Литературный форум Фантасты.RU

Здравствуйте, гость ( Вход | Регистрация )

Литературный турнир "Игры Фантастов": "Шестое чувство" (Прием рассказов закончится 6.04.2024 года 23:59)

 
Ответить в данную темуНачать новую тему
Томбал̃де ломан̃. Человек с той стороны, Повесть-самоучитель конланга
Pedrevan
сообщение 20.9.2016, 14:31
Сообщение #1


Играющий словами
**

Группа: Пользователи
Сообщений: 87
Регистрация: 22.2.2011
Вставить ник
Цитата




Предисловие
Идея такой повести-самоучителя родилась давно. Сначала был сериал «Сёгун», в котором англичанин 16 века попадает в Японию и, ничего не смысля ни в японском языке, ни в традициях, был вынужден учиться всему с нуля. Много лет спустя я наткнулся на книгу Т. Л. Мироновой «Необычайное путешествие в Древнюю Русь». Простенькая фантастическая повесть, где группа детей и студентов-археологов попадает в 13 век. Все там говорят по-древнерусски, и студенты попутно разъясняют младшим спутникам особенности старинной грамматики, фонетики и лексики и как она связана с современным русским языком. Почему мы говорим «день», но «днём», что такое «шуйца», а что «десница» – где берут начало те или иные правила современного языка… Ну, и действие происходит в эпоху татаро-монгольского господства и борьбы с крестоносцами, посему интересные события обеспечены.

Увлёкшись неомуромским языком, конлангом, созданным В. М. Чернявским, я задумал объединить свои впечатления и написать художественное произведение, действие которого будет происходить в вымышленном мире, похожем на Восточную Европу 9-11 веков, но населённую несколько иными племенами и народами и с иной географией. Отправить туда героя-попаданца, заставив его, как и героя «Сёгуна», познавать этот мир с нуля и учить местный язык.
Почти перед каждой главой и разделом будет дан небольшой словарик и простейшие уроки грамматики. Слова даю не все, часть их поясняется в тексте, так что смысла в излишнем разжёвывании нет.
Возможно, кому-то материал покажется сумбурным и малопонятным. Действительно, он подаётся совсем не так последовательно и логично, как в традиционном учебнике – от существительных к прилагательным, от глаголов к наречиям… Но во-первых, уже есть учебник Виталия Чернявского, построенный по таким канонам. Во вторых, со временем я буду давать более организованную информацию, призванную упорядочить и закрепить полученные знания. Но главная моя цель – заинтересовать даже тех, кто прежде к финно-угорским языкам никакого интереса не проявлял. Даже тех, кто эти языки учить не собирается. Эти последние могут читать повесть, не напрягая мозг. Тем более, на «языке скалваничей» там даются лишь диалоги, вся речь автора – на русском. Да и главный герой поначалу мало понимает из того, что ему говорят. Хотя в дальнейшем диалоги станут всё более сложными, и их непонимание станет проблемой к полноценному восприятию всего текста.

Пытаюсь сделать сайт, посвящённый муромскому языку. Пока на Юкозе, потом - посмотрим. Если мне не надоест. Дело-то заведомо гиблое... Но забавное.

ТОМБАЛ̃Д̃Е ЛОМАН̃
Чин̃кастъ.
Мон с̃т̃ин̃ мад̃ен̃таркасте, чочин̃ ис̃ен̃ ов̃тон̃ кед̃с дъ озин̃ тувурън̃ екшс. Ечке с̃ормо, став̃т̃ ожола кон̃ов̃ън̃ лопат̃н̃есте, ул̃н̃ес̃ ав̃т̃ев̃т̃ в̃ас̃ен̃ц̃е лопачир̃есе. Мон ер̃т̃ед̃е кър̃вэз̃т̃ин̃ тол, пултаз̃т̃ин̃ штатол дъ йутав̃тин̃ с̃ел̃мэванов̃тнесе с̃ормадъв̃т̃ ис̃ак:

«О буквах. Долго думал, как передавать речь скалваничей. После долгих мучений решил использовать русские буквы, но с некоторыми особенностями в написании, которые позаимствовал в местном руническом письме. Буква Е читается как русское Э. Букву Ъ использую для звука, похожего то ли на Э, то ли на О, то ли на Ы. Ну, что-то вроде звука «о» в слове «ягодок», когда произносим быстро. Чёрточка над буквой означает её мягкость. Ри, те, са читаются вроде русских «ры» (только более мягкого), «тэ», «са». Р̃и, т̃е, с̃а – как русские «ри», «те», «ся». Ц̃ произносится мягко, примерно как русское «ч», а Ч – твёрдо, на английский манер. Звуки П, Б, В, М мягкими не бывают, поэтому буквой В̃ обозначаю звук вроде английского «w». К, Г перед звуками «и», «е» всегда мягкие. Х произносится слабо, выдохом, тоже как в английском, кажется».
Васта чер̃кс̃ вел̃кс ала, кен̃ет̃с̃ кен̃ер̃се.
– Тон с̃ормадат тагъ?
Мон ванин̃ удалов̃ ламтов̃ън̃ трокс.
– Ис̃т̃а… Тон унък, унък…
– М-м…
Сон ез̃ ушудъ пед̃амс кев̃кс̃т̃емэт̃н̃ен̃ек. Ан̃с̃ак ашт̃с̃ таваткс ала дъ ванс̃ кода мон с̃орман толгасъ т̃ешкст, пут̃н̃ед̃е с̃ормос мон̃ ел̃аман̃ мейел̃ц̃ет̃ ийет̃. Мон с̃ормадин̃ одов̃ ван̃ксъстъ гигер̃ен̃ палнет̃н̃есте – дъ йор̃т̃н̃ин̃ икел̃с̃орма паргов̃ шукшъкс.
Мейл̃е сърмав̃с̃ с̃ел̃мэт̃н̃есе. Мон путин̃ толга дъ н̃ежед̃ин̃ кутта мукур̃т̃н̃ен кэмедэ куттан̃е лангс.
– …Мез̃е?..
Мон малав̃гак стув̃ин̃, къл̃а мон ан ул̃е эйке кудусъ – дъ ушудин̃ апак учу моткод̃емс сет̃ме!..
– Ай?.. Мез̃ейак! Мон…ан̃с̃ак… – Мон л̃екс̃т̃ин̃, апак маштъз̃ пачт̃амс ар̃с̃емэт̃ен̃ сон̃ кел̃ен̃ валтнесе. – Мон бажав̃л̃ин̃ ноутбук. Ел̃и… печатнайа машинан̃е! – мон раказ̃ев̃ин̃ ав̃ гайт̃ев̃сте. – Тэд̃е башка, мон ул̃ан берэн̃ с̃ормамиц̃а…
– Тон ул̃ат с̃ех паро!
– Нама! Нама!
Косъ-косъ вал̃ман̃ трокска, пув̃ън̃ кекшемэтаркан̃ пир̃есе, гайкор̃т̃н̃ес̃т̃ карав̃л̃иц̃ат. Син̃ кувака «ва-а-анък» кан̃д̃т̃н̃ес̃ йакшамо коштка ис̃е ошън̃ кудут̃н̃ен̃ латот лангга.
Мон чочин̃ ис̃ен̃ кед̃с с̃ед̃е домка дъ с̃ормин̃ лопасе:



ЧЕЛОВЕК С ТОЙ СТОРОНЫ
Из дневника.
Я встал с постели, запахнулся в медвежью шкуру и сел за стол. Толстая книга, сшитая из листов желтоватой бумаги, была раскрыта на первой странице. Я высек огонь, зажёг свечу и пробежал глазами то, что написал вчера.
<…>
Жена пошевелилась под одеялом, приподнялась на локте.
– Снова пишешь?
Я оглянулся через плечо.
– Да. Ты спи, спи…
– М-м…
Она не стала приставать с вопросами. Просто лежала под одеялом и смотрела, как я пишу пером буквицы, занося в книгу последние годы моей жизни. Я переписывал набело с кусочков бересты – и кидал черновик в короб для мусора.
Наконец, в глазах зарябило. Я отложил перо и откинулся на жёсткую спинку кресла.
– …Что?..
Я как-то совсем забыл, что не один в комнате – и невольно начал бормотать под нос!..
– А?.. Ничего! Я… просто… – Вздохнул, не в силах передать свои мысли словами её языка. – Я бы хотел ноутбук. Или… печатную машинку! – я негромко засмеялся. – К тому же, писатель из меня никудышный!
– Ты самый лучший!
– Конечно-конечно!..
Где-то за окном, на деревянной крепостной стене, перекликались стражники. Их протяжные «посма-атривай» разносились в морозном воздухе над крышами городских домов.
Я поглубже запахнулся в шкуру и написал на листе:


ПЭЛ̃ В̃АС̃ЕН̃Ц̃Е
1. ПЭЛ̃КС В̃АС̃ЕН̃Ц̃Е
Вардо

Было холодно. Пожалуй, слишком холодно для начала июля. Вон, даже листва на деревьях пожелтела! Или я не догоняю чего-то?.. Определённо, не догоняю! Когда приехали – точно помню – везде зелень была, а теперь такое чувство, будто внезапно настала осень! Или я просто не заметил? Может, это просто некоторые деревья тут такие… раннелистопадные?..
Пытаясь согреться, я пробежался немного, топча босыми ногами пружинящий ковёр из листьев и травы. Вода на теле скоро высохла, но облегчения это принесло мало. Наступала ночь, и с каждой минутой становилось всё холоднее. Да ещё и трусы эти мокрые … Я их отжал, конечно, но потом всё равно надел. Ещё попадётся кто-нибудь, перепугается… Понятное дело, в наше время безобидного вида юноша, предающийся нудизму в окрестностях Светлояра, вряд ли всерьёз кого напугает – не такое видали! Но мало ли…
Тропинку я потерял уже давно. Сначала не придал этому значения – Светлояр место обжитое, куда ни пойдёшь, обязательно наткнёшься на дорогу, тропу или село. Но блуждал я уже, наверное, часа два, а лес становился всё гуще и страшнее. Поваленные стволы, сучья, замшелые пни и чавкающая под ногами болотная жижа – всё это выглядело весело и романтично, если гулять подшофе и с компанией друзей. Но друзья остались в лагере.
Весь исцарапанный, грязный и до смерти замёрзший, я вышел на ровное, свободное от деревьев место, вроде как на поляну. Под бездонное, полное звёзд небо. И вот тогда перестал стесняться своей слабости и завопил:
– Лю-у-ди! А-ау!
Эхо – незнакомое, звучное, как бывает в кино про всякие дикие места – ответило мне завываниями. И тут мне стало страшно по-настоящему.
Я совсем по-детски захныкал и заскулил в темноту:
– Господи! Да что же это творится такое?.. Да за что же мне это?..
Господи молчал. Наверное, не желал разговаривать с клиническим атеистом. Зато откуда-то из-за кустов мне ответил тяжёлый басовитый рык и хруст валежника. И что-то огромное, чёрное поднялось на фоне более светлых древесных стволов…
***
…Это всё Саня придумал, заядлый искатель приключений на пятую точку! «Поедем, – говорит, – на Светлояр на пару деньков, отметим окончание сессии. Встанем в палатках, на долбославов полюбуемся, девок их поклеим…» Короче, все дела… Я согласился, конечно. Тем более, Маринка была «за» обеими руками, да и кроме Санька́ ещё трое наших подписались на это дело. Ну, мы и поехали на Саньковой машине. То есть, машина не его, понятно, а бати – «Кашкай» с двумя дополнительными сиденьями. Так что в тесноте, но разместились.
Обычное такое путешествие получалось. Сначала до Нижнего, а потом – в дебри неведомых земель! Доехали, палатки поставили – не на самом берегу, конечно, там охранная зона, а подальше, где можно. Пошли, искупались, осмотрели окрестные достопримечательности, выпили, а вечером опять попёрлись на озеро.
Мы бросились в холодную воду, выплыли на середину Светлояра и принялись подныривать и хватать друг друга за лодыжки, толкаться, брызгаться… Пока Маринка не учудила – ловко стащив с меня трусы, она стала крутить ими над головой под одобрительный рёгот друзей.
Я, конечно, не обиделся. И решил, что в праве теперь отплатить ей той же монетой. Маринка взвизгнула, бросила в меня трусами и, подняв тучу брызг, отплыла подальше.
– Дура! – весело ругнулся я. – Утонут же!
И протянул руку за вышеозначенным предметом гардероба. Пошарил вокруг – и с тихим испугом понял, что мокрая ткань прямо сейчас плавно опускается на дно. Бросив Маринке: «Ну, получишь ты у меня!» – я нырнул, стараясь не выставить напоследок над водой голый зад – к дикой радости товарищей! Перспектива отсиживаться в озере до темноты, или пока не сжалится кто-нибудь из моих спутников, не радовала. А шлёпать до палатки в голом виде на потеху публике… Не, я человек без комплексов, конечно, но не до такой же степени!..
Открыв глаза, я увидел тёмное пятно, маячившее где-то подо мной. Вот они, родимые, совсем рядом!
Я сделал несколько взмахов, вытянул руку в мозглую глубину – и не достал. Распахнул воду ещё парой гребков… Тёмное пятно вдруг дёрнулось, закрутилось, словно живое – и, не успев осознать опасность – я сам закрутился в мощном холодном потоке!
Конечно, я слышал об омутах и всяких подводных течениях, которые могут затянуть купальщика, но ни с чем похожим никогда не сталкивался. А потому страшно перепугался, забарахтался, чувствуя, что водоворот тянет меня в глубину!
Кажется, на секунду я даже сознание потерял. Но это было иллюзией. Просто в какой-то момент я утратил ориентацию в пространстве, и когда подумал, что всё кончено, и я, не в силах сдержать вдох, захлебнусь, вдруг почувствовал, что поднимаюсь наверх! Дёрнулся из последних сил, взмахнул руками – и очутился на поверхности. Забарахтался, взбивая воду в пену, захрипел, закашлял… И понял, что не умру сегодня! Что буду жить!
Не поверите, какое это счастье – быть на волосок от смерти, и спастись в последний момент!
Лишь затем я обнаружил в своём кулаке зажатый кусок ткани. Надо же – ухватил каким-то чудом!
Отдышавшись, я огляделся. Друзья мои странным образом испарились, довольно многочисленные люди на берегу тоже улетучились куда-то.
И тогда я сделал следующее открытие.
Это было не то озеро! Примерно тех же размеров и такой же, почти идеально круглой формы. И лес подходил вплотную к берегам – но теперь это были уже не чахлые деревца, а могучие, в пару обхватов ели!
Я вылез через камыши, вспугнув уток и ещё пару незнакомой породы птиц. Потоптался в илистой жиже, пытаясь понять, какая такая ерунда со мной приключилась. Вспомнил историю о водолазе, который где-то в Сибири по цепи подземных пещер из одного озера переплыл в другое. Но я-то был под водой не больше минуты!
Что же это, а?
Я набрал в грудь воздуха, открыл рот… Потом опомнился, выжал и надел трусы. Так-то получше!..
Кричать расхотелось. Чего доброго, опозорюсь, как тот персонаж Миронова в «Бриллиантовой руке»: «Лю-ди! Помоги-те! Лё-ёлик!!!» Вот ржач-то будет, если народ сбежится!
И, решив, что любому странному событию можно найти логическое и вполне научное объяснение, собрался с духом и вступил под тень древнего леса. Нужно было найти дорогу и людей, пока совсем не стемнело. Я совсем не сомневался, что едва ли не сразу найду и то, и другое.
Как же я ошибался!
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Pedrevan
сообщение 20.9.2016, 14:34
Сообщение #2


Играющий словами
**

Группа: Пользователи
Сообщений: 87
Регистрация: 22.2.2011
Вставить ник
Цитата




Местоимения (ед., множ.ч.)
мон – я мин̃ – мы
тон – ты тин̃ – вы
сон – он, она, оно син̃ – они

Совместный падеж Исходный и местный падежи
-нек; -н̃ек -се; -съ -сте; стъ
соннек – с ним син̃н̃ек – с ними тэ – это (ближайшее)
тоннек – с тобой тин̃н̃ек – с вами тэсе – здесь
моннек – со мной мин̃н̃ек – с нами тэсте – отсюда
с̃е – это (дальнее)
косъ – где?
костъ – откуда?
Инфинитив
-емс, -амс, -ъмс
Ул̃емс – быть ванъмс – смотреть, наблюдать
мен̃емс – идти сув̃с̃емс – заходить
с̃т̃амс – встать туйемс – пойти, отправиться, уйти

я есть – мон ул̃ан я иду – мон мен̃ан
ты есть – тон ул̃ат ты идёшь – тон мен̃ат
ты есть – сон ул̃и он идёт – сон мен̃и


Повелительное наклонение:
2 л.ед.ч. -ак, -ък, -ек;
2 л.мн.ч. -адъ, -ъдъ, (е)д̃е
1 л.мн.ч. -азданъ/-зданъ

Причастие прошедшего времени:
аз̃, -ъз̃, -ез̃
туйемс – туйез̃ – ушедший
ул̃н̃ез̃ – случившееся


туйемс – уходить
туйек – уходи!
туйед̃е – уходите!
сув̃с̃езданъ – давайте зайдём
туйезданъ – давайте пойдём

чийемс – бежать
чийек – беги!
чийзданъ – бежим!



