Кто не любит провинции?, Автор: Сэл Инджер Опции

[Каркун]

Автор: Сэл Инджер


Кто не любит провинции?



Теплый ветер прошелестел над самыми верхушками пологих скал. Какой-то горный зверек, почуяв принесенный с ветром запах, новый и непонятный, выбрался из своего убежища. Ему было в новинку чувствовать на своём утёсе что-то помимо сухого запаха пыли и серого мха. Он встал на задние лапки, надеясь разглядеть нечто заинтересовавшее его за булыжниками или у полога скалы, но слабое зрение едва ли могло отличить камень от колючего куста. Тогда зверёк пискнул, словно от досады, а затем по ушам его ударил громогласный гул, какой не приходилось слышать даже с небес во время песчаных бурь. К слову, больше несчастному грызну в его короткой жизни ничего не довелось ни услышать, ни почуять.
— Пресвятые бульверы Третьего мира. Ну и дыра!
Гадзо Утгон, первый пилот прочно завязшего в песках корабля “Возможность”, положил плазмоган на плечо и схватил свою добычу. Пушистая тушка изрядно пострадала от заряда, но охотник не выказывал никакого огорчения. Он кинул своё оружие на землю и веревкой подвесил зверька за длинные задние лапы к ремню на поясе.
— Я тоже не люблю провинции, – позади послышался хриплый, прокуренный голос Фаеха.
Старик окидывал красную равнину прищуренным взглядом, переминаясь с ноги на ногу, будто в нетерпении. В руках он держал мигающий экран карты, но едва ли от неё был какой-то прок – техника приказала долго жить.
— Думаешь, обитаема? – Гадзо присел на край утёса; потянутое плечо дало о себе знать, но парень в лишний раз подумал, что это не самое страшное, чем могло одарить его внеплановое крушение. Он покосился назад, туда, где каменистая гряда уходила под откос и врезалась в глубокие пески. Там всё еще можно было разглядеть блестящий бронзой, покорёженный нос “Возможности”. — Хотелось бы достать нашу ласточку до заката.
— Тогда огорчу тебя. Компьютер на последнем издыхании шепчет, что до заката солнца не так уж и много времени. В местных сутках в районе двадцати четырёх часов.
— Какая дикость.
— Но она обитаема.
Фаех ухмыльнулся, одной рукой протягивая Гадзо вот-вот готовую отключиться карту, а второй – доставая из кармана брюк помятую сигарету. Гадзо взял экран, читая бегущие строчки с информацией, и старик продолжил:
— Тюремные колонии. Позабытые и брошенные на произвол судьбы. Не для самых отпетых бандитов, но отбросами общества их назвать можно, — Фаех сделал паузу, на скрипящих коленях присаживаясь рядом с Гадзо, тот же, не отрывая взгляда от карты, протянул товарищу зажигалку. — Их выбросили на периферии Галактики, они построили поселения, зажили нормальной бандитской жизнью…
— Мне решительно не нравится эта планета, Фаех.
— ...начали вести, как это обычно бывает, межклановые войны и теперь копаются в песках, чтобы прокормиться.
— Решительно. Не нравится. Один раз бандит – всегда бандит.
Где-то над головами тоскливо прокричала птица, возможно, сетуя на отобранную двуногими пришельцами добычу. Гадзо проводил её взглядом до той точки горизонта, где крылатого хищника уже нельзя было различить на фоне бурых скал. Тем не менее, он мог увидеть белый дым, поднимающийся над равниной. Сначала парню показалось, что это в трещинах сухой земли испаряется вода, нагреваемая подземными потоками магмы – настолько незаметными оказались дома бандитов, воров и всех тех, кого судьба загнала в эту безжизненную землю.
Фаех проследил за взглядом собеседника, понимающе кивнул и встал, стряхивая со штанов ржаво-жёлтую пыль. “Не узнаем, пока не проверим”, – пробурчал он, начиная спускаться по каменистому склону, а Гадзо ещё какое-то мгновение изучал горизонт, оттягивая момент до неизбежной встречи с аборигенами планеты. Он надеялся, что ничего нового им не придётся ни узнавать, ни проверять.
Они шли широкими, ровными шагами. Песок пыльными столбами вздымался позади двух товарищей и тут же осыпался в глубокие рытвины от следов. Однообразный пейзаж иногда разбавляли редкие кустарники, какие-то серо-синие, колючие и выглядящие безнадежно и точно мертвыми. Однако их корни в некоторых местах выходили на поверхность, порою в десятке метров от сухой кроны, и Гадзо не составляло труда определить, что где-то там, глубоко внизу под слоями сухой земли, течет вода, которой длинные корни питают растения. Пару раз путь им пересекал какой-то местный ящер - на длинных чешуйчатых лапах с перепонками между пальцев он бежал по барханам, ни на секунду не увязая песках. Вторую такую рептилию Гадзо попытался подстрелить, но, когда на оружии его щёлкнул предохранитель, Фаех резким движением опустил ствол плазмогана и покачал головой. Они были не так далеко от поселения и лишний шум мог принести лишь ненужные проблемы. Гадзо Утгон понимающе кивнул, но не проронил ни слова. Так они и шли в безмолвии дальше. Иногда старик в спешке оступался, цепляясь острыми носами ботинок за трещины или булыжники. Тогда Гадзо приходилось хватать его за ворот куртки и вытягивать вверх, подобно палладовской кошке нардаз, хватающей своего котёнка за шкирку. В последний такой раз Фаех почти впечатался в буро-красную землю лицом, но пострадала лишь сигарета, упавшая в песок и незамедлительно потухшая.
— Ратша анкорский! – выругался Фаех, всё еще шатаясь в попытке найти равновесие. – Последняя была…
— Могу поделиться своими.
Гадзо опешил. Голос был незнакомый, раздавшийся где-то позади. А значит дела двух незадачливых пилотов были такими же дрянными, как и канувшие в лету сигареты старика. Парень развернулся назад и увидел аборигена пустынной планеты. Тот уже держал на протянутой ладони какие-то зеленоватые свертки с колючим табаком.
— Лучших самокруток во всех Барханах не найти, отвечаю, брат.
Лицо незнакомца было скрыто складками потрепанного платка, и едва ли Гадзо мог понять, как выглядит абориген.
— Так, будешь? – твердым голосом повторил бандит.
Фаех переглянулся с Гадзо Утгоном, его седые брови приподнялись, а губы сошлись в недоверчивой ухмылке. Гадзо хмыкнул и сжал оружие покрепче, словно ожидая сигнала. Но старик пожал плечами и протянул руку к самокруткам.
— Не откажусь.
Ну Фаехтарт, старый ты жук, подумал про себя Гадзо, но оружия не отпустил.
— Стрелять будете? – усмехнулся бандит, не двигаясь с места.
Старый жук Фаех, хватая Утгона за потянутое плечо, достал из кармана друга зажигалку и, прикурив, ответил:
— Только сигареты.

