Груз первоочередной важности, Задорный постапокалипсис Опции

[Vanadium]

Последняя часть ничего так, стиль выравнивается, всё ещё убрала бы кое-что лишнее, но видно, что автор и сам втянулся в историю, меньше боится, и потому пишет лучше.

Я сейчас впервые читаю, наконец "О писательстве" Стивена Кинга. До сих пор не хотела браться за это, потому что Кинг сделал англоязычным МТА то, что русскоязычным сделал Никитин... Если русский МТА дотошно потрошит свой текст на признаки затесавшегося слова "был", но англоязычные умники обыскивают текст на предмет наречий... Ибо Бог в лице Стивена Кинга сказал, что их употреблять нельзя! Однако, если отбросить эту вкусовщину, то остаётся нечто рациональное. Кинг пишет, что самые худшие ошибки МТА делают из страха. Желание ещё раз пояснить, опасение использовать "не то" слово - вот худшие враги начинающего писателя... Я часто вижу, как в начале автор делает невозможные конструкции, мучает читателя... А потом всё налаживается. Надеюсь, так будет и у Вас.

Спасибо огромное, что продолжаете читать, и мой стиль вас не отпугнул) На самом деле мне кажется, что он местами выравнивается, местами снова сбивается. Пытаюсь делать так, чтобы читалось максимально легко и при этом держало в интересе.
Я читал как-то то ли интервью, то ли что-то другое, даже не помню с кем. Там как раз о том говорилось, что слово "был" не надо употреблять. Под впечатлением пытался из всего материала повыкидывать его, но не удалось, а потом и вовсе плюнул - не вижу в слове "был" ничего страшного, если оно оправдано, ну и не в каждом предложении

[NatashaKasher]

Понравился эпизод с байками, удачно сделано, если потом "сыграет".

[Vanadium]

Понравился эпизод с байками, удачно сделано, если потом "сыграет".

Тут байки скорее, чтобы просто разнообразить действие таким трепом безобидным у костра в казалось бы безопасной обстановке, ну и немного еще раскрыть мир, в котором действие происходит. Плюс опять же раскрываются характеры двух главных героев.
Кстати, один мой друг при прочтении увидел в "жучьем торговце" отсылку к "Превращению" Кафки. Я удивился, ибо не думал вовсе о таком, а ведь реально чем-то перекликается, но оставил все как есть - может, какой-нибудь внимательный читатель опять же увидит в этом отсылку и улыбнется или кивнет себе, мол "ага, а я знаю, что это за торговец был".
А момент с Ночным вестником вообще самый мой любимый момент в уже написанном материале/черновиках - а это почти 100 страниц ворда, для такого прокрастинатора, как я, великое достижение.

[NatashaKasher]

У Вас на данный момент наиболее странным моментом является полное отсутствие женских персонажей... Во времена Майна Рида и Жюля Верна это, возможно, считалось нормальным... Во всяком случае, в "Из пушки на Луну" точно не было женщин... Возможно в этом причина того, что я не люблю ни одного из этих авторов... Но сегодня нужна действительно хорошая причина, почему женщины даже не упомянуты. Даже у Стругацких они функционировали, хотя порой странным образом.

[Vanadium]

У Вас на данный момент наиболее странным моментом является полное отсутствие женских персонажей... Во времена Майна Рида и Жюля Верна это, возможно, считалось нормальным... Во всяком случае, в "Из пушки на Луну" точно не было женщин... Возможно в этом причина того, что я не люблю ни одного из этих авторов... Но сегодня нужна действительно хорошая причина, почему женщины даже не упомянуты. Даже у Стругацких они функционировали, хотя порой странным образом.

На самом деле, женский персонаж как раз таки появится в следующей главе уже. Но его роль на сюжет крайне мала на самом деле. Я не сексист, но мне, во-первых, трудно вписать женского персонажа в сеттинг с опасными путешествиями, перестрелками и гибелью огромной кучи народу. Ну а во-вторых, никогда не умел прописывать женских персонажей и диалоги с ними, есть куда расти.
А так, это первые две главы, знакомство с двумя главными героями и еще парой второстепенных, которые более-менее значимы. Завязка, в общем. Основная сюжетная линия чуть позже начнется

[Vanadium]

Глава 3. Помутнение

Со мной случалось множество неприятных пробуждений. Были утренние ливни, застававшие меня спящим прямо посреди чистого поля, и я промокал до нитки, еще даже не успев продрать глаза. Однажды случился набитый крысиным дерьмом холодный коллектор, подаривший за одну ночь бронхит, от которого я чуть не отправился прямиком на тот свет. А помимо этого всякая ползучая живность под одеждой, внезапные нападения вооруженных головорезов, и еще много чего малоприятного, что даже и вспоминать не хочется.
Но сегодняшнее утро явно решило побить все мыслимые рекорды выплеснутым прямиком в похмельное лицо стаканом ледяной воды. Реакция моя была предсказуемой – заворочался на сырой кровати, бранясь и пытаясь протереть заспанные глаза.
– Уже выспался? – Роза была невозмутима, спокойно пропустив всю ругань мимо ушей. И это спокойствие, если честно, злило еще больше.
– Какого хрена ты творишь? – Я сел, поморщившись от колокольного гула внутри черепа – второй кувшин браги вчера явно был лишним. Хотелось бросить в эту бестию чем-нибудь увесистым, но под руками как назло ничего подходящего не оказалось. Наверняка она же предусмотрительно и унесла куда подальше. Заранее подготовилась, умная девочка.
– Тебе самому не надоело? – Она стояла, сложив руки на груди, верный признак того, что чем-то недовольна. И я догадывался чем.
– Что не надоело?
– Не притворяйся. Ты вчера опять напился.
– Нет. Не надоело.
– А вот мне надоело!
– Только это?
– Все надоело! Надоели твои пьяные бредни! Надоел твой храп по ночам! Ты сам мне надоел!
Я пожал плечами, продолжать она могла еще долго.
– Если что-то не нравится – дверь там, я тебя не держу.
– Вот значит как? Ну и уйду! Сиди тут один, бухай. Правду люди говорят, что ты псих конченный…
До двери Роза, конечно, дойти не успела – я догнал ее одним рывком, перевернув подвернувшийся под руку табурет, схватил за руку, и прижал к себе. Вырваться она даже не пыталась, только дрожала и хлюпала носом, размазывала по щекам слезы. А я стоял и смотрел на нее, чувствуя себя все более неловко и глупо.
– Кобольд, ты меня пугаешь… – Наконец, сказала она и коснулась моей небритой щеки. – Ты вчера полвечера бормотал про какой-то мед, а потом опять кричал и плакал во сне. Заперся здесь и две недели никуда не выходишь, только пьешь и говоришь страшные вещи. Весь город считает, что ты сошел с ума, да и я уже тоже начинаю сомневаться. Посмотри на себя в зеркало, в конце концов, если меня не хочешь слушать!
Я молчал. Гнев окончательно растворился, уступив место трезвому рассудку. И от этого было еще хуже.
– Прости, – я отпустил ее и плюхнулся обратно на кровать. Больше говорить ничего не хотелось, да и что тут скажешь в такой ситуации? Нечего было сказать.
Она подошла и села рядом, прижавшись теплым боком.
– Коб, все хорошо. И что с тобой творится такое? Ты же знаешь, я желаю тебе только добра. Все хорошо.
Я обнял ее и зарылся лицом во вкусно пахнущие мылом волосы, пытаясь спрятать неожиданно навернувшиеся на глаза слезы.
– Знаю, Роз. Я знаю.

