Дежавю накрыло меня сразу за околицей, чуть не сбило с ног, словно снежной лавиной – настолько оно было чётким дублем той картинки тридцатилетней давности: то же ослепительно белое поле, чуть ниже посёлка, без краёв в три стороны, и та же чёрная жирная точка на нём, копошащаяся, нервная, бьющаяся на осколки, расползающаяся муравьиным бисером во все стороны. Белоснежное исподнее в этой точке будто истлевало на теле земли.
Мы с пацанами тогда топтались точно на том же пригорке, куда сейчас вывел меня занесённый снегом проулок. Переглядывались, тут же пряча глаза, мы никак не могли решиться идти туда, к чёрной дыре колодца – помогать. Ссыкотно было. Да не то слово – до самого нутра раздирал страх.
Тридцать лет я здесь не был. Той же зимой мать спешно увезла нас с братом в город – и как отрезало, как не было предыдущих одиннадцати лет, ни детства, ни надуваемых через соломинку лягушек, ни кисленьких жопок муравьев, ни первой влюбленности в продавщицу Таньку из дома напротив – всё в том колодце осталось. Брат, правда, после смерти деда вернулся в наш старый дом, семью с собой прихватил, коров завёл, доволен и счастлив. Ещё бы – его-то, шпингалета, с нами тогда не было. И я был бы счастлив – пока то, что случилось в колодце, оставалось в колодце.
Но сейчас всё полезло обратно.
Вьюга царапала снежинками шею за воротником. Я запахнулся поплотнее и стал спускаться вниз. Поле уже сильно истоптали косыми лучами троп – они сходились со всех проулков поселка к чёрному зеву колодца. По тропам двигались фигурки – серые, заснеженные, подвижные, приблизившись к цели, они все застывали, цепенели и почему-то чернели.
Дениску пытались достать ещё с полуночи. Сначала своими силами – когда ненадолго стихла вьюга, и кто-то услышал слабый детский крик. И только перед рассветом подъехали из райцентра спасатели.
Я пробирался сквозь колючую метель и старался убедить себя в том, что мое появление здесь в этот момент было чистым совпадением. Потому что причина для этого была совершенно чёткой – я собирался передать брату свою долю дедовского дома, который тот разделил между нами в завещании поровну. Почему же я выбрал именно этот день? Спустя три года после похорон? Да ещё и зимой, когда в области мороз лютует почище, чем в городе?
Вокруг колодца толпились местные жители – чёрная неповоротливая масса, в полушубках, тулупах. Я никого из них не знал и не узнавал.
Это был очень старый колодец, еще дореволюционный. Их было много в окрестностях. Выкопанные кое-как, они быстро пересыхали, оставаясь зиять черной голодной дырой посреди голого поля. В семидесятые кое-где их засыпали тракторами, кое-где накрывали саморучно сваренной решеткой – чтобы не гибла скотина и не ломали руки и ноги люди. Взрослый провалиться бы в такой колодец не смог – сантиметров сорок в диаметре. Мы с пацанами вылавливали оттуда удочками дохлых хорьков.
Зачем Дениска пошёл к нему? Что ему не хватало дома, на дворе? Сосед вырезал ему из плотного мясистого снега фигурки – лошадок, оленей, птиц, больше похожих на унылых свиней. Конечно, они не шли ни в какое сравнение с тем планшетом, что я передал для него пару месяцев назад и который он сломал сразу же, пробороздив им канаву во дворе.
Я протолкался сквозь людей, большинство из них были досужими зеваками. Многие держали перед собой телефоны – старые, допотопные, десяти-пятнадцатилетней давности. На фоне ослепительно белого снега вспыхивали огоньки телефонных камер. Надо же, ютьюб добрался до деревни. Доморощенные операторы возмущались, когда я раздвигал их – видимо, думая, что я один из них и пытаюсь найти наиболее выгодный ракурс. Кому-то я, кажется, вмазал кулаком под ребра. Уж слишком упорно он не хотел меня пропускать.
