- Горько!
- Любви и терпения вам, дорогие мои! Главное – терпения. Такие вы красивые, счастливые. Прям, завидую по белому. Счастья! Держитесь друг друга и никого никогда не слушайте. Доброжелателей много, да только жизнь одна.
- Горько!
- Жизнь длинной вереницей дней
Не обернется тусклой скукой.
Не упрощайте отношенья с ней.
Любовь вам будет в том порукой!
- Горько!
- Я не мастер красивые фразы составлять. Наоборот. Потому скажу самое о чём думал. А самое – это чтобы не прошло. Чтобы как в первый день и так всегда. Не притуплялось. А если вдруг покажется, что уже не то стало, то надо подумать и вспомнить, как было сегодня и до сегодняшнего дня. И тогда вернётся обратно, и вы снова молодые и любите.
- Горько!
Когда люди друг с другом встречаются
И душа замирает внутри,
За спиною у них появляются
Невесомые крылья любви.
***
Чтобы страницы не дрожали, она держала открытый паспорт двумя руками.
- Так странно. Флонова Ольга Ириновна. Буду привыкать. Разволновалась я что-то, послушай как сердце бежит.
Он пододвинулся ближе. Прислонился.
- Ух, ты! Во молотит! Даже через титьку слышно.
- Да ну тебя. Жень, мы теперь Флоновы оба, значит родственники?
- Вроде как.
- А родственники – это навсегда. Правда?
- Ну, конечно. Чего ты вдруг?
- Ты меня любишь?
- Да, - он повернул голову и смотрел в её глаза.
Внизу ещё шумели пьяные голоса гостей, цокали бокалы и стопки, скребли по полу стулья. Эти и ещё какие-то неразборчивые звуки соединялись в ухе и превращались в приятную какофонию. Праздник заканчивался, и всем его участникам верилось, что у Оли и Жени впереди долгая счастливая жизнь одна на двоих.
***
Торжества прекратились вовремя, так что молодые не успели устать от церемоний и хмельных напутствий. Жизнь потекла по распорядку, который установило, казалось, само время – сон, работа, нехитрый досуг, сон. Флоновы пока личного временя зря не теряли – никак налюбиться не могли. Вот только всё чаще в перерывах стали придумывать себе детей.
- Если сын, то будет Евгеньевич. Не очень красиво звучит, - поддевала она.
- Смотря, какое имя ему достанется.
- Мы всё равно этого сейчас знать не можем. Пока только отчество. А вот Ольговна для девочки к любому имени подходит.
- Не к любому. «Ольга Ольговна», как будто что-то булькает, - отомстил он.
- Но ведь не обязательно первое попавшееся имя хватать. Время пока есть, я ещё и не беременна.
- Ты что? Я никогда не слышал, чтобы от имени отказывались.
- В крайнем случае, есть аукцион.
- В самом крайнем случае. И насчёт времени, оно есть, но не так уж его и много. Штрафы за бездетность опять подняли.
- А вот объясни, Женя, зачем эти штрафы. Людей и так как муравьёв. Имён не хватает, а детей заводи.
- Точно не знаю. Может потому, что у родителей появляется страх за ребёнка и они уже боятся что-то менять вокруг. Боятся пытаться.
- И всё равно странно.
***
Живот почти не увеличился, но Ольга уже чувствовала внутри себя кого-то ещё, и уже бесконечно любимого.
- Когда я безобразно раздуюсь, ты ещё будешь меня любить?
- Глупая.
В дверь осторожно постучали.
- Можно? – заглянул Адольф Сергеевич и сразу вошёл, увидев, что в комнате не происходит ничего предосудительного.
Он долго собирался начать говорить. И видно было, что уже решено, а сказать почему-то не получается. Молодые ждали.
- Я подумал…. У меня подагра всё тяжелее. И вообще давно уже не интересно жить. Так что, если будет мальчик, пусть берёт моё имя.
- Ты что дед? – деланно удивился Женя. – А ты как же? А кружок кому вести?
- Всё останется таким же, только без меня. Это нормальный ход вещей. Я готовился. Я готов, - сказал Адольф Сергеевич и поспешил выйти, чтобы никто не заметил стоявших уже рядом слёз жалости к себе самому.
- Дед – человек! Я на него и думал.
- Адольф – как-то не очень? – сморщилась Оля. Может ещё кто-то решится? По идее, прадеду моему пора. И Владимир всё-таки, не Адольф. Но он не собирается, похоже. Рассаду посеял на подоконнике, костюм купил. Надо бы ему намекнуть.
- Не надо. Подождём УЗИ. Вдруг, девочка. И если здоровая, то имя и так дадут.
***
По комнате металась пыль. Но не везде, а лишь там, где проём окна резали лучи солнца. Ольга нервно думала от стены к стене. Когда она проходила сквозь пыльный свет, то задерживала дыхание. Что-то шептала себе, водила руками, кому-то доказывая.
- Будет и повторное УЗИ, - сказал Женя – надо было что-то сказать, тишина разрывала изнутри.