Прилагательные, наречия
Паро – хороший, добрый, хорошо (тж. добро)
Парстъ – хорошо (букв. «от добра» см. тэсте)
Бер̃эн̃ – плохой
Бер̃эн̃сте – плохо


Наступило утро. Я понял это по пению птиц. Удивительно – лишь однажды в детстве, когда ездили с отцом на рыбалку, я слышал, как пробуждается природа. Как светлеет небо за лесом, и начинают звенеть птичьи голоса!.. И вот нахлынули воспоминания – и я снова заплакал, хотя перед этим уж казалось, что слёз не осталось.
Я выбрался из-под поваленного дерева, где нашёл себе убежище на ночь (до самого рассвета трясся, не сомкнув глаз) и заковылял на истерзанных ногах.
…Встреча с медведем закончилась для меня благополучно. Я ломанулся с поляны через кусты и ветки, царапаясь, падая, вскакивая и поскальзываясь вновь… Сколько бежал – не помню. Куда – не думал. Как жив остался, не свернув себе шею и не напоровшись на сухую ветку – ума не приложу!.. А что до медведя – то ему я, похоже, на фиг не был нужен!
Окружавший меня прежде мрачный ельник теперь сменился светлой, полной воздуха и простора дубравой. Никогда прежде я не встречал таких огромных дубов! Иные, чудовищной толщины, уже сгнили внутри, распахнув чёрные отверстия дупел, размером с дверь, – но по-прежнему жили, шелестя зелёной листвой.
Я повеселел. День – это вам не ночь! Днём я запросто отыщу дорогу; наверняка ведь в темноте пересекал тропы, просто не заметил их! А медведь… Так ведь это Россия, детка!
И тут я увидел тропу. Тропинку, вернее. Узкую, но неплохо утоптанную – значит, по ней часто ходят. Я зашагал по стежке, весело размышляя, как буду рассказывать о ночной прогулке друзьям. И как Саня будет кивать и крутить пальцем у виска, приговаривая: «Ну, ты болван известный! Я от тебя другого и не ждал! Надо ж, угораздило его заблудиться в трёх соснах!» А остальные будут покатываться со смеху!..
Тропинка нырнула в овраг, по дну которого бежал прозрачный ручей. Я напился ледяной воды – впервые за всю ночь. Пил из пригоршни – и эта родниковая вода показалась мне самым вкусным напитком в мире! Потом, ойкая, умылся и даже на тело плеснул, чтобы смыть грязь, пыль и засохшие кровяные корочки царапин. И зашагал дальше.
И пару минут спустя услышал голоса!
Нет, сначала я решил, что мне показалось. Что это ручей за спиной плещется, – но вскоре явственно услышал смех. И понял, что приключениям моим пришёл конец. Стараясь придать своей физиономии вид уверенный и весёлый, я ускорил шаг.
И увидел людей.
Их было двое. Один – пожилой мужчина с серой от седины бородой. Другой – подросток лет четырнадцати. Подросток говорил что-то, смеясь и наматывая на локоть верёвку. Оба одеты в забавные балахоны с капюшонами, из-под которых торчали ноги. И, что меня откровенно потрясло – на ногах были обмотки с лаптями! Как в девятнадцатом веке! Подле стояли прямоугольные короба, над которыми с тяжёлым гудением вились пчёлы.
Мальчишка как раз готовился лезть на дерево. Обвязал себя и ствол ремнём, одну петлю накинул повыше – и полез, опираясь ногами. Затем петлю, оставшуюся внизу, перекинул выше… На высоте в три человеческих роста, напротив вытянутого вдоль ствола дупла он остановился, набросил на горловину капюшона мешковину и взял в руки незнакомый мне предмет. Что-то вроде горшочка с длинными деревянными ручками сбоку. Орудуя этими ручками, мальчишка принялся окуривать дупло дымом, и я догадался, что в горшке лежат угли.
Закончив одурманивать пчёл, мальчишка достал кривой нож и полез рукой в дупло. Принялся отрезать и доставать наружу какие-то куски, складывая их в висящее на поясе ведёрко.
О чём-то подобном я, конечно, слышал, но видел впервые. Обычно мёд достают из ульев на пасеке, а не по дуплам лазают!
Наконец, мальчишка спустился, переложив добытые соты в большой прямоугольный короб. Облизал сладкие пальцы, отмахнулся от кружащих над головой пчёл и убрал с лица заменявшую сетку мешковину.
Наверное, было самое время для знакомства…
Стараясь не терять безмятежного и малость придурковатого выражения лица, призванного показать, что я, хоть и нахожусь в полной заднице, не потерял чувства юмора и присутствие духа, я вышел к пасечникам и громко сказал:
– Утро доброе! Представляете, я заб…
Фразу я не закончил. Потому что оба незнакомца выронили из рук нехитрый инвентарь и схватились: старик за топорик с длинным, словно у кирки, лезвием, а мальчишка – за нож. И попятились.
Я опешил. Конечно, вид у меня был вполне себе жутковатый (исцарапанный, в синяках, с растрёпанными волосами, в одних «семейках»), но не маньяк же я с бензопилой, в самом деле!
Но дальше стало ещё интереснее!
– Кийе тон ул̃ат? – глухо охнул старик, замахиваясь топором.
– Чийзданъ, бод̃ай! – сказал мальчик старику, держа нож на вытянутой руке перед собой.
Их испуг, вполне объяснимый внезапным появлением голого чудика, по моему мнению, сразу должен был смениться буйным весельем! Но не сменился.
Тут уж начал пугаться я сам.
– Э!.. Мужики… Полегче!
Но «мужики» и не думали прятать оружие. Не сводя с меня выпученных глаз, они быстро заговорили друг с другом всё на том же тарабарском языке.
– Ребята, вы чё, не русские?
Старик ещё раз взмахнул топором.
– Туйек! Туйек тэсте!
Я растерялся. Вот довелось же нарваться на «чечмеков»!.. Понятное дело, в России живём, да и в самой Москве неруси хватает, но даже среди гастарбайтеров-таджиков трудно найти таких, кто вообще не понимает русскую речь. А ведь эти пасечники даже не таджики! С виду – обычные русские мужики, только малость бомжеватые. Балахоны эти, штаны… Вон, даже коробки для мёда из берёзовой коры сделаны, по ходу!..
А может, староверы? Сектанты какие? Да всё равно – русский-то должны знать!
– Слушайте, мужики! – я старался говорить как можно серьёзнее и увереннее. – Давайте не будем дурака валять! Я заблудился! Мне нужно найти выход из леса! Если вы мне не поможете – попадёте под статью о неоказании помощи! Мне сколько ещё в труселях разгуливать?
Не знаю, интонация моего голоса или жалкий вид подействовали на незнакомцев, но они опустили оружие, перемолвились между собою парой фраз, и старик спросил:
– Кийе тон ул̃ат?.. Костъ тон ул̃ат?.. Мез̃е ул̃и тоннек ул̃н̃ез̃?
Говорил он нарочито медленно и отчётливо, но с тем же успехом мог говорить хоть по-японски! Я и английский-то знал на уровне сельской школы! Поэтому развёл руками и так же отчётливо, подкрепляя слова жестами, пояснил:
– Я из Москвы. Приехал на Светлояр с друзьями. Купался. Меня затащило течением. Когда я вынырнул…
Вот тут мне стало как-то не хорошо… Один мой институтский преподаватель говорил, что когда человек проговаривает свои мысли вслух, он лучше осознаёт то, о чём говорит. И теперь, впервые рассказав о случившемся, я вдруг понял, что конец фразы обрёл новый, пугающий смысл.
– … попал сюда, – закончил я упавшим голосом.
Попал – куда?! Где я мог очутиться, нырнув в озеро и вынырнув минуту спустя?
Я даже пошатнулся! Никогда не терял сознание, но теперь был близок к этому. Колени задрожали, и я переступил.
От пасечников моё состояние, похоже, не укрылось. Старик внимательно огляделся и спросил спокойнее:
– Тон ул̃ат эйке?
– Чё? – поморщился я.
Старик указал на меня:
–Тон… ул̃ат, – и выставил указательный палец, – эйке?
– Один? Ну да, один…
Вопрос меня удивил, по меньшей мере. Разве не понятно, что я один и заблудился? Или у них тут нормальное дело толпой в исподнем по лесу рассекать?
Старик задумался. Пожевал губами. Приняв какое-то решение, крякнул, сунул топор-кирку за расшитый цветными нитками пояс.
– Паро!.. Туйат мин̃н̃ек!
Его спутник согласился:
– Ист̃а! Кулув̃ттанъ, къда сон ар̃с̃и мез̃е-бут̃и…
Я не пошевелился, понятное дело. Мальчишка понял, что я ничего не понял – и показал на пальцах идущего человечка:
– Туйат! – Потом похлопал себя по груди, поманил. – Мин̃н̃ек!
Я кивнул.
– Идти? С вами? Окей!
Я решил пока не давать волю эмоциям. И считать по умолчанию, что от испуга и холодной воды на короткое время впал в шоковое состояние. В беспамятстве убежал в лес, заблудился... Случается же с людьми такое – вон, «Остров проклятых» смотрели? Так там мужику такое мерещилось – нарочно не придумаешь!
Как любил говорить мой отец, надо решать проблемы по мере их поступления. Я жив, вышел к людям – остановимся пока на этом.
Паренёк широко улыбнулся. Зубы у него были на редкость грязные, с жёлтым налётом. Сектант, блин!..
Старик энтузиазма своего юного спутника не разделял. Потому что выглядел по-прежнему хмуро и неприветливо. Он указал мне на короб и сказал: «Сайек!» – и сделал движение, будто надевает на спину рюкзак. К берестяному коробу и правда были приделаны две широкие ленты из ткани.
Я чуть слюной не захлебнулся при мысли о лежащем там мёде! Но попросить гордость не позволяла. Я спросил только:
– А меня не покусают… эти?.. – встретил угрюмый взгляд старика и согласился: – Ладно. Только с вас жрачка! Я за спасибо не работаю!
Взмахами рук я кое-как разогнал пчёл, взвалил на спину одуряюще пахнущий воском и мёдом короб и зашагал по тропинке перед своими новыми знакомыми. Пчёлы поотстали, но несколько насекомых всё равно недобро жужжали над ухом и норовили заползти на мои голые плечи. Одна укусила даже, зараза! Я послал её матом, изрядно напугав моих новых знакомых. Ну да, праведники, небось! Молятся, постятся, слушают радео «Радонеж»!..
Шли мы около часа. Я порядком вымотался с непривычки – никогда не был поклонником пешего туризма! Потому часто останавливался для отдыха, вызывая недовольное бормотание старика:
– Мен̃ек! Мен̃ек!
Подумалось, что если он ещё раз сто повторит это, я до конца жизни запомню, как будет по-ихнему «иди»!
Один раз я не выдержал (в самом деле, нанялся я им тут тяжести таскать!). Остановился, решительно снял берестяную коробку со спины и уселся на поваленное дерево.
– Слушай, – говорю, – батя, ты бы дал отдохнуть человеку! Ты меня вообще по русскому обычаю должен накормить, напоить, в бане выпарить… А, ну ты ж не русский!
Старик хмуро молчал.
И тут меня осенило!
– Ты из какого племени, дед?
Следующие пять минут я пытался выведать национальность моих эксплуататоров. Я тыкал себя пальцем в грудь, повторяя: «Русский! Русский!» Тыкал в пасечников и делал вопросительную рожу. Даже подсказывал: «Татар? Бурят? Чуваш? Э-э?..» Но сладкая парочка лишь молча смотрела на меня, как на идиота – то ли издевалась, то ли и впрямь тупила.
Наконец, старику надоело. Он махнул рукой и проскрипел:
– С̃т̃ак! – (это прозвучало скорее как «штяк») – С̃т̃ак дъ мен̃ек!
– Чё? – переспросил я. – Штяк? Стоять? Встать?
Слово звучало почти по-русски! Вдруг, и впрямь староверы? И болтают на своём, старославянском? Видел я как-то чудаков этих по телеку. Одеваются, вот, точно также, на старинный манер. И разговаривают по-старинному. Хотя, всё равно понятно. А эти, может… татарские староверы?
Я с кряхтеньем поднялся. Взвалил берестяной рюкзак на спину. И заметил, что успел натереть лямками плечи!
…Впрочем, путешествие подходило к концу. Издалека пахнуло дымом. Сладкий такой запах... Печной, деревенский! А следом ветер принёс густой запах навоза, растворённый в пряном лесном воздухе. Послышался лай собак…
В какую же глушь я забрался?..
Мы вышли, наконец, на берег прозрачной речушки, ползущей в травяных берегах. Я остановился, окинул взглядом противоположный берег и констатировал:
– О! Нормальную вы тут деревню отгрохали? Сами, или «реконы» помогли?
«Реконом» был мой одногруппник Димка Коновалец. Один раз он даже звал меня на фестиваль, где куча молодёжи и вполне взрослых дядек наряжается викингами, русичами и прочими дотракийцами, живут в палатках, готовят в глиняных горшках и рубятся на бугуртах. Димка мне даже показывал фотки посёлков и хуторов, которые эти реконструкторы сооружают топором и без единого гвоздя – для себя, для науки, ну и для туристов, понятно…
За тихой речушкой, на пригорке, стоял вот почти точно такой же посёлок. С дюжину бревенчатых домиков с крохотными окошками. Некоторые постройки поставлены на четыре опоры – словно избушки Бабы-Яги. Под крышами, вместо чердачных окон – отверстия, из которых вьётся печной дым. Где-то я слышал, что это называется «топить по-чёрному». А ещё я слышал, что такой способ отопления применялся ещё при царе Горохе. Забавно!
Загавкали собаки. На ограде из жердей кукарекнул петух. Снова, уже сильно, пахнуло навозом.
Через речку был перекинут мостик в виде трёх тонких брёвен. Старик указал на него и велел:
– Мен̃ек! Йутав̃тък!
– Ме́ню, ме́ню! – проворчал я, изменив словечко на русский манер.
Чем рассмешил мальчишку. Он быстро-быстро затараторил что-то своему старшему спутнику, постоянно повторяя уже слышанное мною «бодяй». Тот хмыкнул в ответ. Как будто даже чуточку дружелюбно. Я приободрился и предложил:
– Менек, бодяй!
О, да! Реакция мальчишки ждать не заставила! Он даже подпрыгнул от восторга – и заливисто захохотал. Что ж, как это говорится, лёд отчуждения растоплен. Может, теперь-то хоть расскажут, в какой стороне этот чёртов Светлояр!
А место тут конечно знатное! Надо обязательно ребят сводить. На телефон поснимать…
Из раздумий меня вывел старик.
– Мен̃ек, вардо! – вновь проскрипел он.
Я сказал устало:
– Эх, эксплуататоры! Вот подам я на вас в суд за неоказание помощи и надругательства над личностью. – И осторожно ступил на растрескавшиеся брёвна моста.
Было бы занятно, упади я в воду! Но я переправился благополучно. И с надеждой на скорый отдых зашагал по тропинке к деревне. Едва я приблизился к ближайшему дому, как из-под плетня с лаем выскочил мохнатый пёс. Его услышали другие собаки. Целая свора ринулась на меня, но мальчишка со стариком закричали на них, замахали руками, и собаки послушно отступили, не прекратив, однако, лаять.
На шум отовсюду стали появляться люди. Сначала дети прибежали. В рубашках навыпуск и простых штанах – малышня тоже словно вышла из фильма про старинную жизнь. Завидев меня, дети заорали:
– Тэй! Сазданы тэй! Вардо! Тэсе ул̃и вардо!
На их зов появились взрослые. Смолк звон молотка в кузне, и навстречу из-за угла избы вышел бородатый мужик в кожаном фартуке. Несколько женщин, одетых а-ля «ансамбль народной песни и пляски». Нет, не в ярких сарафанах и «сказочных» кокошниках, а в белых рубахах и платьях, расшитых разноцветной ниткой по вороту и рукавам. Кто-то босой, кто-то в обмотках и лаптях. С браслетами на запястьях и какими-то висюльками на груди и поясе. На головах – платки, перехваченные расшитой лентой и ниспадающие назад широкой лопастью. Другая украшенная орнаментом лопасть была повязана на поясницу, расшитые ленты ниспадали с неё на задницу. Через плечо – перевязь с медными пластинками, точно для шпаги… А вот платья на удивление коротки. А под ними – штаны. Я первый раз пожалел, что никогда не интересовался ни народной культурой, ни народонаселением России. Сейчас худо-бедно сообразил бы, с кем имею дело!
На что я ещё обратил внимание – это на поношенность одежды. Такую надевают каждый день, пачкают, рвут, протирают – а не только на время выступления перед туристами или на фестиваль исторической реконструкции.
Местные обступили меня, таращась и галдя! Сквозь гвалт я расслышал:
– Кийе тэ ул̃и? Косты сон ул̃и?
– Вардо! – отвечал старик. – Мон ан сода костъ сон ул̃и.
Я снял с плеч изрядно натёршую их ношу и сказал устало:
– Слыште, староверы, вы бы меня сначала накормили, напоили и в полицию проводили. Баню можно не предлагать, дома помоюсь. – Оглядел притихших «староверов» и уточнил: – Под душиком.
Лица у деревенских были такие, будто русскую речь они слышали впервые в жизни.
– Мез̃е? – это светловолосый мальчишка лет десяти, что вертелся рядом.
– Мэзе? – передразнил я, начиная раздражаться. – Ты по-русски тоже не говоришь? Издеваетесь вы все тут, что ли? Слушайте, мне нужно выбраться отсюда! Мне в город нужно! Меня ищут уже, наверное!
Сказал – и похолодел: а ищут ли? Поди, всё озеро перерыли в твёрдой уверенности, что я утонул. И уж на суше-то наверняка поискать не думают. Ладно, тем прикольнее будет, когда появлюсь.
«Староверы» принялись, тем временем, лопотать между собой. Что за язык у них, ей-богу! Точно не татарский. Несколько раз я услышал слово кулув̃тзданъ, несколько раз – ужзданъ… А ещё уже знакомое вардо и вардот.
Совещание длилось долго. Я уж подумал плюнуть и уйти. Но наконец, решение было найдено, и старик-пасечник сообщил:
– Мен̃ек моннек!
– Спасибо! – сказал я издевательским тоном. – Лёд тронулся! – И картинно отвесил поясной поклон.
«Староверы» одобрительно забормотали. Похоже, они так и не врубились, что я паясничаю. Да и хрен с ними! Лишь бы на дорогу вывели или хоть мобилу одолжили!..
Старик, в сопровождении односельчан, привёл меня в ближайший двор, обнесённый плетнём.
Во дворе торчала из-под земли острая крыша с квадратным лазом под ней (знать, погреб какой), и домик на столбах. Я про такие «курьи ножки» где-то даже слышал – это чтобы мыши с крысами к припасам не пробрались.
А рядом стояли две избы – почти вплотную друг к другу. Одна – поменьше, из тонких брёвен, с крытой соломой крышей. Солому, чтоб не сползла, прижимали шесты. Другая – выше и добротнее, из брёвен потолще, а крыта тонкими, потемневшими от времени дощечками.
Старик гаркнул на залаявшего было пса и указал мне на двери меньшей избы:
– Сув̃ак, вардо! – и, молодой женщине: – Тукшнък йарсав̃кс!
Я вошёл внутрь. Там было мрачно – свет падал через отверстие под крышей и маленькие окна (без стёкол и даже пресловутых бычьих пузырей, о которых я тоже где-то читал). Слева был сложенный из камней очаг. Не привычная по фильмам и сказкам печь, а открытый костёр, обложенный камнями. Над костром, на верёвке, висел казанок. Вдоль стен тянулись широкие лавки. Над ними, по периметру здания, полки с посудой и берестяными коробочками (всплыло в памяти, что такие коробочки зовутся туесами). В углу я заприметил ткацкий станок – деревянная рама со свисающими нитями, к концам которых были привязаны большие грузила. Ткань была закончена наполовину. Я удивился – всегда думал, что ткацкий станок здоровенный такой, похожий на кровать под балдахином…
