Сценарий, Народный ответ на "Предстояние" Н.Михалкова Опции

[Генрих]

Несмотря на то, что случилось это больше 2-ух лет назад, я надеюсь, что в памяти свежи ещё те события. Помните эпически фантасмагорическое Михалковское "Предстояние", "Цитадель", еще там что-то? Помнится, фуганули туда под 50 милльенов народных и в то же время американских рублей, а отбили только 4.
Но тем не менее. Светозарный Никита Сергеевич продолжает утверждать, что это "Великое кино о Великой войне".
Народ, глянув на эту порнографию, разразился не только экспрессивными выражениями и плевками, но и дал художественный ответ. Может и невысокого качества, но никак не ниже эпигонства Светозарного.

Всё получилось случайно.
Один парень, его блоговая ссылка (не моя) - http://hrono61.livejournal.com/560584.html нарисовал фельетон на фантастическую тему. Все сильно умные критики товарища Сталина и не только оказались заброшены в 1941 год. Как раз в то место, где по фильму Светозарного, курсанты и всякий сброд при помощи кроватей оборонялись от танков. И вот что по мысли автора там получилось - смотрите первую часть.

Почему я публикую? Потому что я подхватил идею и продолжил. Правда, у меня там появилась вторая линия, героическая. Там могут быть баги, потому не судите строго. И проект не закончил. Просто фантазии не хватает проследить логику поступков и психологических трансформаций.

[Генрих]

Историк Сергей Мироненко ощутил пинок в зад и рухнул на мерзлое дно траншеи. Всё ещё не веря в происходящее, он поднялся и глянул вверх. На краю траншеи полукругом стояли бойцы Красной Армии.
- Это последний? - уточнил один из военных, видимо, командир.
- Так точно, товарищ политрук! - отрапортовал боец, чей пинок направил директора Госархива в траншею.
- Простите, что происходит? - пролепетал историк.
- Как что происходит? - ухмыльнулся политрук. - Происходит установление исторической справедливости. Сейчас ты, Мироненко, спасёшь Москву от немецко-фашистских оккупантов.
Политрук указал на поле, на котором в ожидании застыли несколько десятков немецких танков. Танкисты вылезли на башни и, ёжась от холода, с интересом наблюдали за происходящим на русских позициях.
- Я? Почему я? - потрясённо спросил Мироненко. - Какое отношение я к этому имею?
- Самое прямое, - ответил политрук. - Все вы тут имеете самое прямое к этому отношение!
Командир указал Мироненко на траншею и историк увидел, что она полна уважаемых людей: тут уже находились академик Пивоваров и его племянник-журналист, у пулемёта с выпученными глазами расположился Сванидзе, рядом с ним дрожал то ли от холода, то ли от ужаса главный десталинизатор Федотов, дальше были ещё знакомые лица, но перепуганный архивист начисто забыл их фамилии.
- А что мы все здесь делаем? - спросил Мироненко. - Это же не наша эпоха!
Бойцы дружно захохотали. Хохотали не только русские, но и немцы, и даже убитый недавно немецкий танкист, пытаясь сохранять приличия и делая вид, что ничего не слышит, тем не менее, подрагивал от смеха.
- Да? - удивился политрук. - Но вы же все так подробно рассказываете, как это было на самом деле! Вы же с пеной у рта объясняете, что мы Гитлера трупами закидали. Это же вы кричите, что народ войну выиграл, а не командиры, и тем более не Сталин. Это же вы всем объясняете, что советские герои - это миф! Ты же сам, Мироненко, рассказывал, что мы - миф!
- Простите, вы политрук Клочков? - спросил Мироненко.
- Именно, - ответил командир. - А это мои бойцы, которым суждено сложить головы в этом бою у разъезда Дубосеково! Но ты же, Мироненко, уверял, что всё было не так, что все эти герои - пропагандистский миф! И знаешь, что мы решили? Мы решили и вправду побыть мифом. А Москву оборонять доверить проверенным и надёжным людям. В частности, тебе!
- А вы? - тихо спросил историк.
- А мы в тыл, - ответил один из бойцов. - Мы тут с ребятами думали насмерть стоять за Родину, за Сталина, но раз мы миф, то чего зря под пули подставляться? Воюйте сами!
- Эй, русские, вы долго ещё? - прокричал продрогший немецкий танкист.
- Сейчас, Ганс, сейчас - махнул ему политрук. - Видишь, Мироненко, время не терпит. Пора уже Родину вам защищать.
Тут из окопа выскочил телеведущий Пивоваров и с поднятыми руками резво бросился к немцам. В руках он держал белые кальсоны, которыми активно махал.
- Срам-то какой.., - произнёс один из бойцов.
- Не переживай, - хмыкнул Клочков. - Это уже не наш срам.
Двое немецких танкистов отловили Пивоварова и за руки дотащили его до траншеи, сбросив вниз.
- Швайне, - выругался немец, разглядывая комбинезон. - Этот ваш герой мне со страху штанину обоссал!
( Свернуть )

