Дверной звонок тренькнул трижды — радостно, нетерпеливо. Значит, Светка, решила Инна и, недокрасив глаз, кинулась открывать. Мельком подумала: хорошо, что звонок старый, без лишних наворотов. Сразу ясно, кто пришел. Некоторые звонят робко, другие — напористо и нагло, третьи — коротко, по-деловому, а у Светки звонок всегда радостный.
Инна пустила подругу в квартиру и поспешила обратно к зеркалу.
— Я сейчас, последний глаз осталось докрасить.
— Что значит — последний? У тебя их что, как у паука? Восемь штук в два ряда? — хмыкнула Светка и, заглянув в комнату, завопила: — Пашка! Я у тебя Инку забираю! Колядовать пойдем!
Из комнаты донеслось одобрительное бурчание. Мол, идите, идите уже, с утра про эти колядки шумите, так и рождество закончится.
— Он у тебя как, не против? — понизив голос, спросила Светка закончившую с глазом Инну.
— Нормально. У него там хоккей. Пиво есть, я ему брутальный бутерброд соорудила, так что он счастлив. Не до ерунды ему. Ну что, пошли?
— Ага.
Колядовать молодежь начала пять лет назад. Именно тогда несколько подростков, насмотревшись американских фильмов про хэллоуин, впервые пошли по домам, выклянчивая сладости. «Гадость или сладость?» не спрашивали, песен не пели, просто просили конфет. Потом к ним присоединились другие, затем еще, а к вечеру все детишки окрестных домов стучались в чужие двери с сакраментальным «тетенька, дай конфеток». На удивление, этот гибрид колядок и хэллоуина прижился.
Инна со Светкой колядовали с того самого первого раза, когда еще учились в десятом классе. Сейчас они уже на третьем курсе, почти взрослые, но не пропускать же из-за этого праздник? Весело ведь! И конфеты вкусные. Когда еще можно обожраться сладостями и не рефлексировать?

