"Звёздный Океан" - научно-фантастический роман о бесстрашных путешественниках и исследователях Вселенной, о прыжках во времени и пространстве, о космической музыке, живописи и научной фантастике, о Неисчерпаемой Темноте и о Великом Молчании Галактики. Наш Экипаж и верный корабельный робот. Звездолёт и Простор. В 2016.

Пока работа в разгаре, отрывки и зарисовки будут появляться в Музее Будущего (http://vk.com/galleryfuture).

Глубокого Вакуума!

- Дамы и господа! Позвольте представить вам экипаж нашего корабля! - начал робот, повернувшись к зрителям вполоборота и поигрывая спрятанными за спиной пальцами - он явно нервничал.
- Не позволю! - возмущённо вскричал Штурман. - Так звёздные экипажи не представляют! У тебя совершенно не получается выводить звездолётчиков в свет!
Робот замолчал, переводя окуляры со Штурмана на меня и обратно.
- Где вы видели такого нервного робота? - вступил с той же ноты Первый Пилот. - Как осиновый лист на ветру!
Понятия не имею, откуда он вытащил это выражение. Солнечный ветер, конечно, штука серьёзная, и шутить с ним не стоит, но вот осиновые листы...
- Вообще я не понимаю, зачем роботу отдали эту роль, - недовольно произнёс Навигатор, - он славный малый, прекрасно разбирается в реакторах, мастерски чинит корпус, лучше всех ориентируется в топологии и всяких дискретных пространствах, плюс к тому имеет потрясающий музыкальный вкус и регулярно снабжает нас отличнейшими пластинками, но, вы уж простите, выйти на сцену и представить нас так, чтобы у слушателей сердца задрожали, чтобы страницы в руках затряслись - это уж нет, не под силу ему.
- Полностью согласен, - вновь заговорил Штурман. - Задача тут стоит грандиозная: несколькими словами обрисовать звездолёт, рубку и всю Вселенную в придачу, упомянуть о романтике звёздных странствий, о великом молчании Галактики и ещё о сотне вещей, для которых и слова-то человеческого не найти! Заговорить так, чтобы слушали дальше, чтобы читали с горящими глазами. Мы ведь кто? Мы - Экипаж, рассказ пойдёт о приключениях наших, так что про каждого рассказать нужно в начале, не говоря ни слова ни про кого.
- Ну а чего тогда сам не вызвался? - усмехнулся Первый Пилот.
- Ай, - Штурман безнадёжно махнул рукой, - не выразить ничего, не сказать словами...
Капитан задумчиво пощёлкал тумблером.
- Попробуешь ещё?
Робот подождал немного, собираясь, видимо, с мыслями, и утвердительно кивнул. Он поглядел на усеянный лампочками потолок, пробежал взглядом по длинной колонне пультов управления, крепко сжал пальцы, и его мягкий тенор поплыл по рубке:
- Уважаемые товарищи! В этот прекрасный космический вечер, в средоточии мириад пламенеющих далёких миров, среди необозримой тишины и под аккомпанемент вечного молчания вакуума, я представляю вам экипаж нашего звёздного корабля!