Уже почти наступил полдень, когда она начала собираться. Я лежал, завернувшись в колючее одеяло, и любовался изгибами ее прекрасного тела.
Роза полностью соответствовала своему имени. Еще совсем юная, невысокая, хрупкая девушка, вчерашний ребенок. Ребенок, который так отчетливо проступил утром в испуганных глазах. Но стоит надавить чуть сильнее, как пальцы пронзят шипы – упрямости в ней хватило бы на троих. Возможно, этим она меня и зацепила когда-то – желанием во чтобы то ни стало отстоять свое мнение.
Когда мы познакомились, я первым же делом сказал, что она выбрала себе хреновое имечко. Имя было очень популярно среди бордельных девок, и я повстречал таких за свою жизнь не один десяток. Они брали его в честь цветка и считали безумно красивым. Я цветок видел пару раз на картинках в книгах, как по мне ― ничего особенного в нем не было.
Роза тогда тут же фыркнула и сказала, что так ее назвала матушка. А я – грубиян, нахал и вообще от меня дурно пахнет. В общем, хорошо так знакомство началось, с перебранки. Ну а дальше как-то все завертелось и пришло к тому, что есть сейчас – когда я был в Спирали, мы были вместе, а потом она ждала и молилась своим богам, чтобы траппер Кобольд вернулся живым из очередной вылазки. А возвращалось вместо него грязное заросшее чудовище, иногда раненое, иногда с пошатнувшимся рассудком, а иногда со всем вместе. Иногда я даже задумывался над тем, почему она меня терпит, но никогда не находил ответа.
– Хорошо тебе, – заворчала Роза, поправляя юбку. – Проспишься до вечера и опять пойдешь в кабак, деньги пропивать. Свинья.
Было в этом ворчании что-то настолько забавное, что я не выдержал и засмеялся. Она нахмурилась, но меня было уже не остановить. Приступ хохота накрыл также внезапно, как ястреб настигает бегущего по полю зайца. И также внезапно пришло осознание того, что я смеюсь впервые за эти две недели, слившиеся в один алкогольный марафон.
На душе стало легко и спокойно. И, наконец-то отсмеявшись, я встал с кровати и уверенно сказал:
– Я больше не пью.
– В смысле не пьешь? – Роза настолько опешила, что пару минут просто молча смотрела на меня. Но потом в ней включилась присущие всем женщинам дипломатические таланты. – Прямо совсем-совсем не пьешь? Или только сегодня?
– Насчет совсем не знаю, но в ближайшие несколько дней точно. Ты права, совсем уже докатился, скоро реально умом тронусь с таким образом жизни. Вот народу-то потеха будет.
– Хорошо, – сухой кивок, но я-то знаю, что она готова чуть ли не прыгать от радости – Кобольд все-таки вышел из запоя.
– Схожу вечером до Спирали, – продолжал я. – Проведаю Гробовщика, как он там без меня поживает, ну и вообще, с людьми хоть пообщаюсь. Сколько можно уже дома сидеть?
– Сходи, конечно. Тебе полезно будет. Гробовщику привет, – скороговоркой выпалила Роза и, чмокнув меня напоследок, убежала по своим делам. Как обычно даже не попрощавшись.
Оставшись один, я, по своей любимой привычке, пожал плечами и направился прямиком в ванную. Воды в баке должно было хватить на минут пятнадцать, особенно если учесть тот факт, что последние несколько дней я не особо утруждал себя помывкой.
За дверью меня ждала крохотная полутемная комнатка с тускло горящей на потолке лампочкой, пожелтевшей раковиной с ржавым краном и примитивным душем за рваной занавеской. За эти блага цивилизации мне приходилось доплачивать почти столько же, сколько стоила аренда жилья. Не роскошь, конечно, но лучше чем ничего – возможность постоять под струей горячей воды после пары недель жизни в полевых условиях, я очень ценил.
Из пыльного зеркала меня поприветствовал кто-то чужой и совершенно непохожий. Бледное осунувшееся лицо, заросшее неровными клочьями местами черной, местами рыжей щетины. Набрякшие багровые мешки под потухшими, пугающе безмолвными зелеными глазами. Хищно изогнувшийся из-за давнего перелома нос и два маленьких шрама над правой бровью только усиливали впечатление того, что Кобольда подменил кто-то посторонний. Уж слишком хорошо они легли на мрачную бледную маску, окончательно дополнив ее.
Что уж сказать, последний заказ дался мне слишком большой ценой. Огромный синяк на полгруди уже полностью пожелтел, но уходить с пригретого места явно не торопился. Ссадина на затылке намекала на то, что голова гудит так не только от выпитого вчера алкоголя. Ну а рассудок временами просто прятался где-то далеко, превращая меня в бездушное подобие человека.
– Мда уж, дружище. И как это ты докатился до такой жизни? – Задал я вопрос сам себе, забравшись под душ и повернув кран. Обжигающе горячая вода моментально забарабанила по спине, все вокруг окутали белые клубы пара. Сразу же заныли многочисленные царапины по всему телу, но я только по-кошачьи урчал от удовольствия. Возможно, ради этого и стоило жить.

[Vanadium]

