Один в поле, Автор: Щетинина Елена (FamilyGhost) Опции Подписка на тему Сообщить другу Версия для печати Скачать тему Подписка на этот форум Режимы отображения Древовидный Переключить на: Стандартный Переключить на: Линейный

[Каркун]

Автор: Щетинина Елена (FamilyGhost)


Один в поле



Лаан-Тин, подернув зрачок защитной пленкой, – чтобы яркий свет не ослепил – поднял зрительный придаток к небу. Вслед за ним – то ли сам по себе, то ли уловив намерение Лаан-Тина – на дневное светило посмотрел и Лаан-Зот.
То еще только-только поднялось со стороны Большой Воды, но жар уже набирал силу. Ночной иней таял на траве, собираясь мелкими капельками. Влага приятно холодила тело Лаан, и оно двигалось легко и быстро, ловко пробираясь между камнями и перекидываясь через овраги.
«Будет хороший день, – мечтательно передал Лаан-Зот. – Очень хороший».
Лаан-Тин отправил родственному разуму свое согласие.
Их переговоры быстро распространились по остальным – и тело Лаан остановилось. Отростки разумов вытянулись и тоже воззрились на небо. Лаан-Лю вспомнил строчки из старой песни и продекламировал их:
«О светило, что совершает свой бег по небу!
Почему ты одно?
Где твои компаньоны?
Как тебе плохо и одиноко, наверное, там наверху, одному.
Спустись к нам, мы поддержим тебя.
Мы расскажем тебе о том, как ты радуешь нас.
Как мы благодарны тебе, за то, что ты есть.
А потом мы отпустим тебя.
Скажем подниматься обратно, на небо.
Ведь если ты останешься среди нас – кто будет греть и радовать?».
Лаан-Дэ печально подумал, что в этой песне вся суть взаимоотношений компаньонов. Что они нужны друг другу только потому, что нужен хоть кто-то. А так – подсади заместо другого, остальные не очень-то и расстроятся. Да и забудут о том, кого отсадили. Лаан-Дэ всегда был пессимистом – и ему не раз уже намекали на то, что если он будет портить настроение всем остальным компаньонам, отсадка не за горами. Тем более, что он и так уже поменял три базовых тела и нигде не смог сжиться с другими разумами. Но Лаан-Дэ продолжал гнуть свою линию.
С ним заспорил Лаан-Лю. Он ответил, что это все глупости, что нужно думать прежде всего о компаньонах. Ведь если те вдруг исчезнут – что будет делать одинокий отросток разума?
Остальные, заслышав это, вздрогнули в ужасе, и дрожь пробежала по базовому телу Лаан.
Лаан-Ка, ответственный за него, сурово приказал не отвлекаться и направил тело дальше, к холмам. Отростки еще немного пообсуждали песню, пожурили Лаан-Дэ, поиграли в игру «угадай, какое тело загадал» - а потом замолкли, иногда лишь лениво перебрасываясь мыслями.
Их ждал обычный рабочий день.

********
Базовое тело Лаан было идеальным для шахтерской работы. Вытянутое, без лишних бугров, гибкое – оно прекрасно помещалось в проходы. Более того, на его поверхности были небольшие углубления, в которые в момент прохождения по особо узкому отрезку могли пригибаться отростки разумов.
Лаан-Тин с детства мечтал стать разработчиком камней – и когда ему предложили подсадиться к компании Лаан, был вне себя от радости. Их хорошо знали все, кто интересовался разработками – базовое тело побежало на всех местных соревнованиях на ловкость и силу, а отростки разума демонстрировали слаженность работы и понимание друг друга с полумысли. У них как раз освободилось место – старого Лаан-Фаба по его просьбе пересадили на тело престарелых – и Лаан-Тина позвали к себе. Разумеется, до того, как получить окончательное разрешение на подсадку, молодой отросток разума прошел кучу сложных экзаменов – в том числе и по мысленной совместимости – и выдержал их с честью.
Компаньоны были очень разными – мечтательный Лаан-Лю, который в свободное время придумывал разные истории; пессимист и брюзга Лаан-Дэ, вечно ноющий и предсказывающий беды; ответственный и надежный Лаан-Зот, всегда просчитывающий все наперед; опытный и мудрый Лаан-Кан, без которого тело Лаан было беспомощным; отзывчивый Лаан-Шани, готовый всегда помочь и поддержать. Лаан-Тин был самым молодым и неопытным из них, но быстро учился – и с гордостью замечал, кто компаньоны относятся к нему, как к равному.

