Падальщики. Непогасшая надежда, 2071 год мир после Вспышки эпидемии, боевик Опции

[AyaS]

1. Добро пожаловать на Желяву
7 декабря 2071 года. 07:34
Тесса.
Очередной дерьмовый сон, в котором все события происходят не по моему сценарию.
Один ученый-биолог с нашей базы сказал мне как-то, что сны не должны быть осознанными, потому что в таком случае мозг продолжает вести деятельность в активной фазе и в будущем может перегореть, как движок в автомобиле, если не давать ему продохнуть. Но в подобных снах, где я убегаю от полчищ зараженных, я бы хотела контролировать события. Потому что итог сновидений остается неизменным: меня настигают. Зараженные набрасываются на меня со всех сторон и впиваются острыми зубами в руки, ноги, живот, шею. Мне не столько больно, сколько страшно от того, что я не могу дотянуться до пистолета, который лежит всего в полуметре от меня.
Это мой инстинктивный страх — не успеть застрелиться до того, как потеряю сознание. Потому что как только я умру, я превращусь в одного из них.
Нас солдат учат оставлять одну пулю в магазине для себя. Как говорит Полковник Триггер:
— Укушенный человек — плюс один в стане врага.
Еще ни в одном сне я не успела застрелиться до того, как меркнет картинка перед глазами.
В коридоре раздались первые шаги — началась гонка за душевую. Я помню, как сама вставала на полчаса раньше объявленного подъема, чтобы успеть принять душ до завтрака. Но даже в такую рань в душевой уже была очередь из сотни таких же новичков. Новобранцам у нас тяжело — это факт. Но зато это — отличная школа жизни. Здесь под землей, вообще, быстро взрослеешь.
Наша подземная военная база официально носит название Объект 505. Но мы ласково зовем ее Желява. Когда-то давно во времена войн, которые прошли уже сотню лет назад, она являлась крупнейшей военной авиабазой в Европе. Здесь базировались истребительные и разведывательные эскадрильи, в чьей службе находились пять взлетно-посадочных полос. Огромный радар выигрывал преимущество для базы своим расположением на горе, в системе противовоздушной обороны целой страны он являлся ее центром. Подземный комплекс авиабазы был выстроен так, что способен выдержать удар двадцатикилотонной ядерной бомбы, а попасть внутрь базы можно было через четыре стотонные двери с воздушным подпором, они предназначались для самолетов.
Сегодня из наземного комплекса не осталось ничего кроме дверей. Да и тех всего две. Остальные входы мы потеряли. Взлетно-посадочные полосы заросли травой так, что их и не различишь посреди зеленого ковра, а заржавевший радар теперь служит постаментом для автоматической турели.
Отец рассказывал, что, когда они перебрались сюда, база уже много десятков лет была заброшенной и им пришлось буквально восстанавливать ее с нуля. Благодаря тем инженерам и строителям, у нас есть обогреваемые казармы, генераторы, вырабатывающие электричество из солнечных батарей, источник питьевой воды, трубы от которого проходят под землей до ближайшего родника, и вентиляционные шахты, благодаря которым мы до сих пор живы в этом гигантском гробу.
Удивительно, что спустя тридцать лет мы все еще пользуемся гениальными разработками тех инженеров. Прочность и долголетие укрепительных устройств, турелей, систем жизнеобеспечения объясняется осознанием инженеров прошлых лет сурового факта: мы не скоро выберемся наружу. Желяву воссоздавали из материалов и инструментов, что удавалось добыть во вражеском мире, зачастую в обмен на человеческие жертвы. Желява стоит на костях. В стенах Желявы течет кровь героев, самоотверженно пожертвовавших собой ради сохранения остатков цивилизации. Они в буквальном смысле закладывали нас кирпичами, пока враг пожирал их заживо. Я, как и тысячи остальных жителей базы, родилась посреди ада, мое рождение окроплено кровью десятков тысяч людей, которые возжелали умереть ради меня. А я даже не знаю их имен. Буддист любит говорить, что мы все прокляты с рождения, так он понимает смысл выражения «первородный грех». Мы должны были погибнуть, как повелел сам Бог, но мы и тут пошли ему наперекор, навечно прокляв себя и заперев под землей. Да, мы едва появились на свет, а уже пали в грех.
Как бы то ни было, но грешная Желява уже почти тридцать лет выживает во вражеском мире. В мире, который у нас украли. В мире, из которого нас изгнали.
Жизнедеятельность базы подобных масштабов невозможна без огромного количества отходов. Зараженные не могут найти нас по тому, что поступает в базу: солнечные панели снаружи, трубы с питьевой водой — все это не имеет манящего запаха. Но канализация и вентиляционные шахты — это иное, это — то, что исходит из базы, а значит оставляет за собой следы, по которым зараженные легко бы нашли нас, если бы не многоуровневая система фильтрации в отходных трубах. Именно по запаху зараженные вычисляли нас много лет назад.
