

- Что поделать, сударыня, такова уж горькая реальность, - ещё не видя ни Нарзеса, ни императора, увлечённо продолжал Меленгорд.
- Пока есть такая возможность, надо обезопасить от их нападений фермерские хозяйства и деревни, - поддержал его Рональд. – Гуль - тварь в еде неразборчивая. Ему всё равно, кто перед ним, ребёнок, собака или овца. Вмиг схватит, свернёт шею и утащит в лес. Редкостная дрянь!
- Кажется, сама матушка-природа нам в помощь, - взглянув на затянутое свинцово-серыми тучами небо, изрёк Меленгорд. - Морось прекратилась, и ветерок поднимается. Ахнуть не успеем, как туман разгонит.

Из пелены тумана вынырнула группа егерей. Впереди, держа в руке сигнальный рог, шел главный лесничий Агдайл.
- Начали, мой господин! - завидев Рональда, доложил он. - Народа достаточно. Охватили аж три лиги леса! Гнать будут в сторону той фермы, - Агдайл указал рукой на угадывающиеся в отдалении крыши и, оскалившись хищной улыбкой, добавил: - Знатная должна получиться охота! Парни говорят, будто трёх самок видели. Полагаю, что в загоне их окажется куда больше.
- Отлично! Труби сигнал к началу охоты! 
Агдайл пошевелил ртом, глубоко вдохнул, набирая в лёгкие побольше воздуха, и поднёс рог к губам. Относительную тишину охотничьего лагеря буквально порвал протяжный хриплый рёв.
Взахлёб залаяли своры охотничьих псов, испуганно заржали побеспокоенные лошади, а из гостевого шатра повалила шумная толпа разодетых в роскошные охотничьи костюмы господ.
Надув щёки, покраснев, как помидор, Агдайл продолжал трубить. 
Наконец он опустил рог и, взглянув на своего господина, расплылся в довольной улыбке.
Кругом творился настоящий хаос. Разноголосо лаяли и рвались с цепей псы. Суетились скваеры и слуги. Кто-то отдавал команды.
В этой суматохе никто сразу и не заметил, как от группы лесничих отделились две фигуры и бросились в сторону императорского шатра.
В следующий миг до слуха Ингрид донесся негодующий возглас Нарзеса и гневный крик отца :
- Ах ты сука-а-а!
Первыми отреагировали паладины Меленгорда. Выхватив мечи и грубо оттолкнув в сторону принцессу Ингрид, они загородили своего короля щитами, продемонстрировав готовность зарубить любого, кто только посмеет к ним приблизиться. Подоспевшие скваеры подхватили Меленгорда под руки, спешно увлекая его подальше от заголосившей толпы гостей. 
Инргид и Фрида испуганно бросились к отцу.
Тот стоял, чуть покачиваясь и болезненно морщась, держался рукой за поясницу. Возле его ног, путаясь в своём сером балахоне и извергая поток изысканных проклятий, копошился поверженный в грязь Нарзес.
Тут же, мелко дрожа ногой и разевая рот, словно выброшенная на берег рыба, лежал один из егерей. Из его рассечённой груди обильно хлестала кровь. 
"Кто это его, отец? А где второй?" - подумала было Ингрид, но, увидев Колодаи, поняла всё.
Отерев клинок, та резким движением самурая кинула меч в ножны, внимательно посмотрела на Муилькора, укоризненно качнула головой, бросила пренебрежительный взгляд на Нарзеса и, будто потеряв к ним интерес, отвернулась, устремив взгляд в сторону поля, по которому во все лопатки улепётывал прочь второй злодей.
Воины из охраны и несколько слуг бросились за ним в погоню, но, судя по дистанции, попытка схватить беглеца была бесперспективной. 
Растерянно посмотрев на дочерей, Муилькор неловко попятился, но Хелен и Рональд успели его подхватить.
- Папа! - бросившись к отцу, в отчаянии вскрикнула Фрида
Тот жестом предостерёг дочерей от излишнего проявления эмоций.
- Рон, помоги Нарзесу, - сказал он и, отняв руку от поясницы, взглянул на свою окровавленную пятерню. - Нелепость какая! Надо же так оплошать! Кажется, этот щенок меня порезал.
Он перевёл взгляд на вцепившуюся в него Хелен. 
- Как тебе это нравится?
- Молчи! - в отчаянии прикусив губу, ответила та и, обернувшись, громко крикнула: - Лекаря, живо! Император ранен!
За спиной Ингрид щёлкнула тетива, над головой прогудела выпущенная кем-то стрела, потом вторая, третья. Кто-то догадался спустить вслед беглецу свору собак.
По ушам резанул хриплый крик Колодаи:
- Не стрелять! Какой идиот спустил собак?! Живьём брать гадёныша! Живьём!..

- Нужно осмотреть вашу рану. 
Ингрид вздрогнула, услышав знакомый голос.
" Нарзес?!" - принцессу изумило застывшее в его рыбьих глазах выражение испуга. 
Подбежал запыхавшийся Дион, а с ним несколько воинов и какой-то пожилой мужчина. Судя по одежде и широкополой шляпе, это и был лекарь.
- В шатёр! - скомандовал сей седовласый муж, но Дион отрицательно мотнул головой.
- На ферму! На любой ферме найдутся и чистые холстины для перевязки, и все необходимые снадобья, - возразил он, указав в сторону фермы. - Я знаю хозяев.
Соглашаясь с ним, Хелен кивнула. Она с беспокойством наблюдала за тем, как бледнеет лицо супруга. Собрав волю в кулак, он ещё пытался как-то держаться на ногах, но было видно, что силы вот-вот оставят его.
Воины сорвали полог с ближайшего шатра и, быстро соорудив что-то вроде носилок, уложили на них Муилькора.
Тот поднял руку, призывая к себе Рональда.
- Успокой гостей. Охота должна продолжаться, словно ничего не случилось,- велел он и, переведя взгляд на дочерей, добавил: - А вы оставайтесь с гостями. 
Подхватив носилки, Дион и его воины заспешили в сторону фермы. Хелен с лекарем направились следом за ними.
- Господа! Милостью Праматери раны государя не опасны! Он велел продолжить охоту! - обернувшись к притихшим гостям, громко произнёс Рональд. 
- Да что же это творится?! - едва не плача, прошептала Фрида. 
Ингрид крепко обняла сестру за плечи.
- Всё обойдётся, всё обойдётся, - сказала она упавшим голосом.