Сегодня им предстояло разработать одно весьма интересное скопление породы. Судя по приметам и показаниям приборов, здесь могла пролегать жила канита. Канит в последнее время очень активно использовали в работах по метаморфозам материалов, и ученые постоянно испытывали в нем необходимость. Так что у компании Лаан была возможность помочь науке, да и неплохо заработать.

Инструменты вгрызлись в камень – конечностями, державшими их, управляли Лаан-Шани и Лаан-Зот; Лаан-Лю отвечал за приборы, следящими за ходом жилы, Лаан-Дэ руководил фонариком, а Лаан-Кан двигал базовое тело.
Только Лаан-Тин оказался в стороне – причем в буквальном смысле этого слова. Его подсадили – то ли случайно, то ли так и было задумано и высчитано – чуть поодаль основного скопления отростков разума, ближе к задней части базового тела Лаан. И вот сейчас, когда все активно работали в штольне, он маячил где-то на пороге, не зная, чем заняться. Инструменты ему не полагались, поскольку он еще плохо управлял конечностями тела, а помогать Лаан-Дэ и Лаан-Лю он не мог, так как был слишком далеко от них.
Лаан-Тин заскучал. Ему было плохо видно, что происходит в штольне – пыль поднималась клубами, а каменная крошка заставляла то и дело опускать на зрительный придаток пленку. А дочерние разумы обсуждали то, как лучше обогнуть проход – перебрасываясь только им понятными обрывками фраз.
Лаан-Тин еще раз взглянул на светило – оно было уже на середине неба. День перевалил за свою половину, а он так ничем и не пригодился.
Ему стало грустно и он задумался – а нужно ли его присутствие сейчас вообще? Через несколько секунд дочерние разумы откликнулись – нет. Более того, его мысли сейчас даже мешают им, отвлекая от работы. Поэтому они будут не против, если Лаан-Тин немного вздремнет. А вот на обратном пути тогда пусть он поразвлекает их какими-нибудь байками.
Лаан-Тин согласился и свернулся в углублении на теле Лаан.

********
Что-то вырвало его из сна – грубо, жестко, и отозвалось болью во всем крохотном тельце отростка. Что-то громыхало, постепенно стихая.
Лаан-Тин начал озираться – насколько это было возможно. Базовое тело, обмякнув – Лаан-Тин не ощущал ни одну мышцу – бессильно валялось, раскинув конечности. Его покрывали пыль и каменная крошка.
Что-то произошло в штольне, пока он спал. Может быть, кто-то из разумов, управляющих конечностями с инструментами, ошибся, и сверло соскользнуло; может быть, в расчеты конструкции подпорок вкралась какая-то ошибка – это было уже не узнать. Но ясно одно – потолок обрушился, потянув за собой поддерживающие балки.
Сначала Лаан-Тин подумал, что он оглох. Такое случалось – слуховые придатки отростков разумов было гораздо слабее, чем барабанные перепонки базового тела. Достаточно было резкого и громкого звука, чтобы разум потерял возможность слышать на несколько дней. Но почему тогда он не принимает мысли остальных?
Лаан-Тин вытянулся, чтобы увидеть компаньонов.
И замер.

Лаан-Дэ, оторванный, валялся у противоположной стены. Лаан-Лю был размазан в кашу – и только по месту, где было кровавое месиво, Лаан-Тин понял, что это его компаньон. Лаан-Кан болтался, полуоторванный. Лаан-Зота нигде не было видно и только кровь сочилась из того места на теле Лаан, где он когда-то рос. Лаан-Шани бессильно обмяк и не подавал признаков жизни.
И тогда Лаан-Тин понял, что произошло.
Тело Лаан открыло рот.
И исторгло из себя дикий вопль.

********
Отростки разумов не могли существовать по отдельности. Всю свою жизнь они проводили только в коллективе – в детстве, подсаженные на базовое тело, возглавляемое воспитателем; в зрелости, став полноценным членом телесного братства; в старости, подсаженные теперь уже на тело престарелых, доживали свой срок.
Разумы не могли быть одни! Просто потому, что это… это невозможно!
Это тишина. Это одиночество. Безумное, невозможное одиночество. Когда ты не чувствуешь ничью эмоцию, не можешь уловить ничью мысль. Когда ты закуклен сам в себе и тихо сходишь с ума от этой невозможной самости.
Даже преступный разум отсадить в одиночестве на базовое тело считалось немыслимой жестокостью. Нет, только несколько, осужденных за одинаковые прегрешения, на одной тело – и уже то отправить в Овраг Изгнанных.
И вот теперь все они, разумы тела Лаан мертвы.
Лаан-Тин был обречен. На смерть, на сумасшествие, на пребывание в ничто.