Они чуют запахи похлеще волков. Заметки солдат, которым удалось покинуть атакованные лагеря и базы живыми, дают ясно понять, что зараженный способен учуять запах человеческой плоти за два километра, и тогда начинается цепная реакция или, как сегодня ее называют — цепная миграция. Зараженные, находящиеся на отдалении более чем двух километров от источника, чуют запахи своих собратьев, которые начинают перемещаться поближе к добыче, и следуют за ними. Наши биологи говорят, что их поведение ничуть не отличается от поведения хищников в дикой природе, которые также способны отслеживать перемещения соседних стад, прайдов, стай посредством запахов. Но мне всегда казалось, что здесь лежат гораздо более глубинные процессы.
Мне несколько раз довелось видеть нападение зараженных, и я уверена, что в их атаках прослеживались размытые следы построений в виде клиньев, а значит зараженные выделяют лидеров в своих группах. Мне не верят. Я и не настаиваю. В конечном счете, какая разница строятся они или нападают в хаосе? Итог один — мы все равно их убьем.
В северной части базы располагается ее сердце — военный блок. Не удивляйтесь, в условиях выживания солдаты стали лидерами человечества, потому что умеют принимать быстрые решения и нажимать на курок без сожаления. Времена высокой морали и духовной этики канули в Лету, когда мы стали помирать со скоростью свиста. Сегодня выживает сильнейший. В военном блоке построены казармы, тренажерные и симуляторные залы, которые всегда заняты солдатами. Там мы ежедневно практикуем свои силовые приемы и взаимодействие во время боя между собой в системе Фелин — высокотехнологичное наследие прошлого. Не уверена, имеют ли другие базы выживших что-либо подобное. Фелин — настоящее сокровище. Сорок лет назад пока остальные опустошали продовольственные магазины и присваивали автозаправочные станции, наш Генерал со своими сподручными вывозил оборудование с военных баз, схемы и образцы новейших разработок, а также запасался оружием и патронами. Мы все живы благодаря ему. Это неоспоримый факт. Он стал нашим лидером, за которого многие потом умирали, как во имя нового бога. Бога нового мира.
Фелин — это компьютерная шина для обмена информацией между солдатами. К ней подключены все видеокамеры, тепловизоры, радары, разнообразные приемопередатчики с наших шлемов, винтовок и колесной бронетехники. Фелин — наш гений, она обладает собственным интеллектом, который постоянно улучшается нашими инженерами и компьютерщиками. Она умеет автоматически вычленять наиболее уязвимые места в обороне, определять в атакующие группы и даже отдавать команды. Благодаря ей мы способны видеть глазами товарища или бронетехники, покрывая своим взором территорию в несколько десятков квадратных километров — достижение первостепенной важности, поскольку зараженные развивают скорость бега до трех километров в минуту. Сегодня мы интенсивно развиваем нашу огневую мощь, чтобы быть как можно менее уязвимыми перед врагом. Хотя, как по мне, то можно было бы и исследовательскому блоку дать больше свобод и возможностей, нежели исследованиям в сфере баллистики. Убить зараженного — много ума не надо, а вот увеличить производственные мощности агроблока — это настоящая проблема, от решения которой зависят пятнадцать тысяч жизней.
В западной части базы в лабораторном блоке, не выходя, трудятся ученые. Да, мы потеряли наш мир снаружи, но мы все еще остаемся людьми и за свою историю боремся до последнего в стенах лаборатории. Благодаря нашим исследователям мы узнали о сильных и слабых сторонах врага. Последних, к сожалению, существенно меньше. Помимо осторожного изучения вируса, наши ученые работают над сохранением адекватной жизнеспособности населения базы, потому что жизнь в условиях отсутствия солнечного света неизменно влияет на здоровье человека. Демографическая проблема становится все более острой с каждым годом. Смертность наступает рождаемости на пятки.
У нас также есть пищевой блок с поварским цехом и оранжереей, где под светом ультрафиолетовых ламп агрономы выращивают сою, разными формами которой мы и питаемся. Иногда мы тешим себя мечтами о создании наземных теплиц на поверхности, где можно было бы выращивать настоящие овощи и злаки, но до сих пор инженера не смогли представить какой-либо обнадеживающий проект безотходных парников придирчивому глазу Генерала. Мечты по-прежнему остаются мечтами.
