Когда теряет равновесие
твоё сознание усталое,
когда ступеньки этой лестницы
уходят из-под ног, как палуба,
когда плюёт на человечество
твоё ночное одиночество, —
ты можешь размышлять о вечности
и сомневаться в непорочности
идей, гипотез, восприятия
произведения искусства,
и — кстати — самого зачатия
Мадонной сына Иисуса.

Но лучше поклоняться данности
с глубокими её могилами,
которые потом, за давностью,
покажутся такими милыми.
Да. Лучше поклоняться данности
с короткими её дорогами,
которые потом до странности
покажутся тебе широкими,
покажутся большими, пыльными,
усеянными компромиссами,
покажутся большими крыльями,
покажутся большими птицами.

Да. Лучше поклонятся данности
с убогими её мерилами,
которые потом до крайности
послужат для тебя перилами
(хотя и не особо чистыми),
удерживающими в равновесии
твои хромающие истины
на этой выщербленной лестнице.

И.Бродский



Любой дом с ночи выстывает. Лишь только печка – средоточие остатков вчерашнего тепла собирает по утрам на себе и около будничных зябких людей. Но разжигать её не торопятся. Иначе не удержится хоть какое-то тепло до следующего утра. А два раза в день топить считается ненужной роскошью и вредным для организма, а сердечной системы в особенности, перегревом.
С привычным кряхтением Лука спустился с печки. Вытряхнул из валенка сверчка. Туже натянул носки. Обулся. Поковырял мизинцем в уголках глаз, залез в нос. И только потом заметил, что его пробуждения ждали.
- Околеем, - засверлила жена. – Через неделю топить нечем будет.
- Сон мне был непонятный, - стал исповедоваться Лука. – За дровами я выехал. До поленницы, которая с прошлого года сушится, что за барсучьим городком….
- Одна она и есть у нас, - не вытерпела жена.
- Ну да. Доезжаю я, значит, гляжу, а её и нет.
- Украли?
- Погоди, - Лука поднял кривой указательный палец кверху. – На месте поленницы костёр пылает.
- Сожгли? Боже ж мой. Собирайся, проверь. Околеем, - крестилась жена.
- Погоди. А сразу за огнём, если от меня смотреть, баба голая греется.
- Совсем?
- Натурально. Зрачки чёрные, как космос. Волосы вьются до плеч. Груди – во, - и показал на себе.
- Дальше давай.
- Баба молчит, а как-то манит одними глазами лишь. Да так, что удержу нет на месте остаться.
- Кобель.
- Дура. Иду прямо к ней против воли своей, а между нами костёр, и терпеть уже невозможно, пузо особенно раскалилось.
- Ну?
- Проснулся. Лежу на печке лицом вниз. С одеяла сполз, вот и ошпарился о кирпичи. Думаю, неспроста это. Обожду денёк.
- Околеем! Каждый раз у тебя сны особенные. Собирайся, придурок!
Поупирался ещё немного Лука, постращал приметами, но с бабой спорить – только нервам растрата. Запряг коня впереди саней и покатил по поручению. Сперва ехал по общей дороге. Конь счастливый бежал после скуки долгого простоя, улыбался вполоборота, подмигивал. Скрипел снег, копытами раздавленный, скрипели сани. Солнце щурило Луке глаза, морозец – слезил. Дыхание в горле перехватывало холодным встречным воздухом. Поворотили к оврагу, в его склоне барсуки и устроили посёлок. А сразу за оврагом и дрова должны лежать.
По целине конь бежать не смог, да и пешком кряхтел – снегу по колено. Хорошие хозяева не раз за дровами съездят, колею накатают, но это не о Луке.
Конь всё глубже вяз. И уже спина только и голова над белой холодной кашей. В сани тоже снегу набилось. Лука и сначала в светлом огромном тулупе на сугроб походил, а тут – так сугроб и есть, одни глаза из кучи моргают, за направлением следят.
Меж тем уклон поверхности земли всё круче становился, а снежный слой лежал всё толще. И вот уже весь экипаж полностью из вида пропал. Эх, раньше бы развернуться Луке, а теперь уж и неизвестно куда прорываться. Ничего ж не видно. Конь закашлялся от снега в лёгких. Встали.
- Да-а-а-а, - оценил положение Лука. – Это ж надо придумать, поленницу за оврагом сложить. И чем мозги мои тогда занимались?
От страха безвыходности ему давно уже хотелось по жидкой природной необходимости. Стал распаковываться. Кулаком утрамбовал нишу сбоку, чтобы не забрызгаться. Начал. Под тёплым напором снег в воду превращаться стал. Сквозь лужу лёд запрозрачневел. А уже подо льдом – лицо женское, живое. Кожа белая. Волосы колышутся в невесомости воды. Лицо смеётся без звука. Сконфузился Лука. Заправился. Девка пальцем в сторону тычет. Туда, мол, тебе надо пробираться. И в подтверждение сама исчезла в направлении куда показывала. Жутко. А что делать? Пришлось поверить. Дёрнул Лука за левую вожжу.
- А ну, давай ещё рывочек! – крикнул и уколол коня палкой в зад.
Недолго мучился конь в плену белом. Всё мельчал и мельчал снежный брод. И вот совсем уж чистая поляна открылась. Ну, может, по копыта только снегу-то. Посередине закутка этого со всех сторон деревьями прикрытого костёр искрами в небо фыркает. А у костра девушка греется. До половины голая, а снизу хвост чешуёй золотится, огонь отражая. Лука опешил, спешился, но подходить не спешил.
- Иди уж, - пригласила русалка вроде нехотя, а видно, что человек для неё какое-нибудь развлечение.
Приблизился Лука, присел рядом на мёртвое дерево, но предварительно достал из саней походную ёмкость.
