Волосы у нее были соломенно-желтые, и цвет их гармонировал с золотистой коронкой зуба мудрости, выполненной из цезия. Дополним: привозного цезия с третьей планеты системы Омега-3, того самого, что славится безупречной чистотой и редкостной игрой оттенков. Но и стоил он – о-го-го.
Прочие черты героини были вполне заурядны, но вместе образовывали такое гармоническое единство, что заезжие ковбои, бывало, встретив ее в таверне, застывали с широко открытыми кобурами, да так и стояли молча до ее ухода. Перестрелки, битье бутылок и хозяина начинались позже. Случалось даже, что иной ковбой заходил на конюшню, целовал на прощанье своего скакуна, а потом, поднявшись в пропахший клопами и женщинами аморального поведения номер в отеле, горько вздыхал, удивлялся вдруг напавшей тоске и приставлял свой верный смит-и-вессон к виску. Промахивались редко, но хозяин отеля, отмывая мозги с обоев, не огорчался, поскольку ему доставалась лошадь и патронташ, а владелец таверны приходился ему шурином по материнской линии.
Другой наш герой был молод, но служба на должности помощника суперкарго самоходной космической баржи уже наложила ему в разных местах свои отпечатки. Лицо офицера навеки почернело от близкого гамма-всплеска; третьей фаланги мизинца не доставало – ее откусил хвостозуб с Сигмы Центавра; дельтовидные мышцы бугрились от постоянных такелажных работ; язву желудка он лечил бета-блокаторами. Наконец, в тайном уголке тела имелась татуировка: «Вперед, от альфы к омеге!»
Они встретились случайно в отеле, у входа в номера для свиданий – те самые, с клопами под обоями и мозгами на обоях. У обоих были собственные планы на вечер, которые рухнули немедленно. Тестостерон тяжко ударил в голову ему, эстроген – ей. В крови обоих зажурчали окситоцин, инсулин и адреналин.
- Хай, крошка! Не знаешь, отчего тут так мерзко воняет? Не перепихнуться ли нам? – спросил он, прикрывая нарочитой вычурностью слога накатившее смущение.
- Мама запретила мне разговаривать с незнакомыми незнакомцами, - сказала она, зардевшись. – Я никому не говорила, что меня зовут Элеонорой. Для друзей – просто Ленни.
- Привет, Ленни! Вау, бэби, ты классная телка! Позволь представиться: меня зовут Крутой Мэн. Я полюбил тебя отныне, и присно, и во веки веков, и пока смерть не разлучит нас. Я подарю тебе тонну лучшего цезия, я покрою тебя своим телом от метеоритного дождя, мы пойдем в открытый космос и будем вместе дышать твоей полной грудью. Дай мне наглядеться, радость, на тебя!
- Крутой Мэн, твои слова так неожиданны, что я сразу соглашусь. Я даже не буду просить задатка, несмотря на стесненные материальные обстоятельства жизненных условий. Я буду твоей навеки столько раз, сколько позволит длина твоего такого большого и красивого отпуска, если прежде не опустеют твои карманы и не сморщится чековая книжка. Ты такой прикольный!
И они еще долго ворковали под дверью номера для свиданий, упиваясь любовью и обоняя и осязая друг друга посредством разных органов чувств.
Увы, но судьба приготовила любовникам тяжкое испытание. Кто же в наше время не знает, что заведения, подобные тому, в котором произошло произошедшее происшествие, всегда оборудуют видеокамерами? Ночь в номере для свиданий стоит два мумрика – но полюбоваться упражнениями посетителей можно из отдельной кабинки всего за полмумрика, и видеозаписью можно шантажировать – да мало ли что еще?
Владелец отеля (имя его не будет здесь названо) сидел в крохотной каморке, до потолка заставленной мониторами, компьютерами и другими устаревшими гаджетами и виджетами. По его лицу с шипением змеилась гнусная ухмылка, изо рта на одну из ног текли слюни. На экране наши герои предавались неистовой страсти в позах, демонстрирующих отменную морально-волевую и физическую подготовку. Инфракрасная лампа заливала любовников невидимым светом с длинной волны 1,37 мкм, а специальные камеры ловили каждое движение во всех проекциях. Тут же и рентгеновская камера снимала процесс, вникая в самые глубинные и интимные детали с беспощадно высоким разрешением, незаконно выданным коррумпированным шерифом.
Но не будем нескромными и покинем наших героев ровно в тот момент, когда поза «бой архара с землеройкой» сменилась на позу «сторукий Шива». Дадим им утолить неистовую страсть, сжигающую члены беспощадным огнем верной любви.
Прошло ровно два дня.