Забытые страницы летописи Великой Отечественной... Опции

[Дон Рэба]

13 суток держали круговую оборону в затонувшем в болоте танке двое бойцов

Холодным днем 17 декабря 1943 года шли ожесточенные бои за деревню Демешково в районе города Невеля Псковской области. Отбить ее у гитлеровцев пытался 328-й танковый батальон, входивший в состав 118-й отдельной танковой бригады. Немцы подбили шесть наших танков. А седьмой в пылу наступления угодил в запорошенное снегом болото метрах в ста от деревни.

Пытаясь захватить Т-34, фашисты в тот день предприняли несколько атак. Экипаж и остававшиеся возле танка пехотинцы мужественно отбивались от врага, но силы были неравными. Под покровом ночи автоматчики отошли, захватив с собой тяжелораненого лейтенанта Ткаченко. Механик-водитель Безукладников погиб. В танке оставался один 18-летний комсомолец Виктор Чернышенко.

Ему на помощь добровольно вызвался старший сержант Алексей Соколов - уроженец деревни Петровка Лекаревского сельсовета Асекеевского района. Он был опытным бойцом - воевал с белофиннами на Карельском перешейке в 1939 - 1940 годах, сражался под Сталинградом, дважды горел в танке и считался лучшим механиком-водителем части.

"Тридцатьчетверка" прочно засела в трясине - высвободить ее не удалось. И маленький гарнизон стойко отражал одну за другой яростные атаки фашистов. Подпустив их на близкое расстояние, два танкиста разили врага пулеметным огнем, благо боеприпасов было много. Немцы предпринимали по нескольку атак днем, пытались завладеть стальной крепостью под покровом ночи. Но Чернышенко и Соколов не сдавались.
Потеряв надежду взять советский танк вместе с экипажем, гитлеровцы стали прямой наводкой бить по нему из орудий. Один из снарядов пробил броню и ранил парней. Но они продолжали отражать атаки немцев.

На двенадцатые сутки закончились снаряды и патроны. Истекающие кровью, обмороженные, голодные танкисты держались из последних сил. Три гранаты Виктор бросил в подобравшихся близко к танку фашистов. Уцелевшие немцы бежали. Последнюю гранату танкисты отложили на крайний случай...

На тринадцатый день, 30 декабря, наши войска мощным ударом взломали вражескую оборону и овладели деревней Демешково. Подойдя к лощине, где застрял наш Т-34, бойцы обнаружили множество трупов гитлеровцев. Осторожно извлекли из танка двух совершенно изможденных, обмороженных танкистов. Один из них был без сознания, другой что-то пробормотал, но тоже впал в беспамятство.

Чернышенко перенес несколько операций. В госпитале ему, еще находившемуся в бинтах, прикрепили к гимнастерке орден Ленина и "Золотую Звезду" Героя.

Спасти старшего сержанта Соколова не удалось. Он умер 31 декабря, так и не приходя в сознание. Звание Героя Советского Союза ему было присвоено посмертно.

Его похоронили на том же месте, где он отважно сражался. Там же местные жители установили памятник, напоминающий о подвиге танкистов. А Ловецкая средняя школа, находящаяся в семи километрах от Демешкова, стала носить имя Героя Советского Союза Алексея Соколова. Парень из оренбургской глубинки навеки зачислен в полк, в составе которого проходил службу.

[Дон Рэба]

Неудивительно, что когда гитлеровцы в августе 1941-го заняли деревню Куракино недалеко от города Великие Луки в Псковской области, именно Матвею Кузьмичу предложили стать старостой. Крестьянин-единоличник, имевший отдельное самостоятельное небольшое хозяйство, отказавшийся вступать в колхоз в период всеобщей коллективизации, но не попавший под каток борьбы с контрреволюционными элементами. И чудом выживший в лихолетье 30-х (или благодаря тяжелому крестьянскому труду — единоличника никто от выполнения советского производственного плана не освобождал). Нелюдимый, в деревне особняком державшийся. Бирюк, одним словом. Но нрава крутого и копейку свою считать привыкший: в своем хозяйстве без счета — никак. Авторитетный среди местных. Потому как старожил, да и на девятый десяток уже годы перевалили. И всё еще по-мужицки крепкий, работящий, привыкший время от времени с ружьишком на охоту в лес ходить.

