«А мне летать, а мне летать, а мне летать охота…»
Мультяшный Водяной


История первая. Ксюша и каша.
Ксения, сколько себя помнила, всегда боялась высоты. С самого детства для нее было проблемой смотреть вниз с высокой лестницы, с моста на реку или же подниматься в кабине лифта, если его стены прозрачные. Поэтому она всегда переживала за воздушных гимнастов в цирке, когда ее родители водили на цирковые представления. Замирало ее сердце при виде пожарных, которых показывали по телевизору, карабкающихся по невесомым тонким лестницам по стене горящего дома. Она зажмуривала глаза, когда в новостях видела группу десантников, храбро спускающихся по канату с вертолета. Ну и само собой о полетах на самолете не могло быть и речи, только на поезде…

В то время когда папа у Ксении был еще капитаном Космического флота Земли, он по своей армейской привычке учил девочку, примерно также как молодых офицеров на службе. Главной мыслью папы в любой, даже домашней речи, была одна – со слабостями надо бороться, а трудности во что бы то ни стало – нужно обязательно преодолевать героически. Волю в человеке следует закалять. И вообще курс держать на победу над любым противником, даже если он внутренний.

К дисциплине папа девочку решительно начал приобщать с пяти лет. Каждое утро перед походом в детский садик, когда еще сонная Ксюша сидела за столом и с ненавистью смотрела на манную кашу, папа входил на кухню и здоровался:
– Здравствуйте, товарищи будущие космолетчики!

В будние дни он всегда был в идеально отутюженной фиолетовой форме с золотистыми эполетами, медалями за отвагу при отражении внеземного противника, чисто выбритый, пахнущий одеколоном:
– Здр-равия желаю, папа! – картавила любимая дочь.

Папа доставал секундомер и отдавал приказ:
– Ксения, через семь минут за мной приедет машина. Я даю тебе ровно пять минут, чтобы съесть эту кашу. Быстро взяла ложку в правую руку. Готовсь! Засекаю время. Начали!

Бабушке слова не давали при этом, потому как она – гражданское лицо. И любимая теща лишь укоризненно вздыхала, сидя тут же на табурете. Ежедневно она неизменно наблюдала следующую картину, как Ксюха, набычившись, приступала к поеданию «вражеской» каши. Она запихивала ложку каши в рот и поглядывала то на грозного папу, то на «бронебойную» тарелку, затем зачерпывала следующую ложку и вновь смотрела то на папу с секундомером, то на тарелку. Много ли там еще каши осталось?

Папа подбадривал:
– Ксения, не спи, замерзнешь! Секундная стрелка бежит быстро, давай, давай, жуй, жуй, активнее! Вот так, молодец! Знай наших!

Наконец, за окном сигналила машина. Папа уже обувался в прихожей и прощался до вечера. Тогда бабушка облегченно вздыхала и внучка вместе с ней. Однако тарелка уже была безупречно пуста, а Ксюха – равномерно измазана кашей. Таково было житье-бытье офицерской дочки.

История вторая. Ксюша и парашют.
Ксения росла, росла и выросла. После окончания школы она поступила на радиотехнический факультет (поскольку – это будущее всей летающей, ездящей и ползающей техники) и стала вполне примерной студенткой. Но страх высоты остался. А куда он денется? И как истинная дочка военного космолетчика, приученная с детства к преодолению трудностей, она задумалась над этим вопросом всерьез. «Как же, как? Самый простой способ преодолеть противника – действовать неожиданно и непредсказуемо». Девушка отважно записалась в клуб парашютистов.

Мама и бабушка были в шоке, узнав об этой новости. А папа просиял:
– Что, кухонный батальон, окопался? Знай наших!

Вообще-то, у Ксюхи только лицо было круглым, а сама она, несмотря на крепкое спортивное телосложение, еще по-девичьи оставалась в том самом хорошем, а именно легком, весе, когда можно попробовать все виды экстремального спорта без особых последствий. После занятий в тренажерном зале и на стенде наступил долгожданный момент первого прыжка с парашютом. Парашют оказался большим и круглым, и в профиль смотрелся гораздо круглее Ксюхи. Если представить на задних лапках майского жука, то сходство с картиной «Ксюша и парашют» будет практически полным.