На базе живет около пятнадцати тысяч человек. Мы — крупнейшая база на территории бывшей Европы, по крайней мере из тех, про которые мы знаем. Когда сорок лет назад с глобальной пандемией пришел хаос и люди стали спасаться кто как может, самые умные и дальновидные спрятались под землей, и теперь мы — их потомки — пытаемся наладить связь с выжившими после Вспышки. На сегодняшний момент мы ведем связь с укрепленным бункером «Валентин», который находится на севере бывшей Германии и прячет под собой четыре тысячи человек. А к югу от нас на территории бывшей Албании есть подземная база Порто-Палермо, которая раньше служила базой для подводных лодок. После Вспышки ее соединили туннелями с рядом стоящим старинным замком с аналогичным названием, там укрывается порядка шести тысяч человек. По слухам, которые старше меня и которые передают от одного поколения следующему, я знаю, что существуют другие подземные базы где-то в Норвегии, Крыму, Швеции. Но чтобы проверить эти слухи, нам надо забраться слишком далеко от дома, а этого мы себе позволить не можем. Земля принадлежит зараженным, и долгое брожение по их обители вызывает цепную миграцию.
До обеих баз около полторы тысячи километров, и связаться с ними мы смогли только благодаря усилиям Падальщиков, среди которых есть радиоинженерный отряд, в его обязанности входит разметка схемы радиорелейной связи, которую мы устанавливаем между уже существующими антенными вышками. Мы отстраиваем наземную связь заново, поскольку за сорок лет мы потеряли все спутники связи и вещания, а орбитальные станции, по мнению наших ученых, уже давно покоятся останками где-нибудь в океане из-за отсутствия поставок с земли.
Если поделить население базы на пропорции, то примерно пятнадцать процентов составят ученые. Это биологи, генетики, медики, химики, физики: в общем, целая куча «логов» и «иков». Инженеров, обслуживающих сложные технические составляющие базы, будь то трубопроводы, электропроводка, компьютерная техника — около двадцати пяти процентов. Десять процентов останется за рабочим персоналом, вроде поваров и агрономов. И оставшиеся пятьдесят процентов — военное сословие.
Во времена выживания солдаты нужны везде. У нас есть отряды внутренней безопасности, в чью обязанность входит охрана самой базы от беспорядков (в условиях подземного заточения легко слететь с катушек). Отряды внешнего наблюдения ведут караул на поверхностных территориях посредством сотен камер видеонаблюдений, разбросанных по периметру вокруг базы в три с половиной километра. Ну и мы — отряды специального назначения. Или, проще говоря, Падальщики, потому что мы питаемся погибшим снаружи миром, питаемся мертвыми остатками цивилизации, чтобы продолжать свое существование. Иногда нас называют «без пяти минут мертвецы» или «призраки», потому что у нас больше всего шансов погибнуть. Только Падальщики наделены полномочиями выходить во внешний мир, делаем мы это по разным причинам: поиск выживших, сбор полезного материала для лабораторий и инженеров, составление карты расположения вражеских единиц.
Электросхемы из земли не взрастить, металлолом с деревьев не собрать, за всем этим добром надо выходить наружу. Однажды мы даже отправились на месторождение редкоземельных металлов. Ученые работали над увеличением производимой мощности солнечных панелей путем сохранения энергии в аккумуляторах. Мы привезли им большие цветастые минеральные глыбы, из которых ученые выскребли лантан, церий, неодим и создали аккумуляторы большего объема. Так у нас закончилась эра перебоев со светом, в течение которой электричество подавалось по очереди в каждый из четырех блоков. Я помню те времена мрака. Каждому блоку выделялся час освещения, после которого наступали три долгих часа мрака. Как-то мы с братом после очередного посещения запретного для нас компьютерного зала в военном блоке не успели добежать до нашего спального отсека, мрак застал нас в коридоре на полпути. Там мы и просидели три часа, держась за руки, потому что в непроглядной тьме подземелья даже низ от верха не отличишь. Лишь холод металлической обшивки стен придавал хоть какую-то форму этому ничто вокруг. Иногда мозг поддавался паническим атакам так, что сердце готово было выпрыгнуть из груди, а дыхание вторило, подобно соучастнику, казалось, будто земля уходит из-под ног, а голова воспаряет под звезды и даже дальше, словно я впадала в транс, покидала свое тело и достигала катарсиса, который открывает мне тайны мироздания. Тогда я еще крепче сжимала руку Томаса, который, как старший брат, обязан был защищать меня ото всех напастей. В ответ он начинал рассказывать пошлые истории, которые бродили в его инженерной учебной группе, полной подростков с бушующей от гормонов кровью в венах, потому что нормальные истории у него иссякли под конец первого часа периода царствования