– Озак, вардо! Озак!
Я сел за стол на скамью под окнами. Напротив столпились местные – несколько женщин, подростки, дети, пара старух… Я чувствовал себя героем картины «Барин в крестьянской избе»; все продолжали пялиться на меня, как на чудо!..
Женщина вскоре появилась с корзинкой в руках, откуда достала и поставила передо мной деревянную миску. Похоже, самодельную.
О-о! Ради этой миски я уже готов был многое простить!
Хозяйка положила туда каши из продолговатых зёрен – на рис похожи, только жёлтые. Подлила масла из кувшинчика, и дополнила меню куском чёрного хлеба и миской с наполненными мёдом сотами.
Я чуть слюной не захлебнулся!.. Вмиг сожрал кашу (чуть тёплую, не солёную и совершенно отвратительную на вкус) и принялся за хлеб и мёд. Первый на вкус вполне себе ничего, если бы не хрустевший на зубах песок. А вот мёд… Ничего подобного я в жизни не пробовал! Душистый, с кислинкой… Экологически чистый, блин!
Подоспела девочка, принесла глиняную кружку с молоком. От молока пахло коровой! Тоже, поди, без бензоата натрия и стабилизатора Е 220!
Меня разморило. После экстримальной прогулки по лесу и таскания тяжестей захотелось прикорнуть на пару часиков. Подумалось даже – вот остаться бы тут насовсем! Природа, воздух, речка чистая… Пасека… Да поди, заставят принять своё староверчество! С девками даже не замутишь – всё строго, по канону… Тьфу!
Я встал из-за стола. Уже не паясничая, приложил руку к сердцу.
– Ну… спасибо! Премного благодарен!
Всё та же девочка подала мне свёрток. Распеленав его, я обнаружил сильно штопаные и местами рваные штаны и рубаху. Такие же домотканные, как у остальных, но всё лучше, чем в одних труселях рассекать!
– Спасибо!
Я принялся облачаться в принесённую одежду.
– Па́сиба! – повторил, улыбаясь, кузнец. Он так и стоял тут в своём кожаном фартуке.
– Молодец! – похвалил я. – Почти получилось. – И посоветовал: – Ты учи русский-то. Пригодится.
И вдруг понял – да они же все прикалываются! Всё они прекрасно понимают! Косят под дикарей, а сами снимают меня скрытой камерой!
Я осторожно огляделся. Камеры не нашёл. Хотя их сейчас такими крохотными делают, да и темно по углам… Точно где-нибудь за горшками на полке припрятаны! На всякий случай придал себе насмешливый вид. Мол, давно вас раскусил, шутники!
– Э-э… Ну… как говорится, хлеб-соль… кхм… – Я хлопнул себя по бёдрам. – Хорошо тут у вас, но мне пора. Вы бы мне дорогу показали. В цивилизованный мир, так сказать… – Скользнул взглядом по наивным физиономиям и приложил руку к глазам. – Искать. Дом. – Изобразил руками над головой крышу. – Дом.
– Куду? – догадался старик. – Кудут? – И тоже приложил ладонь к глазам. – Косъ?
– Блин… Какие косы? Я про дорогу домой говорю! Дорога где тут у вас? Дорога?
Я изобразил рукой извивающуюся змею. Потопал на месте.
– Дорога. Идти.
– Мен̃емс? – сообразил старик. – Йан?
– Ну… Дорога. Домой. Куду! Понимаешь?
Старик посовещался с односельчанами. Потом тронул меня за плечо и демонстративно приложил ладонь ко лбу козырьком.
– Косъ... ул̃и… кудут? – на последнем слоге он ткнул меня пальцем в грудь.
Странно, теперь до меня дошло.
– Откуда ж я знаю, чувак?.. Москва! Москва мой «куду»! Мос-ква! Андэстэнд? Москоу! Москау!
Никакой реакции.
– Нижни Ноугород?.. – отчего-то я заговорил с английским акцентом.
Старик всё так же вопросительно смотрел на меня снизу-вверх.
– Окей, Гугл… – пробормотал я. А внутри прям похолодело – а что, если не притворяются?.. – Светлояр! Озеро Светлояр!
Ноль реакции.
– Китеж! А? – это был уже последний уровень безумия. – Китеж-град?
Честно сказать, где-то в глубине души, я подозревал, что старик просияет и скажет что-то вроде: «А-а! Китеж! Йа-йа, натюрьлихь!» Но хозяин продолжал молчать.
– Казань? Йошкар-ола? Хантымансийск?..
С тем же успехом мог упомянуть Нью-Йорк и Бангладеш!
Я обречённо вздохнул.
– Окей… Будем считать, что договорились. Спасибо всем, я пошёл.
И покинул избу, конечно, приложившись лбом к низкой притолоке! Снаружи было солнечно и тепло. Я потоптался во дворе, опасливо поглядывая на лающего пса. Примерно определил, где восток, где запад, а где шоссе, по которому мы приехали на Светлояр, – и решил:
– Мне туда!
Кузнец (местные высыпали из дома вслед за мной, столпившись у дверей) подсказал, махнув рукой:
– В̃ут ул̃и тосъ.
Нет, определённо он не притворялся. Не понимал он ни черта! И скрытых камер тут отродясь не водилось!
– Ладно. Хрен с вами! – Я пожал шершавую ладонь кузнеца. Затем старика и того мальчишки-пасечника. Хотел попрощаться с накормившей меня женщиной, но та опасливо спрятала руки за спиной. – А… ну ладно…Ещё раз спасибо! Шмотки верну. До свидания! Приятно было познакомиться! Иже… это… еси на небеси… – И начал бочком пробираться к плетёной калитке, не спуская глаз с рычащей собаки. Захлопнул калитку и помахал рукой: – Прощайте!
– Н̃эйемэц̃ок! – кивнул старик, глядя мне вслед.
Чё-то странно он так смотрел… Не то, чтобы недобро… С сочувствием… И даже с интересом, как будто...
Но мешать мне не стали. Поклонившись, как идиот, на прощанье ещё парочке встреченных женщин, я покинул пределы деревни и зашагал по тропе, вновь нырнувшей в лес. Не по тропе даже – по дороге. На ней отчётливо просматривались две колеи, оставленные колёсами телег («староверы» эти как пить дать на телегах ездят!).
Лес, обступивший меня, был первобытно тих и прекрасен. Я не слышал привычного шума автомобилей, музыки, стрёкота вертолётов. Не замечал валяющихся по обочинам пластиковых бутылок и смятых стаканчиков. Видел только поваленные деревья, обросшие мхом, да зверьё.
Просто море зверья! Сафари-парк какой-то! То и дело из кустов при моём приближении прыскали птицы, пару раз бросалось в бегство что-то серое, похожее на зайца. Однажды пересекло дорогу стадо оленей, а затем мне встретились кабаны. Сначала я услышал утробный рык, а потом за поворотом едва не налетел на огромные чёрные туши. Попятился в ужасе и спрятался за деревом. Никогда не думал, что кабаны такие огромные! Клычищи – во!..
К счастью, кабаны не стали задерживаться. Они пересекли дорогу и с неумолимой мощью танковой колонны неспешно попёрли в чащу. Я долго ещё слышал их затихающий топот, булькающее хрюканье и треск ломаемого валежника.
Я шёл и шёл, не видя конца своему путешествию. Не стану утверждать, но прошагал где-то километров пять. И вышел на обрыв.
Живописный такой крутой склон холма, поросшего деревьями в жёлто-багряной листве. Я ещё раз удивился – июль ведь! А судить по лесу – конец сентября! Внизу, под обрывом, извивалась река. Точно не Волга, уж больно узкая. А на той стороне, за лугами, вновь горел осенним огнём лес, первозданно-дикий, без малеёшего намёка на цивилизацию. Не взрезанный нигде ни асфальтированной трассой, ни просекой линий электропередач…
– Красота-то какая! – вырвалось у меня. – Лепота!
С четверть часа я взирал на открывшийся передо мной вид. Потом сел, обхватив руками колени. И сказал вслух, замирая от ужаса:
– Господи!.. Это что, Сибирь?
Господи вновь промолчал. А я окончательно осознал, насколько круто вляпался! Что идти мне некуда, и если я решу продолжить путь, ещё дня три буду плутать в лесах, пока встреча с бешеным кабаном или голодным медведем не подведёт черту под моё бренное существование!
Мне стало страшно.
– Что же мне делать, а? – простонал я в пустоту. – Куда же мне идти-то?
– Кода ул̃ит̃ т̃евт̃ет̃, вардо?
Я аж вздрогнул от неожиданности! И обернулся.
Позади стояли двое мальчишек из посёлка. Один – незнакомый, лет двенадцати. Другой – тот «пасечник». Они что, следили за мной?
«Пасечник» подошёл и сел рядом. Его товарищ устроился чуть поодаль, сверля меня подозрительным взглядом.
От них пахло. По-особому так. Въевшийся запах пота, дыма, навоза и воска…
– Косъ ул̃и кудут?
– Я не понимаю! Ни черта не понимаю! Я купался, вынырнул… – Я внимательно посмотрел на своего собеседника и спросил то, о чём боялся спросить себя самого: – Хочешь сказать, я в другой мир перенёсся? В прошлое?
И попытался заржать. Получилось сипло и совсем не весело.
Конечно, пока ехали на Светлояр, Санёк все уши прожужжал про мистику озера. В своей, саньковой, сбивчивой и несерьёзной манере, отчего слушал я вполуха. Про древнерусский град Китеж, который погрузился в озеро (а по другой версии, перешёл в иное измерение), спасаясь от татаро-монголов, и про людей, которые-таки случайно переносились из нашего мира в тот город, и про то, что в нашем мире появлялись ребята в древнерусской одежде, расплачиваясь за пивко средневековыми монетами. И про аквалангистов, которые в озеро ныряли, чего-то там видали, но до сих пор никому ничего об этом не рассказывают… Конечно, я и не думал верить в этот бред!
В самом деле, я надеялся, что мальчишка расхохочется мне в лицо. Тогда бы всё встало на свои места – надо мной жестоко «прикололись»! Но тот даже не улыбнулся. Он сказал:
– Мен̃ек, вардо. Чокшн̃е си.
Он встал и сделал знак, приглашая идти за собой. И я понял, что иного выхода у меня нет. Уж лучше переночевать в избе без окон, чем в лесу, полном дикого зверья!
Возвращались мы в надвигающихся сумерках. Я был подавлен. Мои спутники, уверившись в невозможности найти со мной общий язык, беседовали лишь друг с другом.
Мы вошли в уже знакомый двор. Мальчишка прикрикнул на пса, поговорил с дедом, мастерившим что-то во дворе из обрубка толстого древесного ствола – ловко орудуя топором-киркой, выдалбливал сердцевину. Выслушав краткие объяснение мальчишек, старик смерил меня внимательным взглядом, почесал в бороде. И сказал будто неохотно:
– Паро! – указал пальцем на дом и произнёс длинную фразу.
Не дождавшись от меня ответа, с безнадёжным видом махнул рукой.
В дверях появилась женщина. Она сказала:
– Сув̃с̃ек кудус!
Старик отложил работу и повторил для нас троих:
– Сув̃с̃езданъ!
Мы вновь оказались в избе. Там теплился огонь в очаге. Пахло дымом и едой. За ткацким станком стояла девочка и, мерно передвигая горизонтальную планку, сплетала нити в единое полотно. Рядом я разглядел ещё одну дверь, и догадался, что две избы соединяются коридором.
Вошла пожилая женщина. Села в отдалении на лавку, хмуро поглядывая на меня.
На столе стояли тарелки, пара обмотанных берестяной лентой кувшинов, глиняные и деревянные кружки. Старик уселся во главе стола и махнул рукой:
– Йарсазданъ! Йарсак, вардо!
И я принялся за суп, который хозяйка разлила по тарелкам из горшка. Типичные щи. Туда ещё молока плеснули заместо сметаны. Вот если бы ещё соли немного…
Я и говорю:
– Соли бы сюда! Соль есть у вас? – И на пальцах изобразил, будто солю.
– Сал? – переспросил старик.
– Во-во! – я аж подпрыгнул. – Сал!.. Русское слово, в натуре! Значит, и русские тут есть, а? Русские!
Старик переспросил:
– Рас̃ке?
– Н-ну да… Русский… Или как тут у вас?..
– Скалваниц̃ат. Мин̃ ул̃атанъ скалваниц̃ат.
– Чё?..
– Чо? – передразнил младший мальчишка. И засмеялся.
– Да ну вас…
Настроения на шутки не было. В голове роились тучи мыслей, и мне хотелось побыть одному.
– Йарсадъ! – перебила нас хозяйка, ставя на стол котелок с кашей.
Мы молча поели.
– Спасибо! – сказал я, дополнив благодарность лёгким поклоном.
Мальчишка перевёл:
– С̃укпйэ!
– Сюкпйя, – повторил я.
Все заулыбались.
Старик поднялся. Бросил мальчишкам:
– Ванъдъ сон̃. – И вышел.
Те посидели три секунды, а потом старший сказал, положив ладонь себе на грудь:
– Мон ул̃ан Вадов̃. – Указал на товарища. – Тэ ул̃и Поча.
Я понял. Кивнул.
– А меня Максим зовут. Мак-сим.
Вадов покачал головой. Улыбнулся.
– Эрэс̃! Тон ул̃ат Вардо!
– Да ну вас…
Спорить по этому поводу совсем не хотелось. Пусть зовут, как нравится. Всё равно я тут ненадолго.
Вадов предложил:
– Туйзданъ кардаз ейс, – встал и показал на дверь.
Мы вновь очутились во дворе. Чёртов пёс нашёл себе компанию в лице ещё одной собаки – и вдвоём они принялись наседать на меня, скаля жёлтые клыки. Вадов рявкнул:
– Вадъ тэсте! – схватил палку, прислонённую к ограде, и замахнулся на собак, обратив их в бегство. Протянул палку мне. – Ва! Сайек!
– А… Спасибо… – похоже, палка мне в ближайшее время ещё понадобится.
– Мен̃ек! – предложил Вадов. – Мон н̃эйев̃т̃ан тонте вел̃эн̃ек.
Я пожал плечами. Мне в принципе было безразлично, куда он предлагает идти.
Оказалось, мальчишка решил провести экскурсию. В сопровождении присоединившихся к нам детей, мы обошли всю маленькую деревеньку. Я увидел пять жилых домов, из которых два было парными. «Куду», – пояснял Вадов, подойдя к дому. «Утум», – подсказывал Поча, указывая на «избушку на курьих ножках». «Мацт!» – подключались остальные, показывая на покрытую дёрном крышу погреба. – «Кардо» – это, судя по запаху и грубо сработанным загородкам внутри – хлев… Похоже, ребятню эта новая игра порядком забавляла. Слова сыпались одно за другим, но я не запоминал, конечно. Я думал сейчас о том, что на Светлояр уже приехали спасатели, и аквалангисты готовятся прочёсывать дно озера. Помнится, Санёк говорил, дно там какое-то особенное, ступенчатое. Поныряют – и бросят. Спишут на глубину…
Стоп!..
Я чуть было по лбу себя не треснул со злости! Дубина! Не надо было мне никуда уходить! Нырять надо было! Если… если… (я сглотнул, ужасаясь безумию своего предположения) озеро – это портал, значит, надо было просто ещё раз нырнуть! И меня утянуло бы на другую сторону! А как теперь вернуться к озеру?
Меня тем временем представили кузнецу. Тот закончил работу и был теперь без фартука. Лет тридцати, с каштановыми волосами, собранными в хвост, и небольшой бородой. Ниже меня ростом, но шире в плечах и сильнее, конечно – на предплечьях под закатанными рукавами рубахи бугрились мускулы.
– Сон ул̃и Нуд̃ей, – представил его Вадов.
– Ага. Привет, – я механически протянул руку, думая о своём.
– С̃ук! – поправил мальчишка.
– Сюк, – повторил я.
Из подвала появилась девушка с лукошком в руках. Лет двадцати, с платком на голове, перехваченном расшитой лентой. На ленте висели большие проволочные кольца. Девушка недоверчиво глянула на меня исподлобья.
– Сон ул̃и Мар̃н̃е, – сказал Вадов.
– Сюк, – кивнул я.
Но Марьне лишь забормотала что-то в ответ и поспешила скрыться в доме. Зато в дверях появилась ещё одна девушка, постарше.
– Тона ул̃и Уц̃аскáва!
Но и эта была нам не рада. Она сказала хмуро:
– Туйед̃е тэсте!
Кузнец посмотрел на неё с улыбкой.
– Вес̃е ул̃и паро!
Но когда обернулся ко мне, я заметил в его взгляде какую-то напряжённость. Ну да, незванный гость хуже татарина!..
Интересно, есть тут татары?..
Мы пошли на реку. Один мальчишка принёс удочку. Она была сделана убого – из палки, лески в виде тонкой верёвочки, cплетёной из неизвестного мне материала, с поплавком из кусочка дерева, и с костяным крючком. Рыбак надел на крючок кузнечика и закинул в воду. Поплавок сразу понесло вниз по течению, и леска натянулась.
У меня появилась возможность спокойно посидеть и обдумать создавшееся положение.
Здоровая логика подсказывала, что фантастики в жизни нет. Всему, даже самому невероятному, есть вполне научное объяснение. Хотя, временные дыры и параллельные миры – это как бы тоже наука…
Тьфу!
Димка Коновалец как-то дал мне прочесть пару романов про «попаданцев». В обоих герои оказывались в прошлом в результате какого-то стихийного бедствия – гром, молния, трах! бах!.. Причём сразу начинались викинги с подвигами. Герой хватал первый попавшийся меч и бросался крушить врагов. Даже если поначалу он натыкался на деревню вроде этой – всё равно минут через пять на деревню нападали враги, и герой начинал их дрючить, прокачивая скилы!
Я мотнул головой. Что за бред! Так не бывает! В книгах и пишут всё это, потому что людям хочется отправиться в прошлое и поприключаться! Вырваться, значит, из серых цивилизованных будней!
…Поплавок дёрнулся. Дети, позабыв обо мне, вытянули шеи и зашептали что-то рыбаку. Наверное, «подсекай»! Тот дождался, пока поплавок погрузится в воду – и потянул. Вытащил бьющуюся на крючке полосатую рыбу, бросил на траву под радостные крики детворы, стал снимать с крючка…
– Окунь? – В отличие от отца, я совсем не увлекался рыбалкой. Так что яблочко не всегда от яблони близко…
Вадов сказал:
– Ужгáл!
Нет, на ужа совсем не было похоже. Вот если бы угорь!..
Рыбу бросили в берестяной коробок, и принялись удить дальше.
Определённо, у меня нехорошо с головой было. Возможно, от давления воды. Контузия, может. Вот, вылез из озера и побежал. А потом додумал, что на берегу людей не было… А эта деревня – в самом деле какая-нибудь… Ну, не староверческая, а… Да мало ли чего есть в России, о чём по телеку не рассказывают! Между прочим, викингов тут что-то не видно. Вот если бы появились – тогда, да… Тогда, наверное…
Тут, кстати, и вообще мужиков что-то нет. Вон, дед этот, да кузнец… Остальные, небось, точно в Москву уехали на заработки – на стройке ишачить! Ну, или в Нижний…
Хотя, всё равно не сходилось. Лапти эти… Удочка самодельная… Мы, вон, когда на Светлояр ехали, тоже всякие деревни проезжали. Так везде и взрослые, и молодёжь одеты вполне по-современному, по-городскому.
Как бы там ни было – надо снова найти озеро. Попробовать нырнуть. Глупо, конечно, смешно… Но если получится – так и не смешно будет. А если не получится – так я никому рассказывать не стану.
Впрочем, вполне вероятно, меня скоро найдут. Придут кинологи с собаками – и выйдут по следу в деревню. Не сегодня, так завтра. А может, и местные меня догадаются вывести на лесной кордон, например. Должен же тут быть кордон…
Я посмотрел на ныряющий поплавок, на окружающих меня детей с грязными щеками и нечёсаными патлами. На их поистрепавшуюся перепачканную одежду… И кивнул сам себе, – нет, определённо, должен!


