Сюрприз на восьмое марта Опции

[Сергей Матвеев]

Сюрприз на Восьмое марта

Утром седьмого марта у неё было замечательное настроение. Чуть ли не впервые в этом году ярко и многообещающе на безоблачном небе сияло солнце, температура поднялась выше десяти тепла, можно было надеть лёгкий плащик и легкомысленно распустить волосы. Испытывая непреодолимое желание бежать вприпрыжку, Екатерина Анатольевна Малышева, начальница рекламного отдела небольшой столичной газеты, молодая привлекательная женщина лет тридцати направлялась к месту своей работы. «Интересно, в котором часу Мар Марыч объявит сабантуйчик» — думала она. Макар Макарович — их главный редактор — ещё вчера заявил во всеуслышание, что седьмого марта по причине выходного восьмого, а точнее по причине Международного Женского Дня будет устроен праздничный гала-концерт с участием звёзд российской журналистики — значит, небольшая пьянка с участием штатных и внештатных сотрудников. Вообще-то говоря, восьмого марта редакция тоже будет работать, но не в полном составе, Екатерина, например, была официально выходная, работали только верстальщики, графики и редакторы — от первого послепраздничного номера газеты не стоило ожидать слишком многого. Мысли о том, что её ждет вечером седьмого, а также восьмого марта заставляли сердце Екатерины биться быстрее, в голове крутилась какая-то детская песенка, что-то вроде «а-а, горы вот такой вышины», хотелось улыбаться всем встречным знакомым и незнакомым.

Даже в переполненном метро сегодня было не так тяжело — мужчин как подменили, все вдруг стали такие улыбчивые и предупредительные, один даже пропустил Катю вперед, галантно улыбнувшись желтыми табачными зубами и дыхнув перегаром. Впрочем, замечательного настроения это не испортило, и в редакцию Катя не вошла, а впорхнула, щедро раздавая улыбки направо и налево.

— Малышева, ты чего сегодня такая счастливая? Это неприлично! — встретила её ближайшая коллега и соратница, Нинка Собенникова.
Ничего не ответив, а только снова сверкнув белозубой улыбкой, Катя повесила плащик на вешалку, ловко села в крутящееся кресло и включила компьютер.
— Катя, тебе из Страховой компании «Фаворит» звонили, что-то у них там не клеется с рекламой. Просили перезвонить, —сообщил ГлавВёрст — главный верстальщик Сеня Иванов.
— Хорошо! — весело ответила Катя.
— И Мар Марыч просил к нему зайти.
— Ага, — Катя как раз открывала электронную почту.
— С наступающим тебя…— немного смущенно добавил Сеня.
— Спасибо, миленький! — Катя наконец обернулась и чмокнула воздух, как бы целуя его.
— Вот так-то лучше!.. — улыбнулся Сеня и ушёл восвояси.
— Слышь, Катюха, Мар Марыч сегодня какой-то перевозбужденный, — затараторила Нинка. — Принес с собой целую охапку роз, спрятал в кабинете типа никто не видел, а потом вышел и как ни в чём не бывало начал накачивать что мол мы рано расслабились и что праздник праздником, а газета должна выходить ежедневно, как будто мы сами этого не знаем.
— Ага…— рассеянно ответила Катя, читая поступившие за вечер и ночь письма.
— Нет, ну ты чё, меня не слушаешь?
— Погоди, Нинка, дай дочитать. Поставь пока чайничек.
— Хы. Вот так всегда. Ну ладно. Читай быстрее, новостей куча есть рассказать.
Не успела она включить в розетку стоявший на столе у стены чайник, как дверь ГлавРеда открылась, и оттуда послышался голос Макара Макаровича:
— Пришла Малышева? Если пришла, пусть зайдёт.
— О! Слышала? — Нинка удовлетворенно кивнула в сторону кабинета начальника. — Тебя!
— Сейчас…— Катя перечитывала и всё никак не могла понять одно письмо, точнее не могла никак поверить в то, что там было написано. Письмо это было не от рекламодателей, и не от партнеров. Это было сугубо личное письмо.
— Катя! Ну что ты, как маленькая! — Макар Макарович положил ей руку на плечо. — Я сам за тобой ходить должен.
— Простите, почтой зачиталась, — извиняющимся тоном сказала Катя, вставая с кресла.

