Отморозок, Многие вещи при ближайшем рассмотрении оказываются совсем не тем... Опции Подписка на тему Сообщить другу Версия для печати Скачать тему Подписка на этот форум Режимы отображения Древовидный Переключить на: Стандартный Переключить на: Линейный

[Acela]

Когда в зимней тайге за спиной одинокого беглеца захлёбывается голодным воем волчья стая, а весь мир идёт войной, есть от чего опустить руки. Но не таков Антон Ветров. Потому, наверное, и выпал ему такой шанс - уцелев, замёрзнуть в лесу. А замёрзнув, проснуться в далёком будущем. Странно для оперативника уголовного розыска оказаться в сытом, благополучном мире, где оплеуха - почти что преступление века.
Впрочем, многие вещи при ближайшем рассмотрении оказываются совсем не тем, чем кажутся. И в этом мире, как выяснилось, подспудно зреют проблемы, готовые вот-вот взорваться самым непредсказуемым образом. И Антону, волей-неволей, приходиться припомнить свои профессиональные навыки. И сделать нелёгкий выбор - между любовью и долгом, между дружбой и честью офицера.
Роман посвящён социальным проблемам современного общества.

[Acela]

Глава 6. Во глубине сибирских руд

…– Слышь, Отморозок…– баландёр¹, просунув морду в «кормушку»², осторожно окликнул единственного в ней сидельца. – А правда, что ты сына мэра завалил?
– Почти, – усмехнулся Антон.
Вот, такое, совершенно неблагозвучное, погоняло досталось ему, пока он ждал суда на Караваева³.
– Как это – почти? – озадачился парень.
– Почти – значит «не совсем».
– Как это – «не совсем»? – не унимался тот.
Ветров лениво поднял глаза, раздумывая – не проще ли швырнуть в кормушку гнутую алюминиевую миску с горкой слипшихся макарон? Словно почуяв его мысли, баландёр зашептал:
– Тебя сегодня к вору отведут.
Ясно, пришло время знакомства со здешним «бомондом». Эта прогулка могла стоить ему головы. Но Антон уже был не в том состоянии, чтобы впадать в панику. Арест, суд, теперь, вот, зона. Нельзя сказать, чтобы он страх потерял. Однако, находясь в состоянии длящегося стресса, человек либо «сгорает», либо приспосабливается. В том смысле, что такие вещи, как смерть или увечье в его системе ценностей смещаются вниз и занимают место примерно между женой, подавшей на развод, и отменённой «хозяином» отоваркой.
– Не совсем – значит, что это не сын, а племянник. Только не самого мэра, а его зама, понял?
– Понял!
Кормушка захлопнулась. Однако, не прошло и десяти минут, как она открылась снова.
– Ветров, без вещей на выход!
– Куда? – тихонько спросил он прапорщика Сотволдиева.
Глаза узбека превратились в щёлочки.
– К смотрящему.
– На просмотр? – съехидничал Антон.
– На смотрины, твою мать! – прошипел идущий сзади прапор. – Ты там, смотри, так не скажи. А то проснёшься завтра, а голова в тумбочке.
Антон и сам понимал, что у смотрящего зоны от шуток лучше воздержаться.
Как он успел уже наслышаться, эту зону «держал» Клим, бывший боксёр-международник. Всё по классике «лихих 90-х» – «мы бывшие спортсмены, а ныне рэкетмены…». Впрочем, местная братва о Климе отзывалась уважительно. Говорили, что «беспредела» на вверенной ему территории бывший боксёр не терпит, воровскому закону не кланяется, хотя с «синими» пока, вроде, не цеплялся. Что и понятно – на таком хлопотном посту ему, как смотрящему зоны, нужно, кровь из носу, быть дипломатом.
«Девяностые», конечно, уже канули в Лету, но «птенцы 90-х» ещё продолжали садиться. Их и со времён «перестройки–перестрелки–переклички» сидело не меряно. У них были «понятия», у воров «закон», и эти две системы уживались далеко не всегда. Уголовно-исправительный кодекс, который, с разной степенью активности, насаждало начальство, переплетался с производственным планом главного инженера зоны и «оперативной необходимостью» «мюллера» с его «кумовьями»⁴. Вся эта «универсальная законность», причудливо сплетаясь, рождала "весёлые картинки", достойные кисти спятившего сюрреалиста. Но Клим, вопреки всему, умудрялся как-то находить консенсусы между этими заинтересованными сторонами, не вызывая активного противодействия с чьей-нибудь стороны. Безусловно, смотрящий дураком не был, но слишком на это Антон не надеялся, ибо давно известно – жизнь мента на зоне даже и не копейка, а грош. Возможно, ломаный. А, вполне возможно, и того не потянет.