Мне повезло той ночью. Когда я открыл глаза, вокруг царил мрак, лишь чуть-чуть рассеиваемый догорающим факелом. Было тихо, только что-то противно скребло над ухом.
«Где я?»
Осознание пришло мгновением позже, вместе с болью во всем теле. Каждый вдох отдавался вспышками где-то внутри, видимо, были повреждены ребра. Затылок трещал, будто по нему с размаху зарядили здоровенной кувалдой. Хотелось блевать.
– Кобольд, ты живой? – Раздавшийся где-то близко, и в тоже время так далеко голос окончательно вставил мозги на место. Летящая навстречу тварь, револьвер, бесконечная чернота – все слилось в единое целое и снова пронеслось перед глазами.
Стиснув зубы от боли в груди, я дотянулся до револьвера, который лежал рядом, обиженно уткнувшись рукояткой в бедро.
Ночной вестник обнаружился секундой позже. Тварь дергалась совсем близко, в паре метров. Черные глаза сверлили меня в бессильной ярости – единственный выстрел, напрочь вылетевший из памяти, оказался удачней некуда, каким-то чудом перебив вестнику хребет.
В противном случае я был бы уже давно мертв.
– Ну, ты, братишка, и даешь! – Именно такими были первые слова Гробовщика, когда луч его фонаря показался из-за контейнера. – Черт, да у тебя взгляд, как у покойника!
– Лучше бы встать помог, – буркнул я в ответ, наверное, сам не до конца осознавая, что произошло.
Напарник вместе с одним из пришедших с ним парней протянули мне руки и подняли на ноги. Я замер, борясь с болью в груди, а отдышавшись, с трудом доковылял до ближайшей стены и привалился к ней. Гробовщик озадаченно переводил взгляд с меня на тварь и обратно, остальные шептались в стороне.
– Черт, да он же ее одной пулей уложил!
– С чего ты взял, что одной?
– Дурной что ли? Дырка-то одна в шкуре.
– Ага. Вторая тварь четверых наших порвала, а он один справился…. Одной пулей.
– А помните, как он на броненосца днем бросился? Я ж вам еще тогда сказал, что он не человек.
– Да конечно! А кто, по-твоему?
– Не знаю. Мутант какой или робот...
– Ты сам-то в это веришь?
– Да ты посмотри на него! Стоит и хоть бы хны ему, морщится только.
Я слышал каждое их слово и наверняка бы посмеялся, но не мог оторвать взгляда от матово черных глаз затихшего вестника. Что-то было в них такое, до мурашек жуткое, но и чертовски притягательное. А ног у него все же было не шесть, а четыре…
С рассветом мы поспешили как можно скорее покинуть гиблое место, вестники могли вернуться в любой момент – и от этой мысли каждого в караване пробивал холодный пот. Даже Гробовщика, хотя напарник после вчерашнего срыва снова нацепил на себя маску отстраненности и бодро чапал впереди повозок, едва ли песенки не насвистывая. Но я-то знал, что его тоже проняло.
И было отчего. Караван в жуткой ночной бойне потерял двенадцать человек. Пол-утра были потрачены на похороны, если так можно было назвать сброс в общую яму искромсанных изуродованных тел. Вдобавок, погибло две лошади, и из-за этого один воз пришлось бросить, хотя с него и удалось переложить часть товара. Целина смотрел на это дело, поджимая губы и чуть ли не плача – выручка за партию новеньких башмаков торговца, естественно, интересовала больше людских жизней. Пришлось заверить старого пройдоху, что на оставшийся в таком гиблом месте товар вряд ли кто-то позарится.
Раненых же кроме меня и пострадавшего еще в схватке с броненосцем Бубна не было – если твари до кого и дотягивались, то наверняка. Можно было сказать, что еще легко отделался – хотя от боли в груди временами хотелось выть. Помимо этого, я при падении рассадил затылок, и теперь периодически страдал от накатывающих приступов тошноты и головокружения. Приходилось во время привалов ковылять подальше от общего костра – не хотел, чтобы кто-то видел, как меня рвало.
Тем не менее, я упрямо шел своим ходом, и каждый раз отказывался от предложений Целины пересесть на телегу. Это окончательно и закрепило за мной в караване репутацию какого-то нечеловека, но мне было глубоко плевать. Весь путь до Спирали я вел войну в первую очередь с собой, и протекала она с переменным успехом.
К городу вышли на второй вечер. Конечно, эта окруженная, где деревянным, а где кирпичным, забором промзона с ангарами, пакгаузами, цистернами и вагонами вряд ли даже могла посоревноваться по размерам и населенности с городами прошлого. Но на фоне редких, разбросанных по разрушенному миру, хуторов, выглядела чуть ли не мегаполисом. Спирали играло на руку то, что она находилась примерно на одинаковом расстоянии между самыми крупными кланами этого региона, и именно поэтому чуть ли не судьбой ей было предначертано стать центром торговли на Пустоши. Местного населения здесь было не особо много, не больше тысячи человек, но благодаря постоянно приходящим караванам с товарами, отрядам старьевщиков и просто бродягам, которые искали место, где можно потратить свои деньги, оно вырастало в два раза. Неплохо для поселения, выросшего из придорожного трактира с одноименным названием.
– Ну, наконец-то дома! – Обрадовался шедший рядом со мной мужик, и я не мог с ним не согласиться.
Только для начала нужно было пройти досмотр.
Городские ворота выглядели, как настоящая крепость: массивные дубовые створки, обшитые поверх рыжими листами железа. Кирпичный забор, высотой в три человеческих роста, замотанный сверху колючей проволокой и утыканный всякими арматурными шипами, как еж. На помостах вооруженные до зубов стражники, человек десять примерно, еще столько же внизу, во дворе. Из бойниц в стенах на караван уставились тупые рыла двух крупнокалиберных пулеметов – чуть что, вмиг всех положат. Точнее, это они так думают – расслабилась стража Спирали за последние годы, давно стены никто не пытался штурмовать.
Это не единственные ворота в города – были еще, с противоположной, северной стороны, но не такие внушительные – оттуда приток людей всегда намного меньше.
– Эй, кто это у нас идет?! – Когда головной телеге до ворот осталось метров тридцать, закричал с помоста один из стражников. Нас увидели еще издалека, но решили подпустить поближе – если свои, так пустят, а если чужие – то стрелять удобнее. Лица кричавшего в сумерках отсюда не видно, но по голосу вроде Пепел, вот этот-то как раз старой закалки вояка, лично знаком с ним.
– Петр Целина с товаром, – караванщик шагнул чуть вперед. Опасливо так шагнул, боится, пройдоха, что кто-нибудь возьмет да и стрельнет в него. Просто так, для порядка.
– Петруха, ты что ли? – Недоверчиво протянул Пепел.
– Ну да, кто еще-то. Ты мне к слову пятнашку торчишь за карты, не забыл?
– А как же не помнить-то? – Расстроено пробубнил стражник. – Что везешь хоть?
– От башмачников иду, партию обуви новенькой, да по одежде немного.
– Наркоты нет?
– Обижаешь, Пепел. Я разве занимался когда таким?
– Всякое бывает. Ладно, заходите, – махнул рукой стражник. – Только это, если больные есть, лучше сразу сознавайтесь, в ваших же интересах. У нас тут туберкулезник недавно на северных воротах прошел, недосмотрели, суки! Человек десять успел заразить, гнида безмозглая…. Поэтому, если заразу какую принесете в город, то мы вас сразу кончим, ясно? Лично проследим. Да, Рэм?
– Ага, – пробасил Рэм, здоровяк в стальном шлеме с забралом. – Своими руками удушу суку.
– Здоровые мы все, вот те крест! Открывай калитку, время позднее, а нам еще на постой нужно становиться.
– Открываем уже. Но я предупредил, если что, без обид потом.
За воротами и вправду послышался лязг снимаемых засовов, а потом створки медленно поползли в стороны. Караванщик махнул рукой, и телеги по одной начали заезжать внутрь. И вот там-то началась настоящая проверка – стража Спирали, может быть, и ленивая, но дураков в ней нет, Целине на слово никто не поверил. Пока двое бойцов в специальных масках и перчатках проверяли каждого на наличие язв, оспин и тому подобной ерунды, четверо держали нас на прицеле коротких черных автоматов, а еще несколько целились из винтовок с помостов. Но самым главным аргументом был, ни много, ни мало, целый довоенный танк, вкопанный в землю по самую башню и сейчас развернувший в нашу сторону свое солидное орудие. Точнее, оно всегда на ворота было направлено.
Не слишком вежливый прием, конечно, но вполне логичный. А если кому не нравится что – то иди, ищи другое место, где переночевать можно и деньги потратить.
– Что-то у тебя, Целина, караван какой-то тощий, – усмехнулся Пепел, когда с осмотром людей закончили, и очередь дошла до товара. – Всего четыре телеги. И народу немного, ты ж вроде всегда большой командой ходил.
– Нарвались неудачно, – неохотно ответил караванщик после небольшой паузы.
– Бандюки что ли щеманули где-то?
– Не. Зверье. У Проклятого завода.
– У Проклятого завода?! Вот ж нихрена себе. Рэм, слыхал, у нас тут восемнадцать конченных психов – через Проклятый завод перлись. Интересно, кто ж тут самый такой безбашенный, что караван вел? А, это ты, Кобольд. Ну, не удивил, я почему-то так и думал.
Мы с Гробовщиком поздоровались со стражником за руку. Невысокий, цепкий, подвижный, с недобрым колючим взглядом, Пепел своим видом сразу же внушал уважение даже незнакомому с ним человеку. Ну а нам с напарником, знавшим его достаточно хорошо, подавно. Стражник не спеша достал из кармана кителя мятую пачку, одну сигарету протянул Гробовщику, другую раскурил сам. Целине не досталось, и он обиженно засопел, отойдя в сторону.
– Говорите, у завода нарвались, значит? И что там за напасть такая, что у вас у всех поджилки трясутся?
– Байки про Ночных вестников слышал? – Ответил я вопросом на вопрос.
– Конечно. Это которые на летучих мышей похожи? Со свиным рылом?
– Не похожи нихрена, но ты меня правильно понял. Потрепали нас они знатно, много хороших парней покромсали.
– Вот оно значит как… – Пепел на секунду замолчал. – Молодцы, раз живы остались. Сейчас мои ребята с осмотром закончат, и идите, отсыпайтесь. Может, встретимся еще в Спирали, расскажете за кружкой пива подробнее.
– Идет! – Обрадовался всегда охочий до выпивки Гробовщик.
В это время осмотр и впрямь уже почти подошел к концу, оставалась последняя телега. Вокруг нее сейчас скакал караванщик, крича на Рэма, который перебирал и тряс каждый сапог.
– Ты же сейчас разворошишь весь товар! А мне полдня потом перекладывать, чтобы как надо было! Сапоги тут, видишь же! Хорошие сапоги. Сам потом их же и купишь, ходить будешь.
– Не. Мне и мои берцы по душе, – невозмутимо отвечал здоровяк. – А вот сушеные водоросли или крокодила в твоих хваленых сапогах сныкать можно. Проходили такое.
После досмотра Целина заплатил обязательную пошлину, по две монеты с человека и еще по пять с каждой телеги, затем мы сопроводили караван в указанное молчаливым Рэмом место. Ну а уже потом, хмурые и смертельно уставшие, все разбрелись отсыпаться по постоялым дворам и гостиницам.
С той жуткой ночи, когда я заглянул в глаза самой смерти, прошло больше двух недель – вполне достаточный срок, чтобы оклематься от полученных болячек. И мне, как обычно, это удалось, хотя первые пару дней были не из приятных. В отличие от Гробовщика, не вылезающего из борделей и трактиров, я на улицу выходить совсем не хотел. Заперся у себя в каморке, периодически отправляя то мальчишку-разносчика, то недовольно сопящую Розу за едой или выпивкой. Мог себе позволить, ведь караванщик отвалил нам с напарником целую кучу денег, несмотря на то, что понес потери в товаре и людях. Понимал, старый черт, что сам виноват во всем. Если бы не его идиотское решение идти через Проклятый завод, ничего этого бы не было. Единственный плюс – мы теперь знали, что за ужас обосновался в темных полуразрушенных корпусах, за бетонным забором. Ну и Целина потратился меньше, хоть и накинул выжившим еще по десятине обещанных денег – только у двоих из четырнадцати погибших были семьи, которым пришлось платить компенсацию, прописанную в контракте.
Насколько я знал по рассказам заглядывавшего ко мне пару раз Гробовщика, караванщик выгодно распродал уже почти все и теперь искал людей, чтобы вернуться за оставленным товаром. В частности, хорошего проводника. Даже интересовался на этот счет у напарника, но тот его быстро развернул, сказав, что еще не скоро согласится с ним сотрудничать. Все тот же Гробовщик поведал мне, что не он один оказался таким осторожным и Целину отшили еще несколько трапперов. Да и людей у него стало, чуть ли не вдвое меньше: кто-то разорвал контракт, предпочтя потерять в деньгах, но больше не ввязываться в такую грязь, кто-то просто не стал этот контракт продлевать после истечения. В общем, желание Петра Целины опередить конкурентов больно ударило по его репутации и вполне могло стать закатом карьеры караванщика. Жадность наказуема, а это тот самый случай, когда удача резко поворачивается спиной.
– Ну и поделом ему, – сказал я вслух, с сожалением выключив душ и обмотав полотенце вокруг пояса.
У меня сегодня были дела поважнее, чем сидеть и жалеть прижимистого караванщика.