Кто как не Матвей Кузьмич смог бы и деревенских в узде держать, и с оккупационными властями сотрудничать? Но в ответ на щедрое предложение военной администрации старик только головой мотал, переминался с ноги на ногу неуверенно: куда мне, слышу да вижу плохо, хоть и передвигаюсь, но с трудом. Короче, оставьте спокойно своё дожить.

Подвиг русского национального героя Ивана Сусанина, спасшего царя Михаила Федоровича, заведя отряд польско-литовских захватчиков в лютые болота костромских непроходимых лесов, известен всем без исключения в современной России и далеко за её пределами. Во многом благодаря тому, что нашел отражение в культуре: ещё в 1815 году в Петербургском Большом театре состоялась премьера оперы Катерино Кавоса «Иван Сусанин», а спустя 20 лет, в 1836 году, свет увидела опера выдающегося русского композитора Михаила Глинки «Жизнь за царя», по мнению и зрителей, и критиков, и даже самого Кавоса, затмившая первичную постановку. И с тех пор опера Глинки с успехом ставится на различных театральных сценах.

А вот о подвиге Матвея Кузьмича Кузмина, совершенном им 14 февраля 1942-го, знают сейчас, наверное, единицы. Хотя в СССР о нем говорили достаточно много. Первым историю самоотверженного крестьянина рассказал в статье в газете «Правда» Борис Полевой, оказавшийся в тех местах и даже присутствовавший на похоронах Героя. 24 февраля 1942 года о подвиге сообщило Советское Информбюро. В газетах и журналах о Кузьмине печатались очерки, рассказы, стихи, а «Последний день Матвея Кузьмина» того же военкора и писателя Бориса Полевого после войны был включён в программу начальной школы. Его именем были названы улицы по всей стране, ему устанавливались памятники, один из которых до сих пор стоит на станции «Партизанская» московского метро. В 1965 году Указом Президиума Верховного Совета СССР за мужество и героизм, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, Кузьмину Матвею Кузьмичу посмертно присвоили звание Героя Советского Союза...

Но кто сегодня об этом вспомнит?

Матвей Кузьмич был типичным представителем крестьянского сословия еще в дореволюционной России. Родился крепостным 21 июля 1858 года в Куракино Псковской губернии, защищая которую потом и нашел свою смерть. Отмена спустя 3 года, в 1861-м, императором Александром крепостного права мало что изменило в жизни людей, работавших на земле. Свободными-то они, конечно стали. Формально. Но труд так и остался тяжелым и, говоря современным языком, низко оплачиваемым. О какой свободе может идти речь, если нет у крестьянина ни земли, ни средств производства?

Ни родители Матвея Кузьмича, ни сам он, возмужав, с насиженного места не срывались в поисках лучшей доли. Когда пришло время, Матвей женился, в семье родилось двое сыновей. Однако вскоре жена скончалась, оставив молодого мужа вдовцом, и со временем в доме появилась новая хозяйка.

Во втором браке народилось еще шестеро детей. Причем самая младшая дочь, Лидия, появилась на свет в 1918 году, когда Матвею Кузьмичу исполнилось 60 лет.

Отгремела Первая мировая, отгрохотали революции и Гражданская война — каких взглядов придерживался дед Кузьмич, как его величали в округе, доподлинно неизвестно. Был он одним из многих, на кого внимания особого не обращают. Но когда началась коллективизация, воспринял её в штыки. Категорически отказался вступать в колхоз и плясать под чужую дудку.

Это был типично русский человек, до мозга костей крестьянин со своей
характерной психологией: упрямый, мало говорил, предпочитая словам дела, — рассказывал о Матвее Кузьмиче сотрудник научно-методического отдела Музея Победы Сергей Позёмов.

