Литературный форум Фантасты.RU

Здравствуйте, гость ( Вход | Регистрация )

Литературный турнир "Игры Фантастов": "Шестое чувство" (Прием рассказов закончится 6.04.2024 года 23:59)

 
Ответить в данную темуНачать новую тему
Практикант, СССР - 2061
Zaniraya
сообщение 23.12.2016, 3:25
Сообщение #1


Искатель тайн
***

Группа: Пользователи
Сообщений: 458
Регистрация: 18.11.2015
Вставить ник
Цитата




Практикант

– Дождь усиливается, Константин Сергеич, – кивает Мотя на взрываемые дождинами лужицы на асфальте.

– Вижу, Рябушкин. Но дождь нам что, помеха? Работаем... Просьба собравшимся у юбилейной стелы разойтись! Просьба покинуть площадь Луначарского! – убеждает Горобец в усилитель.

Собравшиеся ничего покидать, конечно, не собираются. Их не много, всего трое, но торчат они тут, как говорится, как три тополя на Плющихе, даже издалека чем-то неуловимо отличаясь. В дождь это тем более странно, ведь они, как и большинство, как и сами Горобец с Рябушкиным, в блестящих плащах «четвёрочка» – новая разработка, удобно, практично. В этой «четвёрочке», закрывающей даже лицо (прозрачное гибкое забрало, в принципе не мешает, но надо привыкнуть), и впрямь никакой дождь не страшен.

Воскресный день, и на площади хватает такого блестящего «бесстрашного» народа, хотя встречаются и те, кому привычнее спасаться зонтом. Нет, это не лучше, никак не может быть лучше, но люди ведь во многом зависят от своих привычек, от своего восприятия... Не это ли пытаются использовать господа собравшиеся?

– Цель вашего здесь нахождения, – решительной походкой подходит к ним Горобец.

– Нахождения? – широко улыбается, зачем-то откинув забрало, самый высокий из них. – Мы можем находиться где угодно. Мы здесь живём.

– На площади?

– Здесь, в этой стране.

– То есть обычные советские люди, – иронически замечает Горобец. Прохожие оглядываются, двое даже остановились. По всей видимости, это отец с дочкой, и вот они-то как раз, вне всякого сомнения, обычные и советские. И они, и другие прохожие. Откуда взялась такая уверенность, Горобец бы и не сказал. Просто была – и всё. Просто видно, что все они – часть чего-то целого, что они вместе. И не только друг с другом, но и с этой площадью, жилзастройкой, пьезодинамическими плакатами, – в общем, с типовым советским городом. А вот господа ликвидаторы... Даже сейчас, вроде общим делом заняты, а каждый сам по себе. И лица у них такие, и позы, и интонации. Мол, «я»– это «я», величина сугубо постоянная, а всё остальное – это мы ещё подумаем, а «мы» – это так, случается, бывает... Нет, это сложно объяснить, да Горобец никогда и не пытался. Просто, в который раз уже, сам себе удивляясь, заметил...

– Всё в порядке, спасибо, – благодарит он остановившихся. – Патруль участкового совета центрального округа. Всё в порядке.

Горобец машет вслед удаляющейся девочке, когда высокий вдруг (к чести Горобца, это «вдруг» длилось доли секунды, включился в ситуацию он мгновенно) протягивает ему кусок Накопителя! Небольшенький такой, грамм на сто, на двести, – на глаз трудно определить. И трудно представить, что такая фигулинка делает с людьми такие страшные вещи... Дождевые капли стекают с неё как с чего-то жирного. Да это, по сути, и есть что-то жирное. Избыточное, лишнее, вредное.

– Уберите, – спокойно говорит Горобец. – Мне это не нужно.

– Почему? – продолжает улыбаться высокий. Горобец молчит и смотрит на него. С ликвидаторами он сталкивается не впервые и знает, что они не выносят спокойного взгляда убеждённого человека.

Высокий ёрзает, косит куда-то в сторону и, наконец, вежливо интересуется:

– Может быть, вашему приятелю нужно?

– Кому-кому?

Мотя благоразумно стоит в стороне, т.е. действует сообразно инструкции. Он на практике, и ему не рекомендовано подходить к ликвидаторам. Только в крайнем случае. А пока он, конечно, не крайний...

