Забытые страницы летописи Великой Отечественной... Опции Подписка на тему Сообщить другу Версия для печати Скачать тему Подписка на этот форум Режимы отображения Переключить на: Древовидный Стандартный Переключить на: Линейный

[Граф]

Надо же, а я и не знал, хотя он (Рокоссовский) у меня один из персонажей. Ещё один моментик, дочь Павлова тоже Ада, но на момент начала войны ей 11 лет.

Да вы вообще ничего про ВОВ не знаете! Даже мемуары (того же Рокоссовского) не читали. А там много чего интересного.
Про Рокоссовского в свое время немало баек ходило - очень яркий был человек. И у меня он в нескольких книгах присутствует.

[Генрих]

Да вы вообще ничего про ВОВ не знаете! Даже мемуары (того же Рокоссовского) не читали. А там много чего интересного.
Про Рокоссовского в свое время немало баек ходило - очень яркий был человек. И у меня он в нескольких книгах присутствует.

Читал его мемуары. Насчёт интересного вы преувеличиваете. Особых открытий не сделал.
Что я вынес по Рокоссовскому, он темнила был жуткий. И с годом рождения что-то мутил, и отчество поменял с Ксаверьевича на Константиныча. Про какие-то другие эпизоды биографии тоже говорил по-разному. Что помню, с женщинами вёл себя скованно, в противоположность своей внешности, которая позволяла донжуанствовать напропалую.

[Граф]

женщинами вёл себя скованно, в противоположность своей внешности, которая позволяла донжуанствовать напропалую

Ога. не тем вы, видно, местом читали. А пр Рокоссовского (тот еще был бабник) есть известный анекдот (про него, актрису Серову, Сталина и Берия). Погулите.

[Генрих]

Ога. не тем вы, видно, местом читали. А пр Рокоссовского (тот еще был бабник) есть известный анекдот (про него, актрису Серову, Сталина и Берия). Погулите.

Ну, погуглил. Результат:

Но в его жизни было всего две женщины: жена Юлия, с которой он прожил всю жизнь, и военный врач Галина, ставшая его ангелом-хранителем в самые тяжелые военные годы.

[Граф]

Вас, Генрих, видимо, в Гугле забанили.
Однажды Сталину доложили, что у маршала Рокоссовского появилась любовница – известная красавица актриса Валентина Серова. И, мол, что с ними теперь делать будем? Сталин вынул изо рта трубку, чуть подумал и сказал: – Что будем, что будем… завидовать будем!

[Генрих]

Это легенда и анекдот.
Вот как отзывается об этих глупых слухах внук Рокоссовского:
https://rg.ru/2004/03/05/roman.html?ysclid=...1mg0py493821489

[Дон Рэба]

Первое же стратегическое контрнаступление советских войск в Великой Отечественной войне выявило очень неприятное для СССР обстоятельство. Среди пленённых под Москвой войск противника оказалось немало воинских подразделений Франции, Польши, Голландии, Финляндии, Австрии, Норвегии и других стран. На трофейной боевой технике и снарядах были обнаружены выходные данные почти всех крупных европейских фирм.Вообще, как можно было предположить и как думали в Советском Союзе, что европейские пролетарии никогда не пойдут с оружием в руках на государство рабочих и крестьян, что они будут саботировать производство оружия для Гитлера. Но произошло ровно противоположное. Очень характерную находку сделали наши воины после освобождения Московской области в районе исторического Бородинского поля — рядом с французским кладбищем 1812 года они обнаружили свежие могилы потомков Наполеона. Здесь вела бои советская 32-я стрелковая Краснознамённая дивизия полковника В. И. Полосухина, бойцы которой даже предположить не могли, что им противостоят «французские союзники».Более или менее полная картина этого боя открылась только после Победы. Начальник штаба 4-й немецкой армии Г. Блюментрит опубликовал воспоминания, в которых написал:

«Четыре батальона французских добровольцев, действовавших в составе 4-й армии, оказались менее стойкими. У Бородина фельдмаршал фон Клюге обратился к ним с речью, напомнив о том, как во времена Наполеона французы и немцы сражались здесь бок о бок против общего врага — России. На следующий день французы смело пошли в бой, но, к несчастью, не выдержали ни мощной атаки противника, ни сильного мороза и метели. Таких испытаний им ещё никогда не приходилось переносить. Французский легион был разгромлен, понеся большие потери от огня противника. Через несколько дней он был отведен в тыл и отправлен на Запад».
Вот любопытный архивный документ – список военнопленных, сдавшихся советским войскам в годы войны.Напомним, военнопленный – это тот, кто воюет в форме с оружием в руках.Итак, немцы — 2 389 560, венгры — 513 767, румыны — 187 370, австрийцы — 156 682, чехи и словаки — 69 977, поляки — 60 280, итальянцы — 48 957, французы — 23 136, хорваты — 21 822, молдаване — 14 129, евреи — 10 173, голландцы — 4 729, финны — 2 377, бельгийцы — 2 010, люксембуржцы – 1652, датчане – 457, испанцы – 452, цыгане – 383, норвежцы – 101, шведы – 72.И это только те, кто выжил и попал в плен. Реально против нас воевало значительно больше европейцев.