Спасателям тоже было не до меня. Я сбивчиво пытался объяснить, кто я и какое отношение имею к Дениске. Здесь внизу почему-то очень сильно выл ветер – настолько, что я не мог расслышать собственных слов. По губам одного из спасателей я прочел вопрос: «Отец?». Подумав, я кивнул головой. Меня пропустили.
Сейчас, спустя годы, когда я вырос, глотка колодца показалась мне совсем маленькой. Неужели туда мог упасть ребенок? Да там даже такса застрянет.
***
Вовка провалился тогда в колодец случайно, сам. Во всяком случае, так мы убеждали друг друга. Никто так и не признался в том, что толкнул его, дернул или хотя бы слышал его зов о помощи. Хотя нет, вру. Его зов слышал я. Едва уловимый, скоре похожий на писк тонущего в ведре котенка. Я даже не понял, что это было. Мне казалось, это снег скрипит, ледяной наст, сдвинутый ветром, чуть ползет, скрежеща и постанывая. Даже если бы я понял тогда, что это был Вовка, всё равно было бы уже поздно. Во всяком случае, я так думаю. Во всяком случае, я так предпочитаю думать.
Мы поняли, что его нет рядом, через час – когда собирались домой. Когда промокли ватные отцовские штаны, в валенки набился снег, а варежки заскорузли от талой воды. Вовки не было с нами, но мы заметили не его отсутствие – мы просто увидели, что никто так и не забрал его лыжи. Старые лыжи-разнопарки – одна зеленая, другая голубая, ободранные, перемотанные синей изолентой. Они стояли, воткнутые в снег, пока мы вставляли свои валенки в полурассохшиеся ременные крепления. Мы уже собирались уходить, а они всё стояли. Мы крутили головами в поисках Вовки, а они всё стояли. Они так и остались стоять, пока мы искали Вовку, и даже потом, после всего, что случилось, их так никто и не забрал. Я видел эти лыжи на следующий день. И через два, и через неделю.
И даже теперь мне казалось, что если я подойду к тому пригорку и раскопаю снег, то я увижу эти две дощечки – одна зеленая, другая голубая, перемотанные синей изолентой.
***
Синяя изолента. Она снова была здесь. Но уже на ремнях снаряжения, похожего на альпинистское, которое надевали на какого-то худосочного щуплого паренька. Паренек нервно улыбался, хорохорился, но в его глазах метался страх.
Ветер внезапно стих, и всё вокруг наполнилось звуками. Я услышал, как зеваки подбадривают спасателей, дают советы и даже делают ставки.
А ещё я услышал Дениску. Он звал и звал, звал и звал. Кричал «Мама!», плакал «Спасите!», бормотал что-то невнятное. Месиво звуков, принадлежащих не одному мальчику, а нескольким людям. В какой-то момент мне показалось, что я слышу мяуканье и лай. Но тут снова милостиво завыл ветер.
Паренька начали спускать. Я подошел ближе, к самому краю колодца. Я видел всё, что происходило, я слышал всё, что происходило, и ветер уже не мог мне помешать.
Плечи паренька прошли с трудом, но дальше, кажется, шахта расширялась, и он резко провалился вниз. Он крикнул, что не видит ребенка – и тут же Денис снова жалобно позвал: «Помогите!» Ребенок звал, но никто его не видел. Спасатель спускался вниз, нервно дергая трос, поторапливая: мол, скорее, скорее, мальчик ждет.
… вот отмоталось десять метров.
Двадцать.
Тридцать.
И тут парень заорал.
Дико, глухо взвыл – словно от ужаса и боли. Трос затрясся мелкой дрожью – и ребята рванули парня наверх.
Снег впитал кровь мгновенно, будто выпил её, сожрал. Оставил лишь черные пятна, словно от ожогов. Парень уже не кричал, не выл. Просто сипел и тряс руками. И разбрасывал вокруг себя черные, черные, черные капли. С его ладоней и кистей была полностью снята кожа. Словно кто-то стянул перчатки, обнажив кровоточащее мясо.
Даже о смерзшуюся до белой твердости железа землю невозможно так содрать кожу.
