Обломовщина в русской литературе Опции

[Гость_Monk_*]

Обломовщина в русской литературе

Всякий, хоть немного знакомый с русской литературой, слышал слово «обломовщина», ведь известный роман Гончарова и по сей день остается актуальным. Но я, в отличие от Гончарова, хочу поднять тему «обломовщины» не в обществе, а в современной литературе.
Вспомним нашего помещика. Илья Ильич любил рассуждать о прекрасном, о смысле жизни, который он понимал по-своему, о природе и человеческих чувствах. Давайте допустим маленькую вольность и представим, что наш Обломов стал... современным писателем. Какие книги бы он писал, о чем и как? Впрочем, о чем ? понятно: идиллистические утопии о замечательной сельской жизни, о растущих на деревьях булках и стадах румяных жареных поросят, о краях, где по мановению волшебной палочки или просто по движению бровей исполнялось бы любое желание.
А вот как... На этом позвольте остановиться поподробнее.
Девиз множества современных писателей, имя коим легион - «писать, чтобы продать». Литература давно стала товаром, и для многих писателей этот факт, к сожалению, стал превалирующим. Для них требования к литературе из нравственных превратились в потребительские.
Если я беру в руки книгу и вижу, что автор не утруждает себя новыми идеями, смелыми взглядами, новыми героями, когда всплывают до смерти надоевшие супермены и силиконовые красотки, когда я вижу, что писатель не желает искать и придумывать что-то новое, я понимаю, что передо мной - писатель-Обломов. И пишет он не оттого, что не может не писать, что наболело или ослепило идеей, а потому, что нашел непыльный и удобный способ заработать. Я не отрицаю у таких людей способностей (каковые были и у Обломова), но вот пустить их в ход, направить куда нужно - и лень и страшно. Проще писать о бесконечных магических войнах, суперменах-десантниках, вампирах и галактической мафии...
Если я беру в руки книгу и вижу, что лучшее, что в ней есть - это красивая обложка, я понимаю, что ее автор Обломов. Что его интересуют красивые формы и ладный слог. Что он, как тот помещик, любуется на созданный его фантазией мир и говорит себе: ах, как славно, как прекрасно все устроено! И не задается вопросом о смысле своей конструкции, как и Обломов не задавался вопросом о смысле помещичьей жизни. Чтобы сыт был, одет - и слава Богу! И всего-то! Как мило! А как там его крепостные или читатели - да пес с ними, схавают, что Бог пошлет...
Я думаю, что любой разборчивый читатель легко вычислит и определит таких Обломовых. