Дом монстров.

- Ты опять надул в кровать.
Одной моей интонации и укоризненного взгляда хватило, чтобы братик заскулил от чувства вины. А может, он просто мастерски его симулировал. Большие глаза невинно смотрели на меня все время, пока я убирал мокрые простыню и пододеяльник. Я сердито швырнул их в бельевой мешок и затянул веревкой. Специально скорчил рожу, но уже не чтобы припугнуть, а, скорее, рассмешить.
Мишке уже десять, а он еще писается.
- Он был очень страшный.
- Да-а-а? – протянул я. - Шипы? Ложноножки? Щупальца?
- Ага.
- Все сразу? А ты, случаем, не придумываешь? – спросил я и прищурился.
- Нет, но он был всего один. Саш, было очень страшно, я надул сразу…
- И спал всю ночь на мокром и холодном?
- Было тепло. – Сказал братик, потом понял, что сморозил что-то не то и тут же добавил: - Он стоял и дышал над моей кроватью, смотри - вот его лапы, вот царапины, никуда я не мог уйти.
Честно сказать, я заметил их сразу: шесть небольших царапин на паркете у кровати. Не нужно иметь много воображения, чтобы заподозрить – их оставили когти лап. Черте что творится с этими монстрами, вот чего ему вздумалось стоять и дышать над спящим, описавшимся мальчиком? Бывают монстры-извращенцы?
Я хихикнул, но вслух произнес:
- Послушай, не тронут они тебя, ты же знаешь. Или ты вонючую оборону держал?
Миша насупился, наморщил нос и демонстративно ушел в ванную.
- Тальком присыпь, - напомнил я, - иначе будешь ходить чесаться с красной попой, как макак.
Тут же раздались журчание воды и бурчание.

Да, утро начиналось плохо, еще с ночи не заладилось. Я и сам сегодня чуть кучу не наделал, хотя мне уже двадцать лет. Зажег я зеленую свечу в кабинете ровно в десять вечера, как солнце садиться начало, читал газету, просматривал записи, повернулся кофе взять, а по правую руку старуха стоит, вся скрюченная, мордастая, нос в бородавках, рта не видно, волосы до пола свисают. И голая.
Я и девушек не так часто голыми вижу, но тут лучше бы и не видел вовсе, да и не женщина она - монстр, пусть и личину женскую надел. Успел увидеть у нее в руке дохлую лису и кровавые спицы.
Из любопытства достал книгу по обрядам ведьм. Нашел, что нужно: лисе глаза спицами выколоть, чтобы враг тебя видеть перестал, только лису с собой таскать нужно, как воротник, или еще как. Впервые захотел стать врагом, чтоб не видеть голую ведьму. Так она и простояла у стола до четырех утра, а потом в шкаф ушла, растворилась там.
До рассвета у меня из головы эта зараза не выходила, даже в дрему снилась. Ну что за фигня? Хотел в гостиной поспать, но там еще хуже – пауки. Ненавижу пауков, ползают по тебе, хоть знаю, что не укусят, а как-то неприятно. И зеленый свет свечи их только привлекает, сразу сбегаются.
Потому и я не выспавшийся, и Мишка в штаны надул. Все по вине монстров. Но никуда от них не деться. Из дома уйти не можем, это наш пост.
- Ты все? – спросил я, не открывая дверь в ванную.
В руке этот вонючий мешок с бельем, хочется поскорее все закинуть в таз, пусть отмокает.
- Нет.
- Торопись, иначе мы все провоняем. Мне кажется, ты тоже монстр, скунс-Мишанька-вонючечка.
- Перестань.
- Вонючечка-а-а.
- Перестань.
- Вонюче…
И тут мешок в моей руке дернулся. Сам! В сторону! Чуть не вырвался из руки, затрепыхался, дернулся к ноге, но я изогнулся, не выпуская его.
- Я все, выхо…
- Миша, сиди в ванной! – крикнул я и ногой подпер дверь, зная, что брат обязательно выглянет.
Мешок задергался еще сильнее, существо внутри него, похоже, просыпалось, но как? Как оно там оказалось?
- Саш, выпусти меня! – Он навалился на дверь и задергал ручку.
- Сиди там, я сказал!
Я не знал, что делать. Кинул взгляд в сторону кабинета - там была бита, но так далеко! Так много до нее шагов… Ударить об косяк, стену, с размаху?
- Саша мне страшно, выпусти меня, - хныкал брат.
Мешок словно взбесился, кто-то внутри него зарычал, паучья лапа, покрытая чешуйками, разорвала ткань и… Я шмякнул его об стену. Ткань в месте удара стала коричневой, я ударил еще раз и услышал хруст.
- Саша что это? Саша? Саша!!!
- Сиди!
И сорвался с места, мешок вновь зашумел, появилась еще одна лапа, прорвавшая материю, и еще. Я оказался в кабинете очень быстро, бросил на пол опасную ношу, схватил биту, но мешок уже быстро уползал от меня в прихожую. Я бросился за ним и увидел, как из мешка появляется большой паук. Он увеличивался в размерах за считанные секунды, раздувался, появлялись все новые отростки, становящиеся лапами. С клыков капала слюна, а может, яд.
Я замахнулся битой и обрушил ее на голову паука. Раздался хруст, монстр завизжал, его лапы задергались, но я попал в голову и знал - никуда больше эта сволочь не убежит. Еще удар, брызги крови-слизи полетели в разные стороны, на паркет, на стены, на зеркало, на двери. Еще удар. Я запоздало испугался, что кровь окажется ядовитой или кислотной, такое бывает у пауков, но нет, химического запаха кислоты не почувствовалось.
Еще удар.
- Тварь!
Добил.
Бросил биту, глядя на лужу крови-слизи, вытекающую из-под размозжённого тела. Оперся о стену спиной и сполз на пол. Мишка высунул свой любопытный нос из ванны и внимательно наблюдал за предсмертными подергиваниями лап паука.
Смешной.
Глаза вытаращил, прижался к двери, разве что не дрожит.
- Я же сказал - сиди в ванной.
- Думал, ты пугаешь, в ванной страшно одному. – протянул он и виновато опустил глаза. - Я описался, опять.
- Много дел, - я вытер пот со лба, - убрать, постирать, переодеть и написать жалобу. Я даже рад, что так получилось, больше в нашем доме пауков не будет. После этого случая ход им закрыт.
Мишка кивнул.