— Вот что, Катя, — сказал главный редактор, когда дверь кабинета закрылась. — Не хотел тебе говорить сегодня, но вопрос срочный. Присядь.
Катя настороженно опустилась на стул, приготовилась слушать.
— Как у нас обстоят дела с Юпитер-Банком?
— Нормально обстоят, Макар Макарович, встреча прошла хорошо, они нас знают, есть все основания ожидать, что они дадут рекламу.
— С кем ты там встречалась?
— Мы с Ниной ходили вместе, были их пресс-секретарь и какой-то менеджер. Нормальные ребята.
— Знаешь, кто у них в совете директоров оказался?
— Вы про Невзлина?
— Невзлин один из них. Я не про него. Я про Ясенкова Борис Борисыча.
— Вы хотите сказать, это тот Ясенков, который…
— Владелец «Вечернего вестника». Нашего главного конкурента.
— Не может быть! — ахнула Катя. — Вы всё точно узнали?
— Точнее не бывает. Ясенков мне сегодня утром звонил, я только-только в кабинет зашёл.
— И что он вам сказал?
— Представился, объяснил ситуацию. Матерился. Потом бросил трубку.
— Дааа… — протянула Катя.
— Я так думаю, не получится ничего с этой рекламой.
— Ну если так, то конечно.
— Вот. Я тебя прошу к ним пока больше не звонить. Но крупные банки в качестве рекламодателей нам как воздух нужны, так что тебе придется активизироваться в этом направлении, второй квартал не за горами, надо успеть договора заключить до апреля.
— Мы с девочками постараемся, Макар Макарович.
— Постарайтесь. «Фаворит» что?
— Работаем. Послали макет.
— Работай, Катюша, без рекламы мы долго не протянем, — заключил ГлавРед.

— Ну что он там? — спросила Нинка. — Что хотел?
— Ясенков входит в совет директоров Юпитер-Банка.
— Ясенков? Который «Вестник»?— не поверила Собенникова.
— Именно.
— Так что, зря ходили?
— Выходит, зря. А может и не зря, все познакомились. Вдруг пригодится.
— Ну тогда нам вообще нечем будет особенно за первый квартал похвастаться, всё по- мелочи.
— Почему? Есть ещё «Фаворит».
— Нет «Фаворита». Отказались, — грустно сказала Нина.
— Как отказались? Когда?
— Только что, ты у Мар Марыча была.
— Кто конкретно звонил?
— Я не спросила фамилию. Просили передать Малышевой.
— Нет, так не бывает! — всё ещё не верила Катя. — Вчера же ещё были всем довольны!
— Не знаю, Катюш, я передала, как есть.
— Что за шум? — это опять неслышно подошел Сеня.
— Фаворит сняли рекламу! — выпалила Нина.
— О-о! Шеф узнает, вставит по самое не хочу! — с улыбкой прокомментировал Сеня.
— Ты-то хоть помолчи! — Катя напряженно думала, теребя волосы и машинально собирая их на затылок.
— То-то я утром удивился, что они звонят. Но тогда они ничего не сказали.
— Знаешь что, Сеня, иди работай! — Нинка встала между Катей и Сеней.
— Я и так работаю, мимо шёл, — пожал плечами ГлавВёрст.

