Невеста Дьявола. Две стороны одной монеты., Мистическая повесть о десятикласснице, заключившей сделку с Дьяволом. Опции

[Алина Вишневская]

А. Вишневская

Невеста Дьявола.
Две стороны одной монеты.

Предисловие.

Когда попадаешь в среду, полную непонимания и жестокости, ты полностью теряешь себя, становишься совершенно другим человеком. Трудно сохранить внешнюю и внутреннюю красоту, поэтому ты пытаешься всячески отгородиться от мира, чтобы внутри осталось хоть что-то от того, что ты в себе так долго воспитывал.
Зачастую в подобных случаях люди ломаются и замыкаются в себе, но есть и те, кто всячески пытается защищаться от влияния современного мира, современных убеждений, той же непонятной моды. От тех, кто уверен в том, что искусство – это болезнь, а любовь – лишь иллюзия. От тех, кто развращён деньгами, авторитетом и похотью. Такие люди стараются стать не серой мышкой, чтобы затеряться в толпе, а потом терпеть ещё более унизительные слова в свой адрес, а наоборот, хотят бросаться каждому в глаза, желают приковывать внимание своей немного пугающей внешностью.

Как правило, выделяющийся из общей массы – одиночка. Он или она считает себя выше остальных, например, потому, что пишет стихи или сочиняет красивый трогательный роман. Другие этого не понимают или, осознавая, что ум их не заточен под подобную фантазию, начинают завидовать. Зависть отражается в их общении с юным гением, в поведении, и это нельзя не заметить. Нет, такие люди, которые хотят выделяться, которые стремятся к чему-то большему, чем ходить на тусовки или шнырять по магазинам со своими одноклассницами, отнюдь не задаваки и эгоисты... Им грустно. Часто они впадают в депрессии. Они одни. Среди остальных им не удаётся найти единомышленников. Вот поэтому они одиночки...

Так случается со многими: они оказываются там, где их не понимают, не принимают убеждений, считая их слишком уж средневековыми, унижают и вытирают об них ноги. Этот мир стал слишком развращённым и жестоким. Такими стали и люди. Каждый хочет самоутвердиться за счёт другого. Сопротивляющегося же ожидает пожизненное изгнание...
Пугающая готическая внешность, яркая внешность – это так называемый протест против современных правил. Многие подростки надевают на себя маски Готов, Эмо, Рокеров и прочих, крича при этом: «Люди! Что с Вами? Вы – серая масса. Куда делась индивидуальность?..» Но я отвлеклась от главного...

В «Невесте Дьявола» частично или полностью отражены мои собственные чувства и переживания, связанные... со школой. Нельзя сказать, что я была изгоем. Нельзя сказать, что изгоем является и моя Алекс. Но стоит признаться, всё то, воплощённое в жизнь Алекс – мои желания. Учась в школе и находясь там, где непонимание порождает ненависть и где маска хвастовства и этакой крутизны является так называемым пропуском в мир удачливых, я спрятала все свои эмоции и чувства за маской с ярко накрашенными глазами и бардовыми губами, прикинув на себя «чёрный занавес». Я не желала становиться частью общей массы, где один был практически похож на другого. Это не высокомерие. Это борьба... Как и главная героиня повести, я помышляла о чём-то мистическом и далёком, я хотела, чтоб тот, кто издевался надо мной, страдал. Но это лишь детская шалость, вызванная чрезмерным увлечением.
Алекс – частичная копия меня. Частичная. Я создала свою героиню и приписала ей то, чего не было у меня, и чего я никогда не решалась сделать. Но у нас с ней общее горе: гибель отца и раздоры с матерью, непонимание среди одноклассников... Можно подумать, что я пишу «Невесту Дьявола» в отместку, как напоминание своим бывшим одноклассникам и матери. Нет, что вы. Я пишу о том, что так или иначе в определённый период мучает каждого десятиклассника. Согласитесь, даже взрослый помышляет о маленькой мести за своё оскорбление и унижение.
Что ещё можно добавить? Наверно, только то, что эта повесть может каким-то образом изменить наши прежние убеждения. Поверьте, мои она изменила… Раньше я думала, что человек, который так или иначе обидел меня чем-то, заслуживает наказания. Но… Месть – это качество, присущее слабым людям.




Невеста Дьявола.

Всегда лучше довольствоваться
тем, что есть, а не искать
большего там, где нет ничего.



«7 октября 2011 года.

Дорогой дневник,
Ночью во сне я снова видела отца. На этот раз он звал меня за собой. Через тёмный длинный коридор, ведущий в ещё более глубокий мрак, я слышала его голос. Я хотела пойти за ним и уже готова была шагнуть за порог той светлой комнаты, в которой я находилась, переступить призрачную линию меж светом и тьмой, но что-то остановило меня... А позже я поняла: тот порог в моём сне олицетворял мою жизнь…»

На этом новая запись в дневнике Алекс обрывается. Девушке пришлось отложить в сторону толстенную тетрадь, когда с улицы в комнату донеслись знакомые голоса и громкий хохот. Не отдёргивая голубоватую тюль, она выглянула в окно: пришли её друзья. Алекс выключила музыку, потом компьютер, взяла с края стола телефон, нацепила наушники, схватила висевший на спинке стула увешанный цепями чёрный рюкзак и шаркающей походкой побрела через кухню в прихожую.
-Куда пошла? – строго спросила её мать, готовя ужин.
-Тебя не касается, - буркнула Алекс и схватила из вазы с фруктами грушу.
-Опять друзья зовут? Сколько раз тебе говорила не якшаться с готами. Сегодня никуда не пойдёшь, - сердито проговорила мать.
Алекс с безразличием глянула в её сторону.
Презрительно фыркнув, она надкусила фрукт и зашагала дальше.
-Ты куда? – тот час окликнула её мать и пошла следом за дочерью, - сказала – никуда не пойдёшь!
-Отвали, - отрезала Алекс.
Бухнувшись на табурет, девушка зажала в зубах грушу, с которой то и дело капал сок, и принялась зашнуровывать кроссовки.
-Отец бы тебя видел… - дребезжащим голосом пролепетала мать.
Алекс передёрнуло от этих слов. Она медленно подняла голову.
На уставших глазах её матери блестели слёзы.
Храня молчание, девушка лениво поднялась, одернула штаны, убрала грушу изо рта и, оскалив зубы, проговорила:
-Кончай тревожить его память. Он бы не умер, если бы его тогда не прогнала… Если бы пустила домой, его бы фура не сбила. А сейчас… изволь, я делаю, что хочу. Не маленькая уже!
Уставив на мать дико раздражённый взгляд, Алекс снова откусила от груши здоровенный ломоть и, чавкая, содрала с вешалки куртку, а потом сделала пару шагов к входной двери. Перед тем, как дернуть холодную металлическую ручку, она прибавила с прежним пафосом и раздраженностью:
-Рано не жди.
После этих слов девушка шагнула за порог и хлопнула дверью.

Да, как вы уже поняли, семнадцатилетняя Алекс была готом. Среди своих она звалась Баст (в Древнем Египте - богиня радости, веселья и любви, женской красоты, плодородия и домашнего очага, которая изображалась в виде кошки или женщины с головой кошки). Как правило, готы имеют свой, своеобразный, имидж. Основными признаками готического стиля в одежде являются чёрный цвет, металлические украшения с символами готической субкультуры, часто религиозными, мифологическими. Причём, готы любят серебро. Золото же в их кругах принципиально не используется, поскольку расценивается, как символ обычных, избитых ценностей. Нужно сказать ещё и то, что золото ассоциируется у них с солнцем, серебро же – цвет Луны. Крайне популярным в среде готов является «Анкх» - египетский символ вечной жизни. Такой же носила на шее и Алекс. Этот амулет подарил ей Вермандо, посвящая ту в готы. В макияже у готов преобладает так называемый «готичный мейк-ап» - накрашенные черной или красной помадой губы, сильно подведенные черным цветом глаза, бледное лицо… Такого стиля придерживались и Алекс, и её друзья. Единственное, что Алекс не горела страстным желанием делать – это белить лицо. По её словам, кожа на лбу и подбородке покрывается прыщами, а на носу выскакивают чёрные точки, когда она использует тональный крем или пудру... Честно сказать, эта девчушка не относила себя к «Тру-готам», какими были её друзья. Тру-готы – «правильные» готы, которые хорошо разбираются в готической культуре, музыке и живут всем этим делом, как климактерические домохозяйки сериалами про любовь. Нет, Алекс находилась на границе чёрного и белого, и потому Вермандо частенько называл её «мини-готом», то есть начинающим готом, и та относилась к этому спокойно... Но зато в выборе одежды ей не было равных. Алекс всегда удавалось где-то оторвать изящную кофточку с воланами или летящими рукавами или чёрный тугой корсет с заклёпками и ремешками. В музыке юная особа тоже была не промах. Ей нравился исключительно рок, фанатела она в первую очередь от «Nightwish», дальше по списку шли «The 69 Eyes», «Otto Dix», «Lacrimosa» и от потрясающей эпической музыки. Денно и нощно девушка могла слушать музыку от «Two steps from hell». Она-то и подсадила остальных ребят на эпос. Вот только красивым личиком её природа не наградила. У неё было овальное лицо болезненного желтоватого цвета, выпитые щёки, широкий нос с горбинкой, неровные брови, которые приходилось выщипывать и подкрашивать, полные, вечно надутые, как бы в знак вечной обиды на мир, губы. Ходила она всегда, сутулясь, порой шаркая ногами. Вечно стеснялась своей фигуры и «жирного живота через резинку». Не носила короткие юбочки из-за сильно заметного шрама от ожога на правой ноге. Да, честно сказать, она и не любила мини. Пальцы на её руках были вечно ободраны: Алекс постоянно ковыряла кожу от нервов или просто от нечего делать. Бывало, сядет она перед монитором, запустит какой-нибудь фильм, но сама и кадра не посмотрит, всё мечтает о чём-то... Отдёрнет краешек шторы и, если на небе блестит полная луна, станет всматриваться ввысь и как-то на автомате начнёт кромсать не подпиленными ногтями, на которых уже облупился чёрный лак, уголки больших пальцев. Длинные – по пояс - волосы Алекс красила в чёрный цвет, как в принципе и полагается всем готам. Но главным её достоинством, можно сказать, гордостью были её большие зелёные глаза. Если всмотреться, то в них можно увидеть скрытую доброту и…грусть. Казалось, что вся мировая печаль отражена в её глазах. Но Алекс всё же пыталась скрыть это за броским макияжем… Да и характер у неё был не подарок: могла вспылить на ровном месте, нахамить, топнуть ногой при этом, но потом сама бы об этом жалела. Эта девушка сплошь состояла из эмоций, никогда и ничего не держала в себе. Если ей было грустно - она и плакала навзрыд, если весело, и смех не возможно было сдержать – ржала, как лошадь, да так, что скулы потом болели, а если злилась, то не стеснялась всю злость наружу выплёскивать. Говорила, что потом легче становится…

