Общество Гениев, автор Неуверов Дмитрий (Штрих) Опции

[Каркун]

***

АВТОР: Неуверов Дмитрий (Штрих)

Общество Гениев


…Квант света, семь минут назад сорвавшийся с выступа солнечной короны, стремительно приблизился к оконному стеклу на четвертом этаже небольшого пятиэтажного дома на окраинной улице. Он, не сбавляя скорости, пролетел сквозь молекулы стекла, ударился в противоположную стену и отскочил с резким сухим стуком. От этого удара я проснулся. Надо же такому было присниться! Еще и под стать будильнику, который каждое утро оглашал комнату короткими сухими щелчками. Выключив расходившийся будильник, я потянулся и встал. Протопал сначала по мягкому ковру, затем по линолеуму до прихожей и остановился перед большим зеркалом, вставленным в отодвигающуюся дверь шкафа. Из зеркала глядел невысокий парень с короткими темно-рыжими волосами, длинными пальцами, узкими бровями и прищуренными глазами. Разумеется, небритый и в одних трусах. Я поскреб подбородок, заставив парня проделать то же самое, и отправился в ванную. Спустя пятнадцать минут отражение мое было более элегантным. И более одетым. Я поспешил на работу. Заметил, что ранняя осень не требует лишней одежды. Всё в меру: лёгкая куртка, рубашка, брюки, туфли. Очки и папка под мышкой – дополнения делового человека.
- А, вот и Саша! – воскликнул Роман Сергеевич, едва я появился в дверях. – Сколько ни доводилось ходить на работу, ни разу не опоздал! – Он пожал мою руку. От некоторых столов послышались приветственные розгласы. Я ответил кивком. – Ну, что там твоя техника?
- Всё ещё в процессе, - вздохнул я, - компьютер вторую неделю был в ремонте, и добавил - как видите.
- Вижу, вижу, - усмехнулся Роман Сергеевич. – А у меня уже и работа тебе есть.
Он кивнул в сторону, и я увидел стоящего за столом человека. Высокий, «в меру упитанный» мужчина средних лет. На склоненной ко мне макушке чёрные с редкой серебристой проседью волосы. Он стоял, оперевшись обеими руками на стол и пристально глядя в какой-то журнал.
-Это Аркадий Семёнович Турнев. Погодите, я вас познакомлю.
Он обернулся в сторону Турнева и позвал:
-Аркадий Семёнович! Знакомьтесь, это наш редактор Александр Песков. Вашу работу я передаю ему.
Турнев поднял голову от журнала и взглянул на меня. Секунду его лицо ничего не выражало, затем он придал ему вежливо-заинтересованное выражение и сказал:
- Да, я слышал о Вас, Александр Андреевич. Очень приятно. – Он посмотрел на меня бледно-голубыми глазами, казалось, снова потерявшими все эмоции, и вновь опустил глаза в журнал.
-Странный он какой то.Неприятный… - тихо сказал мне Роман Сергеевич, когда я сел за свой рабочий стол и включил компьютер. – Но работа должна тебя заинтересовать.
Должна? Ну что же, посмотрим. Я открыл документ и пробежался взглядом по первой странице. Это была небольшая повесть, что-то об обезьянах. Вероятно, документальная, Слишком много фактов. Похоже, придется сделать ее более читабельной и привлекательной.

