Багровое эхо, ....мы не знаем, но они уже среди нас. Опции

[Шапокляк]

Алоизыч, как щас помню, принимал гостей и беседовал с ними на диванчике и креслах у камина (см. фото, у входных дверей).
Огонечек горел, уютненько так было, коньячком угощал (правда, сам не пил - не преносил алкоголь), а на ковре лежала его любимая овчарка Блонди. Милая собачка была... Жаль, он приказал ее застрелить...

Что ты говоришь? Это полный писец!!! Я только не понял, я нахожусь на форуме фантастов или документалистов!? Раз помнишь, то мог бы стать консультантом...

[Граф]

Раз помнишь, то мог бы стать консультантом...

Да в лом мне с таким МТА общаться. А так - да, большой спец по Алоизычу.
Советую обратиться за консультациями сюда http://mahrov.4bb.ru/
Правда, есть большая вероятность, что отправят в ров (расстреляют) через минуту...

[Шапокляк]

В марте 1943 года стал личным адъютантом Гитлера, в январе 1944 года произведён в оберштурмбаннфюреры.
https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%94%D0%B0%...%80%D0%B8%D1%86
Какой нах "начальник канцелярии"? Похоже, автор сам не помнит, что пишет (действие происходит летом 1942 года).

Нет, всего лишь группенфюрер. Есть куда расти...

Анамнез: МТА.
Диагноз: худший из МТА - самоуверенный графоман.
Лечение: на ВВВ. Там быстро в чувство приведут.

Впервые Фриц Даргес был представлен Гитлеру на партийном съезде в Нюрнберге. К этому времени он уже успел сделать неплохую карьеру в НСДАП: юнкерское училище СС, затем руководящая должность в СД, наконец, с 1936 года Даргес стал адъютантом начальника канцелярии Гитлера рейхсляйтера Мартина Бормана, которого он охарактеризовал как "жесткого человека".

Большую часть своей службы Фриц Даргес проводил в резиденции Гитлера в баварском Оберзальцберге. Он пользовался доверием шефа, который не боялся поручать ему самые деликатные миссии. Так в ходе визита нацистского лидера в Италию Даргес должен был сопровождать возлюбленную Гитлера Еву Браун, которая не могла официально ехать с фюрером, и поэтому прибыла тайком.

Даргес вспоминает, что перевез Еву Браун и ее сестру в Италию на двух кабриолетах "Мерседес", был их квартирмейстером, оплачивал все расходы на проживание и покупки. Он даже едва не породнился с Гитлером: сестра Евы Браун всерьез заинтересовалась им, однако Фриц Даргес, по собственным словам, "был не готов стать шурином фюрера".


Ну это так информация для тех "кто самый умный что ли"

[Шапокляк]

Да в лом мне с таким МТА общаться. А так - да, большой спец по Алоизычу.
Советую обратиться за консультациями сюда http://mahrov.4bb.ru/
Правда, есть вероятность, что отправят в ров через минуту...

Ну я типа фантаст, а не документалист и имею право Гитлера назвать внебрачным сыном Сталина и ты Граф, мне ничего не сделаешь потому что в моих фантазиях даже кузнечики пьют водку со строганиной из осетра!!! А ты просто наивный чукотский юноша, мечтающий быть великим....начинать нужно с самообразования...Тренируйся на кошках!!!

[Граф]

Что и требовалось доказать - наглый, самоуверенный, хамоватый МТА. Характеризуется собственной же цитатой

Критин

Еще вопросы у кого-нибудь есть?

[Гость_Сочинитель_*]

а вот прогнившую душу вряд

Это вы сейчас о ком?

[Гость_Сочинитель_*]

Еще вопросы у кого-нибудь есть?

Нету.

[Гость_Сочинитель_*]

Шапокляк, бан на трое суток.

[Шапокляк]

-Я тогда стоял возле окошка приема передач управления НГБ. Мать собрала отцу передачу, -сказал дед.- Мне было как и вам сейчас восемнадцать лет. Тогда в тюрьмах очень плохо кормили, и мы раз в три дня передавали продукты питания.
Народ, стоящий сзади в очереди молчал, провожая завистливыми взглядами тех счастливчиков, которые, отстояв несколько часов, все же сдали собранные продукты и вещи для своих близких.
-Фамилия статья, обвинения,- сказала здоровенная «пупкарша», принимающая узелки с передачами для арестантов. Она ела яблоко, выловленное из какого-то чужого узла, и теперь нагло хрумкая, глядела на очередного посетителя, как на объект своего благосостояния.
-Азаров Тимофей Сергеевич, - сказал Иван. Он задумался, даже не зная статьи предъявленного отцу обвинения.
-Жди!- сказала гросс баба, и захлопнула перед его лицом маленькое окошечко.
Через несколько минут окно открылось, и она пропитым голосом проревела:
-Следующий!
Иван замер в оцепенении, ничего не понимая.
-А как же я!?- Спросил он, «пупкаршу».
- Жди тебе сказано!- последовал ответ и вновь проревела своим голосом: -Я же сказала кто там следующий!
Народ в очереди загалдел, словно стая гусей, видя, что около окошечка надежды образовался затор. Вдруг по длинному коридору, в направление к приемной, вышел молодой НГБешник. Из-под лакированного козырька малиновой тульи его фуражки, натянутой на самый затылок, торчал золотистый чуб. Он был похож на донского казака. Руки он держал в брюках, нагло расталкивая выставленными локтями посетителей тюрьмы. Его хромовые сапоги горели, отблескивая бликами в свете тусклых электрических ламп. Подойдя к Ивану, чекист вытащил из кармана правую руку, и улыбаясь, спросил:
- Ты что ли Иван Азаров!?
-Я!- ответил Иван, с чувством робости.
-Пошли, у тебя сегодня свидание с отцом,- сказал НГБешник. Он легко толкнул в плечо Ивана, направив на выход, вдоль очереди.
По толпе моментально прокатился слушок, об очередном беспределе органов. Пожилые люди, доведенные до крайности, мгновенно оживились.
-За что, за что парня арестовываете!? - прокричала одна женщина в очках. -Он же вам ничего не сделал! Душегубцы! Сатрапы!
НГБешник шел молча, вслед за Иваном и не обращал никакого внимания на гнев возбужденного в очереди народа.
Из толпы вновь кто-то крикнул: - «Сатрапы, палачи».
На какое-то мгновение лейтенант остановился. Он, обернувшись к толпе, погрозил указательным пальцем. Этого движения хватило, чтобы навести порядок, и заставить стоящих в очереди надолго замолчать.
Иван шел по маршруту, который указывал чекист. Поднявшись на третий этаж, он остановился около большой двери.
-Стой пока здесь! – сурово сказал голос НГБешника.
Иван остановился, нервно теребя в руках узелок. Мимо него проходили сотрудники НГБ, щеголевато одетые по форме в синие габардиновые галифе и зеленые гимнастерки, перетянутые кожаными портупеями. Они не обращали на Ивана никого внимания. Кто дымил папиросами, кто смотрел в какие-то папки, перекладывая бумажки, кто, вообще засунув руки в карманы, расхаживал взад и вперед, задумчиво опустив голову.
- Азаров Иван Тимофеевич, заходи! - сказал вышедший чекист.
Иван повинуясь, вошел в просторный кабинет.
-Азаров Иван Тимофеевич, доставлен по вашему распоряжению, - сказал чубатый чекист, приложив руку под козырек.
Человек сидевший за столом, взглянул исподлобья на Ивана, и сказал:
-Веди следующего! А ты Ваня, проходи, присаживайся, у нас будет очень длинный разговор с тобой, - обратился он к Ивану бархатным голосом.
Азаров послушно подошел к столу и присел на край стула, поставив узелок на колени. От нахлынувшего на него волнения, его руки нервно теребили торчащие в разные стороны концы связанной по углам тряпки. Майор посмотрел на него и, улыбнувшись, сказал:
-Да не волнуйся ты так, тебя ни кто арестовывать не собирается! Отца хочешь увидеть!?
Иван кивнул головой, и на его глаза навернулась скупая слеза.
-Ты тут Азаров нюни то не распускай. Нет у нас халдеев, чтобы тебе сопли вытирать. Батька твой в твои годы уже настоящим героем был,- сказал майор, закуривая. - Курить будешь?
Иван взял предложенную папиросу, и как и отец продул со свистом гильзу. Сжав конец папиросы зубами, он робко прикурил, выпуская дым вниз, как это обычно делают малолетние куряки.
-Я Иван, знавал тебя еще тогда, когда ты мамкину сиську сосал и под себя гадил. А сейчас смотрю и вижу, что ты весь в отца пошел,- сказал лысый майор, доставая из стола коричневую кожаную папку. Ну что начнем наш мужской разговор!?- сказал он, и хлопнул ладонью по ней. -Ты знаешь этих людей? - спросил майор, и вытащив из папки фотографию подал её Ивану. На ней были запечатлено семейство Герберта Росса
-Да, я знаю их!- сказал Иван, и положил фото на стол. Это были мои друзья. Их отец работал по контракту на тракторном заводе вместе с моим отцом.
-Вот и чудненько! - сказал майор.- Увидеться хочешь!?
-Они уже уехали в Германию!?- удивленно спросил Иван.
-А как должно было быть иначе!? Ведь всю операцию подготовило наше ведомство. Твой отец в этом, сыграл немаловажную роль. Пусть катит этот Герберт, к своему Гитлеру и расскажет там, как арестовали твоего отца. Как врагов народа ссылают в Заполярье. Пусть, пусть себе поет, словно канарейка в клетке.
- А зачем это было нужно,- спросил, Иван, слегка успокоившись.
-Нужно это Ваня, для того, чтобы Родина, знала, какие блюда варится на политической кухне третьего рейха. Мы владеем информацией, что Гитлер усиленно готовится к войне против СССР.
В это самое время в кабинет Малышева ввели Азарова Тимофея. Иван хотел было, вскочить и обнять отца, но суровый окрик майора, остудил его пыл.
Отец держал руки за спиной. Его лицо было припухшее, и слегка отдавала желтизной.. Губа была рассечена, а красная запекшаяся корка делила её почти пополам.
-Азаров садись,- сказал Малышев и чекист, конвоирующий его, поставил стул поближе к столу майора. Тимофей присел. Он опустил голову, чтобы не столкнутся с глазами сына. Ему было тяжело и стыдно смотреть Ивану в глаза за свое жалкое и разбитое состояние.
-Вот видишь Ваня, твой папочка пожаловал собственной персоной! - с издевкой в голосе, сказал майор Малышев.- Со свиданьицем вас - родственнички! Ну что раз вся компания в сборе перейдем к делам нашим насущным! Как я ранее и говорил, в Германии сейчас очень сложный период. Гитлер не скрывает замыслов развязать войну против СССР. Он хочет взять реванш, за свое поражение в первую мировую. В обществе сейчас, как никогда муссируются идеи, о возрождении Германии, и её народа.
-А что может семья Азаровых,- спросил отец. –Иван, что должен проникнуть в рейхсканцелярию и убить фюрера?
-Не язви Азаров. Мы лучше знаем, что может твой Иван, а что нет.
Малышев вновь взял папиросу и закурив, поднялся из-за стола. Он заложив руки за спину, стал прохаживаться по кабинету, рассказывая о экономическом чуде Германии, о планах нацистов, и роли советской разведки в условиях капиталистического мира. После того как папироса сгорела, он затушил окурок в хрустальной пепельнице и вновь вернулся за стол.
-Есть мнение направить Ивана в Саратов. У нас там расположена своя школа, где наши лучшие инструктора сделают из него настоящего матерого разведчика.
-А как же институт!? - спросил Иван озабоченно.
-Институт будешь заканчивать после войны, если выживешь. Есть информация, что Гитлер собирается нарушить пакт о ненападении.
-А как же отец, - спросил Иван.
-Твой отец Ваня, вынужден будет остаться пока у нас. О его судьбе можешь не переживать. Есть приказ Совнаркома о создании элитных лагерей для высокоинтеллектуального контингента. Твой отец не будет испытывать никакой нужды. Я обещаю, что уже через год он будет на свободе. Так ты согласен!?- спросил майор Малышев.
-Мне нужно подумать – сказал Иван, желая затянуть время.
-Пока твой папа будет кушать передачу, собранную твоей мамой, ты можешь думать, - сказал майор. Он нажал кнопку и вызвал конвойного. Когда тот вошел, он сказал:
-Два стакана чая с лимоном и в каждую, по четыре куска сахара. Понял!?
- Есть!- сказал чекист и вышел из кабинета.
Малышев пересадил отца Ивана в угол на диван, и позволил ему перекусить. Развернув узелок, Тимофей Сергеевич, расположился около небольшого круглого столика стоящего в углу кабинета. Он чистил вареные яйца. С жадностью он запихивая в рот куски сала, жевал его, стараясь проглотить как можно больше. Было видно, что в тюрьме его плохо кормили. Тимофей Сергеевич, глядя на Ивана, откусил кусок лука, словно это было яблоко, и стал жевать, вдобавок закусывая лук черным подсоленным хлебом.
В этот момент, Иван, пораженный состоянием своего отца, готов был расплакаться. Желание ему помочь, в те минуты доминировало над его сознанием. Иван не выдержав подобной пытки обратился к Малышеву.
-Я готов подписать бумаги.
-Вот и чудно! - сказал майор и положил на стол перед Иваном три машинописных листа. – Подписать нужно, вот тут, тут и тут!- сказал он, указывая ручкой, где должны стоять его подписи.
В эту минуту в кабинет вошел чекист. Он держал на подносе два стакана чая в мельхиоровых подстаканниках. Чекист поставил стаканы на столик перед Тимофеем Азаровым. Козырнув, чекист вышел из кабинета, не обронив ни слова.
Обжигаясь, Азаров схватил стакан. Несмотря на то, что там кипяток, отец Ивана, обжигая губы, стал запивать соленое сало сладким чаем.
В эту минуту Иван понял, что это был простой шантаж. Увидев страдания близкого ему человека, Азаров младший был просто вынужден пойти на этот шаг. Ему хоть на сотую долю процента хотелось, уменьшить страдания отца и Иван подписал положенные на стол бумаги.
-А что теперь дальше!?
-Даю тебе Ваня, три дня, - сказал майор. - Через три дня ты закрыв свои дела приходишь сюда, в этот кабинет. Твой отец пока останется у нас. Пусть это будет гарантия наших договоренностей.