***
Это было странно, но Вовка действительно не кричал. Он хрипел, сипел, извивался в колодце – нам так казалось, когда мы видели чёрную тень в чёрной глубине, а может, это уже и не был Вовка. Слишком чёрной была та тень. Слишком длинные у неё были руки. Слишком хищно она извивалась. Слишком благодарно она смотрела на нас.
Мы и сами не знали, зачем столкнули Вовку в тот колодец. Он не был отщепенцем, шутом, шестёркой в нашей банде. Он был обычным, он был никаким – почему же мы столкнули именно его? Может быть, он просто стоял слишком близко к краю колодца. Но нет. Я стоял ближе всех. Мне даже пришлось отскочить, когда Вовку толкали на меня. Наверное до последнего момента он думал, что это игра. Что я вот-вот, прямо сейчас протяну руки и поймаю его. Он улыбнулся мне. У него на лице так и осталась улыбка, когда оступившись, он падал в колодец.
Мне казалось, что та тень улыбнулась так же, как Вовка. Теперь она готова была нас поймать в протянутые руки.
***
В колодец попытались спустить доску, привязанную к веревке, хотя вряд ли ослабевший четырёхлетка мог бы уцепиться за нее.
Доска опустилась на пятьдесят метров, а потом сломалась. Спасатели решили, что Денис повис на ней, и начали вытягивать осторожно, медленно, не торопясь – но обнаружили лишь измохраченную, превращенную в щепки древесину.
Я слышал, как Дениска сновал звал на помощь – звал и звал, звал и звал. Он сидел в колодце уже больше двенадцати часов, а голос его даже не охрип.
Подъехала машина с буровой установкой. Как только рабочие начали расширять вход в колодец, Денис замолчал. Я больше не слышал его. Я вздохнул с облегчением. Признаться, я даже рад был этому. Его мать… Тупая баба с какого-то перепугу решила, что он мой сын. Кто теперь разберёт. Но узнай об этом брат, он, конечно, меня бы не убил, но отмудохал бы так, что позвоночник ссыпался бы в трусы. Планшет – не слишком высокая плата за то, чтобы тебе не имели мозг, шантажируя незапланированным отцовством.
Вскоре на поверхность подняли тело.
Мальчик был мертв.
Врач, который освидетельствовал тело Дениса, сказал мне потом, что ребенок погиб мгновенно – сразу после падения. Шея была сломана так, что голова почти отделилась от тела. С такой травмой невозможно прожить и пары минут.
***
Ночь. Снег рваными белыми хлопьями пытается безуспешно залатать чёрную дыру. Колодец манит меня. Я не вижу отсюда, но я знаю, что в нём есть. Дениску вытащили, но он остался там. Вместе с Вовкой.
Я иду к колодцу очень медленно. Мне кажется, что снег держит меня за ноги, не пускает дальше. А под снегом – тягучее, чёрное, вязкое. Я иду по белому до боли снегу и по слепящей чёрной массе, как по болоту – мёртвому, вонючему болоту, братской могиле жуков, птиц, животных и людей.
Я иду к колодцу, словно что-то тянет меня за невидимую нить, растущую у меня прямо из пупка, и вспоминаю, как мы страшно маялись животами на следующий день после – после Вовки. Маялись все, абсолютно все, кто был там. Мы выли от боли, блевали желчью. Что-то жгло и раздирало нас в районе пупка. Кого-то отвезли в больницу с подозрением на аппендицит, кого-то лечили дома дедовским способом – горячий кирпич в тряпице на живот.
Два дня раскалённый гвоздь ворочался в наших кишках, гвоздь со шляпкой в районе пупка. А потом боль стихла, как и не было. А спустя тридцать лет снова проснулась. И гвоздь не заржавел за эти годы, не притупился, не остыл. Он всё такой же раскаленный, острый и наматывает кишки, как наматывают вермишель на вилку.
Я иду к колодцу так быстро, как только могу. Нить тянет меня. Гвоздь иногда превращается в рыболовный крючок, на который подсекли меня - не сегодня, нет, а тридцать лет назад.