Он свернулся комочком на базовом теле и приготовился умирать. Ему было страшно, больно, одиноко. Пустота в голове и в эмоциях угнетала его.
Так он лежал долго-долго.
Но смерть не приходила.
И тут Лаан-Тин испугался.
Он представил, что будет лежать так еще день, потом ночь, потом еще день – если, конечно, переживет ночь. Один. Эти пустота и одиночество будут еще длиться и длиться, длиться и длиться…
И Лаан-Тин решил убежать от них.

Ему еще не никогда не доводилось управлять телом. Это было право Лаан-Кана – как самого старшего и опытного из всех разумов. Лаан-Кан хорошо знал все слабые и сильные стороны тела – и как преемника готовил себе Лаан-Зота. Остальные же разумы брали на себя конечности – но Лаан-Тин не умел даже этого.
Он запаниковал. Он совершенно не разбирался в функционировании тела. Нет, конечно, как и все остальные разумы, он мог идентифицировать основные базовые моменты – голод, выделение шлаков, болезнь… Но понять, насколько опасна та или иная болезнь он не мог. И вот теперь не имел ни малейшего представления – насколько обвал повредил тело Лаан. Может ли оно вообще двигаться?
Лаан-Тин прислушался к телу и ощутил боль. Она крылась где-то в глубине и опоясывала спиралью. Это было хорошо. Наверное. Болит, значит, живое.

********
Он сам не понял, как ему это удалось. Неимоверное напряжение, которое отдавалось болью даже в таких местах, о которых он до этого времени и понятия не имел, стало платой за то, что тело Лаан сейчас двигалось.
Лаан-Тин смог взять на себя только двигательные конечности. Он не сумел – а точнее, не рискнул связаться со зрением и слухом тела Лаан, и поэтому то шло как-то боком, то и дело сбиваясь с пути. Но хотя бы шло!

Лаан-Тин вытянулся и взглянул на небо. Ему даже не пришлось подергивать зрительный аппарат пленкой – дневное светило висело практически над Большим Горным Хребтом и постепенно тускнело.
Нужно было спешить.
Вот-вот наступит ночь и ударит мороз.
Захотелось есть. Это было очень плохо. Базовое тело не должно испытывать голод в условиях быстро падающей температуры. Лаан-Тин видел таких, кто забыл или не успел поесть – их показывали им, когда готовили к подсадке, на курсах теловодства. Все они были мертвы.

Лаан-Тин огляделся. Зрительные аппараты отростков разума, как и слуховые, были, конечно, несовершенны, по сравнение с такими же у базового тела. Но Лаан-Тин боялся брать основное зрение на себя. Во многом, потому что опасался не справиться, а во многом – потому, что это было место Лаан-Кана. А ему так хотелось думать, что Лаан-Кан еще жив, только почему-то молчит!

Наконец, Лаан-Тин решился.

*********

Лаан-Тин поднял голову – голову базового тела. На ветке дерева кару сидел талид – падальщик. Лаан-Тин не знал, съедобны ли падальщики – но выбирать не приходилось.
Он прекратил двигаться и притворился мертвым.
Талид заинтересовался. Он растопырил лапы и, расправив находящуюся между ними перепонку, спланировал к Лаан-Тину. Там он немного потоптался рядом, а потом прыгнул на бок телу.
Лаан-Тин резко свернулся клубком, зажав талида в тисках. Тот истошно заорал и попытался вырваться – но его лапы были крепко прижаты к туловищу. Лаан-Тин с усилием поднял конечность и попытался ухватить талида за голову. Это получилось не сразу – талид уворачивался и кусался, а Лаан-Тин еще не умел толком взять контроль за мелкой моторикой.
Наконец, он растопырил хватательную часть конечности и быстро опустил ее голову талиду, чуть ли не вжав в себя. Крик захлебнулся. Лаан-Тин сжал хватательную часть и резко провернул. Раздался хруст. Талид обмяк.

Лаан-Тин взял на себя руководство органами потребления пищи. До этого, как и другие обычные отростки разумов, он мог только ощущать вкус – теперь же ему была доступна вся палитра. Базовое тело, конечно, обладало кое-какими инстинктами – и пищеварение к ним относилось. Но оно не могло само жевать и глотать.
Все это предстояло научиться делать Лаан-Тину.
Но сначала ему нужно было понять – что же из этого можно есть.
Дохлый талид был совсем не похож на аккуратненькие брикеты пищи, которую они всегда ели. Да, конечно, когда-то, тысячелетия назад, их предки жрали что придется – в том числе даже и падаль, и именно так и смогли выжить и стать доминирующим видом на этой планете.
Теперь это предстоит сделать их потомку.
Лаан-Тин напряг мышцы и высунул языки. Так, левый реагирует на температуру, а правый – на вкус. Скорее всего, степень съедобности определяется вкусом. Значит, надо засунуть левый язык обратно. Засунуть удалось не очень хорошо, язык болтался в рту и мешал жевать.