«К ликвидаторам»! И кто их только так назвал? Каждый раз Горобца буквально подбрасывает. Какая-то злая нелепая ирония, ей-богу. Раньше так называли достойных – чернобыльцев, потом ракетчиков-строгановцев, потом, летом 35-го, старосельских пожарных... А эти-то ликвидаторы каких таких ужасов?

– Практикант Матвей Рябушкин выполняет задание, – сухо поясняет Горобец. – Вы действительно полагаете, что он мог прийти сюда за Накопителем?

– Я полагаю, каждый мог прийти сюда за Накопителем, – чему-то посмеивается высокий. Как же они, эти ликвидаторы, не в меру смешливы!

– Попрошу вас разойтись. Здесь не барахолка, чтобы впаривать людям...

– Но мы ничего не продаём, – театрально недоумевает высокий. – Смотрите, ваш приятель купил черешню! – лыбится он так, как будто победил в споре.

Горобец оглядывается и скачками несётся к Моте. Ну чёрт же дери этого Рябушкина! Стоит с ведром... ну хорошо, с вёдрышком черешни. Тут фруктовые киоски по периметру, вот и...

– Мотя, ты в своём уме? Ты – патруль!

– Я ф не вофку...– оправдывается Рябушкин. Полный рот черешни! Забрало поднял, но толку-то, всё равно заляпал.

– Какую водку! Тоже мне... Лет тебе сколько?

Мотя быстро дожёвывает, выплёвывая косточки в кулак.

– Восемнадцать, ну и что? Водки я, что ли, не пробовал. Я вон туда ведро поставлю, под скат... Константин Сергеич!! Она Накопитель отдаёт!

– Чёрт... – несётся Горобец обратно. Похоже, ликвидаторша вручила женщине Накопитель... Ну точно! Пожилая полная ликвидаторша – женщине, прогуливающейся с собакой!

Но женщина... Женщина, слава тебе господи, в перчатках. Эти тоненьких прозрачные «собаководческие» перчатки её просто спасли, по-другому не скажешь!

– Послушайте! Гражданочка! Зачем вы это взяли? Это же... Вы знаете, что это?

– Накопитель, – улыбаясь, говорит (повторяет, конечно) ликвидаторша.

– Это смерть, – инфернальным шёпотом выдаёт Горобец. – Смерть, слышите?

Женщина в ужасе роняет Накопитель на асфальт. Да она, кажется, и сама... покачнулась. Только б не упала! Горобец хватает её за локоть и придерживает, опасливо поглядывая на длинноногого чёрного барбоса на коротком поводке. Но барбос увлечён Накопителем. Он вдумчиво нюхает упавшую штуковину, не проявляя никакого интереса к судьбе хозяйки. Можно подумать, эта штука и на собак отрицательно влияет...

– Мы не делаем ничего противозаконного. Зачем вы говорите о смерти? – вполне правдоподобно удивляется пожилая.

– Да идите вы... – выдыхает Горобец. Как бы он хотел пнуть куда подальше этот чёртов Накопитель! Но нельзя. И конфисковать нельзя. Ничего нельзя! Он ведь так и не запрещён, а в последнее время и разговоры об этом поутихли. Мол, у молодой страны и так забот хватает. А тут ещё многомудрый Запад, как всегда, не давит, а мягко рекомендует: не надо, не запрещайте, что такого плохого сделает вам эта фитюлька с жирным металлическим блеском и бездной информации? Столкнувшиеся с этим природным феноменом и возжелавшие его распространять есть практически в любой стране. Кому это мешает? Почему нет? Пусть распространяют!.. Пусть распространяют? Что сделает, говорите? Да ведь УЖЕ делает! УЖЕ!

Со «смертью» Горобец, конечно, переборщил. Ну а что он должен был сказать? Спокойно и подробно объяснить, что это за дрянь? А если у любительницы чёрных барбосов, пардон, нос зачешется, и она вдруг снимет перчатку? Просто снимет – и всё, привет?

– Как вас зовут? – как можно ровнее спросил Горобец у немного пришедшей в себя собаководши.

– Ермошина Нина Сергеевна...

– Нина Сергеевна! То, что вы взяли...

