Помощь - Поиск - Пользователи - Календарь
Полная версия этой страницы: Зачем ты нужен вселенной?
Литературный форум Фантасты.RU > В ином формате > Сюрреализм и постмодернизм
Tadpole
Зачем ты нужен вселенной?
Часть первая
Коридор неприятностей

...

Снова я за порогом реальности. В странном пугающем коридоре.
В который раз снится, что шагаю внутри раскалённой червоточины. В колеблющейся или извивающейся трубе.
Дыра во времени. Может, в пространстве.
Скорее всего, в голове.
А ещё в дырявой голове вертится навязчивый вопрос: «Зачем я нужен?» Докучливый, липкий, претендующий на гамлетовский: «Быть иль не быть?»
Каждый раз, когда снится огненный коридор, в голове всплывает «зачем».
Иду по бурым бесформенным плиткам, скреплённым эластичной кровавой магмой. Будто по бесконечному трепещущему желудку живого организма. Или по огненному нерву. Или по миражу-капилляру.
Всё вокруг покачивается вверх-вниз и из стороны в сторону то ли само по себе, то ли от моего хождения. Колышется, волнуется словно подвесной мост над рекой моего детства.
И цвет повсюду соответствующий. Адский. От красного и тёмно-красного до бурого с вездесущими жёлтыми языками пламени вырывающимися из пола, сочащимися из монолита стен, льющимися из округлого и тоже плиточного потолка.
Апокалипсический этюд в багровых тонах. Ни дать ни взять, дорога в ад.
Только к преисподней мой путь не имеет отношения. Пока не имеет, а там посмотрим.
Двери по сторонам, опять же. Справа. Потом слева. Снова справа...
Ну, какие могут быть входы или выходы в стенках червоточины или в адском коридоре? А на моём пути их не один десяток.
Когда попал сюда в первый раз, прошагал коридор до конца. Ничегошеньки не понял, пока в самом его завершении не встретил молодых женщин, стоявших в очередь перед последней центральной дверью.
Пытался с ними поговорить. Спросил, что это за место, и чем они занимаются.
Оказалось, дамы не только вырядились в одинаковые пёстрые платья, но и сами на одно лицо. Ещё и разговаривали не открывая рта. Улыбались, смотрели в глаза и вещали прямиком в садовую головушку. В мою спящую садовую головушку.
— Что здесь? Ад?
«Нет», — расцвели улыбками женщины и тоже вспыхнули огненными переливами, скользившими по платьям, рукам, лицам.
— Кто вы? И почему… несгораемые? — утонул тогда в пессимистических догадках.
«Мы все… почти сёстры, но не родные».
— Что вы ждёте? Или кого?
«Потом обо всём узнаешь. Кто мы, чего ожидаем, и что находится за главной дверью».
— Войти в неё можно? Пропустите вперёд? — спросил их с нотками раздражения и получил почти издевательский ответ.
«Тебе туда уже рано! Ха-ха!»
— Шутницы! Уже… ещё...
Взял, да и ввалился в громадину-дверь, тоже раскалённую, с теми же пронизывающими струйками огня, но совсем не горячую, как и сам коридор. Странно.
Очутился в далёком прошлом. В годовалом детстве. Наблюдал за собой со стороны, будто в кино.
...
Родной двор. Огромное тутовое дерево над домом. Гараж с «ушастым» Запорожцем. Дальше сарай. Конура псины Жучки.
С крыши сарая по жёлобу стекает дождевая вода. Неестественно медленно капает в двухсотлитровую стальную бочку, чтобы послужить для полива огорода.
Знакомая бочка. Не раз в неё запускал карасиков из ближайших к городу прудов. Но это было... или будет несколько лет спустя.
На бочке аккуратные двутавровые обруча, будто специально для меня приварены к оцинкованному цилиндру в виде лесенки.
Ручками за верхний обруч, ножками на нижний. Карабкаюсь вверх.
Ой! Ай! Бултых вниз головой в бочечку! Только пинетки мелькают в прозрачной дождевой влаге.
Откуда ни возьмись к бочке подходит одна из женщин, пригрезившихся в коридоре. Хватает горе-ныряльщика за ноги и вынимает из воды.
— Не испугался? Значит моряком будешь, — успокаивает несостоявшегося утопленника и ставит на ноги, после этого исчезает.
Подбегает мама. Слёзы. Причитания…
В этот сантиментальный момент вываливаюсь из видения прошлого и оказываюсь перед первой дверью колышущегося коридора.
Пара шагов в сторону несгораемых близняшек, и конец первого сна.
* * *

В следующем огненном видении уже знал, что нужно открывать боковые двери. Вошёл во вторую. В левую стену.
...
