Часть 1:
И грянул гром…

Глава 1

- Папа, постой! Не уезжай! Я хочу с тобой еще немножко поиграть! – чуть ли не со слезами на наивных детских глазах голосила дочка Виктора, рыжую макушку которой украшал яркий красный бант. Сегодня она была, как всегда, по-детски обворожительна, хоть и уже успела оставить еле заметный шоколадный отпечаток на летнем платьице.
- Мне очень жаль, Юленька, но я не могу, – без особого одушевления ответил отец. – Прости, но мне нужно ехать на важную встречу с умными людьми. По крайней мере, кем они себя считают.
Виктор никогда не любил эти бессмысленные, по его мнению, научные встречи в Институте космических исследований и разработок Интернационального содружества (ИКИРИС). С недавних пор эта научная организация стала ведущей среди всех подобных, и хоть можно подумать, что круг ее интересов лежит в изучении космоса, на самом деле она курирует все направления науки и технологий, известных человеку. На нескончаемых конференциях, как правило, собираются одни из самых известных и уважаемых ученых со всех частей света, начиная с астрофизиков и заканчивая биохимиками. Сюда съезжаются, как он любил их называть, «дикие звери» со всех «зоопарков мира» и устраивают бурные дебаты в невнятном гуле многообразий языков фауны. Вечный сумбур, неразбериха, дележка территорий – прям все как у братьев меньших. Редко когда удавалось прийти к единому заключению. Взять хоть бедных ребят из Токийского института робототехники: уже не первое десятилетие как у них готов полностью функционирующий прототип искусственного интеллекта, а проект все так и не могут утвердить. Боятся. Другого ответа Виктор найти не мог. Хотя более верно задаться вопросом, чего они боятся? Потенциальной угрозы ИИ, если он проявит вдруг своенравный характер? Или же обвала мировой экономики после его повсеместного внедрения? Вместо инициирования многообещающей информационной революции, как обычно, вынесли решение увеличить финансирование разработок военной индустрии. И то только под нажимом мировых правительств. Сами бы еще долго бодались, думал Виктор.
Этот хаос и суета раздражали. Ведь как настоящий ученый и энтузиаст своего дела, он был убежден в том, что наука, какая бы она ни была, – это порядок, это Космос, как говорили древние греки. А то, что он видел ежемесячно на этих собраниях, не имело никакого отношения к науке с его точки зрения. Люди его профессии должны направлять все свои усилия и время на поиски истины, исследование, познание, а не на эти пустые разговоры и бюрократическую волокиту, тормозящие развитие как отдельных проектов, так и всего научного сообщества в целом. Да и чего таить – прогресс всего человечества.
Пожалуй, еще больше Виктор не любил расставания, хоть и кратковременные, со своей любимой семьей: с молодой женой Татьяной, с которой они счастливо прожили вот уже почти двенадцать лет, и, конечно же, со своей красавицей-дочкой – маленькой Юлей. После тяжелого переезда из Москвы год назад, сопровождаемого скандалами и слезами его любимых женщин, семейство все же поселилось неподалеку от одного из крупнейших швейцарских городов в престижном коттеджном поселке на берегу Женевского озера. Виктору пришлось попотеть, чтобы уговорить Татьяну покинуть отеческий дом, мотивируя лучшими условиями жизни и перспективами. Но, по правде говоря, его самого не влекло улучшение качества жизни, которое якобы должно было произойти. Лишь тот факт, что главный центр ИКИРИСа с самого своего образования находится в Женеве, заставил его пойти на этот нелегкий шаг. Тем более что теперь в Институте он является представителем Российской академии наук в области астрофизики и освоения космического пространства, что еще сильнее затянуло оковы.
Незаслуженно обойденный вниманием Нобелевского комитета гений с широчайшим кругозором, за плечами которого докторские и кандидатские степени по астрофизике, математике, химии, биологии и геоинженерии, наивный мечтатель и прагматичный реалист, а также добрый коллега и семьянин – именно так вкратце его охарактеризовал один из редакторов журнала «TIME». Громкая статья (к слову, выпущенная и многими другими изданиями и СМИ) о русском ученом вышла сразу после его революционного концепта о терраформировании небесных тел Солнечной системы. Идея, конечно, не нова, да и блуждает по умам ученых-романтиков и фантастов уже не первый век, зато теперь она стала серьезно обоснованной и структурированной, а самое главное подкрепленной реальными возможностями нынешних технологий. Не нужно и упоминать, что она вызвала бум интереса в мировом сообществе, не говоря уже о защитниках окружающей среды, извечно сетовавших на безрассудное пользование земными ресурсами и влекущее за ним загрязнение планеты. После ажиотажа вокруг его труда ИКИРИС просто не мог не взять Виктора в свои ряды и не сделать его членом верховного кабинета, что, минуя этапы запутанной бюрократической иерархии, автоматически вводило его в неофициальную сотню ведущих ученых мира. Пожалуй, после этого невероятного достижения своего супруга Татьяна наконец-то смирилась со всем.
- Действительно, Витя, ты же так мало времени проводишь с семьей, – с наигранным возмущением вмешалась она в разговор между отцом и ребенком. – Неужели дела не могут подождать? Сегодня же выходной.
- О, если бы все зависело от меня… - пробормотал несчастный муж. – Ты же знаешь этих баранов – как соберутся вместе, так ничего решить не могут, только бодаться и умеют.
- Конечно, я знаю, – с милой улыбкой на устах ответила она, – я замужем за одним из них.
