Помощь - Поиск - Пользователи - Календарь
Полная версия этой страницы: Гвардейская кавалерия
Литературный форум Фантасты.RU > Творчество. Выкладка произведений, обсуждение, критика > Космоопера, социальная и научная фантастика
AndreyBondarenko
Серия – Группа «Азимут». Первый роман серии «Седое золото» вышел в 2008-ом году в издательстве «Крылов» (сейчас размещён на ЛитРесе под названием – «Чукотский вестерн»). Второй роман серии «Логово льва» вышел в 2009-ом году в издательстве «Крылов (сейчас размещён на ЛитРесе под названием – «Карибская сага»). Тогда же был написан и заключительный роман серии – «Серебряный бумеранг». Но на тот момент отношения с «Крыловым» сошли «на нет», но права на первые две книги ещё принадлежали этому издательству (сейчас уже вернулись ко мне). Поэтому в 2009-ом году «Серебряный бумеранг» был преобразован в самостоятельную книгу («поменяны» все Герои, изменена общая концепция), и размещён на ЛитРесе в серии – «Неформатные книги».
А серия – Группа «Азимут», в результате, осталась неоконченной, хотя и планировалось, что в самом конце трилогии «попаданец» вернётся назад. Нехорошо получилось. Нельзя бросать «своих»…
Сейчас появилось свободное время. Поэтому приступаю к написанию завершающего романа серии.
Итак, благословясь…


Серия – Группа «Азимут»
Книга третья: – «Гвардейская кавалерия»
Жанр – героическая фантастика (попаданцы, приключения)




ГВАРДЕЙСКАЯ КАВАЛЕРИЯ




От Автора

Эрнесто Че Гевара – «последний романтик революции».
И именно с его личность (да и с его Судьбой), связано суперсекретное задание, поставленное перед бойцами группы «Азимут».
Что это за задание? Мол, неусыпно охранять и оберегать Че?
И это, конечно, тоже. Но не только…

Автор




Миттельшпиль, середина Игры

Ник проснулся в восемь тридцать утра.
«Вау-у-у! Качка, похоже, уменьшилась», - заметил сонный внутренний голос. - «А ночью мотало – не приведи Бог. И не выспаться толком: с койки, того и гляди, свалишься…. Следовательно, шторм откочевал куда-то? Нормальный вариант. Вставай-ка, братец. Полюбопытствуем – что да как. Лишним, ей-ей, не будет…».
Он оперативно оделся, покинул каюту и, предварительно посетив туалетную комнату («гальюн» – по-морскому), поднялся на палубу. А после этого, понятное дело, на капитанский мостик.
Ветер заметно стих, дождик прекратился, но небо по-прежнему оставалось серо-чёрным, без малейшего намёка на присутствие ласкового утреннего солнышка. А капитан яхты и его юная помощница, напрочь позабыв о своих прямых судовых обязанностях, увлечённо целовались, оставив штурвал без присмотра.
- Кха-кха! - известил о своём появлении Ник. - Ну, волки морские, вы и даёте. Обо всём на Свете, голубки влюблённые, позабыли…. А мы, часом, с курса не сбились?
- Очень надо, - неохотно выпуская из объятий невесту, скорчил обиженную гримасу Куликов. - За кого, Никитон, ты меня принимаешь? За жёлторотого и легкомысленного салабона? Напрасно, право слово. Руль намертво «заклинен». Идём, как и было задумано, строго на восток…. Хи-хи-хи, - неожиданно захихикал, а отсмеявшись, пояснил: - Губы у тебя, алмазная донна, знатно распухли. Ну, вылитая негритянка с ближайших карибских островов, если, конечно, только по ним судить…
- Если, Серж, хочешь увидеть классического «губастика», то спустись в кают-компанию и посмотрись в зеркало, - отпарировала Мартина. - Прежде, чем подкалывать…. Всё нормально, командир, с курсом. Видишь, дымок с правой стороны? Это «Гранма» идёт по волнам. Вернее, тащится – словно черепаха беременная.
- С правым дымком, как раз, всё понятно…. А кто это у нас слева по курсу дымит?
- Что ещё такое? - пристально всматриваясь в северную часть горизонта, насторожился Куликов. - Действительно, дымит, так его и растак…. Марта, достань-ка из рундука бинокль.
- Держи.
- Спасибо…. Вот, они и начали сбываться. Паскудные смутные предчувствия, я имею в виду. Нас, дамы и господа, догоняет неизвестный сторожевик без опознавательных знаков…. Тревога! Дон Андрес, спустись, пожалуйста, в трюм и разбуди моих будущих тестя и тёщу. Пусть будут наготове, согласно штатному расписанию….
Сообщив Айне и Сизому о неприятной новости, Ник заглянул в свою каюту, спрятал в тайник, размещённый в боковой стенке, пару неоднозначных документов, поместил за пазуху верный браунинг, распихал по карманам запасные пистолетные обоймы, а после этого вернулся на капитанский мостик.
За время его недолгого отсутствия серо-зеленоватые волны, такое впечатление, явственно заматерели и обзавелись белыми пенными «барашками». Ветер – тревожно и нудно – завывал над головой. Словно бы пел песню – о безысходности всего сущего…
Светло-серый сторожевик – длинный и красивый какой-то хищной красотой, неотвратимо надвигался с норд-веста, планомерно сокращая расстояние, отделявшее его от якобы беззащитной яхты. Никаких флагов и вымпелов, по которым можно было бы судить об его национальной принадлежности, не наблюдалось.
- Подняли международный сигнал: - « Немедленно лечь в дрейф!», - тревожно передёрнув узкими плечами, сообщила Марта. - Что будем делать, кэп?
Скупо и трескуче протарахтела пулемётная очередь. С раздробленной верхушки мачты вниз полетели мелкие щепки.
- Объясняют, что имеют самые серьёзные намерения, - лениво, с чувством собственного достоинства зевнул Куликов. - Суки рваные и позорные…. Ладно, я пошёл в секретную боевую рубку. Имею на такой «пиковый» расклад непреложные и чёткие инструкции…. Поднять на клотике белый флаг! Потом, Марта, разворачивай «Кошку» так, чтобы встать правым бортом к этим грозным чудикам, и плавно гаси скорость – вплоть до нуля.
- Белый флаг? - искренне изумилась девушка. - У нас, Серж, нет на борту белого флага. Да и быть не может. Любые другие: полосатые, пятнистые, в крапинку – сколько угодно. Но, пардон, белый? «Кошка» трусостью, по твоим же собственным словам, никогда не отличалась. Опять же, непреложные законы морской чести…
- Отставить – пустые разговоры, - капитан ещё раз вяло зевнул и небрежно поправил очки с затенёнными стёклами, которые задорно качнулись на кончике его длинного носа. - Нет белого флага? Закавыка. Воспользуйся, любимая, наволочкой. А ещё лучше – простынёй…. Выполнять! Моржову мать…. Удачи нам всем, соратники. И не надо – преждевременно – писать в жиденький компот.
- А дымок «Гранмы», тем временем, практически растаял, - повернув голову направо, известил Ник. - Следовательно, уходит. Тьфу-тьфу-тьфу, конечно…

Дизель «Кошки» сбавил обороты, громко зачихал, яхта начала постепенно разворачиваться и вскоре остановилась, размеренно покачиваясь на частых и бокастых волнах.
Невесть откуда появилась-выползла лёгкая туманная дымка. До борта неизвестного преследователя оставалось порядка ста тридцати-сорока метров.
На палубе сторожевика началась какая-то бестолковая суматоха, послышался тихий скрип работающей лебёдки, с высокого борта начали спускать вёсельный баркас.
- Стоять спокойно, уроды недоделанные! - надменно оповестил на английском языке мегафон. - Стреляем без предупреждения!
Раздался лёгкий ненавязчивый шорох. Это из тайных подводных люков «Кошки» стартовали две боевые торпеды, устремляясь по направлению к борту сторожевика. Серо-зеленоватые волны – с белыми «барашками» на своих гребнях-вершинах – надёжно скрыли следы торпедной атаки. Даже Ник, зная, что торпеды ушли, сколько не вглядывался в волны, так и не заметил характерных светлых полос.
Заметили или нет эти следы на борту сторожевика – уже не имело никакого значения. Вскоре – с секундным интервалом – прогремели два громких взрыва, заставив на короткое время умолкнуть все остальные звуки. Сторожевик – почти сразу – разломился на три составные части, превратившись за какие-то полминуты в бесполезные и беззащитные кучи металла.
«Страшное это зрелище – тонущий корабль», - кратко прокомментировал хладнокровный внутренний голос. - «Впрочем, они сами нарвались. То бишь, поделом…».
- Бывает, - зачарованно пробормотала Мартина. - В море – всякое бывает…
Через полторы минуты на капитанском мостике появился Куликов и, непринуждённо чихнув, велел:
- Запускай, Марта, двигатель и поворачивай на восток. И по скорости добавь полтора узла. Не стоит терять «Гранму» из вида. Чисто на всякий пожарный случай…


Глава первая
Стишок с «двойным дном»

Во второй декаде декабря 1951-го года его экстренно вызвали в Москву.
- Бумага подписана самим Лаврентием Павловичем, - пробежав глазами по светло-жёлтому листу, озабоченно нахмурился маршал Жуков. - Что говорит о многом…. Вылетай, Никита Андреевич, прямо сейчас. А о дочурке не беспокойся, лично присмотрю. В том плане, что отдам соответствующие распоряжения…. Давай, попрощаемся, что ли. Чисто на всякий случай. И спасибо тебе за всё…
Они тепло попрощались.
Ник доехал на служебном автомобиле до военного аэродрома, забрался по узкому трапу в пустой салон самолёта, устроился в продавленном кресле возле кабины пилотов и, отдав команду на взлёт, заснул тяжёлым и тревожным сном.
Потрёпанный и виды видавший АНТ-4 коротко разбежался по взлётной полосе, уверенно взмыл в ярко-голубое безоблачное небо и, развёрнувшись по широкой дуге, взял курс на запад…
На подмосковном аэродроме Ника встретили два молчаливых и неприметных капитана на светло-серой «эмке». Встретили, отвезли, сопроводили до нужного кремлёвского кабинета, вежливо откозыряли и, синхронно развернувшись через левое плечо, удалились.
Он, предварительно постучавшись костяшками пальцев в светло-бежевую дверную филёнку, прошёл внутрь.
Просторная комната, белый сводчатый потолок, люстра на три рожка, длинный письменный стол, плотно заваленный различными документами, высоченные стеллажи с книгами и толстыми картонными папками, портрет Сталина на стене, старенький чёрный рояль в дальнем углу.
«За прошедшие почти одиннадцать с половиной лет здесь практически ничего не изменилось», - мысленно усмехнувшись, отметил Ник. - «Включая приметную внешность хозяина кабинета. Всё такой же крупный, чуть сутулый мужчина с красивым породистым лицом вальяжного и сытого барина. Глаза, впрочем, явно выбиваются из этого образа: живые, выпуклые, блестящие, с лукавой искоркой. Седины в шикарной шевелюре прибавилось? Ну, если только чуть-чуть…».
- Здравия желаю, Вольф Григорьевич, - поздоровался Ник.
- И вам не болеть, товарищ Иванов, - приветливо откликнулся из кожаного антикварного кресла, располагавшегося в дальнем торце письменного стола, Мессинг. - О, уже полковник. Поздравляю. Вам, кстати, очень идёт офицерская форма. Стройнит, так сказать.
- Спасибо.
- Да вы, Никита Андреевич, садитесь. В ногах, как известно, правды нет. Поближе ко мне. Поближе…
- Спасибо, - осторожно присаживаясь на колченогий стул и снимая с головы фуражку, вежливо поблагодарил Ник.
- Не за что, - мимолётно улыбнулся хозяин кабинета. - Чай? Кофе? - нажал бледным пальцем на светло-розовую кнопку, встроенную в угол столешницы и, коротко кивнув головой вошедшему моложавому капитану, велел: - Стакан крепкого сладкого чая для полковника, пожалуйста…. Ну, рассказывайте, рассказывайте, Никита Андреевич. Где и как служили? Что с личной жизнью?
- С февраля 1941-го был прикомандирован в распоряжение Георгия Константиновича Жукова. Прошёл с ним всю войну – в качестве адъютанта и помощника. Потом, с ним же, был переведён – через Одессу – в Уральский военный округ.
- Значит, в Свердловске квартируете?
- Так точно. Что же касается личной жизни…. Жена умерла во время тяжёлых родов, два с половиной года назад.
- Сочувствую…. А что с ребёнком?
- Жив, - облегчённо выдохнул Ник. - Вопреки пророчеству чукотского шамана Афони, родилась здоровая девочка. Три килограмма шестьсот пятьдесят грамм. Назвал – Татьяной. Нанял пожилую няню – из отставников службы НКВД. Такая история.
- Понятно…
В комнате появился молодцеватый капитан и, сгрузив с прямоугольного подноса на столешницу стакан с чаем в серебряном подстаканнике и блюдечко с сушками, покрытыми чёрными зёрнышками мака, удалился.
- Угощайтесь, полковник, - предложил Мессинг.
- Спасибо, - Ник глотнул чая, задумчиво похрустел сушкой, а после этого предположил: - Значит, пришло время начинать операцию «Гвардейская кавалерия», о которой мы с вами говорили в этом кабинете более одиннадцати лет тому назад?
- Безусловно, пришло.
- Извините, но откуда взялось такое…м-м-м, экзотическое название? Мол, «Гвардейская кавалерия»?
- Просто стихотворение такое есть, - слегка засмущался Вольф Григорьевич. - Нет, не моё. Случайно залетевшее, так сказать, из других Времён.
- Я понимаю…. Может, ознакомите?
- Хорошо, зачту два последних куплета. Итак…

Друг мой, просыпайся, уже стража колотит в двери.
Да, пришло время казни, просыпайся и не ворчи.
Помощь – не за горами, и я в нашу победу верю.
Гвардейская кавалерия – копытами – где-то стучит…

Только в эту сентенцию глупую верю я.
Громкий стук разрывает картинку из призрачных слов…
Это просто спешит к нам на помощь – Гвардейская кавалерия,
Из-за синих – покрытых местами цветами – холмов…

- Хорошее стихотворение, - одобрил Ник. - Со смыслом. Вернее, в нашем конкретном случае, даже с двумя. То бишь, с чётким «двойным дном».
- Поясните, пожалуйста, полковник.
- Допустим, что коварные и подлые американцы – через несколько лет – краешком узнают о проводимой нами операции. Да и об этом двустишии. Но им ни за что не догадаться о том, к кому «Гвардейская кавалерия» – на самом-то деле – спешит на помощь. Ни за что и никогда…
- Это точно, - покивав массивной головой, согласился Мессинг. - Не догадаться…. Кстати, Никита Андреевич. А как в вашем 2007-ом году относились к господину Эрнесто Геваре?
- Почему – к господину?
- Потому. Пока Эрнесто для нас – «господин». Происходит из буржуазной (пусть и небогатой), семьи. Оканчивает престижный Университет Буэнос-Айреса. А полноценным «товарищем» он станет только через несколько лет. Может быть…. Так как – относились?
- Молодёжь, в своём большинстве, положительно. И не только в нашей России. Не считая, конечно, зажравшихся отпрысков бизнес-политической элиты. Да и то не всех…. Понимаете, для многих молодых (и не только) людей стало окончательно понятно, что так называемая «демократия» двадцать первого века таковой, по сути, не является. Любая успешная предвыборная кампания, проводимая в условиях жёсткой конкуренции, требует очень-очень много денег. Где их, спрашивается, взять? Естественно, только у олигархических структур и крупных промышленно-финансовых корпораций. А там, как известно, сидят очень дальновидные, хитрые и прагматичные парни. Они каждый выделенный рубль и доллар заставят потом отработать. Жёстко заставят, под угрозой ухода (вместе со всеми деньгами), к политикам-конкурентам. Вот и получается, что Миром двадцать первого века – по факту – управляют не народы (через псевдодемократические выборы), а жадные «денежные мешки» и всякая мафиозная нечисть…. Следовательно, что надо сделать? Конечно же, максимально отдалить олигархов и крупных капиталистов от Власти. А как это сделать? Ведь, все вышеназванные персоналии добровольно «отдаляться» не желают. Наоборот, упираются и будут упираться изо всех сил. Да и Правительства большинства стран к ним откровенно благоволят, будучи на финансовом содержании (в глобальном понимании), у олигархов…. Получается, что эффективно действовать можно только методами Че Гевары. То есть, революционно-вооружёнными. Больше никак…. Вы, Вольф Григорьевич, побаловали меня стихотворением. Большое спасибо. А я вас в ответ – могу песенкой. Не возражаете?
- Да, пожалуйста, полковник. Музицируйте, сколько Душе угодно…
Ник, поднявшись на ноги, прошёл в дальний угол комнаты, где одиноко скучал низенький рояль, сел на хлипкий крутящийся стульчик и, небрежно прикасаясь пальцами к чёрно-белым клавишам, негромко запел:

Его звали – Че.
Много лет назад.
Не такой, как все.
Просто – солдат.

Отставь бокал пустой.
Ответь на мой вопрос.
Не торопись, постой.
Я говорю всерьёз.

Когда же он – вернётся?
Из тех небесных странствий?
И снова – улыбнётся,
Надежду нам даря?
И мы пойдём в атаку,
И сгинут – самозванцы,
И алыми тюльпанами
Покроется – Земля…

За окошком – свет.
На пороге – день.
Грусти больше – нет.
На душе – капель.

Поутру, лишь – снег.
На небе – заря.
Серебристый – смех,
Было всё – не зря.

Когда же он – вернётся?
Из тех небесных странствий?
И снова – улыбнётся,
Надежду нам даря?
И мы пойдём в атаку,
И сгинут – самозванцы,
И алыми тюльпанами
Покроется – Земля…

В отблеске – свечей,
Пускай приходит – ночь.
Не надо нам – речей,
Все сомненья – прочь.

Они – не пройдут.
Будь спокоен – Че.
Они – не пройдут.
Никогда и нигде.

Когда же ты – вернёшься?
Из тех небесных странствий?
И снова – улыбнёшься,
Надежду нам даря?
И мы пойдём в атаку,
И сгинут – самозванцы,
И алыми тюльпанами
Покроется – Земля…

Его звали – Че.
Много лет назад.
Не такой, как все.
Лучший – солдат…

- Неплохо, - одобрительно похлопал в ладоши Мессинг. - Теперь мне многое стало окончательно понятным и прозрачным. Очень многое…. Вот, Никита Андреевич, ознакомьтесь, пожалуйста, с данной директивой, - взял со столешницы и протянул лист тонкой светло-жёлтой бумаги. - Подписанной, между прочим, лично Иосифом Виссарионовичем.
- Приказ о переводе группы специального назначения «Азимут» – в полном списочном составе – в ваше полное и единоличное подчинение, - ознакомившись с содержанием документа, прокомментировал Ник. - М-да. Странный поворот…
- Что вас так удивило, милейший Никита Андреевич? Упомянутая выше группа ни кем и никогда не расформировывалась. Да, её деятельность была временно «заморожена». Но не более того.
- Я понимаю…. Но как это – «в полном списочном составе»? На сегодняшний день в СССР лишь я один представляю «Азимут». Моя жена Зина умерла. Геша Банкин героически погиб в 1940-ом, при проведении достославной операции «Зверёныш». Мэри Хадсон в 1942-ом году была отправлена на нелегальную работу в Австрию. С тех пор о её судьбе (по крайней мере, мне), ничего не известно. Да и капитан Куликов, вместе со своей «Кошкой», затерялся где-то в бескрайних просторах Мирового океана…. Алексей и Айна Сизых? Они уже давно и прочно обосновались в Уругвае…
- Во-первых, в Гватемале, - невозмутимо уточнил собеседник. - Их туда ещё в самом начале 1941-го перебросил – на яхте «Стрела» – легендарный шкипер Галкин. Естественно, вместе с детишками.
- В Гватемале? - непонимающе передёрнул плечами Ник. - Что они позабыли в этой тропической глухомани? Ах, да. Кажется, понимаю…. Да, Вольф Григорьевич, вы большой дока – в сфере стратегического планирования. Ничего не скажешь…. А что у нас «во-вторых»?
- Во-вторых, группа «Азимут» будет – по мере необходимости – усиливаться дополнительными…э-э-э, дополнительными бойцами. Как старыми и проверенными, так и новыми. Одного из них представлю вам прямо сейчас, - Мессинг вновь «побеспокоил» длинным указательным пальцем кнопку на столешнице.
- Да, Вольф Григорьевич? - в дверном проёме в очередной раз показалась аккуратно-причёсанная физиономия предупредительного капитана.
- Приведите сюда офицера Банкина.
- Слушаюсь!
Дверное полотно совершенно бесшумно вернулась на прежнее место.
- Банкин? - насторожился Ник. - Но он же…. Как же так? Ах, да. У Гешки же был младший брат…. Миша, кажется?
- Да, Михаил. У вас, полковник, замечательная память. Профессиональная, так сказать…
Дверь вновь приоткрылась. В кабинет вошёл молоденький младший лейтенант и, сделав три положенных шага вперёд, остановился, вытянулся в струнку и браво доложил:
- Младший лейтенант Банкин по вашему приказанию прибыл!
- Вольно, младший лейтенант, - вальяжно усмехнулся Мессинг. - Присаживайтесь на этот стульчик. Только сперва дверку прикройте. Ещё плотней, пожалуйста…. Вот, Михаил, а это ваш непосредственный начальник – полковник Иванов, командир группы специального назначения «Азимут»…
- Здравия желаю, товарищ полковник! - тут же вскочил на ноги молодой человек. - Кха-кха…. Я столько про вас слышал. И очень рад служить под вашим руководством…
- Садись, Михаил, садись, - начальственно махнул рукой Ник. - Я тоже рад. Надеюсь, что ты достойно заменишь погибшего брата.
- Сделаю всё, что смогу! Не сомневайтесь, товарищ полковник!
- Отставить, - строгим и непреклонным голосом велел Мессинг. - Во-первых, незамедлительно убирайте из своих лексиконов армейские нотки и характерные восклицательные знаки. Готовьтесь, соратники, к штатской жизни.… Во-вторых, товарищи офицеры, срочно и прочно забывайте про «товарищей» и про «офицеров». А также про «полковников» и «младших лейтенантов»…. Надеюсь, всё понятно?
- Так точно. Кха-кха, - болезненно кашлянув, неуверенным голосом подтвердил Банкин. - Теперь буду обращаться к товарищу полковнику только по имени отчеству – «Никита Андреевич». Вот…. Извините за кашель. Сезонное обострение…
- Молодец, Мишенька, догадливый…. А ещё можешь обращаться к своему непосредственному начальнику просто и непритязательно – «командир». Так, понимаешь, принято в «Азимуте». Но это только когда вокруг свои. А при чужих изволь величать его (когда, естественно, окажитесь за пределами нашей Родины), не иначе, как – дон «Андрес». А он тебя, в свою очередь, будет именовать – «сеньором Микаэлем». Или же – «мистером Вагнером». Впрочем, это уже частности…. Ну, сеньор Микаэль, что сейчас поделываешь?
- Как вы и велели, Вольф Григорьевич, - зачастил молодой человек. - Посещаю студию пантомимы и цирковой акробатики. Старательно совершенствую свой испанский разговорный. Изучаю историю стран Латинской Америки. И обычную историю. И, так сказать, историю культуры. Кха-кха.… Читаю испано-язычную поэзию и прозу рекомендованных авторов: Сиро Алегрии, Хорхе Икасы, Хосе Эустасио. А также знакомлюсь с философскими трудами господина Сартра. Кроме того…
- Стоп-стоп, Микаэль. Какие работы уважаемого Сартра вы уже успели прочесть?
Мессинг и Банкин-младший, зачем-то перейдя на испанский язык, принялись увлечённо обсуждать запутанные философские проблемы. А Ник, невольно выпавший из беседы, попробовал мысленно подвести некоторые промежуточные итоги: - «Итак, очень похоже, что всё по-настоящему. То бишь, операция «Гвардейская кавалерия», всё же, стартует. Однако.… А я-то, дурачок наивный и недоверчивый, ещё и сомневался, мол, откровенная авантюра. Типа – чистейшей воды. Авантюры же, как известно, зачастую и отменяют. А в данном конкретном случае речь, вообще, шла об одиннадцати с половиной годах – именно столько времени прошло с того самого первого разговора о «Гвардейской кавалерии». Сто раз можно было передумать. И даже двести пятьдесят…. Нет, не отменили. Знать, всё всерьёз. Ладно, принимается – как данность…. Теперь – о младшем лейтенанте Банкине. Сразу видно, что дисциплинирован, сообразителен, отважен и интеллектуально развит. Умеет, всё же, Вольф Григорьевич набирать эффективные и многообещающие кадры. Ничего не скажешь…. А ещё Михаил немного – ростом, чертами лица и статью – похож на брата покойного, только ростом чуть пониже, да в плечах поуже. Бывает…. А ещё на кого он похож? Ну, да. На Эрнесто Че Гевару. По крайней мере, в первом приближении. То бишь, на фотографии молодого Че, которые мне довелось видеть в двадцать первом веке. Тот же разрез и цвет глаз. Цвет и густота волос. Высокий лоб. Характерный подбородок. Особенности фигуры. Рост. Возраст…. Только грушевидный азербайджанский нос, доставшийся ему в наследство от бабушки (или от прабабушки?), здорово портит общую картину. Хотя…. Хотя, может, оно и к лучшему. Из нетленной серии: - «Каждому овощу – своё время. А пластическая хирургия, как всем хорошо известно, не стоит на месте…». Этические побочные последствия предстоящей операции? Не-не, не стоит сейчас забивать себе голову всякой ерундой. В том плане, что до финального аккорда – ещё очень и очень далеко. Лет так пятнадцать, плюс-минус годик. Внесём ещё, Вольф Григорьевич, коррективы. Причём, существенные. И, попрошу заметить, в обязательном и непреложном порядке. Внесём…».
- Дон Андрес, вы, часом, не заснули? - прозвучал где-то рядом звучный баритон. - Ай-яй-яй. Не ожидал от вас, право слово…
- А? Что случилось?
- Ровным счётом – ничего, - благостно фыркнув, заверил Мессинг. - В глобальном понимании, я имею в виду…. Но негоже, милостивый государь, (специально приучаю вас к прилично-вычурному слогу, так модному в нынешней Аргентине), так расслабляться, теряя контроль над ситуацией. Непростительно, я бы сказал, для такого опытного диверсанта.
- Виноват. Больше такого не повторится. Слово офицера.
- Верю. Охотно верю, Никита Андреевич.… У вас имеются вопросы к…, к уважаемому сеньору Микаэлю?
- Да, один…. Геннадий Банкин, мой подчинённый, умел говорить голосами известных людей, бесподобно хрюкал, выл по-волчьи и лихо выдавал красивейшие соловьиные трели. А, вот…
- Вы, что же, полковник Иванов, сомневаетесь? - голосом товарища Сталина выдал Михаил. - В состоятельности советских спецслужб? Напрасно, честное слово. Ох, напрасно, кха-кха…, - выждав пару секунд, перешёл на голос товарища Ленина: - Правильной дорогой идёте, товарищи! Надо помочь нашим южноамериканским единомышленникам. Обязательно – надо. Всенепременнейше, я бы, кха-кха, сказал…
- Молодец, Миша, - скупо похвалил Мессинг. - Кстати, что там с твоей астмой?
- Как и было приказано. Кха-кха…. Лечение приостановлено.
- Ладно. Всё, свободен. Иди, занимайся. Дальнейшие инструкции получишь на днях.
- Слушаюсь! - козырнув на прощанье, Банкин чётко развернулся через левое плечо на сто восемьдесят градусов и покинул кабинет.

Чуть слышно стукнула плотно-прикрываемая дверь.
- Решено не придумывать новой модели велосипеда, - устало зевнув, сообщил Мессинг. - Вы, полковник, отправитесь в Буэнос-Айрес под уже привычным для вас именем – Андреса Буэнвентуры, жителя испанского города Барселоны. Да, частный бизнесмен, но не только. Ещё и доверенное лицо уважаемого генералиссимуса Франко, коему поручено (то бишь, вам), наладить прочные, полноценные и взаимовыгодные торговые отношения между Испанией и Аргентиной. Вот, кстати, папка с досье упомянутого генерала, прочтите. А некоторые вещи советую выучить наизусть, например, полное имя сеньора и основные вехи на его интересном жизненном пути, вдруг, кто поинтересуется…. Ведите себя в Буэнос-Айресе спокойно и естественно, все верительные бумаги от господина Франко будут самые, что ни наесть, настоящие. Лично получите в Мадриде…. Есть какие-то сомнения?
- Да как-то немного неожиданно, - пожал плечами Ник. - Все же знают, что генерал Франко – тиран и «душитель свободы», откровенно симпатизирующий фашизму…. С чего бы ему – нам помогать?
- Всё очень просто, Никита Андреевич. Если человек – тиран, то это ещё не значит, что он является законченным дураком. И вообще, сугубо между нами, тиран тирану – рознь. Взять, к примеру, того же Муссолини : между ним и Франко запросто можно найти много похожего. Только, вот, Бенито Муссолини закончил свою жизнь очень-очень плохо. А господин Франко, наоборот, доживёт (в чём я на сто процентов уверен), до глубокой старости, в почёте и неге. И всё потому, что один из них умён и нос держит по ветру, а другой – обыкновенная коричневато-серая посредственность: недалёкая, пафосная и самовлюблённая…. Ладно, заканчиваем с глобальной философией. И, соответственно, переходим к деталям предстоящей операции. Подчёркиваю, к средним и мелким деталям первого этапа нашей многослойной и многоуровневой операции…. Вот, например, татуировки на ваших плечах. Одну из них, естественно, «сведём». А, вот, вторую не будем. Причём, ни в коем случае…
А. Нур
М-да...
AndreyBondarenko
Глава вторая
Финская засада

Маршрут (вернее, только его первая часть), был всё тот же, что и в 1940-ом году: перелёт на военно-транспортном самолёте, прыжок с парашютом в районе одинокого финского хутора Халкипудос, переход на вёсельном баркасе до шведских берегов – благо, осень и начало зимы выдались на удивление тёплыми, и лёд ещё не сковал Ботнический залив.
В салоне самолёта было безумно холодно, даже не смотря на лохматые шапки-ушанки, тёплые свитера верблюжьей шерсти, длинные овчинные полушубки, ватные штаны, толстые вязаные перчатки и унты на собачьем меху.
- Х-холодно-то к-как, - отчаянно клацая зубами, бормотал Михаил. - Бр-р-р-р. Ужас-с-с с-с-самый н-натуральный. Кха-кха. Особенно с моей астмой. И с-спиртного, к-как на з-зло, с с-собой н-не д-дали. Ж-ж-жадины…
Наконец, почти через три часа после взлёта с «вырицкого» аэродрома, усатый пилот с меховым шлемофоном на голове, высунувшись из своей кабины, объявил:
- Светает. Подлетаем к намеченному месту. Посмотрите-ка, рыцари плаща и кинжала, в правый иллюминатор…. Видите – два светло-оранжевых пятнышка? Это они и есть, костры сигнальные. Как пойду на второй круг, так и сигайте, благословясь. В том смысле, что мысленно распевая Интернационал…
Ник сильно оттолкнулся от деревянного настила салона и без раздумий прыгнул вперёд – в непроглядную и таинственную тьму.
Было ни то, чтобы страшновато, но откровенно неуютно: после произошедшего в «далёком» 2007-ом году он ко всем прыжкам с парашютом относился с ярко-выраженным недоверием, словно бы ожидая – на подсознательном уровне – некоего подвоха…. Коварного и неприятного подвоха? Или же, наоборот, светлого и радостного? А Бог его знает, если по-честному…
Но ничего неожиданного и незапланированного не произошло. Абсолютно.
Хладнокровно досчитав до семи, Ник резко дёрнул за маленькое деревянное кольцо.
Лёгкий хлопок, вполне терпимый удар в плечевой пояс, свободное падение прекратилось, и он начал медленно и плавно опускаться на финскую землю.
Два жёлто-оранжевых огонька постепенно приближались. Ник, определив навскидку направление и силу дувшего ветра, сильно и настойчиво потянул за левые стропы, внося – тем самым – последние коррективы в маршрут спуска.
Приземлился он в сорока-пятидесяти метрах от сигнальных костров: погасил купол, выбрался из лямок, скатал парашютную ткань в большой комок и ловко перевязал его заранее приготовленной верёвкой. А после этого задрал голову вверх и довольно улыбнулся – к земле уверенно приближался светло-бежевый парашютный купол.
- Молодец, младший лейтенант Банкин, - негромко похвалил Ник. - Так держать, молодчик. А меня, тем временем, охватывает приставучее чувство «дежавю»…
Вскоре Михаил успешно приземлился. Ник помог ему разобраться с парашютом. Потом они перекурили и от души погрелись возле одного из жарких костров.
А дальше началось «повторение» 1940-го года. То бишь, событий, произошедших в этом самом месте почти одиннадцать с половиной лет тому назад.
Из-за молоденьких ёлочек-сосёнок вышла женщина, облачённая в неуклюжий мешковатый малахай и лохматую шапку-ушанку, и объявила приятным низким голосом – на русском языке, с мягким ненавязчивым акцентом:
- Здравствуйте, товарищи. Не будем, пожалуй, тратить время на изысканные взаимные приветствия. Метеорологи предупреждают о надвигающейся непогоде. Надо спешить. Следуйте за мной. А парашюты здесь оставьте. Я их потом приберу, когда вернусь…
Женщина, прервав монолог, резко развернулась и упруго зашагала на северо-восток.
Они шли через ровное поле, на котором лежал двухсантиметровый слой светло-сиреневого снега, изредка обходя кучи и кучки больших и маленьких округлых камней.
Через двадцать с небольшим минут, когда из-за далёкого изломанного горизонта выбралось скупое ярко-розовое зимнее солнышко, впереди замаячили тёмные строения маленького финского хутора: длинный одноэтажный жилой дом с маленькими окошками, просторный хлев, конюшня, несколько амбаров и сараев, маленькая аккуратная банька, треугольник погреба, сруб колодца. Лениво забрехала собака. Почуяв людей, коротко всхрапнула лошадь. Тревожно замычали коровы. В одном из сараев возмущённо загоготали гуси.
«Всё, как и тогда, в 1940-ом», - мысленно усмехнулся Ник. - «Да и погода похожая – на уровне ноля градусов по Цельсию. А сейчас хозяйка двумя-тремя фразами успокоит разволновавшуюся живность. Ну, и начнёт демонстрировать здешнее знаменитое гостеприимство…».
Так и произошло: женщина что-то гортанно прокричала по-фински, а потом, когда животные угомонились, пригласила гостей, перейдя на русский язык, пройти в дом.
Через тесные сени, стены которых были плотно завешены самыми различными вещами, корзинками, пучками засушенных трав и берёзовыми банными вениками, они прошли в горницу.
Там всё было по-прежнему: большая просторная комната, скупо заставленная нехитрой и скромной мебелью, по торцам – цветастые ситцевые пологи, отгораживающие спальные места, в углу – круглая (в сечении) ребристая печь-голландка, от которой во все стороны ощутимо расходилось живительное тепло.
Хозяйка оперативно зажгла допотопную керосиновую лампу, стоявшую на кухонном столе, а после этого, сбросив на пол малахай и ушанку, обернулась.
«Ничего не понимаю», - удивился Ник. - «Это же не Мария. А какая-то молоденькая девчушка лет девятнадцати-двадцати от роду: невысокая, стройная, курносая, рыжеволосая, с живыми и быстрыми светло-голубыми глазами. И…, и…, и очень симпатичная. А узкая светло-бежевая юбка и белый облегающий свитер с тёмно-бордовыми ромбическими узорами очень даже выгодно подчёркивают все особенности и достоинства её фигуры. М-да. Есть на что посмотреть, короче говоря…».
Неуверенно откашлявшись, он спросил:
- Извините, но кто вы?
- Ха-ха-ха! - развеселилась девушка. - Не узнали меня, дядюшка Андрес? Значит, долго жить буду…
- Анна-Мария? - прозрел Ник. - Неужели?
- Она самая. Называйте меня, пожалуйста, Анной. Так оно проще. И путаницы, что характерно, меньше.
- Договорились, не вопрос…. А выросла-то как. Похорошела…. Матом, надеюсь, больше не ругаешься?
- Скажете тоже, - засмущалась девчушка, отчего её светло-голубые глаза заметно потемнели. - Я же тогда совсем маленькой была и толком не понимала, что говорю…
- Ладно-ладно, верю. Проехали…. А где уважаемые Юха и Мария?
- Папа и мама в отъезде. На полтора месяца, в соответствии с полученным приказом, отбыли по делам заграничным. Я за них. Не волнуйтесь, всё будет хорошо. Справлюсь.
- Не сомневаюсь, Аннушка.
- А я – Михаил, Миша, - встрял в разговор Банкин. - Ой…. Вернее, Микаэль…
- Ха-ха-ха! Уморил…. Начинающий рыцарь плаща и кинжала, как я понимаю?
- Начинающий, - подтвердил Ник. - Вот, и путается слегка, бедолага. Бывает…
- Бывает, - согласилась Анна и, став бесконечно-серьёзной, предложила: - Всё, господа шпионы и диверсанты, заканчиваем с шуточками. Сейчас перекусим. А быстро соберу на стол. На раз-два…. И не надо, пожалуйста, спорить. Папа говорит, что перед дальней и трудной дорогой надо – в обязательном порядке – хорошенько «заморить червячка». Мол, лишним никогда не будет. А переплыть на вёслах через широкую морскую губу (тем более, в холодную зимнюю погоду), дело непростое, требующее значительных физических усилий…
Предложенная трапеза была скромной, непритязательной, но сытной и калорийной: варёная картошка в мятом чугунке, толстые ломти варёного и копчёного мяса, форель и голец холодного копчения, ржаные «плетёнки», плоские овсяные лепёшки, жёлтое деревенское масло, а также горячий ароматный чай с малиновым и черносмородиновым вареньем.
Через десять-двенадцать минут Анна объявила:
- Всё, товарищи коммунисты, завершаемся с приёмом пищи. Хорошего – понемногу. Труба зовёт. Поднимаемся и одеваемся…. Стоп-стоп. Унты надо поменять на резиновые сапоги. Море, оно так и норовит – перелиться через борт…. Не бойтесь, не замёрзните. Сапоги, они очень больших размеров. Я вам ещё по две пары толстых шерстяных носков выдам…. У вас – вязаные перчатки? Ха-ха-ха. Ерунда полная и несерьёзная. Сейчас брезентовые рукавицы на собачьем меху презентую. Незаменимая и многократно-проверенная вещь…