Почему никто не тронул сурового деда Кузьмича, вносившего смуту в стройные ряды колхозников, мы уже едва ли узнаем. Когда в СССР начался процесс объединения единоличных крестьянских хозяйств в коллективные, Матвею Кузьмичу исполнилось 70. Может, грозные сотрудники НКВД, пожалев, не стали связываться со сварливым дедом. Возможно, уважение среди местных стало ему защитой от притязаний властей. Или же на деда просто не обратили внимания — живет тихонечко и пусть живет, в ярой антисоветчине замечен не был. К тому же от честного труда он не отказывался: устроился сторожем в колхоз, нареканий по работе не имел, бдительно охраняя народно-государственное добро.

....не было в округе человека, который рискнул бы днем или ночью посягнуть
на колхозное добро, охраняемое дедом Матвеем и его лохматым, облезлым и свирепым Шариком, — так описывал Матвея Кузьмича Борис Полевой.

Когда началась война, и враг стремительно приближался, многие жители деревни успели эвакуироваться. Но Матвей Кузьмич уезжать из родной деревни отказался: вся жизнь прожита здесь, в Куракино. Здесь родился сам, здесь женился, здесь дети народились. Куда ему бежать, на кого дом оставить?

Гитлеровцы во время оккупации старику особо не досаждали. Хоть от сотрудничества он и отказался, но опасности для захватчиков 83-летний дед с берданкой не представлял, как жил при советах, так и при немцах продолжил. Взять с него было нечего: ни свиньи, ни коровы, ни кур, ни гусей.

В ходе начатой 9 января 1942 года подразделениями Калининского и Западного фронтов Торопецко-Холмской наступательной операции советское командование планировало взять в окружение крупные группировки немецких войск, в особенности ржевскую. Красной Армии удалось продвинуться на глубину до 250 км и освободить около тысячи различных населенных пунктов, оккупированных нацистами и их приспешниками. Выбили гитлеровцев и из Куракино.

Однако сдаваться просто так оккупанты не собирались, прощупывая боевые порядки советских войск яростными наскоками с целью нанести мощный контрудар в слабое место. Уже в начале февраля в деревню вновь вошли немцы: 1-я горнострелковая дивизия вермахта - элита гитлеровских войск.

Горнострелковые подразделения (егеря) нацистской Германии отличались особой подготовкой и слаженностью. Тщательно экипированные для ведения боевых действий в суровых климатических условиях, часто действуя в отрыве от основных сил, они составляли мощный боевой кулак, предназначенный для выполнения практически невыполнимых заданий. Сегодня такие задачи выполняет спецназ.

Баварских горных егерей намеренно перебросили в район Великих Лук для осуществления прорыва и выхода в тыл советским войскам в планирующемся контрнаступлении в районе Малкинских высот.

Тогда-то и вспомнили оккупанты про Матвея Кузьмича.

Вот что писал об этом Борис Полевой:

Немцам нужно было узнать тайные лесные тропы, по которым можно
пробраться в тыл нашей оборонительной линии. А кому эти тропы могли быть лучше известны, чем деду Матвею, десятки раз топтавшему их своими ногами, знавшему каждую болотинку, каждую сосенку. Старика вызвали к офицеру, предложили ему ночью провести батальон в тыл наших огневых позиций, посулили в награду денег, муки и хорошее охотничье ружьё.

Старик долго думал, стоя перед офицером и комкая лохматую баранью шапку. Офицер нетерпеливо поглядывал на него, постукивая по столу костяшками пальцев.

— А сколько денег дадите? — спросил, наконец, старый охотник.

— О, скажите ему, что немецкое командование не жалеет денег тем, кто ему верно служит. Предложите тысячу рублей, — ответил офицер.

Старик выслушал перевод, долго смотрел на офицера из-под своих седых бровей и, подумав, сказал:

— Дешево купить хотите.

— Ну, полторы, ну, две тысячи, — начал раздражаться офицер.