Они поужинали в баре Сухой Бюрты в Барханах. Сидели долго, потягивая местное горькое пиво и пытаясь разжевать гуталиновое мясо серых тушканов. Одного из них Гадзо подстрелил сам за пару минут до того, как заметил над равниной дома Барханов. Старатели - так называли себя местные - были грубы, резки в манерах, но гостеприимны. Они все, от мала до велика, слушали рассказ Фаеха жадно, внимательно, словно голодные шакалы, смотрящие на сочный кусок мяса. А когда он закончил, Утгон готов был поклясться, хором сглотнули, будто завершили обед за богатым столом. Майрош - тот самый старатель, который привёл пилотов “Возможности" в Барханы - вызвался помочь им. Как оказалось, и он, и многие другие видели, как дымящейся стрелой корабль пронесся над пустыней и скрылся за скалами. Однако прежде чем кто-либо решился отправиться на разведку, пришельцы наткнулись на Майроша, возвращавшегося с карьера. Гадзо из сбивчивых рассказов местных удалось понять, что в округе находилось множество шахт, раньше предназначавшихся для добычи ценных металлов. Но то были времена, когда настоящие каторжники работали в настоящих шахтах. Потом ресурсы то ли были исчерпаны, то ли просто позабыты правительством вместе с ничтожной планетой и её населением, и людям пришлось выживать: превращать тюрьмы в колонии, строить собственные посёлки, когда места становилось мало, и приспосабливаться под суровый климат планеты уже без помощи всякой техники. Дневной зной они переживали на поверхности, ночью же температура падала до такой степени, что неприспособленный, не знающий об этом странник, такой как Фаех или Гадзо, был обречен на холодную смерть. Множество шахт и подземных тоннелей теперь использовалось для укрытия от холодов. Гадзо не понял толком, как это работало. То ли местные изобрели специальную систему и разводили в определенных помещениях костры, то ли приспособили жар, набираемый за день землей, обогревать коридоры, но идея эта работала и весьма успешно. По крайней мере, люди жить на планете могли.
— Значит, — начал Фаех, вытирая с усов пивную пену, — спрашивать про станцию у вас бессмысленно.
— Последний корабль пролетал в этих местах декады две назад, — Майрош пожал плечами.
— Корыто Ржавого Ратеха!
Кто-то за спиной Гадзо рассмеялся, звонко, по-детски. Он повернулся и успел заметить убегающих за барную стойку под собственный хохот бархановских мальков.
— Оборванцы, — плюнул Майрош, махая на детей рукой.
А за стойкой все еще можно было услышать ехидную песенку:
“Старый Ратех к нам прилетел,
На корыте ржавом сел,
Ничто его не гложет,
Пиво пить он только…”
Дослушать детскую частушку Гадзо не смог, в следующее мгновение хозяйка таверны Бюрта, с подносом на перевес, начала разгонять мальков барной тряпкой, словно назойливых блох.
— Ратех – последний, кого сюда занесла нелегкая, — пояснил Майрош. – Он что ли торгаш… А, Бюрта?
— Торговец или бортмеханик какой-то вшивой гильдии, — ставя поднос на соседний стол ответила Сухая Бюрта. – Видимо не очень хороший, раз его кинули на этом куске глины, чёрный тошар побери эту планету.
Майр щёлкнул пальцами и продолжил:
— Именно. От пиратов они вроде угоняли корыто своё. С хабаром важным. Стали их нагонять, а тут - бац! - и наш компост обетованный прямо по курсу. Что делать, дали старине Ратеху побрякушку из-за которой весь сыр-бор начался и на шлюпке пустили в Барханы пришвартовываться, мол, припрятать добро, пока всё не затихнет. Да так и бросили, — Майрош сделал глоток пива, важно помолчав. - А мораль сей басни какова? Никакое золото не стоит этой земли, планета если тебя съедает – то с потрохами.
— Звучит обнадеживающе, — Гадзо усмехнулся.
На мгновение за столом повисла тишина. Даже местные, до этого без стеснений заслушивавшиеся разговорами пришельцев, теперь разбрелись по своим компаниям и начали вести отстраненные беседы, сетуя на местную стряпню и долги, которые постоянно кто-то кому-то должен. Наконец, Майр хлопнул обеими руками по столу и встал.
— Знаете, братцы, что это я... Не дело - кипеш наводить раньше времени. Возьмем вездеход.
— Ты говорил, здесь ни черта нет из техники, — сказал Гадзо, но всё же поднялся вместе с Майрошом. Уж очень уверенным казался старатель.
— Тюремщики оставили подарки, перед тем как свалить. Машинке десятков семь лет, но работает как новенькая. Только батареи от пыли не забывай чистить, и, слово держу, до полюса довезет с попутным ветром.
— Старшой тебя по головке не погладит, - какой-то бархановец за соседним столом укоризненно покачал головой, обращаясь к Майрошу.
Майр лишь небрежно махнул рукой и направился к выходу. Перед этим он кинул на стол погнутые, явно отчеканенные вручную монеты.
— Машина общины каменщиков. Мы на ней обычно груз из карьера таскаем, но раз уж такое дело… Народ ведь добрый, а нам от силы пару часов надо. Подцепим тросом вашу ласточку и сразу назад.
Фаех, полностью удовлетворенный таким раскладом вещей, кивнул и даже похлопал Майра по плечу, как старого приятеля. Да, по правде, Гадзо и самому казалось, что народ этот обходится с ними куда теплее, чем кто-либо из центральной Вселенной. Может, планета эта была настолько одинока посреди звездного неба, что два незнакомца, рухнувшие с него, казались жителям мессиями, которые могли бы вновь ввести народ в цивилизацию. Забавно, думал Гадзо, как дети тех, кого сюда ссылали когда-то за самые низкие и отвратительные поступки, становились людьми, если и не самой высокой морали, то той, которая стояла на голову выше привычной в обществе Гадзо и Фаеха. Бандиты совести - так хотелось Утгону назвать старателей ржавой от пустынь планеты.
Троица вышла из таверны, за ними не переставала следить толпа зевак.
— Вы не привыкли к гостям, — Фаех выплюнул хриплый смешок, кивая в сторону любопытного народа. Он уж успел закурить новую самокрутку и теперь при каждом выдохе изо рта его вылетал зеленоватый дым.
Бархановцы толпились вдоль улицы, подпирая красные, косые стены самодельных домов. Возможно, они пытались делать вид, что чем-то усердно заняты. Одни сосредоточенно разглядывали внезапно ставшее таким интересным серое, безоблачное небо. Кто-то пристраивался к торговым палаткам, усердно выбирая скудный товар и как бы невзначай косясь в сторону пришельцев.
Майрош пожал плечами.
— Люди отвыкли от нового, — ответил он. – Последняя достойная внимания штуковина приземлилась к нам два десятка лет назад. Это я про ржавую шлюпку Ратеха. Народу нужно зрелище, — Майр усмехнулся, — можно даже без хлеба. Руку на отсечение, что за нами через всю пустыню потащатся. Может, кто-то уже на пути к вашему суденышку.
Старатель на секунду замер, словно какая-то мысль сбила его с толку, но тут же продолжил шагать по намеченному курсу. Он что-то буркнул себе под нос, потом развернулся к Фаеху и Гадзо.
— Тошар меня побери, я ведь и сам как сопля последняя трясусь. Если же вы… И может... Кто-нибудь из вас мог бы замолвить словечко за нас, может нас под крышу возьмут, а? Планета эта – кусок грязи. Не иначе… Кто знает, сколько мы ещё сможем мотать срок, прежде чем она нас сожрёт.
Фаех озадаченно приподнял брови, но промолчал, лишь едва заметно кивнув Майрошу. Где-то позади зашептались другие старатели.
— Да… Да, почему бы и нет? Надо напомнить Союзу про вас, — Гадзо натянуто улыбнулся. Да и что ему оставалось? Что мог он ответить человеку, который был чуть ли не единственной возможностью “Возможности”.
— Ладно… — задумчиво протянул Майр. – Топать до вездехода недалеко. А там уж и с попутным ветром домчимся до вашей “Возможности”.
Он замолчал, а потом, злорадно усмехнувшись, добавил:
— Возможно.