Тщательно застегнув все пуговицы и старательно затянув шнурки-завязки, они покинули гостеприимный дом семейства Виртанен.
Анна заперла дверь на солидный навесной замок.
- А как же ваша живность? - спросил Ник.
- Что с ними станется? - пожала плечами девушка. - С утра все накормлены и напоены. До вечера потерпят. Здесь же недалеко. Три часа туда. Пять – обратно.
- Почему такая разница? - заинтересовался Банкин, явно «запавший» на симпатичную рыженькую барышню. - Кха-кха…
- Это же, Микаэль, так просто. Когда пойдём к шведскому берегу, то на вёслах двое будут сидеть. А в обратную сторону мне одной предстоит грести…. Почему вы подкашливаете? Астма? Надо было раньше сказать, я бы вас мочёной морошкой накормила. Она страсть, как целебна и полезна при всяких лёгочных заболеваниях…. Ах, как приятно и мелодично снежок хрустит под подошвами наших сапог. Заслушаться можно…
Пройдя метров триста пятьдесят по хвойному мелколесью, они поднялись на локальный водораздел, с которого открывался шикарный вид на морское побережье: ленивые серо-свинцовые зимние волны, грязно-жёлтый песок узкой косы, местами покрытый овальными снежными пятнами, чёрно-красные валуны, разбросанные и здесь, и там, несколько неказистых баркасов у старенького деревянного причала, длинный ветхий сарай под красно-коричневой черепичной крышей.
- Величественная такая картинка, - сообщил Михаил. - И, одновременно, очень мрачная, суровая и многообещающая. Кха-ха…. Из нетленной серии: - «Суровая и безжалостная зима на подходе. Скоро она вам, ребятки, устроит. Ужо. Три шкуры спустит. Только держись…».
- Стоп, - тревожно вскинув вверх правую руку, велел Ник. - Останавливаемся, соратники.
- Что такое, командир?
- Пока ничего. Пока…. Просто у меня – обострённое чувство опасности. Я её, суку злую и грязную, за версту чую. Извините, Аннушка, за грубое выражение…
- Ничего…. Может, дон Андрес, уже перейдём на «ты»? А то смешно как-то получается. Словно мы находимся на официальном приёме у здешнего полицмейстера.
- Перейдём, не вопрос…. Кстати, по поводу «полицмейстера». Полиция Безопасности Финляндии – организация достаточно серьёзная и жёсткая, с которой шутить не стоит…. Не кажется ли тебе, коллега по благородному ремеслу, что возле этого длинного сарая слишком много свежих следов? И возле причала? И на местами заснеженной косе? И, главное, кто же их натоптал?
- Не знаю, - неуверенно шмыгнув носом, призналась девушка. - Я к баркасам подходила только позавчера, ещё до снегопада…. Думаете, что…
- Думаешь.
- Ах, да. Извини…. Думаешь, что здесь активно шастают агенты финской Полиции Безопасности?
Со стороны хутора раздался злобный собачий лай, через пару секунд тревожно заржала лошадь.
- Нет, пожалуй, уже не шастают, - нахмурился Ник. - Нас, в гости по утрам не ходи, постепенно и целенаправленно обкладывают. Как лесных волков – красными флажками. Резидентура, похоже, провалена. А у причала, наверняка, обустроена засада. В том смысле, что в сарае расположились несколько вооружённых оперативников, которые должны – по замыслу их руководства – нас арестовать.
- Я им арестую. Кишка тонка. Кха-кха…. Кровью, гады, умоются, - достав из внутреннего кармана полушубка браунинг бельгийской сборки, пообещал Банкин.
- Отставить, младший лейтенант. Убрать пистолет обратно и забыть о его существовании. Нам сейчас нельзя шуметь, на звуки выстрелов может сбежаться целая куча финского служивого люда. Причём, решительного и вооружённого до самых коренных зубов.
- Ик, - растерянно икнула Анна. - И что мы теперь будем делать? А? Ик-к-к…
- Надо срочно уходить. Из страны, я имею в виду. И нам, и тебе.
- Как – мне уходить?
- Вместе с нами. Морем, естественно.
- Я не об этом…. А как быть с хутором? С собакой и котом? С коровами? С лошадкой? С курицами и гусями?
- Извини, но это издержки нашей многотрудной профессии, - извиняющее передёрнул плечами Ник. - Будь она неладна…. Разведчики и диверсанты постоянно вынуждены чем-то и кем-то жертвовать. Постоянно и безвозвратно. Диалектика в действии…. Значится так, юные соратники и соратницы. Разыграем, пожалуй, следующую рабочую схему. Ты, Анна, задержанная советская шпионка. А мы с Микаэлем – доблестные агенты британской МИ-6 …. Расклад, надеюсь, ясен?
- Причём здесь – СИС? Ничего не понимаю, - удивился Банкин. - А, командир?
- Всё очень просто, мой любопытный сеньор Вагнер. Именно британская Secret Intelligence Service и «ставила» в двадцатых годах прошлого века работу финской Полиции Безопасности. «Ставила», направляла и, понятное дело, старательно курировала. Поэтому все местные службисты уважают и откровенно побаиваются – до дрожи в коленях – своих авторитетных английских коллег…. Ещё одно, Мишаня. Твой клиент…э-э-э, пусть будет крайний правый. Причём, сколько бы их там не было. Только на нём сосредоточься. Понял?
- Так точно.
- Вот, и молодец. Вырубишь. Или же зарежешь. На твоё усмотрение…. Нож-то есть при себе?
- И-имеется. Кха-кха…. К-командир, а ты уверен? Ну, в правильности такого…э-э-э, кардинального решения?
- Я всегда уверен, - подбадривающе подмигнул Ник. - В том плане, что когда нахожусь на тропе войны. То бишь, на боевом и ответственном задании…. Шагаем соратники. Я – солирую. Вы – старательно подыгрываете и импровизируете. Но, пожалуйста, в меру и без пошлого перебора…. Кстати, а что хранится в данном строении?
- Вёсла от баркасов, запасные мачты, паруса, якоря, всякие и разные верёвки-канаты, - пояснила Анна. - А ещё различные рыбацкие снасти и причиндалы: мережи, сети, удочки, бочки для засолки рыбы, сама соль в холщовых мешках. Ну, и всякий никому не нужный бытовой хлам, накопленный за долгие-долгие годы.
- Понятное дело. За мной. В том плане, что за будущей громкой славой и разлапистыми орденами…

Они остановились возле правого торца сарая, в четырёх-пяти метрах от входной двери, и Ник тут же принялся беззастенчиво лицедействовать, заявив на чистейшем и классическом английском языке:
- Ваша дальнейшая Судьба, милейшая мисс Виртанен, зависит сугубо от вашего благоразумия. А также и от искренности, конечно…. Понимаете меня?
- Стараюсь, сэр, - прошелестела испуганным голосом Анна. - Вы, надеюсь, не обманываете бедную провинциальную девушку? Меня же не расстреляют?
- Не сомневайтесь, задержанная. Но, естественно, только в случае вашей полной правдивости. Мы же с напарником будем обязательно ходатайствовать перед высоким руководством о нисхождении…. Не так ли, мистер Ватсон?
- О, да, многоуважаемый сэр Томас, - подтвердил – голосом Уинстона Черчилля – Банкин. - Всенепременно будем. Грехи, как утверждает Библия, можно смыть не только кровью. Но, так сказать, и слезами искреннего раскаяния. Да и понятия – «королевское помилование» никто не отменял. Я же, со своей стороны, буду непременно настаивать на толике милосердия…. Чу, какой-то шорох? Показалось, наверное….
- Показалось, так показалось, - легкомысленно хмыкнул Ник. - Итак, милая мисс Виртанен, где находится рация? Ну, та, по которой ваши беспутные родители регулярно выходили на связь с московскими и ленинградскими чекистами?
- Вот, в этом сарае, - сдавленно всхлипнув, сообщила девушка. – Под брезентовыми мешками со старыми рыбацкими сетями. Только секретного кода для выхода в эфир я, к сожалению, не знаю.
- Сейчас проверим…
В сарае что-то зашуршало.
- Что это такое? - насторожился Михаил. - Там кто-то есть?
- Я не знаю, - извинительно забормотала Анна. - Честное слово. Поверьте, джентльмены…. Может, это мыши?
- Мыши мышам рознь, - многозначительно покачал головой Ник. - А в данном сарае, скорее всего, сейчас находятся доблестные сотрудники финской Полиции Безопасности. Руководители этого славного ведомства, отнюдь, не дураки и зарубежных «мышей», слава Богу, ловить ещё не разучились, - он назвал несколько звучных финских фамилий. - Эти уважаемые господа всегда стремятся идти в ногу с нашей Secret Intelligence Service…. Эй, коллеги, вылезайте. Покажитесь на свет Божий. Предлагаю – позабыть на время о нездоровой межведомственной конкуренции и работать вместе. Так сказать, рука об руку, руководствуясь лишь конечной эффективностью…
Банкин – для пущего эффекта – бросил несколько трескучих фраз на финском языке. Голосом маршала Маннергейма , естественно.
Послышался длинный и противный скрип, дверь приоткрылась, и из сарая вышли двое мужчин – среднего возраста и роста, облачённые в неприметную зимнюю одежду сельского типа, с пистолетами в руках.
- А как же быть с хвалёным финским гостеприимством? - возмутился Ник. - Врут всё туристические буклеты? Это я, многоуважаемые господа, про ваше оружие. Спрятали бы вы его, что ли? Хотя бы из правил элементарной вежливости? Заранее спасибо, коллеги. Взаимное уважение – залог успехов совместных…. А теперь давайте-ка отойдём в сторонку. Пошепчемся немного о текущей ситуации…. Арестованная барышня Анна-Мария Виртанен? А куда она, голубушка рыжеволосая, денется? Догоним, ежели что…. Шагайте за мной и Ватсоном. Шагайте…
Представители финской спецслужбы, непонимающе переглянувшись, послушно запихали пистолеты в карманы своих крестьянских зипунов и – вслед за «английскими коллегами» – отошли от сарая метров на пятнадцать-двадцать.
- Поговорим? - остановившись и развернувшись на сто восемьдесят градусов, предложил Ник.
- С кем имею честь? - неуверенно проведя по лицу ладонью, поинтересовался на сносном английском языке один из финнов.
- Томас Бридж, - непринуждённо отрекомендовался Ник. - Возглавляю восьмой отдел Secret Intelligence Service.
- Наслышан о вас, сэр. Искренне рад нашему знакомству…. Но нельзя ли ознакомиться с вашим служебным удостоверением?
- Конечно же, можно. Не вопрос…
Удар, удар, удар. Тело «коллеги» безвольно опустилось на первый зимний снежок. Через секунду рядом с ним разместился, благодаря боевым навыкам младшего лейтенанта Банкина, и второй избыточно-доверчивый финский гражданин, пребывающий в бессознательном состоянии.
- Отнесём голубков в сарай и свяжем? - предложил Михаил. - Например, старыми рыбацкими сетями?
- Всё верно понимаешь, сеньор Вагнер…
Неожиданно со стороны сарая долетел чей-то приглушённый болезненный вскрик.
Ник, выхватив из кармана полушубка браунинг, резко развернулся, а оценив ситуацию, облегчённо выдохнул: третий финский агент – в метре от входной двери сарая – медленно оседал на землю, а из его груди (в области сердца), торчала чёрная рукоятка ножа.
- Нельзя так пошло прокалываться, господа опытные «энкавэдэшники», невозмутимо улыбнувшись, прокомментировала Анна. - Внимательней надо быть. И, понятное дело, страховать свой каждый шаг. Как профильные инструкции по диверсионной деятельности и предписывают. Хорошо ещё, что папа меня обучил – в своё время – ножи метать.
- Сильна, бикса рыженькая, - едва слышно пробормотал Банкин. - И симпатична – до полной и нескончаемой невозможности. Кха-кха…. Я, кажется, уже влюбился. Причём, до полной потери пульса…
«И я тоже», - мысленно (и грустно), усмехнулся Ник. - «Влюбился. Как последний сопливый мальчишка…».
Поместив финские тела (одно мёртвое и два связанных), в сарай, они отомкнули навесной замок на толстой цепи, разместились в баркасе, вставили вёсла в уключины и, не ведая сомнений, стартовали к спасительным шведским берегам.
Вернее, это Ник оттолкнул старенький рыбацкий баркас от финского берега, ловко – с кормы – забрался в лодку и занял место на руле. Так Анна попросила, мол: - «Замёрзла я слегка, ветер нынче холодный. Даже знобит немного. Сяду, пожалуй, на правое весло и немного согреюсь. Хотя бы минут на тридцать-сорок…».
Баркас, не без труда преодолевая меленькие встречные волны, отчалил. Бодро заскрипели тяжёлые вёсла, слаженно ворочаясь в ржавых уключинах.
«Чёрт, как-то всё не так», - машинально шевеля туда-сюда рукоять руля, подумал Ник. - «В том смысле, что гребцы…. Что – гребцы? Да сидят они больно уж плотно, прижимаясь бёдрами…. А ещё переглядываются с взаимным интересом-пиететом. И…. И довольно улыбаются…. Чёрт знает, что такое. Так и хочется этому Банкину-младшему – шею свернуть. Да и этой вертихвостке рыжей. Мать его…».

Уже за полдень баркас успешно ткнулся носом в пологую песчаную косу, полностью свободную от снежного покрова.
В смешенном редколесье, огораживающем побережье от остальной Швеции, гостеприимно потрескивал жаркий костерок.
- Доброго вам здоровья, странники, - поприветствовал вновь прибывших старина-Генрих, встречавший Ника и тогда – в 1940-ом году. - Проходите к костру. Грейтесь. А я помогу фрекен Виртанен развернуть и отпихнуть баркас обратно…. Не надо – обратно? Почему?
Ник доходчиво объяснил – почему, что и как.
- Плохо это, когда старинная и крепкая резидентура проваливается, - подытожил разумный Генрих. - Очень плохо. Начальство, расстроившись, наверняка, уменьшит денежное содержание. А ещё заставит целую кучу объяснительных бумажек написать-сочинить. Естественно, в новой «кодировочной» системе. Да и поберечься придётся дополнительно. В том плане, что коварные шведские спецслужбы очень плотно общаются с финскими. Так издавна повелось.… И что теперь прикажете делать с юной фрекен? Её уважаемым родителям, которые сейчас находятся в США, я, конечно же, сообщу о возникшем казусе. Как и полагается. Мол, путь в Финляндию им заказан, и необходимо срочно перейти на запасной вариант…. Но что делать с их симпатичной и шустрой дочуркой? А? Я вас спрашиваю. Молчите? Ну-ну…. Надеюсь, жениха в Суоми не осталось? Или же дружка сердечного?
- Не осталось. Бог миловал…. И вообще, я хотела бы проследовать дальше с этими доблестными кабальеро, - грея озябшие ладошки над пламенем костра, заявила Анна. - Всё равно – куда…
- Ничего не получится, милочка. Увы. На дона Андреса и сеньора Вагнера уже выправлены испанские паспорта со всеми запрошенными визами. Самолётные билеты до Мадрида – на завтрашнее утро – приобретены. Да и чемоданы со всем необходимым для дальнего путешествия собраны. Вам же, милая фрекен, странствовать под своей личиной не стоит. В том плане, что – сто процентов из ста – уже находитесь в международном розыске. Вмиг арестуют и повяжут. Даже пикнуть не успеете.
- Что же мне делать?
- А ничего особенного. Терпеливо ждать, и не более того. Пристрою вас на время, предварительно наложив лёгкий театральный грим, в одной тихой и малонаселённой шведской деревушке. Потом выйду на связь с Москвой. Пусть высокое руководство определяется с вашей дальнейшей Судьбой: дельную «легенду» разрабатывает, назначает новое место службы, даёт ценные указания по паспорту и всем прочим документам. Ничего хитрого, между нами говоря…. Сколько времени – на всё про всё – может пройти? Например, пару недель. Или же, наоборот, несколько месяцев. По-всякому бывает. Никогда не угадаешь, сколько ни старайся…

В шумном и на удивление пёстром мадридском аэропорту их встретила неприметная машина с неприметным же шофёром. Встретила и отвезла к правительственной канцелярии, где Нику было вручено большое рекомендательное письмо за подписью самого генерала Франко. А также пухлый бумажник с различной валютой.
Потом «испанские торговые представители», сменив несколько самолётов и затратив почти двое суток, долетели до бразильского городка Порту-Алегри и, поймав первое попавшееся такси, доехали до местного торгового порта.
- Ничего не понимаю, - устало ворчал Банкин. - Ничего и даже меньше. Кха-кха…. Чемоданы тяжеленные. Пирс длиннющий и безлюдный. Жара наяривает во всю Ивановскую. Уже весь пропотел, впору рубашку менять. Лето у них здесь, понимаешь. Мол, Южное полушарие, так его и растак…. Почему было сразу не долететь до Буэнос-Айреса? А, командир? К чему эти долбанные сложности?
- «Бэ» – тоже витамины, - вяло откликнулся Ник. - Здесь нас с тобой, братец, дожидается аргентинский резидент. То бишь, резидент советской внешней разведки в Аргентине. Сядем на его яхту и пойдём (как принято выражаться в среде настоящих мореманов), до Буэнос-Айреса. А за время этого плавания товарищ резидент проведёт подробный и расширенный инструктаж. Мол, как, что, зачем и почему. Дабы мы с тобой – во время странствий по благословенной Аргентине – не попали бы впросак…
Он резко остановился.
- Что такое? - насторожился Михаил.
- Яхта…
- Ну, яхта. Симпатичная, конечно, надо признать. Длинная, метров шестнадцать-семнадцать. Узкая, низко-посаженная и безупречно-пропорциональная. Кха-кха…. Эстетичная штучка, спора нет.
- Это, друг мой Мишка, не просто – «яхта», - пояснил Ник. - А легендарная «Кошка».
- Иди ты! - восхитился Банкин. - Столько героических историй и цветастых баек слышал про эту славную посудину, и не сосчитать…. А вон тот длинноволосый тип в чёрных очках, жадно поедающий кашу прямо из большой кастрюли, получается, знаменитый капитан Куликов по прозвищу – «Одноухий»?
- Он самый. Шагаем…
- Привет, Серж, - подойдя к яхте, поздоровался Ник.
- О, мазуты береговые пожаловали, - обрадовался Куликов. - Молодцы, прямо к завтраку прибыли. Одобряю. Сейчас ложками обеспечу. А мисок, извините, нет. Все перебились во время последнего весеннего шторма, а новые купить – недосуг.
- Значит, ты и есть – аргентинский резидент?
- Ага, только, так сказать, насквозь второстепенный. За главного у нас – Саня Крестовский. Он всеми делами шпионскими и занимается. Вместе с женой Марией, понятное дело. А я – сугубо на подхвате. Подай-принеси, отвези-привези. Уже полтора года прохлаждаюсь в Аргентине. Скука смертная, честно говоря. Ни перестрелок тебе, ни погонь. Тьфу, да и только…. Ну, проходите на борт, мазуты. Проходите, не стесняйтесь. Сейчас перекусим, пару-тройку бутылочек винца разопьём, типа – за встречу. Серж Куэльо (это моё здешнее имечко), на весь Буэнос-Айрес славится своим гостеприимством. А после этого, благословясь, отчалим. Благо, погода способствует. За трое суток, тьфу-тьфу-тьфу, конечно, дочапаем…


Глава третья
Первая встреча
AndreyBondarenko
Глава третья
Первая встреча

«Кошка», плавно меняя курс, начала постепенно приближаться к далёкой береговой линии. Вернее, к некоему широкому проливу (как решил Ник), расположенному между двумя берегами.
Узкие светло-серые волны (с лёгким серебристым отливом), лениво и величественно разбегались – за кормой яхты – к незнакомым берегам, едва различимым в белёсой туманной дымке.
- Действительно, серебром отливает, - задумчиво вглядываясь в морскую даль, пробормотал Банкин. - Тусклым-тусклым таким. Явно старинным. Кха-кха…. Или же оловом? Как в том стихотворении, мол: - «Ураган остался за кормою. И молчит. Море – словно призрачное олово. Без обид…». А, кэп?
- Совершенно, на мой вкус, ничего необычного, - небрежно поправляя на длинном носу очки с затемнёнными стёклами, ухмыльнулся капитан Куликов. - Перед нами, господа патентованные шпионы, простирается – прямо по курсу – водная гладь, именуемая – «Рио де ла Плата». То бишь, в переводе с испанского языка, «Серебряная река», имеющая самую широкую в Мире дельту. Прошу, что называется, любить и жаловать…
«Да, изменился наш бравый шкипер за прошедшие годы», - машинально отметил Ник. - «Поседел весь – окончательно и бесповоротно. И разговаривать стал совсем по-другому – более вдумчиво и, так сказать, культурно. Никаких тебе «солёных» боцманских тирад. А ещё стал однозначно-скрытным: за время нашего трёхдневного плавания так и не обмолвился ни единым словечком о том, чем занимался во время Второй мировой. Бывает, конечно…. Да и яхте его, безусловно, досталось: борта все облезлые, лет пять-шесть уже некрашеные, покрытые многочисленными неаккуратными заплатами и уродливыми вмятинами. Следы от пуль и осколков, надо думать…. И кот по палубе бродит совсем другой. Вернее, чёрно-белая кошка по кличке – «Маркиза». Видимо, буро-пегого Кукуся – по старости лет – пришлось списать на берег. Да, жизнь наша, жестянка неблагодарная…».
- Сергей Анатольевич, а ты про Айну и Сизого ничего не слышал? - спросил Ник. - Говорят, что они отчалили в Гватемалу?
- Отчалили. Ещё в самом начале 1941-года, - подтвердил Куликов. - Их мой коллега-Галкин туда доставил. Вместе с близняшками Афанасием и Мартой.
- А что с Айна? Поправилась?
- Наверное. Сердцеед Галкин, по крайней мере, мне про её неземную красоту – при встрече – все уши прожужжал. В 1942-ом году, в одном из баров Гаваны.
- Кэп, вы же должны нас с командиром проинструктировать, - напомнил дотошный Михаил. - Мол, как и что в этой беспокойной Аргентине. Чего надо опасаться. И как себя правильно вести на городских улицах.
- Проинструктирую, мазуты береговые. Не вопрос, - лениво зевнув, пообещал Куликов. - Но не здесь же, в конце-то концов? На самом солнцепёке? Да и кофейку было бы неплохо выпить. За мной…

Они, покинув капитанский мостик, спустились по узкому трапу в кают-компанию (она же – личная спальня капитана «Кошки»).
Капитан, затратив порядка двадцати пяти минут, заварил кофе по старинному арабскому рецепту: в пузатой медной турке, помещённой в раскалённый мелкозернистый песок, нагретый на допотопной спиртовке.
Заварил, разлил по высоким фарфоровым чашечкам, а после этого поинтересовался:
- Никитон, тебе в кофе спиртику накапать? У меня, видишь ли, привычка такая…
- Капни. Лишним не будет.
- А юноше? Или же обойдётся? Мол, молод ещё?
- Дык, как же это? - возмутился Банкин. - Как финских полицейских мочить, так взрослый? Кха-кха…. А чуток алкоголя хлебнуть – годами не вышел? Дискриминация чистейшей воды. Откровенный произвол и гадкая «дедовщина». Я товарищу Мессингу обязательно нажалуюсь.
- Накапай, Серж, и ему, - благостно махнул рукой Ник. - Я сегодня добрый…. Ну, за нашу, кэп, неожиданную и судьбоносную встречу. Дай Бог, не последнюю, понятное дело…
Они, закусывая хрустящим овсяным печеньем, выпили по одной чашечке «алкогольного» кофе, по второй, по третьей.
После этого Куликов раскурил свою знаменитую чёрную трубку и, пуская к потолку кают-компании идеально-круглые кольца ароматного сизого дыма, прочитал маленькую просветительскую лекцию:
- Чтобы чувствовать себя в незнакомой стране безопасно и комфортно, надо попытаться – как можно быстрей – «понять» её. То бишь, пропитаться, если так можно выразиться, её «духом»…. Итак, в пошлой обывательской среде принято считать, что у Аргентины – пять знаковых символов: танго, мате, гаучо, великая Эвита Перрон и пампа. Спорное утверждение, честно говоря. Весьма и весьма спорное. Впрочем, начнём по порядку…. Танго. Так себе танец, на мой частный и прямолинейный вкус. Танцуешь и ощущаешь при этом всё трепетное женское тело: колени, бёдра, грудь. Надо бы её, голубушку разгорячённую, (то бишь, партнёршу по танцу), тут же умыкнуть в укромное местечко и – по полной и расширенной программе. Ну, вы меня, конечно, понимаете…. Ан, нет. Нельзя. Танцуй, бродяга неприкаянный, дальше. Зрители, мать их растак, ещё пялятся. А у меня мужской орган, как назло, возбудился и, того и гляди, выпрыгнет из штанов. Тьфу, да и только. Маята одна и неудобство сплошное. Нет, братцы, танцуйте ваше танго без меня…. И, вообще. Изначально танго, чтобы вы знали, являлся сугубо «мужским» танцем. Какие ещё шуточки? Чистую правду глаголю…. Дело было так. В конце девятнадцатого века десятки тысяч европейских эмигрантов прибывали в Буэнос-Айрес в поисках удачи, богатства и счастья. Одинокие мужчины скучали по оставленным дома женщинам и, желая утешиться, проводили долгие вечера в здешних публичных домах. Ожидая своей очереди, (а с проститутками, как это и ни странно, наблюдался определённый дефицит), они танцевали друг с другом своеобразный танец, полный страсти и желания, танец, напоминающий состязание за обладание женщиной. Ну, как аналогичные танцы у некоторых птиц, животных и насекомых. Глухари там, тетерева, благородные олени, некоторые виды бабочек. Это уже позднее танго стали исполнять в сопровождении испанских и итальянских мелодий, смешанных с африканскими ритмами «кандомбе»…. Постепенно танго начали танцевать с женщинами, и танец стал более сексуально-демонстративным и менее меланхоличным. Затем появились песни «танго», повествующие о глубоких и печальных чувствах: о тоске по Родине и любимым, о сердечных страданиях, о ревности и о предательствах вероломных женщин. Так что, не всё так гладко с этим хвалёным танго. Вернее, с его «родословной». Плебейством голимым, на мой частный и капризный вкус, так и отдаёт…. Мате. Ещё одна классическая и глупая «запутка». Аргентинцы утверждают, что мате, мол, объединяет семью. Когда готовят мате, то все бросают свои дела, и семья – в полном составе – спешит к обеденному столу. Пью мате через специальные сосательные трубочки из маленьких полых тыквочек – и фанатеют. То бишь, балдеют и ловят кайф. Пьют и ловят…. С чего, спрашивается? Ну, попробовал я пару-тройку раз этот хвалёный мате – совершенно ничего особенного. Как говорится, ни в голове, ни в попе. А на вкус – обыкновенный второсортный зелёный чай. Мне в Китае и не такой доводилось пробовать. В том плане, что на порядок ароматнее и с гораздо более приятным послевкусием…. Гаучо. Это, вообще, какая-то откровенная насмешка природы. Да, когда-то давно гаучо, действительно, были…э-э-э, весьма достойными парнями. Только очень давно. Из серии – «Преданья старины глубокой…». Дело было так. Несколько веков тому назад в аргентинскую пампу пришли жестокосердные и суровые испанцы…. Зачем, интересуетесь, они пришли? Естественно, в поисках золота и серебра. Значит, пришли и достаточно быстро уничтожили всех местных индейцев – и кечуа и керанди, ну, и для полного комплекта перестреляли всех гуанако и страусов-нанду. А после этого завезли из Европы и выпустили в пампу всякий домашний скот. Но золота и серебра в Аргентине оказалось до обидного мало. И тогда разочарованные испанцы принялись в массовом порядке переселяться в Парагвай, Перу и Эквадор, где благородных металлов было не в пример больше. Часть лошадей, баранов, быков и коров они забрали с собой. А всех остальных бросили – на произвол Судьбы. Одичавший рогатый скот и лошади очень быстро размножались и чувствовали себя в пампе просто превосходно. Для всяких парнокопытных здесь – идеальная среда и климат, так сказать…. И тогда в пампу пришли бродяги – самых разных национальностей, бедные, как худые церковные крысы. Чтобы не умереть с голода, они отлавливали этих диких лошадей, буйволов, баранов и коров, а потом загоняли их на наспех огороженные территории. Так в Аргентине появились гасиенды и гаучо – вольная и свободолюбивая разновидность людей, не признающая общепринятые нормы, правила и устои. Мораль у гаучо проста и непритязательна: - «Мы были никому не нужны. Когда наши детишки пухли от голода, то нам никто не помог, все презрительно отвернулись. Мы всего добились сами, собственными руками, безо всякой помощи со стороны. Поэтому теперь мы ничего и никому не должны. Пошли вы все в грязную и широкую задницу – с вашими законами, конституциями и прочим уродством. Мы живём, как хотим, и никто не имеет права – вмешиваться в нашу жизнь…». Так оно всё и было. Только, извините, в далёком-далёком Прошлом. То есть, очень много лет тому назад. Но с тех пор, увы, много воды утекло. Очень много…. Почти вся плодородная земля в Аргентине сегодня поделена (не без помощи армейских и полицейских структур), между крупными латифундистами. Так что, гаучо нынче не разгуляться. Есть, конечно, в пампе несколько крупных стационарных лагерей, где обитают эти вольные пастухи. Только всё это носит, так сказать, откровенно «декоративный» характер. То бишь, сегодняшние гаучо являются, если смотреть правде в глаза, низкопробными клоунами, развлекающими, в основном, богатых американских туристов. А ещё они изредка подрабатывают в массовках на съёмках голливудских вестернов. Жалка и печальна их Судьба, короче говоря…. А, вот, Эвита Перрон и аргентинская пампа – это да. В том смысле, что весьма достойные символы. Весьма, весьма и весьма…. Эвита. Её огромные портреты сейчас красуются буквально-таки по всей стране – и в больших городах, и в крошечных деревушках: в квартирах и гостиничных номерах, на стенах домов и на автобусах-троллейбусах, в правительственных учреждениях и на прямоугольных щитах, установленных вдоль асфальтовых и просёлочных дорог. А ещё на миллионах мужских и женских тел – в виде тёмно-синих и разноцветных татуировок…. Любимая фраза Эвы: - «Управлять страной – всё равно, что снимать фильм о Любви, где в главных ролях заняты один мужчина и одна женщина. Все остальные – всего лишь статисты…». Она родилась в бедной семье и с самого раннего детства мечтала о карьере актрисы. Ей удалось вскружить голову бедняге-Перрону, а потом наша Эвита вознеслась к вершинам Власти. Она регулярно (даже сейчас, будучи смертельно-больной), раздаёт беднякам деньги и вещи. Промышленно-финансовые олигархи, латифундисты и буржуазия ненавидят её – до острых желудочных колик. А Эвита все делала и делает им назло. Ненависть к ней со стороны высокомерной аргентинской аристократии, воистину, безмерна. Как же, Золушка-замарашка, неожиданно взлетевшая на самый Верх…. Я лично видел Эвиту Перрон с год назад – в столичном парке Ретиро, ещё до её болезни. Очень милая, симпатичная, скромная и душевная женщина. Натуральная «Мадонна во плоти». Вот…. Вернее, к моему огромному сожалению, была. Сейчас Эва умирает от рака желудка. Мучительно умирает. Говорят, что ей осталось жить – максимум полгода. А страну – по этому поводу – постепенно охватывает массовый психоз. Недавно на стене дома, что стоит напротив Президентского дворца, кто-то из хулиганствующих богатеев начертал: - «Да здравствует рак!». Бедняки же, наоборот, без устали молятся (и поодиночке, и многотысячными толпами), о выздоровлении своей Небесной принцессы. Практически по всей стране воздвигаются высокие алтари, на которых беспрерывно горят восковые свечи и стоят портреты Эвиты. Люди сутками простаивают перед ними на коленях, горячо молясь о чудесном спасении Эвы. А с наступлением вечерних сумерек портреты «Аргентинской Золушки» выносят из домов на свежий воздух, чтобы «она могла подышать» живительной прохладой, и тогда – то в одной, то в другой деревушке – жители видят вокруг ее головы сияющий нимб…. Говорят, что сейчас Эва весит всего тридцать три килограмма, но от неё – по личному распоряжению Хуана Перрона – скрывают, что болезнь неизлечима. Чтобы она не замечала ужасной потери веса, весы, которыми она регулярно пользуется, тайно переделаны так, что всегда показывают один и тот же вес, близкий к нормальному. Радиоприемники в Президентском дворце отключены. По всей стране жители знают о болезни Эвиты больше, чем она сама…. Знают и переживают. Да я и сам (чего, собственно, скрывать?), весь распереживался и извёлся. Даже душещипательный стишок сочинил по этому печальному и скорбному поводу. Слушайте, мазуты береговые…

На этом Свете – живёт только одна женщина.
Её зову – Эвита Перрон.
Больше на Свете женщин не было.
Вагон,
Отцепленный – когда-то, где-то,
Свалившийся случайно в пропасть…
Если бы в этом вагоне были аргентинцы,
То они – перед смертью – дружно выдохнули бы:
- Эвита…
Этого не понять – никогда – иностранцам.
Как эта хрупкая и нежная женщина может быть Символов, Именем, Святой – целой Страны?
Эвита….