Ближе к вечеру ни крови, ни паука уже не было. Мишка гадал на картах, по учебнику, написанному некоей Гваделупой Белусской, все гадания там про любовь. Миша по ее предсказаниям должен на этой неделе жениться. И что особенно пугало - дважды выйти замуж.
Идиотские карты.
Возможно, в моей библиотеке не было бы этой книги, но они появляются у меня по воле монстров, иногда их приносят по моей просьбе -мне есть, через кого передавать просьбы… Эта же книга и колода, прилагаемая к ней, появились сами, давно.
Мишка попросился ко мне в кабинет, лишь потому, что день начался неудачно. Обычно он не любит смотреть, как я работаю: его раздражают многотомные записи, скрип ручки, и, еще, когда я в очках. А пишу я в очках. Вспомнив, что хотел уточнить вид паука, я раскрыл один из справочников и, чтобы удивить Мишку, зачитал вслух:
- .. паук обладает усыпляющим ядом, способным даже ходячего мертвого усыпить, но располагается он не в клыках, а между чешуек лап, скапливается подобно росе… Хе, неужели это я писал? Романтишно так.
Миша лишь бровью повел. Раньше он сам читал мои записи, иной раз кажется - им столько лет. Хотя, мне двадцать, и значит, им не может быть больше десяти, наверное. Я плохо помню детство, вполне возможно, кто-то до меня занимался этим.
В голове пронеслась странная мысль, словно это все уже было. Дежавю.
- Ты есть хочешь? – отбросив мысли, спросил я. - Есть еще бутерброды. Ты за целый день ничего не ел, а мы и завтрак пропустили, и пообедать толком не сумели.
- Я пить хочу.
- Возьми яблоко, пить тебе нельзя на ночь. А не то придут ночью мертвые какие-нибудь и все яблоки съедят.
- Мертвые не едят.
Мишка вздохнул, но никуда не двинулся, потасовал карты, разложил еще раз. Я отвлекся от кляуз на монстров, от ночного пересчета, что отложил на попозже, и посмотрел на братика.
Карты в его руках вели себя покладисто, он лишь иногда заглядывал в учебник гадания, улыбался или хмурился, один раз достаточно громко рассмеялся, но тут же сам себя осек, и я мысленно похвалил его.
Часы показывали восемь вечера, отложив бумаги, я подсел на пол к брату.
- Ну-с, гадай.
- Все плохо, - вздохнул он, не отвлекаясь.
- Прям таки и все? Сыты, веселы, бодры, скоро спать ляжем, хорошо же.
- У нас ведь нет будущего?
- Ну, ты же гадаешь, вот и скажи, - развел руками я.
- Тут только про любовь и про этот секс, а про то, что будет - не говорится, - вздохнул Мишка и сложил карты.
- Погадай.
Он начал раскладывать эти удивительно похожие на Таро карты. Одну на другую, какие-то переворачивал, а другие клал поверх остальных. Получился забавный рисунок. Я понимаю, почему они привлекли Мишу – много картинок, все яркие, но не аляповатые, и множество деталей изображено - все как в жизни.
- Я женюсь?
Миша серьезно посмотрел в книжку, что-то прикинул в голове. И погрустнел.
- Она будет настолько страшная? Как монстры? Черная вдова?
- Твоя невеста скоро за тобой придет, - сказал Миша и посмотрел мне в глаза.
- Очень хорошо, давно к нам никто не приходил, только эти ночные бяки.
- Она придет, чтобы похитить твое сердце, у нее будут плохие намерения, видишь - дама с ножом? А вот ее карта, твоей невесты.
Я посмотрел и все понял - там изображалась бледная девушка в фате, белом платье, но лежала она в гробу, а не стояла у алтаря.
- Она придет мертвой. - Миша сгреб карты.
- Мда-а-а… Ну и жуть твои карты наговорили нам. Повеселились, называется.
Миша совсем поник, начал клевать носом. Я поднял его на руки, а он притворился немощным и слабым, даже руки держать не мог, и тихо так засопел, щуря при этом глазки. Жулик.
В поход по выключению света я решил его не брать, положил на застеленную еще днем кровать, но одеялом специально накрывать не стал. Когда вернулся в кабинет, первым делом достал свечи и спички, поставил на стол тарелку с курочкой и только после этого выключил свет на кухне, в прихожей, в ванной и туалете. В гостиной заменил в подсвечнике догоревшие парафиновые пеньки свечей.
- Саш, - раздалось из спальни Мишки.
Я щелкнул выключателем в кабинете и пришел к нему. Конечно же, этот невозможный ребенок уже забрался под одеяло, найдя в себе силы его еще и подоткнуть под себя.
- Мало времени, я тоже хочу вздремнуть, пока они не пришли.
- Ничего не расскажешь?
- Тебе не хватило моего победоносного свершения сегодня? Я убил жуткого монстра, слюнявую грозу всех и вся, особенно писающих мальчиков.
- А у него был кто-то? Ну, у паука, которого ты убил?
- Был, наверное. И мама, и папа.
- А ты его убил.
- И имел на это полное право. Ты забыл? Днем наш дом, ночью их дорога, не мешай им идти, не бери на себя много…
Я хорошо помнил эти строки из правил.
- Они, наверное, плачут.
- Мы этого не узнаем, я написал жалобу по нарушению правил, проход в наш мир им теперь закрыт. Если вспомнишь того монстра, что дышал над тобой, то скажи. Придумаем, как и его отвадить от нашего дома.
Я улыбнулся, но Миша был серьезен.
- Когда я умру, ты будешь плакать?
Это его «когда»… Почему не «если»?
- Так буду, что затоплю соседей, - мягко сказал я и подоткнул одеяло получше. - Но ты не умрешь. Никогда.
- Интересно, а она ходит через наш дом?
- Кто?
- Смерть.
Я выключил свет. Спи спокойно.