Второй танкист стрельнул у панфиловцев закурить и, затянувшись, сказал:
- Да, камрады, не повезло вам! И за этих вот вы тут умирали! Неужто в нашем фатерлянде такие же выросли?..
- Да нет, камрад, - ответил ему один из панфиловцев. - У вас теперь и таких нет. Только геи да турки.
- А кто такие геи? - уточнил немец.
Боец Красной Армии прошептал ответ агрессору на ухо. Лицо немца залила краска стыда. Махнув рукой, он пошёл к танку.
- Давайте побыстрее кончайте с нами, - сказал он. - От таких дел снова умереть хочется.
Из траншеи к политруку кинулся Сванидзе.
- Товарищ командир, вы меня неправильно поняли, я ничего такого не говорил! И потом, мне нельзя, у меня "белый билет", у меня зрение плохое и язва!
Политрук доверительно наклонился к Сванидзе:
- А ты думаешь, тирана Сталина это волновало? Он же пушечным мясом врага заваливал! И тем более, я тебе не командир. У вас свой есть - опытный и проверенный! Вот он как раз идёт!

Из глубины траншеи к месту разговора подходил Никита Михалков, держа в руках черенок от лопаты.
- Товарищ политрук, как с этим можно воевать против танков? - взмолился режиссёр.
- Тебе виднее, - ответил командир. - Ты же это уже проделывал. Да, там у тебя, кстати, кровати сложены. Можешь из них быстренько противотанковую оборону наладить! Ну, или помолись, что ли. Авось поможет!
Тут политрук скомандовал построение своих бойцов.
- Куда вы? - с тоской в голосе спросил Михалков.
- Как куда? - усмехнулся политрук. - Занимать позицию у вас в тылу! Заградотряда НКВД под рукой нет, так что мы сами его заменим! И если какая-то сволочь из вашего штрафбата рванёт с позиции, расстреляем на месте за трусость и измену Родине!
- Так ведь штрафбатов ещё нет!
- Один создали. Специально для вас!
Немецкие танки взревели моторами. В траншее послышались отчаянные крики и ругань - новые защитники Москвы выясняли, кто первым начал разоблачать мифы и втравил их в эту историю. Всем скопом били Федотова, после чего его с бутылкой выкинули из траншеи под немецкий танк. Кто-то крикнул ему на прощание:
- Ну, за Родину, за Сталина!
Михалков вцепился в уходящего политрука:
- Товарищ, у меня отец воевал, я всегда был патриотом и защитником героев, помогите мне!
- Только из уважения к тебе, - ответил политрук. - Даю отличное средство для сражения с врагом! Лучше не бывает!
И командир протянул режиссёру бадминтонную ракетку и три воланчика.
- Прощай, Родина тебя не забудет, - похлопал политрук Михалкова на прощание и устремился вслед своим уходящим бойцам.

[Гость_Сардо Нумспа_*]

Мда... Это было бы смешно, если бы не было так грустно... Михалков с воланчиками доставил! :-)

[Генрих]

Там будет еще много, что может доставить. Будь минкульт разумным он отдавал бы сюда или ВВВ сценарии фильмов. На предмет поиска багов. Глядишь, фильмы стали б выглядеть пристойнее.

[Гость_Сочинитель_*]

Да. Неплохо.

[Генрих]

+ Первоначальный формат я почти не меняю. Пусть будет, как было.
Преамбула.
1. Всё написанное не относится к конкретным лицам.
2. Все совпадения имен и фамилий являются случайными.
3. За случившиеся совпадения, могущие задеть, так сказать, честь и достоинство, прошу извинить.
4. Вследствие этого кое-какие фамилии из первой части я заменил. Во избежание.

Название этого маленького (и каюсь, беспорядочного) сериала навеяно АркадьРайкинским "Гы-гы-гы... Любезная дама, спасибо за подсказку". Итак.