- Надеяться нечего. Шестая группа из семи. Бедная. Она почти инвалид. Ну, может, на пятую исправят. Так всё равно имя не полагается. Остаются бабушки, - прыгала мыслями Ольга.
- Они нам ничего не должны.
- Да знаю я. Тогда аукцион.
- Не хочется в зверей-то превращаться, - сетовал Женя.
- Один день можно и зверем побыть. Не для себя, для неё же, - Ольга погладила живот и угадала мужа едва не высказанную мысль. – И никакого аборта. Она живая. Она уже с нами.
- Прадед записку передал.
- Ага.
- Не интересно? – спросил Женя.
- Имя отдаёт?
- Ещё как! С помпой. Тут и про жертву, и про назначение, и про святость имени Владимир.
- Легко предложить жертву, когда она бесполезна. Знает, что не возьмут, вот и пыжится.
- Не суди, Оль.
- Это трудно.
- Какими мы будем в конце жизни? Умирать страшно.
- Страшно жить, когда твою внучку или правнучку усыпят как безымянную.
- Не суди.
***
Щёлкнула дверь замком. Заскрипела недовольно половица. Недолгий шелест плаща. Кашель.
- Привет! – она приподнялась на цыпочки, чтобы поцеловать.
Он отворачивался.
- Заражу.
- Если только об этом и думать, то и случится так, - улыбалась Ольга.
- Хорошие новости.
- Ну?
- Пойдём на кухню, за ужином веселее рассказывается.
В густом борще горкой лежала сметана. Борщ жарко парил пока недоступный. Взволнованная Ольга не дождалась.
- Ну?
- Сиренев Мишка. Помнишь?
- Конечно.
- Одну квартирку нашёл. Дверь железная, но откосы – труха. Там будут трое – две старушки и дедок.
- Откуда знает?
- Не сказал, но это точно.
- У Миши кто?
- Девочка. Вот и позвал. Имя он выбирает. Нам что останется.
- Понятно, - Ольга и знала, что мерзко, но улыбалась. – А старик?
- Тоже отбиваться станет. Он же не сможет догадаться за кем пришли.
- И чего старики в кучи сбиваются? Мои вон тоже. Четверо.
- Страх.
- Страх, - повторила Оля. – Всё существование наше на страхе стоит. Не за себя, так за кого-то.
***
О дне аукциона объявили все центральные каналы.
«Завтра ХХ апреля назначается днём аукциона. Или просто – «День Дарвина». Правила те же, что и год назад:
1. Всем лицам старше шестидесяти пяти лет иметь при себе имя. Оно должно быть написано на видном месте. Маркером, татуировано, выгравировано на браслете либо медальоне.
2. Аукцион действует ровно сутки.
3. Запрещается помогать лицам, достигшим аукционного возраста. Друг другу такие граждане помогать имеют право.
4. Запрещено применять огнестрельное оружие.
За нарушение правил аукциона предусмотрено безоговорочное усыпление. И помните, аукцион мера вынужденная. Кто-то сохранит имя, кто-то потеряет, кто-то обретёт. Всем удачи, во имя жизни!»
***
6.55.
- Мы ушли? – в который раз уточняла Оля.
- Идите уже, - совсем не настойчиво провожала бабушка.
- Свет не включайте, к окнам не подходите.
- Хорошо. Идите, я сейчас заплачу.
- Если что, держитесь вместе. Вчетвером отобьётесь, - подбадривала Оля.
- Пока не приходилось. Бог миловал.
- С кем он сегодня?
Бабушка тихо заскулила, вытерла глаза. «Антонина» на запястье размазалось, а щека посинела. Вторая бабушка поддержала плачем.
- Всё, хватит. Пора, - рубанул прадед, вытолкал молодых и захлопнул дверь.
Внизу, на улице уже ожидал Миша.
- А где Яна? - Женя не удивился, так спросил.
- Переблевалась вся. Дома осталась. Девятый месяц. Что-то идёт не так. У вас сколько? – спросил Миша.
- Двадцать почти. Недель, в смысле.
- Середина. Идём. Дорогой расскажу.
Мужчины шли налегке – берегли силы. В руках - бейсбольные биты, на поясе у каждого по охотничьему ножу. Оля несла сумку. Там – аккумуляторная пила, кувалда, топор, вода и бутерброды. Ещё аптечка. Почти сразу сумку у неё отобрали – тяжело. Не самое раннее утро, а на улицах вообще никого. Даже собачников. Миша говорил, как всё будет.
- Квартиру эту сдал мне один перчик, но не бескорыстно. В жене его уже пацанёнок зреет. Здоровье ещё не проверяли, но имя сразу хотят, чтобы потом не дёргаться. Сам он позднее подойдёт.
Женя хмыкнул.
- Ну, вот такие его условия. Не хочет рисковать. Его информация – наше мясо. Дед для него, старушки нам. Всё сложилось. Пришлось согласиться. И у меня и у Яны бабки без имён, можно сказать – продали прижизненно. Ну и чёрт с ними. А если так и лучше? Живут не бедно, бояться не надо, а в шестьдесят пять просто уснут. Такие расклады.