Сегодня заходить начали рано, еще десяти часов не пробило, а они - тут как тут. Так происходит, если я слишком рано зашториваю окна и выключаю свет. Первые два часа очень суетно, все пытаются успеть до полуночи, потом наступает настоящий час пик и все стихает где-то к двум, половине третьего ночи. В это время я обычно и просыпаюсь, не исключено, что на мне отдыхает кто-то из них. Самым отвратительный монстром, что на мне прилег, была сороконожка размером со среднюю собаку. Мерзкая, с усиками.
Раньше я любил наблюдать за суетой, теперь предпочитаю отсыпаться в это время, ведь мне нужно считать, записывать и зарисовывать лишь тех, кто этого достоин и, что важно, особо не шевелится, не бегает и не удирает.
Меня этому никто не учил, я сам это знаю: из правил, из опыта, из невозможности поступать иначе.
Одно из главных правил - нельзя включать свет, темнота - среда обитания монстров. Если я включу свет - нас не пощадят. Вроде того, что монстры сами боятся, вполне возможно, мы видимся им еще более страшными существами в темноте, с другой точки обзора. Я до конца этого правила не понимаю.
Мне всегда казалось, несмотря на то, что все ходы и пути ведут через наш дом, мы все равно находимся в разных реальностях. Сперва я думал, что это просто люди, но искаженные, потом отбросил эту теорию, все-таки вижу их такими, какие есть.
Такие случаи как сегодня очень редки, уверен, паук не хотел прятаться в мешке, может быть, он бы даже на нас не напал, но слишком большой риск - оставлять его в живых. Все монстры должны расходиться до лучей солнца, в шкафы, под пол, в зеркала, между щелями, куда угодно, хоть в мусорку, и исчезать там. Дом лишь перевалочный пункт, я не могу допустить, чтобы хоть кто-то здесь поселился и угрожал жизни Мишки.
В гостиной от кабинетной свечи я зажег еще три. Эти свечи описаны в правилах «как не быть съеденным монстром». Единственный допущенным свет - зеленый как свечи, немного мертвящий, но уж лучше такой, чем совсем никакого.
По дивану растекся кальмар, огромные его щупальца присосались к потолку и придвинули два кресла ближе к дивану, для удобства. Мне пришлось довольствоваться стулом, с которого согнал круглых, шипастых и зубастых монстриков. Я их часто вижу, может, они через наш дом ходят в монстр-школу? Тогда эти часто прогуливают.
Раскрыв блокнот, делаю наброски. Таких я видел раньше, но этот уж очень большой, да еще и неторопливый. Перевел на меня взгляд и замер, даже не шевелится. Щупалец маловато, всего семь. Сделал пометку и выдохнул.
- Красавец!
Я ему улыбнулся, и только после этого он отвел взгляд.
Тут же по моему плечу пробежал холодок, юркнул под рубашку и ладонью прижался к груди. Я вздрогнул, решив поначалу, что это змея, но, услышав женский голос, успокоился.
- Странный у тебя такой вкус. Считаешь привлекательным толстого кальмара? Ты одичал тут со своим гаденышем.
Я встал, и ей пришлось отступить назад, убрать руку с моей груди. Мертвой девушке, холодной, нежной, красивой.
- Мишка всегда угадывает, когда ты приходишь, кстати, мы вроде как поженимся с тобой.
Смотрю на нее, даже в зеленом свете она бледная, с глубокими карими глазами, худая, люди такими худыми быть не могут.
- Как гаденыш поживает?
- Хорошо. Спит, ест, как все дети. У тебя нож с собой?
- Нож? – удивилась она и поправила длинные кудрявые волосы.
- Да, Мишка нагадал, что ты с ножом придешь, протыкать меня. Ой, и кровищи будет, - улыбнулся я.
Она стала серьезнее, села на диван к кальмару и, поглаживая его щупальце, произнесла:
- Сегодня днем ты убил паука.
- Да. Плохо к ним отношусь, слишком много лап.
Я махнул кальмару - без обид.
- Сегодня был Совет…
- О, советы опять советуете? Сказать честно, я думал, мои отчеты и кляузы попадают в мусоропровод, и пишу я их скорее для развлечения, чем действительно для какой-то пользы.
Дело в том, что все отчеты и жалобы отправляю через щель в двери, ну вроде почтовой, только почта оттуда не мне приходит – я посылаю. Вообще с дверями в моем доме сущие проблемы, за каждой, что ведет наружу - кирпичная кладка. Какую ни открой. Разумеется, если посмотреть в почтовую щель, там темнота. Ни о каких кирпичах не идет и речи.
- Совет внимательно изучает твои отчеты, все жалобы рассматриваются.
Как она красиво это говорит, такая канцелярщина и так изящно.
- Мало того, что ты убил сына крайне уважаемого паука, так после этого прислал запрет…
- Постой, вот я зашел в туалет, там паутинка с мерзким, многоногим пауком, занес я над ним тапок, и спрашиваю – господин паучок, а вы не из важных персон? Он такой лапками развел, мол, нет. Я его и прикончил. Весело? А теперь другая ситуация - эта тварь днем выползла из мешка с грязным бельем, бросилась к Мише, у меня не было времени разговоры вести, я сделал то, что оговорено в правилах. Защищал свою семью.
- Гаденыша, - поправила она.
- У меня закрались мысли, что паук был не очень уважаемым, а хорошо нанятым убийцей.
Мы оба замолчали. Кальмар начал сползать с дивана, ей пришлось встать, подойти ко мне. Мы молча наблюдали, как этот монстр, перестав быть трехмерным, заползает под паркет, в крохотную щелку. Всегда удивлялся таким фокусам.
Свечи почти догорели. Я понял, что на самом деле прошло очень много времени. Так всегда бывает, когда разговариваешь с мертвыми, а не зарисовываешь монстров.
- Совет изучает этот вопрос очень серьезно.
В гостиной не осталось никого кроме нас - скоро рассвет. Две из трех свечей уже не горят, я плохо различаю прекрасные черты её лица. Чувствую скользящий холод по моим ногам. Она играет со мной.
- Может быть, будет суд, - шепчет она, - ты разве хочешь суда?
Я растекаюсь в ее холоде, сползаю со стула на пол, становлюсь мягким, податливым.
- Я хочу тебя.
- Убей гаденыша. И все закончится.
Свечей не осталось, холодно и хорошо. Я в ее объятьях.