холодного мрака, которому не было видно конца. Когда освещение наконец дали, мы почувствовали себя вновь перерожденными. А так оно и было, я вынесла оттуда искру, которая добавилась к сотням таких же искорок, и вместе они разожгли, наконец, вечное пламя. Никогда не забуду откровение, что снизошло на меня во тьме: тогда явственнее всего ощущалось давление земли на потолок, и хотя обвалы случались редко, внутренний страх быть погребенной заживо заставлял тело бунтовать всей этой системе подземного спасения. Мы не можем здесь оставаться — мысль, которая загорелась огоньком слабой спички посреди ледяного бездушного мрака, а с возрастом превратилась в лампочку накаливания, а сейчас ослепляет ярким неотступным светом тысяч прожекторов. Томас называл ее безнадежной, Триггер — нереализуемой, я — стоящей жертв. Хотя на самом деле, не было никакого откровения, приближения к Богу и тайнам Вселенной, а всего лишь первые предвестники обморока от интенсивного кислородного обмена. Но страх родил пламя, и ему уже не суждено было потухнуть.
Мы еще несколько минут сидели возле стены, приводя в норму онемевшие от холода, нет, не конечности, а нервы. В этом безумном мире нервы вообще по-хорошему отрезать бы, чем хладнокровнее ты, тем больше шансов выжить. Хорошо, что родители были на миссии с Падальщиками на поверхности, а то мы немало наказаний заработали бы такой выходкой.
В общем, полезные дела совершают Падальщики. Мы добываем сырье для построения нашего нового мира под землей. Печально, но это — факт. Зараженные отобрали у нас поверхность, и мы начали соседствовать с кротами. Раса разумных существ, которая еще сорок лет назад запускала ракету на Марс, из-за своей гордыни и прожорливости потеряла все.
Стоило мне только привстать и сесть в кровати, как тут же в коридоре раздались бодрые юные голоса, пробегавших мимо новобранцев:
— Доброе утро, Командир!
— Здравия желаю, Командир!
Молодняк у нас дисциплинирован, и я всеми своими конечностями за жесткий порядок на базе. Мы здесь все боремся за выживание, и эта борьба не терпит слабостей и соплей, они неизбежно ведут к промахам. А цена ошибок сегодня велика, как никогда. Но все же я не хочу казаться недоступным безжалостным судьей для своего отряда, а потому дверь в мою спальню всегда открыта, даже ночью. Любой может зайти ко мне с просьбой, новостями, жалобой. Или просто поныть. Последним злоупотребляет мой сержант Бриджит — по совместительству моя лучшая подруга. Одни командиры считают мое поведение нелепым, я кажусь им доверчивым человеколюбом. Другие прощают мне эту странность, потому что боятся меня, ведь я — лучшая из них.
И я это знаю.
Я возложила слишком много жертв на этот алтарь, чтобы просто так все профукать. Слишком много крови, боли, слез и частиц моей души были оторваны от меня прискорбными событиями. Я должна была стать сильной. У меня просто не было выбора.
Полковник Триггер возлагает на меня большие надежды. Он хочет сделать из меня своего протеже. Он никогда не говорил об этом напрямую, но его внимание к моей персоне говорит за себя. Он один из немногих, кто заметил во мне этот потенциал напалма, который невозможно потушить уже пятнадцать лет. К сожалению, его внимание замечают другие и, как это обычно бывает, делают неправильные выводы. Среди военных желание посплетничать настолько же сильно, как едкая зависть.
Наконец раздался звон подъема. Помню, когда была новобранцем, этот пронзительный дребезжащий звон каждое утро доводил меня до инфаркта — настолько он громкий! Мне кажется, даже если я умру, этот звон заставит меня восстать из мертвых. Наверное, поэтому теперь я просыпаюсь за полчаса до его очередной истерики, мой организм сам себя спасает от шока резкого пробуждения. В считанные секунды военный блок базы оживает. У шести тысяч солдат есть тридцать минут, чтобы принять утренний туалет, привести себя в порядок и отправиться на завтрак. Этого времени хватает едва-едва, потому что количество сантехники в казармах критически не хватает. Под одним душем одновременно стоят по восемь, а то и по десять солдат, за стенкой солдаты сидят на унитазах в ряд, напротив — еще одна вереница десятков солдат, оккупировавших ряд из умывальников. Разделения на мужские-женские помещения у нас нет, в условиях жесткого цейтнота солдаты вообще не замечают друг друга.