[Шапокляк]

А что было дальше дед,- спросила Ольга, приняв в ту минуту боль деда.
-А дальше Олечка, была школа ШОН,- со вздохом ответил старик.
Я тогда ровно через три дня прибыл к майору Малышеву, как этого требовал подписанный с ним договор. Ни мать, ни сестра Ленка, не знали, куда я исчез.
Лишь скупая казенная телеграмма, согласно «легенде» говорила о том, что я откомандирован институтом в Ленинград, к академику Герцману, для дальнейшего обучения, по избранной специальности.
Дед задумался. Перед его глазами вновь появилась крытая тентом полуторка. Он прыгала на промерзших ухабах, подбрасывая какие-то зеленые армейские ящики. В углу на свернутой маскировочной сети сидел Иван Азаров, держа в руках «балетку». Второй час пути на жутком морозе заставлял его раз от разу тереть руки о колени, которые нестерпимо жалил мороз. Вдруг Иван почувствовал, что машина остановилась. Послышался голос сопровождающего его белобрысого офицера НГБешника, который был назначен куратором Ивана.
-Эй, казак, ты еще жив!? Может, околел?
-Жив! – ответил Иван, чувствуя, что длинному путешествию пришел конец.
-Ладно, пока сиди, еще не приехали, - сказал сопровождающий и хлопнув дверью вышел на улицу. Хруст снега под ногами говорил о том, что он отошел в сторону.
Иван выругался про себя, и вновь потерев заиндевевшие руки, достал из внутреннего кармана своего полушубка пачку папирос. Продув гильзу, он сунул её в рот и прикурил от зажженной спички. Два часа езды по ухабам он старался не курить по просьбе офицера, но тут машина стояла и была недолгая передышка. Ему хотелось пару раз затянуться табачным дымом, вот Иван и не выдержал -закурил.
Спичка горела в его руках, и он старался, как можно дольше не тушить её, согревая теплом свои озябшие руки. В этот миг свет от спички скользнул по ящикам. Он мельком увидел немецкую «ворону», растопырившую свои крылья. Спичка погасла и Иван на какое то мгновение погрузившись во мрак задумался.
Вдруг раздался скрип открывающихся ворот. Вслед ему послышался голос лейтенанта:
-Давай пошел!
Машина тронулась, скрепя деревянными бортами. Сквозь посторонние шумы ветра в брезентовом покрытии, лязг каких-то деталей под машиной, Иван отчетливо услышал лай собак. В этот миг его сознание охватил страх. Ему показалось, что майор Малышев, водил его за нос и теперь без суда и следствия его определил в лагерь к осужденным. Машина остановилась, мотор заглох. По всей вероятности, это была конечная остановка. Привстав с маскировочной сети, он размял затекшие ноги и в этот момент услышал:
-К машине казак - приехали!
Азаров неуверенно вылез из кузова и к своему удивлению обнаружил, что кроме снега, столбов и фонарей, в темени зимней ночи ничего больше видно не было.
Лейтенант подошел к нему и приоткрыл брезент в кузов. Почувствовав запах табака, он вдруг заорал на Ивана:
-Ты что сука, совсем спятил! Тебе же было ясно, сказано, не курить! А если бы загорелось, ты знаешь, что с нами было бы!? Что за народ, ни хрена не понимает. Ты что не знал дурак, что весь путь жопой на бомбе ехал.
Иван испуганно посмотрел на офицера. Тот, осветив фонариком ящики, открыл один из них. Направив луч света внутрь, он показал и сказал:
- Смотри урод! Тут же пол тонны тринитротолуола!
Только сейчас в свете фонаря Иван увидел маркировку и надпись на немецком языке «Внимание взрывчатые вещества». Картонные пропитанные парафином коробки с веревочными ручками, весом по одному килограмму, располагались в три ряда по пять штук в ряду.
-Жахнуло бы так, что от этой машины даже гаек не осталось!- сказал лейтенант, и влепил Ивану оплеуху. Иван дернулся и шапка слетела с его головы в сугроб.
В этот момент сзади кто-то подошел. На немецком языка, кто-то спросил:
- В чем дело?
Иван обернулся. Его ноги налились свинцом. На него смотрел немецкий капитан. Рядом с карабинами Маузер -98 стояли два солдата в новой немецкой форме.
-Что случилось!?- вновь спросил офицер по-немецки, отодвигая тент в сторону.
НГБешник спокойно закинул тент на машину и, посветив на ящики фонариком.
-Это вам гер капитан, для учебного процесса. Вот накладные. Пятьсот килограмм тринитротолуола и взрыватели. Велено было забрать из Саратовского управления.
-Машину разгрузить, - сказал немецкий офицер солдатам. Те, повинуясь, мгновенно бросились исполнять приказ. За это время ни кто из них не проронил ни слова.
-Ты кто спросил!?- капитан по-немецки, тыкая в грудь, приехавшего Ивана пальцем.
-Я Азаров Иван, студент южно - уральского политехнического института - выдал он по-немецки.
-Хорошо Иван! Помоги курсантам выгрузить машину. После зайдешь в кабинет. Шульц покажет тебе дорогу - сказал капитан, и положив НГБешнику руку на плечо, отвел его в сторону.
О чем говорил фашист с чекистом, Иван не слышал. Лишь в свете фонаря он видел, как тот передал ему какую-то папку. Напоследок чекист, крепко пожав «фашисту», руку и хлопнув дверкой полуторки скрылся в кабине.
Машина завелась. Урча двигателем, она мелькнула фарами в сторону ворот и двинулась в обратном направлении.
Иван Азаров одиноко стоял около крыльца одноэтажного здания, держа в руке «балетку». Он всматривался в окружающую местность, стараясь вырывать из черноты ночи отдельные фрагменты строений, но все достопримечательности были скрыты мраком. На хруст снега Иван обернулся. В этот миг он увидел немецкого унтер-офицера, который протянув ему руку, и сказал по-немецки:
- Я Шульц! ю
-Иван! – робко ответил Азаров.
-У тебя есть сигареты!? - спросил унтер-офицер по-немецки.
-Есть!- сказал Иван, принимая правила игры. Он достал из кармана папиросы и протянул пачку унтер-офицеру. Тот большим пальцем ловко подцепил крышку и открыл её, обнажив содержимое. Унтер достал две папиросы. Одну он подал Ивану, а другую, взяв себе. Скомкав пачку в своих сильных руках, он поломал папиросы и бросил их в урну.
-Ты че мужик!- спросил Азаров, переходя на русский. Тот взглянул на Ивана и в ответ на его русское возмущение спокойно ответил по-немецки.
-Ты Иван, прибыл в школу особого назначения. Здесь курят только немецкие сигареты. Говорят только по-немецки. Едят по-немецки немецкими ложками. Носят немецкую форму. Чем раньше ты это усвоишь, тем меньше у тебя будет проблем. Ты понял?
-Так точно,- ответил Иван.
-Пошли со мной, капитан ждет тебя в канцелярии роты.
От удивления, у Азарова отвисла челюсть. Он, повинуясь унтер-офицеру, вошел в казарму. Яркий свет электрических ламп в коридоре больно ударил по глазам. Вытерев рукавом проступившие слезы, он вдруг увидел, что попал в Германию. Внутри казармы все надписи и вся наглядная агитация была на языке потенциального врага. Около входа стояла тумбочка с телефоном. Возле неё стоял немецкий солдат. При виде вошедшего унтер-офицера, он, согнув руки в локтях, вытянул их по швам, как это требовал немецкий строевой устав.
Все что случилось с Азаровым, напоминало какое-то сумасшествие.
Азаров, вошел в казарму следом за унтер-офицером. Он осмотрел помещение, удивляясь безупречной чистотой. Пол коридора был выложен кафельной плиткой, которая была отмыта и натерта до зеркального блеска.
Пройдет всего сутки и Азаров уже переодетый в форму немецкого солдата, будет ползать на коленях по этим плиткам и мылом тереть черные полосы, нарисованные резиновой подошвой армейских сапог.
В конце казармы, находился кабинет командира учебной роты. По одной сторонам коридора располагались жилые кубрики курсантов. Пройдя в конец казармы, унтер-офицер открыл кабинет командира.
-Разрешите войти, господин капитан?
-Да, Шульц, заходи,- ответил капитан.
-Хайль! – сказал унтер - офицер, и вытянул руку в нацистском приветствии.
-Хай! – махнул капитан, сидя за столом.
-Курсант школы особого назначения Азаров Иван доставлен! – доложил унтер-офицер.
Иван растерянный, стоял около двери. Он абсолютно не понимал, что с ним происходит. Толи это был сон, толи он в действительности попал к фашистам. Некая оторопь потряхивала его тело, а на душе было довольно неуютно при виде формы врага.
-Присядь курсант,- сказал капитан и указал на стул.
В руках гауптман держал личное дело Азарова. Он внимательно изучил его, и сделав записи о прибытии в спецшколу, закрыл. Отложив дело в сторону, гауптман откинулся назад. Улыбнувшись Ивану, он сказал приветливо по-русски:
-Так Азаров, ты прибыл в учебное заведение внешней разведки НГБ СССР.
Это последние слова, которые ты услышишь на русском языке. Я как твой командир и преподаватель обязан ввести тебя в курс дела. С первой минуты пребывания в школе ты должен усвоить следующее…
Первое: все разговоры, как с преподавательским составом, так и с курсантами, ведутся исключительно на языке потенциального противника. За неисполнение требований, следует наказание.
Второе: распорядок данного учебного заведения, целиком и полностью идентичен распорядку боевого подразделения вермахта. Всё здесь, начиная от сигарет, формы одежды и прочих мелочей, только германского производства. За время обучения у курсантов должен выработаться автоматизм во всем: в умении одеваться, питаться. В умении говорить, слушать и запоминать. Малейшая ошибка приводит к провалу, а соответственно не только к смерти, но и срыву поставленной задачи.
Требования в школе, очень жестокие, поэтому постарайся привыкать сразу. Контроль за курсантами, производится круглосуточно. Постарайся научиться, не только говорить по-немецки, но и думать. Не дай бог во сне, ты заговоришь по-русски. В гипнотическом трансе или сне, могут нарушиться все условия конспирации. За это моментальное отчисление из школы. Все остальное придет к тебе само собой. Запомни Азаров, ты будущий разведчик и Родина хочет, чтобы ты служил ей достойно.
-Шульц, курсанта переодеть, подстричь как положено, - сказал капитан . – Выдать ему сигареты, если он курит?
-Так точно господин капитан - курит! – Сказал Шульц, и вытянулся в струнку.
-Да Азаров, у всех наших курсантов немецкие фамилии и имена. Завтра ты получишь солдатскую книжку на имя Эрика Ланге. С этого дня ты не Иван Азаров, а Эрик Ланге. Тебе понятно!? – спросил капитан.
-Так точно!- ответил Иван.
. -Ты хорошо говоришь Эрик! Все свободны!
Шульц щелкнул каблуками. Толкнув вперед новоявленного курсанта Эрика Ланге, он вышел из кабинета командира. За эти первые минуты, проведенные в этой школе, Иван был в полном шоке. Мгновенные метаморфозы в его судьбе, заставляли концентрировать внутри себя все внутренние силы. На кону была поставлена не только жизнь отца, но и его собственная.
-Что стоишь? Проходи!- сказал унтер-офицер, открывая в двери в «каптерку». –Раздевайся полностью, – сказал он оценивая взглядом габариты нового курсанта.
Иван разделся и предстал перед Шульцем, в облике Адама, прикрывая свое мужское достоинство ладонями рук.
-Что стоишь, словно футболист! Стесняешься что ли? Садись на табуретку,
Иван послушно сел на стул. Унтер, взяв в руки машинку и ножницы, за пять минут начисто состриг всю растительность на голове Ивана, придав облик настоящего солдата..
-Давай одевайся,- сказал унтер и бросил Ивану трикотажные форменные немецкие трусы ширинкой и нательную рубаху. В течение десяти минут, Иван был экипирован казенными вещами по всем видам снабжения солдат и курсантов Вермахта.
- Сейчас я покажу твое спальное место. Подъем в пять часов утра. Форма одежды спортивный костюм. Ты понял меня Ваня Эрик!?
-Так точно, - ответил Иван, вытянувшись.
- На сигареты, - сказал унтер и бросил на стол пять пачек «Каро»,- остальные вещи получишь завтра. На сегодня все – отбой!
Иван, держа в охапку свои тряпки, вышел из каптерки. Унтер шел впереди по коридору. Приоткрыв в кубрик двери, он сказал:
-Эрик! Это твое спальное место. Вещи положишь в этот шкаф, - сказал унтер и показал на свободную ячейку.- Тут нижнее белье. Тут должна висеть парадная форма. Здесь туалетные принадлежности. Завтра разберешься сам. Напоминаю, подъем в пять утра - сказал напоследок унтер. Он похлопал Ивана по плечу и вышел из кубрика.
В спальной комнате было шесть кроватей. Пять из них были заняты курсантами, а шестая стояла заправленная. Синяя лампа ночника горела над дверью. В её тусклом свете Иван разделся и лег в кровать. Как назло, сон не приходил. Скрестив руки на своей груди, он уставился в потолок, задумываясь о своей судьбе. На душе как- то странно скребли «кошки». Вся эта новая атмосфера угнетала, но Азаров, проворачивая в голове свою прожитую жизнь, понял, что нужно осваивать новую профессию. Он решил вопреки всем своим внутренним сопротивлениям пройти этот путь. Постепенно его глаза стали слипаться и он будто провалился в черную, бездонную яму сна.
Утренний свисток фельдфебеля, разбудил в самый разгар ночных сновидений. Иван ничего, не слышал, он крепко спал - спал не обращая внимания на пронзительный свист. В какой -то миг, тяжелый удар, кованого армейского сапога снизу в кроватную сетку, тупой болью прокатился по его печени. Иван испугано вскочил. Продрав глаза, он увидел, что курсанты в грязно-зеленых, спортивных костюмах, уже стоят возле кроватей, своих вытянувшись по швам. Он был последний. В те минуты это было просто похоже на кошмарный сон. Спохватившись, он оделся по форме и замер наравне с курсантами своего отделения.