Школа. Начало сентября. Вокруг всё цветёт, пахнет, радует глаз. Я первоклассник.
Старшие оболтусы суют в руки ветку и заставляют воткнуть её в дыру в кирпичной кладке здания кабинетов труда.
Втыкаю. Все врассыпную.
«Вынимай, козявка!» Вынимаю.
Оболтусы отбегают ещё дальше.
Пока наблюдаю за улепётывающими обидчиками и соображаю, что к чему, в лицо, уши, шею начинают впиваться жала диких пчёл, гнездо которых потревожил веточкой.
Что есть сил убегаю в сторону главного корпуса школы. Рой безжалостных насекомых не отстаёт и продолжает жалить.
Глаза ничего не видят, лёгкие из-за раздувшихся щёк и шеи не могут нормально вдохнуть, уши распухают и отвисают.
Падаю наземь.
Теперь знаю, как закончилась «первоклассная» пчелиная эпопея. Точнее, бесчеловечное издевательство старших.
Снова женщина в пёстром платье подхватывает моё ослабевшее и почти бездыханное тело и уносит в школьный медпункт.
Укол, примочки, нашатырь.
Прихожу в чувства. Опухоль спадает. Глаза начинают видеть.
Наконец-то в медпункт приходит настоящая медсестра.
— Что здесь делаешь?! А ну марш учиться!
— Меня пчёлы покусали! — всхлипываю и выхожу в... огненный коридор.
* * *

За третьей дверью была чехарда, закончившаяся кучей-малой и мной под грудой ровесников-шутников. Как результат, два сломанных ребра и испуганный детский хрип:
— Братцы, помираю!..
...
«Братцы» в одно мгновение разбегаются кто куда.
Лежу на жухлой осенней траве. Дышать совсем не хочется. Мир уплывает в синюю даль.
Снова «пёстрое платье». Женщина идёт мимо и настойчиво советует вдохнуть. Вдыхаю.
Вместе с воздухом в грудь влетает резкая жгучая боль, после чего растекается по всему телу.
Корчусь. Голова перестаёт кружиться.
Встаю и ковыляю домой... То есть, в коридор моих неприятностей.
* * *

Четвёртая экскурсия в прошлое. Авария.
Мне уже четырнадцать. Снова лето. Я «матёрый» водитель за рулём новенького Москвича. Вся семья в автомобиле. Просёлочная грунтовка на полпути из города в бабушкину станицу.
С правой стороны с невысокого обрыва на дорогу спрыгивает ничем не примечательная корова. От жёсткого приземления она сильно вздрагивает, скукоживается и на пару секунд замирает. Этого времени мне хватает, чтобы решить объехать рогатое препятствие слева.
Не успеваю. Корова приходит в себя и делает шаг прямо под колёса Москвича.
Я в панике, но этого никто не замечает.
Резко кручу руль вправо, и машина перестаёт слушаться. Каким образом разминулся с летающей коровой, даже из «повтора» не понял.
— Не верти руль, — спокойно говорит отец.
А вот зря. Как по команде, намертво вцепляюсь в баранку. Едущий под гору Москвич, «потанцевав» то на правых колёсах, то на левых, успокаивается и встаёт на четыре покрышки.
Секунда, автомобиль дёргается вправо и втыкается изгибом бампера в отвесную кручу подарившую злосчастную корову.
Удар. Переворот. Тьма.
Снова я сторонний наблюдатель.
Пока глазею на перевернувшийся Москвич, замечаю, как со злополучного пригорка по тропке спускается женщина в пёстром платье. Безмерно изумляюсь.
— Так это вы столкнули корову с кручи?! Но... зачем?
«Я», — признаётся несгораемая шутница, наградившая всю семью ссадинами, синяками и внеочередным авто-ремонтом.
Женщина кивает в сторону ближайшего села, на окраине которого я должен был остановиться и передать руль отцу.
«Если бы не эта бурёнка, врезался бы в мотоцикл с люлькой. Гуляют люди на свадьбе и о вечности не думают», — слышу её печальные мысли, но ничего не понимаю.
Через мгновение из-за густой лесополосы на грунтовку выезжает мотоцикл с люлькой. Мотоцикл со всех сторон «обвешан» нетрезвыми дядями и такими же тётями.
Маскарадные одежды, разрисованные лица, смех, крики, здравицы.
К мотоциклу на длинной верёвке привязана нелепая тележка. На тележке восседает новоиспечённая тёща.
Разгар обычного сельского гуляния второго дня свадьбы. Переодевания, импровизированные конкурсы, прочие нетрезвые шуточки.
— Но это они нарушают правила! Они пьяные, а не... — взахлёб пытаюсь оправдаться.