Древнеримский сенатор Катон Старший вошел в историю тем, что любое свое публичное выступление на любую тему обязательно заканчивал словами: «Ceterum censeo Carthaginem esse delendam», что дословно означает: «В остальном я полагаю, что Карфаген нужно разрушить». (Карфаген — враждебный Риму город-го­сударство.)
Я не готов полностью уподобиться сенато­ру Катону, но буду использовать любой повод, чтобы лишний раз упомянуть: в Великой Отечественной войне 1941—1945 годов СССР, с начальной численностью 190 млн человек, воевал не с 80 млн тогдашних немцев.Советский Союз воевал практически СО ВСЕЙ ЕВРО­ПОЙ, численность которой (за исключением союзной нам Англии и не сдающейся немцам партизанской Сер­бии) была около 400 млн человек.В ходе Великой Отечественной войны шинели в СССР надели 34 476,7 тыс. человек, т.е. 17,8% населения. А Германия мобилизовала в свои вооруженные силы аж 21% от численности населения. Казалось бы, немцы в своих военных усилиях напряглись больше, нежели СССР. Но в Красной Армии в большом количестве служили женщины, как добровольно, так и по призыву. Была масса чисто женских частей и подразделений (зенитные, авиационные и т.д.). В период отчаянного положения Государственный комитет обороны принял решение (оставшееся, правда, на бумаге) создать женские стрелковые соединения, в которых мужчинами были бы только заряжающие тяжелых артиллерийских орудий. А у немцев, даже в момент их агонии, женщины не только не служили в армии, но их было очень мало и на производстве. Почему так? Потому что в СССР один мужчина приходился на трех женщин, а в Германии — наоборот? Нет, дело не в этом.Для того чтобы сражаться, нужны не только солдаты, но и оружие с продовольствием. А для их производства тоже нужны мужчины, которых женщинами или подростками заменить нельзя. Поэтому и вынужден был СССР посылать на фронт женщин вместо мужчин. У немцев такой проблемы не было: их обеспечивала оружием и продовольствием вся Европа. Французы не только передали немцам все свои танки, но и произвели для них огромное количество боевой техники — от автомобилей до оптических дальномеров. Чехи, у которых только одна фирма «Шкода» производила оружия больше, чем вся довоенная Великобритания, построили весь парк немецких бронетранспортеров, огромное количество танков, самолетов, стрелкового оружия, артиллерии и боеприпасов. Поляки строили самолеты, польские евреи в Освенциме производили для убийства советских граждан взрывчатку, синтетический бензин и каучук, шведы добывали руду и поставляли немцам комплектующие для боевой техники (к примеру, подшипники), норвежцы снабжали гитлеровцев морепродуктами, датчане — маслом…Короче, вся Европа старалась как могла.И старалась она не только на трудовом фронте. Лишь элитные войска фашистской Германии — войска СС — приняли в свои ряды 400 тыс. «белокурых бестий» из других стран, а всего в гитлеровскую армию вступили со всей Европы 1800 тыс. добровольцев, сформировав 59 дивизий, 23 бригады и несколько национальных полков и легионов. Самые элитные из этих дивизий имели не номера, а собственные имена, указывающие на национальное происхождение: «Валония», «Галичина», «Богемия и Моравия», «Викинг», «Денемарк», «Гембез», «Лангемарк», «Нордланд», «Нидерланды», «Шарлемань» и др.Европейцы служили добровольцами не только в национальных, но и в немецких дивизиях. Так, скажем, элитная немецкая дивизия «Великая Германия». Казалось бы, хотя бы из-за названия она должна была комплектоваться только немцами. Тем не менее служивший в ней француз Ги Сайер вспоминает, что накануне Курской битвы в его пехотном отделении из 11 человек немцев было 9, а кроме него, плохо понимал немецкий язык еще и чех.И все это помимо официальных союзников Германии, чьи армии плечом к плечу жгли и грабили Советский Союз, — итальянцев, румын, венгров, финнов, хорватов, словаков, помимо болгар, которые в это время жгли и грабили партизанскую Сербию. Даже официально нейтральные испанцы прислали под Ленинград свою «Голубую дивизию»!Чтобы по национальному составу оценить всю европейскую сволочь, которая в надежде на легкую добычу полезла к нам убивать советских и русских людей, я дам таблицу той части иностранных добровольцев, которая вовремя догадалась сдаться нам в плен.
После воцарения на территории СССР «демократии» таблица непрерывно «совершенствуется» в плане «укрупнения строк». В результате в «серьезных» книгах «профессиональных историков» на тему войны, скажем, в статистическом сборнике «Россия и СССР в войнах XX века» или в справочнике «Мир русской истории», данные этой таблицы искажены. Часть национальностей из нее исчезла. В первую очередь исчезли евреи, которых, как вы видите из подлинной таблицы, служило Гитлеру столько же, сколько и финнов с голландцами, вместе взятых. А я, к примеру, не вижу, почему мы из этой гитлеровской песни должны выбрасывать еврейские куплеты. Между прочим, поляки сегодня пытаются оттолкнуть евреев с должности «главных страдальцев Второй мировой войны», а их в списках пленных больше, чем официально и реально воевавших с нами итальянцев.Да ведь и представленная таблица не отражает истинного количественного и национального состава пленных. Прежде всего в ней не представлены вовсе наши отечественные подонки, которые либо в силу благоприобретенного идиотизма, либо из-за малодушия и трусости служили немцам — от бандеровцев до власовцев. Кстати, наказывали их до обидного легко.
Хорошо, если власовец попадал пленным в руки фронтовиков. Тогда он чаще всего и получал то, что заслужил. Но ведь предатели исхитрялись сдаваться тыловым подразделениям, переодевались в гражданское, при сдаче в плен прикидывались немцами и т.д. В этом случае советский суд их буквально чуть ли не по головке гладил. В свое время отечественные антисоветчики издавали за рубежом сборники своих воспоминаний. Один из них описывает судебные «страдания» власовца, который защищал Берлин: переоделся… пленившим его советским солдатам… отрекомендовался французом и таким образом добрался до военного трибунала. А дальше читать его хвастовство оскорбительно: «Дали мне пять лет дальних лагерей — и то повезло. Наспех таки — посчитали за рабоче-крестьянскую мелкоту. Солдатам, захваченным с оружием, и офицерам лепили десятку». При конвоировании в лагерь он сбежал на Запад. Пять лет за убийство советских людей и измену Родине! Это что же за наказание такое?! Ну хотя бы 20, чтобы у вдов и сирот душевные раны зарубцевались и было не так обидно смотреть на эти подлые хари…По той же причине не числятся в списках военнопленных крымские татары, штурмовавшие для Манштейна Севастополь, калмыки и т.п. Не числятся эстонцы, латыши и литовцы, имевшие в составе гитлеровских войск свои национальные дивизии, но считавшиеся советскими гражданами и отсидевшие в связи с этим свои мизерные сроки в лагерях ГУЛАГа, а не в лагерях ГУПВИ. (ГУЛАГ — главное управление лагерей — занимался содержанием преступников, а ГУПВИ — главное управление по делам военнопленных и интернированных — пленными.) Между тем даже в ГУПВИ попадали не все пленные, поскольку это управление подсчитывало только тех, кто попадал к нему в тыловые лагеря из фронтовых пересылочных пунктов. Но с 1943 года в СССР начали формироваться национальные дивизии поляков, чехов, румын для борьбы с немцами. И пленных этих национальностей направляли не в ГУПВИ, а сразу в пункты комплектования таких соединений — воевали вместе с немцами, пусть повоюют и против них! Таких, между прочим, было 600 тыс. Даже де Голлю в его армию было послано 1500 французов.Перед началом войны с СССР Гитлер обратился к европейцам с призывом к крестовому походу против большевизма.Вот как на него откликнулись (данные на июнь — окрябрь 1941 года, в которых не учитываются огромные воинские контингенты Италии, Венгрии, Румынии и других союзников Гитлера). Из испанских добровольцев (18000 человек) в вермахте была сформирована 250-я пехотная дивизия. В июле личный состав принял присягу Гитлеру и отбыл на советско-германский фронт. В течение сентября-октября 1941 года из французских добровольцев (примерно 3000 человек) был сформирован 638-й пехотный полк. В октябре полк был направлен под Смоленск, а затем под Москву. Из бельгийцев в июле 1941 года был сформирован 373-й Валонский батальон (примерно 850 человек), переданый в подчинение 97-й пехотной дивизии 17-й армии вермахта. Из хорватских добровольцев были сформированы 369-й пехотный полк вермахта и Хорватский легион в составе итальянских войск. Примерно 2000 шведов записалось добровольцами в Финляндию. Из них приблизительно 850 человек участвовали в боевых действиях под Ханко, в составе шведского добровольческого батальона. К концу июня 1941 года 294 норвежца уже служили в полку СС «Нордланд». После начала войны с СССР в Норвегии был создан добровольческий легион «Норвегия» (1200 человек). После принятия присяги Гитлеру он был послан под Ленинград. К концу июня 1941 года в дивизии СС «Викинг» было 216 датчан. После начала войны с СССР начал формироваться датский «Добровольческий корпус».Особняком в пособничестве фашизму стоят наши польские товарищи. Сразу же после завершения германо-польской войны, с идеей создания польской армии, сражающейся на стороне Германии, выступил польский националист Владислав Гизберт-Студницкий. Им был разработан проект построения польского 12-15-миллионного прогерманского государства. Гизберт-Студницкий предложил план отправки польских войск на восточный фронт. Позже идею о польско-германском союзе и 35-тысячной польской армии поддержала организация «Меч и Плуг», связанная с «Армией Крайовой».В первые месяцы войны против СССР польские военнослужащие в фашистской армии имели так называемый статус HiWi (добровольные помощники). Позже Гитлером было дано особое разрешение на службу поляков в вермахте. После этого в отношении поляков категорически запретили употреблять название HiWi, поскольку к ним фашисты относились как к полноценным солдатам. Волонтером мог стать каждый поляк в возрасте от 16 до 50 лет, необходимо только было пройти предварительный медицинский осмотр. Поляков призывали наряду с другими европейскими нациями встать «на защиту западной цивилизации от советского варварства». Вот цитата из фашистской листовки на польском языке: «Немецкие вооруженные силы возглавляют решающую борьбу за защиту Европы от большевизма. Любой честный помощник в этой борьбе будет встречен как соратник». Текст присяги польских солдат гласил: « Клянусь перед Богом этой священной клятвой, что в борьбе за будущее Европы в рядах немецкого вермахта я буду абсолютно послушным верховному командующему Адольфу Гитлеру, и как смелый солдат я готов в любое время посвятить силы для выполнения этой присяги».Поразительно то, что даже самый строгий блюститель арийского генофонда Гиммлер разрешил формировать из поляков подразделения СС. Первой ласточкой был Горальский легион Ваффен-СС. Горалы – это этническая группа внутри польской нации. В 1942 году фашисты созвали горальский комитет в Закопане. Был назначен «Goralenführer» Вацлав Кржептовский. Он и его ближайшее окружение совершило ряд поездок по городам и деревням, призывая их к борьбе со злейшим врагом цивилизации – жидо-большевизмом. Было принято решение о создании горальского добровольческого легиона Ваффен-СС, приспособленного для действий в гористой местности. Кржептовскому удалось собрать 410 горцев. Но после медицинского осмотра в органах СС осталось 300 человек.Другой польский легион СС был сформирован в середине июля 1944 года. В него вступили 1500 добровольцев польской национальности. В октябре легион базировался в Жехуве, в декабре около Томашува. В январе 1945 года легион разделили на две группы (1-ая лейтенанта Мачника, 2-ая лейтенанта Эррлинга) и направили для участия в антипартизанских операциях в Тухольских лесах. В феврале обе группы были уничтожены Советской армией.Президент Академии военных наук, генерал армии Махмут Гареев дал такую оценку участия ряда европейских стран в борьбе с фашизмом:

- В годы войны против нас воевала вся Европа. Триста пятьдесят миллионов человек, вне зависимости от того, сражались они с оружием в руках, или стояли у станка, производя оружие для вермахта, делали одно дело. За время Второй мировой войны погибло двадцать тысяч членов французского Сопротивления. А против нас сражалось двести тысяч французов. Мы также взяли в плен шестьдесят тысяч поляков. За Гитлера против СССР сражалось два миллиона европейских добровольцев.- В этой связи по меньшей мере странно выглядит приглашение военнослужащих ряда стран НАТО принять участие в параде на Красной площади в честь 65-летия Великой Победы, — считает член Международной ассоциации историков Второй мировой войны, профессор Военной гуманитарной академии полковник Юрий Рубцов. — Это оскорбляет память наших защитников Отечества, погибших от рук многочисленных «европейских друзей Гитлера».
Полезный вывод - в годы Второй мировой войны против Советского Союза, имевшего первоначальную численность населения чуть более 190 млн человек, воевала европейская коалиция численностью более 400 млн человек, и когда мы были не россиянами, а советскими гражданами, мы эту коалицию разгромили.

[Генрих]

Бытовые подробности войны. Чем и как питались солдаты РККА во время ВОВ: https://masterok.livejournal.com/11849073.html

[Дон Рэба]

Когда в 1944-м Красная армия начала выбивать Вермахт с Украины и юга России, немцы надеялись превратить Крым в крепость. Затея быстро провалилась, и тогда они решили удержать хотя бы Севастополь. Это была хорошо укрепленная цитадель, с помощью которой гитлеровцы планировали повторить собственную долгую осаду города, поменявшись сторонами. Однако Красная армия 1944 года имела мало общего с собой из 1941-го, поэтому штурм занял лишь четыре дня.

Непотопляемый «авианосец» Крым
Когда немецкие войска наступали на Крым в 1941 году, битва за него разделилась на два этапа. В ходе первого немцы прорвали советскую оборону на перешейке, который связывает полуостров с материком: сначала заняв позиции в районе Перекопа, а потом Ишуни. Захват Крыма занял примерно полтора месяца, с конца сентября по ноябрь, и единственным свободным городом остался Севастополь. С его осадой связан второй этап, который занял куда больше времени, продолжаясь до 4 июля 1942 года. Укрепленный город оттягивал значительные немецкие силы и заставлял их тратить ресурсы, столь необходимые на других направлениях.

В 1943-44 годах, когда Красная армия начала полномасштабное контрнаступление, немцы надеялись превратить в крепость целый Крым. Он был необходим как «краеугольный камень» всего Восточного фронта и щит от дальнейшего продвижения в районе западного Черноморья. С полуострова можно было наносить бомбовые удары по румынским нефтепромыслам в районе Плоешти.

Крым был весьма уязвим из-за слабых возможностей по снабжению и отсутствия надежных рубежей для обороны, но Гитлер, вопреки совету генералов, решил удерживать полуостров, невзирая ни на что. Помимо прочего, ему была по иррациональным соображениям противна сама идея отступления.

Планам по удержанию «крымской крепости» не суждено было сбыться. Советская операция по освобождению полуострова началась 8 апреля 1944 года, оборону в районе Сиваша Красная армия прорвала за пару дней, после чего ввела в прорыв механизированные соединения. Судьба немецкой обороны была ясна к середине апреля, но оставался последний шанс — скопировать советскую оборону Севастополя.

«Обескровить красных»
К самому городу советские войска вышли 15-16 апреля и попытались захватить его сходу. Немецкие войска, хоть и отступали с севера в страшном беспорядке под непрерывными ударами советской авиации, смогли дать отпор и отбить первые штурмы. В этом нет ничего удивительного: если север Крыма представляет собой безлесные равнины, то на юге и в районе Севастополя начинается пересеченная местность. С запада и с юга подходы перекрывает Черное море, а с севера центр города отрезан Севастопольской бухтой. В итоге штурмовать Севастополь можно лишь с востока, где его прикрывают холмы. Ключевым оборонительным рубежом стал Сапун-гора, а наиболее типичной и серьезной угрозой на пути красноармейцев был хорошо замаскированный ДЗОТ.

Зная об этом, командующий немецкой 17-й армией генерал Карл Альмендингер 3 мая приказал войскам: «Нам предоставляется возможность обескровить на Севастопольском фронте численно превосходящие силы красных.