- Будешь? Для здоровья? – спросил он. – Только стакан один.
- Я не брезгливая.
Он налил.
- Сейчас, - русалка выдернула из-под костра печёную рыбу, положила на плоский камень.
Выпила, покашляла, закусила. Следом и он причастился.
- Где мы? – огляделся Лука.
- Зевака. Тёплая канава. Слышал?
- Знаем. И как, тёплая?
- Одно название. Замерзает, как и всё, - грустно поясняла русалка. – Вот и приходится полынью обновлять постоянно да вылезать иногда.
- Чтобы есть?
- И дышать. Мне атмосфера нужна для этого, но и без воды не могу долго – сохну.
- Как тюлени? – вспомнил Лука.
Она пожала голыми плечами.
- Наливай, лучше.
И без того короткий зимний день за разговорами культур да под самогон показался минутами. Лука полез в сани за второй и захватил бублик, который сначала намеревался съесть когда-нибудь потом в одиночестве. Он забыл про голодного коня и нервную, старую, привычную жену. Смотрел на русалку, обнимая одной рукой, а она смотрела на звёзды. Оказалось, так просто понимать другого, если больше никого рядом нет, и долго до этого не было.
- Как с продуктами дела? Проблемы бывают? Есть ли ассортимент? – интересовался Лука.
- Зимой - только рыба. Зато добывать просто. Они к проруби подышать приходят, тут я их одними руками и ловлю. Бывает утка какая опоздает на юг – тоже в корм. Летом к этому и за грибами ползаю и за ягодами. А вы что кушаете?
- Всё едим, как свиньи. Лишь бы переваривалось. А как у вас, например, дети рождаются? – не только в познавательных целях спросил Лука – освещённая лишь звёздами и огнём, русалка казалась ещё красивее.
- Обыкновенно, - она засмущалась.
- Икрой или как тюлени?
- Наверное, как тюлени. Я пока не знаю. Наливай что ли? Мне поменьше.
Лука предложил ей тулуп, и закусить бубликом. От одежды она отказалась из-за отсутствия привычки к таковой, а от бублика откусила совсем чуть-чуть, виновато взглянув на дарителя.
- Ты чего?
- Я и так толстая, - она погладила живот как бы доказывая.
- Ты не толстая, а в самый раз, - честно успокоил её Лука.
Небо вдруг стало такое близкое, как потолок с крошечными светильниками. Темнота с боков – теперь стены. И перед печкой они сидят с ещё молодой старухой. Огонь – гипноз. Когда смотришь на него не отрываясь, то почему-то о плохом думать не получается. И от него, и от тебя, и от неё расползается вокруг невидимая доброта. Вороватые мыши шуршат о своём в полом полу, а ты на них и не злишься совсем. Кому-то ведь надо шуршать. Тишина природе чужая. И человеку тоже нужно слышать иногда, как кто-то рядом говорит, или хотя бы ворчит. В крайнем случае, молчит. Плечо у плеча. И не важно, что было до этого и какое оно было, когда вы вместе смотрите на огонь.
Лука рассказал русалке вчерашний сон.
- Так там была я?
- Не знаю. Нижнюю часть за огнём я не различил, а верхняя в тумане сна не запомнилась.
- Обними меня по настоящему, - чёрные глаза её умоляли нетрезвого, немолодого, не слишком чистого деревенского мужика. – Мне так одиноко вдруг стало там в прошлом. Раньше я не знала, как это и жила легко. Теперь буду знать и тосковать, но потом. Только обними, пожалуйста.
Самогон ли, стресс, холод, а, может, чары русалковы виноваты, но только дальше этого объятия никаких событий в памяти у Луки не осталось до момента пробуждения в собственной постели. Грудь жгло.
- Огнём горю! Помогите! – захрипел он.
- Иду! – зашаркала жена из коридора.
- Что тут!
- Давай уберу, горемыка. Горчичники. Как маленький, ей богу.
Она и рассказала, что сегодня поздним утром, через сутки после отъезда усталый конь сам доставил пьяного, спящего и с повышенной температурой хозяина. Дров в санях не было, а от Луки пахло рыбой и ещё неопределённым. Он полуразборчиво плёл какие-то небылицы о русалках, и как ехал под снегом, и много чего ещё.
- А я говорил тебе, - лукаво прищурился Лука. – Не надо было ехать. Теперь и без дров, и простуженный, и ещё, может, головой повредился.
- Напился-то где? Повесить тебя мало.
- Всё. Ты меня расстраиваешь. Я отказываюсь говорить, - сказал он и отвернулся к стене.
Жена, охая, на кухню отправилась.
- И самогону принеси! - крикнул ей в спину Лука. – У меня полное горло микробов!
- Заткнись, придурок! – огрызнулась жена, а сама повернула к чулану.
***
В октябре ещё до ледостава произошло другое странное событие, вроде бы никак не связанное с тем, о котором уже рассказано.
Промышляли местные мужики рыбалкой на тёплой канаве. Ну как промышляли, для души больше и для адреналину. Так вот, чудилось им троим одновременно, как женщина кричит. И не просто так кричит, а как будто рожает, или ещё похоже вскрикивают в моменты, которые для родов первопричиной бывают. Странным показалось это рыбакам, но любопытным. В селе вроде пузатых не видать было. И для утех погодные условия не подходящие. Обошли они берега озёрные, но так никого и не увидели и никаких подозрительных следов.
Знающие люди объяснили, что это была акустическая галлюцинация, или осеннее обострение слуха от тишины, на фоне шумного хлопотливого лета, и кричали, должно быть, где-то далеко и неизвестно по какому поводу.