Я могу наплевать на этот распорядок дня. Я командир, у меня собственная спальня, а значит, я сама себе хозяин. Я могу вообще весь день кверху булками валяться и листать очередной провокационный комикс анонимного художника, чьи смешные карикатуры на самых ярких жителей базы распространяют подпольным образом. Генерал строго наказывает за подобное самоволие, тем более критикующее действующую власть, но даже мне — стороннице его режима — весело разглядывать очередные бредовые картинки неизвестного автора, бьющие точно в суть. Я даже сама себя там нахожу иногда, когда мы схлестнемся с Фунчозой в очередной перепалке, которая разлетится новостями сначала по всему военному блоку, а потом и за его пределами. Противостояние двух отрядов специального назначения — один из самых ярчайших и горячо любимых скандалов на базе.
Еще есть генетик Маркус Лебовски — пятидесятилетний старик, до жути смахивающий на Иисуса, в котором люди видят надежду на возрождение расы на поверхности. Он постоянно устраивает собрания в исследовательском блоке, на которых говорит о необходимости ломать устоявшуюся систему страха и дать больше свобод ученым для разработок кардинально инновационных проектов по адаптации человеческого генома к новым условиям жизни на поверхности. В комиксе его изображают в виде профессора Франкенштейна, постоянно изобретающего всякие странные зелья для улучшения человеческих качеств, которые могли бы составить конкуренцию зараженным. Например, Поностойка, от которой человечество продирает такая жуткая диарея, что зараженные больше не хотят нами питаться. Помню, я смеялась над этим выпуском до коликов.
Фидель Гарро — еще одна яркая звезда Желявы, но уже среди компьютерщиков. Он тоже постоянно собирает вокруг себя толпы народа, призывая их к митингам в защиту проектов по созданию наземных частей базы, которые Генерал ни в какую не хочет пропускать. В комиксах его надо найти на манер старой детской книги «Где Уолли?» посреди толп зараженных, заблудившихся в выстроенных Фиделем тетрис-лабиринтах на поверхности. Забавно, но его реально не так-то просто найти!
В общем, как бы мы ни хотели сами выстроить свой имидж, это не в наших силах. Поэтому положительный имидж поддерживать необходимо. Особенно среди солдат. Эти молокососы-новобранцы только и ждут, где бы поотлынивать, пока зоркий глаз комиксы листает. Эти пройдохи умирают на симуляторах на второй минуте, но зато мастерски придумывают способы, как прогулять и остаться ненаказанным. Я уверена, что на Желяве есть потайные ходы, которые за сорок лет разрослись тут, как раковая опухоль, руками прытких ловкачей, желающих обдурить красные глаза Желявы, мигающие на каждом углу в коридорах. Но я до сих пор не нашла тому подтверждение.
В общем, долг заставляет меня поднять избитые кости с постели и пройти в ванную. К счастью, она у меня персональная, и дверь в нее я закрываю.
Мой внешний вид заставляет солдат трепетать, а новобранцев ссать в штаны. Я яркий представитель нынешней жизни эпохи выживания. Если кто-нибудь когда-нибудь спросит: «А какое оно было — то странное время после Вспышки?», просто покажите ему мою фотографию.
Я блондинка с глазами глубоководной бездны. И это, пожалуй, все, что осталось от былой красоты. Восемь лет назад во время атаки зараженных, прорвавшихся на базу по глупому стечению обстоятельств, рядом со мной взорвалась граната. К сожалению, рядом со мной еще стояли четыре канистры с керосином, и я чудом осталась в живых. Я два месяца пролежала в коме, в которую меня ввели вынужденно из-за обширных ожоговых поражений. А когда я пришла в себя, мой мир изменился. Я помню физическую боль, которую доставляли ежедневные перевязки. Врачи сдирали с меня кожу живьем. Я кричала, ревела, просила убить меня. Но еще больнее было моей душе, которая потеряла в той бойне все.
Шрамы от ожогов покрывают всю левую сторону моего тела от колен до макушки, отчего создается впечатление, что на одну половину тела я двадцатитрехлетняя девушка, а на вторую половину — столетний уродец с кожей, испещренной белыми рубцами и складками. На левой стороне головы из-за уродливых шрамов у меня нет волос. Я делаю пробор набок так, чтобы волосы, постриженные в каре, хотя бы немного скрывали безобразную лысину. Левая сторона лица также обожжена, там нет брови, а глаз слегка деформирован. Осколок гранаты раздробил мне скуловую кость, и теперь под кожей прячется титановая пластина. Благодаря ней, а также моему ангельскому характеру, мне дали прозвище «Стальная Стерва». Козел-Фунчоза сократил его до СС.
После той катастрофы, из-за которой, кстати, мы потеряли один из входов на базу, я пошла новобранцем на военную службу. Здесь же сделала традиционную для Падальщиков татуировку на всю длину здоровой правой руки. Мы делаем их в день отбора в основной отряд, сами создаем эскиз, выражая все, что творится на душе. Цветные чернила покрывают почти каждый сантиметр кожи: это корабль на бушующих волнах в локте, он бросил якорь на мое запястье, а вдалеке за облаками на плече виднеется огонек маяка...

