Не в добрый час, Подростковая фэнтези/антиутопия Опции

[WitGlaph]

I.

Город Анкервилл расположился на дне узкой горной долины, взобравшись по склонам извилистыми улочками и гребнями крыш.
Долина, приютившая город, давала мало простора. Дальше к западу она сужалась в непроходимое лесистое ущелье, прорезавшее насквозь Закатные горы. Склоны же были круты и высоки. Поэтому город рос в основном ввысь: то и дело сносились крыши старых зданий, надстраивались новые этажи и мостки через улицы. В других городах вокруг домов разбивали садики и клумбы, или сажали цветы в горшках на балконах – здесь же чахлую растительность высаживали прямо на скошенных крышах, чтобы угасающее солнце хоть немного коснулось её теплом.
Жители Анкервилла гордились двумя вещами. Во-первых, именем своего города. Конечно, назван он был всего лишь в честь анкерной вилки, которая в часовом механизме передаёт движение с шестерней на маятник. Не самая важная штука, ведь далеко не во всех часах есть маятник… И всё же, зваться в честь детали часов – почётно и приятно: не все города и селения Империи могут похвастаться этим.
А во-вторых, анкервилльцы гордились своим заводом.

Завод, дававший городу жизнь, вскарабкался ещё выше и незыблемо врос в склон громадами корпусов. Закатное солнце озаряло его угрюмые кирпичные стены и бликами дробилось в высоких арочных окнах. Издали он походил на дракона, что разлёгся на уступе и лениво озирает город с высоты, будто высматривая добычу.
У завода тоже было имя. Целиком он звался Восьмой Завод Часовых механизмов Вечерней Провинции. Но горожане называли его просто Заводом: ведь во всей округе он был один. И обеспечивал работой большинство местных жителей.
На заводе были шлифовальные цеха, где тяжёлые металлические болванки – заготовки для будущих изделий – обдували струями песка под давлением, очищая их от окалины. (Металл для завода доставляли с севера, и на каждой болванке было отчеканено зловещее клеймо северных шахт – таким помечали каторжников). Были сборочные мастерские, где из готовых деталей, пружин и шестерёнок собирали механизмы: от маленьких, с орех величиной – до огромных, как шкафы.
А между теми и другими находились цеха, где изготавливались сами детали. Здесь повсюду высились точильные станки, блестящие стальными и бронзовыми частями. День напролёт здесь царил шум – стрекотали и лязгали приводы, вгрызались в металл резцы и свёрла. Жарко гудело пламя в печах, где закалялись пружины, стальные «мускулы» будущих машин. С вентиляцией на заводе было неважно, и потому в дни срочных заказов здесь было не продохнуть – воздух полнился запахами гари, смазки и раскалённого металла…

