"Сироткины матери", глава из неоконченного романа. По сути, черновик |
Здравствуйте, гость ( Вход | Регистрация )
"Сироткины матери", глава из неоконченного романа. По сути, черновик |
12.5.2015, 19:20
Сообщение
#1
|
|
Неизвестный пришелец Группа: Пользователи Сообщений: 2 Регистрация: 12.5.2015 Вставить ник Цитата |
Подарочной карты хватило на ваксинг всех стратегически важных зон от бровей до голеней, на спа-маникюр и спа-педикюр, на медовое обёртывание мест, свободных от бинтов, да ещё и на массаж в четыре руки, и всё это – без предварительной записи. Взамен тебе пришлось выслушать перешёптывания сотрудниц салона про «свежую пассию магната Семеновича»… «да что ж такая потрёпанная-то? С фронта, что ли? Это новая фишка?». Но эта мелочь искупалась кайфом, испытанным тобой при взгляде в зеркало: поверх бинтов сияли лучезарные глаза абсолютно счастливой женщины под розовыми от ваксы бровями.
Благоухая медом, раскачивая на наманикюренном пальце кокетливо украшенный пакетик с пробниками косметики (подарок заведения) и источая вселенскую любовь и благость, ты вышла из салона и увидела на площади перед его дверью небольшое столпотворение. Женский голос кричал надрывно и жалостно, но кто это был и что там происходило, - ты не видела за спинами любопытных. Ты вскарабкалась на коня и вытянула шею: - Что происходит? Убили кого-то? Моё войско уже здесь, что ли? Молодая ухоженная женщина выла, стоя на коленях и колотясь лбом о газон. В первую секунду ты испугалась, что это настоящая пассия магната Семеновича, узнавшая о пропаже подарочной карты, - но это опасение быстро развеялось. - Доченька! Родная моя доченька! – вопила она, раздирая лицо перламутровыми гелевыми ногтями. – Прости! Прости, что я тебя не спасла! Не удержала я тебя на этой земле! Лица людей, взирающих на плакальщицу, выражали умеренное соболезнование – на твой взгляд, явно недостаточное. - Бедняжка, - прошептала ты про себя, и от самой горячей скорби – всколыхнулась твоя любовь к утерянному сыну и тревога за него – защипало глаза. – Девочка умерла? - Да их много сейчас таких, - вздохнул Огонь. – В Макондо – столичном пригороде – интернат вчера сгорел. - Какой кошмар! Дети… бедная женщина, - тебе просто больно было смотреть, как убивается плакальщица. - Да ты что – думаешь, это её дочка погибла? – внезапно захихикал конь. – Вон её дочка, рядом стоит, целёхонька! Единственная, между прочим. Тётки в толпе сказали. - Так что она – профессионалка? – не поняла ты. – Плачет за деньги? - Да нет. Это сироткина мать, - презрительно фыркнул он. - Как это? – до тебя, оглушённой чужим, но таким понятным тебе горем, всё никак не могло дойти. - Чокнутая, - с удовольствием пояснил конь. – Ей снится дохлая девчонка и называет мамой. А эта и верит. Плачет теперь, убивается. А настоящая дочка теперь ревёт, что мамаша её больше не любит, а любит другую девочку. Дурдом, короче. - Что… Что за бред, - с досадой сказала ты, внутренне похолодев. - Я же и говорю – бред, - радостно подтвердил Огонь. И рассказал тебе, что такое «сироткина мать». … Каждая душа хочет, чтобы её искренне оплакали живые, а в особенности этого хотят мёртвые дети. Им прямо неймётся, сказал Огонь, пока кто-нибудь по ним не выплачет все глаза. И родители именно этим и занимаются. Но бывают же круглые сироты, - а особенно в военное время, а военное время здесь почти всегда, - и круглых сирот некому оплакать. По крайней мере, так безутешно, как могут только родители. А без этого плача им нет покоя. И вот такой мёртвый ребёнок выбирает себе женщину, годящуюся ему по возрасту в матери. Он приходит к ней в навязчивых снах и убеждает её, что она на самом деле – его родная мать. В общем, он делает всё, чтобы женщина по нему убивалась вот так, как эта. Теперь у её сиротки душенька будет довольна! - И она оставит её в покое? - Как бы не так, - гоготнул Огонь. – Ты бы по своим один день плакала? Или всю