***
7.54.
Все окна обыкновенного пятиэтажного панельного дома были тёмными. В некоторых временами вспыхивали фонарики, но почти сразу гасли. И неуместная тишина везде для такого особенного дня. Домофон. Миша выступил вперёд и набрал комбинацию. Магнит обесточился, стальная дверь чуть отскочила.
- Всё правильно.
Медленно поднялись на площадку между пятым и четвёртым. Время есть. Оля стала разбирать сумку на подоконник, сдвинув к одной стороне фикус и ещё какой-то цветок.
- По бутерброду? - предложила она.
- Давай. Подтрясывает как то.
- Понятно. Говорят, убивать тяжело. Потому, что ты ещё и себя убиваешь. Того, который был раньше. Но это всё-таки правильнее, чем бездействием умертвить свою девочку. Как подумаю, и мне страшно. А что, если она не увидит неба, траву? Кошку никогда не увидит. Всей остальной разноцветности мира. Сейчас ей темно. Пока безымянной и даже ещё не живой, как убеждает нас закон. А вдруг, она никогда не засмеётся? – Оля говорила всё громче, чтобы и за дверями услышали. – У кого-то всё уже было. А теперь они и просыпаются-то сами не знают зачем. Безымянная девочка однажды уснёт навсегда потому, что вместо неё откроет глаза другая и будет не замечая смотреть на надоевшее небо через омерзевшее окно и ждать следующего дня.
Из восемнадцатой выглянул неопрятный мужчина.
- Меня случайно не заденьте.
- Хорошо. Мы шуметь будем.
- Шумите, - и мужчина заперся на два замка.
***
8.42.
Дверь оторвали быстро. Хлипкая была, какой и выглядела. Выворотили вместе с коробкой. За ней нежданно оказалась вторая. Серьёзная. И металл толще, и крепилась лучше – десятками анкерных болтов метастазами в стены вросла. Около часа попеременно молодые мужчины рушили бетон укреплённого проёма, крошили, но почти ничего не добились, напылили только.
- Эх! Жаль электричеством пользоваться нельзя. Сейчас перфоратором бы быстро отковыряли, - сетовал Женя вслух, о чём все, должно быть, думали. Пока дверь вскроем, без сил останемся. Проще дыру пробить в стене, пролезть.
Позвонили в соседнюю квартиру. Как будто ждал, сразу приоткрыл дверь тот же мужчина.
- Извините за беспокойство.
- Да, ладно.
- Подскажите, пожалуйста, если мы вот здесь лаз продолбим, то куда попадём?
- Долбите. Куда надо попадёте.
- У вас может сыпаться…
- Лес рубят…, - и дверь захлопнулась, над нею отскочил кусок штукатурки, и в образовавшуюся щель стало видно коридорную соседскую лампочку.
Теперь дело двигалось. Стена оказалась толщиной всего-то в полкирпича. Лаз увеличивался ежеминутно. Даже и не пылилось почти. Через двадцать минут проём стал таким, что человек боком, чуть присев, мог пролезть.
- Отдышаться надо перед последним боем, - все улыбались – неожиданно легко решилась главная задача.
Через проём белела закрытая дверь в комнату. Дешёвая, картонная. И за ней ни звука, ни шороха даже, как и до этого.
- А вдруг ошибка, и там никого нет, - напугался и напугал Женя.
- Нельзя ошибиться. Никак нельзя. Жизни на кону. Да и человек, который информацию дал, не простой, - успокоил себя и остальных Миша.
- Время! Вперёд! – сорвалась с места Оля.
- Сиди уж, - Женя поймал её за свитер.
***
10.37.
Оля обещала ждать. Не ради себя. Мужчины протиснулись внутрь. Два удара кувалды в область петель, и внутренняя дверь вылетела. Дальше Оле не было видно происходящее. Прислушивалась. Ловила знакомые голоса. Как же ждать оказалось невыносимо. Время превратилось в песок.
- Помоги, кто ты там? Сам же велел плодиться. Мы и плодимся. Ты же главный и самый правый. Вот и посмотрим, что ты умеешь.
Она не знала, сколько времени так молилась, когда взорвались и эхом пролетели по подъезду два выстрела. Почти сразу ещё два. И ещё два.
- Я вызываю полицию! – крикнул из-за железной двери всё тот же любопытный сосед.
- Да, конечно, - ответила Оля уже из квартиры, выглядывая.
Тихо и пахло порохом. Она подошла к комнате, уже зная, что там. А там лежали в некрасивых позах четыре бывших человека. О Мишу она чуть не споткнулась. Глаза стеклянные, а из шеи фонтанчик.
«Странно. Человек умер, а сердце его не знает и ещё пытается жить по привычке».
На Женю только мельком взглянула и сразу в сторону глаза. Вместо родного лица – месиво. Чуть дальше две старушки, и обе тоже с огнестрельными ранами. Одна сжалась в углу, как спряталась. На ней новый спортивный костюм, на всякий случай. На голове – кастрюля. Рука даже мёртвая крепко держит молоток. Вторая старушка – на полу. Ткнулась головой в боковину дивана, когда падала. Фланелевый яркий халат задрался, и теперь стало видно бумажную кожу ног и вены под ней.