Сегодня Алекс, как и обычно, надев облегающие чёрные джинсы, любимую блузку с летящими рукавами, чёрный тугой корсет, накинув куртку, на которой звякала цепочка, отправилась с друзьями… нет, не на кладбище. На кладбище они ходили лишь тогда, когда им хотелось послушать тишину. На кладбище спокойно. Поначалу оно навевает всякие жуткие образы и мысли, и кажется, что из-за угла вот-вот выпрыгнет вурдалак или крылатый вампир. Но потом это чувство проходит, оно заменяется безмятежностью, время будто бы замирает здесь, и вместо страшного вурдалака, который не известно в какую секунду набросится на тебя из-за угла, ожидаешь явления существа гордого и свободного – чёрного волка с изумрудно-зелёными глазами или… огненно-красного дракона... Алекс однажды сказала: «Здесь камни молчат об умерших». На этот раз друзья отправятся в лесопарк, что примерно в тридцати минутах ходьбы от дома Алекс.
Алекс встретили весёлым «уханьем» и гулкими хлопками. Громче всех орал Вермандо – глаза и уши их «братства» - так он называл их скромный квартет. Кстати, стоит сказать, что и был этот парень старше всех остальных: ему было девятнадцать. Вермандо (в переводе – защитник людей) - широкоплечий, высокий брюнет с мускулистой фигурой, поэтому носил всегда то, что её и подчёркивало. Длинные волосы скалывал в хвост, как и все, соблюдал традиции готического макияжа, в левом ухе носил серьгу. Обувь – его слабость, он предпочитал высокие сапоги на шнуровке, и таких сапог у него была не одна пара... А вот характер Вермандо – это сочетание эмоциональности и спокойствия. Он всегда держится открыто с теми, кому симпатизирует, и холоден к тем, кому не доверяет или к кому чувствует неприязнь. Если уж говорить открыто, этот парень умел преподнести себя окружающим и часто пользовался вниманием со стороны противоположного пола.
-Ну как? Сегодня тебя-таки отпустили? – с малой долей иронии в голосе спрашивал Вермандо у только подоспевшей Баст.
-Я и не спрашивала. Ушла и всё, - ответила та и бросила в сторону огрызок от груши.
-Твоя мать всё никак не привыкнет к нашей компании? – усмехался парень.
-Мне по фиг на неё. Компания моя. Её никто не просит привыкать.
-А ты не боишься, что она…ну, не знаю, в один прекрасный вечер возьмёт и запрёт тебя дома, а ключ заныкает подальше?
-Пф… Я тебя умоляю, - пробубнила Баст, искривив рот, - чего мне стоит расквасить окно... Рвать вашу мать, да, в конце концов, меня дома никто не удержит! А если вдруг все двери будут плотно заперты, а на окнах появятся решётки, я сделаю подкоп! – добавила она, широко разведя руки.
-Ууу… Смотрите… Лицезрейте! Баст в гневе!– засмеялся Вермандо, поворачиваясь к остальным.
Девушка, ухмыляясь, легонько толкнула его локтем в бок.
-Ты когда-нибудь замолчишь? – ехидно отрезала она, уставив на него сощуренные глаза.
-Я молчу…только во сне. А сейчас я хочу прокричать…
Тут Вермандо резко развернулся лицом к остальным, поднял руки над головой, скрючив распальцовку, и с каким-то жутким клокотанием в горле заорал:
- Goths undead! (Готы бессмертны!)
Эти слова вмиг прокатились по улице и отдались вдалеке гулким эхом. Та же фраза сорвалась с губ двух остальных ребят. Молчала только Баст.
-Кстати! У Селены новость… только озвучу её я, потому что она говорить не может!
Вермандо снова заржал.
Селена недовольно покосила глаза в сторону…
Селена (В древнегреческой мифологии Селена была богиней Луны и сестрой бога Солнца Гелиоса) слыла первой оторвой их шайки-лейки и самым младшим членом «братства». Ей было всего пятнадцать, но выглядела эта девчушка куда старше своих лет. Даже Вермандо частенько повторял, что если б увидел Селену впервые где-нибудь на центральной площади во время празднования Дня молодёжи, то подумал бы, что той девушке восемнадцать, не меньше, и, возможно, даже и соблазнил бы её… Селена была таким человеком, который ничего не любил упускать, и не было такого дня, когда она что-то вдруг прощёлкает или забудет. Всегда была в курсе событий. Подруга сделала пирсинг – она в этот же день прознает об этом, да ещё и другим раззвонит. Постоянно ищет острых ощущений и приключений на свою задницу… У неё были короткие чёрные волосы, косая чёлка с красными прядками, а на макушке торчал смешной пучок. В одежде у неё преобладал чёрный цвет, но девушка любила сочетать его с чем-то ярким, кричащим... А ещё эта девчушка никогда не расставалась со своим талисманом – крестом мира.
-Она проколола язык... – вполголоса проговорил Вермандо.
Та широко заулыбалась, оскаливая белые зубы.
-Только вчера, - зашепелявила она, - чёрт, больно было!.. Ну, а потом как-то привыкаешь. Только неудобно малец. И есть тоже… неудобно, даже больно временами.
-Молчи, - заржал парень, - сегодня говорить буду я! Баст мне на этот день не помощник: снова поцапалась с маменькой.
-Хрен ли? – возмутилась Баст, - поцапалась, но это ещё не значит, что целый вечер я буду молчать, как покойник.
-Узнаю свою девочку, - слащаво произнёс Вермандо, обхватив Баст за талию.
Девушка снова пихнула его в бок.
Тот ухмыльнулся.
-А как в школе? – спросил её другой, тот, что с густой шевелюрой до плеч. Его звали Гандизалв (мудрый дух тумана). Второй по старшинству – ему было восемнадцать. Этот парень был заядлым выдумщиком и шутником. Если Вермандо выдыхался, инициативу в свои руки брал он. Волевой парень, шустрый, но умный и скрытный. Он всегда любил говорить: «Ум ищет истину, а хитрость выгоду.» Гандизалв считал Алекс самой скромной и чуточку наивной, поэтому часто заступался за девушку, когда той докучал Вермандо. Был случай, когда Алекс не на шутку подставили... Всё началось с банальной ссоры двух одноклассниц, которая потом переросла в откровенную вражду, где Алекс выступала одна практически против всего женского коллектива 10 «б». А потом... Потом у одной девчоночки якобы пропали деньги из сумки - двести или триста рублей – и пропажу эту свалили как раз на Алекс. Со слов Ирины (так звали ту ненавистную дрянь) Александра в тот день не пошла на физкультуру и осталась в раздевалке. Одна из всех девушек. А потом туда вернулась Маша (лучшая подруга Иры) и увидела, что Александра вынимает из кармашка сумки Иры деньги и кладёт их себе в карман... Далее было сказано то, что Маша как бы не видела всего произошедшего и с невозмутимым видом вернулась в раздевалку за забытым телефоном. Конечно, об этой истории прознала и директор. Позже Алекс вызывали к ней на ковёр. На все обвинения со стороны одноклассниц, девушка отвечала:
-Я оправдываться не буду, потому как оправдывается только виновный.
В конце концов, Алекс поверили и, как говорится, все обвинения с неё сняли. Но слухи о случившемся ещё долго ходили по школе. Особенно в двух параллельных десятых классах. А неприязнь Алекс к Ирине стала ещё сильнее. Но это другая история… После того, как Баст рассказала Гандизалву о беспределе, творившемся в школе, парень, конечно, поддержал подругу и ответил:
-В этом мире проще быть расчётливой стервой, нежели доброй и наивной девушкой. Положительные герои всегда страдают, а отрицательные, видя свой успех, продолжают творить свои чёрные дела… Ты – наивная и очень добрая, тебе тяжело среди остальных расчётливых тварей, которые пользуются твоей немногословностью. Но нужно учиться тыкать их в своё же носом, с иронией отвечать на все оскорбления и из любых споров выходить правой...
Отзывчивый этот парень - Гандизалв. Всегда поможет, всегда поддержит... Легко может завоевать чьё-либо доверие, если то ему будет нужно, даром что мордашка у него была смазливой. Селене всё нравилось докапываться до парня: теребить его милую чёлку… Гандизалв слегка белил лицо, подводил глаза и красил губы чёрным цветом. Этакий юный вампир. Взгляд у него был обжигающий, а уж если он нахмурит брови, сведёт их на переносице, да ещё и зыркнет исподлобья, то казалось, что глаза его вот-вот испепелят объект, на который смотрит.
-Ты становишься таким соблазнительным, когда начинаешь смотреть исподлобья, - смеялась Селена каждый раз, когда парень хмурился.
Гандизалв всегда носил чёрные одежды и любил амулеты с демонической символикой или с черепами. Так, например, на шее он носил амулет с головой демона, а на руке напульсник с черепами…
-Angst (тоска), - буркнула Алекс, - все задолбали. Не хочу больше туда возвращаться. Каждый день иду в школу, и чувствую, как будто бы иду на самую жестокую пытку...
-Забей на них, простых смертных, - улыбаясь, говорил он.
Гандизалв шагнул к Алекс и по-братски обнял девушку за плечо.
-Они считают себя умными. На самом деле они не умнее долбаной амёбы, могут только строить из себя крутизну, а за душой у них ни гроша…если у них вообще есть душа, - усмехнулся парень, - запомни, милая Баст, двадцать первый век – век не только развитых технологий и всякой другой фигни… В наше время людьми правит выгода, они ищут место, где тепло, светло и мухи не кусают.
-Достали, - буркнула Баст, - задолбали, гады, со своими вечными подкалываниями и издевками. Дэн сегодня сказал: «Не разговаривайте с ней! Она вас заколдует!» Как мне хочется их всех переубивать, - сквозь зубы прибавила она.
-Оу! – в удивлении воскликнул Вермандо, - не дури, подруга, подожди немного. Скоро «пятница 13». Пойдём на кладбище и… вызовем Дьявола. С его благословением мы избавимся от всех врагов. От твоих, от твоих и от твоих… - говорил он, показывая пальцами то на одного, то на другого.
-Скорей бы. Полторы недели ждать. День, как год, тянется. Бесит меня уже.
-А знаете, - вдруг снова зазвучал шепелявый голос Селены, - я в инете нашла недавно статью о том, как вызвать Дьявола… В любой день, в полночь, надо взять с собой чёрную курицу, обязательно чёрную, и пойти на перекрёсток дорог. Дьявол тогда явится в человеческом облике, ну, типа, чтоб тебя не напугать... Потом он забирает курицу и предлагает исполнить то, чего ты хочешь. Тем самым вы заключаете сделку на семь лет.
-Ни хрена себе… - послышалось от Вермандо. Он глядел куда-то в сторону с проступившей на лице глупой улыбкой...
-Ну, из меня рассказчик никакой, вы знаете. Посмотри сегодня в инете. Найдёшь, - обратилась она к Баст, - по-моему, статья называется «Перекрёсток дорог»…

Алекс вернулась домой поздним вечером. На улице как раз пошёл по-осеннему холодный колючий дождь, подул сильный ветер, зажглись фонари. Девушка тихо открыла дверь своими ключами и неслышно прошла в свою комнату.
-Завтра опять в школу, - пробубнила она, увидев на столе раскрытый учебник по алгебре.
Швырнув рюкзак в угол, она подошла к компьютеру, нажала на кнопку «пуск» и уселась на стул. Бросив невозмутимый взгляд в сторону, она одной рукой закрыла дурацкий учебник, кинула его на полку слева, потом глянула в тетрадь, что лежала рядом – увидела начатое, но недоделанное домашнее задание, задумалась, закатив глаза...
-Да по фиг, - снова отрезала она и кинула тетрадь к учебнику.
Потом на рабочем столе монитора она вмиг нашла значок «Google» и, дважды щёлкнув по нему мышкой, вышла в интернет. Забив в поисковик фразу «вызов Дьявола, перекрёсток дорог», она принялась искать... Пришлось долго повозиться, прежде чем Алекс отыскала, наконец, нужную статью.
⦁ Перекрёсток дорог – важный символ открытости и магической опасности, место перехода в сакральное пространство. Традиционно является местом религиозных и магических ритуалов.
⦁ На новолуние и полнолуние сила перекрёстков усиливается.
⦁ Перекрёстки в истории:
На перекрестках ставили алтари (в Тропической Африке у племен Ашанти и бауле), домовины (на Руси – столбы, на которых выставляли урны с прахом умерших, покрытые «крышами»). В кельтских Ирландии и Уэльсе была традиция на Самайн (канун Дня Всех Святых), друидический Новый год, садиться на перекрестах и слушать завывание ветра, в котором содержалось пророчество на следующий год.
⦁ Греческая богиня колдовства, Геката, была также богиней перекрестков, и там ей приносили в жертву животных. Верили, что Геката появляется на перекрестках в лунные ночи, в сопровождении духов и завывающих псов. На перекрестках оставляли приношения, чтобы умилостивить богиню и попросить у нее помощи в случаях помешательства, которое, как считали, вызывают неприкаянные души умерших.
⦁ В эпохи античности и средних веков колдуны и ⦁ ведьмы, как говорили, часто посещали перекрестки, чтобы вызывать дьявола или ⦁ демонов, приносить им ⦁ жертвоприношения либо для заключения сделки.
⦁ Кстати, о сделке... По сей день во многих странах существовали различные способы заключения договора с дьяволом. Так, в Бельгии, нужно пойти ночью на перекресток, прихватив с собой черную курицу. Дьявол явится в человеческом обличье (дабы не испугать того, кто хочет заключить сделку), он заберет курицу и предложит исполнить то, чего вы желаете. Договор будет заключен на 7 лет.
⦁ Вообще, контракт между дьяволом и ведьмой  заключается сроком на всю жизнь ведьмы, но не менее распространен и контракт на определенное количество лет. По легендам, наиболее часто используется срок в 7 лет, но так же любимое число – 9. В конце срока ведьма может отказаться продлевать договор, но в этом случае она будет убита дьяволом».
А потом Алекс ещё раз бегло полушёпотом перечитала:
-Так, в Бельгии, нужно пойти ночью на перекресток, прихватив с собой черную курицу. Дьявол явится в человеческом обличье (дабы не испугать того, кто хочет заключить сделку), он заберет курицу и предложит исполнить то, чего вы желаете. Договор будет заключен на 7 лет...

Наивную словно бы осенило в этот миг: глаза загорелись, сердце заколотилось сильнее, а ногти стали уже на автомате ковырять уголки больших пальцев... Алекс колотило изнутри от ожидания. Ей не терпелось провести этот ритуал, хотелось, наконец, встретиться с чем-то сверхъестественным, потусторонним... В детстве она нашла в маминой газете тест... Алекс забыла, о чём конкретно был тот тест, но она никогда не могла забыть строчку: «Потусторонний мир уже почуял Вас». И вот теперь она думала, что прочитанное ей по завершению того немножечко жуткого теста, сбывается... Её всегда привлекала мистика, она даже верила в призраков и нечисть, которая, как рассказывал ей отец, а ему его бабушка, является в наш мир с наступлением темноты, когда на часах ровно полночь, и исчезает только после трёх часов утра... Она боялась, но в то же время интересовалась этим. Ей нравилось слушать страшные истории перед сном. Ей нравится слушать и читать их и по сей день, и тот же детский страх никак не может оставить её. Но любопытство зачастую пересиливает опасения...
На следующее утро Алекс отправилась в школу. Нехотя, через силу, она встала с постели, поплелась в ванную, потом на кухню, где завтракала мать.
-У тебя сколько сегодня уроков? – спросила она дочь.
-Шесть, - ответила Алекс, наливая чай.
-После школы не задерживайся: к нам гости придут. Я хочу, чтоб ты тоже дома была и встречала их.
-С чего бы?
-Просто хочу.
-А я просто не хочу сидеть в окружении твоих подруг и слушать их трёп… А ещё меня бесит, когда они обсуждают меня и делают вид, как будто так и надо, как будто меня за столом нет – я там, в своей комнате, маюсь фигнёй и жду своих друзей-сатанистов. Нет уж, встречай их без меня!
После сказанного Алекс с озлобленным выражением лица широкими шагами отправилась в свою комнату одеваться, как вдруг мать окликнула её.
-Саша, стой!
Она подлетела к дочери и сильно схватила её за руку, впившись длинными ногтями в кожу.
-Больно, блин! – пискнула Алекс.
Хватка не ослабевала.
-Слушай сюда и заруби себе на носу: если ты будешь и дальше грубить, хамить мне, не слушаться, я тебя отправлю в интернат. Там тебя быстро обломают. Поняла?
Алекс, отвернув голову, молчала.
-Поняла? – переспросила мать, прибавив тон.
-Обломилось, мамочка, - ехидно проговорила та, нацепив на заспанное лицо противную ухмылку, - там до девятого класса учатся, а я уже в десятом. Так что…
Она резко выдернула руку из тисков и в одну секунду скрылась за хлопнувшей дверью своей комнаты. Её мать ещё несколько минут так и стояла на одном месте, понурая, замученная, беззвучно шевеля губами. А когда Алекс проходила мимо кухни в прихожую, обуваться, она услышала тихие её всхлипывания.

В школе ничего не менялось: тот же равнодушный толстый охранник, проверяющий пропуска на входе, те же вопли несущихся мимо оголтелых детей, те же до ужаса надоевшие лица одноклассников и учителей. Первый урок – математика. Алекс ненавидела математику, особенно учительницу, которая её преподаёт – Светлана Ивановна Ботракова. Злобная бабка с противным голосом. «Что б она поперхнулась», - каждый раз думала Алекс, когда училка расхаживала у доски, объясняла новую тему.

На часах было 7:15, класс был заперт, Ботраковой ещё не было. Возле окна, что как раз напротив кабинета, ошивались те, кто рано пришёл, в том числе её подруги по школе Таня и Юля.
-Опачки! Кто к нам колёса катит! – крикнула Юля и махнула рукой.
Алекс, шаркая кроссовками, подошла к девчонкам.
-Как сегодня наша Баст? – спросила её Таня.
-Хреново, как и всегда, - отрезала Алекс.
-Опять поцапалась? – вмешалась в разговор Юля.
Алекс кивнула. Широко зевнув, она прислонилась спиной к стене, стала теребить висевшие на шее наушники.
Подруги продолжали разговаривать о чём-то… О чём конкретно, Алекс не знала, просто не слушала. Она всё думала, всю дорогу от дома до школы, где бы раздобыть чёрную курицу.
-Слушайте, - слабо проговорила она, не отрывая ещё сонного взгляда от наушников, - где можно купить курицу…чёрную?
Девчонки захохотали.
-Курицу? – переспросила Таня, - и чёрную? Зачем тебе вообще курица?..
-Не, ну я понимаю курица нужна, да? Мало ли чего… Но чёрная, Саш! Куда?.. У тебя всё что ли чёрное? – подхватила другая.
-Просто надо! – отрезала Алекс, вскинув раздражённый взгляд на подруг.
Те тут же утихли.
-Ну, ладно, - проговорила Юля тихо, - надо так надо. На рынке у бабусек поспрашивай. Может, они найдут…

На уроке было всё как всегда: нудные формулы, графики, уравнения с синусами и косинусами и прочей белибердой, которую Алекс не понимала или просто не хотела понимать. Когда она на минуту отвлеклась – потянулась рукой за лежащим на парте телефоном – учительница тут же её засекла.
-Никитина, ты чего опять делаешь? Зачем тебе телефон?
-Незачем, - пробурчала Алекс и, насупившись, продолжила нехотя царапать иксы и игреки в тетради.
Вообще девушку раздражало, просто бесило, когда её называют по фамилии. Ей не нравилась её фамилия. А уж когда её невнятно произносила Светлана Ивановна, сглатывая при этом букву «и» после «т», и получалось что-то вроде «Никитьна», Алекс просто впадала в бешенство…
-Ты почему всегда отвлекаешься от урока? – снова раздался в классе противный голос Ботраковой.
Алекс промолчала.
-Никитина? Тебе на будущий год сдавать ЕГЭ по математике, я точно могу сказать, что ты этот экзамен не сдашь, потому что ты всегда ленишься учиться…
Алекс продолжала хранить молчание. С трудом сдерживая словесную рвоту, она нервно крутила в руках шариковую ручку.
-Ты не пишешь ничего что ли? – не унималась учительница, - покажи, что ты написала за урок.
-Сейчас допишу пример, - неохотно отозвалась девушка.
-Покажи мне тетрадь. Живо! – потребовала Светлана Ивановна.
Алекс тяжело вздохнула, вдарила ручкой о парту, встала со стула и медленно, с заметно просматривающемся диким недовольством на лице, побрела к учительскому столу.
Когда она протянула тетрадь Ботраковой, та, окинув девушку оценивающим взглядом, выхватила предмет из её рук и стала небрежно переворачивать листы.
-Ты погляди… Ни домашней, ни классной, - с возмущением говорила учительница.
И тут Алекс не выдержала.
-Вот классная! - рявкнула она и ткнула пальцем в листок.
Класс замер. На Алекс сейчас смотрели 22 пары глаз.
Ботракова сняла очки. Она окинула взглядом сначала класс, а потом перевела внимание на стоявшую рядом Алекс.
-Саша, - на удивление спокойно произнесла она, - ты чего кричишь?
-Да потому, что мне надоели ваши каждодневные придирки! Сколько можно? Я что, одна в классе не знаю вашу математику? – распалялась Алекс, размахивая в пылу нахлынувшей злости руками.
-Прекращай! – вдруг прокатилось по классу.
Ботракова резко встала с места, не дав Алекс договорить.
-Дай мне сюда твой телефон? – снова потребовала она и указала морщинистым пальцем на её парту, где собственно чернел её телефон.
-Не дам, - отрезала та.
Тогда, ни слова не сказав, учительница небрежно оттолкнула девушку в сторону, и, подлетев к её месту в классе, схватила телефон, а потом вышла из кабинета, как ни в чём не бывало.
Класс взорвался смехом.
Алекс понимала, что все потешаются над ней, смеются над её позором. Ей стало стыдно, в уголках глаз заблестели слёзы. Она опустила голову и вернулась на место.
Через несколько минут в класс вернулась Ботракова.
Швырнув телефон Алекс на парту, она сказала:
-Я звонила твоей маме и вызвала её в школу. Другого решения этой проблемы я не вижу.
Алекс презрительно фыркнула.
-Поаккуратней с телефоном. Не вы покупали.
Скорее всего учительница слышала это, но не подала виду...

Этот случай на уроке стал для Алекс кошмарным позором. Никогда и никто её не унижал так. Никто! Она чувствовала себя подавленной и разбитой. Ей хотелось рыдать, хотелось разбить что-то, сломать, растоптать… Она не прочь была бы растоптать голову Ботраковой, жаль только не было такой возможности. Обида её постепенно перерастала в ненависть. Ещё бы немного, и из ушей Алекс попёр бы пар, а из глаз посыпали искры. Ей так хотелось обуять все эти чувства. Но как? Напиться? Может, напиться?.. Эти дурацкие мысли крутились в её голове. Другого выхода она не видела... Алекс никогда не пила, даже в своей компании. А тут… решила напиться и пьяной заявиться домой. Пьяной ей будет всё нипочём. Если мать вдруг будет ругаться, то Алекс попусту пропустит всё мимо ушей и завалится спать.

Алекс не пошла на последний урок. Она по-тихому слиняла из школы и пошла в магазин неподалёку, где и купила себе бутылку крепкого пива.
-По дороге её прикончу, - сказала она себе, - а сейчас на рынок…
На рынке стоял шум и гам… Хотя что тут удивляться, такова тамошняя обстановка. Все шныряют то тут, то там; слышатся голоса мужиков, писклявые крики продавщиц… За углом пахнет пирожками с капустой и с мясом, где-то противно скрежещет станок для заточки ножей, какая-то модная мадам лет сорока в красной шляпе и чёрном пальто ругается с продавцом занавесок… Тут было так непривычно людно. Алекс прошла мимо высокого мужчины в дутой куртке: от него несло перегаром. Потом она невзначай налетела на какую-то женщину, и так выругалась, послала бедолагу по матери… Девушка нерешительно зашагала по узкой дорожке меж палаток, недалеко от которых на низеньких стульчиках рассиживали бабульки, кто с семечками, кто с пирожками. У кого-то в коробке копошились кролики, а откуда-то доносились жалобные попискивания щенков. Алекс робко осмотрелась. Пару-тройку раз она заметила на себе косые взгляды прохожих. Девушка зашагала дальше по проходу. В конце ряда Алекс неожиданно приметила бабулю. Рядом с ней стояла большая коробка, в которой копошились жёлтые цыплята.
Девушка приблизилась и робко поинтересовалась:
-Простите, - сказала она.
Бабушка резко вздёрнула уставший взгляд на девушку.
-Угу?- промычала она, зевая.
-Вы кур не продаёте?
-Цыпляток продаю, милая. Гляди, какие крохотные, хорошенькие. Возьми парочку… Они вырастут, станут курочкой-красоточкой и петушком, - ответила бабуля.
Она, улыбаясь, потянула руку в коробку, по-видимому, чтоб достать цыплёнка и всучить его Алекс.
Алекс мотнула головой.
-Нет, - возразила она, - мне взрослая курица нужна прям сейчас. Мне, извините, ждать некогда.
Бабуля в ответ усмехнулась.
-А какая тебе нужна курица? Может, я бы и продала тебе недорого…
«Знаю я ваши недорого», - подумала Алекс, но тотчас ответила:
-Чёрную.
Сидевшие рядом бабушки перестали разговаривать и хихикать и уставили удивлённые глазёнки на девушку.
Бабуля подняла поседевшие редкие брови.
-Зачем тебе чёрная-то? – с недопониманием спросила она.
-Надо, - отрезала девушка, и закусила нижнюю губу, - я любые деньги заплачу за неё, - прибавила она громко.
Рядом сидящие бабушки начали переглядываться и перешёптываться.
Бабуля на минуту задумалась, нахмурив лоб. Затем огляделась и тихо сказала:
-Есть у меня курочка такая. Ночкой её звала. Только она прихворала. Не несёт яиц. Толку от неё мало мне. Если тебе моя курочка нужна, отдам тебе её за пятьсот рублей.
Алекс торжествовала. Девушка торопливо стащила с плеч рюкзак, расстегнула молнию и, покопошившись немного рукой где-то в боку сумки, достала оттуда кошелёк. Пошелестев бумажками немного, она вынула пятьсот рублей и протянула бабуле.
-У меня ж сейчас её тут нет, - проговорила та, причмокивая, - приходи завтра. Завтра уж постараюсь не забыть курочку…
-А я в конце рынка возьму такси для вас, чтоб вы не напрягались и не возили тележку с тяжёлой корзиной и не торчали на остановке битый час, чтоб дождаться нужного автобуса, который едет в два раза медленнее, чем легковая машина, - наклоняясь к бабушке, спокойно и улыбаясь, произнесла Алекс.
Вытерев ладони о подол длинной юбки, бабуля опасливо взяла деньги и убрала их в карман плаща.

Четырнадцать часов ровно. Конец рыночного дня. Алекс обещала взять такси и отвести бабулю до дома. Она исполнила обещанное. Таксист доставил обеих в небольшую деревушку Станки, прямо к дому бабули, где та вручила Алекс Ночку… Конечно, пришлось заплатить за поездку сто рублей, но оно того стоило. Во-первых, Алекс получила-таки чёрную курицу, это главное, во-вторых, девушке не пришлось доплачивать за обратную дорогу. Её привезли как раз к уже закрывшемуся рынку: Алекс просила доставить её сюда. А потом с корзиночкой, в которой порой негромко кудахтала бедная испуганная курица, спрятанная под сложенной в три слоя марлей, Алекс не торопясь зашагала домой… Девушка вдруг вспомнила недавний диалог с той бабулей (какая же она всё-таки смешная). Та всё интересовалась, зачем Алекс чёрная курица, и почему именно сейчас и не позже... На что девушка с усмешкой отвечала:
-Это подарок.
Девушка вспомнила и её забавный смех, вспомнила, как после услышанного рот бабульки покривился широкой улыбкой, меж узких губ сверкнули вставные зубы, и та засмеялась во весь дух…

Шёл пятый час. Пора была возвращаться домой. А так не хотелось… Домашняя обстановка так наскучила Алекс, что временами она помышляла уйти к бабушке, пожить недолго там. Но дома есть компьютер, интернет… Но дома ещё и матушка, которая то и дело чем-то недовольна. Алекс надоело исполнять каждую её прихоть, надоело слушать «сиди дома» или «хочу, чтоб ты не задерживалась из школы сегодня, к нам придут мои подруги…» Ну, и пусть приходят. Придут же они не к Алекс, а к её матери. Спрашивается, зачем ей там быть? Слушать глупое хихиканье? Или то, как они всей гурьбой хором обсуждают мужиков? С одной стороны то, что припрутся эти балаболки – ужас. Не уйдут до позднего вечера. А с другой… Алекс может делать, что хочет. Мать всё равно будет не до неё. Если, конечно, той не захочется вдруг видеть в этой компании и свою дочь…

Алекс нацепила наушники, включила на телефоне музыку… Она, чуть откинув марлю, глянула в корзинку: курица, разложив перья по дну, уже дремала. А потом девушка вспомнила о случившемся с ней в школе и о бутылке пива, за которой она как раз потянулась в пакет. Она открыла крышку, бросила её себе под ноги…
-Ты, блин горелый, гадость какая, - пробубнила Алекс себе под нос, вдохнув резко бросившийся в нос запах пива, - как такое можно пить?..
Она сморщилась, тело её передёрнуло от отвращения, но через силу она сделала первый глоток. Проглотила. Внезапно закашлялась. Ей внезапно захотелось шмякнуть эту бутылку об асфальт, но в то же время уж очень сильно хотелось исполнить свой… «гениальный план». После третьего раза пиво ударило в голову. Алекс шла, шатаясь и спотыкаясь. Пиво уже не было таким отвратительным. Вдруг она снова закашлялась, а потом ни с того ни с сего засмеялась. Проходивший мимо мужчина шарахнулся в сторону от Алекс и с грандиозным удивлением на лице глянул в её сторону. А когда, наконец, бутылка была пуста, Алекс разбила её… Перед этим девушка с досадой потрясла ею в надежде вытрясти ещё хоть несколько капель пива, но убедившись, что она выпила всё подчистую, Алекс со всей дури шарахнула ей об асфальт и громко заржала, увидев под ногами крупные осколки.

Алекс заявилась домой сильно пьяной. Ей открыла мать. И та была, мягко говоря, ошарашена состоянием своей дочери. Мать не кричала, не ругалась. Она аккуратно усадила дочь на табуретку, сняла с неё обувь, проводила в комнату.
-Училка тебе звонила? – спрашивала Алекс, икая.
-Какая?
-Ботракова! Эта мразь! – огрызнулась Алекс.
-Звонила, - спокойно ответила мать.
-И чего ты? – с ехидной ухмылкой на перекошенном алкоголем лице буркнула девушка, - в школу пойдёшь?
Мать ответила:
-Пойду. Придётся идти.
Неожиданно Алекс зарыдала. Она бухнулась на кровать, не раздеваясь, и начала говорить что-то… что-то о школе. О том, что она больше не вернётся туда, что она ненавидит всех: и одноклассников, и учителей. А потом… заснула.

Проснулась она глубоким вечером с ужасной болью в голове. Казалось, что по вискам стучат молотки… или дятел. В глазах рябило от бросающего из окон света. Алекс села на край кровати, зажав раскалывающую голову ладонями, потом, поднявшись, подошла к столу, где стояла недопитая бутылка пепси.
-Охренеть, я баклажан… Надо было так упороться. Бошка с непривыхи так гудит… Ёлы-палы…
Девушка собралась было на кухню, хотела перехватить чего-нибудь, как вдруг услышала громкие разговоры, хохот…
-Мамины подружки припёрлись, чтоб их… С хавчиком придётся повременить… А пока в контакт зайду… и музыку послушаю.

Алекс дождалась, когда в доме всё стихнет – мать, наконец, заснёт… Близилась полночь. Алекс надела свое любимое чёрное платье в пол, накинула сверху плащ, тихонько прошла мимо комнаты матери, обулась, взяла в коридоре спящую в корзинке под марлей курицу и направилась к перекрёстку. Ровно в двенадцать часов ночи она стояла там. Было тихо. На редкость тихо. Подобная тишина даже резала слух. Лучше было бы, если б слышался хоть какой-то шорох. Держа в замёрзших руках корзинку с Ночкой, Алекс, встав на перекрёстке, всё повторяла:
-Приди ко мне, Дьявол… Явись же мне, Дьявол…
Луна вдруг скрылась за густой пеленой туч, звёзды погасли, повеяло холодом.
-Приди ко мне… Явись… Явись мне, Дьявол… - не прекращала Алекс.
Где-то неподалёку раздался собачий лай, потом как будто на землю грохнулось что-то тяжёлое. Алекс вздрогнула.
Неожиданно позади она услышала шаги. Девушка не успела оглянуться, как вдруг тихий, но холодный, как северный обжигающий ветер, голос зазвучал у неё в ушах.
-Обернись…
Девушка медленно повернулась: перед ней стоял мужчина. Высокий брюнет, с прямыми переливающимися при свете тусклого фонаря волосами до плеч, сколотыми с боков на затылке, одетый сплошь в чёрное: застёгивающийся на большие пуговицы плащ, прямые брюки, лакированные остроносые сапоги… Это был её идеал. Идеальная внешность, соблазнительный, холодный голос, жгучие чёрные глаза, смотрящие насквозь. Она всегда держала его в своей голове. Держала даже тогда, когда несколько минут назад звала Дьявола…
Алекс замерла, видя, как незнакомец пристально рассматривает её.
-Не бойся, - мягко произнёс он, придвигаясь ближе, - посмотри на меня своими красивыми глазами.
С этими словами мужчина провёл широкой ладонью по её щеке.
Девушка подняла испуганный взгляд. На её лице рисовался вопрос.
Снова губы незнакомца покривились в лёгкой ухмылке.
-Я тот, кого ты ждала, - ответил он шёпотом, подавшись ещё ближе, почти касаясь узкими губами уха девушки, - чего ты хочешь?- просил он, беря корзинку с курицей из рук Алекс.
Девушка задрожала ещё сильнее. Опустив снова голову, она спрятала за волосами испуганный взгляд.
-Не бойся, - в который раз зазвучал мягкий голос.
Мужчина нежно коснулся подбородка Алекс, плавно поднял её лицо чуть вверх.
-Ты так чиста и непорочна, - продолжал говорить он, - твоя кожа… так гладка, а аромат твоих волос влечёт меня к тебе. Скажи, чего ты хочешь, и я исполню просьбу.
Проговоря это, мужчина достал курицу, а корзинку швырнул куда-то в сторону… Успокоив дергающуюся и махающую крыльями курицу, незнакомец взглянул на девушку. И тогда она неожиданно почувствовала, как страх отступает. Вдруг осознала, что этот таинственный незнакомец не причинит ей вреда. Его присутствие сейчас казалось таким знакомым, будто бы она ощущала его и прежде, а прикосновения мягких рук олицетворяли саму любовь.
-Я хочу… - нерешительно проговорила она, вглядываясь в чёрные жгучие глаза, - мне бы хотелось, чтоб моя учительница по математике умерла.
-Хорошо, - тут же последовал ответ, - ты увидишь результат… уже сегодня.
После этого мужчина с чёрной, убаюканной его лёгкими поглаживаниями курицей в руках ушёл, словно бы растворился в густом мраке осенней ночи.

Странное чувство не покидало Алекс даже тогда, когда она вернулась домой. Ей казалось, что тот незнакомец по пятам следует за ней. По телу бегали мурашки, и она вздрагивала от каждого малейшего шороха. Сомнения начали одолевать её, а правильно ли она поступила, обратясь за помощью к потусторонним силам, но начала успокаивать себя тем, что так всегда бывает: сделаешь что-нибудь, а потом думаешь, а правильно ли это, стоило ли... В конце концов, все терзания развеиваются, и ты понимаешь, что переживать не стоило…

Когда утром следующего дня Алекс пришла в школу, она обнаружила там грандиозный переполох: все учителя суетились, бегали из кабинета в кабинет, по коридорам ходили какие-то незнакомые люди, зачем-то таскающие похоронные венки и букеты нарциссов.
Девушка остановила пробегавшего мимо семиклассника.
-Слышь… А чего случилось-то? Чего за кипишь?
-Так а ты не знаешь? – прозвучал в ответ звонкий голосок, - Светлана Ивановна умерла. Сегодня ночью дома у себя.
Алекс от удивления наморщила лоб.
-А чего с ней? – спросила она настороженно.
-Сердечный приступ.
Потом пацанчик пустился дальше.
«Неужто и вправду подействовало?» – подумала Алекс с некоторой долькой смятения и испуга.

Уроки были нудными, скучными, впрочем, как и всегда. Алекс смертельно наскучили эти бледные, непонятного цвета стены в школьных коридорах, этот запах в классах и вонь хлорки, тянущаяся из туалетов... Зато теперь не было математики. Временно, конечно… Должно ли это было радовать Алекс? Наверно, должно. Ведь свершилась месть за её унижения, месть, о которой Алекс помышляла долгое время. Но странно, смерть учительницы, которую она ненавидела, и та, скорее всего, отвечала ей горячей взаимностью, не радовала её, ничуть не радовала. Напротив, теперь Алекс переполнял страх… Она ходила по коридорам школы, исподволь поглядывая на пролетающие мимо лица, и ей казалось, что те осуждающе глядят на неё. Проносящиеся пары глаз как будто бы были полны ненависти к Алекс. Ей думалось уже, что вся школа знает о её причастности к смерти Светланы Ивановны. Девушка страшилась и того часа, когда, возможно, ей придётся платить за свою прихоть. Желать кому-то смерти очень нехорошо…

После уроков Алекс забежала в столовую, а потом поспешила домой, ей жутко хотелось рассказать, поделиться новостями с друзьями. Накинув куртку, она, не застёгиваясь, выбежала на улицу.
-Никитина! – вдруг услышала она позади.
Та обернулась.
К ней шли четверо её одноклассников: Дэн, Костик, Денис, Матвей.
-Чего надо? – отрезала она.
-Ты чё, коза, взрослая стала? Так разговариваешь… - рявкнул Дэн.
-Чего-то я не поняла? Чего за базар? – вытаращив глаза на парней, проговорила девушка.
-Да поймёшь, поймёшь ты, не переживай, - ляпнул Денис, ехидно оскаливая зубы, и толкнул её в спину.
Алекс отшатнулась вперёд и случайно налетела на Матвея.
Тот мигом отпрянул от неё, отпихнув назад.
-Лапы свои убери, говно, - огрызнулся тот.
Все четверо заржали.
-Ублюдки долбанные, - пробубнила Алекс и хотела уже было уйти, но Дэн с силой схватил её за руку.
-Ты чё, сучара? Хочешь, чтоб тебя отымели, да, тварь?
Теперь он орал.
Четверо окружили её, закрывая все пути для побега, и начали по очереди толкать из стороны в сторону. Костик швырнул её сумку специально в грязь. А потом Алекс упала: когда Матвей толкнул её в очередной раз, та оступилась и рухнула на землю.
-Да чё с ней базарить? Она всё равно ничё не сечёт! – вдруг выкрикнул Костик, пихнув Дэна локтем, - бейте её, парни!
И те начали пинать её ногами с криками:
-Купайся теперь в крови, гот!
-Как вы там говорите? Goths undead, да? Goths have died already, тварь!
Алекс вскрикнула, когда чей-то кроссовок угодил ей по лицу. Она поджала ноги под себя и кое-как закрыла голову руками. Меж пальцев мгновенно засочилась и стала капать на землю кровь. Эти четверо принялись молотить её по почкам. Алекс, стиснув зубы, застонала. От дикой боли она не могла пошевелиться... Пилонефрит – вещь жутко не приятная. Однажды у Алекс был приступ. Её левый бок чуть ли не разрывался от болей, не дававших девушке сделать и малейшего движения… Эти удары напоминали ей о том приступе. Боль пронизывала всё тело, ей думалось, что если она шевельнётся, боль усилится… Затем она ощутила, как кто-то поворачивает её на спину. Потом в лицо брызнул свет, и напряжение ударило в руки. Она смогла разглядеть склонившееся над ней лицо Дэна, который держал в своих лапищах её тонкие запястья. Его глаза смеялись над ней. А после девушка ощутила удары по щекам, и в живот, и по коленям… Тяжело дыша, она закатила глаза: над ней нависла бесконечная серая пропасть. К ней тянулись ветви деревьев, сбросивших свою листву, по ней пробегали чёрные неровные линии проводов, в ней купались стайки птиц... Внезапно Алекс увидела, как эта серая пропасть становится колышущимся морем… Всё, куда бы она не устремляла тусклый взгляд, удваивалось и плыло. Алекс услышала, как два голоса пронеслись над ней:
-Goths undead... Тьфу, нах... Сжечь бы её на костре, как ведьму.
-Ничего. Готы любят кровь, как вампиры... Пускай теперь эта ведьма искупается в собственной крови…
А спустя пару секунд всё закончилось: голоса утихли, ударов девушка больше не чувствовала, но острая боль пока давала о себе знать.
Алекс с минуту лежала, не двигаясь, потом, что было силы, поднялась, еле-еле наклонилась, чтоб достать из грязи сумку и пошагала, сама не зная куда… Идти домой? Дома мать. Увидит дочь в таком вот виде и тут же начнёт расспрашивать, что да как? Кто побил да за что?.. А если узнает – а она узнает, так или иначе – пойдёт в школу. Будут разборки, и Алекс ещё больше заклюют. Бродить так вот по улицам? Тоже стрёмно. Прохожие могут подумать не весь что. Ещё хуже – могут повстречаться знакомые матери, которые всё в деталях ей опишут, или соседи, вечно сующие нос не в свои дела. И тут… Идея. Неподалёку живёт Гандизалв. Его родители в Москве на заработках, а, значит, он один в квартире. Даром, что ни одна бабушка к нему не суётся.

Гандизалв жил на третьем этаже новой девятиэтажки. Алекс заявилась к нему без предупреждения. Медленно, как раненая черепаха, она поднялась по лестнице и позвонила в дверь его квартиры. Через пару мгновений дверь открылась.
-Привет, - проговорила она, зажимая нос, из которого ещё текла кровь.
Гандизалв опешил.
-П-привет, - неуверенно прозвучал в ответ его напуганный голос.
Конечно, не ожидал он увидеть милую Алекс в таком вот потрёпанном виде. Вся в крови, в пыли и ссадинах. Волосы растрепанные, куртка порвана и нараспашку, в руке болтается грязный рюкзак.
-С тобой чего приключилась, тихоня? – поспешно спросил парень, приглашая Алекс войти.
-Не спрашивай… - ответила та, шмыгая носом.
Потом она прибавила:
-Избили.
-Кто? – опешил парень.
-Дэн и «Ко» (Денис и компания).
-Ублюдки грёбаные! – в гневе воскликнул Гандизалв, - С какой радости? Кулаки зачесались? Или моча в голову ударила?..
-Второй вариант, - усмехнулась девушка.
-Какого хрена, вот кто мне скажет? – возмущался парень.
Он осторожно снял с Алекс куртку и усадил бедолагу на табурет.
-Кончай, - усмехнулась та, махнув рукой, - умыться можно? – спросила она.