«… кооооосмос, бескрайний простооооооор», - гнусавил Второй Пилот. Я откинулся на спинку кресла, листая какую-то старую фантастическую повесть с чёрно-белыми иллюстрациями в начале каждой главы, и время от времени посматривал на него. Вахта моя давно закончилась, сон неодолимо наваливался на веки, отчего буквы двоились, троились и даже убегали со страниц, но я продолжал читать: уж очень загадочен был вид робота, когда он советовал мне эту книгу, к тому же, Второй Пилот давно грозился взять реванш. Я любовался обложкой, в десятый раз изучал оглавление и выбирал какие-то фрагменты наугад, больше думая о том, как бы не задремать под убаюкивающее сопение товарища. Партия непредвиденно затягивалась: шёл уже час размышлений над первым ходом.
«…пространство всё кружится, кружится, а времени ваааальс…». Я углубился было в чтение, но тут «бескрайний простор», наконец, решился и, выдвинув вперёд королевскую пешку, удовлетворённо засопел, продолжая мычать что-то про разноцветную вечность в иллюминаторах и манящий эксцентриситет орбит.
- Сегодня я готов сражаться за честное шахматное имя всех космических пилотов Галактики! – довольно вставил он между куплетами.
- В этом случае тебе бы схлестнуться с Навигатором – это он у нас шеф-повар колкостей в адрес вашей компании, - я отложил книгу, так и не определившись, где оставить закладку, и придвинулся к доске.
- С ним совершенно неинтересно играть, - уныло ответил Второй Пилот. – Он кладёт на лопатки – не успеешь и оглянуться.
- А ты не оглядывайся, - я сделал ответный ход, - это тебе не пульт управления, тут нет армии циферблатов, за которыми непременно надо уследить.
Некоторое время висела обиженная тишина; мягко ступали деревянные фигуры по чёрно-белым клеточкам, глубоко вздыхал Второй Пилот, но в конце концов добродушие взяло верх, и он снова замурлыкал себе под нос тот же мотивчик.
- А что, говорят, что робот достал нечто интересное в порту, - как бы невзначай произнёс Второй Пилот и покосился на отложенную мною книгу. – Капитан упоминал только о музыке, разве что.
- После утренней вахты будем слушать новую пластинку, - ответил я, - а книгу эту он мне давал ещё на прошлой неделе. Никак не получалось до неё добраться.
- Куда уж до неё добраться, если столько времени проводить у иллюминаторов, бесцельно глазея в пустоту!
- Мне вот нравится. Есть в этом нечто, что рождает в душе чувство, которое не променяешь ни на что на свете.
- Романтик, - снисходительно улыбнулся мой товарищ.
- Во всём есть романтика, - ответил я, - только везде она своя. Сегодня я выше всего другого ставлю небесную механику и как проклятый рассчитываю орбиты планет в тройных системах, а завтра я любуюсь Простором и отдаюсь опьяняющему духу вечности за обшивкой.
- А по-моему, это глупо, - с чувством сказал Второй Пилот и тут же сделал глупый ход.
- Поэтому пилоты не занимаются подобными вещами, - спокойно сказал я и так же хладнокровно уложил его на лопатки.
Я приготовился было произнести заветное "мат" и уже чувствовал непередаваемый вкус этого слова на языке, когда пронзительный вой сирены вдруг сокрушил молчание корабля.

- Я вот что думаю, - лениво начал робот, не снимая ног с пульта управления. - Давненько я не видывал такого красивого солнца.
- Нравится? - не без гордости спросил я.
- Безумно, - доверительным шёпотом признался робот. - И хоть я понятия не имею, в какой рукав Галактики нас занесло, но у этой звезды я бы бросил якорь.
- Мы дрейфуем здесь уже четыреста часов, - с улыбкой заметил я, подметив, однако, что мой железный товарищ вовсе меня не слушает, а всецело отдаётся прекрасному пейзажу, открывающемуся из иллюминаторов.
- Замечательная звезда! - повторил робот. - Просто блеск! Жемчужина Млечного Пути! Алмаз Мироздания! Вот я сейчас не поленюсь, встану и отыщу её номер по каталогу... Только полюбуюсь ещё немного...
Я засмотрелся на огненный шар, плывущий среди гравитационных волн в каких-то двухстах миллионах километров под нами, - почти что на ладони. Настолько близко, что, если присмотреться хорошенько, можно было бы заметить проскакивающие по диску пятна. Но после ночной вахты не хотелось ничего, кроме спокойного созерцания, чему мы и отдавались полностью.
В любой другой ситуации можно было бы сказать, что это совершенно обычная и почти ничем не примечательная звезда, но для меня она никак не могла быть рядовой ядерной топкой. Это был совершенно особый газовый шар. Совершенно особая система.
- Если вокруг этого солнца вращается хоть какая-нибудь планетка, даже самая захудалая, я напишу Капитану рапорт и осяду здесь до конца моих железных дней, - решительно произнёс робот, делая видимые усилия над собой, чтобы, наконец, встать и отправиться на поиски звёздных каталогов.
Я засмеялся про себя. Робот и мы, робот и этот корабль, робот и все приключения, которые выпали на нашу долю и которые пока только ждали нас, были неразделимы.
Прошипев динамиками глубокий вздох, робот поднялся и, не переставая бормотать себе что-то лирическое под нос, отправился на поиски атласов Вселенной, а я с неизъяснимой бурей чувств в груди наблюдал, как бортовые анализаторы обнаруживают и выводят на экраны одну планету за другой.
Все хорошо знакомые.
А среди них одна.
Родная.