* * * * * *


Cоскочив с седла и передав поводья бородатому воину из охраны, Колодаи огляделась. 
- А неплохо! Неплохо! - восхищённо присвистнув, изрекла она. 
- Основательное хозяйство, - лаконично согласился бородач и повёл Нордика к расположенной под навесом коновязи. 
- Это не ферма, а настоящий замок! Однако ребята не бедствуют. 
- Ферма и вправду знатная, но есть и поболее, - со знанием дела уточнил один из дежуривших возле ворот стражей. 
"Да куда больше-то? " - подумала Колодаи, окидывая взглядом обширный, окружённый каменными строениями двор с колодцем посередине. 
Особенно впечатлял дом. Добротное двухэтажное здание, схожее с домами тюдоровской эпохи. Сочетание чёрных и белых цветов, мощные дымоходы, крытая чернёной черепицей крыша, характерный узор балок, крепкие ставни на окнах.
"Ого! Даже сторожевая башня имеется! Серьёзные ребята! А кур-то сколько! Поди, и прочие гуси-лебеди имеются. Да и скотный двор явно не пустует. По сравнению с андаланскими фермами эта царство роскоши и достатка. Кстати, о царстве! " - взгляд Колодаи задержался на одном из окон второго этажа.
Рама была слегка приоткрыта, и с улицы казалось, что в комнате царит полумрак, но она рассмотрела, что возле окна стоит императрица Хелен и напряжённо взирает на ведущую к ферме дорогу.
" Значит, телегу увидела." 
- Не самая большая, говоришь? - невозмутимо продолжила Колодаи.
- Обычная, есть и больше, - охотно отозвался воин. - Тут братец с незамужними сестрицами хозяева. А у кого семейные фермы, так там всё куда серьёзнее, ну, хотя бы те, что идишам принадлежат. У тех семьи и вовсе большие, рук много. Так ещё и работников берут. 
- Работников... - машинально повторила Колодаи и, указав в сторону ранее примеченных пустых собачьих будок, как бы невзначай поинтересовалась: - Тут, наверно, кроме кур, живность и посерьёзнее имеется?
- Собаки есть. Как же без них? Здоровы, что телята, а уж до чего лютые, заразы! Да ты, сударыня, не опасайся, хозяева их в сарай заперли. А живности тут и вправду хватает. 
- Да неужто они втроём со всем этим добром справляются? Тут по двору одних кур полсотни, если не больше, шныряет. 
Услышав такой вопрос, вояки оживились. Один из них даже сдержанно хохотнул.
- Если они маги, то, может, и управляются, - весело сверкнув глазами, ответил вернувшийся от коновязи бородач. – Конечно, трудников берут. Нынче слышал, будто в эту осень почти десяток набрали. 
- Кого берут?
- Трудников, ну, работников! Летом и в уборку на этой ферме и вовсе три десятка было. Аккурат на прошлой седьмице сезонники ушли. Кто в храмовые земли, а семейные и вовсе в Темнолесье подались. Говорят, тамошняя правительница всем охочим земли раздаёт.
Колодаи недоверчиво взглянула в его сторону.
- Откуда ж столько? Тут, в Оленьем распадке, народу негусто живёт.
- Откуда? Так сколь много в эту осень их, болезных, с Андалана да с Сумбарских земель понабежало! Семьями ведь бегут. 
- Что-то не вижу я этих трудников.
- Так всех мужиков в загон забрали, а бабы с детками на охоту глазеть ушли, - ответил бородатый.
- Бабы с детками? 
- Ну, я же говорю, что семьями бегут, - тоном терпеливого учителя пояснил бородатый. - Тут три семьи остались. В Излоге вон ферма Дориса, так те аж пять семей приняли. А это почитай два десятка душ разного возрасту и полу. Вроде как и дом новый строить удумали.
- А прокормят такую ораву? 
- Будь спокойна, госпожа. Десятину-то нынче уже все сдали... – смекнув, что сболтнул лишнего, воин запнулся. Смущённо глянул на своих сотоварищей, потом на Колодаи, почесал бороду и, прочистив горло, закончил: - Ну, коли с детками, так, значит, уверены, что провианту на всех хватит.
- Однако дивлюсь твоему многознанию!
- Так моя родная деревня всего в лиге отсюда, вон за тем холмом стоит.
Колодаи кивнула и спросила, заслышав чьё-то пение: 
- А кто это глотку дерёт? 
- Да младшая из сестёр! Это там, на заднем дворе.
- Вот как! А её не смущает, что в доме раненый император? 
- Что тут дурного? - искренне изумился другой вояка. - Раненый ведь, не убитый. 
Довод вполне логичный, и Колодаи с ним согласилась. 
- Ладно. Поёт, так пусть поёт. А хозяин где? 
- Там же! Только тут не хозяин, а хозяйка.
Их разговор прервал окрик неизвестно откуда взявшегося молодого стражника.
- Стерегись! Дион мертвечину везёт! - вытаращив глаза, выпалил он, указывая рукой на дорогу.

"Вояки! Везде одно и то же! Молодого на стрёме поставили, а сами языки чешут", - не без иронии подумала Колодаи, наблюдая, как, похватав прислонённые к створке ворот протазаны, воины оправляют амуницию и вытягиваются во фрунт.
- Как заедут, ворота на запор и никого не пускать! - распорядилась она и направилась в сторону, откуда слышалось пение.

- А кто это? - глядя ей вслед, тихо спросил молодой вояка.
- Эх ты, дурак! Неужто не видишь? Баба в штанах, - сострил кто-то из воинов.
- Да вижу, что баба. Что это она вдруг раскомандовалась?
- Эх ты, тетёха! - слегка треснув его по заду древком протазана, вполголоса отозвался бородач. – Это же та, что давеча сноркеров на тракте порешила! Ты поакуратнее, она баба важная, она с императрицами на "ты". Да ещё сказывают, будто люта до невозможности. Ей кого прирезать - что плюнуть. Р-р-раз - и нет тебя. Дурень, да не пялься так на неё. Увидит, враз оттяпает тебе кой-что шибко важное, и прощай тогда служба. Ну да ничего, в храм певчим пойдёшь. Там тенора нужны...

Поднялся вдруг ужасный крик, 
Ла-ла-лей. 
Рыдает бабка, пьет старик, 
Ла-ла-лей.
Он пьет уже четвертый день, 
Ла-ла-лей. 
На бабку лезет, старый пень, 
Ла-ла-лей. 
А та от страха и стыда, 
Ла-ла-лей, 
Уже во всех местах седа, 
Ла-ла-лей. 
Боится голову поднять,
Ла-ла-лей, 
Чтоб он не смог ее подмять, 
Ла-ла-лей.


"Однако занятный шансон исполняют местные девицы! А голосок-то недурён!" - вслушиваясь в слова фривольной песенки, Колодаи обошла дом. 
Как она и ожидала, тут находился скотный двор, подсобные мастерские и дровяной сарай, возле которого обнаружился рыжеволосый мужичок в добротной крестьянской одежде и видавшем виды кожаном фартуке. 
Дядечка столь увлечёно доводил бруском лезвие топора, что даже не взглянул на остановившуюся напротив него Колодаи.
Обождав немного, та иронично хмыкнула и перевела взгляд в сторону навеса.
"А вот, собственно, и шансоньетка!"
На штабеле аккуратно сложенного бруса восседало премиленькое создание, девица лет шестнадцати, плотненькая, круглолицая и курносая, с роскошными рыжими косами. На девице серое шерстяное платье и передник с традиционной дагдской вышивкой, на плечи накинут заячий жилет. На ногах опять же традиционные, под самое колено, толстые вязаные носки и остроносые кожаные чуни.
Прикрыв глаза и слегка раскачиваясь, девушка самозабвенно пела...

А фермерша зазря кричит,
Ла-ла-лей, 
Она дедка не усмирит, 
Ла-ла-лей. 
Ведь он такое пойло пьет, 
Ла-ла-лей, 
Что крик его уж не проймет,
Ла-ла-лей. 
Ему бы дрыной по башке,
Ла-ла-лей,
В белейшем старческом пушке,
Ла-ла-лей. 
Он перестал бы баловать,
Ла-ла-лей,
Пить дрянь и бабку донимать,
Ла-ла-лей. 