- Саш?
Я просыпаюсь и спохватываюсь, что лежу на полу, хорошо, что в трусах. Он смотрит, не понимая.
- Привет. – Вижу, что джинсы и рубашка далеко. - На меня напали пауки-мстители. Пытались меня… наказать.
- И поэтому раздели?
Вместо ответа я чихнул.
- Их коварный план состоял в том, чтобы я простыл, - развел руками. – Иди, поставь чайник, надо не допустить, чтобы я погиб. С малиной.
- Когда я умру, даже чай с малиной меня не спасет.
- Иди уже, не порть настроение.
Я передернулся от холода, а затем чихнул еще раз.
Первым делом проверил все шкафы, белье, забрался под раковину и в ванну (однажды ночью в ванной плавали окровавленные головы, я не мылся после этого неделю), заглянул за толчок и, разумеется, пошарил шваброй под кроватями. Этот мистический Совет мог что угодно придумать, и кого угодно послать, я уверился, что паук был не случайным.
Чайник засвистел как раз, когда я переоделся и приготовился к поглощению завтрака. Мишка нарезал хлеб, как всегда раскрошив его по всему полу.
- Если остаются крошки, то ночью обязательно придут пожирашки, они любят их. Будь аккуратнее, их сложно считать, этих пожирашек. Только им я разрешил есть нашу еду.
- Ага, - грустно ответил Миша и пододвинул мне чашку с чаем и малиновым вареньем.
- Ты там не напрудил сегодня? Монстры не дышали над тобой? Снилось что-то не то? Что у тебя с настроением?
- Нет, нет, нет, хорошо.
Я слегка опешил - отвечает, как робот. Потрогал лоб. Может температура? Даже холодный немного.
- Ешь и выше нос.
- У меня вопрос.
- Валяй.
- Мне интересно, вот я - это Миша. Но почему я Миша?
- Неплохое имя.
- Нет, почему я, это именно я, ведь там много вариантов могло быть, что я - не я. Что я кто-то другой, и Миша кто-то другой.
- У-у-у, ты что это? Мяса наелся, белки в мозг ударили?
- Какие еще бЕлки?
- С пушистыми хвостами, - засмеялся я.
- Саша, а почему ты это ты, а я это я? Почему мы здесь?
- А где бы ты хотел быть?
- Во дворе, - мечтательно сказал Миша. - Там ребята весело смеются, когда мяч друг в друга бросают. Вышибалы называется, они визжат от боли и смеются. Если прижаться ухом к стеклу, то слышу.
- Хочешь, я завтра в тебя мячом зафинделю, не, ты не подумай, я без договоренности, я из-за угла, так, чтобы ты уж точно завизжал от боли, а потом… Миш?
- Мне кажется, это неправильно, что мы здесь. Нет, честно. Я тоже хочу играть во дворе, хочу бегать.
- Бегай. - Я начал раздражаться, этот разговор он начинал постоянно с перерывом в несколько недель. Дежавю.
- С кем мне бегать? Тут только я и ты. А ночью они и больше ничего.
- Никого, - поправил я, - но и этого не мало. Ты знаешь, может, тебе с кем-нибудь из них подружиться? Ты уже взрослый, они, конечно, не разговорчивы, но некоторые вполне могут поболтать, я видел пару волосатых мальчишек, наверное, оборотни. Они готовы за тобой побегать.
Миша не разделил моего юмора, он лишь сильнее насупился.
- Знаешь, по чему действительно скучаю? – переменил тему я. - По звездам.
Дело в том, что, когда наступает ночь, за окнами обычный пейзаж сменяется кирпичной кладкой, такой, как за дверями выходов. Может быть, наш дом вообще переносится куда-то в другое измерение, становится перекрестком, по которому проходят только эти существа.
Но для безопасности это большой плюс, свет из окна не падает и не подвергает нас опасности. Даже не знаю, благодарить за такие изменения или ругаться. Хотя, в любом случае окно мы зашториваем, потому что при виде кирпичной кладки за окнами меня начинает мутить. Я и без того знаю, что нам никогда отсюда не выбраться, но лишний раз видеть это неприятно.
Миша продолжает ковыряться в чае, он по моему совету положил туда ложку малинового варенья. Я вижу, как ему не хочется пить эту смесь.
- Слушай, хочешь, порисуем?
- Нет.
- Ну, можно тогда почитать вслух, поиграть в пиратов?
- Нет.
- А чего бы ты хотел?
- Умереть.
«Ну почему? Почему?»
- Встань, встань немедленно, - я приказал, и он поднялся.
Ударить? Наорать? Выдрать за такие слова?
- Какая разница, - словно услышав мои мысли, говорит он.
- Ну что не так? Что не так?
- Все не так, вообще все! Я не хочу жить в этом доме! Почему мы живем в этом доме?
- А может, больше некому, или есть другие причины. Кто-то же должен тут жить, ведь так?
Он брякнулся на стул, ничего из сказанного мною его не убедило.
- Кто они?
- Монстры.
- Откуда они?
Я отхлебнул чаю. Снова возникло жуткое дежавю, словно я уже много раз ему это говорил. Один в один. И кухня, и даже вкус этого чая. Пересилив чувство тревоги, я взглянул на братика.
- У меня есть догадки. Вообще, хорошо, что ты спросил. Секунду, не уходи, не реви, не грусти. Я щас.
Ему недолго пришлось ждать, мне понадобилось минута или две, чтобы собрать нужные бумаги в кабинете и разложить их на круглом кухонном столе. Внутри все загорелось, мне уже давно хотелось с кем-нибудь поделиться этими догадками.
- Вот, смотри, - сказал я и ткнул в рисунок на самом верху страницы, - это самые мелкие, у большинства даже имена такие: зубастики, моргастики, рогастики. Помнишь, ты их боялся, когда был помладше? Сейчас их совсем мало, я почти не вижу, может выросли или просто нашли путь через другие дома.
- Ага, - утвердительно кивнул он.
- Все ниже уже крупнее, вот строгие камнеходы, страшные зубодеры, - я посмотрел на Мишу, - они не растут, я ни разу не видел моргастика, который стал бы большим моргастом. Они либо полностью преобразуются, либо остаются такими навсегда - загадка.
- Тогда, кто они?
- Фантазии, страхи, путешествующие через наш дом. Да, натянуто, заезжено, но почему бы и нет?
Опять дежа-вю.
- А это кто?
Он ткнул пальцем в фигуру в балахоне. Если ей добавить косу - будет смерть, но косы я не видел.
- Это человекоподобные. Две ноги, две руки, голова. Они даже разговаривают, пусть и не часто.
- А-а-а, - протянул он, - и что говорят?
- Ерунду, ни разу о себе не рассказали. Поверь, я спрашивал. Зато про других интересуются. Мне кажется, они и между собой не очень общительны.
- Ты спрашивал, куда они ходят?
Я вспомнил свой вопрос сегодняшней ночной гостье в нашу первую встречу. Сразу понял, что она мертвая: только от них такой холод. Но подкупала ее красота, ум, интонации и, разумеется, она любила поболтать, что делало ее ещё интересней. Но внятного ответа не получил. Куда ходят? Никуда. Куда придут? В ничто. Вот и все ответы.
- Да. Ответов не получил.
Миша печально выдохнул. Я свернул рисунки, другие бумажки, которыми не воспользовался в объяснении, отнес в кабинет. Пересчитал заодно зеленые свечи в шкафу, и вдруг увидел таракана.
Такого быть не могло. Обычный таракан.
- Миш! – позвал я.
- Чего? – донеслось с кухни.
Я не ответил. Смотрел на ползающего таракана, в голове словно готовилась взорваться бомба. Мысли прыгали друг на друга, я чуть не взвизгнул, когда Мишка. дернул меня за руку
- Ты чего? – спросил он.
- Смотри, - шепнул я и приподнял его, - таракан.
- Таракан, - с грустью выдавил братишка.
- Таракан!!!
- Что с того?
- Откуда он тут?
- Ну, мелкий монстр, ты же говорил - некоторые не опасны
- Ага, говорил. Только это не монстр, это обычный таракан, так как, - я прервался, кинулся к другому шкафу, достал папку с бумагами и, надев очки, прочитал: - два года назад, за то, что ими была сожрана моя праздничная курочка, всему роду монстров-тараканов запрещено пользоваться для перехода нашим домом. Ахтунг, вход им закрыт.
- Тогда это обычный таракан.
- О да, обычный. И откуда же он пришел?
Я бросился к окну за которым приятно светило солнце, распахнул его, и тут же за стеклом оказалась кирпичная кладка. Открыл следующее – то же самое. Я открыл все окна, что почти лишило нас света, зато в этой тьме я смог сказать:
- Он не монстр, он не подвержен законам, он вне их, потому что это просто таракан. И представь себе: просто таракан приполз… откуда?
- Не знаю.
- Откуда?
- Ну не знаю.
- Откуда?
Миша посмотрел на насекомое и выпалил:
- Из живого мира, за кирпичной кладкой. Через ходы монстров, мы можем ходить через ходы монстров.
Я вновь кинулся к бумагам и достал правила. Те самые, которые помогали все эти годы оставаться в живых.
- Пункт пятый, страж, это мы, не имеет права ходить путем гостей его дома. За дверью, куда уходит гость, стража ждет смерть и пустота.
- Смерть и пустота, - повторил Мишка.
Я подставил палец таракану, он взобрался на руку.
- Диклофосы, отрава, мелок с ядом вас не взял… Выходит, смерть с пустотой не страшны, или это все большая неправда? – задал вопрос я.
- Мы можем выбраться? Мы ведь теперь сможем выбраться? – с надеждой спросил Мишка.
- Мне нужно будет кое с кем все обсудить.
- Нет, давай уйдем, сегодня ночью уйдем. Можно в зеркало большое, которое в гостиной. Я помню, оттуда приходили монстры. Давай уйдем, прошу тебя, давай уйдем.
Я чуть поразмыслил – так бросаться нельзя. Просто с головой в никуда, с маленьким братом. Там может быть все что угодно.
- Давай покормим таракана?
- Что?
- Он проделал большой путь, принес нам надежду, так давай его покормим.
Мишка растерялся, а затем пошел на кухню, намерено шаркая ногами. Вот и хорошо.