* * *

До приземистого дома на окраине они добрались уже к вечеру. Он резко выделялся на сверкающем снегу: темный, разлапистый, мрачный. В двух окнах — кухня, наверное, — горел тусклый свет.
— Ну что, пошли? — спросила Светка, открывая калитку.
— Нас тут не съедят? — поежилась Инна.
— Кто?
— Таким домам злая собака просто по штату положена. Я думаю, их строители сразу с Барбосом сдают. Нет Барбоса — не будет свидетельства о регистрации.
— Ничего, мной любой Барбос подавится, — фыркнула Светка и решительно нажала на звонок.
«Дзинь-дзинь-дзинь!» — радостно разнеслось в глубине дома.
Инна покачала головой. Вот как у нее получается? Любят Светку дверные звонки, не иначе.
В доме было тихо. Светка опять потянулась к звонку, но дверь вдруг распахнулась.
— Топтать мой череп! — Светка восхищенно уставилась на появившуюся в дверях фигуру. — Дедушка, да вы волхв!
На пороге стоял высокий сухощавый старик в темном костюме. Короткие седые волосы, аккуратно выбрит. Инна тоже сразу вспомнила картину Васильева, хотя сходства вроде бы не наблюдалось. Только взгляд — исподлобья, вдаль, и какой-то нездешний, потусторонний. А еще бросались в глаза белоснежная сорочка и начищенные ботинки.
— Дедушка, скажите филину за конфетками метнуться, — жалостливо попросила Инна. — У вас ведь филин есть?
Старик моргнул, и наваждение рассеялось.
— Какой филин? Вы к кому?
— Дедушка, у вас конфеток нету? — Светка старательно таращила глаза. — Иногда такую дрянь приходится в рот тянуть, что и сказать стрёмно. А хочется вкусненького!
— Мы конфетки очень любим. Не хватает сладкого молодому организму, — поддакнула Инна.
— А, за конфетами… Сейчас принесу.
Через минуту старик вернулся с двумя «мишками на севере».
— Офигительно! — Инна с хрустом откусила половину конфеты. — Дедушка, да вы волшебник! Светка, скажи!
— Не знаю, не распробовала, — Светка уже смолотила свою конфету и теперь кротко смотрела на старика. — Но я верю, что конфета очень вкусная. Надо же иногда просто верить? Жалко, конечно, что я так и не узнаю этого вкуса.
— Дедушка, — проникновенно начала Инна, — раз уж вы волшебник, можете еще конфеток наколдовать? Подружку очень жалко…
Старик хмыкнул и снова ушел вглубь дома.
— Теперь распробуете? — он протянул каждой по два «мишки». — Хватит этого молодым организмам?
— Спасибо! — Светка старательно разжевала конфету и восторженно закатила глаза. — Очень вкусно! Правда.
— Дедушка, а вы и пятерку наколдовать можете? — неожиданно для себя спросила Инна.
— Зачем молодому организму пять тысяч?
— За квартиру заплатить. Ну, правда, очень надо. Хозяйка злая, выгонит на мороз. Вот если бы я у вас комнату снимала, вы бы не выгнали, а она выгонит. Возьму я свой фибровый чемоданчик, сложу в него единственное нарядное платьишко и пойду на вокзал ночевать. На автобусный.
— Точно на автобусный?
— Точно-точно. Там туалет бесплатный. Буду сидеть в зале ожидания, если скамейка свободная найдется, и лить горькие слезы. И никто меня не пожалеет. Будут насмехаться и непристойные предложения делать, — Инна так увлеклась, что и правда чуть не расплакалась. — А когда все автобусы уедут, тут и настанет самое страшное. Выгонят меня с вокзала, а мороз лю-ю-ютый…
Старик, не говоря ни слова, повернулся и снова ушел в дом. Вернувшись, молча протянул Инне стодолларовую купюру.
Инна недоверчиво взяла деньги, подумала и положила в карман.
— Дедушка, а как вас зовут?
— Для вас — Михаил Петрович. А тебе зачем?
— Можно, я вас поцелую? Не целовать же незнакомого.
Инна потянулась, неловко мазнула старика губами по щеке. Посмотрела серьезно и внимательно.
— Я вас не забуду, честно. И мироздание попрошу, чтобы не забывало.
Неловкую паузу прервал трубный звук. Светка смотрела на старика влажными глазами и громко шмыгала носом.
— Вот всегда так, Инке все, а мне ничего. Нет никакой справедливости на свете. Мне, может, эти сто баксов нужнее.
— А тебе зачем?
— Шубку купить. Я уже присмотрела. Перешитая, правда, но те-е-еплая, — Светка доверчиво смотрела на старика. — А то попа мерзнет, просто сил нет. Курточка у меня китайская, коротенькая, на рыбьем меху. На экзамен не в джинсах же идти, юбочку надеваешь, а колготочки то-о-онкие. Пока до института добежишь, попа ледяная. Эх, уйдет ведь шубка, продадут мою прелесть. Буду и дальше попу морозить.
Светка достала платок и мощно высморкалась.
Старик опять ушел. Вернувшись, протянул ей сто евро. Светка убрала деньги, наслюнявила палец и аккуратно стерла со щеки старика помаду.
— Михаил Петрович, халтурно вас Инка поцеловала, да еще и извазюкала. Я сейчас переделаю, как надо.
Инна смотрела, как Светка закинула руки на плечи старика, привстала на цыпочки, потянулась и — вот оно! — лицо ее вдруг словно осветилось изнутри, наполнилось добротой и нежностью. «Ведьма, — подумала Инна, глядя, как подруга осторожно касается губами темного, будто вырубленного из дерева, лица. — Ну, точно, ведьма».
«Ведьма», наконец, оторвалась от старика, румяная, с сияющими глазами.
— С рождеством вас, Михаил Петрович, пусть все у вас будет хорошо.