[AyaS]

Всем привет! Моя первая книга в жанре постапокалипсис. Это роман, здесь выложена не полная первая глава. Остальное на литнете в бесплатном доступе, а также бесстыдно продается через Самиздат


Готова слушать профессиональных жанровых критиканов

[Гость_Сочинитель_*]

Как говорит Полковник Триггер:

Почему полковник с заглавной буквы? Это имя или прозвище или что-то ещё?

, за стенкой солдаты сидят на унитазах в ряд,

А перегородки поставить не судьба? Особенно удивило, что там и мужчины, и женщины.
В целом написано неплохо, словарный запас хороший, грамотность выше среднего. Но плохо, что вывалено всё в одну кучу. Слишком много информации за один присест. Хотя, кому-то, может, в самый раз, тут на любителя.

[AyaS]

Почему полковник с заглавной буквы? Это имя или прозвище или что-то ещё?

А перегородки поставить не судьба? Особенно удивило, что там и мужчины, и женщины.
В целом написано неплохо, словарный запас хороший, грамотность выше среднего. Но плохо, что вывалено всё в одну кучу. Слишком много информации за один присест. Хотя, кому-то, может, в самый раз, тут на любителя.

Благодарю за первый отзыв!

Как Вы верно заметили "не судьба"! Вдохновлена легендарным Хайнлайном и его Звездным десантом, выросла я на этом фильме
В условиях тотального вымирания к власти пришли военные, потому что единственные были способны защитить остатки человеческой цивилизации от могучих кровожадных монстров.
А когда остро стоит вопрос выжить, тут не до личного комфорта, понятия личного пространства вообще не существует. Если прочтете дальше, то станет ясно, что на небольшом клочке пространства под землей выживают 15.000 населения, половина из которых - солдаты.
Общие спальные отсеки, столовые, "уборные" - вот и весь комфорт в эпоху выживания. Военная диктатура в условиях ограниченных ресурсов и всем наплевать, комфортно тебе в ней или нет.