Я требую, чтобы все солдаты оборонялись до последнего. Плацдарм на всю глубину сильно оборудован в инженерном отношении и противник, где бы он ни появился, запутается в сети наших оборонительных сооружений. Никому из нас не должна даже и в голову прийти мысль об отходе с этих позиций».

Затея Альмендингера не удалась по нескольким причинам. Во-первых, немецкое командование неожиданно для себя обнаружило, что городские укрепления далеко не так сильны, как в 1941 году, — они были сильно повреждены бомбардировками при немецкой осаде и восстанавливались «спустя рукава».

Во-вторых, если в кампании 1941 года немцам изначально помогали 300 самолетов, то Красная армия для крымской операции собрала их больше тысячи. Эти самолеты бомбили немецкие позиции, но главное — уничтожали склады и тыловую инфраструктуру, разрушали порт и топили корабли, которые могли позволить противнику подвозить припасы и эвакуироваться. Всего за время операции советская авиация потопила 68 кораблей и судов, повредив еще столько же. В налетах участвовал один из уроженцев города Иван Киндюшев. Нанесение ударов по Севастополю далось ему нелегко:

«Сбросив наружную подвеску крупных бомб, мы вышли из зоны огня вражеской ПВО, выбрали относительно безопасное место в районе цели и начали визуально наблюдать за работой экипажей соединения. Тут же отмечали на карте расположение позиций зенитной артиллерии и прожекторов противника. Частые разрывы бомб озаряли город красноватым светом. На железнодорожном узле горели эшелоны. Вот в воздух взметнулся огромный фонтан взрыва.

На сердце у меня похолодело. Ведь совсем рядом с вокзалом жили мои родители. Уехали ли они?»
— писал он в мемуарах.

Наконец, Красная армия к 1944 году опиралась на колоссальную военную промышленность, которой помогла еще и американская система ленд-лиза. В результате советская сторона превосходила противника буквально во всем, но в первую очередь в тяжелой артиллерии. Именно она остро необходима при взломе эшелонированной оборудованной обороны, поскольку крупные снаряды разрушают окопы, ДОТы и ДЗОТы.

Полгода — за три недели
После первых неудач Красная армия продолжила штурм Севастополя 5 мая, уже прикладывая полную силу после подтягивания тылов, подвоза снарядов и перегруппировки. Сергей Бирюзов, начальник штаба 4-го Украинского фронта, вспоминал артподготовку так:

«Помню, каким ясным и ласковым было крымское утро 5 мая 1944 года. Но вдруг задрожала земля, громовое эхо раскатилось по горным долинам. Над Севастополем и его окрестностями поднялись черные тучи пыли и дыма.

Два часа наша артиллерия и авиация сравнивали с землей оборонительные сооружения гитлеровцев. Темп огня нарастал с каждой минутой. Никто не мог разговаривать, объяснялись жестами.

А в последние 10 минут огневого налета сам воздух, казалось, приобрел упругость металла, — это к ствольной артиллерии подключились гвардейские минометные части».

Сразу за этим огневым валом шли штурмовые пехотные части, двигаясь небольшими группами по 20-30 человек. Они быстро продвигались и занимали территорию в тот момент, когда враг еще не оправился от падающего ливня снарядов. Эта тактика комбинирования артиллерийских ударов с продвижением штурмовых групп с некоторыми изменениями применялась с Первой мировой войны.

7 мая начался штурм участка Сапун-гора — Карань, где у немцев имелось от шести до восьми ДОТов и ДЗОТов на километр фронта. Благодаря отлаженному военному производству Красная армия смогла противопоставить этому куда большую силу: 300 стволов артиллерии и минометов на километр фронта, то есть по 50 на каждое укрепление или по одному на каждые три метра, если поставить их в один ряд. В это число не входили многочисленные бригады и дивизионов «Катюш», и горно-вьючных минометов.

Сапун-гора представляла собой многоярусное укрепление, на каждом из ярусов располагались траншеи и огневые точки. При этом артподготовка нанесла немцам огромный урон, но не сломила боевой дух. Маршал Петр Кошевой вспоминал, что Красной армии ничего не давалось легко:

«Бой принял напряженный характер. Быстрого продвижения не было. В облаках пыли и гари от взрывов снарядов и мин наши бойцы и неприятель то и дело сходились врукопашную. Трижды траншеи переходили из рук в руки. Кругом все горело, но враг упорно не покидал первой позиции».

В итоге, ярус за ярусом, советские солдаты смогли зачистить Сапун-гору к концу дня. Путь на город был открыт, а одновременно с этим Красная армия поджимала оборонительный периметр со всех сторон, заняв 8 мая Инкерман. Немцы смогли выдержать лишь четыре дня решительного штурма: к утру 9 мая советская армия заняла северную сторону Севастопольской бухты и готова была прямой наводкой расстреливать из орудий немцев в южной части города. Командующий Альмендингер получил от Гитлера согласие на эвакуацию, однако основная масса войск не могла последовать за ним.

Последние дни немецкой обороны генерал Курт Типпельскирх вспоминал так: «Остатки трех немецких дивизий и большое число разрозненных групп немецких и румынских солдат бежали к Херсонесскому мысу, подступы к которому они обороняли с отчаянностью обреченных, ни на минуту не переставая надеяться, что за ними будут присланы суда. Однако их стойкость оказалась бесполезной.

10 мая они получили ошеломляющее известие, что обещанная погрузка на корабли задерживается на 24 часа. Но и на следующий день напрасно искали они на горизонте спасительные суда.

Зажатые на узком клочке земли, подавленные непрерывными воздушными налетами и измотанные атаками намного превосходящих сил противника, немецкие войска, потерявшие всякую надежду избавиться от этого ада, не выдержали. Переговоры с противником о сдаче положили конец ставшему бессмысленным ожиданию помощи. Русские, в своих сводках обычно не соблюдавшие никаких границ правдоподобности, на сей раз, пожалуй, были правы, определив потери 17-й армии убитыми и пленными цифрой в 100 тыс. человек и сообщив об огромном количестве захваченного военного снаряжения».

Освобождение Крыма и Севастополя стало колоссальным успехом советской армии, принесшим моральный подъем. Важно отметить, что хоть Красная армия к 1944 году и имела подавляющее материальное превосходство над противником, имеющиеся силы применялись грамотно, и качество командования не шло ни в какое сравнение с 1941-42 годами. Исторический опыт показывает, что бездарный генерал и его подчиненные способны похоронить любую массу армейского «железа» без всякой пользы и в бою против куда более скромного противника. Таким образом, успех стал возможен в равной степени благодаря труду рабочих в тылу и солдат на фронте.

Автор-Василий Зайцев

[Ascar_D200]

Поздравляю с Победой!

[Дон Рэба]

В июне 1941-го, когда фашисты захватили деревню Байки, отец и старшие братья 9-летнего Тихона Барана ушли в партизаны. Тихон с мамой и двумя сестрами остался, стал связным, собирал оружие в лесу, доставлял партизанам еду. У каждого жителя деревни в отряде были родственники.

Зимой 1943-го фашистам донесли, кто и как помогает сопротивлению. Тихона и его семью месяц допрашивали. Ничего не добившись, отпустили. А в январе 1944-го гестапо начало в деревне Байки казни. Сожгли дома, затем расстреляли более 900 жителей, в том числе маму и маленьких сестер Тихона.

В гестапо знали, что 11-летний Тихон связной, и поэтому оставили в живых: угрожали расстрелом, палили над головой из пистолета, требовали показать дорогу к лесному лагерю, обещали защиту от мести партизан, сулили хорошую жизнь в Германии, дали плитку шоколада.

22 января 1944-го Тихон повел фашистов заснеженными тропами в лес. Специально вывел их к покрытой коркой льда трясине. Под ногами взрослых корка лопнула - немцы провалились по грудь. Тихон остался на «земле». В болоте утонуло более 200 немецких солдат и полицаев.

История Тихона Барана стала известна благодаря найденному впоследствии дневнику уцелевшего в тот день гестаповца. В дневнике записано, что Тихон, вытащив из кармана ту самую плитку шоколада, бросил ее в сторону немецкого офицера. И крикнул: «Это вам за всё, гады: за маму, за сестер, за нашу деревню!»

Гестаповец застрелил Тихона.

В дневнике немца была приписка: «Мы никогда не победим русских, потому что даже дети у них сражаются как герои».

[Дон Рэба]

ДЕТСКИЕ СЛЁЗЫ ПОД БЕРЛИНОМ

Это было в апреле 1945 года, когда наш истребительный авиационный полк, действуя на Берлинском направлении, в составе 1-го Белорусского фронта продвигался вперед на запад, на Берлин. Мне было приказано отправиться во главе передовой команды в район деревни Бернойхен, где уже был подготовлен полевой аэродром, а вернее, взлетно-посадочная площадка для нашего полка.

Истребителей, перелетавших со старого на новое место базирования, надо было встретить, создать условия для благополучной посадки на новом поле и принять самолеты. Передовая колонна обязана была и подготовить размещение личного состава.

Когда мы вместе с начальником связи полка А. А. Барковским зашли в деревню Бернойхен, которая расположена вдоль шоссе, идущего на Потсдам, к нам подошел небольшого роста, юркий старичок лет семидесяти, в белом полотняном костюме, и на ломанном русском языке объяснил, что все дома здесь временно заняты проезжими немецкими беженцами, а он является их уполномоченным для переговоров с нами. Узнав от нас, что мы будем часть домов занимать для размещения личного состава, старичок добавил, что ночлег в этой деревне — это для них всего-навсего своеобразный привал в пути и через пару часов вся эта масса уйдет дальше в своем направлении. Он повернулся было уходить, но наше любопытство заставило его задержаться. Мы спросили, откуда он знает русский язык, и он нам ответил, что еще в Первую мировую войну, в 1915 г., он попал в плен к русским и там научился. Ушел «парламентер», и больше мы его не видели.

Через два часа мы вернулись с аэродрома и застали деревню пустой -беженцы уехали. С минуты на минуту мы ждали прилета наших самолетов: и были обеспокоены тем, что место для размещения летчиков еще не готово.

Стали осматривать дома в этой деревне. После отъезда беженцев домики были пусты — ни людей, ни мебели. В одном таком пустом доме мы увидели девочку лет пяти-шести. Она стояла у окна и, увидев нас, страшно испугалась, держалась обеими руками за подоконник и смотрела в окно. Мы подошли к ней, но она еще больше испугалась. Стала громко плакать и в нервном трепете сквозь слезы произносила слова: «Комрад, комрад», как бы прося пощады. Она была похожа на ту попавшуюся в сети беззащитную маленькую птичку, которая в страхе и отчаянии, стараясь спастись, бьется всем телом и трепещет в момент, когда к силку приближается рука птицелова.