Вардо – чужак
Дъ – и, да, а
Тон̃ – тебя (Род.п., Вин.п.), твой
Мон̃ – меня, мой
Сон̃ – его
Тонкс – с тобой
Н̃ей – теперь, сейчас
Унъмс – спать
Вир̃ – лес
В̃ут – дорога
Куду – дом
Чокшне – вечер
Самс – приходить, наступать
Си – наступает
вир̃ев̃ – в лес (к лесу)
Йарсамс – есть, кушать
Йарсаздане – давайте есть
Максъмс – дать
чар̃код̃емс – понимать
Сайек – брать, взять
Рас̃ке – род; народ
В̃э – ночь
Т̃ет̃а – отец



ПРИТЯЖАТЕЛЬНЫЕ СУФФИКСЫ
н̃им – имя
н̃им-ем – моё имя н̃им-н̃ек – наше имя
н̃им-ет̃ – твоё имя н̃им-енк – ваше имя
н̃им-зе – его имя н̃им-ст – их имя
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
mechanik
сообщение 20.9.2016, 22:19
Сообщение #3


Создатель миров
*****

Группа: Пользователи
Сообщений: 1690
Регистрация: 3.10.2013
Вставить ник
Цитата
Из: другой комнаты




Цитата(Pedrevan @ 20.9.2016, 15:31) *
Но главная моя цель – заинтересовать даже тех, кто прежде к финно-угорским языкам никакого интереса не проявлял.
Идея сама по себе нехилая: написать так, чтоб кому-то захотелось (а просто так) выучить некий "язык скалваничей". ИМХО автор поставил себя в очень жесткие рамки, а читателя, вовсе, в интересное положение.

Цитата
Даже тех, кто эти языки учить не собирается. Эти последние могут читать повесть, не напрягая мозг.
Не напрягая мозг - это только в самом начале, где любимая девушка с героя трусы стянула. Дальше - сплошные засады.

Цитата
Тем более, на «языке скалваничей» там даются лишь диалоги, вся речь автора – на русском. Да и главный герой поначалу мало понимает из того, что ему говорят. Хотя в дальнейшем диалоги станут всё более сложными, и их непонимание станет проблемой к полноценному восприятию всего текста.
Честно говоря, непонимание диалогов уже создает, мягко говоря, трудности, и словарики в начале глав - жесть.
Я, наверно, просто не готов к такого рода чтению. Как тут принято говорить: "Не мое".
Может, мне было б легче, если бы "слова к изучению" давались не таком темпе, а так - "поштучно", чтоб был шанс постепенно понимать их вместе с героем? Ну, это я так. Автор, у вас свой подход и стиль, будет и свой читатель. Удачи вам!
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Алексей2014
сообщение 21.9.2016, 8:13
Сообщение #4


Житель
*****

Группа: Пользователи
Сообщений: 9369
Регистрация: 18.11.2014
Вставить ник
Цитата




Цитата(Pedrevan @ 20.9.2016, 14:34) *
слушают радео

опечатка или?...
Цитата(Pedrevan @ 20.9.2016, 14:34) *
без малеёшего намёка

тот же вопрос
Цитата(Pedrevan @ 20.9.2016, 14:34) *
лески в виде тонкой верёвочки, cплетёной из неизвестного мне материала, с поплавком из кусочка дерева

Впервые о таком слышу. Обычно леса из конского волоса и берестяной поплавок.
Это так, навскидку...Язык - это хорошо, Толкин вот тоже с языков начинал. Но аккуратнее надо бы и с русским, и с мат. частью.
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Pedrevan
сообщение 21.9.2016, 10:37
Сообщение #5


Играющий словами
**

Группа: Пользователи
Сообщений: 87
Регистрация: 22.2.2011
Вставить ник
Цитата




Алексей 2014, спасибо!

Да, это опечатки, конечно! Насчёт лески - так герой ничего не смыслит в конском волосе! Плетёную леску он никогда не видел раньше.

Повесть - чистой воды развлекуха для себя. Выйдет из этого что-то интересное - хорошо. Не выйдет, но удастся её завершить - переделаю в что-либо более удобочитаемое. Никаких серьёзных, глобальных планов перед собой не ставлю. Просто пишу уже много лет один роман (совершенно на иную тему), всё не могу закончить... Так решил в минуты "непрухи" позабавиться вот таким творчеством )))

Насчёт аккуратнее с русским... В смысле? Очепятки у всех есть. А матчасть - не смешите моих старых рваных ноговиц! Кто её знает из писателей? В чём-нибудь всё равно ошибёшься! wink.gif
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Pedrevan
сообщение 21.9.2016, 10:39
Сообщение #6


Играющий словами
**

Группа: Пользователи
Сообщений: 87
Регистрация: 22.2.2011
Вставить ник
Цитата




4
Солнце коснулось леса, и тогда я получил ответ на один из своих вопросов. С разных сторон из чащи стали появляться мужчины в такой же, как у моих знакомых, одежде с капюшонами. Они шли по двое-трое и несли на спинах короба из широких берестяных пластин, или сплетённые из полос коры. Я насчитал девять человек.
Первым делом, узнав новости, вновь прибывшие бросились смотреть на чужака. Они поедали меня глазами всё с тем же неподдельным любопытством, перешёптывались и повторяли уже приевшееся: «Кийе тон ул̃ат?», «Костъ тон ул̃ат?»…
И в какой-то момент я выдал:
– Мон улят Максим! Мон улят русский! Мон улят из Москвы!
Это их развеселило. Они стали обсуждать что-то наперебой, а Вадов, взявший на себя функцию наставника, поправил:
– Мон – ул̃ан! Тон – ул̃ат! Сон – ул̃и!
Остальные переспрашивали:
– Рас̃ке?.. Тон̃ рас̃кет̃?.. Косъ ул̃и рас̃кет̃?
– Ну да, – обрадовался было я, – русский!
Но местные как будто не понимали.
– Москва! – отчаянно продолжал я, – Киев! Новгород!.. Китеж! А? Китеж знаете? – и переходил к национальностям, не дождавшись ответа: – Русы?.. Викинги?.. Варяги?.. Татары?.. Монголы, блин!..
С тем же успехом!
Но тут нас позвали женщины:
– Мен̃ед̃е йарсамс!
В нашем доме, кроме старика и Вадова, за стол уселись ещё двое мужчин – один темноволосый, молчаливый крепыш лет около тридцати. Другой – общительный парень с рыжей короткой бородой, вряд ли сильно старше меня.
– Мон ул̃ан Гала! – представился рыжий, садясь за стол. – Сон ул̃и Локсей! – указал он на молчаливого соседа. – Дъ сон ул̃и т̃ет̃анък, Кренч. – Это о старике.
– Тетянык?..
Парень кивнул.
– Ис̃т̃а! Т̃ет̃анък! Сон̃ н̃имзе ул̃и Кренч.
– Кренч?.. – повторил я, начав путаться.
Старик поправил:
– Азор! – Ткнул в меня пальцем с кривым грязным ногтем. – Тонкс мон ул̃ан «азор».
– Азор, – кивнул я. – Мон… улян Максим.
А чего?.. С волками жить…
Дед во главе стола крякнул. Остальные одобрительно забормотали. Даже хмурый Локсей ухмыльнулся, зыркнув исподлобья.
– Йарсазданэ! – сказала старуха. Думаю, жена старика. За стол она, как и остальные женщины, не садилась, но и не накрывала, только распоряжалась.
– Максък шаван̃а, Вардо! – сказал старший сын, указывая на мою миску. – Шаван̃а. Тон чар̃код̃ан?
Он положил туда каши и вернул мне.
– Сайек, Вардо! C̃е ул̃и поро. – Уточнил, указав на кашу: – Поро! Поро ул̃и шаван̃а-съ.
Каша была очень горячей. Хозяйка отрезала ножом кусочек сливочного масла.
– Сайек, Вардо! – Подумала секунду, и решила присоединиться к игре: – С̃е ул̃и ой. Ой ул̃и поро-съ.
– Спасибо, – говорю с деланым поклоном.
– С̃укпйэ! – подсказал старший сын. – Чар̃код̃ат?
Я попытался повторить:
– Сюкпйэ! – получилось как-то не очень похоже, но всё равно всем понравилось. Это уже я потом разобрался, что это их «э» надо произносить широко, ну, как в том английском – man, have… Ну, или как педики говорят: «Прэ-ативный! Пэ-ашёл э-атсюда!»
Старик указал мне на хлеб:
– Максък кши!
– Бери! – говорю.
– Сайек! – поправил старик.
– Саек! – повторил я.
– Азор!
– Чё?
– Азор! Сайек, азор! – старик указал н себя пальцем. – Чар̃код̃ат?
– Угу. Азор… – Тогда я значения этого слова не знал, да и не особо парился. Думал, имя это, и только спустя какое-то время узнал, что имя старика – Кренч.
Гала (вот имечко дурацкое!) попросил меня, сопровождая слова жестом:
– Максък с̃акан̃а.
Я протянул обёрнутый в бересту кувшин. Сяканя – почти как «стáканя» звучит.
– С̃укпйэ, Вардо! – Налил себе молока. – Ловсо! С̃е ул̃и ловсо!
– Ловсо, – повторил я. – Молоко. Потому что его ведром ловят. Что ж тут непонятного?..
– Ловсо ул̃и с̃акан̃а-съ, – произнёс мужчина.
Я смекнул, что -съ тут означает «в». Только стоит после слова.
Мальчишка подхватил, показывая на нож, хотя тот лежал совсем близко от его руки:
– Максък куракс! Тон чар̃код̃ат?
– Куракс? – Я протянул ему нож. И сумничал: – Куракс ули… столсэ!
Понравилось! Все засмеялись, залопотали… Мальчишка поправил, хлопнув по столешнице:
– Тувур. С̃е ул̃и тувур!
– Тувур… А-а… Мон чарькодян…
Я уж успел сообразить, как сказать «ты понимаешь» и «я понимаю». Помнится, наша «англичанка» называла подобное глубоким погружением – когда иностранца селят в чужеродной среде и тот хочешь-не хочешь, вынужден общаться на изучаемом языке.
Так, походу тут решили и меня обучить своей староверской тарабарщине!
Стоп!
Мысль эта буквально огорошила меня!
Староверы – они ведь христиане. Просто верят как-то по-своему. А что стоит в красном углу у любого христианина?
Я огляделся. На этот раз повнимательней. Икон не увидел ни в одном из четырёх углов. Вот-те на! В кого ж вы, братцы, верите?
Загоревшись этой мыслью, некоторое время я пытался определить религиозную принадлежность обитателей дома, то крестясь, то поминая Аллаха, то Перуна с Буддой. На меня смотрели, как на придурка. Поэтому данный вопрос я решил отложить на потом. Мне бы выбраться отсюда – а кому тут поклоны бьют, мне до лампочки! Пусть хоть с бубном пляшут!
Под конец принялись за пиво. Это определённо было пиво, только малость необычное на вкус.
– Что это? – спросил я.
Старший сын пожал плечами и помотал головой, давая понять, что учить русский язык не намерен:
– Мон ан чар̃код̃е!
– Э-э… Кие… се…
– Мез̃е с̃е… – великодушно поправили меня.
– Н-ну ладно… Мэзе се… ули?
Уж насколько я был несведущ в языках, но сообразил, что это их «ули» - вроде английского «is», ставится везде, где в русском опускается: «Это есть каша», «Я есть человек»… Уже после я припомнил, что и словечко «с̃е» сильно напоминало точно такое же древнерусское «се» – это. Ну, вроде: «Се аз, царь всея Руси…» или «Се раб божий Максим тебе, княже, челом бьёт…» Потому я его и легко запомнил. А тэ похоже на русское «то».
Мальчишка ответил:
– Тэ ул̃и олгавéд̃.
– Олгаведь? – переспросил я. – Ол… Эль?
Ответа, понятно, не получил. Но, то, что пиво домашнее, я не сомневался – тут абсолютно всё выглядело самодельным.
Старик и его родня тем временем принялись обсуждать меня – о предмете разговора нетрудно было догадаться по взглядам их и по повторяющемуся «вардо». Я не вмешивался, занимался дегустацией.
Наконец, с ужином покончили. Старик поднялся из-за стола и вместе с ним поднялись остальные.
– Н̃ей мин̃ мен̃ет̃анъ унъмъ. Тон чар̃код̃ат, Вардо?
Я покачал головой:
– Э-э… не чарькоде!
– Ан чар̃код̃е, – поправил меня мальчишка. Он ткнул себя в грудь и кивнул несколько раз. – Мон чар̃код̃ан. – Затем стал мотать головой. – Мон ан чар̃код̃е! – Указал на меня: – Тон чар̃код̃ат. Тон ат чар̃код̃е! – Показал на отца: – Сон чар̃код̃и. Сон ав̃ чар̃код̃е! – И разложил на части предыдущую фразу: – Н̃ей (он ткнул пальцем себе под ноги) мин̃ (указал на присутствующих, включая себя) мен̃т̃анъ (промаршировал на месте) унъмъ (соединил ладони и подложил себе под щёку, закрыв глаза).
Я сделал вид, что понял, но запоминать и не думал. Всё равно я отсюда слиняю. Не завтра, так послезавтра.
– Окей, староверы! – сказал я напоследок. – Спать, так спать! Утро вечера мудренее!
Лишь теперь, когда поели мужчины, сели за стол женщины и дети. Патриархат, блин! Никакой политкорректности!
Мне указали на свободное место на лавке. Хорошо, что в углу – я мог лечь головой к стене, а не к вонючим ногам рыжего мужика по имени Гала. Чистых простыней и подушек, понятно, не дали. Некоторые члены семьи принесли набитые соломой матрасики из сшитых лоскутков. Мне предложили рваную дерюгу вместо одеяла.
Вардо сказал, зевая:
– Паро в̃э, Вардо!
Блин, чё за язык! Прямо индейский какой-то!..
Вслух я произнёс:
– И тебе спокойной ночи, пацан!
И едва ли не тотчас заснул.