Я подхожу к колодцу, останавливаюсь, я боюсь перегнуться и посмотреть в него, а потом – раз – и склоняюсь над ним и смотрю в самую его бездну, а бездна смотрит в меня. И этой бездны слишком много, слишком-слишком. Она такая большая, а мои глаза такие маленькие. Она протискивается сквозь них прямо мне в голову, но они малы, невероятно малы для нее – поэтому слёзы текут по моим щекам, или это кровь?
***
Мне кажется, по ночам я вижу её – ту тень из колодца. Она приходит к моему дому, стоит под окнами моей квартиры, прямо там, в том желтом прямоугольнике света, который отбрасывают мои окна на пятом этаже.
Она стоит и смотрит. Задрав головы. Головы, которые растут из неё. Головы всех тех, кто падал в проклятый колодец целую вечность. Я вижу морды котят и щенков, птичьи клювы, размозженные черепа младенцев, есть пара женских с длинными русыми косами – у одной из них коса обвязана вокруг шеи на манер удавки, и – конечно, Вовки. И Дениски.
Я никому не могу об этом рассказать – о том, что я вижу эту тень в желтом прямоугольнике света, об этих головах, которые смотрят на меня и ждут. Я не могу рассказать даже о том, что вижу там пустое место между голов – Вовки и Дениса – мое место.
Я не могу рассказать о том, что я вижу – никто не поймет.
И не поверит.
Ведь слепые не могут видеть.
Низкий поклон автору за офигенный рассказ. Тема воплощена с размахом, в шикарных картинах.
Стивен Кинг детектед.
Отличный рассказ, читается на одном дыхании.
Не сразу догнал, почему кричал Дениска, раз он погиб мгновенно. Но потом понял, что это был призрак. Или Вовка. А может, и еще кто-то, кого убил колодец.
Вообще по-настоящему страшно. Хорошо, что за окном ещё светло. Самый удачный ход как раз в том, что переживаешь за Дениса, а оно вон как... Отлично, автору удачи
Образно, язык автора богат и гибок ) местами очень хорошо.
Повеяло этаким стивенкинговским, как заметили выше.
Я бы предпочла, однако, чтобы мне рассказали как именно скинули мальчика, а не вскользь упомянули. От этого рассказ только выиграл бы. А тут все как-то по касательной, автор нагоняет весь рассказ, а страшно становится только в конце, хотя пугать тоже уметь надо. И за этот конец автору респект. Весь рассказ в принципе история о том, как страшно одному человеку. Конфликта нет, даже внутреннего.
Я кстати тоже уже подумала, что Привидение снова пришло в песочницу отнимать у малышей куличики-медальки. Но! Почему ребенок не заикается, почему тень не переподприсвистывает, где жижа с тентаклями, где медведь со скырлящей ногой?
И справедливости ради отмечу, что колодцы здесь похоже имеются в виду артезианские, а они могли быть и меньше диаметром - от 15 см, туда разве что с игрушечным ведром по воду можно ходить, а значит – ну так, если подумать немного – воду оттуда качали насосами.
Историй с детьми, провалившимися в колодец, гигантская куча, но прикрутить туда историю детской жестокости, прилетевшего за неё возмездия, и зла, принявшего монолитный облик всех жертв – тут круто, зависть, да.
Уф! Еле дочитала, устала от стенаний. Сюжет на месте топчется, хоть и по кругу. Автор видимо хотел напугать, но как, толком не знал и потому делал это интонацией. Да так бывает, хоть текст и нем. Мне - не очень, и даже очень "не очень".
Оговорюсь сразу, рассказ отличный.
Все в нем есть, и зацепка, и загадка, и кульминация, и вполне себе логическое завершение.
Все как я люблю, чтоб в рассказе была поставлена задача, и читатель сам нашел отгадку.
Во всяком случае, загадку я нашла сразу - что такое колодец, а для того, чтоб определить что - пришлось пару раз перечитать, и напряга оно не вызвало.
Автор с одной стороны, ничего не раскрывает в лоб (хочется ж поотгадывать задумку), а с другой - кидает достаточно улик, чтобы читатель не бросил начатое, поняв, что ни хрена ему не понятно. Это - мастерство.
