У меня проблема: либо я попал в другую реальность, либо сошёл с ума. Ощущение, что вещи не там, не те и не за тем. Начиналось с мелочей: узоры на обоях немного другие, стулья с кривыми ножками, а не с прямыми, выключатель не с той стороны.
Долго отмахивался, заглушал глупые мысли: может, стены и мебель всегда такими были, а я не обращал внимания. Кто вообще запоминает рисунки на обоях?
Но выключатель не вписывался в эту теорию. Я постоянно шлёпал по пустому месту на стене, водил рукой, пытался нащупать то, чего не было, и только потом вспоминал, что он с другой стороны.
Синоптические связи не обмануть, это рефлекс.
С тех пор "мелочи" меня преследовали: на работе не тот стол, на улице не те витрины, здания не так покрашены, дверь у кладовки не того цвета. На дороге не было моей любимой ямы, которая всегда бесила таксистов.
Вроде ничего масштабного, да и в психушку ложиться рано. Почти всё можно объяснить с логической точки зрения. Но где-то внутри свербела глупая и сумасшедшая мысль: это не мой мир, здесь всё неправильно. И это... Раздражало.
Стоило увидеть очередной баг реальности - настроение падало ниже канализации. Возможно, "мелочи" просто говорили о том, что у меня едет крыша, а я не хотел этого признавать, вот и бесился. Какое-нибудь расстройство психики со сложным названием и странной аббревиатурой.
Кстати, крыша на моём доме тоже "другая".
А потом я встретил человека, у которого точно такие же проблемы. Девушку. Как позже узнал, её зовут Лина.
Она долго и пристально смотрела на какое-то здание, которое можно охарактеризовать, как "промышленность невзрачной наружности". Я невольно заинтересовался, что такого она увидела. Зелёный квадрат "ЖЭКевича" на грязно-бежевом фоне - последствия борьбы с уличными граффити. Видимо, не хотели тратить деньги на новую краску и замазали той, что была в наличии.
- А что там такого? - спросил я, забыв о такте и приветствии.
- Пытаюсь понять, что там было раньше, - ответила девушка, даже не посмотрев в мою сторону.
Я впился глазами в зелёный квадрат. Облупленный, грязный, с подтёками: похоже, он давно жил на этой стене. ...Или нет?
- Да я не про первичное граффити, - продолжила Лина, будто прочитав мои мысли. - Просто вчера он был другого цвета. Вот и пытаюсь вспомнить какого. А то... Раздражает.
А я ошарашенно выпал в осадок. То ли от того, что моя съехавшая крыша внезапно нашла сестру по разуму, то ли от того, как девушка разговаривала.
- Это как песенка в наушниках, - продолжила она. - Слушаешь, даже что-то понимаешь. Но чтобы вникнуть в слова, надо сосредоточиться. Так и тут. Надо сосредоточиться, и вспомнишь.
С паузами, сбиваясь, тихо, будто сама с собой, будто никогда не общалась с живыми людьми.
Что ж, значит, так и выглядело сумасшествие.
Я вздохнул и "сосредоточился". Почему бы и нет, в конце концов.
Кто-то решил, что контрастный квадрат подойдёт стене лучше, чем работа уличных художников. Он напоминал зелёную дверцу: откроешь - а за ней рисунок. Только раньше он был...
- Синим, - "вспомнил" я. - Но не таким синим, как настоящий синий. Более зелёным синим. Болотным. Хотя болотный больше зелёный, а тот синий - больше синий. Совсем не разбираюсь в оттенках...
Лина выдохнула, опустила плечи, словно три мешка картошки до этого несла и только сейчас сбросила. А я понял, что разговаривал точно так же, как и она. Будто мы десятилетиями сидели в замке Иф. Молча. И рехнулись там от одиночества.
- Спасибо, - сказала девушка. - А то бы весь день мучилась. - Она повернулась ко мне, наконец, забыв про квадрат.
Маленькая заострённая мордочка, тонкий носик и светлые глаза. Именно "мордочка", а не лицо. Лина напоминала какого-то милого зверька, которого хочется щёлкнуть по носу и потрепать по головке.
С тех пор стало немного легче. Появился друг, который меня полностью понимал. А, главное, знал, что с нами происходило.
- Да реальности постоянно перескакивают, - говорила Лина. - Или мы между ними перескакиваем. Засыпаешь в одной - просыпаешься в другой. И хорошо, если они не сильно различаются.
- И никто не замечает?
