Крепкий деревенский дом – бревенчатый сруб, покрытый мхом и бурыми пятнами ржавчины – медленно таял, расплываясь в мерцающем сиянии голубого экрана. Егор ещё успел ухватить пробуждающимся сознанием лицо матери, которая выглянула в окно, словно почувствовала его взгляд сквозь клочья сна, распадающегося на части. Любимое лицо, такое доброе и родное, подёрнутое сеткой мелких морщин, встревоженно смотрело сквозь миллионы парсеков. Егор протянул руку и почти коснулся его, когда услышал бесстрастный металлический голос: «Сэр капитан Нортон, время пробуждения!»
– Доброе утро, дебил, – по привычке пробормотал Егор, садясь на кровати. Он потряс головой, прогоняя остатки сна.
Система оповещения DB-01, которую астронавты между собой называли «дебил», была активирована около двух месяцев назад, когда межзвёздный корабль «Ad astra» вынырнул из гиперпространства в безопасной близости от чёрной дыры, которую им предстояло изучить. До этого момента астронавты безмятежно лежали в капсулах гибернации. Без мыслей, без чувств, без снов.
Егор прищурился и посмотрел на голубой экран во всю стену, висящий перед ним на незримых верёвочках, словно страус из детства – кукла-марионетка, которую папа смастерил маленькому Егорке на его день рождения. Десятки камер, контролирующих каждый отсек корабля, выводили на большой экран чёткие цветные картинки. Егор пробежался по изображениям и удовлетворённо кивнул: в Багдаде всё спокойно.
Тут же звездолёт чувствительно тряхнуло. «Ad astra» – первый корабль, запущенный в космическое пространство МСЧ – мировым содружеством человечества – для изучения чёрных дыр. Егор быстро просмотрел показания приборов стабилизации. Звездолёт продирался сквозь взвесь обломков, маневрируя с грацией слона в посудной лавке и торпедируя импульсными пушками куски космической породы, которую облететь не было возможности.
Егор чертыхнулся. На фоне космических возмущений темной материи, которые им предстояло исследовать, происходящее за бортом корабля раздражало и напоминало толкание карапузов в песочнице.
– Давай, оторви уже задницу от кровати и приведи себя в порядок, – сказал сам себе Егор и поднялся.
Через двадцать минут Егор Нортон, статный сорокалетний капитан звездолёта «Ad astra», стоял в рубке корабля, внимательно слушая отчёт Зары Шин – нервного космофизика из марсианской колонии. Этого двадцатипятилетнего специалиста, смуглого, с восточным разрезом глаз, Нортону буквально навязали в последний момент: он не хотел брать девушку в команду из-за её своенравного характера. Правда, учёным она была отменным. Упакованная в серый комбинезон, плотно облегавший её стройную фигуру, Зара негромко сказала, не отрывая взгляда от панели приборов:
– Капитан Нортон, исследовательский челнок должен быть запущен к сгустку чёрной материи не позже десяти часов двадцати минут, – она переключила изображение с диаграммы на обзор с внешней камеры корабля и посмотрела на часы. – Иначе потом мы его не вытащим. На всю операцию у нас есть около получаса.
– И всё-таки к чёрной дыре должен лететь я, – Егор для убедительности слегка стукнул кулаком по столу. – Я не могу рисковать ни одним членом экипажа.
– Но если вы поги… Если с вами что-нибудь случится, – быстро исправилась Зара и посмотрела капитану в глаза, – то в этом случае вы рискуете потерять весь экипаж и завалить миссию. Кто будет управлять кораблём?
– Не волнуйтесь, – Егор улыбнулся уголками губ. – На этот случай разработаны соответствующие инструкции. Вам останется только…
– Вы не имеете права так поступить! – Зара сама испугалась того, что перебила капитана и быстро добавила: – Протокол согласован, кандидатура утверждена… Или вы забыли об этом?
Егор пожевал губами. Нет, он ничего не забыл. Космофизик Зара Шин утверждена высшим командованием космического флота Земли на роль первопроходца – более того, она была добровольцем. Но… Зара слишком молода для подобной миссии. Двадцать пять лет – не возраст для смерти. А такой исход вполне возможен: никто не знал, что ждёт их по ту сторону.
– Хорошо, – Егор кивнул. – Лезь первой в эту чёртову дыру.