Этой ночью я никуда уходить не собирался. Мише наплел, что есть вероятность, что таракан дезертир общества монстров, придумал заклинание и стал обычным у нас дома. Необходимо все обдумать – сказал я, хотя сам знал, что таракан был настоящим. Дело в том, что все запреты они не хухры-мухры, они реальны. Если жалоба обоснована - перед монстрами вырастает стена.
В нашем уходе я был уверен, но так хотелось попрощаться с ней… Одна ночь ничего не изменит. Не уйдем в эту, уйдем в другую.
Заранее собрав рюкзак с запасами еды и зелеными свечами на всякий случай, я разжег другие свечи в кабинете и гостиной.
Заглянул к Мишке – тот почти засыпал.
- Завтра, да? Мы уйдем завтра?
- Да, - твёрдо ответил я.
- Очень хочу играть в вышибалы, - шепнул он, закрывая глаза.
- Я очень тебя люблю, - непонятно зачем сказал я.
Просто показалось, что если не скажу сейчас - то все. Не скажу никогда, духу не хватит.
Щелкнул выключателем света, кажется, Миша сразу уснул - слишком много переживаний выпало в этот день на его маленькую голову. Вышел в прихожую и почувствовал морозное дыхание.
- Вышибалы, это так мило, - произнесла она над ухом.
- Ты рано.
- Но и ты свечи зажег, занавески задернул. Вижу, внешний мир тебя не особо волнует… Или волнует?
- Ты о чем?
- Совет взволнован, страж хочет нарушить закон.
- Шпионите?
- Возможно.
Вместе мы дошли до гостиной. Там уже появились первые монстры, из-под пола, из шкафов, кристалликов люстры, они бегали, суетились. Волосатые, большие и маленькие, зубастые, тихие и шумные.
Сел на диван и тут же пожалел: по джинсам поползли длинные противные многоножки. Она схватила одну - в ее руке та свернулась в шарик.
- Ты не можешь никуда уйти.
- Почему? Учитывая, как быстро они прислали тебя отговорить меня, очень даже могу.
- Стражей мало, пути стали зыбкими, крохотными, тропинки скользкими.
- А куда вы ходите? Вот сидели бы как я на одном месте. И хорошо.
- Мы не можем так.
- Мой брат сойдет с ума тут…
- Гаденыш, - она сползла на пол, уткнулась лицом в мои колени, - я умоляю тебя, убей его.
- Не говори так, не говори таких вещей!
- Все закончится, если убьешь его. Ты останешься тут, мы будем ходить, а ты нас рисовать, считать.
Рисовать… Я хорошо рисую. Когда-то очень хорошо рисовал в школе, когда существовала школа. В другом мире, давно, когда не было ни Миши, ни ее…
- Ты вспоминаешь?
- Извини, я хотел попрощаться, - так холодно рядом с ней, я говорил и слова становились паром, - все ответы ты дала мне одним визитом. Вопросов больше нет.
- Поцелуй?
Спрашивает… Дразнит… Конечно поцелуй, нежный, сладкий, мертвый поцелуй.
Свет сечи заплясал вокруг нас, монстры стояли и смотрели, как холод ласкает меня, обнимает, целует, раздевает.
Как проникает между ребер, заставляет сжиматься и наслаждаться. Я что-то вспоминаю, бесконечное дежа-вю от ее прикосновений. Еще… Еще…