Я шел домой и прокручивал в голове детали новой повести. «Обезьяны разговаривали на своем языке. У них был вожак, против которого готовился заговор. Интересно, зачем ее писали? Кому это было нужно? И кому будет интересно ее читать?». Я пересек шоссе по переходному переходу. «И как-то поведение этих обезьян смахивает на людское. Даже если принимать во внимание, что они гоминиды, сильно смахивает». Я вгляделся в вечерний город. «Если, этих обезьян, поместить в этот мир, они и будут жить как люди. Они и есть люди…»
Очнувшись внезапно от раздумия, я в полной тишине услышал лишь свои шаги. Поднял глаза в попытке понять, что происходит. И тут нахлынуло оно…
Казалось, я чувствовал все разом: тепло, холод, боль, вкус, запах. В глаза ударил свет, состоящий из фосфоресцирующих треугольников, кубов и шаров. Краски были необычайно яркими, чувства – необычайно острыми, казалось, я чувствовал даже поток солнечного света, обливавшего меня с головы до ног. Мозг разламывался от огромного количества информации.
Я очнулся на тротуаре. Меня тошнило, голова раскалывалась, а побелевшие пальцы вцепились в низкий железный бордюр. Редкие прохожие были далеко и, похоже, ничего не заметили. Прикрыв глаза, которые болели, словно после многочасовой напряженной работы за компьютером, я медленно приходил в себя. Осознания произошедшего не было – мой ум не мог тогда даже взять контроль над телом, не то что делать логические выводы. Я распрямился и поднял глаза от земли. Меня стошнило.



Сейчас я вспоминаю тот день со смесью страха и любопытства. Все это началось именно тогда: отрешенные состояния, эти необычные припадки, которые я прозвал «периодами псевдоощущения» или просто «периодами», и наконец, странное ощущение, будто я знаю что-то важное, бесспорно необходимое, но чувство брезгливости мешает мне это вспомнить. Я ощущаю его всякий раз, когда вспоминаю или пытаюсь рассказать кому-нибудь о «периодах». Да, я пробовал, пробовал лечиться. Ни один из докторов не смог поставить диагноза, не то что помочь. Со временем я свыкся с «периодами» и перестал пытаться их предотвратить. Я просто ждал, когда в очередной раз мир начнет разливаться цветными кругами и треугольниками, и старался как можно меньше чувствовать. Со временем это стало мне немного удаваться, но «периоды» не покидали меня. Неотступно, не реже раза в неделю мне приходилось в панике прятаться от внешнего мира.