– Сгусток чёрной материи, – уточнила Зара, успокаиваясь. – Мне не нравится слово «дыра».
Капитан Нортон удивлённо вскинул брови, но Зара отвела глаза, покраснев до кончиков ушей.
Ещё на стадии разработки миссии было предложено несколько способов возвращения из чёрной дыры. Мало изучить её – важно ещё и вернуться. Совет выбрал необычный вариант возврата челнока с исследователем на борту – особенно для эры космонавтики.
– Мой отец был заядлый охотник и рыболов, – сказал тогда капитан Нортон на заседании совета космонавтики. – И всегда выпутывался из самых тяжёлых передряг, связанных с непролазными местами в лесу. Знаете, как он это делал?
Обведя взглядом притихший совет, Егор продолжил:
– Стальной трос и лебёдка! Он прикреплял трос к дереву и…
В зале послышался гул, кто-то хмыкнул.
– Найти дерево в космосе будет несколько проблематично, – сказал председатель совета.
В зале раздались смешки.
– Не нужно дерева, – спокойно возразил Егор. – У нас есть «Ad astra».
***
В рубке корабля собрался почти весь экипаж звездолёта. Пилоты и техники напутствовали Зару, делились советами, ободряюще похлопывали по плечу.
– Зара Шин, вам понятен алгоритм действий? – прозвучал металлический голос.
– Послушай, деб… – Зара осеклась, заметив краем глаза капитана Нортона, который вошёл в рубку. – Да, всё понятно, DB-01, вопросов не имею.
– Зара, можешь повторить для меня? – улыбнулся Егор, присаживаясь на край стола.
– Конечно, сэр, – Зара задумалась на мгновение, собираясь с мыслями, и отчеканила: – Поддерживать связь, пока это возможно, не покидать челнок, ни при каких условиях не снимать защитный костюм, время на изучение…– Она покосилась на капитана, который весь превратился в слух, – сгустка чёрной материи – пятнадцать минут. После завершения исследования и контроля записи показаний приборов покинуть место исследования самостоятельно, используя двигатели челнока… Если что-то пойдёт не так, ровно через полчаса вы вытащите меня, – закончила она и вопросительно взглянула на Егора.
– Мы вытащим тебя, – кивнул Егор и тоже похлопал Зару по плечу. – Тебе нужно продержаться тридцать минут и вернуться на корабль. Живой! – Капитан озабоченно посмотрел на космофизика. – Зара, у тебя всё в порядке? Твоё лицо…
Зара замялась.
– Просто утром приснился дурной сон, – увидев вопросительный взгляд капитана, поспешно добавила: – Мне часто снится один и тот же кошмар... Будто огромный гризли нападает на меня и… В общем, я никак не могу от него убежать, – Зара растерянно улыбнулась. – Пустяки, капитан, всё в порядке.
– Прими-ка энергетик, который я тебе дал, – добродушно сказал Борис Альварес, медик звездолёта, светловолосый подтянутый мужчина тридцати пяти лет. – Сегодня можно две таблетки.
Зара кивнула.
– Всё будет хорошо, – капитан поднялся и тепло посмотрел на Зару. – А теперь иди, готовься. Старт через полчаса. – И быстрым шагом вышел из рубки корабля.
Запуск челнока прошёл в штатном режиме. Капитан Нортон лично проверил экипировку космофизика Зары Шин и был удовлетворён: всё соответствовало инструкции. Челнок медленно отделился от корабля, затем включились импульсные двигатели, заливая голубым сиянием титановую обшивку бортов, и он стал набирать скорость. Тонкий трос из иридиевого сплава, прикреплённый к челноку, голубыми искрами поблёскивал в темноте.
– Давай, девочка, не подведи, – негромко сказал капитан, пристально глядя на экран, на котором появилось взволнованное лицо Зары.
– Зара Шин, космофизик звездолёта «Ad astra», – Зара начала передачу излишне официальным тоном. – Я направляюсь к эпицентру чёрной материи для изучения, возможно, нового вида энергии или новых волновых связей… – Она запнулась, потом добавила, озираясь по сторонам: – Чувствую себя как-то странно. Погодите… Это похоже на галлюцинацию… – вдруг она неожиданно вскрикнула: – Ой! Это он! Он приближается!
– Зара! Что случилось? Кто приближается? – Нортон прильнул к монитору.