Единственное, что напрягло меня лично, это название - прочиталось "из холодца". Оно как-то психологически настраивает на фарс, а погружаешься в рассказ - бамс - а там триллер. Так что случился когнитивный диссонанс, но пусть Автора это не волнует, возможно, читатель просто был голоден.
Теперь мои соображалки, чисто чтоб свериться с Автором, правильно ли понята мысль?
Главному герою в районе сорока лет, брат его моложе, верно?
Герой приезжает в деревню, чтоб отдать брату свою долю собственности деревенского дома, при первом чтении кажется, что это логический просчет, ведь правильнее бы брату в город к нотариусу за заверением договора на владение, вряд ли в деревне есть юридические конторы. Но... потом начинаешь понимать, что тут все продумано, это герою нужна была причина приехать именно в это студеное время и именно к месту первого осознания - к колодцу. Мать увезла детей после того случая, откуда она знала? Значит, о чем-то догадывалась, догадывалась о связи старшего сына с колодцем, возможно, у нее тоже была эта способность.
Многие тут вспоминают Кинга - а вот мне Кинг не нравится. Я считаю его, скорее, ремесленником, чем писателем. Да, он умеет грамотно, профессионально и с фантазией пугать читателей, но как-то... без души, что ли. Страшилка ради страшилки.
Мне кажется, в этом рассказе главной задачей автора было напугать читателей, поэтому буду оценивать его с этой точки зрения (и уже поэтому десятку он не получит, поскольку "ради страха" я не считаю достойной целью написания). Местами действительно было страшно, но, думаю, автор может лучше. Ужас нагнетается за счёт сенсорных, физических подробностей - да, ярких, красивых, но всё же меня они не сильно пронимают. Куда страшнее - внезапность и неизвестность. Скажем, в рассказе про мишку на костыле был сперва такой лёгкий, почти юмористический тон, расслабляющий читателя, а потом внезапно начался ужас - и это действовало куда сильнее. А тут с самого начала понятно, что нас будут пугать. Даже понятно, где находится источник зла, поэтому встреча с ним не шокирует.
Есть проблемы и с логикой сюжета. Почему тварь ободрала спасателю ладони? Почему выколола ГГ глаза? С чем связан такой странный выбор частей тела? И вообще, почему именно ГГ избран для мести, хотя его вина была наименьшей: он ведь не толкал Вовку в колодец, а просто стоял в стороне? Почему вообще Вовку столкнули в колодец? Почему местные жители не засыпали колодец - ведь после второго случая его сущность уже всем была понятна?
Но в целом я всё-таки оценю рассказ выше среднего.
Тоже есть вещи, которые не нравятся у Кинга. Но даже в них всегда отмечаю глубокую проработку историй и характеров. Иногда даже забываешь об основной идее и следишь за перипетиями героя.
Неоднозначный рассказ. С одной стороны, грамотно и умело, но с другой именно с этой умелостью автор перехватил, с литературностью. Метафоры, гиперболы и прочие украшательства в таком количестве, что пробиться к сути удалось ближе к финалу. Флэшбэки опять же. В общем, пробиться сквозь все эти кисленькие жопы муравьев и раскалённые гвозди в животах довольно непросто. И Вовка то случайно упал, а то и не случайно. И согласен с Вешкой - почему такой странный колодец? Глубина, как с скважины, а ширина... как его копали. Ладно, пусть копало его вселенское Зло(снизу, из Ада) и оно же убирало крышки и не давало закопать, но почему 40см.? Я вот представлял картинку, как Вовку толкают и он падает с улыбкой, а потом всё перечеркивает мыслью: "40 см. - да Вовка просто перешагнул бы этот колодец". Это же он солдатиком должен был уйти, прицельно. Так то нормальный рассказ, но тяжеловато читать из-за обилия сложных образов от ГГ. А ещё лишняя линия про адъюльтер с женой брата... для драматизма? А с планшетом прикольно. Напомнило сцену из фильма, где герои, заехав в голодающее село, дали мальчику варёное яйцо и тот начал есть его со скорлупой, потому что никогда такой еды не видел.