* * *

Домой подруги возвращались затемно. Свежий, только что выпавший снег искрился в свете уличных фонарей. Тишина стояла необыкновенная. Не верилось, что совсем рядом город — с рождественскими фейерверками, грохочущими трамваями и всей этой суматошной круговертью.
Инна чувствовала себя неуютно, запоздало царапала совесть.
— Может, зря мы у деда деньги вытянули? — спросила она, глядя себе под ноги. — Вдруг у него последние? Может, ему теперь жить не на что?
Светка фыркнула.
— Проживет, не бойся. Комнату сдаст. Такой домина свой, выкрутится как-нибудь.
— Чтобы сдать, еще жильцов найти надо, — возразила Инна. — Кто со стариком, да еще на окраине, жить согласится?
— Ты же и согласишься, когда хозяйка выпрет. Всяко лучше, чем с предками в хрущёбе. А дед много не возьмет и на улицу, случись что, не выставит, он добрый. Признайся, мелькнула ведь мыслишка? Я же видела, как ты его целовала.
— Ничего не мелькнула, — вдруг разозлилась Инна. — Это ты ему такой засос поставила, я аж испугалась, что его удар хватит. И на улицу меня никто не выставит, за квартиру Пашка платит, а я просто пытаюсь отложить, будто бы на квартплату. Ну, типа, игра такая, смогу сама заплатить или нет, — вспышка раздражения уже прошла, Инна задумчиво покачала головой. — Кончается месяц — покупаю на эти деньги что-нибудь. Может, как ты, шубку куплю, давно хочу. Найду какого-нибудь бэушного кроля поприличнее. Ты свою где насмотрела?
— Ничего я не насмотрела. У меня Пашки нет, мне самой за квартиру платить приходится. И меня хозяйка действительно на раз-два выставит, если я хоть на день платеж задержу. Так что все этой старой выдре пойдет.
— Зачем ты тогда про шубу втирала?
— А что было делать? Ныть «и мне за квартиру платить»? Вот, придумала шубу. — Светка вздохнула. — Тоже давно хочу.
Дальше шли молча. По свежему снегу тянулся след санок. Инна ставила ногу точно на полосу и представляла, что под ней пропасть, и она идет по ниточке над этой пропастью и не падает. И нисколько ей не страшно. Лишь когда они обогнули строящуюся высотку, след внезапно закончился, не свернул, не затерялся, а просто пропал. Инна заколебалась, потом нерешительно поставила ногу на целину, сделала шаг, другой. И ничего не произошло.
— Знаешь, Светка, — она печально взглянула на подругу, — все-таки мы с тобой ненормальные.

* * *

Михаил Петрович проводил взглядом удаляющиеся девичьи фигурки и закрыл дверь. Выстудило несильно, скорее, освежило. Он вернулся в дом. Может, и правда сдать комнату? Или две? Не нужны ведь. И кухня большая, на два окна, в такой шуровать бы сноровистой хозяйке. А сейчас… Одинокий кухонный столик, приткнувшийся к газовой плите, старенький холодильник в углу. На подоконнике жестянка с однокопеечными монетками. Пусто, мертво. Впрочем, кого он обманывает? Ничего он не сдаст. Он же привык быть один.
Он подошел к столу, взял длинный конверт, на котором печатными буквами было написано «на похороны», теперь пустой. Сложил по длинной стороне, потом еще раз. Денег у него собрать уже не получится. Да и не надо. Прицелился и запустил конверт в мусорное ведро. Попал.
Потянулся, было, к тарелке, на которой осталась последняя конфета, но передумал. Поднял листок с крупной надписью «Извините» и размашистой подписью. Подержал на весу, скомкал, тоже бросил в ведро. Опять попал. Хмыкнул.
В ящике стола лежали пятьдесят рублей, а пенсии ждать еще три дня. Впрочем, есть пакет гречки и пачка чая, хорошего, листового. И в холодильнике банка тушенки. Бывало и хуже, чего уж там. Плохо только, что сладкого нет совсем, только вот эта конфета. Подумалось даже пойти завтра в ларек, купить полкило кускового сахара, можно и чай сладкий сделать, и вприкуску попить. Нет, нельзя. Должна хоть какая-то заначка оставаться, мало ли что. Можно «мишку» разрезать, на два раза попить чаю хватит. Завтра и послезавтра. А там и пенсия подоспеет.
Он достал крупу, отмерил треть пакета и высыпал в кастрюльку. Залил водой и поставил на огонь. Газовая труба от плиты уходила вверх, тянулась под потолком вдоль всей кухни. Там, посередине стены и был к ней привязан провод, заканчивающийся петлей. Снизу стоял стул. Михаил Петрович осторожно залез на стул и принялся отвязывать провод. Пришлось повозиться, но, в конце концов, получилось. Он распустил петлю, бросил провод в коробку со всяким барахлом, оттащил стул к столу. Каша как раз закипела. Михаил Петрович всыпал соли, помешал. Пожевал губами, вспоминая.
— Надо же, — покрутил головой. — Попа у нее мерзнет. Вот ведь коза!