Гандизалв проводил Алекс в ванную и помог ей умыться, обработал перекисью водорода её нос и ссадины, а потом ещё раз зачистил куртку. А ещё он предложил почистить её джинсы… Алекс сначала вежливо отказалась, но тот настоял:
-Возражения не принимаются! Я хочу помочь. Тем более… Я свой, тебе стесняться нечего. Наденешь пока мамин халат… А потом я напою тебя чаем и ты мне всё расскажешь, ок?
-Лады, - с улыбкой отвечала Алекс.
Гандизалв – парень, оказывается, ещё и заботливый. Почистил одежду Алекс, сделал ей горячую ванную с морской солью и пеной, дал махровый халат и тёплые тапочки. Принёс кофе с печеньем и вареньем.
-Повезёт твоей будущей жене, – смеялась Алекс.
-А что если она сидит сейчас напротив меня и пьёт кофе? – сказал вдруг тот.
Алекс смутилась и покраснела.
-Мы будем ржать после этого диалога, если вдруг так и будет, - ответила девушка, улыбнувшись.
Наступила короткая пауза, после которой Гандизалв попросил:
-А теперь расскажи мне всё. Что сегодня случилось?
Алекс в огорчении опустила голову.
-Ну чего рассказывать... Избили меня. Дэн, Костик, Матвей и ещё один Денис, тот. Который длинный и всё время матом кроет. Я просто из школы вышла…
Тут она почувствовала в горле ком, как будто бы она в сухую проглотила таблетку, желудок скрутило жгутом, глаза щипало от того, что к ним поступали слёзы.
Гандизалв пододвинулся к девушке, обнял её за плечи.
-Плачь, - сказал он, - не держи в себе и рыдай, как ты всегда это делаешь, когда слёзы подступают.
И Алекс заплакала.
Гандизалв опустил её голову себе на грудь, стал гладить её волосы. Девушка, всхлипывая, уткнулась в его подмышку.
-Они презирают меня, - говорила она отрывисто и неразборчиво, - они считают меня ненормальной, говорят, что я ведьма…
Алекс шмыгнула носом. Слёзы постепенно стали просыхать на её глазах.
-Как же мне хочется порой стать ведьмой. Я хочу отомстить им. Хочу видеть, как они мучаются и страдают, как страдаю я сейчас - продолжала она.
-Месть ничего не решает, Ал, - сказал вдруг Гандизалв, - это своего рода испытание… Всё, что творится вокруг – испытание. Если ты его проходишь сейчас, то в дальнейшем тебе воздастся. Если же ты мстишь, считай, миссия провалена.
Алекс вскинула на друга удивлённый взгляд.
-Умеешь ты успокоить, - проговорила она, делая глоток остывшего кофе.
-Знаешь, подруга, успокаивают лишь слабые слабых. А ты сильная… Я не хочу быть в твоих глазах каким-то дедулькой, который вечно поучает, как и что делать в той или иной ситуации. Я хочу быть твоим другом, который поддержит в любое время дня и ночи. Но поддержит не банальными «не плачь», «всё будет хорошо» или «успокойся, мы им отомстим», а по-своему. Я только хочу дать тебе один совет: никогда не мсти. Если будешь мстить, испытание судьбой ты провалишь. Game over (игра окончена).
Алекс, оголив белые зубы, улыбнулась.
-Ты прав, наверно. Просто... Знаешь, как оно бывает. Если ты сплошь состоишь из эмоций, то они наружу при каждом удобном случает так и прут. Сдерживать их, это всё равно, что загонять дикого льва в клетку.
-И всё-таки… - сказал Гандизалв и замолчал.
Наступила тишина… Кофе в кружках уже давно остыло. На кухне капала с перерывом, примерно, в пять секунд, вода из крана. Зашумел холодильник. Эти двое так и продолжали сидеть на диване и периодически посматривать друг на друга. Алекс положила в рот конфету, когда друг почувствовала на себе взгляд Гандизалва. Девушка повернула голову.
-Что? – спросила она, жуя конфету.
-Нет-нет, - ответил тот, ухмыляясь и мотая головой.
После очередного затишья Гандизалв, наконец, произнёс:
-Ты всегда выделялась из всех прочих своей необычайной… привлекательностью.
Алекс оторопела. На её лице рисовался вопрос.
-Ты рассказывала, что в школе над тобой смеются две твоих одноклассницы... Я ещё тогда хотел сказать, что они просто тебе завидуют. Твоей красоте и тому, что ты умеешь преподнести себя окружающим…
-Я? Преподнести? – переспросила Алекс и захохотала.
-Я серьёзно.
Последовал ответ.
-Ты всегда мне нравилась, Ал. Нравилась, но я не подавал виду. А сейчас говорю… Я люблю тебя.
Девушка замерла. Сердце бешено билось, руки дрожали, в голове всё взрывалось, а мысли путались… Она по привычке стала ковырять пальцы обломанными ногтями и в попытке подобрать слова потупила глаза. Она внезапно стала понимать, что слова Гандизалва плотно засели глубоко в её сердце, и что они заставили её трепетать. Только сейчас она осознала, насколько важен ей сидящий рядом молодой человек…
Молчание… Алекс поставила пустую кружку на стол. Хотела сказать что-то, но вдруг…
-Тшшш… - шепнул Гандизалв, приставив в её губам указательный палец.
Его лицо неожиданно приблизилось, ладонь скользнула по разрумяненной горячей щеке девушки, другая обвила её талию. Алекс закрыла глаза... Гандизалв сделал короткое движение, чтоб поцеловать Алекс, но тут...
-Стой!
Алекс отпрыгнула от парня, вскочила с дивана, и, путаясь в тапках, подлетела к окну.
-Что? – спросил тот растерянно.
Ответ последовал после глубокого вздоха Алекс.
-Не стоит этого делать… сейчас, - проговорила она неуверенно, - просто, знаешь… просто я…я…я не готова, наверно, пока к такому… Блин, да я даже не целоваться-то не умею… Чего я несу?..
Гандизалв засмеялся.
Поднявшись с дивана и приблизившись, он обнял девушку…
Когда та успокоилась, парень сказал:
-Глупенькая… Я не смею тебя заставлять. Я подожду.

Алекс убедилась во второй раз: с этим человеком ей легко. Так легко ей не было никогда с того времени, как умер отец. Что-то в Гандизалве было от её отца… Забота, доброта, ласка, чуткость, понимание, какие-то внешние черты. Морщинки в уголках глаз, когда парень улыбался, например. Когда он обнимал её, девушка ощущала, словно бы от него исходят лучи энергии, которые её успокаивают и баюкают, уносят далеко-далеко от той повседневной суеты, которая так осточертела, греют, словно руки отца. Что-то в нём так притягивает, так манит, и она едва может устоять. Нечего скрывать: Алекс хотела этого поцелуя, но что-то заставило её удержаться от этого. Как будто бы внутри неё сидит крошечное существо, так называемое alter ago, и диктует ей свои правила.

Оба в один момент растерялись, почти так же, как теряются в школе на уроке литературы, когда рассказывают вызубренное стихотворение и боятся забыть какую-нибудь строчку; на щеках загорелся румянец.
-Присядь, - вдруг проговорил Гандизалв.
Алекс послушалась и медленно опустилась на диван.
Парень улыбнулся.
-Не кипешуй ты! – шутливо воскликнул тот, толкнув девушку в плечо. Точно так же – по-братски – как было и раньше, - забыли. Всё же пучком? Никто не умер?
-Всё пучком, - ответила девушка, улыбаясь в ответ.

А позже, когда эти двое, наконец, допили кофе, и когда постиранная одежда просохла, Алекс вернулась домой. Вернулась с неохотой. Гандизалв предлагал ей остаться хотя бы на ночку, но девушка отвечала, мол, мать достанет звонками, да мало того, может и всех знакомых на уши поднять из-за всякой ерундовины… А дома её ожидал очередной допрос. Едва Алекс вошла на порог, с расспросами и допытываниями на неё набросилась мамаша, у которой вдобавок были нелады на работе.
-Почему так долго? Где была? – требовательно спрашивала мать.
Но Алекс её игнорировала.
Та снова начала бубнить…
-Я с тобой или со стеной разговариваю?
Ответ вырвался сам собой.
-Стена не прочь с тобой пообщаться.
Бросив кроссовки на полку с обувью, она, шаркая, побрела в комнату.
Мать пошла за ней.
-А что у тебя с лицом? Ты подралась с кем-то?
-С собственной тенью.
-Почему ты так со мной разговариваешь? – не унималась мать.
-А почему ты постоянно хочешь, чтоб все и всегда поступали по-твоему, и не иначе?
-Причём тут это? – удивилась мать и остановилась.
-А разве это не так?..
Перед тем, как закрыть дверь в комнату, Алекс добавила:
-Можешь не отвечать: это был риторический вопрос.

Наконец-то родная комната!.. Алекс повесила рюкзак на спинку стула, лениво переоделась, надвинула любимые тапки, включила компьютер. Тотчас в её комнате загрохотала музыка. Пока мать сидела у себя разговаривала по телефону, наверняка жаловалась на дочь очередной подруге, Алекс вылезла из укрытия, тихонько прошла на кухню и, сделав себе какао и нарезав бутербродов с ветчиной, вернулась к себе. Теперь её ждал долгий вечер в компании с интернетом, музыкой и… какао. За уроки она и не думала браться. Тем более, алгебры-то пока нет…

До глубокой ночи девушка штурмовала различные сайты в интернете, лазила по социальным сетям, переписывалась с друзьями. В первом часу ночи она легла спать.
-Интересно, - вдруг подумала Алекс, - а что стало с той курицей? Как её?.. Ночка?..

В открытую форточку врывался свежий осенний ветер, который легонько колыхал шторы. Фонарь, что напротив дома, сегодня не включился. По-видимому, перегорела лампочка, и, значит, поменяют её не скоро… Луна не светила: свинцовые тучи заволокли ночное небо. Всюду воцарилась тишина.

Обычно Алекс спит крепко. Так крепко, что её и пожарная сирена не разбудит, как говорил раньше её отец. Но сегодня что-то мешало ей спать спокойно. То она заснёт, то вдруг проснётся... У неё возникло непонятное чувство – такое, будто бы кто-то смотрит на неё из темноты. За окном загудит ветер – Алекс вздрогнет. В стекло поскребётся веточка молодого клёна – она спрячется под одеяло. Стоило ей на минуту закрыть глаза, как то самое ощущение, словно бы за ней следит кто-то, приходит к ней. Девушка проворочилась так порядка двух часов, а потом внезапно заснула…

А потом ей снился сон... Тот же сон, о котором она писала в своём дневнике. Тот же тёмный коридор и та же светлая комната, в которой она находилась. И голос отца, звавший её из бесконечного мрака... Она не шла на зов. Она боялась. Но желание снова увидеть отца одолевало её. Это всего лишь сон, и ничего не будет, если Алекс шагнет через эту черту, отделяющую свет и непроглядный мрак...
Девушка резко проснулась. На лице выступил холодный пот. Теперь она боялась засыпать. Её мучил страх, одолевала тревога.

Невольно она задремала. Буквально на какие-то семь-десять минут, как показалось. Она снова открыла глаза... на этот раз от странного удовольствия. Ей казалось, будто бы чьи-то ладони гладят её тело, ласкают ноги, живот, грудь, шею… Она разомкнула губы и вмиг почувствовала обжигающее тепло чужих губ. И тут же… тяжесть чьего-то тела. Она резко открыла глаза. Перед собой она увидела два сверкающих в темноте глаза. От страха Алекс зажмурилась.
-Это только сон, - пробормотала она.
И тут: прикосновение руки, и знакомый мягкий голос:
-Ты всё ещё боишься меня…
Алекс осмелилась открыть глаза. Сверху на неё смотрел мужчина, именно тот, кого она повстречала на перекрестке.
Девушка опешила, и её охватил более сильный страх. Она чуть было не вскрикнула, но тихий голос прошипел:
-Ш-ш-ш... Не бойся. Ты не должна бояться. Я не желаю тебя зла.
-Тогда зачем ты здесь? – шёпотом спросила она.
-Я пришёл к тебе, - ответил мужчина и придвинулся лицом ближе к её лицу.
Алекс произвольно отодвинулась.
-Чего ты хочешь?
Незнакомец ухмыльнулся.
Не переставая ласкать нежное тело девушки, он произнёс всё тем же тихим голосом:
-Ты знаешь такое выражение: «Запретный плод сладок»?
И не дожидаясь ответа, он продолжил:
-Многих погубило желание вкусить запретный плод. Особенно тогда, когда он так и манит своей чистотой и непорочностью. Ответь, разве тебе не приятны эти ласки…
И он легко обхватил ладонью шею Алекс.
Та, закусив от удовольствия губу, откинула голову назад.
-Нет, не говори ни слова, - продолжал незнакомец, - просто почувствуй, как сладка бывает страсть…
После этих слов мужчина припал горячими губами к шее Алекс... Его рука заскользила по её животу и ниже. Девушка ощутила настойчивые прикосновения в области лобка. Она дрогнула. Мужчина одним движением высвободил её трепещущее тело из сорочки, а потом на пол упало и её нижнее бельё. Холодок пробежал по её коже. Алекс стыдливо опустила голову. Лицо и грудь закрывали спадающие вниз волосы. Она скрестила ноги и руки.
-Ты смущена, - снова произнёс тихий голос, - не смущайся. Взгляни на меня.
И он осторожно приподнял её голову за подбородок.
Снова по коже Алекс пробежал холодок, а затем – мурашки. Она увидела таинственного незнакомца обнажённым.
-Видишь, мы почти похожи, когда раздеты.
Он коснулся её сосков.
Девушка дрогнула всем телом.
-Отринь всё то, что тебя сейчас одолевает. Будь той, кем ты всегда хотела быть…
Алекс вскинула на него взгляд и увидела его изголодавшиеся глаза… Их блеск, и жгучее желание, ясно читавшееся в них. Она тряхнула головой, и её волосы полностью оголили грудь. Подавшись вперёд, она обвила мужчину бедрами, обхватила руками его широкую спину. Каждая клеточка её тела сгорала от нахлынувшего желания. Но ей было немного страшно. Страшно из-за того, что она предчувствовала быстро проходящую боль… Они оба легли. Мужчина накрыл её своим могучим, мускулистым, горячим телом, Алекс развела под ним ноги, впилась пальцами в плечи.
-Не переживай из-за боли, - шёпотом произнёс тот, - она будет мимолётной.
После этого его рука нырнула вниз, а потом… Алекс ощутила, как головка его пылающего возбуждённого «инструмента» коснулась её плоти, как стала пробираться чуть дальше, и тут… боль. Девушка глубоко вздохнула, негромко пискнула, запрокинув голову назад. Мужчина остановился на несколько секунд. И вдруг… Резкий толчок, сильная, но всё же мимолётная боль, а потом... волна наслаждения. Мужчина двигался медленно. Алекс застонала. Она скрестила ноги у него на спине. Из её уст вырывалось горячее дыхание, а сладостные стоны усилились, когда таинственный незнакомец стал набирать темпы. Она чувствовала, как её лоно словно бы горит… Вдруг она негромко вскрикнула, почувствовав приятную боль внизу живота. Ноги стало сводить. Алекс открыла глаза и увидела напротив себя тот же сверкающий взгляд. Его глаза улыбались ей. Мужчина рукой запрокинул голову Алекс назад и снова припал к её шее. Его дыхание участилось.
-Скажи мне, Алекс…
Его голос звучал немного отрывисто, нежели прежде, но обдавал долгожданным жаром.
-Хочешь ли ты стать той, что часто рисуешь в своём сознании?
Не раздумывая, Алекс ответила:
-Да.
-Тогда тебе придётся кое-что дать мне взамен, - проговорил незнакомец.
-Всё, что ты попросишь, - сказала девушка.
Его слова были таковы:
-Твою душу…

Начало светать. На часах было без пяти семь. Скоро зазвонит будильник, и Баст будет собираться в школу. Так было всегда. Но сегодня Баст проснулась и без будильника. Она чувствовала себя выспавшейся, отдохнувшей. Её настроение было прекрасным. Что-то мурлыкая себе под нос, она зашагала в ванную. Почистила зубы, умылась, а потом пошла на кухню. На завтрак она сделала себе глазунью с колбаской и луком. Потом девушка быстренько оделась, сделала причёску, взяла сумочку (не рюкзак), ту, что бабуля подарила ей на день рождения, но Баст ей так ни разу и не воспользовалась до этого дня, обула сапожки на шпильке, которые пылились на полке для обуви, и пошла в школу.

В школе её не узнали. Длинные вьющиеся волосы, аккуратно заколотые с боков, сумка на плече, сапожки на шпильке… Яркий макияж в серых тонах на бледном, будто бы накрашенном пудрой, лице смотрелся очень необычно. Бардовые, слегка разомкнутые губы, манили к себе и дрожали, как лепестки алой розы. Её пальчики неторопливо перебирали ручки на сумке, на подпиленных ноготках блестел чёрный лак.

