Общий знаменатель, Автор: Salladoretz (Филипп Ли) Опции

[Каркун]

Автор: Salladoretz (Филипп Ли)


Общий знаменатель



- Привет, Хабаровск! Как поживаете? Я – Илья Мэддисон, и мы начинаем вечер огненного стэндапа...
... Первая моя работа была в «Эльдорадо». Там я стал приторговывать левыми ноутбуками, и чеченская мафия отрезала мне письку. Ну, почти. После этого я начал изъясняться литотой, типа: «покупашка», «ютубчик», «чатик», «нарядненько». Так на самом деле говорят все у кого нет члена. Потом писька выросла снова, и я занялся стендапом...
... Кстати, о спорте. Недавно я читал новость в интернете, что одного чувака лишили звания чемпиона мира по шахматам. Потому что он выбрал играть за белых. Его дисквалифицировали за расизм. Грёбанные толерасты. Лучше бы уж кололся мельдонием как все. Хотя. Чуть позже второго чувака, который играл за чёрных, какие-то люди в белых балахонах повесили на дереве. И табличку на грудь прибили: «Это тебе за мельдоний, любитель нигеров». Так что запомните, спорт убивает – не занимайтесь спортом...
... Кстати, вы знали, что вампиры-атеисты, на самом деле, регулярно ходят в церковь на причастие? Пить кровь Иисуса! Для них она на вкус как вино. Поэтому очень скоро из вампиров-атеистов они превращаются в вампиров-алкоголиков. Ха-ха, отсосите, безбожники, Иисус опять вас победил! А ещё он тоже был крутым стендапером в своё время...
... Вы знаете, что такое постмодернизм? Это такая непонятная хрень, о которой постоянно треплются хипстеры, но сами объяснить не могут. Даже в википедии какой-то бред написан по этому поводу. Но я вам сейчас всё объясню. Не зря же вы заплатили по штуке за билет, дегенераты. Ща батя вас научит. Слушайте внимательно. Постмодернизм означает... понарошку. Ну, то есть можно всё, потому что всё понарошку. Офигенная штука на самом деле. Меня постмодернизм вполне устраивает. Не то что раньше – шаг вправо, шаг влево, и сразу в застенки на дыбу. Или дуэль на шпагах с каким-нибудь отморозком. А сейчас можно что угодно учудить без серьёзных последствий для репутации. Нассал на улице – экологический протест. Кинул зигу в автобусе – социальный эксперимент. Трахнул жену друга... постмодернистская ирония, чувак.
Ирония – это вообще стопроцентное комбо. Типа, братан, ты что серьёзно? Всерьёз насупился? Я же тебя просто троллил. Не будь как лох – всё понарошку...
... Меня регулярно похищают инопланетяне. Нет, правда. Я имею ввиду не тех корешей-укурков, которые есть почти у каждого. Те самые, за которых вас мамка постоянно ругает. Или жена пилит, если вы уж совсем никчёмный. Такие, знаете, кореша-инопланетяне, которые под кумаром ходят плотной группой и всему удивляются, как будто впервые на планете. Могут лизнуть электросчётчик, уснуть в лифте. А если одного такого в квартиру пустить, то он станет жить с вами, откликаться на «Петю». Девятый класс закончит. А потом...
... Так вот, я говорю не про таких наркоманов-инопланетян. А про настоящих. Жёстких. С летающими тарелками, зловещим свечением. И с анальными зондами. Вообще по жизни, анальный зонд – это самое главное доказательство серьёзности происходящего в любых ситуациях. Вот совсем в любых. Правильный пацан сразу понимает, если тебя похищают типы с анальным зондом – это мегасерьёзно и шуток больше не будет. Никакого постмодернизма. Предстоит отчаянное противостояние цивилизаций и тяжёлый экзистенциальный выбор. Или напряжённый разговор по поводу левых ноутбуков...
... Я был несколько раз в космосе на корабле у пришельцев. И вот, что меня всегда удивляло...
*
Ближе к концу выступления Мэддисон нарочно ввязался в полусмешную, нудноватую перепалку с одним из зрителей за столиком перед сценой, а затем намеренно пропустил пару проверенных забойных гэгов, чтобы народ не особо воодушевлялся к финалу «про инопланетян». Несмотря на все мучительные ассоциации, всплывавшие в истерзанной памяти, этот монолог всегда давался ему легко. Что ещё удивительней, публика тоже благосклонно принимала эту часть выступления, хотя в ней почти не было убойных панчлайнов. Люди расслабленно смеялись, слушали жопный юмор о летающей тарелке и невероятных вызовах человеческой физиологии, а затем легко отпускали Мэддисона со сцены вялыми аплодисментами, не требуя продолжений.
Последний раз прищурившись в слепящий фронтальный прожектор, и не став слушать «овации», Илья сошёл за кулисы. Он сразу направился в гримёрку, кивнув администратору на быдловатого типа с бутылкой дешевого шампанского, решившего продолжить общение с «шутником». Такие поклонники объявлялись независимо от обстоятельств после каждого выступления в каждом городе и в каждом клубе. В глазах Мэддисона уровень заведения измерялся как раз тем, как близко они успевали к нему подойти. В этот раз быдловатого типа притормозили прямо в зале с помощью настойчивых предостережений не ходить с бутылкой.
Повинуясь привычному алгоритму, Мэддисон закурил ещё на ходу в кишке коридора, и войдя в узкую захламлённую комнатку, сразу же положил сигарету в общую пепельницу перед зеркалом. Открыв спортивную сумку, он достал неприметную тёмно-зелёную куртку Nietzsche Adult и любимую кепку Cartman S01E01. Не став садиться, Илья – отодвинул стул ровно настолько, чтоб казалось, будто гримёрка оставлена им лишь на краткое время, а скорое возвращение очевидно.
На самом же деле Мэддисон следовал по давно отработанному эвакуационному плану, действуя быстро и экономно. Все похищения случались с ним только в таких вот чужих городах и как раз в промежутке между выступлением и гостиничным номером. Поэтому была важна каждая секунда. Через несколько мгновений он уже покинул комнатушку, готовясь навсегда позабыть об этом неважном месте, прошёл дальше по коридору, открыл дверь чёрного хода и вышел вовне.
Однако, вовне привычная схема отхода поломалась. Вместо улицы или переулка Мэддисон оказался в крохотном пространстве огороженного хоздвора. В нос ударил ватный запах прелых листьев, смешанный с типичными варевными ароматами общепитовского производства, создавая ощущение ошпаренной кипятком помойки. Илья инстинктивно задержал дыхание, собираясь быстро миновать смрад, но обнаружил, что выход с территории перекрыт алюминиевыми воротами метра три высотой. В стеклянной будке вахтёра, возвышающейся над двором, не обозначалось совершенно никакого служебного присутствия.

– У них сейчас пересменка. Минут через десять появится.

Оглянувшись, Мэддисон обнаружил хозяйку хриплого голоса, возникшего в пустом месте с пояснением. Она курила, прислонившись к стене как раз за дверью чёрного хода.
Илья ощутил в себе порыв вернуться обратно в клуб и попробовать незаметно выйти через главный вход, но вспомнил бухого типа с шампанским. Благодаря богатому гастрольному опыту он знал, что подобные поклонники отличаются удивительной настырностью и караулят до последнего с одной лишь целью – сперва побрататься, а затем начать предъявлять за несмешные шутки, скучные стримы, желание срубить бабла на фанатах, плавно переходя к обвинениям в оскорблении русской веры, правильных пацанов и Иисуса. Кончалось всё очередной попыткой разбить бутылку об голову и ответной стрельбой из травмата.
Поскольку в дальние гастроли Мэддисон травмат не брал, возвращаться в клуб не следовало. Пришлось вдохнуть помоешный воздух и подойти к хриплой тётке.

– А вы можете мне открыть? – предсказуемо поинтересовался Илья.