Что ж, почин есть! И неплохой. Понравилось - образно, динамично, легкоусвояемо. Короче, с меня лайк!)
p.s.

Некоторые непонятки в слововыражениях спишу на необходимость следовать заданной теме. Понятно, что без претензий на высший смысл, но, спрошу я тебя досточтимый читатель, - Мене и тоби цэ трэба?)

А как иначе?

Есть еще и воскресные?

Это как? Туже можно что-то завязать или обвязать что-то чем-то. А носки - их просто натягивают выше на ногу (ступню). Или подтягивают, если сползли.

Экипаж? Сани - это экипаж? Ну, автор...

Поселок барсуков? А почему не город?

По малой нужде.

Бутыль.

Автор! Милый, дорогой! Не пиши умно, пиши правильно! Ибо умно у тебя не получается. И вся твоя стилизация... как бы так сказать, чтобы не обидеть...
В общем, "взопрели озимые". Ну, ты понял.
Надеюсь.

Яркий пример более-менее конструктивной критики. Даже не сразу поверил, что это графов коммент, поначалу подумал, что это Джек. Но Джек троллит тоньше, ироничней...

Я еще добрый. Но скоро уже.

комментарий Графа.
Пишите правильно.

Что на сей раз не так, многоуважаемый? С какого перепугу мне отказано использовать прилагательные?
именины Николеньки - николенькины именины
расчёска Наташи - наташина расчёска
труд Сизифа - сизифов труд

Дитмар Эльяшевич вам в руки.