Видя перед собой нас, советских воинов, которыми фашисты так стращали детей, одинокая, покинутая и запуганная малютка считала, что жить осталось ей считанные минуты. Вскоре сюда подошел еще один офицер — старший лейтенант Беличенко, знавший немецкий язык. Девочка все продолжала рыдать и жалобно произносить слова: «Комрад, комрад». Нам стало ее очень жаль, и мы, как могли, старались успокоить. Фашисты, отступая под нашими ударами, распространяли клеветнические слухи о том, что советские войска убивают мирное население, не щадя и детей. Нас волновал вопрос: кто и почему мог оставить одного ребенка в пустом доме, где не было даже и табуретки, чтобы присесть. У каждого из нас в мыслях было: где же мать? Где родители? Как это жестоко! С помощью нашего «переводчика» начался разговор. Выяснилось, что здесь ее бросила родная тетка и сама тетка уехала вместе с беженцами, которые только одну ночь ночевали здесь, в этом населенном пункте. Узнали, что зовут ее Тереза. Девочка сказала, что мама ее в Берлине. Причину отрыва от матери нам узнать не удалось, да мы и не настаивали. Но удивительно и (странно) непонятно, почему родная тетка не захотела взять племянницу с собой. Обычно детей за провинности наказывают. Так неужели это была мера наказания в такую минуту жизни? Разве в припадке безумия была допущена жестокость — разлука, и, может быть, навеки с маленькой крошкой. Почему родная тетка не подумала о том, где же одинокую, беспомощную малютку застигнет первая же после разлуки темная и, может быть, ненастная ночь. Она была одета только в платьице и больше ничего. А может быть, холод и мрак ночи вместо тепла и материнской ласки. А может быть, в углу этой хаты с наступлением темноты заплаканная и голодная уснет. Утром проснется, увидит яркие краски дня и с детской наивностью и простодушием будет звать к себе маму или тетю, но их не окажется. Кто придет на помощь? Неужели сердце тетки не будет болеть, терзаемое угрызениями совести за расправу над беззащитным ребенком. Все это выглядело сомнительно, чудовищно и осталось неразгаданной тайной. Тереза продолжала стоять у окна и держалась обеими ручонками за подоконник. Лицо было заплаканное, глаза были опухшие от слез. На вопрос о том, почему держится руками и не отходит от окна, девочка сказала, что у нее ранены ноги и стоять без опоры очень больно. Мы тут же вызвали полкового врача, который был в составе передовой команды. Принесли и поставили табуретку, усадили девочку. Несвежее осколочное ранение обеих ног было обнаружено в мякоти ниже колен, отчего ноги распухли, и ей действительно было больно. Доктор раны промыл и сделал перевязку, после чего стал убеждать нас в том, что раны неглубокие и неопасные, нужен только уход. Дитя перестало плакать. В солдатском котелке принесли горячей пищи и накормили и напоили чаем. У авиаторов нашлись запасы шоколада - угостили девочку. Получая лакомую плитку, она смотрела на нас и не верила, она с лица повеселела.

Не понимая русскую речь, ласку и внимание она поняла. Явление все изменилось. Больше она нас не боялась. Нам стало легче на душе от того, что мы в сознание ребенка, отравленное ядом фашистской враждебной пропаганды, внесли струйку жизненной правды. О чем думала Тереза, трудно было сказать, но настроение можно было прочитать по выражению лица. Дошла доброта до сердца детского. Неувядаемы ростки человеческой дружбы, новой социалистической морали даже на фронте, на линии огня, у самого подхода к фашистскому логову, были жизнеутверждающими и по своей силе превосходили все. Мой дружок А.А. Барковский, зная о том, что я по профессии педагог, школьный учитель, обращаясь ко мне, в шутку сказал: «Ну что же, я уйду на аэродром и организую встречу "ястребков", они вот-вот должны прилететь. Я уж постараюсь сам все сделать. Я - связист, мне и положено быть на старте, а ты продолжай здесь педагогическую деятельность. Взаимопонимание достигнуто, с этого и начинается детская привязанность к учителям. Проводи урок». Но нас уже здесь было не трое и не четверо. Здесь собралось несколько человек, поэтому шутку все слышали, но было не до шуток. Судьба ребенка волновала всех. Девочка повеселела, но жалость к ней не уменьшилась. Наоборот, узнав о том, что ребенка бросили раненого, все страшно возмутились. В эту минуту таких переживаний раскатился громом звук моторов в воздухе. Летят самолеты, а мы вот здесь. И когда мы вышли, увидели, что в небе советские самолеты пролетают через нашу точку на боевое задание, но не наши.

Нам пора уходить. Но что же делать с девочкой? Вскоре после этого мы увидели в окно, что с КП аэродрома мчится полным ходом связной. Это он спешит нам что-то сообщить. Думай, предполагай что. Наверно, получена шифровка, что-то срочное. Чего и не ждали. С каждой минутой гонец приближался и, наконец, предстал и доложил, что рядом с командным пунктом в сарае, наполненным сеном, находились два немецких солдата, вооруженные автоматами, они сами сдались. «А куда же вы их дели?» спросили его. «Мы их отвели и сдали в нашу комендатуру», — последовал ответ. Это, значит, когда мы проверяли исправность оборудования в помещении командного пункта, они сидели в этом сарае совсем недалеко от КП. Как же батальон аэродромного обслуживания готовил летное поле не поинтересовался этим сараем, возмутились мы. И лишь потом связной рассказал, что солдаты-пехотинцы из комендатуры брали сено для лошади в сарае и на них наткнулись.

Два пожилых гитлеровских солдата стояли в углу, в оцепенении подняв руки кверху. «Значит, они не сами вышли и сдались?» — спросили его. «Они были уже без оружия, автоматы были брошены под ноги. Отказались служить Гитлеру. Ребята-пехотинцы позвали нас. Зайдя в сарай, я им скомандовал: "Эй вы! Фюреры! А ну выходи". И мы вместе отвели их в комендатуру», — ответил посыльный. Доклад связного приковал внимание. Его окружили и слушали с переживанием. «Быть может, и вокруг этой девочки тоже что-нибудь затеяно фашистами, а мы так наивно увлеклись ее судьбой», — сказал одни из наших офицеров. Все посмотрели на него и промолчали. Этот случай встревожил, и насторожил нас, и был причиной того, что нашим нарядом в домах были проверены чердаки и сараи во дворах Бернойхена. Зайдя в последний на восточной окраине двор, наши вооруженные патрули быстро вышли оттуда и направились к нам. Мы стояли у того же домика, видели их и заметили, что наряд быстрым шагом движется сюда снова с каким-то донесением. Неужели опять что-нибудь вроде тех двух сдавшихся вояк? Старший наряда доложил, что в том, окраинном дворе еще три семьи приезжих беженцев не выехали и только сейчас погрузились на телеги. Направляясь в сторону на Потсдам, подводы с беженцами вскоре подъехали, и мы попросили их остановиться. Мы на руках вынесли раненую девочку и спросили, что они знают о ней. Одна женщина подтвердила, что малютка была на попечении своей тетки и больше ничего. С согласия хозяев мы посадили ее на одну из подвод, где тоже были дети. Собрали ей скромный пакет с продуктами на дорогу. Наша подопечная, поняв, что ее отправляют, не хотела с нами расставаться. Она, глядя на нас невинным взглядом, снова заплакала, но сейчас уже не от боязни. Это уже разлука вызвала детские слезы обиды. Телега тронулась. Обращаясь к нам, Тереза подняла ручонки, будто крылышки, на которых хотела взлететь и вернуться в наши объятия. Телеги медленно удалялись на запад. Так и расстались.

10 апреля 1965 г.
Микула В.А.,
г. Москва

[Дон Рэба]

16 октября 1941 года. Жители бежали из Москвы, банды мародёров грабили магазины и брошенные квартиры. Несколько человек преградили дорогу и служебному автомобилю ЗИС-101 Зинаиды Троицкой, начальника Московской окружной железной дороги. Кто-то бросился на капот, другие забарабанили по лобовому стеклу: выходи, партийная сволочь, кончилось ваше время!

Троицкая, вспыхнув от негодования, выскочила из автомобиля. В руке — служебный пистолет ТТ. Выстрелила два раза в воздух, гаркнула:

— Отставить! Разойдись! Застрелю!

Толпа при виде молодой беременной женщины в распахнутой генеральской шинели удивлённо схлынула назад. Её узнали: да это же стахановка Троицкая, та самая женщина на паровозе! Надо же, все начальники из города бегут, а эта пигалица — обратно в город!

* * *

Первая на паровозе

В конце 30-х годов прошлого века Зинаида Троицкая была настоящим символом победившего советского феминизма. Стахановка, первая в мире женщина — машинист паровоза. Её портрет был растиражирован на миллионах плакатов, тысячи советских девочек присылали ей восторженные письма: как стать такой же, как вы?

Троицкая в ответ только смущённо пожимала плечами: для этого надо родиться на железной дороге.

Сама она родилась в депо — на станции Москва-Сортировочная, в 1913 году. Здесь работали её родители. Отец был ремонтником, мать — табельщицей. Поскольку беременным отпусков тогда не давали, то рожать пришлось прямо на рабочем месте.

В депо прошло и её детство. И в то время как все дети играли в песочнице, Зина "песочницы" чистила, помогая отцу: "песочница" — это такой прибор в паровозе для улучшения сцепления колёс с рельсами.

В 1926 году, окончив школу-семилетку, Зина поступила в фабрично-заводское училище на слесаря. Вообще-то она хотела поступать в медицинский институт, но отец отсоветовал: студенты в те годы жили в нищете. А вот ремонтникам паровозов даже в самые суровые годы военного коммунизма давали повышенный паёк, потому что без ремонтников ни один коммунизм долго не протянет.

Уже на последнем курсе училища Зина влюбилась в помощника машиниста Павла Масленникова. Но роман закончился, так и не начавшись: в 1927 году Масленникова вместе с другими комсомольцами по призыву партии направили строить Турксиб — Туркестано-Сибирскую магистраль (эту дорогу воспели Ильф и Петров в своём романе "Золотой телёнок").

Зинаида мечтала отправиться на восток вместе с любимым, но комсомольское начальство было неумолимым: на стройке Турксиба нужны машинисты, а не девчонки! И тогда Троицкая решила сама стать машинистом, хотя в те годы женщин к паровозам старались вообще не подпускать.

Несмотря на противодействие начальства, она добилась, чтобы её в 1930 году приняли на курсы помощников машиниста. Занятия шли по вечерам — после 12-часовой рабочей смены. Однажды ей пришлось в одиночку менять сорванный шланг, по которому вода подаётся в паровозные котлы. И даже сама не заметила, как пришла на учёбу в насквозь мокрой одежде.