Фаех упоминал про короткий день на этой планете, но солнце едва ли начало спускаться с неба, когда на вездеходе троица подъехала к пределу Барханов. Майр петлял между узких улочек с ловкостью хищного зверя, и было видно, что за рулём этой машины он далеко не в первый раз. Когда последний проулок посёлка был позади, и вездеход уже ровным ходом плыл по пескам открытой пустыни, где-то в половине пути от места крушения “Возможности”, Майрош притормозил.
— Кто же это? – он прищурился, глядя куда-то вдаль. Впереди, в паре десятков метров от вездехода, шагали две фигуры. Мелкие, смешно семенящие по глубоким пескам. – Никак Матте и Литли? Эй!
Машина засигналила, хрипло и сухо, будто жуя песок, но этого было достаточно, чтобы фигуры остановились. Майр дал ход и нагнал детей. Мальки стушевались, опустив головы и не смотря на Майроша.
— Ну опарыши, куда же это вы топаете? – старатель выпрыгнул из машины, громко хлопая дверью.
Ни его ли это малые, подумал Гадзо, и, переглянувшись с Фаехом, понял, что старик думает о том же. Тот лишь пожал плечами и Гадзо ничего не оставалось, как сделать тоже самое в ответ.
— Да мы… это… — мальчишка шмыгнул носом, бормоча едва слышно.
Но Майрош дал ему подзатыльник, едва ли тот успел что-либо ответить, и пригрозил пальцем девчонке. Дети были слишком похожи, чтобы не принять их за брата и сестру, и Гадзо даже подумалось, что они могли быть близнецами.
— Где вы должны быть? – строго спросил Майр.
— В мастерской, - хором ответили Матте и Литли.
— Почему вас там нет?
Матте, не находя ответа, лишь тщетно глотал воздух и показывал пальцами куда-то на горизонт:
— Так… корабль же! Все к нему… И мы…
Гадзо Утгон присмотрелся к горизонту и, действительно, где-то вдали виднелись еще фигуры. Похоже, половина Барханов решила навестить старую ласточку “Возможность”.
— В машину.
Они сели, не сопротивляясь.
— Малые моей сестры, - пояснил Майрош уже давя по газам. – Бесполезные соплята, шатаются одни по пескам, а потом еще удивляются, где ящеры падаль находят. Лучше пусть страдают фигнёй на моих глазах, чем в песках. Они смирные, зуб даю.
На последних словах Майр сделал ударение, и Гадзо заметил, как старатель взглянул на племянников через зеркало заднего вида. Те стушевались еще сильнее и опустили носы еще ниже, словно это могло помочь им провалиться под землю, подальше от сурового взгляда дяди.
Так они и ехали, уже впятером, почти в полном молчании, лишь изредка перебрасываясь друг с другом фразами. Мотор ровно гудел и вездеход, оставляя за собой глубокие рытвины, стремительно приближался к цели. Раз пять машина обгоняла группы старателей – все шли в сторону корабля. Гадзо не мог не заметить, насколько это призрачная цель важна местным – посмотреть на космическое суденышко, помятое и, возможно, утонувшее с головой в песках. Здесь не происходило никаких событий, люди рождались, жили и умирали, не узнавая ничего нового и ничего нового не принося. Пустые жизни на пустой планете – не самое ли это жалкое зрелище? Возможно, раз в десяток лет кто-то уходил из поселения и не возвращался до десятка следующего, живя отшельником в каких-нибудь катакомбах и пытаясь обмануть холодные ночи. Просто так. Просто потому, что рутина съедала его живьем и он не находил иного выхода от бесполезного существования. И этого было достаточно, чтобы начать выдумывать хоть сколько-то интересные мифы. О том, что якобы ночью человек может выжить, хотя все прекрасно знали обратное, о том, что где-то за горами есть настоящие города и что жалкие поселения старателей – всего лишь свалки на обочинах нормальных, цивилизованных миров. Над последней мыслью Гадзо даже призадумался. А так ли далеки такие байки от действительности? Можно же было взять Галактический Союз за цивилизованный мир. И можно было взять огромную звездную пропасть между ним и пустынной планетой за горную цепь. Тогда получалось, что старатели, действительно, находились на свалке Вселенной. Забытые, никому не нужные, возможно, даже самим себе – настолько неопределёнными были их судьбы. Гадзо казалось, что никакие наказания, к которым были приговорены на этой планете предки старателей – воры, пираты и убийцы - не могли превзойти то единственное, которое получили в наследство потомки бандитов. Да, действительно, думал Гадзо Утгон, единственное наследие, которое получили старатели, заключалось в их наказании да грубой, полной ругательств речи.
— …особое надо?
— Что?