– По своей воле. Люди имеют право на выбор, – сочла нужным встрять ликвидаторша.

Горобец даже бровью не повёл.

– То, что вы взяли по своей воле, но явно не представляя себе последствия, – продолжил он, – называется Накопителем. Вы слышали о нём раньше?

– Что-то такое слышала. Его ведь разрешили, по-моему...

– Его НЕ запретили. В нём накоплена информация, много информации, ОЧЕНЬ много. Разного рода...

– Да, о разном. Они так и сказали, – согласилась Нина Сергеевна, снимая перчатки и капюшон – дождь кончился, посветлело.

– Вам повезло, что вы только сейчас эти свои рукавицы стянули! Непосредственный контакт с этим материалом... – Горобец запнулся. – Нина Сергеевна, вы где работаете?

– В парикмахерской на Октябрьской.

– В парикмахерской... – задумался Горобец. Сейчас это было очень важно – быть понятным. Глазки у Нины сообразительные, но «ресистематизация всей ранее полученной информации» – всё-таки несколько... не то. – Понимаете, Нина... Этот супер-пупер информационный материал, он как бы... заставит вас забыть, в какой стране вы живёте.

– В советской, – словно проверяя себя, проговорила Нина Сергеевна. – В советской, как я могу это забыть?

– Как все, кто прикасался к этому несчастному Накопителю, кто... – Но Горобец не договорил. Его перебил третий ликвидатор, приземистый мужчина с правильными, но крупноватыми чертами лица. Всё это время он молчал, но внимательно слушал. Ну и улыбался, конечно. Скептически, но улыбался.

– Как же вы любите пугалки, – сказал он. – Материал никак не повлияет на вашу память. – Теперь он обращался явно к Нине, хотя его взгляд был направлен не на неё, он вообще никуда конкретно направлен не был, – как верно подметил Шемякин, другой напарник Горобца, «то ли ни на что, то ли на всё». – Просто вы, единомоментно, получите такое количество информации, которое запускает механизм её перераспределения. Ранжирования, если хотите...

– Да не хочу я! – возмутилась Нина Сергеевна. – Я с собакой вышла. Знала бы, что дождь кончится, подождала бы, попозже б пошла. Черныш, всё, пойдём! – потянула она собаку, расслабленно улёгшуюся возле Накопителя.

– Вот и ладненько, – на какую-то секунду расслабился и Горобец – и тут же об этом пожалел!

Нина Сергеевна от всей души дёрнула не собирающегося подниматься барбоса и сломала карабин («ой... это из-за трещины, наверно!»), а барбос, вместо того, чтобы и дальше полёживать, вскочил и понёсся по площади как ужаленный.

– Константин Сергеевич! Что там у вас? – встревожился Рябушкин. Только что Черныш этаким галопом проскакал мимо него.

– Лови его, Рябушкин! – крикнул Горобец. – Не волнуйтесь, гражданочка. Сейчас мы всё поправим...

Гражданочка не особенно-то волновалась. Сдвинув брови, она смотрела не на бегающего за Чернышом Рябушкина (он был настроен решительно, даже прямо на бегу скинул плащ), а на ликвидаторов.

– Вот ведь, – промолвила она после небольшой «сердитой» паузы, – дурите людям головы, цепляетесь прямо на улице... Как же до меня сразу не дошло? Антисоветчики вы. Такие и раньше были...

– Нина Сергеевна! – обрадовался Горобец. – Так вы же... Бывает, объясняешь людям, объясняешь, а всё куда-то мимо. А вы... – Он наверно бы даже обнял сообразительную гражданку, но под улыбчивыми взглядами ликвидаторов это было, по меньшей мере, неудобно... Вот блин! Горобцу не хотелось и вспоминать, что в компании этих «улыбак» он проведёт столько времени, сколько им захочется. Т.е. пока они, собственно, не надумают разойтись.

– Ну всё, поймал псинку,.. – одобрительно хмыкнул Горобец, обернувшись. – А что это вы свой Накопитель не поднимаете? Валяется... Схватит ещё кто, – пожурил он ликвидаторов. Скорее для связки слов пожурил. Пока он, Горобец Константин Сергеевич, здесь, никто ничего не схватит. Ничего, что может навредить, ничего, что...