- Помогай вам Дану! - кашлянув в кулак, громко произнесла Колодаи.
Вздрогнув от неожиданности, мужчина растерянно воззрился на нежданную гостью.
Колодаи повторила приветствие.
Отложив в сторону топор и точильный камень, мужичок поднялся с колоды.
- Благослови вас Великая Праматерь, сударыня. Чем обязаны?
- Я Колодаи из... - женщина на миг замялась. - Колодаи из Тирина. А ты, как я понимаю, Хроди? Во всяком случае, Дион именно так тебя описал.
- Верно. Я Хроди. А это моя сестрица Эльма, - недоверчиво ответил фермер.
- А где вторая сестра? Дион сказал, что она хозяйка фермы. Так?
- И это верно. Вигдис в доме. 
Спрыгнув со штабеля, Эльма подошла к брату и, зыркнув на Колодаи восхищённым взглядом, что-то зашептала ему на ухо.
- Да что же вы, сударыня, не в дом вошли? Вигдис в кухне, там бы её и застали, - смущённо произнёс Хроди.
- С ней мы успеем повидаться. А сейчас мне нужен ты. 
- Я?! 
- О! Слышишь? 
Из-за дома послышались стук копыт, истошное кудахтанье перепуганных кур и скрип тележных колёс. В длинном сарае яростно забрехали запертые псы.
- Дион дохляков привёз, тех, что ранили императора. Ферма ваша, значит, тебе и решать, где зарыть эту падаль, и я не думаю, что ей... - Колодаи кивком головы указала на Эльму. - Что ей будет интересно смотреть на мертвецов.
- Пришибли, значит, выпоротков*?! Ну, коли надо, так зароем, - ответил фермер и, почесав в затылке, смущённо добавил: - Только...
- Что - только?
- Ладно ли сюда их тащить? Чего доброго, злобными орками* обернутся, а то и вовсе упирями*. 
- Да что ты, братец, страсти говоришь! - испуганно вскинулась Эльма, глядя на брата расширенными от ужаса глазами. - Упаси Праматерь от таких напастей!
- Ничего не будет. Их убило холодное железо. Им даже гулями не бывать. 
- Ну, разве что так... - недоверчиво буркнул себе под нос Хроди.
- Дион всё объяснит, а твоя сестра... - Колодаи перевела взгляд на Эльму. - А сестрёнка меня проводит. 
В дом они вошли через заднюю дверь. 
Стараясь быть предельно вежливой и помня об увещеваниях Диона, Колодаи, прежде чем ступить на небольшое крыльцо, тщательно счистила грязь с подошв своих сапог, а перешагнув через порог, к вящему удовольствию Эльмы, произнесла:
- Благослови Дану дом сей и одари милостью своей его гостеприимных хозяев. 



* * * * *



Пояснения:

«Прибили, значит, выпоротков»* - выпороток - недоносок.

«Чего доброго, злобными орками* обернутся» - Хроди простой фермер и простодушно заблуждается, будучи в плену старинных предрассудков.
Вот что писал об орке Эльгар Хальмский: «Говоря о природе таких созданий, как орка, следует сразу отмести ошибочное убеждение в том, что орка есть восставший дух убиенного злодея, а также всеобщее заблуждение о её зловредности. Ибо орка не стремится умышленно нанести кому-либо вред и совершает его без злого умысла, а исключительно по причине своего абсолютнго скудоумия. В основе совершаемых орками поступков лежит их стремление уйти от бесконечного одиночества. 
Ввиду этого орка нападает на путников и вытягивает из них жизненную силу, дабы навечно заполучить их дух и тело. Сами же орки приходят в наш мир не по своей воле, а исключительно с помощью магии. Наблюдая за оркой, что внезапно появилась в Зеленодоле и обитала на развилке Ужевой и Рощинской дорог, я сделал заключение, что она привязана к месту своего обитания настолько крепко, что не в силах отойти от него даже на лишний шаг. К тому же орки крайне медлительны, но это нисколько не умаляет их опасности. Чему свидетельством было некоторое количество мёртвых тел, аккуратно рассаженных возле места обитания той орки».

«…а то и вовсе упирями»* - упирь - существо Нижнего мира. По ночам упирь встаёт из могилы и в облике налитого кровью мертвеца или зооморфного существа нападает на живых и высасывает кровь, после чего жертва погибает или сама становиться упирем. По поверьям дагдов упирями становятся убиенные душегубцы, предатели и злые колдуны.
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
pike
сообщение 14.6.2017, 14:59
Сообщение #20


Искатель тайн
***

Группа: Пользователи
Сообщений: 312
Регистрация: 24.2.2013
Вставить ник
Цитата
Из: Москва




Глава 13
"Пляска смерти"