Гы-гы-гы № 1

Краткое содержание предыдущей серии.
Никто не понял безмерного гения нашего известнейшего кинорежиссера Никиты Михалкова. Многие восприняли его последние фильмы как плевок в лицо народу, не поняв многослойного и сложного стратегического замысла великого мастера...
Его фильмы "Цитадель" и "Предстояние" не только дали мощный толчок народному фольклору в новой интернет-форме, но и обернулись настоящим кошмаром для всех либероидов.
Кто-то могущественный забросил их в ту реальность, которую они рисовали для всех с ненормальным энтузиазмом. И в ту, которую визуально воплотил в своих картинах гениальный мастер. Они оказались во временах Великой Отечественной, чтобы на деле доказать свой наивысший тезис "Победил народ, а не Сталин". Все "мифы", включая лейтенанта Клочкова, Зою Космодемьянскую и Александра Матросова ушли, оставив их наедине с вермахтом...

Напомню предыдущую серию.
Михайловский вцепился в уходящего политрука:
- Товарищ, у меня отец воевал, я всегда был патриотом и защитником героев, помогите мне!
- Только из уважения к тебе, - ответил политрук. - Даю отличное средство для сражения с врагом! Лучше не бывает!
И командир протянул режиссёру бадминтонную ракетку и три воланчика.
- Прощай, Родина тебя не забудет, - похлопал политрук Михайловского на прощание и устремился вслед своим уходящим бойцам.

Собственно Гы-гы-гы № 1

...Михайловский с тоской смотрел на растворяющиеся в тумане фигуры в солдатских шинелях, не обращая внимания на тормошащего его за рукав Дюжина.
- Командир, командир, делать-то чо будем, а...

В траншеях царил бардак. Федотов, скуля, подползал к окопам. Его брезгливо отгоняли тычками. Бутылку с коктейлем Молотова он потерял сразу. В конце концов ему удалось найти брешь в "обороне" и он неуклюже свалился в спасительную траншею. Густое облако специфической вони защитило его от повторных побоев, вокруг него образовалась брезгливая пустота.

Почерневший лицом Михайловский широко и целеустремленно шагал по позиции, за ним частя шагами, торопился Дюжин. Никита Сергеевич резко остановился, Дюжин ткнулся ему носом в спину.
- Какого хрена ты нацепил это на спину, идиот.., - зашипел Михайловский в лицо Дюжину, тыча в болтавшуюся на его спине дверь.
- Так это... как-то ж надо... эта, - толково и кратко объяснил тот. Но посмотрев ещё раз в лицо командиру, торопливо расстегнул застежки. Дверь хлопнулась, раздался чей-то "...твою мать". Дверь как-то замедленно сползла в окоп, под нею что-то возилось.

В разных местах "линии обороны" "бойцы-ополченцы" как-то странно кучковались, лицом к центру, слышался мат и крики. "Дело Федотова" продолжало и развивалось... "Командир" со своим добровольным адъютантом приближался к самому большому скоплению "ополченцев". В центре витийствовало что-то бородатое в сдвинутой набекрень каске. Николай Карпович находился рядом в пулеметном гнезде, слушая вполуха.

- Господа, господа! Мы все знаем, что немцы культурная, европейская нация. Сдадимся, господа! Зачем нам воевать? Будем жить в Германии и пить баварское пиво... - разглагольствовала бородка.
Идиот... Кто это? Шинкин? Совсем ё...ся, - нецензурно подумал Карпович, - его же, идиота, сразу шлёпнут. Они-то европейская нация, а ты-то еврейская. А меня, как со мной... Да ведь сдадут, сразу сдадут, они же все "приличные" и "рукопожатные", такие врать эсэсовцам не будут. Всё обрисуют, вот де дальний родственник Сталина... Что же делать, что делать...

В приступе острой паники он с опаской выглянул за бруствер. Немецкие танки, шумя моторами, вроде становились всё ближе, Карпович почувствовал, как внутри что-то разросшееся, ледяное до колючести, захватило его всего, - что-то коснулось его плеча, - и выбросило...
- А-а-а!
- Да ты очумел, чего разорался, - Карпович вдруг ощутил толчок в плечо. На него, лежащего в собственной постели, глядели раздраженные глаза жены.
- А? - Карпович медленно приходил в себя, глядя дикими глазами на жену и всё вокруг знакомое и медленно обретающее реальный вид. Он тряхнул головой. Потом торопливо, держась за пах, засеменил в туалет. Мочевой пузырь буквально разрывался...