Появление Баст в классе ошарашило всех и каждого. Особенно были удивлены те четверо, что вчера избили девушку. Они не ожидали её появления в ближайшую неделю, а тут… Ни царапинки, ни какого-нибудь намёка на то, что произошло вчера. Те буквально пооткрывали рты. А Баст, как ни в чём не бывало, прошла в класс и села на своё место.
-Эй, Саш, - тот час окликнула её Таня.
Девушка подругу проигнорировала, как будто бы и не её зовут вовсе.
Окликнув Баст снова и не получив ответа, одноклассница подошла сама:
-Тебя сегодня прям не узнать, - сказала та и заулыбалась.
Баст нехотя улыбнулась в ответ.
-Саш… - только хотела было сказать Таня, как вдруг Баст перебила её.
-Моё имя Баст. С сегодняшнего дня.
Её голос прозвучал очень ровно и холодно. Глаза при этом смотрели в никуда.
-О! Все слышали? – заржал Дэн, - Никитос теперь у нас Баст!
Те четверо взорвались смехом.
Девушка медленно развернулась к Дэну - её лицо сохраняло невозмутимый вид – и сказала:
-А ты с сегодняшнего дня полнейший лошара, как и твои друзья.
Она глянула на остальных.
-Да, да, я к вам обращаюсь, шпана подзаборная. Как эти низко – бить девушку. Настоящий мужчина никогда не позволил бы себе подобного. Ваш поступок только доказывает то, что вы –слабаки, господа.
Она, торжестуя, засмеялась.
После Баст устремила на одного из них устрашающе-пристальный взгляд, на того белобрысого по имени Матвей.
-А ты, Мотя, научись высказывать своё собственное мнение. А то, как ни послушаю, ты всегда поддакиваешь то тому, то другому. Постоянно прячешься за спинами… товарищей, - добавила она с некоторой долей нескрываемого презрения.
Тут за Матвея вступился Костик.
-А ходит слух, что ты – ведьма. Говорят, видели, как ты на кладбище котёнка зарезала и с помощью его крови вызвала беса…
Баст громко засмеялась.
-А говорят, что ты мыл ноги на морозе и простудил мозги. Но ведь это только слухи, ведь так?
На её лице светилась победная улыбка.
Она отвернулась, а после этого прибавила.
-Можешь не отвечать. Это был риторический вопрос.

Те четверо опешили. Они никак не могли узнать в этой решительной и дерзкой особе скромную, молчаливую Александру.

Ровно в три часа дня Баст была дома. Свою мать она застала на кухне в обществе лучшей подруги (параметры: семь на восемь, восемь на семь), нескольких бутылок пива и сушёной рыбы.
-Пришла-таки! – воскликнула мать, а затем сделала из бутылки с пивом большой глоток.
Баст резко остановилась.
-Разоделась-то и расфуфырилась, глянь, как... – подхватила подруга, - Сашка, ты чего это? – спросила она тут же и вдруг захохотала.
-Не ваше дело, - ответила та, ухмыляясь.
Ты почему так разговариваешь со взрослыми, а? – рявкнула мать.
Она снова глотнула пива, а потом положила в рот парочку сушёных рыбок.
-Взрослые... Да вы ничуть не лучше малых детей. Особенно, когда пьяные. Нажрётесь в усмерть, а потом блюёте и порите в штаны. Вы – две женщины, матери, казалось бы, примеры для своих чад, рассиживаете здесь и дуете пивас вместо того, чтоб полезным делом заняться!.. Вы пьёте пиво, а потом жалуетесь друг другу, что потолстели и хотите скинуть пару кило. Чтоб похудеть, вам надо меньше лопать пива.
После секундной паузы она, обратив взгляд на подругу матери, сказала:
-Это к вам не относится. Вы по природе своей похожи на холодильник.
Та открыла от удивления рот. Её рука застыла в воздухе – перед лицом – так и продолжая держать сушёные рыбки.
-А вы обе знали, что пиво вырабатывает в организме женщины мужские гормоны? Завязывайте, иначе будете усатые и волосатые, - с ехидной ухмылочкой сказала она это, а затем удалилась в свою комнату.
Поздним вечером, когда подруга ушла, мать с бешеными глазами влетела в комнату Баст и начала размахивать руками во все стороны, кричать, материться...
-Что же ты за тварь такая, а?! – орала она, - что за дрянь я воспитала?!
-Потише, пожалуйста. Я занята, - ровно отзывалась Баст, при этом печатая что-то на компьютере.
-Заткнись! Ко мне подруга пришла, а ты меня позорить решила перед ней, да?! Собака! – не унималась мать.
-Не вижу ничего дурного в слове «собака», чтоб употреблять его в виде ругательства.
-Молчи, сучка!
Мать замахнулась рукой, чтоб ударить дочь, но та в одну секунду, даже не поворачивая головы, схватила летящую к её лицу руку матери за запястье, сильно сжала пальцы и, медленно поднимаясь со стула, сквозь зубы проговорила:
-Никто не смеет больше поднимать на меня руку. Тем более ты. Отец себе никогда такого не позволял. Я и тебя научу сдерживаться.
Мать оцепенела. Вытаращив глаза и немного корчась от боли, она пыталась высвободить руку от впившихся в неё ногтей.
-Не смей больше никогда говорить мне слово «заткнись», - прошипела Баст, словно кобра, - я тебе не затычка, ясно? А воплями своим и бессвязной дурной бранью ты только себе вредишь. Мне, честно, чихать хотелось на то, как ты распинаешься здесь. Мне начихать на тебя и твоих подруг. Пейте, гуляйте, трахайтесь с кем попало, как однажды ты трахалась с первым встречным мужиком... Мне наплевать. Отцу тоже было на тебя наплевать... На тебя, на твою жизнь, на то, чем ты занимаешься и с кем, и в какое время. Он ушёл от тебя... Правильно, что ушёл. Ни один нормальный человек не будет жить с такой, как ты, бездушной и жестокой женщиной. И я не буду.
После этих слов Баст отбросила руку матери в сторону и, прихватив с собой сумочку и телефон, поспешила выйти из комнаты.
Мать заплакала...
-Ты куда? – шмыгая ном, резко спросила она.
-За тридевять земель... от тебя!- ответила Баст из прихожей.
-Уйдёшь – я тебя прокляну! – выкрикнула вдруг мать, грозя пальцем.
После короткой паузы Баст негромко произнесла:
-Я уже проклята.
Через минуту мать снова заговорила:
-Зачем ты мне всё это наговорила?
На что Баст ответила:
-Чтоб ты почувствовала ту боль, которая раньше съедала меня. Ты меня унижала, била меня, втаптывала в грязь. Я тебя ударить не смею и не могу... при всём моём нестерпимом желании это сделать. Но я могу нанести тебе удар одним только словом, а не рукой или чем-то ещё, как это привыкла делать ты.
После этого Баст обулась и взяла плащ с вешалки.
-Ты вернёшься? – прозвучал дрожащий голос, который ещё упорно пытался сохранять жёсткость.
Баст обернулась.
-Не для того, чтоб дальше выяснять кто прав, а кто виноват…

Дверь в доме Баст захлопнулась. В коридоре послушался звук удаляющихся шагов, а затем... Всё стихло.

На улице только что прошёл дождь. Баст шагала по ровному сырому асфальту: направлялась к Вермандо… Она будто слилась с вечерним блеском тёмного неба, где уже загорелась первая маленькая звезда. Кожаный плащ плавно повторял изгибы её изящной фигуры, почти неслышно скрипя, когда Баст вынимала руку из кармана, чтоб поправить упавшие на лицо волосы. Она была довольна собой, горда. На лице светилась легкая ухмылка, глаза смеялись и блестели подобно той звезде, но взор был ледяным, таким же ледяным, как и зимний пронизывающий до костей ветер. Такой же мороз царил и внутри неё. От вида целующихся парочек её тошнило, а когда мимо проходила какая-нибудь расфуфыренная блондинка, страшно смердевшая приторными духами, Баст не стеснялась презрительно фыркать или ехидно ухмыляться...

Вермандо смотрел фильм про зомби, когда в его квартире раздался звонок в дверь. Парень тотчас вскочил и направился в прихожую. Там он увидел Баст… Верней, в первые секунды – незнакомую, но жутко красивую девушку, в которой чуть погодя он смог узнать Баст.
Ей открыла дверь его мать.
-Это к тебе, - улыбаясь, произнесла женщина и тихонько нырнула в комнату, где они с отцом пили чай и смотрели телевизор.
Вермандо остолбенел. Нахмурив брови, где-то с минуту он разглядывал Баст с головы до ног, пока та разувалась и тянулась к плечикам, чтоб повесить плащ, а потом ещё пару мгновений с глупой, неуклюже расплывшейся лицу улыбкой, как истукан, стоял на пороге своей комнаты, торопливо подбирая слова...
-Мать твою... Кто ты? – наконец, выпалил он, - и что ты сделала с моей милой скромной Баст?
-Пошёл ты, - отрезала та, пихнув парня в плечо, как это она любила делать, - угостишь чаем?
Тот кивнул:
-Конечно. Шуруй в комнату. Я там фильм про зомби смотрел как раз...
-Зомби? Фу... Дерьмище, – сказала она вслед удаляющемуся на кухню Вермандо.

Вермандо принёс чай, выцепил ещё и вкусненького в стенном шкафчике. Едва он успел закрыть за собой дверь, когда шёл с кухни и нёс поднос, как вмиг проговорил:
-Рассказывай...
При этом он никак не мог оторвать от Баст изумленного взгляда.
-А что рассказывать?.. Хочешь знать причину изменения моего внешнего вида?
Вермандо охотно кивнул.
Баст призадумалась на мгновение, а потом, вальяжно развалившись на диване, начала:
-Знаешь, мне надоело выглядеть, как серая мышка и сливаться с толпой говнюков в школе. Я стала выглядеть так, как желала выглядеть долгое время. Я нарисовала в голове идеал, к которому всегда стремилась, но противная лень мешала мне следить за собой. Теперь всё не так. Теперь я – идеальна.
-Я и не спорю, - согласился Вермандо, потерев вспотевшие ладони о штаны, - но ты никогда не была серой мышкой. Наоборот, постоянно выделялась... – прибавил он робко.
Баст ничего не ответила. Лишь пожала плечами. Она пододвинула к себе чашечку с крепким чаем и потянулась за печеньем. Глазам Вермандо неожиданно открылась её аппетитная округлая грудь.
-Куда ты смотришь? – с усмешкой спросила она, заметив.
Парень растерялся...
-Да, даже тут я стала идеальной.
С её лица не сходила ухмылка. Она надкусила печенье и облизнула уголки губ.
-Вкусно, - произнесла она.
Вермандо продолжал смотреть на неё, словно опьянённый её обликом.
-Ты хочешь меня? – вдруг спросила Баст, доедая печенье.
-Да, - ответил Вермандо без промедления.
Баст заулыбалась шире. Она, словно кошка, с хитрецой на лице, с обжигающими искорками во взгляде, издавая слабый звук, похожий на мурлыканье, придвинулась к нему ближе. Чуть разомкнув бардовые губы, девушка пальчиками начала перебирать его волосы, гладить его плечо. Незаметно её лицо оказалось в сантиметре от лица Вермандо. Он ощутил, как по его щеке скользят, едва касаясь кожи, влажные губы Баст, как она девушка дразнит его своим горячим отрывистым дыханием.
-Что ты сейчас чувствуешь? – прошептала Баст, задев кончиком носа его ухо.
-Моя кровь кипит... – ответил парень, чувствуя, как бегут по всему телу мурашки.
Девушка закусила нижнюю губу. Из неё горла вырвался короткий тихий стон. А потом внезапно она легонечко укусила мочку его уха. Вермандо резко вдохнул воздуха и, закрыв глаза, откинул голову назад. Баст села ему на колени, всё продолжая ласкаться.
-О... – протянула она, - у тебя скоро ширинка на джинсах разойдётся от того, как... напрягся твой дружок...
И тут Баст резко рванула с Вермандо футболку, в момент припала губами к его груди и язычком начала щекотать сосок, потом спустилась к животу... Тело Вермандо напряглось. Парень сжал в руке край покрывала, медленно потянув его на себя... Баст плавно заскользила грудью вверх, по-прежнему ластясь и мурлыкая, и разок ненавязчиво поцеловала Вермандо в шею. Потом ещё раз... Поцелуи один за другим были смелее, напористее... Снова она осторожно коснулась зубками мочки его уха, и чуть потянула её вниз. Парень застонал. Тогда Баст запустила руку в его волосы, резко сжав пальцы в кулак, лицо её во мгновение оказалось напротив лица Вермандо, а губы едва-едва ни касались его губ...
-Ты такой же, как и все... – разочарованно произнесла она вдруг.
Не торопясь Баст слезла с колен Вермандо.
-Знаешь, есть такой разряд парней, которых я называю похотливые кобели. Не успеешь опомниться, как они суют нос тебе в промежность. Как это ни грустно, но ты также в их числе.
-Что мне сделать, чтоб ты думала обо мне по-другому? – покорно спросил тот.
Баст ухмыльнулась, но ничего на это не ответила.
-Я не стану скрывать, Вермандо, что и сама желала раньше того, чего желаешь ты сейчас. А ты мечтаешь дать волю чувствам, испытать новые ощущения. Ты, наверно, представляешь, как пробираешься в самые потаённые и скрытые уголки женского тела, как чувствуешь огонь её лона... Ты слушаешь её стоны и любуешься плавными изгибами её фигуры...
Вермандо снова откинул голову назад, закрыв глаза. Вдруг он почувствовал холодок ладони Баст на своей груди. Девушка поднималась выше, легонько поцарапывая ему кожу, щекотя кончиками пальцев. А потом, наклонившись, прошептала:
-Завтра... Собери всех завтра на нашем месте... Я буду ждать вас там в полдень.