Только сейчас до него дошел смысл разговора с капитаном, который состоялся
накануне вечером. Иван, как бы вернувшись из небытия, внутренне встряхнулся и вскочил в колею сурового режима.
-Выходи строиться на зарядку,- прокричал фельдфебель и выскочил первый из кубрика на улицу, увлекая за собой учебную роту. В темноте раннего утра, курсанты по команде побежали в след фельдфебелю. Именно на этой пробежке Иван ощутил, как силы покидают его. Судя по лицам курсантов, находившихся в школе уже достаточное время, подобные утренние пробежки на десять километров, были для них всего лишь легкой разминкой. Иван плелся сзади. Он старался не отставать, но расстояние между ним и курсантами увеличивалось. Слюна во рту от бега превратилась в настоящий клей для обоев. Она склеивала не только язык, но и все внутренности, которые дрожали от подобного издевательства над организмом, словно рыбное заливное. Воздуха не хватало, и острая боль появилась в правом боку.
В какое-то мгновение, силы почти покинули его тело. Боль в боку стала настолько нестерпимая, что Ивану захотелось упасть. В этот миг перед ним, словно призрак возникло лицо фельдфебеля.
-Шевели ногами дерьмо собачье,- ругался он и упершись рукой Азарову в спину он стал подталкивать его вперед. -Вперед, вперед! Быстрее! Давай Эрик, ты сможешь сделать это!
Иван, нашел в себе силы прибавить в скорости. Боль в правом боку нещадно мучавшая его эти минуты, вдруг мгновенно отступила. Внутри организма сработал какой-то странный клапан. Он просто наполнил все вены и артерии чистейшим кислородом. От такого прилива, все мышцы как бы воспрянули духом и запустили все внутренние резервы сил, хранившиеся где-то в тайных уголках. На удивление Ивана, бежать стало намного легче и он прибавил ход. Постепенно расстояние между ним и основной группой стало сокращаться. Десять километров бега пролетели незаметно. Добежав до финиша, он упал в снег, и крепко по-русски, выругавшись матом.
Фельдфебель посмотрел на него суровым взглядом, и проорал на языке потенциального врага:
-Курсант Ланге, упор лежа принять!
Иван, теряя последние силы, упал на живот. Он превозмогая боль, стал отжиматься, выполняя приказ командира, пока не уткнулся лицом в снег. Он проклинал себя за неосмотрительность, зная неотступность наказания. Фельдфебель видя, что Эрик теряет силы, поставил ему на спину ногу и сказал:
-Ты Эрик, должен забыть язык, на котором говорила твоя мама и папа. Если ты хочешь выжить, если ты хочешь окончить эту школу, ты должен говорить только
на немецком языке. Даже стонать от боли и ругаться, ты должен только на языке вероятного противника.
В какой -то миг последние силы покинули тело Ивана и он уткнулся лицом в снег. Красные круги и всякие странные геометрические фигуры поплыли перед его глазами. Пот катился по спине. В какое-то мгновение он просто провалился в черную бездну. Острый запах нашатырного спирта привел его в чувство и он увидел бешенный взгляд фельдфебеля извращенца.
- Форма одежды голый торс!- орал фельдфебель прямо ему в лицо.
Он, скинув куртку с капюшоном, стал обтирать свое тело снегом.
Оторвав от земли свое изнеможенное тело, Азаров, последовал его примеру. Утомленный он еле- еле тер снегом свой торс, проклиная тот день, когда поставил подпись, под договором. Все физические страдания, вызванные подобным насилием над организмом, начали таять вместе со снегом. Мышечная боль отступила.
-В казарму бегом – марш, - продолжал орать фельдфебель, высасывая из курсантов последние силы.
-Заправить кровати! – сказал фельдфебель.
Надев куртку, он вошел в казарму следом за ротой. Курсанты бросились по кубрикам исполнять его приказ. Для многих, ежедневные выматывающие тренировки были уже настолько привычными, что они чувствовали себя вполне бодро не более. Они не суетились, а размеренно исполняли то, чему их научили за месяц обучения. Иван вполз в кубрик, ощущая, что его тело разбито огромной «кувалдой». Нестерпимо ныли растянутые мышцы и связки сухожилий. Руки тряслись так, что не было никаких сил заправить койку. Иван рухнул на табурет, стоящий возле кровати и, схватившись за спинку замер. Превозмогая боль, он, найдя в себе силы, заправил кровать. Пока он боролся со своим бессилием, курсанты из его отделения старались подколоть новичка. Они совсем забыли, что еще месяц назад они также умирали после первого кросса.
Во время завтрака Иван, впервые увидел немецкий полевой комплект. Вилка нож и ложка, были соединены между собой хитрым устройством. Впервые минуты эта мелочь поразила воображение Ивана. Усталость настолько навалилось на его тело, что он не в силах был поднести ко рту эту проклятую ложку с супом, которая была тяжелее гири. Он зачерпывал ей утренний суп, и уперев руку на локоть, склонял перед ней голову, чтобы отхлебнуть густое гороховое варево. Выйдя после завтрака на улицу, он отметил, что с момента подъема, он не выкурил еще ни одной сигареты. Курить почему-то не хотелось. Даже мысль о торчащей во рту сигарете, вызывала такое чувство отвращения, что он моментально забыл о том, что он три года курил. Сейчас после завтрака, его организм, получивший порцию калорий, стал постепенно восстанавливаться.
-Тебя как звать!?- спросил один из курсантов на языке врага.
-Иван!- ответил Азаров по-русски, забывая об условиях режима.
-Тихо! Говори по-немецки. Тут кругом уши. Доложат капитану, так тебе в знак наказания, придется мороженное дерьмо в ротном сартире, кайлом разбивать.
-Да, да я понял, – устало заплетающимся языком сказал Эрик..- Меня Эрик звать!
-У тебя Эрик, франконский акцент. Ты, что был знаком с франконцами, или жил там,- спросил курсант.
-Да, у меня был друг из Эссена. У него сестра была, с которой я встречался. Они были из Меммингема. Их отец работает на фирму Круппа в Эссене. Наверное, поэтому у меня этот акцент. Шесть лет мы дружили. Все эти годы я старался выучить немецкий язык ради Стефании.
-Стефания, твоя подружка,- спросил курсант, явно выискивая себе товарища по общению.- Меня звать Макс Альберг! Я сам из поволжских немцев. Мой отец в одном из колхозов был парторгом. Правда, шесть месяцев назад его арестовало НГБ. Вот меня и определили в эту школу на обучение.
-Странно, моего отца точно также арестовали месяц назад – глубоко вздохнув сказал Азаров. Он достав сигарету, как-то на автомате закурил. Сейчас все его мысли были о том, как выдержать эти жуткие нагрузки. Усталостью они ломали все его тело. Весь организм как бы противился этому. Сквозь силу, Ивану приходилось заставлять себя идти на последний рывок.
Свисток фельдфебеля прозвучал в то время, когда принятая пища уже начинала вживаться в кровь. Тяжесть в желудке сменялось чувством легкого голода.
-Становись строиться! – послышалась команда фельдфебеля. Курсанты, бросая на ходу окурки сигарет в урну, выстроились в одну шеренгу.
-В колонну по три становись!
Курсанты мгновенно перестроились.
– За мной! Шагом марш!- сказал он. Рота дружно двинулась, топая коваными сапогами по заснеженной дорожке. Мелкая снежная пыль поднялась клубами.
Только сейчас Эрик рассмотрел достопримечательности местного ландшафта. Трехметровый зеленый забор с колючей проволокой по самому верху, исключал посторонние любопытствующие взгляды. Это был не секретный объект. Это напоминало лагерь для осужденных. Четыре одноэтажных здания барака крашеных в цвет немецкого камуфляжа. Сторожевые вышки по периметру всего лагеря охранялись охранниками из НГБ и были одетых в тяжелые овчинные тулупы.
Офицеры и преподавательский состав, все были одеты в форму Вермахта, почти всех родов войск. Создавалось ощущение, что это было не диверсионная школа Разведывательного управления НГБ, а боевое подразделение Вермахта. Распорядок в школе, был подчинен действующим уставам сухопутных войск рейха.
-Справа по одному! Бегом марш!- скомандовал фельдфебель, и курсанты бегом проследовали в учебный класс. Занятия по основам диверсионно-разведывательной подготовки и взрывотехники, сменялись совершенствованию немецкого языка и стрельбой. Курс подготовки, был настолько насыщенным и сжатым, что многие не выдержав нагрузок, переходили с командирами на русский ядреный мат. Сорвавшиеся в тот же день покидали расположение учебного центра.
Постепенно Иван стал привыкать к изнурительному процессу обучения. Были минуты, когда опустошающие тренировки забирали столько сил, что обучение хотелось послать к черту вместе с этими инструкторами. Но в минуты меланхолии перед его глазами всплывало лицо отца, которое было все в кровоподтеках.
Иван, сжимая зубы терпел, терпел и терпел. Уже через месяц, он почувствовал, что уставать стал меньше. Мышцы на теле стали приобретать довольно выразительный рельеф, а его немецкий, стал еще чище и намного выразительней.
По прошествии всего лишь одного месяца общения на языке потенциального врага, его мозг трансформировался. Сам того не замечая, Иван понял, что с недавнего времени, стал не только говорить, но и думать на немецком языке. Русские слова в его сознании утонули где-то на дне мозга и всплывали все реже и реже. Наступали такие моменты, когда, чтобы вспомнить русское слово ему приходилось делать над собой небольшое усилие. С каждым прожитым днем в ШОН Эрик, все больше и больше превращался в немца. На контрольные окрики инструкторов на русском языке, уже следовала мгновенная реакция, и Азаров тут же выдавал правильный ответ на немецком. Все это напоминало ту игру в его ранней юности. Вечерами напролет он зубрил, зубрил и зубрил, неизвестный ему язык, чтобы на равных разговаривать с белокурой девчонкой из немецкой семьи. Далеко позади, осталось то время когда он, изнемогающий от боли не мог сходить даже в туалет. Перед тем как сесть на толчок, ему приходилось перекидывать поясной ремень через перекладину кабины, чтобы потом встать на трясущиеся от напряжения ноги. Теперь после месяца тренировок, это неудобство казалось всего лишь воспоминанием. Пройдя этот путь, Иван уже не хотел возвращаться во время своей беспомощности. Ежедневные тренировки с каждым днем все сильнее закаляли его дух и волю. Тело приобретало настоящую уверенность и мужскую силу.
На стол гауптмана ежедневно, ложился рапорт инструкторов о способностях курсантов. Оценивались все критерии: реакция, интеллект, склонности, и спец дисциплины владения взрывчаткой, оружием и навыками рукопашного боя. Каждый день информация подшивалась в личное дело и была показательной при сдаче зачетов. Постепенно шаг за шагом курсанты превращались в боевые машины для убийства и диверсионных мероприятий. На третьем месяце обучения Эрик Ланге получил первое свое воинское звание штабс-ефрейтор. Некоторые инструктора из числа бывших немецких летчиков рейхсвера, проходивших в свое время, обучение в Липецкой авиационной школе не пожелали вернуться в фашистскую Германию. Они остались здесь в СССР и служили инструкторами. Они дрессировали курсантов не просто в знании языка, но и истинно немецкого мировоззрения и менталитета.
Макс Альберг, стал для Эрика надежным другом. Азаров в силу своей природной подозрительности очень трудно сходился с людьми, но с Максом ему было легко. Не смотря на свое немецкое происхождение Альберг, был человеком до корней волос русским. Его отец еще в гражданскую войну в спец эскадронах Буденного громил не только банды батьки Нестора Махно, но и самого Симона Петлюры. За свои подвиги он сыскал себе славу, и был награжден двумя боевыми орденами. Вернувшись после гражданской войны к себе на родину в Марксштадский кантон, село Орловское, он стал во главе партийного руководства коммуны. После коллективизации был избран парторгом всего колхоза имени Энгельса. В годы продразверстки объявленной Лениным, своих земляков он смело прикрывал от полного разорения. За это был он уважаем народом. У районного руководства за это он был взят на карандаш. В тридцать девятом, его послужное «дело» попало новому начальнику Марксштадского КО НГБ АССР НП. Все «грехи», старшего Альберга, стали полным обвинительным заключением. В сентябре сорокового года Саратовским судом приговорен был старший Альберг к шести годам лишения свободы.
Макс, рассказывая эту историю, старался сдерживаться, но слезы предательски проступали на его глаза. Теперь, зная о судьбе своего нового друга, Эрик ясно представлял работу органов НГБ.
-Моего отца Максим, так же НГБ арестовало за то, что он якобы немецкий шпион. У него был друг немец, отец Стефании. Он работал по контракту Совнаркома с фирмой Круппа, на строительстве Челябинского тракторного завода. За это он и угодил прямым ходом в НКГБ. А меня вот сюда определили,- сказал Эрик.
-Мне предложили учиться в этом учебном центре, - сказал Макс и глубоко вздохнув, закурил. По его выражению лица было видно, что он также переживает за судьбу своего отца брошенного по навету в сталинские лагеря. По все вероятности, подобный сценарий вербовки был отработан чекистами до совершенства.