«За рулём ты, а не отец! Как и кому это объяснишь?.. Зато никто не пострадал. Почти. Ещё что-нибудь спросишь?» — отчитывает меня то ли избавительница, то ли коварная организаторша аварии и удаляется.
За спиной раздаётся истерический смех. Вроде как мой. Оглядываюсь и вижу на обочине «младшего» себя, заливающегося беспричинным хохотом.
«Точно. Это я так над задними колёсами смеялся, пока был в шоке. Правое крутилось в одну сторону, левое в другую», — вспоминаю и... возвращаюсь в червоточину.
* * *

За пятой дверью — Средиземное море.
Мне уже семнадцать. Я на втором курсе мореходки. Практика на паруснике «Крузенштерн». Мы дрейфуем недалеко от Гибралтара.
Погода идеальная, и капитан решил «обновить» чёрный с белой шашечкой корпус. То есть, подкрасить, чтобы в немецком Гамбурге не ударить лицом в грязь.
Я вишу за бортом на сколоченной из досок беседке. На мне страховочный пояс с длинной верёвкой, закрепленной где-то на фальшборте. В руках валик, под боком ведро чёрной краски.
С палубы шкафута кто-то из дружков страхует, наблюдая за мной и подавая нужные вещи. Иногда перемещает вверх-вниз или с носа в корму вместе со всей забортной конструкцией.
Когда беседка в очередной раз опускается к самой воде, снова принимаюсь за покраску.
Рутина. Запах растворителя щекочет ноздри. Под ногами синяя-синяя бездна.
— Эй, «марсианин»! Марсовые к вантам! Пошёл все наверх! — издеваются надо мной сотоварищи по парусному походу.
— Отвяньте! — огрызаюсь и продолжаю трудиться.
— Поймай вареник! — не отстают однокурсники и швыряют в меня пустое ведро.
— Ополоумели?! — вскрикиваю и шарахаюсь в сторону.
Ведро оказывается привязанным к тонкому плетеному шнуру. Не долетев ко мне, оно дёргается, стукается о свежевыкрашенный борт и повисает над валиком, выставленным мной в качестве оборонительного копья.
Смех. Но «вареником» обзывают не ведро, а проплывающую подо мной диковину.
— Давай, пока его не отнесло! Лови! Ведром её! Ну, же! — сыплются на голову просьбы, команды, междометия.
Недолго думая, сую валик в краску и тянусь за ведром. Всё делаю левой рукой. Правой крепко держусь за беседочную верёвку.
Неудобно. Да и разноцветный «вареник», оказавшийся медузой, приковывает взгляд и мешает изловчиться и зачерпнуть его вместе с водой.
Кое-как получается. Медуза в ловушке, но до краёв полной. Гребень разноцветного чуда плавает прямо под рукой.
Любуюсь добычей, пока её не утащили на палубу.
Удивительной красоты и формы существо действительно напоминает прозрачный вареник с капелькой воздуха внутри. На надводной части диковины — гребешок-парус, с помощью которого она путешествует по морю. На подводной — бесчисленные тонкие щупальца, похожие на двухметровые фиолетовые волосы или пупырчатые нити.
«Волосы» не помещаются в ведро и свисают, пытаясь перевесить мой улов и свалить его обратно в море.
Ничего не подозревая, хватаю фиолетовый «пучок» и опускаю в ведро.
Медуза недовольно дёргается и вместе с ведром взмывает в бесконечную чёрно-белую высь...
* * *

Оказываюсь в непроглядной тьме.
— А где продолжение истории? — спрашиваю в недоумении, неизвестно кого.
Никто не отвечает. Тщетно пытаюсь проснуться.
— Какого тебе продолжения? — спрашивает пугающий объёмный голос женщины, когда начинаю нервничать, оттого что ничего не могу поделать.
— Или продолжение коридора, или окончание истории с Португальским корабликом. С медузой Сифонофорой, которая меня... чуть не сгубила, — выговариваю и ужасаюсь догадке.
«Я что, тогда чуть не умер?!.. Или ненадолго умер?!» — пронзает всё существо мысль о смерти от ожога ядовитой медузы.
— Ты и так долго... мечтал. Пришло твоё время, — мирно выговаривает невидимая собеседница.
— Эй-эй-эй! Там было продолжение! Точно было!
Пока мои никудышные помощники разглядывали медузу, к ним вышел судовой доктор. Он объяснил, что это Сифонофора Физалия. Она совсем не игрушка. Что руками её трогать... ни-ни!
Они кивнули за борт. Ну, вспомнили и рассказали, как схватил эту Физалию за фиолетовую косичку. А я к тому времени уже ничего не соображал. Телепался на страховке и сдирал с руки распухшую кожу.
Меня мигом за пояс... за верёвку и прямо по только что окрашенному борту вытащили на палубу. Потом — лазарет.
