Или, словами старого карманнника: "Ох уж эти ваши подходцы, гражданин начальник!.."
Перечитал вот "Ноль часов" Веллера.
Первый раз проскочил по фабуле: стиль, приколы - поржать. Сейчас же поковырялся медленно и с удовольствием. Фиги повытаскивал некоторые, смысл просмаковал.
Хорошая книжка. Весёлая и с секретом.
А ещё поперву когда смотрел, то глаз мой споткнулся об один отрывочек,
И теперь, при тщательном расследовании, три дня давило дежавю: какое-то явное литературное пересечение.
Как зуб, блин, болел...
Ну, въехал, конечно.
Не мог не въехать.
И вот предлагаю кусок веллеровского текста на предмет стилистического вскрытия.
Но это - опять же - не просто так, это будет иметь многозначительное продолжение.
***
В общем, там у него есть такой директор музея на "Авроре" кап-раз в отставке с сугубо морской фамилией Иванов-Седьмой.
И вот он пишет мемуары под скромным названием "Сквозь ХХ век" парадно-суконным слогом передовиц советской "Правды" и лучших образчиков художественной прозы журнала "Молодая гвардия".
Читать - одно удовольствие.
Всё такое одновременно дебильное и родное
И описывает он, значица, как команда революционного крейсера-музея попёрла на хрен за борт мэра Питера со всеми его холуями (там по сюжету так было).
Причём, описывает очень как-то знакомо:
"...Всколебалась вся толпа. Сначала пронеслось по всему кораблю молчание, подобное тому, как бывает перед свирепою бурею, а потом вдруг поднялись речи, и весь заговорил корабль.
- Как, чтобы допустить такие мучения на русской земле от проклятых недоверков? Чтобы вот так поступали с матросами и офицерами? Да не будет же сего, не будет!
Такие слова перелетали по всем концам. Зашумели балтийцы и почуяли свои силы. Тут уже не было волнений легкомысленного народа: волновались всё характеры тяжёлые и крепкие, которые не скоро накалялись, но, накалившись, упорно и долго хранили в себе внутренний жар.
- Перевешать всю жидову! - раздалось из толпы. - Перетопить их всех, поганцев, в Неве!
Слова эти, произнесённые кем-то из толпы, пролетели молнией по всем головам, и толпа ринулась на них с желанием перерезать всех жидов.
Бедные сыны Израиля, растерявши всё присутствие своего и без того мелкого духа, прятались в пустых мазутных бочках, в котлах и даже заползали под тенты шлюпок, но моряки их везде находили.
- Глубокоуважамые моряки! - кричал один высокий и длинный, как палка, жид, высунувши из кучи своих товарищей жалкую свою рожу, исковерканную страхом. - Слово только дайте нам сказать, одно слово! Таких моряков ещё никогда не видывано. Таких добрых, хороших и храбрых не было ещё на свете!.. - Голос его замирал и дрожал от страха. - Как можно, чтобы мы думали про балтийцев что-нибудь нехорошее! Те совсем не наши, те, что хозяйствуют в России! Ей-Богу не наши! То совсем не жиды: чёрт знает что. То такое, что только поплевать на него, да и бросить! Вот и они скажут тоже. Не правда ли, Шлема, или ты, Шмуль?
- Ей-Богу, правда! - отвечали из толпы Шлема и Шмуль в изодранных галстуках, оба белые, как глина.
- Мы никогда, - продолжал длинный жид, - не снюхивались с неприятелем. А американцев мы и знать не хотим: пусть чёрт им приснится! Мы с балтийцами, как братья родные...
- Как? чтобы балтийцы были с вами братья? - произнёс один из толпы. - Не дождётесь, проклятые жиды! В Неву их, товарищи! Всех перетопить, поганцев!
Эти слова были сигналом. Жидов расхватали по рукам и начали швырять в волны. Жалобный крик раздался со всех сторон, но суровые балтийцы только смеялись, видя, как жидовские ноги в ботинках и носках болтались в воздухе..."