— Конечная, говорю, или тебе особое приглашение?
Звонкий голос Майроша вывел Гадзо из размышлений. Вот он, бархановец, стоит перед ним, и видно, как от улыбки дрожат складки шарфа, укрывающего его лицо. Насколько он мог быть несчастлив? И насколько могла быть правдива эта улыбка?
Гадзо вышел из вездехода, руку он держал на ремне плазмогана – оружие он ни за что бы не оставил. Да никто и не настаивал.
Он узнавал местность. Здесь они встретили с Фаехом рассвет, столь скорый, что едва ли можно было перевести дух после грубого приземления, прежде чем солнце взошло над пустыней. Сутки здесь были короче, но, казалось, за этот день Гадзо пережил дня четыре стандартных. Слишком много событий, слишком много людей.
— Во-он там, — протянул Фаех и показал пальцем на песчаную впадину у основания скалы. Там все еще лежали обломки левого крыла. Без него можно было справиться, но взлет все равно предстоял бы трудный.
Майрош подошёл к зыбучим пескам, в нерешительности прошагал вокруг опасной зоны, словно ныряльщик, готовящийся к прыжку. Единственным отличием было лишь то, что не под каким предлогом ни Майр, никто-либо другой не прыгнул бы в эту бездну по собственной воле.
Старатель присвистнул, помассировал пальцами переносицу, видимо, в раздумьях, и, наконец, ответил:
— Трос бы как протянуть…
— Выбор не большой, — сказал Гадзо, смотря на блестящий под солнцем нос корабля – единственное, что пескам сожрать еще не удалось.
Племянники Майроша сновали вокруг “Возможности”, удивленные, ошарашенные диковинной техникой, и невольно Гадзо улыбнулся. Много ли им надо было для радости?
— Хабара-то в ней сколько… - мечтательно протянул Матте. В его детских устах бандитская речь казалось еще нелепей. – В такой-то махине целые Барханы добра поместятся.
Его сестра смеялась в ответ и продолжала кружить вокруг зыбучих песков.
Майрош фыркнул на племянников. Он зашагал обратно к машине и размотал трос под бампером.
— Матте! – крикнул он. – Нечего тебе без дела шататься. Чапай ко мне.
Он дал трос мальчишке.
— Держи крепко, крепче любого хабара, — сказал он Матте, а затем повернулся к Фаеху и Гадзо. – Этот опарыш и грамма не весит, что там ему пески. Маттеруш, язва ты бархановская, слушай меня внимательно. Ползи к кораблю мед-лен-но, цепляй трос за нос и так же мед-лен-но ползи обратно.
— Я понял.
Матте упал на живот у самой кромки песчаного оврага. Литли в страхе наблюдала за братом, она присела на корточки, обхватив колени руками, и замерла, подобно статуе. А мальчишка тем не менее полз с проворностью змеи, будто каждый день цеплял тросами упавшие в пески корабли. За собой он оставлял извилистую борозду, едва заметную. И это было самым лучшим доказательством того, что зыбучие пески не чуют новую жертву. Наконец, крюк троса лязгнул о металл – звук этот показался Гадзо мелодией – и Матте ловко дополз до твёрдой земли.
Старатель Майрош сел в машину и вдарил по газам. Сначала вездеход буксовал на месте, корабль не хотел принимать помощи. С замиранием сердца Гадзо смотрел, как бархановская техника в непосильных стараниях пытается вытянуть “Возможность”.
— Ну же! – хором кричали дети и это подливало масла в огонь.
Фаех даже забыл закурить очередную сигарету, с приоткрытым ртом наблюдая за тем, как спасают его ласточку от песчаного забытья.
Наконец, металл поддался. Разрезая толщу красного песка, подобно морской глади, корабль начал приподниматься над своей ловушкой. Он оставлял за собой борозду, будто плуг на бесплодном, сухом поле, и вездеход все громче рычал, выжимая из мотора все силы. Наконец, последовал глухой, тяжелый стук – это корабль упал на твердую почву, помятый, пыльный, но почти целый.
Неужели все так просто, подумалось Гадзо. Законы жанра давали в этом случае осечку.
— Съела, дыра навозная? – Майрош ликующе крикнул песчаному оврагу. Гадзо не удивился, если бы старатель оставил на его дне смачный плевок.
Матте и Литли на всех парах кинулись к кораблю. Мальчишка первым делом отцепил трос, его сестра – провела рукой по металлическому корпусу.
— Огромный… - прошептала она.
— В космосе есть куда большие корабли, — ответил Фаех. — В сравнении с ними наша ласточка и вовсе шлюпка.
Старик шагнул к кораблю и постучал кулаком по корпусу.
— Вот она! Артейская мощь! — воскликнул он. — Лучший корабль по эту сторону Галактики. Его и в бездну черную кинешь – он вылетит с поднятым носом!
Гадзо подошёл к Фаехарту. “Лучший”, — прошептал он.
А в следующую секунду земля под ним разверзлась.


