Человечность 19480 зн., Турнир №4, автор: EauVive Опции

[Распорядитель Ту...]

Зал для пресс-конференций гудел, точно улей. Дверь распахнулась, и к столу, где были микрофоны, решительно направились две женщины. Журналисты не отводили взгляда от старшей из них: Инне Вульф только исполнилось тридцать, она поражала красотой и собиралась рассказать о сенсации. На ходу Инна посмотрела на экран смартфона. С заставки сурово взирал её знаменитый отец. Очки немного сползли с носа, поджатые губы и скрещенные руки — настоящий учёный. Проникшись его духом, сдержанным и великим, она почувствовала, что готова к пресс-конференции.
– Клаус Хлебушкин, интернет-издание «Наука и вселенная», – из зала полился мягкий баритон. – Инна Николаевна, объясните нашим читателям и подписчикам, что же такое вы изобрели?
Коренастый шатен с бакенбардами, обладатель замечательного голоса, в упор глядел на докладчицу.
– Мы сегодня собрались по поводу знаменательного события. Вскоре природа человека претерпит некоторые изменения, – ответила она.
В зале нетерпеливо зашептались. Инна Николаевна знала, что сегодняшняя речь будет транслироваться по всему миру, и рассчитывала на фурор. В прессу уже давно просочились слухи, не без её участия, однако ничего конкретного до сих пор никто не писал. Она продолжила:
– Скоро мы сможем поделиться важнейшими результатами многолетних исследований. Не исключаю, что значение нашей деятельности будет сопоставимо с открытием антибиотиков или туристическими полётами в космос. Человеческая цивилизация стоит на пороге своего коренного изменения.
– Так в чем же оно заключается? Поконкретнее, Инна Николаевна, – настаивал журналист.
– А вы заинтересованы в сути, это приятно, – сказала она. – Итак, наш международный институт имени Илона Рива Маска готовится представить всему объединённому населению Земли чип человечности. Он позволит каждому поступать с другими так, как он бы хотел, чтобы поступали с ним.

