Ты нужна мне, детка 7620 зн., Турнир №4, автор: Агния Опции

[Распорядитель Ту...]

Вчера меня увидела собака. До этого только птицы и кошки. Я цеплялась за ветки сирени, чтобы порыв ветра не унёс слишком далеко, а большая рыжая дворняга качнула хвостом, потянулась обнюхать и так глубоко втянула воздух, что я испугалась — втянет и меня, и быть мне дальше собакиным вторым я.
Ну нет. Я поторопилась отодвинуться от мокрого кожаного «пятака», хотя мне был приятен её интерес и может быть даже симпатия — в жизни я любила собак.
В жизни... А сейчас где-то. Между.

Ситуация моя — тело лежит недвижимо, и я не имею сил даже веки поднять, даже кончиком пальца шевельнуть. Мозг спит и видит сны - его порождение обретается неподалёку от тела. Быть внутри тела скучно и досадно от своего бессилия, начнёшь тут понимать деревья и дома. Путешествия вокруг и неподалёку всё-таки разнообразят призрачную жизнь, улетать далеко я боюсь, боюсь не найти своё тело. Я вообще многого боюсь.

Так вот — ситуация была бы обычной для человека в коме, если бы не Демон. У меня есть Демон, или скорее я у него есть. Он очень сильный, очень. С хохотом вытащил он меня однажды из саркофага тела, прижал к своему сердцу, грохотавшему, как тысяча наковален, потащил летать и страшно обрадовался тому, что я панически боюсь высоты. А он её обожает, это его главная адреналиновая мания. Проклятый Демон.

Конечно, он тоже однажды умирал и, конечно, он сумасшедший — замкнутый, мрачный, висит целыми днями на блестящих фасадах, водит стекломоем по бесконечным окнам, заглядывает в чужую жизнь. А вся его — в том, чтобы лететь с высоты и желательно почаще.
Но прежнего удовольствия нет, потому что привыкла его душа к пропастям, как привыкает человек к любой работе. А тут я — умирающая от ужаса даже от высоты трёх этажей. Просто находка для адреналинового наркомана, способного чуять неприкаянные души. И не просто чуять — власть, насилие — маниакальная радость для него.
Но с ним я, кажется, живее.

Откуда только мы не прыгали. Он привязывал себя за ноги специальным тросом, прыжок, полёт, раскачка вниз головой, смертельный страх у меня и счастье ужаса у него.
В эти моменты у моего бедного тела повышается давление, трепещут веки, подёргиваются пальцы — я вот-вот очнусь. Но чего-то не хватает, какой-то малости, толики силы.
А вот у Демона силы сколько хочешь.
- Где ты, детка? Отзовись... Ты нужна мне, - его шёпот, как шипение гада на низких частотах, проникает сквозь стены, находит меня. Жадные сильные руки, как же я ненавижу их и люблю! Сжимают и увлекают снова и снова в пропасть.

Я теперь прячусь, усложняю ему задачу. У меня тоже есть некоторая власть и, пожалуй, маленькая сила — не сдаваться. Ну хотя бы сразу.
Сегодня я спрячусь там, где он не ожидает меня найти, пусть помучается.

Вообще «школа риска» - так он называл наши прыжки - не прошла для меня даром. Страх высоты притупился, но я по-прежнему в панике билась в его руках. Не то, чтобы это было притворством, нет, но я поняла, что могу не бояться, если захочу, могу управлять своим страхом.
И ещё, было ещё кое-что, в чём я сама себе не решалась признаться до конца. Уж очень это казалось ненадёжным, призрачным и безумно заманчивым — взять его силу. Мне кажется, что время Демона уходит. С каждым прыжком исчерпывается. Он слишком уверен в себе, в своей неуязвимости, удачливости. Даже шлемом пренебрегает.