* * *

– …Ааап-ЧХИ!
Коул проморгался и утёр нос рукавом. Уже не в первый раз: острый запах въелся в ноздри, как говаривал старый Гай, «по самые ухи» – даже слезу вышибало.
В носу опять засвербело, и мальчишка прищурился на солнечный свет, чтобы чихнуть. Лучи заходящего солнца наискось пробивались в цех сквозь высокое витражное окно в пол-стены. В золотом свете плыли и кружились пылинки. Коул глубоко вдохнул и зажмурился… но зуд унялся, и чихнуть не вышло.
– Тринадцатый! Чего прохлаждаемся? – грянул сверху жестяной голос, перекрывая шум работающих станков. – Мух, что ли, считаешь? Премии лишу! Ну-ка, щётку в зубы и за работу!
Конечно же, это был директор завода, господин Геруд. Стоя на галерее под потолком цеха, он наблюдал за работой, и время от времени зычно покрикивал в рупор. Геруд часто обходил цеха с «внеплановыми проверками», не скупился на порицания и выговоры. На собраниях он любил повторять, что вся работа держится лишь на его «бдительности», а без него завод давно бы встал.
– Слушаюсь, господин директор, – пробурчал под нос Коул, хотя Геруд всё равно не услышал бы. Тоже мне, напугал – «лишит премии»! На заводе её и так почти никому не выдавали.
Коул подхватил совок и щётку, и направился в проход меж станками. Хоть рабочий день и близился к концу, заводская суета не стихала. Работающие станки с визгом и жужжаньем пилили, резали и сверлили металл: ходили взад-вперёд поршни, смыкались захваты, из-под резцов вилась стружка и брызгали искры. Вокруг суетились мастеровые в кожаных фартуках и картузах. Лица их скрывались под очками и тканевыми масками, отчего они сами казались одинаковыми, будто механизмы. Ребятам вроде Коула масок не полагалось.
Их здесь было десятка два, городских мальчишек в жёлтых жилетках с чёрными номерами на спинах. (Понятно, что номером Коула было «13»). Все они с первым гудком приходили на завод, чтобы получить рабочий инструмент – щётку на длинной ручке и совок – и разойтись по цехам, «выполнять свой долг».
Работой Коула и других ребят было подметать металлическую стружку. За день вокруг станков скапливались целые горы стружки и опилок – так что малолетние уборщики постоянно обходили цех, сметая отходы. Это только на первый взгляд было просто: нужна была сноровка, чтобы поддерживать чистоту и притом не путаться под ногами у мастеровых. Особо сердитые рабочие могли и подзатыльника отвесить, а рука у заводского трудяги тяжёлая – ещё зашибёт!
Кроме того, в разные дни станки в цеху были загружены по-разному – одни простаивали, другие без передыху вытачивали детали. Поэтому мальчишки работали безо всякой системы, и нередко ссорились из-за того, кому где подметать: ведь платили им по количеству убранной стружки. Недавно Беррик с Гвидом даже подрались посреди рабочего дня, успели отлупить друг друга совками и сломать щётку, прежде чем их растащили. Оба приказом директора были оштрафованы на целый месяц – вдвойне жестоко, потому что поссорились они из-за кучки стружек, стоившей всего-то пару часов…
Геруд ценил жестокие меры, считая их «поучительными». Так что Коул старался ни с кем не ссориться и не лезть в драки. Хотя иногда от злости зубами хотелось скрипеть. Как сейчас: едва он приметил соблазнительную горку искрящихся стальных опилок у подножия станка – тут же рядом возник конопатый Рензик и торопливо подгрёб их к себе щёткой. Коул не удержался и досадливо вздохнул.
– Что, завидно, ворона? – хихикнул Рензик, показав плохие зубы. Мелкий и щуплый, среди заводских ребят он был самым злобным. С ним лучше было не связываться: все знали его любовь к подлянкам. – А вот неча клювом щёлкать!
– Да бери хоть всё, Ренз, – раздражённо вымолвил Коул и отвернулся. «Вороной» его прозвали за тёмные, вечно взъерошенные волосы и острый нос с горбинкой. Хоть бы «ворон», куда ни шло: а то – «ворона».
– Ты их переплавь, и зубы новые себе закажи, – бросил он через плечо. – А то старые совсем гниль!
Рензик перестал улыбаться и злобно сощурился.
– Слышь, ты за языком-то следи. Будешь много каркать – клюв набок своротят, понял?
– Да ну? – Коул всё же обернулся. – Что, прямо-таки сам своротишь? или дружков попросишь?
– Седьмой, Тринадцатый! Что за трёп?!? – прогремело с галереи. – А ну, живо работать! По штрафам соскучились?
Обменявшись напоследок угрюмыми взглядами, мальчишки разошлись. Коул перешёл к станкам третьей линии – здесь вытачивались шестерни. На зажатой в тисках пластине был начерчен контур, похожий на солнышко: рабочий аккуратно обводил деталь по контуру жужжащим сверлом, вырезая её из пластины. На пол, искрясь, сыпались опилки.
Иногда от скуки Коул воображал, что работает в парикмахерской и подметает остриженные волосы под креслами. Длинные, ломкие стружки – чьи-то вьющиеся локоны: мелкие крутые завитки – тугие кудряшки, а опилки – колючая щетина…
– Не задерживать работу! Не отвлекаться! – громогласно наставлял в рупор Геруд, как раз-таки отвлекая работников. – Уборщиков на вторую линию! Седьмая линия, активней! Девятый станок, почему работа стоит?
– Виноваты, господин директор! – отозвался мастеровой. Девятый станок и впрямь не работал. Крышка его кожуха была снята, и механик-часовщик копался в блестящих зубчатых внутренностях механизма. – В чём дело, не поймём. На третьей скорости подача отказывает – резец должен к детали приводиться, а его заедает. Вроде и пружины все целы, и сцепление есть…
Коул не выдержал. Дождался, когда Геруд отвлечётся на что-то в дальнем углу цеха – и подался к механику.
– Может, приводящая пружина не отрегулирована? – подсказал он. Механик удивлённо взглянул на мальчишку.
– Прошлая смена на этой линии работала, пружины в коробке скоростей заменяла, – пояснил Коул. – Если у приводящей пружины натяжение забыли отрегулировать, то она и резец не сможет сдвинуть. Проверьте…
– Ты, это! – Часовщик наконец-то понял, что ему указывает уборщик, и оскорбился. – Иди щёткой махай, мелкота! Тоже мне, советчик нашёлся.
Ничего другого ждать и не стоило. Коул покорно отошёл, и вновь принялся сметать в совок металлические обрезки. И вовсе он не «мелкота» – худой, смуглый подросток на полголовы выше сверстников…
– Ага! – спустя минуту раздался среди шума голос мастерового. – Точно, пружина слабая!
– Ну, вот! – торжествующе отозвался часовщик. – А что я говорил? Я сразу понял!..
И так всегда. Коулу нравилась техника, его восхищало и завораживало устройство часовых механизмов с их шестернями и заводными пружинами, где каждый зубчик, каждый винтик – часть одного большого процесса. Больше всего мальчишке хотелось подняться от уборщика хотя бы до помощника механика: и платят хорошо, и любимое занятие. Но на заводе его никто всерьёз не принимал.
Собрав полный совок стружки и опилок, Коул подошёл к большим весам у стены и высыпал всё на широкий металлический «поднос» у самого пола. Поднос слегка просел, взвесив очередную порцию отходов – а потом с тихим щелчком накренился, и стружка ссыпалась в открывшуюся дыру в стене. В подземном бункере её рассортируют и пустят в переплавку. Ничто не должно пропасть даром: каждая крупица металла, каждая минута времени – всё идёт в дело, во имя процветания Империи.
– Триста двадцать шесть граммов, – сообщил из зарешеченного окошка в стене старший учётчик Банджи: пожилой и седенький, в круглых очках и с мятой фуражкой на лысине. – Молодец, парень, так держать. Гляди-ка, за сегодня почти целый вагон намёл!
– Стараюсь, мастер Банджи, – невольно усмехнулся Коул. Банджи, один из немногих на заводе, всегда был добр к малолетним работникам, и для каждого находил хорошее слово.
– Вот и правильно. Старайся, малец, труд – первое дело! Это нынче легко стало, повсюду машины всякие: а вот мы раньше… Эй, сынок! А ну, не стучи по весам! Сколько тебе говорить, всю точность собьёшь! – Последний выкрик относился к Гвиду: тот высыпал мусор на весы и стукнул разок-другой совком по «подносу», вытряхивая остатки стружки.
Коул поспешил отойти, не желая слушать про «раньше». Всё-таки Банджи иногда был удивительно небрежен к Правилам, вспоминая про… то, чего нет.