На летное поле сел виды видавший планер с моторчиками F-71 Эльбрус, дальний потомок старого F-41, который нынче стоит в музее Авиации и помнит многие исторические эпохи до рождения космофлота. Открылась дверца, и выдвинулся трап. Тренер скомандовал посадку. Ксюша бодрым шагом, насколько позволял вес ее груза за спиной, также подошла к самолету и ждала своей очереди. Первые ступеньки трапа приходились Ксюше выше середины бедра. Она закинула ногу на ступеньку, и... коварный центр тяжести сместился, а парашют перевесил назад – девушка как колобок перекатилась на спину. Лежа спиной на парашюте, она не сразу поняла, что же произошло. Небо видит. А где же земля? Ноги до земли не доставали и оставались, словно у поверженного майского жука где-то вверху.

Рыжеволосый тренер сердито сдвинул густые брови в кучу, обернулся к молодым подопечным и сердито погрозил кулаком, чтобы парашютисты, уже побывавшие в небе, не смеялись. Поэтому далее все происходило в полнейшей тишине. Это была сцена достойная немого кино. Выл ветер, плыли облака в небе, где-то за полем лаяли аэродромные собаки и давились карканьем вредные вороны. Группа корчила друг другу рожи и героически молчала.

Сделав несколько безуспешных попыток, отважная парашютистка перекатилась, наконец-то, на бок, затем встала на четвереньки, и только после этого ей удалось подняться в полный рост. Парашютисты ждали, пока Ксюша возьмет первую высоту, именуемую трапом. Кто-то отворачивался, кто-то тихо прыснул в кулак, кто-то шумно высморкался, чтобы скрыть неловкость момента. Тренер стоял, подперев руки в бока, и философски наблюдал. Он намеренно не помогал спортсменам – ибо воспитывал у них (равно, как и весь космический флот) волю к победе.

Ксюха вновь подошла к трапу. Теперь девушка левой рукой цепко ухватилась за трап, а затем повторила попытку взятия ступеньки. На этот раз ей это удалось, и она поднялась на борт самолета. Народ дружно зааплодировал. Тренер одобрительно кивнул. Планер занял свой высотный эшелон.

– Готов? Пошел. Готов? Пошел. Первый, второй. Ксюха, твоя очередь. Держись за кольцо. Готова? Давай!

– Ах! Один, два, …, тридцать. – Ксюша дернула за кольцо. Рывок. Уф, парашют раскрылся, и падение перешло в плавное парение. Набегающий тугой поток воздуха. – Ну и ветер! Земля вон там, а как быстро приближается все равно. Набегающий поток норовит скрутить стропы парашюта и куда-то сносит? Ой!

Бум, бряк, шмяк. Земля! Твердь под ногами. Кажется, кружится голова. Девушка осмотрелась. Нет, это ветер тащит ее парашют по полю.

После приземления тренер устроил любимым птенчикам «разбор полетов». Вывод для новичков однозначен – надо отрабатывать технику приземления.

История третья. Ксюша и техника приземления.
Итак, задача поставлена, и Ксюша с сотоварищи задумалась. Где и как? Город большой, а свободного незанятого ничем места мало. Стадионы с футбольным полем, линии электропередач, городские оживленные автомобильные трассы и школьные дворы – все не подходит для задуманной тренировки. Кто-то вспомнил, что за городом он видел, не пользующуюся особенным спросом горожан, территорию. Это район очистных сооружений. Там есть очень длинная и прямая грунтовая дорога. Если прицепить парашют к машине и хорошо разогнаться, то парашют на тросе поднимется довольно высоко (если конечно трос длинный). А снижая скорость автомобиля, парашют плавно опустится, и тогда смело можно отрабатывать технику приземления.

– Место подходящее, идея тоже – ничего так, нормальненькая, – одобрила Ксюха. – Предусмотрено все, кроме пустячной мелочи – запах приземного воздуха настоян на полной крепости городской канализации.

– Ну, «хочешь, суп хлебай, не хочешь – в окно ныряй», как говорят итальянцы, что означает по-нашему: третьего не дано, – развел руками друг Женька. – Едем?
– Едем!

Ксюша за рулем, друг на тросе. Скоростной режим оговорили – главное быстрый взлет и плавная посадка. Женька приземлился три раза не очень, а два просто отлично. Поменялись местами. Парень за рулем, Ксюша на тросе. Поднялся ветер, надо учесть его при посадке.

– Жень, по-моему, ничего так?
– Почти. Четыре раза взлет и посадка – на «троечку» с плюсом, и даже с удачным попаданием на полосу. Давай, еще раз, чтоб на четверку и хорош! Обедать пора.
– Ладно, поехали! – Ксюша поправила перчатки, очки, шлем и ухватилась за трос.

Ветер усиливался, его порывы были жестче и крепче. На горизонте показались тяжелые грозовые тучи.