Я точно тогда не умер! Не умер! — лихорадочно тараторю, но душа не успокаивается.
Родная душа мне почему-то не верит.
— Ты точно не умер от медузы. Ты умер... ещё в бочке. Полтора года от роду. Всё остальное — твои незрелые фантазии, — запугивает неведомая женщина, пытаясь ввергнуть в отчаяние.
— Но-но-но! Вот уж дудки! Это я в полтора года обо всём... таком... «парусном» нафантазировал?! Чепуха! — заявляю уверенно, но душа сжимается и леденеет от ужаса.
— Тебе... тобой заинтересовались из-за... сторонней женщины. Все твои... воплощения звали маму, бабушку... Один звал папу, а ты... Только ты звал никому не ведомую «тётю».
Чтобы понять невразумительную выдумку понадобилось время. Ты его получил. Но ничего интересного не изобрёл.
Придуманная тобой всемогущая и вездесущая «незнакомка» не только тебя выручала из бед, но и страховала всё окружение. Даже чужих людей.
Теперь уже никаких «платьев»! Ты на паруснике.
Что будешь делать? Звать на помощь уборщицу или прачку?!..
Всему на свете приходит конец. Он пришёл и твоим... фантазиям, — выговаривает женщина, то и дело меняя интонацию с грустной на раздражённую.
— Мне незачем... Я ничего такого не придумывал, а... жил! Жил! И всё это было давным-давно! Я уже... Я ещё... пока... — не нахожу нужных слов и сдуваюсь словно лопнувшая резиновая игрушка.
Таинственная собеседница не откликается.
«Значит, конец фантазиям — это и есть смерть?! То есть, никакой жизни не было и нет?.. Была детская мечта. Причуда, каприз, выдумка... Фокус. Обман», — кое-как угомоняюсь и погружаюсь в созерцание.
Чтобы отвлечься от мыслей о смерти, ищу смысл существования своему новому состоянию или воплощению.
Tadpole
Часть вторая
Изнанка бытия

...
Бесконечность ожидания.
Невозможно описать беспредельное нечто, не имеющее ни цвета, ни света. Ни запаха, ни формы. Ничего не имеющее!
А самое страшное, не имеющее меня.
Вдобавок ко всему не располагающее временем, но это уже не главное.
На первых порах успокаиваю себя общеизвестным утверждением, а скорее заблуждением. Мол, если думаю, если соображаю и воображаю, значит существую.
Мало помогает. Лучше сказать, вообще не помогает.
Если не чувствуешь собственного тела, объёма... не имеешь головы, рук, ног... Да тех же глаз не имеешь, а потому можешь смотреть во все стороны одновременно!
То есть, думать, что можешь смотреть. Всё равно ничего не видишь и не чувствуешь. Ничего кроме жалости к себе и... отчаяния.
«Почему? Как такое может быть? За что?» — лезут в несуществующую голову слезливые мысли. Но и они не вечны, а это самое важное.
В конце концов, начинаю дурачиться, чудить, развлекаться. Представляю себе, что летаю, или вот-вот вылуплюсь из яйца и начну бегать по травке, плавать в прозрачной воде.
Вспоминается то ли видение, то ли сон о том, как попал в компьютерную игру или вымышленную реальность. Как в ней «разогревал» и на свой лад перекраивал окружавшие текстуры. Проделывал в них дыры, двери или просто выворачивал объекты наизнанку. Доказывал окружающим, что мир не материальный. Мнил себя подобием всемогущего компьютерного вируса.
Припомнив это, пробую разогреть текстуру своей икринки или кокона.
Конечно, ничего такого не получается, потому как руки в этот раз напрочь отсутствуют, а представлять то, что не чувствуешь... да ещё вытворять немыслимые вещи...
Всё равно раз за разом воображаю, что тру ладонями жёсткую тёмную скорлупу, поймавшую в ловушку. Усердно шлифую изнутри, и жду, что она вот-вот разогреется, после чего смогу её либо порвать, либо расколоть, либо вывернуть наизнанку.
Интересно, как вывернуть наизнанку сферу? Возможно ли такое?..
Ничего не происходит. Ничто не размягчается, не трескается, зато... загорается!
Сначала маленькая, но невероятно яркая точка вспыхивает под воображаемой ладонью, а через секунду тонкая огненная нить, замкнутая в окружность, расползается в ширину до бесконечности! Сжигает мою непроницаемую темницу, словно папиросную бумагу.
От неожиданности не сразу соображаю, что кромешная тьма уступает место бесконечности космоса.
На меня мириадами глаз таращится Мироздание. Причём, бесцеремонно.