С честью приняв саркастический удар и поцеловав обеих, Виктор поднял с композитного стола черный старомодный дипломат, наполненный важными документами. Сперва задержавшись на секунду, он попробовал его на вес и хмыкнул. «Середина двадцать второго века, а я до сих пор таскаю всю эту макулатуру с собой», – мысленно побранил он себя. И действительно, он никогда не брезгал применением в обиходе печатной документации, и, честно говоря, только ей и отдавал предпочтение. Любые записи, будь то научные наработки, новые контакты или список продуктов – все заносилось в блокнот. Если нужна новостная информация, то он черпал ее исключительно из газет, хоть те и не выпускались больше в бумажном виде; но видимо для него эко-пластик был ближе к сердцу, чем станеновые микросхемы. К слову, его карманный коммуникатор, напичканный всеми мыслимыми современными примочками, выполнял лишь единственную функцию – звонки.
Как и всегда, сейчас на нем был строгий темно-коричневый хлопковый костюм, явно верно служивший своему хозяину не первый год. И, как всегда, без галстука; хоть они уже несколько веков не выходят из моды, он их не любил и даже не мог припомнить, носил ли их вообще когда-нибудь. На ходу застегнув на все пять кнопок двубортный пиджак и перед самым выходом обув черные классические туфли из синтетической кожи, он вышел из дома на залитый ярким летним солнцем двор.
Сегодня в такую прекрасную и теплую погоду он решил не ехать до исследовательского центра на машине, как обычно, и не стоять в городских пробках, а добраться до него по озеру на своей старой парусной яхте, поколение которой уже не один десяток лет как вышло из моды, эстетической и технологической. В детстве он испытал небывалое удовольствие от парусного спорта, что впоследствии переросло в регулярное хобби. Это увлечение привил ему еще отец, в свое время опытный инженер и плотник, когда построил этот антиквариат ослепительно белого, как облака, цвета. Тогда юный мореход начинал оттачивать свои навыки в Балтийском заливе. И по сей день, спустя уже без малого полвека, Виктор выходит на большую воду на стареньком, видавшем виды самодельном швертботе, перевезенном сюда из России за тысячи километров.
Данный экземпляр не слишком сейчас почитаемой классики частенько являлся предметом насмешек со стороны обеспеченных соседей по элитному поселку, владевшими высокотехнологичными суднами на воздушной подушке с мощными электродвигателями. Кто-то даже за спиной придумал ему прозвище – Одиссей, – высмеивая его влечение к отжившему свой век парусному спорту. Игнорируя глупые насмешки по этому поводу и не только, Виктор неизменно продолжал высоко ценить ретро вещи, как и делал это всю свою жизнь. Хотя правильней будет сказать, что он ими жил, так как многие механизмы и устройства прошлого были ему куда милее нежели современные.
Взойдя с гладко постриженного газона на деревопластный пирс, он на ходу закинул дипломат на борт, в спешке отдал концы и шагнул в лодку. Яхта с расплетающимся поблекшим парусом медленно и вальяжно отчалила от пристани. Любимые жена и дочь в вьющихся на ветру легких летних платьях подбежали к берегу, чтобы помахать на прощание отцу семейства, но тот, будто вовсе не заметив их, продолжал вращать штурвал, погрузившись в себя, и погрузившись глубоко.
Он вдруг отвлекся от поработивших его размышлений и вот уже не может вспомнить, что так сильно затянуло его мысли. Скорее всего – что-то важное, вероятно, связанное с его трудоемким проектом: расчеты экспериментальных данных, прогнозирование, лоббирование… Нет, не то. Все как в тумане. Он никогда не жаловался на память, и сейчас он на мгновение будто почувствовал на себе проявление старческого склероза, либо амнезии во время сна. Может серьезные думы были о родных? Опасение за их жизни? Но что им могло угрожать? Теперь не вспомнить. И что же для него все-таки важнее? Но сначала нужно понять, что же, черт возьми, его отвлекло?!
Взгляд устремился в небо: от спокойного солнечного дня ни осталось и следа; он тут же исчез в глубине бесконечных серых туч и в штормовом шквале. За какие-то мгновения буря сорвала до недавнего времени плавно развивавшийся парус. В следующий же миг раздался оглушительный гром, и совсем рядом вспыхнула ослепившая глаза молния. Хлынул невероятной интенсивности ливень, такой, что чуть было не прибил Виктора к палубе, но он устоял. Однако, разыгравшейся стихии оказалось этого недостаточно: в сильнейшем порыве ветра яхту бросило на вдруг возникнувшие из-под воды острые, как клыки гигантской акулы, скалы, которых и не было на этом пологом побережье никогда. Резкая встряска швырнула злосчастного моряка к носу, в то время как из пробоины в корме заструилась неудержимая вода. Маленькое беззащитное судно пошло ко дну.
Вымокший до костей и бесплодно пытавшийся сопротивляться вихрю, он, придерживая одной рукой кровоточащий лоб, другой крепко ухватился за трос, дабы не выпасть за борт. Все произошло столь стремительно, что он и опомниться не успел. Ему оставалось только лишь молиться Богу, в которого он вот-вот поверит.
Отогнав от себя секундное замешательство, он смог взглянуть на берег в поисках единственной надежды, что его родные в безопасности. Он чувствовал, что они сейчас взволновано смотрят на него и громко истерично кричат, зовут, чтобы он немедленно вернулся обратно к ним. Но этого было не суждено увидеть: его семья стояла неподвижно, устало свесив руки; ни Юля, ни Татьяна не произносили ни звука. Их лица, как и силуэты, были абсолютно неподвижны. Лишь ураганный ветер настойчиво пытался унести их растрепанные локоны и шелковые полы платьев прочь.
Самое страшное в них – взгляд.
Они смотрели на него будто бы ненастоящими, пустыми, мертвыми глазами – глазами, которые он видит в последний раз.
Снова раздался раскатистый гром, и половина небосвода прорезала ярчайшая алая молния, словно бы эпицентр бури бушевал прямо над его головой. Со страшным грохотом всесокрушающая нить фатального света нещадно обрушилась на него.
Прощай, Юленька… Прощай, Танечка…