Отрицательный глагол
Мон чар̃код̃ан – я понимаю Мон ан чар̃код̃е – я не понимаю
Тон чар̃код̃ат – ты понимаешь Тон ат чар̃код̃е – ты не понимаешь
Сон чар̃код̃и – он/она/оно понимает Сон ав̃ чар̃код̃е – он не понимает


2. ПЭЛ̃КС ОМБОЦ̃Е
Апаро йорама


Ужукшнъмс – подождать
Кел̃ме – холодный
Ул̃и кел̃ме – холодно
паро – хороший, добрый
апáро – нехороший
йорамс – пытаться
йорама – попытка
Кортамс – говорить
Тагъ – опять, снова
Тагъ кортак – повтори!

Мус̃камс – мыть
Мин̃ мус̃катанъ – мы моем
Тин̃ мус̃катадъ – вы моете
Син̃ мус̃кит̃ – они моют
Кир̃демс – держать
Эрэс̃ – нет
эрэви – надо (с Род.п.); мон̃ эрэви «мне надо»
Мин̃ эрэви – нам надо
важод̃емс – работать
Вешн̃емс – искать
Мин̃ек – наш

Кстати. Форма наречий «с окончанием» применяется в прилагательных, только если есть указание на место, время или образ действия. То есть, просто выражение «Хорошо!», «Это хорошо!» будет Паро! Тэ ул̃и паро! Ну, как в русском и сейчас иногда говорят: «Добро!»… А «Он работает хорошо!» – Сон важод̃и парстъ!

Я проснулся, потому что приснилось, будто тону.
Вынырнул в душный мрак, закашлялся от дыма. Где я?
Снаружи закукарекал петух. Где-то рядом тихонько ходили и бормотали люди. Потрескивали дрова и отблески огня дрожали на балках кровли, окутанных дымом. Этот дым меня и разбудил.
Так это всё не сон?
Мне захотелось орать от ужаса! Но я взял себя в руки. Несколько раз глубоко вздохнул. Спокуха, товарищ Сухов! Я жив – это главное. А всё остальное разрешимо.
Я осторожно выглянул из-под дерюги. В горнице, освещённой лишь огнём в печи, возились трое – старуха, женщина да девочка лет тринадцати. Ещё одна женщина как раз вошла в дом, принесла деревянное ведро, сказала шёпотом:
– Ва ул̃и ловсо!
– Паро, паро! – так же тихо одобрила старуха.
Я поднялся с лавки. Бока ломило после сна на непривычно жёсткой постели.
– Это… здрасть… туалет у вас где? – Опомнился и махнул рукой. – Ладно, проехали!..
Я вышел во двор. Там было темно и зябко. Злобно зарычал пёс, вылезая из конуры.
– Фу! – вежливо одёрнул я его. – Фу, Бобик! Свои!
«Бобик» по-русски, как и его хозяева, похоже, ни бельмеса не смыслил, но зарычал потише. Узнал.
Я огляделся, пытаясь отыскать в предрассветных сумерках привычные глазу очертания деревенского сортира. Сделал круг по двору, стараясь не приближаться к будке. В сарае, пристроенном к дому, кто-то тяжело, не по-человечески, топтался и вздыхал.
Я ещё раз огляделся, – потом, чертыхаясь, пристроился поближе к стене хлева. «Вот так вам! – думал я с злорадно, оправляясь куда-то на старые брёвна. – Будете знать, как сортиры прятать! Я вас научу цивилизацию уважать! Ваше счастье, что мне по-большому не приспичило, а то, ей-богу, навалил бы вам посреди двора!» Но тут же сообразил, что, судя по грязному месиву, покрывавшему двор, данная проблема местных жителей совсем не волновала.
Не, валить отсюда надо!
И тотчас накатила тоска – ну куда я буду валить? В какую сторону? Разве… разве только назад, к озеру.
Бред! Бред и ещё раз бред! Я просто был в шоке и далеко убежал! Это самая логичная версия.
Сколько времени-то? Раз светлеет, значит часа три. По летнему исчислению – а здесь листва пожелтела…
Тьфу, ты!
Я пошлёпал обратно – несколько минут на свежем воздухе, и босые ноги заметно подмёрзли.
В доме женщины по-прежнему возились у очага. Готовили что-то в казанке над огнём.
Сомневаясь, что смогу заснуть, я присел на лавке.
– Паро валске, вардо! – тихо сказала старуха, ставя на стол глубокие деревянные тарелки.
– Угу… – кивнул я. – Доброе утро.
Из очага валил дым. Он копился под крышей, нехотя выползая в окошко под стропилами (всплыло откуда-то в памяти это словечко), но большей частью оставался, понемногу опускаясь всё ниже. Поди, этак и угореть можно!
Начали просыпаться мужчины. Они кивали мне и говорили скрипучими со сна голосами:
– Паро валске, Вардо!
И спешили во двор.
Я решил, что строить из себя буку всё же не стоит, и повторял вслед за ними:
– Паро валске. Паро валске.
Женщины накрыли на стол и позвали:
– Озадъ йарсамc!
Я, понятное дело, остался на месте. Глава семьи увидел и поманил меня:
– Мен̃ек тэй, вардо! – Похлопал ладонью по скамье подле себя. – Озак!
Вот тогда я понял смысл этого «озадэ»! Типа – зад посадите! «Озадуйте»! Нормальные у них тут словечки! Что-то всё в толк не возьму – славянская речь, или как? Хотя, вон, по-татарски тоже когда говорят – так русские слова через раз!..
Вот ещё, тэй это ихнее… Сюда, вроде… По-русски тоже будет немного похоже – там, туда…
Что же до «ярсамс», сам корень я ещё со вчерашнего запомнил. Типа «есть». Только окончания меняются.
Ели мы квашеную капусту и вчерашнюю кашу.
– Поро! – блеснул я интеллектом. – Мой ярсам поро.
За столом началось оживление. Дети засмеялись, а старший мальчишка поправил:
– Мон! Мон йарсан поро!
Я ткнул себя в грудь:
– Мон? – Указал на мальчишку. – Ты!
– Тон! – охотно сообщил мой собеседник.
Что ж, логика их языка радовала.
Чтобы не казаться уж чересчур невежливым, я наставил указательный палец на одного из младших детей.
– Он!
– Сон! – последовал ответ.
– Она! – я указал на девочку. И вот тут вышла осечка.
– Сон! – повторил мальчишка.
Мне даже пришлось переспрашивать:
– Что, «он» и «она» одинаково? – удивился я. И вспомнил, что в турецком, кажется, действуют те же правила – это я узнал на отдыхе в Турции. Может, они тюрки? Да вряд ли – я тюркские языки по звучанию узна́ю: «блтыр-хылдыр-былдырлар»… А тут – не пойми что! Даже, вот, ударение – в турецком оно в конце, а тут почти всегда в начале!
И сумничал:
– Чё-то вы мужиков от баб не отличаете!.. Ну, вот скажи, как мужик по-вашему? Ну, с бородой который? – Я изобрази бороду. – Мужик! Мужчина!
– Ал̃а? – с сомнением произнёс мальчишка. Показал на сидящего рядом отца. – Ал̃а?
– Аля? – я хмыкнул. – Ну, а «женщина» – как? – И для убедительности изобразил у себя руками сиськи десятого размера.
– Пот̃ат! – радостно отозвался Вадов.
– Эрэс̃! Н̃и! – поправил старик. И уточнил, показав в сторону женщин. – С̃е ул̃и н̃и.
– Ни?.. Понятно…
Я пожевал каши. Общение с этими ребятами было бы весьма интересным, но мысль разузнать у них как-нибудь дорогу домой. Я не сомневался, что решение этой проблемы где-то рядом.
После завтрака последовало короткое совещание, и мальчишка сказал мне, как и прежде, подкрепляя слова жестами:
– Вардо! Тон мен̃ат моннек.
– Идти с тобой? Окей, – пробормотал я, пожимая плечами. Похоже, выбора у меня не было. Пока.
Выйдя во двор, я обнаружил, что погода подпортилась. Небо заволокло тучами и холодный ветер заставил меня зябко поёжиться.
– Ул̃и кел̃ме? – сочувственно поинтересовался мальчишка. И многозначительно поднял вверх палец. – Ужукшнък!
Он убежал куда-то, а я в течение пяти минут наблюдал, как собираются в лес мужчины, вешая за спину пустые короба, надевая спасавшие от пчелиных укусов балахоны и принимая от жён узелки с провизией.
Вадов скоро появился, держа в руках ворох одежды, поверх которого я увидел пару лаптей.
Класс! Погружение в историческую реконструкцию продолжается!
– Ва! Кир̃д̃ек!
Мальчишка протянул мне шапку, пару матерчатых лент, какие-то тряпки и меховую безрукавку. Знаками пояснил, что тряпками надо обмотать ноги.
Сопровождаемые взглядами взрослых и толпой детворы, мы спустились к речке. Мальчишка сел на мостике, поболтал босыми ногами в воде.
– Вед̃! – сказал он, указывая на воду. – Мон мус̃кан йалгот вед̃се. Чар̃код̃ат? Мус̃кан! – и поднял ногами брызги. – Мус̃кан, мус̃кан!
– Понятно, – вздохнул я. – чар̃код̃ан. Мон… это… тоже «муськан» в воде…
Мальчишка засмеялся, и его смех подхватила остальная детвора.
– Мон мус̃кан. Тон мус̃кат. Сон мус̃ки.
Похоже, урок продолжался. Меня это не сильно радовало – я хотел домой. Меня ж там ей-богу похоронили давно!
А мальчишка не унимался. Он уже вернулся на берег и стал наматывать тряпки на ноги – наподобие портянок, о которых я слышал, но никогда не видел, конечно:
– Минь мус̃катанъ, – он раскинул в стороны руки, наврно, чтобы передать понятие «мы». – Тин̃ мус̃катадъ. – Он потыкал в мою сторону пальцем несколько раз. – Син̃ мус̃кит̃. – Указал на детей.
– Простой язык, – пробормотал я, усаживаясь на мостике и опуская ноги в ледяную воду. – Всё понятно – эсперанто какой-то.
В самом деле, некоторое сходство с русским языком прослеживалось не только в местоимениях, но даже в окончаниях глаголов: муската-дэ – мое-те, муск-ить – мою-т!
Мне вновь стало казаться, что меня разыгрывают. А что? Решили устроить вот такое реалити-шоу – наняли реконструкторов, построили деревню у чёрта на рогах, меня усыпили или загипнотизировали, чтобы я думал, будто тонул в озере, а потом вертолётом в эту глухомань и забросили. Чтобы испытать человеческую психику в экстремальных обстоятельствах!
Между делом, я кое-как спеленал ноги портянками. Потом надо было намотать ленты (Вадов назвал их пракстат) – помнится в таких обмотках в Первую Мировую воевали… Зачем нужна эта деталь одежды – я не понял. Но спрашивать не стал. Всё равно по-русски мне не ответят.
На конце лент были маленькие костяные крючочки, которыми следовало их закрепить. Затем пришёл черёд лаптей. Кар̃т̃ – так они тут назывались.
Я обулся, обмотал голени плетёными из травы шнурками. Встал и сделал несколько шагов. Ходить в мягких лаптях было непривычно, однако всё же удобнее, чем босиком. Ну, форменный Иван-дурак! Посмотреть бы на себя со стороны!..
Вадов тем временем сбегал домой, принёс берестяные ведёрки, балахон, пару заплечных коробов и смотанный в кольцо длинный ремень. И поманил меня:
– Мен̃ек тэй!
На маленькой площади посреди деревни уже собрались мужчины, одетые и экипированные, как и мы с Вадовом. Кренч поднял к небу руки и заговорил, несколько раз произнеся слово «мекша́ва». Молился, что ли? Потом велел: «Туйд̃е!» И все разошлись в разные стороны.
– Туйзданъ, Вардо! – Позвал меня Вадов. – Мин̃ эрэви мен̃емс.
– Чё? Опять эксплуатировать меня? Я, может, домой собираюсь!
Мальчишка понял по-своему и опять начал урок грамматики. В общем-то я и сам смекнул, что «туй-» и «мэне-» по-ихнему – идти, а суффикс «к» означает приказ – иди! Выходило, что «-зданы» - это приказ всем нам. Ну, типа «пошли», «давайте пойдём»! А окончание «-де» – это требование к «вам».
– Мэне, мэне! – пробурчал я, взваливая на спину короб. Взглянул на бегущую мимо реку и нити водорослей, змеями извивающиеся в воде – и меня осенило!
– Слушай! – говорю, – Озеро как по-вашему? Озеро!.. Смотри – ведь! Вода! А теперь смотри, – я описал руками круг, – о-зе-ро! Там, да? Светлояр! Озеро Светлояр! Светло-я-ар!
– С̃ел̃мэ-йэр̃ке? – вопросительно произнёс мальчишка.
– Как?!
Мой собеседник показал на свой глаз:
– С̃ел̃мэ. – Затем повторил мой круговой жест. – Йэрке.
– Глаз-озеро?..
А ведь похоже по звучанию! Только какая связь между этим тарабарским языком и русским названием? А озеро и правда овальной формы, как глаз! Глаз, смотрящий…
У меня дух захватило! Но проговорить вслух пришедшую в голову мысль я вновь не решился.
– Слушай, отведи меня туда! – попросил я, дополняя слова знаками. – Очень надо проверить кое-что!
Подросток подумал и кивнул серьёзно.
– Туйзданъ.
Мы пошли в лес и зашагали уже по знакомой мне тропинке. Я повеселел.
– Слышь, вардо, признайся, ты же по-русски понимаешь?
– Вардо? – хмыкнул мой собеседник. – Тон ул̃ат вардо. Мон ул̃ан – Вадов̃. Чар̃код̃ат? – И спросил: – Нимем ул̃и Вадов̃. Кода ул̃и тон̃ н̃имет̃?
– Не понял… Э-э… А чарькоде…
– Ан чар̃код̃е! – поправил Вадов. И стал объяснять: – Н̃им… н̃им… – Стал тыкать в себя пальцем. – Мон̃ н̃имем ул̃и Вадов. Чар̃код̃ат? – Указал на кого-то несуществующего. – Сон̃ н̃имзе ул̃и Кавал. – Показал на меня. – Тон̃ н̃имет̃ ул̃и…
– Максим, – понял я. Монь ним ули Максим.
И ещё одно странное словечко. Имя – нимя – ним. Сходство с русским словом наводило на раздумья. А если честно ещё больше было похоже на английское name! Но эти ребята явно не англичане!
– Н̃им-ем, – поправил мальчишка. Указал на себя. – Затем на меня: – Ним-ет̃. – В сторону: – Ним-зе. Тон чар̃код̃ат?
– Угу.
У них тут, похоже, после слова специальные суффиксы ставят, когда говорят «мой», «твой»… Типа «моё имя-м», «твоё имя-т», «его имя-ё»… Точно эсперанто – никакой фантазии у людей! Серёга Ванеев из параллельной группы – он лингвистикой увлекается, тусуется на форумах, треплется на эльфийских языках… Даже свой язык изобретал, – вот он бы тут быстро разобрался что к чему! Я решил, что когда вернусь, обязательно восполню пробел в знании языков. Вот, хотя бы эсперанто начну учить. Или запишусь на курсы английского… А заодно почитаю про Светлояр. Что его название означает, и почему эти «староверы» зовут его по-своему, но всё равно похоже?
Я бы с удовольствием помолчал, но мой спутник похоже в серьёз решил и дальше исполнять роль учителя.
Он помахал рукой:
– Кэд̃. – Указал на себя: – Кэд̃ем. – На меня: – Кэд̃ет̃. – В сторону: – Кэд̃зе. – А потом без объяснений, ясно, что относительно «нас», «вас» и «их»: – Кэд̃-н̃ек. Кэд̃-енк. Кэд̃-ест.
Шагал он быстро. Я еле поспевал.
– Тагъ кортак!
– Чё?
Вадов покрутил в воздухе пальцем.
– Тагъ! Тагъ кортак! Ва! Йэр̃ке!.. Йэр̃кет̃! Йэр̃кем!.. – Он выжидающе замолчал.
– Слушай, пацан! – пропыхтел я. – Ты меня только отведи к этому… «ерькеть»… А потом я с тобой позанимаюсь, окей?
Мне казалось, что озеро далеко от деревни – вон я сколько блуждал по лесу, но Вадов привёл меня очень быстро, по каким-то едва заметным в траве стежкам. Пригибаясь под лапами древних елей.
– Ва, йэр̃кет̃!
Ну да, наверное, оно. Размерами примерно как Светлояр, только окружённое не чахлым лесом, а могучим ельником. Мы стояли на кромке берега у камышовой поросли. С воды поднялась, хлопья крыльями, стая уток – и полетела над лесом. Я только теперь осознал, что вода должна быть очень холодной. И, дабы отсрочить момент решающего испытания и привести в порядок мысли, наконец-то проговорил вслух то, что всё это время загонял глубоко внутрь себя:
– В общем так, пацан!.. Если это ярьке – портал, значит мой мир – по ту сторону. Значит, надо нырять! – Я скинул на землю поклажу и стал раздеваться.
Вадов смотрел на меня с интересом и непониманием. Такое чувство, что он был не в курсе насчёт портала. Странно – живут ведь рядом!..
Ч-чёрт! Не знаю, как те самоубийцы купаются на Крещение в проруби – я думал, у меня сердце остановится, когда, оступившись, я плюхнулся в ледяную воду!
Охая и матерясь, я выгреб на середину озера. Оглянулся на мальчишку на берегу. Выдохнул для храбрости старинную фразу, почерпнутую в какой-то книге:
– Ну, не поминайте лихом! – и нырнул.
Преодолевая боль в ушах и холод, я заставил себя плыть вниз, в пугающую бездну. Вот-вот меня должно было подхватить потоком и завертеть… Вот-вот…
Я кувыркнулся, задыхаясь. Забил стылый мрак ногами и руками – и вынырнул, подняв тучу брызг. Закашлялся, ловя ртом воздух.
– Получилось?.. А?.. Кажись, получилось?..
Я не сразу сообразил, с какой стороны приплыл. Завертел головой – и почти сразу увидел на берегу белую фигурку.
– Твою-то мать!
Сил на вторую попытку у меня почти не осталось – ни физических, ни моральных, но я сказал себе, что если попытаюсь – всё получится. Иначе я буду проклинать себя потом всю жизнь!
Я отгрёб чуть в сторону – и вновь нырнул. Толкая себя в глубину, вдруг подумал – а может, трусы снять? Может, в них дело?..
«Смотрите на экранах страны фэнтезийный блокбастер «Волшебные трусы»!»
Что за чушь!..
Уши просто разрывало давлением воды, но я, стиснув зубы, заставлял себя погружаться ниже и ниже. Пока не почувствовал, что ещё немного – и не в силах бороться с удушьем, наполню лёгкие холодной речной водой!
…Я едва сумел доплыть до берега. Вадов помог мне вскарабкаться по слизкому глинистому берегу. Помог одеться (господи, как же было холодно!)
– Мез̃е? – поинтересовался он затем.
– А?.. Н-нет… нет там н-ничего. Нет там никакого портала, просто я дурак… Ну конечно!.. По-другому выбираться надо!
Мальчишка вздохнул. Как будто понимающе. Хотя что он понимал?
Он сказал:
– Паро… Туйзданъ, Вардо. Мин̃ эрэви важод̃емс.
Я чуть-чуть согрелся, но соображал по-прежнему плохо. Поэтому задавать вопросов не стал. Просто забрал свою поклажу и последовал за мальчишкой.
Несколько минут мы шли по лесу молча. Потом Вадов спросил:
– Мез̃е тон вешн̃ат?
– А?..
Вадов развёл руками:
– Мез̃е. – Показал на меня: – Тон. – И приложил ладонь ко лбу, словно высматривал что-то: – Вешн̃ат.
– Что ищу?.. Спроси что-нибудь полегче!
Мой спутник понял по-своему и пояснил:
– Мон вешн̃ан. Тон вешн̃ат. Сон вешн̃и.
– Слышь, пацан, – говорю, – мне твои упражнения, как мёртвому припарка! Я у вас оставаться не собираюсь. Вот, пойду искать дорогу и нормальных людей. Потому что раз портал я не нашёл, значит его нет. А я просто дурак двинутый! Расскажу своим – оборжутся! В прошлое попал, ага! Ты ещё скажи, тут город Китеж неподалёку! А, пацан?.. Китеж! Чар̃код̃ат?
– Ан чар̃код̃е…
– Ну, город… Как тебе объяснить? Вот, дом… как его?.. Куду? Ага! Вот, смотри – куду, куду, куду, куду…
– Кудут, – уточнил Вадов. Показал указательный палец. – Эйке – куду. – Показал два: – Кав̃то – кудут. Тон чар̃код̃ат? Эйке – йэр̃ке. Кав̃то – йэр̃кет̃. – И стал считать, разгибая пальцы: – 1 – эйке, 2 – кав̃то, 3 – колмо, 4 – н̃ил̃е, 5 – вет̃е, 6 – кото, 7 – с̃из̃ем, 8 – кав̃ксо, 9 – эйксе, 10 – кемен̃.
Круто! Счёт вообще то ли китайский, то ли японский!
– Окей, – говорю, – куду-куду-куду – это что? Кемэнь кудут ули… мэзе?
Блин, кажется, у меня начало получаться…
Вадов довольно улыбался. Он сказал:
– Кемен̃ кудут ул̃ит̃ – вел̃э!
– Вэля? – как мог повторил я.
– Вел̃Э-Э! – поправил мальчишка, широко раскрыв рот.
Я попытался повторить, но вышло по-прежнему плохо. Если английские man или have ещё можно было произнести, то это «Э», стоящее после ударения, было выше моих сил.
– Хорошо, – говорю, – как это… паро… Э-э… Кемэнь кудут – улить вэля-а… А сто? Кемэнь-кемэнь?
– С̃адо!
Смотри-ка, опять почти по-русски! С китайским акцентом только – сято!
– Паро! Вот… сядо кудут – улить?..
– Ош!
Я несколько раз пытался уточнить, правильно ли понял – но судя по всему выходило, что «город» и впрямь на местном – ош. Только Ш звучало мягко, почти как Щ.
– Паро. Город здесь есть? Ош – ули?
Вадов кивнул, махнул куда-то рукой:
– Тосъ!
– И-и? – протянул я. – Называется как? Это… Какой н̃им ули?
– Мин̃ек ошън̃ н̃имзе? Кел̃емόш.
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Pedrevan
сообщение 21.9.2016, 10:41
Сообщение #7