оставшуюся жизнь? То-то! Это был рассказ бесчувственной, бессердечной, худшей в мире скотины, скотины из скотин, и ты не желала его принимать. Но глядя на рыдающую женщину в круге сочувствующих горожан, ты не могла не поверить в эту чудовищную историю. - Да не плачь ты так, родная, - наконец жалостливо сказала какая-то добросердечная гарпия, склонившись к сироткиной матери. – Вот твоя дочка, с ней всё хорошо. А другой у тебя и не было. - Была! Была! – яростно выкрикивала женщина, и слёзы на её разодранных щеках мешались с кровью. - Анна, - позвала её пожилая гномиха. – Ты меня знаешь, я твоя соседка, Ростова из четвёртого подъезда. Анна, у тебя одна дочка – вот она, Анюта-младшая. Все знают. - Позовите врача! – прошелестело в толпе. – Семейного их врача позовите! Пусть он ей скажет, что у неё и в карточке один ребёнок, одни роды! Но было ясно, что ни доктору, ни карточке, ни соседям Анна не поверит, - так она выла уже севшим до хрипоты голосом, звучавшим теперь, как мужской баритон. - Почему она никого не слушает? – испуганно спросила ты. – Ведь доказать, что этого ребёнка у неё никогда не было, - проще простого! - Это доводы разума, но чужого, и идут они извне, - сказал на это Огонь. – А в силу самочьей тупости, они верят голосам внутри головы гораздо больше, чем тем, что доносятся снаружи. Что, Львович, знакомо? Ты стиснула зубы. У тебя оставался ещё лишь один вопрос. - Почему на площади? Она что – совсем тронулась? Не может дома тихо пореветь? Зачем позориться? - А это и не позор, - с готовностью пояснил конь. – Это специальное место, Сиротская площадь, на ней полагается хоть первый раз оплакать. Да такая в каждом городе есть. Ты, словно прозревая, осмотрела небольшую ухоженную площадь… Вывеску «Меда и Медузы»… Он специально привёл тебя сюда. Так вот к чему была его затея с подарочной картой! - Любители шоу здесь просто дежурят, ждут очередной прибабахнутой, чтобы посочувствовать, знаешь, посопереживать. А потом срочно разнести новость - у кого на этот раз крыша съехала, - радостно продолжал Огонь. - Видишь, как эта изводится? Любо-дорого глядеть. Не хочешь ли присоединиться? А, Львович? Этого ты не выдержала и спрыгнула со спины проклятого интригана. Похромала к Анне, расталкивая зевак, и опустилась рядом с ней на колени. - У вас была девочка? – серьёзно спросила ты. – Маленькая она была? Анна вскинула на тебя покрасневшие недоверчивые глаза. - Да… маленькая, - ответила она. И вдруг заговорила жадно, поспешно, словно боялась, что её заставят замолчать: - Малюсенькая, только говорить научилась. Красивенькая такая, беленькая… Хорошенькая, как куколка. Эльфиечка. Триста лет могла жить… А они её – ракетой… - Ну вот, эльфийка, - громко сказали из толпы. – Да вы, Анна, оба с Андреем человеческой расы, ну откуда у вас эльфийка? - Как… ракетой? – не обращая на них внимания, переспросила ты. – Какой ещё ракетой? - В их интернат ракета попала, - прошептала Анна, схватив тебя за руки. – Ракета, или бомба там, ребёнок же не понимает. Взрыв, и всё. А все теперь говорят – просто пожар… - Оружие ведь запрещено… - растерянно сказала ты. – Они что там, в армии, – с ума посходили? - Это не Армия, - подал голос стоящий рядом гном средних лет, видимо, муж Ростовой из четвёртого подъезда. - Говорят, Армия там как раз стояла рядом с Макондо. Видно, нелюди их решили накрыть тяжёлой артиллерией. А они те ещё вояки… Специалистов-то военных у них нет, влупили куда попало. - Так Договор же… - ошарашенно пробормотала ты. - Красивенькая, - глядя только на тебя, упорно повторяла своё Анна. – Эльфиечка… Тайлер сам эльф… Что же он творит? Вот скажите, что же он делает? – она ногтями впилась тебе в плечи, словно ты была ответственна за поступки Тайлера (и не подозревая, как это близко к правде). – Разве это можно – в своих же? В своих же деток? Ракетами? - Вы её не забывайте, - сказала ты. – Вы всегда по ней плачьте, каждый