Над всем этим плакал старичок. Маленький, плешивый там, где не было седины, одетый по-домашнему. В правой руке дрожал пистолет.
***
11.12.
- Зачем? – только и получилось сказать Ольге.
А дедушка наоборот, как будто копил.
- Как зачем? Почему зачем? Я обещал им, что спасу. Они чудесные женщины. Разные, но милые каждая своими чертами. Инга Викториевна, та, что в углу, в кастрюле, по четвергам готовила каркадэ с брусничным листом и пекла «язычки» из замороженного теста. Звала нас с Матрёной Ларисовной. Вернее, сначала она за нами приходила накануне и приглашала. А потом уже сразу говорила: «Ну, через недельку жду. Уж не расстройте». И мы не расстраивали. Наоборот. Я всегда пытался чем-то удивить своих дам. То цукаты тропические куплю. Настоящие. То торт с их именами закажу. Именами. Вот ведь как получилось. Или сам чего-нибудь испеку бывало. Получалось так себе, а они хвалили. Мы никому не мешали. Матрёна Ларисовна любила ток-шоу смотреть. Она знала, что там всё не по-настоящему. Ругалась, изобличала, подлавливала, но смотрела. А потом нам за чаем рассказывала, какой вчера был глупый и неестественный спектакль.
- Зачем тогда вы и их…?
- Внезапно я понял, как бы сегодняшний день не закончился, для нас уже ничего дальше не будет. Хотелось ещё на год продлить наши четверги, но когда ворвались эти двое, то всё стало понятно. Но я ведь защитил их, как обещал.
Где-то далеко ревела сирена.
- А вы, барышня, кого ждёте?
- Девочку.
- Тогда лучше – Инга. Впрочем, как желаете. Вам сейчас лучше выйти.
- Да.
***
11.30.
Последнего выстрела пришлось ждать несколько минут. Наверное, старик прощался. Ольга была на улице, когда одновременно подъехали полицейская машина и оранжевый автомобиль департамента инициализации. Полицейские убежали наверх, Оля подсказала куда. Из оранжевой машины появились двое.
- Ольга? – спросил тот, что моложе.
- Да.
- Вас Михаил должен был предупредить насчёт мужского имени.
- Ах, да. Он говорил, - она отвечала автоматически.
- Что-то непоправимое произошло?
- Все погибли.
- Мне очень жаль, но так бывает – День Дарвина. Вы выбрали имя?
- Моей – Инга. Дочери Миши – Матрёна.
- Хорошо.
Составили протокол. Закрепили новые имена. Выдали справки. Оля взяла документ и второй передать, на Мишину девочку. Не разбирая дорог, она продвигалась к дому. Придумывала, что во всём сегодняшнем есть какой-то смысл. И Женя ценой своей жизни подарил жизнь дочери. Значит, нужно было, чтобы случилось так, как случилось. Другого выхода не было, и никто не виноват. Не помня пути, Оля вышла к родной пятиэтажке. Вход в её подъезд загородила оранжевая машина. Суетились какие-то люди. Мужчина в костюме что-то писал на планшете. В животе у Оли звездой растопырилась, потянулась, разминая руки-ноги, Инга Флонова. И жизнь продолжалась.
Здравствуйте, автор. В этот заход я всем признаюсь в любви. Это безопасно. Так вот, я полюбила ваш текст за кусочек дистопии. Текст полон мрачной мизантропии. Но вы показали убедительно, что человечество иного не заслуживает. Имя слилось с бытием, и чтобы жить новому человеку, старый (в прямом смысле) должен умереть. Мальтус удавился бы в сортире, узнай он о таком способе увеличить жизненное пространство и ресурсы для будущих поколений. Фантдоп оргинальный, нигде такого не встречала. Соответствие теме имеется. Непонятки тоже, но меньше я вас любить не стала. Может, кто другой поймёт, к кому были обращены слова про "плодитесь и размножайтесь" и почему только у старика был огнестрел. Выживание человека обеспечивается потерей человеческого... мда. Дарвинизм в обратную сторону. Героям я поверила. Я желаю вам, автор, любви других читателей и победы.
Приветствую, Автор!
У кого-то из классиков фантастики (возможно, А. Кларк, но не точно) был рассказ: в Америке будущего - страшное перенаселение, разрешается иметь по одному ребенку на семью. Если рождается больше, то другие люди имеют право в назначенный день и час прийти и убить отца, а тот - защищаться всеми способами и средствами. Пока не убьет кого-либо или сам не погибнет - чтобы восстановить равновесие.
У этого рассказа идея, как мне кажется, та же.
Хорошо. И загадочно.
Муррочка, лапочка! Я, может, и не совсем уже чтобы юный и красивый, но из ума еще не выжил. Это точно.
И память у меня - профессиональная, если уж прочел текст, то помню (хотя бы сюжетно). Хотя это и было 30-40 лет назад.
Был такой рассказ, Муррочка, точно был. В одном из советских сборников ЗФ.