[Генрих]

Да. Неплохо.

Эх, жалко не ко мне. Первая часть - не моя. Всё, что после - моё.

[Денис Овчаров]

Прочитал. Повеселило.

[Генрих]

Ну его нафиг, этого Аркадия Райкина. Вреднючий он был по воспоминаниям его коллег человеком. Автора своего, Михаила Жванецкого вообще в чулане безвестности держал. Но в этом, безусловно, советская система повинна... Поэтому сменю название, имею право. Какой-никакой, а автор.

Второй час "героической" обороны.

Напомню концовку.
В приступе острой паники он с опаской выглянул за бруствер. Немецкие танки, шумя моторами, вроде становились всё ближе, Карпович почувствовал, как внутри что-то разросшееся, ледяное до колючести, захватило его всего, - что-то коснулось его плеча, - и выбросило...
- А-а-а!
- Да ты очумел, чего разорался, - Карпович вдруг ощутил толчок в плечо. На него, лежащего в собственной постели, глядели раздраженные глаза жены.
- А? - Карпович медленно приходил в себя, глядя дикими глазами на жену и всё вокруг знакомое и медленно обретающее реальный вид. Тряхнул головой. Потом торопливо, держась за пах, засеменил в туалет. Мочевой пузырь разрывался...

Итак...
День прошёл странно.
Время от времени у Николая Карповича внутри резко разрасталось что-то обжигающе холодное, взрывной волной охватывало всё тело. Ровно то, чем закончился кошмарный сон... Проявлялось испариной и быстро спадало. Но как ни странно чувствовал себя бодро.., настолько бодро, что стал поглядывать на стройные ножки Эллы, секретарши ректората, с полузабытым интересом.

День как день. С привычными радостями и такими же привычными неприятностями. Из ряда выбивалась работа спарринг-партнером на записи "Исторического суда" с Сергеем Арсеновичем. Но тоже привычно выбивалась...
Возвращаясь на служебной машине домой, Карпович перебирал в уме прошедшие съемки. Вердикт вынес простой: "Ничаев и Вайхельгауз - самые круглые идиоты, побывавшие на программе".
"Но это ничего. Арсенович, хитромудрый и вечный советник, пусть старается. Пусть звонки на студию организует... Ничего, побуду ещё мальчиком для битья, зато потом отольются мышке кошкины слёзки. Интересно будет потом на его лицо посмотреть, когда он поймёт, как филигранно его развели. Да, РАЗВОД - вот что написано невидимыми буквами над географической картой мира, где оконтурена Россия. Развод и кидалово! Сначала разведем, а потом кинем..."
Карпович умиротворенно потянулся. Кошмарный сон был совсем забыт.

Уже дома, гуляя на ночь с Крисом, вдруг вспомнил Эллочкины нейлоновые ножки, в определенных местах организма что-то зашевелилось. А когда вернулся домой, жена Марина одобрительно заметила его жеребячье настроение. И охотно пошла навстречу такому нечастому энтузиазму...

Карпович умиротворённо заснул.

...он опять стоял в окопе с ненавистным пулеметом Дегтярева, разрываясь между желанием всё бросить и бежать куда подальше или забиться в щель, выставив наружу только пулеметный ствол. К нему подошёл один из "ополченцев".
- Давай я к тебе вторым номером, а то Федотова уж...
- А ты умеешь, Лёнь? - тускло и на автомате спросил Карпович.
- А что такого? ...ну, в кино видел. Разберемся...

Они скорбно помолчали. Первый, и словно боясь этого, разорвал паузу Леонид Михайлович.
- Так что? Стрелять-то будем? Иль как.., - но ответом было молчание. И после долгой паузы злое:
- В кого? - Леонид Михайлович впал в ступор...

Немецкие танки остановились на расстоянии прицельного выстрела. Слегка водили стволами пушек по "нашим" позициям, но не стреляли. Гансы и Фрицы были ошарашены таким противником и не знали, что с ним делать. "Ополченцы" тоже затаились. Шинкин куда-то спрятался, его слушатели разбрелись ещё раньше.
Непонятную паузу первым не выдержал кто-то из "ополченцев". Втихушку вылез на обратную сторону траншеи и сначала на четвереньках, а потом полусогнувшись, заторопился в тыл. Кто воскликнул: "Глянь, глянь!", но дезертир-первопроходец вдруг резко ткнулся носом в мерзлую землю и затих. Сухо донесся винтовочный выстрел. Взвод Клочкова не дремал. Все подавленно молчали. Пути назад не было.