[Шапокляк]

Старинные напольные часы, стоящие в кабинете начальника внешней разведки СССР бархатным звоном швейцарского механизма отбили ровно 21 час. Голиков встал из-за стола, и подойдя к окну взглянул на Лубянскую площадь. Желтый свет электрических фонарей освещал засыпанные снегом улицы Москвы. Рабочий день давно уже подошел к концу, но странное ощущение чего-то несделанного слегка тревожило душу. Последние перестановки в Кремле и очередные разоблачения «врагов народа» в «канторе» на кануне войны не давали сосредоточиться. Открыв шкаф, Голиков снял с вешалки свою шинель, и уже было хотел одеть её, как в кабинет вошел дежурный по управлению капитан Барановский.
-Разрешите войти Филипп Иванович!?
-Что там у тебя капитан!? – спросил Голиков и положил свою шинель на спинку стула.
-Челябинское управление прислало секретную докладную. Вы не посмотрите!?- спросил капитан, держа в своей руке папку.
-Это что так срочно?
-Докладная только десять минут назад была доставлена нашим фельдъегерем.
-Ладно, давай! – сказал Голиков, и достал свои очки.
Капитан открыл папку и вытащил из неё пакет из плотной бумаги опечатанный сургучом. Протянув пакет, он спросил:
-Разрешите идти!?
-Свободен давай иди, - сказал устало начальник внешней разведки, и присев за стол вскрыл пакет остро отточенным ножом.
В правом верхнем углу четко прорисовывалась надпись
«Совершенно секретно»
7 отдел Главное управления государственной безопасности СССР
Начальнику внешней разведки СССР генерал-лейтенанту Голикову Филиппу Ивановичу

Докладная записка
Голиков на какое-то мгновение задумался и, подойдя к сейфу, открыл его. Сунув докладную, он оставил её рассмотрение на завтра. Необходимо было разобраться в этом деле, которое досталось ему от предшественника, переведенного девять месяцев назад по распоряжению Берии. Было довольно интересно, что же означает эта операция «Близнецы» о которой, он пока еще не слышал и не знал. Погрузившись в раздумье, он не спеша, надел шинель и портупею. Взглянув на себя в зеркало, висевшее в шкафу, надел фуражку и вышел из кабинета.
Дежурный офицер, сидевший в приемной, встал из-за стола и отдал честь.
-Барановский!- обратился он к нему - завтра с утра, предупреди Судоплатова, чтобы он зашел ко мне в кабинет с полной документацией по операции «Близнец». У меня есть желание вникнуть в суть дела.
-Так точно генерал-лейтенант, будет сделано,- Сказал капитан, вытягиваясь по стойке смирно. - Спокойной ночи Филипп Иванович!- пожелал капитан.
Как только генерал –лейтенант покинул этаж, он вновь присел за стол. Открыв тетрадь внутренних распоряжений, он макая ручку в чернильницу, каллиграфическим подчерком настоящего штабника написал; -«Судоплатов Павел Анатольевич к 9-00 с докладом по операции «Близнец». Подув на чернила, он закрыл папку и, расстегнув воротничок кителя, откинулся на стуле, вытянув вперед свои хромовые сапоги.
«Близнец» «Близнец»- крутилось в голове у Голикова. За эти три месяца после приема дел у предшественника, он впервые слышал об этой операции. За последние месяцы в руководстве НКГБ все перемешалось. Начальников тасовали в замы, замов в начальники. Все это напоминало какие-то странные подковерные игры, исходившие из Кремля. Кто - то явно вносил раздор в службу внешней разведки, чтобы спутать все карты. Отозванные из-за «бугра» агенты, нередко становились объектом изучения коллег из 3 отдела контрразведки, а потом вдруг исчезали в неизвестном направлении. Судя по характеру названия Судоплатов, явно проводил какую-то свою операцию, о которой Голиков пока еще ничего не знал. Теперь предстояло расставить все точки над «И», и выяснить о об этих тайных операциях внешней разведки.
Ровно в 9 утра дверь в кабинет генерал-лейтенанта Голикова открылась. На пороге стоял Судоплатов, держа в руках простую картонную папку.
-Здравия желаю, Филипп Иванович!- сказал он, и скрепя хромом сапог, прошел к столу.
-Заходи Павел Анатольевич! Располагайся! - Сказал Голиков. Выйдя из-за стола, пожал ему руку.
-Мне капитан Барановский доложил о том, что ты хочешь меня видеть. В чем собственно проблемы Филипп Иванович!?- спросил полковник.
-Вчера вечером поступила докладная записка от начальника челябинского отдела НГБ Малышева. Я сейчас!- сказал Голиков, и вытащил из сейфа листок бумаги. -На вот прочти.
Судоплатов взял листок, и вытянув руку, пробежал по нему глазами.
-Да есть такое дело! Вот только как тебе Филипп Иванович объяснить-то,- сказал Судоплатов и почесал свой затылок. Я хочу, чтобы ты правильно меня понял и не делал пока поспешных выводов. Вот посмотри это материалы по этому делу,- сказал Судоплатов и положил на стол папку.
Чувствуя, что разговор будет долгим, Голиков нажал кнопку и в кабинет, стуча своими венскими каблуками, вошел дежурный офицер.
-Вызывали товарищ генерал-лейтенант!?
-Слушай Федюков! Принеси нам по стакану чая с лимоном и никого не впускать у меня совещание,- сказал Голиков.
-Есть! – ответил офицер и, щелкнув каблуками, удалился.
Взяв в руки папку, он развязал шнурки и открыл первый лист под грифом «совершенно секретно». На первом листе была написана докладная записка от начальника внешней разведки.
Докладная записка
По агентурным сведениям агента «Алекса» установлено точно:
Немецкое правительство, возглавляемое Адольфом Гитлером на секретном заседании 20 июня 1939 года в Берлине, приняло секретную программу подготовки к войне против Советского Союза. Усиление выделений финансовых средств военно-промышленному комплексу Германии, свидетельствует о планомерном переходе всей промышленности на военные рельсы.
В виду усиления агентуры «Абвера» в Советском Союзе, есть основание полагать, что агрессия Германии против СССР неизбежна в середине 1941 года.
В целях более подробного и качественного сбора информации на территории вероятного противника предлагаю;
1) Усилить вербовку и привлечение немецкоговорящего контингента из числа граждан СССР, для агентурной работы на территории Германии и сопредельных и союзнических с ней странах.
2) С целью подготовки агентуры создать школу особого назначения ШОН.
3) На территории секретных учебных заведений для работы в Германии, ввести беспрецедентные меры исполнения всех уставов и нормативных актов Вермахта полученные по нашим источникам.
4) В целях более полной адаптации курсантского состава к условиям возможных военных действий в данных учебных заведениях, ввести преподавание и общение на языке вероятного противника.
5) Последующую профессиональную подготовку более способного курсантского состава производить на объектах 1 и 2 ранее принадлежавших НГБ СССР.