Автор - кто-то из амеров (А. Кларк, Саймак, Шекли, Азимов, Гаррисон... - кто-то из этой плеяды). И сюжет - именно такой: надо убить другого (или погибнуть самому), чтобы твой ребенок остался жив. Там мужик с женой обороняются в квартире, и он убивает убийцу. А потом, едва очухался, жена ему радостно: "Дорогой, я снова жду ребенка!" Мол, готовься, милый, еще раз...
Да какая разница - Евушка, Муррочка... Я всех женщин люблю, особенно молодых и красивых.
Если это к вам, Мурррочка, не относится - что ж, извините, ошибся! Бывает! Оставайтесь как есть... Ничего не поделаешь, судьба, видимо!
ПыСы. На всякий случай, чтобы вы не беспокоились, я исправил пост - заменил на Муррочку. А то вдруг вы и правда обидитесь или что-то там захотите ненароком... Сгоряча.
ПыПыСы. А рассказ такой, Муррочка, есть, именно с такой идеей. Вспоминается даже, что из серии "Подвиньтесь! Подвиньтесь" Г. Гаррисона. Про перенаселенный Нью-Йорк 1999 года.
Впрочем, полагаю, вы его не читали. Как и многое другое из того же периода.
Это же настоящая олдовая фантастика, не для всех.
Какие битвы здесь гремят! Вливаюсь.
Основная наша проблема в том, что тем, пригодных для НФ, не так уж и много. Внутри каждой темы количество сюжетных поворотов тоже не бесконечно. Вариантов литературного стиля и литературных приёмов - аналогично, увы. И практически все они, во множестве комбинаций и сочетаний, уже использованы мэтрами и классиками НФ.
Чем с большим объёмом существующих творений автор знаком, тем больше он будет стараться избегать вторичности - процесс дико мучительный. С уменьшение этого объёма самостоятельное изобретение велосипеда будет случаться всё чаще и чаще.
Чем больше эрудирован читатель, тем чаще он будет ощущать эту вторичность, даже с отсылкой к первоисточникам. При меньшем литературном багаже - ну, понятно. Вплоть до "откровение" и "открытие".
Ничего плохого и криминального в этом нет - просто реальность, данная нам...
Теперь - собственно к рассказу. В отличие от Графа, особых отсылок к Гаррисону я не увидела, кроме способа решения проблемы соревновательным насилием.
В мира рассказа нет перенаселения - хотя бы потому, что существуют штрафы за бездетность. Автор объясняет их весьма странными политическими соображениями, которые в реальной жизни, при перенаселении, могут возникнуть только у безумцев.
А есть там, судя по деталям, избыток нетрудоспособного населения - больных, стариков и генетически несовершенных. От которых следует избавляться.
И в памяти тут же всплыли "Пурпурные поля" Крэйна. Очень сильный рассказ. Кто не читал - искренне рекомендую. Проблема - один в один. Избавление от стариков, которые не могут доказать свою нужность обществу.
Автору "Дня" - респект за весьма свежий и нестандартный ход с именами. И весьма достойное изложение, хотя и не без мелких ляпов.
Вот логическая дыра в основном конфликте - это хуже. ГГ хочет спасти своего ребёнка-инвалида и получить для него имя.
В рассказе имя получают только полноценные младенцы. Но получение имени не делает их полноценными и полезными государству, и их существование явно противоречит общей политике. В принципе, исправляется это достаточно просто. Автор вводит "подтверждение имени" в каком-то возрасте, например, при совершеннолетии. За это время можно попытаться ребёнка "дотянуть" до приемлемой категории. И ГГ должна осознавать, что всё только начинается, основная борьба - впереди. Но она "подумает об этом завтра".
Не знаю, стоит ли показывать несогласие каких-то групп население с государственной политикой и наличие подпольных организаций. Это может как сделать рассказ более полным, так и утяжелить его.
Мелкие дырочки в логике тоже присутствуют - как тот же пистолет у единственного на весь город дедушки. По-хорошему, для пистолета тоже нужен обоснуй - или как исключительного случая, или как не очень большой, но реальной опасности для покушающихся. Те же подпольщики, снабжающие стариков оружием?
В общем, Остапа понесло
За исключение вышесказанного - рассказ воспринимается как весьма достойный и полностью самостоятельный, несмотря на практически вечную и истоптанную тему. Интересно раскрытую. А за то, что он стимулирует мыслительные процессы читателя - дополнительный плюс.
Мне рассказ понравился!
Чем-то похож на творчество Коржа, но я не настаиваю)
После разбора Мышель не знаю, что добавить)
Совсем непонятно, зачем автору понадобилась в финале смерть обоих мужей? Это же не было "запланировано" в их страшной программе, имена и жизни должны были отдать старики. Как будто мало трагедии в том, что стариков убили, так еще по ходу надо было мужей уложить - и более чем странная, обреченно-прохладная реакция жены на смерть мужа, как будто она этого ждала. Да и полицейские восприняли все как должное.