Я сидел в кресле и смотрел, как Турнев что-то очень быстро пишет в блокноте. Его рука так и летела над строчками. За окном стремительно темнеет. Лампа над головой разгорается все ярче, четче вырисовывая черты бесстрастного лица. На сей раз ему придано выражение крайней сосредоточенности, хотя я знаю: он видит все вокруг, и меня тоже. Он единственный может догадаться, что меня мучает, но, видимо, ему это все равно.
- Аркадий Семенович, - воззвал я. – Что Вы там так строчите? Неужели думаете уместить роман на двадцати страницах?
Ручка и блокнот немедленно влетели в карман. Турнев вежливо улыбнулся.
- Нет, что Вы! Всего лишь делаю некоторые пометки по ходу повествования.
Он пришел ко мне, чтобы выслушать «рецензию» на произведение.
- Бросьте, Аркадий Семенович! – я усмехнулся. Это же не Ваша повесть. Я с первого раза понял. Вы всего лишь принесли ее в издательство.
- Верно, не моя, - легко согласился Аркадий Семенович. – Но заметки тоже поручено делать мне. Неужели Вы против? – он придал лицу выражение удивления.
- Да нет, что Вы! – я откинулся на спинку кресла. – Пожалуйста. Только лично мое мнение – автор должен делать это сам. Хотел бы я, кстати, с ним познакомиться и задать ему пару вопросов.
- У Вас будет такая возможность, - лицо Турнева стало задумчиво-удовлетворенным. – А пока можете задавать все вопросы мне.
- Ладно, - я выбрал первый вопрос. – Разве возможна эволюция внутри вида? У Вас в повести предводители обезьян-повстанцев якобы «вышли на новый уровень эволюции», стали более развитыми и…
- Возможна, - ответил Турнев. – Наименьшая единица эволюции – популяция.
Он вздохнул.
- Но тут все не совсем так, - возразил я. – Автор поместил эволюцию внутри не то что популяции, но скорее сообщества, социума, если взять понятия, применимые к человеку. Это вряд ли возможно.
- Тут нам с Вами пока придется придерживаться разных мнений. Но в будущем, - Турнев улыбнулся и прикрыл глаза, - в будущем надеюсь Вас убедить.
- Хорошо, тогда…
- Чтобы дать Вам понять начальные мотивы автора, - Турнев, кажется, меня не слушал, - я могу раскрыть некоторые аспекты его убеждений. Он считает что современная эволюция перешла на новый уровень. Теперь, когда люди могут управлять внешней средой, филогенез не может идти по старому пути развития. Естественный отбор ушел в прошлое. Теперь эволюция – переход существ на более совершенный уровень. И каждый индивид сам определяет для себя время перехода. Вне сомнений, эволюция отделена от понятий вида. И общества тоже.
Турнев подался вперед, облокотился на журнальный столик и пристально посмотрел на меня.
Я был удивлен. Мало того, что мой собеседник сейчас выдвинул новую гипотезу в эволюционном учении, кажется, он применяет ее еще и к…
- Индивиды? Общество? Вы же говорили не о человеке?
- А почему нет? - Видно, что Турнев доволен, что заинтересовал меня. Даже выражение его лица перестало казаться деланно-натянутым, в нем светился интерес.
- Человек – тоже существо. Тоже животное. Ему тоже свойственна эволюция.
- Но, по по-моему, она завершена.
Я вовсе не считаю, что человек – венец творения, но мне захотелось разговорить собеседника. Он легко поддался на это. Но то, что я услышал, обескуражило меня. Он наклонился ко мне и тихо, но довольно резко сказал:
- Вы правы в том, что считаете эволюцию человека незавершенной. Человек – промежуточное звено. Люди многое не видят, слишком многое. Вспомните, сколько всего Вы видите во время того, что Вы называете «периодами». Вы чувствуете это? Понимаете?
Он жадно смотрел на меня, словно читал мои мысли. Наверно, он и читал. Я был в смятении, был беспомощен, встревожен и озадачен. В моей голове крутилось множество вопросов. Как Турнев узнал о «периодах»? Что он имеет в виду под «промежуточным звеном», званием которого наградил человечество? Кто он вообще?
Из осадного положения мое сознание вывел дверной звонок. Я слишком поспешно поднялся, обрадованный неожиданной подмогой. Турнев тоже встал. На лице его вновь не было и признака эмоций, как в тот день, когда я впервые увидел его за столом в издательстве. Он сунул руку во внутренний карман пиджака и бросил на стол маленькую карточку.
- Кстати, хотите, чтобы они прекратились? Зайдите по этому адресу. – Тон его, холодный, безэмоциональный, резануло как бы чужой усмешкой. – Еще, по-моему, Вы хотели увидеть автора.
Он повернулся к двери и вышел в коридор. Я поспешил за ним и открыл дверь. На пороге стоял Роман Сергеевич. Он обрадовано пожал мне руку.
- Здравствуй, Саша. Вот зашел посмотреть, как ты тут. Давно к нам не заходишь. А, Турнев, Вы тоже здесь. Что это Вас сюда привело? Сочинение Ваше?
- Несомненно, - буркнул Турнев и вышел.
Ромен Сергеевич опять обратился ко мне.
- Саша, что с тобой? – должно быть, у меня на лице остался отпечаток беспомощности после разговора с Турневым. – Что-то произошло?
- Нет, что Вы, - я согнал с лица озабоченное выражение. – Я очень рад Вас видеть. Прошу Вас.
Я действительно был рад, и не только потому, что его визит избавил меня от неприятного разговора с Турневым, но и потому, что в самом деле был рад его видеть. Я вообще соскучился по друзьям с тех пор, когда в последний раз пришлось идти на работу в издательство.
- Да, я тоже рад, - сказал Роман Сергеевич, проходя в гостиную и садясь в кресло, из которого только что поднялся Турнев. – Говорят, ты приболел?
« Кто говорит?»
- Да нет, просто было там одно ощущение…
- Ну, ясно. А то все по врачам да по врачам. Как там с работой.
- Ничего, - ответил я. Вдруг гостиная перед глазами помутилась, словно кто-то внезапно убавил резкость, и стала ярче. «О Господи! Только не сейчас…» Я попытался как можно быстрее пройти в гостиную, но объемный вихрь красок ударил по мне, и я рухнул за спинку кресла.