— Здравствуйте, девочки... То есть, звёздочки, — выдаю пошлую взрослую шутку и слышу короткий детский смешок.
— Ну что, неугомонный, снова явился? Заходи в гости. Дорогу уже знаешь, — раздаётся знакомый женский голос, пытавшийся запугать... вечность тому назад.
Не успеваю сориентироваться, откуда послышались долгожданные звуки, как за спиной вспыхивает ослепительно-белый свет.
Ловлю себя на мысли, что не запомнил момент обретения тела, и поворачиваюсь к свету лицом.
Оказываюсь на сцене причудливого космического театра.
Прозрачный пол под ногами. Под полом, за стенами и над головой — всё те же живые мерцающие звёзды. Впереди вместо экрана или декораций — огромный ярко-белый круг. В центре светящегося пятна — дверь.
Делаю пару шагов в сторону круга и вижу, как над головой по прозрачному потолку кверху ногами бежит мальчишка. В недоумении останавливаюсь и замираю.
Пока примеряюсь и прикидываю, каким образом ребёнок наплевал на гравитацию, тот прошмыгивает в дверь.
— Если конец фантазиям — это смерть, что тогда... детские забавы? Фокус? Видение? Может, начало новой жизни? — рассуждаю вслух и не решаюсь следовать за бесстрашным парнишкой.
— Эй-эй-эй! Так не честно! — возмущается голос всемогущей мучительницы и после короткого смешка продолжает глумление: — Ха! Ты ведь взрослый мальчик. Так и веди себя по-взрослому!
В то же мгновение прозрачный театр исчезает, а место яркого круга занимает небольшой солнечный диск.
Оказываюсь парящим в невесомости всего в нескольких шагах от настоящего объёмного солнышка.
Пока соображаю, что происходит, солнце раздаётся в ширину и высоту, становясь неимоверно огромным шаром, после чего будто отдаляется.
Пару минут жмурюсь и купаюсь в тёплых лучах светила. Всеми фибрами чувствую что-то родное, ласковое, но давным-давно забытое.
Открываю глаза. Ощущаю себя стоящим на невидимой прозрачной плоскости. Оцениваю расстояние и возможность созерцания ослепительно-белой звезды.
Словно почувствовав мои сомнения, солнечное излучение густеет и снижает убийственную яркость.
— По-взрослому, говорите? Это как? Ногами или верхом на... комете? — приободряюсь ничего не значащими вопросами и пускаюсь в поход к родной звезде. — Где там тётенька Гравитация? Может, поможет?
— В двадцати двадцатеках... — доносится голосок, убежавшего в солнце мальчугана.
Беспричинно улыбаюсь недавним страхам бесконечности и пустоты.
К глубочайшему изумлению, расстояние до светила быстро сокращается. Каждый шаг приближает меня к полыхающей цели путешествия.
Замечаю, как на звёздном «лице» появляется крошечное бурое пятнышко.
«Родинка. Нет, веснушка!» — развлекаюсь и продолжаю шагать по незримой дороге.
Родинка оказывается шевелящимся коричневым пятнышком. По мере приближения, пятно углубляется и становится входом в лабиринт снов. Началом моего подвесного коридора. Раскалённой колеблющейся червоточиной...
— Ну наконец-то объяснили! — с облегчением вздыхаю и вхожу в давно знакомый огненный нерв.
В портал своих страхов. В плиточный капилляр, связавший меня со всевозможными происшествиями, чуть не доведшими до... непроглядного нечто.
«Всё будет хорошо. Теперь всё...» — не успеваю подумать о следующих визитах к солнечному центру и живущим в нём женщинам, как из ближайшей распахнутой двери вновь раздаётся голос ребёнка.
— В тридцати тридцатеках все сидят в библиотеках!
— Мы же договаривались, что будешь придумывать слова с буквой «Р»! — в шутку стыдит мальчугана дама в белом докторском халате.
Не задумываясь, вхожу в незапертое помещение и цепенею от очередного дежавю.
Стандартный морской лазарет. Смотрю на судового врача и угадываю женщину из видений. Оглядываюсь по сторонам и замечаю мальчишку спокойно сидящего на потолке.
— Здравствуйте... всем, — нерешительно лепечу и подхожу к доктору. — Я тут очнулся в... недалеко от вас. Извините что без приглашения.
Женщина кивает на стул для пациентов.
Прежде чем усесться, кошусь в иллюминатор и вижу гладь лазурного моря. Грустно вздыхаю о былых временах и опускаюсь на стул.
— На что жалуетесь? — интересуется медработник в белом халате, и я не успеваю сообразить, говорят мне вслух или вещают в голову.
— На скучную космическую жизнь. На дырявую память и... на галлюцинацию. Зрительную и слуховую, — указываю на мальчугана, прилипшего попой к потолку санчасти.