Мы сидели в кафе недалеко от зелёного квадрата. Ничего такого романтического: просто я хотел есть, а Лина - пить. В углу стоял сервант с декоративными чашками и чайниками. Судя по тому, что он меня бесил, в "моём мире" его не было. Я быстро научился вычленять эти баги реальности: если от их вида внутри что-то зудит, будто в печёнку комар укусил, значит, им здесь не место.
- Ты ж не замечаешь свой нос, - сказала Лина, спокойно втягивая сок через трубочку, - хотя постоянно на него смотришь. Так с перескоками: в голову не уместятся воспоминания обо всех реальностях, вот она и подстраивается, не пропускает то, что ей не нужно в новом мире.
Я потрогал нос, почесал, попытался его стряхнуть, прижать. Теперь он всё время мешать будет? Как его "развидеть"? Будто прыщ на периферийном зрении.
Лучше уж смотреть на сервант.
Лина сидела с закрытыми глазами и не замечала, как я дёргаюсь и страдаю, непонятно чем.
- У тебя есть карандаш? - спросила она, прервав мою внутреннюю борьбу. - Не тот детский круглый, а такой угловатый с гранями? Чтобы их хорошо видно было.
Я растерянно огляделся в поисках рояльного карандаша. С собой только ручка, к сожалению, "круглая". В конце концов, решил не рыскать по столикам и добыл у официанта.
- Вот смотри. - Лина повертела в руках карандаш. - Шесть граней. Странно. Вроде их всегда пять было. - Она на секунду задумалась и аккуратно подобрала со стола остатки какой-то выпечки. - Представь, что эта крошка живёт на одной из граней. Может двигаться, бегать, прыгать, но не знает, что существуют ещё другие грани. А потом щёлк. - Лина перевернула карандаш и переложила крошку. - И она уже тут. На другой грани. Похожей. Но всё равно другой.
Я смотрел на сервант. Сервант смотрел на меня. Мы явно невзлюбили друг друга. Я переключился на нос, он не так раздражал.
Никогда не считал, сколько "сторон" у карандаша. Но почему-то думал, что бывает и пять, и четыре.
- Но они ж одинаковые...
- Не совсем, - помотала мордочкой Лина и пальцем перекрыла крошке "дорогу". - Теперь она не может бегать. Но если перевернуть карандаш, дать ей пройти и потом щёлкнуть обратно - она преодолеет непреодолимое. В одной реальности палец есть, в другой - нет.
Что-то подобное я уже слышал. Давно. На первом курсе института. Только другими словами. Жаль, не доучился.
- Это полностью антинаучная теория, - вздохнула Лина. - Без терминов всяких. Но я по-другому не знаю, как рассказать.
Видимо, она додумалась до этого самостоятельно, вот и объяснила так, как получилось.
- Если б можно было спрыгнуть с карандаша и посмотреть. - Я снова прожёг взглядом сервант. Почему эти мелочи так бесили? Ничего ж не поменялось в новом мире. Я давно привык к "перескокам", хоть и не понимал их. Как жил, так и живу. Если б не этот раздражающий зуд внутри...
- Наверное, так. - Лина подняла крошку и "показала" ей карандаш.
- В смысле в трёхмерное пространство выйти? - Попытался вспомнить хоть что-то из курса физики. Испугался, что новая знакомая подумает, что я - дурак. Но я действительно почти ничего не понимал. - Получается, нам - в четырёхмерное...
Лина насупилась, покатала карандаш по столу, поискала пропавшую крошку.
Зря я решил похвастаться знаниями. Тем более такими скудными и неправильными.
- Не обязательно, - сказала она. - Думаю, это больно. Да и не надо прыгать с карандаша. Можно его просто... Перевернуть. Грани ведь близко друг к другу. Всего семь секунд разницы. Или семь сотых. Не помню, давно считала.
Хорошая такая разница: семь и семь сотых. Возможно, Лина неправильно выразилась или не знала, что такое "сотые". Она была на какой-то своей волне. Хотя наши "волны" удачно совпали.
Получается, путь между реальностями мог быть на четвёртой оси координат. Не в пространстве, а во времени. На этот раз решил обойтись без терминов и странных теорий. Лина понимала их по-своему - интуитивно. А я понимал её.
Надо всё-таки поискать информацию. Раньше пытался - не помогло. Но теперь, по крайней мере, знал, что конкретно спрашивать у Гугла. Жаль, машину времени так не изобрести.
И тут я понял, что означает фраза "Давно считала".
- А как... - замялся я. - Когда ты начала... Замечать... Эм... Всё вот это?