Могла, и была, и есть! Мои братья и сёстры!
Аргентина без ума – от этой женщины…

Эвита Перрон: всегда и везде – моё восхищение…

- Извините покорно, - Сергей Анатольевич так растрогался и разволновался, что был вынужден достать из кармана клетчатой «ковбойки» полосатый носовой платок и аккуратно промокнуть им глаза. - Великолепная женщина. Потрясающая и бесподобная…. Что там у нас ещё осталось?
- Пампа, сеньор капитан, - подсказал вежливый Банкин.
- Ах, да. Конечно…. Но не буду, пожалуй, ничего об этом рассказывать. Скоро сами всё увидите – собственными глазами. Пампа – моя «большая аргентинская Любовь». После Эвиты Перрон, понятное дело…. А теперь, товарищи разведчики, поговорим о безопасности. Нынешняя Аргентина – ужасно и бесконечно политизированная страна. Так, вот, исторически сложилось. В одних здешних населённых пунктах преобладают коммунисты, троцкисты и социалисты. В других, наоборот, хустисиалисты и перронисты. В третьих – правые ультра и наци. В четвёртых – военизированные католики. Ну, и так далее. По длинному и расширенному списку. Чёрт знает, что такое, короче говоря…. Причём, у каждой аргентинской политической группировки имеются собственные знаки различия, партийные «кричалки» и даже своеобразные пароли из серии: - «Свой – чужой». И в этом заключается серьёзная опасность. Можно, случайно ляпнув на городской улице что-то «не то», нарваться на печальные и фатальные неприятности…. Например, вам навстречу идёт компания правых ультра. И, вдруг, они почему-то решают, что вы имеете прямое отношение к идейным социалистам. Всё, серьёзная драка (как минимум), обеспечена…. Впрочем, то же самое произойдёт, если мнительные троцкисты решат, что вы являетесь военизированными католиками. Бардак полный и бесконечный. В том плане, что опасных вариантов-сочетаний насчитывается достаточно много, так как нынче в Аргентине зарегистрировано – только в официальном порядке – более шестидесяти пяти политических партий и общественных движений, враждующих, как правило, друг с другом…. Рассмотрим каждую политическую группировку в отдельности. Предупреждаю, что дело это долгое и растянется часа на три-четыре. Поэтому предлагаю – чисто для пущей эффективности процесса – вскрыть бутылочку с выдержанным ямайским ромом…

Наступил тихий летний вечер. Янтарно-жёлтое предзакатное солнце равнодушно висело над горбатыми портовыми кранами. Было безветренно и душно.
«Кошка», уверенно лавируя между самыми разнообразными судами и судёнышками, постепенно приближалась к нужному бетонному молу. С противоположной стороны над широкой бухтой величественно нависали узнаваемые силуэты небоскрёбов, знакомых Нику по красочным туристическим проспектам.
Яхта – красиво и уверенно – пришвартовалась у причала за номером «одиннадцать».
А ещё через двадцать пять минут они, успешно покончив со всеми погранично-таможенными формальностями, покинули территорию морского порта.
- Как-то всё быстро получилось-сладилось, - мрачно крутя-вертя баранку старенького светло-серого «Линкольна», ворчал Куликов. - Непривычно быстро. Это я про местных пограничников и таможенников. Обычно они гораздо более придирчивые. Подозрительно, однако. Надо будет Кресту доложить…. Что вы говорите? Мол, сработало рекомендательное письмо от испанского генерала Франко? Самое настоящее и подлинное письмо? Это, конечно, меняет дело. Отлично придумано, спора нет. Молодцы. Одобряю…. Ну, мазуты сообразительные, рассказать вам про Буэнос-Айрес? В качестве первой обзорной экскурсии?
- Поведай, конечно. Не вопрос, - согласился Ник. - Будем, что называется, признательны…
И Сергей Анатольевич рассказал – доходчиво и подробно, за час с четвертью – про аргентинскую столицу. Про улицы, проспекты и бульвары. Про происхождения их названий и наиболее знаковые здания. Про городские театры, музеи, парки и самые известные рестораны. Про памятники всяким Героям и график работы общественного транспорта. Про аргентинский футбол и ставки на профильные услуги местных жриц Любви. Про здешние изысканные вина и ближайшие католические праздники.
Про всё-всё-всё, короче говоря. Причём, не только рассказывал, но и руками, на время бросая автомобильный руль, показывал…
«Всё такой же легкомысленный и болтливый», - мысленно усмехнулся Ник. - «Ему бы не резидентом советской разведки работать, а главным городским экскурсоводом. Толку, по крайней мере, было бы гораздо больше. Да и пользы реальной…».
- Всё это, безусловно, очень и очень интересно, - высказался Банкин. - Но почему в Буэнос-Айресе так много автомобильных пробок? Кха-кха…. И почему они такие…м-м-м, плотные, шумные и бестолковые?
- Здесь светофоров нет, - охотно пояснил Куликов. - Совсем. Не предусмотрены, так сказать…
- Такой большой город, и без светофоров? Ничего себе заходы…. А, кстати, почему?
- По капустному кочану. Логика у местного прямолинейного населения своеобразная, мол: - «Чтобы мне, вольному и заслуженному кабальеро, всякие разноцветные огоньки указывали – когда ехать, а когда стоять? Не бывать такого! Ущемление гражданских прав! К оружию, братья и сёстры! Свобода, она превыше всего…» Вот, так и живём. Аргентина, братцы мои, она такая…
Наконец, автомобиль остановился возле большого тёмно-зелёного сквера за металлическим кованым забором, за которым – среди густой листвы деревьев и кустарников – угадывался длинный силуэт трёхэтажного светло-жёлтого здания.
- «Меблированные комнаты Жоржиньо», к вашим услугам, сеньоры, - объявил Сергей Анатольевич. - Я тоже квартирую здесь. Почему был сделан такой выбор? Всё очень просто. Тихий и зелёный район. Рядом находятся несколько станций метрополитена. Да и сам Мануэле Жоржиньо – славный малый…
«Славный малый» оказался высоким худым стариком с пышными моржовыми усами и задумчивыми лиловыми глазами трепетной горной ламы. Зарегистрировав новых постояльцев в толстой амбарной книге, он вернул паспорта, выложил на деревянную стойку два массивных бронзовых ключа, щедро покрытых ядовито-зелёной патиной, и, молча кивнув массивной седовласой головой, удалился.
- Вам, господа приезжие, на второй этаж, - пояснил Куликов. - «Шестнадцатый» и «семнадцатый» номера. Расположены в правом торце, друг напротив друга. А я на первом этаже обитаю, как старинным постояльцам и положено. Для удобства. Чтобы бар и ресторан всегда были бы под рукой, на случай внезапно-посетившей жажды…
- Отдельные номера? - недовольно поморщился Михаил. - Лично я, честное слово, предпочёл бы двухместный. Было бы веселее. Кха-кха… И для общения удобней. И для оперативности полезней…. Нельзя ли, кэп, переиграть?
- Нельзя. Ты, мальчик, находишься в Аргентине. Здесь ко всяким штучкам «с гейским душком» относятся крайне неодобрительно. Подозрения в педерастии (пусть и насквозь ошибочные), это как вечное и несмываемое клеймо позора. Никто даже руки не подаст…. А что предписывают соответствующие служебные инструкции? Правильно, ни в коем случае не привлекать к себе излишнего внимания…. Значится так. Поднимайтесь на второй этаж. Занимайте номера. Распаковывайте чемоданы и дорожные баулы. Раскладывайте шмотки по шкафам и шкафчикам. Душ примите с дорожки. Переоденьтесь во что-нибудь…э-э-э, прилично-вечернее. Короче говоря, встречаемся через сорок пять минут, на этом же месте…

И они, естественно, встретились.
- Ну, вы, ребятки, и вырядились, - небрежно завязывая на худой кадыкастой шее пёстро-цветастый платок, презрительно фыркнул Куликов. - Сразу видно, что иностранцы. Вернее, законченные, консервативные и скучные европейцы. Тьфу, да и только…
- Почему – сразу видно? - заинтересовался Ник.
- Потому. Как я уже говорил, в Аргентине очень уважают такое многогранное понятие, как – «вольный кабальеро». Понимаете, мазуты береговые? Вольный…. Следовательно, и во внешнем облике истинного аргентинца обязательно должно присутствовать нечто нарочито-небрежное. Мол, пошли вы все – с вашими скучными устоями и не менее скучными официальными правилами…. Вот, к примеру, в моём облике оно присутствует? Ну, нечто небрежно-нарочитое?
- А то. И всегда присутствовало. Даже на суровом Чукотском полуострове – во время поедания копчёного китового языка, предложенного гостеприимными чукчами. Типичный, так сказать, представитель легкомысленной и пафосной богемы.
- Серьёзно? Может, я всегда был – в Душе – аргентинцем? Только не знал про это? Надо будет задуматься на досуге, под бутылочку-другую, об этом странном и немаловажном обстоятельстве…
- Когда же мы пойдём в ресторан? - жадно сглатывая голодную слюну, заныл Банкин. - Кушать очень хочется. Кха-кха. А тут такие бесподобные и аппетитные запахи долетают вон из-за тех стеклянных дверей…. Может, хватит уже трепаться?
- Пожалуй, хватит, - покладисто согласился Куликов. - Да и жрать-выпить, действительно, охота…. Только мы не пойдём, а поедем. И не в ресторан, а в бар. Называется – «Милонга».
- А чем плох здешний ресторанчик, расположенный в десяти-одиннадцати метрах?
- Он-то, как раз, хорош. Но…. Какое сегодня число?
- Двадцать пятое декабря.
- Вот, именно. Следовательно, до отъезда фигуранта из Буэнос-Айреса остаётся всего несколько суток…. Вы же, кажется, хотели познакомиться с Эрнесто Геварой как можно быстрей?
- И сейчас хотим, - подтвердил Ник. - Типа – в срочном и безотлагательном порядке.
- Тогда поехали в «Милонгу». Там, уже ближе к полуночи, обожает собираться всякая «левая» (по убеждениям), публика, включая интересующего вас индивидуума…. Только такси надо поймать. Нарезаться в «Милонге» – раз плюнуть. И коктейли там забористые. И разговоры интересные. А первое, как известно, очень способствует второму. А второе – в свою очередь – первому. Замкнутый хмельной круг, так сказать…

Наступила летняя аргентинская ночь. Повсюду зажглись, разгоняя по сторонам вязкую угольно-чёрную субтропическую тьму, ярко-жёлтые уличные фонари.
Такси остановилось на Пласа Италия, в пятидесяти-шестидесяти метрах от величественного памятника Джузеппе Гарибальди .
Они, рассчитавшись с шофёром, покинули автомобиль, который тут же укатил.
- Ага, сейчас состоится маленькое практическое тестирование, - обрадовано зашептал капитан Куликов. - Готовьтесь, доблестные идальго. В том плане, что старательно вспоминайте мои инструкции – относительно безопасного поведения…
Им навстречу шла группа молодых людей: три широкоплечих паренька и две стройные девицы. Юноши были одеты в узкие чёрные джинсы и широченные чёрные рубашки навыпуск. У одного из них из-под рубахи высовывались длинные деревянные ножны. А второй демонстративно поправлял на кисти правой руки солидный ребристый кастет. Девушки же предпочли в этот вечер аргентинскую классику: голубые обтягивающие юбки до колен и белые кружевные блузки свободного покроя. На груди (над сердцем), у каждой был закреплён большой круглый значок с профилем Эвы Перрон, а в руках наличествовали чёрные кавалерийские хлысты.
«Непривычно длинные и гибкие хлысты», - всмотревшись профессиональным взглядом, отметил Ник. - «И что-то узкое и блестящее в них встроено-вставлено. Хм…. Неужели – бритвенные лезвия? Однако…».
- Бог и Родина! - звонко известил прыщавый длинноволосый юнец, шагавший чуть впереди остальных.
Его спутники и спутницы тут же остановились и замерли в напряжённо-угрожающем ожидании.
- Родина и Бог! - непринуждённо ответил Банкин и, выдержав короткую театральную паузу, добавил – голосом диктатора Хуана Перрона: - Я искренне рад, что аргентинская молодёжь по-прежнему привержена истинным ценностям. Более того, я по-настоящему счастлив. Кха-кха…. Большое спасибо вам, друзья мои!
- П-пожалуйста, - потерянно пробормотал юнец.
- Ик-к-к, - жалобно икнула одна из девиц.
Юные перронисты, непонимающе оглядываясь, скрылись в ближайшем переулке.
- Отлично сработано, - одобрительно ухмыльнулся Сергей Анатольевич. - С характерными нотками тонкого аргентинского юмора. Ладно, пошли в бар. И, понятное дело, пропустим по стаканчику – за успешное прохождение рабочего теста…

В «Милонге» было чуть душновато и откровенно бестолково: старенькая разномастная мебель, расставленная кое-как, без какого-либо стройного порядка, не в меру пёстрые шторы, скрипучие деревянные полы и стены, густо завешанные самыми разнообразными и разноформатными фотографиями, вырезанными их газет и журналов.
- Кого тут только нет, - мельком оглядевшись по сторонам, тихонько пробормотал Банкин. - Политики, спортсмены, балерины, путешественники, революционеры, знаменитые мафиози, генералы, артисты и артистки…. Даже и…м-м-м, и советские есть: Иосиф Сталин, Лев Троцкий и Любовь Орлова. Бывает, конечно же…
Посетителей в баре было совсем немного. Порядка шестидесяти-семидесяти процентов посадочных мест – от их общего количества – было не занято.
- Ещё рановато, - пояснил Куликов. - А, вот, через час-другой здесь будет не протолкнуться от всяких шумных и не в меру разговорчивых типов. Занимаем вон тот угловой столик, рассчитанный на пять персон. Занимаем, не ловим ртами ворон…. Эй, дон Серхио! - приветственно махнул рукой пожилому смуглолицему официанту. - Подойди-ка сюда…. Добрый вечер. Записывай, старина, заказ. Значится так. Средняя бутылка ямайского рома. Ну, которая с тремя золотистыми медальками. Пятилитровый кувшин пива. Естественно, «Кильмес-Кристаль». Далее – закуски. Три тапаса . Малое сырное ассорти. Шесть кусочков фаины . Ну, и тортильи с хамоном …. А минут через сорок-пятьдесят подай три стандартные порции асадо – «а-ля гаучо». Бокалов же и рюмок по пять штук предоставь. Пока, собственно, всё. Ежели что – дозакажем…
Время шло. Шумный и весёлый народ, занимая свободные места, прибывал. Но нужной персоны не наблюдалось.
И только когда они, покончив с пивом и закусками, приступили к асадо, Сергей Анатольевич вскочил на ноги и, взмахнув рукой, позвал:
- Че ! Тэтэ ! Миаль! Гребите сюда, сукины дети! Два свободных стула, как раз, имеется…
К их столику подошли двое мужчин. Один – среднего роста, лет тридцати, плотного телосложения, носатый, с массивной, почти круглой головой, коротко-стриженный, облачённый в светло-кремовые вельветовые джинсы и чёрную футболку с длинными рукавами. Второй – чуть выше (порядка ста семидесяти трёх-четырёх сантиметров), двадцати с небольшим лет, тёмноглазый, стройный, с небрежно-растрёпанными тёмно-тёмно-каштановыми волосами, небритый, в чёрных мятых брюках и белой (не очень-то и чистой), нейлоновой рубахе.
- Альберто Гранадо, - указав рукой на носатого мужичка, представил Куликов. - Дипломированный доктор биохимии. Путешественник и авантюрист. Дружеское прозвище – «Миаль»…. А этот растрёпанный и улыбчивый шалопай – Эрнесто Гевара де ла Серна. Он же – «Пэпэ». Он же – «Че». Потому как «чекает» через каждую вторую фразу. Студент-недоучка и редкостный раздолбай. Не любит умываться и бриться. Всюду ходит в ужасных и неряшливых башмаках. Единственную рубашку стирает не чаще одного раза в неделю. Брюки, такое впечатление, никогда не гладит. Хронический астматик, кашляющий по любому поводу. И без оного. Но, при этом, является любимчиком у симпатичных девчонок. Липнут они к нему – как мухи на тарелку с вареньем. Ничем необъяснимый, на мой взгляд, казус. Даже обидно немного…. Да вы присаживайтесь, ребятки, присаживайтесь. Не стесняйтесь…
- Спасибо, Одноухий, за гостеприимство, - присаживаясь на стул, поблагодарил Эрнесто. - Ну, и за слова, че, добрые. Кха-кха…. О, да у вас тут и рюмашки лишние имеются. Накатим, че, рома за встречу?
- Накатим. За встречу. Разливай…. А так же и за расставание. Вы же, бродяги, не раздумали – совершить головокружительный мотоциклетный пробег через всю Южную и Центральную Америку?
- Не раздумали. На днях, че, отправляемся. Я даже любимой девушке пообещал купить в Штатах фирменный купальник. Обязательно, че, куплю…. Зачем мы едем? А Бог его знает, если честно, че. Как говорится в одном стихотворении: - «Звонкий ветер странствий поманил нас в неведомую даль…». Кха-кха. Извините, астма проклятая…. Ну, вздрогнули!
«Хорошая у Че улыбка», - ставя на столешницу опустевшую рюмку, подумал Ник. - «Радостно-скромная такая. Словно бы он очень рад жить на этом Свете, но чуточку стесняется этой своей радости…. Голос? Мужественный, с лёгкой «хрипинкой». Бывает. Что-то в нём есть «сродни» голосу Владимира Высоцкого. Может, все идейные авантюристы и отвязанные искатели – слегка хрипят? Мол, природная особенность такая? Типа – опознавательный знак? Всё, конечно, может быть на этом призрачном Свете…. А ведь они, действительно, похожи друг на друга. Мишка и Эрнесто, имеется в виду…».
- Серж, познакомь нас со своими друзьями, - попросил спокойный и рассудительный Миаль. - Всегда интересно знать – с кем выпиваешь.
- Пожалуйста, - небрежно передёрнул покатыми плечами Куликов. - Этот серьёзный сорокалетний дядечка – дон Андрес Буэнвентура. А данный смышлёный юноша – Микаэль Вагнер. Оба они – испанские виноторговцы. Хотя и какими-то другими товарами, как я понимаю, приторговывают…. Серхио, стой! - обратился к проходящему мимо официанту. - Притарань-ка нам, старина, ещё всего. Ну, рома, пива и всяких там закусок мясных. А ещё и пару блюдечек с разными орешками…
- Испанские коммерсанты, че? - заинтересовался Эрнесто. - То бишь, испанские иммигранты, занимающиеся коммерцией?
- Почему, сразу, иммигранты? - скорчил обиженно-удивлённую гримасу Банкин. - Нет, мы самые натуральные жители испанской Барселоны…. А что в этом такого?
- Ну, как же. Кха-кха…. Всем же известно, че, что генералиссимус Франко является кровавым диктатором. А ещё, че, и безжалостным сатрапом…. Как вы с ним уживаетесь, господа? Почему до сих пор не уехали из Испании? Каудильо – лично вам – симпатичен?
- Как, молодой человек, вы относитесь к философии? - невозмутимо прикуривая сигарету, поинтересовался Ник.
- В общем-то, положительно. По крайней мере, че, с трудами некоторых классических философов знаком.
- Тогда, может быть, вы меня поймёте…. Рассказать вам о генерале Франко? Так сказать, подробно, по делу и без гнилой политической подоплёки?
- Попробуйте, дон Андрес. Лишним не будет.
- Хорошо, слушайте…. Итак. Франсиско-Паулино-Эрменгильдо-Теодуло Франко-и-Баамондэ родился в 1892-ом году в маленьком приморском городе на северо-западе Испании, но его родители были чистокровными кастильцами. Отец будущего диктатора (так же как и дед, и прадед, и прапрадед), был офицером испанского королевского военно-морского флота. И юный Франсиско, в свою очередь, с трехлетнего возраста был уверен, что единственно-возможное для него будущее – это карьера морского офицера. Кроме того, он с детских лет отличался от ровесников серьезностью, исключительной дисциплинированностью и настойчивостью. Уже в четырнадцать лет Франсиско Франко получил аттестат о среднем образовании. Но так сложилось, что путь в Военно-морскую академию оказался для него закрыт, и юноша был вынужден поступить в Пехотную академию в Толедо, которую и закончил в звании младшего лейтенанта. Свою блестящую карьеру он сделал во время марокканской войны: в 1915-ом году стал самым молодым майором в испанской армии, в 1923-ем году возглавил Испанский иностранный легион, а в 1926-ом году стал самым молодым испанским генералом…. Франко всегда слыл ревностным католиком и образцовым семьянином, никогда не принимал участия в традиционных офицерских гулянках и был способен убить интенданта, если солдатская пайка хлеба оказывалась на несколько грамм легче, чем должна. Его авторитет в испанской армии среди нижних чинов был непререкаем…. До 1936-го года генерал Франко абсолютно не интересовался ни политикой, ни экономикой, ни социальной жизнью страны, ни международными отношениями, – все его интересы были сосредоточены сугубо на военной службе. Потом началась кровавая гражданская бойня. Именно бойня, а не война. Кровавая – с обеих сторон. Например, в Мадриде – только за одни сутки – разгневанные пролетарии публично линчевали более тридцати католических священников. И завертелась кровавая мельница, в которой уже не было ни правых, ни виноватых.… Вот, тут-то Франсиско Франко не выдержал. Такое впечатление, что генералу было совершенно всё равно, как остановить эту бойню, но остановить было надо. Будучи католиком, он возглавил правых, что выглядело совершенно естественным (ну, не коммунистов-безбожников же, в конце-то концов, возглавлять…). «Хунта национальной обороны» в 1936-ом году присвоила ему звание генералиссимуса и назначила временным Главой государства. В 1939-ом году Гражданская война в Испании была завершена, но на пороге уже стояла другая война, Вторая мировая.… Как же повёл себя Франко в этих условиях? А очень просто: он делал всё возможное (да и невозможное, по большому счёту), чтобы его любимая Испания пострадала во время Второй мировой войны как можно меньше. Да, формально он поддержал Гитлера и даже направил на Восточный фронт элитную «Голубую дивизию», которая храбро дралась, но была полностью разбита и уничтожена под русским городом Новгородом. На этом и всё. Формально отметился, так сказать, и хватит…. Но и англичане ему многим обязаны: именно Франко – путём хитрых дипломатических увёрток в переговорах с Гитлером в 1940-ом и 1941-ом годах – не позволил немцам занять Гибралтар. А это – очень даже существенно…. Если кратко резюмировать, то можно сделать только один вывод: дон Франсиско – законченный эгоист. Но эгоист – в национальном масштабе. Пусть весь остальной Мир летит в тартарары со всеми его проблемами, пусть – летит, лишь бы его любимая Испания вышла изо всех передряг с наименьшими потерями. Какие там ещё другие ценности – в одно всем известное и неприглядное место? Никаких, ясная табачная лавочка…. А что, не самая худшая, на мой взгляд, идеология. По крайней мере, честная. И, поверьте, благодаря такому мировоззрению, каудильо Франко продержится у Власти гораздо дольше всех своих «коллег по цеху», правящих самыми различными странами-государствами в этот исторический отрезок-период…. Ни капли не удивлюсь, если дон Франсиско и русскому лидеру Сталину оказывает существенные услуги. Мол, вдруг, да зачтётся в дальнейшем…. Как вам, сеньор Гевара, мой рассказ?
- За это надо выпить, - одобрительно покивал головой Эрнесто. - За науку философию, че, царицу всех наук, я имею в виду. Миаль, наполни-ка рюмашки. Кха-кха…. Спасибо, дон Андрес, за интересное и познавательное повествование. Теперь я смотрю на генералиссимуса Франка совсем по-другому. Конечно, он по-прежнему, че, является моим идейным врагом. Но врагом, безусловно, уважаемым. Искренняя и беззаветная любовь к Родине, че, она дорогого стоит…. Конечно, каждый может понимать её по-разному. Но искренность и цельность поведения – главное…
- Это да, - согласился Ник. - Нельзя отступать от своих краеугольных жизненных принципов. Никогда…

Они просидели в «Милонге» ещё порядка полутора часов, из которых добрый час ушёл на жаркие философские споры между Банкиным и Че.
- Нам уже пора, - объявил Миаль. - Извините, идальго, но до отъезда нам необходимо уладить ещё целую кучу важных дел. И личных, и финансовых. Да и мотоцикл требует технической доводки.
- Прощайте, доблестные кабальерос, - поднялся на ноги Эрнесто. - Вернее, до свидания. Встретимся ещё когда-нибудь. Или же здесь, после нашего возвращения из мотоциклетного путешествия. Или…, или ещё где-нибудь.
- Конечно, встретимся, - заверил Ник. - Причём, обязательно и всенепременно…


Глава четвёртая
Автомобилисты и мотоциклисты
AndreyBondarenko
Глава четвёртая
Автомобилисты и мотоциклисты

Сергей Анатольевич сдержал своё слово, то бишь, нарезался в «полную зюзю». После чего начал активно приставать к симпатичным женщинам, имевшим неосторожность заглянуть в «Милонгу», и не менее активно задираться к мужчинам, сидящим за соседними столиками.
- Придётся, всё же, применить эффективный и многократно проверенный метод, - наблюдая, как Куликов, слегка покачиваясь, вяло переругивается с пожилым седоусым метрдотелем, решил Ник. - Пока не вляпались в безобразный скандал, чреватый вызовом доблестной аргентинской полиции. Ни к чему нам это, честно говоря…. Давай-ка, сеньор Микаэль, доставь этого неисправимого пропойцу и дебошира к нашему столику. Только, пожалуйста, обойдись без грубой физической силы. Придумай что-нибудь вежливое и культурное. Например, шепни ему на ушко, что у меня имеются свежайшие новости. Важные-важные такие из себя. И секретные-секретные…
Он оперативно наполнил – на две трети – пузатые бокалы: один – крепким ямайским ромом, второй и третий – аргентинским тёмным пивом.
Через полторы минуты к столику пожаловал до неприличия хмельной и растрёпанный Сергей Анатольевич, вежливо поддерживаемый под локоток слегка встревоженным Банкиным.
Пожаловал и, пьяненько икнув, поинтересовался:
- Что ещё за с-секреты, к-командир, а? К-колись незамедлительно. Ик-к-к-к-к…
- Секреты? - картинно удивился Ник. - Нет никаких секретов. А, вот, одна сверхважная тайна имеется…. Ты же, старина, умеешь держать язык за зубами?
- А то. Он ещё спрашивает. М-могила…
- Тогда слушай, бродяга просолённый…. Твоя «Кошка – лучшая яхта в Мире. Только т-с-с-с. Никому ни слова.
- Лучшая…. Никому ни слова. П-понял…. Так за это же надо выпить! Причём, в обязательном п-порядке.
- Надо. Не спорю. Держи бокал…. Ну, за твою легендарную и неповторимую «Кошку». Пей до дна, пей до дна, пей до дна…
Куликов, задрав голову и болезненно дёргая кадыком, браво выцедил ром до последней капли, после чего аккуратно поставил бокал на столешницу и начал плавно оседать на пол.
- Держи его, Микаэль, - велел Ник. - Крепче. И на стульчик, болезного, усади…. Дон Серхио, - обратился к официанту. - Вызовите, пожалуйста, такси. И рассчитайте нас. Естественно, набросив разумные чаевые. На сегодня – вполне достаточно. К дому пора…
Через час с небольшим спящее тело Сергея Анатольевича было успешно доставлено в «Меблированные комнаты Жоржиньо» и помещено – с помощью седоусого хозяина заведения – на широченную кровать, занимавшую добрую четверть гостиничного «капитанского» номера.
Они вышли на пустынную улицу и, устроившись на тёмно-синей садовой скамье, расположенной под тускло-жёлтым фонарём, закурили.
- И как оно – с первыми впечатлениями? - поинтересовался Ник. - Относительно фигуранта, я имею в виду?
- Нормально, - коротко вздохнув, заверил Банкин. - В том смысле, что весьма приятный, разумный и адекватный молодой человек. Ну, и это…
- Что – это? Говори, боец, конкретно. Не растекайся по древу.
- Есть – конкретно. Есть – не растекаться. Кха-кха…. Похожи мы с ним. И внешне, и, так сказать, поведенчески. Носов, понятное дело, не считая…
- Вот, именно. Очень похожи, - озабоченно хмыкнул Ник. - Даже подкашливаете одинаково…. С одной стороны, это, конечно, замечательно. В рамках и канве, так сказать, проводимой операции. А, с другой…
- Что – с другой?
- То. Нехорошо, если это будет бросаться в глаза всем подряд. В том плане, что навредить может нашему общему делу.
- Что же теперь делать? - запечалился Мишка. - Как теперь быть?
- Обыкновенно. В полном соответствии с моим приказом. Слушай сюда, бездельник…. Во-первых, начиная с этого момента, начинаешь отращивать длинную шевелюру и полноценную бороду. Суть этого мероприятия проста и непритязательна. Если Эрнесто коротко-стриженный и раз в неделю бреется, то ты бородат и с лохмами до плеч. И наоборот, как только он начинает отращивать волосяной покров на голове и физиономии, ты тщательно бреешься и подстригаешься – хоть под «ноль»…. Во-вторых, сегодня я тебе выдам хитрые таблетки, полученные в Москве у «кремлёвского» доктора. Будешь глотать по одной за сутки. От этого цвет твоих волос и щетины резко поменяется. То есть, значительно посветлеет. Временно, понятное дело…. Всё ясно?
- Так точно. Готов отращивать и глотать.
- Молодец, - скупо похвалил Ник. - Можешь, когда захочешь…. Наши дальнейшие планы? Элементарные. Завтра-послезавтра послоняемся по Буэнос-Айресу. Во-первых, весьма красивый и своеобразный город. Во-вторых, дополнительно «вживёмся» в сегодняшнюю аргентинскую действительность. А после этого вылетим в город Мендосу, столицу одноимённой западной провинции. Там обзаведёмся всем необходимым, включая надёжный автомобиль, и двинемся на юг – вдоль чилийской границы – к населённому пункту Сан-Мар¬тин-де-лос-Ан¬дес, где через месяц с небольшим – якобы случайно – встретимся с Че и Миалем.
- Долбанные сложности, кха-кха, - отправив сигаретный окурок в приземистую бетонную урну, принялся ворчать Банкин. - И зачем, спрашивается, целый месяц слоняться по занюханной аргентинской провинции? Можно же подлететь к намеченной точке за пару-тройку суток до запланированной даты. Местный справочник утверждает, что в Сан-Мар¬тин-де-лос-Ан¬дес и маленький аэродром имеется.
- Ради пущей достоверности, мой легкомысленный и недальновидный сеньор Вагнер. Предстоящая встреча должна выглядеть – по максимуму – случайной. Мол, два испанских коммерсанта старательно изучают торговый потенциал западных аргентинских провинций. На совесть изучают, без дураков. И порукой тому – их до черноты загорелые и на совесть продублённые ветрами лица, а также походные изношенные одежды, местами даже прожжённые во время ночёвок у костров. Встреча должна – на сто процентов из ста – смотреться случайной. Слу-чай-ной. Никакой навязчивости…. Понимаешь меня?
- Так точно.
- Совсем другое дело, - улыбнулся Ник. - Понятливый мальчик. Возьми с полки пирожок с абрикосовым повидлом…. И, вообще. Тебе разве не интересно – немного постранствовать по легендарной аргентинской пампе? По предгорьям Анд? По чилийским льяносам?
- Интересно, ясен пень.
- То-то же. Ладно, на сегодня, пожалуй, всё. Пошли спать…

