3

Они неторопливо шли по улице. Стёпка всё норовил припустить на бег, но соизмерял свою прыть, подстраиваясь под шаг дядюшки.

Арсений уже пятый день жил в деревне, но, по сути, видел её впервые. Раньше как-то не обращал особого внимания. Да и не выпадало свободной минутки. То играл с ребятами, то возился со Стёпкой.

Макаровка по меркам области считалась небольшим поселением. Всего полторы тысячи человек. В Москве все они поместились бы в одной многоэтажке. И даже место бы осталось. Однако это в количественном счислении. Зато сколько пространства деревня занимала – о-го-го! Домов триста. Если не больше. Потребуется часа два, чтобы обойти вокруг. Правильно было бы называть деревню селом, но местные привыкли – деревенька. И добавляли: ты ещё наш сельсовет не видел. Все пять тысяч жителей!

Поначалу это Арсения забавляло. Видели бы они Москву! Населения – целых тринадцать миллионов, не зря столица России считается одним из самых больших городов мира. Но постепенно пообвыкся и перестал обращать внимания на излишнее бахвальство макаровцев.

Домов в деревне действительно было много, сразу все глазом не охватишь. И не кучковались, подобно желторотым цыплятам возле наседки, а замерли чинно и степенно, выровнявшись как по линеечке, будто солдаты в строю. Возле каждого, как полагается, садочек с яблонями или вишнями, и приусадебный участок-огород. Преобладали старинные одноэтажные избы, крытые ещё допотопным шифером, но выбеленные и справные. Однако и современные коттеджи, двухэтажные и кирпичные – не редкость. На первый взгляд кажется, что на деревню нечаянно выплеснули ведро с краской. Причём, не одно. Буквально вся палитра радуги: красный, жёлтый, зелёный, голубой, синий. Не хватало разве что оранжевого. Но кому взбредёт в голову красить здание в столь крикливый цвет.

Улиц было всего четыре, три тянулись вдоль деревни, параллельно друг дургу, а четвёртая отделяла северную, самую маленькую часть деревни, так сказать, хуторок, и пересекала тракт, ведущий в райцентр. Стёпка рассказывал, как он учился считать. Садился у края дороги и ждал, когда проедет машина. Вторая, третья и так далее. За час десяток-другой набирался. Правда, по его признанию, до сотни так ни разу не досчитал. Терпения не хватало. Да и сбивался то и дело.

По краю деревни протекала небольшая, при желании можно перепрыгнуть с разбегу, речушка со странным названием Лежмяка. Воды свои она несла неторопливо и солидно, временами упираясь в небольшие порожки. Вдоль берега росли камыши и ивы. В одном месте был переброшен мосток. Впадала Лежмяка, больше похожая на разлившийся в половодье ручей, в пруд. Или озеро. Местные не были едины в том, как его называть, но меж собой именовали Утиным. Видимо, когда-то на этом месте было болото, в котором гнездились, на радость охотникам, дикие утки. Но для нужд сельского хозяйства болото осушили, а мелиораторы создали небольшое водохранилище. Теперь там водилась рыба.

Садок оттягивал руку и бил краем по ноге. Арсений шёл, улыбался и оглядывал всё вокруг.

Два трёхлетних малыша сидели на корточках и с любопытством рассматривали ползущего вдоль штакетины забора ярко-красного жука-солдатика, иногда именуемого из-за своего раскраса пожарником. Время от времени тыкали подобранными веточками в пожарника, пытаясь сбросить того на землю, но взять в руки опасались. Мало ли, вдруг укусит.

К колодцу лениво тащился, периодически отдуваясь и время от времени утираясь от текущего по щекам пота, толстый мужичок. В левой его руке бренчало ведро.

Из полураспахнутой калитки выбежал рыжий кудлатый пёс, остановился и зевнул широкой пастью, после чего, махнув хвостом, развалился на пыльной траве. Он лежал, свесив алый язык, при этом быстро и отрывисто дышал. Впалые бока ходили ходуном, словно кузнечные мехи. Лениво проводил взглядом ребят, но не пошевелился и не гавкнул.

Стёпка шел рядом, держа в руках консервную банку с червями, и болтал без умолку. О том, как они с Арсением придут к озеру, о том, как наловят полный садок рыбы, о том, как принесут улов домой. Но главное, о том, как хорошо быть вдвоём, и больше никого им не нужно. Ни ребят с соседней улицы, ни тем более девчонок.

Стёпка был волен гулять где угодно, ему даже разрешалось посещать пасеку, где работал отец, хотя до нее целых два километра, но зато вдоль дороги. Однако к воде подходить категорически запрещалось, по крайней мере, без сопровождения ребят постарше. Кому охота возиться с дошколёнком, да ещё в каникулы. Вот и бродил Стёпка один-одинёшенек неприкаянной душой вдоль деревни, не выходя за околицу.