***

— Третий шлюз пробит, капитан!
— Проклятье, — прошептал, почти про себя, Меде Амада, член команды неубиваемого корабля “Квазар”.
Он обещал себе, что эта вылазка буде последней. Он был готов сойти с корабля в любом ближайшем порту, пускай даже планета схода была бы покрыта вековыми льдами. Разбои – дело нелегкое, и еще оно тяжелее, когда про это забываешь. Всё шло как по маслу с момента абордажа союзного лайнера Когда пижоны Союза поняли, что к чему, “Квазар” был уже далеко от места преступления. И почему же удача изменила пиратам именно в этот раз? Последний для Меде. Действительно, думал он, выходить на дело, утверждая, что оно последнее – плохая примета.
— Второй двигатель накрылся, — крикнул кто-то из дальнего коридора, и Меде увидел, как капитан Линт вздрогнул. Старый пират немигающим взглядом смотрел на приборную панель. В растерянности он стоял перед сердцем своего корабля и не знал, что предпринять.
Он не был трусом. Вором, лжецом, убийцей, но не трусом. Скорее бы Линт продал душу Серому Кархону, чем позволил бы хоть раз отнять у него добычу. Сейчас же, возможно, впервые за всю жизнь кровожадный Линт испытал нечто, что человек более привыкший к каким-либо чувствам назвал бы страхом. Он боялся. Боялся не за себя, но за старый “Квазар” и груз, который тот нес в своих трюмах. Капитана можно было схватить, но он бы вырвался из любых оков – корабль же его с награбленным мог кануть в небытие прямо сейчас. Тогда уже никакие хитрости не смогли бы спаси несчастное судно.
— Они берут нас на абордаж, капитан Линт! —Ржавый влетел в рубку, запыхавшийся, с перевязанной кровавой повязкой рукой.
Он кинул на Меде злобный взгляд – пират недолюбливал парня, с тех самых пор, как тот отнял у него место старпома. Может, если бы Ржавый следил за порядком так же охотно, как и пил аркадский ром, то у него и не было бы повода злиться на Меде.
— Кто стоит на пушках?
— Деактивированы, — с напускной горечью ответил Ржавый и шёпотом добавил, - Амада должен был следить за этим.
Даже в такой момент он умудрялся оставаться крысой. Мерзкой, скользкой, думающей лишь о собственной шкуре.
Линт пропустил последние слова пирата мимо ушей. Он стоял, тихо бормоча себе что-то поднос и сжимая в руках металлический сундук. Меде предельно точно помнил, что там находилось, не иначе как он сам доставал те артефакты из сейфа союзного судна.
— Я не позволю этим стервятникам забрать порталы, - наконец решительно произнес капитан. Хотя перед ним стояло двое его самых преданных - каждый по-своему - пиратов, говорил он, похоже, это сам себе. Видимо, в этот трудный час самым тяжелым было убедить себя в том, что сам капитан Линт может проиграть. Не войну, но по крайней мере этот бой.
— Я хочу, чтобы вы кое-что сделали, — прохрипел он, на этот раз уже и Ржавому, и Меде.
Пираты переглянулись между собой. Неприязнь переполняла обоих, но как можно было ослушаться приказа?
— Сэр? – Меде вытянулся по струнке, всем своим видом благоволя капитану.
Капитан поставил сундук на пол и развернул голограмму карты на всю рубку.
— Вот, — он ткнул пальцами в одну из звездных систем. Та незамедлительно увеличилась. – Я знаю эти окрестности, как свои пять пальцев. Мы не иначе как в системе Паладин. Мерзкое место, но вот, что я скажу - оно спасет ваши шкуры.
Линт ткнул пальцами в две соседние планеты:
— Я хочу, чтобы вы спрятали порталы здесь и здесь. Пустынная Акарилла и ледяной Гертес, держу пари никто уже и не знает, как их следует называть. На этих планетах можно переждать бурю, пока мы не уведем корабль от союзных крыс. Слушайте меня внимательно. Вы спрячете артефакты в надежном месте, ни одна живая душа, кроме вас, не должна будет знать о них. Вы активируете их, чтобы у вас была возможность сообщаться друг с другом. И будете ждать меня. Неважно как скоро, но я вернусь и за вами, и за артефактами.
— Это же безумие. Бывшая тюремная колония и снежная пустыня, капитан, — Ржавый был не то удивлён, не то испуган, и от того глаза его, налитые кровью, были готовы вылететь из орбит.
Впервые за долгое время Меде мог сказать, что согласен с пьяницей Ржавым. Он даже не мог решить, что было хуже – замерзнуть во льдах безлюдной планеты или умереть, утонув в песках на планете каторжников. Забавно выходило. Ведь сейчас, поймай их союзная охрана, каждый член команды был обречен стать таким каторжником. В лучшем случае, кого-нибудь из них расстреляют, без сомнений.
— Ты либо сдохнешь здесь, — капитан Линт ухватил Ржавого за шею. Тот заскулил как слепой щенок, — либо попытаешься не сдохнуть на планете. Третьего дано не будет.
Меде невольно вжался в дрожащую от атак стену. Линт всегда внушал в него вселенский страх, никогда нельзя было угадать, о чем думает старый пират, но, если глаза его краснели от крови, а зубы обнажались в хищном оскале, сомнений не было – это было последним, что видел перед смертью решивший перейти капитану дорогу. Ржавый понимал свою ошибку. Если бы он не был нужен Линту в качестве охранителя портала, то, возможно, глотка его уже бы не издавала сиплых стонов, жадно глотая воздух. Капитан ослабил хватку, а затем и вовсе оттолкнул пирата от себя. Он подхватил сундук с пола и ввёл на замковой панели код.
— Живо берите, — прошептал капитан, поочередно протягивая артефакты Меде и Ржавому.
Меде уже приходилось держать в руках этот артефакт. Металлическая, блестящая сфера. Тяжелее, чем кажется. На поверхности ее выгравированы рельефные узоры. Если в определенной последовательности провести по линиям этих узоров, то портал активируется. К каждому порталу прилагались сферы чуть меньшие – с ними артефакты включались дистанционно. Капитан не поленился прикрепить к каждой из них комбинацию активации. Разобрался бы и младенец, чего и говорить о Ржавом.
— Капитан, — осмелился обраться Меде. – Кто из нас полетит в пустыни?
— Амада, — Линт положил руку на плечо своего старпома, — я хочу, чтобы ты отправился на Гертес.
Меде почувствовало, как злорадное ликование охватило Ржавого, все еще потирающего шею в том месте, где ее сжимала крепкая рука Линта. Приказ звучал, как приговор. Много позже, раз за разом прокручивая в голове последний разговор с капитаном, Меде понял, почему Линт поступил именно так. И, тошар возьми, не таким безумным был вариант со снежной планетой. Но тогда он этого не знал.
Они вылетели на последних шлюпках, когда “Квазару” удалось уйти от абордажа. Ржавый отправился первым. Беззвучно рассекая космическую толщу, лодка направилась к Акарилле - во веки веков позабытой планете. Меде какое-то время наблюдал за ним через иллюминатор, словно оттягивая момент собственного отправления, но в конце концов тоже сел в шлюпку. Портал он спрятал за пазухой камзола.
— “Квазар” оторвется от этих крыс, и за вами вернутся, Меде Амада, – сказал Линт. В его голосе больше не было того гнева, с которым он обращался к пиратам в рубке. И почему-то от этого парню становилось не по себе. – Меде. Я доверяю тебе, понимаешь? Если не тебе, то кому, ратша меня подери! На Гертесе есть моя стоянка: немного припасов, инструменты. Это осталось с тех времен, когда я ещё имел привычку прятать хабар на необитаемых планетах. Страна гигантских тварей и лютых холодов, но, поверь, это лучше, чем Акарилла. Акарилла обитаема, а для человека, знающего цену тайне нет ничего хуже, чем те, кто тайну эту может раскрыть. Ржавому это не сдалось, он преданный пират, иногда преданность эта даже сидит у меня в печёнках. Но язык за зубами он держать не умеет. Если он сдохнет на той планете до того, как я вернусь за порталом, я найду тех, кто будет знать, что где-то на Акарилле старый пьяница припрятал чудную штуковину. Если он сдохнет на Гертесе, то портал я больше не увижу никогда, понимаешь? У тебя, брат, башка на месте, кто-кто, а ты обязан будешь выживать на этом куске льда, потому что тебе это приказывает твой капитан. Это тебе говорит капитан Линт, гроза Галактики и хозяин бессмертного “Квазара”. Понял старпом Амада?
Старпом Амада кивнул. Он никогда не забудет тот взгляд, полный решимости и полный отчаяния, которым капитан Линт провожал шлюпку. Пиратство, без сомнений, было для него не просто способом наживы, но смыслом жизни. Единственным и нерушимым.
Это был последний раз, когда он видел старого пирата. “Бессмертный” “Квазар”, к слову, был уничтожен через несколько часов.