Белый потолок. Белые стены и потолок. Белые шторы на окне, которое нельзя открывать. Я уже неделю здесь. Не помню, как меня сюда привезли. Очнулся уже тут. Роман Сергеевич вызвал скорую, пока я лежал на полу без сознания. Он же сообщил мне, что никто из докторов не знает, что со мной. Зато я знаю. Точнее, знаю, кто знает. Я достал из кармана карточку, которую Турнев оставил в последний визит. Адрес был написан от руки поперек рекламы такси.
Я лежал на спине и смотрел в потолок.
«Почему это случилось именно со мной? Ведь я совершенно не похож на Турнева с его скучающим превосходством и на таких, как он. Может, это расплата за что-то? Но за что? Всю свою жизнь я был, можно сказать, неудачником. Все свои многочисленные ошибки исправлял постоянным трудом. Все, чего я достиг в жизни – за труд. Не за везение. Не за удачу…»
Белый потолок не поменял цвета. Даже блика света не проступило на матовой штукатурке. Но откуда-то из глубины сознания появилась какая-то чужая мысль:
-«А ведь то, что досталось тебе так сложно, они получили в один миг. Место в мире, власть…»
Я на секунду закрыл глаза и подумал:
-«Мне не нужна власть. Расположения и уважения я добился сам. Больше мне ничего не нужно».
Чужой голос, словно выныривал из глубины на поверхность, становился каким-то знакомым:
-«Они наверняка знают все наперед. Знают все, и не зависят ни от чего. Ты этого хочешь».
Я вновь закрыл глаза. И невольно улыбнулся – меня окутали детские воспоминания. А в них, словно в тумане, вырисовывался силуэт совершенного человека – все знающего, самодостаточного, рассудительного… Да, таким я хотел быть. Часто не признавался в этом даже себе, но это желание не покидало меня. И чужая мысль, всколыхнувшая во мне все давние желания, стала еще ближе…
-«Да, я хочу - подумал я, и чужой голос слился с моим, и зазвучал с удвоенной силой. – Стать совершенным. Идеальным человеком. Сколько всего можно сотворить…
Все будет удаваться шутя, можно будет управлять… - на этом слове я запнулся. Мечты вмиг разрезала единственная мысль: - А с чего я взял, что смогу стать таким? Опять старые мечты. Или даже бред…»
-«Станешь. – голос снова стал чужим, но звучал еще отчетливо. – Иди! Ну же!..»
Я встал с кровати, толкнул дверь и вышел в коридор.
Был ранний вечер. Дождь разошелся во всю: хлестал по домам, тротуарам, меня по лицу. Я почти бежал в сторону улицы, указанной в адресе. Миновал узкий серый переулок, проскочил мокрое шоссе на красный свет. Наконец прошел в высокую каменную арку, в полутьме нащупал и толкнул старую тяжелую дверь.