Свечи меняются, я сам ставлю новые и новые. Занавески колышутся от нашего дыхания, мерзкие личины монстров меняются одна за другой, иногда они стоят над нами, иной раз - нет никого. Времени тоже нет. Беспокоит лишь одна мысль, напоминая зубную боль – как там Миша? Но сладость поцелуев стирает ее, растворяет, делает неважной, не срочной, не существующей.
- Есть… Я хочу есть, - шепчу я. – Разве ты не хочешь есть?
- Мертвые не едят.
Ее холодные пальцы кладут мне в рот кусочек мяса, на вкус это курица. Ее много в кладовках, в шкафах. Совет обеспечивает меня едой и, почему-то, отдает предпочтение курице. Наверное, чтобы я не растолстел.
- Я хочу еще, сколько сейчас времени?
- Мало.
- Уже утро? Открой шторы, прошло много времени, - мне тяжело говорить, больно всему телу.
- Еще ночь, всегда ночь.
У меня в голове проясняется, чувство тревоги подкрадывается ко мне как зверь. Если ночь, то где все монстры? Если день, то почему она тут? Из-за штор ничего не видно. Как же хочется пить.
- Миш, - кричу я, даже не думая, о чем подумает брат, когда увидит меня тут, на полу, а рядом…
- Его нет, - улыбается она.
- Как нет?
- Гаденыш ушел.
- Куда он ушел, никуда он не ушел. Миш!
- Гаденыша больше нет, - ее лицо ухмыляется в свете зеленых свечей.
- Миш?!
- Гаденыша нет, - она становится морозом и исчезает.
Одеваюсь, натягиваю все, что раскидано, что пахнет так омерзительно потом, сексом. Миша мог увидеть все это, спрятаться под одеяло и не отвечать, он мог спать, или обидеться, да точно - обидеться…

Часы на столе - разбиты, стрелки дрыгаются, как лапки убитого кузнечика, в прихожей часов нет, просто исчезли. Только зайдя в спальню к брату, я увидел их на полу - тоже разбиты. Раздается ее смех, холодный смех.
Сколько же времени?
Кровать хорошо застелена, Мишкин будильник лежит циферблатом вниз. Шторы плотно закрыты. Мне все хуже, все страшнее. Нет ни единого монстра, но мне так страшно.
- Миша, Миша, ты где?!
Открываю шкафы, смотрю под кровать, зажигаю свечу в ванной, но и там его нет. Нигде. В кабинете на полу разложены карты, на всех картах - невеста в гробу. Я хватаюсь за голову и только тогда начинаю сдирать шторы. Все окна нараспашку, видны лишь кирпичи.
Я боязливо закрываю окно и вижу звезды. На улице ночь и звезды. Круглая луна. Как же я скучал по вам.
- Это лучше гаденыша? Дадим их тебе вместо него. Нравится? – шепчет она.
- Где Миша?
- Мы его не трогали, он ушел. Сам. Два дня назад.
- Два дня? Как он мог уйти два дня назад?
- Время с мертвыми идет не так, как ты привык…
- Сколько прошло?
- Пять дней. Он звал, просил пойти с ним, говорил, что ты обещал, но ты не слышал. Теперь ты можешь остаться, нам будет хорошо.
Я оттолкнул ее от себя, толкнул еще раз.
- Лгунья.
Она лишь рассмеялась.
- Мертвым все равно, что про них говорят.
- Ненавижу.
- Мертвым все равно, - и она вновь рассмеялась
Мишка, как же я мог отпустить тебя одного, Мишка? Хватаю рюкзак, что собрал пять дней назад, подхожу к большому зеркалу, но не вижу своего отражения. Много раз я думал про эти тропы монстров, которыми они приходят в мой дом, а Мишка меня опередил - ушел один.
- Передай Совету что больше здесь нет стража.
- Ты не уйдешь далеко.
- Уйду, - и я шагнул в зеркало.

Я нашел его почти сразу. Мне показалось, что он спит, прижав ноги к груди и сжавшись в комочек, но затем я увидел под ним застывшее красное пятно. В этом белом мире за зеркалом цвета такие яркие, даже я яркий, и он. И больше никого нет. Хрустальная трава и хрупкие деревья…
Склонившись, я аккуратно перевернул его. Он посмотрел на меня голубыми глазами, бледное лицо застыло в несуразно-глупом выражении. Вроде удивления.
- Я пришел, - зачем-то произнес я вслух.
В груди Миши торчала паучья лапа, мстительные, ненавистные мною пауки. Ненавижу. Ненавижу.
- Миша… - я коснулся его щеки.
Зачем я показал ему этого таракана, зачем это все сказал? Почему я так поступил? Почему? Как мог его сюда пустить одного?
- Отведи меня к Совету, - произнес я, зная, что она рядом.
- Они не вернут ему жизнь, - шепнула она, появившись за спиной.
- Отведи меня к Совету!!!
Я, сбросив рюкзак, поднял Мишку на руки, посмотрел на мертвую девушку. Она была как всегда спокойной, в этом ярком мире - без кровинки, такая как есть. Протянув перед собой руку, словно вытянула из белого ничто дверную ручку, дотронулась до нее, и появилась железная дверь.
- Совет примет тебя вне очереди страж.
Я прижал Мишку к груди и вошел внутрь.

