№ 7 Наши кольца, Брат таланта 2 Опции

[NatashaKasher]

Как-то раз на Сатурне случилось мне выиграть в лотерее от компании, производящей универсальную плёнку для тюремной пищи. Признаться честно, тогда я вёл уединённый образ жизни и увлекался больше кубизмом и квадратизмом, чем гулял на воздухе с другими заключёнными и следил за общественной жизнью администрации.

Лёжа на одном боку и глядя на небо, я отмечал, что Прометей и Пандора, спутники Сатурна, то уменьшаются, то увеличиваются в размерах, а когда я поворачивался на другой бок, то они вроде бы как увеличивались. Этот феномен не мог не заинтересовать, и я усиленно начал над ним размышлять, забыв предупредить главного тюремщика, чтоб он меня не беспокоил и не включал ни в какие мероприятия. Я почти нашёл объяснение, вспомнив о космологической константе Эйнштейна, когда меня и какую-то особу женского пола запихнули в шар из сверхпрочной плёнки. Провернулись шестерёнки волновой пушки, настраивая нашу траекторию, звякнула стреляная гильза энергоблока.

– Амнистия! – крикнули вслед люди в погонах. – Совет да любовь!
Сказать, что я смутился – это ничего не сказать. Моя душа трепетала.
– Зови меня Ив, – сказала моя спутница, протягивая руку ладонью вверх. – И знаешь, по-моему, я кушать хочу.

После этих её слов, весь мой кубизм с квадратизмом полетел в пропасть, в самую глубокую впадину, какая бывает на Млечном пути. Моё мягкое ленивое тело содрогнулось от конвульсий. Они шли прямо по обвислым бокам к горлу, где привычный слог рассыпался в жерновах основного инстинкта.
– Накормлю, – пообещал я и вывалился из нашего уютного шара в открытый космос.

Меня учили, что в космосе, как и в жизни, нет пустых мест. Эта философская фикция, лежащая в основе имманентного сознания, объясняла наш мир довольно просто и без лишних затей. Было ли это утверждение верным? Могу ли я, к примеру, найти что-то в пустоте, осознав это? Хм, и правда… Можно ли верить учёным Сатурна?! Морской закат, прикрытый парусами грозовых туч, и тот выглядит яснее, чем их догмы. Поэтому, отбросив ложные надежды, я начал добывать страпельки для Ив, воспринимая пустоту, как нежное сандаловое масло.
Страпельки – это гроздья «всего-ничьего», любимого радиоактивного лакомства сатурян.

День ото дня мои мышцы крепли и становились рельефнее. Пропала туманность восприятия, навязанная научным сообществом, лень, волокнистость суждений. Я постепенно превращался в уверенного человека, а мы – в полноценную ячейку иного общества, о котором теоретики не могли и помыслить. Что уж говорить, если они меня за вольномыслие упекли на пожизненный срок? Это ли их пресловутая вечность, как один миг – или миг, как вечность в бесконечном пространстве-времени? Что они могли предложить людям? Саркофаги для одиночек с рассуждениями о нарисованном им мире? Тоталитаризм и череду приукрашенных картинок.

– Что ты помнишь из прошлого? – спросила меня однажды Ив.
– Помню песок, сочный виноград – гроздья солнечных мячиков, тающих на языке, тёплую ладонь в своих руках. Две белые улыбки в мерцающем свете ночных фонарей и лавочку за пальясом. Скаты так нагревались, что вечером, когда становилось прохладно, пальяс исходил жаром. На самом краешке лавки лежал ватман, а на нём «Эволюция физики». А ты, Ив, что помнишь?
– Тебя, – сказала она и прильнула к стенке шара. – Я помню тебя, Жак.
– А я себя совсем не помню.
– Ничего, у тебя есть я…

Разрезав черничную темноту шариком мороженого, над нами пролетела комета. Её хвост закрутился огненным кольцом и пронзил жалом сверхпрочную плёнку шара. В рваную рану от прокола хлынул космический холод. Наловленные мной страпельки начали костенеть.

Я видел, как умирает Ив, как её красивое стройное тело обрастает сумрачной шелухой. Слой за слоем. Я пытался вытащить её, спасти, но у меня ничего не вышло. Всё, что я сумел – это схватить её за руку. Её тонкие пальцы крепко сжали мою ладонь.