В ответ тётка так презрительно фыркнула, что Мэддисон на секунду даже усомнился, что она здесь работает. Однако, кто ещё, кроме работников клуба, мог курить среди наплёванных окурков в закрытом периметре двора, ему угадывать не захотелось.
На вид курящая была женщиной под сорок с ещё не стёртыми в прошлое остатками былой красоты. Видимо, эти остатки служили для неё каким-то веским доводом к личной гордости и оправданием удушливого самомнения, делавшего менее постылой её зябкую жизнь без супружеского утешения.
План летел к чертям. Мэддисон засёк время на телефоне и приготовился ждать при свидетеле, сожалея о том, что оставил тлеть в гримёрке последнюю сигарету. Словно угадав помыслы собрата-курильщика, тётка протянула ему розовую пачку Vouge. Илья без раздумий взял тонкую бабью сигаретку, проигнорировав торжествующий взгляд благодетельницы, как будто постановлявшей, что здесь и сейчас произошла наконец важная победа феминизма над последними остатками мужского естества.

– Я слушала ваше выступление, – будто бы отвечая на его вопрос, заявила тётка. – Весьма спорно.

Мэддисон безразлично пожал плечами, привычно уклоняясь от беседы.

– Послушайте, во-первых, эпоха постмодернизма уже закончилась, – продолжила она, решив окончательно утвердить своё превосходство в этой случайной встрече. – Во-вторых, постмодернизм не имеет ровным счётом никакого отношения к вашему унылому стендапу. Один придурок где-то что-то ляпнул, и все остальные, весело бренча, побежали оправдывать свою изобретательскую импотенцию. Эко в гробу крутится, – тётка настойчиво попыталась встретиться в Мэддисоном взглядом, а затем акцентировано добавила: – Увы.

Это «увы» было произнесено с таким интеллигентским пафосом и сожалением, как если бы речь шла о её близком коллеге и равном соратнике, а не о прошловековом писателе-итальянце, имеющем примерно такое же отношение к актуальному русскому постмодернизму как Томас Эдисон к сайту Яндекс.Музыка.

– Космополитен не лучший источник для снобизма, – бессознательно огрызнулся Мэддисон, прежде чем спохватиться.
– Снобизм? – тётка дико изогнула бровь в манерной попытке изобразить чудовищное удивление. Теперь не осталось никаких сомнений – она была безбожно пьяна. – Я понимаю, для вас редкость встретить университетского преподавателя, занимающегося современной культурой вне среды его обитания, – тётка обвела тлеющей сигаретой неопределённое вонючее пространство вокруг себя. – Но вы наткнулись как раз на человека, который читает студентам годовой курс по постмодернизму и его преемнику.

Возможно, где-то в своём пьяном одиноком воображении она представила себе, как этот человек из Москвы сразу согласится с ней и, признав за личность, пригласит поужинать в модное молодёжное место полное веселья и лёгкости, а затем весь вечер будет с искренним интересом выслушивать обстоятельства её жизни и достижений.
Вместо этого Мэддисон зло посмотрел прямо ей в глаза и с грубым напором спросил:
– Чем докажешь?
– Вы не прокурор, чтобы я вам что-то доказывала. Я не обязана, – тут же невольно попятилась тётка в своих аргументах, а затем вновь фыркнула в пустое место справа от себя, как будто там стоял кто-то, с кем она делила своё пренебрежение. – Надо будет в понедельник на семинаре рассказать о вас, как о ярком примере использования псевдонаучных мифов.
– Середина лета на дворе, тётя, какой семинар? – сделал следующий вброс Мэддисон, второй раз заставив её неуклюже подыскивать оправдания.
– Можно преподавать не только в России, – наконец нашлась она, но судя по дешёвым джинсам и блузке с блестящими буквами Guci, преподавала она где-то посреди китайского рынка. – И вообще, вам здесь не положено! Я иду за охраной.

Тётка раздражённо бросила на землю сигарету, растёрла ногой и потянулась к дверной ручке.
Мэддисон с надеждой взглянул на необитаемую будку вахтёра и вздрогнул. Над ней висела летающая тарелка.
В отличие от современных киношных НЛО, представлявших из себя прогрессивный транспорт с гуманоидными пришельцами, эта летающая тарелка хоть и выглядела в точности как с постеров шестидесятых, была всего метра два в диаметре. Чем-то она напоминала модные последнее время квадрокоптеры. Но отсутствие винтов и натужного балансирования сразу давали понять, что этот объект не принадлежит к земным технологиям.
Окинув быстрым взглядом двор в поисках пути к бегству, Мэддисон раздражённо выругался на тётку, задержавшую его здесь:
– Тварь!

В следующий миг сознание стендапера померкло, а течение жизни перед глазами прекратилось в темноту.
*
– Им это просто так с рук не сойдёт! Это уголовное преступление – насильственное лишение свободы. Они не только в тюрьму сядут, я им устрою сладкую жизнь – министр будет лично извиняться...

В какой-то миг, выплывая из небытия, Мэддисон жутко обрадовался хриплому голосу, принадлежащему недавно знакомой женщине, ведь это означало, что он не у пришельцев, а всё там же, где помнил себя последний раз. Однако, проморгавшись, он обнаружил, что его голова лежит на металлическом полу, а перед глазами стоит бутылка дешёвого шампанского. Илья заворочался, пытаясь отвернуться, но чьи-то сильные руки взяли его за ворот тёмно-зеленой Nietzsche Adult и бережно привели в вертикальное положение. Взгляд Мэддисона сфокусировался, и последняя надежда на то, что всё обошлось исчезла – вокруг были знакомые по предыдущим похищениям холодные серые стенки «накопителя» – металлического глухого короба без всяких дверок и технологических отверстий, в который его помещали каждый раз перед экзекуцией.

– Странно. В первый раз попадаю сюда не один, – пробормотал он.
– Вы уже были здесь? Это ФСБ? Или Нацгвардия? Меня будут искать! У меня тоже есть связи! Это всё из-за тебя, постмодернист хренов. Теперь в понарошку?! – под напором опасных обстоятельств тётка односторонне перешла на «ты». – Я же ничего не знаю! Ни-че-го!
– Привет, Илюха. Меня Кузьма зовут, – вмешался вдруг ещё один присутствующий.

С близкой стороны этот Кузьма оказался примерно похож на того типа, что хотел добраться до Мэддисона после выступления. Как дополнительный признак той несостоявшейся встречи это косвенно подтверждала и бутылка шампанского. Однако, сейчас в нём больше не таилось и следа той озорной лихости, что угрожала Илье сразу после стендапа.

– Привет, Кузьма, – согласился на вынужденное знакомство Мэддисон.
– Чо как тут? Ты в курсах, вообще? Я перепил малёха, не помню как здесь оказался, – владелец бутылки был спокоен и вежлив, как и полагалось вести себя в незнакомой «хате».
– Нас пришельцы похитили, – без лишних предисловий объявил Мэддисон доступную информацию.

Кузьма чуть задумался и хмуро уточнил:
– Украинцы?
– Нет, настоящие инопланетяне, – продолжил терпеливо просвещать неизвестное Илья. – Вы же оба стендап слушали – я там всё рассказывал. Похищают, опыты проводят, потом отпускают.

Кузьма сразу постарался зафиксировать немаловажное:
- Анальным зондом?

Мэддисон вдруг поймал себя на мысли, что вот он – тот самый момент. Долгие годы он мечтал обрести Доказательство. Когда слова его обретут наконец заслуженный вес и прямой смысл, стряхнув с себя покрывало стендаперской небывальщины. Когда он наконец сможет произнести те желанные слова: «Я же говорил!».