Она знала устройство паровоза как свои пять пальцев и выпускные экзамены сдала на отлично — единственная с курса. Тем не менее машинист, с которым она должна была отработать первую смену, отказался работать с девчонкой:

— Иди откуда пришла, у меня и без тебя есть помощник.

Пришлось Троицкой снова обойти все начальственные кабинеты, отстаивая своё право работать на паровозе. В конце концов её перевели в помощники к старому машинисту Андрею Ермолаеву, которому грозили увольнением из-за пристрастия к алкоголю. Однако присутствие Зинаиды преобразило старика. Он бросил пить и стал всерьёз готовить девушку к экзамену на машиниста паровоза, хотя начальство депо и слышать не хотело о том, что женщина когда-нибудь самостоятельно возьмётся за рычаг регулятора давления пара.

Трижды у Троицкой отказывались принимать экзамен, но Ермолаев настоял на том, чтобы Зинаида получила права.

Наконец, 8 марта 1935-го, ей — первой женщине в мировой истории — выделили свой паровоз.

Конечно, это был вовсе не мощный магистральный локомотив, а маневровый старичок ЧН-394, который буквально разваливался на ходу. Троицкая не только отремонтировала его, но и сделала свой паровоз самым чистым на всей дороге: пусть все видят, что едет "девочкин" паровоз.

* * *

Героиня с большой дороги

Всё изменилось, когда на 23-летнюю Троицкую обратил внимание стахановец Пётр Кривонос — знаменитый в то время железнодорожник из Донецка. С его лёгкой руки власти и решили поддержать первую женщину-машиниста. В 1936 году в газете "Гудок" вышла статья за подписью Зинаиды Троицкой с говорящим заголовком "Женщина — на паровоз!".

Все газеты тут же бросились писать о новой героине, которая основала и первую в стране женскую локомотивную бригаду (кроме самой Троицкой в бригаде работали помощник машиниста Анна Кошкина и кочегар Мария Федосеева).

В те годы карьера делалась быстро: из кабинетов один за другим исчезали "враги народа", а их места занимала молодёжь "сталинского призыва". Троицкая была символом такого обновления: в том же 1936 году ей вручили в Кремле орден Ленина — как победителю социалистического соревнования, затем она стала делегатом VIII съезда Советов, а после съезда Зинаида Петровна получила предложение возглавить Московскую окружную железную дорогу — нынешнее кольцо МЦК. Между прочим, по советской табели о рангах, начальник железнодорожной магистрали назывался "генерал-директор тяги" — это звание соответствовало воинскому званию генерала. Так что не зря Троицкую на работе все звали генералом в юбке.

Но самое главное, исполнилась её давнишняя мечта: Троицкая со своими девчатами провела состав по маршруту Москва — Ташкент.

Уже в Средней Азии она увидела, как в будку к ним лезет Павел Масленников с охапкой цветов в руках.

— А ты зачем сюда? — строго спросила она.

— Вот, решил с девушками прокатиться. Мало ли что может в пути случиться, — оправдывался тот.

— Сходи сейчас же, — потребовала Зинаида, не подавая вида, как она обрадовалась. Она всегда была гордой.

* * *

Московская паника

С первого дня войны МОЖД сделалась дорогой первостепенной важности. Мобилизация, подвоз боеприпасов, питания, эвакуация женщин и детей из Москвы — всё шло через Окружную. Также вдоль стального Московского кольца прошёл и первый из трёх рубежей обороны города. Земляные насыпи и рассеянные по всему кругу инженерные сооружения быстро превратились в защитные укрепления для гаубиц, а по дорогам курсировали бронепоезда, которые наносили мощный артиллерийский удар по позициям врага и тут же, не дожидаясь ответного огня, уходили на запасные позиции.

Фашистские "Юнкерсы" каждый день бомбили железную дорогу и охотились на составы с ремонтниками. Все железнодорожники чётко знали немецкий график: сначала прилетали самолёты-разведчики F-189, которые шли так низко, что порой были различимы лица пилотов. Это был знак — через 10 минут после разведчиков прилетали пикирующие бомбардировщики. И ремонтники за 10 минут старались закончить ремонт и переставить ремонтный поезд в другое место, чтобы уберечь его от бомб, а потом вернуться и ещё раз починить дорогу.

Каждый день с ремонтниками выезжала и Зинаида Троицкая, проверявшая, как работает магистраль.

Именно благодаря "генералу тяги" Москва пережила и страшные дни паники, начавшейся утром 15 октября, когда Государственный комитет обороны СССР — после сообщений об оставлении Калуги и Боровска — принял решение об эвакуации Москвы, подготовив к взрыву основные промышленные предприятия и важнейшие объекты.

Слух о том, что Сталин с высшими сановниками покидает столицу, моментально распространился по городу. Люди в страхе бросились на вокзалы штурмовать уходившие на восток поезда.

Один из очевидцев, полковник Павел Коваленко, вспоминал: "На Курском вокзале негде ступить: все лестницы, где можно только поставить ногу, заполнены живыми телами, узлами, корзинами… Кипит возмущение, громко говорят, кричат о предательстве, у рабочих злоба… Ожил в памяти 1919 год — год разгара Гражданской войны, голода, разрухи и тифа".

Власть, занятая собственным спасением, фактически бросила город и народ на произвол судьбы. В Москве не было ни света, ни отопления, ни воды. Закрылись магазины, поликлиники и аптеки. Затем начался грабёж. Разбивали витрины магазинов, вскрывали двери складов. Тащили всё под лозунгом: не оставлять же добро немцам.

Начальник московской милиции Виктор Романченко докладывал в те дни наркому внутренних дел: "Бегство отдельных руководителей предприятий и учреждений сопровождалось крупным хищением материальных ценностей и разбазариванием имущества. Угнано сотни легковых и грузовых автомобилей…" В то же время простые работяги нападали и на начальство: "На заводе № 12 группа рабочих напала на ответственных работников одного из главков Наркомата боеприпасов, ехавших из города Москвы по эвакуации, избила их и разграбила вещи…"

Страх охватил даже аппарат ЦК партии, который требовал от всей страны и от армии самопожертвования: ни шагу назад! Умереть, но не отступить!.. Чекисты установили, что аппаратчики во время эвакуации бросили на перроне вокзала 13 ящиков с секретными документами.

* * *

Остановившие вермахт

Для Троицкой четверг 16 октября 1941 года начался как обычно — в пять утра. И хотя она, будучи на восьмом месяце беременности, имела больше других прав на эвакуацию, Зинаида Петровна не оставила рабочего поста. День предстоял тяжёлый: нужно было встречать солдатские эшелоны с Урала и отправлять на восток составы с эвакуированными.

У крыльца дома у её автомобиля ЗИС-101 на коленях стоял её шофер Чернов: он умолял отпустить его, чтобы успеть до подхода немцев забрать из дома жену с малолетним сынишкой.

— Поехали вместе, — приказала Троицкая.

По дороге им встречались отступавшие части и потоки беженцев, образовавшие непрерывную людскую реку. На мосту произошёл затор, но вместо того чтобы спихнуть с моста застрявшие грузовики и ликвидировать пробку, все первым делом бросались захватывать места в кузове, выбрасывая женщин и детей… Попытались захватить и её ЗИС-101, но Троицкая с пистолетом в руках отбилась. Посадив в машину женщину с ребёнком, Троицкая вернулась на работу.

В депо её встретила тишина: сбежали все. И тогда Троицкая решила сама вести эшелон с солдатами. Шофёр Чернов стал кочегаром.

Вдвоём они провели эшелон от Курского вокзала до станции Серебряный Бор, выгрузили солдат, приняли раненых. Там Зинаида собрала девчонок-машинистов, ремонтников, организовала работу паровозных бригад.

Казалось, сами небеса сжалились тогда над Россией. 17 октября, как записано в журнале боевых действий штаба группы армий "Центр", на всём участке фронта пошли затяжные дожди. И вермахт встал на два дня, побоявшись утонуть на русских дорогах.

Но пока немцы отдыхали в предвкушении последнего броска на Москву, работники МОЖД, падая от усталости, водили эшелоны с солдатами и боеприпасами.

19 октября 1941 года танки армии "Центр" вновь рванулись на Москву, но их встретили выросшие как из-под земли армии Калининского фронта, принявшие свежее пополнение с Урала. Атаки немцев были отбиты, и 23 октября генерал-фельдмаршал фон Бок подписал директиву о приостановке наступления на Москву.

К тому времени власти уже справились с паникой, безжалостно расстреливая провокаторов и паникёров (да и сам Сталин остался в Москве).

Но Зинаида ничего этого не знала: как раз в этот момент она рожала дочку Аллу.

В архиве сохранился любопытный документ. В ноябре 1943 года, накануне очередной годовщины праздника Октябрьской революции, народный комиссар путей сообщения СССР Лазарь Каганович направил на имя Сталина список 142 "особо отличившихся работников железнодорожного транспорта", кому предлагается присвоить звание Героя Советского Союза. Одной из первых была упомянута и Зинаида Троицкая. Её фамилию — единственную из всего списка — Сталин вычеркнул. И вместо неё вписал Кагановича. Почему Сталин так поступил — никому не известно. Возможно, генералиссимусу было неприятно любое напоминание о позорных событиях октября 1941 года и осознание того, что битву за Москву выиграли не чекисты с генералами, но беременная женщина небольшого росточка со стальным характером.

* * *

Забытая героиня

Родив девочку, Зинаида Троицкая покинула МОЖД, став в 1943 году ревизором Центрального управления паровозного хозяйства НКПС. Ещё через два года она перешла на пост заместителя начальника Московского метрополитена, где её организаторские способности нашли новое применение: после окончания войны с новыми силами продолжилось строительство новых веток метро, прежде всего первой очереди Кольцевой линии.

Это был самый успешный период в истории Московского метрополитена. Число линий росло невиданными темпами, правда, при этом пришлось пожертвовать имперской помпезностью в оформлении станций, сделав выбор в пользу минимализма.

В 1975 году Зинаида Петровна ушла на пенсию, а в 1981 году она, практически всеми позабытая, умерла.

Сегодня в архивах Московского метрополитена о Троицкой и её родственниках не сохранилось практически никаких сведений. Дело дошло до того, что в ответ на запрос Лайфа из пресс-службы метрополитена прислали копию заметки из газеты "Гудок" шестилетней давности: дескать, это вся информация, которой мы располагаем.

[Дон Рэба]

Весной 1943 года в Воронеже стали происходить очень странные события. Фашисты подвергали бомбардировкам самые засекреченные объекты, командные пункты и просто места расположения Красной армии. Причем подвергали их не просто обстрелу, а очень точечному, который нес нашим войскам большие потери. Откуда немцы могли с такой точностью знать координаты? Очевидно, что среди наших был немецкий шпион. Но как его вычислить? Этому помогла чистая случайность, связанная с контрабандой носовых платков.