[Vanadium]

Глава 4. Ключник

Вечером я сменил привычный трапперский прикид на пятнистые брюки, невысокие плотные ботинки со шнуровкой и легкую кожушку, сунул в кобуру верный револьвер, ухмыльнулся напоследок себе в зеркало и отправился прямиком в «Спираль».
Топать было минут двадцать, город даром, что небольшой, но вытянулся на весьма приличное расстояние вдоль отдельно стоящих ангаров и складов. Сам же бар «Спираль» полностью занимал немаленький ангар, находящийся где-то в середине разросшегося в последние годы городка. Примерно треть помещения была отгорожена стеной из ржавого листового железа, за ней находились склад, кухня и технические помещения, а все остальное пространство занимал, собственно, сам бар. Десятка три деревянных столов самой разнообразной формы, как небольших круглых, так и вытянутых на метра четыре, со стульями, табуретами и массивными лавками. Длинная стойка, за которой стояли двое-трое парней в накрахмаленных белых рубашках, всегда готовые плеснуть тебе в кружку свежего пива или какой-нибудь бормотухи. Небольшая сцена в дальнем углу, где выступали музыканты и иные артисты, как местные, так и бродячие, шляющиеся с караванами из города в город, зарабатывая себе этим на жизнь. Там же, разбавляя скудность представлений, танцевали полуголые девицы, после выступлений провожаемые в подсобки шквалом оваций. Помимо этого имелась лесенка на второй этаж, точнее пяток обшитых все тем же ржавым железом будок на помостах, которые снимали те посетители, кто хотел потискаться с продажной девкой, коих тут, естественно, было навалом или же обсудить важные дела в относительной тишине, с глазу на глаз. Последним элементом барного досуга были два массивных стола на шести крепких ножках, по которым желающие за отдельную плату гоняли тяжелые шары деревянными палками-киями, стараясь метким ударом загнать их в дырки в углах столов. У меня с этой игрой были связаны свои воспоминания: однажды мы с Гробовщиком крепко напились и разругались настолько сильно, что я швырнул ему в голову один из шаров (к счастью, попал в стену), а он в ответ сломал мне об спину кий. После чего двое дюжих вышибал вышвырнули нас из бара к чертовой матери.
Собственно, на этом список предоставляемых развлечений, стоит отметить, не такой уж и маленький, заканчивался. Для условного фермера, приехавшего продать свой урожай тыкв или огурцов на ярмарке, разнообразия вполне хватало. Я тоже не жаловался, ибо было с чем сравнивать – в абсолютном большинстве хуторских трактиров не имелось и половины от перечисленного. Про парочку же экзотичных мест, в которых мне доводилось побывать в своих странствиях по Пустошам и которые могли даже переплюнуть «Спираль», я расскажу в другой раз.
Вечерняя прохлада быстро проникла за воротник куртки, и я зябко поморщился, прибавив ходу. На улице было очень людно, темные фигуры, иногда сильно пошатывающиеся, мелькали то тут, то там, стояли около ярких вывесок, хлопали дверями заведений, хохотали и горланили песни. Где-то далеко играла развеселая музыка и раздавался женский визг. Периодически навстречу попадались тройки стражников, одетые в светло-зеленые жилеты и желтые каски (пускай в темноте этого видно и не было). Они не спеша патрулировали улицы, на случай, если какая-либо тварь перебралась бы внутрь периметра, но на самом деле больше для того, чтобы отпугнуть желающих поразбойничать. Что, впрочем, не мешало некоторым пронырам обчистить карманы какому-нибудь напившемуся бедолаге. Иногда таких воришек ловили и отправляли на виселицу, но от этого желающих меньше не становилось.
В общем, все как всегда, атмосфера вечного пьяного праздника. Я даже невольно улыбнулся, перешагнув через мирно сопящего в луже пропойцу.
Затем прошел вдоль пакгауза, свернул за угол и оказался прямо перед «Спиралью». Бар могучей громадой раскинулся в почти полной темноте, светилась только яркая вывеска с криво выведенным по трафарету названием, да горели два факела по бокам от дверей. Около входа стояла компания каких-то забулдыг, один из них что-то горячо доказывал остальным, размахивая дымящейся сигаретой. Меня они окинули ленивыми взглядами, но ничего не сказали.
Дверь отозвалась на удары кулака металлическим стуком. Спустя секунд двадцать в ней распахнулось небольшое окошко, откуда на меня внимательно уставилось уставшее недружелюбное лицо.
– О, парни, да тут Кобольд собственной персоной, – даже оживился вышибала, разглядев мое лицо в свете факелов.
Лязгнул засов, и распахнулась дверь, пропуская меня в так называемый «предбанник». Это была небольшая комнатушка, в которой меня помимо знакомого вышибалы встретили еще двое его коллег. Вся троица оказалась вооружена привычными для таких заведений увесистыми дубинками и пистолетами в кобурах на боку. Было ужасно накурено, а за одной из дверей слышался пьяный смех. Здесь меня внимательно обыскали, в первую очередь на предмет оружия – огнестрел в питейных заведениях вообще тема отдельная. Обычно в каждом трактире имелась своя оружейная комната или, на худой конец, пара шкафов, запирающихся на ключ. В них и необходимо было сдавать свои стволы, запрет не действовал только на пистолеты и револьверы – для того, чтобы посетители не чувствовали себя совсем беззащитными. Впрочем, с теми, кто спьяну решал этим правом злоупотребить, разговор всегда был короткий – пуля в лоб и никаких разговоров. Такие строгие меры были обусловлены опасным соседством с алкоголем, а в некоторых местах и наркотиками. Обстановка накалялась и любая пьяная ссора могла закончиться перестрелкой. Вторая причина крылась в самом банальном этикете – невежливо садиться за стол с винтовкой наперевес.
То, что я был знаком с вышибалами, сэкономило мне время, которое они обычно тратили на разъяснение новичкам того, как надо и не надо себя здесь вести. Поэтому после обыска один из громил вполне вежливо приоткрыл передо мной дверь, ведущую уже в само помещение бара.
Повторно описывать здешний интерьер не буду, скажу лишь только то, что сегодня в «Спирали» было очень многолюдно, свободных столов я не увидел. Впрочем, как и всегда, когда приближалась ярмарка и в город приезжали люди со всей Пустоши. Торговцы и их охранники, наемники и трапперы, фермеры и ремесленники, даже типы с откровенно разбойничьими мордами – привычно разномастная публика, которую объединял только выпитый алкоголь и желание развлечься.
Я протиснулся мимо пухлого мужичка в брезентовой куртке и завертел головой в поисках напарника. В принципе, он мог пропивать честно заработанные деньги и в другом заведении, но чутье подсказывало мне, что сегодня он, все же, был здесь, в «Спирали». Негде ему было больше находиться в преддверие ярмарки – такое количество народу повышало шансы трапперу разжиться какой-нибудь работенкой.
Чутье не подвело – Гробовщик достаточно быстро обнаружился примерно в середине зала. На столе привычный набор – несколько пивных кувшинов, чудовищных размеров железная кружка и пара пустых грязных тарелок. На коленях, конечно же, выпившая грудастая девица, задорно смеющаяся с каждой удачной и неудачной шутки.
Я не смог сдержать ухмылки – напарник был в своем стиле. Обычно неразговорчивый и мрачно-сосредоточенный, он, как только добирался до выпивки, сразу же превращался в душевного человека и прекрасного собеседника. Вот такая вот алкогольная магия.
Гробовщик будто ждал меня, потому что сразу же разглядел в толпе и обрадовано замахал рукой, приглашая к столу. Это я уже потом сообразил, что на меня вообще половина публики вылупилась почти моментально, как только зашел в зал. Наслушались сплетен о тронувшемся рассудке траппера Кобольда, вот любопытно и стало. Смотрели, как на пресловутого ночного вестника, и тихо перешептывались. А я протискивался между столов в сторону напарника.
Гробовщик встретил меня гадкой ухмылкой, и я показал ему кулак. Девки на коленях, у него, к слову, уже не было.
– Ну что, с возвращением?
– Вот только не начинай.
– Ладно-ладно, не злись. Просто рад наконец-то тебя видеть. Пивка?
– Не, не хочу. Вот пожрать бы не помешало.
– Понял. Сейчас организуем, – с этими словами Гробовщик громко свистнул и замахал руками, привлекая внимание девушки-разносчицы. Затем уточнил. – Тебе чего?
– Да без разницы, просто пожевать что-нибудь. Не обедал даже еще.
– Сегодня гуляш неплохой, его и закажу. Пить что будешь?
– Морс. Сегодня только морс.
– Понял.
Пока напарник втолковывал разносчице, что именно он хочет заказать, я откинулся на спинке стула и окинул взглядом переполненный зал. Именно в этот момент и допер, почему Гробовщик сразу же меня заметил. Некоторые из посетителей до сих пор любопытно поглядывали в сторону нашего столика, будто увидели редкое животное.
– Что нового? – Поинтересовался я у напарника, не столько ради полезной информации, а просто, чтобы скрасить ожидание и задавить внезапно возникшую злость.
– Да в целом ничего особо интересного. Дело к ярмарке идет, но ты это и без меня знаешь. Народу в городе тьма тьмущая, и караваны все продолжают прибывать. Двух торгашей даже грабануть успел кто-то, стража теперь тормошит любого подозрительного…
Гробовщик, как всегда болтливый от выпивки, продолжил перечислять произошедшие за время моего помутнения события, делая паузы только на то, чтобы налить себе в кружку пива. Минут через пятнадцать принесли и мой заказ. Напарник не соврал – гуляш вправду оказался на загляденье, и я с жадностью набросился на него, помогая себе пшеничной лепешкой.
– В общем, все, как всегда? – Уточнил я, когда тарелка опустела, а истории у Гробовщика закончились.
– Ну…. Не совсем, – уклончиво ответил тот, но пояснить, что это значит, не успел – кто-то навис над нашим столиком, сбив его с мысли.