Наконец где-то снаружи прозвучал гудок: тяжёлый, низкий гул поплыл над заводом, и от его протяжной ноты задребезжали стёкла в окнах. Рабочий день закончился, и станки один за другим останавливались, отключённые от зубчатых приводов. Мастеровые и мальчишки-уборщики оживлённо потянулись на выход.
– Стоять! Куда?! – рявкнул в рупор Геруд. – Минута Верности! Всем построиться для клятвы!
Хмурясь и ворча, рабочие выстроились в неровную шеренгу: Коул оказался между двумя рослыми мастеровыми. Ну вот, опять... Хуже склочности и злопамятства директора были лишь его верноподданнические чувства.
Геруд спустился с галереи по железной лесенке – дырчатые ступеньки скрипели под его тяжёлой поступью – и прошёлся перед рабочими, как генерал перед строем солдат. Плечистый и тучный, с грозно выпирающим вперёд брюхом, затянутым в извечный фиолетовый сюртук. Лицо у директора было щекастое, с двойным подбородком и пышными усами торчком: маленькие глазки блестели под нахмуренными густыми бровями. Зато голова была лысой и блестящей, как бронзовый набалдашник, лишь над ушами виднелось немножко волос – как будто всё остальное ушло в усы и брови.
– Уважение! – провозгласил Геруд, взмахнув рупором. – Никакая дисциплина невозможна без должного почтения к власти. И, как следствие – к руководству, представляющему власть! – Директор окинул шеренгу хмурым взглядом. – И вот как раз почтения среди вас я не вижу. А значит – и дисциплины тоже! Каковы три признака рабочей дисциплины?
– Рвение, тщание, внимание, – прозвучал в ответ нестройный хор: Коул привычно повторил за остальными. Из-за любви Геруда к нравоучениям, эту считалочку уже заучили все наизусть.
– Именно! И всего этого я жду каждый день, от каждого из вас. Но пока что – пока мне некого поставить в пример: и в особенности это касается вас, мелкие вы тунеядцы! – Директор заложил руки за спину и угрожающе наставил блестящее пуговицами брюхо на мальчишек-уборщиков. – Империя заботится о вас больше родной матери: она даёт вам обед и жильё, одежду и образование… Но что важнее всего – дарует возможность отблагодарить её усердным трудом. И чем же вы ей платите? Невыполнение плана, нарушение режима, драки на рабочем месте, курение и игра в карты на перерывах! Неблагодарность, вот как это называется – чёрная неблагодарность, клянусь Вечным!
«Уж кто бы о картах говорил!». Коул сдержал усмешку. Геруд был известен всему Анкервиллу как заядлый картёжник, и часто просиживал в карточном клубе за столом с городскими богатеями.
– Пока я не дождусь от вас порядка – никто из вас не дождётся от меня премии, – подытожил Геруд. – Ладно… Всем принести клятву! – Он повернулся к окну, и все вслед за ним подняли взоры на витраж. Раньше окно шестого цеха закрывала стена из полупрозрачных кирпичей-блоков зеленоватого стекла: говорят, блоки для неё добыли аж в самом Запределье. Но потом директор распорядился заменить её огромным витражным окном. (По слухам, он это сделал ради списания каких-то нетрудовых доходов, а дорогое запредельское стекло – тайно продал на юг).
Витраж представлял собой поясной портрет Вечного. Бессмертный повелитель Часовой Империи был изображён прекрасным юношей с развевающимися по ветру золотыми кудрями, облаченным в белоснежный мундир с алыми эполетами. В одной руке Вечный держал раскрытую книгу, другую – поднял в жесте благословения. Над головой императора сиял нимб в форме шестерёнки.
– Клянусь Вечностью и Небытием… – затянул директор, прижав растопыренную волосатую пятерню к груди. И все остальные присоединились к нему, впрочем, хмуро и без вдохновения. Геруд ревностно заботился о патриотизме своих рабочих – для чего развесил по всему заводу плакаты с Вечным, и постоянно устраивал то одному, то другому цеху Минуту Верности. Конечно же, шестому из-за его окна доставалось чаще остальных.
– …Перед лицом Вечного, господина и заступника нашего, клянусь служить Империи, – положив руку на сердце, повторял Коул слова имперской присяги. – Клянусь исполнить свой долг перед державой и Вечным…
– Клянусь трудиться на благо Империи! – вторили голоса вокруг, разносясь гулким эхом под сводами. – Клянусь быть верным имперскому порядку, защищать свою державу и бороться с её врагами! Клянусь ценить своё время, ибо время моё и жизнь моя принадлежат Империи!
– До последнего вздоха в моей груди, – привычно вымолвил Коул. – До последней капли крови в моем сердце. До последней секунды на моих часах.
– Да будет так! – завершил клятву Геруд, единственный из всех, говоривший вдохновенно: и зажмурился от избытка чувств. По щеке его скатилась слезинка и затерялась в усах.

В раздевалке было людно и шумно: хлопали железные дверцы шкафчиков, звучал мальчишеский гомон. Неожиданно все звуки перекрыло дребезжание звонка, раскатившееся по коридорам. Два коротких сигнала, длинный и снова короткий – знакомый и долгожданный для всех призыв.
– Получка! Получка пришла! – Ребята толпой повалили на выход. Шкафчик Коула был дальше всех от дверей: ругнувшись, он забросил на плечо ремешок сумки и кинулся за остальными… И всё равно оказался чуть ли не в конце очереди к маленькому окошку в стене.
Очередь тянулась до жутиков долго – Коул раздражённо кусал губу и притопывал ногой, чувствуя, как утекают секунды. Одни мальчишки отходили довольные, другие хмурились и ворчали… Но вот, наконец, и Коул шагнул к окошку. «ВРЕМЯ – ДЕНЬГИ!», гласил выложенный над ним чеканными бронзовыми буквами девиз. Одна из «Мудростей», конечно же.
– Предъявите номер!.. Предъявите номер!.. – проскрипел неживой голос из громкоговорителя под потолком.
Коул размотал повязку на левом запястье – горожане побогаче носили на руке модные кожаные или вышитые напульсники, бедные просто заматывали руку тряпочкой – и обнажил свои часы.
Часы были вделаны прямо в кожу руки, на тыльной стороне запястья. Простая бронзовая оправа, застеклённый циферблат с кругом делений и блестящими стрелками: никаких фигурных завитушек и узоров, какими украшены часы богачей. На оправе крошечными значками был отчеканен код – 21-ВП-57568. Вечерняя Провинция, Двадцать первый округ, и порядковый номер. В нижней части циферблата был ряд маленьких квадратных окошек, всего десять. В окошках виднелись светящиеся фосфорные циферки:

000.013.07.31.

Коул привычно сунул руку в тёмное окошко. Внутри мигнул и погас красный свет, как будто моргнул чей-то огненный глаз: в стене что-то провернулось, застрекотало и зазвенело. Мальчишка поёжился – от этих звуков всегда казалось, что вот сейчас сверху рухнет лезвие топора и оттяпает ему руку… Но вместо этого, конечно же, в его подставленную ладонь просыпалась пригоршня монет.
Отойдя в сторонку, Коул пересчитал заработок. Монеты все были одной величины и казались отлитыми из стекла. Несколько монеток были совсем прозрачными, другие более мутные: а две – совсем непрозрачные, молочно-белые – светились изнутри неярким, но тёплым жёлтым светом. Что ж… бывало и меньше.
– Время – моё! – прошептал Коул, прикрыв глаза и сжав монеты в кулаке. Ладонь внезапно обожгло холодом, кольнуло в пальцы, по руке разлилось странное онемение… и всё прошло. Он разжал пустую ладонь – монеты исчезли. На пальцах Коула блеснули крошечные металлические кружочки, похожие на шляпки гвоздей, впечатанные в кожу: по одному на кончиках пальцев, и ещё три на самой ладони. Вместе они казались причудливым созвездием.
Мальчишка взглянул на часы. Циферки в окошках сменились – «000.075.15.43». Годы-дни-часы-минуты. Два месяца, восемь часов и двенадцать минут – столько составлял его заработок. И на столько увеличилось отпущенное ему время жизни.
Время было единственной валютой Часовой Империи. Монеты были отчеканены из Времени, обращённого в вещество, и снова обернулись чистым временем. Такой силой обладали часы, встроенные в руку каждого гражданина Империи и дарующие возможность как получать в награду за свой труд дни, часы и годы жизни – так и расплачиваться ими.