Генерала все зовут Генерал, имя его неважно. Полковники тоже как Полковники, изредка зовут по фамилиям, потому что их 3. Я считаю, метонимия тут к месту, чтобы лишний раз акцентировать внимание на военную диктатуру. Твое имя - пыль, твоя личность обуславливается званием и его полному соответствию.

В книге вообще практически нет имен, звания да прозвища.

Информации много в кучу... если будете читать дальше - мозг взорвется Создаю иной мир, отдаленно напоминающий нынешний. Много деталей - не люблю обсасывать одно явление или элемент долго и многословно, поэтому начало - очень информативно.


Но как Вы верно подметили - на любителя.


Еще раз огромное спасибо за взгляд со стороны - нет ничего ценнее чужих глаз и чужого мозга!

[Гость_Nobody123_*]

Как Вы верно заметили "не судьба"! Вдохновлена легендарным Хайнлайном и его Звездным десантом, выросла я на этом фильме

А вот теперь ткните мне в то место, где Хайнлайн писал о том, что у него бабы с мужиками в одном душе мылись или на толчке рядом сидели? Это просто идиотская выдумка авторов фильма (кстати, как экранизация, он совершенно никчёмный), причём не ясно, зачем введённая.

[Гость_Nobody123_*]

Я не буду много говорить по поводу произведения. Скажу лишь то, что ,если учитывать человеческую психологию и инстинкты, то общественные отношения в коллективе, оказавшемся в таких условиях будут другими, а то, что описано тут - не правдоподобно. В целом написано хорошо с точки зрения языка, но во всём остальном - это просто сказка для подростков, в основном для девочек, в сеттинге зомби-апокалипсиса. Если ваша цель именно это написать, то, в принципе, норм.

[AyaS]

Я не буду много говорить по поводу произведения. Скажу лишь то, что ,если учитывать человеческую психологию и инстинкты, то общественные отношения в коллективе, оказавшемся в таких условиях будут другими, а то, что описано тут - не правдоподобно. В целом написано хорошо с точки зрения языка, но во всём остальном - это просто сказка для подростков, в основном для девочек, в сеттинге зомби-апокалипсиса. Если ваша цель именно это написать, то, в принципе, норм.

Благодарю за мнение!
У Хайнлайна девушек вообще в десанте не было, он им место только в пилотах выделил. К счастью, я сексизм ни в каких формах и проявлениях не приемлю. Но его атмосфера именно военного общества и ежедневной солдатской муштры мне очень импонировала.
И как бы вам ни нравился фильм, повторю: я на нем выросла и до сих пор могу смотреть его с упоением. Вкусы разные, кто-то видит в нем глупость, кто-то захватывающую конфетку.
Да, вы правы, правдоподобность для меня не смысл. Моя цель - яркая, динамичная, захватывающая история, которая заставляет пробегать по страницам, пока они не закончатся Я люблю книги, где события разворачиваются так, словно ты фильм смотришь.

Но вы меня заинтересовали вашей репликой "...общественные отношения в коллективе, оказавшемся в таких условиях будут другими..." - поделитесь вашим мнением. Какие, как вам кажется, характерные черты будут присущи людям и обществу в целом в подобных условиях?

Особенно: какими бы были лидеры?

[Nil admirari]

Я бы в начале произведения объяснил читателю, что конкретно произошло. Что это за Вспышка такая.

Ситуация странная. По планете ходят неразумные зомби-звери, которых легко убить, а вооруженная армия с технологиями не может их перестрелять. Как так?

[Ябадзин]

Я бы в начале произведения объяснил читателю, что конкретно произошло. Что это за Вспышка такая.

Ситуация странная. По планете ходят неразумные зомби-звери, которых легко убить, а вооруженная армия с технологиями не может их перестрелять. Как так?

Так надо. Бо законы жанра диктуют.
Собственно, Автор честно ответил:

Да, вы правы, правдоподобность для меня не смысл. Моя цель - яркая, динамичная, захватывающая история, которая заставляет пробегать по страницам, пока они не закончатся

День Триффидоф остается недосягаемым шедевром на фоне всех этих клонированных метро-сталкеров.
Ну хоть бы что-то новое - пандемия, монстры бродят по Европе, научная база, военное сословие, суровое превозмогание.
В общем, бежим по страницам и не задаем вопросов.