– Взлет – нормальный, – бормотала девушка в микрофон, взмывая в небо над сетью городских отстойников. – Жень, мой парашют ветер сносит, учти это и снижай скорость плавнее! Я приготовилась к приземлению, давай!

Порыв ветра, один, другой третий, – парашют неумолимо смещался вбок от дороги. Когда вместо посадочной полосы под ногами оказалась не слишком приятно пахнущая жидкость, она едва лишь успела крикнуть:


– Ой-ой-ой! Космоежиков тебе в карман! – и отважно хлюпнулась в коричневую жижу городского отстойника.

– Ксюха, класс, приземление, на «ять»! Полный улет! – ухахатывался на берегу Женька, вылавливая боевую подругу из канала. – Уф-фу-фу, амбре! Поехали на речку, постираем парашют и тебя заодно.


История четвертая. Ксюша и заяц.
Вскоре место парашюта занял красавец дельтаплан. Любовь к синему небу и свободным полетам прибывала, но девушка чувствовала – где-то в глубине души еще гнездился трусливый подлец, отступающий перед каждой ступенькой к звездам.

– Что дочка, зачет по высотным прыжкам? Куда теперь, дельтаплан? Ай, молодца! Ну, кухня, держись! Знай наших!

Ксюша упорно училась преодолевать страх высоты. И вновь ее ждала работа до изнеможения в тренажерном зале. Затем она изучала розу ветров над горным склоном, где намечались полеты. Позже девушка истово зубрила формулы аэродинамики на малых высотах. Техника же планирования и приземления с помощью дельтаплана отличалась от парашютной, поэтому тренировки были долгими и практически ежедневными.

Настал долгожданный первый самостоятельный полет. Ксюша осмотрелась кругом. День солнечный, хоть и зимний, но не слишком холодный. Ноги сами несут ее к отвесному краю склона. Разбег, отрыв, и вот она, поймав восходящий поток, развернула дельтаплан лицом к лесу. Девушка ощутила себя вольной птицей: «Я лечу-уу»! Эйфория добавила адреналина в кровь. Она помахала тренеру рукой и покачала крыльями дельтаплана.

Зимний ельник, засыпанный пушистым снежным покровом, искрящимся в оранжевых лучах восходящего солнца, навевал лирическое настроение и поэтические грезы. Ксюша видела большие сугробы с торчащими ветками валежника и представляла под ним берлогу медведя. «Медведь большой, бурый, косолапый и непременно добрый спит и видит сны о весне». Дальше за валежником она увидела косые тени от молодых сосенок, наверняка скрывающих норы лисичек. «Вон, чьи-то следы, похоже от кошачьих лапок, неужели они рысьи»?

Она летела невысоко по-над кронами деревьев и вдруг увидела белого пушистого зайца. Толстый зверек сидел на пригорке и деловито умывался, не забывая при этом оглядываться кругом. Это было умильно и забавно. Ксюшин кувшин эмоций переполнился, и она восторженно крикнула ему: «За-аяц»! Забыв о рулях управления, девушка раскинула руки в стороны: «Заяц, я тебя люблю-юю»!

Дельтаплан полетел дальше, а Ксюша плюхнулась с высоты в глубокий сугроб. Бледный тренер был ни жив, ни мертв, когда увидел этот незабываемый полет. Он уже нарисовал в голове самые ужасные картины случившегося и пока бежал со спасателями по склону к месту происшествия, мысленно распрощался со спортивной карьерой, сбережениями к пенсии и на черный день и «присел» на приличный срок в тюрьму.

– Представляете, это был настоящий заяц? – прошептала девушка, завидев людей.

Она по пояс прочно застряла в снегу, но была жива. Увидев же «птичку» живой, тренер облегченно вздохнул, – он «вышел» из тюрьмы, «вернул» сбережения к пенсии обратно на банковский счет и вновь подумал о продолжении спортивной карьеры. К счастью для всех, Ксюша отделалась не очень сложным переломом правой ноги, синяками и легким испугом.

История пятая. Ксюша и космофлот.
Любовь к небу победила страх высоты. Однако историю про «Ксюшиного зайца» рассказывали долго в качестве байки всем молодым и зеленым бойцам космофлота «старички» лейтенанты перед тем, как демобилизоваться на «гражданку». Кто верил, кто не верил. Но видя боевые награды полковника космофлота Ксении Алексеевны, курсанты с большим уважением относились к преподавателю, и это уважение день ото дня росло несмотря, ни на какие отнюдь не космические сказки.