[Гость_Monk_*]

Мальчишка взглянул на часы. Циферки в окошках сменились – «000.075.15.43». Годы-дни-часы-минуты. Два месяца, восемь часов и двенадцать минут – столько составлял его заработок. И на столько увеличилось отпущенное ему время жизни.

Ну, собственно, есть такой фильм, смотрел даже пару раз... В плагиате не обвиняю, но заметно вторично, потому что идея довольно оригинальна, это все равно что у Пушкина дуб, кота и золотую цепь скопировать...

[WitGlaph]

Ну, собственно, есть такой фильм, смотрел даже пару раз... В плагиате не обвиняю, но заметно вторично, потому что идея довольно оригинальна, это все равно что у Пушкина дуб, кота и золотую цепь скопировать...

Слышал на другом ресурсе. Как и там - отсылаю к рассказам Олди (2003 год, за восемь лет до фильма) и супругов Лукиных (1989 год, без комментариев) - а также к "Квантовому вору" Ханну Райаниеми (2010 год, за год до фильма). Вопрос оригинальности любой идеи, увы, упирается в начитанность

[Гость_Monk_*]

Вопрос оригинальности любой идеи, увы, упирается в начитанность

Дело-то не во вторичности идеи а во вторичности ее подачи - это большая разница!
В фильме цифры были на руке, у вас на часах, которые тоже на запястье носят - согласитесь, очень похоже. Время = деньги, это тоже оттуда...
Вы фильм этот смотрели?

[WitGlaph]

Дело-то не во вторичности идеи wink.gif а во вторичности ее подачи

Исходя из этого, понимаю, что ничего из мной перечисленного вы не читали. Ну окей...

В фильме цифры были на руке, у вас на часах, которые тоже на запястье носят - согласитесь, очень похоже.

Эм, я как бы боюсь шокировать, но часы на запястье носят сотни тысяч людей IRL ) только на ремешке. Здесь я просто постарался немного развить эту тему - часы теперь неотъемлемая часть самого человека.

Время = деньги, это тоже оттуда...

Время - деньги... это в общем-то поговорка на много-много лет старше как фильма с Тимберлейком, так и моего креатива ). К её творческому развитию не я первый подошёл - не я, полагаю, и последний.

Вы фильм этот смотрели?

Смотрел, не впечатлился: имхо, сюжет порядком слили.

Как я понял, дельной критики по описаниям/персонажам/читабельности материала мне не дождаться - всё застил "Фильм, фильм, фильм!" (С)

[Ябадзин]

Не очень понятно, какую идею Вы хотели раскрыть?
Вступление довольно долго, и в конце финал, где герою дают монеты, и объяснение, зачем и почему.
И это объяснение, на мой взгляд, совершенно излишне. Оно резко контрастирует по форме и стилю с основным рассказом.
Конфликта нет, и как следствие в конце сведена на нет кульминация. Ну поработал герой, ну получил деньги. И что? В чем тут изюминка?
Про вторичность время-деньги уже до меня проехались. Конечно, ничто не ново под луной, но можно было с какой-то другой стороны эту тему обыграть.
По тексту нет вопросов: написано гладко в целом.

[Алексей2014]

Время - деньги... это в общем-то поговорка на много-много лет старше как фильма с Тимберлейком, так и моего креатива

Ага, это фраза Бенджамина Франклина. Судиться не будет!

[WitGlaph]

Во, уже совсем другое дело ).

Не очень понятно, какую идею Вы хотели раскрыть?
Вступление довольно долго, и в конце финал, где герою дают монеты, и объяснение, зачем и почему.
И это объяснение, на мой взгляд, совершенно излишне. Оно резко контрастирует по форме и стилю с основным рассказом.

Я поставил в начале единичку, надеясь этим намекнуть, что это не рассказ - а начало большой формы ) половина первой главы, в общем-то. Так что основной конфликт ещё впереди - это просто та часть которую пока удалось привести в пристойный вид для выкладки.

Про вторичность время-деньги уже до меня проехались. Конечно, ничто не ново под луной, но можно было с какой-то другой стороны эту тему обыграть.

Ну, время-деньги тут лишь небольшая часть концепции. Время в данном сеттинге не только деньги - на нём очень много всего завязано: оно по сути приводит в движение всю машину описываемого социума - плюс машина эта стоит на фундаменте огромной лжи. И в этой лжи вырос и сам главный герой - и с ней ему предстоит столкнуться.

По тексту нет вопросов: написано гладко в целом.

Это хорошо: если какие-нибудь претензии есть - прошу высказывать, не стесняясь. Читабельность текста (и чтобы было доходчиво и не слишком занудно, конечно же) меня очень заботит.

[Jiba]

Появилось время почитать новое и прокомментировать. Что ж, начнём:

Город Анкервилл расположился на дне узкой горной долины, взобравшись по склонам извилистыми улочками и гребнями крыш.
Первое предложение, а я уже об него споткнулся – нехорошо. Я понимаю, что это у вас метафора, однако не самая удачная.

Долина, приютившая город, давала мало простора.
Здесь честно скажу, без обид, не согласись я уже морально прокомментировать ваш текст, бросил бы читать, т.е. я сначала споткнулся, а потом, не успев придти в себя, узнал, что долина кому-то давала... Тяжело.

Дальше к западу она сужалась в непроходимое лесистое ущелье, прорезавшее насквозь Закатные горы.
Всё хорошо, только употреблять такое выражение без остальных сторон света, как-то комильфо, не находите?

Поэтому город рос в основном ввысь
Слабое утверждение. Не понимаю, почему он не мог расширяться на Запад? Или вовсе не расшириться на всю долину, ведь, сомневаюсь, что он выживал исключительно за счёт её ресурсов.