– Константин Сергеич!..

Рябушкин ничком лежал на асфальте. Псина, мгновенно перехваченная хозяйкой, быстро виляла хвостом, не имея ничего против привязывания себя к поводку.

Горобец просто не понял, как всё произошло, произошло за какое-то мгновение и за его спиной. Видимо, Рябушкин поскользнулся, передавая собаку. Может быть, споткнулся...

– Рябушкин, вставай, ну...

Мотя начал подниматься. Поднимался он как-то странно – медленно и неуклюже, как будто произошло что-то непоправимое.

В принципе, Горобец о чём-то таком догадался, как только увидел его лежащим. Его увидел, а Накопитель – нет.

– Ну!

Но Мотя так и не встал. Он сел на асфальт и вытянул правую руку ладонью вверх...

– Накопитель? – зачем-то спросил Горобец. Как будто это могло быть что-то другое! Но Мотя не стал отшучиваться про «капитана Очевидность», только утвердительно помахал головой.

– Брось! Бросай его быстро! Ну ты что... Рябушкин, блин!

Рябушкин сжимал кулаками виски, но Накопитель не выбрасывал. Да уже и незачем, конечно...

– Что ж это... – испуганно попятилась Нина Сергеевна.

– Ему больно? Эй, ликвидаторы чёртовы, вас спрашивают: больно ему? Что с ним происходит? – «атаковал» Горобец, хотя прекрасно знал, что же с ним происходит. Происходит другой Мотя... Почему-то вспомнилась черешня и в каком-то странном, чуть ли не траурном свете – что придётся её забрать вместо Рябушкина, как будто другой Рябушкин будет настолько другим, что и ягоды есть не сможет...

– Ничего с ним не происходит, – сдержанно улыбнулся высокий. – Ничего плохого. Информации много, но он справится.

– Не будет знать, в какой стране живёт? – вспомнила Нина Горобцовские объяснения.

– Нет, просто он... несколько по-другому будет это воспринимать. Оттеснение политических идеологий на периферию восприятия неизбежно.

– Оттеснение? – переспросила Нина Сергеевна, глядя, почему-то, не на высокого, который, казалось бы, уже объяснял, а на «вторую», пожилую, прямую виновницу всех этих бед. Виновница тоже сняла капюшон, и теперь, с этой высокой причёской из совершенно седых волос, напоминала классную даму с фотографий начала прошлого века.

– Да, оттеснение, – с готовностью подтвердила она. – По центру когнитивного круга размещается всё базовое, а вся надстройка отодвигается, теряет значение. Иногда это воспринимается как полное её исчезновение. Отсюда и мы, в вашем понимании, ликвидаторы... Самая ваша обширная надстройка – понятие «советский», вот за него-то вы и переживаете. «Советская страна», «советский народ», «советские планы», «работать по-советски»... А просто хорошо работать – нельзя?

– Нина Сергеевна! Не слушайте вы её, вызывайте медиков, – скомандовал Горобец, не отрывая взгляда от Рябушкина. Мотя, казалось, совсем отключился.

– Матвей, да перестань ты... думать, что всё кончено!

– Я не думаю, что всё кончено, – вдруг отнял руки от головы Рябушкин.

– Отлично, Мотя. Уже хорошо! Не так-то просто выбить из седла советского человека! А? Не так-то просто!

– Из советского седла, – развеселился, непонятно чему, Рябушкин.

Четверо улыбнулись, а двое – нет.
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
А. Нур
сообщение 23.12.2016, 12:38
Сообщение #2


Создатель миров
*****

Группа: Пользователи
Сообщений: 1418
Регистрация: 29.3.2013
Вставить ник
Цитата
Из: Где свалюсь, там и сплю.




Вещь вполне знакомая. Можно сказать, привычная. Сам не пользовался - не тот профиль, да и нужды нет. А вот учёный. который дошёл до предела познания обычными способами - тот использует. Без особой драмы или трагедии и без опасения со стороны действующих властей. Да они и сами не прочь...
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение

Ответить в данную темуНачать новую тему
1 чел. читают эту тему (гостей: 1, скрытых пользователей: 0)
Пользователей: 0

 



RSS Текстовая версия Сейчас: 28.3.2024, 11:35