- Да нет тут никаких чёрных дыр! - раздражённо вскричал Первый Пилот.
- Как же это нет? - отчаянно воскликнул я. - Посмотри на показания гравилокаторов - они сходят с ума, такого релятивистского шторма я в жизни своей не видел!
- Показания локаторов в норме, - пожал плечами Первый Пилот, - пространство спокойно. Если у тебя настроение устраивать учебные тревоги, обратись лучше к Капитану.
С ужасом глядя в иллюминатор на огромный чёрный глаз червоточины, я совсем было растерялся, но в этот момент кто-то крепко схватил меня за локоть. Капитан сжал мою руку и как-то по-особенному заглянул в глаза. Лицо его, усеянное кровоподтёками, с чёрными кругами вокруг глаз, было страшно.
- Ты почему на корабле? Немедленно к шлюпкам! Мы покидаем корабль!
- Какие могут быть шлюпки, надо запускать двигатели! - я попробовал вырваться. - Нужно, чтобы Пилоты выполнили манёвр расхождения - есть шанс спастись!
- Шансов нет, - Капитан опустил голову. - Мы почти за Горизонтом Событий.
Я опешил. В это мгновение в рубке появился робот с пачкой пластинок в руках.
- Друзья, я хочу поставить вам один из самых моих любимых альбомов, - неторопливо сказал он, включая проигрыватель. Мы молча наблюдали за ним. - Под него пространство становится необыкновенно холодным и бездонным. Кстати, анализаторы засекли в паре светолет по курсу довольно массивную чёрную дыру. Надобно ввести поправку.
- Ты вообще помолчал бы, - неожиданно набросился на него Капитан, - тоже мне, герой космических катастроф! Кто просил тебя лезть в реактор? Чёрт с ним, с кораблём, зачем гибнуть-то из-за него? Как мы теперь без тебя?
Робот подскочил как ужаленный и выронил пластинки.
- Никаких манёвров расхождения с выходом в иные структуры космоса! - вдруг отозвался Пилот. - Это не простая чёрная дыра, это вскрывающаяся...
- А ты, - капитан указал на робота, - немедленно уйди из рубки. Тебя уже нет.
- Капитан, но ведь я жив! - слабо запротестовал робот и растеряно посмотрел на меня. Я ответил не менее растерянным взглядом.
- По моим подсчётам, нам удастся вырваться через семь локальных минут, - заговорил Штурман, - но дело в том, что я пока не знаю, как мы это сделаем.
- Давайте думать, - предложил Навигатор. - Что-то же мы должны сообразить!
- Можно попытаться телепортироваться с выходом на прямое включение с каким-нибудь радиоспутником, - предложил Второй Пилот.
- Или аннигилировать пустоту и создать внутри Горизонта Событий дополнительную массу, - подхватил Штурман, - а потом можно будет...
- Друзья! - тихо произнёс я. - Но можно ведь запустить двигатели и, пока не поздно, избежать столкновения. Единственное, что нужно сделать - убедить в этом Пилотов.
- Сверхсветовые квазары, тоже мне проблему отыскали! - пробурчал Первый Пилот, развернулся к пульту и, лихо пробежавшись пальцами по пульту, изменил программу двигателей.
Чёрная дыра дрогнула и уплыла куда-то за край обзорного экрана.
- Так, - протянул робот, осматривая пустую рубку. - Необычайное происшествие! А у меня как раз есть замечательная пластинка, которая...