- Ну вот! Повязка чистая, раны больше не кровят, это уже хорошо. Да и выглядите вы куда лучше, чем вчера. Клянусь милостью Дану, я очень переживал, что на коронации с вами приключится какая-нибудь неприятность, - удовлетворённо изрёк пожилой лекарь, когда Муилькор, не без помощи присутствовавшей при осмотре Люси, скинул рубаху.
- Печёт, зараза, будто огнём горит!
- Огнём горит... - в тон императору пробормотал эскулап. – Горит, значит? Так это хорошо, всё так и должно быть. Раны не опасные, но крайне неприятные. А теперь сменим повязку. Я подготовлю мазь, а девушка...
Лекарь вручил Люси длинные ножницы, а сам, нацепив на нос круглые очки, удалился к столу, на котором базировался его сундучок.
В комнате воцарилась тишина, нарушаемая позвякиванием докторских склянок со снадобьями да доносившимся с улицы приглушенным грохотом фейерверков.
Пока Люси срезала с него бинты, Муилькор отрешенно смотрел в окно.
- Красиво, - задумчиво произнёс он. – Скажите, доктор, а в Нижнем Тирине сейчас очень шумно?
- О да! Я уж подумал, что не доберусь сюда. Народу тьма! Да ещё кабатчики удумали прямо на улицах угощать всех элем. Народ веселится. Кто пляшет, кто песни горланит. Я едва пробился через эту толпу. А фейерверки-то сколь густо да пышно пускают! Боюсь, как бы чего не запалили.
- Шумно, говорите? Это хорошо, - всё так же задумчиво пробормотал император.
- Шумно - не то слово... - так и не договорив, лекарь умолк, сокрушенно покачав головой, ибо в дверь кабинета тихо, но настойчиво постучали.
- Пусть войдёт, - едва слышно произнёс Муилькор.
Бросив в таз бесформенный клубок бинтов, Люси пошла отворять.
- Государь! К вам господин Итилгайл, с ним баронесса Колодаи! - звонким от волнения голосом доложил вошедший паж.
- Зови.
Пропустив визитёров, юноша церемонно поклонился и вышел.
Люси поплотнее притворила за ним дверь.
- Всё готово, мой государь! Все уже на местах, - бросив мимолётный взгляд на лекаря, доложил Итилгайл и выжидающе воззрился на тестя.
Муилькор удовлетворённо улыбнулся.
- Отменно, отменно! Ну что ж! Уже и стемнело изрядно. Тогда, во славу Праматери, можете уже начинать потихонечку. Только...
Собравшийся было выйти Итилгайл остановился.
- Слушаю, государь.
- Наш дорогой доктор шибко пожаров опасается. Вы уж там со всей этой артиллерией поосторожнее. Не переусердствуйте.
Итилгайл улыбнулся.
- Всё будет как надо, государь.
- Ну и ступай.
Сверкнув стёклами очков, лекарь поднялся из-за стола.
- Мазь готова, государь. Только прежде чем я вас перевяжу, выпейте вот это.
Приняв из его рук кубок, Муилькор выпил содержимое и брезгливо сморщился.
- Что за гадость? Кошками воняет.
- Увы, государь, не все снадобья блещут изысканным вкусом.
- Надеюсь, не настой половых тряпок на кошачьей моче?
- Можете не опасаться на этот счёт. Это травяной отвар.
Кивнув, Муилькор перевёл взгляд на Колодаи.
- Ну а баронесса отчего не в пиршественном зале? Императрицы давно уже с гостями, - поставив кубок на стол, поинтересовался он.
- Разговор есть.
- Разговор?
- С глазу на глаз, - сухо ответила Колодаи, сев в кресло. - Я обожду...
- Так что за разговор? - спросил Муилькор, когда перевязка была окончена, и они остались наедине.
- Погоди, не корячься, - Колодаи подошла к императору, чтобы помочь ему одеться. - Раньше случай поговорить так и не представился. Собственно, разговор о тех парнях, что тебя порезали.
- Что про них говорить? Ангрим считает произошедшее какими-то внутренними разборками в Лиге. Ведь покушались и на Нарзеса. Если бы не ты...
Застёгивая камзол на груди Муилькора, Колодаи отрицательно качнула головой.
- Предположение разумное, но Ангрим не знает одной детали. Тут иное, и возможно, что Лига к этим выпороткам не имеет никакого отношения.
- Ну, милая моя, этак можно что угодно нафантазировать! Или ты хочешь сказать, что убийц подослал кто-то из своих? Впрочем... Нарзес в тот день завёл разговор, будто нам следует ждать неприятностей от тех, кого мы считаем союзниками.
- Не гадай! - Колодаи сунула в руку императора белый кружевной платок. - Узнаёшь?
- Погоди! Так это же... Это же платок Лилит! - изумлённо выдохнул тот. - Вот и монограмма! Но откуда?!
- С Тиринского пирса, и мне известно, у кого он был. Тебе передавали письмо от госпожи Анфрид?
Муилькор лукаво прищурился.
- Признайся честно, ты его прочла?
- Я не настолько любопытна. Ну, так о чём она пишет?
- Да так, о разном. О том, что переживает за Лилит и опасается за сына, как там его?
- Ойгерда, - напомнила Колодаи.
- Да! Ойгерд! Анфрид пишет, что парень совсем от рук отбился, а теперь и вовсе пропал.
- А теперь подумай о том, каким образом платочек Лилит вдруг оказался у меня?
- Будь конкретнее.
Колодаи понимающе кивнула.
- Все считают, будто в тот день были убиты все заговорщики, но это не совсем так. Один жив, и это Ойгерд. Ты просто не узнал парня. Своими ранами ты ему обязан.
Не отводя ошарашенного взгляда от Колодаи, Муилькор медленно опустился в кресло.
- Представь, какой разразился бы скандал, если бы это выплыло! Родной брат всенародно любимой королевы Амелии оказывается заговорщиком, пытавшимся убить императора! Мне стоило немалых трудов умыкнуть его из-под самого носа лишних свидетелей. Парень сейчас у меня.
- Как же так?
- Никто ведь не знает, сколько всего было заговорщиков. Троих прибили, а Ойгерда подстрелила Сати. Сейчас нет времени, дабы во всех подробностях рассказывать о том, как мне это всё удалось. Скажу лишь, что о парне знает Дион, обе мои девчонки, рыжий фермер, твоя сестра да одна из надёжных ольге.
- Ольге?
- Ну не пытать же мне его, в самом деле! Пришлось обращаться за помощью к Преподобной. Парня здорово обработали. Даже ольге не смогла вытянуть из него всей правды. Он как баран твердит одно и то же - будто он и его дружки совершали благое и благородное дело, этакий подвиг во имя вселенской справедливости. Самопожертвование, дабы освободить Сидонию от чернокнижника Нарзеса. Ну и от тебя, ибо ты тиран и предатель, вступивший в сговор с Нарзесом, и поэтому обожаемая им Лилит не должна тебе достаться. И заметь, парень не врёт и ничего не утаивает. Ольге не обмануть. Воспоминания о тех, кто помог всей этой шайке оказаться среди егерей, начисто стёрты из его памяти. Вот такие дела.
Колодаи выжидающе посмотрела на Муилькора.
- Тебе решать. Если Анфрид пишет о том, что Ойгерд исчез, то я могу помочь ему в этом, и парень в самом деле исчезнет навсегда. Помилуешь? Так тому и быть, отправим его к мамке. Пусть сама разбирается со своим отпрыском. В любом случае твоя совесть будет чиста.
Муилькор хмуро взглянул на собеседницу.
- Он может нам ещё как-то понадобиться?
Женщина отрицательно качнула головой.
- Если уж ольге не смогла вытащить из него правды, то он абсолютно бесполезен. Разве что тряхнём стариной...
Муилькор усмехнулся.
- Кайся! Что значит твоё "тряхнём стариной"?
- Сербска краина, - лукаво прищурила глаз Колодаи.
Император понимающе кивнул.
- Помню, помню! Славные были денёчки. Но, милая моя, тут не Югославия. Это тебе не пиндоских инструкторов валить, тут всё иначе. Сиды не люди, они мыслят по-другому. Склад ума иной, иные ценности, иная мораль, иная логика! Мы с тобой только по своей природе сиды, но тут… - Муилькор постучал пальцем по лбу. – Тут-то мы люди.
- Но именно в этих различиях и есть наше преимущество, дорогой мой. Поговори с сестрёнкой, она у тебя тётка мудрая, вмиг всё растолкует. Ну так что, попробуем использовать парня как приманку? Уверена, что всё получится, и те, кто затеял покушение, "клюнут" на него!
- Сомневаюсь... - в раздумье покусывая ус, проворчал Муилькор.
- В Югославии ты не сомневался и этим спас сотни жизней!
- Тогда не трудно было догадаться, что пиндосы готовят одну из своих провокаций.
- Вот и сейчас не сомневайся. Даже ситуации чем-то похожи.
- Ладно! Мне определённо нравиться твоё предложение. В любом случае мы ничего не теряем. Но как ты сможешь скрыть основную цель своей поездки в Данахт?
- Да очень просто! Я отправлюсь с Амелией. Благо, и повод есть - я еду по твоему распоряжению, дабы сопроводить императрицу Лилит при её возвращении ко двору. Раньше, чем сойдёт лёд, та с Каринфельда не вернётся. Так что времени у меня будет достаточно.
- Но ты же не сама будешь следить за Ойгердом?
- Придётся обратиться к Ангриму и рассказать ему всё. Думаю, что ради такого дела у старого лиса найдётся пара-тройка смышлёных ребят. Уж коли братца самой королевы в оборот взяли, то думается мне, что под боком короля Уве зреет серьёзный заговор.
Решительно хлопнув себя по колену, император поднялся с кресла, тут же сморщившись от боли в пояснице.
- Отменно! Так и сделаем. Вернём оболтуса в лоно семьи, а уж коли речь о возможном заговоре пошла, то тебе и карты в руки. Действуй по своему усмотрению, но будь осторожнее. Ангрим подготовит указ и сопроводительное письмо. В случае чего, с тебя и взятки гладки, ты выполняла личное распоряжение императора.
Колодаи кивнула.
- Погоди. У меня к тебе ещё одно дело, - с этими словами она расстегнула поясную сумку, достала оттуда свиток пергамента и протянула его Муилькору.
- Это моё прошение о создании службы имперской безопасности.
- И как это можно увязать с твоим решением едва ли не сейчас отправиться в Данахт?
- За меня в Тирине остаётся Хинкар. Он справится с этим делом.
Услышав её ответ, Муилькор рассмеялся.
- Вот ведь злыдня! Переманила, значит, лучшего ученика Ангрима?
Колодаи скромно пожала плечами.
Развернув свиток, император бегло пробежал глазами по тексту и улыбнулся.
- Вот за что люблю тебя, так за то, что у тебя всё вроде случайно, но ко времени. Откуда будешь набирать народ?
- Ну, это я уж сама как-нибудь устрою. От тебя требуется только указ да всяко-разно по мелочам.
Муилькор усмехнулся. Подойдя к секретеру, он убрал прошение Колодаи в ящик для важных документов.
- Знаю, что означает твоё "всяко-разно по мелочам". А ну, колись!
- Нужны учебные лагеря и штаб-квартира. Для начала тут, в Тирине.
- Хорошо. Во время твоей отлучки я возьму это дело под личный контроль. Можешь считать, что твоя Гильдия Теней уже существует.
Положив руки на плечи императора, Колодаи привстала на цыпочки и чмокнула его в щёку.
- Благодарю вас, ваше величество! Пойду переоденусь. Вижу, что твой сегодняшний "спектакль" уже начался, и скоро мой выход. Нужно подготовиться, - она кокетливо улыбнулась.
- Погоди! - взяв её за руку, Муилькор с беспокойством заглянул ей в глаза. - Ты уверена, что справишься?
- За меня не беспокойся. Сейчас важно другое – клюнул ли этот козлобородый хлыщ на мою провокацию. Если нет, то попробую его ещё раздраконить. И не забывай, эту часть плана предложила я сама. Всё, пора! Встретимся на пиру, - с этими словами она выскользнула из кабинета.
- Мне бы твою уверенность... - тихо произнёс Муилькор.