Поражённые корреспонденты хором вздохнули. Они переглядывались, не веря услышанному. Но уже через мгновение они взяли себя в руки. Пресс-конференция продолжилась: хрупкая темноволосая девушка с первого ряда подняла руку.
– Джунг Ким, «Культура востока». Неужели вы сумеете воплотить золотое правило нравственности с помощью технологий? – спросила журналистка.
– Да, это наша цель, – подтвердила Инна Николаевна. – Отныне человек будет человечным, простите за тавтологию.
– А в чём заключается механизм действия этого чипа? – не унимался Клаус.
– Коммерческая тайна. Пока. Нам необходимо технологию испытать.
Хлебушкин отметил что-то в модном планшете. Инна Николаевна нервно облизнула губы – этот журналист не так прост. Клаус Хлебушкин не первый год ведёт блог в популярном интернет-издании, собирая тысячи просмотров, лайков и репостов. Лучшие журналы боролись за него. Но Хлебушкин предпочитал оставаться фрилансером и самостоятельно выбирать, с кем сотрудничать. И он, судя по его вопросам, серьёзно интересовался разработками Инны.
От размышлений её отвлёк потомок викингов, для полноты картины ему не хватало средневекового обмундирования и драккара:
– Олов Свенсон, «Euronews». А как бы ваш отец отнёсся к чипу человечности?
– Хороший вопрос, – сказала Инна и нервно смахнула несуществующую пылинку с кончика носа. – Николая Николаевича всегда вдохновляли трудные задачи. Как мы все знаем, его вклад в науку о живых организмах и концепция биоконструктора повлияли на человечество: теперь лабораториям по всему миру доступны технологии 3D-печати внутренних органов и кожных покровов. Он стал отцом революции в плане физическом. Я же, в отличие от него и моего брата Марка, унаследовавшего отцовскую корпорацию, интересуюсь несколько иным способом улучшить природу человека.
Назойливый зуд заставил Инну вновь потереть кончик носа.
– Разрешите уточнить, – начала ассистентка Марина, до того сидевшая на пресс-конференции почти неподвижно. – Николай Николаевич, скорее всего, подождал бы конкретных результатов.
Инна едва сдержала улыбку. Отец, педант от Бога, неприятно морщил губы, когда она приносила из школы или вуза результаты тестов, не соответствующие его ожиданиям. А ожидал он сто баллов.
Фанат всего японского, Николай Николаевич Вульф восхищался такой чертой национального характера этого народа, как преданность своему делу. Того же он требовал от детей. Возможно, поэтому Вульф не раз ездил с ними в Японию, но не ради любования сакурой: они проводили время в лабораториях и на конференциях, перенимая научный опыт.
Лишь однажды их вытащили на пышную церемонию, где отцу вручили катану. Японский меч, острый, как бритва, теперь украшал кабинет Инны. Пожалуй, это единственное, кроме науки, что досталось ей от отца. Брат равнодушно обозвал катану железкой и без тени сожаления отдал Инне. Она с торжествующим удовольствием сжимала рукоять, иногда доставая катану из ножен. Даже купила белые перчатки из тонкого хлопка, чтобы не испачкать такую красоту. В зеркальной поверхности отражались глаза Инны. Немодифицированные. Она не хотела пользоваться отцовскими достижениями, пока потенциал организма не исчерпал себя.
Воспоминания прервались нетерпеливым вопросом Клауса:
– А когда будут эти самые результаты?
– Скоро, – Инна Николаевна закашлялась и сделала глоток воды.
– А компенсации за возможный провал эксперимента по вживлению чипов оплатит ваш брат? – поинтересовался Хлебушкин.
Глаза его загорелись, как в темноте у кошачьих, – активировалась оптика, разработанная в компании брата Инны. Журналист увидел свою цель и собирался получить ответ, анализируя её мимику. Инна не была готова к таким вопросам и старалась не выдать себя. Пауза затягивалась. В зале кто-то закашлялся.
– Этот вопрос лучше задать Марку Николаевичу, – попыталась спасти ситуацию ассистентка Марина.
Хлебушкин не отводил взгляда от Инны. Он словно её гипнотизировал.
– А вы сами, Инна Николаевна, рискнули бы поставить чип себе? Или боитесь? – с наглой ухмылкой спросил Клаус.
– Всё, пресс-конференция окончена, – отрезала Инна и вышла из зала.
В коридоре её догнал Хлебушкин. То ли от бега, то ли по другой причине его щёки пылали, как у проштрафившегося пятиклассника в кабинете директора.
– Инна Николаевна, подождите! Инна...
– Вы ещё не допытали меня?
– Извините, правда, я не хотел вас обижать. Я заглажу вину. Завтра в восемь за вами зайду.
Хлебушкин сладко улыбался. Не одна женщина таяла от его вкрадчивого и сильного голоса. Интересно, корпорация брата тут тоже постаралась, усовершенствовав Клаусу голосовые связки? Инна сжала кулаки.
– Издеваетесь? Вы сорвали мне пресс-конференцию и хотите, чтобы я провела в вашем обществе вечер?
– Да. Я собираюсь написать книгу о вашем исследовании.
Инна хмыкнула. Значит, она в Хлебушкине не ошиблась:
– Вы умеете убеждать. До завтра, Клаус.
Инна нагнала ассистентку, ждавшую у выхода.
– Марин, ты точно готова?
– Инна Николаевна, мы всё вместе разрабатывали. Разумеется, это будет честью для меня.
Ясные глаза Марины заблестели. Восторженность молоденьких девушек производила на Инну приятное впечатление, напоминая о прошлом.
– Да ты и так человечнее многих, – сказала Инна.
– Но недостаточно, вы же сами знаете, что люди несовершенны. А я хочу, нет, мечтаю, чтобы наука дошла до тех высот, о которых говорите вы. И я готова, – Марина замялась и густо покраснела, – едва ли не на всё.
Инна кивнула. Слова ассистентки были правильные.
– Журналист этот, чего он хотел? – встревожилась Марина.
– Не волнуйся, лишнего ему я не сболтну. А вот помочь он сможет.
– Ну, раз вы сами занимаетесь финальным этапом доработки чипа и не раскрываете деталей даже мне, то я в вас верю, – улыбнулась Марина.

Год спустя.