В положенное время пассажирский самолёт мягко приземлился в аэропорту «Сан-Рафаэль» города Мендосы.
Получив багаж, они вышли из душного помещения «зала прилётов» на свежий воздух.
Приближался рассвет. Восточная часть неба была охвачена радостным розово-оранжевым маревом, а окружающий воздух – своим восхитительно-свежим ароматом – напоминал о существовании заповедных горных ледников, рек, озёр и ручьёв.
- Куда вам, сеньоры? - дружным и радостным хором заголосила по-испански толпа разномастных смуглолицых таксистов. - Доставим с ветерком. Практически бесплатно…
- Канцелярия господина Губернатора провинции, - озвучил конечную точку поездки Ник.
- Это моя территория, - растолкав конкурентов по сторонам, вышел вперёд широкоплечий усатый облом. - По ежегодному жребию досталась. Прошу вас, кабальерос…
Через некоторое время, когда ярко-жёлтое солнышко уже взошло над восточной частью горизонта, неприметная японская малолитражка въехала в городскую черту, и Ник принялся мысленно комментировать увиденное: - «Симпатичный такой населённый пункт, чистенький и опрятный. Много различной зелени и аккуратных скромных коттеджей. Правда, встречаются и шикарные виллы, типа – самые настоящие дворцы здешних «виноградных» богатеев…».
Машина остановилась на Плаза Хосе де Сан-Мартин.
- Вон в том старинном здании с мраморными колоннами по фасаду и квартируют различные губернаторские службы, - указал рукой усатый таксист. - Только там пока ещё никого нет. Только примерно через час господа чиновники пожалуют на работу. Но вы, странствующие идальго, не расстраивайтесь. В любом из этих двух переулков непременно отыщется кафе, где вам будут рады…. Спасибо, сеньоры, за денежку. Вполне достаточно. Сейчас я помогу вам достать чемоданы и баулы из багажника…. Ну, всех вам благ. Адиос…
Кафешка – уютная и симпатичная – отыскалась, действительно, достаточно быстро. Они, заняв столик возле широкого окна, воздали должное отменному кофе и свежайшим булочкам с виноградным повидлом, а пожилая хозяйка заведения, в жилах которой текло никак не меньше пятидесяти процентов индейской крови, принялась развлекать приезжих гостей пространными рассказами о местных достопримечательностях:
- Весёлый у нас, сеньоры, городок. Весёлый, непредсказуемый и бесшабашный. А всё потому, что проживают здесь потомки испанцев, итальянцев и арабов. А также индейцев кечуа и инков, конечно. Исключительно взрывоопасная смесь, короче говоря…. Старинные редкости и исторические раритеты? Советую осмотреть, в первую очередь, развалины церкви Святого Франциска, которая была построена ещё в шестнадцатом веке. И руины систем орошения, созданных ещё древними инками. Ещё, благородные путники, обратите ваше внимание на знаменитый источник минеральных вод Вильявисенсио, расположенный на северо-восточной окраине Мендосы…

В приёмной канцелярии Губернатора их встретили приветливо. Сперва томная рыжеволосая секретарша «бальзаковского» возраста просто построила симпатичным посетителям глазки, а потом, ознакомившись с рекомендательным письмом от генералиссимуса Франко, заметно разволновалась и посоветовала:
- Вам, сеньоры, необходимо срочно пройти к господину вице-губернатору Педро Гонсалесу. Это на втором этаже, в левом торце. Я ему сейчас сообщу о вашем визите. Дон Педро будет очень рад…
Вице-губернатор провинции (упитанный пожилой дядечка с аккуратной полуседой бородкой клинышком, облачённый в нарядный полувоенный мундир), действительно, их появлению обрадовался: долго, заглядывая в глаза, поочерёдно тряс руки в крепком рукопожатии, а прочтя испанское послание, заявил:
- Просите у меня, господа, всё, что угодно. Непременно выполню. Для меня дон Франсиско Франко – непререкаемый авторитет, кумир, второй отец и Святой. Мне довелось служить под его началом с 1924-го года, в составе Испанского иностранного легиона. Для меня каудильо – «Бог во плоти». Единственный и неповторимый. Рыцарь без страха и упрёка. Повторяю, всё – что угодно.… А вам, сеньоры, доводилось лично общаться с генералом Франко? Он, как мне известно, терпеть не может пафосного звания – «генералиссимус»…
- Да, конечно, - на всякий случай соврал Ник. - И последний раз совсем недавно, два с половиной месяца тому назад.
- И как он?
- Как и всегда. Подтянут, строг, но справедлив.
- Я и не сомневался, - растрогавшись, сеньор Гонсалес несколько раз промокнул глаза белоснежным носовым платком. - Всё такой же. Солдат и служака до мозга костей…. Итак, сеньоры, чем я могу вам помочь?
- Нам нужна надёжная машина со «служебными» номерами и всеми необходимыми документами. Желательно, внедорожник. И к нему – прицеп с брезентовым тентом. А также одежда, обувь, запас горючего, амуниция, необходимые для дальнего похода (включая легальное огнестрельное оружие), и двухнедельный запас продовольствия. Вот, список…
- Давайте его сюда…. Ага, ага. Понятно…. Что же, кабальерос, всё просимое будет предоставлено вам в самое ближайшее время. Перезвоните через пару часов моей секретарше…. Может, вас и опытным проводником обеспечить? Сами справитесь? Ну-ну, всё понимаю. Видимо, секретность…. Ладно, господа странники, желаю вам удачи. А если по возвращению в Испанию увидитесь с каудильо Франко, то передайте ему от меня горячий армейский привет. А также искренние заверения – в глубочайшем почтении…
- В самое ближайшее время? - оказавшись на улице, принялся ворчать Михаил. - Перезвонить через два часа секретарше? Ну-ну. Свежо предание, да верится с трудом. Кха-кха…. Я уже всё понял про эту Аргентину. Здесь синонимом понятия «ближайшее время» является «маньяна». То есть, завтра. Но и завтра ты ничего не добьёшься. В том плане, что в очередной раз услышишь про «маньяну». Деятели смуглолицые. В этой стране по-быстрому ничего «не выгорает»…

Но на этот раз «выгорело».
Более того, в двенадцать тридцать восемь они уже выехали на маршрут.
- Вот, так серьёзные дела и делаются, - несуетливо управляясь с баранкой почти нового пятнистого армейского джипа американского производства, подытожил Ник. - Раз-два, и всё готово. Чисто по-армейски. Уважаю…. Что, Микаэль, ты там бухтел про « маньяну»?
- Был неправ. Слегка погорячился, - покаянно вздохнув, признал Банкин. - Хотя, как я понимаю, всё это произошло лишь благодаря непреклонному армейскому авторитету генералиссимуса Франко. Кха-кха…. А почему, кстати, мы запросили только двухнедельный запас продовольствия?
- Ну, их, эти «ижогистые» консервы. Терпеть ненавижу. Будем охотиться и рыбачить.
- Будем, не вопрос…. Опаньки! Ничего же себе. Охренительная картинка…
Машина, переехав по узкому мосту через бурную речку, выехала из города, и впереди, насколько хватало взгляда, простирались бесконечные ряды виноградников.
- Да, впечатляет, - согласился Ник. - А на некоторых растениях уже и гроздья ягод наблюдаются. Причём, разноцветные – в разных рядах. И светло-зелёные, и жёлто-янтарные, и бордовые, и тёмно-фиолетовые. Очень эстетичное зрелище, надо признать…. Как тебе вид с правой стороны?
- Замечательный. Горы, горы, горы. А вон та величественная вершина с белоснежной снеговой «шапкой», это, надо думать, Аконкагуа, самая высокая гора всего американского континента…
Уже ближе к вечеру виноградники закончились, и внедорожник въехал в пампу.
- Останови, командир, - попросил Михаил. - Вылезем и немного осмотримся.
- Ну, и как оно тебе? - через пять-шесть минут поинтересовался Ник.
- Не наврали толстые книжки и глянцевые туристические рекламные брошюры-буклеты. Да и Сергей Анатольевич был абсолютно прав, утверждая, что пампа является полноценным и знаковым символом Аргентины. Впечатляет. Кха-кха…
- Что конкретно?
- Да, абсолютно всё, если честно. Хрустальный, слегка подрагивающий воздух, пахнущий диким мёдом и безграничной свободой. Бездонное голубое небо над головой, в котором величественно кружат, почти не шевеля крыльями, огромные орланы. Изумрудно-зелёная трава, слегка разбавленная ярко-фиолетовыми пятнами зацветающего чертополоха. Птичий приветливый щебет, долетающий, как кажется, со всех сторон сразу. Серо-лиловые горбатые холмы у самого горизонта, стыдливо тонущие в молочно-белой утренней дымке. Полный и абсолютный восторг, если коротко…
- По мне, так очень похоже на обыкновенную русскую степь. Не вижу особых различий.
- Не скажи, дон Андрес. Не скажи. Кха-кха…. Я, видишь ли, неоднократно бывал в донских и поволжских степях. Они достаточно ровные, если не считать, понятное дело, древних куполообразных курганов. Здесь же наличествуют сплошные холмы, холмики и прочие неровности. А ещё наблюдается бессчётное количество кривых оврагов, овражков, долин, долинок и лощин, густо заросших самым разнообразным кустарником…. Ага, смотри, бойкий ручеёк с неправдоподобно-прозрачной водицей. Рыбка активно плещется за чередой водоворотов…. Может, на берегу ручья и встанем на ночёвку?
- Встанем, не вопрос. Идеальное местечко…
Они – умело и несуетливо – разбили походный лагерь на низком травянистом берегу ручья: установили двухместную брезентовую палатку, достали из прицепа спальные мешки, два раскладных стула и такой же столик и развели небольшой аккуратный костёр, благо сухих веток, принесённых водами ручья, по берегам хватало. А потом ещё оперативно настроили поплавочные удочки и за полчаса наловили с десяток двухсотграммовых пятнистых форелей.
Сидели себе около костерка и с аппетитом уплетали жареную рыбёху. Естественно, под отменное красное аргентинское вино, любезно предоставленное (в количестве двух ящиков), щедрым вице-губернатором провинции Мендоса. А потом, когда догорел печальный багрово-красный закат, в чёрном бездонном небе повисли неправдоподобно-яркие звёзды: Сириус, Канопус, Ригель и главный символ тропиков – великолепный и неповторимый Южный Крест….

А потом Время бесхитростно завертелось цветастым изысканным калейдоскопом: дни летели за днями, недели – за неделями. И, конечно, одни неповторимые природные пейзажи сменялись другими: на смену равнинной пампе приходили каменистые нагорья, изрезанные многочисленными реками и ручьями, а после засушливых пустошей с грязно-жёлтыми солончаками их путь пролегал между цепочек длинных и задумчивых озёр, густо-заросших разноцветными камышами и ярко-зелёной осокой.
Дорожные встречи? Были, конечно. Куда же без них? И с оборванными пастухами-гаучо. И с не менее оборванными фермерами, занимающимися выращиванием зерновых культур, гречки и гороха. И с трудолюбивыми виноделами. И с бравыми аргентинскими военными. И с хамоватыми полицейскими. Но не часто. Иногда несколько суток напролёт округа оставалась полностью безлюдной, не считая, естественно, вездесущих коров и бычков…
Примерно через две с половиной недели после начала путешествия их внедорожник, надсадно пыхтя и монотонно выбрасывая из-под широких задних колёс щедрые пригоршни угольно-чёрной гальки, не без труда выбрался на очередной горный перевал-водораздел.
Выбрался и остановился.
Погода стояла просто замечательная – безветренная и солнечная, над светло-серыми долинами и лощинами задумчиво клубилась молочно-белая дымка, в ветвях кустарников и редких низкорослых деревьев бодро щебетали разноцветные пичуги.
- Ничего же себе! Просто обалдеть и не встать! - восхитился непосредственный Банкин. - Красотища неописуемая и законченная. Мать его растак. Кха-кха… Что это такое, командир?
Изысканная картина, открывшаяся их любопытным взглядам, откровенно и однозначно завораживала. От гребня горного хребта, на котором в тот момент находились путники, к предгорьям спускались четыре извилистые лощины, заросшие невысокими кустами боярышника и дикого орешника. И правая, самая широкая из них, плавно «вливалась» в плоские бесконечные равнины, на которых беззаботно паслись – многочисленными тёмными и буро-пёстрыми точками – неисчислимые стада неизвестных животных. Вблизи предгорий равнины были светло-светло-зелёными, но – по мере удаления от хребта – их цвет постепенно менялся, превращаясь из зелёного в светло-серый, а из серого – в нежно-сиреневый. Линия же горизонта была скрыта плотной, небесно-голубой туманной дымкой.
- Наверное, знаменитые чилийские льяносы, - предположил Ник. - Их ещё иногда называют – «голубой пампой». Земной Эдем – для крупнорогатого скота и прочих парнокопытных животных. Но…
- В чём дело?
- Я не предполагал, что до чилийской границы – так близко. Надо – на всякий пожарный случай – резко отвернуть к востоку. Пока бдительные аргентинские пограничники не замели…

В первых числах февраля месяца их внедорожник, наречённый после долгих и жарких споров – «Росинантом», остановился на высоком обрывистом берегу широкого грязно-бурого водного потока.
Время уже давно перевалило за полдень. Приближался вечер. Дневная жара значимо спала. В высокой траве лениво и умиротворённо, обещая скорую ночную прохладу, потрескивали тёмно-коричневые аргентинские цикады.
- Река под названием – «Коллон Кура»? - сверившись с топографической картой, предположил Банкин. - Или же её правый безымянный приток? Второй вариант, на мой взгляд, более правдоподобен…
- Хрен его знает, - по-честному признался Ник. - Заплутал я слегка в этих хитросплетениях рек, озёр, равнин, плоскогорий, пустошей и горных хребтов. Хотя, чисто по ощущениям, мы явно находимся где-то рядом относительно намеченного места. Если, понятное дело, не непосредственно на нём…. Ага. Слышишь?
С противоположного речного берега донеслись неясные звуки.
- Кто-то поёт? - приложив к правому уху ладони, сложенные рупором, предположил Михаил. - Причём, на немецком языке?
Вскоре можно было уже разобрать и слова песни. Несколько молодых лужёных глоток увлечённо и вдохновенно орали:
- Дойче зольдатен унд офицерен…
Вскоре показались и беззаботные певцы.
Под холмом, параллельно низкому противоположному берегу реки, прихотливо змеилась узенькая тропка, по которой браво вышагивали-маршировали трое молодых мужчин – здоровенных, широкоплечих и мордатых. Что называется – кровь с молоком. Незнакомцы были одеты в светлые куртки с короткими рукавами и штаны-бриджы песочного цвета. На их ногах красовались тяжёлые чёрные ботинки с высокой шнуровкой, а на головах – классические «колониальные» пробковые шлемы. У каждого из молодчиков, так любящих бодрые песни, за плечами висело по солидной винтовке.
Мужчины, повернув за ближайший поворот, скрылись из вида. Вскоре стихла и их приметная песенка.
- Что это было? - поинтересовался Банкин. - Вернее, кто?
- Немецкие переселенцы, - неодобрительно усмехнулся Ник. - Ими сейчас буквально-таки наводнён Парагвай. Именно эту страну (по крайней мере, на первом этапе), сбежавшие из Германии нацисты рассматривают как базовую. Южноамериканские юмористы шутят, что на парагвайский флаг дано уже пора добавить чёрную нацистскую свастику, а над гербом начертать девиз: - «Только для немцев!». Но есть информация, что сейчас многие нацисты – по объективным и субъективным причинам – начали активно переселяться в Аргентину и Чили. Вполне возможно, что где-то рядом, например, вон за тем горбатым холмом, и расположено такое немецкое поселение…
Путешественники установили палатку, разожгли походный костёр и занялись приготовлением скромного ужина.
- Ага, вот, как я понимаю, и гость к нам направляется, - махнул рукой в сторону реки Ник. - Что же, пообщаемся. Не вопрос.
Через реку – вплавь – перебирался конный всадник.
Старенькая лошадь отчаянно фыркала и недовольно вертела головой, так и норовя повернуть обратно. Но всадник – грузный пожилой мужчина – был упорен и настойчив.
Через некоторое время переправа была успешно завершена, мужчина спешился и, демонстративно поглаживая ладонью солидную пистолетную кобуру, закреплённую на широком кожаном поясе, поинтересовался – с заметным акцентом – грубым и низким голосом:
- Кто такие? Что вам здесь надо?
Ник, молча, протянул рекомендательное «испанское письмо».
- Генералиссимус Франко? - ознакомившись с посланием, уважительно протянул незваный гость. - Знаю такого. Достойный и цельный нацист…. А меня зовут – «Пут Крамер». Бывший оберштурмбанфюрер СС. Являюсь бургомистром немецкого посёлка – «Круппендорф». Вся эта речная долина принадлежит нам. Приватная частная собственность, так сказать, выкупленная и оформленная в полном соответствии с аргентинским Законодательством. Просто не успели ещё огородить…. Ладно, последователи заслуженного каудильо, можете здесь заночевать. В виде исключения…
Пут Крамер взобрался на лошадку и, активно понукая, вновь заставил её войти в реку.
- Сука фашистская, - негромко пробормотал Банкин. - Недобиток пузатый. С огромным удовольствием пристрелил бы. Но, к большому сожалению, нельзя. Мол, другие цели и задачи. Повезло тебе, гнида толстомясая. Живи покуда…

Через некоторое время послышался характерный шум-треск работавшего двигателя.
- Ну-ка, ну-ка, - обернувшись на звук, заинтересовался Ник. - Кто это там передвигается? Никак, мотоцикл с двумя седоками катит по просёлку?
- Он самый, - подтвердил Михаил. - Неужели, командир, это они?
- Вполне может быть. Вполне…
Это, действительно, были Миаль и Эрнесто.
Мотоцикл остановился рядом с пятнистым внедорожником, двигатель, оглушительно чихнув, замолк.
- Дон Андрес! Микаэль! - покинув мотоциклетное седло, радостно завопил Че. - Бродяги неприкаянные! Загорелые, че, какие. Ещё и оборванные. А Микаэль, вообще, сделался длинноволосым. И шикарную тёмно-русую бородищу отпустил…. Какими, че, ветрами вас занесло в эту пасторальную глухомань?
- Коммерческими, конечно же, - поднимаясь на ноги, беззаботно усмехнулся Ник. - Ездим по здешним незабываемым ландшафтам и присматриваемся к местам, где можно разбить новые виноградные плантации…. Ну, давайте ваши мужественные лапы. Ужасно рад нашей неожиданной и случайной встрече…. А что это, братцы, у вас с ладошками? Бинты сплошные…
- Всё наш «Богатырь Второй», - с ярко-выраженным пиететом посматривая на забрызганный грязью мотоцикл, пояснил Миаль. - Ломается, понимаешь, через каждые пятьдесят-шестьдесят километров. А моей излюбленной запчастью, как раз, является проволока. Мол, вез¬де, где про¬воло¬ка мо¬жет за¬менить винт, я пред¬по¬читаю про¬воло¬ку, она гораздо на¬деж¬нее.
- Это точно, предпочитает, че. Все руки поцарапанные и израненные, - согласился Эрнесто, а после этого зашёлся в приступе надсадного сухого кашля: - Кха-кха! Кха-кха! Кха-кха-кха…
- Что с тобой, дружище? - забеспокоился Банкин. - Приболел?
- Есть немного, че. Ещё в Байя-Бланка грипп подхватил. Потом астма, кха-кха, обострилась. Ничего страшного, че. Обязательно оклемаюсь.
- И это правильно…. А как путешествие?
- Просто замечательно. Правда, нищеты многовато вокруг. И заносчивых козлов в полицейской форме…. А из Байя-Бланка, после моего выздоровления, мы направились к Чоле-Чоелю. Потом повернули – через Челфоро и Кенкен – вглубь страны. Вот и сюда, че, с Божьей помощью, добрались.
Они ещё поболтали с полчасика, обмениваясь впечатлениями от западных аргентинских провинций, а после этого Ник предложил порыбачить.
- Отличная идея, - обрадовался Миаль. - Ещё ни разу в своей жизни не рыбачил. Командуйте – как и что делать. Да и поторапливаться надо – пока не стемнело…
Ник достал из рюкзака классическую донку, насадил на крючок №12 большую тёмно-бурую лягушку, ту, что первой подвернулась под руку, и, сильно раскрутив снасть над головой, забросил крючок с наживкой в речные воды метров на тридцать пять. А второй конец лески крепко привязал к неизвестному разлапистому кусту, нависавшему над берегом уже дремлющей реки.
Уже через двенадцать-пятнадцать минут куст отчаянно задёргался, словно собираясь вырваться на свободу и убежать – в неведомую даль.
Понимая, что клюнуло что-то серьёзное, Ник торопливо натянул на ладони брезентовые рукавицы: любой мало-мальски опытный рыбак прекрасно знает, что рыболовная леска, на конце которой «сидит» крупная рыбина, может порезать руки ничуть не хуже, чем опасная бритва…
После отчаянной борьбы он вытащил на берег двадцатикилограммового сома: натурального сома, только с очень длинными и толстыми многоярусными усами и крупными жёлто-оранжевыми пятнами на боках. Или же эти пятна просто так выглядели – в черноте тропической ночи и отблесках яркого походного костра?
Как бы там ни было, но пойманная рыба и на вкус оказалась сомом.
Обычным сомом – запечённым в обычных углях самого обычного тропического костра…
А ещё после того, как сом был вытащен на берег, распотрошён и порезан на порционные куски, Ник решил искупаться: разделся догола да и бухнулся «ласточкой» в тёмные воды безымянного притока Коллон Куры. Поплескался от души и, понятное дело, выбрался на берег.
- Что это за татуировка? - тут же заинтересовался Эрнесто. - На вашем, дон Андрес, левом плече? Определённо, знакомая физиономия. Только автомат…э-э-э, какой-то непривычный…
«Это же, дружок, ты – собственной персоной – и есть», - мысленно усмехнулся Ник. - «Только уже, понятное дело, «в возрасте», с лохматой бородой и «Калашниковым» в руках. Это мне в 1995-ом году дворовые приятели накололи. Чисто по малолетству…».
Вслух же он сказал совсем другое:
- Да так, один малоизвестный «книжный» герой, и не более того…. Автомат? Обычный, на мой взгляд, автомат. Российской сборки…

Потом они совместно, даже иногда меняясь местами, добрались до городка Сан-Мар¬тин-де-лос-Ан¬дес. А оттуда – за три приёма – до Сан-Кар¬лос-де-Ба¬рило¬че.
Здесь Эрнесто и Миаль (естественно, вместе с верным «Победителем Вторым»), должны были сесть на баржу «Скромная Победа» и отбыть – водным путём – к чилийской границе.
- Извините, дон Андрес, но мой трудовой Контракт с вашей многоуважаемой компанией истёк неделю назад, - заговорщицки перемигнувшись с Че, объявил Банкин. - И продлевать его я не намерен…. Только вы, пожалуйста, не подумайте ничего плохого. Меня, честное слово, всё устраивало. И работа. И ваше мудрое руководство. И заработная плата…. Просто захотелось немного попутешествовать вместе с ребятами. Так, самую малость. Через весь континент. Говорите, что «Победитель Второй» рассчитан только на двух седоков? Мы непременно придумаем что-нибудь. Например, купим второй мотоцикл. Или мопед. Или же угоним, если денег не хватит…
- Миаль, присматривайте за этими двумя шалопаями, - попросил Ник. - Ну, и удачной вам дороги, друзья. Мы ещё непременно встретимся, Да и не один раз…
AndreyBondarenko
Глава пятая
Встреча со старинными друзьями

Прошло почти два года.
Ранним погожим утром двадцать шестого декабря 1953-го года Ник прибыл в город Гватемалу, столицу одноимённого латиноамериканского государства. В том смысле, что прилетел регулярным рейсом из «штатовского» Майами. А сам город полностью именовался – «La Nueva Guatemala de la Asunción», что в переводе с испанского языка означает – «Новая Гватемала Вознесения».
- Андрес Буэнвентура-и-Гарсия? - тщательно изучая его паспорт, на всякий случай уточнил хмурый работник гватемальской таможни. - Испанский подданный?
- Испанский, - лучезарно улыбнувшись, подтвердил Ник. - Коренной и почти постоянный житель блистательной и неповторимой Барселоны.
- Цель приезда в Гватемалу?
- Коммерция. Многогранная и широкая коммерция.
- Вы шутите, сеньор? - недоверчиво хмыкнул таможенник. - Не сегодня, так завтра здесь начнётся серьёзная стрельба, плохо сочетающаяся с успешной торговлей…. Вы, часом, не ошиблись с выбором маршрута?
- Стрельба? В честь чего, извините? И по какому, собственно, поводу?
- По поводу очередного военного переворота.
- Вы это серьёзно? - удивлённо передёрнул плечами Ник. - Ничего не знал о таком малоприятном и дурно-пахнущем варианте.
- Где вы намерены остановиться?
- В доме Алекса и Анны Толедо, моих давних друзей. На вилле под названием – «Толедо».
- Вы знакомы с сеньорой Анной Толедо? Лично?
- Безусловно.
- Завидую, - возвращая паспорт, вздохнул таможенник. - Такая женщина. Такая…. Живая легенда…. Можете идти, сеньор Буэнвентура. Адиос. И…. Донье Анне передавайте пламенный привет. От кого? От гватемальской таможенной службы. В полном её составе…
«Интересное кино», - подхватив чемодан, подумал Ник. - «Айна нынче является известной и легендарной персоной? По крайней мере, в Гватемале? И чем же, интересно, она так знаменита? Хм…. В Москве ничего такого не говорили. Наоборот, ограничились весьма скупой информацией, мол: - «На сегодняшний момент супруги Сизых (то бишь, Толедо), являются насквозь мирными и неприметными фермерами средней руки…».
Он покинул здание «зала прилётов», остановил первое попавшееся под руку такси и, устроившись на заднем сиденье, назвал адрес.
- Это же, как я понимаю, где-то рядом с пансионатом «Сервантес»? - трогая автомобиль с места, уточнил сонный шофёр, а получив утвердительный ответ, многозначительно усмехнулся: - Приметный такой райончик, ничего не скажешь…. Чем, интересуетесь, он приметен? А своими беспокойными обитателями – сплошные революционеры, бунтари и заговорщики. Причём, как приезжие – уже выгнанные из своих стран, так и доморощенные. Ну, а между ними, как и полагается, активно бродят-шастают правительственные полицейские агенты и злокозненные американские шпионы. Ну, из этой новой организации…. Как там её величают? Кажется, ЦРУ ?
- Вполне возможно, - равнодушно пожал плечами Ник. - Я, милейший, политикой не интересуюсь. Совсем. Ну, ни капельки…. Надеюсь, в вашей Гватемале это не является серьёзным преступлением?
- Скажете тоже, сеньор, - белозубо улыбнулся шофёр, решивший, видимо, на время распрощаться со своей сонливостью. - Преступлением. Ха-ха-ха…. Но, тем не менее, и такой разумный подход может быть смертельно-опасным.
- И чем же?
- Могут усыпить, заспиртовать в большой стеклянной банке и выставить в местном Музее естествознания. Мол, единственный – за последние сто пятьдесят лет – человек в Гватемале, который не интересовался политикой. Ха-ха-ха…
- Хорошая шутка, - одобрил Ник. - По крайней мере, не затасканная.
- Стараюсь, сеньор…. Вы же, судя по характерному выговору, испанец? Ага, я так и думал…. А по какой нужде прибыли в Гватемалу? Если не секрет, конечно?
- Не секрет. Хочу обсудить с сеньорой Анной Толедо…э-э-э, некоторые коммерческие вопросы.
- Даже так? - искренне восхитился таксист. - Ай, да донья Анна! Ну, и хватка! Ей уже и американского рынка сбыта мало? Хочет выйти и на европейский? Вот же, молодец! Срочно надо выдвигать её в гватемальские Президентшы! Срочно! Впрочем, не надо…. Жалко же. Такая красивая и славная женщина. А в нашей беспокойной Латинской Америке, как известно, Президенты долго не живут. Благодаря, в первую очередь, всяким армейским путчам, спровоцированным подлыми и бесстыжими американцами…. Кстати, сеньор, а у вас глаза светятся как-то по-особому…. Намечается встреча с пассией сердечной? Я угадал?
- Вполне возможно, - вздохнул Ник. - Может быть…
Он, действительно, ступая на гватемальскую землю, слегка волновался: недавно всплыла информация, что семейство Виртанен переселилось из Финляндии именно в эти тропические края, а после этого светло-голубые глаза Анны-Марии (в обрамлении тёмно-рыжих волос), стали сниться ему всё чаще и чаще.
- Женщину моей мечты зовут Анной. Но это, как легко догадаться, не сеньора Толедо, - уточнил на всякий случай Ник.
- Ха-ха-ха! - заржал – племенным жеребцом в самом соку – водитель. - Понятное дело, что другая. Счастливых воздыхателей у доньи Анны Толедо быть не может по определению. В том плане, что высокочтимый дон Алекс кому угодно – при малейшем подозрении – голову оторвёт. Оторвёт и скормит голодным аллигаторам…