* * * * *


Уже начинало светать, когда, отпустив охрану, его величество Боккаж Андаланский усталой походкой вернулся в отведённые ему и его свите покои гостевого дома.
Слегка пошатываясь, постоял пару минут в едва освещённой камином гостиной, тяжело вздохнул и, бормоча себе под нос что-то злое, расстегнул душный камзол.
За спиной послышался тихий свистящий смешок.
Боккаж резко обернулся:
- Мама?!
Уютно расположившись в стоявшем возле камина кресле на резных колёсах, Роза Боккаж внимательно смотрела на сына.
- Кажется, мой мальчик выпил лишнего, - ворчливо проскрипела королева-мать. В её голосе прозвучала лёгкая издёвка.
- Не настолько сильно, чтобы ничего не соображать, - отбросив в сторону камзол, раздражённо пробасил он. - Почему вы не спите, мама? И где ваши девушки?
Не отводя испытующего взгляда от сына, старуха пожевала беззубым ртом.
- Разве хорошая мать ляжет спать, когда её маленький мальчик находится среди стаи волков?
- Я очень люблю и уважаю вас, мама, но прекратите называть меня маленьким мальчиком.
- Ты мой сын, Айлен, для меня ты был и будешь маленьким мальчиком вплоть до дня моей смерти. Но я вижу, что ты не в духе. Разве в таком настроении возвращаются с пиров? Что случилось, сынок?
Тряхнув головой, Боккаж тяжело вздохнул.
- Не сейчас, мама. Я слишком устал и хочу...
Выпростав из-под меховой накидки сухую руку, Роза властным жестом оборвала речь сына.
- Настоящий мужчина не смеет поминать усталость в трёх случаях - перед битвой, в постели с женщиной и когда разговаривает со своей матерью!
Пригладив бороду, Боккаж обречённо вздохнул и грузно опустился на стоявшую возле стены банкетку.
- И не веди себя так, будто ты делаешь мне одолжение! - дребезжащим фальцетом изрекла старуха. – Ну, так что произошло?
Устало прикрыв глаза, Айлен Боккаж прислонился спиной к стене.
- Сегодня случилась ужасная вещь. Мы потеряли всех наших шпионов, всех до одного. Понимаете, мама? Всех! Всех до последнего, даже самого ничтожного соглядатая! - не открывая глаз, произнёс он.
- Я не понимаю тебя, сын.
- Да что тут понимать?! Пока мы пировали, солдаты выскочки, выполняя его приказ, перехватали в городе всех наших шпионов! Всех! И всё из-за этого дурацкого покушения!
Боккаж в сердцах грохнул кулаком по банкетке, вскочил и заходил по гостиной.
Уподобившись каменному сфинксу, Роза некоторое время молча наблюдала за сыном, а затем убийственно-невозмутимым тоном спросила:
- Только твоих шпионов?
- Не только! Не только! Они перебили всех шпионов Лиги.
Она равнодушно хмыкнула, словно разговор шёл о потере какой-то пустяковой и уже давно не нужной вещи.
- Разве стоит переживать из-за этого?
Вопрос был задан настолько спокойным и холодным тоном, что от неожиданности Боккаж остановился, изумлённо воззрившись на мать.
- Мама?!
- Милый мой мальчик, похоже, что выпитое на пиру вино лишило тебя способности здраво мыслить. Что проку от шпионов, которые уже давно разоблачены твоими врагами? Император сослужил вам добрую службу, истребив весь этот ненужный хлам.
- Хлам? Да, хлам! Но, матушка, вы сказали «император»? Вы назвали его императором?
- Ну а кто же он ещё? Конечно, он император! И заметь, законный император! Это твои дружки называют его то выскочкой, то самозванцем, но кто они-то? Безродный шарлатан, пастух, шоколадник да башмачник! Оскорбляя императора, эта чернь потакает своей низости и ущербности. Название-то какое для своей шайки придумали - Лига пяти королевств! А много ли в этой Лиге истинных королей по крови? Ты, похотливый интриган Меленгорд да король Бруни, унаследовавший от своего отца не только титул, но и природную робость! Это скверна человеческая, сынок! Скверна! - срывающимся, дребезжащим голосом изрекла Роза, сопровождая каждое произнесённое слово постукиванием костяшек пальцев по подлокотнику кресла.
- Но мама!
- Что - мама?! Что - мама?!
По тому, как дрожит её скрипучий голос и трясётся седая голова, Боккаж видел, что мать пребывает в высшей степени волнения. Происходи этот разговор лет сорок назад, она непременно запустила бы в него своей клюкой. Но в те годы она ещё могла ходить, опираясь на эту самую клюку, сейчас же преклонный возраст и немощь полностью овладели старой Розой, лишив её возможности передвигаться самостоятельно. Уже многие годы её ногами и руками были изобретённое придворным механиком кресло на колёсах и группа из приближённых девушек, заботливо ухаживавших за разбитой параличом королевой-матерью.
Наблюдая вспышку её бессильной ярости, Айлен Боккаж с обострённым чувством горечи вдруг осознал, насколько она плоха, и подумал, что вряд ли им доведётся встретить весну вместе.
"Каким богам я должен молиться за твоё здоровье, мама? За то, чтобы они даровали тебе ещё хотя бы пару лет жизни! Ты давно пережила отведённый природой срок, и пусть твоё тело беспомощно, но твой дух и твой разум по сей день сильны и несокрушимы. Мама!"
Подойдя к креслу, он, огромный и могучий, как медведь, сел на пол возле ног матери и, как это часто бывало в детстве, опустил свою большую голову ей на колени.
Сухие, узловатые пальцы Розы утонули в густой шевелюре Айлена Боккажа.
- Милый мой мальчик, запомни раз и навсегда, - сменив гнев на милость, произнесла она. - Муилькор не выскочка, не самозванец. Он законный император Сидонии. А вот ты, сынок, связался с дурной компанией. Я всегда тебе говорила, что мне не нравится ни твой Нарзес, ни этот похотливый щенок Меленгорд. Да и прочие ублюдки из Лиги! Не ту ты выбрал компанию, сынок, не ровня они нам!
- В первую очередь они сила, мама.
Старуха пренебрежительно хмыкнула.
- Я всегда считала тебя умным ребёнком. Сила не в армии, а тут... - Роза ласково потрепала сына по голове. - Ты считаешь, что они настолько сильны? Возможно, и сильны. Но не забывай и того, какими путями они пришли к власти. Холоп, поднявший меч на своего господина, страшен, но у него могут быть на то сотни причин. Куда страшнее холоп, обнаживший меч ради захвата власти, ибо его поступки побуждаемы низменными страстями, он желает упиваться властью. А его потомки будут ещё ужаснее, ибо они испорчены уже от рождения. Не прилагая усилий, они получают блага из рук своих отцов, но крысёныш никогда не станет красавцем горностаем. Подлость и обман - опора в их ничтожной жизни. И ты связался именно с такими чудовищами! Запомни навсегда, они заражены человеческой скверной, ибо в душе снедаемы завистью. Они ненавидят и презирают тебя. Ненавидят за свою ущербность, за то, что ты высокороден по крови! При удобном случае любой из них без колебаний воткнёт тебе нож в спину! Закрепи эту мысль в своей голове, убеди себя в том, что твои дружки опасны! Но помни - император намного опаснее и сильнее их. Никогда не допускай мысли, что твой враг слабее и наивнее тебя, что его легко переиграть или победить. Впитай в себя это, сын мой, живи с убеждением, что враг всегда сильнее и коварнее, чем ты. Иначе может наступить день, когда ты с горечью осознаешь, насколько заблуждался.
