Тулаев вернулся домой поздно, в подпитии, и жена, накинув на дверь цепочку, велела ему возвращаться, когда протрезвеет. Он молча пожал плечами, без посредства лифта спустился вниз, вышел во двор, со всех сторон замкнутый новыми многоэтажками, и сел на лавку возле песочницы. Была осень, совсем темно, и Тулаев от нечего делать смотрел, как загораются и гаснут бесчисленные окна, яркий верхний свет сменяется приглушенным местным или синим полыханием телевизора. Люди возвращались, ужинали, щелкали пультами или читали в постелях; сперва это чередование и смена огней казались Тулаеву абсолютно хаотичными, но спустя некоторое время он с удивлением уловил какой-то скрытый ритм, начал понимать закономерность, и через сорок минут, пролетевших, как одна, он постиг всё. Несвязанные, казалось бы, жизни, совершенно обособленные и самостоятельные действия сотен людей очевидным образом явились Тулаеву частью единого великого плана, намертво переплетенными нитями одной ткани, и ни одной из них невозможно было вытянуть, не погубив грандиозного целого. Уравнение, совершенно точно определяющее все сущее, стало внятно Тулаеву; без всякого сознательного усилия он был способен предугадать любого вернувшегося со второй смены работягу, и любую пару, потушившую свет, чтобы заняться любовью, и любую мать, выключающую ночник у изголовья своего дитя. Тулаев проник в замысел Бога и, сам всезнающий, как Бог, со счастливым смехом тыкал пальцем в многоэтажные силуэты, и через секунду они, как чуткие сенсорные экраны, отзывались вспыхнувшим или погасшим квадратом. План Господень был совершенен и точен, как часовой механизм, знание малой его части ширилось, распространялось вдаль и вглубь, обнимало замысел Создателя целиком, и, глядя на мигающие огни спального района, Тулаев знал, что в 2402 году Земле предстоит разминуться с огромным астероидом, и что жена уйдет от Тулаева к первому своему мужу, и будет счастлива с ним, а Тулаев - без неё, и что король Ричард не убивал детей брата своего Эдварда. Лишь одно-единственное окно - однокомнатной квартиры номер 28 в доме 54A - путало Тулаеву все карты, морочило и отказывалось повиноваться единому вселенскому плану. Оно просто светило, светило и светило, и это мучило и терзало его, а потом перестало, потому что Тулаев, наконец, понял, что окну не писаны божьи законы просто потому, что как раз там и живёт Бог. И в один час восемнадцать минут ночи, через два с половиной часа после начала тулаевской вахты, в квартире, где живет Бог, погас свет.


Тулаев задохнулся. На несколько секунд он закрыл глаза, чтобы сбросить с сетчатки невероятный отпечаток, а когда вновь открыл, всё стало ещё хуже, дома со всех сторон угрожающе шагнули к нему, и двор вместе с сидящим ним словно ухнул в стянувшийся колодец. Окна, за которым живет Бог, Тулаев в панике сразу не нашел, все ориентиры смешались, торшер из угловой квартиры горел в неузнаваемые красные полнакала, а гангренозные телевсполохи в окне пятьдесят шестого сместились на три квадрата вправо и на этаж вниз, погасли и появились еще дальше и еще ниже, в двушке через площадку и пролет. Казалось, из мира выдернули магнитную его ось, и мир линял и расползался к краям. За спиною у Тулаева послышались чьи-то шаги, похоже, шла пара, женщина смеялась и говорила "но-но, руки!", а Тулаев, вжавшись в лавку, боялся пошевелиться, чтобы не быть увиденным и самому не видеть тех, кто возвращается, когда Бог спит. Тулаев понимал, что пара неминуемо войдет в один из трех подъездов за его спиной, лестничные датчики сработают на звук и горящий шрам рассечет подъезд сверху донизу. Чтобы компенсировать это и не разрушить предустановленной гармонии, в такой час и при таком расположении огней, нужны, по крайней мере, две зеленых лампы в окнах недостроенного корпуса на юго-западе, но это было бы чудом сродни воскрешению мертвеца. Что-то замигало у Тулаева на периферии зрения, он повернул голову и холод пролился вдоль его позвоночника: в квартире на первом этаже кто-то светил фонариком, кромсал и терзал благословенную тьму, резал, как ножом, и рвал, как зубами. "Верую в тебя, Господи, - шептал Тулаев, лихорадочно шаря взглядом в поисках сгинувшего заветного окна, - верую, несмотря ни на что, в тебя и великое дело рук твоих". Верую, ибо абсурдно, подсказала Тулаеву память, и благодаря молитве своей он на четверть минуты застыл, удержался на самом краю, но тут во тьме, на четвертом этаже, прямо над ним, вспыхнуло, осветилось, заполыхало немыслимое, непостижимое, богохульное и святотатственное кухонное окно, желтые занавески с васильками раздвинулись, как зев ада, и Хозяин, опершись руками на подоконник и светя красным огоньком сигареты, уставился вниз, во тьму, во двор, на порабощенный мир, на Тулаева, который, спрятав лицо в ладони, дрожал и всхлипывал, как ребенок.