Такси, предварительно выпустив пассажира, укатило.
«И ничего особенного», - неторопливо оглядевшись по сторонам, решил Ник. - «Бедненько, но чистенько. Дома, естественно, старинной постройки. Но их стены почти и необшарпанны. Так, только самую малость. И всякой зелени хватает. Даже полноценные газоны с цветочными клумбами присутствуют…. Мол, обитель так называемого «среднего класса»? Очень похоже на то. Только откровенно-небогатого среднего класса…. А данное длинное кирпичное здание, расположившееся в конце улицы, и есть, надо думать, знаменитый пансионат «Сервантес». Вернее, известным и знаменитым он станет только через энное количество лет, даже толпы любопытных туристов сюда будут регулярно наведываться. А сейчас, наоборот, обыкновенный и абсолютно ничем непримечательный…. Где же здесь дом за номером «пятнадцать»? Ага, ресторанчик. Чего, впрочем, и следовало ожидать. Сизый, он же всегда был не дурак пожрать. Причём, в любое время суток и практически без ограничений. Половину варёного северного оленя (подчёркиваю, взрослого оленя, вместе с печенью и почками), мог запросто умять за один присест, а после этого неделю странствовать по чукотской тундре, не испытывая чувства голода…. Сколько же лет мы с ним не виделись? Получается, уже больше тринадцати. Многовато, честно говоря. Многовато…. Называется же данное заведение непритязательно – «У капитана Флинта». На вывеске же изображён бравый моряк в полосатой тельняшке и классической бескозырке, чем-то неуловимо похожий на Серёгу Куликова. Чем конкретно? Во-первых, наглой декадентской физиономией, частично спрятанной за очками с чёрными стёклышками. А, во-вторых, вычурной пистолетной кобурой, украшенной цветными перламутровыми вставками и переброшенной – на узком кожаном ремешке – через левое плечо. Ну-ну…».
Он, тихонько толкнув чемоданом высокую светло-бежевую дверь, вошёл внутрь ресторанного помещения. Негромко прозвенели крохотные колокольчики, закреплённые на дверной филёнке.
- К нам гость! К нам гость! - заявил из старинной клетки, подвешенной к толстой потолочной балке, величественный белоснежный какаду. - Да ещё какой! Красавчик! Рому ему, рому!
- Здравствуй, дружище пернатый, - подойдя к клетке (его глаза оказались на одном уровне с круглыми радужными глазами птицы), вежливо поздоровался Ник. - Я – Андрес.
- Рауль Домингес Второй. Всегда к вашим услугам.
- Очень приятно.
- И мне.
- Э-э-э…
- Да ты, брат, не заморачивайся, - нагло подмигнув правым глазом, посоветовал попугай. - Иди по своим делам. Скромно умолкаю и больше не отвлекаю.
- Спасибо, конечно…
«Удивительная птица», - шагая по ресторанному залу, решил Ник. - «Или же просто хорошо-обученная, мол, диалог одинокого посетителя с попугаем не так уж и сложно предсказать-смоделировать…. А Сизый, похоже, опаздывает. Да, и вообще, посетителей – по раннему времени суток – практически нет. Только седовласый серьёзный господин расслабленно скучает за дальним прямоугольным столиком…. Серьёзный? Не то слово. Серьёзней, просто-напросто, не бывает. В безупречном угольно-чёрном костюме и с высоким цилиндром того же цвета на голове. Белоснежная рубашка с высоким воротником, украшенная элегантной ультрамариновой бабочкой. Блестящие остроносые ботиночки. Ухоженные пегие усы. Ладони, затянутые в тёмно-жёлтые замшевые перчатки, сжимают металлический набалдашник пафосной трости. Пузатая бутылка виски – в окружении блюдечек с лёгкими закусками – разместилась на столешнице…. И зачем ему, интересно, два коньячных бокала? Законченный франт и пижон, короче говоря. А ещё, скорее всего, классический представитель местной буржуазии. Например, банкир средней руки. Или же владелец бананово-апельсиновых плантаций…. Ладно, подождём Лёху. Не вопрос…».
Он, намериваясь попробовать местного пивка, направился к барной стойке.
- Кха-кха…. Сеньор Буэнвентура? - солидно откашлявшись, поинтересовался тип в цилиндре.
- Он самый.
- Не будете ли вы так любезны – уделить мне минуту-другую своего драгоценного времени?
- Уделю, не вопрос…. Вас ко мне послал сеньор Алекс Толедо? - подойдя к незнакомцу, спросил Ник.
«Классический представитель гватемальской буржуазии» с минуту разглядывал спросившего холодными светло-серыми глазами, после чего, плотоядно оскалившись, разразился оглушительным смехом.
Ник, поставив пухлый чемодан на тёмно-бордовые плитки керамического пола, принялся терпеливо ждать, что будет дальше.
Ждать пришлось минуты две с половиной. Франтовато-одетый господин, наконец, успокоился и негромко сообщил:
- Ты, командир, и раньше слыл знатным и матёрым юмористом. Но сегодня, честное и благородное слово, превзошел самого себя…. Что, так и не узнал Лёху Сизого, своего верного товарища по захватывающим Играм и Игрищам? Ладно тебе, прекращай дурочку ломать. Всё равно не поверю. Ха-ха-ха…. Эй, Родриго! - повысив голос, обратился к долговязому бармену: - Повесь-ка с той стороны входной двери табличку, мол: - «Закрыто по техническим причинам». И щеколду, понятное дело, задвинь. А сам после этого испарись к…. Ну, сам знаешь – куда…. Выполнять, ленивый сукин кот! Пока голодным аллигаторам не скормили…. Присаживайся, дон Андрес. Присаживайся. Угощайся, чем Бог послал….
«Да, Лёха всегда был горазд на всякие издевательские и оригинальные шуточки», - подумал Ник. - «Ничего не поделаешь, опять попал впросак…. Но как же Время и обстоятельства меняют человека! Когда мы с ним познакомились в далёком 1937-ом году (в камере следственного изолятора), то Лёха (блатная кличка – «Сизый), был законченным российским уголовником. То бишь, «вором в законе» и «смотрящим». А сейчас? Самый натуральный и патентованный кабальеро. В том плане, что манерный, заносчивый и горделивый без всякой меры. Да, дела-делишки, мать его…».
Они обменялись крепким рукопожатием, потом обнялись и вволю постучали друг друга ладонями по плечам и спинам. А после этого, как и полагается, опустившись на стулья с высокими гнутыми спинками, выпили за встречу коллекционного ирландского виски.
- Ну, кто первый начнёт – в плане рассказов о житье-бытье? - ставя на столешницу опустевший бокал, спросил Сизый. - Всё равно? Тогда давай ты, сеньор Буэнвентура. В том смысле, что я Айну хочу дождаться, у неё с разговорным жанром гораздо лучше получается, чем у твоего покорного слуги…. Где она? А на кухне, решила, понимаешь, устроить внеплановую выволочку разленившемуся шеф-повару. Это же наш ресторан. Открыли, так сказать, для нужд оперативных, мол, секретные встречи с нужными людьми, то, да сё. Так что, можешь говорить спокойно, не опасаясь чужих любопытных ушей и прослушивающих «жучков»…
И Ник, изредка отводя глаза в сторону, рассказал подчинённому о завершении операции «Зверёныш» (успешном и печальном одновременно), о боевых действиях в ходе Великой Отечественной Войны, в которых ему довелось участвовать, о маршале Григории Константиновиче Жукове, о неизвестной судьбе Мери Хадсон, о смерти Зины и о своей маленькой дочери Татьяне.
- Эхе-хе-хе, - тоскливо вздохнул Лёха. - Как жалко-то ребят. Безумно-жалко. И Зину. И Мэри. И Гешку…. Кстати, тут пару дней назад Генкин младший брат объявился.
- Михаил? - обрадовался Ник.
- Ага, Мишка Банкин. Он же – Микаэль Вагнер. Тот ещё деятель, отвязанный – до полной и нескончаемой невозможности. В том смысле, что однозначно наш человек. Причём, в доску дубовую…. Мы с ним сегодня обязательно встретимся. Ну, и с его друзьями-приятелями. А также с их подружками. Ну, и с Михиной невестой. Барышня – полный отпад: симпатичная, языкастая, бойкая. Даже чем-то слегка похожая на мою дочку Мартину…. Где – встретимся? А на сафари. Естественно, на бесплатном. Это Айна пошла навстречу, мол: - «Неудобно брать деньги со своих…».
- На сафари? Чтобы обеспечить данный симпатичный ресторанчик свежим мясом?
- О чём это ты, командир, толкуешь? А, кажется, понял…. «У капитана Флинта» – это так. Во-первых, для Души и ради пущей запутки – как и учили в своё время. Во-вторых, как уже и было сказано выше, для нужд оперативных…. А, вообще-то, мы с Айной – фермеры. Успешные и известные. Причём, как в Гватемале, так и за её пределами, в соседних странах.
- Бычков и баранов выращиваете?
- Почему – бычков? - обиделся Лёха. - Бери выше, дон Андрес. Аллигаторов. И не только выращиваем. Но и регулярно отлавливаем, типа – для улучшения генофонда, как Айна выражается…. Вот, твой шикарный чемодан, к примеру…. Ты где его покупал?
- В Майами. Три дня назад. Проездом.
- Ага, в Майами. Я так и подумал. Значит, пошит из шкур «наших» аллигаторов. Компания «Толедо и Ко» уже добрую четверть американского «чемоданного» рынка завоевала…. Благодаря Айне, в основном. Это она у нас – легендарная и неповторимая «охотница на аллигаторов». Лично отлавливает этих зубастых гадов. По две-три сотни за год. Любимица прессы, фотографов, мечтательной молодёжи и всяких государственных деятелей, озабоченных предстоящей предвыборной кампанией. А я – так. Погулять вышел…
- Солидный представитель компании? - понимающе усмехнулся Ник. - В обязанность которого входит ведение коммерческих переговоров, проведение цветастых презентаций и подписание всяких выгодных Контрактов? Президент компании? Вице-президент?
- Президент, понятное дело, - скорчив «кислую» физиономию, подтвердил Сизый. - Официальный, представительный и замороченный без всякой меры. Вынужденный носить нарядную, тесную и неудобную лабуду. В том смысле, что одежду и обувь, включая дурацкие галстуки и идиотские бабочки. А ещё блюсти этот…. Ну, как там его? Во, вспомнил, имидж. Мать его растак и надолго…. Да, вынужден. К чему, собственно, скрывать? Кому-то же надо и эту бесконечно-скучную миссию выполнять. То есть, роль – насквозь пафосную – играть. Для пользы общего дела, ёжики колючие…. Знакомства с прижимистыми банкирами, оборотистыми бизнесменами и потомственными аристократами. Вход во всякие властные, прокурорские и полицейские структуры. Серо-жёлтая рутина, короче говоря, без которой, увы, не обойтись…. Но ты, командир, не подумай, что я…э-э-э, окончательно постарел и жирком зарос. И диких аллигаторов жене изредка помогаю ловить. Да и всякой местной сволочи спуска не даю…. Вот, эта тросточка, к примеру, она много полезных функций выполняет. И трёхгранный клинок размещён внутри. И пару капсул с парализующим ядом спрятано в набалдашнике. Ну, и другие секреты-сюрпризы имеются. Не без этого…. Пойду-ка я на кухню. Жену потороплю…
«Пошёл рассказать о смерти Зины, чтобы Айна не задавала лишних нетактичных вопросов», - понял Ник. - «Значит, сегодня увижусь с Че. Нормальный вариант…. Михаил надумал жениться? На ком, интересно? Не повредит ли это общему развитию операции? И что по этому поводу скажет Москва? Или данный момент уже согласован с руководством? Ладно, разберёмся…».
На его плечи легли тёплые женские ладони, и знакомый глубокий голос негромко произнёс:
- Ну, здравствуй, дон Андрес. Счастлива, что вновь вижу тебя…
Ник обернулся и восхищённо покачал головой: женщина, стоявшая рядом с ним, была настоящей красавицей – стройная, фигуристая, облачённая в стильное летнее платье, с пышной высокой причёской, ярким макияжем и целой кучей броской цветастой бижутерии на шее и тонких запястьях рук.
Айна звонко чмокнула Ника в нос, нежно провела узкой ладонью по его волосам и констатировала.
- Седой весь. Да, летит времечко. Летит.… Впрочем, - лукаво посмотрела на Сизого, - и другие от тебя не отстают.
- А у тебя – ни одного седого волоса в причёске. Ни единого. Смоль сплошная…. Красишься, наверное?
- Вот ещё. Нет такой необходимости, командир. Я же, если ты подзабыл, являюсь потомственной чукотской шаманкой в сотом поколении. А шаманы, как всем известно (настоящие шаманы, понятное дело), с сединой не дружат…. Здесь, кстати, все считают, что я происхожу из одного очень-очень древнего и знаменитого рода-клана майя. А я и не возражаю, пусть себе считают…
«Да, без шаманского колдовства здесь, явно, не обошлось», - мысленно усмехнулся Ник. - «Айне ни за что не дать её сорока лет. От силы тридцать, максимум – тридцать один-два. Стройная точёная фигурка. Высокая полная грудь. Тонкая ярко-выраженная талия. Длинные ноги. Аппетитные смуглые коленки. Черты лица – с безусловным налётом аристократического благородства. Молодец, одним словом…. Повезло Лёхе Сизому. По-настоящему козырную карту вытащил тогда, в 1937-ом году, на берегу дикой чукотской реки Паляваам. Однозначно – повезло…».
- Ты же, подруга боевая, никогда раньше не пользовалась косметикой, - улыбнулся Ник. - Да и всякие женские украшения-безделушки презирала. А нынче, прямо-таки, записная и идейная модница. Неожиданное, честно говоря, перевоплощение.
- Да я и сейчас, честно говоря, презираю, - слегка засмущалась Айна. - И этот дурацкий макияж. И всякие вычурные висюльки…. Но, увы, ничего не поделаешь, местные незыблемые обычаи и традиции. Плюсом – статус «приличной, успешной и богатой женщины». Приходится, что называется, соответствовать…. А ещё это – определённая маскировка и защита. От заезжих туристов и местных любопытных зевак, я имею в виду, - указав рукой на журнальный столик, стоявший в отдалении и заваленный разнообразной полиграфической продукцией, пояснила: - Там отыщется целая куча газет и журналов с моими чёрно-белыми и цветными фотографиями на первых страницах. Мол: - «Знаменитая гватемальская охотница на аллигаторов. Бесстрашная амазонка из древнего клана индейцев майя…». Только на всех этих фотографиях я одета по-походному: брезентовые куртки, такие же мешковатые штаны, кожаные охотничьи сапоги. Иногда и со страхолюдным ножом в руке – на фоне очередного пойманного аллигатора. Конечно, безо всякого макияжа и легкомысленных украшений, с волосами, забранными под бандану или же под широкополую шляпу. Так что, мой сегодняшний облик – «а-ля модная и легкомысленная дамочка» – очень многих сбивает с толка. Избавляя, тем самым, от излишнего и назойливого внимания.
- Ты всё очень хорошо объяснила…. Ой, совсем забыл – спросить о главном. А дети-то ваши как? Афанасий и Марта?
- Нормально, командир. В общем и целом, конечно…. Им сейчас по четырнадцать с половиной лет. Учатся в престижной частной школе. Готовятся к поступлению в колледж. Дружные, но очень разные, хоть и близнецы…. Афоньо (так здесь именуют Афанасия), он очень спокойный и вдумчивый: математику обожает, классической философией интересуется, в шахматы хорошо играет – даже в чемпионате столицы сейчас участвует, на третьем месте идёт. Не ребёнок, а золото, одним словом. Спокойствие и хладнокровие – достойные черты характера для потомка древнего шаманского клана. А, вот, Мартина…. Живая она очень. А ещё очень непосредственная, искренняя и непредсказуемая. Политикой живо интересуется. С всякими юными троцкистами и анархистами хороводится. Даже и не знаю, что с ней делать…. Наступила пора? Или же ещё не наступила? Просить разрешения у Москвы? Или же самостоятельно принимать решение?
- Это в каком же смысле? - насторожился Ник.
- В самом наипростейшем и бытовом, уважаемый дон Андрес, - длинно и непонятно вздохнула Айна. - Ведь, наши с Лёшей детишки ничего не знают. Ничего-ничего-ничего. Ну, о том, кем – на самом-то деле – являются их беспутные родители. Афанасий и Марта прибыли в Гватемалу, почитай, в двухлетнем возрасте, поэтому ничего и не помнят о Союзе. Да и ни одного русского слова не знают…. Когда надо поставить их в известность? Когда всё рассказать? Мол, так и так, дорогие и милые детишки, мы с вашим папулей являемся советскими разведчиками. Более того, боевыми и заслуженными офицерами знаменитого НКВД…. Когда, командир? А если из белокаменной придёт строгий приказ, мол, так и так: - «Незамедлительно свёрнуть опорную точку, произвести тщательную «зачистку» и следовать на Родину – для прохождения дальнейшей службы на её территории»? Что тогда делать? Как быть? Молчишь? Вот, и я о том же самом…. Ладно, соратники, заканчиваем на сегодня с лирическими разговорами. На тринадцать ноль-ноль запланировано сафари. То бишь, отлов нескольких диких аллигаторов. А нам надо ещё домой заскочить, переодеться, причиндалы всякие прихватить, до Санта-Крик доехать. Всё. Рота – подъём! Следуем на выход…

Они и проследовали.
Сизый первым (чтобы, как и полагается, дверь жене приоткрыть и пропустить её вперёд), Айна за ним, а Ник – с чемоданом в руках – замыкающим.
Тоненько и нежно прозвенели колокольчики, закреплённые на дверной филёнке.
- Всего хорошего вам, беспокойные странники! - громко напутствовал их из своей клетки Рауль Домингес Второй. - И, понятное дело, удачной охоты…
AndreyBondarenko
Глава шестая
Охота на аллигаторов

Дорога заняла у них порядка пятидесяти минут.
Светло-голубой «Линкольн» (последней модели, понятное дело, как это и принято у богатых и успешных людей), от души попетляв по местным грунтовым дорогам, остановился возле солидных двухстворчатых ворот, которые – в свою очередь – были встроены в не менее солидный забор, сложенный из светло-жёлтых кусков местного известняка.
- Поместье «Толедо». Прошу любить и жаловать, - не без гордости в голосе объявил Сизый, после чего надавил пальцами на автомобильный клаксон.
- Вию-вию-виу! - требовательно выдал «Линкольн», мол: - «Все сюда, морды наглые! Хозяева прибыть изволили! Встречайте, мать вашу гватемальскую…».
Через пару минут створки ворот распахнулись, автомобиль въехал на территорию поместья и, проехав порядка ста пятидесяти метров, плавно затормозил рядом с широкой каменной лестницей, ведущей к длинному двухэтажному дому под красно-терракотовой черепичной крышей, стены которого были выкрашены в традиционный для Гватемалы светло-жёлтый цвет.
Они вылезли из «Линкольна», Сизый помог Нику вытащить из багажника тяжёлый чемодан.
- Правый «гостевой» флигель, уважаемый дон Андрес, (извини, но про термин – «командир», исходя из соображений конспирации, временно забываем), находится в твоём полном распоряжении. Там есть четыре комнаты. Выбирай любую – на свой личный вкус. Ключи вставлены в замочные скважины. Обживайся. Раскладывай вещички по полкам. А через сорок пять минут встречаемся здесь – для поездки на сафари…. У тебя есть – во что переодеться? Я имею в виду, удобную походную одежду и обувь, которые не жалко испачкать?
- Найдётся, - заверил Ник.
Он прошёл в «гостевой» флигель, поднялся на второй этаж (сработала многолетняя профессиональная привычка, мол, полноценный обзор местности, он всегда важен), отомкнул ближайшую дверь, вошёл внутрь, пристроил чемодан в правом углу, осмотрел помещение и мысленно прокомментировал: - «Просторная, уютная и со вкусом обставленная комната: пять метров на четыре, стильная светлая мебель, пахнущая свежими сосновыми стружками, прохладное, в меру накрахмаленное постельное бельё. Ванная комната, выложенная светло-бежевой керамической плиткой, тёплая вода, текущая тоненькой струйкой из никелированной трубы. Нормальный вариант, короче говоря. Чай, не графья…».
Ник тщательно умылся с дороги, наскоро разобрался с «чемоданными» вещами и документами, пристроив последние в массивный металлический сейф, обнаруженный в одёжном шкафу, переоделся в старенькие джинсы и клетчатую «ковбойку», на ноги напялил чёрные армейские ботинки с высокой шнуровкой, а после этого подошёл к прямоугольному окну и раздёрнул полупрозрачные шторы.
Метрах в сорока-пятидесяти от флигеля располагалась – среди молоденьких фруктовых деревьев и кустов – просторная овальная полянка с аккуратно-подстриженной газонной травой, на которой невысокая девчонка-подросток упражнялась в стрельбе из лука.
«Ну, не совсем и подросток», - высказался через пару-тройку минут наблюдательный внутренний голос. - «Некоторые характерные женские признаки-прелести очень даже отчётливо проступают, благодаря светлой тесной футболке. Да и короткие светло-бежевые шорты практически не скрывают стройных и пикантных ножек…. Э-э, братец, заканчивай так заинтересованно (в том плане, что откровенно похотливо), пялиться на юную барышню. Это же, судя по всему, Мартина Толедо. А заглядываться на смазливых дочек собственных подчинённых – дело последнее. Так что, заканчивай. Тем более что и симпатичнейшая Анна-Мария Виртанен находится в этих жарких краях. Скоро, наверняка, встретитесь. Последовательным надо быть, мил-дружок, в своих увлечениях сердечных. Последовательным…. Что ещё можно сказать про данную девицу? Светло-русые волосы до плеч. Знать, от Сизого достались. А гибкая точёная фигурка и звериная ловкость-грация – от Айны. Стрелу за стрелой кладёт «в яблочко». Молодчина…. Знаешь, братец, а не прогуляться ли нам? В том плане, что информация лишней не бывает. А дети и подростки, как известно, они очень даже непосредственные и искренние…».

Он и отправился, типа – на променад.
Запер дверь, отправил ключ в нагрудный карман «ковбойки», спустился по лестнице, вышел из флигеля, свернул за угол, обошёл, шагая совершенно бесшумно, разлапистый банановый куст и остановился рядом с овальной полянкой.
Шагая совершенно бесшумно? Ну-ну…
Девчонка, насмешливо фыркнув, тут же обернулась.
«Ну, и глазищи, ёлы-палы», - мысленно охнул Ник. - «Тёмно-зелёные, колдовские, огромные, неподвижные…. Да, много юношеских и мужских сердец будет разбито в ближайшие годы. Очень много. Причём, в полный и окончательный хлам…. Светло-рыжие веснушки на лице? Нет, они её совсем не портят. Наоборот, предают…э-э-э, некоторую самобытность…».
- Мартина Толедо, - манерно потупив глаза, изобразила классический книксен девица. - Очень рада нашей встрече, многоуважаемый сеньор Буэнвентура. Прямо-таки, счастлива. Такая честь – для скромной провинциальной девушки…
- Кха-кха-кха…, - растерялся Ник. - Вы знаете – как меня зовут? Откуда?
- Сразу переходим на «ты», дядюшка Андрес, - интригующе подмигнув, заявила Мартина. - Терпеть ненавижу эти пафосные буржуазные штучки и замашки. Причём, ни в каком их виде…. Договорились?
- Лады. Не вопрос…. Тем не менее, откуда?
- От старого, пархатого и горбатого верблюда…. Ладно-ладно, не хмурься, пожалуйста. Чувство юмора у меня такое – с небольшим перебором. Сейчас всё расскажу, товарищ Никита Иванов, командир легендарного «Азимута».
- Ну, знаешь! - вспылил Ник. - Это уже переходит все и всяческие границы…
- Тише, тише, невыдержанный и горячий дядюшка. Зачем же так шуметь и глаза выпучивать от возмущенья праведного? Всё очень просто. Рассказываю…. Во всём, конечно же, виновата моя милая, отважная, талантливая, но слегка рассеянная и мечтательная мамочка. Во-первых, она имеет устойчивую многолетнюю привычку – всюду забывать свои личные дневники с зашифрованными мемуарами. Но для нашего гениального математика Афоньо разгадать любой шифр – раз плюнуть. Так что, мы с братом с двенадцати лет всё знаем. Причём, в мельчайших подробностях…. А когда мы с Афоньо были маленькими, то папаня нам эти истории – о ваших совместных приключениях и подвигах – перед сном рассказывал, вместо сказок. Конечно, имена главным героям он давал другие. Настоящие имена мы уже потом узнали, ознакомившись с мамиными красочными мемуарами…. Говоришь, что это очень нехорошо – читать чужие дневники? Может, оно и так. Не спорю. Но, что сделано, то сделано…. А, во-вторых, твоя, дядюшка, мужественная физиономия очень часто мелькает на маминых картинах. Она же у нас, ко всему прочему, ещё и талантливая художница. Не знал про это? Теперь – знай…. Я сопоставила тексты дневников с картинами-портретами, и очень быстро догадалась – кто есть кто. Кстати, на тех картинах ты гораздо моложе и…м-м-м, сексапильнее. Впрочем, не самый симпатичный и привлекательный…
- И кто же привлекательней?
- Капитан Куликов, - неожиданно засмущалась Марта. - Он такой…
- Какой?
- Сразу видно, что он очень искренний и цельный. Вот…. Дон Андрес, предлагаю заключить маленькую сделку, которая может быть полезной нам обоим.
- Излагай суть, юная красавица, - улыбнулся Ник. - Что я должен сделать?
- Во-первых, никому-никому не надо пересказывать мои слова о Куликове. И самому капитану, естественно, в первую очередь. Он, по неосторожно оброненным папиным словам, плавает где-то рядом.
- Принято. Что ещё?
- Намекни, пожалуйста, сеньору и сеньоре Толедо, что их обожаемые отпрыски уже в курсе – истинного положения дел. Более того, полностью одобряют их деятельность и готовы – при необходимости – оказать посильную помощь…. Только не надо, ради Бога, говорить про прочитанные личные дневники, чтобы мамочка не расстраивалась. Возьми всё на себя. А? Мол, так и так, просветил – на правах старшего по званию – неразумных детишек…
- Сделаю. Не вопрос.
- Заранее спасибо, командир, - поблагодарила девушка. - Что я могу предложить в качестве ответной услуги? Конечно же, информацию. Например, о некоторых революционно-настроенных деятелях аргентинского и кубинского происхождения, которые позавчера посетили наше поместье с визитом вежливости…. Ведь они тебя очень интересуют? Очень-очень-очень? Не так ли?
- С чего ты взяла? - нахмурился Ник. - Где произошла утечка информации?
- Успокойся, милый дядюшка. Не было, честное и благородное слово, никакой утечки. Логическое мышление, и не более того…. Вот, ты сам посуди. Микаэль Вагнер (Вагнер-младший, надо понимать), старательно опекает ребятишек. А тут и ты, легендарный насквозь, появляешься. Делаю вывод: эти аргентинцы и кубинцы не безразличны советской внешней разведке…. Как тебе такая нехитрая логическая цепочка?
- Молодец. На ходу подмётки режешь…
- Я стараюсь, - польщено усмехнулась Мартина. - Хочу, что называется, полностью соответствовать высокому статусу своей семьи…. Что тебя интересует? Психологические характеристики этих оболтусов?
- Пожалуй.
- Хорошо, слушай…. Начну, пожалуй, с аргентинцев. Их трое: Рикардо Рохо, Феррер по прозвищу – «Цыганёнок» и Эрнесто Гевара. Все ребятки (по гватемальским понятиям), достаточно рослые и симпатичные. Похоже, что ровесники, каждому – в районе двадцати пяти-шести лет. Рохо, он адвокат, и этим всё сказано. То бишь, хитрость и осторожность однозначно просвечивают во всём его облике. Феррер же чётко соответствует своему прозвищу: очень чернявый, худющий, а глаза так и бегают по сторонам, так и бегают, словно бы высматривая – где и что плохо лежит. Не очень мне эти двое приглянулись, честно говоря. Обыкновенные авантюристы, вертопрахи и охламоны…. А, вот, Эрнесто, он совсем другой. Во-первых, не смотря на долгие странствования по Южной Америке, очень бледный. Во-вторых, его большие, выразительные и немного печальные глаза откровенно завораживают. В-третьих, улыбка у него – каждый раз разная: то горделивая и презрительная, то робкая и смущённая. И всё это, вместе взятое, говорит, безусловно, об активной умственной деятельности и неких душевных терзаниях рассматриваемого молодого человека…. Ещё у Гевары, судя по всему, не всё ладно со здоровьем: постоянно подкашливает и временами хрипло дышит. Хроническая астма, как я понимаю. Но голос у него, тем не менее, чуть хрип¬ло¬ватый и му¬жес¬твен¬ный, ко¬торо¬го труд¬но бы¬ло ожи¬дать при таком хилом телосло¬жении. Ну, и языкаст, конечно. То бишь, остёр на язык…. Вообще-то, он достаточно симпатичный и привлекательный. Как мужчина, я имею в виду. У меня даже мысль промелькнула – глазки ему построить. Так, чисто «на вырост и перспективу». Но…. Эта Ильда Гадея – та ещё штучка. Маленькая, пухленькая, неповоротливая. Да и на несколько лет старше Эрнесто. Только глаза у неё конкретные – раскосые, чёрные, бездонные и с явной «чертовщинкой». И индейской крови в жилах – никак не меньше тридцати процентов. А ещё она принимала активное и непосредственное участие в позапрошлогодних перуанских беспорядках. Поговаривают, что с винтовкой в руках. С такой тётенькой лучше по пустякам не ссориться, короче говоря. Себе, что называется, дороже. Прирежет и не поморщится. Или же пристрелит…. Так вот. Ильда старательно делает вид, что Гевара для неё – просто политический единомышленник и интересный собеседник. Но я-то чётко вижу, что она на него «глаз положила». Охмурит, рано или поздно. Без сомнений. И, понятное дело, «окольцует»…. Ещё в эту пёструю компанию входят: Микаэль Вагнер со своей рыженькой невестой, Мир¬на Тор¬рес (я так и не поняла, чья она подружка), кубинцы Нь¬ико Ло¬пес и Ма¬рио Дал¬мау, а также седовласый Гарольд Уайт. Последний – очень подозрительный тип. Во-первых, он американец. Во-вторых, очень пожилой, на уровне пятидесяти с небольшим лет. В-третьих, является профессором философии, выехавшим из США по неким политическим причинам-мотивам. Вполне, по моему скромному мнению, подходит на роль внедрённого агента ФБР. Или же, допустим, ЦРУ…. Ага, мамочка нам рукой машет, мол, пора в дорогу. Потом договорим, если, конечно, время будет…. Я сейчас, мамуля! Только сменю шорты на брезентовые штаны! Не уезжайте без меня! Пожалуйста…. Дон Андрес, проконтролируй ситуацию. В том плане, что задержи машину минут на пять-семь. Потом сочтёмся…
«Офигительная девица», - подумал Ник. - «Далеко пойдёт. И по карьерной лесенке, и вообще. Если, понятное дело, захочет…».

На этот раз им предстояло тронуться в путь на пятнистом армейском «Форде», оснащённом широкими колёсами и солидным прицепом.
- В прицеп мы пойманных аллигаторов поместим, - охотно пояснила Мартина. - Куда их потом денем? Определим в искусственный водоём с проточной водой, в котором обитает несколько тысяч их родственников. Если бы, дядюшка, ты занял другие апартаменты в «гостевом» флигеле, то мог бы любоваться со второго этажа – сколько Душе угодно – на этих милейших существ. Не повезло тебе…. Впрочем, как сказать. Тогда и нашего недавнего разговора не состоялось бы…
- Так вы уже познакомились? - обрадовался Сизый. - Общаетесь, как…. Ну, словно близкие родственники. Или же, как давние соратники.
- Ага, папочка. Общаемся. Причём, на самые разные темы. На самые-самые-самые разные. Как сослуживцам и положено…. Чего это ты на меня так удивлённо уставился? Обычное дело, если вдуматься…. А что это мы стоим? Кого ждём? Залезаем, бойцы, в авто и выезжаем на маршрут. Время, как известно, не ждёт…

Приличная грунтовая дорога – на этот раз – закончилась достаточно быстро, буквально через полтора километра, а ей на смену пришёл узкий раздолбанный просёлок: едкая светло-жёлтая пыль, красно-коричневые ямы-рытвины и нестерпимая духота.
«А ещё и всякие густые деревья-кусты подступили с двух сторон», - отметил Ник. - «Самые натуральные заросли, пронизанные толстыми чёрными лианами. Вернее, джунгли. Капель бойко падает-капает с мохнатых веток. Характерными миазмами пахнуло через приоткрытое автомобильное окошко…. Ага, стайка разноцветных волнистых попугайчиков – прямо по курсу – перепорхнула. Точно, блин горелый, джунгли. Давно, надо признать, не виделись…».
Через полтора часа джип остановился на высоком берегу обширного водоёма.
- Река Санта-Крик, - объявил Лёха. - Вернее, её разлив. То бишь, природное водохранилище с очень-очень слабым течением. Вылезаем, уважаемые охотники и охотницы…
Речные воды имели приятный светло-кофейный цвет, вдоль берегов тянулись островки высоченных разноцветных камышей, а на срединной части разлива наблюдались бело-розовые корзинки лотоса и длинные серо-зеленоватые брёвна.
Ник, заинтересовавшись широкими кругами, расходившимися по воде рядом с камышами (может, крупная рыба жирует?), подошёл к кромке узкого пологого склона, тянувшегося к поверхности воды.
Неожиданно в трёх-четырёх метрах от берега всплыло толстое полутораметровое брёвнышко – зеленоватое, со светло-голубыми наростами игольчатой плесени.
«Бревно?», - засомневался Ник. - «Разве у брёвен бывают такие янтарно-жёлтые и хищно-голодные глаза с круглыми чёрными зрачками? Ну-ну…».
- Этот аллигатор нас не интересует, - небрежно махнула рукой Айна, оказавшаяся рядом с ним и облачённая в замшевый светло-бежевый охотничий костюмчик – с пятнистой банданой на голове и низкими кожаными сапогами на ногах. - Мелковат, хотя, судя по голубым «иголкам» вдоль хребта, уже в возрасте. Следовательно, генафонд на нашей ферме не улучшит. Ничего страшного, сейчас отыщем более достойные экземпляры…. Кстати, дон Андрес. А как я тебе в таком облике?
- Просто замечательно и бесподобно. Настоящая охотница с дикого американского Запада.
- По мне так – с российского северо-востока, - многозначительно усмехнувшись, вмешалась в разговор Мартина. - С далёкого и загадочного Чукотского полуострова, я имею в виду…. И не надо, милая мамочка, так удивлённо и растерянно хлопать своими пушистыми ресницами. Мне дядюшка Андрес уже о многом успел рассказать. Вернее, дядюшка Ник…. Всё, прекращаем приватные разговоры. Наши любопытные гости подъезжают…
Раздался солидный утробный рык, и рядом с «Фордом» остановился «носатый» автобус мексиканского производства, из которого принялись поочерёдно выбираться молодые люди и девушки, выряженные – кто во что горазд.
- Ба, кого я вижу! - тут же завопил бородатый и длинноволосый Банкин, напоминавший своим внешним обликом классического хиппи. - Сеньор Буэнвентура, старый сукин кот. Кха-кха…. Ой, извините, конечно, уважаемый. Это у меня случайно вырвалось, от восторга…
- Дон Андрес, че? - тут же подключился Эрнесто. - Вот, так, кха-кха, встреча…
Они, понятное дело, обнялись и вволю пошумели, обмениваясь радостными фразами и междометиями.
- Повзрослели оба, - подытожил Ник. - Возмужали. Это в том смысле, что тогда, на аргентино-чилийской границе, вы были ещё юношами. А теперь, безусловно, мужчины. Только подкашливаете по-прежнему. Астма всё так и не прошла? Бывает, конечно…. Значит, уже два раза проехались по Южной и Центральной Америке?
- Ага, - горделиво улыбаясь, подтвердил Михаил. - Практически все здешние страны посетили – за незначительным исключением, кха-кха. Ну, мелочь там всякая: Суринам, Французская Гвиана, что-то там ещё…
- И как впечатления? В глобальном плане, я имею в виду? Какие места произвели самое большое впечатление?
- Неоднозначные, че, впечатления, - вздохнул Эрнесто. - С одной стороны, красоты природные – просто неописуемые. А с другой, че, нищета сплошная. Коррупция хроническая. Произвол и несправедливость. Кха-кха-кха…. Знаковые, че, места? Развалины Мачу-Пикчу в Перу. И развалины индейских святилищ Тиуанако в Боливии, че, недалеко от знаменитого озера Титикака…. Вот, кха-кха, сидишь на этих древних камнях, куришь, смотришь по сторонам и думаешь, мол: - «И все сегодняшние города, благодаря нашим жадным и бесстыжим толстосумам, могут превратиться в такие развалины. Кха…. Прав на сто пятьдесят процентов, че, был прав старина Карл Маркс – ради трёхкратной прибыли капиталисты способны, че, практически на любое преступление: и города сотрут в пыль, и всю планету зальют химикатами, лишь бы денег побольше заполучить…. Нет, че, заканчивать надо с этим делом. С капитализмом, имеется в виду. Причём, срочно, с оружием в руках и, че, жалости не ведая…». Как-то, вот, так – с общими впечатлениями…
- Тра-та-та, - беззаботно пропел рядом нежный женский голосок.
Ник обернулся и непроизвольно замер, понимая, что тонет в огромных светло-голубых глазах. Тонет по серьёзному, без особой надежды на спасение…
- Ах, да. Совсем забыл, - тут же зачастил Банкин. - Разрешите, дон Андрес, представить вам мою, кха-кха, обожаемую невесту. Сеньорита Мари Ираола. Она родом из страны басков, поэтому и её внешность…м-м-м, такая необычная…
- Очень приятно, - вежливо склонил голову Ник. - Да, среди басков, действительно, частенько встречаются рыжеволосые…. Вы очень красивы, сеньорита. Искренне рад нашему знакомству.
- И я очень рада, - лучезарно улыбнулась Мари (Анна-Мария Виртанен, понятное дело). - Микаэль много рассказывал про вас, дон Андрес…
«Вот так, оно, братец, всегда и бывает», - сочувственно вздохнул прозорливый внутренний голос. - «Пока некоторые старые перцы вынашивали (неторопливо и трепетно, понятное дело), чувства сердечные, шустрая молодёжь обошла на крутом повороте. А ты, ясен пень, остался у разбитого корыта. То бишь, у холодной постели, давно уже позабывшей о чувственном и живительном тепле женского тела…. И поделом, между нами говоря. Надо было не ждать у моря погоды, а активность проявлять, ища встреч с данной безусловно-симпатичной барышней. А найдя, решительно «столбить» права на неё, неторопливый ты наш. Поделом, короче говоря. Чего достоин – то и получи. Получи и распишись, недотёпа хренов…. Эх, бедное наше сердечко. Заледенело всё и скукожилось, получив очередную оплеуху (насквозь заслуженную, блин горелый, на этот раз), от жестокосердной доньи Судьбы.… Кстати, может тебе стоит переключить своё мужское внимание на юную и милейшую Мартину Толедо? Считаешь, что она слишком молода для отношений серьёзных? Так, ведь, можно действовать сугубо в режиме – «на вырост и перспективу»…. Куда-куда пойти? Понятное дело, грубиян однообразный. Всё туда же, без изменений маршрута…. Ладно, послушно и обиженно замолкаю. Сам, наглец первостатейный, разбирайся…».
- Заканчиваем, дамы и господа, пустые и праздные разговоры, - раздался насмешливый голос Сизого. - Вы сюда, собственно, зачем приехали? Посмотреть, как отлавливают свирепых и кровожадных аллигаторов? Или же языками от души почесать? То-то же. Приступаем, благословясь, к сафари. Следуйте за мной: угол, что называется, срежем для начала…