Начальник ИНО НКГБ СССР
П.А. Судоплатов зам. начальника Разведуправления и внешней разведки РККА.
Через правый угол документа стояло две резолюции;
Берия; - Принять к докладу товарищу Сталину.
Сталин; красным карандашом накрывала первую;- Оснований у руководства СССР, в пораженческих настроениях не имеется. Отказать! И.В. Сталин!
-Да, это серьезный документ!- сказал Голиков.
В этот момент в дверь постучали, и она открылась. В проеме двери стоял дежурный офицер с подносом, на котором, из стаканов в тяжелых серебряных подстаканниках парил свежий чай.
-Ваш чай, Филипп Иванович!- сказал капитан.
Голиков закрыл папку и кивком головы указал ему на стол. Тот поставил поднос на стол и вытянув по швам руки, спросил:
-Разрешите идти!?
-Да капитан вы свободны. Никого не впускать, у меня совещание, сказал вдогонку Голиков, напоминая о важности этого разговора без лишних ушей.
-Так вот Филипп Иванович, я игнорировал резолюцию товарища Сталина. Уже
полгода подобная школа существует под Самарой на базе бывшего лагеря НГБ.
-Это же Павел Анатольевич, нарушение партийной дисциплины,- возмутился Голиков.
-Да я знаю! А истребление всей нашей агентуры в Германии это не нарушение партийной дисциплины. Явно видно, что Германия готовится к войне. Целью нападения будет СССР. Что мы в таком случае будем делать без наших разведчиков!?
-Да, Павел Анатольевич! Опасную вы затеяли игру. Если узнает товарищ Сталин, или Берия вам, нет нам всем, явно не поздоровится.
-Школа сейчас находится под патронажем Челябинского НГБ майора ГБ Малышева, как исправительное учреждение. Так что эта тема у нас прикрыта. Я только вот, что предложить хочу. Более подготовленных курсантов необходимо подучить в ШОС в Балашихе, чтобы полностью легализовать их по нашему ведомству.
-А ты брат хитер! Это если что-то станет известно Берии, так пока будет туда ехать проверка, школа мгновенно превращается в исправительное учреждение лагерного типа!? Тем более она ни как не подчинена местному Саратовскому НКГБ! Лихо придумано!
-Я Филипп Иванович не за себя ратую! Мне жаль, что наша с вами Родина осталась без хороших разведчиков. Вот я и хочу восстановить этот баланс. Тем более, сейчас, как никогда есть особые предпосылки. По нашей разработке видно, что все немецкие специалисты, работающие по контрактам в нашем народном хозяйстве, уже уехали в Германию. Сейчас как никогда есть возможность, внедрение нашей агентуры во все слои потенциального врага. Есть сведения, что «Абвер- 1» производит вербовку тех, кто прибыл из России со знанием русского языка. Этим вопросом занимается капитан Теодор фон Хипель. Немцы построили хорошую базу в районе Квензее и еще одну на севере в Вильгелмсхафене, где готовят радистов высочайшего класса.
-Да я наслышан об этом!- сказал Голиков, отпивая остывший чай.- Так говоришь, у тебя почти готовы кадры для нашего первого объекта!?
-Да! У них через два месяца будут выпускные экзамены. Из 35 человек возможно только несколько человек соответствуют требованиям нелегальной разведки. Остальных определим в войска, как инструкторов в разведывательные подразделения РККА и НГБ.
-Ладно, Павел Анатольевич! Я постараюсь прикрыть тебя. Вот смотри я ложу эту папочку в сейф. Я думаю, что еще придет время, когда будет суждено воспользоваться ей. Я вновь подготовлю докладную Сталину и постараюсь разъяснить, что без подобных учебных заведений нам агентуру не подготовить. Я думаю, что мы все же сможем пробить эту стену, слегка изменив формулировочку. Мы не будем писать о германском фашизме, этим Сталина не растрогаешь, тем более что договор о не нападении полностью завуалировал его восприятие действительности.
-Гитлер, терпеть не может коммунистов. Он же еще во времена зарождения Веймарской республики бился с ними на улицах Мюнхена. Во всех бедах он винит только их. А сейчас – сейчас они строят в Дахау свои лагеря для политзаключенных, на подобие наших - сказал Судоплатов, поднимаясь со стула. Он знал, что подобная информация, пролитая Голикову, может вполне стать для него смертным приговором. Но ведь только ему сейчас было известно о катастрофическом положении советской внешней разведки, и эти проблемы были не его, это были проблемы государства. А в государстве был Иосиф Сталин, который вряд ли бы позволил остаться вообще, без иностранной резидентуры.

[Шапокляк]

Автор, не пишите на эту тему. Вы не знаете того, о чем пишете. Не уродуйте историю своими дурацкими выдумками.

Плох тот фантаст который знает о чем он пишет!!! На то она существует госпожа фантастика, что можно писать любую хрень и пипл это хавает пачками...

[Шапокляк]