В остальном все понравилось. Ну, как текст понравилось, потому как такая антиутопия вызывает только омерзение. Поскольку все так хорошо прописано, история выглядит пугающе реалистичной. Этакое окно Овертона, незаметно меняющие глубинные основы человеческой натуры, которое в будущем может допустить и такой сюжет, и людоедство, и еще какой способ не допустить перенаселения.
Самран, я пыталась понять. Но даже в таком обществе должны быть приоритеты. Если женщина готова смириться со смертью посторонних стариков, это не значит, что она перешагнет через мужа и не поморщится. В такое я не поверю, потому что тогда и к жизни собственного ребенка она будет относится примерно так же. И к себе. И вообще к жизни. И тогда все скатится в какой-то глобальный минимум.
Самран, все так. Есть и такие... существа, которые детей съедают. Но здесь все-таки люди.
Бедный Дарвин! Мало было премии его имени... Хотя бы, выживали бы сильнейшие... по Дарвину. А тут - как в жизни, отрицательный отбор рулит. Убийцы и дети убийц, проплаченные олигофрены и ненужные "цивилизованному обществу" старики. Троглодиты были... если не гуманней, то естественней.
Наверное, хороший рассказ. Но, не моё чтиво. Подобного - в жизни хватает, столько, что никакой фантаст не успеет опередить...
Большая конкурсная редкость - полностью завершенный рассказ с закрытой концовкой.
Горький, но очень явственный социальный фон, очень хорошая выписка моментов отдельными кадрами, яркой статичной картинкой.
Можно, конечно, упрекнуть в отсутствие динамики, но тут она и не нужна.
Возрастные ограничения и проблема перенаселения и распределения исчезающих ресурсов поднималась не только Мальтусрм, но и кучей фантастов.
Это и "Пурпурные поля" Крейга и даже "Камешек в небе" Азимова затрагивает проблему "шестьдесят", т.е, когда человеку исполняется 60 и он не может доказать свою пользу обществу, т.е, не является активно работающим ученым, политиком или военным, его подвергают эвтаназии. И общество воспринимает это как должное.
Потом, общество Ольги и Жени не такое уж мрачное, как я понимаю, если ребенок рождается здоровым - ему и так дают имя, - он нужен обществу.
Видимо, из-за трудностей в распределении ресурсов, перенаселенности и плохой экологии, дети часто рождаются неполноценными. На счет усыпления не понятно, усыпляют всех калек или только тех, кому родители не смогли предоставить имя?
Такая добротная. крепко сбитая антиутопия. Правда в начале совсем не о том подумалось, в середине поворот, однако. Диалоги на высоте, несомненно. По идее и сюжету только "Дивный новый мир" вспоминается и ну и отчего-то" шум и Ярость", уж не знаю, откуда. В целом ничего.
Еще одна антиутопия. Что-то наши авторы, похоже, не слишком радостно смотрят в будущее
Первая сцена не понравилось совсем. И аляповато, и затянуто, и неестественно, и не совсем понятно, от чьего лица. Показалось даже, что она вообще лишняя. Но по мере чтения подумала, что автор, видимо, выстроил сюжет от светлого и прекрасного до страшного и мерзкого. Герои сначала просто счастливы, потом появляется тень угрозы, потом сама угроза - и наконец весь этот ужас. Вот так, постепенно читатель и знакомится с миром... Но с началом все равно надо что-то делать: будь это не конкурсный рассказ, то просто бы бросила.
По тексту пока ничего не скажу: читала не с компьютера. Возможно, вернусь. А что касается поведения героев, то полностью согласная с Тафано - меня тоже резануло: слишком уж равнодушно ГГ отнеслась к смерти любимого мужа. Хоть бы фразочку какую добавить, сгладить...
Но спасибо, Автор, впечатлило. Особенно сцена, где старик рассказывает, как защищал свое последнее счастье! Обреченность в обыденности этого мира и одновременно такое желанное для него: если бы он пережил этот день и смог бы сберечь своих подруг, то был бы еще ЦЕЛЫЙ ГОД счастлив...
Извините, повторюсь, но стоит подумать над началом рассказа.
Удачи на конкурсе!
fotka, чем жутчее рисуемое фантастами будущее, тем больше мне хочется вернуться к истокам, к оптимизму раннего Лема и АБС. Возможно, маятник так и качнется.
Тафано, жму руку!
Вообще-то я оптимистка и не люблю антиутопии, но утопии, к сожалению, обычно получаются куда хуже
Итак автор выбрал антиутопию. Название рассказа многообещающее, но Дарвин все-таки здесь не причем.
Весь сюжет сначала и до конца сосредоточен на одной проблемке для молодой семьи - найти и получить имя для будущего ребенка, девочки. И крутится вокруг да около этого вопроса. Автор не упоминает, почему в этом обществе выбор и получение имени стало вопросом выживания следующего поколения. Также нет упоминания в рассказе и той скрытой катастрофы, которая привела общество к рождению большого количества уродов и неполноценных. Ведь не просто так этот постапокалиптический фактор стал определяющим в существовании общества. Мне кажется, что если бы автор описал предшествующую причину (катастрофу), то читатель лучше бы понял такие жесткие законы этого уродливого общества.