Автор — мастер вызвать нужные чувства у читателя. Как на американских горках прокатилась.
Читая сцену колядования, думала: «Вот наглые бабищи. Остановитесь уже, пока черту не перешли».
Конверт с похоронными деньгами и единственная конфета — это был съезд вниз. Финал по замыслу вроде счастливый, девицы вовремя к старику пришли, от петли спасли. Но меня им словно в лоб приложили.
Написано уверенно и мастерски, конечно, этого не отнять.

Интересный расклад получился. Дедулю современные девицы объегорили, вроде, как такие колядки. Но на колядки оно мало похоже - чисто цыгане. Автор вплел правильную ноту в сюжет. Получилось хорошо, жизненно.

Ой, всё... заливаю слезами евроремонт нижнего этажа... Отличная работа, автор! Спасибо!

Блин, ждал фантастики. Это смазало впечатление. А у нас же нынче жанр любой. Да, написано оч здорово. Автор прямо молодец. Недавно читал нечто похожее и где-то напечатаное. Там было слабее сделано.

Идея рассказа: людям надо быть добрыми друг к другу.

Рассказ гуманистический, герои выразительные, идея и сюжет сбалансированы.

Пустые эгоистичные героини-вертехвостки и бесконечно добрый герой [с симптомом альцгеймера] прекрасно дополняют друг друга в своём трио.

Зима, настроение, аура сцены вырисованы точными мазками профи, не видно даже грам/орф ошибок.

Это претендент на первое место, дамы и господа (не говорю уверенно, что первое, т.к. ещё не всё прочитала).

П.С. Рассказ-притча (не проси, а то будет стыдно). Показалось интересным это отметить.

Скорее, оч. похоже на тип "рождественская сказка".

То ли реализм, то ли сказка. Не разобрался, в общем.
ЗЫ
Все-таки современный мир ужасен, если подаренные сто баксов сразу воспринимаются как бесконечная доброта и болезнь Альцгеймера.

Это последние сто баксов - на похороны, и других у старца не будет. Это делает их сакральными и выставляет диагноз.

Ох, хорошо! Даже говорить ничего не хочется.
От меня - максимальный балл.

Рассказ мне понравился, хотя девчонки запредельно наглые. Я бы от таких держалась подальше))
Но жизнеутверждающая составляющая настолько налицо - что мои аплодисменты))
Мужчина наверно писал) - про козу и попу - хорошо))

Современная рождественская сказка. Мдя. Ну, какая современность, такие и сказки. Слегка слезодавильно, но в целом - композиционно очень грамотно и, вообще, хорошо.

Так кушать хочется, что переночевать негде. Наглость - второе счастье. Вообще просить наколдовать пять тысяч можно только в Москве, пожалуй. В других городах и заклинаний таких нет, наверное. Однако вертихвостки, конечно, вытащили деда из петли одиночества, но могли бы ещё и спеть, сплясать за такие-то щедрые подарки. Но поколение Z, видимо. Что с них взять? На улицу вышли из дома и то уже хорошо. А рассказ получился хороший.

Я тоже увидела манипуляцию читательским впечатлением. И мне это не понравилось. Я, как читатель, хочу какую-то правду жизни подсмотреть через текст, и меньше всего мне нужно, чтобы автор на меня оказывал давление.

Так это же не новостная лента. Почему бы и нет в художественной прозе?