- НЕТ! – вздрогнул Виктор, резко поднявшись из горизонтального положения с жесткой койки. Все его тело пронизывал неприятный холод от обильного выступившего пота. А легкую дрожь каждого отдельного мышечного волокна своего тела он даже и почувствовал не сразу.
Это был лишь сон, успокаивал он себя в легкой лихорадке. Действительно, это был лишь сон, который преследовал его на протяжении почти уже двух лет и не давал нормально выспаться. Уже почти два года он не видел своих родных.
К великому огорчению для себя, он пропустил седьмое и восьмое дни рождения своей милой дочурки. Конечно, он сильно жалел, что не мог в эти дни лично присутствовать на празднестве, но видео-послания хоть как-то сглаживали обиду. Для восьмилетия он даже решил соригинальничать и записал музыкальное поздравление, где спел собственную песню и сам же сыграл ее на гитаре. Трудно было назвать его творение произведением искусства, учитывая нехватку голосовых качеств у автора, а также прохождение лишь двухнедельного курса игры на инструменте, проведенного с любезной помощью старшего инженера Уайта. Но тем не менее этого оказалось достаточно для виновницы торжества, вызвав у той бурю эмоций и даже аплодисменты. Любящий отец не мог сдержать слез радости, когда спустя три часа после отправки сообщения наконец-то дождался ответа с изображением светящейся искренней улыбкой наряженной рыжеволосой принцессы со словами благодарности и тоски по папе.
Конечно, сеансы связи, если так можно назвать обмен видео- и аудиофайлами, проходили не только раз в год. Технически связь с Землей являлась беспрерывной. Даже когда на прямом пути вставало Солнце, многочисленные спутники связи, разбросанные по системе, ретранслировали сигнал, который в любом случае доходил до адресата. Но по непонятной Виктору причине общение ограничивалось только одними земными сутками раз в неделю. Учитывая время преодоления сигналом такого протяженного расстояния, не приходилось надеяться на длительный диалог с собеседником, так как в такое «окно» возможно было отправить всего несколько ответов. Было ли это технической проблемой или же связано с внутренними распорядками станции Виктор не знал, да и по большому счету ему вполне хватало выделенных рамок, так как работы было невпроворот, а на личную жизнь почти не оставалось свободного времени. А работы здесь – на крупнейшем спутнике Сатурна в полутора миллиардах километров от дома – было действительно много.
К концу прошлого века большая часть полезных ископаемых родной планеты подошла к концу, а многие их виды, такие как нефть и некоторые сланцы, вовсе исчерпались. Население во многих странах Третьего мира возросло настолько, что возникла глобальная проблема не только в ресурсном обеспечении человечества, но и в жизненных условиях, да и просто на просто в пропитании. А что уж говорить о загубленной экологии?! Эти и многие другие кризисные факторы являлись основной темой для споров в международном сообществе. Нужны были срочные действия по преодолению сложившихся глобальных проблем, решить которые могли либо наука и гуманизм, либо война и геноцид. К счастью, активными поисками решений занялся ИКИРИС, набравший к тому времени достаточный авторитет, как ведущая организация, поддерживающая нравственный прогресс.
На одной из конференций несколько лет назад Виктору была предоставлена возможность стать членом важнейшего международного космического проекта, в разработке которого он принимал первостепенное участие. Идею, которую он вынашивал десятилетиями безустанной трудовой деятельности, была подхвачена только когда этого позволил уровень технологии. И как только тучи неосуществимости рассеялись, и родилась реальная надежда, Совет Института поддержал дорогостоящий проект и все связанные с ним разработки.
Процесс терраформирования, как было известно даже далеким от этой темы людям, в своей перспективе был невообразимо дорогостоящим, и не только с финансовой точки зрения, но и по времени. Какой бы космический объект ни выдвигался учеными в кандидаты, его преображение заняло бы века, а едва ли кризисная ситуация оставляла столько времени. Несомненно, Луна и Марс были фаворитами в номинации на претенциозное звание «Второй Земли», но практически полное отсутствие на них атмосферы или ее крайне сильная разреженность были главными препятствиями на пути к относительно быстрой колонизации. Подобным изъяном обладали и Галилеевы спутники Юпитера, более или менее подходившие на данную роль своими размерами. В противовес им ставилась еще одна соседка Земли – Венера, – но невероятно ядовитая атмосфера с чудовищным давлением вкупе с лавовым адом на поверхности заставляли отодвигать «планету женщин» в конец очереди претендентов на заселение. В отличие от своих конкурентов Титан оказался намного более привлекательным не только для ученых, но и для крупных коммерческих корпораций.
Виктор взглянул на электронные часы, расположенные над дверью: на них было 09:50 утра по Гринвичу. Его смена закончилась всего несколько часов назад, но едва ли он мог бы заставить себя заснуть после такого кошмара, что мучительно повторялся из раза в раз. За этот срок в голове прекрасно отложилось, что поспать больше не удастся. Скинув с себя тонкое одеяло, он протер глаза и глотнул воды из стакана, ожидавшего своего часа на тумбочке рядом.
Тут же запиликал монолинк.
Вновь встрепенувшись, но теперь уже от неожиданности, он дрожащей рукой потянулся к устройству внутренней связи и коснулся зеленой кнопки.
- Да, слушаю.
- Господин Крамер, – виновато прозвучал юный голос девушки на другом конце линии, – простите, что разбудила, но господин Стивенсон ожидает вас у себя в кабинете через десять минут. По срочному делу.
- Спасибо, – он сделал неловкую паузу, вспоминая имя секретаря своего начальника, – Лиза. Он сказал, что за дело?
- К сожалению, нет. С виду вроде был спокоен.