– Я же говорил, – тихо произнёс он, и мир погас снова.
*
В этот раз Мэддисон очнулся первым. Он обречённо приготовился к яркому свету, озонированному воздуху и анальной экзекуции, но оказалось, что они по-прежнему в «накопителе». Рядом без сознания лежал Кузьма. Тётка исчезла.
Однако, она тут же напомнила о себе. Истошный крик разорвал тишину за тонкой металлической стенкой. Тётка вопила тем самым страшным криком, которым орут убиваемые люди, не собирающиеся больше беречь голос для дальнейшей жизни.
От чужой громкой боли очнулся Кузьма. Он заозирался по сторонам, но не обнаружив непосредственной угрозы, попытался вскочить. Однако, подлая потолочная высота в метр сорок не дала Кузьме встретить опасность гордой прямой стойкой, унизительно согнув в подчинённую позу. От этого боеготовность хабаровского пацана перегорела. Беспонтово поныкавшись, он мрачно сел и отодвинулся в дальний угол придумывать другую тактику.

– Так по одному и порежут, суки, – проворчал он через некоторое время.
– Да не режут её. Просто анальный зонд вставляют, – осведомлённо возразил Мэддисон.
– Чего она орёт тогда?
– В первый раз всегда страшно, - обозначил Илья вечную сексуальную истину.

По напряжённой сосредоточенности сокамерника, было ясно, что он не до конца поверил объяснению. Как нерефлексичная личность, Кузьма не любил загадок от внешней жизни и противостоял им только двумя способами – боксёрским кмс и воровской эрудицией. Однако, теперешняя ситуация делала его совсем безоружным перед надвигающимся .i.-пойми-чем, и он изо всех сил старался оставаться начеку.
Прошло несколько десятков минут. Крик всё не прекращался, и от беспомощности Кузьму ожидаемо бомбануло – он схватил бутылку шампанского за горлышко и разбил о металл стены. В руках у него осталась «розочка», которой, судя по всему, он решил усилить свои оборонительные способности. Боясь навлечь на себя эту безвыходную агрессию, Илья закрыл глаза и сделал вид, что дремлет, поэтому следующее помрачение настигло его незаметно.
*
Мэддисон осознал смену обстановки по сильному запаху озона. Он вдруг понял, что находится не в той же позе, в которой находился мгновение назад. Вместо жёстких поверхностей «накопителя» тактильно обнаружилось мягкое полулежачее кресло. Илья дернулся, попытавшись перевернуться на бок, но руки и ноги оказались прочно зафиксированы. Тогда Мэддисон открыл глаза.
Прямо перед его лицом застыла угольно-чёрная трубка излучателя. Мерцание синих огоньков и слабая вибрация говорили о том, что аппарат работает на полную мощность. Это обстоятельство одновременно напугало и обнадёжило Илью. Массовая культура давно достигла консенсуса в том, что если тебя облучают против воли, это не есть к добру. Но с другой стороны – на горизонте не было никакого анального зонда! Как ни крути, но подобный расклад вселял в Мэддисона куда больше сиюминутного оптимизма, чем могло показаться на первый взгляд – любой гетеросексуальный землянин предпочёл бы находиться к цилиндрическому чёрному излучателю головой, а не задом.
Несмотря на зловещие вибрации и бездушные синие огоньки, никаких телесных трансформаций от излучения Илья не заощущал, и через пять минут ему стало скучно. Он внимательно изучил прибор, а заодно огляделся по помещению в целом. В том, что он по-прежнему присутствует в каком-то явно пришельческом месте сомнений, увы, не возникало. Вокруг царила ослепительная чистота и медицинская стерильность. В немалой степени этому способствовали светло-серые металлические стены, плавно переходящие в пол и потолок, а также вездесущий запах озона.
Само помещение представляло из себя небольшой прямоугольный отсек нормальной, человекоприемлемой высоты. У длинных противоположных стен через равные промежутки были установлены кресла с излучателями, абсолютно идентичные тому, в котором пребывал сейчас он. Всего их было по пять с каждой стороны, и все они были пусты.
Мэддисон ещё раз с опасливой обозлённостью глянул на излучатель и вдруг понял для чего он. Это не было смутным угадывающим предположением, когда фантазия превращает необъяснимое в желательную либо кошмарную, но примерно-понятную вещь. Нет, это было твёрдым функциональным знанием пользователя, которое имеется у каждого современного человека в отношении тостера, холодильника, печатной машинки, плоскогубцев и прочей пассивной техники. И если секунду назад в голову Ильи целился зловещий излучатель пагубных враждебных волн, то сейчас он вдруг увидел перед собой стандартный нейрокорректор, имплантирующий в его мозг необходимую информацию. В том числе и знание о нейрокорректорах.
Тот факт, что в данный момент его не облучают, не превращают в мутанта, не ставят над ним опытов, а всего лишь ускоренно обучают с помощью нейронной импликации, сразу успокоил Мэддисона. Он перестал ворочаться, расслабленно откинулся на кресло и прислушался к себе.
Как ни странно, но в черепной коробке не ощущалось никакого бурления, а даже наоборот присутствовало чувство необычайной ясности сознания, которое часто бывает у молодых мужчин наутро после долгого здорового сна в воскресный выходной, если до этого не пил в субботу. Новые знания об окружающем не возникали в этой лёгкой голове какими-то дискретными кусками или оформленными параграфами. И никак не меняли мироощущения Ильи, превращая в мудрого человека. Скорее это было похоже на процесс напыления. На сложившуюся личность Ильи Мэддисона, со всеми её проблемами, желаниями, комплексами и пробелами в образовании как будто бы наносили тонкую плёнку осведомлённости и знакомости с окружающим миром.
Подобный эффект известен каждому, кто приезжал и надолго останавливался в незнакомых местах. В какой-то момент окружающее чужое пространство превращается для такого человека в освоенную среду. Незнакомая улица превращается в просто улицу. Чужой подъезд превращается в просто подъезд, а специфический квартирный запах просто... исчезает. Но стоит теперь уехать из этой освоенной среды на пару месяцев в другой город или страну, а потом вернуться назад, и это чувство своего и родного исчезнет. В глазах вернувшегося улица опять становится немного незнакомой, подъезд делается неуютным, а, открыв входную дверь, он вдруг ощущает специфический запах собственной квартиры, которым она пахла всегда, но который в какой-то момент хозяин просто перестал замечать.
Вот именно это чувство освоенности окружающего вместе с по-настоящему новым знанием напылялось сейчас нейрокорректором на мозги Мэддисона. Благодаря чему, в данный момент он осознавал себя не на КОСМИЧЕСКОМ КОРАБЛЕ ПРИШЕЛЬЦЕВ!!!, а всего лишь на транзитной лунной станции. Ещё он знал, что за переборкой отсека находится длинный коридор, опоясывающий станцию по кругу, а чтобы попасть на корабль нужно подняться на три уровня вверх в ангар. А для того, чтобы освободить руки и ноги, достаточно...
Повинуясь мысленной команде, щёлкнули затворы, и Мэддисон стал свободен. Тем не менее Илья не поторопился вставать. Вызванный следующей мысленной командой голографический интерфейс нейрокорректора показал, что до окончания базового вводного курса осталось всего восемь минут. Помимо него прямо сейчас будет доступно ещё два десятка получасовых курсов по разным аспектам инопланетной актуальности: «Политика», «Социум», «Биота», «Метаморфозы», «Земля», а также десяток узкоспециальных наук с непостижимыми названиями, даже приблизительное содержание которых станет понятно после употребления базовых курсов «Физика» и «Вычисления».
Мэддисон как раз раздумывал над тем, гуманитарный или технический уклон придать своему стремительному образованию, когда соседнее кресло резко провалилось в пол, а затем вынырнуло назад, удерживая на себе Кузьму. Тут же из высокой спинки выдвинулась трубка нейрокорректора и приступила к работе.
Кузьма проснулся. Он сразу предсказуемо задёргался, пытаясь исключить себя из-под действия инопланетного прибора и общей несвободы. Сдавленно кряхтя от предпринимаемого яростного напряжения, он выдыхал лёгочный воздух сипящими порциями и густо краснел лицом. Мэддисон живо вспомнил шварцнеггеровскую версию «Вспомнить всё», где могучий австриец боролся с примерно похожим креслом, чтобы не получать знания о собственной прошлой жизни, а затем ещё более напряжённо боролся с враждебной марсианской атмосферой. В отличие от Мэддисона, израсходовав первоначальный импульс к выживанию, Кузьма не сдался и не стал оглядываться по сторонам, а лишь на пару секунд обмяк, закрыл глаза, а затем рванулся вновь из крепких пут облучательно-обучающего аппарата. Его лицо стало ещё краснее, резко обозначились шейные вены. Вместо сипения изо рта теперь доносилось вечное мужское «ы-ы-ы-ы», приносящее в жертву победе последние затаённые силы организма, да и жизнь вообще.
К концу третьего протяжного «ы-ы-ы-ы» Мэддисон не выдержал – мысленной командой он открыл кресельные затворы Кузьмы, и тот рухнул на пол. Попытавшись сразу подняться, тот снова упал и истощённо завалился набок, выставив перед собой кулаки, с твёрдым намерением и дальше отстаивать собственное очко от ожидаемых анальных зондов.