Перейдя через узкую болотистую лощину, они оказались на пологом берегу широкой бухты речного разлива: светло-кофейные воды, высоченные камыши, разноцветные кувшинки и лотосы, изумрудно-зелёные островки неизвестных водорослей, на которых располагались многочисленные птичьи гнёзда. А рядом с кувшинками, лотосами, островками и птичьими гнёздами располагались многие сотни серо-зеленоватых «брёвен», украшенных короткими светло-голубыми «иголками». Одни «брёвнышки» мирно и беззаботно дремали, высунув на поверхность воды длинные заострённые морды. Другие же, наоборот, лениво плавали-передвигались между разноцветными розетками лотосов и кувшинок.
- Ага, вот и весьма достойный экземпляр, - указала рукой Айна. - Достаточно молодой, не старше пяти-шести лет, а уже под два с половиной метра вырос. Значит, перспективный. То, что старенький очкастый доктор прописал. Да и недалеко до него, менее пятидесяти метров…. Каким образом, интересуетесь, будем отлавливать? Конечно же, с помощью спиннинга, оснащённого толстым капроновым шнуром, грузилом и надёжным «тройником», - продемонстрировала нехитрую снасть. - А ещё нам пригодится обыкновенная изоляционная лента (например, благородного тёмно-синего цвета), и крепкие верёвки для транспортировки пойманного аллигатора к прицепу. Собственно, и всё…. Что это, мальчики и девочки, вы так недоверчиво ухмыляетесь? Я говорю совершенно серьёзно. Никаких шуток-прибауток и «бородатых» анекдотов…. А для начала прочитаю вам одну весьма познавательную лекцию, которая, безусловно, будет вам очень полезна в будущем. Ибо между миром природы и нашими человеческими реалиями существует достаточно много аналогий. Причём, как косвенных, так и насквозь прямых…. Итак. У гватемальского аллигатора есть три с половиной уязвимых места: брюхо, покрытое тонкой и бледной кожей, глаза, нежные ноздри и – наполовину – хвост. Почему хвост – лишь наполовину? Потому, что он становится уязвимым (то есть, перестаёт слушаться своего хозяина), только тогда, когда аллигатор испуган и испытывает сильнейший болевой шок. Запомните, друзья, эти не хитрые моменты. Глядишь, и пригодится когда-нибудь. Так как, на мой частный взгляд, у кровожадных аллигаторов и современных капиталистических государств – много общего. Очень много…. Глаза же этого конкретного самца мы сегодня трогать не будем. Кому, спрашивается, нужен слепой аллигатор? Никому, ясная гватемальская зорька…. Всё. Лекция закончена. Приступаю к практическим действиям…
Она неторопливо подошла к самой береговой кромке, несуетливо примерилась и резко взмахнула удилищем спиннинга.
- Ш-ш-ш-р-р-р, - тихонько запела, освобождаясь от капронового шнура, спиннинговая катушка.
Вскоре раздался громкий всплеск – это грузило с «тройником» приводнилось в паре-тройке метрах за намеченным аллигатором.
Айна, слегка подмотав шнур на катушку, умело подсекла.
Ну, тут оно и началось – самое натуральное светопреставление: бешеные удары мощного хвоста по воде, отчаянный треск катушки спиннинга, разноцветные брызги – в ярких солнечных лучах – во все стороны…
Впрочем, уже через три-четыре минуты аллигатор ослабил сопротивление и, развернувшись практически перпендикулярно относительно наматываемого на катушку шнура, начал приближаться к берегу.
- Стальной «тройник» впился в брюхо, не покрытое защитной чешуёй, - пояснила Марта. - А сильнейший болевой шок, он очень быстро лишает сил, а также и самого желания бороться…. Рана на нежном брюхе? Ерунда, очень быстро заживёт, как на бродячей беспородной собаке…. Вскоре папочка вступит в Игру. А потом и моя очередь придёт…. Поможешь, дядюшка Андрес?
- Не вопрос, - кивнул головой Ник. - И что, племяшка, мы с тобой будем делать?
- Ничего особенного. Я пойманному здоровяку челюсти сожму, а ты их крепко-накрепко перемотаешь. Вот, держи изоленту. Только кончик заранее «отщеперь». Здесь действовать надо быстро и решительно, без промедлений. Иначе запросто можно остаться без пальцев…. Вообще-то, мамочка и сама, без всякой посторонней помощи, прекрасно справляется с этим процессом. Но почему же немного «не поиграть» на публику, если представилась такая возможность?
Серо-зеленоватое желтоглазое «брёвнышко» оказалось на мелководье песчаной косы. Айна, предварительно наклонив, настойчиво потянула удилище спиннинга в сторону, аллигатор, отчаянно суча мощными лапами, послушно развернулся хвостом к берегу и, задрав голову, угрожающе защёлкал челюстями.
Сизый демонстративно медленно натянул на ладони брезентовые рукавицы, подошёл к аллигатору и, крепко взявшись за безвольно-неподвижный хвост, оттащил пленника от речного разлива метров на семь-восемь. Оттащил, но ладоней не разжал.
- Наш выход, сеньор Буэнвентура, - прошептала Мартина. - За мной, доблестный кабальеро…
Они, заложив небольшой крюк, подошли к аллигатору со стороны воды. То есть, непосредственно к зубастой морде, украшенной янтарно-жёлтыми глазами, переполненными лютой болью и звериной яростью.
- Я его крепко держу, - заверил Лёха. - Не бойся, дочка.
- Вот ещё. Я ничего и никого не боюсь, - насмешливо фыркнула девушка, а после этого сосредоточилась и, делая левой ладонью плавные круговые движения, монотонно зашипела: - Ш-ш-ш-ш-ш…
Аллигатор, насторожившись, широко раскрыл челюсти, а его янтарно-жёлтые глаза – вслед за нежными девичьими ладошками – начали зачарованно вращаться.
Резкое, почти неуловимое движение, и пальцы правой ладони Марты крепко сжали ноздри хищника, после чего его зубастые челюсти плавно сомкнулись.
- Заматывай, дядюшка, - велела Мартина. - Крепче…. Ещё три-четыре витка…. Достаточно. С замотанными челюстями аллигаторы очень вялые и, по сути, не опасней месячного котёнка…. Эй, экскурсанты! - призывно махнула рукой. - Хватит аплодисментов. Пора и реальным делом заняться. Хватайте верёвки и идите сюда. Сейчас свяжем этого здоровяка и оттащим в прицеп…

В ловле второго аллигатора приняли активное участие и «экскурсанты» (по выражению Мартины): Банкин тащил пленника за хвост, Ильда Гадея – по личному разрешению Айны – «пленяла» его ноздри, а Эрнесто Гевара старательно и увлечённо обматывал челюсти изолентой.
По завершению сафари, как и полагается в таких случаях, состоялся лёгкий пикник. Так, совершенно ничего особенного – распили под скромные бутерброды несколько фляжек с коньяком средней паршивости. А после этого, разбившись на группки, разбрелись – кто куда.
Сизый, пристроившись возле прицепа с пойманными аллигаторами и со вкусом раскурив толстенную светло-жёлтую сигару, увлечённо вещал о чём-то любопытствующим. Эрнесто и Ильда отправились на прогулку вдоль речного берега вверх по течению Санта-Крик. Айна и Мартина, наоборот, вниз – видимо, для серьёзного разговора.
- Пойдём, дружище, потолкуем. Чем мы хуже других? - многозначительно подмигнул Банкину Ник. - Куда? А, например, вон к той зачуханной банановой рощице. Фу, какая пылища. Апчхи…. Ага, вроде никого нет рядом. Надеюсь, что твоё грядущее бракосочетание с Мари Вольфом Григорьевичем согласовано? Ну, и ладушки. Я почему-то так и думал. Поздравляю и всё такое прочее…. Теперь по делам текущим. Завтра-послезавтра – в обязательном порядке – найдёшь коммерческого атташе аргентинского посольства и попросишь, предварительно предъявив вот этот круглый значок с гордым профилем генералиссимуса Франко, чтобы он (коммерческий атташе, ясный пень), зачислил Эрнесто Гевару в штат посольства – в качестве своёго личного помощника. Подстрахуем гнилую ситуацию, так сказать. Лишним не будет…. Далее. В середине июля будущего года начнётся вооружённое проамериканское вторжение с территории Гондураса, в результате которого Правительство президента Арбенса будет свергнуто. Более того, сразу после этого начнутся массовые аресты и расстрелы его сторонников. Твоя главная задача на этот период – не допустить, чтобы наш мечтательный фигурант принял непосредственное участие в уличных боях. Да и самому рисковать – категорически запрещаю. Как только запахнет жареным, сразу переселяйтесь в аргентинское посольство. Всё тот же коммерческий атташе обеспечит вашу эвакуацию в Мексику. Там, кстати, и встретимся…. Когда? В октябре-ноябре 1956-го года, не раньше…. Ещё один важный момент. Этот профессор философии Гарольд Уайт…. Не верю я этим американцам. Совсем не верю. И, поверь, для этого у меня есть веские основания, выношенные долгими и разными годами. Ну, их, деятелей мутных и пройдошистых…. Сделай так, чтобы мистер Уайт больше не отсвечивал рядом с Че. Как и что? Твои, братец, дела. Прояви смекалку и фантазию. Вплоть до кирпича, случайно свалившегося со старенькой крыши…

AndreyBondarenko
Глава седьмая
Мехико – город сонный

В положенное время пассажирский самолёт, следовавший из испанской Барселоны, приземлился в международном аэропорту имени Бенито Хуареса .
Получив багаж, Ник прошёл в «службу сервиса» и оформил заказ-квитанцию на доставку чемодана и дорожного баула в гостиницу.
- «Gran Hotel Ciudad de Mexico»? - одобрительно улыбнулась смуглолицая девушка «по ту сторону окошка». - Отличный выбор, сеньор. Практически самый центр города. Все основные архитектурные достопримечательности и музеи рядом.… Надолго в Мехико?
- Думаю, что месяца за полтора-два управлюсь…
Успешно избавившись от громоздкого багажа, Ник вышел из здания аэропорта.
«За полтора-два месяца он, видите ли, управится», - тут же принялся надоедливо брюзжать ворчливый внутренний голос. - «Деятель легкомысленный и неосторожный…. А кто, спрашивается, будет трижды через левое плечо сплёвывать? А по дереву, так тебя и растак, стучать? Я, извини, не умею…. И девица эта совершенно напрасно улыбалась – с такими-то кривыми и местами «кариесными» зубами. Впрочем, как утверждают знающие люди, в Центральной Америке «зубная культура» традиционно находилась и находится на, отнюдь, не высшем уровне. Даже среди местных богатеев и чванливых аристократов. Мол, исторически так сложилось, плюсом агрессивный химический состав питьевой воды…. Б-р-р-р! Холодно-то как. А некоторые якобы опытные путешественники кожаный плащ в чемодане оставили, так его и растак…. Градусов четырнадцать, не больше. И свежий северо-западный ветер задувает вовсю. Хвалёные южные широты, тоже мне. Впрочем, Мехико выстроен в горах, на высоте двух тысяч с кепкой метров над уровнем моря, что и объясняет некоторую суровость здешнего климата…».
Он подошёл к ближайшему уличному телефону под светло-серым пластиковым козырьком, снял громоздкую трубку с металлических рычажков и, предварительно бросив монетку в «платёжную» щель на корпусе аппарата, набрал нужный номер.
- Да, вас слушают, - известил мягкий женский голос.
Голос – как голос, но глупое сердце Ника тут же вздрогнуло и, неуклонно подрагивая, застучало, застучало…
- Что же вы молчите? - удивились на том конце телефонного провода. - Говорите, пожалуйста.
- Меня просили передать вам привет, - с трудом выдавил из себя условную фразу Ник. - Вам, прекрасная сеньора, а также и вашему отважному мужу.
- От кого, если, конечно, не секрет? - начал собираться в единое целое секретный, оговорённый ещё несколько лет назад, пазл.
- От непревзойдённого генералиссимуса Франко, конечно же, моя алмазная донна. Даже он – в своём далёком Мадриде – уже наслышан о вашей неземной красоте.
- Дон Андрес?
- Он самый. Доброе утро, сеньора Ираола.
- Доброе, - непонятно и длинно вздохнув, подтвердила Мари (вернее, Анна-Мария). - Только – Вагнер-Ираола.
- Ах, да, конечно. Сеньора Вагнер-Ираола, - вежливо поправился Ник. - Извините покорно…
- Ничего…. Когда, дон Андрес, посетите нас с визитом?
- Чуть попозже, милая Мари. А пока мне хотелось бы встретиться с вашим мужем…м-м-м, в городе.
- В итальянской кафешке? Или же в ирландском пабе?
- Ни там и ни там. Пусть это будет, скажем, ресторан «El Cardenal». Одна из частных приватных ниш. Метрдотель проводит.
- Отличный выбор, сеньор. Классика испано-мексиканской кухни, как-никак…. Когда?
- В тринадцать ноль-ноль.
- Хорошо, я передам Микаэлю.
- Всего вам хорошего, алмазная донна.
- И вам, странствующий идальго…

Вернув телефонную трубку обратно на рычажки, он направился к стоянке такси.
«Столько лет прошло, братец, а ты всё никак не можешь забыть эту рыженькую финскую вертихвостку», - дурашливо захмыкал нетактичный внутренний голос. - «Смешно, право слово. Лишь голос её услышал, а уже разволновался, как последний сопливый мальчишка, влюблённый до полной потери пульса. А что будет, когда ты её увидишь? Все же сразу и всё про тебя поймут. Нет-нет, остерегайся этой встречи. Особенно, дружок закадычный, при свидетелях. Остерегайся, от греха подальше…. Ладно, братец, не обижайся. Это я так – из вредности природной. Не более того…. А с этим рестораном «El Cardenal» ты, действительно, здорово придумал. То бишь, полистал в полёте глянцевые туристические брошюры и выбрал – практически первый попавшийся. Оно и правильно, ну их, эти заранее намеченные и оговорённые «рабочие точки». Вдруг, они уже давно засвечены? Всякое бывает…. Ага, тутошние таксисты выстроились в ряд возле зелёненьких однотипных малолитражек. Нетипичные они какие-то, на мой пристальный взгляд. Для бесшабашной Латинской Америки нетипичные, я имею в виду…».
Таксисты, действительно, вели себя странно: не шумели и не галдели, размахивая руками, азартно приплясывая и обещая потенциальному клиенту сервис самого высочайшего уровня, а, наоборот, скромно и молчаливо стояли – одни, выжидательно скрестив руки на груди, другие, меланхолично покуривая чёрные тонкие сигареты. И лица у всех них были скучающе-сонными и бесконечно-равнодушными.
- Можно побеспокоить вас, сеньор? - обратился Ник к пожилому пышноусому водителю. - В плане небольшой поездки? Прямо-таки, крохотной?
- Всегда к услугам уважаемого сеньора, - заразительно зевнув, сообщил таксист, а после этого вяло махнул рукой в сторону ближайшего зелёного автомобиля. - Куда проследуем?
- Сперва объедем ближайшие местные достопримечательности, затратив на это два с половиной часа. Конечная точка – ресторан «El Cardenal». Сгодится такой маршрут?
- Как будет угодно сеньору. Нет проблем. Вау-у…, - в очередной раз зевнул усатый.
- Вау-у-у-у…, - дружно и синхронно поддержали его коллеги по ремеслу...

Машина, сонно тронувшись с места, влилась – за несколько неуклюжих приёмов – в общий транспортный поток и неторопливо покатила, никого особо не обгоняя, по вполне даже приличному асфальтовому шоссе.
По мере приближения к городу, впереди, почти прямо по курсу (вернее, гораздо выше этого курса), чётко поднималось-росло тёмно-серое облако-марево.
«Может, именно благодаря этому, жители Мехико и являются-получаются такими сонными?», - отметился очередным нестандартным предположением неугомонный внутренний голос. - «То бишь, разряженному горному воздуху и регулярному автомобильному смогу? А что тут такого? Вполне даже рабочая версия…. А небо, тем не менее, в прорехах в мареве смога – лазурно-голубое. Ещё и очень-очень высокое. Эстетично смотрится, надо признать. А ещё и очень оптимистично, мол, добро всегда – в конечном итоге – побеждает. Или же, на крайний случай, никогда не сдаётся…».
Через некоторое время придорожный указатель известил о том, что они въехали на территорию городского района – «Койоакан». А на очередной прямоугольной табличке (крупными белыми буквами на тёмно-синем фоне), значилось: - «Museo Casa de Leon Trotsky».
Машина остановилась на светофоре, который задумчиво просигналил ярко-красной лампочкой. Ник заинтересованно повернул голову направо и мысленно прокомментировал увиденное: - «Зелёный сквер перед длинным симпатичным домом. А посередине сквера, под высокой величественной сосной, располагается ухоженная могила с приметным памятником: светло-серая прямоугольная каменная плита, на которой выбиты (вырезаны с помощью алмазо-содержащих дисков?), перекрещенные серп и молот, а чуть выше – надпись: - «Leon Trotsky»…. Да, воистину, неисповедимы пути твои, Господи. Ведь и я (пусть и косвенно), имею отношение к безвременной смерти Льва Давидовича. Именно после успешного завершения операции «Зверёныш» (тогда, в 1940-ом году), группе Рамона Меркандера и «дали отмашку» на физическое устранение Троцкого. Бывает…».
Автомобиль чуть заметно вздрогнул. Где-то тоненько и жалобно зазвенело разбившееся стекло – как результат резко-захлопнувшейся оконной рамы.
- Землетрясение? - забеспокоился Ник.
- А, ерунда, - плавно трогая машину с места, меланхолично отмахнулся шофёр. - Тут такое частенько случается. Почитай, почти каждый месяц. Ничего страшного. Поверьте…. Но иногда, увы, и по-настоящему трясёт. С разрушениями и человеческими жертвами. В последний раз – почти четыре года назад, в 1952-ом…. Может, сеньор приезжий, вас в гостиницу отвезти? Типа – если боитесь?
- Не надо. Следуем прежним маршрутом…
За следующие два часа они посетили-осмотрели (то есть, проехали на малой скорости рядом, а кое-где и вокруг), следующие городские достопримечательности: развалины древней пирамиды ацтеков, огороженные низеньким кованым забором, Национальный кафедральный собор, построенный в шестнадцатом веке, госпиталь Хесус Насарено, Муниципальный дворец, Национальный дворец, легендарную часовню Саграрио Метрополитано и ещё целую кучу старинных зданий, сооружений и развалин.
В двенадцать часов сорок пять минут автомобиль въехал на практически пустую ресторанную парковку. Въехал и, понятное дело, остановился.
- Как вам поездка, сеньор? - вяло зевнув, поинтересовался таксист.
- Впечатляет, - признался Ник. - Благородная и безупречная старина, так сказать. И зелени много…. Спасибо, любезный. Вот, держи денежку. Столько достаточно?
- Вполне, сеньор. Даже пересчитывать не буду. Лень, честно говоря. Всех вам благ…

Внутреннее убранство ресторана «El Cardenal» в полной мере соответствовало его многообещающему названию.
«Благородным средневековым духом так и отдаёт», - заявил внутренний голос, мнящий себя законченным эстетом. - «Причём, на каждом шагу. То бишь, практически в каждой детали интерьера. Во-первых, высокие сводчатые потолки со «вторым светом». По периметру второго этажа, огороженного высокими резными перилами, тянется узкая терраса с редкими дверьми, за которыми.… Да, что, собственно, скрыто за ними? Может, скромные конторские помещения. Или же, наоборот, так называемые «номера» с плотскими развлечениями. Всякое бывает на этом призрачном и неверном Свете. Всякое. Из знаменитой серии: - «Пока самолично не попробуешь – не узнаешь…». Во-вторых, стены, украшенные дорогущими шёлковыми обоями и завешанные (но, надо признать, сугубо в меру), всяческими профильными штуковинами: явно-старинными портретами сеньоров и сеньор с пышными кружевными воротниками и надменно-официальными лицами, милыми пейзажами с лёгким деревенским привкусом, тёмно-серыми рыцарскими доспехами, разнообразным антикварным холодным и огнестрельным оружием, лохматыми шкурами различных животных, развесистыми рогами лосей и благородных оленей, а также гербами, гербами, гербами. Причём, как личными гербами (герцогскими, графскими и баронскими, имеется в виду), так и общественными – городов, провинций и даже целых стран.… В-третьих, тёмная мебель – как нарочито-грубая, так и демонстративно-изысканная. Всякие там столы морёного дуба, стулья вишнёвого дерева с эстетично-выгнутыми резными спинками и вогнутыми ножками, кресла тёмно-коричневой буйволиной кожи и элегантные светильники на высоких чугунных ножках-подставках…. В-четвёртых, здешние ресторанные халдеи. Ну, очень солидные дяденьки: уже в возрасте, облачены в нарядные средневековые камзолы с характерными воротниками и крупными пуговицами-застёжками, сработанными из камня и дерева. А ещё все они (халдеи), с какими-то «отметинами» на мрачных физиономиях. У одного – кривой тёмно-бордовый шрам змеится по правой щеке. У второго – огромное сизо-коричневое родимое пятно разместилось точно посередине лба. У третьего – усы стрёмные: узкие, длинные и с залихватски подкрученными кончиками…. Марку, суки надменные, блюдут, не иначе. Мол, каждая деталь интерьера, включая внешность обслуживающего персонала, должна быть продумана до мелочей. Дабы произвести на уважаемого клиента должное и неизгладимое впечатление. Маркетологи доморощенные, мать их консалтинговую…».
Метрдотель (со стрёмными усами), выслушав пожелание Ника о «приватной нише», согласно кивнул массивной головой, после чего предупредительный высокий официант (с родимым пятном на лбу и до невозможности сонными глазами), проводил гостя в дальний торец ресторанного зала.
«И никакая это и не «ниша», а самый обыкновенный эркер – с достаточно низким потолком и четырьмя широкими окошками», - усаживаясь за стол, покрытый тёмно-серой льняной скатертью безо всяких узоров, отметил Ник. - «Некая приватность, конечно, присутствует. Не без этого. Но, вот, эти огромные прямоугольные окна. Хм. Весь эркер с улицы просматривается – как на ладони…».
- Меню, сеньор, - официант предупредительно протянул объёмную папку, заключённую в угольно-чёрную бархатную обложку с широкой светло-серебристой окантовкой.
- Спасибо, не надо, - вежливо отказался Ник. - Принесите мне салат из крабового мяса, виноградных улиток и авокадо…. Как, кстати, он называется?
- «Никарагуанский», сеньор.
- Вот-вот…. Итак, салат «никарагуанский». Две порции с пшеничными лепёшками и сливочным маслом. Хочу, что называется, вспомнить кое-что. То бишь, события давно ушедших лет…. А ещё два литра светлого пива. Естественно, мексиканского производства. Самого лучшего – на ваше усмотрение. Цена значения не имеет…. Только сперва задёрните, пожалуйста, шторы. Если вам, конечно, не трудно. Да, все до единой…
Официант послушно задёрнул – вялыми сонными движениями – плотные тёмно-фиолетовые шторы и, включив два светильника, удалился.
Впрочем, уже через пару минут он вернулся, сопровождая пришедшего Банкина.
«Интересный нынче у Мишки облик. В том плане, что неординарный», - не преминул отметить въедливый внутренний голос. - «Аккуратно «прилизанные» русые волосы почти до плеч. «Чеховская» бородка – чуть темнее волос. Неухоженные усы. Очочки с круглыми стёклышками на носу. А одет…м-м-м, крайне простенько и безо всякого вкуса.… Да, блин горелый. Дешёвым провинциальным лицедейством за версту так и отдаёт…. И почему, интересно, симпатичнейшая Анна-Мария Виртанен выбрала его? Практически циркового клоуна с носом персидским? А не тебя, братец, такого мужественного, серьёзного, надёжного и положительного – во всех отношениях? Чёрт его знает, почему. Женская Душа – потёмки сплошные, так его и растак…. Что-что? Понял. Умолкаю…».
- Дон Андрес, - радостно улыбнулся Михаил. - Сто лет не виделись. Искренне рад. Давай краба, пожму…. Ну, и рукопожатие у тебя. Крепкое. Даже ладошка слегка онемела…. Удивляешься, почему я не подкашливаю? А прошла астма, благодаря здешнему горному воздуху, на совесть перемешанному с автомобильным смогом…. Или же просто временно отступила? Не знаю. А одного нашего общего знакомого, наоборот, по-прежнему донимает. Вот, такие странности.…. Ничего, что я перешёл на «ты»?
- Нормально. Давно уже надо было это сделать…. Да ты, Микаэль, присаживайся. И заказ сделай, пока официант здесь.
- Ага, присяду. Спасибо…. Меню? Нет, я по-простому…. Значится так. Записывайте, милейший. Буррито . Энчилада . Чимачанги . Уэвос с гуакамоле . Ну, и конечно, фатиха . Думаю, вполне достаточно…. Теперь по винам. У вас есть аргентинские под торговой маркой – «Сервантес»? Замечательно. Тогда одну бутылку белого и одну красного. Урожая…э-э-э, например, 1955-го года…
Официант, отвесив почтительный поклон, удалился.
- Ну, ты и обжора, сеньор Вагнер, - усмехнулся Ник. - А ещё и большой знаток-ценитель мексиканской кухни. Вот, Вольф Гри…
- Кха-кха-кха! - неожиданно раскашлялся Банкин и чуть заметно указал глазами на потолок. - Кха-кха…. Ты, дон Андрес, ничего не понимаешь. Мы же с женой – люди бедные, не имеющие постоянной работы. За всё время, что живём в Мексике, только раза три-четыре посещали здешние рестораны. Да и не рестораны, если смотреть правде в глаза, это были, а самые обыкновенные забегаловки и «тошниловки», расположенные на городских окраинах. Так что, не грех воспользоваться такой козырной ситуацией. В том плане, что наесться от пуза всякими вкусностями, приготовленными лучшими мексиканскими поварами. Да и выпить по-взрослому – вин изысканных…
«Опростоволосился ты, братец», - неодобрительно усмехнулся вредный внутренний голос. - «Вернее, перемудрил слегка…. А ещё мнишь себя опытным оперативником. Мол: - «Назначу-ка я встречу не в заранее условленном месте, а в первом попавшемся ресторане…». И что? «Первый попавшийся ресторан» оказался самым лучшим и знаменитым в Мехико. Суда, наверняка, частенько захаживают всякие заслуженные политики, адвокаты и бизнесмены. Не говоря уже об иностранцах, включая послов, представителей транснациональных корпораций и шпионов. Поэтому и «прослушка» здесь весьма даже вероятна…. Магнитофоны пока ещё очень несовершенны и громоздки? Да и откуда им взяться в Мексике? Но можно же подслушивать и по-простому. То бишь, обычным человеческим ухом. Например, вон через ту металлическую «нашлёпку» с круглыми дырочками, закреплённую на потолке. Казалось бы, обычная решётка, закрывающая вентиляционный ход? А зачем, спрашивается, целых две вентиляционных решётки? Одна – на стене, а другая – на потолке? Вот, то-то же. Высока вероятность, что сейчас прямо над нами сидит некто любопытный и готовится подслушать ваш с Мишкой разговор…. Кто этот – некто? Агент мексиканской полиции? Совсем не обязательно. Им может оказаться и доверенное лицо хозяина этой славной ресторации. Типа – информация лишней никогда не бывает. Так что, братец, все серьёзные разговоры придётся отложить «на потом»…. Да ты, чудак, не расстраивайся. Салатика покушай. Пивка попей…».
Пиво, честно говоря, оказалось так себе – слабенькое (в алкогольном отношении), и, такое впечатление, слегка подкисшее. А, вот, «никарагуанский» салат был просто превосходен.
«По крайней мере, точно такой же подавали и тогда, в 1940-ом году, в кабачке «La Golondrina blanka», что расположен в замечательном городке Сан-Анхелино», - подтвердил памятливый внутренний голос. - «Да, славные тогда были времена. Легендарные и незабываемые…».
В процессе трапезы они, всё же, немного пообщались. То бишь, поговорили о капризном мексиканском климате, автомобильном смоге, землетрясениях, алкогольных напитках, а также о главных архитектурных памятниках и основных вехах исторического развития. Так, ради пущей запутки и дополнительного расширения кругозоров.
Примерно через час, очень натурально отдуваясь, Банкин объявил:
- Всё, больше не могу, объелся. Брюхо окончательно переполнилось, даже благородное аргентинское вино уже не помещается…. Может, дон Андрес, прогуляемся немного?
- Прогуляемся, не вопрос, - согласился Ник. - Свежим воздухом подышим. Душновато здесь, честно говоря…

Сполна рассчитавшись с «пятнистым» официантом и вежливо раскланявшись с сонным метрдотелем, они покинули «El Cardenal».
- Погорячился я немного со «свежим воздухом», - оказавшись на улице, проворчал Ник. - Сплошные выхлопные газы, так его и растак. А ещё и бензином плохой перегонки воняет.
- Шагаем направо, - брезгливо сморщив нос, велел Банкин, а метров через сто, мельком взглянув в крохотное зеркальце, зажатое в кулаке правой руки, констатировал: - «Топтун», как и следовало ожидать, нарисовался. Не порядок…. Ладно, будем отрываться. Тем более что он достаточно грузный и, естественно, сонный. Второй левый переулок – наш…
И они успешно оторвались: свернули в узкий кривой переулок, резко ускорились, «нырнули» в тёмный проходной двор, во второй, в третий, вышли на широкую улицу и проехали несколько остановок в полупустом трамвае.
- Где мы сможем поговорить? - полушёпотом спросил Ник. - По серьёзному, не опасаясь посторонних ушей, я имею в виду?
- Конечно, в одном из здешних тенистых городских парков, - легкомысленно передёрнул плечами Михаил. - Тут этого добра – навалом, более десяти штук: «Аламеда», «Испания», «Мексика», «Виверос де Койоакан», «Серро де ла Эстрелья», «Утонувший парк», ну, и так далее. Есть даже «Сад Пушкина» – «Jardin Pushkin». Он, кстати, достаточно большой, с удобными лавочками, детскими площадками и бюстом поэта, рядом с которым установлена прямоугольная табличка с надписью следующего содержания: - «Александр Пушкин, русский поэт-революционер, родился в Москве шестого июня 1799-го года. В 1820-ом году за свою «Оду Свободе» был сослан на Кавказ». То есть, свободолюбивым мексиканцам важна, прежде всего, революционная составляющая вопроса. Причём, любого…. Почему в Мехико так много парков? Кислорода здесь хронически не хватает. Поэтому и здешние городские жители такие сонные. И чтобы окончательно не заснуть, по вечерам и выходным дням все ходят на бокс, петушиные бои и местную корриду. Ну, и парки разбивают повсеместно. Мол, дело государственной важности, так как листья деревьев и кустов – по мнению высоколобых учёных – вырабатывают живительный кислород…. «Сад Пушкина»? Нет, он находится совсем в другой стороне. В следующий раз обязательно посетим. А через пару остановок мы выйдем и проследуем в парк «Аламеда». На его месте когда-то располагалась одна из резиденций знаменитого императора Монтесумы . Позже – площадки для торжественного сжигания средневековых еретиков. А теперь – длинные тенистые аллеи, развлекательные аттракционы, различные музеи и неплохой зоопарк…. Ага, друзья нашего Эрнесто вышли на прогулку. Идут себе по тротуару улицы имени президента Франсиско Мадеро, болтают. Во, хохотать начали на всю округу, за бока хватаются. Та ещё парочка. Небось, пикантными анекдотами обмениваются. Смешливые и несерьёзные – это что-то. Как и полагается идейным и записным революционерам…

«Революционерам?», - недоверчиво захмыкал наблюдательный внутренний голос. - «Ерунда какая-то. Или же шутка юмора не смешная…. Ну, никак эти двое молодых людей не тянут на пламенных карбонариев. Один очень высокий, чуть сутулый, коротко-стриженный, с аккуратно-зачёсанными назад чёрными волосами и щёгольскими пижонскими усиками. Одет откровенно-франтовато, что называется, с иголочки. Стильный светлый плащ – а-ля «я вчера из Парижа». Цветастый шейный платок. Остроносые ботиночки начищены до блеска зеркального. Небрежно опирается на элегантную прогулочную тросточку. Классический кабальеро-сердцеед и любимчик женского пола, короче говоря…. Кто он по должности-профессии? Может, банковский клерк средней руки. Или же подающий надежды адвокат по бракоразводным процессам…. Второй юноша гораздо ниже. Облачён в старенькую джинсовую куртку, грязно-бежевую футболку, мятые широченные штаны и потрёпанные башмаки-развалюхи. Типичный молоденький пролетарий с городских окраин. И не пролетарий даже, а разносчик готовой пиццы или же продавец-грузчик из маленького молочного магазинчика. А физиономия, и вовсе, подростковая, с жиденькими «кошачьими» усиками…. Что там Банкин бормочет? Мол, это Фидель и Рауль Кастро? Вот же, блин горелый. Лоханулся, извини…. А всё стереотипы проклятые. В частности, отсутствие у Фиделя бороды и буржуазный стиль одежды. Шире надо смотреть на этот призрачный и переменчивый Мир. Шире…».
AndreyBondarenko
Глава восьмая
Перед стартом

В парке «Аламеда» – особенно после навязчивого городского шума и бестолковой суеты – было прохладно, тенисто и свежо. В густых кронах высоких деревьев, азартно гоняясь друг за другом и ловко перепрыгивая с ветки на ветку, громко цокали шустрые серо-рыжие белки. В аккуратно-подстриженном кустарнике, тянувшемся вдоль длинных буковых аллей, беззаботно чирикали-посвистывали разноцветные пичуги. Между изысканных геометрических узоров красно-бурых гравийных дорожек били, нашептывая что-то философски-успокаивающее, стройные фонтаны.
А ещё – из глубины парка – долетала светлая музыка. Вернее, глубокий грудной женский голос пел – под мелодичные переборы нежных гитарных струн:

И невозможное – возможно.
Судьба плетёт тугую нить.
Но это так неосторожно
Не знать, не думать, не любить.

И пусть опять бродяга-ветер.
И слёзы сыплются из глаз.
Весна гуляет по планете.
Гуляет просто, без прикрас.

И девушка с роскошной чёлкой.
Всё ждёт кого-то у метро.
Скрипач смычком лихим и тонким
Играет – звонко – болеро.

И воробьи в огромных лужах
Смывают грязь былой зимы.
А голос твой опять простужен.
Он снова – прячется. Увы.

И невозможное – возможно.
Судьба плетёт тугую нить.
Но это так неосторожно
Не знать, не думать, не любить…

Но это так неосторожно
Не знать,
Не думать,
Не любить...