Подняв голову с колен матери, Боккаж заглянул ей в глаза.
- Ненависть и зависть затмевают разум. Даже самые изощрённые замыслы, порождённые сознанием, охваченным ненавистью, обречены на провал. В силе ненависти Лиги и кроется её слабость. Лига управляема. Вы ведь это хотите мне сказать, мама?
Тонкие, ввалившиеся губы Розы растянулись в подобии ласковой улыбки.
- Своими словами вы влагаете мне в руки оружие победы. Благодарю вас, мама, за мудрые напутствия. Ваши слова навечно останутся в моём сердце.
Взяв сухую ладошку матери в руку, Боккаж, словно к святыне, прильнул к ней губами.
- Ну так хитри, интригуй! И никогда не забывай о том, что Лига интригует против тебя. Подумать только, какой-то остолоп совершает чудовищную глупость, в результате которой в один миг рушится всё, что до этого намудрили твои дружки! Скажи, сын, ты ведь отправишь сюда, в Тирин, новых шпионов?
Король кивнул.
- Только на этот раз будь осторожнее, мой мальчик. Не спеши, будь более щепетильным в выборе своих соглядатаев и никому не раскрывай их, даже своим дружкам. Видишь, что получилось. А теперь расскажи, что там было, на пиру? Как всё прошло?
- Да как сказать... - нежно сжимая руку матери, пророкотал Боккаж. - Было занятно.
- Занятно? - Роза с интересом взглянула на сына.
- Да, мама. Сначала всё проходило вполне обычно и казалось, что пир будет пышным, но весьма скучным. Но потом лорд Канес с группой молодых дворян надумали устроить скандал. Они заявили императору, что не желают находиться в одном зале с главами преступной Лиги, с коими предпочли бы встретиться в бою, а не за общим столом. Они демонстративно пожелали покинуть зал, но стража перекрыла выходы...
Роза укоризненно покачала головой.
- Вино из имперских погребов оказалось излишне крепким. Необдуманный поступок, он не делает им чести. И что было дальше? Полагаю, эта дерзость не сошла им с рук? Как на это отреагировал император?
- Невзирая на своё ранение, император не поленился встать из-за стола и, выхватив кинжал у одного из стражей, метнул его сторону лорда Канеса. И надо сказать, метнул весьма ловко, так приладил, что кинжал, пролетев прямо над головой Канеса, почти на два пальца вонзился в одну из декоративных панелей. "Видать, вино ударило вам в головы! Негоже лордам сомневаться в правоте своего императора! - крикнул он и добавил: - Запомните впредь: ежели у кого-то возникнут подобные крамольные мысли, то пусть он имеет смелость не болтать впустую, а взять этот кинжал в знак вызова и сразиться со мной лично!"
Королева-мать изумлённо приподняла брови.
- А он не промах! Это поступок достойного властелина. Однако ему не откажешь в решительности и силе духа. Узнаю характер его деда! И как отреагировали на это гости?
- А никак. Канес и все те, кто пошел за ним, в знак раскаяния пустили себе кровь и поклялись служить императору как простые солдаты вплоть до той минуты, пока он не дарует им своёго прощения. Муилькор принял их омрэ* и тут же велел им встать в караул подле престола. Глядя на это, царица Саа-Мохан заявила, что восхищена решительностью императора и тут же, прямо на пиру, преподнесла ему в дар свой клинок чести.
- Скверно. Ох, как скверно! - цокая языком по беззубым дёснам и качая головой, вздохнула королева-мать. - Это очень скверно, мой мальчик. В лице царицы император заполучил верного и могучего союзника...
- Увы, мама, не союзника, а верную подданную. Ибо взамен её кинжала чести он даровал царице свой клинок, и та без доли сомнения опустилась перед императором на колено и приняла сей дар, целуя край его одежды.
Выслушав ответ сына, Роза покачала головой.
– Гордая царица Сульми на колено? Да ещё целует его одежды?! Вот это поистине чудо из чудес!
- Это ещё не всё, мама. Она подарила ему свой танец.
- Ты рассказываешь невероятные вещи, сынок! - изумлённо изрекла королева-мать и, качая головой, погрузилась в тяжёлые размышления.
Поднявшись, Боккаж отошел к окну. Уже совсем рассвело. Над миром царил угрюмый и серый зимний день. Слегка утихло и буйство ночных гуляний, но всполохи фейерверков всё ещё продолжали расцветать над черепичными крышами города.
За его спиной вновь послышался скрипучий голос матери.
- Ну а что было дальше?
- Дальше... А дальше, уже ближе к утру, отличился Меленгорд.
- А этому-то чего вдруг понадобилось?
- Да будто во время Большой охоты баронесса Колодаи словом и делом нанесла ему жестокое оскорбление, и он просил императора о дозволении сатисфакции.
- Словом и делом? Да неужто она снасильничала над бедным мальчиком? - не скрывая сарказма, поинтересовалась королева-мать. - Глупец! Иного времени он, конечно, не нашёл? Такой поступок сам по себе не только нелеп, но и оскорбителен для императора. И что он просил?
- Просил разрешить сей вопрос смертельным поединком.
Роза одарила сына внимательным взглядом.
- И чем всё закончилось?
Боккаж угрюмо взглянул на мать.
- Колодаи согласилась.
- Я очень стара, и память начинает мне изменять, но… Следуя уложению о поединках чести, коли король намерен биться насмерть, то биться надлежит только с равным, а эта Колодаи, как ты сказал, баронесса.
Боккаж кивнул.
- Меленгорд и выставил против неё своего сквайра. Но боя не было. Вмешался император и заявил, что Меленгорд слишком разгорячён, и будет лучше, если он, прежде чем кого-то обвинять в оскорблении, немного успокоится и выпьет холодной воды, которую ему в знак примирения поднесёт служанка баронессы, - нервным движением руки Айлен пригладил бороду. – Помните, мама, совсем недавно Меленгорд гостил у нас, и я рассказывал вам, как мне удалось вывести его на откровенность? Ну так вот, служанка, которая поднесла ему кубок с водой - это была та самая сбежавшая таутская девчонка!
- Кажется, припоминаю. В тот раз Эдингорн докладывал, будто пожар на одной из ферм каким-то образом был связан с побегом наложницы, подаренной Меленгорду. Это была она?
- Да, матушка. Это она, и она слишком много знает. А впрочем... - Боккаж махнул рукой. - Теперь это не имеет абсолютно никакого значения. Имперскому совету ныне ведомы все наши секреты. Истребив наших шпионов, они наглядно дали понять, что вытянули из них всё, что только можно. И то, что может добавить таутская девка, просто сущий пустяк. Надо было видеть выражение триумфа на лицах императриц!