Играющий словами
**

Группа: Пользователи
Сообщений: 87
Регистрация: 22.2.2011
Вставить ник
Цитата




Да, насчёт непоняток в диалогах... А на то и рассчёт! Человек попадает к людям, языка которых он не знает. Читатель тут погружается в этот мир полностью!

Но в будущем стану давать перевод рядом. Когда оный действительно понадобиться.
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Алексей2014
сообщение 21.9.2016, 12:30
Сообщение #8


Житель
*****

Группа: Пользователи
Сообщений: 9369
Регистрация: 18.11.2014
Вставить ник
Цитата




Цитата(Pedrevan @ 21.9.2016, 10:37) *
Кто её знает из писателей? В чём-нибудь всё равно ошибёшься!

Во многом справедливо. Но меня мучают приступы перфекционизма biggrin.gif
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Pedrevan
сообщение 21.9.2016, 15:09
Сообщение #9


Играющий словами
**

Группа: Пользователи
Сообщений: 87
Регистрация: 22.2.2011
Вставить ник
Цитата




3. ПЭЛ̃КС КОЛМОЦ̃Е
Од содавикст

Послелог («предлог», который ставится после слова). Часто фразу можно построить с послелогом, а можно с падежом. При этом, с падежом просто констатируется факт. С послелогом делается акцент на месте действия: Мон екшел̃ин̃ ис̃ен̃ йогасъ – я купался в реке. Мон екшел̃ин̃ ис̃ен̃ йога ейсе – я купался – в реке.



Од – новый
Содавикс – знакомый
Трокс – через, за (с Род.п.)
Йухан̃ трокс – через реку
Пар̃ – деревянное ведро
Кел̃емс – идти вброд
Кел̃емэ – переход вброд
Тарка – место
Кел̃емэта́рка – брод
Йуха – небольшая река
З̃ароц̃е – который
Т̃ейемс – делать
Туйемс – пойти, отправиться
Парго – короб
Паргон̃е – коробок, туесок
Путъмс – класть
Путък! – положи!
Мекш – пчела
Вишка – маленький
Покш – большой
Унду – дупло
Мекшунду – борть, обиталище диких пчёл
Мекшунду-нък – наша борть
Мин̃ек – мой
Тин̃ек – твой
Мон̃ен̃е – мне
Мин̃ек … -нък/-н̃ек – именно наш
Тэсе – здесь (Местн. падеж)
Верка – быстрый
Веркастъ – быстро (Отлож. падеж)
Малац̃ок – рядом, около
В̃алгнъмс – спускаться
Ашт̃емс – находиться
Л̃ийа – другой, иной
В̃ас̃ен̃ц̃е – первый
Омбоц̃е – второй
Колмоц̃е –третий
Н̃ил̃ец̃е – четвёртый
Анокстамс – готовить, приготовлять
Кши – хлеб
Пур̃гин̃ – гром
Йум – бог
Тагъ – ещё


Я переспросил несколько раз – нет, не ошибся. Город назывался Келемош. Мы как раз подошли к речушке, и Вадов стал объяснять:
– Тэ ул̃и йуха. – Показал на большие камни, между которых текла вода. Ступил на них и сказал, делая вид, что закатывает штаны: – Мон кел̃ан йухан̃ трокс. Чар̃код̃ат? – Потопал и перешёл на другой берег. – Кел̃емэ йухан̃ трокс. Ош, з̃ароц̃е ашт̃и малац̃ок кел̃емэтарка, ул̃и Кел̃емэ-ош – Кел̃емош.
Я не вникал особо. Понял, что город стоит у реки или моста. Если честно, на Китеж было не особо похоже. Да и есть ли тут такой город? Придумали тоже историю с Китежем этим… Вроде как Атландида – все о ней знают, а места такого так и не открыли. Может, и не было её никогда?
Под ногами пружинил ковёр из старой листвы. В лучах солнца на полянах зеленела густая трава. Чирикали птицы. Один раз мы спугнули оленей, а в другой повстречали стадо кабанов. Вадов свернул, обходя зверей по широкой дуге. Затем повстречалась лосиха с лосятами – и поспешила скрыться в чаще. Столько зверья!.. Никогда прежде я не видел такого звериного изобилия! Никогда в нашем мире!
Я зажмурился и глубоко, всей грудью, вдохнул ароматный лесной воздух. Открыл глаза. Всё осталось по-прежнему. И лес, и мои драные штаны, и лапти на ногах… Вот если бы викингов встретить… Для полной картины.
Мой спутник вдруг остановился. Поднял руку, давая знак замереть. Прислушался. Где-то неподалёку в лесной тишине звучали голоса. Вадов стал очень серьёзным. Он сказал:
– Туйзданъ, Вардо! Веркастъ!
– Чё?.. – переспросил я.
Но мальчишка уже устремился вперёд. Почти побежал! Мне оставалось лишь последовать за ним.
И очень скоро мы очутились у огромного дуба, возле которого нос к носу столкнулись с парой незнакомцев.
Вернее, один, задрав голову, стоял внизу, а другой, обвязанный ремнём, вскарабкался высоко по стволу и оттуда вёл беседу с товарищем.
Парню было лет двадцать. Русоволосый, с юношеской курчавой бородкой. Одет по той же старинной моде – порты, лапти, подпоясаннй верёвкой балахон с капюшоном… Рядом стояли большие берестяные короба...
Похоже, нас тут не ждали – во всяком случае, на лице того, кто внизу, я прочёл удивление, смешанное с чем-то вроде досады или испуга.
– Мез̃е тинь тэсе т̃ейт̃адъ?! – заорал Вадов. – С̃е ул̃и мин̃ мекшундунък! Ва ул̃и т̃ешксн̃ек!
И показал на вырезанный на коре знак, похожий то ли на скандинавскую руну, то ли на простой иероглиф.
Нижний справился с досадой от нашего неожиданного появления. Упёр руки в боки и вступил в перебранку с Вадовом. Его товарищ сверху закричал:
– Кир̃д̃ек сон̃, Вар̃сей! Мон в̃алгнан! – И начал слезать.
Мне всё это не нравилось. Этак до драки дойдёт, ещё и мне навешают!.. А я, как назло, не силён в боевых искусствах. Приглашали меня как-то на самбо, да я поленился. Никогда не влезал в конфликты, а вот теперь умение драться могло прийтись как раз кстати. Похоже, был тот самый момент, когда мне следовало прокачиваться. Хотя бы до конунга первого уровня.
Второй парень, блондин чуть постарше, спрыгнул на землю и вместе с товарищем, ругаясь, подступили к Вадову. Тот вдруг выхватил из болтающихся на поясе берестяных ножен нож.
Похоже, дело принимало нехороший оборот, и я шагнул между конфликтующими сторонами, раскинув руки.
– Э! Э! Мужики!.. В натуре!.. Давайте без рукоприкладства, а? Из-за чего сыр-бор-то? Ну, залезли на чужое дерево, так признайте по-честному!..
То, что в дуплах живут пчелы, я знал ещё с детства, из мультика про Винни-Пуха. А эти деятели, стало быть, залезли в чужое дупло за чужим мёдом! Бывает…
Речь моя возымела на воришек ошеломляющее действие. Их как водой окатили. Они вытаращили на меня глаза и разинули рты.
Я сделал наблюдение, подтвердившееся в дальнейшем, что местные редко умели скрывать чувства. Удивление, радость, страх, обида – всё было написано у них на лице столь отчётливо, что и психологом-менталистом не надо быть, чтобы прочесть их душевное состояние!
– Кийе сон ул̃и? – охнул один.
– Ан маштъ… – пробормотал другой. – Сон ав̃ ул̃е мин̃ек!
– Вардо! – сказал я, медленно подбирая слова. – Мон улян Вардо. Сюк!
– С̃ук… – пробормотали парни, не переставая бесстыдно таращиться.
Похоже, драться они уже раздумали, и у меня порядком отлегло от сердца.
Незнакомцы обменялись с моим спутником несколькими фразами, после чего Вардо нехотя спрятал нож и хмуро пожал им руки. Мир, стало быть…
Поговорив немного обо мне (а то как же – я тут заезжая звезда!), Вардо стал готовиться к восхождению. Он раздул угли… скинул поклажу и надел поверх лаптей и завязал изогнутые железные штуки с парой шипов. Теперь стало ясно, что это подобие кошек для лазания по деревьям. Обхватив дерево и себя двойным кольцом ремня, он опёрся на петлю спиной, а ногами – в ствол. Перекидывая выше то одно, но другое кольцо ремня, он стал быстро, словно играючи, подниматься вверх, где я заметил расщелину дупла.
– Сайек паргон̃е, Вардо! – он спустил ведёрко, полное мёда вниз. – Максък мон̃ен̃е л̃ийа!
Я отвязал ведёрко и привязал на его место другое. Вадов быстро наполнил его и сказал:
– Анокстак в̃ас̃ен̃ц̃е!
Я понял и без перевода, что требуется смена. Но куда деть мёд из первого ведёрка, не знал. На помощь пришли мои новые знакомые. Хоть они и наблюдали за мной всё это время с выражением лиц взрослых дебилов, настоящим дебилом, вне всякого сомнения, им казался я сам.
– Путък мед̃ вишка паргон̃естъ покш паргос! – сказал русый.
Конечно, я тупил, поэтому парень повторил, показывая жестами, что следует делать (ей-богу, со стороны я им точно виделся этаким деревенским дурачком!):
– Путък! – говорил он изображая, как перекладывает что-то из одного места в другое. – Мед̃ (это я и без объяснения понял!) вишка паргон̃естъ, – показал ладонями нечто маленькое, – покш паргос! – указал на большой короб.
– Мон чарькодян! – буркнул я.
– Сон чар̃код̃и! Сон чар̃код̃и! – по-детски обрадовались бородатые парни. Только что не зааплодировали!
Значит, парго – это вот этот здоровенный короб-ведро, а если к нему прибавить суффикс «-не», получится «ведёрко», «коробок»… А если добавить в конце «-с», получится русское «в». Ну, типа положить «во» что-то. Запомним.
Из глубин памяти всплыло и другое слово – вновь английское, неправильный глагол, который в школе заставляла зубрить англичанка: пут-пут-пут – «положить»! Путык (или путэк, хрен поймёшь!) – «положи» по-местному!
И вдруг осенило (в который раз уже за последние два дня) – а вдруг это, всё-таки, древнеанглийский язык? Вдруг я не в России, а в Англии времён Робина Гуда?
Мне снова стало нехорошо. С русскими, пусть даже древними, я бы ещё как-то договорился, а вот с англичанами… Гейропа, блин! Ещё потащат на костёр, как колдуна!
Хотя «маленький» – «большой», вишка – покш звучало совсем не по-английски. Впрочем, и не по-русски тоже. А ещё это их «медь» – мёд, то есть! Даже я знал, что «мёд» по-английски «хани»! Что же это выходит – они всё-таки славяне? Пра… славяне?
Пойди тут разберись!
Я переложил мёд в большой короб. Странная это была штука – вроде квадратного ведра, сшитого из нескольких широких листов бересты. И как видно, очень надёжная, способная удержать внутри исходящие ароматным сиропом соты.
– Анокстак омбоц̃е!
Я повторил тихо:
– Омбоче, омбоче…
Двое моих новых знакомых этому несказанно обрадовались. Блондин показал мне указательный палец и прокомментировал:
– В̃ас̃ен̃ц̃е! – выставил два пальца. – Омбоц̃е ! – показал три. – Колмоц̃е! – четыре. – Н̃ил̃ец̃е! чар̃код̃ат?
– Чарькодян.
Я смекнул, что на «-че» это ихнее оканчиваются числа типа «перв-ый», «втор-ой», «трет-ий»…
Русый, желая не отстать от товарища, произнёс:
– Анокстак – с̃е ул̃и… – И стал делать невразумительные пассы руками, будто заворачивал что-то.
– Чарькодян, чарькодян, – соврал я.
Хотя и ежу было понятно, что «анокстак» означает «подай» или «принеси»…
Наконец, Вадов полез вниз. Снял кошки, повесил на пояс и надел на спину свой пустой парго. Я, конечно, взял свой, с парой килограммов медовых сот.
– Туйзданъ! – сказал мальчишка мне. А двоим воришкам неудачникам ещё раз указал на вырезанный на коре иероглиф. – С̃е ул̃и мин̃ек т̃ешксн̃ек!
– Тин̃ек, тин̃ек! – согласились те.
Я обернулся, чтобы попрощаться, и увидел, что парни кривляются в ответ на слова Вадова. Как дети, ей-богу!
– До свидания!
– Н̃эйемэц̃ок! – хором откликнулись новые знакомые.