[Vanadium]

– Добрый вечер, господа хорошие, – прогнусавил подошедший. Это был Погон, траппер «средней руки» – не самый крутой, но зато предоставляющий свои услуги по доступным всем ценам. Он отсалютовал нам кувшином и присел на свободный стул, даже и не подумав спросить разрешения. Гробовщик нахмурился.
Погона можно было назвать по-своему странным ― он всегда пил самое дешевое вино, воротил нос от водки и браги, прилизывал жиром начинающие редеть волосы, зачем-то подворачивал штаны. Я никогда не понимал для чего, но, видимо, смысл в этом какой-то да был. Выглядел весьма молодо, а если бы сбрил свою растрепанную бороду, то ему можно было дать все двадцать пять. А еще худо-бедно умел читать, чем очень гордился. Даже имечко себе вычитал в одной книге.
Гробовщика всегда бесила привычка Погона угощать людей дешевыми сигаретами, а самому в тоже время курить дорогие. Для этого у него с собой всегда было две разных пачки. Мне, как некурящему, было не понять, а вот напарник чертыхался и не раз жаловался, что даже курить болотный мох не так противно, как сигареты Погона.
Сегодня тот как всегда был верен себе – черная кожанка, холщовая сумка через плечо, подвернутые камуфляжные штаны, в кувшине, наверняка, то самое дешевое вино, что стоит два медных.
– И тебе не хворать, – буркнул Гробовщик, с явным трудом подавив раздражение.
– Сигаретку? – Погон достал из кармана куртки пачку и с улыбкой протянул нам. Готов поклясться, я услышал, как у напарника от злости заскрипели зубы.
– Нет, спасибо, дружище, – ответил я за Гробовщика.
– Как хотите, – снова та же великодушная улыбка. – А вот я не откажусь.
Он поменял пачку и закурил.
– Выпиваете, значит?
– Вроде того.
– Ну и правильно, почему бы знаменитым следопытам и не отдохнуть, как следует? Да и говорят, Целина прилично денег отвалил за ваши услуги, можете себе позволить. Кстати, Кобольд, рад видеть тебя в добром здравии.
– А что, со мной должно быть что-то не так? – Я почувствовал, что начинаю закипать. Погон всегда славился своей беспардонностью и склонностью трепать языком без дела, но к этому было сложно привыкнуть.
Погон смутился.
– Да просто столько всего про тебя говорят, вот я и подумал, дай-ка узнаю у Кобольда, как он поживает. Время сейчас лихое, всякое может случиться. Раз столько болтают….
– Кто болтает? – Раздраженно перебил его я.
– Да так…. Кто только и не болтает, все кому не лень, – Погон раскинул руки в стороны, как бы намекая на огромное количество болтунов вокруг. Хотя лично я пока видел только одного.
– Смотри! – Напарник внезапно ткнул меня ботинком под столом, показывая куда-то в сторону стойки.
Я проследил за его рукой и уперся взглядом в Петра Целину. Торговец, в компании верного Коваля и еще двух незнакомых мне мордоворотов, пробивался сквозь толпу посетителей, потешно взмахивая руками.
– Целина…. – Он-то чего сегодня здесь забыл? Обычно за него Коваль все дела решает, – пробормотал я, когда торговец со своими людьми скрылся в одной из дверей.
Погон тут же оживился.
– Наслышан-наслышан. Поговаривают, Целина собирает новую команду, чтобы вернуться за утерянным у Проклятого завода товаром и награду за помощь обещает немалую. Слышал, что и вы тоже планируете к нему присоединиться. Что думаете по этому поводу? Не стремно снова с ним связываться?
– Ты к нам пришел все сплетни местные пересказывать, или дело какое есть? – Наконец, не выдержал Гробовщик. Он демонстративно достал из нагрудного кармана кителя свои сигареты и с наслаждением задымил.
Улыбка с лица Погона сразу же куда-то испарилась, и за столом повисло напряженное молчание. Я поспешил перевести беседу в более мирное русло.
– Он же прав, Погон? Что за дельце?
Тот нехотя спрятал обиду.
– Прав. Есть тут один человек, пришел в город два дня назад с караваном. Ищет самых лучших следопытов для какого-то дела и очень хочет с вами пообщаться.
– Почему ты это нам рассказываешь?
– Говорю же, он вами интересовался. А я ему не подошел видимо. Ждет в четвертой комнате наверху.
Мы с Гробовщиком переглянулись.
– Думаешь, стоит сходить?
Я пожал плечами.
– Почему бы и нет. Пообщаться всегда можно, глядишь, чего и выгорит. Какая-нибудь работенка.
– Ну, тогда пойдем, прогуляемся. Погон, посторожишь место?
– Ага, – следопыт приложился к кувшину, вино тонкой струйкой побежало по заросшему подбородку. – Посижу тут пока, все равно столов свободных нет.
– Как думаешь, сколько ему отсыпали, чтобы он нас уболтал на разговор? – Спросил Гробовщик, когда мы отошли.
– На пару кувшинов вина, не больше. Если тот парень наверху хочет нанять лучших – деньги тратить ему не с руки.
– Логично.
Мы поднялись по узкой железной лесенке на второй этаж. Будки вытянулись в ряд вдоль стены, на каждой двери белой краской был выведен порядковый номер. Для удобства. Во второй кто-то громко стонал, слышно было прекрасно даже через стену, и я, неожиданно для себя разозлившись, с размаху пнул по двери.
– А ну заткнулись там! – Поймал укоризненный взгляд Гробовщика и пояснил. – Не в борделе же находятся, нехрен так визжать.
Напарника такое объяснение явно не устроило и он, вздохнув, пошел дальше. С лязгом отворился засов и в дверной проем высунулся какой-то голый по пояс мужик, основательно заплывший жиром. Он явно хотел сказать пару ласковых, но пересекся со мной взглядом и растерялся. Где-то в маленьких глазках, спрятавшихся за толстыми щеками, я разглядел испуг. Воображение живо дорисовало картину, как я пинаю дверь еще раз, и толстяк под женский визг улетает вместе с ней внутрь.
Наверное, на моем лице эта соблазнительная мысль хорошо отразилась, потому что мужик внезапно вздрогнул и захлопнул дверь, так и не сказав ни слова. Больше шуметь они не будут. Ну и замечательно.
Я догнал напарника, который уже стоял около нужной нам будки.
– И надо оно тебе было?
– Не знаю, – буркнул я в ответ. Таких внезапных срывов раньше не случалось, и это меня не на шутку испугало.
– Сейчас-то успокоился?
– Да…. Не надо так смотреть, я в полном порядке!
Гробовщик с сомнением покачал головой и, стукнув по двери, первым вошел внутрь. Я шагнул следом.
Мы оказались в небольшой полутемной комнате, примерно три на пять. Все, как и ожидал увидеть – невысокий потолок, стены, для уюта завешенные старыми коврами. Из мебели только стол да два дивана с драными шерстяными накидками. Ну что сказать – вполне уютно.
