Автор: Марина Гаки (Marina Gaki)
Йольлень лохматые лапы
«Уродина! И даже сердцевинный щуп у неё безобразный! Ну, как может сердцевинный щуп быть красивым или некрасивым? А у неё – реально – безобразный!» - Болг смотрел на Ашу и внутри него начинали разрываться связи. Ничего не мог с собой поделать. Почти ненавидел её! За то, что некрасива. За то, что упряма. За то, что она – она!
Ну почему именно от неё зависит весь смысл его жизни? Отчего свой последний день он должен провести с ней, бросить к её опорам воплощение собственной сущности и ждать. С замиранием потока глежэ ждать, соизволит она или не соизволит?!
Он всё сделал по плану, в соответствии со сметой. С размахом, но строго по расчетам. Насколько хватило средств и параграфов лицензии. Теперь любовался планетой, пронизанной светом, бесплатно рождающим цвет. Невыразимо приятно было вдыхать этот, слегка перенасыщенный азотом, воздух. Болга разрывало от гордости за бездонные чаши воды, волнующие лоскуты суши, вершины которой покрыты той же водой, но в ином состоянии. Он увлёкся высматриванием тварей неразумных, населивших океаны, моря, леса, поля и даже пустыни. Ни один уголок нового мира не был обойдён его вниманием.
А день, завершающий день, его последний - стремительно катился к концу. Ещё немного и они оба – и Болг, и Аша - разлетятся на атомы, не останется и следа их существования. А она всё колеблется.
Болг не верил в любовь. «Всего лишь химия в красивой бутылке, – угрюмо ворчал он. – Мы сами выдуваем эту причудливую стекляшку. А химия – она и есть химия, как не маскируй, во что её ни упаковывай».
Он тяжёлым взором смотрел как, переваливаясь с боку на бок, она ковыляет по его миру. Некрасивая. Несуразная. Да почему он должен её любить?! Кто придумал, что их надо любить? Они же сами и выдумали.
« Эта химия страсти - уловка для продления рода – как капкан на охотничьих тропах твоей жизни. - Болг скрипнул желстями и, скривившись словно от боли, отвернулся, чтобы не видеть её. – Ты думаешь – ты охотник. Ан нет, ты - рогатый йольлень на пружинистых, лохматых лапах. А любовь, это то, что чудится за искажающей ажурностью стекла: рога, превратившиеся в плодоносные деревья и лапы, утопающие в алых розах. Нет-нет, позвольте, какая кровь?! Розы. Только розы!»
Болг не любил цветы. Он не собирался украшать ими свой мир. Но она не соглашалась на контракт, пока не вписали пункт о цветах.
Бирюзовое солнце решительно миновало зенит и покатилось, неостановимо покатилось к горизонту. Болг не менее решительно поднялся со своего места. Небольшая передышка подошла к концу. Ещё немного и так же неостановимо закончится этот день. Окончится его жизнь. Её, впрочем, тоже. Но ей, кажется, это не важно. Или ему только так кажется?
Утро этого - шестого дня, завершающего череду последних, выдалось нелёгким. Но Болг, не обращая внимания на ноющую боль под нижней ключицей, приказал себе не расслабляться. Это важный, возможно, самый важный день. Последний день его жизни. Значит, можно выложиться без остатка. Незачем оставлять силы «на потом». Не будет никакого «потом». И он с азартом ринулся в этот день. И наполнил его созиданием самого высокого порядка.
Как они сейчас похожи на кукол – эти последние творения Болга. Вершина стараний. Венец его трудов. Он лепил их из всего, что было под рукой. И даже добавлял детали, незаконно, тайком захваченные из дома. Возможно, он не был гениальным скульптором. Даже, скорее, именно так, но всё искупалось искренностью и рвением дать этим созданиям максимальное совершенство, какое только возможно.