Роза с живостью взглянула на сына.
- Императриц? Я-то уж подумала, что их не было на пиру. Ты ведь о них даже не упомянул.
- Конечно, были. Были и императрицы, и дочери императора. Как раз после выходки Меленгорда императрица Ленора и обратилась к нам: " В знак нашего доброго расположения и доверия к главам Лиги мы приглашаем вас на прогулку по парку. В зале очень душно". Они даже послали за Нарзесом, желая видеть его на прогулке. А в парке... - Боккаж в гневе поджал губы, от чего его окладистая борода зашевелилась, будто жила на его лице самостоятельной жизнью. - А там колья, колья ... и головы! Куда ни глянь, всюду колья и головы! Больше двух сотен голов! Ровненько, рядочками, словно на параде. "Ах, это всё негодяи, замышлявшие дурное против империи... Суровые времена требуют решительных действий... Император должен быть решителен в такие моменты и сурово карать изменников... А как чувствует себя дорогой Нарзес? Не иначе как боги помогли вам избежать участи нашего супруга... Государь желает заключить с Лигой договор о посольствах... "
Понурив голову, Боккаж умолк. Молчала и Роза, внимательно наблюдая за сыном.
- Демонстративно! Нарочито! - зло пробормотал Боккаж. - И ведь вся эта показуха для нас - знайте, мол, что мы сильнее и хитрее вас! Я чувствовал себя так, будто мне харкнули в лицо! Поганые вымески*, ничтожества! Я полагал, что получаю от них достоверные сообщения! А оказалось, что...
Будь у Розы более чуткий слух, она бы услышала, как её сын сжал кулаки до хруста в суставах.
- Подумать только, и это шпионы Боккажа! Вернусь в Мелиолан, непременно перевешаю родню этих выпоротков! Под корень истреблю поганое семя! Все мои планы... Подумать только!
За спиной послышался свистящий смех матери. Боккаж обернулся.
- Ну и плутовки! А ведь как хитры! Не запятнали себя ни единым лживым словом! Хотела бы я увидеть лицо Нарзеса в ту минуту... С его-то убеждением в своей исключительности! Бедолагу и так судьба обделила внешностью, а тут... Такой удар!
- Мама!? К гулям Нарзеса! Это же оскорбление нам! Оскорбление мне!
- Вот мы и вернулись к началу нашего разговора, - перестав смеяться, заключила Роза.
Соглашаясь, он сокрушенно качнул головой.
- Мальчик мой, милый мой Айлен. Разочарование слишком горькое питьё, но вкушать это лекарство время от времени полезно. Впрочем, у меня есть для тебя подарок, который придётся тебе по вкусу. До твоего возвращения с пира моё ожидание скрашивала одна юная особа, развлекая меня беседой и пением. Уверена, что встреча с нею придётся тебе по душе.
С этими словами Роза позвонила в закреплённый под подлокотником её кресла колокольчик.
- Все шпионы Лиги не стоят и её мизинца, - тихо произнесла королева-мать.
Дверь, ведущая в её покои, бесшумно отворилась, и в гостиную вошла совсем ещё молоденькая девушка.
Она была невысока ростом и худощава, но в её ещё только формирующейся фигуре уже угадывались черты, неуловимо намекающие на то, что уже скоро этот невзрачный подросток превратится в весьма соблазнительную молодую женщину. Тёмно-русые волосы девушки были собраны в длинный, до поясницы, хвост и перехвачены алой шелковой лентой. В руках юной особы была лютня.
- Пл... Племянница? Милисентия! - выдохнул Айлен Боккаж, изумлённо взглянув на мать.- Мама, вы полны сюрпризов!
- В лице Милисентии ты найдёшь верного соратника, ибо у неё есть что тебе сказать.
Боккаж перевёл взгляд на девушку.
"Интересно, а отчего это барон Нан Марог не взял дочь на пир? Ведь не было её там. Да и ко двору он её не представлял. Это по меньшей мере странно!" - подумал он.
- Доброго вам утра, мессир, - скромно потупив взор, произнесла Милисентия, присев перед королём в грациозном реверансе.
- Ваш батюшка знает о том, где вы сейчас находитесь? - поинтересовался Боккаж.
- Да, мессир, но ему нынче не до меня. После давешней прогулки по парку отец пребывает в крайне дурном расположении духа и сейчас уединился с Нарзесом. Они обсуждают события этой ночи.
Роза взглянула на сына. Лицо её озарилось торжествующей ухмылкой.
- Так что вы желали мне сказать, милое дитя? - всё ещё не веря в свою удачу и стараясь говорить как можно деликатнее, спросил Боккаж.
Милисентия сдержано улыбнулась.
- Я знаю, как можно устроить в империи хаос.
- Вы уверены?! - изумился король.
- Да.
Боккаж с недоверием посмотрел на Милисентию, перевёл взгляд на мать, потом вновь взглянул на девушку.
- И как же?
- Очень просто. Вам следует усилить давление на проживающих в Андалане тауттов и идишей. Сделать так, чтобы их жизнь в вашем королевстве сделалась невыносимой. И срочно убрать "шершней" из Меласской долины, тем самым открыв беспрепятственный путь для бегства всего этого сброда в земли империи. Сейчас зима, сбор продовольственной десятины давно закончен. Всё подсчитано. И пусть продовольствия у империи имеется с избытком, но эти запасы не рассчитаны на внезапный наплыв толп беженцев. Кроме того, мы можем привлечь на свою сторону разбойников и браконьеров, пообещав им полное прощение. Пусть разоряют фермы в имперских землях и грабят продуктовые обозы. А если подобный план примут и прочие члены Лиги, то наплыв беженцев уподобится нашествию саранчи. Это приведёт империю к хаосу, ибо нехватка продовольствия ударит по всем слоям общества. Если начать действовать в ближайшее время, то уже к весне в землях империи наступит голод.
Боккаж слушал её слова, не скрывая своего изумления.
"А идея-то весьма недурна! В её словах определённо есть резон! Ай да матушка! Ты права, эта маленькая дрянь стоит всех шпионов Лиги!"
- Определённо мне нравится ваша идея. Она заслуживает самого тщательного изучения.
- Убедите батюшку в том, что я должна присутствовать на ближайшем совете Лиги, - в голосе Милисентии Боккаж уловил едва различимые требовательные нотки.
"Ого! А у этой маленькой сучки определённо есть задатки лидера. Кажется, моя идея о королеве Милисентии вполне осуществима!"
- Обещаю, милое дитя, что вы непременно будете на ближайшем собрании Высшего совета Лиги, и даже ваш батюшка не сможет вам воспрепятствовать!
Улыбнувшись, девушка присела в реверансе.
- Благодарю, мессир.
- А теперь, милая, услади наш слух своим пением и музыкой, - ласково улыбаясь, произнесла Роза. - Спой нам ту балладу, что давеча мне пела.
Ответив ей лёгким поклоном, Милисентия пробежала тонкими пальцами по струнам лютни.
Скрестив на груди руки и привалившись спиной к оконному переплёту, Боккаж приготовился слушать.
Исполнив мелодичный проигрыш, Милисентия запела.