На одном из диванов и сидел загадочный незнакомец, который так жаждал с нами встречи. Не самое приметное лицо ― скуластое, с прямым тонким носом, узкой полоской губ, серыми глазами под бровями домиком. Черные, чуть взлохмаченные волосы, такая же черная и растрепанная бородка. Одежда неброская ― потертый рыжеватый плащ, под ним вязаный свитер с высоким горлом, на ногах начищенные дорожные сапоги. Комплекцию из-за одежды угадать было сложно, но мне почему-то подумалось, что ее обладатель достаточно худой, если не сказать тощий. Возможно, удалось бы разглядеть его лучше, но света, даваемого стоящим на столе подсвечником, хватило только на это.
– Ну что, господа, – незнакомец, до этого изучавший нас, так же, как и мы его, наконец, заговорил. Голос у него был приятный и уверенный. – Кобольд и Гробовщик, как я понимаю? Присаживайтесь, угощайтесь.
Угощаться было чем ― стол буквально ломился от различных блюд и напитков. Как говорили в нашей среде, ''такую поляну накрыть'' бедный человек бы не смог. Хороший психологический прием ― таким способом незнакомец пытался добавить себе очков в наших глазах.
– Вино? Пиво? Может быть самогон? – Он обвел рукой кувшины с выпивкой. – Я не любитель крепких напитков, но его тут у вас гонят отменно.
– Самогон, так самогон, – моментально согласился Гробовщик.
Я пожал плечами.
– Мне чего-нибудь безалкогольного. А то знаете.… Нервишки пошаливают.
Заказчик понимающе улыбнулся и разлил напитки по стаканам.
– Извините, я не представился. Все зовут меня Ключником, предлагаю и вам так меня называть. Ну, за знакомство.
Гробовщик и Ключник залпом опрокинули содержимое стаканов, а я отсалютовал им и немного пригубил напиток, оказавшийся точно таким же морсом, какой мне заказывал напарник полчаса назад.
– Неплохо, – Гробовщик поцокал языком. Его вечно мрачное лицо немного разгладилось.
– Рад, что вам понравилось. Присаживайтесь.
– Спасибо за гостеприимство, – я удобнее развалился на диване, подцепил помидор с блюдца и отправил его в рот. – А феперь, дафай обфудим дело.
– Разговаривать с набитым ртом некрасиво, Кобольд, – укоризненно сказал Ключник, покачав головой.
– Плефать, – я с трудом прожевался. – И давай уже на ты, без этих формальностей.
– Хорошо, если тебе так удобнее, Кобольд.
– Откуда тебе знать. Может быть, он Гробовщик, а Кобольд это я? – Забросил удочку напарник, до этого с интересом слушавший наш бессмысленный треп.
– Нет, Кобольд – это он. Молодой и наглый. Мне вас очень хорошо описали.
– А как описали меня?
– Как молчаливого и мрачного человека. Хотя я уже не слишком в этом уверен.
Гробовщик оскалился.
– Ну, не особо ошиблись.
– Действительно, – подытожил я. – Но все же. Ты нас сюда явно не поговорить по душам позвал и выпивкой угостить.
– Ты прав. Думаю, ваш коллега уже успел обрисовать ситуацию?
– Правильно думаешь. Говорит, есть тут один крутой парень, который ищет самых лучших трапперов на всех Пустошах, только непонятно зачем. Что-то забыл?
– Что он хорошо платит, – добавил Гробовщик.
Ключник рассмеялся.
– Вы оба правы. Мне действительно нужны проводники, и все в этом городе советуют вас двоих, я даже решил задержаться, чтобы убедиться в этом лично. Работа не особо пыльная, – он хлопнул ладонью себя по бедру. – У меня есть кое-какие дела в Мертвом городе. Ну а ваша задача – доставить меня туда, чтобы я смог их решить.
– Ну да, – нервно хохотнул я, переварив сказанное. – Действительно не пыльно. Всего-то отправиться в одно из самых стремных мест на Пустоши. И ведь туда еще добраться надо сначала!
– Полное безумие, – отрезал Гробовщик.
Ключник даже не смутился.
– Понимаю ваш скепсис, – бесстрастно, как ни в чем не бывало, продолжил он. – А что, если я скажу, что нас будет сопровождать отряд стрелков? Будете прокладывать дорогу, остальное – уже не ваша забота.
– Все равно слишком опасно, – ответил я, задумавшись. – Пройти-то, конечно, и можно, если маршрут грамотно составить. Но тут все упирается в оплату.
– Двести пятьдесят. Каждому.
У нас с Гробовщиком едва глаза на лоб не вылезли. Озвученная сумма была в два с половиной раза больше заплаченных нам Петром Целиной денег. И как посмотреть – в чем-то путь к Мертвому городу виделся мне безопаснее, чем провод каравана мимо Проклятого завода. Особенно с отрядом стрелков в качестве прикрытия.
– А не врешь ли? – Подозрительно прищурился Гробовщик.
– А смысл мне врать? – Ответил вопросом на вопрос Ключник. – Пятьдесят авансом сейчас, остальное золотом по прибытию на место. Что так смотрите? Золото, знаете ли, намного легче и удобнее, не люблю ходить и бренчать перед всеми монетами.
Я пожал плечами. Для человека, владеющего такой огромной суммой действительно логичное решение – не стоит давать людям лишний соблазн, в них и так осталось мало человеческого.
Против такой оплаты я ничего не имел – золото в любой момент можно обменять на монеты в каждой лавке по выгодному курсу. А можно и не менять, разделить по кучкам и припрятать на черный день. Золотишко в наше время ценится, как, впрочем, ценилось и раньше, десятки и сотни лет назад.
Покосился на Гробовщика. Судя по его выражению лица, напарник сейчас думал примерно о том же, голубые глаза напряженно сверлили потолок, губы беззвучно шевелились, видимо, подсчитывая возможную прибыль и риски.
– Не возражаешь, если мы выйдем на пару минут? Нам нужно посовещаться, – наконец сказал он.
– Да, пожалуйста, – с уже приевшейся улыбкой ответил Ключник.
Мы вышли на помост. В баре было все также шумно, но в будках никто не стонал, что порадовало. Кроме нас рядом никого не было, поэтому идти далеко не пришлось.
– Что скажешь? – Тихо спросил напарник, прислонившись к металлическому бортику.
Я пожал плечами.
– Улыбочка у него какая-то мерзкая, не нравится мне.
– Причем тут улыбка? Ты вообще слушал, что он говорил? Двести пятьдесят! Когда тебе в последний раз столько платили?
– Никогда.
– Вот и мне тоже. Это же можно месяца два нихрена не делать, сидеть пузо набивать.
– Все равно подозрительно. Дело дрянь, помяни мое слово.
– Вот не начинай! Ты вечно всех во всем подозреваешь.
– И хоть раз мое чутье нас подводило?
– Пока нет, – с неохотой признал Гробовщик. – Но такой шанс нельзя упускать. Можешь, конечно, не идти и остаться здесь, но я без тебя там не справлюсь. Сам прекрасно это знаешь. Черт, да ты в свое время весь Мертвый город вдоль и поперек облазил, лучше тебя там никто не ориентируется! А если это подстава…. Давай так, я буду за клиентом присматривать всю дорогу, начнет темнить – тут же об этом пожалеет. Договорились?
– Черт с тобой, уговорил, – я сплюнул на дощатый пол. – Пошли за авансом. Только на легкую прогулку не настраивайся, я тебя предупредил.