Гладко выбритый волхв с аккуратной стрижкой? Странно, всегда представлял волхвов с точностью до наоборот - косматых и с бородищей. Странные колядки тоже трудно вообразить. За бугром выпрашивание конфет забава скорее детская. А когда здоровые тетки требуют конфет и денег, да ещё не в костюмах и без песен, это цыганщина какая-то. К тому же и ведут себя девахи, как заправские гопники. Конфеты есть? А если найду? Ну, а теперь деньги давай!
Ну, и финал уж толще некуда... Последний рупь, гробовой конвертик, последняя конфетка, петелька - ай, щаз заплачем. Вот вряд ли. Чтоб уж толще слезу давить, автору надо было деда не в большой особняк, а в ветхую хибарку поселить. А так, ну не верится. И в спасительную светкину жопу, в этой связи, тоже.

К этому рассказу у меня есть эпиграф:

- У вас попить не найдётся, а то так есть хочется, что даже ночевать негде?

Васильев , Человек с филином.

не так уж гладко он тут выбрит...

Показалось мне важным:

Оборвавшийся санный след - вот чудо в рассказе. Наверное, Дед Мороз рванул на санях под облака, волшебным образом раздав подарки: девушкам - шубки, дедушке - счастье ожидания прогулки до ларька. Не сомневаюсь, девчонки через день вернутся с угощением, чтобы повиниться и обновками похвалиться. Дед Мороз это, думаю, предусмотрел.

В начале немного недооформлена прямая речь.
Что значит — последний? У тебя их что, как у паука? Восемь штук в два ряда? - Миленький юмор!

Однако, вот это накрутили! Все вело к тому, что сказочка про Деда Мороза, а оказалось, что старичок вешаться собирался. И так хорошо написали, будто я сама там была и все видела. И понятны все мотивы дедушки и девушек. Сильный рассказ! Прямо издавать его надо срочно! Очень глубокий!

Одно мне не понравилось, что колядуют они примитивно. Я каждое Рождество прошлые годы на Украине в селе колядовала. Так мы песню целую учили, пели ее как могли с детьми на украинском, тогда и заслуженные сладости-деньги давали. Но так выцыганивать их, конечно, никто не цыганит. Это у вас явно художественное преувеличение.

Ну, на газовой трубе повеситься проблематично. И чего он собственно отвязал то веревочку, впору наоборот. Или значит, увидел девочек, кровь забегала, глазки заблестели. Я вот не поняла к чему меня тут вели. Вроде бы по деталям финала, я должна старика пожалеть. Только что то не хочется этого похотливого дурака жалеть то.

Так это не вопрос — да или нет, можно или нельзя. Скорее вопрос личных эстетических предпочтений. О чем интересней читать. Скажем так, о жизни или полюбоваться, как автор умеет приемами жонглировать.
Автор как раз умеет.

С чего это вдруг? У них длинные седые волнистые волосы и окладистая борода.

В первой части рассказа я запуталась в героинях. Вот честно, автор. Особенно в диалоге с "волхвом". До того они у вас говорят одинаково - не отличишь. След саночный выстрелил и ушёл в никуда. Это к тому, что нет смысла в жизни таких вот инносветочек? И мечты у какие-то сугубо банальные, и живут они так себе...
А вот конец рассказа просто потряс. Спасибо, автор.

Замечательный рассказ.

Настоящие стариканы сами делали гроб, и чувствуя, что всё, ложились в него. И всё. Но таких уже массово не выпускают, что то.
Ну и к слову. Какой то европейский натуралист, в Африке, нанял себе рабочих в одном племени. Они согласились только до определённого рубежа. Европеец, на том месте, думал их как то принудить идти дальше. Но эти туземцы, просто вечером легли спать в свои лодки. Утром их обнаружили мёртвыми.
Умереть по желанию, есть такое у кого то.

Произведение это всегда манипуляция со стороны автора, так или иначе. Вызвал у читателя жалость к одинокому деду и верно подметил, что только случай - вот ирония, зашли девчонки в гости на дурачка, а так бы повесился никому не нужный дед - плюс в писательскую карму.