Какой вопрос подспудно мучает автора, можно догадаться, куда девать тех, кому больше 65. Подозреваю, что эта тема навеяна самоизоляцией в период пандемии коронавируса. Почему-то в таком авторском будущем никто не подумал о том, как бы лечить и восстанавливать активные функции пожилым людям. Но автор попытался решить проблему кардинально - разрешить усыпление и охоту на стариков. Самое интересное, что реально - это не выход. Известные исторические эксперименты, когда кое-кто пытался найти оптимальный баланс между рождением гениев и слабоумных. Результат оказался печальным - процент между ними (даже при полном истреблении предков-слабоумных и оставлении предков нормальных и здоровых) не менялся вовсе. Таков закон эволюции для хомо-сапиенса.
Автор рискнул посмотреть, а что будет, если... Как показал данный мысленный эксперимент автора - такое общество нежизнеспособно.
Начало рассказа желательно видеть другим, с преамбулой - что произошло до того.
Финал слабоват. Героиня, получила желаемое, путем потери мужа, но осталась к этому равнодушной.
Рассказ написан ярко, читателя пробирает мороз по коже. Это говорит о том, что автор пером владеет, еще бы хорошо, чтобы автор попробовал написать что-нибудь менее пугающее читателя.
А мне понравилось всё, включая начало. Оно такое обыденное, бытовое, "совсем как у нас", и догадаться вначале нельзя, что это антиутопия... И люди живут, всё воспринимают как должное, без объяснялок в лоб для читателя. Хорошо сделано.
А вот и классическая антиутопия о перенаселённости, счастье молодых и убиении стариков!Любопытная подача - диалоги преобладают в тексте, как молодёжь в населении бедных стран Африки. Название не сказать, чтобы очень удачное - ожидаемая развязка озвучена заранее. Может, имеет смысл вспомнить Мальтуса? И про перенаселённость, и про регуляцию численности насильственными методами - это ж Дарвин от него вдохновился. Ну и, кроме замеченных комментаторами похожих сюжетов у Гаррисона и Ко, мне атмосфера рассказа напомнила фильмы "Судный день" и "Судный день-2". Там, правда, подоплёка другая, оружие... Но настроение именно такое. Автору - удачи на конкурсе!
Отличный рассказ! Начинался так банально, а потом так закрутился! Мне тоже немного непонятно зачем ребенку с 6-й группой давать имя? Или в том времени, действительно, можно любого вылечить?
Сюжет неожиданный, язык грамотный (фраза про борщ немного резанула, но это мелочь). Мне было очень интересно прочитать! Желаю автору победы!
Несмотря на жуть происходящего в этом рассказе очень много человечности.
Мне понравилось.
Привет, Автор! тут уже признавались в любви к вам, разрешите запечатлеть и свою признательность. Вот чувствуется, что вы любите своих читателей больше, чем своих персонажей, самых симпатичных и невинных в измышлениях вашего воображения, а значит, и меня. А ведь в каждом из нас сидит в чем-то недолюбленный ребенок. На этой струнке вы и играете с самым залихватским видом. Даже можно сказать: на гармошке.
Вот гармошка раскрывается переливами свадебных чоканий и милых речевок. Вот нам всем сообщается:
слишком повторно по сюжету. Читалось похожее не раз. много недосказанностей, которые читатель должен высосать их пальца. Удачи на конкурсе.
Отличный слог, легко читается, интересно. У меня особенная любовь к рассказам, где сначала ничего не понятно, а потом автор искусно выдаёт смысл, и в конце чувствуешь, как будто разрешил головоломку. Замечательно!
Старикам тут не место ©
Ого! Безупречный рассказ.
Сеттинг, конечно, совсем уж мрачный, но рассказ, рассказ-то каков!
Разве что тема раскрыта условно.
Прочитал комменты.
С заимствованием, тем более у Гаррисона, вообще не вижу проблемы. Назовите это оммажем - и вперед. Порой самому автору трудно понять, является ли заимствование формой преклонения перед классиком или просто воровством сюжета. Да и обвинения без названия произведения - нещитово.
Что там именно было заимствовано? Если только ограниченная популяция и ежегодный отстрел стариков, так это и Гаррисон, можно сказать, спер. Из тех сказок, где в лес завозят. Сюжет-то не нов. "Столбить" его - это как патентовать прямоугольник.
Не. Это не я. Я стараюсь завуалировать, и чтобы на додумывание. А тут автор ведёт, толково ведёт, надо отметить. Не. Не моё никак.
А так то неплохо. Речь чёткая внятная персональная.
Почитала мнения и ещё два момента отмечу сверх. Мне почему то показалось, что старики и не собирались всерьёз обороняться. Надеялись только на дверь. А вообще жутко, когда наверняка знаешь, что пришли тебя убивать.
И в финале не понятно. Что бабушки-дедушки ГГ тоже убиты чтоль, раз у подъезда спецмашина?