По экрану пошла рябь, и связь оборвалась. Несколько секунд в динамиках был слышен нарастающий треск, потом всё стихло. Капитан посмотрел на датчик лебёдки: она работала, разматывая трос в пугающую неизвестность. Через несколько минут лебёдка остановилась.
– Всё в порядке? – тревожно спросил капитан.
– Ну, насколько мы можем судить… – Борис пожал плечами. – Полагаю, что да.
– Что она там увидела? Может быть, прервать миссию и вытащить её оттуда? – Нортон нервно заходил по кабине управления.
– Без паники, капитан, – Борис посмотрел на часы. – Осталось пятнадцать минут. Предлагаю не отходить от намеченного плана.
– Что там у неё приближается?
– Возможно сама чёрная дыра.
– Зара сказала: «Он приближается».
– Сгусток чёрной материи, – Альварес невесело улыбнулся. – Зара же так его называет.
Потянулись томительные минуты ожидания. Капитан не замечал, что грызёт ногти: давно забытая детская привычка вернулась вновь. Медик нервно постукивал карандашом по краю стола. В корабле сгустилась напряжённая тишина.
– Двадцать пять минут истекли, – негромко произнёс Борис и посмотрел на капитана.
– Готовность номер один! – скомандовал он и положил руку на рычаг управления лебёдкой.
«Родная, давай сама», – мысленно добавил Нортон.
Последние пять минут были самыми долгими в его жизни. Ничего не происходило: ни одного движения за бортом, ни одного звука в эфире – полная тишина.
– Время! – крикнул Борис. Голос его сорвался.
Капитан Нортон тут же передвинул рычаг вперёд до упора. Трос натянулся и, казалось, зазвенел, хотя в космическом вакууме стояла мёртвая тишина. Лебёдка мерно втягивала челнок обратно. Когда он вынырнул словно из ниоткуда, капитан впился взглядом в его корпус. Никаких видимых повреждений не обнаружил, но двигатели челнока не работали и на поверхности не горело ни одного сигнального огня.
«Мы словно буксируем железный гроб», – вдруг подумал Нортон и в голову совершенно неуместно пришли строки, которые напевал его дед: «Шёл трамвай десятый номер, на площадке кто-то помер. Тянут, тянут мертвеца, лампа-дрица-оп-цаца».
И ещё капитану показалось, что он словно на зимней рыбалке – как в детстве, с отцом – когда тянул из проруби снасть-мормышку в надежде, что клюнула большая рыба, неистово вращая ручку инерционной катушки.
Нортон передёрнул плечами и поморщился. Челнок медленно вплыл в грузовой отсек. Стопорные захваты зафиксировали его, и звездолёт еле ощутимо качнуло.
– Альварес! Быстро со мной в грузовой! – скомандовал Нортон, направляясь к выходу. Медик поднялся с кресла и последовал за капитаном.
К тому времени, когда они добрались до челнока, стоящего на приколе в грузовом отсеке, он уже был обработан и продезинфицирован. Нортон окинул взглядом безжизненный космический аппарат и шагнул к двери шлюза. С лёгким шипением она отворилась, и капитан осторожно заглянул внутрь.
Там царил полумрак, лишь освещаемый красными всполохами аварийной системы звездолёта. Зары не было.
– Позвольте, – сказал Альварес, коснувшись плеча капитана.
Нортон посторонился, и врач вошёл внутрь челнока. Сделав несколько шагов, он замер и воскликнул:
– О, господи! – И исчез из поля зрения.
Капитан прошёл вслед за ним и увидел, что врач присел перед телом, распростёртым на полу. Весь скафандр Зары был исполосован кривыми, длинными порезами, словно его рвал дикий зверь с гигантскими когтями. Сквозь рваные полосы ткани проступало окровавленное тело космофизика. Шлема на голове не было: сплющенный, он валялся в углу челнока. Всклокоченная голова девушки, залитая кровью, была присыпана белым порошком. Зара Шин лежала навзничь и не шевелилась.
– Она жива? – спросил капитан и не узнал собственного голоса.
– Пульс нитевидный, – не поворачиваясь, ответил медик. – Судя по датчикам…
Зара вдруг согнулась пополам и закашлялась. Изо рта вылетели сгустки крови и забрызгали рваный скафандр. Она тяжело дышала. Потом повернула к капитану голову с закрытыми глазами.