Признаю свою ошибку, меня смутил "сизифов труд", который пишется с маленькой как устойчивый фразеологический оборот.
И к сожалению у меня только Розенталь.

Во! Ради этого стоит читать комментарии

Уважаемый автор, я прочитала ваш рассказ. Если это стилизация под деревенскую былину, то мне резанули слух в сельском колорите такие слова как: космос, атмосфера, повышенная температура, акустическая галлюцинация.
Будто бы не из той оперы. Если мужик деревенский , логичнее, что он скажет не космос, а ночное небо. Луке тому вообще на космос пофиг, он за дровами-то не следит, а вот в ночное небо нет-нет, да и посмотрит. И русалка вряд ли скажет , что ей атмосфера нужна, скорее - свежий воздух. Ну и повышенная температура убила просто... скорее уж - горячка или лихорадка.

Теперь по сюжету. А в чем конфликт, собственно? Что бабка не поверила в вещий сон Луки и от него русалка залетела? Дальше-то что? Где развязка? Деду того дитя на порог подкинули? Или бабка из дома выгнала гнусного изменника?

Пишет автор легко, со знанием, но что-то в этот раз не докрутилось. Удачи в конкурсе.

Простите, автор, мне текст дюже не понравился. Рустик неаутентичный, стилизация таковой не является, сюжет неинтересный, просто никакущий. Тема, может, отражена метафорически, а я её не заметила. Единственное, что можно отметить как положительный момент, тотальное расхождение с канонами ведёт к положительному финалу. И ещё я не поняла: почему поленницу сложили так далеко? В наших краях так могут поставить стога сена. Но дрова свозят на двор, пилят, колют и складывают в дровяник. Они слишком дороги, да и какая сушка под сугробами снега?

Суть сей басни - готовь сани летом, а телегу зимой... Плюс к вышесказанному Очень удивила поленница за оврагом))) Любо дом с ночи выстывает... Правда? Доводилось мне ночевать в минут тридцать в русской избе... Хорошо... В утонувшие в снегу сани вериться с трудом)

По поводу соответствия - дом есть(какой никакой), бублик присутствует... Темной материи не наблюл. Обострение? Хм, автор постарался, но на тройку с минусом. Постоянно возникало чувство, что текст просто подгонялся к теме.

PS. Обошли они берега озёрные, - Теплая канава, это озеро????

Удачи на конкурсе.

Что-то здесь есть. Русалка вот, в канаве живущая. Жалко её. Стилизация, правда, слабенькая получилась. В основном - из-за ляпов лексических и фактических. С анатомией русалки - тоже вопросы. Ну, не буду в старые анекдоты углубляться.
Думаю, что, если пояснее прописать сеттинг, может и нормально получиться, потому что история здесь есть.

Неоднозначное впечатление оставил рассказ. Стихи это прекрасно, это я люблю, на это меня легко купить. Сформировалось два мнения по поводу рассказа:
Мнение первое
Автор хотел написать то ли притчу, то ли сказку. За это говорит сказовый стиль, местами появляющийся в рассказе


Но поскольку он появляется лишь местами, то цельного впечатления не создается. К тому же мешают современные словечки - адреналин, стресс, микробы, а также выражение "придурок", повторенное дважды)) Какого-то интересного сюжета и посыла здесь не видно - поехал за дровами, встретил русалку.

Мнение второе
Автор целенаправленно противопоставляет сказочные мотивы прозаическим, отсюда эти новые словечки и смена стиля. Туда же мечтатель Лука и его прозаическая жена. Тогда и стихи Бродского к месту приходятся. Правда какого-то интересного сюжета все-равно нет, возможно рассказ просто упражнение в стилистике.
Резюмирую - на мой взгляд получилось не очень.

Да, плюшка у автора вышла нестандартная, но вкусности ей это не прибавило. И какой-то бы крючочек в окончании хотелось интересный. Но в целом, позитивная и мирная такая вышла сказка)

Будь я, Автор, на вашем месте - уж простите! - то выкинула бы эпиграф и глубокомысленное вступление про остывший дом и печи, а начала бы так:



Стилизацию обожаю, но тут нужно аккуратнее: как уже было замечено в предыдущих комментах, "звездное небо", "атмосфера" и т .п. стилизацию сильно портят. Проще надо быть, человечнее - ближе к народу и к своим героям, а то не верится, шибко они у вас грамотные)))

Еще убрала бы я самую концовку и заменила на нечто более интересное, а то конфликт угас и возникает вопрос: а что это было? К чему? В общем, прервали повествование, что называется, на самом интересном...