– Здравствуйте.
– Заходи, человек, становись посерёдке.
Прапор остался за дверью. Перед Антоном на табуретке сидели пятеро. В середине – коротко стриженый мужик лет сорока, с жёстким прищуром серых глаз. Похож на боксёра, видно, это и есть Клим.
– Говорят, ты мент? – первым подал голос крупный парень, похожий на азербайджанца.
– Бывший, – лаконично отозвался Антон.
– Менты бывшими не бывают, – оскалил золотые зубы худощавый лет пятидесяти с синими от «перстней» пальцами. – Клим, слыхал анекдот, как зэк золотую рыбку поймал?
– Это про «хорошие в хороших, плохие в плохих..»? – отозвался сидящий в середине. – Слыхал. Он свежим был, когда ты, Фомич, на первую пересылку въехал.
Золотозубый Фомич негромко рассмеялся.
– Истина, Клим, от повторения не линяет. А анекдотец верный. Где мент должен носить нож? Только в спине. И нигде более.
– Что скажешь? – Клим в упор поглядел на Антона. – Ты, вообще, какой ментовской масти – опер, следак или так, какой-нибудь кадровик-вещевик?
Он словно подсказывал Ветрову боковой ходок-«отмазку». Конечно, всякая там «служба тыла» ментами считалась только по названию. Но Антон слишком хорошо понимал, что именно сейчас решается всё. И такая «подсказочка» на девяносто девять процентов могла оказаться ловушкой. «Зэковский телеграф» работает отлично, про это любой опер знает. Даже если сейчас ещё не знают, что опер, дня через два-три узнают обязательно. Голову в песок прятать – жопу снаружи оставлять без присмотра. На зоне это чревато.
– Опером был, в «уголовке» работал.
– Ну, и как? – почти ласково поинтересовался Фомич. – Вот, ты братву и жуликов садил… а теперь сам с нами сидишь.
– Своей судьбы никто не знает, – усмехнулся Ветров.
– А сам-то как думаешь? – сверкнули в полумраке золотые челюсти. – Что нам делать тут с тобой?
– Вам решать, – пожал плечами Антон. – За себя я отвечать не боюсь. Я братву зря не трюмил, подлянок дешёвых не строил, слово всегда держал. Если кто мне лично что предъявить может, давайте. А за всю советскую милицию я отвечать не уполномочен.
Авторитеты переглянулись.
– Ты, что, мент? – подал, наконец, голос азербайджанец. – Условия нам тут ставить будешь? За что спросим, за то и ответишь. Или жопой ответишь, или головой. Я тебя где-то видел, честное слово. Это ты меня трюмовал на Коммунистической? Скажи честно, ничего тебе не будет.
Ага, такие «прокладки» для нас, как раз, не новость. На пушку берёт «браток», так, на всякий случай. Хотя, действительно, лицо кажется знакомым… Вспомнил!
– Видел ты меня, встречались.
Кавказец громко хлопнул себя по колену.
– Вот! Вахида не наколешь! Видел я тебя, мент! Точно, на Коммунистической!
– На Лескова, – спокойно поправил его Ветров. – Когда тебя сожительница твоя Танька посадить хотела. Ты же Мейтиев, так?
Воцарилась пауза.
– Было такое, и что? – насторожённо спросил Вахид. – Тебя я что-то там не видал…
– Эх, Вахид, короткая у тебя память. Ты мне после того случая коньяк выкатить грозился. Подставляла ведь тебя Танька, в наглую подставляла.
– Э-э…, – громко хлопнул себя по широкому лбу «браток». – Стой, не говори, сам скажу! Антоном тебя зовут. Да?
– Вспомнил-таки, – усмехнулся опер.
– Вай, дорогой, как забыть такое! Слышь, Клим, он справедливый мент, мамой клянусь! И я его должник! Меня Тырчук-участковый по Танькиному заявлению за «лохматый сейф» окрестить⁵ хотел! Прикинь, эта шлюха на меня изнасилование заявила! С ней полгорода переспало!
– Я помню историю эту, – кивнул Клим. – А этот мусорок при чём?
– Так, он же Тырчуку кислород перекрыл! Я не знаю, про что они там базарили, но участковый оттуда как побитый пёс вышел. И меня сразу отпустил!
Вахид взмахнул волосатой лапой.
– Скажи, Антон, что ты ему сказал, а?
– Наши дела, – уклончиво ответил Ветров. – Прошлое это, чего ворошить?
– Ладно, – подвёл черту Клим. – Живи в зоне, никто тебя не тронет. Предъявы если какие будут, к Вахиду подойдёшь, он сам разрулит или ко мне приведёт. Всё, свободен.

