Писалось на конкурс "Кто мы и откуда", но всё было недосуг.
Пока только часть выкладываю. Ещё не решил что из этого сотворить - роман или рассказ. А может, заморачиваться и вовсе не стоит..

Путь тысячелетий

Возможно, настоящую машину времени когда-нибудь изобретут, в чём Григорьев сильно сомневался, но сейчас он сидел перед аппаратом, названным им громким именем "Машина времени" и счастливо улыбался. Его идея работала. Да так – что аж дух захватывало от открывающихся возможностей. Вся история Земли лежала у его ног, а точнее, в горке кристаллов на столе, и теперь оставалось только «достать» её.

Установку пришлось собирать дома. Не то что бы Григорьев не доверял своим подчинённым – просто так сложилось. Несмотря на свой уравновешенный, покладистый характер – его не любили. Возможно, за его замкнутость и любовь к одиночеству. Возможно – за что-то другое. Он и сам толком не знал за что. Он никогда не делал никому ничего плохого и не понимал, почему его так ненавидят. Мало того, коллеги постоянно лезли в его жизнь, доставляя неприятные минуты, но и пытались навязать свои взгляды его жене. Ему-то они не слишком старались досаждать: худощавый, чуть выше среднего роста мужик, совсем не походил на хлюпика – от такого и схлопотать враз можно было. А вот жене доставалось.
"И что ты в нём нашла? Это же не человек. Дебил. Как ты можешь с ним жить? Он же себя прокормить не сможет...".
Надо признать, что жена не разделяла этих взглядов и лишь ехидничала над мужем, заставляя его злится.
Была у Григорьева и ещё одна особенность, которая порой выводила его из себя. В миру все называли его Гриша, хотя истинное имя было Михаил. Прозвище прилипло с детства, да так и осталось. Даже жена называла его Гришей, поскольку на своё родное имя он порой не отзывался. Привык. Но в пылу страстей он иногда вспоминал об этом и разгневанно восклицал:
– Они отобрали у меня имя. Им этого мало! Хотят и жену увести! Вот сволочи. И всё равно – я плохой.
Впрочем, это происходило довольно редко. В НИИ Григорьева весьма ценили не только как специалиста в своей области, но и как весьма одарённого человека, способного дать подсказку практически в любом деле. Это целиком покрывало его неустроенность в быту. В его лаборатории то и дело появлялись страждущие о помощи, и отходчивый Григорьев зачастую помогал и своим врагам. Над ним посмеивались за это, но он ничего не мог поделать с собой. И только каждый раз клятвенно обещал себе больше не делать этого.
Разглядывая статичную картинку на экране монитора, Григорьев понимал, что этого пока крайне мало. Открывшийся ландшафт мало о чём говорил даже специалисту.
Безликое небо и куча каких-то камней кругом. Такое можно увидеть сплошь и рядом. Но это был первый кадр из истории Земли и он уже тянул на нобелевку.
"Надо бы ещё с датировкой что-то придумать", – размышлял он, окрылённый успехом, и глупо улыбался, понимая, что это уже совсем из области фантастики.

Лет тридцать назад в его голову пришла довольно здравая идея. Он уже не помнил, по какой причине это случилось, но всё сводилось к тому, что кристаллы могут хранить "увиденные" ими события. Возможно, на это способны не только они, но об этом пока было думать рано. Вопрос был в другом. Как извлечь эту информацию? Вот над этой проблемой он и бился последние тридцать лет. И ему это удалось.
Радоваться было, конечно, рано. Помимо заявки в Раен он раздумывал, кого бы взять в помощь. К его открытию непременно примажутся и тут следовало из двух зол выбрать меньшее.
"К Анатольичу или к профессору Бойко?"
Ни тот и другой, особого доверия не вызывали, но Бойко он уважал больше. Бойкий, хваткий – он и своего не упустит, и посоветовать, помочь, всегда может. Тем более что кристаллы его стихия. На них, что называется, он собаку съел. Насколько было известно Григорьеву, он тоже предпринимал попытки подобного рода. Но безуспешно.
Не мешало бы и программиста толкового приобщить к делу. Нужно чтобы картинка "побежала", а у него это пока не получалось. Удавалось извлекать только слепок одного мгновения. А ведь их тысячи. Миллионы... слитые воедино.
Бойко встретил в его в своей привычной манере – радужно, обходительно. Но когда дело дошло до исповеди Григорьева – мрачно застучал пальцами по столу.
Что не удалось ему – удалось этому доходяге. Было, отчего злится. Впрочем, он довольно быстро просчитал все варианты и понял, что ему лучше сотрудничать.
– Это правильно, что ты пришёл именно ко мне, – сказал он Григорьеву. – Вместе мы, что-нибудь, да придумаем. Перебирайся ко мне в лабораторию. Вопрос с начальством я решу. И не торопись с заявкой. Мы всё посмотрим, проверим, а потом видно будет. Открытия такого рода весьма одиозны и тут не стоит торопиться. Вдруг это не то, что ты думаешь. Если кроме неба и камней, мы больше ничего не увидим, то вполне возможно, что ты принял желаемое за действительное. Электронный дамп можно так обработать, что он тебе и пришельцев покажет.