Михайловский сидел около командного блиндажа и раздраженно отдирал железный коготь, хоть и на левой руке, но он явно мешал держать оружие и царапал и цеплял волосики на чувствительных местах при справлении малой нужды. Вокруг него стихийно собрались кроме Дюжина и Никонова другие актеры "Цитадели". Дюжин держал кучу чешек, пока ему не посоветовали выбросить эти "белые тапочки".
Расправившись с железным когтем, Никита Сергеевич отхлебнул из хитрой фляжки, проигнорировав заинтересованные взгляды "соратников" и направился к орудию. "Соратники" потянулись за ним, как цыплята за клушкой.
- Да-а-а... Неплохая пушечка. И снаряды есть, - задумчиво и вроде разочарованно протянул Михайловский и продолжил:
- Может шмальнуть?
Кто-то потянул его за рукав и показал в сторону немецких танков. Ближайшие, метрах в 300 уперли свои стволы в их теплую компанию. Движение ствола третьего танка, нацеливающегося на них, ещё успели заметить. На мгновение все замерли, а потом не сговариваясь, сыпанули в разные стороны. Но выстрелов не было и спустя какое-то время то тут то там начали высовываться белые лица отважных "бойцов". Михайловский однако не высовывался.
Он сидел и вполголоса матерился. Притулившийся рядком Дюжин слушал с почтительностью сродни той, с которой прихожане слушают проповедь.
- ...ь. ...ъ...мать... И здесь не слава богу.
- Назад нельзя... ..ь, стрелять - самоубийство. Что ж мы пушку-то в землю не вкопали, а?

В это же самое время метрах в 400 на запад...
Командир танкового батальона оберлейтенант Зейдель почтительно орал в радиотелефон:
- Герр оберст, мы вляпались в полное дерьмо!
...
- Я не паникую, герр оберст. Но эта линия - ловушка, там сидят смертники, герр оберст...
...
- Вы не поняли, герр оберст. Я, офицер славного вермахта, не боюсь смертников, я боюсь, извините герр оберст, наступить на кучку дерьма, герр оберст.
...
- Как при чем? Это не только смертники, при этом они жалкие трусы. Они с радостью пойдут в плен, но я боюсь это делать. Это какая-то подлость со стороны русских.., аrsch mit оhren, простите, герр оберст...
...
- Вы забыли про малиновые танки в зимнем лесу, герр оберст... Виноват! Яволь, герр оберст. Натюрлих... Да-да, я тоже забуду об этом навсегда...
- Это невозможно, герр оберст. Расстрелять их - навсегда опорочить славу немецкого оружия.
...
Выслушав последние слова начальства, оберлейтенант в последний раз рявкнул в трубку "Яволь, герр оберст!" и положил трубку. На вопросительный взгляд командира танка ответил устало:
- Приказано ждать приказ. Наше начальство решило подумать...

[Генрих]

Мда... Это было бы смешно, если бы не было так грустно... Михалков с воланчиками доставил! :-)

А чо грустить-то? В 45-ом победили? Победим и сейчас.

[Умор Дудам]

Гмм... Посмеялся.
А что, "Цитадель" и "Предстояние" и правда такая дрянь?
(а то у меня на фильмы Михалкова аллергия.).

[Гость_Сочинитель_*]

Если не зацикливаться на правдоподобии/неправдоподобии, а просто смотреть на игру актёров, на декорации, на грим и одежду, на спецэффекты, - очень неплохое кино.

[Генрих]

Гмм... Посмеялся.
А что, "Цитадель" и "Предстояние" и правда такая дрянь?
(а то у меня на фильмы Михалкова аллергия.).

Смотря как воспринимать. Если с целью поржать над режиссером и идиотами-актерами, согласившимися на эту хрень, то ничо. Я ржал, как ненормальный. Там в интернете на ютубе есть самопальные ролики-трейлеры на эту тему. Ещё смешнее. Эти фильмы надо в музей отправлять. Как уникальные произведения, состоящие СПЛОШЬ из багов.

[Генрих]

Если не зацикливаться на правдоподобии/неправдоподобии, а просто смотреть на игру актёров, на декорации, на грим и одежду, на спецэффекты, - очень неплохое кино.

Ага, ага... Чего стоит одна фраза умирающего танкиста "покажи сиськи". Отвлечемся от того, что он натурально концы отдает. Обожженый напрочь, в спине дыра размером с футбольный мяч. Но ТОГДА так не говорили. Этой фразе от роду лет 10-15.