– Всё нормально, дружище. Здесь никого нет, – сказал Илья.

Кузьма резко обернулся на голос и только тогда осознанно воспринял обстановку. Он огляделся, удостоверился в правде Мэддисона и опустил руки.

– Где они?
– Пока не знаю, – пожал плечами Илья. – Наверное ждут, пока мы все базовые курсы пройдём.
– Какие курсы?
– Кресла транслируют в мозг обучающую информацию. Я теперь намного лучше здесь всё понимаю. Садись – нам тут ещё несколько часов куковать.
– Кукарекать, нах, – оборвал его Кузьма. – Я на этот зашкварный табурет не полезу.
– Как хочешь, дружище. Но это я тебя освободил сейчас, – продолжил делиться новым опытом Мэддисон. – А знаешь как? Потому что эта штука мне всю нужную информацию в мозг записала. Я могу теперь всей техникой управлять в отсеке. И двери открывать.

Однако, Кузьма по-своему отреагировал на возможности собрата-землянина:
– Это хорошо. Короче, я ща передохну слегонца, и двинем отсюда, – сказал он.
– Куда? – удивился Мэддисон.
– К своим.

Илья хотел было конструктивно возразить, но внезапно это простое несомненное «к своим» пробило скорлупу последних важных событий, облепивших его со всех сторон, и прошлая жизнь хлынула в образовавшуюся брешь, заново наполняя его голову краткосрочными земными планами и важными задачами бытового гражданина. Он вспомнил, что хотел сегодня упиться пива в номере и залипнуть на футбол пока не вырубится. А завтра, прилетев во Владивосток, он должен вести стрим по Доте вместе с Хованом. И аренда за новую квартиру проплачена на три месяца вперёд, и как теперь вернуть деньги, если он останется здесь? Дня через три подойдёт платёж с партнёрки, и поэтому как-то стрёмно покидать планету именно сегодня. И ещё... И ещё... И ещё столько игр не доиграно, столько сериалов не досмотрено, и теперь вот это всё просто так бросить?!
Великая мужская апатия обволокла Мэддисона как детсадовский кисель, лишая воли и интереса на все дальнейшие квесты в инопланетянском реале. К тому же теперь он точно знал – его больше не будут при похищениях пытать анальным зондом!
Решение родилось почти сразу – он вернётся на пару недель на Землю, завершит все дела и уже после этого окунётся в новую жизнь.

– Погоди, – сказал Мэддисон Кузьме, – сейчас закончу базовый курс и пойдём к челноку. Ещё четыре минуты, – уточнил он, сверившись с голографическим интерфейсом.

Кузьма тем временем успел отдышаться, встал и, не обращая внимания на слова Ильи, принялся искать выход.
Внезапно, выход обнаружился сам, просто образовавшись в одной из монолитных стен между креслами. В отсек шагнул инопланетный гуманоид.
И тут же упал как мешок с кирпичами от боксёрской «двоечки» Кузьмы в узкий подбородок. К слову, выглядел пришелец так, как обычно их и представляли винтажные кинофильмы и третьесортные телеканалы – безволосый, серокожий, с непропорционально большой головой и чёрными, без белков, глазами.
Кузьма нагнулся, вырвал из бесчувственных пришельческих рук что-то явно пистолетное и осторожно выглянул в коридор.

– Вроде тихо, – доложил он Мэддисону результат разведки, повертел в руках инопланетное оружие, направил на бесчувственного пришельца и выстрелил.

Голова инопланетянина разлетелась буро-зеленой слизью, заляпав безукоризненно чистый пол. И хотя формально Мэддисон понимал, что непричастен к расправе, но оставаться и давать показания чужой юрисдикции забоялся. Шустро соскочив с кресла, он аккуратно обошёл пятна слизи и вышел из отсека. Свернув направо, Илья быстро зашагал к ближайшей шахте лифта, не беспокоясь, последует ли за ним земляк-убийца.
У лифтовой трубы ему пришлось какое-то время ждать, наблюдая как Кузьма медленно крадётся вдоль стены, непрерывно озираясь по сторонам и держа пистолет как спецназовцы из патриотических сериалов. Несмотря на то, что перед Мэддисоном постоянно висел полупрозрачный интерфейс базы, ясно изображающий, что на этом этаже никого кроме них нет, он не стал даже пытаться переубедить Кузьму в такой краткосрочной безопасности.
Однако, обождав его, он высказал про другое:
– Это их лифт – труба с изменяемым тяготением. Типа, как у нас аэротруба. Видел такую? – Кузьма кивнул. – Она поднимет нас в ангар. Но есть проблема – ты не сможешь воспользоваться этой штукой самостоятельно, потому что не прошёл базовый курс. Нам придётся обняться, чтобы она приняла нас за одного человека.

У Кузьмы ушло несколько долгих секунд, чтобы перебрать в уме доступные варианты совместной транспортировки. По пацанской классификации, обняться лицом друг к другу было бы гейством, способ «Мэддисон сзади» зачёлся бы за пидорство, а «Мэддисон спереди» за галимую гомосятину. Поэтому, Кузьма вычислил и одобрил единственно верный способ – они с Мэддисоном встали друг к другу спиной, крепко сплелись локтями и боковым шагом храбро встали в транспортную трубу.
Меньше чем за секунду без всякого ощутимого ускорения собственных телесных масс перед ними пронеслось несколько этажей. На самом верхнем труба резко остановила их и мягко вытеснила наружу.
Мэддисон и Кузьма даже пробежали пригнувшись несколько метров, чтобы спрятаться за небольшим контейнером, когда их обоих всё же настигло восхищение открывшейся обстановкой.
В отличие от слепых подземных коридоров, здесь отсутствовали не только стены, но и потолок. Огромное открытое пространство в несколько футбольных полей защищалось лишь прозрачным энергетическим куполом.
Тысячи, нет, миллионы звёзд сияли сейчас над ними в прекрасной верхней дали. Их чёткость и яркость, лишённая замыливания атмосферой, была так сильна, что просто потрясала. Мэддисон и Кузьма задрали головы вверх, позабыв о всех своих тактических планах и спасительных комбинациях. Здесь и только здесь мечты детства и фантастика настоящего вдруг настигли их, заставив замереть от восхищения. Никакой Oculus Rift или EVE online не могли в полной мере предложить того, за чем гонится сердце каждого мальчишки, и что само предстало сейчас перед ними. Космос был правдой! Жизнь среди звёзд была правдой! Отныне и навсегда это были для них не просто грёзы, а твёрдое прожитое знание. Где-то там в миллионах световых лет и миллиардах светил хранилась теперь и их судьба!
Первым дрогнул Мэддисон:
– Может эти другие, не злые? – чего-то смущаясь спросил он у Кузьмы. – Зачем они тогда нас обучать стали? Эти должны быть другими – хорошими.
– А как же та баба? Ты же слышал, как они с ней, – с угрюмым скепсисом возразил Кузьма.