Так что приезд Арсения пришёлся в пору. И Стёпкины родители вздохнули с облегчением: есть кому присмотреть за сорванцом.

Время от времени Стёпка таскал дядюшку по всем закоулкам и своим любимым местам, охотно показывая и доверительно рассказывая обо всём и обо всех, кто проживал по соседству.

Изредка Арсения из Стёпкиного плена вызволяли деревенские ребята во главе с шустрой Васькой, приглашая то поиграть в футбол, то в казаки-разбойники, то искупаться на речке, то пойти в соседний лесок по грибы. Но несмотря на излишне навязчивую прилипчивость, Арсений за это время искренне привязался к малышу.

До озера путь неблизкий, но если идти вместе, то любые тяготы по плечу.

Дорог до озера, как оказалось, было две. Длинная, через всю деревню, а затем по шоссе. И короткая – задами. Понимая, что незачем делать эдакий крюк с гаком, Стёпка выбрал второй путь. Тропинка затейливо петляла, то упираясь в плетни соседских огородов, на которых копошились хозяева, то забирая к заливному лугу, где паслось деревенское стадо. Разок даже забрели в камыши Лежмяки. Пахло тиной и горьковатой корой деревьев. В воде ехидно поквакивали лягушки. Но, перейдя через деревянный, с покосившимися от старости перилами, мосток, снова вышли на протоптанную стёжку.

— Ну, завёл, Сусанин, — отфыркивался Арсений, отирая испачканные тиной сандалии.

— Думаешь, заблудились? — озорно поглядывая на запыхавшегося дядюшку, сопел Стёпка. — Ещё как не заблудились! Я тут каждую травинку знаю.

— Прям-таки травинку.

Арсений уже пожалел, что купился на уговоры, и в очередной раз остановился для передышки.

Жгучими волнами проходил по коже солнечный зной. Пот заливал глаза, ладони саднили, а плечи оттягивали рыболовные снасти. Хорошо ещё, что банку с червями тащил неугомонный Стёпка, иначе совсем пришлось бы худо. Не зря говорят, что короткий путь не всегда самый быстрый. Всю прелесть этой поговорки Арсений ощутил на себе. И он уже хотел потребовать повернуть назад, как впереди блеснула кромка воды. Долгожданное озеро.

Арсений вдохнул полную грудь воздуха, насыщенного запахом степных трав, и услышал стрекот цикад и кузнечиков. Стало прохладнее, и даже подул лёгкий ветерок, который зашевелил волосы.

Однако на этом страдания Арсения не закончились. Стёпка зашагал вдоль берега дальше.

— Здесь никто не балычит.

Как выяснилось со слов Стёпки, все деревенские ребята рыбачили неподалёку от старой заброшенной мельницы.

— Там омут, — пояснил Стёпка. — В жару рыба уходит на глубину. Вчера Витёк хвастался, что с десяток окуней по полкило выловил.

— Врёт, наверное.

— Думаешь, врёт? А если бы и врёт, то лишь немного привирает. Машка, сестра его, сказала, что мелких рыбёшек коту скормила, а остальное – на сковороду.

— Долго ещё? — Арсений от усталости (столько прошагать с таким увесистым грузом!) уже был готов бросить всё и вернуться в деревню. Лишь забота о племяннике упрямо гнала его вперёд.

— Знаешь, Сеня, давай тут располагаться. Ну её.

— Кого? — решению остановиться прямо здесь Арсений обрадовался.

— Мельницу эту. Рыбу и тут можно половить.

— А что так?

— Там, говорят, — голос Стёпки снизился до шёпота, — призраки водятся.

— Где?

— Ну, на мельнице.

— Враки, — ответил Арсений, но невольно поёжился, словно от внезапного холода, а по спине прокатились мурашки.

— Витёк мне говорил, будто там по вечерам, как солнце зайдёт, мелькают всякие тени. И кто-то завывает. Протяжно и жутко.

Арсений мельком подумал, что тени без солнца не появляются, но от зловещего Стёпкиного шёпота было не по себе. Страх липкими объятьями сдавил душу, так, что не продыхнуть. Захотелось вскрикнуть, убежать подальше и забиться в укромный уголок, зажмурившись и зажав уши. Бред! Какие призраки – двадцать первый век на дворе. Тут ему стало досадно, что он поддался минутной слабости и пустым россказням испуганного малыша. Нужно немедленно идти к мельнице и убедиться, что нет там ничего такого страшного.

Вот только соберётся духом, чтобы унять противное дрожание в ногах.

Нормально, продолжение годное) Немного странно - чего это Арсений испугался так малышовых россказней ?)..наоборот встрепенулся бы - вот она - тайна!
Есть замечания -
такие конструкции - три глагола подряд - стоит разбивать. И потом он старший - так ему и решать - идти или нет.

Огонь!!!