- Хорошо, скоро буду.
Наверняка, очередной выход из строя батарей, подумал он. Отключив связь, Крамер открыл врезанный в стену шкаф и достал оттуда рабочий комбинезон и желтый халат с крупной надписью на спине: «КОНОМИР – ТИТАН». Неспешно одевшись, он подошел к письменному столу и открыл магнитным ключом запертый ящик. Достал оттуда потрепанный многостраничный дневник в коричневом кожаном переплете и еще какое-то время сверлил его безымянную обложку пристальным взглядом, будто бы держал в руках святой Грааль. Он открыл последнюю заполненную страницу и с минуту вдумчиво бегал по ней глазами с таким видом, как делал бы это набожный священник, вновь и вновь перечитывая вожделенную главу в Библии. Закончив, он отвел отрешенный взгляд в сторону, переваривая что-то в голове, и поместил дневник в карман мешковатых штанов.
- Добрый день, доктор Крамер, – снизошло на него с потолка, как только он покинул свои покои. За эти два года он уже успел привыкнуть к этому вездесущему искусственному голосу. Как обычно, проигнорировав его приветствие, Виктор двинулся длинным коридором, освещаемым тусклым, но не напрягающим светом, в сторону кабинета директора научно-исследовательского комплекса «Титан-3».
Как следует из названия, это уже третья научно-исследовательская станция на спутнике газового гиганта. История «близкого» изучения Титана началась еще со времен ранних межпланетных экспедиций, осуществленных космическими аппаратами «Пионер-11» и «Вояджер» в 1979-80 годах, отправивших на Землю новые данные, в том числе и фотографии, открывшие множество интересных фактов о чудном мире. Еще многие космические корабли добирались до знаменитого спутника Сатурна, например, «Кассини» с посадочным зондом «Гюйгенс» – первым творением человека, коснувшимся его поверхности. Но тем не менее первым значимым этапом покорения Титана можно считать 2046 год, когда на поверхность был доставлен титаноход с целым автоматизированным лабораторным модулем. Главной задачей было поставлено исследование окружающей среды Титана, а именно: сбор грунтовых пород и льда, изучение метановых озер, зондирование атмосферы и многое другое. Эксперты из космических агентств буквально захлебывались новой информацией, полученной от запрограммированных на вечный (по крайней мере пока это позволяли атомные аккумуляторы) энтузиазм машин. Эта космическая экспедиция к тому времени была, пожалуй, самой продуктивной за всю историю освоения Солнечной системы, но, к несчастью, спустя несколько лет из-за ошибки компьютера образцы метана и этана в лаборатории вышли из стабильного состояния из-за контакта с активными реагентами, и вся мини-станция взлетела на воздух.
Тем не менее, результаты были более чем удовлетворительны. Кроме временного утоления исследовательской жажды ученых, эта миссия разожгла аппетит ресурсодобывающих корпораций, положивших глаз на природное богатство далекой планеты. Кроме практически неисчерпаемых углеводородов, в коих возникает нужда и по сей день, роботы обнаружили целые залежи дейтерия, являющегося главным топливом для набиравшей обороты термоядерной энергетики.
Не прошло и десятилетия, как эти корпорации во главе с промышленным гигантом «Рейн Интерспэйс Майнинг» в погоне за наживой спонсировали очередную многомиллиардную межпланетную экспедицию. Ее целью стала крупномасштабная добыча ресурсов и их транспортировка на Землю. Автономные механизмы соорудили на поверхности целые заводы, добывавшие из атмосферы и недр Титана природный газ, нефть, уголь и даже редкие металлы. Слабая гравитация позволяла без особого труда доставлять собранное на орбиту, после чего ядерными ракетными двигателями все это богатство отправлялось в дальний рейс на «голубую планету».
Воспользовавшись щедростью заинтересованных лиц ИКИРИС параллельно организовал очередную миссию для продолжения своих исследований. Ведь доставка научного оборудования на ходящих порожняком коммерческих грузовых челноках обходилась для ученых практически бесплатно. И вот, 2059 год ознаменовался годом первой высадки людей на Титан, после чего далекий спутник Сатурна стал третьим космическим объектом, на поверхность которого ступила нога человека, после Луны и Марса. Группа первопроходцев основала небольшую исследовательскую станцию, состоявшую всего из четырех приспособленных для жизни модулей; на «Титане-2» еще долгое время продолжались работы над анализом окружающей среды и собранных образцов, незаконченные в свое время механическими предшественниками.
А спустя много лет молодой, подающий надежды ученый со своими коллегами, изучая историю всевозможных данных, полученных с Титана за последний век, пришел к выводу, что его атмосфера начала меняться, причем неплохими темпами! Она приобрела тенденцию к потеплению, впервые за миллионы лет. Раньше средняя температура на поверхности составляла около –180 С°, но к началу XXII века она повысилась на целых двадцать градусов. Причиной тому являлся, конечно же, выброс в атмосферу огромного количества тепла, благодаря активности добывающей промышленности, но никто не мог предположить, что это может привести к столь аномальным результатам. Данные наблюдения и привели Крамера к идее о «быстром терраформинге» маленькой планеты.
Кроме того, в поддержку выбора Титана для проекта «КОНОМИР – КОлонизация НОвых МИРов» говорили такие характеристики атмосферы как плотность и состав, близкие к Земным. Ведь она могла похвастаться приемлемым давлением и воздухом, состоящим в основном из азота и богатым органическими соединениями.