Воспоминания о «накопителе» омрачили повторно появившуюся надежду Мэддисона остаться здесь. Ведь место, где их держали до того как поднять в отсек нейрокоррекции, действительно, было в точности таким же как и в предыдущие разы, когда Илью похищали и пытали анальным зондом. Под грузом этого знания несознаваемая, но почти сбывшаяся мечта о звёздах вновь померкла в его душе, заставив сердце больно сжаться от невыразимой тоски.

– Ладно, я могу управлять вот тем шаттлом и этим челноком, – указал он на две почти одинаковые летающие тарелки с разным габаритом. – У того манёвренность хорошая, а у этого есть вооружение. Я смогу настроить под тебя оружейный интерфейс – сможем отстреливаться, если начнётся погоня.
– Значит берём челнок, – Кузьма без колебаний сделал вооружённый выбор. – Только это... надо будет вернуться, – добавил он.
– Зачем?
– За бабой.
– Зачем?! – изумился Мэддисон.
– Свои своих не бросают, – серьёзно изрёк Кузьма очередной самодельный трюизм, а затем веско дополнил: – Пошли.
– Ты же не знаешь, где её искать.
– Зато ты знаешь.

Мэддисон вдруг понял, что действительно знает, где искать их первоначальную спутницу. В этот раз станционный интерфейс выдал не только расположение нужного этажа, но и обозначил человеческой фигуркой один из отсеков. Других живых существ рядом не значилось.
Опять прижавшись «булками», Илья с Кузьмой спустились на восемнадцать уровней вниз и очутились в очередном безиллюминаторном коридоре. Пройдя десяток метров, Мэддисон мысленной командой раздвинул монолитную стену, создав проход, и тут же рефлекторно отпрянул назад. Бешено заколотилось сердце. Это была она – ТА КОМНАТА! С длинными холодными кушетками, с нависшими с потолка манипуляторами. С чересчур ярким светом и сильным запахом озона. Четыре раза. Целых четыре раза он уже был здесь!
Кузьма вопросительно посмотрел на него:
– Ты чего?

Мэддисон помотал головой, но так и не смог сделать шаг внутрь. Очень хотелось убежать. Ему удалось убедить себя, что чем быстрее Кузьма найдёт тётку, тем быстрее они покинут это место. И никогда не вернутся. Но, никакие уговоры не смогли бы заставить его переступить порог.
К счастью, отсек оказался небольшой и на одной из ближайших кушеток присутствовало неподвижное тело. Кузьма шагнул к нему с гримасой сдержанного отвращения, с которым обычно подходят к мертвецам, но близкий взгляд не подтвердил его опасений. Тогда он ткнул тело дулом пистолета.
От этого действия тело перевернулось набок и захрапело. Тётка спала глубоким сладким сном физиологически удовлетворённого человека.

– А орала так, как будто её на части режут, – разочаровано проворчал Кузьма.

Затем он засунул пистолет за пояс, осторожно взял спящую на руки и вышел из отсека. На какое-то время нависшие над креслом манипуляторы ожили в поисках подопечной, но не найдя её поблизости опять застыли. Зато громко запищала сирена.
Земляне рванулись за спасением обратно к лифтовой шахте, но из-за угла показались инопланетяне.

– Держи её! – крикнул Кузьма Мэддисону, передал тяжёлую тётку и выхватил пистолет.

Затем он рванулся навстречу пришельцам, кувыркнулся и с колена сделал несколько выстрелов. Как ни странно, но все они поразили свои цели.

– Ты чего, спецназовец? – удивился его эффективности Илья.
– Вообще не служил, – ответил Кузьма тоже удивлённо радуясь внезапной меткости. – Как в кино, да?

Сзади по коридору послышались шаги и показалась новая группа врагов. На этот раз Кузьма выпрямился и твёрдым шагом направился прямо на них. Он прицелился на ходу и, не сбавляя шаг, расстрелял преследователей, тратя на каждого по выстрелу.
Тем временем, Мэддисон, успокоившись за боевое прикрытие, засеменил к лифту, из последних сил таща тяжёлую тётку. К счастью, интерфейс показывал, что перемещение между этажами не заблокировано. Он уже собирался встать в круг трубы, как невидимая упругая волна оттолкнула его, и перед ним вывалился инопланетянин. Этот, в отличие от полуголых голованов, которых уничтожал Кузьма, был одет во что-то наподобие скафандра или боевых доспехов. Мэддисон беспомощно замер, приготовившись прикрыться бесчувственной тёткой от поражающего огня, но отставший Кузьма выстрелил издалека, попав бронированному в плечо, а когда тот повернулся, двумя выстрелами сделал его трупом. Голова штурмовика лопнула также как и голова их первой жертвы, обдав Мэддисона буро-зелёной слизью.

– Не зацепил? – спросил подбежавший Кузьма.

Илья собирался ответить что-нибудь бойкое, чтобы не чувствовать себя криворуким лохом на его фоне, но тут очередная напасть привлекла их внимание зловещим лязгом.
Из дальнего угла в противоположном конце коридора показалось... боевое робо-существо. Больше всего оно напоминало пантеру из фильма про трансформеров. То, что это конкретная боевая машина было понятно и по угловатым очертаниям корпуса из блестящего металла, и по сдерживаемой напряжённой мощи в каждом неторопливом движении механизма. На её загривке топорщились оружейные стволы, а хвост, украшенный на кончике дисковым резаком, высекал искры из стен и пола.

– Лезь в лифт! – скомандовал Кузьма.
– А ты?
– Я тут ещё не закончил, – ответил он, а затем без паузы серьёзно добавил: – Передай мамке, пусть не плачет за сына. Жил пацаном – умер героем.