Очень давно ничего близкого по уровню не читал.
И коммнетировать не буду, а то опять бульник прилетит...

Сдаётся мне, не алкоголь он там употреблял, а кое-какие другие вещества посильнее.

Здорово.

Спасибо вам, дорогие мои читатели. Что интересно, я этот текст перечитывал в разное время может, раз сорок, и играл он на конкурсе, и читали его всякие придирчивые критики, и исправлял я его многократно, а сегодня перед выкладкой снова нашел вопиющие стилистические огрехи, опять пришлось править. Что это за беда такая у автора, что ему без редактора невозможно обойтись, почему он сам ничего не видит?

Меня "местный свет" немного царапнул, если честно, хотя понятно, что имеется ввиду, но ничего не могу поделать - царапнул и всё.

Без посредства я тоже не уверена, что это по-русски... Проверила - есть такое, правда в одном словаре написано устар. а в другом разг.... Не уверена, что применимо к лифту... "Спустился на первый этаж посредством лифта"... "Прибыл на место посредством такси"... Но если это специально, нарочито так несколько по-канцелярски, то вопрос снимается.

Но это я так, попридираться, раз уж речь зашла. А так-то очень здорово, конечно!

Я сам, Наташа, в одном месте разг., а во всех остальных устар.

Полудиккенс, мне показалось, что во второй части вы немного перегнули палку. Получился (на мой взгляд, не более того) избыточный пафос, этакий мелодраматический надрыв с заламыванием рук и струями слез. Не настаиваю. Мне так видится.

Все может быть, Борисыч. Есть у меня такой системный грех, меня из-за него и в большую литературу не взяли. Исправляйся, говорят, потом приходи. А где тут исправишься, когда характер такой. Я считаю, мне нужно степенную солидную женщину, чтобы в узде держала... А попадаются одни вертихвостки... Впрочем, если честно, в этом конкретном случае мне не кажется. В этом конкретном случае не исключено, что мой скромный герой просто напился до странных фантазий и неуместной слезливости... Боюсь, даже скорее всего именно так... Но если вы не настаиваете, я не настаиваю тоже, в ненастаивании меня еще никто не обскакал!

Полудиккенс всё ещё не окончательно пришел в себя от замечания, что молча плакать под дождем это "штамп", который уже использовался в Футураме.

Я, Наташа, не уверен в себе и подвержен влияниям... Повлияйте на меня, чтобы я больше не!

Если я прямо сейчас разрыдаюсь и заломлю руки... повлияет?

Если себе заломите, вряд ли. А если мне, то наверняка!

И Борисыч напишет про это поэму под названием Залом-2.