Все началось в апреле 1943 года, когда на одну из пригородных железнодорожных станций (Отрожка), которая была занята нашими войсками, фашисты обрушили массированный удар. Наши войска понесли тогда большие потери как в солдатах, так и в технике. Но самое интересное началось позже. Буквально сразу после восстановления железнодорожных путей фашисты точечно обстреляли как раз эти самые места, которые были отремонтированы. Откуда они узнали такие детали?

Сразу стало понятно, что работает немецкий наводчик, причем наверняка в Советской форме, раз может так близко подходить к важным объектам и точно передавать координаты. Была поставлена задача его разыскать. Но как это сделать? Стали ловить все радиопереговоры близ стратегически важных объектов. Так удалось выяснить, что этот самый наводчик пользуется рацией. причем дает короткие передачи и каждый раз из нового места. Но кто это? Возможно предатель среди наших? Возможно переброшенный через границу диверсант? На улицах были усилены патрули, документы проверяли практически у всех, не важно, высший офицер или просто рядовой солдат. А тем временем обстрелы продолжались. Все было чисто, никаких подозрений. Помогла чистая случайность..

Пока в Воронеже и его пригородах искали немецкого шпиона, в городе Усмань, что тоже относительно недалеко, местная милиция завела дело о спекуляции носовыми платками. Ну это значит, что незаконно их продавали, причем платков было очень много. Когда стали выяснять обстоятельства, то стало известно, что сшиты они были и немецкого шелка. Тогда уже к делу подключили НКВД. Те стали выяснять, откуда достали столько немецкого шелка? Все подозрения указывали на парашют, так оно и оказалось. Дело в том, что неподалеку от деревни Поддубровка местные женщины работали в поле и обнаружили небрежно спрятанный немецкий парашют. Дальше дело техники - продали парашют тем, кто потом нашил из него платков и стал продавать. Круг поиска не сказать что стал сужаться, но уже стало примерно ясно, что это заброшенный диверсант, то есть, наверняка с поддельными документами..

В это же самое время в Саратове к местным милиционерам пришли и сдались два немецких шпиона, бывшие граждане СССР, родом из Западной Украины. Они и рассказали всю предысторию. Оказалось, что в самолете их было трое. Один из них с фамилией Григорьев имел отдельное задание и выпрыгнул как раз примерно над Поддубровкой. Выяснилось, что шпионом тоже был бывший уроженец Украинской ССР, ранее проживавший в Воронежской области и работавший бухгалтером. В Воронеже он бывал довольно часто и город знал отлично. Пока работал бухгалтером, украл довольно крупную сумму денег, а тут как раз началась война. Из Воронежской области он бежал и неведомом каким образом ушел далеко на запад и перешел линию фронта. Там он и перешел на сторону фашистов, которые отправили его в школу разведчиков. Но это все хорошо, а как его теперь найти? Обстрелы так и продолжались, разведчик продолжал действовать.

Вдруг, вблизи железнодорожной станции сотрудники засекли радиосигнал. Короткий, но явно чужой, действовал шпион. Чуть позже оперативникам доложили о том, что во время проверки документов на улице был остановлен некий лейтенант Лихоткин, которого часто видели у железнодорожной станции. Установили слежку, но толку от нее, если войска на станции туда-сюда перемещаются, попробуй его выследи. К тому же, сигналы по рации стали засекать как раз у железнодорожной станции. И вот здесь снова помогла чистая случайность.

К поискам лейтенанта Лихоткина привлекли тех двух разведчиков, которые сдались в Саратове и знали его в лицо. День, второй, третий, все безрезультатно. Но, в тоже время следующий сигнал засекли из пригорода. Туда оперативная группа, вместе с двумя бывшими пособниками фашистов, и направились. Поезда там проходили проездом, поэтому и решили сесть в один из составов, тем более пути всего минут 15-20. Состав тронулся и оперативники решили выйти в тамбур перекурить. С оперативниками вышел и один из тех двоих пособников. Стояли общались, смотрели в окно, как вышел к ним в тамбур один лейтенант и попросил огня. Им как раз и оказался тот самый Лихоткин, которого сразу опознал бывший "товарищ". Вот так помогла чистая случайность, без которой, как знать, поймали бы его в итоге или нет...

[Генрих]

Мария Байда, крымчанка. Санинструктор, затем воевала в войсковой разведке. В одном из эпизодов прикончила сразу 15 фрицев, четверым из них проломила голову прикладом в рукопашке. Будучи раненой, между прочим.



Источник: https://kolybanov.livejournal.com/34865688.html

[Дон Рэба]

Снайпер – человек штучный. За четыре года Великой Отечественной их было чуть больше двух сотен, и почти каждый третий из них стал Героем Советского Союза – это, пожалуй, самый высокий процент среди всех военных специальностей. Имя гвардии старшего сержанта снайпера 2-й гвардейской воздушно-десантной Проскуровской дивизии эвенка Ивана Кульбертинова для врага было синонимом смертельной угрозы, невидимой, а оттого ещё более страшной. Его отличала фантастическая меткость, и за три года войны он, по официальным данным уничтожил 252 немецких военных, по большей части, офицеров, а по неофициальным – почти 500.

Иван появился на свет в тот день, когда в Петрограде случился Октябрьский переворот – 7 ноября 1917 года в селе Тяня Олёкминского улуса в Якутии в семье бедных эвенков. Отец, охотник и мать умерли рано, и четверых детей – Николая, Иван, Пётра и сестру Катю поднимали дед и бабушка. Мальчик был невысокий, щуплый, но среди эвенков великаны редко встречаются. Ване было 6 лет, когда дед доверил ему охотничье ружьё. Учиться Ивану не пришлось: вместе с дедом и братьями он круглый год кочевал по тайге – какая уж тут школа. Несмотря на маленький рост, вырос он парнем крепким: на плечах он приносил тушу оленя под центнер весом.

Когда Ивану был 23 год, началась война, а узнал он об этом через полгода совершенно случайно: в тайге радио и газет нет. Первым на фронт ушёл Николай. О том, что он убит, узнали тоже случайно, когда зашли в Тяню пополнить запасы патронов, соли и сдать добытую пушнину. Иван, прежде, чем отправиться в Олёкминск, пришёл к шаману, попросил благословения, шаман провёл специальный обряд и пообещал, что Иван вернётся с войны невредимым. Потом Иван почти 300 километров на лодке и плотах сплавлялся по рекам и шёл пешком по тайге, а когда добрался, с ходу заявил военкому, что зверя бьёт в глаз, и хочет бить фашистов, отомстить за брата. Ивана отправили в Молотов, где на базах Уральского военного округа готовили специальные лыжные бригады из жителей Якутии, Чукотки и других северных регионах страны, где дети встают на лыжи раньше, чем начинают ходить.

Первый раз в бой Кульбертинов вступил осенью 1942 года под Демянском, который в те годы входил в состав Ленинградской области. После артподготовки немцы пошли в атаку, и в окопе рядом с Иваном упала мина. Поначалу он испугался, но потом взял себя в руки, и, после каждого выстрела меняя позицию, открыл прицельный огонь из винтовки по бегущим на него немцам. В атаках он за спинами не прятался, но всегда бежал отдельно, в стороне от общей группы, и таким нехитрым способом уходил от вражеского огня, имея, к тому же, возможность вести прицельный огонь – ведь ему не мешали чужие спины. Увидев, что пулёмётчик ранен, Иван взял его пулемёт ДП, и открыл огонь короткими очередями по атакующим немцам. Те быстро залегли и стали отползать назад. Командир лыжной бригады обратил внимание на действия новобранца, на его меткую стрельбу, на грамотную смену позиции, и вспомнил про телеграмму из УрВО о том, что к ним едет отличный стрелок рядовой Кульбертинов, но в суматохе боёв на это внимания не обратил. Кульбертинова отправили учиться в школу снайперов, откуда он вернулся в январе 1943 года, когда шли тяжёлые бои под Старой Русой.

Комдив генерал-майор Пётр Ляпин вызвал Кульбертинова в свой штаб и поставил задачу: уничтожить вражеского корректировщика. Иван искал немца двое суток: корректировщик же не стреляет, а, значит, никак себя не обнаруживает и не демаскирует. Да и одет немец был так, что буквально сливался с местностью, и почти не двигался. Кульбертирнов обнаружил его, и по старой охотничьей привычке выстрелил в горло: так причинялся меньший вред шкуре, а если стрелять в голову, тяжелее шкурку снимать.

В конце апреля 1943-го дивизию перебросили на Курскую дугу. Активных действий там пока не было, но иногда обе стороны предпринимали редкие атаки. Как-то после артподготовки немцы двинули вперёд свои танки, один из которых шёл на окоп, где оборудовал позицию Кульбертинов. Иван пропустил танк над головой, высунулся из окопа, бросил гранату на моторное отделение, а потом начал стрелять в бегущую за танком пехоту. С командного пункта полка видели, как он уложил до 20 человек солдат и пулемётчика. За это он получил главную солдатскую медаль «За отвагу».

В середине сентября 1943-го начались бои за освобождение Чернигова. Кульбертинову поставили задачу создать панику среди солдат вермахта. Иван решил действовать в сумерках и ночью, что было необычно для снайперов, но именно в это время люди во всех армиях ведут себя более расковано, не опасаясь снайперов. Немцы вывешивали осветительные ракеты, Кульбертинов при их неровном свете делал заметки в своём блокноте, определял наиболее выгодные позиции для оборудования огневой точки, а потом в темноте легко их находил, а на рассвете начинал работать. Кульбертинов проделал такой трюк. Немцы, люди дисциплинированные и пунктуальные, пищу принимали в строго определённое время, и к роднику за водой трое солдат тоже ходили как по расписанию. Кульбертинов подкараулил момент, когда водоносы встали в одну линию, и одним выстрелом через горло снял всех троих. Тем самым он, во-первых, оставил без завтрака весь взвод, а голодный солдат – плохой солдат, и, во-вторых, посеял у них страх и ощущение, что они нигде не могут чувствовать себя в безопасности, а паника – это всегда плохо. Ну и те трое, убитые одной пулей, наводили на мысль, что человек это сделать не мог. 21 сентября Чернигов был освобождён. В кармане убитого немецкого солдата особисты нашли неотправленное письмо домой, в котором тот жаловался семье на русского снайпера, который не даёт им жить.