Кэд̃ – рука
Кэд̃ет̃ – твоя рука
Кэд̃т̃ – руки
Кэд̃т̃ет̃ – твои руки
Кэд̃т̃н̃есе – руками; в руках (Твор. и Мест.п. множ.ч.)
Важод̃емс – работать
Ейкакш – ребёнок
Прок – как, словно, будто;
Прок ейкакш йоно – букв. «Как у ребёнка»
Йоно – у (кого?чего?), при (ком?чём?)
З̃ардойак – никогда
Мекшекс – для пчелы
Мекшт̃н̃екс – для пчёл (Преобразовательный падеж мн.ч.)
Тонкс – для тебя
Монкс – для меня


Н̃им – имя, название
Н̃имем – моё имя
Н̃имет̃ – твоё имя
Н̃имзе – его имя (название)
Мон̃ н̃имем – именно моё имя

Но: Мон̃ ейкакшън̃ н̃имзе ул̃и Максим – «Моего ребёнка имя есть Максим». Слово «ребёнок» в Род.п., поэтому после него притяжательный суффикс не ставится, принадлежность выражается личным местоимением.

***

Весь день до вечера мы с Вадовом обходили лесные угодья. Один раз мой спутник предложил мне самому слазить на дерево. Я было взялся, напялил кошки, накинул ремень, но, поднявшись метра на два, чуть не сорвался, вдобавок сломав ноготь, пока сползал на исходную позицию!
– Твою мать! – орал и шипел я, тряся кистью. – Вот гадство! Ты смотри, а? Ноготь сломал! Во! – И я тыкал Вадову под нос пострадавший палец.
Мальчишка внимательно и с некоторым недоумением рассмотрел производственную травму. Потом вдруг взял мою руку и повернул ладонью вверх. Изучил. То же самое проделал с другой ладонью.
– Чё такое? – поинтересовался я.
Мальчишка покачал головой:
– Кэд̃т̃ет̃ ул̃ит̃ прок ейкакш йоно.
– Чё не так с моими руками?
– Кэд̃т̃-ет̃ ул̃ит̃, – медленно произнёс Вадов, указывая на меня.
– Ну… мои руки… есть…
Вадов изобразил младенца на руках. Даже захныкал для убедительности.
– Ейкакш…
– Детские? Да ладно! В смысле?
Вадов показал мне свои. Ладони у него были жёсткие и шершавые, в мозолях и царапинах, с въевшейся золой. Ногти тоже исцарапанные, неровные, с чёрными ободками грязи. Мои руки сейчас тоже выглядели не ахти, но всё же разница была весьма заметна.
– Тон з̃ардойак важод̃ит̃ кэд̃т̃н̃есе?.. – пробормотал под нос мой спутник. Но разъяснять ничего не стал.
Да я и не спрашивал. Только предложил, указав на дерево:
– Слышь… давай лучше ты. Я ни фига не альпинист – угроблюсь ещё, а ты даже скорую не вызовешь!
Но зато мне доставалось таскать полный парго и кошки, которые Вадов называл йалгокэчкэзт… Всё справедливо.
Наконец, мальчишка решил, что настало время обеда. Мы уселись под деревом, развязали принесённый из деревни узелок, и Вадов стал делить припасы.
Достал круглый, подгоревший сбоку хлеб, сказал:
– Ва! Кир̃д̃ек кши. – Оторвал большой кусок и протянул его мне: – Тэ ул̃и тонкс. – Показал другой: – Тэ ул̃и монкс. – Оставшийся небольшой кусок поднял вверх и сказал: – Тэ ул̃и Вир̃áвакс. – И положил на землю.
Из допроса, учинённого Вадову, я понял, что Вирява – это что-то вроде лесовика. «Вир̃ен̃ н̃иазор», – объяснял мальчишка. – «Вир̃ен̃ ава!»
Становилось всё веселее!
Я показал на небо и попытался выяснить, как зовут того дядьку, который живёт на небе. Я даже изобразил будто мечу молнии: «Бум! Бум!»
– Пур̃гин̃? – догадался Вадов. – Пур̃гин̃йум?
Он начал что-то объяснять, но я уже не слушал.
Никакие это не староверы! Язычники! И бог у них – почти как Перун!
Во вляпался-то!..
Нет, главное не впадать в панику. Просто по-прежнему наблюдать. Скорее всего, всё само-собой разрулится. Никакого портала в прошлое нет, потому что это противоречит законам физики! Тут либо я лежу в больнице и брежу, либо… либо что-то ещё…
Что именно ещё я так и не придумал. А в загробный мир не верил, хоть и любил фильмы про мертвецов, которые умерли, но не знают, что умерли. А даже если там что-то и есть – не может загробный мир быть таким реальным! И таким примитивным – с лаптями и убогими избами.
Хотя, если подумать – может, это один из уровней ада? Ну, скажем, всякие маньяки-педофилы там в котле варятся, а мелкие грешники вроде меня – мёд собирают…
Да не, ерунда какая-то!
Скромно подкрепившись хлебом, брынзой, луком и запив это молоком, мы продолжили обход медовых деревьев. Причём, на каждом дереве я видел клеймо-иероглиф. Вадов не просто искал дерево с пчёлами, а шёл к уже знакомым. Как ни крути – та же пасека! Одно только непонятно – почему нельзя наколотить ульев и поставить их возле дома – как делают все нормальные пчеловоды? В этих краях явно питали слабость к лишним телодвижениям!
…Начало смеркаться, когда мы закончили работу и с тяжёлой ношей на спине направились домой.
Деревня встретила нас запахом дыма и навоза, лаем собак и огоньками в крошечных окошках.
– Вадов, – спросил я, как сумел. – Как ул̃и ним тон̃ деревня? Ну… куду-куду-куду…
Тот ответил, не оборачиваясь:
– Монь вел̃эн̃ нимзе ул̃и Веркайу́ха.

Ударение
Падает на первый слог. Но если слово состоит из двух основ, каждая основа несёт своё ударение: Ве́ркайу́ха, И́на́зор, Па́ра́ва, Ке́л̃емо́ш.

Если в сложносоставном слове встречаются гласные о+а, е+а, э+а, то происходит поглощение первой гласной: Ине-азор – И́на́зор, Паро-ава – Парава, Кел̃емэ-ош – Кел̃емош

Грамматика
Проспрягайте: «работать» важод̃емс
Я работаю … Мы работаем – Мин̃ важод̃т̃анъ
Ты работаешь … Вы работаете – Тин̃ важод̃т̃адъ
Он работает … Они работают – Син̃ важод̃ит̃

Прошедшее время (неопределённое)
Я работал – Мон важод̃ин̃ Мы работали – Мин̃ важод̃ин̃ек
Ты работал – Тон̃ важод̃ит̃ Вы работали – Тин̃ важод̃ид̃е
Он работал – Сон важод̃с̃ Они работали – Син̃ важод̃с̃т̃
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Pedrevan
сообщение 25.9.2016, 15:29
Сообщение #10


Играющий словами
**

Группа: Пользователи
Сообщений: 87
Регистрация: 22.2.2011
Вставить ник
Цитата




4. ПЭЛ̃КС Н̃ИЛ̃ЕЦ̃Е
Л̃езев̃т̃еме ломан̃


Кода ул̃ит̃ т̃евт̃ет̃ – как дела? (букв. «как суть дела твои»)
Т̃евтемекс – бездельник
Л̃езкс – польза
Л̃езев̃ – полезный
Л̃езев̃т̃еме – бесполезный
Н̃эйемс – видеть
Н̃эйемэ – вúдение
Н̃эйемэц̃ок – «до увидения» (Предельный падеж)
Ускъмс – тащить, тянуть, везти
Кэскав̃ – мешок
Очко – корыто
Йоно – у, возле
Кадомс – ставить
Куду йоно – у дома
С̃т̃амс – встать
С̃т̃акшнъмс – вставать
Шта – воск
Куц̃ув̃ – ложка
Бл̃ид̃а – таз
Маштъмс – мочь, уметь