— Что будем делать? — участливо спросила Нина, когда Сеня ушёл. — На вот, кофе тебе сделала, остыл совсем.
— Думаю позвонить к ним. Не могут они так просто отказаться. Так не бывает, — Катя решительно взяла телефон, выпрямилась в кресле.
— Здравствуйте! Это Екатерина Малышева, «Вечернее Обозрение», пригласите, пожалуйста, Виктора Степановича Большакова к телефону. Да, я подожду, спасибо.
Катя отпила пару крупных глотков уже остывшего кофе.
— Что? Как не будет? А когда вернётся? Понятно. А с Владимиром Андреевичем я могу поговорить? Селезнёвым. Да, спасибо. Владим Андреич? Здравствуйте! Это Малышева! Малышева, «Вечернее Обозрение»! Да! Я хотела поговорить с Виктор Степанычем, он сегодня к нам звонил! Ах, это вы звонили? Мне сказали, что… Да, я слушаю!.. Но.. Но, Владимир Андреевич, это недоразумение! У нас же практически всё было договорено! Если вас не устраивает цена, мы можем предложить вам дополнительную скидку! Владимир Андреевич!... Да, я поняла. Хорошо, Владимир Андреевич, до свидания! — Катя положила трубку.
— Ну? Что он сказал? — Нетерпеливо спросила Нина.
— Бред какой-то…— Выдохнула Катя, сверилась с записной книжкой и снова взялась за телефон.
— Костя? Это вы? — Катя позвонила к молодому менеджеру из «Фаворита», с которым ей полагалось уточнять все графические детали рекламы и с которым они неплохо познакомились за обсуждением этой самой рекламы в одном тихом ресторанчике неподалеку от редакции. — Костя, Это Катерина! Вы не можете мне сказать, что происходит? Ваше начальство ни с того, ни с сего сняло заказ! Я понимаю, Костя! Мы тоже не комментируем действия руководства, но вы понимаете, у меня затронута профессиональная гордость, возможно, я что-то сделала не так! Хорошо? Но тогда в чём причина? Что? «Вечерний вестник»? Спасибо, Костя! И за поздравление спасибо! Я вам ещё позвоню!
Катя положила трубку, обессилено откинулась в кресле.
— Ты что, хочешь сказать, это Ясенков? — округлив глаза, спросила Нина.
Катя кивнула.
— Похоже на то…
— Скажешь шефу?
— Погоди немного. Дай мне подумать. Сходи пока в «Канцтовары», купи дисков чистых.
— Что, это так срочно? — недовольно спросила Нина.
— Ты уже неделю идешь. А завтра праздник. Нам макеты записывать не на что.
— Ладно, хочешь побыть в одиночестве, так и скажи. Я ушла за дисками, — обиженно поджала губы Нина.

Отослав помощницу, Катя закрыла глаза, посидела так немного, и снова вернулась к утренней почте. Подняла на мониторе опущенное окошко с недочитанным письмом, и только теперь ужасный смысл послания дошёл до неё. Отправителем был Андрей, Андрюша, её мужчина, её рыцарь, её любовь. Именно Андрей должен был зайти сегодня за ней в редакцию, забрать в роскошный китайский ресторан, который она давно мечтала посетить. Затем они должны были провести вместе ночь и наутро уехать к ней на дачу под Москвой, гулять, дышать деревенским воздухом, ничего-не-делать. Так они решили ещё в феврале.
«Дорогая Катюшка, — писал Андрей. — Я долго думал, прежде чем написать тебе это письмо. Ты одна из самых лучших девушек, которых я только знал, и мне меньше всего хотелось сделать тебе больно. Поэтому мне кажется, что лучше сразу и честно признаться тебе во всём, чтобы не нагромождать ложь на ложь. Катенька, я полюбил другую женщину. Знаю, ты поймёшь и простишь меня. Я никогда не забуду те прекрасные и удивительные дни и часы, что мы провели с тобой вместе. Ещё раз прости меня, я не могу поступить иначе. Андрей.»
Резко заболела голова, Катя стиснула руками виски и зажмурилась. «Этого не может быть. Это не со мной» — повторяла она, не замечая, что шевелит при этом губами.