Сегодня я проникла на леса соседнего с больницей здания, на самый-самый верх. Это старый корпус знаменитой кондитерской фабрики, шедевр так называемой заводской архитектуры. Везде зубцы, выступы — романтично и вполне себе антуражно для встречи с Демоном. Леса ещё не установили полностью, часть стены свободна, поверху зубцы, они понравятся Демону, наверняка.
Тёмно-кровавый кирпич местами начал крошиться и выпадать, получились уютные небольшие полости для меня и для голубей - можно укрыться от ветра, смотреть на сквер внизу. Карамельно-красные клёны тихо тают в пасти осени, скоро она их совсем обглодает. Уже поднимается снизу тонкий аромат прелой листвы, горький, как у хризантем, наркотический - всегда его любила.
Я заметила эти изменения в себе недавно. Проснулись ощущения второго порядка, не только страх и ненависть, но и поделикатнее, побогаче оттенками. Может быть, это шутки памяти, но всё равно - очень приятно, да, почти жизнь.
Я почти чувствую дочкины маленькие пальчики, когда она берёт меня за руку, очень осторожно — ей сказали, что мама стала спящей принцессой — какая славная ложь. А папа улетел на воздушном шаре — всё одно к одному — одни мы с ней на свете.
Её ручки горячие, а мои прохладные, неживые, папиллярный рисунок как-будто стёрт, совершенно не выражен.

Помню, как ужаснули меня впервые руки Демона — крупные, пальцы узловатые, с толстыми, прямо-таки вспухшими подушечками. Лабиринт линий на них, как глубокие каналы — лапы геккона, а не человеческие пальцы — разве из таких ускользнёшь? Да он не сомневался ни секунды, что я не вырвусь.
Прямо подо мной шершавые доски настила с крупными щелями, я не смотрю на них, потому что страшновато, видно высоту. Вот и день кончается, вместе с темнотой приходит Демон.
Сначала свистящий шёпот. Звук, как щупальцы, обвивает углы и выступы, поднимается всё выше и выше, ползёт по балкам лесов, тревожит мирных голубей, нащупывает, наконец, и меня.
- А вот и ты, детка... Какая молодец, забралась высоко, не узнать прежнюю трусиху. Помнишь, как пряталась от меня под чужими кроватями?... Боялась дядю Демона, глупенькая... Иди ко мне, иди...
Я никогда не отвечаю, да ему и не нужно моих ответов. Моя дрожь, вот что ему нужно. Чтобы я, сжавшись в комок, тряслась, ожидая, когда он сгребёт меня в охапку.
А вот удивлю!

Когда он уже почти добрался до меня, я сама скользнула вниз, прижалась к нему, обвилась вокруг горячего тела, такого живого, мягко заползла в уши:
- Я так счастлива с тобой, мой Демон...
- Детка...
Он так растерялся, что голос на мгновение стал, как у нормального человека:
- Ты ли это, детка?

Я решила больше не отвечать, не разрывать шаблон ещё больше. Оторвалась от него, скользнула под самую крышу — он еле дотянулся, добираясь до меня.

- Ну-ну, что же ты, а я уж обрадовался, что тебе нравится летать, а ты всё так же боишься?

Неправда, чёртов Демон, ты не обрадовался, пожалуй, даже испугался, я же чувствую. Меня не обманешь. Тебе не напарница нужна, а рабыня.

- Сейчас дядя Демон найдёт хорошее местечко, сделает всё, как надо, и полетаем, да, детка?
Я молчу и чуть вибрирую — раз уж ты ждёшь этого от меня, дядя Демон.
Он комкает меня грубыми руками, подпихивает к себе за пазуху, и его колотящееся в предвкушении прыжка сердце, как обычно, оглушает меня. Странно и радостно — я вдруг чувствую запах пота, острый и сильный. Это не обман памяти, не наваждение, ко мне возвращается жизнь!
Теперь я уже действительно дрожу, давай же, Демон, давай прыгнем!

Он торопится, чуть больше торопится, чем обычно, сумерки размывают границы предметов, трос, привязанный за зубец стены, может и не дать той амплитуды, на которую рассчитывает Демон. Хотя он очень опытен и прыгал сотни раз.

Как эффектен хищный, слегка горбатый силуэт на фоне гаснущего неба - он всегда чуть сгибается и разводит руки, как птица крылья, готовясь прыгнуть.

Доли секунды мы летим вверх и - падаем долго, наверное секунды три...
И уже раскачиваемся вниз головой, со смехом он отталкивается от лесов руками, ему охота пошалить, улица совершенно пуста. Отталкивается и влетает с размаху в выступ стены головой, виском.

Если бы стена была гладкой, он бы её даже не коснулся, но выступ в три кирпича означает одно — Демона сейчас не станет.
- Детка... - шепчет он и умолкает.
Я принимаю последние судорожные удары его сердца и спешу к себе.

- Дмитрий Сергеич, Пономарёва очнулась!... Да-да! … Улыбается!
И дежурная сестра улыбается - живой человек гораздо приятнее неподвижного тела.