Он изначально решил избавить своих чад от невыносимого выбора двуполости. Оба будут болгами и точка. Но только лишь успел обозначить их доминанты, как подошла, нет - приковыляла Аша. Встала неподалёку, выпустив третью опору и не проронив ни звука, смотрела и смотрела, как он возится со своими «парнишками».
Рука Болга налилась невыносимой тяжестью. Поток глежэ подлетел до критического уровня. В какой-то миг Болг вдруг испугался, что вот-вот разлетится на атомы, так и не завершив труд самого важного дня его жизни. В отчаянии он вскрыл свою могучую грудь и рванул первое, что попалось под руку - эрбро. Он спокойно проживёт остаток изнурительного дня без этой мелочи. Поток глежэ мгновенно снизился до абсолюта. Но рука продолжала предательски дрожать. Это всё из-за неё – из-за Аши! Стоит, как ни в чём ни бывало, и сверлит его взглядом. Некрасивая, необъяснимая!
«Вот чё вылупилась?!» – возмутился Болг, но не вслух.
Ему показалось, - в её взгляде обозначилось презрение. Она вдруг резко втянула третью опору, чуть не упав, неуклюже развернулась и, насколько возможно быстро, стала удаляться прочь.
Болг взревел в бессильной ярости и с размаху нанёс удар в грудь одного из своих творений. Рука легко вошла в податливое месиво. Тело «чвякнуло» и плотно обволокло руку Болга с зажатым эрбром. Болг брезгливо растопырил щупы и выдернул руку. С, не менее сладострастным «чвяком», рука высвободилась из груди создания. Эрбро осталось внутри.
Аша вдали замерла на мгновение. И тотчас продолжила движение. Даже не обернулась!
Болг взвыл.
Она не любит его. Но, и он же не питает к ней никаких тёплых чувств. Что связывает этих двоих? Тупое, животное желание продления рода? Чьего рода? Болга. Да, для него это важно. А она… Она не нуждается в нём….
Они могут продлить себя в ком ни попадя, эти аши! Могут вложить душу во что угодно – в камень, в дерево, в любое тело, какое только способен создать болг! Болги Вселенной, озабоченные продолжением себя, покупая союз с ашой, уверены, что она точно так же готова к самопожертвованию. Откуда такая вера? Его Аша, кажется, совершенно не собирается увековечить память о Болге.
Болг обессилено рухнул рядом со своими «парнишами». В каком-то тупом безразличии, почти нежными движениями, он лишил оба тела гордо выступающих частей, загладил, заровнял поверхности, обрекая своих детей на унизительную бесполость. Он запрокинулся на спину и лежал подле этих двоих, бесцельно глядя в вечереющее небо. Кровь текла из его глаз. Или это капали розы?
Солнце скрылось за тучами, окрасив их всеми оттенками бирюзы. Болг тяжело поднялся с земли и огляделся. Аши нигде не было видно.
«Сволочь….» - почти без эмоций подумал про неё.
Ещё немного - сияющий диск просочится сквозь облачный фильтр и вывалится на горизонт.
«Где эта сволочь? - Болг медленно побрёл по своему миру. – Пусть только мне попадётся! Я вытрясу из неё эту душу. Заставлю. И сотру всякую память о ней. Пусть помнят только меня – своего Болга! Аша-а-а! Где ты?»
«Нет нигде! Убежала. Спряталась. Предала». - Тело, кажется, уже начинает разлетаться на части, не дожидаясь темноты. Болг, подчиняясь неясным инстинктам, волочится к своим, так и не ожившим воплощениям. Смерть это то, что мы не выбираем.
Последний косогор.
«Пожалуй, слегка крутоватые горы получились… - страдая от тяжести подъёма, подумал он. – Ай, да и ладно. Чего уж теперь?».
Этот мир - его мир - без одушевления умрёт вместе с ним. Он поднял взгляд и остолбенел. Два тела, два образа и подобия его, недвижимо распростёрты на земле. А рядом она – Аша. Уселась «лицом» к закату и замерла в позе лотоса.