С приближением тепла тренировки в лагере набирали обороты. Я тогда так разозлился на себя, что решил стать лучшим. Я старался изо всех сил и преуспел в обучении. За шесть месяцев пребывания вдали от дома, я возмужал и окреп. Мне тогда казалось, что внутри зеленого забора с часовыми на вышке я сижу, словно узник уже целую вечность. Все думы в те минуты были об моем отце и твоем Оля, прадеде. Я просто лез из кожи, чтобы стать лучшим и этим самым облегчить его судьбу. Я тогда еще не знал, что судьба мне приготовила другие испытания, которые были совсем не за горами. Чем сильнее и лучше я постигал таинство диверсионного мастерства, тем дальше то меня удалялись мои родные, - сказал дед, вздыхая.
-Так я не поняла дед, какое отношение имеют эти немцы к твоим делам, которые были, столько лет назад, - спросила Ольга.
-Прямое внучка. Они пришли за мной. Я думал, что об этом ни кто никогда не узнает. А вот видишь. Не прокатило, как говорит молодежь…..
Никита появился нежданно. Задыхаясь от кипящих внутри его ощущений и чувств, он отдышался и только тогда проговорил:
-Короче, мне удалось посмотреть, что сейчас происходит в городе. Мобильной связи нет. Телефоны вообще не работают. Фрицы всех жителей сгоняют на стадион. Полицейские разбежались в неизвестном направлении. Здание администрации города горит. Фашисты дед повсюду.
-А как Сергей и Вика, ты видел их,- спросила Ольга.
-Нет, не видел. Но если надо, то я могу поискать,- сказал Никита.
Дед кашлянул и сказал:
-Идти надо мне. Я говорю по-немецки и смогу убедить командование сложить оружие. Им надо доказать, что война кончилась почти семьдесят лет назад и Германия капитулировала.
-Иван Тимофеевич, представьте себе на месте фашистов. Вас отправили на боевое задание, а вы вместо Кремля, попадаете в другое время и совсем в другое место. Вы сможете поверить, что это не происки врага, чтобы взять в плен всю эту бригаду?
-Ты Никита, прав! Фашисты не поверят мне, если я скажу, что война уже закончилась. Я могу лишь разозлить этих людей, которые блокунялись семьдесят лет в пространстве и времени. Для них ведь эти годы прошли как секунды. Они даже проголодаться не успели. Нам нужно как-то проникнуть сквозь «ворота» и уничтожить генератор этого сумасшедшего профессора
-Дед, неужели они не поймут, что попали в другое время,- спросила Ольга.
-Я даже не уверен, ребята, что они видят, так же как видим мы. Для нас прошло семьдесят лет, а для них всего несколько минут. Они видят этот город глазами солдат 1942 года.
-Типа у них у всех шизофрения такая и они сейчас поголовно ловят глюки,- сказал Никита, переводя разговор в шутку.
-На тот период, вас никого не было и в проекте. Немцы могут вас не видеть, потому что вы для них еще не материализовались. А вот таких как мы…
В зале ДК послышались крики и какой-то топот. Автоматная очередь ударила по белой простыне экрана.
Никита, подхватив деда Ивана под руки, двинулся с ним по подвалам, ДК где проходили коммуникации отопления. Эти ходы, ведущие через весь город до кочегарки, Никита знал, как свои пять пальцев. Еще в бытность своей молодости он исходил эти рукотворные катакомбы в поисках золотых запасов Чингис Хана, считая, что его эпоха окончилась буквально несколько лет назад.
-Тут есть бойлерная, немцам сюда вовек не добраться.
-Никита, у немцев есть задача, поставленная фюрером, и они не отклонятся от нее ни на миллиметр,- сказал дед.- Очень пунктуальная нация…
-То есть, я понял так, что они сейчас передислоцируют свои силы то двинуться на Москву, на Кремль?
-Ты понял правильно. Пока до нашего правительства дойдет, что это не историческая реконструкция, они натворят много бед,- сказал дед и тихо добавил. –У них боевое оружие и они обучены убивать…
Никита провел деда и Ольгу в бойлерную и закрыл за собой люк теплотрассы. Здесь было скромно. В помещении было две больших емкости для сбора конденсата из системы. Кровать для дежурного и стол, на котором стоял старый проржавевший будильник. Отопительный сезон закончился месяц назад, и здесь никого не было.
-Отсюда трубы отопления расходятся по разным потребителям,- сказал Никита. -Здание администрации, музей, редакция местной газеты и районный отдел внутренних дел запитаны от одной кочегарки. Где в полный рост, а где на карачках можно пролезть везде и узнать, что планируют немцы.
-Дед, а что было дальше? Тогда когда ты окончил эту ШОН. Может, мы найдем способ изменить ход истории. Ведь это вы тогда что-то намутили в те годы.
Дед уселся на кровать и, откашлявшись, продолжил.
***
-Как- то в один из дней на территорию базы въехал черный «Паккард». Двери отворились, и из него появилось четверо крепких мужчин в синих фуражках с такой малиновой тульей. Судя по знакам различия на петлицах это было высшее руководство ГБ СССР .
Впервые, за все пребывание в школе я увидел тогда начальника нашего учебного центра. Тот выскочил из штаба навстречу гостям. За несколько метров до гостей он перешел на строевой шаг, и, держа руку под козырьком, по форме доложил.
Начальник внешней разведки НКГБ СССР генерал-лейтенант Голиков пожал майору руку и сказал:
-Ну, давай майор, показывай свое подпольное фашистское хозяйство!
-Есть показать хозяйство!- сказал майор
Начальник сделал шаг в сторону и встал во фрунт, по правую руку высокопоставленного гостя из Центра. Офицеры не спеша, двинулись по каменным дорожкам в сторону казармы, наслаждаясь теплом майского солнца, пробивающегося через кроны вековых сосен. Майор рассказывал об особенностях учебного процесса, о собранном контингенте и о тех возможностях, которыми наделены на данный момент курсанты ШОН.
Впереди группы скрепя хромовыми сапогами шел сам полковник Судоплатов. Он держал руки за спиной, а сам крутил головой по сторонам, осматривая плоды своего труда.
Оказавшись в вотчине созданной своими руками и холодным рассудком настоящего чекиста где- то в душе, Судоплатов испытывал истинное удовлетворение. Впервые за
полгода он посетил эту школу, которая, словно призрак, была скрыта от политического руководства Советского Союза, под вывеской исправительного учреждения для осужденных. Голиков внимательно слушал майора, и подойдя к казарме, остановился.
-Какой воздух то целебный у тебя майор! Где сейчас находятся курсанты!?- спросил он, глубоко вздохнув полной грудью.
Голиков явно желал своими глазами увидеть то, чему они обучены, ведь это был первый набор в это учебное заведение.
-В учебном классе по минно - взрывному делу, товарищ генерал-лейтенант, - сказал начальник ШОН
-Хочу взглянуть, казарму - сказал Голиков. Он поднялся по ступенькам вовнутрь помещения курсантского состава.
Стоящий «на тумбочке» дневальный, при виде высокопоставленного гостя опешил и русский и немецкие языки смешались кашей в его голове. Он широко открыл глаза, но ни как не мог вымолвить ни слова. Он нелепо раскрывая свой рот, словно жирный карп, выброшенный на сушу рыбаком.
-Что сынок, совсем забыл русский язык!?- улыбаясь, спросил Голиков, видя, как дневальный в немецкой форме рядового, не может от волнения сказать ни одного слова.
Эрик, находившийся в этот момент в наряде дежурным по роте. Он решительно развел под ремнем складки своего мундира, и вышел навстречу генерал-лейтенанту, четко чеканя шаг.
-Хайль Гитлер!- сказал он по-немецки, и, на чистейшем языке потенциального противника доложил: -Учебная рота находится на занятиях согласно внутреннего распорядка ШОН. Никаких происшествий за время моего дежурства не произошло.
Генерал-лейтенант Голиков опешил. По его выражению лица было видно, что он находится в настоящем шоке.
Голиков видел, что перед ним стоит не советский курсант, а стопроцентный немецкий зольдат. Он великолепно владел языком, и хладнокровием, которое было присуще только настоящему советскому разведчику.
-Майор! - обратился он к начальнику школы - оформить документы, и завтра откомандировать курсанта в Балашиху, на 1объект. Я подпишу представление, - строго сказал Голиков, мгновенно определив судьбу курсанта Азарова.
-Есть! – сказал майор, вытянувшись, словно молодой лейтенант.
Начальник ГУГБ НГБ СССР Голиков с любопытством осмотрел все помещения. В сопровождении офицерской свиты, проследовал в сторону инженерно – саперного класса.
Командир учебной роты подошел к Ивану Азарову и впервые за полгода, сказал
по–русски, словами генералиссимуса Суворова:
-Молодец Азаров, Отечества не посрамил! Теперь тебя приметили на самом верху! Я думаю, что из тебя выйдет хороший разведчик! Эрик на слова, сказанные командиром учебной роты, лишь усмехнулся. Он чувствовал, что попал в десятку и даже мысленно представил свою встречу с отцом. Он еще по-детски, наивно полагал, что его рвение к службе приблизит его отца к освобождению, абсолютно не понимая, что все будет наоборот. Чем настойчивей он постигал науку разведчика, тем его желание помочь отцу и увидеть мать с сестрой становилось более нереальным. В последнее время все чаще и чаще приходили воспоминания о Стефании. Её образ в минуты спокойствия, все чаще вырисовывался в его воображении, а ночью он вновь приходил к нему в сновидениях, возбуждая молодой организм природным инстинктом.
Начальник ГУГБ НГБ СССР Голиков вальяжно вошел в класс. Инструктор, в форме капитана Вермахта увидев начальство, по-немецки проорал:
-Встать! Смирно!
Грохнув по деревянному полу коваными сапогами, он, прижав руки по швам, прошагал навстречу руководству и доложил.
-Товарищ генерал-лейтенант, учебная рота в составе тридцати человек, находится на плановых занятиях по минно - взрывному делу и диверсионной подготовке.
-Ну, показывай, чему научились твои курсанты, - сказал Голиков, присаживаясь за стол в последнем ряду. – А вы товарищи офицеры, что стоите!? Присаживайтесь, посмотрим на это потешное войско.