Во-первых, именем своего города. Конечно, назван он был всего лишь в честь анкерной вилки, которая в часовом механизме передаёт движение с шестерней на маятник. Не самая важная штука, ведь далеко не во всех часах есть маятник… И всё же, зваться в честь детали часов – почётно и приятно: не все города и селения Империи могут похвастаться этим.
До этого момента всё было неплохо, и сам город получился интересным. Но, вы серьёзно? Что это? Я не понимать, как можно этим гордится. Они там все чокнутые? Р_Р

Завод, дававший городу жизнь, вскарабкался ещё выше и незыблемо врос в склон громадами корпусов.
Я правильно понял, у вас завод не совсем в скале, скорее лишь часть в нее уходит, если уходит вообще? Я, конечно, не знаю, что это за завод... но завод на высоте – это мощно. В плохом смысле. Если же он полностью, или практически полностью в скале, то точка зрения меняется на противоположную. Но непонятку в этом случае нужно убрать.

Издали он походил на дракона, что разлёгся на уступе и лениво озирает город с высоты, будто высматривая добычу.
Не могу себе этого представить.

У завода тоже было имя.
Лишнее предложение.

Но горожане называли его просто Заводом
Здесь я посмеялся, но, увы, в плохом смысле. Нет, идея называть завод Заводом сама по себе неплоха, но не в той формулировке и напускной возвышенности этого завода.

Завод повторяется восемь раз, многовато для такого маленького отрывка, так не считаете? И как-то не хорошо начинать с унылых описаний. Нет, поймите правильно, унылые в смысле не ваши унылые, а в том, что описания города, завода или чего-то ещё – они всегда унылы, потому что не динамичны. Я вот до сих пор не понял о чём ваше произведение. О заводе?

– …Ааап-ЧХИ!
Коул проморгался и утёр нос рукавом. Уже не в первый раз: острый запах въелся в ноздри, как говаривал старый Гай, «по самые ухи» – даже слезу вышибало.
В носу опять засвербело, и мальчишка прищурился на солнечный свет, чтобы чихнуть. Лучи заходящего солнца наискось пробивались в цех сквозь высокое витражное окно в пол-стены. В золотом свете плыли и кружились пылинки. Коул глубоко вдохнул и зажмурился… но зуд унялся, и чихнуть не вышло.
Нет, написано неплохо. И после описаний появилось хоть что-то. Однако, вы и правда считаете, что читателю будет интересно читать, как кто-то чихает? Ну, я имею ввиду в самом начале пути. А вы этому уделяете чересчур много внимания.

– Тринадцатый! Чего прохлаждаемся? – грянул сверху жестяной голос, перекрывая шум работающих станков. – Мух, что ли, считаешь? Премии лишу! Ну-ка, щётку в зубы и за работу!
Стоя на галерее под потолком цеха, он наблюдал за работой, и время от времени зычно покрикивал в рупор.
Не понял про щётку, но да ладно. Он же видел, что тот просто чихал и отвлёкся совсем не надолго. Как-то это нелогично.

мальчишки работали безо всякой системы, и нередко ссорились из-за того, кому где подметать
Очень странно и неправдоподобно.

– Да бери хоть всё, Ренз, – раздражённо вымолвил Коул и отвернулся. «Вороной» его прозвали за тёмные, вечно взъерошенные волосы и острый нос с горбинкой.
Вот и первое описание героя, наконец-то. Кстати, пусть и избитое, но удачное. Вот только последующая фраза написана с ошибкой, т.к. это не слова автора, а героя и должно выделяться соответствующе.
Хоть бы «ворон», куда ни шло: а то – «ворона».

– Ты их переплавь, и зубы новые себе закажи, – бросил он через плечо. – А то старые совсем гниль!
Как-то герой себе противоречит. Сначала смиренен, потом выходит из себя. Впрочем, это нормально, нужно только описание подправить, что он завёлся на слове "ворона".

Дальше, извините, не дочитал. Пробежался глазами, опять про завод – скучно. Если вдуматься, написано то не то чтобы плохо, просто не с этого начинают книгу. Может стоит об этом подумать?

[Jiba]

Появилось время почитать новое и прокомментировать. Что ж, начнём:

Город Анкервилл расположился на дне узкой горной долины, взобравшись по склонам извилистыми улочками и гребнями крыш.

Первое предложение, а я уже об него споткнулся – нехорошо. Я понимаю, что это у вас метафора, однако не самая удачная.

Долина, приютившая город, давала мало простора.

Здесь честно скажу, без обид, не согласись я уже морально прокомментировать ваш текст, бросил бы читать, т.е. я сначала споткнулся, а потом, не успев придти в себя, узнал, что долина кому-то давала... Тяжело.

Дальше к западу она сужалась в непроходимое лесистое ущелье, прорезавшее насквозь Закатные горы.

Всё хорошо, только употреблять такое выражение без остальных сторон света, как-то комильфо, не находите?

Поэтому город рос в основном ввысь

Слабое утверждение. Не понимаю, почему он не мог расширяться на Запад? Или вовсе не расшириться на всю долину, ведь, сомневаюсь, что он выживал исключительно за счёт её ресурсов.

Во-первых, именем своего города. Конечно, назван он был всего лишь в честь анкерной вилки, которая в часовом механизме передаёт движение с шестерней на маятник. Не самая важная штука, ведь далеко не во всех часах есть маятник… И всё же, зваться в честь детали часов – почётно и приятно: не все города и селения Империи могут похвастаться этим.

До этого момента всё было неплохо, и сам город получился интересным. Но, вы серьёзно? Что это? Я не понимать, как можно этим гордится. Они там все чокнутые? Р_Р

Завод, дававший городу жизнь, вскарабкался ещё выше и незыблемо врос в склон громадами корпусов.

Я правильно понял, у вас завод не совсем в скале, скорее лишь часть в нее уходит, если уходит вообще? Я, конечно, не знаю, что это за завод... но завод на высоте – это мощно. В плохом смысле. Если же он полностью, или практически полностью в скале, то точка зрения меняется на противоположную. Но непонятку в этом случае нужно убрать.

Издали он походил на дракона, что разлёгся на уступе и лениво озирает город с высоты, будто высматривая добычу.

Не могу себе этого представить.

У завода тоже было имя.

Лишнее предложение.

Но горожане называли его просто Заводом

Здесь я посмеялся, но, увы, в плохом смысле. Нет, идея называть завод Заводом сама по себе неплоха, но не в той формулировке с напускной возвышенностью этого завода.