[Vanadium]

Глава 5. Затишье

Утром я, хорошенько выспавшись и перекусив, направился прямиком к Хромому Тулу – моему старому знакомому и по совместительству владельцу торговой лавки. Он в прошлом состоял в одном из боевых отрядов оружейников, но в стычке с какой-то бандой поймал две пули в ногу, после чего вышел в отставку, вскоре переехав сюда. Сначала Тул чем только не занимался: и сторожем работал, и вышибалой в баре, и даже телохранителем, благо стрелять умел хорошо, но потом нашел себя в торговле. Со времен службы у него остались полезные контакты, поэтому периодически в лавку завозились самые первоклассные образцы огнестрельного оружия. На стволах весь ассортимент товара не заканчивался, и в любом случае мне было на что взглянуть, чтобы подготовиться к походу. Ну а еще я собирался продать две старые рычажные винтовки, которые мне отдал Петр Целина, пытаясь, таким образом, то ли извиниться, то ли поощрить за выполненную работу. Мне они были без надобности, а их бывшим хозяевам, которые погибли от когтей Вестников, тем более.
Несмотря на ранний час, на улицах уже было немало народу. Кто-то прохаживался вдоль открывшихся прилавков, присматриваясь к товару, а кто-то просто шатался, видимо еще не протрезвев после вчерашнего. На углу одного из вытянутых складов я и вовсе заприметил чей-то караван, видимо, только пришедший в город. Пару раз навстречу попадались парные патрули. На меня, увешанного оружием, они посматривали с подозрением, но остановить не пытались.
Ключник вчера не обманул и выдал нам с напарником по мешочку с авансом. Ровно пятьдесят монет, медных и серебряных. Правда, одно из его условий мне не понравилось – выступать нужно было сегодня вечером. Поблизости от Спирали, конечно, места людные и обжитые, но уходить из города в ночь не самая добрая примета. Хотя, возможно, внушительная сумма, обещанная заказчиком, того стоила. По крайней мере, Гробовщик считал так. А я? Наверное, тоже, раз позволил себя так легко уговорить.
Возвращаться в Мертвый город, если честно, не очень хотелось, место это было очень гиблое и тяжелое, с душной, давящей на нервы атмосферой. Именно поэтому на севере, за Гнилой рекой, почти не было постоянных людских поселений. Только мобильные аванпосты различных старьевщиков, которые охотились в развалинах города за ресурсами и артефактами прошлого, но в последнее время не слишком в этом преуспевали.
Мне даже стало любопытно, куда собрался направиться наш таинственный заказчик. Уж не под землю ли? В бескрайних подземных тоннелях под городом можно было найти много интересного, включая жутких обитателей этого неприветливого места, но я ориентировался там плохо – не совсем еще из ума выжил, чтобы под землю за приключениями лезть. А сейчас, видимо, придется.
Наконец, я добрался до нужного мне места ― огромной старой цистерны, поставленной на одну из граней и наполовину вкопанной в землю. Толстая дубовая дверь, которую вряд ли можно было прострелить даже из винтовки, зарешеченные окошки-бойницы – в общем-то, стандартная практика, но иногда я подозревал, что у Тула, со времен службы, остались не только полезные знакомства. Над дверью висела залихватская вывеска из листового железа в виде револьвера, которая по замыслу старого торговца должна была привлекать клиентов. Под навесом на крыше прогуливался парень лет шестнадцати с винтовкой, скучающе поглядывая вниз. Это был Степка, младший племянник торговца, подрабатывавший у своего дядьки охранником. У Хромого Тула вообще родни хватало, жили тут же, в домах по соседству, поэтому он ни капли не стеснялся припрягать подрастающее поколение себе в помощь.
Я издалека помахал Степану, но тот лишь коротко кивнул в ответ, моментально потеряв ко мне всякий интерес. Не в духе, видать, сегодня.
Дверь отозвалась глухим стуком, после чего я дернул ручку и вошел внутрь. Тут же мелодично прозвенели колокольчики, висевшие у входа, повторно оповещая хозяина о приходе гостя. Внутреннее пространство было не особо просторным и представляло собой полутемную комнату, с расставленными вдоль стенок стеллажами и сундуками с самыми различными товарами, начиная от револьверов и дробовиков, а заканчивая стальными шлемами и ящиком самого настоящего динамита. В дальнем конце виднелась винтовая лестница, ведущая на второй этаж и крышу, а также в подвал. Наверху располагались личные покои торговца, а в подвале, естественно, склад.
Посреди комнаты стояла массивная деревянная стойка, наподобие барной, за ней сидел сам Хромой Тул, держа в руках обрез двустволки чудовищного калибра. Рассмотрев посетителя, старик облегченно выдохнул и откинулся в кресле-качалке.
– Ого, кого я вижу, Кобольд, ты ли это?
– Я-я, не переживай, ― я оседлал самодельный колченогий табурет, сев напротив торговца, и засмеялся. ― Ты бы, старый хрыч, ствол-то того, убрал что ли.
– Да-да, чего это я, ― Тул отложил обрез в сторону и улыбнулся, поправив очки на носу. ― Давненько ты сюда не заглядывал. Давай рассказывай, где был? Чего видал интересного?
– А то ты не наслышан уже, – недоверчиво прищурился я.
– Наслышан-то, может быть, и наслышан, а из первых рук всяко интереснее. Так что давай, рассказывай, я пока чайник поставлю.
На изложение моих приключений ушло около получаса, с перерывами на уточняющие вопросы как обычно любопытного торговца. Я старика прекрасно понимал – наскучило ему уже годами сидеть безвылазно в одном месте, потому и набрасывался каждый раз на меня с расспросами. Ну а мне не жалко с ним потрепаться посидеть, тем более чай у Тула всегда был очень вкусным.
– Говоришь, то есть, на Проклятом заводе Вестники логово устроили? – Переспросил он, когда я закончил свой рассказ.
– Именно так. Что так смотришь, не веришь что ли?
– Кому другому может и не поверил бы, но ты обычно не треплешь попусту. Да и башку отрезанную, я уже видел, ее Целина на аукцион выставил, если ты не слышал еще.
Я присвистнул, поражаясь находчивости ушлого караванщика. Ну а что, за такой трофей можно немало денег срубить при желании. Только мог бы и поделиться деньгами, как никак тут наша заслуга больше.
– Тебе самому рассказывать надо? – На всякий случай уточнил Тул.
– Да мне уже итак все сплетни разболтали, – отмахнулся я. Вспомнил про башку Вестника и добавил. – Почти все.
– Ну, тогда давай ближе к делу.
Ближе к делу, так ближе к делу. Я выложил на стойку перед торговцем обе винтовки и топор, который у кого-то в походе позаимствовал, да так и оставил себе. Тул взял одну из винтовок, подергал затвор, заглянул в ствол, постучал по прикладу и ствольной коробке. Затем он проделал те же манипуляции со второй. Топор даже в руки брать не стал, так, бросил беглый взгляд.
– Дам по десять за каждую. Пойдет?
– А за топор?
– Три монеты.
– По рукам.
Хромой Тул достал увесистый кошель, отсчитал нужную сумму, а приобретенный товар отодвинул в сторону, внимательно посмотрел на меня.
– Сам-то как, будешь что брать?
– А есть что-то стоящее?
– У меня всегда стоящий товар, – отрезал старик, поднимаясь из-за стойки.
Он дохромал до ближайшего стеллажа, в котором стояли несколько карабинов, и достал один из них.
– Вот, новинка от Оружейников, пришли с последним караваном, – он протянул мне короткое, изящного вида оружие. – Карабин модели «Ветер», расхватывают как горячие пирожки, всего пара штук осталась. Магазин на пятнадцать патронов, цевье и приклад из сосны. Обещают скоро и со складным делать, но пока, извини, таких нет. Оружие не самое дальнобойное и мощное, но противника метров со ста пятидесяти уложишь гарантировано. Отдача небольшая, стрелять удобно. В комплекте ремень, шесть магазинов и два подсумка. Патрон стандартный, подходит почти ко всем карабинам и винчестерам, даже к некоторым револьверам.
– И сколько стоит это чудо? – Поинтересовался я, прицелившись в один из шкафов. Что уж греха таить, это короткое и легкое оружие мне очень понравилось даже без откровенно рекламной лекции.
– Только для тебя акция, всего сорок монет.
Я присвистнул. Всего сорок – ха! Это же почти весь аванс, заплаченный Ключником.
– Многовато. За тридцать заберу.
– Не, Кобольд. Модель новая совсем, меньше, чем за тридцать восемь не отдам. Все равно купят, не ты, так кто другой.
– Тридцать две и ни монеты сверху. Либо соглашайся, либо жди другого покупателя.
Старик на минуту задумался.
– Тридцать шесть, плюс один магазин с патронами будет, – наконец, пробубнил он.
Теперь задумался уже я. Даже с точки зрения предстоящего похода, этот карабин идеально вписывался. Легче и удобнее моего нынешнего, с более емким магазином. Учитывая то, что путь предстоит неблизкий и на своих двоих, без возможности скинуть груз на караванную телегу, выгода налицо. Да и Тул, зараза старая, просек, что понравился мне товар. Надо соглашаться, пока не передумал.
– Годится.
И мы ударили по рукам.
Помимо карабина, я прикупил к нему восемь пачек патронов, по тридцать штук в каждой, две пачки по двадцать для револьвера и новенький тесак, взамен утраченного в схватке с броненосцем. Вышло мне это в копеечку, большая часть имеющихся с собой денег улетела в момент, хоть оно того и стоило.
– С вами приятно иметь дело, – подытожил я, перекинув ремень оружия через плечо.
– Ага, – сварливо отозвался старик. – Очень приятно. Будешь в наших краях – заскакивай, может, еще что для тебя появится.
– Обязательно. Ладно, Тул, бывай.
– Кобольд, постой! – Старик окликнул меня, когда я уже толкнул дверь, чтобы выйти из лавки. – Ты куда-то далеко что ли собрался?
– Вроде того. А что такое?
– Забыл сказать, напарник-то твой сегодня сюда тоже заглядывал.
– И?
– Денег оставил раза в два больше, чем ты, вот я и решил узнать. Вы, парни, будто на войну собрались.
– А что у него не спросил?
– Да ты же сам знаешь, из твоего напарника и слова лишнего не вытянешь. В общем, не бери в голову.
– Ага. Не болей, Тул.
– И ты тоже.