Я оказался в длинной темной комнате. Свисающая с потолка одинокая лампочка освещала такой же длинный, как комната, стол. За столом по обе его стороны сидело двенадцать человек. (В дальнем краю слева я заметил Турнева. Он не отреагировал на меня). И еще один сидел во главе. Все хранили молчание. Я рискнул заговорить первым:
- Куда я попал?
- На заседание «Общества Гениев» - Ответил тот, что сидел во главе стола. Его голос был похож на голос Турнева, только более мягкий и монотонный. Лица собеседника почти не было видно, но я уверен, оно было абсолютно бесстрастно. – На одно из заседаний.
«Общество» что? – Не понял я.
- «Общество Гениев» - повторил он.
- Занятно. – я уже перестал их опасаться. Бесстрастный тон внушал странное спокойствие. Глаза привыкли к полутьме, и теперь я смотрел прямо в лицо говорившего. Как и он в мое.
«Гениев» - в свою очередь повторил я. – Кто же дал вам такое наименование?
- Мы вправе давать себе любое имя. По-моему, это наша прерогатива, не так ли?
- Так, – спокойствие сменялось лихорадочной веселостью. Пустое лицо собеседника казалось забавным. – Но для того, чтобы называться гением, им надо быть, и…
Простите, Александр Андреевич. – перебил меня он. – Нам кажется, что у вас есть более существенные вопросы, нежели обсуждение нашего названия.
Что верно, то верно. Я взял свободный стул, поставил его в конце стола и встал на него коленями, облокотившись на спинку. Теперь я был прямо напротив собеседника, а по бокам-двенадцать одинаково пустых лиц.
- Хорошо. Как мне к вам обращаться?
- Можете называть конкретно меня президентом. Президентом «Общества Гениев».
- Ясно. Вопрос первый: что такое «Общества Гениев»?
- Отвечу кратко. Это сообщество личностей с выдающимися над средним уровнем способностей. Я имею ввиду – ответил он на незаданный вопрос – не просто способность что-то выполнять, а возможность-общие показатели организма.
- Личностей ли? Кто вы?
- Люди. Люди, если можно так сказать. По сути мы-новое направление эволюции. Существа, изменяющиеся уже не по физическим, а психологическим составляющим. Более совершенное восприятие мира, более адекватная оценка… чем не адаптации под современную среду обитания?
- Где-то я это уже слышал. Ах да, эта «повесть». Мне, кстати, обещали автора.
- Да, это я. Быть может, вы хотите высказать свои замечания по поводу…
- Не сейчас, – я переменил позу, поджав под себя ногу. Никто из них даже не пошевелился. – Сейчас меня интересуют несколько другие вопросы. Например, каковы ваши цели?
- Ответ сложнее, чем вам кажется. Вы вряд ли поймете, что мы принимаем рассчитанное и определенное нами развитие будущего за единственно возможный вариант, и…
- Постараюсь. Люди все таки обладают гибкостью мышления. – попытался я поддеть собеседника.
- Хорошо. Тогда объясню основные идеи наши цели. Подчинив себе внешнюю среду(по крайней мере, большую её часть), люди посчитали, что они-венец эволюции. Они остановились в своем развитии и стали жить лишь в удовлетворение своих потребностей. Но природа не может терпеть вечно. Видимо поэтому появились мы. Мы рассчитали дальнейшее развитие человека разумного. Эту, следующую ступень можно назвать человеком идеальным, или человеком новейшим. Перейдя на эту ступень люди смогут существовать в гармонии с природой. Они будут свободны, полноценны, самодостаточны – совершенны.
- Безусловно, вы описали красивую картину. – Все это время я внимательно слушал президента. Желтые круги света плясали по стенам. – А что, если… что, если люди не захотят прерходить на новый этап, становиться идеальными? – у меня появилось нехорошее предчувствие – Если они пожелают оставить себе собственную жизнь, и не менять её на жизнь «мыслящего манекена»?
- В этом и состоит наша небольшая проблема. Тех, кто может, но не хочет стать новым человеком, придется принудительно подтолкнуть к этому пути развития. Сам переход совсем прост – небольшой сеанс вроде транса или гипноза, и все. Это мы сумеем. Но есть еще те, кто не способен к развитию в принципе. Кто слишком глубоко погряз в стезе завоевания природы. Боюсь, они не смогут ужиться с нами. Если мы не найдем решения , их, вероятнопридется ликвидировать.
- Знаете, что? – я говорил уже тихо и зло. – Это очень похоже не фашизм.
- Нам это уже говорили. Мы просчитали-по всем показателям это не фашизм. – быстро ответил мой собеседник.
- А очень похоже. Мнимое возвышение над другими, и уничтожение ради этого возвышения, прикрываемое великими и праведными целями. По моему совершенно идентично.
Несколько человек за столом быстро переглянулись, но президент остался невозмутим.
- Я же говорил, что вы нас не поймете. – он опустил глаза и задумался. – А ведь вы видели то, что видим мы, чувствовали то, что мы чувствуем. Мы показывали вам…
- Что?! – во мне стремительно всплыло старое чувство-близости чего-то важного. «Я думал, они просто переманивают меня к себе, но…» - Как я отношусь к вашему «обществу»?
- Вы-особое звено. Мы рассчитали, что для выполнения плана нам необходим человек , с… в общем, с индексом сознания, соответствующим вашему. Ваша сила духа достаточно велика. Мы показали вам ощущения, которые мы можем чувствовать. После того, как вы присоединитесь к нам…
- Так это были вы? Вся моя «болезнь»…
- Это совокупность ощущений, не доступных простому человеку-инфракрасный и ультрафиолетовый свет, звуки гиперчастот, разного рода излучения… После того, как вы ощутите, что обычный разум не способен воспринять эту информацию, вы долны были присоедениться к нам…
Но я уже не слушал. Кипя от ярости я начал
- Так вот, как вы поступаете. Затравливаете людей до такого состояния, что они просто готовы на все, и вербуете. Вам плевать на человеческую личность. Вы заставляете людей отказываться от себя ради черт знает чего! – Я отшвырнул стул в сторону. Слова лились безудержным потоком – Вы собираетесь убивать. Убивать людей. Думаете, это просто? Да любая человеческая личность несравненно сильнее вас! Вы просто не знаете ей цену! Вот, смотрите! – я ткнул пальцем в Турнева – Они может еще помнят эту цену. Людям не нравится, когда на них указывают палцем. – Я с наслаждением смотрел, как Турнев и еще три человека нервно уставилиь на кончик моего ногтя. – Значит в них, есть еще человек.Значит их жизнь куда ценнее вашей! – Я перевел дух. – Это ваше превращение, это как… наркотик. Да это и есть наркотик. Наркотик, дающий чувство превосходства, но убивающий личность. Рискну предположить, что вторая попытка такой метаморфозы убьет вас полностью! Знаете, мне вас даже жаль. Вы не человек, вам этого не понять.
Я пошел к двери и услышал за спиной:
- Мы подумаем над вашими словами, и в следующий раз…
- Следующего раза не будет, - отрезал я.
-Будет. Мы знаем всё.
Я дернул плечом и вышел в дождь.