- Жизненная песенка, ничего не скажешь, - тяжело вздохнув, негромко пробормотал Ник. - С глубоким философским подтекстом, по крайней мере. Так его и растак. И вообще, этот парк – замечательное место для неторопливых романтических прогулок…. Смотри-ка ты, какой симпатичный памятник, сработанный из белоснежного мрамора. Рядом шумные смуглолицые детишки играют в тряпичный мяч…. Ну, и в честь кого возведён этот величественный монумент?
- В честь Бенито Хуареса, единственного Президента Мексики, имевшего индейское происхождение, - пояснил Михаил. - А ещё он знаменит тем, что ввёл полноценную Конституцию и отделил Церковь от Государства.… Не стоит нам, дон Андрес, идти по центральной аллее. Впереди – разнообразные аттракционы и зоопарк. Следовательно, там очень шумно и многолюдно. Предлагаю свернуть направо и слегка поплутать по боковым аллеям, типа – в поисках уединённого местечка…
Минут через пятнадцать искомое «местечко» было обнаружено. Вернее, стандартная тёмно-синяя садовая скамья, расположенная рядом с большой цветочной клумбой, между двумя молоденькими сосёнками.
- Главное, что никаких кустов, за которыми так удобно прятаться, поблизости нет, - одобрил Банкин. - Да и праздные гуляки отсутствуют, как класс. Присаживаемся, дон Андрес…. Можно, я сразу задам один вопрос? Ну, очень важный для меня?
- Задавай, сеньор Вагнер. Не стесняйся.
- Как я понимаю, в феврале текущего года в Москве прошёл Двадцатый съезд КПСС, на котором…э-э-э, на котором был решительно осуждён культ личности товарища Сталина. А после этого во многих государственных структурах СССР произошли …м-м-м, определённые кадровые изменения и перестановки…
- Да, это так, - подтвердил Ник. - Произошли. Да и продолжают происходить.
- А товарищ Мессинг? С ним-то что?
- Да, всё нормально, не переживай. В том смысле, что более или менее нормально. Кабинет в Кремле, конечно, отобрали. Да, и вообще, предложили съехать их Москвы в ближайшее Подмосковье. Ну, невзлюбил Никита Сергеевич нашего Вольфа Григорьевича. Наверное, никак не может забыть о его доверительных отношениях с Иосифом Виссарионовичем. Бывает…. Но, тем не менее, операция «Гвардейская кавалерия» продолжается. Более того, финансовое бюджетирование на её проведение свёрстано и утверждёно на многие годы вперёд, а группа «Азимут» по-прежнему подчиняется напрямую Мессингу.… Кстати, у меня сложилось устойчивое впечатление, что никто из московского Руководства (кроме Вольфа Григорьевича, понятное дело), ничего толком и не знает – о конечных целях и задачах «Гвардейской кавалерии». Не знают, но по неизвестным причинам (наверное, весомым), не вмешиваются. То бишь, не решаются данную операцию приостановить или даже свернуть…. А ты, Микаэль, всё знаешь?
- О чём, командир?
- Про цели и задачи? А также о планах и подробностях по завершающей фазе операции?
- Мне не велено говорить на эту тему, - отведя глаза в сторону, нахмурился Банкин. - Причём, строжайше и с кем бы то ни было. Даже с тобой и Мари…. Кем – не велено? Вольфом Григорьевичем, конечно. Мол, при проведении данного мероприятия (сверхважного и…м-м-м, судьбоносного), каждый исполнитель должен знать ровно столько – сколько должен. И о целях. И о задачах. И о мельчайших нюансах. И о морально-идеологических моментах-аспектах…. Поэтому, дон Андрес, у меня своё знание. У тебя – своё. У моей супруги, похоже, собственное. И на этом всё…. Ну, что? Теперь моя очередь – делиться информацией? С чего прикажешь начать?
- С самого начала, - велел Ник. - Расскажи, как вас, бродяг неприкаянных, Мексика встретила. Как устроились. Какие трудности пришлось преодолевать. А после этого плавно переходи к реалиям сегодняшнего дня.
- Хорошо, как скажешь…. Итак, воспользовавшись помощью коммерческого атташе аргентинского Посольства в Гватемале, переправились в Мексику. Причём, без особых хлопот и значимых неожиданностей. Повезло, наверное…. Мехико же отнёсся к нам очень сонно и крайне равнодушно. Эрнесто так вспоминает про эти дни: - «Го-род встре¬тил нас со всем без¬разли¬чи¬ем боль¬шо¬го и сильного жи¬вот¬но¬го, ко¬торое и хвостом не ма¬шет, но и зубы не ще¬рит…». Да, именно безразлично. Мексиканцы, они всегда слишком поглощены своими собственными проблемами (которых, между нами говоря, и не пересчитать), чтобы обращать внимание на очередных переселенцев, тем более прибывших из заштатной Гватемалы.… Рассмотрев несколько вариантов, мы поселились в самом центре Мехико, на улице Симона Боливара, в длинном и обшарпанном доме: я и Мари на втором этаже, Гевара и Эль Пахото на четвёртом, а Ильда Гадея приехала в Мехико чуть позже…. В самом центре? Да, ладно, лишь звучит красиво. Улица кривая и очень-очень узкая. А квартиры оказались совершенно задрипанными и неудобными: выстиранное бельё и одежду приходилось (а нам с женой и до сих пор приходится), сушить на верёвках, натянутых между домами.…Впрочем, Че на эти бытовые мелочи никакого внимания не обращал. Ни малейшего. И, более того, мечтал о новых поездках и путешествиях – в Европу, Азию и США. О «революционной борьбе» тогда и речи не было. Даже намёков…. А, вот, с деньгами было откровенно плохо и туго, так как найти постоянную работу не представлялось возможным. Тогда Эрнесто взял напрокат старенькую фотокамеру в студии «Толлер», и мы с ним заделались уличными фотографами. Работали и на улицах, и на свадьбах, и в городских парках. В том плане, что фотографировали туристов, молодожёнов и местных дам с маленькими детишками, брали у них координаты проживания, потом проявляли плёнки, печатали снимки и выезжали по взятым адресам. В подавляющем большинстве случаев, благодаря дару убеждения Эрнесто, фотографии покупали. Не Бог весь, какие деньги, зато изучили каждый уголок Мехико. Да и полезными знакомствами постепенно обзавелись…. Потом Че (уже после приезда Ильды), удалось-таки устроиться по своей врачебной специальности в здешнюю муниципальную больницу. Ещё он, время от времени, подрабатывает ночным сторожем в одном издательстве и изредка приторговывает книгами. А мы с женой теперь репортёры – сотрудничаем сразу с несколькими здешними газетами и журналами. То бишь, я беру интервью и фотографирую, а Мари пишет развёрнутые тексты. Так что, с денежкой всё постепенно нормализовалось. На хлебушек с маслом и свежее пиво с креветками хватает. Тьфу-тьфу-тьфу, конечно…. А потом мы случайно встретились с Ньико. Ну, с кубинцем-революционером, с которым подружились ещё в Гватемале. А он, в свою очередь, познакомил нас с другими своими соотечественниками, выгнанными кровавым диктатором Батистой с Кубы…. Потом у Эрнесто и Ильды начался бурный и страстный роман. Че даже на какое-то время забросил работу над книгой – «Роль вра¬ча в Ла¬тин¬ской Аме¬рике». А до этого он, кстати, несколько серьёзных научных трудов написал и даже опубликовал. Например, «Кож¬ное ис¬сле¬дова¬ние с ис¬поль¬зо¬вани¬ем по¬лупе-рева¬рен¬ных пи¬щевых ан¬ти¬генов». Ну, и так далее…. Вскоре началась непростая эпопея с официальной женитьбой. Ну, никак не хотели махровые и законченные мексиканские бюрократы регистрировать брак перуанки и аргентинца, мол: - «С каких таких подгоревших пирожков? Пусть в Аргентине женятся. Или же в Перу. Мы-то здесь причём? Не желаем делать чужую работу…». Взятку, скорее всего, вымогали, не иначе. Тем не менее, наши влюблённые голубки вступили в гражданский брак. То есть, переехали на улицу Рин и стали жить вместе. А «расписали» их значительно позже, не без пары элегантных отвлекающих финтов, естественно…. Потом Эрнесто (практически на ровном месте), посетил очередной дурацкий каприз. То бишь, захотелось ему – до острых желудочных колик – залезть на вулкан Попокатепетль. Вернее, почти на самую его вершину, к действующему – временами – кратеру. Уж, как я его, мерзавца мечтательного, только не отговаривал, мол: - «Одумайся, астматик несчастный. Куда тебе – с таким хроническим кашлем? Окончательно загубишь здоровье. Вулкан-то из серьёзных будет. Вторая по высоте гора Мексики. Пять с половиной километров над уровнем моря, как-никак…». Да, куда там. Хочу, мол, и всё…. Собрались, конечно, и полезли. Но до вершины так и не добрались: сперва густой туман навалился, потом кубинец, увязавшийся с нами, обморозил ноги. Пришлось, понятное дело, вернуться…. Но история с вулканом на этом не закончилась. Наоборот, только началась…. Рискнёшь, сообразительный дон Андрес, предположить, что было дальше?
- Через некоторое время Че повторил попытку восхождения? И повторил её успешно?
- Ага, так всё оно и было, - уважительно вздохнул Банкин. - Залез, конечно, пройдя без остановки – вперёд и вверх – порядка восьми с половиной миль. Упрямства в нём – просто беспредельно. Даже завидно иногда, право слово…
- Иногда упрямство – дар Божий, - заметил Ник. - Естественно, если оно направлено на благое дело. И так, похоже, считаю не только я, но и некоторые другие персоналии…. Ладно, проехали. Переходи к делам кубинским.
- Перехожу…. В какой-то момент мы познакомились с Раулем Кастро. Мальчишка ещё совсем, честно говоря. Но его красочный рассказ о бесшабашном штурме Монкады произвёл на Эрнесто сильное и неизгладимое впечатление, мол: - «Есть ещё на этом Свете люди, которые не только занимаются пустыми и бесконечными разговорами о всемирной несправедливости, но ещё и реально действуют. Да, штурм казарм Батисты закончился бесславным поражением. Но под лежачий камень, как известно, и вода не течёт…. С первого раза не получилось? Ничего страшного, со второго непременно получится. Или там, к примеру, с третьего…. Драться надо. Обязательно должна быть реальная борьба. Реальная – с кровью, ранами и трупами…». А потом приехал Фидель. Да, уж…. Такой дар убеждения у человека – запросто рехнуться можно. И, главное, очень убедительно излагает, всякими умными цитатами из классиков так и сыплет. И, попрошу заметить, не только из марксистских классиков, но и из экономических, и из философских…. Короче говоря, первый разговор между Фиделем и Эрнесто длился порядка девяти с половиной часов. Чего они только не успели обсудить за это время: и текущую международную ситуацию, и коварные политические интриги-происки власть предержащих, за которыми, безусловно, стоят крупные международные корпорации, и основные болевые точки экономики Латинской Америки, и краеугольные принципы успешных революций прошлых лет.… А уже после третьего-четвёртого разговора Че выразил горячее и устойчивое желание – незамедлительно примкнуть к революционной группе «Двадцать шестое июля», организованной братьями Кастро. Мол: - «У каждого мужчины в жизни должна быть своя война…». Ну, и мы все выразили: и я, и Мари и даже беременная Ильда (хотя Ильда и Мари мужчинами не являются). И выразили, и нужные заявления написали. Вот…. Но этими заявлениями дело, пеньки ясные, не ограничилось. Начали мы целенаправленно готовиться к активным боевым действиям – в основном, теоретически. Но тут заминка случилась: Фидель срочно уехал в Штаты – искать деньги на будущую революцию, а Рауль вбил се¬бе в го¬лову, что дол¬жен стать то¬ре¬адо¬ром. Настоящим тореадором, без всяких дураков. В том смысле, что все вечера проводил на представлениях, а дни, соответственно, на занятиях и тренировках. Лично шестерых здоровенных быков заколол. Блин горелый. Тоже упрямец, каких поискать…. Все настоящие революционеры, как я теперь понимаю, являются записными и законченными упрямцами. В том глубинном смысле, что если ты не законченный упрямец, то и в революционеры не ходи. Никакого реального толка, всё равно, не будет. Так, только маята одна…. А ещё пятнадцатого февраля текущего года Ильда родила девочку. Здоровенькую и смуглолицую. Назвали в честь мамы – «Ильдой Беатрис». Славная такая малышка. Шустрая, живая, черноглазая и симпатичная…. Теперь – про дела революционные. В конце 1955-го из США вернулся Фидель – с деньгами, конечно. Удивительно, но глупые американцы, как выяснилось, тоже заинтересованы в свержении режима Батисты. Чудаки наивные и недальновидные…. Итак, Фидель Кастро вернулся и заявил: - «Я мо¬гу со¬об¬щить вам, друзья, с аб¬со¬лют¬ной уве¬рен-ностью, что в 1956-ом го¬ду мы или за¬во¬юем сво¬боду, или же об¬ре¬тем му-чени¬чес¬кий ве¬нец. Все другие варианты исключаются…». Это было уже серьёзно, так как Фидель известен не только как блестящий оратор, но и как человек, чьи слова никогда не расходятся с делом. Или же почти никогда. Крайне редко, короче говоря…. Пер¬во¬началь¬ный план, разработанный нашими совместными усилиями, сос¬то¬ял в том, что¬бы ор-га¬низо¬вать вы¬сад¬ку крепкого вооружённого отряда на вос¬то¬ке ос¬тро¬ва. То бишь, высадиться, хорошенько осмотреться и, не тратя времени на долгие раздумья, начать вооружённую борьбу с полицией и войсками Батисты, к которой, естественно, постепенно примкнут широкие народные массы…. В Мексику – поодиночке и маленькими компактными группами – начали прибывать наши революционные соратники, поверившие Фиделю. Они пробирались в Мехико из Га¬ваны, Ка¬магу¬эя, Май¬ами, Кос¬та-Ри¬ки и Сан-Фран¬циско. Причём, прибывали уже с конкретной целью, а именно, что¬бы при¬нять учас¬тие в во¬ору¬жен¬ном втор¬же¬нии на Ку¬бу. Среди них были представители самых разных национальностей: кубинцы, итальянцы, испанцы, доминиканцы, ну, и так далее…. А потом начались обу¬чение и под¬го¬тов¬ка к предстоящей революционной эк¬спе¬диции. За это отвечал сеньор Ар¬са¬сио Ва¬негас, известный мек¬си¬кан¬ский спорт¬смен, за¬нимав¬ший-ся воль¬ной борь¬бой. Тренировки были достаточно тяжёлыми, с предварительными длинными пешими переходами: воль¬ная борь¬ба, нем-но¬го ка¬рате, па¬дения и стра¬хов¬ки, уда¬ры но¬гами, подъ¬емы на сте¬ны, лазанье по канату. Эрнесто, с его далеко неидеальным здоровьем, «физическая культура» давалась с большим трудом. Но он ни разу не пожаловался и не пропустил ни одного занятия…. В феврале Фидель получил официальное разрешение – тре¬ниро¬вать¬ся на «Лос-Га¬митос», при¬город¬ном стрель¬би¬ще, где обыч¬но за¬нима¬лись чле¬ны элитарного стрел¬ко¬вого клу¬ба. Там мы славно постреляли: и из обычных винтовок, и из винтовок с оптическим прицелом, и в круглые мишени, и в живых индюков, которых потом жарили и ели. Целых три месяца тренировались в стрельбе, регулярно чередуя эти занятия с длинными пешими переходами и вольной борьбой…. Потом Фидель познакомился с Альберто Байо. Дон Альберто, он замечательный и уважаемый человек – в прошлом полковник испанской Республиканской армии, даже левый глаз потерял в боях с войсками генералиссимуса Франко, а сейчас проживает в Мексике в качестве политического эмигранта. Во-первых, сеньор Байо прочитал нам несколько весьма интересных и актуальных лекций об основных принципах ведения успешной партизанской войны. А также о стратегии и тактике. А, во-вторых, он уговорил одного почтенного дона (горячего почитателя знаменитого Панчо Вильи ), сдать нам в аренду (для оперативных целей, естественно), своё поместье. Вернее, плохо-обустроенное и полузаброшенное ранчо, но зато за смешную и символическую плату – восемь долларов в месяц. В это поместье многие участники будущей экспедиции и переселились, а тренировки, стрельбы и обучающие занятия стали каждодневными. Здесь Гевара получил своё первое «повышение по службе» – был наз¬на¬чен от¬ветс¬твен¬ным за учет лич¬но¬го сос¬та¬ва. А вечера, проведённые на ранчо, были посвящены, в основном, шахматам, «бородатым» анекдотам и, конечно же, жарким политическим спорам, дискуссиям и диспутам. Именно здесь Эрнесто окончательно получил прозвище – «Че». Отныне по-другому его уже никто не величал. Кроме Ильды, конечно. А ещё Че было присвоено почётное звание «главного врача» предстоящей вылазки…. В июле месяце начались серьёзные неприятности, которые, впрочем, были прогнозируемы и даже неизбежны. Ты, дон Андрес, сам посуди. Подготовка-то явно затянулась, да и слишком много людей было посвящено в революционные планы. Вот, на каком-то этапе информация и «утекла». А потом, надо думать, добралась и до кубинского посольства. И его работники, в свою очередь, «надавили» на мексиканскую полицию. Ну, они и начались, массовые аресты. Сперва задержали и поместили в «кутузку» Рамиро Вальдеса, Юниверсо Санчеса и Фиделя. С небольшой задержкой – Кандидо Гонсалеса, Хулио Диаса, Сиро Ремондо и Гильену Сейя. Ещё через сутки – Марию Антонию и Альмейду. Ну, и так далее. И Че – в конечном итоге – достали. А нас с Мари не тронули. Почему – не знаю. Наверное, кто-то из здешних «наших», имеющий определённый «вес» в мексиканской столице, словечко замолвил. Кто-то из советской агентуры, я имею в виду…. Всех арестованных, в конце концов, соб¬ра¬ли в тюрь¬ме – «Ми¬гель Шульц», расположенной в рай¬оне Сан-Ра¬фа¬эль. Вообще-то, это такое не¬боль¬шое профильное за¬веде¬ние, ис¬поль¬зуемое, в основном, мексиканским Ми¬нис¬терс¬твом внут¬ренних дел в качестве пе-ресыль¬ного пункта для инос¬тран¬цев, под¬ле¬жащих вы¬сыл¬ке из страны. Рассказывают, что допросы Фиделя и его задержанных соратников проводились достаточно активно и жёстко. Чу¬чу Рей¬еса, например, под-вер¬гли самым настоящим пыт¬кам, что¬бы до¬бить¬ся от не¬го опи¬сания внешности Эль Ку¬ате, пос¬тавщи¬ка ору¬жия революционерам. А Че пригрозили, добиваясь информации о других товарищах, что будут пытать его жену и младенца. Ещё его обвиняли в устойчивых и, главное, многолетних связях с русскими. Это, командир, они меня имели в виду? Ничего не понимаю. Бред бредовый и законченный…. Итак, двадцать восемь заключённых находились под следствием. Причём, некоторым из них грозили реальные сроки тюремного заключения, а другим – незамедлительная депортация на Кубу, в лапы жестокосердного и злопамятного Фульхенсио Батисты…. Но тут началась активная «подковёрная» борьба. Во-первых, оставшиеся на свободе Рауль Кастро и Хуан Маркес оперативно организовали юридическую защиту арестованных. То бишь, наняли несколько опытных и ушлых адвокатов. В том числе, Алехандро Гусмана, который, как считают многие, имеет прямое отношение к американским спецслужбам. А те, в свою очередь, очень не любят на настоящий момент – по своей хронической наивности – диктатора Батисту. Во-вторых, как я понял из намёков Мари, к этому делу подключилось и российское Посольство. В том числе, и финансово. Как бы там ни было, но двадцать четвёртого июля Фидель был освобождён…. Какие договорённости были достигнуты в процессе тайных и секретных переговоров с мексиканскими властными структурами? Честное слово, не знаю. Даже никаких дельных предположений нет. Совсем. Но вскоре и все другие задержанные – после пятидесяти семи суток заключения – вышли на свободу. Вот, такой неожиданный поворот…. Подготовка к экспедиции продолжилась. В том плане, что продолжается и до сих пор. В частности, в сентябре, когда вариант с доставкой бойцов на Кубу воздушным путём был нами окончательно отвергнут, выяснилось, что Эль Куате Конде (торговец контрабандным оружием), является совладельцем старенькой яхты под названием – «Гранма», которая сейчас стоит у причала мексиканского порта Туспан. Та ещё посудина: однопалубная, длиной около шестидесяти трёх-четырёх футов, оснащена двумя допотопными двигателями «Грей» по двести пятьдесят лошадиных сил каждый. Считается, что она рассчитана на команду из пяти человек и пятнадцать-двадцать пассажиров. Но Эрнесто уверяет, что если произвести некоторую модернизацию (а также осуществить серьёзный ремонт судовых двигателей для увеличения тяги), то там и восемьдесят бойцов (вместе с продовольственными припасами, питьевой водой, вооружением и необходимыми боекомплектами), поместится. И они не только поместятся-разместятся, но и успешно доплывут, с большой долей вероятности, до конечной точки намеченного маршрута. А для окончательного выкупа прав собственности на «Гранму» у американского компаньона Эль Куате и на необходимые ремонтные работы требовалось порядка двадцати тысяч долларов…
- Вот, держи, - протянул подписанный банковский чек Ник. - Здесь – на двадцать две с половиной тысячи. Сдачи, понятное дело, не надо.
- Ты не понял, дон Андрес. Я же сказал – «требовались». Уже нашлась требуемая сумма. Курьер из Штатов везёт.
- «Везёт» не значит – «привёз». Всякое может случиться в дороге. В непростом и коварном Мире живём…. Поэтому возьми и передай – Эрнесто Геваре, лично в руки. И не забудь акцентировано намекнуть, что, мол, от меня.
- Всё понял, командир, - чуть заметно улыбнувшись, заверил Михаил. - «Столбишь» добрые отношения на будущее? Оно и правильно, лишним не будет. Всё сделаю: и передам, и ненавязчивый акцент проставлю…
- Что ещё можешь сообщить – из заслуживающего внимания?
- М-м-м, из заслуживающего…. Похоже, что у Эрнесто и Ильды сердечные отношения разладились. Вплоть до серьёзного разрыва. Впрочем, Че утверждает, что это лишь одна видимость. Мол, элементарный отвлекающий манёвр, предназначенный для прямолинейной и туповатой мексиканской полиции, чтобы жену и дочку – в случае возможного «пикового» расклада – не трогали.
- Ты так сказал, словно бы сам не веришь в эту надуманную версию, - пессимистично усмехнулся Ник.
- Дык, э-э-э…
- Отставить – сопли зелёные жевать.
- Есть – отставить.
- То-то же…. Изволь, старший лейтенант, доложить чётко, доходчиво и тупо. Кстати, поздравляю с присвоением очередного воинского звания.
- Спасибо, конечно, - неуверенно шмыгнул мясистым носом Банкин. - Я, между прочим, и про очередное «лейтенантское» звание ничего не знал…. Докладываю – тупо, как и было велено…. В последнее время Эрнесто очень даже заинтересованно посматривает на мою Мари. Посматривает, морда аргентинская, и посматривает. Да и она, такое впечатление, отвечает ему аналогичными взглядами. Вот, доложил…
- Тьфу, да и только, - облегчённо выдохнул Ник. - А я уже подумал – чёрт знает что.… Это, братец, в тебе – просто-напросто – горячая и беспокойная персидская кровь, доставшаяся от любимой бабушки, играет. И не более того.
- Думаешь?
- Не думаю, а уверен. Причём, на сто двадцать процентов из ста. Общеизвестно, что именно персияне являются самой ревнивой нацией в Мире, обгоняя в этом аспекте-разделе даже вездесущих евреев. Так что, успокойся и не переживай на ровном месте…. Ладно, на сегодня, пожалуй, хватит. Плотного общения, я имею в виду. Надо же и о конспирации помнить. Будем прощаться и расходиться в разные стороны…. Надеюсь, в этом парке есть второстепенные входы-выходы?
- Имеются. Ты, командир, возвращайся старой дорогой, а я выйду из парка через правые боковые ворота…. Но мы же ещё встретимся? Во время «мексиканской» фазы операции, я имею в виду?
- Обязательно встретимся. Только чуть позже. За несколько суток до отплытия «Гранмы». Адиос, приятель…

Время шло. А может, и летело. Или же неслось вскачь. Кто его разберёт…
Закончился октябрь. Ноябрь месяц уверенно перевалил через свой экватор.
Через штатного информатора (его координаты были получены ещё в Москве), Ник знал обо всех «экспедиционных» новостях.
Во-первых, права собственности на «Гранму» были окончательно выкуплены. Во-вторых, завершились ремонтные работы двигателей яхты, а также были снесены все ненужные перегородки и установлены дополнительные баки для питьевой воды. В-третьих, обе Ильды Гевары (и мать, и дочь), готовились к срочному отъезду в Перу. В-четвёртых, Фидель Кастро – в самом конце октября – арендовал другое ранчо, расположенное в мексиканском штате Тамаулипас, недалеко от морского побережья, куда постепенно и начали переезжать его соратники. Естественно, вместе с оружием, боеприпасами и походным снаряжением….
Двадцать второго ноября, ранним прохладным утром, Ник позвонил Банкину.
- Дон Андрес? - обрадовался Михаил. - Ты очень вовремя позвонил. Чтобы попрощаться, я имею в виду. Мы с Мари завтра…э-э-э, уезжаем. Ну, типа – к морю, на фешенебельный курорт. Хотим немного покупаться, позагорать и покататься на комфортабельной яхте…. Что-что? Решил заскочить к нам на огонёк? Конечно, заезжай. Только супруги сейчас нет дома – в редакцию поехала, чтобы получить последний гонорар и обменять его на американские доллары. Деньги, как известно, нигде и никогда лишними не бывают…. Ага, понял. Жду…
«И это очень хорошо, что Мари отсутствует», - решил Ник. - «В том плане, что всё пройдёт не в пример легче…».
Он доехал на такси до улицы Боливара, покинул машину, вошёл в нужную парадную нужного дома и, поднявшись на второй этаж, уверенно надавил указательным пальцем на кнопку дверного звонка «левой» квартиры.
Дверь приоткрылась.
- Проходи, дон Андрес, - приветливо улыбнувшись, пригласил Михаил. - Будь как дома. И ботинки, пожалуйста, не снимай. Мы же всё равно завтра уезжаем…
Он вошёл. Сзади негромко щёлкнул, запираясь, дверной замок.
«Так себе квартирка, честно говоря», - вынес через минуту свой авторитетный вердикт общительный внутренний голос. - «Из серии – бедненько, но чистенько. Тесный коридор со старомодной вешалкой и обшарпанным шкафчиком для обуви. Вон та узкая дверь, очевидно, ведёт в ванную комнату. Ага, комната. То бишь, спальня, рабочий кабинет и столовая-гостиная в одном флаконе. Одёжный шкаф, пара книжных, стол, четыре стула, громоздкий буфет с посудой, низенькая тумба с патефоном, ещё одна тумбочка – с печатной машинкой. Ну, и стандартная двуспальная кровать со спинками, украшенными металлическими шарами, на которой оно и происходит. Регулярное выполнение взаимных супружеских обязанностей, я имею в виду…. Всё-всё, молчу-молчу. Не обижайся, дружище. Ромео ты наш не в меру впечатлительный…».
Присев на скрипучий стул с высокой гнутой спинкой, Ник достал из внутреннего кармана кожаного плаща и выставил на стол, покрытый старенькой скатертью, бутылку ямайского рома, украшенную цветной этикеткой с целой россыпью золотых и серебряных медалек.
- Отличная идея, - одобрил Банкин, неравнодушный к хорошим алкогольным напиткам. - Выпить же надо на дорожку. Обязательно. Мол, примета такая, народная насквозь…. Вот, дон Андрес, подходящие рюмашки. Разливай. А я пока на кухню сбегаю – за закуской…
Михаил ушёл.
Ник отвинтил пробку, умело наполнил высокие прозрачные рюмки благородным тёмно-янтарным напитком, поставил бутылку на стол, а после этого извлёк из бокового кармана плаща тёмно-синюю цилиндрическую коробочку. Извлёк, открыл крышечку, ловко подхватил пальцами круглую белую таблетку и отправил её в дальнюю от себя рюмашку.
- Пш-ш-ш-ш-ш, - тихонько пропел выдержанный ямайский ром, оперативно растворяя таблетку. - Пш-ш-ш…
Вернулся Михаил и водрузил на стол две тарелки – одну с тонко-нарезанным козьим сыром, а вторую с ореховым ассорти.
За сорок пять минут – под нехитрые дежурные тосты – они успешно покончили с ромом.
- Знобит меня что-то, - пожаловался заметно-захмелевший Банкин. - Видимо, простыл вчера. Погода-то нынче промозглая и сырая…. Б-р-р-р. Знобит и знобит…. Ничего, командир, если прилягу минут на десять-двенадцать?
Михаил – с видимым трудом – поднялся из-за стола, дошагал, слегка пошатываясь, до кровати, завалился на неё поверх цветастого покрывала и вскоре болезненно, со всхлипами и вычурными переливами, захрапел.
Пару раз, размеренно поворачиваясь в замочной скважине, щёлкнул ключ. Тоненько проскрипели дверные петли. Захлопнулась дверь. В коридоре процокали каблучки. И в комнату вошла – Она…
«О, Боги мои, пощадите! Молю!», - буквально-таки взвыл впечатлительный внутренний голос. - «Как же она повзрослела и похорошела. Упасть и не встать. В том смысле, что Анна-Мария и раньше была безумно-симпатичной. А сейчас, в качестве весомого дополнения, стала ещё и чертовски-элегантной: деловой светло-сиреневый костюм с облегающей юбкой, не скрывающей аппетитные коленки, стильные туфли на каблуках-рюмочках, кружевная белоснежная блузка, милая шляпка с коротким пером серой цапли и светло-голубой вуалью. Прямо-таки молоденькая Наталья Белохвостикова из знаменитого отечественного кинофильма – «Тегеран-43», ни дать ни взять. Только, понятное дело, с медово-рыжими локонами, небрежно выбивающимися из-под узких полей шляпки…».
- Приветствую вас, прекрасная сеньора, - стараясь, чтобы его голос не дрожал, поздоровался Ник.
- Здравствуй, командир, - аккуратно сняв с рыжеволосой головы элегантную шляпку, улыбнулась молодая женщина. - Я же теперь тоже приписана к славному «Азимуту»…. Только не надо, пожалуйста, «выкать». Договорились?
«Какие глаза!», - в очередной раз восхитился последовательный внутренний голос. - «Озёра. Самые натуральные финские озёра. Бездонные такие и бесконечно-загадочные…. А улыбка? Бесподобная, таинственная и незабываемая. Сама легендарная Джоконда, образно выражаясь, смущённо покуривает в сторонке…».
- Договорились, - вяло пробормотал Ник. - Тут такое дело…, - указал рукой в сторону кровати. - Микаэль заболел. Жар, озноб и общая слабость. Наверное, подхватил какую-то местную инфекцию…
- Подхватил, - даже не взглянув в сторону кровати, подтвердила Мари, а после этого сунула руку в правый карман своего светло-сиреневого жакета, через секунду вытащила, разжала ладонь и, продемонстрировав тёмно-синюю цилиндрическую коробочку, пояснила: - Я страховала ситуацию. Вдруг, ты не успеешь с таблеткой. Вольф Григорьевич велел. Мол: - «С Эрнесто Геварой – во время предстоящей революционной эскапады – ничего не случится. Я это точно знаю. А, вот, Мишка запросто может словить шальную пулю. Что после этого делать? Срочно готовить другого «двойника»? Проблематичная история. Поэтому поберечь надо Микаэля. Нечего ему делать на Кубе в ближайшее время. Чуть позже посетит, когда Батисту свергнут…». Так что, дон Андрес, все дальнейшие шаги просчитаны и известны.
- Вольф Григорьевич? Ты, что же, встречалась с ним? Когда? Где?
- С полгода назад. На борту одной симпатичной яхты, подошедшей к мексиканским берегам. Считалось, что я ездила к побережью по заданию одного столичного журнала. И репортаж подготовила – о проблемах местного туристического бизнеса. Его потом даже напечатали, выплатив копеечный гонорар…. Так вот. Встретилась и получила развёрнутые инструкции. А ещё коробочку с хитрыми таблетками и приличную денежную сумму. И на выкуп пленников из тюрьмы «Ми¬гель Шульц» хватило, и на эвакуацию приболевшего супруга осталось…. На эвакуацию – куда? В заслуженный отпуск, конечно же. Пусть отдохнёт немного. А Родина, как известно, является самым лучшим местом для полноценного отдыха…. Микаэль теперь примерно полтора месяца будет пребывать в полубессознательном состоянии. За это время и до России (тайными тропами, понятное дело), доберёмся. Там его быстро поставят на ноги. А так же дополнительно подучат всякому и разному – полезному для дальнейшей деятельности. И его, и меня…. А потом, когда революция на Кубе окончательно победит, мы обязательно прилетим в Гавану. Прилетим и продолжим запланированную операцию. Под твоим общим руководством, конечно же…. И не надо, пожалуйста, так на меня смотреть. Как – так? Влюблённо. Я же всё вижу. И всё понимаю. И к тебе очень хорошо отношусь…. Поверь, всё могло бы сложиться совсем по-другому. Совсем. Но…. Операция «Гвардейская кавалерии», она очень важна. Причём, для очень-очень-очень многих хороших людей. Поэтому всё личное отступает на второй…, вернее, на самый-самый дальний план. Служба, ничего не попишешь…. Извини, дон Андрес, но тебе пора уходить. Я сейчас должна «Скорую» вызвать. Незачем здесь отсвечивать. Не рационально…. Подожди, ещё одно дело осталось. Сегодня-завтра отправляйся в Туспан-де-Родригес-Кано. «Гранма» сейчас стоит на якорях за тамошним новым Южным молом. А за заброшенным Северным молом тебя дожидается другая яхта. Про её название сам догадаешься, не маленький. Теперь всё. Иди…

Он вышел на улицу.
Из плотной тёмно-серой пелены автомобильного смога падали мелкие и частые дождевые капли. Ветер, дувший вдоль улицы Симона Боливара, был откровенно прохладным и промозглым.
«Мехико во всей своей ноябрьской красе», - поднимая воротник плаща, подумал Ник. - «Бывает, конечно…. Да, непрост наш товарищ Мессинг. Ох, непрост. Всю глобальную информацию по операции «Гвардейская кавалерия» он мне, без всяческих сомнений, выдал. Но, увы, только глобальную. А за отдельные этапы, мол, пусть отвечают конкретные исполнители, облачённые доверием. Лишь они знают основные и мельчайшие детали каждого конкретного этапа. Знают и друг с другом этими знаниями не делятся. Даже если являются, к примеру, мужем и женой…. Логика-то, конечно, железобетонная, кардинальных возражений нет. Мол, только Вольф Григорьевич – один единственный – видит «общую картинку». Видит и вдумчиво складывает отдельные кусочки мозаики в конечный изысканный пазл. Просто обидно немного, что и меня записали в перечень рядовых исполнителей. Пусть и в качестве «старшего рядового исполнителя». Обидно, блин горелый…»…
AndreyBondarenko
Глава девятая
Отдать швартовы!