Завод повторяется восемь раз, многовато для такого маленького отрывка, так не считаете? И как-то не хорошо начинать с унылых описаний. Нет, поймите правильно, унылые в смысле не ваши унылые, а в том, что описания города, завода или чего-то ещё – они всегда унылы, потому что не динамичны. Я вот до сих пор не понял о чём ваше произведение. О заводе?

– …Ааап-ЧХИ!
Коул проморгался и утёр нос рукавом. Уже не в первый раз: острый запах въелся в ноздри, как говаривал старый Гай, «по самые ухи» – даже слезу вышибало.
В носу опять засвербело, и мальчишка прищурился на солнечный свет, чтобы чихнуть. Лучи заходящего солнца наискось пробивались в цех сквозь высокое витражное окно в пол-стены. В золотом свете плыли и кружились пылинки. Коул глубоко вдохнул и зажмурился… но зуд унялся, и чихнуть не вышло.

Нет, написано неплохо. И после описаний появилось хоть что-то. Однако, вы и правда считаете, что читателю будет интересно читать, как кто-то чихает? Ну, я имею ввиду в самом начале пути. А вы этому уделяете чересчур много внимания.

– Тринадцатый! Чего прохлаждаемся? – грянул сверху жестяной голос, перекрывая шум работающих станков. – Мух, что ли, считаешь? Премии лишу! Ну-ка, щётку в зубы и за работу!
Стоя на галерее под потолком цеха, он наблюдал за работой, и время от времени зычно покрикивал в рупор.

Не понял про щётку, но да ладно. Он же видел, что тот просто чихал и отвлёкся совсем ненадолго. Как-то это нелогично.

мальчишки работали безо всякой системы, и нередко ссорились из-за того, кому где подметать

Очень странно и неправдоподобно.

– Да бери хоть всё, Ренз, – раздражённо вымолвил Коул и отвернулся. «Вороной» его прозвали за тёмные, вечно взъерошенные волосы и острый нос с горбинкой.

Вот и первое описание героя, наконец-то. Кстати, пусть и избитое, но удачное. Вот только последующая фраза написана с ошибкой, т.к. это не слова автора, а героя и должно выделяться соответствующе.

– Ты их переплавь, и зубы новые себе закажи, – бросил он через плечо. – А то старые совсем гниль!

Как-то герой себе противоречит. Сначала смиренен, потом выходит из себя. Впрочем, это нормально, нужно только описание подправить, что он завёлся на слове "ворона".

Дальше, извините, не дочитал. Пробежался глазами, опять про завод – скучно. Если вдуматься, написано то не то чтобы плохо, просто не с этого начинают книгу. Может стоит об этом подумать?

[WitGlaph]

О, ну вот он, наконец-то - развёрнутый обзор ).

Кое с чем, конечно же, соглашусь: другие моменты требуют разъяснений.

До этого момента всё было неплохо, и сам город получился интересным. Но, вы серьёзно? Что это? Я не понимать, как можно этим гордится. Они там все чокнутые? Р_Р

Это не баг, а фича ). Мне жаль, что текст не смог заинтересовать вас достаточно, чтобы прочесть до конца. Но вообще фишка в том, что граждане этого общества фактически обожествляют Время - и всё, что с ним связано. В особенности, конечно же, часы: на часовых механизмах у них завязано столько всего, что не поверите. Для спойлера скажу, что столица у них вообще должна зваться Гномония - в честь гномона (такого отбрасывающего тень треугольничка) солнечных часов ).

Я правильно понял, у вас завод не совсем в скале, скорее лишь часть в нее уходит, если уходит вообще? Я, конечно, не знаю, что это за завод... но завод на высоте – это мощно. В плохом смысле. Если же он полностью, или практически полностью в скале, то точка зрения меняется на противоположную. Но непонятку в этом случае нужно убрать.

Частично корпуса вырублены в скале, частично - пристроены к ней. Вообще такое местоположение завода (выше большинства жилых кварталов) может показаться не самым разумным - но выбрано оно в основном ради естественного освещения. Подавляющее большинство городских улиц всегда в тени, а "солнечная" сторона долины даёт некоторые преимущества в виде экономии на свете. Для градообразующего предприятия это, само по себе, тоже немаловажно - отсюда и громадные окна в цехах.

Нет, написано неплохо. И после описаний появилось хоть что-то. Однако, вы и правда считаете, что читателю будет интересно читать, как кто-то чихает? Ну, я имею ввиду в самом начале пути. А вы этому уделяете чересчур много внимания.

В данном случае я это сделал ради двух упоминаний ). Во-первых - упоминания некоего "старого Гая", которому в сюжете отведена немалая роль. Во-вторых, витражного окна в цеху - которое всплывает дальше в этом же отрывке.

Не понял про щётку, но да ладно. Он же видел, что тот просто чихал и отвлёкся совсем ненадолго. Как-то это нелогично.

Вряд ли видел, думаю. Я специально упомянул, что в цеху стоит рабочий шум (так что директор вынужден в рупор орать) - и слышать чьего-то там чиха он не мог. А с высоты он озирает весь цех, вот и зацепился взглядом за стоящего без дела мальчишку - он же не за ним одним весь день следит.

Дальше, извините, не дочитал. Пробежался глазами, опять про завод – скучно. Если вдуматься, написано то не то чтобы плохо, просто не с этого начинают книгу. Может стоит об этом подумать?

Не исключено, что в дальнейшем перепишу и начну с другого ) посмотрим.
Что до того, что "с этого книгу не начинают" - я лично сторонник той концепции, что книги НЕЛЬЗЯ начинать с двух вещей: с пробуждения ГГ ото сна - и со сцены в трактире ибо эти два сюжетных хода изнасилованы уже таким количеством авторов, что юзать их снова не комильфо. Со всего остального - почему бы и нет.

Образ завода, возможно, громоздок - но дело в том, что я его поначалу считаю важным по одной причине: завод олицетворяет фактически всю нынешнюю жизнь героя. Завод даёт жизнь его городу - и самому ГГ лично: завод в упрощённой форме диктует законы, по которым живёт всё общество. И грядущий уход героя с завода, его попытка вырваться из когтей навязанных порядков - может послужить первым его шагом из-под гнета Системы (с которой ему предстоит столкнуться лицом к лицу - раз уж взялся писать молодёжную, прости-господи, антиутопию).
Спасибо за проявленное внимание.

[Jiba]

Это не баг, а фича ). Мне жаль, что текст не смог заинтересовать вас достаточно, чтобы прочесть до конца. Но вообще фишка в том, что граждане этого общества фактически обожествляют Время - и всё, что с ним связано. В особенности, конечно же, часы: на часовых механизмах у них завязано столько всего, что не поверите. Для спойлера скажу, что столица у них вообще должна зваться Гномония - в честь гномона (такого отбрасывающего тень треугольничка) солнечных часов ).