Спецэффекты? Это да. Полутонная бомба, сброшенная с самолета, повисает на крючке от люстры. Немецкий летчик, решивший погадить прямо на лету. На скорости в 300-400 км/час. Могучим усилием приподнять танковую башню. Одному! В принципе да. Такими спецэффектами полон весь фильм.

Нет, конечно, можно что-то найти. Это как один вельможа королю Людовику (14 или 15-ому, не помню) ответил про тухлое яйцо:
- О нет, сир. Я бы не сказал, что оно тухлое. Местами оно просто великолепно.

[Гость_Сочинитель_*]

А если не зацикливаться на этом?

[Генрих]

Напомню концовку.
Выслушав последние слова начальства, оберлейтенант в последний раз рявкнул в трубку "Яволь, герр оберст!" и положил трубку. На вопросительный взгляд командира танка ответил устало:
- Приказано ждать приказа. Наше начальство решило подумать...

Третий час "героической" обороны.

Уж полночь близится,
А Германа всё нет...

Москва. Наши дни.
Карпович сидел в своём любимом кафе в ту счастливую паузу, выпадающую не каждый день, когда дела закончены, но домой можно не торопиться. Отдыхая за чашкой кофе скорбно перебирал невеселые мысли. Зальчик был полупуст-полуполон, многим завсегдатаям он приветственно кивнул.
Поводов для невеселых дум было несколько, но самой главной была одна. Сны. Они продолжались несколько дней, без всякого перерыва. Теперь, каждый раз ложась в кровать, Карпович знал, что ночь он проведет в зимних окопах 41 года. И ничего не помогало, ни снотворное, ни алкоголь не действовали, а при большом количестве было только хуже. Сны приобретали невысимый оттенок чертовщины... Карпович сквозь зубы выругался.
Один из посетителей, сидящий спиной за соседним столиком тоже в одиночестве, оглянулся. Карпович поднял на него глаза, когда он присаживался за его столик. Это был один из знакомцев, с которым он уже здоровался. Знакомец бросил на него внимательный взгляд, и после паузы спросил:
- Что Карпыч, ты тоже в окопы угодил, - и поймав его взгляд, кивнул, - не ты один,
и продолжил:
- Не ты один... У тебя это который день?
- Ты о чем, Павел Николаевич? - равнодушно отозвался Карпович, но зацепилось в голове "Не ты один".
- Да ладно, брось. Всё ты понимаешь. В своих снах ты доблестный защитник Москвы в 41-ом году. Так ведь? Да не дергайся... - Павел Николаевич помолчал и продолжил:
- Я тоже там. У меня больше 10 дней уже.

Карпович наконец-то заметил темные круги под глазами и еле уловимый, но отчетливый запах многодневного перегара. С возрастающим интересом и вежливой обеспокоенностью спросил:
- Ты лишнего-то не употребляешь, друг мой?
- А-а-а, - махнул "друг" рукой, - наверное, есть такое, но в пределах.., в пределах.
И продолжал вопросительно смотреть на Николая Карповича. Тот наконец-то неохотно признал:
- примерно неделю...
- Ну, это полегче. У меня вторая на исходе... Скажи, немцы вас уже атаковали? Нет? - Павел Николаевич кивнул и продолжил:
- значит это не синхронно. У всех по разному. - и предупредив вопрос Николая Карповича, - э нет, не спрашивай. Сам всё узнаешь. И потом я не знаю, возможно у каждого этого происходит по своему. Какой тебе резон узнать, что тебя убьют через пару дней, то есть снов. Только хуже будет.
- А что будет?
- А я знаю? - вяло пожал плечами Павел Николаевич.
- Я только знаю, что Чертановский в психушку попал. А накануне я видел, что его снайпер уложил, - Карпович вздрогнул.
- Наш снайпер?
- Что значит наш? - невесело ухмыльнулся собеседник, - сформулирую точнее: из второй линии обороны советских войск.