Я даже не помню, сколько прошло времени с тех пор… Может, неделя, а может, месяц… Я знаю только одно: если так будет продолжаться, я долго не проживу. Похоже, они хотят меня уничтожить… Это уже не приступы, это постоянное тошнотворное воздействие. Я не слышу даже собственных мыслей. Голова раскалывается от потоков ощущений; тело ломит от всего, чем я пытался заглушить эту боль… Я выпотрошен, вывернут наизнанку… Я схожу с ума... Единственное, что можно сделать, - это вернуться туда и принять… Лучше хоть такая жизнь, чем смерть. Но я не должен… не должен…


Запись из дневника А.А.Пескова.

7.11.20..
Я спокоен. Впервые за долгие годы жизни я спокоен. Я увидел все проблемы насквозь, я знаю все, что можно знать. Я идеален. Но что-то во мне не вяжется с жизнью. Каждый раз, когда я пытаюсь понять, что есть жизнь, меня обдает нестерпимым холодом. Я не чувствую. Только этот холод течет внутри. В глубине души мне обидно и скучно. Обидно так, будто в самый разгар жизни пришлось умереть. А скучно… Я не знал, что может быть так скучно в самое себя. Час за часом, вглядываясь в этот мир, я осознаю, что он не мой. Неидеальный мир не для идеального человека. Я вижу истину – наше время еще не пришло. А придет ли? – Я не желаю долее оставаться тут, я принял решение - мне уже не узнать.

Заключение о смерти.
«Смерть наступила в результате огнестрельного ранения в левый висок…
Других повреждений нет.
При вскрытии обнаружено непропорциональное увеличение коры головного мозга.
Других аномалий нет…»



Собрание общества гениев. Президент общества ходит вдоль стола, за которым сидят остальные. Пальцы его нервно сплетаются на груди.
Президент: «Его приход должен был означать революцию. Почему он ушел, ничего нам не сказав? Это полный крах».
Турнев (с дальнего края стола): «По-моему, это и есть революция. Я верю».
Президент (поворачивается к Турневу и застывает на месте): «Что Вы сказали?»
Турнев: «Он дал нам понять, что выполнение наших задач невозможно».
Президент (приобретая спокойный тон): «Вы слишком открыты сознанием. Боюсь, нам придется Вас исключить».
Турнев (в тон ему): «Бойтесь не того, что придется меня исключить, а того, что придется меня не исключать».
Президент: «Что это значит!?»
Турнев (в пространство перед собой): «И все-таки он прав… пожалуй… я ему верю».