Симпатично, но надо бы над рассказом поработать

Удачи!

Тогда бы рассказ на конкурс не попал )))
Он и с метровым-то эпиграфом не дотягивает до нижней границы в 10 000 знаков, а так бы вообще недобор был заметен.

Вот оно чего!

Атмосфера передалась, но не более того. Целостности картины я не увидел, сюжет оставляет желать лучшего. Заинтересовать меня как читателя, автору не удалось. Из плюсов - неплохое описание деревенского быта, красивый слог.

- Натурально. Зрачки чёрные, как космос. Волосы вьются до плеч. Груди – во, - и показал на себе.
На этом месте рассказа можно и закончить эпитафией "Прибит собственной женой". Или муж тут и есть самый главный псих? Шас узнаем...

Имхо неплохо. Почему-то вспомнились "Вечера на хуторе близ Деканьки".
А насчет стилизации, Граф и другие уже отписались.

Русалку жалко.

Где зимуют русалки

Редко так бывает, что текст начинается с эпиграфа. Почти всегда это является ключом к раскрытию сюжета. Сразу вспоминается, например, "Анна Каренина" Льва Толстого. В данном тексте эпиграфом является стихотворение Иосифа Бродского "Одиночество". Наверняка оно связано. Будем посмотреть дальше.
Экспозиция поначалу поражает: главного героя пытаются отправить за дровами, поскольку дом без топки потеряет тепло. Но дрова выложены не возле дома, как по разумению, должно сделать, чтобы далеко не ездить, а где-то за чуть ли не за "тридевять земель"

Если автор намеренно пытался привлечь внимание читателя к своему рассказу именно таким образом, то задача была выполнена на сто процентов. Мне непременно пожелалось узнать причину столь нелепого решения Луки (кстати, довольно забавное имя, и оно наверняка дОлжно о чём-то говорить, или я пытаюсь отыскать чёрную кошку в тёмной комнате, которой, скорее всего, и нет). Но я к тому же пытался выяснить связь текста с эпиграфом. Лука женат, а значит и не одинок.
Завязка и развитие сюжета нам, читателям, дарит новую загадку: ГГ встречает зимой(!) греющуюся у костра(!!) русалку(!!!). Ну, чего только не встретишь в фантастике. Это ведь всё же фантастика, убеждал я себя, читая дальше. А что дальше...
Развязка проста как три копейки. Мужичок упился самогоном чуть ли не до полусмерти, хорошо лошадка умная обратно его на санях привезла. Но без дров, вестимо. Задубевшего Луку отогревает горчичниками евойная жена. И всё.
Хотя нет, эпилог даёт всё же понять, что привиденное Луке всё же не привиделось. Но опять же на грани фантастики.
Сдаётся мне, что вся эта история произошла исключительно из-за патологической лени главного героя. Сначала ему лень ехать забрать дрова из готовой поленницы, которая сложена, кажется странным поначалу, за оврагом. Для этого ГГ придумывает разного рода отмазки. Но и причина, почему поленица так далеко от дома, хотя и ежу понятно, опять же - лень.
Словом, так ничего и не понял, почему русалка (или она одинока?), почему эпиграф об одиночестве и почему такой текст. Одно понятно - лень-матушка впереди нас родилась.

Чё то никакой былинной стилизации не заметила. Нормальный живой язык и время близкое к нашему. А вот чего замышлялось автором? Если ориентироваться на Бродского, хотя он тот ещё алегорик, то рассказ об одиночестве - либо русалки, либо чудака Луки среди людей. Вот мол и встретились два одиночества. Но Бродский вдруг заканчивает, что мол надо поклоняться данности с её убогими мол мерилами. И Лука с лёгким сердцем возвращается к старой ворчливой жене. Вот. Но наверное автор имел в виду что то третье или ничего не имел.