— Хм. Последствия отравления? Какого рода интоксикация? Алкоголь? Испорченные консервы? Признавайтесь, что употребляли?
— Португальский кораблик употреблял. По-латыни Сифонофору Физалию. Или не по-латыни. В общем, получил убойную дозу стрекательной отравы, — выговариваю и разглядываю левую ладонь.
Ладонь оказывается неповреждённой.
— В Баренцевом море такие не обитают, — «улыбается» доктор, и я понимаю, что она вещает в мою головушку.
— Кстати! На «Крузенштерне» судовым врачом был мужчина. Это я помню наверняка, — заявляю улыбчивому кошмару.
«Точно так. Но ты сейчас не на паруснике», — слышу ответные мысли.
— Ты в сорока сорокетах, где все летают на р-ракетах! — насмехается надо мной мальчишка-паук, а его покровительница зачем-то засучивает рукава халата.
«МАША», — читаю неприлично большую и корявую татуировку над левым докторским запястьем.
— Марь Иванна?! — изумляюсь воспоминанию-догадке и пускаюсь в расспросы: — У неё такая была. У докторши. Значит... практика на траулере «Тралфлот»? В Архангельске? Там я тоже пару раз... «выздоравливал»?.. Точно!
Ненастоящая Марь Иванна печально улыбается.
«И там пару раз “выздоравливал”. Но сейчас не о том нужно думать», — раздаётся в голове то ли голосом, то ли ударами судового колокола.
— Как это? У вас же дверь настежь... Мальчишка-призрак... К чему всё это? Пугающие видения-кошмары?.. Или... Зачем? Зачем я... Зачем мне... — теряюсь в догадках и опускаю глаза.
Вижу свои курсантские рабочие штаны, перепачканные чёрной и белой краской. Такую же заляпанную тельняшку. Вспоминаю, что на рыболовном траулере с краской никаких дел не имел и встаю со стула.
Решаю найти вход в средиземноморский кошмар, но мешают мысли о здоровёхонькой левой ладошке, не имеющей следов стрекательного ожога.
— Извините, что помешал... лечению паучка. Поищу свою адскую дверь, — выговариваю с трудом и, собрав волю в кулак, делаю шаг на выход из лазарета.
«В следующий раз не пропускай двери. Они сами исчезают после посещения. Когда ни одной не останется, зайдёшь в центральную. Это конечный пункт путешествия», — звучит в каждой клеточке тела, и я передумываю выходить в коридор.
— Кто этот мальчишка? Видение или...
— Сам ты видение!.. Тётя Маша, неужели я стану таким... грустным? — оживает паучок и окончательно запутывает мои мысли.
«Я стану... стану... стану...» — эхом барабанит детский голос вместо пульса, оживляя вновьобретенные земные чувства тревоги и смятения.
«Вспомни, что с тобой было в пять лет? С электричеством... как познакомился?» — получаю от врача наводящие вопросы, но вместо ответа сам интересуюсь:
— Я с Физалией ещё не закончил? На мне роба с «Крузенштерна», а рука... с рыболовного траулера. Кошмар в кошмаре? Или недопонятый мною урок?
«Хочешь узнать, чем закончилась встреча с медузой?! Да, ты не только фантазёр, оказывается! Ты... ты на паруснике!» — поборов изумление, командует всесильная собеседница, и я оказываюсь на сколоченной из досок беседке.
Снова Средиземное море. Снова огрызаюсь на смеющихся сотоварищей и получаю пустым ведром по оскорблённому самолюбию.
Пытаюсь докричаться до солнечной спасительницы-мучительницы, чтобы показала кошмар с корабликом со стороны, но вместо этого ору: «Ополоумели?!»
— Давай, пока не отнесло! Лови! Ведром её! Ну, же! — издеваются надо мной однокашники, но чужими женскими голосами, и мой кошмар становится ещё ужаснее.
В этот раз умудряюсь поймать медузу намного быстрее. Она опять в переполненном ведре. Опять гребень разноцветного чуда плавает под рукой.
Как зачарованный любуюсь своей убийцей, пока её не утащили в чёрно-белую высь.
Безо всяких усилий над волей и телом хватаю пучок бесконечных фиолетовых волос и отпускаю. Морщусь от предвкушения стрекательного ожога, но ничего не чувствую.
Медуза кое-как отлепляется от ладони, плюхается в ведро и издевательски медленно поднимается в гости к любознательным однокурсникам.
Остаюсь на беседке и заворожено таращусь на бесчисленные фиолетовые пупырышки, усеявшие ладонь и запястье. Рука на глазах распухает и багровеет, но в этот раз я не предпринимаю никаких действий.
Стою, смотрю на ладонь, а вижу жуткую чертовщину.