Клаус зашёл в кабинет Инны в институте. Как и подобало учёному, она сидела в белом халате. Бледный и напряжённый журналист плотно закрыл за собой дверь.
– Инна, я почти закончил книгу о твоём исследовании.
– И почему у тебя такое серьёзное лицо?
Инна отложила документы.
– Мне понадобился комментарий от специалиста со стороны, – Клаус устало вздохнул. – Я обратился к профессору Павлóвичу.
Инна поджала губы и подошла к открытому окну. На двадцать втором этаже звуки оживленной улицы почти не были слышны.
– И?
– Он сказал, что технологии нашего века не способны перестроить гипоталамус, чтобы регулировать выработку окситоцина.
– Я тебе этого не рассказывала. Ты рылся в моих бумагах?
– Но я должен был знать правду. На кону стояла моя, понимаешь, моя карьера!
«А про мою забыл?» – зло подумала Инна, но вслух не произнесла. Вместо этого спросила:
– Ты поверил старому маразматику?
– Конечно, нет. Я пошёл к Марине. Только она, как учёный и одна из первых испытуемых, могла ответить на мои вопросы.
Инна потёрла глаза, отчаянно соображая, что ей сейчас делать. Пальцы вцепились шторы. Ткань плотная – снаружи ничего не разглядеть.
– Твоя ассистентка подтвердила слова Повлóвича. Скажу прямо: Марина была в ярости. Сегодня она созовёт новую пресс-конференцию, и все узнают про твоё враньё.
Инна задёрнула шторы. Кабинет погрузился в полумрак.
– Пожалуйста, позвони Марине и попроси прийти сюда. Я хочу объясниться перед тем, как всё будет кончено.
Инна всхлипнула и разрыдалась. Клаус не был жестоким человеком, поэтому позвонил ассистентке. Тем временем Инна достала из ящика стола белые перчатки и подошла к стене, где висела отцовская катана. Аккуратно – Инна не хотела порезаться – извлекла меч из ножен.
– Ты чего? – спросил Клаус и нахмурился.
– У меня нет выбора.
В кабинет вошла Марина. Инне на секунду стало жаль такую послушную ассистентку.
– Что происходит? – насторожилась Марина.
Инна не ответила. Со свистом рассекая воздух, она занесла меч, и через мгновение лезвие мягко прошло от левого плеча Марины к бедру. Бедняжка не успела испугаться. Тело с глухим ударом рухнуло. Остолбеневший Клаус тупо глядел на растекающуюся кровавую лужу. Но Инна позаботилась, чтобы его замешательство длилось недолго. Колющий удар получился у неё замечательно. Журналист всхлипнул, моргнул и упал навзничь рядом с Мариной.
Аккуратно придерживая меч, Инна обратным хватом вложила его в ладонь журналиста. Дело сделано – теперь его отпечатки остались на орудии убийства.
От напряжения у Инны заложило уши, а руки подрагивали. Однако случившееся не вызвало ни сожаления, ни отвращения к себе. Напротив, она чувствовала, что стала на шаг ближе к цели: люди больше не будут её разочаровывать. Она заставит их поступать правильно.
Они с детства расстраивали Инну. Почему все не могли поступать хорошо? Она не понимала. Вот её папа за проступки наказывал, а их наказывать было некому. Поэтому Инне нравилось проводить время с животными. Когда они не слушались, никто не мешал ей проучить гадких тварей.
Инна обошла лужу крови оглядела себя и заметила несколько алых пятен на халате и перчатках. Она покачала головой и разделась до пояса. Мысль работала стремительно. Инна надела халат и заправила его в брюки, а сверху уже натянула свитер. Перчатки спрятала в карманы. Теперь никто ничего не увидит. Дома она избавится от улик. Инна улыбнулась, глубоко вдохнула и завопила. Громко, с надрывом. Кабинет её находился на противоположном конце коридора от лабораторий. Так что до сотрудников ещё надо докричаться.

Прошёл год.