– Забудь… – булькающим голосом прохрипела Зара. – Не вспоминай… Это как дополненная реальность… Твой последний сон… Он убьёт тебя…
Её тело выгнулось дугой, и она обмякла, с противным чавком ударившись головой о металлический пол.
***
– Когда возможен повторный запуск челнока? – спросил капитан. Его лицо было суровым и непроницаемым.
– Завтра утром, в девять тридцать, – бесстрастно ответил DB-01.
– Значит, старт завтра утром, – сухо сказал капитан ни к кому не обращаясь. Команда звездолёта, собравшаяся в рубке, напряжённо молчала.
В кабину вошёл врач. Ни слова не говоря, Борис открыл шкафчик, достал термос и плеснул себе в стакан тёмной жидкости. Залпом выпил. В рубке разлился запах спиртного. Нортон не обратил внимания на вопиющее нарушение Устава полётов и спросил:
– Как она?
– Мертва. – Борис налил ещё одну порцию горячительного. – Вместо мозга – кисель. И вся голова в порошке. Это какая-то мощная анестезия. Словно она упала лицом в чистый кокаин.
В рубке все оцепенели. Наконец капитан двинулся к выходу, бросив через плечо:
– Сделайте всё, что необходимо. Я спать. Жду завтра утром в рубке всех ответственных лиц. Поглядим, что превратило Зару в… – он недоговорил и вышел в коридор.
***
Егору опять снилась деревня, где прошло его детство, родной дом номер шесть по Огуречной улице и родители... Отец, вечно торчащий по весне в огороде или в поле, и мама, хлопочущая на кухне, возле видавшей виды старинной печи, за которой так любил прятаться маленький Егорка. Мясо мама готовила всегда изумительно!
Ему снились вечерние посиделки всей семьёй перед телевизором. Его родители никак не могли привыкнуть к диковинной коробке, открывающей доступ в другой мир, и смотрели всё подряд: комедии и фантастику, партийные выступления и новости, новости, новости….
Вот и сейчас он видел себя в родном доме: мама что-то готовит в большом казане, папа сидит со своей вечной газетой… Егор вспомнил этот весенний праздник – день дурака. Зазвучал прерывистый сигнал дудки, с которой Егор когда-то подкрадывался к родителям и неожиданно дудел им в уши, заливисто хохоча. Звук становится громче, нарастает…
– Сэр капитан Нортон, время пробуждения!
Егор сел в постели и отрешённо бросил взгляд на часы, мерцающие на экране: они показывали восемь ноль-ноль. В комнате громко звенел будильник.
– Я проснулся, дебил, – пробормотал Егор, и звон тут же оборвался. Наступила тишина.
Через полчаса капитан вошёл в рубку звездолёта, там находился почти весь экипаж. Нортон окинул взглядом экраны, посмотрел в иллюминатор и уточнил очевидное:
– Всё готово к запуску?
– Да. Старт к сгустку материи… – начал говорить кто-то из команды, но капитан яростно перебил говорящего:
– Это просто дыра! Грёбаная чёртова дыра!
Все замолчали. Капитан всмотрелся в черноту безмолвного космоса, потом пробежался по настройкам приборов и включил двигатель лебёдки в режим ожидания. Он всегда всё проверял сам. Особенно сейчас.
– Кто-то там забирает мою команду, – глухо сказал капитан. – И я выясню, кто это. И убью… – на лице Нортона вздулись желваки. – Готовьтесь к старту.
***
Тщательно упакованный в защитный скафандр, Егор сидел в кресле пилота челнока и внимательно следил за приборами, изредка бросая напряжённые взгляды в иллюминатор. Когда челнок приблизился к чёрной дыре – это было заметно по тёмному мареву, которое колыхалось в космосе – Егор непроизвольно зажмурился. Он не знал, как долго он просидел так: время здесь ничего не значило, или, наоборот, значило намного больше, чем в состоянии был оценить человеческий разум.
Егор прислушался к странным звукам, которые окружили его со всех сторон, и оцепенел: пели птицы. Он осторожно разлепил глаза и ахнул. Он находился в деревне перед домом. Ржавая табличка на срубе, потемневшем от времени, извещала: «Огуречная улица, 6». В окне дома мелькнуло лицо матери. Любимое лицо, подёрнутое сеткой мелких морщин.