Лютни звук над миром льётся. В танце женщина смеётся.
Над лесами и лугами будто бабочка порхает.
Ее платье белоснежно, белоснежная коса,
И глядит она так нежно – любит женщина тебя.
Только с нею повидаться поскорей ты не спеши,
Холодны её объятья для твоей живой души.

- Ты скучал? Скажи, мой милый. Вот уж я к тебе пришла.
На краю пустой могилы крепко обниму тебя.
Обниму тебя нежнее даже матери родной.
Не горюй о прошлой жизни, ты теперь навеки мой.
Уведу тебя туда я, где нет горя и забот,
Где в садах моих, мечтая, светят звезды круглый год.

Хоть танцую я над миром, все равно совсем одна,
Протяни же руку, милый, обогрей скорей меня.
Твоя боль пройдёт, лишь только ты увидишь танец мой.
На границе дня и ночи, милый мой, танцуй со мной.
А как только ночь коснется мира бархатным крылом,
Унесу тебя от солнца в земли, где царит покой.

Голос мой – деревьев шепот, песня - трели соловья.
Разве есть на свете кто-то милосерднее меня?
Ты послушай, эту песню лишь тебе сейчас пою.
Мой герой, мой милый пленник, страстно я тебя люблю.
Для меня ведь все равны вы - землепашец, знатный лорд.
Вновь под песни колдовские банши водят хоровод.

На границе дня и ночи пробегаю по холмам.
Ты меня не бойся, милый, никогда я не предам.
Я вернее самых верных, верней матери родной,
И в объятьях моих нежных успокойся, мой герой.
Ты устал, твой путь окончен, на моей груди усни.
Ни о чем не беспокойся, все осталось позади.

Стали тише стоны, мольбы – прошлой жизни звук затих,
О себе не беспокойся и не думай о других.
Своей доле не противься, посмотри в мои глаза,
В них мгновенно растворишься, как в воде морской слеза.
Одиноко запевает банши песню при луне.
Только, милый мой, признайся, вспомнит кто-то о тебе?


Стихла печальная мелодия баллады. Смолк чарующий голос юной певуньи, изящные пальцы в последний раз коснулись струн лютни...
Айлен Боккаж взглянул на мать, потом на юную баронессу.
- Благодарю вас за доставленное нам удовольствие. Вы очаровательны, дитя моё, - пробасил король Андалана и, подойдя к Милисентии, по-отечески поцеловал её в лоб. - Я восхищён вами!
- Ну, что скажешь, сын мой? - спросила Роза, когда девушка вышла из гостиной, оставив их наедине.
- Ваш подарок трудно переоценить, мама.
Роза ответила сыну мягкой улыбкой.
- Кстати, о подарках. Как император нашёл твой дар?
- Карета и упряжные больше понравились императрицам.
Роза кивнула.
- А что прочие?
- Прочие... - Боккаж пренебрежительно хмыкнул. - Прочие не шибко фантазировали. Всё предсказуемо: кони, оружие, наложницы, ковры, гобелены, рабочий стол и секретер для кабинета...
Роза внимательно смотрела на сына.
- Мак Олдрин преподнёс императору огромную друзу сурия...
- Это вызов. Оскорбительный намёк, - приподняв брови, заключила Роза.
- Ещё какой вызов! - согласился с ней сын. - И император понял этот намёк. Я видел его глаза.
- Саа-Мохан? - впившись в сына напряжённым взглядом, спросила Роза.
Прежде чем ответить на её вопрос, Боккаж в раздумье пригладил бороду.
- "Мой дар ждёт государя в его опочивальне..." - именно так она сказала.
- И все подумали...
- Иного смысла у этой фразы не может быть - царица дарит императору себя, - сморщив лоб, пробормотал Боккаж.
Дёрнув головой, Роза презрительно, как-то по-кошачьи фыркнула.
- Жалкие дураки! Похотливые выпоротки! Какие же вы все недоумки! "Дарит себя"!
Не понимая причины такой ярости, король изумлённо взглянул на мать.
- Мужики! Улышав подобные слова из уст женщины, вы начинаете думать как похотливые козлы! Дарит себя! Да этого добра у него хоть отбавляй! Сами же надарили ему наложниц!
Айлен Боккаж искренне изумился.
- Мама, я вас не понимаю!
- Впустив в уши её слова, вы не потрудились здраво их осмыслить! На ваших глазах царица преподнесла императору самый важный дар, какой только можно себе представить! И никто не понял, каков этот дар!
- Довольно загадок, мама!
Прикрыв глаза и качая в ритм слов головой, Роза торжественно заговорила:
- "... и дарили они ярость соития стихий в круге тела его! И познал он природу родства своего, ибо кровь от крови, плоть от плоти он есть стихий единство. И в знак того простёр крыла свои над домом благословенным. И служил им, и защищал пределы Мира Поднебесного, истребляя и недругов, и скверну прочую. Да свершится предначертанное Матерью нашей и сёстрами её..."
Айлен Боккаж тяжело сглотнул пересохшим ртом. Он понял.
- Она подарила дракона… - подавленно прохрипел он.



Пояснения:
Омрэ* - обет, поступок.
Вымесок* - выродок.
Друза* — минеральный агрегат, представляющий собой совокупность произвольно сросшихся между собой кристаллов, наросших на общее основание.
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение

Ответить в данную темуНачать новую тему
1 чел. читают эту тему (гостей: 1, скрытых пользователей: 0)
Пользователей: 0

 



RSS Текстовая версия Сейчас: 28.3.2024, 13:40