Она даже не заметила, как вернулась Нина, положила купленную бабину с дисками на стол.
— Ты что, Малышева? Ты в порядке?
— Что? Да, да, всё в порядке! — Катя прищурилась от яркого света.
— Что-то у тебя настроение, как я посмотрю, не праздничное! — заметила Нина.
— Настроение… Нормальное настроение…— собралась с мыслями Катя. — Давай работать.
— Что работать? «Фаворит» накрылся медным тазом, Юпитер-Банк тоже.
— У тебя что, другой работы нет? — Катя взяла со стола пачку бумаг, перелистала. — Вот, магазин хозтоваров «Мойдодыр», возьми и работай.
— Припахала! — улыбнулась Нина. — А заготовки есть? Логотип? Фирменные цвета? Реклама какая вообще?
— Одна восьмая, чёрно-белая, логотипа нет.
— Ясно. Ладно, сделаем. Что-то ещё?
— Пока всё, Нина, да сегодня и день короткий.
— Точно короткий, — Нина взглянула на часы. — Скоро на обед пойдём. Через два часа. А там уж и банкет.

Катя никак не могла собраться с мыслями. Они разбегались, опережали друг друга, вспыхивали разными цветами. Она понимала, что случилось что-то непоправимое, что её Андрей уже, пожалуй, никогда не станет её мужем, а она не станет его женой, что у них не будет детей, двоих, как они хотели, Ванечки и Машеньки. Что никакой поездки завтра не будет, и летом в Шарм-Эль-Шейх тоже не будет. Совсем не кстати вспомнилось ей, что Андрей оставил у неё дома свои книги, а она у него свой любимый плед, и что теперь с ними будет. А ещё ей до невозможности хотелось плакать, реветь, выть — но она не могла, она даже не могла просто нахмуриться, в их маленьком коллективе это моментально становилось заметно, особенно в такой день, да ещё «Фаворит» с «Юпитер-Банком»… Мысли путались, глаза всё время пыталась заслонить пелена, Катя через силу держала на лице дежурную улыбку и занималась какими-то ненужными прошлогодними бумагами, просто, чтобы потянуть время. Наконец настало время обеда, Нина повела её в Шаурму через три квартала, Катя машинально жевала, запивала колой, и только голос начальника, когда они вернулись в редакцию, временно вывел её из этого странного состояния.
— Дорогие наши женщины! — галантно начал Макар Макарович. — Я не побоюсь этого слова, дамы! Вы, так сказать, наша лучшая половина, вы то немногое, что наполняет нашу жизнь смыслом и вообще как-то оправдывает наше существование! Вы являете собой образец красоты и чистоты, давая нам ориентир в этой жизни! Мы, мужское меньшинство, восхищаемся вами и преклоняемся! Поздравляю вас с праздником!
С этими напыщенными словами главный редактор вынес из кабинета огромную охапку роз и начал раздавать их всем присутствующим дамам. После этого все прошли в коридор, где уже были накрыты два стола с выпивкой и закусками, мужчины сразу выпили и закурили, начали откровенно пялиться на прихорошившихся женщин и громко говорить.
— Представляешь, этот гад, Антон, мне вчера звонит и говорит: не хочешь, мол, завтра в клуб какой сходить, потусоваться, я бы тебя потом домой отвёз! — доносились до Кати Нинкины слова. — А я ему: меня поздно ночью домой не пустят! А он — тогда переночуешь у меня! Нет, ты представляешь? Ни рожи, ни кожи, — а туда же!
Катя кивала машинально, теребила в руках бокал с шампанским, мысли её были далеко.
В какой-то момент к ней подошел Макар Макарович.
— Я знаю, Катя, про «Фаворит». Сеня сказал. Знаешь причину?
— Знаю. Ясенков, — без выражения сказала Катя.
— Ты уверена?
— Абсолютно. Мне менеджер «Фаворита» сказал про «Вечерний Вестник».
— Не расстраивайся, Катюш, тем более такой день. Найдём на свой век рекламодателей…
— Спасибо, Макар Макарович…

Когда вышли из редакции, уже стемнело. Хорошо подвыпившие мужчины шумно предлагали проводить, но Катя с улыбкой отказалась, обнялась на прощание с Ниной, и пошла пешком в сторону Центра. Только теперь, оставшись наедине с собой, Катя дала волю чувствам. Слёзы хлынули из её глаз, ей было до того обидно, и жалко себя, и неловко, и ещё как-то, она даже не пыталась это назвать. Просто по Москве шла одинокая красивая девушка в лёгком плащике и с мокрыми от слёз щеками.