Перед глазами все расплывалось, я ощутил легкое дежа вю, увидев три высоких трона. На них, закутанные в мантии, сидели три непонятных существа. Когда все сложилось в картинку, я понял, что единственное светлое пятно - это луч, направленный на меня.
- Совет слушает тебя.
- Верните мне брата, - попросил я, в глазах вновь все поплыло.
Совет зашептался, мрачные темные фигуры, казались безротыми, но звук шепота проносился по залу как ветер.
- Просто верните мне его,- я сделал к ним шаг.
- Ты собирался покинуть свой дом, без стража пути перекрестка перекрываются, мы бы не смогли пользоваться твоим домом, не смогли бы существовать во многих местах, куда дом твой открывает нам путь. Ты предал нас.
- Вы убили его! Вы убили его!!!
- Он сам отправился туда, где нет места людям.
- Он ребенок, верните его мне. Он ведь просто ребенок!
- Есть правила: правила жизни и правила смерти. Семья пауков по чести отняла члена твоей семьи. Ты убил их сына по своим правилам, они - по своим.
- Он ребенок, маленький мальчик, он просто хотел быть как все, - твердил я, понимая, что они правы по всем пунктам, но гнев и боль кипели во мне, - прошу вас, я сделаю все, что вы скажете, просто все что скажите! Я буду служить вам, буду служить! Я могу забыть все, что было, вы же можете это сделать. Но верните, верните мне его!
Совет зашептался.
- Прошу вас, я на коленях вас прошу! Я сделаю все.
Прижав братишку к себе, я молил их мысленно вернуть ему дыхание.
- Он никогда не будет как прежде, - вынесли они вердикт, - но он будет дышать.
- Да, прошу вас…
- Ты забудешь свой визит, и еще год ты будешь служить нам, по правилам совет не имеет права подписывать договор со стражем на большее время… Ты согласен?
- Верните мне его, - я протянул им Мишу, - прошу вас. Я сделаю все.

На краю тьмы, над тронами Совета, болтая ногами, сидели двое мертвых. Мальчик и девушка.
- Как часто? Я не могу вспомнить… – спросил Миша.
- Каждый год перезаключают договор, немного жутковато, но я привыкла.
- Это случается в определенные дни? И я каждый раз умираю от пауков или как? – не понимал мальчик. – Воспоминания приходят отрывками.
- По разному, тебя все равно тянет домой, совсем не во двор, а к нам, таким как ты. Тебя убивают, понарошку, и он каждый раз просит вернуть тебя к жизни. Уже столько лет…
- Я забуду? – расстроился мальчик.
- Да, но на подкорке все равно будешь знать, что мертвый и умрешь. Этого изменить никто не может.
- Он хороший. Мне кажется, тебя я тоже вспоминаю.
- Ты причинял мне большую боль, малыш, когда я была жива.
- Почему?
- Я его невеста, мы виделись с тобой в другом мире. Я неплохо готовила макароны, ты их ел.
- В каком другом мире?
- В том, где мы были живыми. Я каждый раз говорю ему убить тебя, ведь тогда не будет этой мучительной процедуры…
Они помолчали. Мальчик что-то вспоминал отрывисто, невнятные картинки проносились перед его глазами и тут же исчезали. Память часто подводит мертвых.
Девушка поправила волосы и мальчик увидел полоску на ее шее, словно нить кулона, тонкая, синяя.
- Когда ты умер, это свело его с ума. Он купил кур и начал рубить им головы, одну за одной, заливая квартиру кровью. Не понимаю почему, но теперь он с радостью их ест, - произнесла она и улыбнулась, - у Совета свое чувство юмора.
- И что случилось потом?
- Он ведь художник. Заклеил окна листами бумаги и кровью птиц нарисовал там кирпичи, то же самое - с дверью. Я стучалась, билась к нему, но он не слышал, решил скончаться как в склепе. Но помирать, как ты понимаешь, дело долгое, вот он и рисовал: на стенах, на полу, рубил новых кур и рисовал кровью другие двери, ходы, тропы. На зеркале уродов всяких… А потом эти уроды стали ходить и разговаривать с ним, предложили сделку – мол, вернут к жизни того, кого художник потерял, в обмен на год службы. Я еще тогда была жива. Повесилась позже, когда обнаружила, что квартиры нашей больше нет, пришла однажды со спасателями, а там надпись «техническое помещение», забавно. Я его очень любила, а он очень любил тебя.
- Эти монстры - плод его безумия?
- Представь себе, он смог оживить целый мир и стал его заложником, открыл двери в такие места… Сам придумал правила…
- Я еще не вспомнил, есть что-то за этим миром?
- Конечно, сотни других, но он сам всё придумал. Так что за окнами все повторяется. Его жизнь идет иногда вперед, иногда обратным ходом, но по кольцу. Забавно. Ты когда начинаешь писаться, это значит, что тело твое сдает, трупные соки выходят. Монстры не боги, с того момента мы присылаем тебе надсмотрщика, и снова все по кругу…
- Жалко его теперь.
- Нет, не жалко. Мы не умеем любить, мертвые не едят, мертвые не дышат, мертвые не любят.
- И не жизнь вовсе… Я утром опять проснусь? Ну, как был?
- И все забудешь.
- А если не забуду?
- Забудешь, мертвым нет дела до живых. Ты лишь удерживаешь его там. Совет сошьет всё заново, положит частичку тебя в куклу и он продолжит служить, а мы существовать.
- Я не хочу забывать…
- Ты мыслишь пока как живой, но скоро тебе станет все равно. Нам часто все равно… Мы ведь мертвые.
- Я постараюсь…
Где-то внизу раздался крик.

Ночью снились пауки. Проснулся, скидывая их с себя, и сам же рассмеялся. Раскрыл шторы, радуясь новому дню. Солнце уже давно проснулось. Что-то я профилонил ночь, кого я сегодня зарисовал? Да вроде никого. Совсем обленился, так нас эти монстры перестанут кормить.
- Просыпайся! – крикнул с кухни Мишке.
Заспанный, он вошел на кухню, зевнул и брякнулся на стул.
- Не хочу кушать.
- Ты бледный какой-то, надо поесть, - я поставил чайник.
На плите уже готовилась яичница.
Я посмотрел на Мишку и увидел большие круги под его глазами, серую кожу и… я потряс головой. Наваждение.
Мишка такой, как прежде.
- Чайник кипит, - сообщил он.
- Конечно, - я, немного ошарашенный, снял его с плиты, - ты будешь яичницу?
- Не хочу кушать, - отмахнулся Мишка.
«Мертвые не едят» - добавил я мысленно и закинул эту мысль подальше. Что же за утро такое? Пауки, мертвые лица… Что-то изменилось, но что? Все же так, как и было.
Миша не шевелился, ковырялся вилкой в яичнице перед носом, а мне стало не по себе. Волнение нарастало. На душе было беспокойно.
- Саш, - Мишка вырвал меня из дум.
- А? – я потряс головой.
- Ведешь себя странно, - ответил Мишка, - я не доел, извини.
Когда я убирал со стола, то в мусорке нашел ту половину яичницы, которую Миша якобы съел. А ел ли он вообще? У меня впервые за годы сложилось чувство, что я не понимаю происходящего, все идет не так, не как я привык.
И ни одного дежа вю... Почему нет дежа вю?