С немалым удивлением в этом простонародном пафосе Кузьмы Мэддисон не услышал ни сдерживаемого страха, ни вынужденной малодушной бравады, ни предсмертного отчаяния. Нет, слова Кузьмы были наполнены вполне явным и почти неконтролируемым сладостным предвкушением подвига. Он не просто собирался вступить в бой с той жуткой смертоносной робо-хренью, но и не сомневался, что убьёт её. И только этого он желал сейчас всем сердцем. А героическое прощание и спасение тётки были для него всего лишь приятными бонусами и аперитивом перед основным блюдом безжалостной резни и масштабного побоища.
За секунду поняв это, Илья без колебаний шагнул в трубу и, очутившись на верхнем ярусе, побежал к скоростному челноку. При их приближении интерфейс корабля потеснил перед глазами Мэддисона интерфейс станции, и он с разбегу нырнул в открывающийся люк.
Изнутри летающая тарелка больше всего напоминала обычный жестяной муляж. Тут не было приборных панелей, мигающих загадочными огоньками, или удобных пилотажных кресел. Даже обычной лавочки. Если бы не корабельный интерфейс перед глазами Ильи, то могло показаться, что ради спасения он залез сейчас в элемент детской площадки из советского детсадика. Дрыхнущая тётка так и не пробовала приходить в себя, поэтому на полётное время Мэддисон отпихнул её за спину в полукруглый угол.
Бортовая система быстро уловила желания Ильи и тут же вывела два возможных пункта назначения. Сначала Мэддисон хотел отправиться домой в Медведково, но вспомнил наказ Кузьмы и выбрал Хабаровск.
Не набирая высоты, тарелка рванулась из-под купола к тёмному горизонту обратной стороны Луны. И хотя физически никаких иллюминаторов у неё явно не было, стены и потолок вдруг стали прозрачными, сделав их научно-фантастическое приключение похожим на сюрреалистический фэнтезийный побег верхом на летающем жестяном блюдце.
Если верить бортовому компьютеру, инопланетный аппарат стремительно нёс пассажиров в сотне метров от поверхности земного спутника, самовольно выбрав оптимальный маршрут. Из-за низкой атмосферности и отсутствия высоких гор летающее блюдце совсем не испытывало сопротивления плотности, а также необходимости опасно маневрировать на такой низкой высоте. Но даже если бы опасность существовала, то Илья не смог бы увидеть её при всём желании – с удалением от базы вокруг настала обширная темнота.
За считанные мгновения полёта великая тень лунного тела безоговорочно затопила Мэддисона тем холодным одиночеством, что неизменно начинает чувствовать любое бессильное существо, поставленное лицезреть космические неосвещённые масштабы. Жуткая правда о том, что не яркие и ясные звёзды правят Вселенной, а тёмные, мертво-холодные массы и пространства царят в нём на самом деле, обрушилась вдруг на разум спасающегося человека. Теперь он уже не мог не знать, что среди бесчисленного количества звёзд простирается, ждущая своего часа, истинная бесконечность тьмы, холода и смерти. И если летающее блюдце сейчас остановится, то он, Мэддисон, и все его усилия, смелые поступки и взволнованные переживания, встреченные люди и продуманные мысли, добрые дела и анальные мучения – всё это в мгновение ока и навсегда превратится в холодное неосвещённое ничто.
От этой навалившейся вселенской недоброты сердце Ильи приготовилось остановиться. Лишь тонкая светящаяся кромка от Солнца, кипящего где-то на той стороне, удерживала его на краю тихой смерти, согревая отблеском надежды. Только сияющий вдалеке горизонт не позволял ему окончательно потерять память о тепле и жизни, что имеется на освещённых пространствах, куда спасало его космическое блюдце.
Через какое-то время свечение горизонта стало усиливаться. Всей своей истомлённой личностью Мэддисон приготовился встретить живительное солнце, но ожидаемые оранжевые протуберанцы вдруг отменила мощная голубая дуга, медленно выросшая в край Земли, наплывающий из-за горизонта.
Челнок стал набирать скорость и высоту, торопясь ещё быстрее вынырнуть из лунной тени. Поглощающий мир тьмы начал стремительно светлеть и уменьшаться, вырождаясь в серый пыльный шар, а дальняя родная планета стала превращаться в знакомый с детства мирный голубой объект.

– Вас приветствует карантинная служба Содружества. Пожалуйста, выберите опцию возвращения.

Вслед за словами перед Мэддисоном голографически изобразилось красивое лицо женского типа.

– Что? – удивился Илья.
– Согласно биометрическим данным и результатам полигонного теста, ваша ментальная конфигурация признана завершённой. Поздравляю, Содружество Бинки готово принять вас в свои ряды.
– Какое содружество? – продолжил непонимать Мэддисон.
– Поскольку во время полигонного теста вы не закончили курс нейрокоррекции, я готова ответить на все ваши вопросы.
– Что происходит?

Тем временем голографическое женское изображение продолжило уплотняться, уточняясь мелкими деталями и сочностью текстур. Теперь перед Ильёй в позе лотоса сидела почти настоящая девушка в кожаной куртке Nietzsche Spitzenflieger и сексапильном тёмно-сером комбинезоне бывалой звездолётчицы.

– Твоё сознание достаточно созрело, чтобы быть признанным одной из космических рас, – легко и органично перейдя на «ты», девушка продолжила терпеливо объяснять неизвестное. – Можешь отправиться к ним либо вернуться обратно в Ясли.

И хотя Илья интуитивно понял, что говорило ему это прекрасное ненастоящее создание, он всё же спросил:
– Какие ясли?

Она кивнула на его родную голубую планету, к которой стремился их странный космический кораблик.

– Когда-то давно разумная жизнь в нашей галактике зародилась сразу в нескольких регионах. Довольно быстро разумные расы достигли физиологического предела и отказались от него в пользу того, что вы называете «цифровой» цивилизацией. Многие продолжили изучать окружающий мир и дальний космос, что неминуемо привело к первым контактам. И первым конфликтам. Поскольку физическая смерть как явление почти исчезла, цивилизационные столкновения вели лишь к неразумному расходованию энергии. Со временем некоторые расы нашли общий язык и полностью ассимилировались. Однако, поскольку разум зарождался в очень разных условиях, некоторые оказались слишком далеки друг от друга. Чтобы преодолеть пропасть непонимания, было организованно несколько Звёздных Яслей для пополнения рас новыми гражданами с общим психо-ментальным кодом. Когда личность землянина достигает созревания, её ментальные параметры отправляются в одну из рас содружества, превращаясь там в полноценного гражданина. Однако, в силу общего происхождения доцифрового субстрата, такие граждане сохраняют возможность лучше коммуницировать с другими членами межзвёздного содружества, взросшими в тех же Звёздных Яслях. Мы называем это Общий Знаменатель.
– Я плохо понимаю, – признался Илья.
– Знаешь сказку «Вершки и корешки»? – попробовала зайти с понятной стороны звёздная девушка.
– Примерно.
– Вот с людьми примерно такая же ситуация. Разные расы выращивают себе здесь новых граждан. Кто-то берёт «вершки», кто-то «корешки». В будущем вы граждане разных цивилизаций, а в прошлом все с одной грядки. Такое галактическое СП с соглашением о разделе продукции.
– А как же обезьяны, Дарвин и всё такое?
– Тела – да, разум – нет. Мы внесли небольшие коррективы, задали новые параметры пластичности мозга, спровоцировали когнитивный скачок и сделали из вас разноформатных сапиенсов. Твои ментальные структуры наиболее близко соответствуют представителям Содружества Бинки, а ментальные структуры Кузьмы очень близки народу Каа. Но вы с Кузьмой всё же способны понять друг друга и договориться, а вот чистокровные Бинки и Каа нет.
– Кузьма жив? – совершенно искренне удивился Мэддисон.
– Конечно. На полигоне никто не умирает.
– Но он же пожертвовал собой там на базе. Убил столько ваших. И эта робо-пантера.
– Кузьма убил много био-ботов и разрушил несколько механизмов. Доказав свою храбрость и неумение отступать, он завоевал право присоединиться к народу Каа. Если бы он покинул базу с тобой, то не прошёл бы тест.
– А я? – спохватился за свою храбрость Илья, но голограмма его успокоила:
– Бинки прежде всего ценят ясность сознания, – сказала она и совершенно неожиданно лукаво подмигнула.
– Что это значит?
– То, что тест ещё не пройден.

Виртуальная девушка «прогрузилась» настолько, что была теперь полностью неотличима от настоящей. Девичий пушок молодой кожи на щеках, суженные зрачки внимательных и в то же время озорных серых глаз, крохотная точка-родинка на подбородке – перед Ильёй получило своё абсолютное воплощение идеальная физическая красота. Если бы он встретил такую где-то там, на планете, то даже не решился бы подойти, несмотря на статус «Герой Интернета – 2009» и приобретённую в связи с этим лёгкость общения с сексуальными людьми. Став знаменитым, он больше не боялся сексуальных женщин, а сексуальным мужчинам отныне не завидовал. Но даже если каким-то чудесным стечением обстоятельств он всё же вступил бы с этой девушкой в общение, то единственной его целью стали бы не секс или его суррогаты, а долгая тихая семейная жизнь в постоянной близости и взаимном понимании. Ведь такая физически идеальная и прекрасная женщина никак не могла оказаться глупой, злой, блудливой, алчной и бесцельной шкурой, как все те красотки, что встречал Мэддисон в прошлой докосмической жизни популярной звезды YouTube.
Идеальный брак с идеальным партнёром ещё раз поманил его своим чистым образом из мечтаний юности, начисто развеянных взрослой жизнью. От несбыточности невыразимого опять тяжко заныло сердце, и Илья сдался. Вместо интереса к дальнейшим испытаниям, и чтобы как-то забыться, он намеренно сказал вслух что-то неважное и глупое:
– У меня аренда проплачена на три месяца – я не могу.