1
Мы успели вернуться до того, как опустилась тьма. Чему я был несказанно рад. Лес здесь был страшный! Не в том смысле, что большой и дремучий, а в том, что зверьё непуганое здесь водилось в немеряном количестве! Один раз промелькнула за деревьями стая серых псов с прямыми опущенными хвостами…
– Вър̃гизт! – пояснил Вадов.
В деревне нас ждал ужин в при свете лучины. Вадов̃ делился с родственниками впечатлениями. В мой адрес тоже досталось, правда плохого или хорошего – я не понял.
Я улёгся спать всё там же, на лавке. Устал как чёрт, и отрубился сразу. Мне снились Санёк с друзьями, которые лазили в дупло воровать мои институтские конспекты. А я стоял внизу и орал, что конспекты опечатаны и трогать их запрещено!
Проснулся я оттого, что кто-то тряс меня за плечо.
– С̃т̃акшнък, Вардо! Ул̃и валске!
Я с трудом пошевелился – тело ломило после вчерашней прогулки!
– А?.. Да-да, уже иду…
Под крышей вновь было полно дыма, но я его даже не заметил – так умотался. Меня приветствовали:
– Паро валске, Вардо!
Одуревший от усталости и дыма, я пробормотал:
– Паро валске… Паро валске…
Выбрался во двор. Увидел за домом Галу. Он как раз подтягивал штаны. Значит, моё представление о местной гигиене оправдалось – отхожее место тут под каждым кустом и за любым углом…
– Паро валске, Вардо! Кода ул̃ит̃ т̃евт̃ет̃?
– А?.. Да, паро валске… – ответил я. На вторую фразу отвечать не стал, потому что не понял.
После скудного завтрака (в меню были какие-то клубни, на вид и вкус похожие на крупную бледную редиску, яйца и каша) ко мне подошла старуха, которая, как я решил, была женой главы семейства, старика Кренча. Она позвала меня во двор и сказала:
– Вардо, сайек уз̃ер̃ дъ лазнък пенгет̃!
Ответом мне было моё коронное:
– Чё?..
Старушенция нахмурилась. Я успел заметить, что она тут пользовалась авторитетом. Сама не пекла, не готовила, только распоряжалась.
Она указала на колоду, куда был воткнут топор на длинной рукоятке.
– Уз̃ер̃!
– Топор, что ли?.. Так бы и сказали…
Я взялся за рукоять, дёрнул…
– Во, блин! Это ж кто так засадил?..
Наконец, выдернул. Топор был не совсем обычной формы – вроде старинных, какими рубились в средние века. Явно выкован в кузнице, а не куплен в сельпо!
– Лазнък! – велела балка, делая рукой рубящие движения. И показала на кучу деревянных обрубков, сложенных у стены. – Пенгет̃!
Короче, меня тут всерьёз решили эксплуатировать. Чтоб, значит, я свои поро дъ кши не даром ел! Оно, конечно, гадство, но если предположить (только предположить), что я действительно в прошлом и застрял тут надолго – делать нечего!
– Понятно, – вздохнул я. – Что ж тут непонятного? – Взмахнул топором и подбодрил себя: – Мы, русские люди, работы не боимся!
Стало быть, «лазнык» – руби, наруби! Я сделал наблюдение, что глаголы на «-ать», «-ить» тут заканчиваются на «-амс», «-эмс» или «-ымс». Если в конце -ък, -ак или -ек, то это повелительное наклонение – делай! А если в конце -зданъ, то – сделаем-ка; давай делать!
Пенгет̃ – это дрова. А один «дров» – наверняка будет «пэнге». Полено, в смысле…
– Лазнъмс пенгет̃, – проговорил я под нос, подхватив один из чурбаков. – Мон лазнан пенгет̃. Правильно?
Бабуля не ответила. Серьёзная она была женщина!..
Вокруг нас как-то невзначай стал собираться народ. Сначала дети, потом за спиной хозяйки появилась молодая женщина, потом девочка-подросток вышла из дома.
Мужики тем временем вновь собирались в лес. И пускай. Я лучше топором поработаю, надоело по буеракам шастать. Если честно, дрова я никогда не рубил и всегда считал это дело хоть и физически затратным, но не особо сложным.
Я ошибался!
Во-первых, чурбак, не спиленный пилой, а явно отделённый от дерева топором, совершенно не желал ровно вставать на колоду. Когда же удалось добиться в этом деле некоторого консенсуса и рубануть по нему, топор соскочил и едва не разрубил мне ногу, а чурбак полетел в сторону, как мячик для гольфа, распугав пёстрых кур!
– Щас! – сказал я. – Первый блин…
Я вновь приладил полено на колоду, размахнулся и рубанул. Топор вонзился в дерево, но едва я потянул топорище, полено сорвалось и покатилось на землю.
– Вот, уже результат! – констатировал я.
Стараясь не подавать виду, что раздосадован, я вернулся к попытке разделаться с поганой деревяшкой. На третий раз, мне удалось воткнуть топор достаточно глубоко, приподнять чурбак и, уронив его на колоду несколько раз, расколоть надвое. Что ж, половина дела сделана. Ещё четверть часа – и я разделался с половинками, превратив их в удобные для растопки поленья.
Но как же я устал! Ладони горели, а непривыкшие к таким нагрузкам мышцы заныли! Нет, всё-таки лучше мёд на спине таскать! Это ж после нескольких ударов рук не поднять!
– Может, перекур? – предложил я бабуле. – Между прочим, я тут как бы не нанимался…
Но в ответ услышал:
– Лазнък! Лазнък, т̃евтемекс!
– Окей, – согласился я, вновь делая вид, что мне по барабану. – Как скажете.
Наконец, надсмотрщице надоело смотреть на моё издевательство над древесиной, и она нашла для себя какое-то новое дело. Осталась только девушка – я и не заметил, когда она пришла и как давно наблюдает за мной. Как же её звали? То ли Мария, то ли Марья…
– Тон ул̃ат л̃езев̃т̃еме ломан̃! – сказала она, и вот тогда я оглянулся и увидел её.
Лет двадцати пяти, наверное. С платком на голове, перехваченным лентой. Концы его спадали за спину.
– Чё?
Она усмехалась. Указала на меня.
– Ломан̃. – На себя: – Ломан̃. – На женщину, работавшую за плетнём в огороде: – Ломан̃. Тон чар̃код̃ат?
– Человек, что ли? – переспросил я. – Ну?..
– Ну! – передразнила девушка. И повторила отчётливо: – Тон ул̃ат ав̃ паро ломан̃.
Я обиделся. Настолько, что даже не удивился, что понял её слова.
– Почему это? Мон ул̃ан паро!
– Тон ул̃ан л̃езев̃т̃еме! – Видя, что я не понимаю, показала паргон̃е, который держала в руках. – Паргон̃е! – Спрятала его за спину. – Паргон̃ев̃т̃еме. – Взяла топор. – Уз̃ер̃! – Убрала за спину. – Уз̃ер̃т̃еме! – Показала руки. – Кэд̃т̃! – Спрятала: – Кэд̃т̃н̃ев̃т̃еме!
Я начал соображать. Значит, если после корня этот дурацкий суффикс, вроде русского «не в теме», это означает, что чего-то нет. Что за дурацкий язык? Почему просто нельзя сказать: «Нет того-то»?
– Паро, паро, паро… – девушка стала делать пассы руками, вероятно, пытаясь передать понятие «много». – Л̃езкс – с̃е ул̃и паро. Лезев̃ ломан̃ – ул̃и паро ломан̃. З̃ароц̃е машти важод̃емс.
– Н-ну?..
Она ткнула в меня пальцем и сказала:
– Тон ул̃ат л̃езев̃т̃еме!
– Я не добрый?.. – И обиделся немного. – Может, сама покажешь? – Я протянул ей топор. – На, лазнэк!
Девушка хмыкнула. Поставила полено на колоду, замахнулась и рубанула. Два одинаковых обрубка скатились на землю. Потом ещё два.
Она рубила плавно и сильно. И топор её ложился настолько точно, что поленья и не думали отскакивать в сторону! Она самурай, или как?..
– Ва! – девушка вернула мне топор.
Я пожал плечами.
– Тренировка. Я тоже в «Вёлд оф тэнкс» режусь так, что хрен бы ты меня обыграла! – И тяжело вздохнул.
Где теперь мой любимый комп? Где мои боевые товарищи? Пустят ли скупую мужскую слезу, когда узнают, что я упокоился в холодных водах озера не виртуально, а самом что ни наесть реале?
Я и вернулся к поганым пенгет̃! Те продолжали валиться с колоды, а проклятый уз̃ер̃ так и норовил тяпнуть меня по ноге! К тому же я устал. Спину начало ломить, а топорище просто обжигало ладони! Неужели я такой слабак?
Наконец, мои мучения увидел старик Кренч. Он окликнул из-за ограды:
– Хей, Вардо! Мен̃ек тэй! – И поманил рукой.
Видя, как я мучаюсь, он решил, наверное, облегчить мою участь. И подключил к другой работе.
– Тон н̃эйат? Пар̃т̃ ул̃ит̃ куду йоно? – он показал на стоящие возле избы деревянные вёдра-пари. – Ускък тэй! – Он сделал вид, что волочит что-то за собой. – Ускъмс, ускъмс… Тон чар̃код̃ат?
– Чар̃код̃ан, – буркнул я.
Что ж, это дело попроще. Тут мастерства не требуется.
И я вновь ошибся. Ну, хотя бы потому, что уже устал, а вёдра были наполнены медовыми сотами едва ли не доверху. Даже верёвочные ручки, пропущенные через дырки в горловине парей, помогли мало! Я потащил одно ведро, споткнулся и грохнулся, едва не вывалив содержимое в грязь! Хорошо ещё, что густой мёд – не вода!
Кренч подскочил, рывком поднял пар̃. Покачал головой и пробормотал что-то под нос. Про меня, наверное!
Мне очень захотелось высказать ему всё, что я про него думаю. Что батрачить в его грязной деревне не нанимался, что у меня семья и друзья, к которым я обязан вернуться как можно скорее! Что по законам гостеприимства, известным даже папуасам, меня обязаны накормить, напоить, в бане выпарить и вернуть домой!.. Что он ворчливый старый козёл, застрявший в Средневековье…
Но он тут был на своей территории и среди своих, а я был никто – поэтому прикусил язык.
Мы занялись выдавливанием мёда из сот. А заодно, независимо от моего желания, изучением местного эсперанто. Я только и слышал от Кренча:
– Сайек пар̃! Путък мед̃ кэскав̃с! Путък кэскав̃ матрамкас! Кир̃д̃ек очко! Кадък сон тэй!
Я сполоснул водой руки (чем вызвал недоумённый взгляд старика) и стал доставать из паря душистые комки мёда с сотами и перекладывать их в мешок и помещали его в «матрамку» – давилку такую в виде двух досок с рычагами. Мёд стекал корыто, которую старик называл όчко, а когда это «очко» наполнялось, мёд очкостъ (в смысле – ИЗ корыта) опорожняли в следующий парь, предназначенный уже для чистого мёда.
Воск шта снова клали в кэскав̃, перенося его в большой глиняный казанок с водой, стоящий на огне. Растопленный шта всплывал, его надо было собрать с помощью покш куц̃ув̃ – таким деревянным половником, и перелить в деревянную посудину бл̃ид̃а цилиндрической формы. Когда воск застывал, его вытряхивали, и круглую «голову» клали в кучу. Кэскав̃ жэ опорожняли на землю – оттуда вываливалась всякая шелуха.
Вы представить себе не можете, как быстро въедаются все эти словечки, когда их постоянно произносят и когда их проговариваешь ты сам!
А потом нас позвали:
– Мен̃ед̃е йарсамc!

2
За обедом, в отсутствие мужчин, за стол ко мне и Кренчу сели и женщины с детьми. Ели мы суп вроде щей и тушоную капусту. Да мёд, который мне уже не казался таким вкусным. Привычка!..
Запив еду чем-то, напоминающим морс, все поднялись из-за стола, вернувшись к домашним делам. Девочка-подросток встала у станка, молодая женщина принялась крутить жёрнов, насыпая в его отверстие наверху зерно из мешка. Жёрнов мерно и басовито порыкивал, выбрасывая в деревянный поддон, на котором стоял, крупную муку.
Я решил, что теперь-то для меня наступит заслуженный отдых, но не тут-то было! Местные определённо решили испробовать, к какому роду деятельности я более всего подхожу!, потому меня отдали под надзор мальчишки кудамс кар̃т̃, то есть, плести лапти.
Не, нормальное занятие, если бы у меня руки росли откуда надо. Вроде бы ничего сложного – берутся восемь берестяных полос, сплетаются крест-накрест – а затем основу кладут на деревянную колодку и начинают оплетать её – по форме ноги. У мальчишки всё выходило чики-пуки, у меня же получалось какое-то гнездо птеродактиля! Поэтому когда мой учитель уже сплёл три пары, я ещё мучился с первым лаптем!
В итоге я психанул и швырнул «мутанта» на землю.
– Вот гадство, а? Ну хоть ты мне скажи – как мне домой попасть?
Мальчишка смотрел на меня ясными голубыми глазами. И я вдруг выпалил:
– Мон… бажан… куду… с…
Мальчишка спросил:
– Косъ ул̃и кудут?
Я понял его без перевода!
– Откуда ж я знаю, где? Я думал, в озере! – И промолвил тише: – А портал, видно, закрылся… Или я уже рёхнулся?..
Мальчишка выждал паузу, видно, давая понять, что сочувствует моему горю – и молвил, указав на «гнездо птеродактиля»:
– Кудак кар̃, Вардо! – И что-то ещё. Напутственно-разъяснительное. Мол, хошь-не хошь, а кроссовки в ближайший обувной привезут не скоро. Учись, студент!
Я кивнул. Я уже успокоился. Подобрал комок лент и сказал убитым голосом:
– Мон кудан… Мон кудан…
Мальчишка ободряюще улыбнулся.
Поодаль от нас женщина лепила посуду. Перед ней стоял гончарный круг, который она вращала, отчего-то не ногой, а рукой, формуя из куска глины горшок. Получалось всё у неё быстро и просто.
Может, мне лучше поучиться на гончара?
Нет, на фиг!

Сан – струна
Санкс – «струнник»

ИНФИНИТИВ
Именительный инфинитив: -амс, -ъмс, -емс
Я хотел есть – Мон бажин̃ йарсамс
Он должен рубить дрова – Сон̃ эрэв̃и лазнъмс пенгет̃
Мне надо работать – Мон̃ эрэв̃и важод̃емс
Вам надо знать – Тинк эрэв̃и сайемс
Эрэв̃и – безличный глагол, не меняется при спряжении. Действующее лицо при нём стоит в Родительном падеже.
Направительный инфинитив: -амъ, -ъмъ, -еме
Указывает на движение или стремление к определённой цели (подразумевая вопрос «куда?»)
Мы идём есть – Мин̃ мен̃т̃анъ йарсамъ
Пчёлы летят собирать мёд – Мекшт л̃ив̃т̃ит̃ пурнамъ мед̃.
Он бежит играть – Сон арди налкс̃еме (налксемс – играть)

3
Вечером все собрались во дворе. Был тёплый вечер – один из тех, что бывают в бабье лето. Парень, с которым мы выдавливали мёд и топили воск уселся на завалинке возле дома с гуслями. Ну, длинная такая коробка со струнами. Струны были не металлические. Жильные, наверное. Натянутые на деревянные колки. От гуслей этих веяло такой же архаикой, как и от всей деревни!
Парень тронул пальцами струны и запел. Долгая такая заунывная песня. В ней не было ничего экзотического – ну, знаете, как играют все эти западные фолк-группы, исполняющие мотивы кельтов, скандинавов и всяких других шотландцев… Обычная русская народная музыка, как по мне! Вот если бы слова ещё были русскими…
А когда остальные обитатели деревни затянули хором припев – я чуть не сел! Настолько это было похоже на какой-нибудь хор «Дубинушка» из Рязанской области!
Когда песня смолкла, я указал на гусли и спросил:
– Мез̃е тэ ул̃и? Н̃им?..
Я почти не сомневался, что он назовёт что-то очень русское…
– Санкс, – ответил тот.
– Чар̃код̃ан, – пробормотал я.
Парень протянул санкс мне, но я покачал головой.
– Не умею…
– Ат маштъ?
– Ис̃т̃а. – Я уже знал, как сказать «да».
– Дъ мез̃е тон маштат?
Вот это было издевательство! Тем более, при всех! Народ вокруг и правда стоял и улыбался.
Я задумался, как бы так ответить… Начал вспоминать, что я умею делать… И решил, что лучше просто промолчать. Потому как ничего не вспомнил. Ничего такого, что здесь было бы нужным. Я не умел работать руками. Не знал языков. Не владел боевыми искусствами. Не умел ездить на лошади, копать огород, лазить на деревья, плести лапти… Да я и петь-то не умею! Однажды выучил на гитаре три аккорда и попытался спеть «Пачку сигарет» Виктора Цоя. На что Маринка честно заметила, что если тебе медведь наступил на ухо – это уже неизлечимо. Стоит ли ещё раз позориться?
Мне позарез надо было найти дорогу домой! Например, завтра сгонять ещё раз к озеру. Вдруг портал открылся?
А если нет? Всю осень купаться? А зимой – в проруби?
Нет, я чувствовал, что ещё на одну пытку ледяной водой меня не хватит. И решил, что пока стану играть привычную роль городского дурачка. А там – посмотрим.
Темнело. И становилось холоднее. Над речкой поднялся туман, пополз мимо деревенских изб… И тогда заиграла волынка в руках одного из крестьян. Резкая, заунывная мелодия поплыла над лесом…
На миг мне даже показалось, что вот сейчас из тумана появятся очертания шотландского замка и неспешно выйдут из сумрака патлатые горцы в клетчатых юбках. С двуручниками на плечах… Я тряхнул головой, прогоняя наваждение.
Засыпал я под колыбельную, которую пела детям Парава. Монотонную песню без рифмы и с какими-то очень простыми, повторяющимися словами. От колыбельной веяло пугающей седой древностью…

Пара слов о гармонии гласных.
Если последний гласный в корне слова – заднего ряда (а, о, у, ъ), то в суффиксах чаще всего будет тоже гласный заднего ряда: куду-в̃тъмъ «без дома», торо-в̃тъмъ «без меча», нал «стрела», налън̃ «стрелы́» (Род.п.).
Если последний гласный – переднего ряда (е, и, э), то гласный переднего ряда и в суффиксе: кэд̃-т̃еме «без руки» тэ «это» – тэсте «отсюда». Если слово относится к 4-му склонению (оканчиваются на мягкий согласный, перед которым стоим гласный переднего ряда) – то склоняется по этому же принципу: ломан̃ «человек» – ломан̃ен̃ «человека», ломан̃сте «из человека», ломан̃т̃еме «без человека».

МНОЖЕСТВЕННОЕ ЧИСЛО
В именительном падеже: -т/т̃ В косвенных падежах: -тне-/-т̃н̃е-
кудут – домá пар̃т̃ – «вёдра»

РОДИТЕЛЬНЫЙ ПАДЕЖ
После гласных –н̃
После согласных: если перед согласным стоят а, о, у, ъ – -ън̃ Если е, и, э – -ен̃
Во множ. ч.: после твёрдых согласных и в̃ – -тнен После остальных согласных и гласных -т̃н̃ен̃
кудут̃н̃ен̃ – домов налтнен̃ – стрел

ВИНИТЕЛЬНЫЙ ПАДЕЖ
По форме совпадает с родительным. Используется в отношении лиц одушевлённых. У неодушевлённых применяется только в отрицании: Сон ез̃ муйе мекшундун̃/мекшундут̃н̃ен̃ – он не нашёл медового дупла/дупел

ЛИШИТЕЛЬНЫЙ ПАДЕЖ
-в̃томъ, -в̃т̃еме
После гласных переднего ряда окончание -в̃томъ. После гласных переднего ряда -в̃т̃еме.
После твёрдых согласных и в̃ кроме ч – томъ или теме
После мягких согласных и ч – т̃еме.

МЕСТНЫЙ ПАДЕЖ
Отвечает на вопросы в ком? в чём? на ком? на чём?
В единственном числе: -съ/-се (как в родительном) Во множественном: -тнесе/-т̃н̃есе

ТВОРИТЕЛЬНЫЙ ПАДЕЖ
Совпадает с местным по форме. Указывает на орудие (кем? чем?) и качество (кем является, работает и т.д.)
Также указывает, в каком качестве пребывает субъект (как и в русском): будь другом! работаю учителем.

ИСХОДНЫЙ ПАДЕЖ
Отвечает на вопросы от кого? от чего? с кого? с чего?
Ед.ч.-стъ/-сте Множ.ч. -тнесте/-т̃н̃есте

ОТДАЛИТЕЛЬНЫЙ ПАДЕЖ
Отвечает на вопросы откуда? от кого? от чего? (не изнутри, а со стороны объекта)
После а, о, у и твёрдых звонких согласных (д,л,м,н,р,з,ж), перед которыми стоят эти гласные: -дъ
После е, и, э и твёрдых звонких согласных, перед которыми стоят эти гласные: -де
После глухих твёрдых согласных ц, с, ш, т (в зависимости от гласных перед ними): -тъ/-т̃е
После мягких звонких (д̃,л̃,н̃,р̃,з̃): -д̃е
После (ц̃,ч,с̃,т̃): -т̃е
Во множественном: -тнеде/-т̃н̃ед̃е

НАПРАВИТЕЛЬНЫЙ ПАДЕЖ
Направление к объекту, цель. Отвечает на впоросы куда? в кого? во что? к кому? к чему?
После гласных – -в̃ После согласных – -ъв̃/-ев̃ Множ.ч. – -тнев̃/-т̃н̃ев̃
к дому – кудув̃ к домам – кудут̃н̃ев̃ в лес – вир̃ев̃ в леса
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Pedrevan
сообщение 12.11.2016, 11:00
Сообщение #11


Играющий словами
**

Группа: Пользователи
Сообщений: 87
Регистрация: 22.2.2011
Вставить ник
Цитата




Если что, продолжение здесь: http://muroman-val.ucoz.net/load/?page2
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение

Ответить в данную темуНачать новую тему
1 чел. читают эту тему (гостей: 1, скрытых пользователей: 0)
Пользователей: 0

 



RSS Текстовая версия Сейчас: 29.3.2024, 18:08