- Не помню. - Лина раздражённо дёрнула плечами, будто отмахнулась от чего-то. - С детства, наверное. Всегда так было.
Я посмотрел на угол, где мгновение назад стоял сервант.
Щёлк, плюс семь секунд, новая грань.
Зачем-то расставил по дому часы, да ещё с собой носил наручные и карманные. Будто это поможет. Я всего лишь хлебная крошка, пылинка, которая не видела ничего за гранью. Сам не понимал, что и для чего делал.
Но вдруг получится поймать, увидеть этот "щёлк", не дать мозгу отбросить "ненужную информацию". Казалось, это поможет: уберёт непонятное и неприятное жжение внутри.
И благодаря Лине не чувствовал себя полным идиотом. Две съезжающие крыши лучше, чем одна.
Почему-то друзья и знакомые считали нас парой, хотя ничего не предвещало, и никакой романтики не было.
Я в шутку спросил у неё, а что, если бы и вправду встречались?
- Тогда нам пришлось бы целоваться и спать вместе, - спокойно ответила Лина. - Это было бы комично. А, возможно, даже трагично, - замялась и добавила: - Не из-за физиологии, а из-за ситуации в целом.
Я с ней согласился.
Мы друг друга понимали, много времени проводили вместе, но я воспринимал её, как товарища: человека, с которым можно свободно поговорить, выдать любую дурость, и он тебя не осудит за глупые мысли.
Объективно: Лина красивая, необычная, но что-то не давало мне увлечься, не пропускало чувства.
Хотя это и странно.
Часы не помогали. Я замечал баги реальности, но не улавливал момент этого злополучного "щёлка". Можно переклеить раздражающие обои, поменять мебель. Но что-то подсказывало: проблема не в них. Да и как это помешает им опять "щёлкнуться".
- Не только мы их видим, - говорила Лина. - Это называют эффектом Манделы. Странное название, если подумать.
Это было бы интересно, если б не так раздражало. До чесотки, до нервного тика, до желания что-то порвать и выкинуть.
Я сидел у окна, пил чай и смотрел на стену.
Почему? Какая часть моего разума пытается до меня достучаться? Что не так с этими обоями?
Я сжал кружку, опомнился, и осторожно положил её на подоконник, чтобы случайно не разбить.
Просто сосредоточиться. Будто прислушиваешься к музыке у соседей и пытаешься разобрать слова.
Смотрел, щурился, сверлил взглядом стену, пока не заслезились глаза. Пытался изменить рисунок на обоях - не знаю как, наверное, силой мысли. Если уж сходить с ума, то полностью.
Задержал дыхание, долго не моргал и не двигался. Линии абстрактного узора поплыли, исказились. Дёрнул головой: ничего не изменилось - всё те же обои.
Такие мог бы выбрать я: странные, сумбурные. А должен был выбирать... Не я. Должен был спорить, говорить, что никогда в моём доме не будет бледно-розовых стен, что абстракции - универсальны, и, в конце концов, согласиться, что цветы и птицы лучше каких-то непонятных узоров, а розовый цвет, на самом деле, успокаивает. Пусть это и не так.
Я грустно посмотрел на остывший чай. Горький, тёмный, ничего не значащий.
Кого я забыл? Кого забрали эти семь секунд? Почему это так гложет?
Ночью не мог уснуть. Неясные мысли копошились в голове, стучались во все двери, надеялись, что какую-нибудь из них я открою. Если б у меня были ключи...
Мой разум спрятал что-то важное, защитил от "щёлка", а теперь кричал "Вспомни! Вспомни!". Поэтому и бесили баги, поэтому и начал их видеть. Подсознание пыталось до меня достучаться: пинало каждый раз, чтобы не расслаблялся, чтобы даже не пытался смириться.
Кого я забыл? Невесту? Жену? Дочь?
Попробовал пробить блок - никак. Будто стена бетонная. Жаль, что сил хватало только на "мелочи".
Посмотрел в окно: уже утро. Дождь, серость, чёрные тучи давят, словно я атлант, у которого небо на плечах. Противно и внутри, и снаружи.
Резко сел, взял телефон и позвонил Лине: вдруг полегчает.
- Ты помнишь, кого потеряла? - Я знал, что она всё поймёт без лишних объяснений.
- Не. Я ж ребёнком была, - в своей манере ответила Лина. - Может, родителей, а, может, хомячка или игрушку. Для детей всё одно. Только потом осмысливают.
Она знала. Не помнила, но знала. Поэтому и говорила об этом так просто, легкомысленно, будто действительно потеряла игрушку. Я сразу понял.