день. А хотите, я вам её портрет нарисую? - Как – портрет? – Анна непонимающе уставилась на тебя. - Как фоторобот, только от руки, - радостно, словно найдя спасение ото всех бед, принялась убеждать ты. – У кого-нибудь есть бумага и карандаш с резинкой? Лист А4? – ты обвела взглядом толпу. – Я вам её нарисую, и вы её портрет у себя повесите… Чтоб всегда помнить, понимаете? И всем показать… Чтоб было, где цветочки поставить… - Я лампадку зажгу, - с внезапной горячностью сказала Анна, и её глаза вспыхнули шальной радостью. – Куплю лампадку… Из розового стекла! И пусть всегда горит. Чьи-то руки протянули тебе большой блокнот, кто-то всунул в пальцы карандаш. - Такое личико тоненькое… нет, ещё поуже, - красное, изодранное лицо Анны стало мечтательным, полуприкрытые глаза словно видели что-то приятное, невидимое для других. – Волосики кудрявенькие. Только очень светлые нарисуйте. И глаза зелёные… Ах, карандаш простой… Ну, всё равно, я буду знать, что они зелёные! - Анюта, - позвала ты девочку лет семи, которая стояла рядом и глядела на вас с недоумением. – Хочешь посмотреть, кого я рисую? Девочка сделала несмелый шаг и заглянула в твой лист, где в общих чертах уже проступило нежное эльфийское лицо. - Это твоя… как будто сестричка, - сказала ей ты. – Ты же можешь так играть, будто у тебя была сестричка? А эта девочка на самом деле вчера умерла… Она теперь, может, тебе приснится. Ты не бойся, Анюта, это будет добрый сон, нестрашный. - Девушка, милая, нарисуй и мне! – истерично закричал кто-то в толпе, и к вам пробилась молодая женщина-кентавр. – У меня мальчики… двое… Нарисуй! - Сначала мой закончите, - Анна снова испуганно схватила тебя за руки, словно умоляя не бросать её рисунок. - Подождите… Я вам мальчиков нарисую, только подождите! – растерявшись, сказала ты и продолжала лихорадочно штриховать портрет эльфийской девочки, следуя указаниям Анны. – А фотографии мальчиков у вас нет? По фото легче… - Откуда? – горько усмехнулась кентавресса. – Все говорят, что они сиротки были… не мои… нет у меня их фотографий. Потому рисунок и прошу. Отдав умиротворённо обнявшимся Аннам – старшей и младшей – готовый портрет, ты тут же приступила к изображению двух маленьких кентавров (шесть и одиннадцать, братики, а совсем друг на друга не похожи!). - Я следующая! – пододвинулась к тебе высокая худая женщина в глубоком трауре. – У меня, правда, давно… Но вы мне всё равно мою Алёнку нарисуйте! - Я раньше стояла! – встряла ещё одна, тоже высокая, но корпулентная. Ты подняла голову от рисунка и увидела, что состав толпы поменялся. Праздные зеваки и тайно злорадствующие, если такие были, разошлись, так как скандальное зрелище закончилось. Вокруг тебя стояли почти одни только женщины всех рас и возрастов, многие с детьми, и лишь нескольких из них поддерживали за плечи заботливые мужчины. Все они смотрели на тебя с жадным нетерпением. - Вот ваши мальчики – похожи? – ты смущённо протянула портрет кентаврессе. Та тихо заплакала, поцеловала покрытый штрихами лист и перекрестила тебя. Внезапно к твоей спине вкрадчиво прикоснулось копыто. Обернувшись, ты увидела, что у дверей «Меда и Медузы» остановился белый лимузин, и из него выходит разгневанный полноватый мужчина. - Дуем отсюда, Львович, срочно! – скомандовал Огонь. – Хозяин кошелька приехал! - Магнат Семенович? – уточнила ты, взлетая в седло. - Он самый. Говорил тебе – не привлекай внимания! - Я завтра опять приду! – крикнула ты заволновавшимся женщинам. – Вы не беспокойтесь… Я всем нарисую! Завтра приходите! - А можно, я краски принесу? – спросила женщина в трауре. |
|
|
12.5.2015, 19:49
Сообщение
#2
|
|
Неизвестный пришелец Группа: Пользователи Сообщений: 2 Регистрация: 12.5.2015 Вставить ник Цитата |
Не уверена, что тему правильно выбрала. Но как-то не могу определиться с жанром. Про себя я его называю - "крейтези" (cratasy)
|
|
|
Текстовая версия | Сейчас: 25.4.2024, 20:23 |