Офицеры, сопровождавшие генерал-лейтенанта, расселись за столы. В классе наступила гробовая тишина. Стены класса, были завешаны всевозможными плакатами мин, взрывных устройств, гранат, снарядов, авиабомб исполненных в разрезе хорошими художниками. На полках, расставленных по периметру класса, лежали муляжи фактически всех мин европейских стран и другие несущие смерть адские приспособления. Капитан неуверенно водил пальцем по списку курсантов, стараясь найти более достойного и подготовленного. Но сегодня, самый лучший из всех Эрик Ланге, был в наряде дежурным по роте.
-Курсант Альберг Макс - назвал инструктор фамилию кандидата.
Альберг вскочил с места и, задрав, подбородок вверх, четко сказал:
-Я!
-Курсант Альберг, покажите нам, как из вот этих подручных средств, изготовить мину нажимного действия нестандартного образца,- сказал инструктор.
Макс строевым шагом подошел к столу. Он взял в руки инертную тротиловую шашку
ловко стал манипулировать ей, прикручивая к ней проводки, канцелярские кнопки, цинковые гальванические элементы. Вместо детонатора он подключил лампочку от фонарика и, положив это устройство на стол, произвел нажим. Канцелярские кнопки, соединённые проводками пробив кусок резины от автомобильной камеры, впились «зубами» в кусок жестянки и замкнул электрическую сеть. Лампочка загорелась, указывая на то, что электрический детонатор в данном случае уже бы сработал.
На все изготовление мины до её «подрыва» прошло не более трех минут.
Представители ГУГБ НГБ СССР одобрительно зашушукались.
Голиков встал, и пожав руку курсанту, обратился к инструктору.
- Капитан, приготовьте представление на курсанта Альберга. Вам же майор, придется завтра и этого курсанта отправить в школу особого назначения в Балашиху - сказал он начальнику школы.
-Есть приготовить представление!- сказал майор, вытягиваясь по стойке смирно.
-Какие у вас еще на сегодня намечены мероприятия!?- спросил генерал-лейтенант ГБ, вновь обратившись к майору.
-Все товарищ генерал -лейтенант согласно, боевого плана! Сейчас обед! А после обеда как всегда стрельбы – сказал он, намекая на наступившее время приема пищи.
-Ну что майор, веди в свой ресторан! Я вижу, как тебе не терпится набить наш желудок за счет курсантского пайка,- сказал начальник ГУГБ НГБ СССР, предчувствуя сытное угощение.
-Товарищ генерал-лейтенант, офицерский обед согласно норм офицерского пайка и раскладки начальника продовольственной службы школы. Ничего лишнего!- сказал майор, как бы оправдываясь.
Гости вышли из класса и вальяжно направились в офицерскую столовую, которая находилась в одном помещении со столовой курсантов.
Войдя в кабинет, генерал –лейтенант Голиков, осмотрелся, и, увидев на стенах репродукции великих мастеров продуктового натюрморта - сказал:
-Уютно у вас тут товарищ майор! Как- то все по-домашнему! А где можно помыть руки?
- Вот товарищ генерал-лейтенант, пройдите в эту комнату - сказал майор, отодвигая тяжелую зеленую занавеску, прикрывающую умывальник. Голиков вошел в умывальную комнату. Помыв руки, он вытер их вафельным полотенцем и степенно прошел к накрытому приборами столу.
На каждом столе офицерской столовой, стоял хрустальный графин с водкой. Вся посуда была привезена из Германии с символами нацистской власти. Все приборы так же имели нацистскую символику, которая служила для выработки автоматизма, как среди курсантов, так и инструкторского состава. Официантки, одетые по требованиям рейха, так же сновали среди столиков, разнося блюда. Они улыбались и желали хорошего аппетита . Голикова удивила эта постановка дела, и он спросил начальника школы, сидевшего за соседним столиком.
-Николай Кузьмич! Не сильно ли вы злоупотребляете немецкой культурой? У вас я смотрю, даже официантки и те по-немецки разговаривают.
-Никак нет товарищ генерал-лейтенант! Весь процесс обучения, согласован не только с политическим отделом НКГБ, но и лингвистами. Курсанты должны окончательно вжиться в роль,- сказал майор. -У нас, даже есть преподаватель по немецкому этикету. Курсанты должны знать, что немцы, даже на войне едят вилкой и ножом. А хлеб руками не хватают. Хлеб у немцев только для бутербродов. К нам же приходят те, кто даже и ложку толком в руках держать не может. Народ сами понимает, у нас рабоче-крестьянский, хлеб привыкли рвать руками, а про ножи и вилки они даже и знать не знают. С такой культурой, ни о какой агентуре речи быть не может.
Официантка, подкатив тележку, поставила на стол большую пузатую фарфоровую супницу с ручками. Все приборы и посуда на столе лежали в четком соответствии с требованиями западного культурного этикета. Приоткрыв крышку, официантка вложила в неё черпак и, зачерпнув наваристый украинский борщ, разлила его гостям.
-Майор, а что и курсантов так же хорошо кормят?- спросил Голиков, удивившись наваристому борщу в тарелке.
-Так точно товарищ генерал-лейтенант. С одного котла все продукты. Все по нормам совнаркомовского продуктового пайка!
Сидящий рядом с Голиковым полковник ГБ, открыл графин и налил всем по сто наркомовских грамм водки.
-Филипп Иванович, вы не будите против для аппетита!?- спросил он.
Тот не обращая внимания на полковника, лишь махнул головой.
-Майор, а водка, что тоже курсантам полагается?- спросил Голиков, не обращая внимания на полковника с графином.
-Так точно товарищ генерал-лейтенант, все согласно норм наркомовского пайка, только по воскресениям и только по сто грамм,- ответил начальник школы, поднимая стопку. Я товарищи офицеры, хочу предложить тост! За здоровье товарища Сталина! За процветание нашего советского народа!- сказал майор.
Сквозь губу, сидящий к майору спиной полковник ГБ буркнул:
-В ГУЛАГЕ на Соловках, будет всем нам великое процветание!
Топот сапог курсантов, на какое- то мгновение прервал разговор офицеров. В офицерскую столовую вошло несколько инструкторов в форме офицеров вермахта и, увидев генерал-лейтенанта и его приближенных, замерли в оцепенении.
-Что стоите, проходите, - сказал майор, своим подчиненным. Те, повинуясь, бесшумно помыв руки, заняли свободные столики в ожидании обеда.
Судоплатов управившись с первым блюдом, перешел на второе, слегка прибавив темп. Ему как прародителю этой школы, было любопытно посмотреть на то, как питаются курсанты этой школы. Утерев свои губы салфеткой, он приподнялся из-за стола.
Войдя в курсантскую столовую, Голиков был слегка удивлен. Длинные столы на десять человек были застелены белоснежными скатертями. На столах лежали полевые столовые приборы немецкой армии. Как и в офицерской столовой, курсантов обслуживало три молодых официантки. Они ставили на столы по две фарфоровые супницы и тут же молча, удалялись за вторыми блюдами. Курсанты ели молча, звякая ложками о немецкий фарфор.
Судоплатов взглянул на норму пайка, и убедившись в её полноте, приятно удивленный вышел из зала. Вся офицерская свита уже стояла в холе столовой, блаженно дымя папиросами после сытного обеда.
-Николай Кузьмич, - обратился генерал-лейтенант НГБ к начальнику школы,- нам интересно посмотреть остальные дисциплины. Распорядитесь, чтобы после обеда курсанты собрались в клубе. Я хочу лично побеседовать с ними.
-Так точно!- сказал майор, и бросив окурок папиросы в урну, вошел в столовый зал.
-Внимание всем! После обеда 10 минут перекур, а потом всем курсантам собраться в клубе школы. Генерал-лейтенант иностранного отдела государственной безопасности НГБ Голиков, хочет побеседовать с вами. Всем ясно!?- спросил майор.
-Яволь!- хором ответили курсанты.
Разместившись на сцене клуба, за столом покрытым красным бархатом офицеры управления НКГБ СССР обменивались впечатлениями. В зал, топая сапогами в колонну по одному, входили курсанты, занимая места с самых первых рядов. Уже через минуту все стихло, и на сцену за трибуну вышел сам генерал-лейтенант. Он, молча и внимательно осмотрел весь зал и не очень громко сказал:
-Товарищи курсанты и офицеры! Как вам известно, из политических занятий и из газет, Советский Союз в данное время, находится на грани войны. Немецкие самолеты бомбят Данциг, Краков, испытывая свое оружие на мирных гражданах Польши. Японские милитаристские войска, систематически проводят провокации на Дальневосточных рубежах нашей Советской Родины. Фашистская Германия, готовится к войне так же усиленными темпами. Родина призвала вас, чтобы вложить в ваши мозги знания, которые были накоплены органами ЧК, ОГПУ, НГБ ГБ СССР с самого основания нашей службы Феликсом Дзержинским. Я верю, что вы товарищи курсанты, станете достойной сменой нашей агентуры в тех странах, которые хотят поставить нашу Советскую Родину на колени. Вы глаза и уши нашей страны и за вашей спиной находятся ваши родные и близкие. Мне как создателю вашего учебного подразделения, хотелось бы своими глазами взглянуть на то, что вы, приобрели за полгода обучения. Самые достойные из вас, будут откомандированы в наши школы особого назначения в Москву.
Выступление Голикова вселило в души курсантов боевой дух. В те минуты, каждый из них чувствовал свою причастность к делу защиты и государственной безопасности своей Родины, своих отцов, матерей и братьев и сестер.
- Командуй майор! - сказал Голиков, обращаясь к начальнику школы.
-Школа встать! Выходи строиться на улицу. Инструкторскому составу - занятия по плану школы,- сказал майор. Курсанты в обратном порядке в колонну по одному покинули помещение, построившись на плацу. Следом за ними вышла и комиссия. Не спеша, офицеры направилась в район стрельбища, где планировались очередные занятия по стрельбе и практическому закреплению диверсионного мастерства.