А мне скорее понравилось, невзирая на красивый, но большой и не в тему эпиграф, и на огрехи, вроде полых полов, такого вот:

И прочих... Душевная история. Наивная, конечно, больше похожая на эротический сон(деда? не знаю, не знаю). На это же указывают и некоторые моменты, как-то невдолбенная толщина снега на довольно тонком льду. Ведь старик проссал снег до льда и смог увидеть сквозь лёд русалку, да и ей было бы сложно пробурить полынью в толстой ледовой броне. И вот этот ледок держал двухметровую толщу снега, коня и сани с пассажиром... Видимо, всё же сон, несмотря на финальную запятую с криками. Типа, а дедок-то ишшо ого-го.

Неплохо. Немного с былинного жанра вы, автор, сбились, но в целом, мне понравилось. Сказочно и жизненно одновременно. Над оценкой подумаю, поскольку неидеально все-таки написано. Доработайте, и будет вам счастье.

Занятная история!! Но надо было или выдержать стилизацию полностью. или совсем не применять, а то ухо режет "повышенная температура" и прочие современные вставки.
Требуется некоторое редактирование. да автор, наверно, сам видит.
- кому он подмигивал? старик-то сзади сидел, не мог видеть ужимки коня. Если только конь не оборачивался назад.

Странный рассказ. Нет, сама история ничего, в ней есть что-то, но воплощение - бр.
Ошибки табунами бродят.

Вроде и написано неплохо, читабельно, но не понравилось. Приснился сон, съездил за дровами, встретил русалку (возможно, это продолжение сна), вернулся пьяный. То ли было, то ли не было. Скучающий герой, скучающая русалка, скучающий читатель)

Воистину.

Как растянуть короткую зарисовку до лимита конкурса? Вклинить эпиграф со стихом или цитатой.

А так, просто зарисовка о том, где зимуют и как размножаются русалки

Симпатичная зарисовка, которая даже с метровым эпиграфом не дотягивает до минимального количества знаков. Можно было еще в середину цитаты вставить, да. И в конце, эпилогом. Мне кажется, пока автор искал эпиграф, можно было бы эти знаки самостоятельно дописать. И рассказ бы существенно выиграл.

Самый странный рассказ, на мой взгляд. Ното и хорошо

Слог красив, детален, но под ним пусто, и я сорвалась с этого крючка. Вот все как-то поверх навернуто. И финала нет.
Эпиграф вам для знаков нужен был? Взяли бы Гомера – там строчки длиннее, было бы больше знаков.

Здесь показана жизнь, родившаяся из слов, которые родились в авторской голове.

Я бы сказал ещё несколько комплиментов, но уже горло болит. Это не коронавирус, это рассказ так подействовал.

Если я буду умирать, я скажу: я читал достойное произведение, которое написано моим современником. А если не буду умирать, то... ай, автор и так всё знает. Хороший рассказ, в котором хорошесть действительно хорошая

Всего два кола. Зато оба от призёров.
Не буду о неприятном. А вот за хорошие оценки - спасибо! И за нечастые приятные слова.
Про "табуны ошибок" даже уточнять не буду, чтобы в объяснениях не застрять. Один момент интересует, неужели вот так можно случайно ошибиться?
...полый пол...
...лукаво улыбнулся Лука...
и
...опешил, спешился, но подходить не спешил.
Получается, непонятно, что я здесь словами играла?
Буквально два часа назад (надо же) в группе поэта Бориса Рыжего в ВК выложили:

Закурю, облокотившись на оконный подоконник,
начинайся, русский бред и жизни творческий ликбез, —
это самый, самый, самый настоящий уголовник,
это друг ко мне приехал на машине «Мерседес».

Вместе мы учились в школе, мы учились в пятом классе,
а потом в шестом учились и в седьмом учились мы,
и в восьмом, что разделяет наше общество на классы.
Я закончил класс десятый, Серый вышел из тюрьмы.

Это — типа института, это — новые манеры,
это — долгие рассказы о Иване-Дураке,
это — знание Толстого и Есенина. Ну, Серый,
здравствуй — выколото «Надя» на немаленькой руке.

Обнялись, поцеловались, выпили и закусили,
станцевали в дискотеке, на турбазе сняли баб,
на одной из местных строек пьяных нас отмолотили
трое чурок, а четвертый — русский, думаю — прораб.

1997