Павел Николаевич занялся своей кружкой и тарелкой. Некоторое время они оба вяло пережевывали свои закуски и мысли. Павел Николаевич управился первым и пока Карпович допивал кофе, успел заказать и прикончить ещё одну порцию коньяку. Дозволенное время выходило, они не сговариваясь пошли к выходу. Павел Николаевич излагал на ходу.
- Я думаю, это у всех, кого мы там видим. Видим там Михайловского, значит и ему снится. Да не спрашивай, это только гипотеза, так сказать. Просто я уже по глазам многих вижу. Пробовал разговорить на эту тему - отпрыгивают. С темы соскакивают моментально, но в глазах, знаешь это видно, что-то мелькает. И понимаешь, что да, да, да. Он тоже там, и он тоже меня видел.
Вот такая петрушка. Ты первый, кто подтвердил. Поэтому никакой статистики нет. Всё - голые предположения...
Карпович молчал, переваривая такую новость. Групповые сновидения по одному сюжету, надо же. И какая же сволочь это придумала...

Под Москвой. Откат на 70 лет.
За час до заката, немецкие танки взревели моторами и над "нашей" линией обороны вихрем взметнулась паника. "Бойцы" заметались по траншеям, ища места побезопаснее, - пулеметный расчет в составе Карповича и Леонида Плечина попросту примерз к месту, - несколько самых "храбрых" выскочили из окопов и рванули в сторону тыла, бросив винтовки. Но навстречу хлестнула пулеметная очередь, взметнув аккуратно ровный ряд снежных фонтанчиков в нескольких шагах впереди. "Храбрецы" молниеноносно залегли.
Немецкие танки, однако, развернулись и поползли обратно. Не сразу, но штрафники это заметили и паника, сначала недоверчиво, но сошла на нет. Выскочившие и залегшие за окопами поползли обратно, подбирая свои винтовки.

Когда жуткие машины с крестами ушли из зоны видимости, линия "обороны" занимаемая штрафбатом стала потихоньку устаканиваться. Самые "бравые" штрафники под командованием кинорежиссера выгнали (особо упрямых пинками) всех остальных из командного блиндажа и обустроились с максимально возможным комфортом. Остальные рассосались по другим блиндажам, холод - не тетка. Снарядили группу за дровами в ближайший лесок, придав им Федотова, старшим Михайловский назначил Мирошкина.

В буржуйках весело трещал огонь, набившийся в блиндажи народ заснул бы весь и сразу, но на голодный желудок это получалось не у всех. Дюжин вышел по малой нужде и тут же вернулся:
- Командир! Там вроде едет к нам кто-то...
- Кто? Откуда?
- А я знаю? Оттуда, - Дюжин махнул рукой на восток. Напряжение, мгновенно охватившее всех, спало. Не немцы!
- Может кухня полевая, а то ведь война войной.., - и Михайловский полез из блиндажа.

Он угадал. К траншеям приближалась конная повозка. За ней действительно была прицеплена полевая кухня. Только сейчас понявшие насколько они голодны штрафники высыпали в траншеи. Рядом с повозкой шагали трое. Когда приблизились, стали видны синие тульи фуражек с малиновым околышем. Карпович толкнул в бок Плечина:
- Смотри-ка.., - по траншеям зашелестело страшное слово "НКВД". Один из трех явно был офицером, его подчиненные были вооружены ручными пулеметами.

Повозка, развернувшись, остановилась в 50 метрах. Троица, все с жуткими краповыми петлицами, подошла ближе. Старший поднес рупор к лицу.
- Слушать меня внимательно, сучье племя. Выходите строиться! - и махнул рукой на низинку справа от себя. "Сучье племя" после паузы нестройно потянулось к низинке. Строится это племя не умело, но кое-как установилось вытянутой толпой, которую быстро подровняли НКВД-шные сержанты и взгляд офицера, полный с трудом сдерживаемого бешенства.
Наведя порядок, сержанты встали по бокам офицера. Пулеметы держали стволами поверх голов штрафников.