Частично корпуса вырублены в скале, частично - пристроены к ней. Вообще такое местоположение завода (выше большинства жилых кварталов) может показаться не самым разумным - но выбрано оно в основном ради естественного освещения. Подавляющее большинство городских улиц всегда в тени, а "солнечная" сторона долины даёт некоторые преимущества в виде экономии на свете. Для градообразующего предприятия это, само по себе, тоже немаловажно - отсюда и громадные окна в цехах.

Вы логично написали, и соглашусь. что в этом случае названием города можно гордиться, а завод может входить в скалу лишь частично, и не особо тяжёлые его части выпирать за неё на высоте. Но когда приходится что-то пояснять по тексту – это плохо. Хороший текст не вызывает подобных вопросов.

В данном случае я это сделал ради двух упоминаний)

Это не отменяет того недостатка, вызванного подобной структурой текста. Здесь плюс на минус не даёт ноль.

Вряд ли видел, думаю. Я специально упомянул, что в цеху стоит рабочий шум (так что директор вынужден в рупор орать) - и слышать чьего-то там чиха он не мог. А с высоты он озирает весь цех, вот и зацепился взглядом за стоящего без дела мальчишку - он же не за ним одним весь день следит.

Читатель всё видит по своему.

Что до того, что "с этого книгу не начинают" - я лично сторонник той концепции, что книги НЕЛЬЗЯ начинать с двух вещей: с пробуждения ГГ ото сна - и со сцены в трактире laugh.gif ибо эти два сюжетных хода изнасилованы уже таким количеством авторов, что юзать их снова не комильфо. Со всего остального - почему бы и нет.

Такое чувство, что вы кинули камень в мой огород. Хотя у меня герой не ото сна пробуждается. Ну да ладно. На самом деле, это всё мелочи. Главное, чтобы сцена была динамичной и в ней происходило какое-нибудь действие, которое цепляло бы внимание читателя. Ну, или рассказывалось бы о чём-то, что его, читателя, заинтересовало бы.

А, вспомнил тут книгу, вернее серию книг, которая мне очень понравилась. Если выкинуть пролог, угадайте, как начинается первая глава? Вот ссылка, почитайте. Автор издан, и я с нетерпением жду продолжения его пятой книги. У меня такое редкость, поверьте.

[WitGlaph]

Вы логично написали, и соглашусь. что в этом случае названием города можно гордиться, а завод может входить в скалу лишь частично, и не особо тяжёлые его части выпирать за неё на высоте. Но когда приходится что-то пояснять по тексту – это плохо. Хороший текст не вызывает подобных вопросов.

Как всегда, перед тем, как воинствующий разум и я начнем перестрелку, я пытаюсь завязать разговор:

— Тебе не кажется, что все тюрьмы похожи одна на другую?

Я даже не знаю, слышит ли он меня. У него нет видимых органов слуха, только глаза — сотни человеческих глаз на концах стеблей, растущих из его тела, словно это какие-то экзотические фрукты. Он парит по другую сторону светящейся линии, которая разделяет наши камеры. Огромный серебряный «кольт», зажатый в похожем на ветку манипуляторе, мог бы показаться смешным, если бы не стрелял в меня уже четырнадцать тысяч раз.

— Тюрьмы напоминают аэропорты, когда-то существовавшие на Земле. Там никому не нравится. Там никто не живет. Мы просто проходим через них.

У Тюрьмы сегодня стеклянные стены. Наверху сияет солнце, почти как настоящее, только бледнее. Вокруг меня во все стороны простираются миллионы камер со стеклянными стенами и стеклянными полами. Свет проходит сквозь прозрачные поверхности, и на полу появляются радужные блики. Кроме них в камере ничего нет, и на мне тоже ничего нет: я нагой, словно только что появившийся на свет младенец, правда, с оружием в руке. Иногда, если сумеешь выиграть, тебе позволяют кое-что изменить. Воин-разум добился успеха, и в его камере летают невесомые цветы — красные, фиолетовые и зеленые шарики, вырастающие из водяных пузырей и напоминающие его собственные карикатурные копии. Самовлюбленный ублюдок.

Прикиньте сколько бы пришлось давать объяснений по ТАКОМУ началу ) а между тем известнейшая книга. Обычно если что-то не совсем понятно читателю - то дальше надо раскрыть это в тексте.

Ну да ладно. На самом деле, это всё мелочи. Главное, чтобы сцена была динамичной и в ней происходило какое-нибудь действие, которое цепляло бы внимание читателя. Ну, или рассказывалось бы о чём-то, что его, читателя, заинтересовало бы.

Горменгаст, то есть главная глыба изначального камня, взятый сам по себе, возможно, являл бы какие-то громоздкие архитектурные достоинства, если бы можно было отвлечься от его окружения – от жалких жилищ, заразной сыпью облегших его внешние стены. Они всползали по земляным откосам, каждое следующее забиралось чуть выше соседа, цепляясь за крепостные валы, пока наконец последние из лачуг не подбирались к огромным стенам, впиваясь в их камень точно пиявки. Право на такого рода хладную близость с нависшей над ними твердыней жаловал этим жилищам древний закон. На их разновысокие кровли падали год за годом тени изгрызенных временем контрфорсов, надменных крошащихся стрельниц и, огромнейшая из всех, тень Кремнистой Башни. Башня эта, неровно заляпанная черным плющом, торчала средь стиснутых кулаков бугристой каменной кладки, как изувеченный палец, святотатственно воткнутый в небеса. Ночами совы обращали ее в гулкую глотку эха, днем же она стояла безгласно, отбрасывая длинную тень.

Начинать книги можно по-всякому.

А, вспомнил тут книгу, вернее серию книг, которая мне очень понравилась. Если выкинуть пролог, угадайте, как начинается первая глава? Вот ссылка, почитайте. Автор издан, и я с нетерпением жду продолжения его пятой книги. У меня такое редкость, поверьте.

Ох блин ну вот зачем вы мне это дали? На вкус и цвет, как говорится. Вам это возможно и понравилось: я же пробежал начало - и у меня волосы дыбом встали от градуса идиотизма и зубы заломило от сырости слога и абсолютно школьных ошибок.

[Jiba]

WitGlaph, ладно, я не буду спорить. Своё мнение я высказал, а слушать его или нет, решать только вам.