Это было… необычно.
«Это необычно и странно! – просигналил Лаан-Тин другим разумам. – Это…»
И тут он вспомнил, что никого нет.
И отчаянно вгрызся в пищу – лишь бы снова забыть об этом.
Забыть о том, что никого нет.

Лаан-Тин прислушивался к желудку. Ощущения были странными, но не сказать, что неприятными. Это не была сытость, еще нет. Но какая-то явно положительная динамика присутствовала.
И да, ему стало намного теплее.

********
Лаан-Тин рывками бросал тело вперед, подтягивал все более и более теряющий чувствительность хвост – и снова бросался вперед. Он понимал, как это выглядит со стороны – страшно и глупо одновременно. Но сейчас ему было нечего терять.
Точнее, нет, нет, – есть чего, разумеется, есть чего! Себя и тело Лаан.
Двигаться!
Идти вперед!
И пусть он один, пусть все мертвы.
Но у него сейчас есть он.
И тело Лаан.

Он двигался вперед, отчаянно, цепляясь за жизнь – как, наверное, до него не цеплялся никто. Он был больше не отростком разума, который мог жить только на базовом теле в окружении подобных ему – нет, он был существом, подобным животному, подобным талиду, которого он – он, а не только тело Лаан! – сожрал.
Он хотел жить, и он вырывал эту жизнь для себя.
Только для себя.

И когда светило уже практически ушло за Большой Горный Хребет, угасающим взором он увидел спешащие к нему базовые тела и шевелящиеся на них отростки разумов.
А потом на зрительный придаток опустилась пленка.
И наступила темнота.

********
– Есть два варианта, – сказал лекарь, потирая горловой мешок отростком мелкой моторики. – Первый – мы пересаживаем вас к другому базовому телу. Мы уже тут провели кое-какие переговоры, и тело Зави примет вас с удовольствием. К процедуре пересадки можно будет приступить уже завтра с утра.
– А второй? – спросил Лаан-Тин. Тело Лаан было завернуто в лекарские тряпки и пахло лекарствами.
– Второй – оставить вас на теле Лаан и постепенно подсадить туда другие отростки разумов. Только это будет не сразу. Тело Лаан сильно повреждено, ему понадобится несколько месяцев на восстановление. А вас же нельзя оставить на нем – так что все равно придется подобрать временное. Так почему бы и не постоянное?
Лаан-Тин вытянулся изо всех сил, чтобы оглядеться.
– Ну так что? – повторил врач.
Лаан-Тин задумался.
– Ну так что? – нетерпеливо повторил врач.
Лаан-Тин смотрел на тело.
Смотрел на себя.
– А можно ко мне… никого не подсаживать? – спросил он. Голос странно смодулировал.
Глазные аппараты лекаря увеличились в размерах. Его отростки разума зашевелились, вытягиваясь вперед, чтобы получше разглядеть странного пациента.
– Мне кажется… – неуверенно сказал лекарь. – Мне кажется, что у вас что-то произошло с адекватной оценкой реальности. Мне надо пригласить специалиста, по мозговым болезням отростков разума….
– Нет! – воскликнул Лаан-Тин.– Нет! Погодите! Поймите… я привык уже. А вы… вам будет полезно! Изучить, как функционирует отросток, когда он один!
– Пожалуй, в этом есть определенный здравый смысл… – подумав и посоветовавшись отростками, сказал лекарь.
– Есть, – кивнул Лаан-Тин. – Есть.

Лаан-Тин смотрел в окно на надвигающуюся ночь.
И за мгновение до того, как иней подернул все белым, понял.
Нет больше Лаан-Тина и базового тела Лаан.
Есть только он.
Лаан.
Весь.
Целый.
Родившийся в этот день.

[uo-xo-xo]

Привидение, поздравляю с попаданием в десятку!
Это как раз был один из тех рассказов, над которыми я долго кручинилась прежде чем исключить его из своей тройки. Было бы в нём поменьше небрежностей -- не сомневалась бы ни секунды.

И от всей души поздравляю с двойной победой в Астра Блице: тот Ваш рассказ -- настоящий шедевр!

Офф: А что за передачу Вы ведёте на омском радио? На какой волне и в какое время? Я сейчас как раз в Омске, послушала бы с большим интересом.