Прошёл почти год и успехи стали весомей. Вся лаборатория была увешана снимками древних существ, когда-то населявших нашу планету: динозавров, птеродактилей и прочих завров. Но пока не было ни одного снимка изображающего человека. Григорьев требовал всё новых кристаллов, но Бойко только разводил руками: где ж набрать столько.
– Работай с тем, что есть, – твердил он. – Я тебе и так все запасники опустошил.
Подходящего материала было крайне мало. Из сотни присланных камней годился разве что один. Да и тот мог "лежать" не в том месте – либо высоко в горах, либо в толще льда. Толку от такого кристалла было мало. Требовался какой-то другой способ обработки информации, но ничего существенного на ум пока не приходило.
Дело решил случай. Заболел компьютерщик, и его место занял молодой, набитый доверху амбициями, программист. Краснов в пух и прах раскритиковал старого мастера и раздражённо сопя, стал что-то переделывать. Толи он действительно был талантюгой, толи где-то "умно" напортачил, но картинка "побежала". Это был прорыв. Теперь можно было пролистывать страницы истории как вздумается и в какой угодно последовательности. И сразу же появились первобытные люди, затерянные во мгле веков и глубине кристаллов.
Обрадованный Григорьев тут же поставил перед Красновым новую задачу.
– Это конечно, замечательно, что тебе удалось сделать, Федя, – похвалил он программиста. – Но хотелось бы привязать эти сюжеты как-то по времени. Хотя бы приблизительно. Сможешь это сделать?
Краснов пожал плечами и почесал в затылке.
– Если принять за точку отсчета сегодняшний день, скажем, то сверив наши часы и часы кристалла – почему бы и нет. Я попробую. Только для калибровки нужен кристалл с известными данными. Скажем, из музея, а не из подвала какого-нибудь. Нужно даты хотя бы лет за пятьдесят сверить. Чем больше, тем лучше.
– Я найду тебе такой кристалл, – заверил его Григорьев. – Действуй!

Бойко пригласил десять человек, чтобы они искали эпизоды только с людьми и информация потекла рекой.
Несмотря на шумный ажиотаж, творящийся в лаборатории, мало кто понимал, что там происходит. Бойко поставил жесткие условия и лаборанты помалкивали при посторонних, отделываясь ничего не значащими фразами. И только оставшись наедине, шумно выражали свои эмоции. Но работа в подобных местах сказывается даже на обслуживающем персонале и одна уборщица проявила незаурядный интеллект.
– Гриш. Мой дед говорил, что где-то в саду у меня клад закопан. Я принесу тебе камушек. Ты не посмотришь?
Григорьев долго смеялся над прозорливостью уборщицы, и от избытка чувств, легонько похлопав по её спине, согласился:
– Неси, Анна Петровна, неси. Посмотрим.

Чем больше Бойко просматривал полученные материалы, тем больше он мрачнел. Как автор десятка статей по антропологии, он понимал, что потраченные годы на исследования в этой области, в общем-то, прошли впустую.
То, что он видел на полученных снимках истории, приводило его в смятение. Человек был вовсе не одинок в своём становлении. То и дело возникали какие-то странные существа с палками, извергающими огонь, или великаны, мирно восседавшие с ним возле костра. Эпизоды были отрывочны и могли скакать на десятки, а то и сотни лет.
Если в одном кадре стояла лачуга охотника, то в следующем, ничего этого могло и не быть. Пейзаж вообще мог кардинальным образом измениться и это очень затрудняло понимание происходящего. Но одно было ясно: историю человечества придётся пересмотреть коренным образом.
Торопится было некуда; до полного понимания и осмысления новой истории пройдут годы, но подготовится к этому, было надо.