Ночи я ждал нервно, рисовал странные рожи в альбомах, тренировался для зарисовок. Получились рогатые уроды: один похож на ящерицу, другой - на кляксу с зубами, третий - мой страх из насекомых – мерзкая многоножка.
Затем открыл альбом со старыми зарисовками, сколько у меня уже этих альбомов? Восемь, десять, двадцать? Совсем сбился со счету. Рано склероз одолел. Когда я их всех нарисовал? Почему не помню?
Миша не захотел идти выключать со мной свет, он тихо сидел на кровати. Его левая рука выводила на простыне непонятные буквы, просто каляки. Когда я зашел выключить свет в его спальню, Миша серьезно спросил:
- Я писаюсь?
- В смысле?
- Я разве не писаюсь в кровать?
- Ты уже взрослый, - произнёс я и сел на край его кровати, - или ты думаешь, я утром быстро тебе перестилаю?
- Мне казалось я писа… - Миша замер, у меня мурашки по коже побежали от его резкой паузы.
- Все хорошо?
- Да, просто я постарался не забывать, у мертвых плохо с памятью.
- Ты не мертвый! – крикнул я и вскочил, - и хватит таких дурацких разговоров. Вот как тебе будет, если я приду такой весь странный, как ты сейчас, и начну твердить, что я не птеродактиль? Вроде я был птеродактилем… Ты меня пугаешь, когда так говоришь.
- Мертвые не боятся.
- Хватит! – оборвал я, подходя к выключателю, - сладких снов.
- Мне не снятся сны.
- Прошу тебя, перестань, - вздохнул, - я очень сильно люблю тебя…
Я выключил свет и испытал дежа-вю. Это меня успокоило.
- Не пугай меня.
- Мертвые не умеют любить, - услышал я в ответ.

- Приди, прошу тебя, приди, - глядя на горящую свечу, звал я мертвую девушку.
Так и не дождавшись, еще чуть порисовал и уставился в точку на бумаге. Ночь тянулась ужасно долго, все эти существа… Я готов был орать на них, лишь бы позвали мертвую девушку.
Что творится сегодня? Что творится в этом доме? Почему Миша так разговаривает?
Я уткнулся в бумаги и, взяв ручку, нервно выводил круги. Это длилось около часа.
Присутствие Мишки я обнаружил не сразу, он стоял босиком на паркете и смотрел удивительно открыто.
- Миш, ты чего не спишь? – я голосом попытался успокоить и себя и его.
Покосился на монстров. В углу лежал драконоподобный зубастый ящер, к стене прилипла сороконожка и шевелила передними лапами, усы щупали Мишку. Странно, почему его не передергивало. Меня это пугало. Тень ползла по полу, я видел, как посреди неё появился рот-присоска.
- Я не забыл, у них не получилось в этот раз, чтобы я забыл.
- О чем ты, Миш?
Он в ответ двинулся к выключателю, замер возле него, протянув руку.
- Миша, не надо! Они нападут на нас! – крикнул я и хотел бросится к нему, но при он сделал вид, что хочет немедленно им щелкнуть.
- Я уже не сыграю в вышибалы, - грустно улыбнулся Мишка.
- Вышибалы? О чем ты, Миш?
В голове все смешалось, он говорил уже про это! Как я мог забыть? И говорил, что хочет уйти… Говорил часто…
- Прошу тебя, не делай этого, тут не так плохо. Тут есть ты, есть я, все не так плохо, как кажется. Монстры - лишь часть нашей жизни, они есть и за пределами нашего дома, соблюдай правила - они тебя не тронут. Так даже в той жизни, к которой ты стремишься, там тоже не так, как ты думаешь.
- Нет, ты не понимаешь, мы ничто, мы не для чего… Для туманных хождений. Для непонятных странствий. Мы никуда не идем и ничего не хотим. Я монстр, который тебя здесь держит.
В дверях появилась мертвая девушка, застыла, печально глядя на нас. Всегда красивая…
- Она ненавидит меня, стремится тебя спасти. Но она мертвая и я мертвый. Если мертвые могут ненавидеть… То могут и любить!
Миша улыбнулся и щелкнул выключателем.
Мне в живот вонзилось чье-то жало, а по спине больно чиркнуло. Я посмотрел в голубые глаза братишки, упал перед ним на колени, на пол изо рта брызнула кровь. Он стоял серый, полусгнивший, по-доброму улыбающийся.
Братик…
Затем он сделал два шага, обнял мою голову и без колебаний свернул.

Начало уж больно на новеллизацию "Корпорации монстров" похоже. А так вроде и неплохо.

Да, есть что-то от "корпорации...", но всеж о другом и по другому.
Спасибо что зашли и так оперативно.
Знакомлюсь с форумом. У вас тут хорошо)))

Пардон, а Вы мальчик или девочка?

Так в профиле написано вроде)))

Мальчик)))

В постах, волен не писать знаки препинания, карается? буду исправляться)

И приятно познакомиться, куда посоветуете заглянуть?

Взаимно. Куда заглянуть? Я лично Брата Гусарова на досуге почитываю, еще с Каркуном не скучно, кхмером. А так не знаю, сам недавно здесь.

Показалось, что начало немного затянуто, а в целом неплохо. Впрочем, я мистикой не увлекаюсь, возможно так и нужно. )))

Постараюсь ко всем заглянуть)))

tamrish

Рад, что прочитали, даже не увлекаясь мистикой)))

Спасибо!

Хорошо написано. Атмосферно и реалистично так. Длинновато показалось, а так хорошо. Конец такой... вроде бы и ожидаемый, но все ж неожиданный. Грац.

Весьма. Даже зацепило.
Присутствуют в тексте некие, невесть как попавшие на свое место, слова (вроде "при").

почистить бы их, и читаться будет на ура. А так спотыкался.

Maui13

Maui13

Да текст еще пройду гребнем. Это ему необходимо. За внимание спасибо. А то что зацепило, так вообще здорово!



Monk
Текст еще возможно сократится. За похвалу спасибо!

Депрессивно как-то...

Ну так мистика, немного депрессивная, но ГГ мне кажется очень даже позитивный)