Еще одно удачное сложение обстоятельств состояло в том, что в связи с промышленной активностью, а именно вывозом углеводородов и содействием к их разложению, плотность атмосферы заметно упала, и некогда непроницаемая бледно-желтая пелена значительно рассеялась. А это уже давало возможность использовать систему орбитальных зеркал, многократно усиливающих солнечный свет и способных значительно ускорить рост температуры и растопить заледеневшую поверхность, открыв тем самым путь к жидким залежам воды. По замыслам Крамера, благодаря современным технологиям Титан может быть терраформирован до первой ступени (а именно так он назвал этап достижения достаточных для существования воды в жидкой фазе температур) за каких-то пару десятков лет после начала «разогрева» из космоса. А уж затем, после глобального оттаивания, должна наступить вторая стадия – зарождение жизни на пока еще мертвой луне на орбите Сатурна. Тепло и вода в жидком состоянии сделают свое дело.
Цели и задачи поставлены, бюджет выделен, мощности предоставлены; и вот, уже к 2130 году началось крупномасштабное возведение «Титана-3». По расчетам георазведки было выбрано оптимальное местоположение на берегу одного из метановых озер в приэкваториальной области на так называемом острове Кивира. Сюда же было привезено полезного груза, в частности строительных материалов и сборных жилых модулей, эквивалентом в добрую тысячу тон металла и углепластика. Над сборкой не покладали своих механических рук роботы-строители, сооружая крупнейший комплекс за пределами лунной орбиты. Таким образом, уже через четыре года на все готовое прилетел почти весь персонал, насчитывающий порядка сотни человек. А в последующие годы штат сотрудников только продолжал пополняться новыми космическими энтузиастами.
09:55
Виктор с едва заметной легкостью мерил шагами длинный коридор. Ему не составило особого труда привыкнуть к несколько более слабой силе тяжести, хотя кому-то из его знакомых она досаждала и впредь, вынуждая их носить дополнительные пару килограмм, распиханных по карманам. Но, вообще говоря, 0,7 долей g должно было быть достаточно для комфортного и долгосрочного пребывания здесь без какой-либо опасности для здоровья. Именно столько, в отличие от естественных для Титана 0,14 g, могло генерировать устройство искусственной гравитации, явившееся результатом революционной технологии контроля инерционных состояний. И здесь оно было довольно успешно впервые применено.
За столь фантастическое, во всех смыслах этого слова, изобретение неописуемой благодарности заслужила все та же мегакорпорация «Рейн Интерспэйс Майнинг», чей научный отдел и совершил чудесное открытие. Большинство современных физиков, в том числе и сам Виктор, полагали, что один из самых загадочных феноменов во Вселенной – инерция – есть свойство вакуума, а не погруженной в нее материи. Ведь на квантовом уровне вакуум совсем не пуст, а представляет собой вспеневшееся море из неуловимых частиц, то появляющихся из неоткуда, то тут же исчезающих. И именно эта пена, эти квантовые флуктуации или иными словами – энергия вакуума – и порождает инерцию. Придя к такому выводу, можно сразу задаться вопросом: можно ли управлять самой сущностью инерции, если найти способ контроля над энергией вакуума? До недавнего это был один из главных вопросов, терзающих современных физиков. И вот теперь Виктор чувствует на себе проявление эффекта этой самой технологии: его инертная масса возросла в несколько раз, что и вызывает ощущение увеличенной силы тяжести. Зарытый под землей инерционный генератор способен вырабатывать и больше, но, в связи с пагубными для здоровья эффектами работы поля, было решено не рисковать и остановиться на этом режиме. Да и чтобы добиться этого уровня, пришлось под присмотром медицинской техники адаптировать организмы колонистов к новым условиям в течение нескольких недель, постепенно повышая интенсивность поля. В дальнейшем предполагалось разрешить и эту проблему.
Как бы то ни было, «Рейн» отказался разглашать подробности о своем открытии и держит свои технологические разработки в строжайшем секрете. Ученым ИКИРИСа, как и других институтов и научных ассоциаций, приходится ли пожимать плечами, не в силах удовлетворить свое любопытство. Ну что тут скажешь, подумалось Виктору, жадность правит миром.
Виктор прошел мимо лестницы, спускавшейся к нижнему уровню. На указателе местилась надпись: «Машинное отделение / Генератор». Сразу за лестницей было разветвление: «Автобур» и «Администрация / Офисы». Он свернул направо и чуть не натолкнулся на шедшего навстречу человека.
- Пардон, месье, – извинился человек в таком же желтом халате с планшетом в руках.
- Ничего, Жан, – постарался вежливо улыбнуться Виктор и уже собирался продолжить путь. Но не тут-то было.
- Эмм, месье Крамер, – придержал его француз, продолжая увлеченно изучать данные с планшета. – Вы не составили отчет по итогам ночной смены.
- Там нечего было составлять. Мы не продвинулись ни на шаг после вашего дежурства.
- Но вы ведь должны были углубиться по крайней мере на шестьдесят метров. На сколько я понимаю, автобур в полном порядке. Отладчик отчитался как обычно.
- Все верно. Оборудование в рабочем состоянии.
- Так в чем же причина?
- Послушай, Жан, – он по-товарищески положил ему руку на плечо. – Мы уже проделали огромную работу. Еще когда все это только начиналось, мы не могли представить, какая нас ожидает невероятная отдача от всех приложенных усилий. И нас ждет еще немало достижений. Пойми, я не бездельничаю, а впрягаюсь не меньше чем ты. А шестьдесят метров мы еще наверстаем. Чего-чего, а времени у нас хоть отбавляй.
- Но это не по расписанию, – не унимался картавый собеседник. – Мы начинаем отставать. Кроме того, за прошлые…
Оставив хоть и протокольную, но вежливость там, где стоял, Виктор развернулся и безразлично пошагал прежним курсом. Обезличенным затылком он лишь нагло бросил ему:
- А кто составлял эти графики? Кто планировал задачи? Кому мы вообще обязаны пребыванием здесь?
Даже если его подопечный что-то и ответил, утомленный трудом и бессонницей ученый этого все равно не услышал благодаря герметично захлопнувшейся двери офисного модуля.