Ну считайте так.
Меня царапает, когда я вижу прием, и понимаю, что это прием, это случается, если он выступает впереди изображаемого явления, отвлекает на себя внимание, становится важнее, чем сам старик и его личность, вот эта вот петля под занавес на трубе, конфета, разрезанная на три части, гречка, гробовой конвертик. Это мое оценочное мнение, имею на него право.

Да это само собой. Всё в рамках дискуссии.

Доллары и евро у старика в глуши. Откуда?

Из фантастики получается только обрывающийся след от санок...
Прочитав последний абзац прям физически почувствовал как из меня слезу выдавить пытаются. Насильно.

Да ни фига. Вам просто слез жалко.

А зачем "слезиться" - то? Достаточно оценить задумку автора, который показал, что то, что на видном месте, может оказаться совсем не то, что на самом деле. Девчули выманили у старика последние деньги. Ай-яй-яй, плохой поступок, согласен. Но дедок-то собрался убавить я, а опосля таких вот колядок, переменил своё мнение и решил продолжать жизнь. Плохо разве? Типичная рождественская сказка. Эдак и Андерсена можно обвинять в том же самом, в желании "выжать" слезу из читателя, а чо, Русалочку чтоль не жаль, она ж ногами по режущим ножам шла, а Герда, спасая Кея, тоже нужно поплакать. Блин, "слёзы", блин, выдавливает автор, понимаешь.

От верблюда. У нас тож есть. В глуши. Странный вопрос.

Мне тоже эта претензия показалась странной..что значит глушь? девчонки где-то учатся - значит город..ну не тайга же)

Вы не старый одинокий дед.
Неправдоподобно это. Также как салют в постап мире.

Хорошо конечно. Но это произошло случайно. Умысел девиц был совсем иной.

По идее должно быть все наоборот. С такими деньгами старик должен хотеть жить. А вот после "ограбления" как раз и могли возникнуть мысли о петле.

Давайте не сравнивать разные реальности, это нелогично.
Дед, которого девице порядка 20-ти лет не противно поцеловать с чувством.... Ну не древний точно)) не мухомор с запахом мочи. Вполне дееспособен и обслуживает себя сам. Он что - не в силах в Сберкасссе валюту купить? пенсию-то ему в соседней двери Почта выдают.

Хороший рассказ, с новогодней натяжкой чуда, происходящего безусловно почти понарошку.

Мне даже денег не жалко. В прошлом году просто так раздал людям пожилого возраста несколько сотен тысяч руб.

Для создания правильного слезоточивого эффекта нужно:
1) Чтобы у деда не было денег. Отдавать он должен последние 100 руб.
2) Дом должен быть намного хуже. Почти как тут: https://www.youtube.com/watch?v=Wy8AXZTIcEQ
Вот тогда поверю, что он хотел в петлю изначально.

В силах. Но стал бы? Не встречал пенсионеров хранящих сбережения в разных валютах. Ну что ж, наверное, такие встречаются далеко на окраине.)

Есть такой жанр - рождественская сказка. В данном случае все характерные черты есть. Когда что-то плохое переходит в хорошее. А сказка, обычно, не есть реальность. То есть тут фантастика.

Платонов кажется сказал что то типа: "Заставить человека плакать очень просто. Гораздо сложнее, чтобы при чтении дыхание перехватывало от неведомых, необъяснимых чувств".
А рассказе, именно манипуляция. Попытка.
Хотя может и не так однозначно задумывалось. Но тогда деда надо было ещё хуже показать. Чтобы у читателя метания в душе возникли.
А так неприязнь тока к старому эротоману. Он уже девочек пожить к себе зазвать планирует.
А вообще все персонажи тут неприятные.