[сивер]

"Меня тошнило, голова раскалывалась, а побелевшие пальцы вцепились в низкий железный бордюр. Редкие прохожие были далеко и, похоже, ничего не заметили. Прикрыв глаза, которые болели, словно после многочасовой напряженной работы за компьютером, я медленно приходил в себя. Осознания произошедшего не было – мой ум не мог тогда даже взять контроль над телом, не то что делать логические выводы. Я распрямился и поднял глаза от земли. Меня стошнило" - не только тебя.

Такой плотности "Я" ещё поискать...

[kxmep]

Смерть наступила в результате огнестрельного ранения в левый висок…

Смерть от ранения - это если он еще какое-то время жил, после выстрела. Что очень сомнительно.
Обычно пишут "смерть наступила от удара тупым предметом" или "смерть наступила от выстрела в голову".

[Серый Манул]

"Меня тошнило, голова раскалывалась, а побелевшие пальцы вцепились в низкий железный бордюр. Редкие прохожие были далеко и, похоже, ничего не заметили. Прикрыв глаза, которые болели, словно после многочасовой напряженной работы за компьютером, я медленно приходил в себя. Осознания произошедшего не было – мой ум не мог тогда даже взять контроль над телом, не то что делать логические выводы. Я распрямился и поднял глаза от земли. Меня стошнило" - не только тебя.

Такой плотности "Я" ещё поискать...

Снобизм так и прёт

[maika]

Ну, понятно, полностью прописать все как следует - не хватило времени и объема. Текст, в общем, не плохой, но сама идея сомнительна. Уже второй рассказ встречаю, где гениальность расписывается как непосильное бремя или обездушивающий фактор. Не могу с этим согласиться.
И как это они там "просчитали, что это не фашизм"? По какой формуле, интересно?

[grold]

Весьма посредственно. Герою не поверил. Прет из него самодовольство и откровенная шлупость.
К чему эти "Вы и Вас" с большой буквы?
Нелогичное поведение. Самолюбование.
Торопливо и небрежно. Ошибок просто неимоверно много.
Предложения составлены коряво и однобоко (-типно).
Я конечно знаю что даже из пяти глаголов неопределенной формы озвученных подряд можно извлечь хоть какой-либо смысл, например - "Заставить встать сходить выпить купить", но предложения этого рассказа просто поставили в тупик.
Очень посредственно. Идея не захватила. Скучал откровенно.

[Plankton]

вызывает противоречивые чувства
чувства бывают разные
и один художник пишет картину в желтых тонах
другой в чёрно белых (как здесь)

[tamrish]

Рассказ соответствует теме конкурса, но, на мой взгляд, написан тяжело, местами скучно, интерес в ходе прочтения теряется. Однако это не означает, что рассказ плох. Скорее это особенности моего восприятия.

[Али Йен]

По системе ИФЭЯ: 1-1-0-1
Объяснение баллов http://fantasts.ru/forum/index.php?showtopic=1152&st=260
Интерес – 1 балл. Задумано неплохо, но в объёме рассказа трудно развернуться. Не сильно заинтересовало.
Финал – 1 балл. Уход ГГ показался невыигрышным для рассказа ходом.
Эмоции – 0 баллов. Сопереживания не было.
Язык – 1 балл. В основном – хороший. Иногда скакало время глаголов.
Успехов!

[Лилэнд Гонт]

небольшой сеанс вроде транса или гипноза, и все.

Как-то слишком просто, по-моему.
Рассказ неплохой, но постоянно приходится возвращать свои мысли к нему. ))

[evropeq]

Отличный фантастический рассказ. Проблема эволюции в центре всего сюжета, которая понимается героями по-разному.