- Главное, в следующем мире не проснуться без носа, - отшутилась Лина.
Мысли о том, кого ты мог знать в другой реальности, выпускали когти. Они резали, драли, царапали, разбрасывая вырванные кусочки. Лучше закрыться в воображаемом чулане, чтобы пробивающиеся сквозь кожу эмоции тебя не убили, и говорить: всё нормально. Не из-за того, что не доверяешь другим. Просто так легче.
Я почему-то никогда не спрашивал Лину о семье. Теперь, наверное, и не спрошу.
День - такой же серый, дождь - всё ещё противный.
Смотрел на часы и ждал, что стрелка "щёлкнет" и передвинется на семь секунд.
Даже если сниму блок, чем это поможет?
Тот человек меня не знал, у него, наверное, своя жизнь, в которой мы даже не встретились. Какой прок от воспоминаний, если я не смогу вернуть всё, как было? Они меня сожрут, только и всего.
Да и реальность опять перескочит: поменяет мебель, обои и людей.
Но что-то внутри требовало, пробивалось, говорило, что я - не я без этих воспоминаний. Что без них всё будет серым. Всегда. Оно не пустит никого и ничего на место человека, которого я забыл.
Поэтому и к Лине не тянуло, как к девушке.
Я нашёл несколько карандашей, высыпал на стол, взял один и положил палец на грань. Крошка может обойти "препятствие", прыгнув в другой мир.
А что, если кто-то так и делает? Вертит карандаш, прыгает между реальностями. Не просто же так они менялись. Никакой системы в этом не было. Словно человек "щёлкал": перекраивал мир, когда нужно и когда хочется.
У всех карандашей по шесть граней. Почему мне казалось, что бывает по-разному? Где видел пяти- и четырёхгранные?
Я прожёг взглядом часы и направил на них карандаш, будто хотел выстрелить стержнем.
Просто сосредоточиться, просто сдвинуть секундную стрелку. Сдвинуть время.
Мой мозг после бессонной ночи с трудом переваривал реальность. Наверное, как раз это и требовалось: усталость, спутанное сознание и злость, которой можно город запитать.
Стрелка дёрнулась и застыла. Как и мир вокруг.
Куда? Домой? Так потом всё заново: "щёлк" и дома нет. Отправь туда, где первопричина.
Я повернул карандаш, как ключ в невидимом замке, и перевёл стрелки часов.
Мир деформировался. Стол вывернулся наизнанку и утонул сам в себе. Узор на обоях шевелился, переливался, будто по нему ползали насекомые. Мебель перекосилась: что-то менялось, что-то исчезало, что-то снова менялось.
Я изо всех сил пытался остаться на месте. На этот раз запомню. На этот раз смогу.
Щелк. Крошка прыгнула.
Шумно вдохнул, осмотрелся. В углу на табуретке стоял пузатый телевизор с усами-антеннами и красным - что странно - экраном. Стены между кухней и гостиной не было. Надеюсь, в этом мире я не выломал несущую, не хватало ещё, чтоб потолок рухнул.
Не задумываясь, взял телефон - почти такой же, как у меня, но название оператора непонятное - поискал контакт Лины. Ничего, никаких следов. В социальных сетях её тоже не было. Хотя сами сети - на месте.
Не страшно. Она вряд ли всё забыла. Но у неё другая жизнь, возможно, её удочерили другие люди, дали другое имя. Или...
Посмотрел на карандаш. Пять граней.
Неужели я-из-новой-реальности купил телефон, но пожалел денег на нормальный телевизор с приставкой?
Столь внезапная мысль почему-то рассмешила.
Жаль, воспоминания о жизни на этой грани у меня не появились. Но лучше так, чем никак, разберусь уж.
Я повернулся к окну. На улице по-прежнему шёл дождь, закрывая мир вязкой пеленой. Серая, как комнаты для курильщиков. Её разрезали голые деревья с ветками, похожими на когти огромного зверя. А вдалеке я увидел очертания высокой чёрной башни. Из-за дождя она напоминала тень, галлюцинацию.
Щёлк.
Кто-то на другой стороне карандаша попытался сменить реальность.
Искажение шло волнами от той самой башни. Я тихо ждал, крутил в руках карандаш.
Не понравилось, что другие тоже такое могут, да? Хочется на предыдущую грань?
Я остановил волну и отправил её назад.
Нет уж, разбираться будем без прыжков. В одном мире. Найду Лину, и пойдём в ту башню: вежливо и доходчиво объясним, что не стоит менять жизнь людей без их согласия.
А потом - домой.