То ли галлюцинации, то ли мои параллельные воплощения начинают яростную борьбу за выживание. Они отделяются от меня то справа, то слева и пытаются избавиться от пугающего фиолетового налёта.
Трутся ладонями о беседочные верёвки, сдирают кожу о торцы досок беседки, смывают ядовитую татуировку водой, макают обожжённую ядом ладонь в краску и трут, трут, трут...
Эти бездумные действия приводят к одному и тому же результату: всё новые и новые стрекательные клетки лопаются и ещё больше отравляют незадачливых двойников.
Мои воплощения корчатся, хрипят и по-очереди валятся в синюю-синюю бездну.
Кто-то запутывается в страховке и повисает кверху ногами, кто-то от болевого шока теряет сознание, кто-то пытается расстегнуть страховочный пояс и касается ядовитой ладонью голой спины. Как результат, стрекательный яд на позвоночнике, временный паралич, падение в воду.
Стою на беседке и с ужасом взираю на бесчисленные предсмертные агонии, усеивающие море под ногами.
— Зачем так жестоко? — сквозь слёзы спрашиваю у солнца над головой.
«Смерть — это всегда жестоко. Но не переживай. Благодаря тебе, все они выжили», — отвечает солнечный свет, и двойников начинают вытаскивать на палубу.
Справа и слева один «маляр» за другим выпрыгивает из воды и по свежеокрашенному борту ползёт вверх к испуганным взглядам ровесников.
Гомон, ропот, нечленораздельные звуки, команда: «В лазарет!»
Меня «спасают» последним.
Рывок. Второй. Прилипаю к пахнущему растворителем борту и соскальзываю в чёрно-белую бесконечность...

Часть третья
Электрический урок

Снова подвесной коридор.
Снова снится, что шагаю внутри раскалённой червоточины, но уже не один.
Иду по бурым плиткам дыры во времени вместе с пятилетним малышом. Вокруг всё покачивается, колышется словно старенький подвесной мост.
— Кто ты, бутуз-карапуз? — нарочито бодро спрашиваю мальчугана, хотя ответ знаю наверняка.
— Я помогаю тебе не пройти «электрическую» дверь! — заявляет далёкое детство и тянет за руку. — Не бойся! Я рядом. Ведь мы с тобой почти братья. Ты из своего мира, я из своего.
Силюсь понять, что такого нагородил малолетний умник, и вспоминаю разговор с несгораемыми женщинами.
— Тётеньки тоже сказали, что они почти сёстры. Которые стоят в конце коридора. Ты их уже видел? — обращаюсь к парнишке, а сам вглядываюсь в красно-жёлтое марево коридора.
«Где же двери? Почему ни одной не видно? Ведь предупредили, если не будет боковых выходов, путешествие закончится», — успеваю подумать и слышу ответ мальчишки-паучка.
— Ты ещё не придумал, кто они? Как только их придумаешь, они сразу подобреют. Сейчас они испугают меня. Но я не боюсь. Я специально взял тебя в помощники. Вдвоём... Ты же уже большой? Сколько тебе лет?
«Сколько мне лет?.. Семнадцать — парусник. Восемнадцать — траулер. Сколько сейчас? Девятнадцать? По-моему, гораздо больше. К чему в девятнадцать показывать... напоминать о том, что было вчера? И потом, компьютерные игры появились...» — пускаюсь в размышления и не замечаю, как оказываюсь у первой двери.
— И я думаю, что ты старше моего папы, — заявляет малыш и распахивает наш кошмар.
Дом. Самая большая комната с обеденным столом и телевизором. Тюлевые занавеси на окнах. Диван, два кресла, сервант, прочие домашние вещи. На стенах фотографии. На полу широкий самодельный половик. Уютное детское воспоминание.
Пятилетний «киногерой» воюет с телевизором. Я с подопечным всезнайкой стою за спинкой дивана. Там, где в реальной жизни находится белёная стена. Стены в нашем кошмаре нет.
— Тебе видно? — спрашиваю паучка и, не дожидаясь ответ, беру его на руки. — Так лучше?
Малыш не отзывается. Он загипнотизирован близнецом, копошащимся под столом со шнуром и розеткой. Я тоже наблюдаю за Кулибиным, который вот-вот схлопочет удар током.
В комнату входит женщина в пёстром платье.
Любознательный телемастер хватает пальчиками торчащие контакты вилки и вправляет их в отверстия розетки.
Вспышка. Щелчок. Пятилетнего исследователя отбрасывает от розетки. Он стукается головой о винтовой крепёж ножки стола и без чувств падает на пол.
Время останавливается.
Из головы пострадавшего течёт... свет.