[Affirmo]

ГГ = Нео, Турнев = Морфеус.
Остальное - вода. Много воды.

[pm124]

Автору надо было бы заняться вычиткой своего рассказа. Иногда автор слишком подробно останавливает наше внимание на одних событиях, в то же время пропуская другие. Текст на мой взгляд получился рваным. Да и про обезьян читать не хотелось. Скажу честно - не дочитал.

[м-Ария]

"Это была небольшая повесть, что-то об обезьянах. Вероятно, документальная, Слишком много фактов. Похоже, придется сделать ее более читабельной и привлекательной."
Все, что могу сказать, - автору надо сделать свое произведение "БОЛЕЕ ЧИТАБЕЛЬНЫМ"

[Эээх]

Квант света, семь минут назад сорвавшийся с выступа солнечной короны

ВОсемь, вроде, всю жизнь было...

Из зеркала глядел невысокий парень

О, нет!!! Опять!!! Ну моветонъ же жъ...

приветственные розгласы

хм...

склоненной ко мне макушке чёрные с редкой серебристой проседью волосы

а на всей остальной голове пусто??? Казачий чуб? Только не говорите мне, что на склоненной голове можно увидеть только макушку

Я пересек шоссе по переходному переходу.

переходный переход...

вцепились в низкий железный бордюр

желеееезный... ух ты ж...

Он сунул руку во внутренний карман пиджака и бросил на стол маленькую карточку.

Он повернулся к двери и вышел в коридор. Я поспешил за ним и открыл дверь.

Я достал из кармана карточку, которую Турнев оставил в последний визит.

нигде ни слова о том, что карточка оказалась у ГГ. Мало того - создается впечатление, что карточка так и осталась на столе в редакции. И, более того, из какого, позвольте спросить, кармана, достал лежащий в больнице ГГ карточку? Из кармана больничной пижамы? Автор, вот тут вы поторопились.

Тогда объясню основные идеи наши цели.

цели или идеи?

Но я уже не слушал. Кипя от ярости я начал

вот здесь нехватило обоснованности столь ярких эмоций героя. Какой-то провал получился. Это только по моим ощущениям.
Да и последующий монолог ГГ выглядит как-то корявенько...

Собрание общества гениев. Президент общества ходит вдоль стола, за которым сидят остальные. Пальцы его нервно сплетаются на груди.
Президент: «Его приход должен был означать революцию. Почему он ушел, ничего нам не сказав? Это полный крах».
Турнев (с дальнего края стола): «По-моему, это и есть революция. Я верю».
Президент (поворачивается к Турневу и застывает на месте): «Что Вы сказали?»
Турнев: «Он дал нам понять, что выполнение наших задач невозможно».
Президент (приобретая спокойный тон): «Вы слишком открыты сознанием. Боюсь, нам придется Вас исключить».
Турнев (в тон ему): «Бойтесь не того, что придется меня исключить, а того, что придется меня не исключать».
Президент: «Что это значит!?»
Турнев (в пространство перед собой): «И все-таки он прав… пожалуй… я ему верю».

откуда эта запись?

Так и вспоминаются записи бесед с Тойво Глумовым и прочими из люденов...

Почему-то рассказ не воспринимается как рассказ. Такое ощущение, что читаешь повесть. Обстоятельную, вдумчивую, неторопливую. Нет какой-то,.. концентрации, что ли... И скомканный конец ((

Все-таки мне не хватило много чего. Не только действия, не только тематики... Мне не хватило самостоятельности рассказа. У Стругацких (автор, извините, что сравниваю, но вы сами задали такую тему. И людены вспоминаются в первую очередь) людены так и остались непознанными. Плюс - перекликание сюжета. Там, где Тойво думал, что сможет, но не смог. Где людены ушли, став иными. Не хватило самостоятельности. НЕ говорю ни о плагиате, ни о вторичности, нет. Только о самостоятельности. Т.е. рассказ своей тематикой показался мне - зависимым.

Повесть, написанную полностью, прочитаю с удовольствием.