Старик медленно надел шапку, напялил ее на глаза и ответил:

— Ладно, проведу я вас тайной тропой, такой, какую я один знаю.

Гитлеровцы даже не сомневались, что старик выполнит договоренности: где еще искать союзников, как не среди обиженных советской властью? А так как Кузьмин был противником колхозов, значит, должен был и всё остальное ненавидеть. Не могло потомкам тевтонцев в голову прийти, что есть такое понятие — «Родина».И она в сердце живёт. Ради неё живота не жаль. Тем более человеку, многое на свете повидавшему. Который точно знает цену жизни и смерти.

Что задумал 83-летний дед Кузьмич было неведомо ни своим, ни чужим. Весть о предательстве быстро разлетелась по деревне: его ругали, проклинали, вот только сделать никто ничего не мог — немцы пристально следили за порядком. А Матвей Кузьмич на этом свой расчёт и основывал: всё должно быть максимально достоверно. Без тени сомнений.

По рассказам Бориса Полевого, Матвей Кузьмич отправил в ночь своего 14-летнего внука предупредить о готовящейся атаке расположившиеся в деревне Паршино, в 6-ти километрах от Куракино, подразделения Красной Армии. Позже, уже в 60-е, непосредственный участник тех событий, командир отделения 31-й отдельной курсантской стрелковой бригады К. Баранников вспоминал, что примерно за 30 минут до появления немцев на позиции бригады прибежал сын Кузьмина, а не внук.

На самом деле, не столь важно, кто это был. Главное, что самоотверженность героев тех страшных событий не подлежит сомнению.

Тёмной ночью Кузьмин повёл горных егерей окружным путём, снежной целиной, лесом и оврагами, незаметно и утомительно, чтобы к месту засады немецкий спецназ пришёл в нужной кондиции, мало способный вести бой. Так в итоге и вышло.

Когда забрезжил рассвет, отряд вышел на опушку леса и остановился перед
поросшим кустарником оврагом, с крутым обрывистым берегом, — повествовал Борис Полевой. — Старик снял с головы шапку, вытер ею вспотевшую голову, посмотрел на солнышко, поднимавшееся над снежными полями, потом на измотанных, совершенно измученных длинным путем немцев, выходивших из лесу в своих грязных, изорванных о кусты халатах. В лесу было так тихо, что отчетливо слышно было, как оседал под лыжами снег и как чирикали в кустах орешника красногрудые снегири.

И вдруг тишина сразу разорвалась сухим треском пулеметных очередей с крутого берега оврага. Совсем рядом, почти в упор били наши пулеметы. Десятки немцев, не успев даже сообразить в чем дело, замертво рухнули на снег. А пулеметы строчили и строчили. Немцы бросились было в лес, но пулеметы били им с фланга. Снежное поле покрылось грязными комьями халатов.

В разверзшемся аду боя шансов выжить у Матвея Кузьмича не было. Красноармейцы с ненавистью били пулеметными очередями по неприятелю, немцы яростно отстреливались, прекрасно понимая, кому обязаны попаданием в подготовленный котел. Исход был предрешен заранее.

И еще раз обратимся к Борису Полевому:

Старик презрительно отвернулся от наведенного на него револьвера. Он заметил, что наши пулеметчики не стреляют в сторону, где он стоял, боясь его зацепить.

Воспользовавшись этим, немцы старались бежать этой стороной к лесу. Старик взмахнул своей лохматой шапкой и зычно крикнул нашим пулеметчикам:

— Сынки, не жалей старого Матвея. Бей по ним, гадам, бей, чтоб ни одна змея живой не уползла…

Старый крестьянин Матвей Кузьмич Кузьмин дорого продал свою жизнь, забрав с собой на тот свет более двухсот вражеских солдат.

Сначала его похоронили с почестями в родной деревне Куракино. А 19 июля 1953 года состоялось торжественное перезахоронение останков Героя на братском кладбище города Великие Луки...

Вот так простой человек из народа, каких в стране было миллионы - не военнослужащий и не член партии - стал самым возрастным Героем Советского Союза.