Он долго раздумывал о предстоящем разговоре с Ричардом Хортом, его друге и единомышленнике, и наконец, позвонил.
– Привет Рич. Тут такое дело... нам надо обязательно встретиться. Тебе придётся приехать ко мне.
– Что случилось, Вадим? Что-то серьёзное?
– Да. Очень. Нами открыт новый способ получения данных о прошлом Земли.
Приезжай. Ты будешь потрясён.
Хорт прилетел через неделю. Снимками он действительно был потрясён. А когда ему показали движущиеся объекты и вовсе впал в прострацию.
– Колоссально, – постоянно бормотал он, пытаясь переварить и осмыслить увиденное.
Ему пришлось на сутки уединиться в гостинице, чтобы хоть как-то прийти в себя.

– И как эта штука работает? – поинтересовался он, увидев сам аппарат.
– Не знаю, – пожал плечами Бойко. – Я не спрашивал, а он держит пока это в секрете. И пусть держит. Всё равно ему придётся это сделать, когда дело дойдёт до экспертной комиссии. Кое-что, я, конечно, могу тебе объяснить.
Вот это камера, – указал он на ящик квадратной формы с выпирающей из него длинной трубкой, заканчивающейся ящичком поменьше, – для исследуемого материала. В нашем случае это кристаллы. Эта трубка с коробкой, по всей видимости, лазерная приставка. Из камеры видно, что трубка набита оптикой. А вот эти два кольца на камере и трубке – электронные катушки. Неясно только одно – как это всё работает. Либо лазер возбуждает атомы кристалла или даже, скорее всего, его решётку – или магнитное поле как-то взаимодействует с ним, но катушки явно считывают информацию и отправляют её на компьютер. Хотя всё может быть с точностью наоборот. Я точно пока этого не знаю. Да и не хочу знать. Всему своё время.
Бойко, конечно, лукавил. Всё он прекрасно знал, но Хорту это было знать
необязательно. Да и не для этого он его вызвал.
Глянув на часы, Бойко заторопился.
– Извини, но мне надо в посольство. Две мои экспедиции застряли на границе. Нужно разрулить ситуацию.
И тут Хорт вдруг взбесился.
– Надо уничтожить этот аппарат! – закричал он, протягивая руки к устройству. – Я не дам этому выскочке опорочить моё честное имя.
– Тихо, тихо, – опешил Бойко, перекрывая путь к установке.
Хорт чуть не плача, слезно проронил:
– Ты понимаешь, Вадим. Вся моя жизнь коту под хвост. Сколько лет… потраченных зря. Я думал… нет надеялся, что оставлю в истории след. Сколько трудов. Сколько трудов!– И гневно зарычал: – Я убью этого выскочку. Я убью его.
– Делай что хочешь, – пытался успокоить Хорта Бойко, – но портить оборудование я тебе не дам. Иди, погуляй. Успокойся. Я и вправду тороплюсь. Потом поговорим.
Бойко вывел Хорта из лаборатории и, попрощавшись, скрывая довольную улыбку, помчался по своим делам.

Две экспедиции отправленные Бойко принесли ценный материал. Один из кристаллов добытый на Шпицбергене и вовсе ошеломил исследователей. Там, где сейчас плескалось море, стояли величественные постройки потерянного города. Восемь колон, увенчанных гигантскими шарами, расположились по его периметру, и казалось, что они испускают свет.
– Надо срочно сообщить об этом археологам, – заволновался Григорьев, увидев это потрясающее зрелище. – Представляешь, какая это будет находка? – обратился он к Бойко. – Сенсация!
Бойко согласно кивнул, но тут же предостерёг:
– Так-то оно так, но давай не будем торопиться. Я вот лично пока ни одного человека не видел. Может это мираж какой или сбой программы. Уж больно всё непривычно для того времени выглядит. Прямо база инопланетян, какая-та.
– Да брось ты! – возмутился Григорьев. – Скажешь тоже. Какие к чёрту инопланетяне? Это скорее, как их там… гиперборейцы вроде. Смотри, какая техника у них была…
Но следующие кадры истории заставили замолчать всех.
Гигантская волна накрыла город и темная пелена застила экран. Видимо, кристалл ушёл под воду и разглядеть, что либо, было уже невозможно.
– Дела, – прошептал кто-то из лаборантов, но больше нарушить тишину никто не посмел, хотя град гипотез и предположений, казалось бы, должны были взорвать лабораторию. Но Григорьев выглядел таким потерянным, что никто не решился на это. Все потихоньку разбрелись по своим местам и молча продолжили свою работу.
Григорьев ещё долго смотрел на экран, который мерцал крохотными звездочками, словно надеясь на чудо и наконец, встав, сердито бросил:
– Нет. Археологам я всё же скажу. – И словно в оправдание, добавил: – Надо же проверить нашу технику.