Написано хорошо, но оценить полноценно вряд ли смогу - уж слишком я далёк от всякой мистики.
Единственно отмечу, что есть переборы с метафорами. Для примера.
Дети, взрослые - а какая разница? Наши страхи - где они прячутся? На дне души, верно? В колодце... И Бездна смотрит на нас, когда мы пытаемся взглянуть в её глаза. Чёрным провалом в Бесконечность.
Автору - с благодарностью:
Образность мешала. Колодец вызывал недоумение (zubr уже всё сказал про это).
Логика действия героев так себе. Утрамбовали мальчика в колодец. Сами или монстер заставил? Тут засадно. Если монстер, то это банальная пугалка (монстер мог их ещё в конкурсе танцы на льду заставить участвовать, он такой).
Если сами, то мотив? Просто так? (Ну, ок, пусть раскаивается теперь, только мне то что с этого.) Блин.
Не, возможно тут был искус, а ГГ не устоял перед оным, но я что-то не вижу.
Написано круто, ощущается мастерство. Мастерство по нагнетанию, погружению. Всего этого с лихвой. Намёки, полунамёки, что-то такое витает в воздухе. И в конце вроде как ушат воды - про слепых. Но объясняет ли это всё остальное? Ну, допустим, если получше подумать, придумать - всё объяснится. Но не это самый главный минус для меня. В рассказе поток ощущений, но из него очень трудно вычленить ... не сюжет, нет... идею. Конфликт тонет в этой тягостной (ещё раз подчеркну, очень круто выписанной, показанной, переданной) атмосфере.
Я как-то спокойно восприняла ситуацию рассказа. Ну да, Данька провалился в колодец, ГГ вспоминает , что было в его детстве и убиенного Ваньку. ГГ не убедил, не любит герой и мальчика. а когда не сопереживаешь герою, ужас не захватывает.
Рассказ оставил мощное впечатление.
Никакого перебора с образностью нет - это литература, а не накладная. Причём я представляю, сколько можно потратить времени и сил на каждую из этих метафор.
Сюжет интересный. Воздаяние за грехи. Тут интересуются, почему ГГ? Ведь он не толкал, а просто стоял рядом. Иногда грех бездействия хуже соучастия. Да и, видимо, просто у ГГ есть совесть. Почему столкнули Вовку? Есть такое понятие - детская жестокость.
Штрих про сына не раздражал, а добавил глубины и достоверности.
Стилистика и достоверность на высоте. Не Кинг, а сильнее - похоже на Марию Галину с её русской хтонью.
Мне, безусловно, понравилось.
Тема, похоже, раскрыта - картинка в голове выстраивается черно-белая.
Как и почти у всех - депрессивно.
А так рассказ хороший. Пока читаешь – интересно и даже немного страшно. Хотя зяба, живущая в колодце, - тема, порядком замусоленная.
Три часа ночи. Третий рассказ. Прошу прощения у автора, если оценка не будет соответствовать вложенным вами усилиям. Поступаю так же, как с предыдущими двумя. Читаю и делаю заметки по ходу чтения. После того, как отправлю отзыв, прочитаю сообщения других критиков...
Хорошо написано, умело пугаете.
Я образ ГГ собрать не смог, так и не понял, что он за человек.
Много всего, а героя почти не видно.
Колодец есть, драма есть, а человека нет.
Крайне профессионально написанный рассказ, с выверенным образами и динамикой. Основной плюс - практически ничего не подаётся в лоб, читатель имеет возможность думать, а такое не часто встречается.
Саспенс тоже нагнетается умело. К сожалению, периодически он прерывается логическими нестыковками - уже писали и про ширину колодца, и про то, как скинули мальчика - а потом искали, и про дебильного племянника.
Недостатки легко поправимы, достоинства неоспоримы.
Все-таки подобные рассказы требуют домысливания.
И таки да, не понимаю, что другие находят такого устрашающего в этом рассказе.
Написано мастерски, но эмоции страха не возникает, - любопытство скорее, благодаря детективности сюжета.