***

Ратех помнил тот день, будто это было вчера. Лодка с грохотом врезалась в пески, прочесала брюхом глубокую борозду и чуть не снесла сарай какого-то старателя. Он, Ратех, вызывал неподдельный интерес у местных жителей. Право, это ему даже льстило. Никто и никогда ни до этого, ни после не впадал перед ним в такое благоговение. Будто сам Ржавый был великими Линтом, и каждая живая душа пыталась сделать все, чтобы угодить кровожадному капитану. Вот только старатели не знали ни капитана Линта, ни то, что сам Ратех был пиратом. Его расспрашивали про корабли, про планеты, про людей, которым посчастливилось не родиться на Акарилле. И ему нравилось отвечать.
Ратех не хотел терять расположения местных, а они наверняка не хотели бы потерять в своих глазах достойного пришельца. Он мог быть кем угодно, но не пиратом. Не очередным бандитом, какими когда-то была полна Акарилла и которых так не любили их собственные потомки за единственный клочок наследства – участь выживать на брошенной всеми и вся планете. Пока он был торговцем, по крайней мере в умах старателей, ему был обеспечен теплый приём. В дальнейшем, как оказалось, Ратеху потребовалось не только гостеприимство местных, но и выпивка, работа и жильё. Именно в такой последовательности.
Сидя в шлюпке, стремительно приближавшейся к пустынной планете, он и не думал, что Акарилла на последующие десятки лет станет ему домом. Мало того, что дом этот его устроит. У него ведь была цель – спрятать портал, спрятать хорошо. Дождаться Линта. Возможно, если того потребуют обстоятельства, активировать портал для этого Ме-е-де. Чтобы тот не сдох во льдах. Так говорил Линт… Нет, он велел держать порталы включенными всегда. Без всяких “если”. Насколько же он был привязан к этому крысенышу, раз предпочел его в качестве своего первого помощника Ратеху. Ему, старому Ржавому. Тому, кто прошел с Линтом огонь, воду и медные трубы, тому, кто помнил бестолкового юнгу Бартоша Линта, а до этого – мелкого воришку Барта с перекрестка третьей и четвертой улиц безымянного города на второсортной планете Анк. И вот так уже гроза галактик капитан Линт распоряжался своим самым верным последователем. Выкидывал, как ненужный хлам. Но Ратех мог простить это ему, старому товарищу. Простить же мальчишке Амаде – никогда. Высокомерный, податливый как кусок вымокшего пороха, услужливый – такие пиратами не становились, нет. Ржавый был готов сделать все, чтобы не стали.
Черта с два он открыл бы портал Ме-е-де. От одного имени крысеныша его выворачивало на изнанку. Руки тряслись, голова начинала гудеть. Он мог бы его придушить, будь портал открыт. Но осознавать, что где-то там, в вечно холодных пустынях мальчишка медленно умирает, было ему куда приятней. На какой срок ему могло хватить припасов Линта? Ржавый хорошо помнил, что провизию, предусмотрительно оставленную капитаном, едва ли можно было растянуть на две недели. Либо Амаду убьёт холод, либо голод, либо огромные звери, бешеные и не знающие ни толики страха. Они могли бы раздавить человека, даже не заметив, что под ногами их вообще кто-то был. Ратех хорошо это помнил.
Да, Ржавый твёрдо решил, что ни за что он не откроет портал. Никогда. Он спрячет его, он будет охранять его, он будет ждать Линта. Но артефакт останется не включённым, плевать Ратеху будет на последствия. Так он и думал.
Думал даже по прошествии двух десятков лет. На мозги его изрядно повиляла жара и бесконечные приемы местной бодяги, и от того отданный когда-то капитаном приказ воспринимался пиратом как нечто священное, как некий спасительный голос, сулящий ему возвращение на борт старого “Квазара”. Без Ме-е-де.
А потом появились они. Эти бродяги из глубин Союза. Свалились из ниоткуда и в один день смогли вывести Ржавого из себя. Лишь корабль Линта имел право садиться на этой земле. И лишь с той целью, чтобы спасти Ратеха и артефакт. Никакие другие пришельцы не имели права отвечать и быть расспрашиваемыми – это право заполучил Ратех раз и навсегда. Это были его бархановцы, его планета. Никто об этом не догадывался, но он, тошар всех вас подери, был хозяином этой планеты. Это его старатели спрашивали, это он им отвечал. Его уважали. Так по крайней мере говорили Ратеху его спекшиеся мозги. И он им безмерно верил. Сначала разум или, вернее, “неразум” шептал ему невнятные советы. Держись подальше от них. Потом “неразум” начал говорить в слух. Держи подальше их. Ты сам знаешь от чего. И уже когда ни о чем не подозревающий отряд спасения “Возможности” был на половине пути к зыбучим пескам, “неразум” буквально кричал. Убей их Ратех. Их корабль над твоим порталом! Над порталом Линта! Они найдут его, ведь кто, как не сам Линт послал их за артефактом. Старый Бартош знает, что ты натворил с Меде. Ме-е-еде. И теперь сделает тоже самое с тобой. С то-о-обой. Нет, это не горькое пиво говорит в тебе. Не путай эту дрянь с собственным “я”. Ты верен Линту? Да. Ты хочешь, чтобы он тебя забрал? Да. Тогда сделай так, чтобы ему пришлось сделать это лично. Да.Да.Да.
Я их деактивирую. Как назойливый вирус корабельного компьютера. Нажму “удалить” и их сожрут, живьем не оставив и костей. Я пойду в темные пещеры, те самые, где таится мой портал. Наш портал. Где нет солнца и нет теней от него. Лишь всеобъемлющая темная масса. Я буду там. Буду смотреть на идеальную сферу, на ее тонкие узоры, которые так идеально вписываются в повороты металлического шара. Я буду сидеть чуть поодаль и слушать как возятся они где-то на поверхности, почти над самой моей головой. Как корабль их медленно расчесывает пески в тщетной попытке выброситься на берег земной. Бедные старатели, бедные пришельцы. Все ваши попытки были тщетны с самого начала. Я буду слушать неразборчивый гул ваших слов, но даже с этой глубины мне удастся понять, как же радуетесь вы мнимой победе. Я буду допивать горькое пиво и думать о Линте. И снова слушать вас. Я буду слышать, как руки ваши касаются шершавой поверхности лжеспасенного корабля. И я буду вертеть пульт в своих потных руках, ожидая момента. И я буду делать то, что поклялся не совершать никогда. Но ведь должны быть исключения для правого дела. Линт всегда так говорил. У правых дел всегда есть оправдание. И я буду смеяться, когда земля над порталом растрескается, впервые за сотни, нет, тысячи лет, впуская в темную обитель солнечные лучи и нагретый ими песок. Металл и люди будут падать в пещеры, и я буду продолжать смеяться, пока горло не запершит от мелкой пыли. Портал будет пожирать все вокруг себя, кроме меня, и я буду смотреть на его торжественный пир. Жри их, священный артефакт, ты слишком долго голодал. Жри их, чтобы переварить, как когда-то время и холод переварили Ме-е-де. И я буду смотреть. Портал, ты не возвращаешь ничего, ты не вернешь Линта, а те, кто будет умирать в твоих недрах – не вернётся сюда. На шатающихся ногах я подойду к тебе и упаду на колени. Руки мои нащупают на земле оружие. А я так давно не держал в руках настоящие оружие. И я буду прицеливаться точнехонько в твое сердце. И буду стрелять, стрелять, стрелять.
Ты пожираешь навсегда портал. Ты пожрал Линта. И “Квазар”. И время.
Но не меня.