Ноги сами вывели её на Белорусский вокзал. Катя вдруг поняла, что хочет покинуть этот город, столь же любимый, сколь и невыносимый сегодня — ведь это в нём живёт Андрей, и в нём живёт эта незнакомая ей женщина, здесь они познакомились. Со странной смесью горечи и облегчения Катя купила билет на пригородный поезд, пошла на дальние пути его искать. А возможно, она просто слишком настроена была поехать на дачу, даже ключи лежали приготовленные в сумочке. Собственно, кроме ключей ничего приготовлено не было, они с Андреем должны были собраться завтра рано утром. Катя не думала об этом, сидя у окна и глядя, как в темноте проносятся редкие фонарные столбы полустанков.

На дачу Катя попала уже в районе полуночи. Соседские собаки вдоволь налаялись на неё, так что позднее Катино прибытие для поселка сюрпризом не стало. Впрочем, людей видно не было, да и свет горел далеко не в каждом доме. Катя сняла плащ, надела тапки, набрала чайник воды, поставила на электроплитку. События сегодняшнего, точнее уже вчерашнего дня причудливо переплелись у неё в голове, вспоминая Андрея она перепрыгивала мыслями на «Фаворит». Вспоминая «Юпитер-Банк» морщилась, как если бы снова читала Андреево послание. «Подлец, конечно, подлец» — думала она, и сама удивлялась: о ком это — о Ясенкове или о её бывшем парне… Поднялась на второй этаж, пошарила в родительском шкафу — выудила початую бутыль коньяка. Допивая вторую чашку крепкого чая «по-капитански» она решила, что подлецы они оба и ничем, в сущности, не отличаются. Мобильник в сумочке издал короткую трель. СМС от Сени. «Катюха поздравляю с восьмым марта! Желаю счастья в личной жизни! Если что — готов!» «И он туда же, — вслух сказала Катя. — Кобель».

Последняя мысль совпала с осторожным стуком в дверь. Катя прислушалась — стук повторился. Двумя движениями поправив прическу, она прошла к двери и спросила:
— Кто там?
— Извините пожалуйста! — мужской смущённый голос. — Это ваш сосед, напротив.
— Что вам надо?
— Я знаю, это звучит дико, но у меня захлопнулась дверь и я не могу попасть домой.
Поддавшись внезапному порыву, Катя открыла дверь. За ней стоял, переминаясь с ноги на ногу молодой мужчина в рубашке, брюках и шлёпанцах. Вид у него был растерянный.
— Вы в своем уме? — спросила Катя. — Второй час ночи.
— То-то и оно, что второй час. Вы понимаете, если бы это была моя дача, я бы выломал замок, или на худой конец разбил окно.
— Вы хотите сказать, что дача не ваша? — непонимающе переспросила Катя.
— Конечно не моя, это друзей моих дача.
— А что вы тут тогда вообще делаете? И почему не позовёте друзей?
— Друзья в Москве, я тут один. Мне дали ключи, но они остались внутри, за дверью.
— А дверь захлопнулась? — в тон ему сказала Катя.
— Вот именно! Я вышел по делам во двор, а дверь — тю-тю. Знаете, так глупо, прямо как в двенадцати стульях.
— Да, я припоминаю. Голый инженер. Ну вы-то по счастью не голый!
— Да, я, как вы заметили, к счастью, не голый.
— Ну так и идите себе, чем я вам помочь могу?
— Простите меня… Понимаете, электрички же наверно уже не ходят…
— Конечно не ходят!
Мужчина замолчал, не зная, что сказать. Катя отметила, что он недурён собой, симпатичный такой блондин, при других обстоятельствах она бы обратила на него внимание. Интеллигентный на вид, даже «породистый».
— Ладно, ждите здесь. Покажете мне свою дверь, — решилась Катя.