[Rarity]

А, вспомнил тут книгу, вернее серию книг, которая мне очень понравилась. Если выкинуть пролог, угадайте, как начинается первая глава? Вот ссылка, почитайте. Автор издан, и я с нетерпением жду продолжения его пятой книги. У меня такое редкость, поверьте.

Почитал первое предложение без цензуры. Когда повествование задается матом... - у меня просто нет слов. Очень надеюсь, что этот автор останется известным в очень узких кругах.

[Jiba]

Rarity, меня так умиляют подобные комментарии. Но не хочу ругаться. Глупо. Просто скажу, что у него есть и версия с цензурой на каждую книгу.

[Rarity]

Rarity, меня так умиляют подобные комментарии. Но не хочу ругаться. Глупо. Просто скажу, что у него есть и версия с цензурой на каждую книгу.

Я знаю. Но я специально открыл без цензуры, чтобы видеть истинную суть автора.

[NatashaKasher]

Город Анкервилл расположился на дне узкой горной долины, взобравшись по склонам извилистыми улочками и гребнями крыш.

Первое же предложение - абсолютно невнятное. Во первых, взобрался улочками+гребнями крыш=неудачное сочетание. Улочки это одно, гребни крыш из другой оперы. Или улочками и площадями, или гребнями крыш и куполами церквей, что впрочем тоже не очень неудачно, потому что взору рисуются крыши без зданий.

Но главное, если город расположился "взобравшись", то получается, что город расположен на горе! А отнюдь не на дне долины!

В первом отрывке шесть раз встречается слово "город" и три раза "крышы", из-за этого текст выглядит занудным и воспринимается с трудом.

На заводе были шлифовальные цеха, где тяжёлые металлические болванки – заготовки для будущих изделий – обдували струями песка под давлением, очищая их от окалины.

Очень громоздкое предложение... Оно длинное, в нём нет подлежащего, зато есть деепричастный оборот...

Конечно же, это был директор завода

Понятно, что номером Коула было «13»

Ничего другого ждать и не стоило.

Все эти "конечно же", "разумеется", "само собой" и "как же иначе" меня выводят из себя. Если что-то "и так понятно" не нужно его говорить, если оно высказано - значит, видимо, не так уж и очевидно.

Два месяца, восемь часов и двенадцать минут – столько составлял его заработок. И на столько увеличилось отпущенное ему время жизни.

Прочитав про штраф в два месяца и цену в два часа, надеялась, что то не то, что я думаю... Но оказалось то самое. Увы! Оригинальна не буду: фильм-фильм-фильм.
Есть идеи настолько оригинальные, как "Зона" например, что использовать их напрямую просто невозможно, только как фанфик.

[WitGlaph]

Первое же предложение - абсолютно невнятное. Во первых, взобрался улочками+гребнями крыш=неудачное сочетание. Улочки это одно, гребни крыш из другой оперы. Или улочками и площадями, или гребнями крыш и куполами церквей, что впрочем тоже не очень неудачно, потому что взору рисуются крыши без зданий.

Скорее всего, неудачная попытка "нарисовать картинку" ). Я не раз бывал в горах и разглядывал панорамы всяких горных городков и деревушек: обычно это и видно - крыши-крыши, и между ними проглядывающие участки крутых узких улочек. Но когда это пишешь текстом, видимо, образ не передаётся.

Все эти "конечно же", "разумеется", "само собой" и "как же иначе" меня выводят из себя. Если что-то "и так понятно" не нужно его говорить, если оно высказано - значит, видимо, не так уж и очевидно.

*успокаивающе* Это очевидно для героя - но не для читателя: автор использовал тут этот ход, чтобы попробовать показать ситуацию с позиции героя. Автор не хотел ничего плохого: тише, тише.

Прочитав про штраф в два месяца и цену в два часа, надеялась, что то не то, что я думаю... Но оказалось то самое. Увы! Оригинальна не буду: фильм-фильм-фильм.
Есть идеи настолько оригинальные, как "Зона" например, что использовать их напрямую просто невозможно, только как фанфик.

Вы полностью в своём праве ). Аргументация насчет того, что невыносимо оригинальная идея невыносимо оригинального фильма далеко не оригинальна и использовалась ещё до него - судя по всему, недостаточно убедительна: так что не спорю и не возражаю.

*Принял к сведению*

[Yolechka]

Я не смотрела фильма, который выше обсуждается, и не читала приведенных в пример книг... Но, как любит говорить мой муж: "все уже было, в "Симпсонах"".

Поэтому напишу немного об атмосфере. И о любопытстве. И ни слова не напишу о стилистике, потому что не считаю себя в ней специалистом. Я вижу две крайности: "легко и приятно читается" и "застреваю на каждом слове". Но ни к одной из категорий этот отрывок отнести не могу. Он где-то посередине, то есть простор для улучшения есть.

Декорации расставлены хорошо. Но меня утомляют описания местности с уходом в ее историю, если до этого я не заинтересовалась сюжетом. ИМХО: сначала что-то происходит. Описывается маленькая любопытная сценка. А потом мне устраивают экскурсию по городу и говорят: "смотри, события будут развиваться здесь". Или описание должно быть очень "сильным", экспрессивным и интригующим. Но у вас оно - спокойное.

Завод, герои - все очень хорошо нарисовано. Но очень напомнило по атмосфере "Дочь железного дракона" Суэнвика. Не сюжетом, еще раз - картинкой, которую автор нарисовал у меня в голове. А поскольку Суэнвик мне понравился, то и в интерьерах этой зарисовки и среди ее героев было комфортно. Я не считаю, что если мир одного писателя напоминает мне мир другого писателя, то это плохо. Наоборот, у меня есть предпочтения, и я им следую, когда выбираю, что бы почитать. Зачастую ярко-оригинальные миры и идеи меня пугают или отталкивают. Так, например, с Мьевиль вышло. Все говорят - оригинально, а меня не увлекло совсем.

О любопытстве. В этом отрывке ничего не случилось. Он вводный. Поэтому, принимая решение "читать или нет", я бы открыла книгу в нескольких других местах и пробежала бы там по паре листов. Есть действие, есть интрига, хочется узнать, что случилось дальше - беру. Нет - ищу что-то другое. Пока интриги нет. Но и открыть книжку в другом месте нельзя. Но я подожду. Из-за мира и героя. Они мне симпатичны.

Кстати, "тринадцатый" напомнил мне мультфильм про чёртика. Вы его смотрели?