[Kassie]

Добрый вечер, автор. Я представляю московское издательство. Мы готовы опубликовать ваш роман.
Если вы согласны на тираж 100 тысяч экземпляров и на гонорар (пока что скромный, не более 3 тысяч у.е.), то прошу со мной связаться.
Ваш роман - это новое слово в литературе.

С уважением,
Петр Игоревич Бродяга

[Vanadium]

Добрый вечер, автор. Я представляю московское издательство. Мы готовы опубликовать ваш роман.
Если вы согласны на тираж 100 тысяч экземпляров и на гонорар (пока что скромный, не более 3 тысяч у.е.), то прошу со мной связаться.
Ваш роман - это новое слово в литературе.

С уважением,
Петр Игоревич Бродяга

Добрый вечер. Ответил вам в личные сообщения.

С уважением, Иван Норицын

[Гость_Сочинитель_*]

Добрый вечер. Ответил вам в личные сообщения.

Думаете, это вам всерьёз предложение об издании сделали? ))

[Vanadium]

Думаете, это вам всерьёз предложение об издании сделали? ))

Вовсе нет, у меня нет розовых очков каких-то по этому поводу. Тем более, "новое слово в литературе" я еще не закончил - издавать нечего. Но из вежливости стоит поинтересоваться, что автор этого комментария имел ввиду, а если это розыгрыш, то в честь какого праздника. Ну а чтобы не захламлять тему этим, лучше сделать это в лс.
Как-то так.

[Kassie]

Уважаемый Иван, прошу прощения за задержку. Издательство решило проработать вариант экранизации вашей книги. Когда этот вопрос решится, я с вами свяжусь.
Ситуация на книжном рынке такова, что стоит ориентироваться на Америку и Европу. Как только решится вопрос с экранизацией, я пришлю вам договор на издание. Одну копию оставите себе, вторую отошлете нам.

Ещё раз спасибо вам. Я - издатель с сорокалетним опытом - верю в вас, как в автора.

С уважением,
Петр Игоревич Бродяга
Издательство

[NatashaKasher]

Kassie
Может хватит уже? Вы считаете, что это остроумно?

[Vanadium]

Kassie
Может хватит уже? Вы считаете, что это остроумно?

Я так понимаю, это местный шутничок, который, как Бродяга, бродит по темам и пытается всех троллить. Или это я только такой уникальный был обстебан?

[крезот]

почитайте, как пишут и не пишут диалоги
слова для речи вроде подбирать умеете, а диалоги писать нет
они просто образец, как писать не надо
и люди в речи почти не используют имен
и в авторской речи у вас всплывают заглавные буквы, где не надо
и вы очень часто двоите смысл, это называется многословие:
"Подозрительно прищурился "
"бесстрастно, как ни в чем не бывало, продолжил он"
не знаю, почему вам об этом тут никто не сказал, видимо людям некогда
но большинство про эти вещи знают

[Vanadium]

крезот,
Спасибо за ответ. На мастера диалогов я не претендую, но кроме многословия и заглавных букв конкретика еще какая-то есть? Или только громкое

образец, как писать не надо

Хотелось бы услышать поконкретнее, чтобы видеть ошибки и работать над их устранением.

люди в речи почти не используют имен

Я в курсе, что люди в реальной жизни редко называют друг друга по имени/прозвищу. У меня это не так часто встречается, а когда встречается, оправдано тем, что человек например обращается к кому-то конкретно из нескольких человек. Ну или обращение по имени несет негативный контекст, как например, когда мама зовет ребенка с кухни не "Сережа", а "Сергей" - сразу же понятно, что зовет не по голове погладить и угостить пряником.

Заглавные буквы, где не надо

хотелось бы, опять же, пример из текста. Мог в принципе что-то пропустить, сами понимаете, при написании и перечитывании глаз замыливается.

вы очень часто двоите смысл, это называется многословие

Про многословие спасибо, зачастую бывает проскальзывает такое, клишированное из бульварного чтива. Стараюсь с этим бороться.

не знаю, почему вам об этом тут никто не сказал, видимо людям некогда

Трудно охватить весь спектр ошибок, особенно если текст объемный, а их, этих ошибок, предостаточно. Один человек про одну ошибку сказал, второй указал на другую. В этом и прелесть таких ресурсов.
Еще раз спасибо за отзыв. С уважением, Иван Норицын

[крезот]

Я конечно понимаю ваше желание, чтобы прям здесь и почитать, что с диалогами не так. Но есть объемные статьи на эту тему, с примерами и пояснениями. Переписывать их сюда не вижу смысла, а если я накидаю вкраце, вы большую часть претензий не поймете. Поищите статью Барякиной.
По поводу оформления прямой речи, набираете в яндексе авторская речь, переходите к картинкам и открываете первую попавшуюсчя памятки "П, - а. - П" и так далее. Там находите "П?-а."
У вас почти везде после ? и ! идет заглавная буква вместо маленькой. Я не учитель русского языка, чтобы вам это объяснять. Проблема есть, вам подсказали где, это вполне достаточно.
Старичок Кобольда постоянно называет по имени, там рядом толпа людей или он дает этим какую-то интонацию? Нет.
То что вы называете прелестью - крохи, которые иногда перепадают начинающим авторам. Если вам этого достаточно, то ладно. По хорошему надо рыть и искать самому.
Могу еще добавить, что вы злоупотребляете местоимениями.
И это при том, что текст я почти не читал.