Бойко сердито нахмурив брови, хмыкнул, но ничего не сказав, покинул лабораторию. Да и что было говорить? Рано или поздно это должно было случиться.
«Но ни черта у него сейчас не получится. Кто ему поверит?» Он даже повеселел когда вышел на улицу.
«И что он скажет им?» – подумалось ему. – «Покажет им фото?».
Бойко злорадно хихикнул и довольный побрёл дальше.

Хорт в тот же день отправился в аэропорт. Оставаться здесь он больше не мог и не хотел. Вся его прожитая жизнь казалась ему серой, убогой и страшно хотелось умереть. Это было невыносимо. Отдать столько сил своему любимому делу и на конечном этапе узнать, что прожил жизнь в мире собственных иллюзий. Всё оказалось совсем не так, как он думал. Сознавать это было очень горько и больно. Уже в самолете, он пожалел, что так поспешно сбежал. Как учёный, он понимал, что теряет уникальный случай, предоставленный ему судьбой, но ничего поделать с собой не мог. Злоба, кипевшая в нём, требовала только одного – мести. И ни о чём другом он думать сейчас не хотел. Слишком поздно он узнал, что человек всего лишь очередная букашка в истории цивилизаций Земли. Да и то, пожалуй, не самая умная. Судя по увиденным снимкам, этого неблагодарного пасынка опекали как минимум две расы различных видов и видимо, это делалось неспроста. Будь он помоложе лет хотя бы на двадцать, то вполне возможно, он принял бы это как должное. Но не сейчас. Не сейчас. Любая насмешка в его сторону могла обернуться трагически. Годы, слабое сердце и измотанные нервы давали о себе знать. Пусть когда-нибудь люди узнают правду, но без него. Он хотел остаться в памяти своих соплеменников выдающимся учёным достойный своих заслуг. Сейчас всё это рушилось и Хорт не знал что предпринять. От отчаянья он готов был растерзать этого русского и в конце полёта уже не видел другого решения.

Бойко долго бродил по парку сосредоточенно обдумывая заявление Григорьева и всё больше приходил к тому, что открытие может ускользнуть из его рук. Уже вечерело, когда он не выдержал и достал телефон.
– Костя? Привет. Тут такое дело… мне нужно встретиться с одним нашим общим другом. Ты можешь организовать встречу?.. Что? Да-да. Это именно он. Когда? Завтра?.. Слушай, хотелось бы сегодня… Хорошо. Жду твоего звонка.

На мой взгляд, интересно, дорогой автор, И очень даже неплохо, но... остается ощущение недописанности.
Так и хочется спросить, а что же дальше?

Да, кстати, что там с "новым миром", все мыши разбежались в поля?

Превратить в рассказ нетрудно. Ещё десяток строчек и всё. Вот, думаю пока, писать дальше или закончить на этом.

"Новый мир" пишется. Время не хватает. Как-нибудь выложу последние главы.

Чей характер? Свой или же его?

Пишется так: РАЕН. И заявки на изобретения туда не пишут. Их пишут в ФИПС, а РАЕН - общественная организация, объединяющая главным образом жуликов, и собственной правовой базы для защиты интеллектуальной собственности не имеет.
О каком Толе идет речь? Может быть, "то ли"?
И в завершение: кристаллы не любят публичности. Они растут в темноте, в полостях, в растворах, там, куда свет не добирается. И, соответственно, ни шиша "не видят".
Где-то читал рассказик о мужике, который обнаруживал звуки на старой керамике. Дескать, на сырой глине колебания воздуха оставляют слепок, и можно услышать голос гончара и звуки гончарного круга. Эта идея хоть в чем-то реалистична. А вот у вас - нет. Наверное, это не очень-то и важно. Но есть масса других нюансов: с датировкой кристаллов серьезных проблем нет - у вас же герои мучаются этим; какие-то картонные борения и склоки в ученой среде; инопланетянцы, почему-то не оставившие масштабных следов - в то время как обезьянцы наследили в археологии изрядно и т.д.
В общем, меня вы ни грамма не убедили.