Какой-то отчужденной стороной сознания я понял, что это был страх. Мир сжался в единую точку, обратился звуком, застыл акустической вибрацией, сделался осязаемым в своем немыслимом звучании, холодной испариной осел на лбу, каплями ледяного пота прожег борозды на лице. Вы никогда не узнаете, что это такое, пока сами не услышите... Ночная вахта, приглушенный матово-неоновый блеск светильников, абсолютная тишина во всем корабле, и только реактор на холостых мигает контрольным огоньком с панели управления, напоминая об одиночестве, нашептывая голосом атомов: "Ты один. Во всей Вселенной ты один. Ты..." К этому я привык. Давно привык, потому что ночные вахты, наедине с собой и своими мыслями, - можно сказать, моя работа на этом звездолете.

Мы тащились на трети скорости света и не собирались форсировать временной поток. Туманность Конская Голова, перевернутая и оттого казавшаяся больше похожей на хаотичную игру линий, заслонила свет далеких звездных огней. Может, это, может, долгое ожидание, ставшее вдруг невыносимым, а может, тишина или всё вместе сделали свое. Я услышал. В учебниках пишут, что Шептуны - человеческий фактор, что никто не обращается к вам из глубин космоса, не зовёт на Простор, не заползает через иллюминаторы в рубку. Всё происходит в голове пилота. Но если услышать их по-настоящему, в жизни, шаблоны академических книг уходят далеко на второй план.

Завороженный, я словно слился с пилотским креслом, вслушиваясь в еле различимые голоса. Шепот струился сквозь экраны, иллюминаторы, приборы, и это уже не был шепот реактора, это были люди. Настоящие. Живые. Люди. Что они говорили мне? О чем просили? Какие материи обсуждали, переговариваясь между собой и пространствами? Я не знал. Я не знал ничего и ничего не замечал, погруженный в молчаливую игру акустических огней, звуковых колебаний, призраков живых и мертвых...

- Это Шептуны, - где-то тихо просипел динамик.
Звук показался до боли знакомым, я ухватился за него и полез, полез из ямы, в которую сам себя загнал, из ямы, выросшей одномоментно в самом центре разума, пока не вернулся в реальность, пока не ощутил дуновение реальности на лице. Робот, немного наклонившись, стоял рядом и, казалось, заглядывал мне в глаза.
- Вы их тоже слышите, слышите ведь? - спросил он, я слабо кивнул. Силы оставили меня.
- Многие пытались записать Шептунов, доказывая, что космос говорит, - продолжал робот. – Но мы-то знаем, что это далеко не так. Люди верили органам чувств больше, чем рассудку. Хотя как тогда объяснить тот факт, что некоторым действительно удалось записать их?
Я не нашёлся, что ответить. Робот перевёл взгляд на экраны, всматриваясь в непроглядный мрак за стеклом. Тишина вновь появилась неуловимым призраком между нами.
- Я поставлю пластинку с голосами Шептунов, послушайте. Не знаю, как возможно создать подобное. Это будут призраки, обращающиеся к вам с магнитной ленты, духи, вещающие о себе, фурии, летящие по электрическим проводам. Может, своей уверенностью в голосах люди и переносили их в материальный мир?

Я вновь кивнул и откинулся на спинку кресла. Робот шумно возился с проигрывателем, скрипела крышка, шуршал пластик, шелестела бумага. Блаженные звуки дома, простые и ясные колебания: тишина спряталась где-то в тени вычислителя. Потом что-то шевельнулось в моем сознании, какое-то слово в устах робота, фраза, которую я упустил... Но рубка уже наполнилась голосами, звуками открытого космоса и одиночества затерявшегося среди немыслимых бездн звездолета.