[Алексей2014]

У Хайнлайна девушек вообще в десанте не было, он им место только в пилотах выделил.

Зато у него целый корпус Амазонок в "Туннеле в небо" упоминается, и?..

[Ябадзин]

Теперь о тексте.
Не получается бежать. Выложенный фрагмент представляет собой сплошное описалово, в котором вязнешь, как муха. А как нас учат секретные записи Дао-Мао, нужно показывать. И стараться органично влепить все эти базы и прочие детали в текст. Сразу берите читателя в оборот действия, а не нудите про ученых и прочие цифры.

Отрывок ненаписанного романа "Смертельные тоннели: доставка спешит"

"Гойко сделал еще шаг и замер. Впереди раздались хлюпающие звуки и плач. Только не детский, а зловещий. Как если бы плакал опохмелившийся прораб-молотобоец. А уж встречаться с таким врагом в подземной лабиринте коллектора означало верную смерть. Мучительную, с многодневными запоями и мордобоем. Гойко сжал последнюю стрелу с бото-токсином и начал отступать назад, в говняную пещеру. Уж лучше встреча с метро-бабой. Та хоть перед смертельным засосом массаж делает, и дарит кусочек щербета с календариком.
Но этому ли его учил великий вождь, Все-Пофигу? "Умри, сынку, а посылку доставь", часто повторял он, цитируя Великую Книгу Жалоб. На спине завибрировал тамагочи, требуя порцию ласки. Гойко осторожно снял рюкзак с посылками, и тремя нажатиями кнопки удовлетворил клановый тотем. Жабу нужно кормить, тогда духи пошлют чаевые."

[Гость_Сочинитель_*]

Отрывок ненаписанного романа "Смертельные тоннели: доставка спешит"

Это какой-то стёб на "Метро"? Кто автор?

[Ябадзин]

Это какой-то стёб на "Метро"? Кто автор?

Я!

[Гость_Сочинитель_*]

Неплохо.

[AyaS]

Теперь о тексте.
Не получается бежать. Выложенный фрагмент представляет собой сплошное описалово, в котором вязнешь, как муха. А как нас учат секретные записи Дао-Мао, нужно показывать. И стараться органично влепить все эти базы и прочие детали в текст. Сразу берите читателя в оборот действия, а не нудите про ученых и прочие цифры.

Отрывок ненаписанного романа "Смертельные тоннели: доставка спешит"

"Гойко сделал еще шаг и замер. Впереди раздались хлюпающие звуки и плач. Только не детский, а зловещий. Как если бы плакал опохмелившийся прораб-молотобоец. А уж встречаться с таким врагом в подземной лабиринте коллектора означало верную смерть. Мучительную, с многодневными запоями и мордобоем. Гойко сжал последнюю стрелу с бото-токсином и начал отступать назад, в говняную пещеру. Уж лучше встреча с метро-бабой. Та хоть перед смертельным засосом массаж делает, и дарит кусочек щербета с календариком.
Но этому ли его учил великий вождь, Все-Пофигу? "Умри, сынку, а посылку доставь", часто повторял он, цитируя Великую Книгу Жалоб. На спине завибрировал тамагочи, требуя порцию ласки. Гойко осторожно снял рюкзак с посылками, и тремя нажатиями кнопки удовлетворил клановый тотем. Жабу нужно кормить, тогда духи пошлют чаевые."

Вот из всех ваш комментарий единственным ценным нахожу. У меня было впечатление, что описание надо разбавить по другим героям, дальше такого длительного описания нет нигде, но не устояла перед желанием обрисовать мир как можно быстрее и сразу.

В любом случае приглашаю оценить его полностью, зачастую романы пробуждают интерес походу событий.

[Гость_Nobody123_*]

Какие, как вам кажется, характерные черты будут присущи людям и обществу в целом в подобных условиях?
Особенно: какими бы были лидеры?

Для этого пришлось бы собственную книгу писать на данную тему.

[Nil admirari]

Мне понравилось как это показали в фильме Обливион.