* * *

Так и жил бывший старший лейтенант Антон Ветров, ни мят, ни клят. Жил, как бы, сам по себе. Вахид, конечно, явного покровительства бывшему менту не оказывал. Но кому надо шепнул и особых проблем, в принципе, не было. А с «мелочовкой» Антон и сам мог разобраться. И всё бы ничего, но через год Вахид вышел «по звонку» и заменил его земляк по имени Шерип, ненавидевший Ветрова лютой ненавистью. И выбор у опера был невелик. Так и пришлось ему, как говориться, «встать на лыжи»⁶.
Всё это вспомнилось ему, когда они со Зверевым летели к заместителю министра внутренних дел. Дело, конечно, было совсем не в том, что каждая оплеуха рассматривалась на столь высоком уровне. И даже не в том, что «оттаявший» «охально изобидел» патрульных. Дело было в нём самом. Неизвестно – что там решали наверху, но накануне Зверев приехал от своего начальства мрачнее тучи.
– Требовали, чтобы я тебя в МВД передал.
– В смысле – посадить? – уточнил Антон.
– Да, нет! – отмахнулся Виктор. – До такого, слава Богу, не дошло. На службу. Дескать, опыт у тебя, и всё такое…
– Ну, опыт-то есть, конечно, – пожал плечами Ветров. – Только не хочу я к ним.
На него глубокое впечатление произвел подход здешнего законодательства к правонарушителям. Такое впечатление, что законы писались больными людьми и преследовали целью не исправить, а просто озлобить человека.
«Они бы ещё прилюдную гомосятину, как в обезьяньем стаде, ввели», – зло подумал Антон.
Неудивительно, что он «вышел из берегов». Уж в его время, когда рыночную экономику насильно скрещивали с правовым государством, хватало всякой дурости. Но до такого, всё же, не доходило. Зачем цеплять «браслеты» человеку, который не бежит и не сопротивляется? Это он и высказал Звереву открытым текстом.
¬¬− Понятно, - кивнул тот.
Сейчас они со Зверевым летели «оказывать практическую помощь» Министерству Внутренних Дел.
– Надо же, – вслух подивился Ветров. – Чуть не два века минуло, а «оказание помощи» осталось.
– В ваше время тоже было? – повернулась к нему Ира, сидевшая за пультом управления. – И в чём это выражалось?
– Приезжали опера из управления, садились в кабинете зама по оперативной работе и загружали нас своей «текучкой».
Ирина с Виктором удивлённо переглянулись.
– Так, получается, это вы им помощь оказывали? Или я чего-то не понял?
– Получается, – хмыкнул Антон. – Вот, мне и интересно стало…
Виктор усмехнулся.
– Знаешь, не знаю, было ли такое выражение в XXI веке – нарыть грязи.
– Ого! Ещё как было!
– Да? Вот, и прекрасно. Так, вот, периодически сводная команда разных ведомств оказывает кому-то помощь. Проверяет работу, документацию и так далее. Но, сам понимаешь, чтобы что-то «нарыть», нужно в этом что-то понимать. Тут уж на тебя вся надежда.
– Мы такие, мы нароем, – пробормотал бывший опер. – Нам не привыкать.
Ира приземлила флайер на площадке перед серым зданием этажей в двенадцать.
– Мне, я думаю, с вами идти не обязательно, – с полувопросительной интонацией сказала она. – Потом впечатлениями поделишься?
– Обязательно, – заверил её Зверев.
Антон, выйдя из флайера, с любопытством обозрел «цитадель Закона». Здания всякого рода силовых структур, несмотря на архитектурные и прочие отличия, всё-таки похожи. Вот, белый медведь с тигром, к примеру, абсолютно непохожи внешне. Однако, одного беглого взгляда достаточно, чтобы сообразить – пора уносить ноги, если не хочешь, чтобы тебя сожрали.
Здание регионального Управления Внутренних Дел не являлось в этом плане исключением. Разве что, вместо привычных решёток, окна закрывали прозрачные с фиолетовым «цейсовским» отливом щиты.
– Защитные экраны, – пояснил Виктор. – «Прослушку» экранируют со стопроцентной гарантией, любой энергетический луч отклоняют.
– А пулю держат?
Зверев засмеялся.
– Ты бы ещё про арбалетный болт спросил. У нас огнестрельное оружие, разве что, в музеях осталось. Про него уже и забыли давно.
«Расслабились они тут до безобразия, – желчно подумал Ветров. – И музейное оружие иногда стреляет».
Перед глазами промелькнул кадр из фильма «Брат-2», где старший брат лихо поливает улицы из музейного «Максима». То, что это художественный вымысел, никакого значения не имеет. Всегда, на горе вот таким «зашоренным» специалистам, найдётся человек с нестандартным мышлением. И пращой дел натворит больше, чем иной недотёпа с самым мощным бластером.
– Прошу сдать оружие и коммуникационные браслеты, – дежурно произнёс «привратник».
– А браслеты-то зачем сдавать? – тихо спросил Антон, когда двери лифта бесшумно сомкнулись у них за спиной.
– Так, здесь же активная аппаратура, – отозвался Зверев, думая о чём-то своём. – Слушай, у меня стойкое подозрение, что тебя сейчас «сватать» будут.
– Да, пусть «сватают», – пожал плечами опер. – Заставить же они меня не могут?
– Нет.
– Значит, не переживай. Никуда я от тебя не денусь. Мне давно хотелось в космосе побывать.