И лишь в семейном кругу, убеленный сединами отец, перебирая наградные листы дочурки, приговаривал:
– Что, кухонный батальон, держишь круговую оборону? Ай, дочка, вся в меня пошла, ай, молодец! Знай наших!

Здравствуйте, Карпа!
Забавный рассказ, но авиетка это же одно, максимум двухместный самолёт. Как туда влезло несколько парашютистов?

Кто верил, кто не верил, но видя боевые награды полковника космофлота Ксении Алексеевны, уважение к преподавателю росло, несмотря, ни на какие отнюдь не космические сказки.

А это разве правильно?

Спасибо, Лед. Обязательно поправлю огрехи.

Уже поправила авиетку на планер с моторчиками. И это сложное предложение перефразировала. Надеюсь, теперь читается лучше.

Понравилось!

Ух, сколько самоподобных глагольных форм... Сие больше на стихотворение походит. Кой-то эллинский гекзаметр...



"... даже если он живет внутри тебя."



"Каждый день она становилась свидетелем того, как Ксюха, набычившись(?), приступала к тарелке "вражеской" каши."



"Ксюха - вся измазана кашей."



"... с самого детства приноровленная к испытаниям и трудностям."



"По-девичьи оставалась в весе"? Что?
Несуразное предложение.



"...бывалые (опытные) парашютисты"



"... знает обхожее горожанами место (/, что у горожан спросом не пользуется)."



Темные/тяжелые/оловянные и т.п.



Крепчала, наверное, или что-то подобное...


На последние две истории меня не хватило. Извиняйте.
Неплохо пишете. Но текст прямо-таки пестрит неудачными словосочетаниями, местами - чересчур сложными, угловатыми конструкциями.

Спасибо за прочтение и разборку. Кое-какие замечания оказались полезными.

- увы, это шаблон

- в данном случае, по-моему, это тоже не очень удачная формулировка

- принято, исправила

- ужасный глагол предлагаете, получилась жутчайшая конструкция.

- принято, пояснила "в хорошем, легком весе,"

- С одной стороны это штамп, с другой стороны парашютиста, прыгнувшего 1-2 раза нельзя назвать ни опытным, ни бывалым.

- такое слова в русском языке нет, такой перефраз тоже на годится.

- подумаю

- Это не годится. На мой взгляд, крепчает, например, сила, а любовь может расти, прибывать.

- Ну это на ваш взгляд и вкус. Угодить всем читателям невозможно, также как нельзя быть "для всех хорошим" (если,не ошибаюсь, девиз Пьера Безухова).
По мере же сил возможностей будем тренироваться,

Спасибо

Большое спасибо,

Интересно, интересно...



Я не привожу лишь конкретный пример исправления, но указываю на некорректность сочетания слов в целом (по моей персональной оценке, разумеется), и по мне выражение "внутренний враг" неудачно.



А формулировка "наблюдать картину, как ..." вообще грамматически неверна.



Ну, может быть... Не стану парировать.



Тогда, с Вашей точки зрения, каждое часто употребляемое слово русского языка - штамп. И нежелательно говорить "опытный + сущ."? Извольте, это неверно, по мне.



А почему не годится?



Очень близкие синонимы.



Пожалуйста, если помог.

Yan Steeltyes - как всегда хороший подход. Конструктивный разбор полётов. Не всегда приятная но нужная авторам(особенно типа меня) вещь.
Я обычно после таких комментов занимаюсь ликбезом - ныряю в справочники. Очень нужны такие "оппоненты" - рецензенты.

Согласна будем работать над словарями и конструкциями.

"А формулировка "наблюдать картину, как ..." вообще грамматически неверна."
Если это полотно художника, конечно же на картину смотрят, ее рассматривают, изучают.
Если же это действие или результат опыта - еще как можно это наблюдать, а иногда даже нужно и полезно,
А также "наблюдать картину" - в смысле сценку, действие, эпизод - обычный газетный оборот. Или наши газетчики неграмотные люди?

А разве не "наблюдать картину [чего?]"?. По моему, Вы перепутали это выражение с "наблюдать [что?]". А в этом сочетании связь между словами последовательная. Повторюсь, я молвил только о данном контексте.

То есть, или "наблюдать, как Ксюша ела кашу", или "наблюдать картину того, как Ксюша ела кашу". Но последнее, согласитесь, звучит чудовищно.

За любым процессом даже в жизни всегда можно наблюдать (и делать выводы)
Обычный газетный, журнальный и исследовательский оборот. Чем плох?
Хотя и ваш вариант в принципе читаем.
Интересно, чтобы сказала уважаемая fotka?