10:00
- О, Виктор Алексеевич, – прозвучал нежный голос секретарши, как обычно, вызвавший у него кратковременный всплеск тестостерона, – Проходите, он вас уже ждет.
Виктор всегда с нескрываемым удовольствием заходил в приемную начальника: без преувеличения эффектная девушка с пышной блондинистой шевелюрой и тонкой осиной талией сильно напоминала ему жену, а уж ее до боли знакомый, высокий женственный голос порой заставлял его непроизвольно обращаться к ней: «Танечка», – что всегда вынуждало его краснеть и неловко извиняться. Дабы не опозориться и на этот раз, Крамер решил промолчать и лишь сделал едва заметный кивок в сторону Лизы с теплой улыбкой. Во всяком случае он хотя бы постарался, чтобы улыбка не казалась слишком похотливой.
Всего на миг улучшив настроение, женская красота отпустила его мысли, и теперь он задался вопросом: почему же в век высочайших технологий нельзя доверить весь документооборот, расписание и прочую бюрократическую деятельность машинам? Даже функции консьержа можно было с легкостью передать, как и делалось в крупных офисах и гостиницах на Земле, андроиду, которого легко было бы принять за человека с определенного расстояния как по внешней схожести, так и вербально. Но, судя по всему, как его уже успел за два года разузнать Виктор, Стивенсон был достаточно сентиментальной личностью, также, как и он, тоскливо ностальгировавший по старым временам.
Ученый тактично постучался в дверь и через секунду зашел внутрь.
Как и большинство помещений на станции это имело компактные размеры. Все стандартно: четыре свинцово-серые металлические стены, без сомнений способные вызвать сильное головокружение у чувствительно клаустрафоба; узкое окошко, разделяющее пространство комнаты с туманной безжизненной пустошью; пара непрозрачных шкафов в стенных нишах; неприглядный письменный стол не то из стеклопластика, не то из какого-нибудь другого композита. В общем, не будь на двери соответствующей вывески, а на столе – личных вещей Стивенсона, Виктор бы не отличил его кабинет от, скажем, кабинета начальника службы технического оснащения.
- Доброе утро, – встретил его хозяин обители, учтиво привстав с кресла. – Хреново выглядишь сегодня.
- Не могу сказать того же о тебе, Джеймс. Ты так выглядишь постоянно.
После обмена «любезностями», руки мужчин сомкнулись в приветственном пожатии.
Они были примерно одного роста, оба высокие, худые, но слегка сгорбленные: заметно, что большую часть жизни они трудились, не жалея сил и здоровья. Не смотря на высокопоставленную должность и строгую обстановку кабинета, Стивенсон носил такой же желтый комбинезон и халат, что и его коллега. Поэтому со спины их можно было бы принять за близнецов, если бы не разница в волосяном покрове. В отличие от Виктора, имевшего густые черные волосы, правда, уже с проглядывавшей на висках и затылке сединой, директор, начинал покрываться пигментными пятнами на лысой голове. Да и выраженные морщины на его многоопытном лице выдавали преклонный возраст. Вообще говоря, Стивенсон был старше всего на декаду, но наблюдаемая возрастная разница между ними казалась как минимум раза в два больше. Связано это с тем, что Крамер, плененный своими предрассудками, будучи женат на молодой женщине, хотел соответствовать ей во всем, и поэтому не гнушался омолаживающими процедурами. Но за время пребывания на Титане морщин на лице заметно поприбавилось.
- Да ты садись, садись, – пригласил коллегу Стивенсон, и, пока тот занимал место во вращающемся кресле, стал разглядывать его помятое лицо. – Снова кошмары?
- Да, – прямо ответил Виктор. Скрывать не было смысла: не в первый раз он был замечен с таким выражением.
- Ты в последнее время просто сам не свой. У тебя постоянно какой-то… озабоченный вид.
- Не обращай внимания, – отвернув взгляд, промолвил Крамер. – Я в порядке.
Стивенсон повернулся в кресле в сторону иллюминатора. Снаружи было светло, но все пространство окутывал желтый смог, в чем стоит поблагодарить немало насыщенную органическими соединениями атмосферу.
- Я знаю, это тяжело. Ты не один такой. Нам всем приходится туго. Знаешь, меня тоже дома ждет семья. Сын вот-вот обрадует появлением внука. А я все еще буду торчать здесь, когда он начнет ходить. Но мы все прекрасно осознавали, чем придется поплатится, примыкая к проекту.
- Не всем так повезло с расставаниями, как нам, правда?
- Взять хоть ее, – Стивенсон указал на дверь, за которой сидела секретарша. – ИКИРИС планировал состав из одиноких специалистов, не обремененных семьями. Так психологическое давление меньше, и соответственно выполняемая работа качественней.
- К сожалению, без нас обойтись не удалось.
- Это так. Я-то всего лишь номенклатурщик, но зато какой! – старик ухмыльнулся, одновременно и гордо и шутливо поболтав в воздухе указательным пальцем. – Хотя признаю – человек я заменимый, а вот без такого специалиста, как ты, обойтись точно невозможно. Поэтому не хочу тебя лишиться и советую тебе расслабиться и привести себя в порядок.
- Например, как делаешь это ты, спя с ней? – Виктор сделал кивок в сторону той же двери. – Или благодаря этому, – бросил взгляд на заполненный элитным алкоголем минибар в запертом шкафу.
- Все язвишь?
- Без этого никак.
- Существует много вариантов. Если тебе здесь ничего не подходит, могу оформить кратковременный отпуск на Землю. Воссоединишься с родными. И я говорю это на полном серьезе. Пойми, ты мне нужен здесь бодрый телом и духом. Иначе весь проект коту под хвост.
Виктор на секунду коснулся нагрудного кармана, из которого торчал тонкий треугольник с белым обрамлением, стер со лба пот и равнодушно ответил:
- Это, конечно, щедрое предложение, Джеймс, но не могу. Не сейчас. Работы выше крыши. Да и забирать у вас катер не хочется.
Уж слишком хорошо Стивенсон узнал своего коллегу за это время и прекрасно понимал, что это равнодушие в глазах ложное. Также он прекрасно знал, что в нагрудном кармане тот бережно хранил потертую фотографию любимой семьи, которую мог рассматривать много раз за день, изучать каждую деталь по несколько минут, наивно улыбаться, а порой с горечью скорбеть. Не смотря на то, на сколько глубоко Крамер был погружен в свои исследования, он мог в любой момент потянуться за ней и впасть в душевные переживания. Любому свидетелю этой умиленной картины совсем несложно было заключить, что он безмерно скучает по своим родным.
К сожалению, ревнивая работа на «Титане-3» требовала к себе максимального внимания и сосредоточенности. Никто из персонала не мог себе позволить просто так прервать свою деятельность и отправиться домой. Регламент проекта допускал кратковременные отпуска, но только раз в три года. Это предписание выполнялось строго, и пока еще ни один научный сотрудник не покидал станцию. Даже когда один из техников пару месяцев назад получил тяжелую производственную травму, переломав себе около дюжины костей и повредив некоторые внутренние органы при неаккуратной разгрузке горной породы, ему не позволили эвакуироваться на Землю. Всего за несколько недель его вы́ходили в местном лазарете, оснащенном по последнему слову техники. Да и вообще говоря, «Титан-3» был самодостаточным автономным комплексом, в котором могли бы прожить безвылазно несколько поколений людей. Знай только себе, выращивай пищу и синтезируй кислород.
Конечно, кажущиеся жестокими условия изоляции и удаленности от мира были причиной серьезного стресса и переутомления, но все более или менее легко улаживалось усилиями психолога, и благодаря регулярной связи с Землей, а также культурно-досуговому центру и развлекательной инфраструктуре, которой было уделено немалое внимание при подготовке продолжительной экспедиции.
Стивенсону не сложно было заметить, что все это вряд ли поможет настолько дорожащему любимыми женой и дочерью человеку. Поэтому он не мог не предложить страдальцу столь заманчивое предложение. В результате, получив отказ, Стивенсон крайне удивился, но с присущей ему сдержанностью не показал этого. Что-то, должно быть, случилось с Крамером, ведь он никогда бы не отвергнул возможность вживую повидаться с ними. Что же могло с ним произойти, раз уж он так отреагировал? Что-то важное удерживает его здесь, и это точно не вся эта рутинная работа в лабораториях и шахтах.
- Дело твое.
- Ладно, ты же меня не по душам поболтать вызвал?
Стивенсон деловито сомкнул кончики пальцев обеих рук.
- Нда, дела, дела. Ребята из НАСА очнулись. Минут двадцать назад я получил от них сообщение. Они засекли какого-то рода аномалию на орбите Юпитера, которая излучает мощные инфракрасные волны. Им неизвестно, что это. Возможно, это связано с метеорологическими явлениями в атмосфере Юпитера, но никто точно сказать не может. Меня попросили исследовать эту аномалию с нашего телескопа.
- А какие сложности возникли у них? В их руках тысячи «глаз», да и получше нашего.
- Проблема в том, что аномалия перекочевала на невидимую для них сторону планеты. Я, конечно, понимаю, что за полтора часа, пока до нас шло сообщение, все могло измениться, но все равно надо проверить.
- Мы уже вышли из тени Сатурна?
- Почти. Через десять минут Юпитер будет в зоне нашей видимости. Приведи себя уже в порядок и отправляйся к Уайту в отсек. Он уже настраивает телескоп, – Стивенсон глянул на часы. – Без пятнадцати одиннадцать я жду от тебя отчета.
- Ладно, сделаю, – с нескрываемой усталостью, но без лишних вопросов Виктор принял задание.