***

Холодно. Гадзо чувствовал холод. В первое мгновение ему почудилось, что на пустынной планете началась ночь, а они, заблудшие души, так и не успели найти укрытие в пещерах. Потом он вспомнил, что как раз пещеру они и нашли. Прямо под своими ногами.
Он попытался открыть глаза. Веки слиплись от запекшейся крови, но все же он смог разглядеть белую пелену снега перед собой.
— Эй, Фаех! — закричал Гадзо. – Майрош!
— Здесь, — совсем рядом просипел старик Фаехтарт.
В ту же секунду Утгона схватили за ворот куртки и одним сильным рывком вытянули из снежного небытия наверх. Он откашлялся, выплевывая ледяную воду. Дух перехватило от пронизывающего на сквозь ветра. Парень огляделся, но едва ли вокруг можно было увидеть что-то кроме заснеженных скал и отдельно стоящих хвойных деревьев. Безусловно, он всё еще был в пустыне. В снежной пустыне. Парня тянуло к земле, словно небо давило на плечи всей своей массой. Шаги давались с каким-то невероятным трудом. Притяжение этого места, где бы Гадзо не оказался, было сильнее притяжения пустынной планеты.
— Живой, брат, — рука Майроша упала на плечо Гадзо.
— Это не похоже на Барханы, — прошептал он в ответ и в то же мгновение повернулся лицом к старателю.
Все они стояли перед ним. Фаех, слегка помятый, но живой. Майр, щурящийся от ветра и до этого видевший снег лишь на старых картинках. Литли и Матте, очумело вылупившие глаза, прижавшиеся друг к другу, как два беспризорных птенца. И он. Заросший темной бородой, укутанный в звериные шкуры, подобно дикарю, не видавшему свет солнечный.
— Почему в этой жизни ничто не может начаться и закончиться нормально? – в бессилии прошептал Гадзо. Он не был пессимистом. И всё же сейчас им так хотелось быть.
— Я задаю себе этот вопрос каждый день, — просипел дикарь. У него был низкий, застуженный голос. – Хотел бы я задать его и сейчас. Вы сорвали мою охоту.
Он хотел замолчать, но какой-то азартный огонек блеснул в его бледных глазах, и человек продолжил:
— Меде Амада. Это я. А это, — он обвел рукой весь видимый горизонт, — снега третьей от безымянного солнца планеты. Могу предположить, что вы пришли с пустынной Акариллы, потому что через этот портал приходить вам больше неоткуда. Две никчемные планеты, объединенные таким же никчемным тоннелем. Я уже позабыл, что он может работать. Здесь работаю только я. А теперь, видимо, придется и вам.
Он засмеялся. Как-то дико, нездорово. Но в смехе этом не чувствовалось угрозы. Это был утробный крик, крик облегчения. Так хотелось смеяться Гадзо, когда вездеход вытащил “Возможность” из песков.
— Чертовски холодно, Меде Амада, — сказал Фаех, пытаясь привлечь внимание смеющегося Меде.
— Да, конечно! — незамедлительно ответил он. — Идемте. Вы все.
И они пошли. По снегам, вдоль пологих гор и хвойных деревьев, в сторону заходящей за горизонт звезды, такой незнакомой, но обреченной стать для них Солнцем.

***

— Ненавижу провинции, тошар их побери.
Катт спрыгнул с трапа на землю и устало вздохнул. Его товарищи Нокт и Лиа - вольные торговцы Союза - уже изучали карты.
— Что там интересного? – спросил Катт.
Лиа недовольно нахмурилась и, одарив пейзаж, который можно было наблюдать с холма, презрительным взглядом, ответила:
— Ратша их разберет. Карта говорит, что это Гертес. Покрытый снегами, необитаемый.
Катт посмотрел на панораму расстилавшегося до горизонта высотного города, потом на Лию и угрюмого Нокта, потом вновь на город.
— К тошарам собачьим выброси эти дрянные карты. И никогда. Ни-ког-да не скупай информацию у пиратов, Лиа.
— Старомодные пижоны, — усмехнулся Нокт, потягивая последнюю бутылку пива. – Извольте, в гробу я их карты видал.
Катт тоскливо посмотрел на город. Высотки сверкали под лучами яркого, летнего солнца, где-то внизу гудели бесконечные автострады, а над головами прорезали небо самолёты.
— В гробу я видал провинции, Нокт…

[unzor]

Занятное чтиво. Скорей понравилось, чем нет) Удачи Автору.

[Гость_Pablo_*]

Начало впечатлило. В духе старого фильма "Солдат" с Куртом Расселом в роли сержанта Тодда. К середине заскучал. Порталы, ледяная планета... Хорошую рассказку подвел высокий нижний лимит знаков, на мой скромный взгляд. Удачи, да простит меня автор.

[House495]

Хорошую рассказку подвел высокий нижний лимит знаков, на мой скромный взгляд.

В рассказе 41453 знака, до лимитов далеко - что до верхнего, что до нижнего

[Ябадзин]

Блин, такое "смачное" многообещающее начало... Все атмосферное, герои живые, антураж, диалоги блестящие....
Но к середине что-то (интрига? интерес? динамика?) стало пропадать, а потом и совсем все застыло...

[vostok]

Старые добрые галактические пираты. Рассказ немного портят длинные рассуждения - на мой взгляд. Динамичность снижается и внимание рассеивается.

[Salladoretz]

Похоже к старенькому рассказику прикрутили нелепую концовку, чтобы оправдать тему конкурса. Соглашусь с остальными - до середины было ещё ничего так, читабельно.

[Рыжая вешка]

Кажется то, что я сейчас напишу, уже сказали выше. Причём все. Начало прямо захватило, заставляя в нетерпении читать, не отрываясь. Середина завязла на зубах обилием имён и перескоком событий. А конец вообще расстроил. Правда - есть впечатление от "перепрошивки". К тому же (пусть на меня и наплюёт автор), но я не увидела основной темы. На холодной планете высадился один (один!!) пират, а через несколько лет там уже были города. Откуда что взялось... Ещё один момент покорябал. Там в описании первой планеты, на которую парочка плюхнулась жители на ночь прятались в тёплые пещеры, которые подробно описаны. И сказано, что ночью там не выживешь. А потом герои вкупе с местными и даже детьми свободно по ночам шастают. Читала утром с телефона - не охота искать то место, но когда читала, мысленно отметила.

[constp]

Аатор, вам никто еще не пенял на местоимение "свой"?
В самом начале, два раза почти подряд...
А потом еще и "ровными шагами". Вы их специально равняли? Или выравнивали?

Дальше пошло лучше. Хотя, некоторые сравнения заставили споткнуться.

Но вообще - неплохо.

[Хирург без дипло...]

как дети тех, кого сюда ссылали когда-то за самые низкие и отвратительные поступки, становились людьми, если и не самой высокой морали, то той, которая стояла на голову выше привычной в обществе

понравилось.
Текст грамотный, читается достаточно легко, хотя есть некоторые огрехи. Сюжет показался несколько нединамичным, отчего читать было скучновато.

[Melady]

А я споткнулась на этой фразе "Гадзо Утгон, первый пилот прочно завязшего в песках корабля “Возможность”, положил плазмоган на плечо и схватил свою добычу.". По моему мнению, слишком много информации, причем разной, в одном предложении.
Я узнала имя, чем герой занимается, каково название корабля и что этот корабль завяз в песках, и даже то, что на плече героя есть плазмоган и что добыча для героя - главное.
Но, я больше придираюсь абзацем выше... В целом рассказ интересный.

[Marina Gaki]

Читала, читала, честно читала. Да конца. В какой-то момент просто потеряла нить, почти уснула, перечитала. Но, сори, так ничего и не поняла, увы. А начало было таким занятным.

[Kapy4ino]

С пятого на десятое,с первого на компот и.... Получилось как не странно вкусное блюдо. Возможно некоторые элементы при следующей готовке лучше убрать,но даже сейчас вполне съедобно

[Векша]

Не понравилось. Сумбурно и многословно. Очень много лишних слов, затрудняющих чтение, и лишних деталей, которые ни на что не работают. Композиция странновата - с этим длиннющим отступлением о порталах в середине рассказа и мелькающей "нарезкой" в финале. Ну и самое для меня неприятное - не возникает сопереживания героям и волнения за их судьбу.

[Мартокот в октяб...]

субъективно - не понравилось. в начале интересно, потом какая-то путаница и вдруг финал.

оригинальности я не заметил. пираты, торговцы, проход меж мирами.