Идеальная девушка сочувственно улыбнулась, поняв его малодушие, но всё же возразила:
– О, нет, ваши тела будут возвращены в Ясли. Они сохранят базовые социальные навыки и разумность. Будет отделена только ментальная надстройка. То, что старпёры называют «душа». Мало того, тело будет иметь все шансы сформировать новую.
– Не понимаю, – помотал головой Мэддисон.
– Слышал когда-нибудь о философском зомби? – Илья вспомнил ролик на Постнауке, который он #посмотрел-но-не-понял в самолёте по пути в Хабаровск и уверенно кивнул. – Вот примерно то, что отличает человека от философского зомби мы и выращиваем. Можно называть это квалиа, или личные переживания, или самоосознание. Или ментальная надстройка.
– То есть внизу у вас не скотобойня, а яичная птицефабрика, – после недолгого осмысления определил Илья, – собрали снесённые яйки и по новой.
– Отличная аналогия! – обрадовалась девушка.

Она протянула руку, с призывом «дай пять!», но Мэддисон скованно застремался, ещё помня в себе прилив несбыточных чувств. Однако, девушка продолжила вызывающе близко держать руку перед его лицом, нахмурив брови в притворной сердитости, пока Илья не ткнул в её вертикальную ладонь указательным пальцем. Девушка отдёрнула руку и хихикнула.

– А что насчёт неё? – спросил Илья, кивнув на спящую тётку, чтобы как-то сменить тему и пресечь поток кокетливой няшности виртуального существа.
– У женщин нет души, – сразу ответила она, беззаботно пожав плечами.
– А как же? – удивился он.
– Для драматизма. Кузьме нужен был толчок, – объяснила девушка, опять переводя всё в игривый тон. – Не беспокойся, люди не помнят об изъятиях.
– Я же помню.
– Ты будущий Бинки. Ясность сознания не позволяет наведённым иллюзиям взять верх над твоим разумом. Остальных тоже похищают. И анальное зондирование для всех, но таких как ты в Звёздных Яслях единицы. Остальные просто ничего не помнят.
– И что сейчас?

Благожелательная назидательность на лице девушки опять сменилась весёлым озорством. Она ещё раз протянула Мэддисону руку, но теперь раскрыла ладонь горизонтально. На ней лежали две таблетки – красная и синяя.

– Выбирай, – сказала она, а затем для чего-то уточнила: – Раньше предлагали договор подписать, ну знаешь, на фоне озера лавы или адского трона, но недавно было решено переосмыслить концепт – теперь по-простому без винтажности и пафоса.
– Если я выберу остаться?
– Тебя оставят в покое – больше не будет никаких «похищений» и анальных зондов. Но одно условие – тебе не сотрут память. До конца жизни ты будешь помнить и знать от чего отказался.

В задумчивости Мэддисон глянул за плечо искусительницы и заметил, что их транспортное блюдце, гася скорость, приближается к вполне земной космической станции.

– Это «Мир»? – удивился он.
– Нет, МКС, – ответила она, не обернувшись. – Мы пользуемся запечатанным резервным модулем. Космонавты жутко пугаются, когда там кто-то шумит, но ничего не поделаешь. Внутри установлено такое же кресло-нейрокорректор как на лунном полигоне. Оно скопирует твой ментальный образ и удалит его из этого тела. На период адаптации тебя поместят в андрогинный робо-корпус и через пару дней отправят на транзитную станцию около Плутона. А потом в виде облака сложно структурированных кубитов отправишься к родным звёздам.
*
Мэддисон пришёл в себя от запаха зимы. В детстве он всегда удивлялся этой своей способности определять смену времён года по запаху, хотя никаких конкретных ароматов его рецепторы при этом не фиксировали. Скорее это можно было назвать предчувствием.
Вот и сейчас первым, что он встретил из небытия было предчувствие того, что природа опустошена и готова к долгому медленному прозябанию в замороженных состояниях. Будущий, ещё даже не случившийся, безрадостный холод тронул его ноздри суровым обещанием и пробудил от темноты обморока в обычного человека. Открыв веки, Мэддисон встретил перед собой ночь и звёздное небо. Слабый всполох о чём-то тёплом и безвозвратно потерянном блеснул в его мозгу на пару мгновений и угас навсегда. Илья ощутил под спиной жёсткий материальный асфальт, заворочался и решил забыться текущими задачами, чтобы больше не смущаться о неясном потерянном счастье, исчезнувшем только что где-то среди звёзд.
Чтобы детально прояснить собственное положение на карте Родины, ему пришлось воспользоваться подсказкой смартфона. Обнаружив вокруг Хабаровск, Мэддисон вспомнил и кое-что из остального – гастроли, стендап, типа с бутылкой шампанского. Последующее терялось в тумане. Рядом у мусорных баков он заметил в бесстыдной отключке какую-то бабу. Сопоставив факты, он сделал очевидный вывод и дал себе очередной зарок не пить с фанатами.
Ещё раз глянув на гугло-карту, он зашагал по огромной парковке мимо торгового центра со странным мультяшным названием «Южный парк» к ближайшей широкой улице, чтобы вызвать такси.
По пути до гостинки в автомобильном тепле он твёрдо решил, что завтра прекратит гастроли и вообще окончательно завяжет со стендапами. Позже в неспешном движении по незнакомому ночному Хабаровску ему представлялась теперь новая, спокойная и размеренная жизнь обычного стримера на Twitch, без всей этой суеты, выступлений, случайных тёлок и попоек с Хованским. Без необходимости постоянно быть остроумным и актуальным. Без споров за гонорары и выслушивания критики от тупорезов. Без амбиций, долгосрочных планов и гнетущей необходимости выходить из дома. Отныне он будет играть в любимые игры и получать за это деньги. И никогда больше не вспомнит о чём-то утерянном, что навсегда развеялось в морозном воздухе чужого дальневосточного города, который он завтра же покинет навсегда.
*
Теперь одиночество и холод тёмной лунной стороны Илью не пугали. Он прошагал уже несколько километров по безжизненной поверхности без тени той грусти, что охватила его, когда он пролетал над этим местом в инопланетянском блюдце. Возможно, в этом был «эффект второго раза», когда что-то немыслимое, будучи сделано повторно, уже не поражает своей грубой чужеродностью и теряет статус исключительности. Типа, как второе убийство, или вторая любовь, или повторный просмотр «Игры престолов».
А, возможно, дело было в нём самом. Точнее в его новом теле. Быть андроидом оказалось очень комфортно и интересно. Темноты в привычном, человеческом понимании этого слова больше не существовало. Он прекрасно видел куда наступает и куда бредёт благодаря мультимодальному анализатору, суммирующему данные не только видимого спектра, но и от всевозможных вспомогательных детекторов. Теперь вместо губительной бездны перед его глазами на многие километры вокруг простиралась скучная пыльная равнина, изрытая недавними взрывами и случайным космическим хламом.
По пути сюда он чуть не попал под траки пятнадцатиметрового трансформера на гусеничном ходу, возвращающегося на базу. Илья попробовал связаться с грубияном, но тот мгновенно отклонил его вызов, даже не сбавив скорости.
Однако, Мэддисон уже знал, что эта механическая машина смерти, ощерившаяся на него раскрасневшимися лазерными излучателями, на самом деле Кузьма. Таково было его новое временное тело для адаптации. И ещё Илья знал, что настоящие Краа не используют такие примитивные машины, и в будущем Кузьма обретёт себя в форме структурированного сгустка плазмы размером с саму Луну, безудержно прорываясь к центру галактики плечом к плечу с новыми собратьями. Краа не знают страха, Краа не отступают. Краа для чего-то нужно добраться до центра галактики.
А Содружеству Бинки не нужно было ничего. По крайней мере, такое впечатление создавалось у Ильи после «напыления» всех оставшихся обучающих курсов. Представители Бинки исправно участвовали в работе всех трёх десятков Звёздных Ясель в разных уголках галактики. Они очень точно обозначили параметры ментальной конструкции, необходимые для их расы, но сами по-прежнему оставались безразличны к внешним контактам. Контролируя всего три звёздных системы, они не декларировали никаких планов и целей своей цивилизации.
Таинственность своего будущего народа и общая неизвестность манили Мэддисона столь же сильно как и тогда, когда на космическом блюдце рядом с дрыхнущей преподавалкой постмодерна он принял из рук прекрасного виртуального создания правильную таблетку.