10:10
По винтовой лестнице Крамер спустился на второй ярус к оранжерее. Он любил прогуливаться по ней, хоть это место и представляло собой неказистый длинный коридор, по обе стороны засаженный разросшимся одноликим хлорофитумом. Ботаники, привезшие эти травянистые растения сюда, по его мнению, не блистали богатой фантазией. Да, эти растения действительно производят несколько больше кислорода, чем многие другие виды, и были главными претендентами на транспланетную пересадку, но ведь можно было бы как-то разнообразить флору! Но, не смотря на некоторое возмущение, Виктор был согласен и на это, так как перед экспедицией организаторы также рассматривали вариант исключительно технического обеспечения кислородом. Хорошо, что в итоге решили кроме сжатого кислорода в баллонах высокого давления использовать и фотосинтез. По крайней мере, можно было теперь время от времени прогуливаться по стометровому зеленому саду с ярким освещением, а не бродить по вечно полумрачным коридорам с голыми металлическими стенами. Да, не так красочно и живописно, как в полутора миллиардах километров отсюда, но лучше уж так, чем совсем ничего. Ко всему со временем привыкаешь.
Оранжерея вывела его ко входу в медотсек. До встречи с Уайтом оставался еще запас времени, поэтому он решил по пути зайти к своему старому другу и личному врачу. Ночные кошмары приобрели регулярный характер, поэтому надо было их искоренять.
Проведя руку у сенсора, он заставил автоматические двери раздвинуться.
- Здравствуй, Лена, – сразу поприветствовал он врача, перешагнув через порог.
- Привет, Вить, – фамильярно ответила Нестерова, не отвлекаясь от медицинского экрана. - Что-то ты зачастил ко мне. Как ты себя чувствуешь?
- Не очень, – прозвучал невеселый ответ. Пожалуй, только этой женщине он мог полностью доверить свое физическое и душевное состояние. – Честно говоря, меня совсем уже достали эти ночные кошмары. Я не могу припомнить, когда в последний раз спал больше четырех часов. После этого… сна… все наперекосяк.
- А ты принимал те таблетки, которые я тебе дала?
- Да, трижды в день, как ты и сказала. Бесполезно.
- Мигрень мучает? Слабость? Тошнота?
- Все при мне.
- Очень странно. Это один из самых сильных препаратов. Давай-ка ты ложись в «трубу». Сейчас мы тебя посмотрим.
«Трубой», из-за своей полой цилиндрической формы, врачи между собой называли медицинский комплексный анализатор-корректор, который позволял выявить любое заболевание в организме человека буквально с головы до ног. Можно сказать, что он был наследником аппарата МРТ, популярного в начале прошлого века, но в отличие от предшественника современная технология излучения частиц позволяла не только выявлять в организме любой недуг, но и успешно вылечивать его. Прямо здесь же. Большинство тяжелых заболеваний, требовавших хирургического вмешательства, излечивалось волновым излучателем, являвшимся основной частью аппарата. Излучатель эффективен против опухолей и вирусов, способен быстро сращивать кости и ткани, останавливать внутренние кровотечение и многое другое. Благодаря новейшим медицинским достижениям даже такие смертельные болезни, как рак или СПИД, стали теперь не страшнее гриппа.
Виктор послушно лег в анализатор, после чего сканирующее устройство прошлось своими невидимыми щупами по всему его телу, особенно тщательно изучая головной мозг. Через полминуты ложе пациента выехало из «трубы».
- Ничего серьезного я тут не вижу, – прокомментировала Нестерова, пробежавшись по показаниям. – Все, так же, как и всегда. Я уверена, это связано с переутомлением. Знаешь, что? Тебе следует больше отдыхать, а то в скором работа не оставит от тебя и живого места. Сходи сегодня вечером в бар и расслабься. Поиграй в шахматы с Лори, выпей рюмашку другую.
- И ты туда же, – пробубнил он еле слышно, но громче добавил: - Боюсь, это не поможет, но я постараюсь. Спасибо, Леночка.
- Уж постарайся, а то и так у меня с вами со всеми тут завал. Ты бы мне здорово облегчил работу.
- Думаешь, мне не хочется с этим покончить?
- Тебе не помешал бы отпуск на Земле.
- Знаешь, Большой Босс уже собирался меня спровадить.
- Неужели? И что? Ты отказался?
Виктор пожал плечами.
- Разве ты не хочешь повидаться с семьей?
- Хочу. Больше всего на свете, но… Не в этом дело.
- Эх, я бы все отдала, чтоб вернуться, – с сожалением вздохнула Нестерова. – Хоть на день. Но кто ж меня отпустит? Пока сюда не пришлют кого-нибудь на замену, мне так и придется сидеть тут в четырех стенах.
- Не переживай. Я уверен, скоро у тебя появится такая возможность.
- Да, да, рассказывай. Давай иди, пока я в тебя ничем не кольнула.
Виктор ответил ей сдержанной, но дружеской улыбкой, поднялся с койки и, поглаживая ладонью затылок, вышел из лазарета.
10:30
Едва разминувшись на лестнице с группой суматошных техников, он спустился до нижнего яруса и, наконец, добрался до тесного инженерного отсека, вмещавшего в себя лишь одно рабочее место с единственным компьютером и серверный шкаф вдоль стены. Не знакомому с колонией человеку могло бы показаться странным, если бы его послали сюда смотреть в телескоп, которого здесь никогда и не было. Да и вмещать его здесь попросту некуда, разве что он был бы не больше любительского, а его объектив уткнулся бы лишь в глухой потолок. Вместо этого в полстены над астрономами нависал видеоэкран с высоким разрешением, на котором отображалось видеоизображение космоса и населявших его объектов в реальном времени. Атмосфера Титана все еще была достаточно плотной, и очертания самого заметного небесного тела, окруженного чередой тончайших колец, даже в безоблачную погоду едва проглядывались сквозь густую дымку. Поэтому-то не было никакого смысла строить обсерваторию на поверхности: телескоп был орбитальным и дистанционно управлялся из этой маленькой будки.
Вообще говоря, из инженерной велся вспомогательный контроль над всеми системами комплекса, но невозможно не упомянуть еще одну из самых важных. Крамер искренне считал ее своей гордостью, так как практически в одиночку спроектировал ее и также принимал участие в производстве на всех этапах. Ведь процесс создания гигантских ультрагладких серебряных зеркал крайне трудоемок (не говоря уж об экономических затратах!) и требует высочайшей педантичности и скрупулезности. Сейчас его детище под названием «Фаэтон» обращалось где-то там наверху, на разновысотных орбитах, собранное в сложную динамичную систему, ежесекундно корректируя положение каждого своего составляющего, чтобы не упустить и самого тусклого лучика далекого светила; и даже великий Сатурн не мог стать помехой. Подчеркивая свое пренебрежительное отношение к суевериям, Виктор будто бы нарочно прозвал свое детище именем своевольного отпрыска древнегреческого божества – Гелиоса, – трагично погибшего, безрассудно водрузив на себя роль Солнца. И точно, не разочаровав ожиданий своего творца, «Фаэтон» уже несколько лет исправно и добросовестно согревал отдаленный от Гелиоса холодный мирок.
- Что-то вы задержались, коллега, – встретил его одинокий оператор компьютерной панели.
- Прости, Джозеф, плохое самочувствие, – объяснился Крамер, – Заходил к врачу по пути.
- Понимаю. С нашей-то работой… Ладно, пока тебя не было, я решил взглянуть на аномалию, которую якобы обнаружили НАСА. И что ты думаешь? Там ничего нет. Юпитер все такой же, как и миллионы лет до этого.