Заместителем министра оказался совсем молодой на вид парень.
– Стивен, – он протянул для рукопожатия жёсткую ладонь. – Садитесь, где удобно. Кабинет не мой, но постараюсь быть гостеприимным. Кофе, сок, чай?
– Не хочется, спасибо.
– Тогда к делу. В этом году мы решили вам предложить немного изменить программу проверки. Предлагаем начать с того, что вы поучаствуете в патрулировании. В качестве стажёров, конечно, – поспешил добавить он, увидев на лице Зверева недоумение. – А потом, как обычно, работа с документацией, выборочные проверки и так далее.
«Хитрецы, – размышлял Антон, пока Виктор обсуждал детали с эмвэдэшником. – Рассчитывают, что мы с патрульными «поваримся в одном котле», а потом уже, чисто на подсознании, будем сглаживать «острые углы».
На лице его, конечно, ничего такого не отразилось. Когда пришёл его черёд поучаствовать в обсуждении, он заверил заместителя министра в том, что считает полезным для проверяющих «хлебнуть лиха» вместе с патрульными.
– Глядишь, ещё вспомнится старое, – пошутил тот. – Снова в полицию попроситесь.
– Это вряд ли, – словами товарища Сухова развеял Антон его надежды.
_________________________________________________________________
¹ Баландёр – зек, развозящий по камерам пищу.
² «Кормушка» – специальное закрывающееся окошко в двери камеры.
³ Караваева – СИЗО №1 г. Новосибирска расположено на ул.Караваева, 1.
⁴ «Мюллер» - начальник оперативной части ИТУ, «кум» - опер там же.
⁵ Окрестить за «лохматый сейф» – привлечь к уголовной ответственности за изнасилование.
⁶ «Встать на лыжи» (лагерный сленг) – совершить побег из мест лишения свободы.