Собственно заявка может быть подана в МААНОиИ. Так что не суть. Ошибка есть: да, РАЕН.

Кристаллы растут где угодно и как угодно. Например при извержении вулканов. Тут просто размер имеет значение.

Датировка вообще дело тёмное, кстати. Радиоглеродный анализ может дать любую цифру. Есть и термолюминесценция и метод резонанса вращения электронов. Но в раске речь идёт не об этом. Нужна была привязка по времени сюжетов, а не самого кристалла. Читать надо внимательнее.

Вот вам цитата:

Но это так, к слову...

Хрен редьки не слаще. МААНОиИ - комиссия все той же РАЕН. И, если не ошибаюсь, упраздненная за ненадобностью и бестолковостью. Эти любители эфира и торсионных полей всех уже задолбали.
Это вы Носовского и Фоменко перечитали. Фома-хроноложец и не такие перлы выдавал. Но к чему вообще упоминать радиоуглеродный анализ, если речь идет о датировке кристаллов? Только очень немногие из их содержат углерод. И только в пределах десятка-другого тысяч лет радиоуглеродный анализ более-менее точен. Причина - малое время полураспада С13. Но, насколько понимаю, вы речь вели о том, что "запись" ведется на растущий кристалл? Значит, время события и возраст кристалла практически совпадают.

Нет, не читал. Но походу у вас все не в почёте. Так что нет смысла приводить источник.

Нет. Поняли неправильно. Запись ведется в не зависимости от того, растёт ли кристалл или нет. И повторяю, привязка нужна была к информации на кристалле, а не датировка самого кристалла. А это не одно и то же. Кристалл мог пролежать в недрах Земли миллион лет и только потом подняться на поверхность.

Специально для вас нашёл:

https://www.stihi.ru/2010/09/19/4381
Чёрт. Эта ссылка неправильно открывается.

https://www.google.ru/url?sa=t&rct=j&am...EfQ&cad=rjt

Эта верно.

Позвольте прохожему вмешаться в высоконаучную дискуссию.


При извержении вулканов, миль пардон автор, ни хрена не растет! Кристаллы формируются в магматических полостях и выносятся на поверхность при извержении (например - кимберлитовые трубки взрыва). Датируются же кристаллы гораздо проще - по скоростям роста. Такие дела...

Ссылка на Даля в цитируемом вами "труде", конечно же, замечательна, но почему бы ни писать с ятями, ижицами и прочими фитами, "вернувшись к истокам" и плюнув на нормативный язык? Но изрядное количество ошибок (особенно синтаксических) в вашем тексте заставляет усомниться в том, что дело в "духа высоком стремлении", а не в обычном легком небрежении грамматикой. В этом не смею сильно вас упрекать, ибо и сам грешен.
По поводу технической стороны живописуемого вами прибора у меня нет сильных претензий; не статью же для научного издания и не заявку на патент пишете. Нравится вам, чтобы кристалл все время записывал - ну и ладно, пусть так и будет. У некоторых, вон, коты примусы починяют, собаки на балалайках музицируют - а книги от этого нисколько не проигрывают и даже наоборот. Но вот ничего кроме этого прибора я не углядел. Не считать же, что вы затевали сыр-бор для того, чтобы описать склоки в НИИ? Тем паче, что публика выглядит у вас, на мой взгляд, совершенно деревянной. Шекспировских страстей, случись ваш сюжет на самом деле, не возникло бы. Ни удушения Дездемон, ни умертвления Лаэртов, ни утопления Офелий...
Вот тут за автора заступлюсь. У него нигде не написано, что речь идет о хорошо ограненных кристаллах. Более того, он пишет о "камнях", и из контекста не следует, что в виду имеются, скажем, драгоценные камни. А поскольку в лавах, туфах, базальтах, гранитах и прочей вулканической хрени преобладают материалы кристаллического сложения, то и претензий быть не должно.

В статье ясно указано с какой целью это было сделано и посему, ваш сарказм мне непонятен. Я сам такой.