- Обычно они не ошибаются. Можно мне взглянуть?
Уайт любезно уступил ему место.
- Хм. Я тоже ничего не вижу, – резюмировал Крамер, пристально разглядывая монитор и переключая режимы просмотра. – Стивенсон упомянул, что объект излучал инфракрасные волны. Но я ничего не вижу в этом спектре. Во всяком случае необычного.
- Я больше скажу: ни в радио, ни в рентгене, ни в каком-либо еще диапазоне ничего не видно. Фон стандартный.
В динамиках компьютерной консоли заверещал звонок. Уайт нажал на кнопку ответа:
- Инженерная.
- Уайт, это Стивенсон. Крамер у тебя? – произнес беспокойный голос на другом конце.
- Я здесь, – ответил Виктор.
- Хорошо, слушайте внимательно. Радар «Палланта» только что обнаружил похожую аномалию, которая сейчас находится на орбите Реи. Прямо под нашим носом!
- Рея? – Крамер переглянулся с Уайтом.
- Да, сигнатура совпадает с той же, что была на Юпитере. Найдите ее. Я скоро буду у вас.
Монолинк замолк.
- Лори, – сказал в пустоту Виктор.
- Слушаю, доктор Крамер, – отозвался мягкий голос интерактивной системы контроля.
- Задай координаты Реи на телескоп и выведи картинку на большой экран. Мы ищем инфракрасные возмущения.
- Ожидайте.
На мгновение на настенном экране появилось крупное изображение Юпитера, наполовину скрытого тенью. Спустя несколько щелчков зум обнулился до вида бледно-желтого полумесяца Сатурна, окруженного тонкими ледяными кольцами. Экран разделился напополам, составив представление в двух спектрах. С краю на фоне усыпанного звездами неба выделялись два серых шарика – Тефия и Рея, как показала всплывшая подсказка. Око телескопа начало ориентирование на один из них.
- Наведение завершено, – отрапортовала Лори.
- Увеличить, – скомандовал Виктор.
- Сделано.
Рядом с Реей показалась едва заметная точка, особенно контрастировавшая на инфракрасной части изображения.
- Еще.
- Сделано.
- Вон он. Десять градусов на пять часов.
- Источник инфракрасного излучения обнаружен. Центрирую.
- Джо, ты тоже это видишь? - встревожился Виктор.
На низкой орбите Реи действительно находилось что-то. Сначала это была яркая переливающаяся звездочка, точно проказливо сбежавший со своего законного места на ночном небе Сириус. Но уже при более детализированном увеличении эта блестящая крупица приняла облик нечто похожего на грозовое облако правильной эллипсоидной формы, ежесекундно извергавшее целую вереницу разноцветных вспышек по всей своей гладкой поверхности. Буквально имитируя оптический спектр, – фиолетовые, синие, голубые, зеленые, желтые, оранжевые, красные разряды источались из этого объекта во все стороны. Это зрелище было похоже на гигантскую бродячую шаровую молнию, расцветшую всеми цветами радуги, или даже на заряженный металлический шар Николы Тесла во время его знаменитых экспериментов с электромагнитным полем. Впрочем, какие бы аналогии не всплывали в растерянных умах наблюдателей, истинная природа объекта оставалась для них загадкой.
10:35
- Что за чертовщина, – поразился главный инженер.
- Смотри, оно меняет курс, – указал Виктор.
В одночасье странный объект прекратил орбитальное движение вокруг соседнего спутника и стремительно встал на новый курс, сопровождая свои маневры еще более яркими вспышками, заставив на секунду прищурить глаза. Он тут же пропал из зоны видимости. Тем не менее от зоркой ИСК он не ушел. Уменьшив масштаб и скорректировав угол, Лори вновь вывела мчащийся эллипсоид на экран.
- Объект инициировал сближение с Титаном, – сообщила она.
- Ничего себе рванул! Время прибытия?
- Произвожу расчет. Объект двигался со сверхвысоким ускорением и к данному моменту прекратил разгон на скорости девятьсот семьдесят километров в секунду. Если скорость останется неизменной, объект достигнет низкой орбиты Титана через шестнадцать минут, двенадцать секунд.
- Три тысячные от скорости света! – поразился Уайт. – И разогнался за какие-то считанные секунды! Невероятно…
Крамер помолчал, по видимости просчитывая что-то в уме, и произнес:
- Знаешь, что еще более невероятней? У него заняло около часа, чтобы добраться от Юпитера до нас. Чтобы добиться этого, ему понадобилось бы достичь околосветовой скорости.
- Нет. Точно нет. Это же из области фантастики.
- Это не отрицается законами физики. Не просто так ведь мы до сих пор почитаем старину Эйнштейна.
- Я не спорю. Но это же может быть другой объект. Кто знает, сколько их прибыло навестить наш одинокий мир?
- Верно, но пока еще мы не зафиксировали одновременное положение двух или более объектов.
- Не так уж это и важно сейчас. Хотелось бы понять, что же это все-таки такое?
Вопрос повис в воздухе. Отсчитав затянувшуюся паузу, ИСК приняла вопрос на свой счет:
- Нет информации.
- Я не с тобой разговаривал, дубина. Конечно, ты и понятия не имеешь об этом.
- Не похоже, что это случайная аномалия, – осмелился предположить Виктор, не отрывая глаз от монитора. – Кажется, что объект совершает обдуманные действия.
- Так оно и есть, – согласился напарник. – Но этим ты ведь хотел сказать, что к нам прилетели зеленые человечки, не так ли?
- Нет, – уверенно ответил Крамер, будто бы действительно знал верный ответ. – Никаких человечков там нет. Это космический корабль. И скорее всего беспилотный зонд. Живой экипаж не смог бы пережить столь чудовищных перегрузок.
Крамер пытался анализировать увиденное, опираясь на факты поведения инородного объекта и его предполагаемые намерения. Но строить призрачную теорию о действительно фантастической технологии, воплощенной в нем, было, мягко говоря, бессмысленно. Хотя кто знает – может, там и был живой представитель инопланетной расы, заточенный в некое подобие антигравитационного барьера, не позволяющего ему размазаться по стенкам своей кабины при безумных маневрах и наращивании скорости. Сама же энергетическая оболочка могла быть реализацией пока еще не доступной человеку высшей теории электромагнетизма или еще неоткрытых квантовых частиц. Сейчас лишь можно было только понапрасну теряться в догадках об истинной природе этого пришельца – как неандертальцу пытаться понять устройство лампочки.
- Зонд? Исследовательский?
- Ну откуда же мне знать? Хочется надеяться, что исследовательский.
- А если…
Уайт не посмел договорить остаток фразы, и его слова вновь трепещуще повисли в воздухе. Но на этот раз даже Лори сохранила молчание.

Ну-с, так...

Заведомый штамп о "наивных глазах" как-то не сочетается с "голосила" (тут же представляется сельский погост).


Он что же, неодушевленно говорит?!!!


Коряво звучит...


"Молодая была уже не молода"...


Это что за степень такая? Геология? Геофизика? Горное дело?


Угу... Сухая вода, мокрый огонь...


Это в смысле - не брезговал?



Если парус "плавно развивается", значит яхта стоит на месте.

Так-с, автор, текст перегружен длинными, трудновоспринимаемыми предложениями. Повествование "заунывное", перегруженное никому (читателю) не нужными описаниями. Много несостыковок времен. Персонажи прописаны крайне скупо, оттого и кажутся двумерными, плоскими. Ну, и последнее - я ни в коей мере не считаю себя знатоком синтаксиса, но мне показалось, что препинайки у вас расставлены в произвольном порядке... Такие дела...