Дверь соседской дачи действительно не открывалась, в окна виден был зажжённый в доме свет, книги, открытая бутылка вина на столе, один бокал.
— Вы тут с комфортом собирались разместиться, — заметила Катя.
— Да… — печально подтвердил её ночной гость.
— Ну а с чего вы решили ко мне стучаться?
— У вас горел свет в окошке… Я тут никого не знаю, мне всё равно к кому стучаться… Было…
От Кати не ускользнуло это «было», она молча обошла вдвоём с мужчиной вокруг дома, убедилась, что дверей больше нет и попасть внутрь невозможно.
— Документы ваши, конечно, тоже там? — спросила она.
— Не только документы, но также все деньги и записная книжка с телефоном друзей.
Катя с интересом посмотрела на него:
— Прям интересно, что вы будете делать. Это сродни тому чувству, когда читаешь свежий детектив, — насмешливо сказала Катя.
Мужчина помолчал и твердо сказал:
— Если вы меня пустите переночевать на коврике в прихожей, и одолжите мелочь на электричку, то я завтра поеду с утра в Москву, решу все вопросы, потом опять сюда и верну вам деньги.
— Деньги небольшие, — улыбнулась Катя. — Дело не в деньгах. Дело в том, что меня с детства учили не пускать в дом посторонних.
Мужчина виновато развел руками.
— Ну, заприте меня на ключ в одной из комнат, больше я ничего не могу вам предложить.
Катя помолчала и вдруг рассмеялась.
— Нет, ну если б вы знали, какой у меня сегодня день выдался, как всё совпало и сложилось, а тут ещё вы, как снег на голову!..
Мужчина молчал. Откровенно говоря, не производил он впечатление жулика. Скорее он походил на человека, попавшего в неприятную, неловкую ситуацию и оттого сильно смущённого. Хотя, конечно, впечатление может быть обманчивым. Присмотревшись, Катя вдруг заметила, что он немного дрожит — воздух был более, чем свежий.
— Прошу вас ко мне в дом! — пригласила Катя. — Сосед соседу друг и брат.
— Спасибо вам! Я буду вам очень обязан! — с чувством сказал мужчина.

— Позвольте угостить вас чаем с коньяком, вы совсем продрогли! — предложила Катя, разыскав для гостя отцовский свитер, при этом не преминув мельком посмотреться в зеркало. Гость не отказался ни от того, ни от другого.
— Мне будет приятно узнать ваше имя, —учтиво осведомился мужчина, держа чашку с чаем обеими руками.
— Я до сих пор не представилась? —удивилась Катя. —Екатерина.
— Виктор. Очень приятно! Даже более, чем приятно. Вы моя спасительница.
— Ну, значит, день прожит всё же не зря! — улыбнулась Катя. — Расскажите что-нибудь, надо же отрабатывать ночлег.

Виктор оказался прирожденным рассказчиком. И к тому же заядлым путешественником. Он объездил уже почти всю Европу, бывал в Египте, Тунисе, Турции. И всюду с ним происходили какие-нибудь забавные истории, о которых он с большим чувством рассказывал, так что Катерина сначала его заслушалась, а потом и засмотрелась. Уровень жидкости в бутылке с коньяком стремительно таял, закипел второй, а потом и третий чайник, а они всё сидели за столом, в окно были видны освещённые стекла соседской дачи, где-то над ними светили звёзды, и далеко-далеко на востоке начинало понемногу светлеть небо. Часы показывали пятый час утра.

— Вот это мы засиделись!.. — вдруг сказала Катя, не отрывая взгляда от лица Виктора.
— Не засиделись, а заболтались!.. — глядя на неё бездонными глазами, сказал Виктор.
— Вам, наверное, уже пора спать… Я поищу чистое постельное бельё… — тихо сказала Катя.
— Не стоит, не беспокойтесь… Я переночую и так… — низким ломающимся голосом ответил он.
— Это полное безрассудство… — вслух сказала Катя.
Виктор ничего не сказал. Он нежно притянул её к себе…