Я вот не против манипуляции, но она должна быть тоньше, искусней. Лично у меня автор не вызвал жалость к деду, а вызвал лишь неприятное ощущение, что у меня пытаются эту жалость выциганить, как конфетку в рассказе - также на шару, без фантазии, в лоб. Не вижу я мотивов старика на самоубийство. Ну, про несчастную любовь опустим, ибо не пятнадцать лет "волхву". Нищета? Нет. Дед сам понимает, что может сдать даже не одну комнату, но делать этого не хочет совершенно. Эти его размышления сразу обнуляют последующие авторские нажимы в виде порезанной конфетки, баночки с копеечками и пакетика с гречей. Дед имеет возможность не бедствовать, но сознательно избрал путь аскезы. Едем дальше... Одиночество, как причина наложить на себя руки? Снова нет, ибо мысленно дед сообщает, что привык к одиночеству и иного для себя не желает. Про какие-то постоянные жестокие боли в тексте тоже ни слова. Ну, нет явных мотивов плакаться или убивать себя, а оттого вся манипуляция с копеечками, половинкой "мишки" и гробовым конвертиком смотрится наспех изготовленной бутафорией.

Ого, какие тут страсти кипят. Надо перечитать.
Как я понимаю, место действия - окраина спального района. Хрущебы, за ними новостройки, а чуть дальше - старые деревянные дома.
Причина попытки самоубиться вроде бы очевидна: раз уж вылечилось разговором, то, видимо, разговора и не хватало.
Я встречал таких людей: и жить с кем-то невмоготу (эгоизм?) и одному тошно.

ЗЫ
А для разгона перечитаю "Муму" или "Бедные люди"

- Естественно. Я старая неодинокая бабка.

- тогда я иду к вам!

- могу показать. Без иронии и поддёвки. Есть такие.

Мишка на севере

Один из немногих рассказов, который не развлекает, не заставляет задуматься о бытие жизни, рассказ, который трогает за душу. Меня он точно зацепил, хотя тут многие высказывались, будто автор намеренно пытался выжать слезу из читателя. Я с ними спорить не стану, поскольку каждый имеет свою точку зрения и имеет право её, точку зрения, отстаивать до хрипоты. Рассказ как один из предствителей жанра "рождественский рассказ", который выказывает основные постулаты "рождественской философии" - ценность человеческой души, тема любви "человека в грехе". Здесь нет ни сугубо положительных персонажей, поскольку все три героя несимпатичны на первый взгляд, девчушки последнее у старика выцыганивают, хотя и не без злого умысла, ведь сочельник и прочие традиционные колядки, а дедушка так вообще руки собирался на себя наложить, и не так уж и важна причина этого помысла. Но нет и ни одного отрицательных персонажей, опять же в силу вышеперчисленных причин. Главное, добрый и всепрощающий финал, рождественнское чудо, совершённое, ну пусть будет, Санта-Клаусом, или по-нашенски, Дедом Морозом.

Что я понял в идее автора: делись последним – и помирать не захочется. А если я накануне Ницше перечитывал? Установка «падающего – подтолкни» в прямом противоречии, понимаешь! Короче, отрезвил усатый Фриц: намеренная слезодавилка по канонам итальянского неореализма «это же не наш метод»(с). Не одобряю! Что я понял из других комментариев: многие заметили манипуляцию. Выходит, недоработочка! Да и особого развития у двигательниц сюжета не заметил – какие были до, такие и остались после «сравнительно законного отъёма денег». Замеченные параллели: Достоевский, Диккенс, Ильф с Петровым. Итого: неприятное послевкусие.

Очень выдержанный рассказ. Повеяло искренними эмоциями. Все круто: как девчонки уходили из дома, как этот старик с ними общался, как все закончилось...


Впечатления остались самые приятные. Да, это не эпическое полотно, а просто милая зарисовка с интересно прописанными персонажами, но... Читать было тепло и приятно.

Слезливая история, чуть сделанная. Девицы мне эти не понравились. «Конфетки дедушка есть», ¬– ну спойте или станцуйте. Да и сам старик у меня взывает вопросы. Если решил вешаться – то повесится, не откроет дверь, если открыл, значит сомневался. А написано хорошо.

Какой добрый и очарвоательный дед, давший девчатам последние конфеты. Милота да и только

Поздравляю победителя турнира!
Я за вас голосовала,
Автор молодец!

Тут походу все голосовали за него

Не-не, я хорошую оценку поставила,