Еще раз обведя "строй" вроде бы бесстрастным взглядом, офицер поднес матюгальник ко рту.
- Я - капитан Войтенко, командир роты 8-ой отдельной бригады НКВД. Мы стоим во второй линии обороны.., - тут он издевательски хмыкнул и продолжил:
- Подразделения героической панфиловской дивизии переброшены на другие участки фронта. За вами теперь стоим мы. - тут он заметил слегка заметенный труп погибшего дезертира.
- Это что за х..? - он ткнул пальцем в ближайших бойцов, - ты и ты, два шага вперед, шагом марш!
Двое неуверенно и невпопад вышли.
- Кто такие? Фамилия и звания?
- Рядовой Бубайс. Рядовой Вайхельгауз. - Капитан поморщился, поманил их за собой и подошёл к нескладно лежащему трупу. Брезгливо ткнул его носком сапога.
- Это кто?
- Чертановский, - прошелестел кто-то из двоих.
- Значит так, граждане враги народа, троцкисты-вредители. Сейчас вы похороните не героически погибшего гражданина Чертановского. Вон там! - капитан махнул рукой в сторону леска. Троцкисты-вредители неуклюже подхватили труп и поволокли его вдоль окопов.
Капитан опять поднял матюгальник.
- Командир у этого сучьего сброда есть? Ко мне!!! - все заоглядывались, выискивая Михайловского. Капитан пригляделся и заметил пригибающуся фигуру, попетлявшую сзади строя и спрыгнувшую в окоп. Фигура при беге вроде как принюхивалась по сторонам.
- Понятно... - равнодушно обронил капитан и вытащил какую-то бумагу из планшета. Что-то вычитав из неё скомандовал
- Мирошкин! Ко мне! - продравшись из задних рядов к нему подбежал человек с лейтенантскими кубиками в петлицах.

- Товарищ капитан, я - Мирошкин. Разрешите обратиться? А нас немцы сейчас не накроют. Что ж мы так-то в чистом поле встали...
- Не накроют. А если и накроют.., кто о вас плакать-то будет? - равнодушно ответил капитан, но сжалившись, бросил:
- У немчуры тоже ужин. В ближайший час стрельбы не будет... С их стороны.

- Значит так, Мирошкин. Организуешь ужин для личного состава. Там сухой паек есть. Раздашь. Проинструктируешь, что сухой паек на случай перебоев в снабжении горячей пищей. Чтобы не сожрали сразу. А теперь отойди... - капитан снова взялся за рупор и загремел всему "строю".
- На время ужина назначаю командиром сброда, который по документам проходит как особый штрафной батальон имени Гайдара, лейтенанта Мирошкина. Сейчас вы поедите и разберете сухой паек. Командование также по особому приказу решило вас снабдить особым оружием, - он махнул рукой сержантам. Те быстро вывели группу штрафников и отошли с ними к повозке. Вернулась группа с охапками черенков.
- Не знаю, зачем вам это, но предупреждаю: относиться как к любому воинскому имуществу бережно!
- Они стоят дороже, чем вы... - буркнул уже про себя. Сержанты рядом хохотнули.

- Лейтенант Мирошкин! Организуйте приём пищи для личного состава! - прогремел энкавэдэшник. Мирошкин подошёл поближе, утер потекший нос рукавом и громко сказал:
- Э-э-э.., ребята... - и смолк. Капитан смачно сплюнул в его сторону и опять взялся за рупор.
- Повзводно.., тьфу ...ть! - выругался про себя "вот же, ё...ное стадо".
- С правого фланга по одному.., оттуда! - махнул рукой на правый фланг, снова выругавшись про себя. На этот раз длиннее. Лейтенант отодвинулся подальше.
- К полевой кухне, шагом марш! Кто профукал котелок, получит миску у старшины. Посуду вернуть чистую. Через 40 минут построение.

[Генрих]

А если не зацикливаться на этом?

Не зацикливайтесь. Когда будете... ну, допустим, садиться в кресло. Не зацикливайтесь на том, что у него нет одной ножки. Всё остальное ведь в полном порядке. Обшивка мягкая, остальные три ножки просто великолепны... и т.д.
Или лучше обнаружьте в столовой, что вместо соли в ваш борщ насыпали соду. Все остальные ингредиенты ведь великолепны.
Фильм - сложное изделие сотен и тысяч людей. Качество съемки, продуманные спецэффекты, историческая правда вплоть до мелочей, игра актеров, правдоподобный и логичный сюжет и т.д. и т.п. Всё должно быть хотя бы на удовлетворительно, чтобы не вызывать отторжения и смеха хотя бы у среднего зрителя. Не специалиста. Не специалиста в истории, психологии, технике...

[Гость_Сочинитель_*]

Почему же другим это прощается, а на Михалкова так окрысились критеги всякого разного пошиба, прям как моськи на слона?
Раздражение, что он такой большой плюют на них - таких маленьких никчемных и злобных, не способных вообще ни на что, зато лучше всех всё знающих?

[братья Ceniza]

(а то у меня на фильмы Михалкова аллергия.).

И на "Свой среди чужих"?

[Умор Дудам]

И на "Свой среди чужих..."?

Конечно. В фильмах Михалкова постоянно все орут, шумят, все время какой-то хаос.
Из "Бесприданницы" режиссер сделал эдакую вампучную мелодраму.