Инна и Егор, новый ассистент, сидели на пресс-конференции. Журналисты, как и полагалось, задавали вопросы:
– Джейн Грин, «The Economist». Как ваша исследовательская команда оправилась от потери такого ценного сотрудника, как Марина Левина? – спросила зрелая женщина с красивой шоколадной кожей.
– Это был тяжёлый удар. Следствие пришло к выводу, что Клаус Хлебушкин по неустановленным причинам потерял контроль над собой и напал на Мариночку, заманив её в мой кабинет. Потом он осознал, что натворил, и покончил с собой. Мы потеряли в его лице друга нашего института. Так что тот день мрачен для нас вдвойне. Если бы мы успели установить ему чип, такого бы не случилось, – сказала Инна и прикусила губу, сдерживая слёзы.
Следующий вопрос задал стройный молодой мужчина:
– Василий Ли, «Свобода и мы». Однако эта трагедия не помешала публикации его книги о вашем, не побоюсь этого слова, прорыве в трансформации человека?
– Нас предрассудки не остановили. Он написал отличную книгу, первый тираж которой полностью разошёлся… м-м-м, Егор, напомни, пожалуйста.
– За первые шесть дней продаж, – сказал ассистент и добавил с улыбкой гордости: – А через месяц уже треть человечества была чипирована.
Инна закивала. Смерть самодовольного дурака оказалась лучшей пиар-акцией для её изобретения. Всё-таки Клаус был талантлив. Скандал с расследованием и грамотная во всех отношениях книга сделали своё дело.
– Сегодня едва ли найдётся человек без чипа Вульфа, – уже вслух подытожила Инна.
Смуглый блондин задал вопрос, который она ждала с нетерпением:
– Франц Ренар, «Le Figaro», а когда вы сможете активировать ваше изобретение?
– Со дня на день все чипированные получат оповещение на гаджеты.
Когда кто-то из корреспондентов задал вопрос про взаимоотношения с братом, Инна Николаевна не смутилась:
– Не поверите, сразу после пресс-конференции я поеду к нему в офис. Мы поговорим о том, поставил ли он чип. И надо бы обсудить дела семейные.

Инна не обманула журналистов. Спустя час она сидела в кабинете Марка. Обрюзгший не по годам, он был оплывшей копией отца. Такое сходство раздражало.
Только что закрылась дверь за секретаршей, прехорошенький блондинкой, в которой от живого человека осталось процентов двадцать.
– У нас чудесный кофе – из Бразилии. Сейчас Тина принесёт, и ты оценишь, – добродушно сказал Марк.
– Сколько его варить?
– Увы, придётся подождать. Мои технологии по производству органов не стоят на месте, но кофе лучше всего варить по старинке.
– Отлично.
Марк на мгновение отвлёкся на сообщение, пришедшее на планшет. Инне большего и не требовалось. Она достала пистолет с дротиком. Раздался приглушённый выстрел – Марк обмяк в кресле. Снотворное действовать будет долго. Инна убрала дротик в карман.
Она протёрла запястье на его руке спиртовой салфеткой – она же не хотела занести Марку инфекцию. Брат был ей ещё нужен. Мгновение – Инна поставила укол в вену. Всё шло по плану.
– Марк, очнись! – закричала она и влепила брату пощёчину.
Он нахмурился и открыл глаза.
– Ты вдруг потерял сознание. Я так испугалась.
– Странно, я не помню.
Инна вернулась в кресло. Терять время на пустую болтовню она не собиралась, поэтому сказала:
– Ты воскресишь папу.
Марк ошарашенно на неё уставился.
– Ты обалдела? – сказал он и, ещё полностью не придя в себя, дёрнул узел галстука.
– Наши воспоминания послужат основой для воссоздания личности. Если твоя корпорация производит отдельные органы, то почему бы их не собрать воедино?
– Не буду я ничего делать, – бросил Марк. – Мне это не нужно.
Вернулась секретарша с кофе. Кабинет мгновенно заполнился густым и уютным запахом. Тина поставила чашку перед Марком, потом перед Инной.
– Что-нибудь ещё? – прозвенел чистый голосок.
Инна достала из сумочки замечательное устройство собственного изобретения и направила на Тину. На экране из киберпластика высветилось окошко с данными секретарши и серийным номером чипа человечности. Инна от напряжения облизнула кончиком языка нижнюю губу. В меню она выбрала команду «глаза».
Секретарша быстро заморгала, потёрла наманикюренными пальчиками веки – выронила поднос. Со звоном он упал к ногам Инны.
– Тина, чёрт возьми, что происходит? – встревожился Марк.
– Я… не вижу.
Инна, не теряя времени, нажала на команду «почки». Тина вскрикнула и упала на четвереньки, выгибаясь от боли.
– Братец, ты ещё не понял? – Инна многозначительно поглядела на Марка. – Следующим будешь ты.
Он зыркнул в ответ.
– Я, в отличие от всех этих болванов, чип себе не ставил.
– Взгляни на свою правую руку.
Марк посмотрел на ладонь.
– Нет, на запястье. Там след от укола. Мои технологии тоже не стоят на месте. Поздравляю, ты первый носитель активированного наночипа человечности. В данную секунду он уже на полпути к твоему мозгу. Скоро его будут устанавливать всем.
Марк побелел и сжал челюсти. В детстве он так делал перед тем, как разрыдаться. Инна дразнила его слюнтяем, за что по часу стояла коленками на горохе. Повзрослевшему Марку некому было жаловаться, и, возможно, поэтому он сдержал слёзы обиды.
– Так что делать с Тиной?
– Оставь её в покое, – мрачно проговорил он.
Инна снова нажала на экранчик из киберпластика. Когда секретарше полегчало, Марк отправил её на техобслуживание в медкорпус. За счёт корпорации. Однако было очевидно, что никаких неисправностей не обнаружится.
– И не пытайся на меня кого-нибудь натравить. В базе, – Инна показала на устройство, – все. И мои чипы позволяют контролировать папенькины разработки. Да, всё, что ты выпускаешь, – его, а не твоё.