Это ЕГО (героя) колодец, не мой, чего мне-то его бояться, у меня другие формы страхов.
Вот как мысли боле-мене сложились, понимаю, какие эмоции мне это напомнило - да это же "Дорогие дети" из одного из предыдущих конкурсов.
http://fantasts.ru/forum/index.php?showtopic=11579
Интересное динамическое развитие сюжета (сюжет совершенно другой, не настаиваю на одном и том же авторе, но эмоции очень близки) - узнавание, отторжение, облегчение от осознания "со мной такого не должно случиться"
Не всякое произведение вызовет подобную гамму чувств, это вот - вызывает.
Из колодца
Превосходный рассказ, который вызвал во мне восторг как при чтении, так и после прочтения. Есть в нём потенциал, который реализовался полностью. Обычно я говорю в таких случаях "завидую белой завистью автору, что не могу сам написать подобного". Особенно поразила последняя фраза. Моё впечатление, что это, скорее, адресовано нам, читателям. И у меня в таком аспекте возникает мысль. А был ли мальчик? В смысле, а не является ли главгер тем самым Дениской, упавшим в колодец столько лет назад. Не зря же рассказ называется "Из...". Хотя ведь мог автор остановиться на простом существительном в именительном падеже "Колодец".
Кстати, была бы моя воля, то скорее всего поставил бы рассказу полновесную десятку. Но я буду думать над этим.
Увы, любовью к ужасам я не отличаюсь. Оставим в покое ширину колодца, герой сам удивляется, как вообще туда могли провалиться мальчики. Но когда герой успел ослепнуть? Если он был слепым изначально, то как он смог увидеть людей, вспышки камер и прочая, прочая? Местами рассказ вышел очень атмосферный, но местами видны довольно старые трюки из ужастиков.
Текст не мальчика, но мужа. Написано "матеро" и профессионально. Образно, стилистически ярко, композиция без сучка и задоринки.
За мастерство 9 Кингов из 10 и немного Кодзи Судзуки, с его "звонком".
Единственное, мне показалось несколько перебором финальная фраза про "слепые не могут видеть". Акцент на слепоте немного смещает предыдущее нагнетание.
Есть вопрос вопрос по логике с гибелью Вовки, путается в показаниях свидетель:
Логика понятна - если хоррор, то, значит, где-то порылась ФП.
Но я напомню, что так-то я и юмор пишу
Кстати, по поводу узости колодца у меня лично никаких смущений не было - типичный самопальный артезианский, без огородок. Будь тут колодец обычный - я бы первая возмутилась: а где, собственно, бортики, как вообще в него можно в игре завалиться.
А так - Альфредо Рампи среди родных осин.
а собака?..
Какие ужасы!
Я обожаю такие рассказы, где постепенно открывается в чём дело. В том месте, где выяснилось, что мальчики столкнули Вовку у меня мурашки по коже побежали, так это понравилось, и ведь были намёки со всеми этими замученными лягушками, короче здорово.
Но тоже пожалела, вспомнив, что они "вдруг" заметили, что его нет увидев лыжи через час, блин - что??? И последняя фраза про слепого вообще не понравилась, перебор явный, герой ослеп, оказывается, но забыл об этом до этого упомянуть.
Что касается метафор, то лично я споткнулась и несколько раз перечитывала, пытаясь осмыслить, ту, где про "исподнее".
Про Дениса - не поняла, откуда у героя в деревне вдруг незаконный сын объявился, но других это не смутило, так что может это только я.
В общем, круто конечно.
Картина Алексея - шедевр!!!
С отцовством вообще непонятно.. как будто сбоку еще прилеплено ответвление сюжета... очень много несостыковок, от них не страшно, а только голова идет кругом... рассказ можно допилить до шедевра, потенциал большой... но пока это полуфабрикат...
Очень атмосферно. С огромным удовольствием прочитал. И хоть идея не нова, подана замечательно. И финальный твист - тоже хорош )
Ох, это было прекрасно. Интересно, сочно, ярко.
Форум Invision Power Board (http://www.invisionboard.com)
© Invision Power Services (http://www.invisionpower.com)