Она не помнила, в котором часу они заснули, но когда проснулись, часы показывали час дня. Наскоро вскипятив чайник и открыв несколько банок с консервами из неприкосновенных дачных запасов, Катя позвала Виктора к столу. Умывшийся, бодрый, с отросшей щетиной он смотрел на неё смеющимися голубыми глазами.
— С восьмым марта тебя, Катя!
— Ничего умнее не мог придумать? — улыбнулась она.
— Нет. Мне страшно представить, что было бы, не пойди я вчера ночью во двор в поисках удобств.
— Ну да, испортил бы брюки.
Виктор с аппетитом поедал консервы, изредка хитро поглядывая на неё.
— Спасибо, хозяюшка! — сказал он, насытившись.
— На здоровье, добрый молодец, — в тон ему ответила Катя.
— Катюша, одолжишь мне мелочь — я съезжу в Москву?
— Ага, и оставишь бедную девушку на произвол судьбы? Не дождешься. Вместе поедем. Сдам тебя там, куда следует.
— В таком случае, поехали во Владивосток — мне хочется побыть с тобой как можно дольше перед тем, как ты меня сдашь.

За окном проносились леса и перелески, поля и деревушки, а рядом уже дышала Москва, и чувствовалось это её дыхание уже за много километров — по атмосфере, по массивным проводам электропередач, по нарастающему волнению в душе.
— Чем ты занимаешься в жизни, Катюша? — спросил Виктор.
— Я занимаюсь рекламой, работаю в газете.
— Вот как? Здорово! А в какой?
— Ты вряд ли знаешь, совсем небольшая, «Вечернее Обозрение» называется.
— Знаю «Обозрение», отчего же! Хорошая газета, мне нравится. Не понаслышке, кстати, знаю.
— А сам чем занимаешься? Странно, что я не спросила тебя раньше.
— Бизнесом занимаюсь.
— Бизнесом и всё? А конкретнее?
— Ты наверное всё же не рекламным агентом, а журналистом работаешь, чувствуется профессиональное любопытство.
— Так всё же? Или это секрет?
— Не секрет, мы занимаемся страхованием населения и организаций.
Катя вдруг почувствовала, как ее лоб покрывается холодным потом.
— А называется ваша фирма как?
— Не фирма, компания. «Фаворит». Закрытое Акционерное Общество. Что с тобой? Ты побледнела!
— А как твоё отчество, Витя?
— Степанович! Виктор Степанович Большаков.

Сначала они поехали к Витиным друзьям («вы не поверите, это была сначала самая дикая —а затем самая романтическая история в моей жизни!») — взять запасной ключ от дачи. От них же Виктор и позвонил Селезнёву.
— Володя! Это я. Как ты там? Нормально? С праздником тебя! Ну не тебя, подругу твою!Спасибо! Уже есть, кого! Слышь, Володя, вопрос к тебе. Что у нас с «Вечерним Обозрением»?.. Кто так решил? Почему? Дешевле? Намного дешевле? Ненамного? Не в этом дело? А в чём же?.. А кто он такой? Ну и что? А послать ты его не пробовал? Мне плевать на «Юпитер-Банк», у нас там кредитов нету! Володя, слушай сюда. Завтра с утра реши этот вопрос. Хороших людей в «Обозрении» чуть не подвёл. Да, ты правильно понял. Давай, Володя, завтра буду. После обеда. Давай.

Они сидели в электричке, Катя положила Вите голову на плечо.
— Витя, скажи мне.
— Что сказать?
— Что ты делал вчера на даче?
— Отдыхал.
— Зачем ты приехал, Витя?
— Честно? Напиваться приехал в одиночестве.
— Зачем напиваться?
— Ты так хочешь это знать?
— Мне это важно.
— Я позавчера расстался с девушкой.
— Ты оставил её — или она тебя?
— Она оставила меня. Не хочется об этом говорить, Катюша…
— А мы и не будем, — прошептала Катя и счастливо зарылась носом в его плечо.

Мюнхен, 8 марта 2007 г.

(с) Сергей Матвеев

[Граф]

По поводу названия я уже написал выше.
Правильно - "Сюрприз на Восьмое марта". Это название праздника.

[Сергей Матвеев]

По поводу названия я уже написал выше.
Правильно - "Сюрприз на Восьмое марта". Это название праздника.

Исправил! Благодарю!