Как-то Кульбертинова командировали на участок фронта, где действовал очень хороший и опытный немецкий снайпер, одного за другим выбивая офицеров. Кульбертинов вырыл окоп чуть в стороне от всех. Когда огневая позиция была готова, он сделал пробный выстрел, но на той стороне молчали. Он начал подниматься из окопа, и тут немец выстрелил – пуля обожгла Ивану ухо. Кульбертинов упал на дно окопа, а потом на сапёрной лопатке поднял каску, которую тут же сбила пуля. Иван засёк направление, откуда был сделан выстрел, и стал ждать. Опытный охотник, он знал, что на восходе солнца после выстрела остаётся едва заметное облачко пороховых газов. На рассвете он поднял каску, увидел облачко после выстрела – снайпер сидел на дереве, и сам уже, как немец накануне, не промахнулся.

Кульбертинов был дивизионным снайпером, и подчинялся непосредственно командиру дивизии. Его направляли на самые сложные участки, он был своеобразным гастролёром. Ему ставили задачу, а способы её выполнения он выбирал сам.

Осенью 1943-го дивизия в составе 1-го Украинского фронта форсировала Днепр севернее Киева. Таких широких полноводных рек в своей жизни Кульбертинов ещё не видел, но человеком он был опытным, на плот вместе со всеми не пошёл, а раздобыл доску и верхом на ней переплыл Днепр одним из первых. Немцы обнаружили десантников слишком поздно, и открыли огонь, когда часть их переправилась и залегла на берегу, но вражеский пулемёт не давал им поднять головы. Иван засёк, откуда вёлся огонь, откатился чуть в сторону, убил пулемётчика, и десантники смогли продвинуться вперёд. С другого берега открыла огонь советская артиллерия, и как только она перенесла огонь вглубь вражеских позиций, десантники двинулись в атаку, а Кульбертинов поддерживал их, методически подавляя огневые точки, пока весь батальон не закрепился на берегу.

С рассветом вражеские бомбардировщики начали бомбить наведённые за ночь переправы через Днепр и свои старые передовые окопы на правом берегу, которые заняли красноармейцы, потом начала работать вражеская артиллерия, а затем пошли танки и пехота. Кульбертинов заметил офицера, укрывавшегося за танком, и, как только он чуть-чуть высунулся, выстрелил ему в горло. У немцев случилось небольшое замешательство, и атака не некоторое время затормозилась. Когда наш батальон пошёл в атаку, Иван закинул снайперскую трёхлинейку за спину, взял ППШ, и от однополчан не отставал. Командир дивизии представил его к ордену Красного Знамени.

В 1944-м в ходе Корсунь-Шевченковской операции немецкий снайпер держал под огнём всё пространство за линией наших окопов, мешая доставлять боеприпасы. Днём Кульбертинов тщательно осмотрел довольно ровную местность, и понял, что враг может укрыться только за небольшим бугорком на нейтральной полосе. Ночью Иван прополз за линию своих окопов, и спрятался в редком кустарнике. До рассвета он лежал не шелохнувшись, чтобы ни одна веточка не дрогнула. Когда солнце стало всходить, он увидел ствол винтовки, чуть высовывавшийся из укрытия, но сам снайпер был невидим и неуязвим. Чтобы выманить своего визави, Иван достал заранее припасённое зеркальце, пустил в сторону немца солнечного зайчика, и моментально зеркальце убрал, иначе опытный снайпер сразу догадался бы, что это ловушка. А так он решил, что бликует окуляр оптического прицела, и выстрелил. Кульбертинов вскрикнул и отбросил руку, словно он убит. Немец, думал, что дело сделано, на мгновение высунулся из укрытия, но Ивану хватило и этого. Он вообще в своей работе часто притворялся убитым, и на эту удочку попалось немало его «коллег».

Слава Кульбертинова неуклонно росла, дивизионная газета «Победа за нами» регулярно печатала о нём хвалебные статьи, помещала его фото, что было, мягко говоря, неосторожно. В январе 1944-го уже газета «Сталинское знамя» 4-го Украинского фронта, куда передали 2-ю гвдд, писала, что лучший снайпер фронта сержант Кульбертинов убил 232 немцев. Ивана наградили солдатским орденом Славы 3-й степени, орденом Отечественной войны, медалями «За отвагу» и «За боевые заслуги», а уже после войны – двумя орденами Отечественной войны и многими медалями. Первый раз за 252 убитых немца Кульбертинова представили к званию Героя в 1945-м, но документы, подписанные командиром и комиссаром дивизии, сгорели, причём, никто в этом не был виноват: немцы совершили авианалёт и разбомбили штаб дивизии.

Кульбертинову выделили роскошный ленд-лизовский американский бинокль, назначили повышенную норму пищевого довольствия – мясо, настоящий зерновой хлеб, сливочное масло и дополнительные к «наркомовским» ещё 100 грамм водки. Но из-за такого особого отношения Иван чувствовал себя не очень уютно. Иногда с разрешения командования он ходил на охоту, чтобы своей добычей дополнить рацион товарищей.

Когда Красная Армия пересекла границу Советского Союза и вошла в Судеты, находившиеся под германской оккупацией с октября 1938 года, Кульбертинов в Чешской Силезии уничтожил четырёх снайперов и трёх крупных эсэсовских офицеров. Гитлер, якобы приказал уничтожить снайпера азиата – газеты попадали в руки противника, и как зовут снайпера, немцы знали. Как-то командир дивизии гвардии генерал-майор Иван Дударев сказал Ивану, что его теперь будут охранять особо тщательно. Кульбертинов решил, что это шутка, но генерал и впрямь приставил к нему двух автоматчиков. Чтобы не рисковать, с места на место его перевозили по ночам.

Огромная заслуга Кульбертинова в том, что он подготовил больше трёх десятков снайперов. Он передал им не только своё умение хорошо стрелять, выбирать позицию и маскироваться, научил не только аккуратности и вниманию к мельчайшим деталям, но и привил некоторые особенности психологии: как перед выстрелом отрешиться от всего, не видеть ничего, кроме цели. Один из лучших его учеников Андрей Побережный к концу войны уничтожил полсотни гитлеровцев. В паре с ним Иван чаще всего устраивал «свободную охоту» за офицерами врага.

Как-то ночью Иван с Андреем перебрались на нейтральную полосу и оборудовали там засаду. На рассвете из блиндажа вышел немецкий офицер. Иван подождал, пока он немного отойдёт по траншее, и выстрелил, как всегда, в горло. Вскоре из блиндажа показался второй немец, и его снял уже Подбережный. Видимо, в блиндаже была рация, и те, кто там остался, вызвали артиллерийский огонь. Что-то подобное Кульбертинов предвидел, и едва они успели уйти, по нейтральной полосе ударила вражеская артиллерия.

Шаман не обманул: за три года войны Иван был трижды ранен, но легко. До госпиталя он ни разу так и не доехал – сбегал по дороге и возвращался в свою дивизию.

Победу Кульбертинов встретил в Праге, и после войны на время его там оставили служить. Домой он возвращался в сентябре 1947-го. На вокзале в Иркутске Иван встретил однополчанина, и тот пригласил его в ресторан. Там два подвыпивших офицера, увидев «иконостас» на груди Ивана, стали над ним смеяться: ты, мол, чукча награды украл! Иван к тому времени тоже выпил, вытащил наградной пистолет, выстрелил в одного из обидчиков, но буквально с метра первый раз в жизни не попал, ибо и не хотел попадать. В отделение пришли многие свидетели, которые с Иваном были даже не знакомы, и они в один голос утверждали, что виноваты во всём те два офицера: они задирали Ивана, угрожали ему и даже хотели избить. По всему выходило, что Иван защищался, и нападавшим повезло, что он их не застрелил. Кульбертинова отпустили, вернули награды, поскольку все документы были в порядке, а вот пистолет, от греха подальше, не отдали. Поезд Ивана уже ушёл, но ему купили билеты, и в поезд посадили. Этот эпизод потом вышел Ивану боком.

Приехав, наконец, в Тяню, Иван занялся тем, что умел лучше всего: стал охотиться на пушного зверя. Он женился на ровеснице односельчанке, вскоре у них родился сын, которого тоже назвали Иваном. Даже при том, что жили они очень скромно, денег не хватало, жена убеждала, что нужно переехать в город, чтобы сын мог учиться, и Иван завербовался на прииски почти на воспетую Владимиром Высоцким речку Вачу.

Иван по-прежнему охотился, сдав за свою жизнь государству больше 24 тыс. шкурок. В 1968 году земляки направили в Москву ходатайство о присвоении Кульбертинову звания Героя, но там вспомнили эпизод на вокзале и Звезду не дали…

В 1983-м 65-летний ещё очень крепкий Иван пошёл на медведя, и возле берлоги у него резко подскочило давление – случился инсульт. Напарник притащил его, парализованного домой, и там он, будучи в здравом уме, пролежал недвижимым 10 лет.

13 февраля 1993 года Иван Кульбертинов умер. Ему было 75 лет.

В 2017 году холдинг «Калашников» выпустил ограниченную серию усовершенствованных карабинов «Тигр». На оружии нанесена памятная гравировка «К 100-летию великого снайпера И. Н. Кульбертинова-Пумпээ». А в 2020 году городе Якутск появился памятник Ивану Николаевичу Кульбертинову.

[Дон Рэба]

Неудивительно, что когда гитлеровцы в августе 1941-го заняли деревню Куракино недалеко от города Великие Луки в Псковской области, именно Матвею Кузьмичу предложили стать старостой. Крестьянин-единоличник, имевший отдельное самостоятельное небольшое хозяйство, отказавшийся вступать в колхоз в период всеобщей коллективизации, но не попавший под каток борьбы с контрреволюционными элементами. И чудом выживший в лихолетье 30-х (или благодаря тяжелому крестьянскому труду — единоличника никто от выполнения советского производственного плана не освобождал). Нелюдимый, в деревне особняком державшийся. Бирюк, одним словом. Но нрава крутого и копейку свою считать привыкший: в своем хозяйстве без счета — никак. Авторитетный среди местных. Потому как старожил, да и на девятый десяток уже годы перевалили. И всё еще по-мужицки крепкий, работящий, привыкший время от времени с ружьишком на охоту в лес ходить.

Кто как не Матвей Кузьмич смог бы и деревенских в узде держать, и с оккупационными властями сотрудничать? Но в ответ на щедрое предложение военной администрации старик только головой мотал, переминался с ноги на ногу неуверенно: куда мне, слышу да вижу плохо, хоть и передвигаюсь, но с трудом. Короче, оставьте спокойно своё дожить.

Подвиг русского национального героя Ивана Сусанина, спасшего царя Михаила Федоровича, заведя отряд польско-литовских захватчиков в лютые болота костромских непроходимых лесов, известен всем без исключения в современной России и далеко за её пределами. Во многом благодаря тому, что нашел отражение в культуре: ещё в 1815 году в Петербургском Большом театре состоялась премьера оперы Катерино Кавоса «Иван Сусанин», а спустя 20 лет, в 1836 году, свет увидела опера выдающегося русского композитора Михаила Глинки «Жизнь за царя», по мнению и зрителей, и критиков, и даже самого Кавоса, затмившая первичную постановку. И с тех пор опера Глинки с успехом ставится на различных театральных сценах.