[Тимелия Люрик]

Жаль, что вся эпоха первоначального постмодернизма была засунута автором в анальный зонд, который, к сожалению, так и не появился в рассказе. Я понимаю, что правила.. однако, ваш нейрокорректор мозга меня не впечатлил, а про вершки и корешки мы уже слышали.
Делать нечего, берем в топ - рассказ зацепил.

[Ябадзин]

Дохнуло тенью Пелевина, с его анальными вау-импульсами и прочими "чапаевыми"...
Что сказать после прочтения рассказа?
Это как ходил есть в фаст-фуд, бургеры-картошка, а потом тебе внезапно фугу подсунули, и после первого кусочка горло и тело на несколько секунд онемели...
Одним словом, в топ.

[Александр Басов]

Признаюсь, преодолел я вступление с трудом, начиная подумывать, что весь дальнейший текст будет подобного содержания. Уже начал сочинять в голове отзыв, где собирался упрекать автора в избыточном постмодернизме, как наткнулся на этот термин в рассказе. Дальше читал, не отрываясь. Замечание только одно

Автор:
– А вы можете мне открыть? – предсказуемо поинтересовался Илья.

Предсказуемо для кого? Для тетки? Для себя? Слово портит впечатление от прочтения грамотного, вкусного текста.

Обнаружив вокруг Хабаровск

Это реально порадовало. Смешнее, чем вступительный стендап-абзац. Рассказ отличный, отметил для голосования.

[Гость_Pablo_*]

Юмор и сатира без негативного оттенка. Понравилось, как автор поиздевался над таким, нынче модным, "жопным" псевдоюмором. Увлекло. От всей души - удачи автору!

[Гость_Вес На_*]

Произведение написано для определенного круга читателей и этот круг можно обозначить, как знающие Сталина по работам нобелевской лауреатки Алексиевич, Толкина по фильму "Властелин колец", а не по книге, Пушкина - по фразе "не бойся, Маша, я Дубровский" и тд
Текст перенасыщен лейблами, сленговыми и малохудожественными словами такими как "типа", "старперы" и тд. Если первую часть еще можно было принять (с большой натяжкой) за попытку автора иронизировать над происходящим падением вкусов и нравов то, дальнейшее чтение показывает, что иронии нет. Перед нами пример текста написанный на определенную аудиторию.
Я к этой аудитории не отношусь.
Если бы не размещение в рамках конкурса, читать бы не стала.

[grark]

Легко читается.

[karpa]

Стиль начала рассказа показался мне более похожим на тот, каким разговаривают подростки на задворках школы, куда они выбегают на переменках. А у автора на (пардоне муа) "жопном сленге" говорит главгер Мэддисон, публичный шоумен. Затем стиль меняется и автор переходит к бытовому языку, перемежаемому не то Шукшинскими отголосками, не то языку телесериалов. Еще чуть далее, язык приобретает журнально-газетный формат, который по-видимому должен свидетельствовать о приличном образовании ГГ и его суперкогнитивных способностях. В конце концов автор взял за горло стиль Б. Акунина, отбросив напрочь художественность, но оставив экшн.

Персонажи. Сам ГГ - беспринципный и равнодушный тип, который говорит со сцены то, за что платят. Тетка-баба, сорока лет, которая без имени и курит на хозяйском дворе. Мужик Кузьма с бутылкой шампанского. Серая масса серых и технологически продвинутых инопланетян. Био и не био - роботы.

Сюжет. Основан на похищении землян пришельцами с какой-то так и непонятной целью: обучать "кроликов", снимать с них кальку и изымать душу. Причем автор утверждает, у женщин души нет, тогда зачем им эта тетка?

Тема. Приключения есть. Идея о похищениях есть. Происхождение человека нет. Тема не раскрыта. Рассказ притянут к теме конкурса за уши.

[Salladoretz]

+

[Алексей2014]

У Киплинга есть стихотворение "Общий итог". Приведу заключительные строки:

"Так что все, что я спою
Вам про Индию мою,
Тыщу лет не удивляет никого -
Так уж сделан человек.
Ныне, присно и вовек
Царствует над миром воровство."(с)

Навеяло название рассказа, понятное дело...И - всего хорошего Автору! Отличная сатира. Малость слишком новоязовская...Хотя нет, язык уместен, но...Короче, трудно объяснить своё отвращение к персонажу, умело=намеренно вызываемое Автором. Таким образом, "рвотный порошок" оказал действие и мне открылась "изнанка бытия" Спасибо! Удачи.

[Melady]

Космические ясли и постмодернизм впечатлил. Юмор - выше всяких похвал. В ТОП.

[Хирург без дипло...]

Хватило меня абзаца на 3. Письки, евнухи и ютубчики - это не моё. Простите, автор.
PS: после прочтения комментариев думаю, что попробую вернуться к этому рассказу в минуты когда хочется кого-нибудь убить душевной слабости

[vostok]

Какая-то совсем не моя струя. Да простит меня автор.

[Kapy4ino]

Очень на самом деле,глубокая,многослойная вещь
Скорей Минаев чем Пелевин,с вечным противостоянием металлической сущности реальному миру

[Marina Gaki]

Слава Богу, стендапный юмор не стал основой рассказа - я промерзала душой, представляя, как буду читать 20 000 подобного ужаса. А дальше Автор порадовал. И экшн и ясли-курятник - всё на месте. За женщин без душных в понимании Автора - обидно, ну, да это пусть останется на его совести . Рассказ и написан хорошо, и ритмически выстроен, мне придраться не к чему - мой ТОП.

P.S. Только название не в тему - не запоминается совсем!

[Александр Басов]

За женщин без душных в понимании Автора - обидно, ну, да это пусть останется на его совести

Если Вы не в курсе на 3 Вселенском соборе Христианской церкви в 431 году н.э. вопрос о наличии у женщины души обсуждался на полном серьезе. При голосовании большинством в один(!) голос пришли к решению, что душа у женщин все-таки есть.

[Тимелия Люрик]

Если Вы не в курсе на 3 Вселенском соборе Христианской церкви в 431 году н.э. вопрос о наличии у женщины души обсуждался на полном серьезе. При голосовании большинством в один(!) голос пришли к решению, что душа у женщин все-таки есть.

Придется за отсутствие души у женщин ( из солидарности с другими женщинами и не только) снизить оценку, жаль.. не заметила, когда читала.. вся так сказать под впечатлением..от предстоящих пыток..

[Александр Басов]

Придется за отсутствие души у женщин ( из солидарности с другими женщинами и не только) снизить оценку, жаль.. не заметила, когда читала.. вся так сказать под впечатлением..от предстоящих пыток..

Критерий проявления души сформулировать сложно, а вот мстительность у женщин точно есть.

[Тимелия Люрик]

Критерий проявления души сформулировать сложно, а вот мстительность у женщин точно есть.

Самка богомола, например, поедает самца в момент совокупления...так тоже бездушная тварь, а тут женщина.. говорит об одном, думает о другом, а какую оценку она поставит, никто не знает, даже Провидение..

[Александр Басов]

а тут женщина.. говорит об одном, думает о другом, а какую оценку она поставит, никто не знает, даже Провидение..

Лишь бы гранату в руки не взяла.