Снова та же комната, снова та же белая распахнутая настежь дверь, ведущая в бесконечный чёрный коридор... Снова голос отца. Кровь девушки холодела в жилах, колени дрожали. Мурашки стадами неслись по коже. Её окутывал дикий ужас, который снова заставил её чувствовать себя одиннадцатилетней девочкой. На мгновение показалось, будто бы она играет чужую роль: такое странное ощущение, когда не понимаешь, как и зачем ты здесь оказалась... У неё закружилась голова. Девушка ощутила, как медленно падает. И вдруг!.. В голове проскочило: нельзя переступать грань!.. Это было похоже на то, как ребёнок вспоминает наказание родителей не делать что-то... Она вцепилась в дверной косяк, удержалась на месте...
-Саша! Выйди ко мне... Я хочу на тебя посмотреть... – снова вдруг донеслось из темноты.
-Нет, пап, - отозвалась та, - мне мама не велела.
Она удивилась тому, как скоро ответила отцу: не задумываясь ни о чём, словно бы она повторила уже прорепетированную заранее речь.
И опять:
- Саша, выйди! Я хочу посмотреть на тебя...
-Нет, пап. Я голову вымыла. Я простужусь, если выйду... – соскочило с языка.

Баст резко проснулась. Было раннее утро. Белым полупрозрачным покрывалом туман окутал дорогу, сады, дома... Девушка поднялась с постели и выглянула в окно: то подбрасывая опавшую листву вверх, то вновь опуская её вниз, кружился прохладный осенний ветер. Баст вздохнула, как будто вспомнила что-то... Затем она взглянула на себя в зеркале: страх с её лица пропал, и девушка улыбнулась:
-Я – совершенство, - произнесла она с горячим упоением.

Школу Баст в этот день пропустила. Вместо того, чтоб отправиться на уроки, она отправилась в парк, куда должны подойти и её друзья-готы.

Полдень. Время, когда вся школота тусуется в разных закутках городка, курит и пьёт ягуар или отвёртку, а обычные послушные школьники торопятся домой, потому что скоро по телевизору начнутся мультфильмы (не забудем, что между школотой и, собственно, школьниками есть огромная разница!) . Баст молча сидела на скамейке в парке, когда мимо неё проходила кучка девиц, на вид лет пятнадцать-шестнадцать, ярко, зато небрежно, накрашенные, одетые в джинсы, кое-кто из них курил... Одна глянула на Баст, а потом повернулась и сказала что-то своим подруженциям: те заржали. Баст нацелила грозный взгляд в их сторону.
-Ведьма! – вдруг закричала та, что первая заметила Баст.
Её крик подхватили остальные.
-Умри, ведьма! Гори в Аду... – не унимались голоса.
Баст поднялась. Широкими шагами она направилась в сторону этих девиц. Те остановились.
-У тебя проблемы? – обратилась Баст к самой крикливой, как раз к той, что курила и носила джинсы с белыми кроссовками.
-Чё? – вякнула та.
-Ты сказала мне «умри»...
-Ты нарываешься, коза, - послышалось откуда-то сзади.
-Извинись, - потребовала Баст.
Девка скрючила непонятливую мину.
Тогда Баст повторила:
-Ты оскорбила меня... Извинись.
Неожиданно та попёрла на неё чуть ли не с кулаками.
-Я те извинюсь сейчас! Я те все паклы повырываю, сучка!
После сказанного девка что было мочи толкнула Баст.
С такими у Баст разговор короткий. Правой рукой, как удавкой, она обвила шею задиры, заставив ту скрючиться, потом до упора намотала волосы на руку и один раз неслабо приложилась коленом об её нос. Потом Баст швырнула бедолагу на землю. Та завизжала, как резанная.
-Кто следующий, сучки? – отрезала Баст, зыркая на каждую исподлобья.
Те с воплями разбежались, прихватив побитую подругу.
А скоро объявились и её друзья-готы.
-Наконец-то! – радостно произнесла Баст, разведя руками, - я заждалась вас!
-Что, чёрт возьми, ты сделала с собой? – проговорила Селена с изумлением, - ты, словно тёмный ангел...
-Благодарю, - улыбнулась Баст.
Не долго думая, девушка продолжила:
-Но не будем разглагольствовать понапрасну. Я хочу сказать огромное спасибо Селене. Милая, ты просто гений, - без капли иронии сказала Баст, - ты подсказала мне название ритуала, благодаря которому можно призвать Дьявола. И я сделала это... И он явился мне.
Остальные встали в ступоре, с огромным недоумением уставившись на Баст.
-Ты нас пугаешь, - сказала Гандизалв.
Девушка усмехнулась.
-У меня и в мыслях не было пугать вас, - оправдывалась Баст, - я просто хочу рассказать вам то, что со мной случилось. Ведь вы – мои близкие друзья. Особенно ты, Гандизалв. В минуту боли – физической и духовной – ты не оставил меня, ты смог поддержать меня и успокоить. Я говорю это, как на духу...
Она приблизились к Гандизалву, нежно коснулась ладонью его щеки. В этот момент он увидел её взгляд: за чёрными тенями, карандашом и длинными густыми ресницами скрывались те же грустные глаза, какими он видел их в тот день, когда девушку избили. Они, как и прежде, полны искренности и чистоты. Глаза всегда выдавали её... Даже сейчас, когда эта девушка так изменилась, взгляд остался тем же. В нём не было азарта или доли похоти, в нём была прежняя честность.
Парень улыбнулся ей в ответ. Оба обнялись в тот же миг.
В мыслях у Баст внезапно промелькнул тот момент, когда Гандизалв признался ей в своих чувствах, момент, когда он открылся ей. Она будто бы вновь ощутила дрожь, которая неслась по ней в те минуты. Она почувствовала тепло и ласку, о которой так давно мечтала...
-Если ты заключила сделку, - начала Селена, - значит, ты ведьма теперь.
Баст заулыбалась.
-Если ты о сверх способностях, то знай, у меня их нет. Я научилась... вести диалог. Раньше я молчала, когда кто-то говорил гадости в мой адрес. Теперь я могу ответить. Если кто-то оскорбляет меня, он получит свои оскорбления назад в более изощрённой форме. Если кто-то поднял на меня руку, я отвечу тем же. Я не стану больше терпеть этот мир. Мне давно следовало начать войну...

После Баст зашла в школу ненадолго. Она подошла как раз к концу уроков. Почти все её одноклассники разошлись по домам.
-Александра! – вдруг услышала девушка позади.
Баст обернулась и увидела своего классного руководителя.
-Здравствуйте, Наталья Николаевна, - проговорила девушка.
-Здравствуй. А чего ты не была сегодня на занятиях?
Баст ухмыльнулась и ответила:
-Ещё со вчерашнего вечера я решила прогулять школу. Знаете, заявилась домой к другу, чуть не соблазнила его, а потом просила его привести остальных моих друзей на наше место в парке. Устроила им сегодня маленькую исповедь...
-Очень остроумно, Александра, - заметила учительница, смеясь, - завтра обязательно принеси хотя бы записку от мамы, хорошо? – прибавила та.
Баст кивнула.
А потом девушка направилась в свой класс. За ней туда неожиданно вошёл Дэн.
-Здорово, Баст! – крикнул он ей, ухмыляясь.
-Ну, привет.
-Слушай, а ты чё, и вправду ведьма? Не обижайся, просто мы тут спорим друг с другом... Тебя вот не было сегодня, а мы гадали, что с тобой, где ты... Так ты правда стала...
-Если ты так хочешь, я буду ведьмой, - тихо проговорила девушка.
Ей снова овладел азарт и дикое желание... Она была готова прямо сейчас и здесь соблазнить этого подхалима, придурка и задиру, который на днях избил её...
Баст заперла дверь на ключ.
-Я буду ведьмой, или медсестрой, если ты захочешь... Ты сделал мне однажды очень больно, а я сделаю тебе хорошо... Ты не будешь жалеть, как, возможно, жалеешь о содеянном.
И внезапно девушка буквально подлетела к парню, приперев его к стене.
-Обними меня... Я так хочу почувствовать тепло мужских рук, их ласку... Я давно помышляла соблазнить тебя, - зашептала она, тяжело дыша.
Дэн растерялся, но не оказывал и малейшего сопротивления. Он, как и Вермандо в тот раз, был словно опьянён голосом Баст, её телом, которое сейчас было так близко, её духами, от которых кружилась голова. Он напрягся, когда Баст крепко прижалась к нему грудью.
-Ну, делай что-нибудь... Я сгораю... – шипела она, задыхаясь. В горле её что-то забулькало...
Кончиком язычка она провела по его шее: Дэн задрожал, озадаченное выражение лица сменилось блаженством. Его ладонь опустилась его её грудь. И тут губами он впился в её шею. Баст глубоко задышала, постанывая от удовольствия... Рука Дэна заскользила вниз, вдоль живота и дальше по плавному изгибу...

В распахнутое окно ворвался ветер. Баст задрожала. Её стоны усилились, пальцы сильнее впились в спину Дэна.
-Он здесь... – упоённо проговорила она и резко оттолкнула от себя Дэна. Тот покачнулся и сел на пол.
Баст прижалась спиной к стене и начала смело водить ладонями по своим бёдрам, ласкать шею и грудь, трепать волосы. Она запрокинула голову, сомкнула глаза. На бледном лице в момент вспыхнула улыбка. Её рука внезапно поплыла по груди к животу и ниже – к шву на брюках меж ног, туда, где пылал огонь.
-Я чувствую его у своих бедёр, - пролепетала она, захлёбываясь словами, подступавшими к горлу, - я чувствую – он здесь... я ощущаю его прикосновения в ветре, его поцелуи в ночи...
Девушка замерла. Локти её с силой прижались к стене, и та издала громкий протяжный стон, а потом, закусив нижнюю губу, снова начала ласкать своё тело, как вдруг... Глаза её резко открылись.
-Однажды, - прохрипела она, - я всецело и на веки вечные стану принадлежать ему.
После этих слов Баст, поправив одежды, вышла из кабинета вон.

Баст направлялась домой, когда внезапно её окликнул знакомый голос. Девушка, нехотя, развернулась. Навстречу ей шёл быстрыми широкими шагами Гандизалв.
-Скажи мне, Ал... - требовательно проговорил он издалека. Приблизившись, он продолжил:
-Скажи мне, это правда?.. То, что ты наговорила всем нам?
Полуулыбка мелькнула на лице Баст.
-Да. Поверь, я не стала бы лгать, - ответила та, мягко положив ладонь на плечо Гандизалва, - у меня от друзей секретов нет.
Она снова улыбнулась, а потом резко повернула и зашагала вперёд. В тот миг её волосы подхватил легкий порыв ветра, и они ненавязчиво коснулись щеки Гандизалва. Парень застыл на какие-то секунды, вдыхая скользнувший аромат, но быстро опомнился. Он снова подлетел к Баст и сильно схватил её под локоть.
-Тебе не надо было так меняться. Тебе не идёт новый образ, - запротестовал тот.
В следующий миг он поглядел на девушку каким-то раненым взором, а хватка его ослабла.
-Я думаю иначе. Меня все боятся. Я этого и хотела. Сколько раз я жаловалась тебе на то, что меня обижают, и надо мной издеваются. Теперь все будут играть по моим правилам.
Она наградила Гандизалва холодным пронзительным взглядом.
-Ты не та Алекс, которую я полюбил, - прозвучал его тусклый голос.
-Я не Алекс, которая испытывала к тебе глубокие чувства.
Гандизалв выпустил её руку. Он с горечью усмехнулся, глаза его беспомощно оглядели стоящую напротив девушку, а потом он опустил голову и сделал шаг назад.
Баст молчала. Она чуточку поёжилась, когда на неё подул прохладный ветерок, и закуталась в распахнутый плащ, а спустя мгновение она уже шагала по дороге к дому...

Время летит быстро. Оно уносит воспоминания о былых ссорах и обидах, уносит чувства и боль. Оно стирает начатое и не законченное. Оно способно сделать так, что тот или иной перестанет общаться с друзьями, станет забывать лица знакомых... Время оставило свой отпечаток и на жизни Баст... Шли дни, затем недели. И вот пролетел месяц. Она добилась того, о чём грезила раньше, постоянно представляя, как она затыкает Дэна и его приятелей и мелкую шлюшку Иру. Теперь её уважали, ей подражали, другие безответно влюблялись в неё. Она заработала репутацию Королевы. Мать перестала упрекать её, больше не ругала. Они, можно сказать, нашли общий язык. Временами обменивались даже шутками... Но в большей степени Баст боялись. Один её недобрый взгляд наталкивал на жуткие мысли. Ребята в школе – её одноклассники и учащиеся параллельного класса – опасались, как бы это ни странно звучало, чего-то сверхъестественного... Но чем больше дней уходило, тем больше Баст понимала и чувствовала, как она увядает... Внутренне. Внешне она была прекрасна. Она ощущала пустоту глубоко внутри себя, как будто всю радость и вообще все эмоции покинули её. Как будто бы она лишилась самого ценного – души... «Я превращаюсь в куклу... Я становлюсь марионеткой», - нашёптывала она сама себе по ночам, когда как никогда чувствовала себя брошенной. Её таинственный незнакомец временами посещал её. Они разговаривали. Он спрашивал её о тревогах, которые одолевают её, он слышал эти тревоги. И она исповедовалась ему. Незнакомец утешал, говорил, что близится ночь, когда она всецело и навсегда станет принадлежать ему. А потом он обнимал её, нежно и ласково, целовал, и она отдавалась ему... Но Баст более не чувствовала удовольствия, не испытывала даже дольки желания... Друзья не общались с ней. Она забыла про них, забыла о встречах, когда они отправлялись на кладбище послушать тишину. Она помнит, как сказала однажды: «Здесь камни молчат об умерших». Когда Гандизалв, Вермандо или Селена звонили ей, она просто не брала трубку, а потом отключала телефон и шла гулять одна. Она любила, когда молодые люди провожали её вожделенными взглядами, а девушки с завистью разглядывали её с ног до головы в то время, когда она мягко ступала по ровному асфальту, глядя вперёд со спокойным достоинством... Спустя несколько недель друзья перестали звонить ей. Через несколько дней после последней встречи с Гандизалвом парень писал ей. На вопрос: «Как ты?» девушка ответила, что у неё всё отлично.

Прошёл месяц, и всё для Баст резко изменилось. Она впала в затяжную депрессию. Со времени её перевоплощения такого не было. Девушка взяла больничный на неделю и всё это время сидела дома. Она слушала музыку, читала, писала стихи, изредка переписывалась с Гандизалвом. Однажды он предложил помощь, хотел прийти, но она, ссылаясь на свою якобы простуду, вежливо отказалась.