***

[Алексей2014]

В марте 1943 года стал личным адъютантом Гитлера, в январе 1944 года произведён в оберштурмбаннфюреры.
https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%94%D0%B0%...%80%D0%B8%D1%86
Какой нах "начальник канцелярии"? Похоже, автор сам не помнит, что пишет (действие происходит летом 1942 года).

Нет, всего лишь группенфюрер. Есть куда расти...

Анамнез: МТА.
Диагноз: худший из МТА - самоуверенный графоман.
Лечение: на ВВВ. Там быстро в чувство приведут.

Просветите, пожалуйста: МТА - мало талантливый автор? а ВВВ-просто теряюсь...не откажите в любезности, уж очень часто с подобными персонами сталкиваюсь, куда их...?

[Гость_Сочинитель_*]

Просветите, пожалуйста: МТА - мало талантливый автор? а ВВВ-просто теряюсь...не откажите в любезности, уж очень часто с подобными персонами сталкиваюсь, куда их...?

Мало талантливый автор. Такая аббревиатура тоже, кстати, имеет право на существование. А вообще - молодой талантливый автор. Имеет иронично-саркастический окрас.

"ВВВ" - "В Вихре Времён". Литературный форм, наподобие нашего, но с сильным "военизированным" и просоветским, прокоммунистическим уклоном.

[Шапокляк]

Мало талантливый автор. Такая аббревиатура тоже, кстати, имеет право на существование. А вообще - молодой талантливый автор. Имеет иронично-саркастический окрас.

"ВВВ" - "В Вихре Времён". Литературный форм, наподобие нашего, но с сильным "военизированным" и просоветским, прокоммунистическим уклоном.

Можете мне выдать диплом МТА? Я покажу его тем кто мне премии когда-то международные давал. Пусть эти "посткоммунистики" посмеются над стенаниями местных критиков.

[Алексей2014]

Можете мне выдать диплом МТА? Я покажу его тем кто мне премии когда-то международные давал. Пусть эти "посткоммунистики" посмеются над стенаниями местных критиков.

Сдаётся мне, читал я подобные "провидения о СССР в 2091 году", похожее количество ошибок и апломба...

[Гость_Сочинитель_*]

Можете мне выдать диплом МТА?

Не могу. У самого нет.

[Денис Овчаров]

Багровое эхо - какое-то странное название.

[Шапокляк]

Багровое эхо - какое-то странное название.

Это фантастика сын мой.