Почему-то думала про нынешнюю "пандемию". Рассказ одновременно и жестокий, и человечный. Это ценно. И цепляет он, потому что...чем безумней мир фантазии, тем больше вероятность его реализации в грядущем. Страшит высокая степень возможного воплощения. И внушает веру в человека решительное нежелание принимать такой, придуманный автором вариант миропорядка. Ведь, это автор сделал специально.
Интересный сеттинг. Интересная атмосфера.
Обречённостью такой веет.
Мир победившей Евгеники.
PS. Нормальное поведение у героини. Шок, отрешённость, видно, что она плохо понимает, куда идёт, что делает. Эмоции потом вдарят.
Истерика - это не единственная возможная реакция на потерю. Бывают другие.
Рассказ получился хороший, не длинный, увлекательный. К мелочам не вижу смысла цепляться. Был уверен, что Оленькин - у неё(его) много странных фраз таких типа "думала от стены до стены" так, вроде, по тексту, которые она считает высшей степенью литературного мастерства.)) Но, в этот раз, они общую картину не портят. )) Еще не все прочитал, но если это не Оленькин рассказ, то с меня 100 рублей на телефон!)))
Довольно странный поток сознания, замешанный на реализме и жестокости. Главная мысль, которую я уловил, чтобы кто-то родился, кто-то должен уйти. Почему? Это какое-то правило, какие-то “Голодные игры” или что-то в этом духе? Перенаселение Земли, тоталитарное государство или, наоборот, полная обывательская анархия?
Умелая работа. Чисто технически я бы ничего не меняла, даже начало. Особенно начало. Это чуть ли не единственный эпизод, где есть эмоции - особенная свадебная атмосфера с бестолковостью, суматохой, любовью.
В дальнейшем эмоций очень не хватает, суховато написано.
И, как мне кажется, неудачно выбраны типажи. Герои - очень обычные, очень среднестатистические, без лишних рефлексий, без особых размышлений о жизни, о справедливости. Нормальные среднестатистические эгоисты.
Вот взять бы автору рефлексирующих интеллигентов... Тогда можно было бы чётко расставить акценты на хорошо и плохо.
Тогда получилась бы драма. А сейчас не получилась. Потому что с такими героями каши не сваришь.
И уберите, автор, реплику героини "время! вперёд!". Это ужасное жадное нетерпение. Мужчинам ещё как-то стыдно и не по себе перед предстоящей бойней, мнутся, время тянут, а этой хоть бы хны, за временем следит.
Какая прелесть эта ваша пакость, Автор!)) Есть о чем подумать, а это моя страсть. Спасибо Вам! Только мерзотный диалог в комментах подгадил впечатление, так как шел прямо за Вашим текстом. Но я постараюсь его забыть. Хотя, нельзя не учитывать то, что подобные диалоги возникают зачастую как раз после соответствующих тем предыдущих посланий. И вот она социальная ответственность автора в полный рост. Но, в любом случае, я голосую ЗА рассказ.
Сюжет может и не оригинальный, но описан убедительно и мир оригинальный. Да, антиутопия и в таком мире жить не хочется. Гибель мужей как раз нужный кусочек мозаики в нужном месте - кто-то рано или поздно должен был так поступить. Единственно лучше бы не прямое нарушение правил, а что-то вроде ловушки в замке. И финал продирает. Шероховатости конечно портят удовольствие от чтения: "прыгала мыслями", "не разбирая дорог" и у двери не откосы, а косяки. А вот там, где дверь проросла в стенку винтами как метастазами - роскошно!
Нагромождение загадок, мир очевидно альтернативный, и он строится с трудом, потому что полно дыр. Какая-то беккето-абсурдная пьеса. Не знаю. Завидую тем, кто всё понимает.
Как мелодрама какая-то, причем даже не на Россия 1, а на Украина-5.
Фантастика на то и фантастика, чтобы испытать на прочность любые сценарии. Написано классно
Таки Коржиково творение))
Хорошо, мне понравилось. Классная вышла вещь - хоть кино снимай.
Вдруг кому то интересно. Рассказ валялся в компьютере года 2 написанный на треть. Я потерял к нему интерес. Даже с год назад где то, кинул здесь клич перед каким то конкурсом, искал соавтора, чтобы дописать. Но тогда никто не отозвался. А теперь вот всё таки досочинял через силу. Я ведь не кокетничал и не шифровался, говоря что это не моё. Отправил (повесил на облачке, словно ребёнок свою нелюбимую куклу). А оказывается, что и неплохо вышло и приняли хорошо. Но скорее всего ничего похожего я писать не буду. Мне нравится больше подсознание читателей задействовать. Когда чуть уловимо. И я особенно радуюсь, если увидели.
У вас же тоже акценты, да еще какие.
С акцентами оно завсегда ярче, доходчивее.
Что ж, сотку я, по крайней мере, никому не должен!))
оленька, у автора всегда есть своя позиция. Достоевский, в "Бесах", очевидно на чьей стороне.
оленька
Вы подзабыли.
Топил за ваш рассказ. Жаль, что он не выиграл...
Форум Invision Power Board (http://www.invisionboard.com)
© Invision Power Services (http://www.invisionpower.com)