герои хороши. живые, с мотивацией, с изменением и развитием. но, как ни странно, это я говорю только про героев из части про пиратов. и мальчишка тоже запомнился. хоть и мелькнул там, по краешку.

Очень много имён.

ладно бы просто имена, так ещё и с фамилиями. И одного героя называют по тексту то одним именем, то другим, то сокращённой формой, то полной, то по фамилии.

я запутался. и, как мне показалось, персонажи не имеют ярких отличительных каких-то черт. чем отличается Фаех от Гадзо? и оба они от Майроша?

[vsevolod]

Не в первый раз впечатление, что автор писал роман - причем автор старшеклассник или студент-первокурсник 70-80-х гг. прошлого века, сформированный советской научной фантастикой - и решил переделать кусок текста в конкурсный рассказ. Вышло во всем, увы, не очень, поскольку помимо сомнительной привязки к конкурсной теме, рассказ страдает всеми слабостями, присущими творению начинающего. Пусть простит меня автор, но честное слово, впечатление такое, что он, сегодня уже взрослый человек, нашел свою старую школьную тетрадку, где тридцать лет назад, начитавшись сборников издательства "Молодая гвардия", взялся сочинять свое. Не говорю даже о малопонятной логико-композиционной структуре с появлением-исчезновением множества персонажей; автору пока не поддается и лексико-синтастический уровень стиля, он слабо чувствует эпитеты, верно описывающие образ или действие. "Внеплановое крушение" - а что бывает запланированное крушение?.. Или вот фраза, прямо-таки квинтэссенция стилистических ошибок: "Майр петлял между узких улочек с ловкостью хищного зверя, и было видно, что за рулём этой машины он далеко не в первый раз." Во-первых, петляют все же скорее по улочкам, чем между ними - хотя допускаю, что можно петлять и по дворам, но тогда лучше так и говорить. А во-вторых, то, что персонаж петлял с ловкостью, напрочь отменяет окончание фразы - и так ясно, что не в первый раз, зачем об этом упоминать?..
Словом, пусть автор не обижается, говорю то, что думаю: рассказ ученический. Ну, а на будущее, если есть желание продолжать - следует настойчиво учиться. Между прочим, могу в этом смысле порекомендовать М.Горького, т.е. его критические статьи и письма к начинающим писателям. При всей неоднозначности фигуры Горького, не могу не отметить, что он и сам неплохой стилист и очень дельно умел работать с молодыми авторами.

[karpa]

Первую половину рассказа я не могла отделаться от ощущения стиля Фенимора Купера.
Повествование и развитие сюжета выдержано в том же духе. Вторая половина несколько снижает интерес, но не сильно.
Неожиданно все ломается в финале, по крайней мере, мне так показалось.
Мир прописан хорошо.

- Общий интерес: есть и держит читателя крепко.
- Фант.доп. - Люди на Земле появились как ссыльные или заключенные с других планет. Не оригинально и не ново. Интересны два пирата со скрытыми порталами, куда попадают персонажи.
- Логика событий в рассказе есть. Одни потерпели катастрофу, другие ведут борьбу за обладание территорией.
- Реалистичность героев, их поведения, диалогов. - Персонажи ничем не отличаются от виденных в фильмах пиратах.
- Стиль и грамотность автора. - Особенных ошибок не заметила. Остальное на совести автора.

Небольшое замечание.

"Да, по правде, Гадзо и самому казалось, что народ этот обходится с ними куда теплее, чем кто-либо из центральной Вселенной."

-- У Вселенной нет центра. Лучше сказать "центра какой-нибудь галактики".

Удачи автору,

[cat-the-redhead]

Рассказ читала с интересом, хотя описания затянутые, порой хотелось перескочить их и добраться до действий.
Фантдоп стандартный.
События изложены логично, структура рассказа хорошая. За исключением финала. Вообще не поняла, кто и куда прилетел. Что за города, где они? Пустыня, лёд и города на одной и той же планете?
Образы героев неплохие, узнаваемые.
Ошибки есть. Ниже некоторые из них.
«ставя поднос на соседний стол ответила Сухая Бюрта» - запятая после "стол", деепричастный оборот
«долги, которые постоянно кто-то кому-то должен» -лучше перефразировать, например "долги, что постоянно на ком-то висят"
«сделать тоже самое в ответ» - "то же" в данном случае раздельно
«не под каким предлогом» - "ни под каким"
«эта вылазка буде последней» - потерялась "т"
«бормоча себе что-то поднос» - "под нос"
«— Капитан, — осмелился обраться Меде» - "обратиться"
«Понял старпом Амада?» - обращение выделяется запятой (после слова "понял")
«на изнанку» - по-моему, всё же "наизнанку"
«И теперь сделает тоже самое с тобой.» - "то же" раздельно здесь
«Дух перехватило от пронизывающего на сквозь ветра» - "насквозь"
В целом стиль обстоятельный, но можно было бы подсократить объём.

Главное: я не увидела темы.

Общее впечатление спокойное.

[Kulyok]

(опасливо читает комментарии, прикидывает, как тут получше поругать, хочет финик, но понимает, что тут бы кастрюлей по голове не получить)

Короче. Что тут есть офигенного?

Тут офигенная преданность старому капитану Флин... Линту. Тут потрясающий чокнутый Ржавый. И тут отличная закольцовка с финалом.

Почему это не читается на одном дыхании?

Ха. Потому что это вопрос к автору. (Купер, впрочем, кульку тоже не читался когда-то))) Мне кажется, потому, что интрига и сердцевина рассказа сдвинута глубоко в середину - это раз (и именно там глаза зажигаются, хотя НЕ ДО КОНЦА. Вот была бы рассказка про пиратов хоть чуть-чуть с предысторией, может быть? А то даже без нее чувствуется мощное и запал эмоций, но не хватает - это по сравнению с тусклым началом его много, а так - МАЛО категорически), и нет героя в первой части - это два.

Да, Гадзо пытается быть героем, пессимистом, его монолог про рутину и так далее даже жить пытается, я заценила. Но честно, пусть он и не бревно, он и не герой тоже. И, в отличие от чокнутого Ржавого, не вызывает того азартного блеска, который появляется в глазах Амады, когда тот видит пришельцев.

(я объяснила, что склалось, а что не склалось? Я старалось, честно!)

К жанру и выбранному направлению и как это смешивается с пиратами - у меня никаких претензий. Но вот почему текст не сбивает с ног, как лассо, и не тащит за собой по пыли и песку - это вот см. выше.

А пропиратов очень даже получилось. Очень. Про порталы, болтливость и все остальное. Даже выпить за них захотелось, чьорт. где мой квас!

[arch]

Если предположить, что текст не о пиратах, а о провинциях, всё становится на место.

Текст определенно требует вычитки. Продолжая тему, начатую cat-the-redhead:

парень в лишний раз подумал
вот-вот готовую отключиться карту
течет вода, которой длинные корни питают растения
ни на секунду не увязая песках

превращать тюрьмы в колонии

В каком значении тут колонии?

Рассказ с претензией. В нем есть рассуждения персонажей, некая даже философия, есть остроумные описания планеты. Значит, нужно больше внимания к стилю. Убрать лишнее, перестроить фразы.