И тогда я вспомнил. Вспомнил всё. Я не хотел забывать, но меня заставили. Насильно увели в сторону, заморочили голову квадратами и кубами, модой и голыми фактами научного капитализма, где прав был тот, кто громче кричал и ниже кланялся.
Психология кормы и двух вёсел. Тогда я был чьим-то веслом.
Как же я ошибался!
Нет, я был прав!

Моя рука застыла в страпельках по самый локоть, я прирос к шару, к своей любимой женщине. Мы жили всегда вместе, несмотря на время и расстояние, наши сердца свивались в разные гнёзда одного аиста. Когда её глаза открывались, я проваливался в сон. Когда она улыбалась, я – грустил. Мы были белой и чёрной краской, размазанной двумя волнами по плоскому шару. Да и не могло быть иначе: на Земле или Сатурне, в одиночке или в открытом космосе, с убеждениями или без – наша связь крепла и разрушалась. Так же, как сейчас я собирался разрушить их маленький нарисованный мирок.

Мы, Жак и Ив, Прометей и Пандора, любили глину и людей. А они разбили наш сосуд.
Гроздь страпелек в лёгкие и толчок. Я превращусь в камень, в ледяную глыбу, стану пылью и газом. Мы вместе станем, и пусть они завтра увидят в своем небе миллиарды колец – символов нашей любви, опоясывающих их Сатурн…
И поймут нас.

[Алексей2014]

Круто! Очень...Жаль только, что совершенно не подходит по формальному признаку - никак не "байка в трактире". Автор, спасибо за рассказ. Скорблю вместе с Вами.

[constp]

Да, написано хорошо. Местами непонятно, что выглядит, наверное, круто.
Нет, это не байка. Хотя, оформить текст в заданном стиле вполне было возможно.

[Ну типа Я]

Сильно отдает абстракционизмом. Ну эта... как её... любовь, а остальное-то тут при чем? С художественной точки зрения вроде и порядок, а вот со смысловой большие проблемы.

[Агния]

Понравилось. Приписала бы Полудиккенсу, если он участвует.

[Полудиккенс]

Приписала бы Полудиккенсу

вспомнив о космологической константе Эйнштейна

Исключено абсолютно, я ее вспомнить совершенно не в состоянии )) Как говорится, даже Бойля-Марриота уже в лицо не узнаю... Мои собственные впечатления от текста колеблются между "понравилось - не совсем понял - опять понравилось - несколько абстрактно на мой вкус - чересчур возвышенно на него же"...

[Ябадзин]

Не любитель такого стиля, если честно, сложно объективно оценить.

[Space_Explorer]

Понравилось, хоть и психоделично. Если бы не эта капиталистическая и тоталитарная горечь - понравилось бы еще больше. Привязки к теме конкурса не увидел - вообще мимо.

[vostok]

Я ничего не понял. Что за тюрьма на Сатурне, почему они ничего не помнят, что за лотерея. История начиналась, как нормальная байка, но превратилась в очередной грустный очерк о любви. Не люблю такое, честно.

[Агния]

Я ничего не понял. Что за тюрьма на Сатурне, почему они ничего не помнят, что за лотерея. История начиналась, как нормальная байка, но превратилась в очередной грустный очерк о любви. Не люблю такое, честно.

А я люблю. И вся-то наша жизнь более-или менее грустный очерк о любви) Остальное - антураж к нему.

[Кира Баева]

Имеем стилистически весьма приятный текст, с хорошо дозированной не чрезмерной и – важно! - небанальной образностью.
Есть в рассказе нерв и грустинка – и хорошо, что есть. Потому что именно они и заставляют вчитываться и пытаться постигнуть замысел автора.
Увы, мне этот ребус оказался не по зубам - пожалуй, это самый закрученный в иносказательном смысле сюжет на конкурсе. Читатель чувствует себя глупее автора – так ему и надо?))) Но доволен мягким лиризмом повествования.
Удачи автору!

[Рыжая вешка]

то уменьшаются, то увеличиваются в размерах, а когда я поворачивался на другой бок, то они вроде бы как увеличивались.

- здесь по смыслу два предл. А то об одном и том же увеличении - два раза.

пальяс исходил жаром

- це шо? Гуглится только город в Испании...

Мы, Жак и Ив, Прометей и Пандора, любили глину и людей.

- после мы - тире или двтч.

Красиво. Но настолько сильно метафорично, что приходится постоянно возвращаться и перечитывать. Очень жаль, но совершенно не в тему конкурса. Это скорее легенда об образовании колец Сатурна, чем байка из таверны. Но красиво.