А вот о подвиге Матвея Кузьмича Кузмина, совершенном им 14 февраля 1942-го, знают сейчас, наверное, единицы. Хотя в СССР о нем говорили достаточно много. Первым историю самоотверженного крестьянина рассказал в статье в газете «Правда» Борис Полевой, оказавшийся в тех местах и даже присутствовавший на похоронах Героя. 24 февраля 1942 года о подвиге сообщило Советское Информбюро. В газетах и журналах о Кузьмине печатались очерки, рассказы, стихи, а «Последний день Матвея Кузьмина» того же военкора и писателя Бориса Полевого после войны был включён в программу начальной школы. Его именем были названы улицы по всей стране, ему устанавливались памятники, один из которых до сих пор стоит на станции «Партизанская» московского метро. В 1965 году Указом Президиума Верховного Совета СССР за мужество и героизм, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, Кузьмину Матвею Кузьмичу посмертно присвоили звание Героя Советского Союза...

Но кто сегодня об этом вспомнит?

Матвей Кузьмич был типичным представителем крестьянского сословия еще в дореволюционной России. Родился крепостным 21 июля 1858 года в Куракино Псковской губернии, защищая которую потом и нашел свою смерть. Отмена спустя 3 года, в 1861-м, императором Александром крепостного права мало что изменило в жизни людей, работавших на земле. Свободными-то они, конечно стали. Формально. Но труд так и остался тяжелым и, говоря современным языком, низко оплачиваемым. О какой свободе может идти речь, если нет у крестьянина ни земли, ни средств производства?

Ни родители Матвея Кузьмича, ни сам он, возмужав, с насиженного места не срывались в поисках лучшей доли. Когда пришло время, Матвей женился, в семье родилось двое сыновей. Однако вскоре жена скончалась, оставив молодого мужа вдовцом, и со временем в доме появилась новая хозяйка.

Во втором браке народилось еще шестеро детей. Причем самая младшая дочь, Лидия, появилась на свет в 1918 году, когда Матвею Кузьмичу исполнилось 60 лет.

Отгремела Первая мировая, отгрохотали революции и Гражданская война — каких взглядов придерживался дед Кузьмич, как его величали в округе, доподлинно неизвестно. Был он одним из многих, на кого внимания особого не обращают. Но когда началась коллективизация, воспринял её в штыки. Категорически отказался вступать в колхоз и плясать под чужую дудку.

Это был типично русский человек, до мозга костей крестьянин со своей
характерной психологией: упрямый, мало говорил, предпочитая словам дела, — рассказывал о Матвее Кузьмиче сотрудник научно-методического отдела Музея Победы Сергей Позёмов.

Почему никто не тронул сурового деда Кузьмича, вносившего смуту в стройные ряды колхозников, мы уже едва ли узнаем. Когда в СССР начался процесс объединения единоличных крестьянских хозяйств в коллективные, Матвею Кузьмичу исполнилось 70. Может, грозные сотрудники НКВД, пожалев, не стали связываться со сварливым дедом. Возможно, уважение среди местных стало ему защитой от притязаний властей. Или же на деда просто не обратили внимания — живет тихонечко и пусть живет, в ярой антисоветчине замечен не был. К тому же от честного труда он не отказывался: устроился сторожем в колхоз, нареканий по работе не имел, бдительно охраняя народно-государственное добро.

....не было в округе человека, который рискнул бы днем или ночью посягнуть
на колхозное добро, охраняемое дедом Матвеем и его лохматым, облезлым и свирепым Шариком, — так описывал Матвея Кузьмича Борис Полевой.

Когда началась война, и враг стремительно приближался, многие жители деревни успели эвакуироваться. Но Матвей Кузьмич уезжать из родной деревни отказался: вся жизнь прожита здесь, в Куракино. Здесь родился сам, здесь женился, здесь дети народились. Куда ему бежать, на кого дом оставить?

Гитлеровцы во время оккупации старику особо не досаждали. Хоть от сотрудничества он и отказался, но опасности для захватчиков 83-летний дед с берданкой не представлял, как жил при советах, так и при немцах продолжил. Взять с него было нечего: ни свиньи, ни коровы, ни кур, ни гусей.

В ходе начатой 9 января 1942 года подразделениями Калининского и Западного фронтов Торопецко-Холмской наступательной операции советское командование планировало взять в окружение крупные группировки немецких войск, в особенности ржевскую. Красной Армии удалось продвинуться на глубину до 250 км и освободить около тысячи различных населенных пунктов, оккупированных нацистами и их приспешниками. Выбили гитлеровцев и из Куракино.

Однако сдаваться просто так оккупанты не собирались, прощупывая боевые порядки советских войск яростными наскоками с целью нанести мощный контрудар в слабое место. Уже в начале февраля в деревню вновь вошли немцы: 1-я горнострелковая дивизия вермахта - элита гитлеровских войск.

Горнострелковые подразделения (егеря) нацистской Германии отличались особой подготовкой и слаженностью. Тщательно экипированные для ведения боевых действий в суровых климатических условиях, часто действуя в отрыве от основных сил, они составляли мощный боевой кулак, предназначенный для выполнения практически невыполнимых заданий. Сегодня такие задачи выполняет спецназ.

Баварских горных егерей намеренно перебросили в район Великих Лук для осуществления прорыва и выхода в тыл советским войскам в планирующемся контрнаступлении в районе Малкинских высот.

Тогда-то и вспомнили оккупанты про Матвея Кузьмича.

Вот что писал об этом Борис Полевой:

Немцам нужно было узнать тайные лесные тропы, по которым можно
пробраться в тыл нашей оборонительной линии. А кому эти тропы могли быть лучше известны, чем деду Матвею, десятки раз топтавшему их своими ногами, знавшему каждую болотинку, каждую сосенку. Старика вызвали к офицеру, предложили ему ночью провести батальон в тыл наших огневых позиций, посулили в награду денег, муки и хорошее охотничье ружьё.

Старик долго думал, стоя перед офицером и комкая лохматую баранью шапку. Офицер нетерпеливо поглядывал на него, постукивая по столу костяшками пальцев.

— А сколько денег дадите? — спросил, наконец, старый охотник.

— О, скажите ему, что немецкое командование не жалеет денег тем, кто ему верно служит. Предложите тысячу рублей, — ответил офицер.

Старик выслушал перевод, долго смотрел на офицера из-под своих седых бровей и, подумав, сказал:

— Дешево купить хотите.

— Ну, полторы, ну, две тысячи, — начал раздражаться офицер.

Старик медленно надел шапку, напялил ее на глаза и ответил:

— Ладно, проведу я вас тайной тропой, такой, какую я один знаю.

Гитлеровцы даже не сомневались, что старик выполнит договоренности: где еще искать союзников, как не среди обиженных советской властью? А так как Кузьмин был противником колхозов, значит, должен был и всё остальное ненавидеть. Не могло потомкам тевтонцев в голову прийти, что есть такое понятие — «Родина».И она в сердце живёт. Ради неё живота не жаль. Тем более человеку, многое на свете повидавшему. Который точно знает цену жизни и смерти.

Что задумал 83-летний дед Кузьмич было неведомо ни своим, ни чужим. Весть о предательстве быстро разлетелась по деревне: его ругали, проклинали, вот только сделать никто ничего не мог — немцы пристально следили за порядком. А Матвей Кузьмич на этом свой расчёт и основывал: всё должно быть максимально достоверно. Без тени сомнений.

По рассказам Бориса Полевого, Матвей Кузьмич отправил в ночь своего 14-летнего внука предупредить о готовящейся атаке расположившиеся в деревне Паршино, в 6-ти километрах от Куракино, подразделения Красной Армии. Позже, уже в 60-е, непосредственный участник тех событий, командир отделения 31-й отдельной курсантской стрелковой бригады К. Баранников вспоминал, что примерно за 30 минут до появления немцев на позиции бригады прибежал сын Кузьмина, а не внук.

На самом деле, не столь важно, кто это был. Главное, что самоотверженность героев тех страшных событий не подлежит сомнению.

Тёмной ночью Кузьмин повёл горных егерей окружным путём, снежной целиной, лесом и оврагами, незаметно и утомительно, чтобы к месту засады немецкий спецназ пришёл в нужной кондиции, мало способный вести бой. Так в итоге и вышло.

Когда забрезжил рассвет, отряд вышел на опушку леса и остановился перед
поросшим кустарником оврагом, с крутым обрывистым берегом, — повествовал Борис Полевой. — Старик снял с головы шапку, вытер ею вспотевшую голову, посмотрел на солнышко, поднимавшееся над снежными полями, потом на измотанных, совершенно измученных длинным путем немцев, выходивших из лесу в своих грязных, изорванных о кусты халатах. В лесу было так тихо, что отчетливо слышно было, как оседал под лыжами снег и как чирикали в кустах орешника красногрудые снегири.

И вдруг тишина сразу разорвалась сухим треском пулеметных очередей с крутого берега оврага. Совсем рядом, почти в упор били наши пулеметы. Десятки немцев, не успев даже сообразить в чем дело, замертво рухнули на снег. А пулеметы строчили и строчили. Немцы бросились было в лес, но пулеметы били им с фланга. Снежное поле покрылось грязными комьями халатов.

В разверзшемся аду боя шансов выжить у Матвея Кузьмича не было. Красноармейцы с ненавистью били пулеметными очередями по неприятелю, немцы яростно отстреливались, прекрасно понимая, кому обязаны попаданием в подготовленный котел. Исход был предрешен заранее.

И еще раз обратимся к Борису Полевому:

Старик презрительно отвернулся от наведенного на него револьвера. Он заметил, что наши пулеметчики не стреляют в сторону, где он стоял, боясь его зацепить.

Воспользовавшись этим, немцы старались бежать этой стороной к лесу. Старик взмахнул своей лохматой шапкой и зычно крикнул нашим пулеметчикам:

— Сынки, не жалей старого Матвея. Бей по ним, гадам, бей, чтоб ни одна змея живой не уползла…

Старый крестьянин Матвей Кузьмич Кузьмин дорого продал свою жизнь, забрав с собой на тот свет более двухсот вражеских солдат.

Сначала его похоронили с почестями в родной деревне Куракино. А 19 июля 1953 года состоялось торжественное перезахоронение останков Героя на братском кладбище города Великие Луки...

Вот так простой человек из народа, каких в стране было миллионы - не военнослужащий и не член партии - стал самым возрастным Героем Советского Союза.