Прошёл ещё год.

Инна и Марк стояли перед Николаем Николаевичем Вольфом. Инженер отдела по работе с мимикой с профессиональной точностью подключил маску к андроиду. У Инны перехватывало дух от тонкости работы. Корпус же из сверхпрочного пластика выглядел нелепым придатком к живому лицу Вольфа.
Инна не хотела, чтобы андроид в точности воспроизводил отцовскую внешность. Ей было достаточно лица, напечатанного 3D-принтером. Инна неотрывно наблюдала за возвращением «папеньки».
– Ты довольна? – прохрипел Марк.
За год он заметно осунулся.
– Посмотрим. Твои люди точно проверили? Все наши воспоминания об отце загружены сюда?
– Мы не всемогущи, но основное, то, что реагировало в наших с тобой мозгах на имя отца, было скопировано. Это микс из воспоминаний и представлений. Такая работа трудоёмкая и требует много времени. Не представляю, зачем это тебе после всего, что ты сотворила с нами.
– А что я по-твоему сделала?
Марк промолчал. Инна продолжила:
– Теперь люди счастливы. Нет болезней, благодаря корпорации, и нет преступлений, благодаря чипам. Они отслеживают проявления агрессии и отключают искусственные органы, наказывая преступников. Мир идеален.
Закончив рассуждать, она подошла к андроиду и нажала кнопку на его затылке. Зашумел вентилятор. Что-то внутри издало тонкий сигнал. Веки дрогнули, и карие, совсем как у Николая Николаевича, глаза оглядели лабораторию.
– Марк? Инна? – голос был бы отцовский, но металлический призвук можно было различить.
– Папа, я так счастлива тебя видеть!
Инна рассказала отцу всё-всё.
– Видишь ли, папа, искусственные органы позволили людям не думать о будущем. Они живут здесь и сейчас, потому что испортившиеся части тела всегда можно заменить. Людям стало плевать. Исчез барьер, папа. А я восстановила его. Теперь все счастливы по-настоящему, потому что я контролирую порядок.
– Но ты же лишила их жизни, забрав у них право выбора, Инна.
Вольф с тоской глядел на дочь.
– Разве наука нужна для создания средств тотального контроля? Не этому я учил тебя и Марка.
– Марк! Марк! Всегда Марк! Почему даже сейчас ты говоришь о нём?! Он жалок как учёный, – сказала Инна. Она дрожала от гнева. – Он только чуть развил твоё, а я создала новый мир.
Марк боязливо втянул голову в плечи – он успел пожалеть, что согласился воскрешать отца.
– Я лучше него!
Инна рыдала.
– Доченька, ты права, ты величайший учёный! Ты превзошла меня, – Вольф раскрыл отцовские объятия.
Инна прижалась к холодному корпусу. Отец продолжил:
– Признаю свою ошибку: я всегда недооценивал тебя.
Не было в жизни Инны момента более счастливого, чем этот. А потом руки андроида стали давить сильнее.
– Папа? – ничего не понимая, спросила Инна.
Руки Вольфа сжимали её крепче и крепче. Она металась и хрипела, чувствуя детскую беспомощность. Она услышала, как затрещали рёбра, тело пронзила боль.

Вскоре Инна дёрнулась в последний раз и обмякла.
– Отлично, – сказал Марк и выключил робота.
Труп Инны упал к ногам Вольфа-младшего. Чокнутая дура не додумалась, что единственный, у кого чипа не было и быть не могло, имел возможность причинить ей вред. Отец, жёсткий и нетерпимый, особенно к конкурентам, как его помнил Марк, воскрес в андроиде и не сдержал гнева: он убил Инну, которая его превзошла. Марк сел на корточки и нашёл во внутреннем кармане помятого жакета сестры устройство управления чипами. И началась новая жизнь.