В Туспан-де-Родригес-Кано (в обиходе – просто «Туспан»), он, сделав несколько плановых пересадок, прибыл двадцать четвёртого ноября, уже ближе к полудню.
Старенький рейсовый автобус «Веракрус – Туспан» остановился на центральной городской площади, напротив величественного католического собора.
Ник покинул душный и насквозь прокуренный автобусный салон одним из последних, предварительно оказав помощь низенькой смуглолицей старушенции по выгрузке на свежий воздух неказистых самодельных клеток с шумными чёрно-белыми курицами.
- Спасибо, милок симпатичный, выручил бабушку старенькую, - благодарно прошамкала старушка. - Хочешь, я тебе за это погадаю? Давай свою ладошку…. Да не эту, а левую. Глупый какой…. Да, непростой ты, странствующий идальго, человек. Совсем непростой. Крученный-перекрученный такой…. Один жизненный Путь, понимаешь. Второй. А потом они, вдруг, объединяются и дальше тянутся-следуют уже совместно, вплоть до самой гробовой доски. Редкий случай. Очень редкий. Редчайший, чего уж там. Второй раз в жизни вижу такое…
- И как прикажешь это понимать, уважаемая донья?
- Как хочешь, отважный кабальеро, так и понимай. Твои проблемы и сложности, в конце-то концов.
- Мои, понятное дело, - вздохнул Ник. - Не спорю…. А что там с «любовными» линиями? Видишь, сеньора, что-нибудь похожее?
- Конечно же, милок залётный, вижу. Как – не видеть? Чёткие и однозначные такие. И захочешь – не пропустишь…. Вот, первая. Тянется, тянется, а потом истончается…. Вторая. Уверенная такая. Могучая-могучая. Оп, оборвалась. Бывает. Знать, это Госпожа смертушка вмешалась в ситуацию…. Третья. Кружит, кружит, кружит. Нет, не будет толка. Никакого. Совсем…. Четвёртая? Нет, лишь коротенький-коротенький отрезок. Видимо, не Судьба…. Смотри-ка ты, а первая линия, вдруг, «проснулась». Ага, силу набрала. И пошла, пошла, пошла. Ну, до той самой доски, о которой я уже говорила…. Всё, милок. Извини, но тороплюсь. Да и ты иди, куда собирался. Ждут там тебя. Очень ждут.
- Спасибо, добрая и милая бабушка, за очередные навороченные головоломки. Теперь будет, чем заняться на досуге. Уважила.
- Не за что, мой странный сеньор. Удачи тебе…

Значится, оказал, покинул, поболтал, поблагодарил, закинул за плечи тощий вещмешок, а после этого, закурив, неторопливо зашагал по пыльному городскому тротуару, ориентируясь на чёткие силуэты горбатых кранов, в сторону морского порта.
«Странная, братец, нам с тобой гадалка попалась. Очень странная и до полного опупения загадочная», - недоверчиво ухмыльнулся мрачный внутренний голос. - «Наплела – семь бочек маринованных арестантов. Мол, два жизненных Пути, первая «любовная» линия, внезапно «очнувшаяся от дрёмы». Чёрт знает, что такое и сбоку нежно-розовый бантик, короче говоря. Шарлатанка старая и насмешливая, так её и растак. Ворона мудрая и надменная, любящая пыль пустить в глаза доверчивые. Ладно, проехали…. Что наблюдается в округе? Городишко – откровенно-затрапезный и ужасно-провинциальный. Дома, домишки, хижины, лачуги, халупы, бараки. Впрочем, и пару приличных вилл-особняков встретилось, типа – с пафосными мраморными колоннами вдоль фасадов и ярко-голубыми прямоугольниками бассейнов за высокими коваными заборами. Из нетленной серии: - «Туспан – город контрастов»…. Оборванные детишки и блохастые собаки, отчаянно визжа, беззаботно носятся по кривым переулкам и изломанным улочкам. Дородные матроны с плетёными корзинками-сумками в руках величественно шествуют куда-то по бугристой булыжной мостовой. Босые и голые по пояс мужчины (но в обязательных широкополых шляпах), меланхолично покуривают толстые тёмно-коричневые сигары (или же тоненькие чёрные сигареты), сидя на неказистых крылечках…. Климат же здесь гораздо мягче, чем в Мехико. В том плане, что гораздо жарче и на порядок влажнее. Сейчас, к примеру, температура окружающего воздуха явно перевалила за плюс двадцать пять градусов по Цельсию и продолжает неуклонно повышаться. Побережье благословенного Карибского моря, как-никак, ничего не попишешь…. А на востоке, кстати, всё небо плотно обложено пухлыми тёмно-сизыми тучами. Шторм приближается, не иначе…. О-па, допотопная нефтяная вышка-качалка. Вторая, третья, четвёртая…, восьмая. А с правой стороны возвышается-угадывается мрачная громадина какого-то крупного промышленного предприятия: сплошные серо-чёрные бетонные корпуса, кирпичные переходы между ними, и трубы, трубы, трубы. Разные, понятное дело, трубы: высокие, низкие, широкие, узкие, местами даже напоминающие «сдвоенные» и «счетверённые» стеклянные мензурки для различных химических опытов – только очень-очень большие мензурки, высотой в полноценный трёхэтажный дом.… Эге, да это же, как я понимаю, полноценный нефтеперерабатывающий комбинат. До чего же, право слово, хитрые и сообразительные ребята: где нефть добывают, там её и перерабатывают, а в морском порту, наверняка, и наливной терминал выстроен. Впрочем, скорее всего, всё это принадлежит какой-нибудь крупной американской корпорации…».
Через двадцать пять минут он отыскал Северный мол, расположенный в широком устье реки Туспан, и, прошагав по нему порядка ста пятидесяти метров, остановился, чувствуя, как по физиономии расползается широченная радостная улыбка.
«Ах, какая шикарная и неповторимая красавица!», - восхищённо зацокал внутренний голос, пребывавший в отменном настроении. - «Длинная, узкая, низко посаженная, с мачтой пропорционально-невысокой. Борта выкрашены в благородный цвет «слоновой кости», с редкими тёмно-синими полосами. А верхняя половина мачты – в нежно-сиреневый. Верх совершенства, короче говоря…. Это я, понятное дело, яхту «Кошку» имею в виду. Впрочем, и девица, вольготно расположившаяся на капитанском мостике, вполне даже ничего: стройная, фигуристая, грациозная, в достаточно-откровенном цветастом купальнике. Лет семнадцати-восемнадцати от роду. Кровь с молоком, образно выражаясь. И её волнистые тёмно-русые волосы очень даже гармонично сочетаются со светло-кофейной загорелой кожей. Симпатяшка и наяда самая натуральная, согласись, братец…. Стоп-стоп. Это же…».
- Кого я вижу! - приветственно взмахнув правой рукой, радостно завопила девица. - Дядюшка Андрес собственной героической персоной! Мой девичий восторг, воистину, не знает границ…
- Привет, Мартина, - восхищённо покрутив головой, откликнулся Ник. - Ты сейчас – вахтенная?
- Ага, типа того. Старшая по судну, на правах старшего и единственного помощника господина капитана.
- Разрешите подняться на борт, госпожа единственная помощница капитана?
- Разрешаю, странствующий идальго…
Он, уверенно прошагав по длинным узким сходням, переброшенным с бетонного мола, оказался на яхте, после чего пристроил вещмешок рядом с люком, ведущим в трюм, и поднялся по короткой лесенке на капитанский мостик. Вернее, на прямоугольный помост, огороженный не высокими перилами.
- Ну, ты, Марта, вообще, - развёл руки в стороны Ник. - Так повзрослела…э-э-э, слов, просто-напросто, не хватает. Красотка писаная и патентованная…
- Э-э, руки прочь, мужественный и решительный кабальеро, - полушутливо забеспокоилась девушка. - Обниматься, извини, не будем. Ограничимся лишь кратким рукопожатием…. Всё, вполне достаточно. И вообще, дядюшка, постарайся смотреть на меня, как…, как на существо среднего пола-рода.
- Почему это?
- Чтобы Серж не приревновал. Запросто может – кого бы то ни было – вызвать на дуэль. С него, сумасброда законченного, станется. Ревнив – до полной и нескончаемой невозможности.
- Серж – это капитан Куэльо? - уточнил Ник. - То бишь, капитан Куликов?
- Он самый, - радостно и чуть смущённо улыбнулась Марта. - Мой официальный жених. А ещё, - заговорщицки подмигнув, понизила голос до шёпота, - мой гражданский муж. Такие дела…. Только это (что уже муж), является большим-большим секретом. В том плане, что мама-то всё знает, её не проведёшь. А, вот, папочка…. Он же у нас нынче является образцовым латиноамериканским кабальеро. То есть, активным и принципиальным поборником нетленных моральных ценностей, мол, честная девушка обязана расставаться с природной девственностью сугубо после свадьбы, в первую брачную ночь. Так что, не стоит его расстраивать. Пусть благородный и простодушный дон Алекс Толедо пребывает в блаженном неведении – относительно нашего с Сержем безнравственного поведения. Тем более что и свадьба уже не за горами, месяца через три-четыре непременно сыграем, когда «Кошка» встанет на две недели в гватемальский ремонтный док – на плановое техническое обслуживание…. Договорились?
- Без всяческих вопросов. Можешь, племяшка названная, всецело и полностью положиться на меня. Буду нем – в данном приватном аспекте – как среднестатистическая океанская рыбёха…. А где, кстати, остальной народ?
- Серж внизу, на камбузе, грязную посуду, оставшуюся после завтрака, моет.
- Капитан – посуду? - несказанно удивился Ник. - Раньше за ним такого не водилось. Брезговал, морда заносчивая, мол, не капитанское это дело…. Может, приболел?
- А он мне в карты проиграл, в «подкидного дурачка. Теперь, понятное дело, отрабатывает, - победно усмехнулась Мартина. - В том глубинном смысле, что намывает тарелки-вилки-кружки со всем усердием. А кошка Маркиза бдительно присматривает, чтобы не сачковал…. Папа и мама? Они на заброшенном маяке, - указала рукой. - Наблюдают за кубинскими разгильдяями, мнящими себя отважными и непогрешимыми революционерами…
«Маяк-то старинный-старинный», - заметил рассудительный внутренний голос. - «Ему явно, судя по характерным извилистым трещинам на красно-коричневой кирпичной кладке, больше ста пятидесяти лет. И серьёзный ремонт, честное слово, ему не помешал бы…. Высота? Метров шестьдесят пять, наверное. Может, и все семьдесят. Отличный наблюдательный пункт, спора нет. Данный маяк расположен на Северном молу, но и Южный, наверняка, прекрасно просматривается с его верхней площадки. В том смысле, что с помощью приличного бинокля…. Эх, братец, братец, ещё одну симпатичную девчонку увели практически из-под носа. Причём, ни какой-нибудь смазливый широкоплечий юнец увёл, а одноухий и сутулый Серёга Куликов, которому уже за «полтинник» перевалило. Чёрт знает, что такое творится…. Да, не везёт тебе, мил-дружок, с капризным и трепетным женским полом. В этих Временах, я имею в виду, не везёт. А ещё и недавняя гадалка смуглолицая – с её мутными и расплывчатыми пророчествами. Хрень охренительная…».
- Мартина, с кем это ты так оживлённо беседуешь-разговариваешь? - сердито поинтересовался сварливый мужской голос, и – почти одновременно с этим – в проёме «трюмного» люка показалась голова капитана Куэльо, украшенная длинными серебристо-пегими волосами, аккуратно-зачёсанными на правую сторону.
- Привет, кэп, - вежливо приподнял над головой угольно-чёрную широкополую шляпу Ник. - Давно не виделись и всё такое прочее…. Кстати, бродяга романтический, замечательно выглядишь: абсолютно трезв, чистая приличная рубашечка, стильная причёска, в мочке левого уха даже «пиратская» золотая серьга с рубиновым камушком наличествует. Образцово-показательный жених, ни дать, ни взять. Типа – будущий респектабельный глава многочисленного семейства. Только легкомысленные богемные очочки с затемнёнными стёклышками несколько выбиваются из приличного образа.
- А, это ты, Никитон, - облегчённо выдохнул Куликов. - В том плане, что дон Андрес…. Тогда-то ладно. Сейчас выберусь наружу, поболтаем. Через минутку…
Он скрылся в трюме, но вскоре выбрался оттуда, торопливо взобрался по лесенке на капитанский помост и, протянув полосатую тельняшку большого размера, велел – не терпящим возражения голосом:
- Набрось-ка, Душа моя. Незачем смущать легендарного путника своими прелестями неземными. Незачем. Набрось-набрось.
- Как скажешь, суровый Повелитель моего глупого и доверчивого сердечка, - демонстративно медленно облачаясь в длинную и широкую тельняшку, томно проворковала Мартина. - Как скажешь…. Вот, даже коленок не видно. Теперь-то, надеюсь, неисправимый частный собственник и законченный ревнивец, ты доволен?
- Вполне, моя алмазная и бесценная донна, - плотоядно усмехнувшись, заверил Куликов. - Вполне. Мне чужого не надо, но и своего никому не отдам. В том смысле, что загрызу целую пехотную дивизию, но не отдам…. Ну, Никитон, поручкаемся? Рад видеть тебя, мазут береговой…
Они обменялись крепкими рукопожатиями, а после этого славно поболтали о всяких занимательных разностях: о бешеных тропических ураганах и вечнозелёных карибских островах, о старинных пиратских кладах и коварных прибрежных скалах, о полупрозрачных Призраках и Приведениях, так обожающих неверные предрассветные часы, а также о вычурных цветных миражах, возникающих – время от времени – над бескрайними морскими просторами.
Мужчины беззаботно и увлечённо общались, а Мартина, чуть приоткрыв карминные, изысканно-очерченные губы, зачарованно слушала.
Через полчаса она, решительно шмыгнув курносым «рязанским» носом, заявила:
- Всё, со скучной и пресной береговой жизнью покончено. Причём, раз и навсегда. Желаю плавать. Вернее, ходить – по всем-всем морям-океанам нашей древней и прекрасной планеты…. Серж, назначишь меня своей официальной помощницей? После свадьбы, я имею в виду?
- Безусловно, моя морская амазонка. Всенепременно и обязательно. И фуражку «с крабом» выдам. И парадный мундир пошьём – красивый и элегантный, как и полагается.
- Чего же тогда стоишь – столбом соляным? Целуй свою нежную и трепетную невесту…
«Пойдём отсюда, братец. Не будем мешать сладкой влюблённой парочке», - смущённо захмыкал благовоспитанный внутренний голос. - «Ишь, как страстно целуются-обнимаются. Даже завидно. Через минуту-другую, наверняка, позабыв обо всём на Свете, отправятся в трюм…. Ладно, следуем к маяку. Поднимемся на самый-самый верх, тщательно осмотримся и заценим обстановку…

Дверь, когда-то прикрывавшая вход во внутренние помещения маяка, отсутствовала, а из чёрного, почти квадратного проёма остро пахло застарелой плесенью и свежей кошачьей мочой.
«Окон-то на стенах нет, вплоть до верхней площадки, где когда-то располагались масляные сигнальные фонари. Следовательно, внутри темно, как в попе у чистокровного африканского негра», - предположил рассудительный внутренний голос. - «Надо было разжиться на «Кошке» хотя бы элементарной свечкой. Да, ладно, чего уж теперь. Не возвращаться же назад, мол, плохая примета. И так заберёмся, чай, не баре изнеженные. Только, братец, ты шагай, ради Бога, поосторожней…. Ага, узкая винтовая лестница. Только, похоже, без перил. То бишь, безусловно, они раньше были, только уже разрушились от старости…. Ничего страшного и непоправимого, поднимаемся, прикасаясь ладонями к кирпичной кладке. Вперёд. Ступенька. Вторая. Третья…. О-па. Что это такое – мягкое и мохнатое – под правой ладошкой? Наверное, густой-густой мох, поросший плесенью. Или же многолетний лишайник. Ерунда, шагаем…. Вода капает сверху. Холодная. Ой, капелька попала за шиворот. Щекотно…. Ступенька. Ещё одна. Ещё…. Уже за полторы сотни перевалило. То бишь, конечная точка маршрута где-то совсем рядом…. Ага, свет впереди. Уф, надо бы немного отдышаться…. Вот, и искомая смотровая площадка: что-то типа глубокой лоджии, наспех заколоченной прямоугольным фанерным листом, к которому приставлена длинная подзорная труба на метровой треноге. Понятное дело…. Дверь какая-то. За ней, наверное, раньше находилось служебное помещение смотрителя маяка, где он хранил запасы масла, сменные фонари, всякие хитрые стеклянные линзы, а также мог немного погреться-перекусить в холодную и дождливую погоду…. Интересное кино, из-за двери доносятся характерные звуки. Характерные для активного занятия сексом, я имею в виду: размеренные скрипы, чьё-то учащённое дыханье, приглушённые стоны-всхлипы. Я даже догадываюсь, кто там сейчас находится-возится. Это, видимо, у них семейное. Ха-ха-ха. А яблоко от яблони, как известно, не далеко падает. Ставлю сто американских долларов против одного мексиканского сентаво, что и Мартина с Куликовым – прямо сейчас – занимаются тем же самым…».
Ник неосторожно задел ногой большой молоток, небрежно прислонённый деревянной ручкой к стене. Раздался громкий «бряк», «сексуальные» звуки за дверью тут же стихли.
- Э-э, только не надо сразу палить – почём зря, - попросил Ник. - Это всего лишь я, Андрес Буэнвентура, скромный и безобидный виноторговец из испанской Барселоны…
Через несколько секунд громко и противно скрипнули ржавые дверные петли.
- Командир? - из-за слегка приоткрывшейся тёмно-коричневой двери показалась растрёпанная голова Сизого. - Мы это…. Сейчас. Подожди совсем немного.
Через несколько минут они, действительно, появились – смущённые, но донельзя довольные и счастливые.
«А ещё, братец, супруги Сизых-Толедо (узнаю строгого и принципиального капитана Куликова), облачены в морскую форму», - дисциплинированно доложил внутренний голос. - «То бишь, в классические полосатые тельняшки, светло-бежевые брезентовые штаны и грубые чёрные ботинки. Причём, шнурки на этих ботинках завязаны откровенно небрежно. Вернее, наспех. Оно и понятно, учитывая некоторые недавние обстоятельства…. Айне, впрочем, это ни капли не вредит. Даже, наоборот, все её женские прелести-достоинства ненавязчиво подчёркиваются. Я имею в виду длинные ноги и высокую грудь, тельняшка-то короткая и тесная – в отличие от дочкиной.… А как у Айны сейчас глаза блестят! Офигеть и не встать. Женщина, одним словом. Причём, с «большой» буквы и до мозга костей.… У Сизого же, между прочим, на жилистой шее «пламенеет» свежий нехилый засос. Картина маслом, короче говоря. Под ёмким и лаконичным названием: - «Жаркая любовь-морковь в классическом мексиканском интерьере…». А ты, дурачок, так и живи – без горячей женской ласки. И поделом, между нами говоря. Не фиг с парашютами прыгать – в неурочный час. Ну, не нравится кому-то Всемогущему, восседающему на Небесах бескрайних, что некоторые гости из Будущего так и норовят размножиться, путая – тем самым – все карты Общему Миропорядку. Один раз (в плане эксклюзивного исключения, надо понимать), тебе разрешили, и достаточно. Мол, совесть поимей, оглоед белобрысый…».
- Приветствую вас, соратники, - вежливо поздоровался Ник. - Иди-ка сюда, отважная и умелая охотница на кровожадных латиноамериканских аллигаторов, в щёчку чмокну…. А ты, консервативный и упрямый гватемальский кабальеро, лапу давай, пожму…. Отлично смотритесь, ребята. Здоровы, симпатичны, счастливы. Словно бы вторую молодость переживаете. Искренне рад за вас. Так держать…. А что у нас, кстати, происходит, а?
- Да, ничего особенного, дон Андрес, - слегка засмущалась Айна. - Детки, понимаешь, выросли. Афоньо, как гениального математика и шахматиста, московское Руководство отправило на обучение в Англию. Какая-то там кибернетика. Или же что-то насквозь аналогичное. Им, понятное дело, видней…. А Мартиночка наша замуж собралась – за капитана Куэльо…
- Ещё не факт, - нахмурился Сизый. - Вот, когда свадьба отгремит-отшумит, тогда. А пока – одни только разговоры…
- И ни какие, Лёша, не разговоры. Поверь. В меня дочка пошла. Раз выбрала себе суженого, значит, уже не отпустит. Не отпустит и никому не отдаст. Точка. Ну, как я тебя когда-то – много-много лет тому назад, в дикой чукотской тундре. Высмотрела, приворожила и забрала – навсегда.… Вот, я, командир, и говорю, мол, детишки повзрослели, встали на крыло и разлетаются в разные стороны. Поэтому мы с Лёшей и решили – завести ещё одного ребёночка, чтобы не скучать на старости лет. Ну, и занимаемся – по мере сил – этим самым. То есть, «созданием» чада.
- Понятное дело, - улыбнулся Ник. - А ещё приятное и полезное во всех отношениях. Кто бы спорил…. Я, впрочем, совсем не про это спрашивал. Для чего нас всех здесь собрали? И что тут делает «Кошка»? А ещё эта площадка. Маяк – явно заброшенный. А дверь, ведущая в каморку смотрителя, почти новая. Как такое может быть?
- У Куликова на «Кошке» имеется коротковолновая рация, - приступил к пояснениям Лёха. - Он с месяц назад и получил строгий приказ от московского Руководства, мол: - «Проконтролировать и обеспечить безопасность отхода «Гранмы» из порта Туспан…». Мы этим самым, собственно, и занимаемся. То бишь, обеспечиваем безопасность отхода. В частности, взяв в краткосрочную неформальную аренду этот высоченный маяк…. У кого – взяв? А у местной криминальной полиции. Они, коршуны прибрежные, давно уже на верхней «маячной» площадке оборудовали полноценный пункт наблюдения (со столом, стульями и кроватью), в плане активной борьбы с обнаглевшими в корягу контрабандистами. Мы и заслали, долго не раздумывая, здешнему полицмейстеру немного американских денежных знаков. Потом я сюда притаранил и закрепил – для пущей маскировки – прямоугольный фанерный щит с заранее вырезанными отверстиями, а также мощную оптику на треноге. Старательно наблюдаем – с краткими перерывами на отдых – за участниками и участницами будущей экспедиции на Кубу.
- И что интересного высмотрели?
- Больно уж они шумные и беспокойные, эти революционно-настроенные деятели, - неодобрительно покачала головой Айна. - Постоянно суетятся, руками беспричинно размахивают, отчаянно (вплоть до пошлых драк), спорят, что-то горячо обсуждают. Никакого понятия о конспирации. Ни малейшего…. Впрочем, может, так оно и надо? Мол, только такие бесшабашно-дерзкие ребята и способны на успешные революционные перевороты? Из знаменитой и нетленной серии: - «Наглость – города берёт…», а? Не знаю, честное слово. Да ты, командир, сам взгляни на это бесхитростное действо, имеющее ярко-выраженный цирковой привкус…
Ник подошёл к треноге, нагнулся и, сориентировав подзорную трубу относительно нужного отверстия в фанерном щите, приступил к наблюдениям.
«И кто, спрашивается, назвал эту «Гранму» – яхтой?», - тут же принялся возмущаться последовательный внутренний голос. - «У данной неуклюжей посудины даже мачт нет. Ну, ни единой. Яхта – без мачты? Нонсенс голимый, и не более того. Обыкновенный катер для лёгких морских прогулок с двумя дизельными двигателями, размещёнными под палубой, короче говоря…. Да, невелико «корыто». Трудно на нём будет разместить восемь десятков бойцов. Причём, с довеском, оружием, боеприпасами и продовольствием…. Ага, вот и дополнительные баки для питьевой воды, установленные прямо на палубе. Неплохо. Пегая лошадка, как раз, прикатила повозку с пузатой цистерной. Рауль Кастро, ловко забравшись на повозку, опускает в горловину цистерны конец длинного чёрного шланга. Сейчас, понятное дело, будут перекачивать пресную водичку в судовые ёмкости…. Да, народу прилично набралось, человек, наверное, сто двадцать-тридцать. Одни беспрестанно бегают туда-сюда, перетаскивая на «Гранму» какие-то деревянные ящики, брезентовые вещмешки и уродливые кули из рогожи. Другие же «скучковались» вокруг Фиделя и зачарованно внимают его знаменитым речам. Типа – мудрый удав Каа и доверчивые бандерлоги…. Сорок пять «лишних»? Это, наверное, провожающие. Впрочем, есть и «отверженные», то бишь, те, кого отчислили – по самым разным причинам – из списочного состава экспедиции в самый последний момент. Вон, к примеру, упитанный Эль Пахото, отойдя от «Гранмы» в сторонку, нервно дымит папироской. А на краешке бетонного мола, разочарованно сплёвывая в злые серо-зеленоватые волны, скучает Ванегас, на левой руке которого белеет гипсовая «накладка». Да, бывает…. Ага, старенький обшарпанный «Форд» подъехал и остановился рядом с лошадиной повозкой. Из автомобиля вылезли Каликсто Гарсия, Эрнесто Че Гевара, Хуан Мануэль Маркес и ещё три незнакомых мне парня. По-братски обнимаются с Раулем, приветливо машут руками Фиделю. Вся честная компания в сборе, короче говоря…. А как несчастный катерок мотает-то на прибрежных волнах. О-хо-хо, несладко придётся ребяткам. Да и девчонкам. Которых, впрочем, совсем и немного. И как бы брезентовый тент, под которым сложены продовольственные припасы, штормовым ветром не сорвало. Промочит ещё, не дай Бог, конечно…».
Где-то совсем рядом сверкнула ярко-жёлтая изломанная молния. Вскоре по ушам ударил резкий и длинный раскат грома. На окуляр оптического прибора упала крупная дождевая капля.
Ник перевёл подзорную трубу вверх: к маяку – с востока – уверенно приближались тёмно-фиолетовые рваные тучи. Вернее, уже практически висели над ним.
- Сейчас начнётся тропический ливень, - невозмутимо прокомментировала Айна. - Причём, с серьёзной грозой и нехилым штормом…. Наши дальнейшие действия, дон Андрес? Продолжаем наблюдения?
Вновь надсадно громыхнуло.
- Не вижу в этом никакой необходимости, - оторвавшись от окуляров подзорной трубы, решил Ник. - «Гранма» отчалит от Южного мола только в два часа ночи…. Откуда я знаю про это? Будем считать, что мексиканская сорока принесла на хвосте. Поэтому, прихватив оптику, молоток и прочие вещички, спускаемся вниз, следуем на «Кошку» и тоже готовимся к отплытию. Перекусить, в частности, совсем не помешает…

Вокруг безраздельно властвовала штормовая тропическая ночь. Над головами по-волчьи завывал устойчивый северо-восточный ветер. Было темно, хоть выколи глаза. Звёзды и Луна испуганно таились за пухлыми ночными тучами, лишь тускло-жёлтые яхтенные фонари позволяли окончательно не потерять ориентацию. А, вот, ливень отшумел уже к одиннадцати вечера. Вернее, постепенно преобразовался в нудный и монотонный дождичек.
- Отличная погода, - пряча голову под капюшоном брезентового дождевика, заявил Куликов. - Для того чтобы оторваться от вражеской погони, я имею в виду. Или же чтобы успешно проскочить рядом с коварной засадой…
- А что, намечаются погони и засады? - уточнил Ник.
- Не знаю, врать не буду. Но Руководство строго велело – неустанно бдеть и быть готовым к любым каверзам и неожиданностям…
Без семи минут два ночи капитан запустил – на холостых оборотах – двигатель «Кошки», а после этого велел:
- Матрос Алекс Толедо, отдать швартовы!
- Есть!
Лёха (тоже облачённый в брезентовый плащ), перебрался на берег, отвязал один канат от чугунной «блямбы» и перебросил его на борт яхты, отвязал второй и перебросил туда же, вернулся на судно, а после этого умело убрал сходни, разместив их на палубе.
- Отходим! - пафосно объявил Куликов. - Типа – с Богом…
«Кошка», осторожно маневрируя, отошла от Северного мола метров на триста-четыреста и, развернувшись по широкой дуге, неспешно направилась на восток.
- Неспешно, чтобы «Гранму» не обгонять, - пояснила Мартина. - Будем держаться чуть севернее – относительно её курса. На разумном расстоянии, естественно…. Наши дальнейшие действия, кэп?
- Команда может быть свободна. Я и один справлюсь.
- Разрешите, господин капитан, и мне остаться на мостике? Дабы получить практические навыки судовождения?
- Оставайтесь, помощник, - чуть слышно усмехнувшись, разрешил Куликов. - В том плане, что алмазная помощница. Будем обучаться, без вопросов. Будем…. А вы, мазуты береговые, спускайтесь в трюм и разбредайтесь по каютам. Типа – дрыхнуть без задних ног, проблем, забот и сомнений не ведая…

Ник проснулся в восемь тридцать утра.
«Вау-у-у! Качка, похоже, уменьшилась», - заметил сонный внутренний голос. - «А ночью мотало – не приведи Бог. И не выспаться толком: с койки, того и гляди, свалишься…. Следовательно, шторм откочевал куда-то? Нормальный вариант. Вставай-ка, братец. Полюбопытствуем – что да как. Лишним, ей-ей, не будет…».
Он оперативно оделся, покинул каюту и, предварительно посетив туалетную комнату («гальюн» – по-морскому), поднялся на палубу. А после этого, понятное дело, на капитанский мостик.
Ветер заметно стих, дождик прекратился, но небо по-прежнему оставалось серо-чёрным, без малейшего намёка на присутствие ласкового утреннего солнышка. А капитан яхты и его юная помощница, напрочь позабыв о своих прямых судовых обязанностях, увлечённо целовались, оставив штурвал без присмотра.
- Кха-кха! - известил о своём появлении Ник. - Ну, волки морские, вы и даёте. Обо всём на Свете, голубки влюблённые, позабыли…. А мы, часом, с курса не сбились?
- Очень надо, - неохотно выпуская из объятий невесту, скорчил обиженную гримасу Куликов. - За кого, Никитон, ты меня принимаешь? За жёлторотого и легкомысленного салабона? Напрасно, право слово. Руль намертво «заклинен». Идём, как и было задумано, строго на восток…. Хи-хи-хи, - неожиданно захихикал, а отсмеявшись, пояснил: - Губы у тебя, алмазная донна, знатно распухли. Ну, вылитая негритянка с ближайших карибских островов, если, конечно, только по ним судить…
- Если, Серж, хочешь увидеть классического «губастика», то спустись в кают-компанию и посмотрись в зеркало, - отпарировала Мартина. - Прежде, чем подкалывать…. Всё нормально, командир, с курсом. Видишь, дымок с правой стороны? Это «Гранма» идёт по волнам. Вернее, тащится – словно черепаха беременная.
- С правым дымком, как раз, всё понятно…. А кто это у нас слева по курсу дымит?
- Что ещё такое? - пристально всматриваясь в северную часть горизонта, насторожился Куликов. - Действительно, дымит, так его и растак…. Марта, достань-ка из рундука бинокль.
- Держи.
- Спасибо…. Вот, они и начали сбываться. Паскудные смутные предчувствия, я имею в виду. Нас, дамы и господа, догоняет неизвестный сторожевик без опознавательных знаков…. Тревога! Дон Андрес, спустись, пожалуйста, в трюм и разбуди моих будущих тестя и тёщу. Пусть будут наготове, согласно штатному расписанию….
Сообщив Айне и Сизому о неприятной новости, Ник заглянул в свою каюту, спрятал в тайник, размещённый в боковой стенке, пару неоднозначных документов, поместил за пазуху верный браунинг, распихал по карманам запасные пистолетные обоймы, а после этого вернулся на капитанский мостик.
За время его недолгого отсутствия серо-зеленоватые волны, такое впечатление, явственно заматерели и обзавелись белыми пенными «барашками». Ветер – тревожно и нудно – завывал над головой. Словно бы пел песню – о безысходности всего сущего…
Светло-серый сторожевик – длинный и красивый какой-то хищной красотой, неотвратимо надвигался с норд-веста, планомерно сокращая расстояние, отделявшее его от якобы беззащитной яхты. Никаких флагов и вымпелов, по которым можно было бы судить об его национальной принадлежности, не наблюдалось.
- Подняли международный сигнал: - « Немедленно лечь в дрейф!», - тревожно передёрнув узкими плечами, сообщила Марта. - Что будем делать, кэп?
Скупо и трескуче протарахтела пулемётная очередь. С раздробленной верхушки мачты вниз полетели мелкие щепки.
- Объясняют, что имеют самые серьёзные намерения, - лениво, с чувством собственного достоинства зевнул Куликов. - Суки рваные и позорные…. Ладно, я пошёл в секретную боевую рубку. Имею на такой «пиковый» расклад непреложные и чёткие инструкции…. Поднять на клотике белый флаг! Потом, Марта, разворачивай «Кошку» так, чтобы встать правым бортом к этим грозным чудикам, и плавно гаси скорость – вплоть до нуля.
- Белый флаг? - искренне изумилась девушка. - У нас, Серж, нет на борту белого флага. Да и быть не может. Любые другие: полосатые, пятнистые, в крапинку – сколько угодно. Но, пардон, белый? «Кошка» трусостью, по твоим же собственным словам, никогда не отличалась. Опять же, непреложные законы морской чести…
- Отставить – пустые разговоры, - капитан ещё раз вяло зевнул и небрежно поправил очки с затенёнными стёклами, которые задорно качнулись на кончике его длинного носа. - Нет белого флага? Закавыка. Воспользуйся, любимая, наволочкой. А ещё лучше – простынёй…. Выполнять! Моржову мать…. Удачи нам всем, соратники. И не надо – преждевременно – писать в жиденький компот.
- А дымок «Гранмы», тем временем, практически растаял, - повернув голову направо, известил Ник. - Следовательно, уходит. Тьфу-тьфу-тьфу, конечно…

Дизель «Кошки» сбавил обороты, громко зачихал, яхта начала постепенно разворачиваться и вскоре остановилась, размеренно покачиваясь на частых и бокастых волнах.
Невесть откуда появилась-выползла лёгкая туманная дымка. До борта неизвестного преследователя оставалось порядка ста тридцати-сорока метров.
На палубе сторожевика началась какая-то бестолковая суматоха, послышался тихий скрип работающей лебёдки, с высокого борта начали спускать вёсельный баркас.
- Стоять спокойно, уроды недоделанные! - надменно оповестил на английском языке мегафон. - Стреляем без предупреждения!
Раздался лёгкий ненавязчивый шорох. Это из тайных подводных люков «Кошки» стартовали две боевые торпеды, устремляясь по направлению к борту сторожевика. Серо-зеленоватые волны – с белыми «барашками» на своих гребнях-вершинах – надёжно скрыли следы торпедной атаки. Даже Ник, зная, что торпеды ушли, сколько не вглядывался в волны, так и не заметил характерных светлых полос.
Заметили или нет эти следы на борту сторожевика – уже не имело никакого значения. Вскоре – с секундным интервалом – прогремели два громких взрыва, заставив на короткое время умолкнуть все остальные звуки. Сторожевик – почти сразу – разломился на три составные части, превратившись за какие-то полминуты в бесполезные и беззащитные кучи металла.
«Страшное это зрелище – тонущий корабль», - кратко прокомментировал хладнокровный внутренний голос. - «Впрочем, они сами нарвались. То бишь, поделом…».
- Бывает, - зачарованно пробормотала Мартина. - В море – всякое бывает…
Через полторы минуты на капитанском мостике появился Куликов и, непринуждённо чихнув, велел:
- Запускай, Марта, двигатель и поворачивай на восток. И по скорости добавь полтора узла. Не стоит терять «Гранму» из вида. Чисто на всякий пожарный случай…


Глава десятая
Сьерра-Маэстра , новая встреча
AndreyBondarenko
Книга завершена и размещена на ЛитРесе - http://www.litres.ru/andrey-bondarenko/gva...aya-kavaleriya/
Для просмотра полной версии этой страницы, пожалуйста, пройдите по ссылке.
Форум IP.Board © 2001-2025 IPS, Inc.
Рейтинг@Mail.ru