Он бегал кругами, тряс её за плечи, кричал над ухом, махал рукой, пытаясь привлечь внимание. Ничего не помогало.
Вдруг тревожный порыв ещё чрезмерно густого воздуха что-то сместил в молодой атмосфере. И тотчас недра планеты грубо встряхнулись. Протяжный, неприятный гул наполнил эфир, словно возвещая о приближении конца.
Она приоткрыла глаза. Он уловил это крохотное движение и, сделав последнее усилие над собой, опустился рядом. Он наблюдал за изумрудной каплей светила, свисающей с облаков, и молчал. Грудь его вздымалась с болью и хрипом.
Она обратила к нему «лицо», нанося ещё одну рану, отрешённым взглядом, обращённым внутрь себя. Но Болг вдруг вздохнул изумлённо. Нежное, зыбкое свечение исходило от её тела. За непритязательной внешностью он теперь узрел что-то совершенно иное – непреодолимо притягательное. В его истерзанном сознании Аша преобразилась. «Куда исчезла некрасивость? – растерялся Болг. – А этот сердцевинный щуп – просто шедевр мироздания!»
- Всё, что создавалось без любви, обречено на мучения, – пронзил его посыл, исходящий из глубин её потока.
- Что ты можешь знать о любви болга? Ты – аша! Мы - болги - такие разные. И миры, которые мы создаём, бывают разные. – Не сдержал-таки возмущения. - Вот вы – всегда одинаковые, а наделяете духом невообразимое количество полюбившихся миров. Чем тебе мой-то не нравится? Или я недостаточно хорош для тебя?
- Это не касается тебя или меня. Любовь нужна им. – Аша кивнула на лежащих бесполых истуканов. –…Иначе этот твой их мир обречён…
- Знаю, знаю – на страдания! – перебил нетерпеливо Болг и сорвался с места. – Я разобью, уничтожу, убью их. Чтобы не мучились и не проклинали своего создателя после! – он подбежал к бездушным бедолагам.
- Лучше – дай им шанс! – кликнула она вдогонку.
Словно выстрелила в спину...
Болг, как подкошенный, рухнул на колени возле выстраданных тел. Нервная дрожь сотрясала его организм. Новорождённая планета судорожно икала новыми толчками. Солнце наливалось холодным фиолетом, а облака стремительно таяли, словно их уже настигло забвение.
«Шанс! Шанс! – шипела вся его сущность, а рука торопливо лепила к этим телам недостающие формы.
Дрожание недр стихло. Первозданный мир, словно затаив дыхание, предоставлял возможность завершить творение.
Болг мимоходом отметил, что тот, справа - с эрбром в груди - получился болгом, а слева обрела притягательные линии аша. Больше ни убрать, ни добавить было нечего.
Опустошённый он вернулся к, сидящей в прежней позе, Аше и, чувствуя как тело зудит от приближения распада, язвительно спросил:
- А разве мир с любовью это такое великое счастье? – «лицо» Болга исказила гримаса.- Мука и страдание. Я знаю!
- Ты же никого не любишь. Даже себя! – её тело утратило тяжеловесность и чуть заметно воспарило над землёй.
- Я ненавижу себя. – Болг ощутил невесомость. - За что меня любить?
- За твоими словами я чувствую много переживаний. - Она вдруг посмотрела на него как-то по-новому. Ему неожиданно захотелось ещё раз испытать на себе это внимание!
И эту надежду, этот призыв она заметила. Смутившись, быстро перевела взгляд на закат.
Фиолетовый овал, торжественно гнездился точно меж двух высоких гор.
Чем выше Болг и Аша поднимались над новой планетой, тем меньше перспективы оставалось у юного светила, чтобы ускользнуть за горизонт.
- Красиво, – тихо прошептала она, обретая прозрачность.
- Что? – не расслышал он.
- Твой мир получился очень красивым... - Она повернула к нему «лицо».
Розы одна за другой скатывались по её щекам.