В самом центре темени пятилетнего ребёнка небольшое отверстие, из которого струится яркое солнечное сияние.
Женщина хватает мальчугана за руку и вытаскивает из-под стола.
Свет из детской головы усиливается и норовит затмить день за тюлевыми занавесками.
Спасительница подносит указательный палец к губам, и он тоже начинает лучиться.
«Помогай!» — командует она, и я понимаю, что бутуз-карапуз из моих рук давно исчез.
— А где тот, который со мной пришёл? — спрашиваю и прохожу сквозь диван.
«Второй — это ты», — звучит в голове, и женщина вручает мне очередного Мессию с лучом света из пробитой детской головки.
Бережно подхватываю малыша на руки. Солнечная дама касается светящимся пальцем темени ребёнка. Темя и палец перестают излучать свет. Комната заметно тускнеет.
«Сейчас очнётся. Оставлю вас вместе. Успокой его и обо всём расскажи», — распоряжается «пёстрое платье» и исчезает, уступая место сумеркам за окнами.
Мальчишка судорожно вздыхает и открывает глаза.
— У меня получилось?! — спешит он с расспросами и хватает меня за шею.
— Что... что получилось? С телевизором ты точно не справился. Нельзя... — начинаю лекцию об электричестве.
— Я всё вижу кверху ногами. Ура! — верещит бутуз и вырывается из моих объятий.
В мгновение ока превращается в знакомого паучка и легко забегает на стену. Спустя секунду он уже прыгает через люстру и гуляет по белёному потолку.
— Э, брат! — поражаюсь до глубины души и пытаюсь выполнить наставления солнечной женщины. — Спускайся вниз. Это сон. Никому о нём не рассказывай. Никому! Понял? Об ударе током и подавно. Шишку на голове объясни...
— Шишку или дырку? Я через неё далеко вижу. Тебя, например. А ты моё...
— Будущее, — судорожно выдыхаю от очередного озарения и без сил опускаюсь на диван.
В голове шумит. Наваливаются яркие воспоминания.
Воспоминания становятся цветными картинами и, сменяя друг друга, проплывают перед глазами.
Я в шоке. В «электрическом» шоке прошлого.
Припоминаю, что сразу после удара током заимел непостижимые разуму таланты. Способность видеть будущее. Слышать обрывки фраз из чужого прошлого. Воображать неземные картины со странными человечками и диковинными животными.
Вдобавок ко всему четыре дня кряду видел всё вокруг вверх ногами.
— Так вот из-за чего это было. Судьбоносный удар током. Или от... подаренного солнцем света?! — вскрикиваю и теряю самообладание оттого что отрываюсь от пола, переворачиваюсь и прилепляюсь к побеленному отцом потолку.
Бутуз рядом. Картина родного дома кверху тормашками, но мне это нисколько не мешает. Продолжаем взрослый разговор по душам.
— Как это ты одновременно был и у меня на руках, и под столом?
— Не знаю. Я так захотел, и у меня получилось.
Минуту сидим молча. Созерцаем.
— Спрашивай то, зачем пришёл, и лети в свой мир. К родной тёте Маше, — лепечет паучок, и я озадаченно чешу темя.
Под указательным пальцем знакомая круглая складка кожи. Наверное, шрам от «тока». Кошусь на затылок пятилетнего умника и отвлекаю его пустяковыми расспросами:
— Случайно не знаешь, зачем они нам помогают? На кой мы им сдались? Мелкие козявки... Они же такие... огромные. Для них нет ничего невозможного, а возятся с нами, как с собственными детьми.
— Ты что, совсем не помнишь, как в последнем зале разговаривал с солнцами?
— С кем? С солнцами?! В каком ещё последнем зале? Ничего такого не помню. Я сразу попал... попал в бочку! — теряю самообладание, а глазам является картинка с улыбчивыми женщинами в пёстрых платьях.
Женщины заседают за бесконечным столом. Стол окружает меня со всех сторон, как спасительная горящая нить, вызволившая из плена небытия. Отвечаю на беззвучные вопросы и получаю благословение на... жизнь.
— Они конечно могучие, но мечтать умеем только мы! То есть, такие букашки, как ты и я, — слышится нескончаемое детское многоголосье малышей-паучков, и душа с облегчением вздыхает.
«Значит, это и есть ответ на вопрос: “Зачем я нужен?” Вот, оказывается, зачем. Мечтать. Мечтать и фантазировать за себя и за целую галактику. За огромную вселенную!.. Спасибо что объяснили. Спасибо», — думаю умиротворённо, и бесконечный кошмар наконец-то развеивается.
Tadpole
Португальский кораблик!
Для просмотра полной версии этой страницы, пожалуйста, пройдите по ссылке.
Форум IP.Board © 2001-2024 IPS, Inc.