«Этого не может быть, – подумал Егор, – родители должны были умереть много лет назад! Я только в капсуле гибернации провёл десятки лет! За это время…»
Егор оглянулся. Челнок стоял неподалёку, припаркованный к старому колодцу, словно в деревне это было в порядке вещей.
«Зара что-то говорила про дополненную реальность… Допустим, это какие-нибудь волны неизвестной нам частоты, которые материализуют последний сон… Да нет, это бред. – Егор в нерешительности остановился посередине двора. – Во сне я не видел никакой таблички с улицей и номером. Просто знал, что это мой дом. Здесь творится что-то другое…»
Из окна послышался мамин смех. Повинуясь внезапному порыву, Егор шагнул к входной двери, срывая шлем на ходу. В светлой комнате мама хлопотала около плиты, возясь с большим казаном, в котором что-то скворчало. В воздухе разливался вкусный запах жареного мяса.
Дорогу Егору внезапно преградил отец. В руках он держал газету. Слёзы радости навернулись Егору на глаза.
– Отец! – воскликнул он.
– Вместо жопы огурец, – серьёзно сказал отец и поднял над головой руки лодочкой, словно древний египетский бог.
Отец задвигал головой, как Майкл Джексон в клипе про зомби, и боком пошёл вприсядку, остекленевшим взглядом уставившись на свою переносицу. Потом отшвырнул газету, которая угодила матери в голову. Достал из кармана дудку и дунул в неё, вытаращившись на мать. У Егора отвисла челюсть.
– Мама, – сказал он и шагнул к ней.
– Вам пора на пилораму, – ответила она и неожиданно цепко схватила Егора за руки, рванув на себя.
От неожиданности он потерял равновесие и полетел вперёд. Отец, перестав кривляться, быстро поднял ноги Егора, и через мгновение его, как транспарант, родители торжественно пронесли по комнате, держа над головами, и впечатали в стену лицом. Вокруг шеи защёлкнулось металлическое кольцо, вмурованное в стену, которого там не было мгновение назад. Егор повис на нём, как жук в коллекции энтомолога. Его развернули спиной к стене, и, пока Егор приходил в себя от изумления, отец прокричал ему в ухо:
– Повысились удои молока в закрома Родины!
Через секунду Егор почувствовал адскую боль в ногах и заорал. Потом наклонился, насколько было возможно, и посмотрел вниз.
Ног не было.
Из разорванного скафандра ниже пояса хлестала кровь. Мать с серьёзным лицом деловито пристраивала к туловищу Егора протезы – две металлические ноги на блестящих шарнирах.
– А вот мы сейчас припудрим носик! – закудахтал отец и вмазал Егору в лицо пригоршню белого порошка.
Егор шумно вздохнул, и у него всё поплыло перед глазами. Сквозь пелену он почувствовал, как с хрустом отделяются от тела руки, как вместо них ему втыкают в плечи что-то железное и холодное.
– Вся беда в мире происходит из-за колебаний цен на хлебобулочные изделия, – доверительно сказала мать, привязывая пеньковые верёвки к металлическим конечностям сына. Она перебросила концы через турник, невесть откуда появившийся над головой Егора.
Отец выхватил у матери верёвки и отошёл от стены, где был прикован его сын. Потом потянул за них. Егор поднял руки и ноги, нелепо взмахивая ими в воздухе в страшном танце, оставляя кровавые разводы на стене.
– Теперь ты страус, – сказал отец и дёрнул ещё раз.
Угасающим сознанием Егор успел уловить, как мама марширует посередине комнаты, высоко поднимая ноги и прижимая казан к груди. Она доставала оттуда куски жареного мяса и прицельно бросала ему в голову. Отец рядом плясал вприсядку, выгибая колени под неестественным углом.
– Я умираю? – Егор пошевелил губами, но не услышал собственного голоса.
– Что есть жизнь? – эхом отозвался отец и остановился, грустно посмотрев на сына. – Лишь мгновение на пути к тёмной материи смерти.
– Что есть смерть? – тихо добавила мать и с любовью посмотрела на Егора. – Лишь возмущение тёмной материи жизни. – И шваркнула жареным стейком ему по башке.
За окном лязгнуло: трос натянулся, челнок дёрнулся и стал уплывать в пустоту.
Лица отца и матери вытянулись в лошадиные морды и побелели, теряясь в ослепительном свете. Егор умиротворённо улыбнулся и закрыл глаза.