Матери не было дома, когда Баст снова накрасила глаза, губы, надела красивое чёрное длинное платье с кружевными оборками и гипюровыми бардовыми вставками спереди, на рукавах и на кромке подола. Она оделась и подошла к большому настенному зеркалу у себя в комнате. Долгим взвешивающим взглядом она всматривалась в своё отражение. Наконец, в глазах её мелькнул смех, и она проговорила полушёпотом:
-Я прекрасна...

Девушка ещё с минуту покрутилась перед зеркалом с блаженной ухмылкой на лице, и вдруг неожиданно застыла на месте. Её взор уставился на одну лишь точку: отражавшуюся фотографию, где она была со своими друзьями. Вон рядом с ней Селена, оскалившая в улыбке белые зубы. Баст обняла её за шею и тоже улыбалась, чуть покосив глаза в сторону подруги. С боку от Баст стоял Гандизалв, чуть поодаль – за Селеной – Вермандо с высунутым языком и фирменной распальцовкой. Гандизалв с жутко довольной физиономией незаметно наставил рожки приятелю. Им было весело, потому что они были вместе. Несмотря на странности каждого из них, они сроднились. Ностальгия... Баст заплакала, её губы с горечью изогнулись. Она стояла и смотрела на себя прежнюю и на себя настоящую. «Прежняя девчушка милее этой куклы», - подумала она. Слегка растрепанные волосы, выпитые щеки, покарябанные пальцы... вернуть бы всё это сейчас. Зачем ей это тело? Чтоб отомстить?
- Зачем жить? Чтобы мстить? Чтобы воздать за унижения?.. - стала бормотать она, шмыгая носом, - месть – пустой звук. Местью ничего не добьёшься… Мстят только слабые. Сильные люди до такого не опускаются. Сильные не допускают, чтоб зло свершилось. Месть ничего не решит. Она – испытание для самой себя. Испытание воли… испытание веры. Я это испытание не прошла… Не хочу… не буду больше той, кем я являюсь я сейчас.
Она яростно треснула кулаком о стену и завопила...
-Пусть всё летит к чертям!
Отчаяние налетело на неё, словно пурга.
-Мне не нужно это лицо! Это тело! Это не моё!.. – взвыла она.
Девушка упала на колени посреди комнаты…
-Это не я…

А потом она плакала. Просто сидела на полу и рыдала. Она кричала, как кричат от непереносимой боли. Но не о физической боли речь... Эта боль схожа с той болью, когда теряешь родного человека, когда остаёшься совсем одна, когда рядом нет никого, с кем можно было бы поговорить по душам... Она кричала, и казалось, что стёкла вот-вот лопнут и разлетятся по комнате мелким дождём. Слёзы градом стекали по её щекам, и она развозила их по всему лицу вместе с тенями, тушью и бардовой помадой.
-Я продалась ему! – внезапно воскликнула она и тотчас расхохоталась.
-Я шлюха Дьявола!
И девушка залилась истерическим хохотом. Она поняла, наконец, цену её нового облика: вместе со своей невинностью она Дьяволу продала свою душу...

Она успокоилась к вечеру. Мать как раз вернулась домой. И вновь всё повторялось: музыка, книга, интернет... Спать она легла в районе часа ночи – половины второго. И снова ей снился этот сон... Она снова видела прежнюю светлую комнату и длинный, бесконечный, чёрный коридор, в конце которого теплился свет от луны. В одном шаге от неё опять лежала чёрная пропасть, а откуда-то из глубины того тоннеля слышался голос отца. Она затаила дыхание, закрыла глаза. В промежутках, когда голос стихал, она могла слышать биение своего сердца и то, как завывает снаружи ветер меж деревьев. Что она сделает на этот раз? Что нужно сделать? И что будет правильнее? Она хотела остаться, потому что в комнате было светло и уютно. Скоро по телевизору начнётся фильм, и она прилипнет к экрану, как и всегда, и будет пить чай с печеньем или пряниками. Она задумалась... В уголках её глаз поблёскивала влага. Там, куда зовёт её отец, страшно и холодно. Там дует ветер, и едва ли сквозь тучи можно увидеть лунное сияние. А что, если, сделав шаг, она провалится в неизвестность, и забудется сном без сновидений. При этой мысли её передёрнуло изнутри. Но она сделала шаг вперёд...

Баст была рада тому, что проснулась. Значит, умереть во сне нельзя. Её переполняла радость и одновременно с этим терзала и тоска. Она вспомнила Гандизалва. Тот день, когда он признался ей в своих чувствах. Прежняя она была для него идеалом, а сейчас, по-видимому, не отличается от тех принцесс, которых она раньше не переносила. И она захотела стать прежней... Она уселась на постели, поджав колени к подбородку, и вдруг расплакалась.
-Ты огорчена? – раздался в темноте знакомый голос.
Баст вздрогнула. Подняв лицо, она увидела блеск больших чёрных глаз.
-От... от-пус-ти... – отрывисто проговорила она.
-Ты не довольна? – снова зазвучал мягкий голос.
-Я не хочу больше так жить... Не хочу… - повторяла она снова и снова и, обхватив голову обеими руками, в диком ужасе глядела прямо перед собой, - быть ведьмой и жить, играя роль твоей марионетки – это не для меня…
-Но ты же хотела этого, - отвечал ей собеседник, - ты сама позвала меня. Я прочёл это в твоей голове, в глазах… На губах твоих в тот день звучало моё имя. Я осуществил твои желания и подарил тебе красоту, о которой ты так долго мечтала. Ты разве не помнишь те бессонные ночи, когда тебе казалось, что холодные стены твоей большой комнаты сдавливают тебя, окружают, как склеп умершего. В этом полумраке ты, поджав ноги под себя, сидела на подоконнике и всматривалась в запотевшее стекло. Что ты искала там? Своё отражение…Ты видела себя другой – такой, какая ты сейчас. Все мужчины жаждут твоего внимания, желают хотя бы на мгновение уловить твой взгляд. Разве не об этом ты мечтала?
Девушка молчала.
-Об этом, но…

Дребезжащий голос стих на мгновение. Баст вытерла слёзы и смело взглянула в окутанное тенью лицо собеседника.

-…Но я не претендовала на роль невесты Дьявола…Шлюхи Сатаны. Отпусти…отпусти меня. Освободи от сделки. Это же в твоей власти!..
На слова Баст собеседник ответил лишь холодной усмешкой.
-Я освобожу тебя, - проговорил он с прежней мягкостью, - но душу тебе не верну. Ты по собственной воле отдалась мне.
-И что меня ждёт?
Наступила пауза. Гробовая тишина, царившая в комнате Баст, нарушалась только частым и звучным дыханием девушки, её всхлипываниями.
-Кто, - твёрдо поправил её собеседник, - твой отец – он ждёт.
Услышав короткое слово, произнесённое всё равно с каким-то безразличием, Алекс улыбнулась, будто бы её душу согрел огонёк надежды.
Она набрала в лёгкие воздуха побольше, а потом медленно, с каким-то даже упоением выдохнула и произнесла:
-Я готова…

А утром мать нашла её прежней: снова то же желтоватое лицо, худые щёки, губы как и прежде обижались на окружающий мир, а глаза были спокойны, ресницы не дёргались. Пальцы её правой руки слегка касались выпитой щеки, а левая ладонь недвижно лежала на животе…Мать склонилась над ней.
-Саша, - чуть слышно проговорила она, нерешительно коснувшись плеча дочери. Та лежала, не шевелясь.
Мать наклонилась и снова потормошила Алекс, а потом вдруг поняла: Саша не дышит. Она умерла…


«7 ноября 2011. 23:07.

… Во сне была мама... Раньше я не понимала её слов…или не хотела понимать. Она говорила о том, что придёт отец и захочет забрать меня с собой, а я была этому только рада... В жизни мы с ней не ладим. Все ссоры начались после смерти отца, а закрепились они после того, как я повелась с готами. Мне не хочется ругаться с ней, но не получается, будто кто-то внутри меня заставляет мой язык говорить то, что огорчает её. Мне больно смотреть на то, как после очередной ругани мама сидит на кухне у окна и тихо плачет. В душе с ней плачу и я... Теперь я знаю: её слова, её образ в моём сне не позволили мне шагнуть во мрак длинного коридора. Если бы не она – отец забрал бы меня с собой. Я бы тогда умерла.»
Это была последняя запись в дневнике Алекс. Прочитав её, мать медленно опустилась в кресло. Тот час из рук её полетела тетрадь, на пол закапали слёзы... А потом она заметила: под жуткой чёрно-красной обложкой дневника Алекс виднеется фотография... Фотография матери и дочери.



Послесловие.

Одни говорят, что после смерти нас ждёт путь в Рай или же в мир, противоположный ему, - Ад. Другие утверждают обратное, придёрживаясь научной точки зрения. Они говорят, что после смерти наша душа превращается в энергетический фантом, некую светящуюся сущность, имеющую человеческий облик, и, покидая наш мир, отправляется в четвёртое измерение... Многие верят словам, что наша жизнь не кончается смертью. Смерть – это только продолжение нашего земного пути...

Ну, а что, если нет ни Рая, ни Ада? Что, если душа наша не превращается в энергетический фантом?.. Что, если после смерти нас ничего не ждёт... Ничего, кроме кромешной пустоты. Можно допустить и такую идею, что смерть есть сон. Вспомним то, как мы спим и что мы видим и чувствуем во время сна. Мы сами не замечаем того, как сознание отключается. Каждый раз мы видим сны, только одни нам кажутся яркими, и мы запоминаем их, а другие испаряются из мыслей, и нам кажется, что снов мы не видели. Мы чувствуем волнение и радость, боль и страх во сне. Мы можем управлять снами. Но смерть... это другое. Это такой же сон, да. Сознание незаметно отключается, и мы не можем заметить ход времени, как не замечаем его, когда просто спим. Это сон. Долгий сон без сновидений, без переживаний, каких либо эмоций. Уснув, человек не проснётся. Смерть – это дверь в пустоту. Дверь, за которой нет ничего.

Я видела ту самую дверь в пустоту. Я стояла перед ней... во сне. Спустя несколько месяцев после безвременной кончины моего отца, я видела сон... В нём была эта дверь, и она чётко разделяла границы меж светом, где стояла я, и тьмой, откуда слышался голос моего отца, звавший меня за собой.

Люди любят жизнь. Хотя сама по себе жизнь – это некое испытание. Люди хотят жить. Они строят планы на будущее, заводят семью, детей. Они счастливы. Не всё временами, правда, идёт так, как было задумано, но всё же идёт. Никто не спешит с жизнью расставаться. Людей, верно, страшит тот самый сон без сновидений, о котором писалось ранее. Они боятся не чувствовать ничего, бояться не видеть ничего вокруг себя. Бояться осознавать то, что этот бесконечный сон отнимет у них всё: семью, детей, любимые занятия, работу, все чувства. Всё... Поэтому люди так цепляются за жизнь даже на смертном одре.

Многие верят в жизнь после смерти. Они убеждены в том, что смерть – это только продолжение нашего земного пути...

из дневника Алекс.[size="2"][/size]

[Касторка]

Слишком нудное предисловие, еле пробралась.

тот порог в моём сне олицетворял мою жизнь

Пафосно

шаркающей походкой

Почему? Она бабушка?

от груши здоровенный ломоть

Ломоть ассоциируется с хлебом. но не с фруктом.

Казалось, что вся мировая печаль отражена в её глазах

Пффф... И вообще, очень длинный и затянутый абзац. Зачем так расжовывать про готов? Это затягивает действие и скучно.

Слишком увлекаетесь вводными словами и описательной частью. Это лишь мое мнение. До конца не осилила, ибо не мое.

[marshaMarina]

Автор, не стала бы комментировать вашу повесть, но предисловие с рассуждениями о жизни, с вобщем то затертыми истинами.

Он или она считает себя выше остальных, например, потому, что пишет стихи или сочиняет красивый трогательный роман. Другие этого не понимают или, осознавая, что ум их не заточен под подобную фантазию, начинают завидовать. Зависть отражается в их общении с юным гением, в поведении, и это нельзя не заметить

В школе я не сочиняла романы, и не знаю стала бы звонить об этом на весь класс. А теперь, когда прошло несколько лет, думаю, что это было бы глупостью, то есть, рассказывать всем о своем графоманстве/сочинительстве. Для этого есть сеть и литресурсы, где вас, может быть, поймут, хоть частично.. и то необязательно.
Ну а про зависть говорить смешно, простите. В лучшем случае вам припишут обыкновенный выпендреж, в худшем будут считать неадекватной, то есть, психопаткой.имхо. и будут смеяться за спиной. Какая тут зависть?..
Да и вообще, как только кто то начинает говорить о зависти к своим литопусам.. таких сразу надо заносить в черный список общения, так как этот человек не слышит никого, кроме себя гениального и любимого, то есть, безнадежен.имхо.
О дьяволе: ну почему? Почему надо продавать душу, если он сам (если, вообще существует) дал нам все необходимое еще при рождении. Ну что еще надо, чтобы соблазнить мужика? Неужели без продажи души никак?
Как городское фентези, к которому я бы и отнесла вашу повесть. Жанр, где без магии женщины не могут найти нормального мужчину, где полиция не способна расследовать преступления без помощи экстрасенсов... Бред мечты обиженных жизнью, или просто ленивых?
Ваш текст не дочитала, но просмотрела почти до конца. Героиня умерла, узнав истину и постигнув вселенскую мудрость? Аминь, конечно.. но слезку не уронила, извините. Не пронзило, не ужаснуло, потому что..

По стилю тоже могла бы пройтись, и много, но сделаю только одно замечание.

Девушка замерла. Локти её с силой прижались к стене, и та издала громкий протяжный стон, а потом, закусив нижнюю губу, снова начала ласкать своё тело

Вчитайтесь: получается, что стена издала стон и начала ласкать свое тело..

P.S.
Извините за длинный отзыв, я такие обычно не пишу, да и вообще очень редко комментирую.

[Крымшамхал]

А мне понравилось. Конфликт поколений, поиски себя и смысла жизни. Только в жизни надо быть ооочень осторожным, ведь мистическое - это очень опасная область. Думаю, что из Вас получится неплохой писатель, своего стиля пока нет, но язык хороший, герои не картонные. Удачи в будущем!

[roger]

Ярко, кинематографично. Есть пятна. И много. Но и на солнце они есть. Работать, работать, работать!!!!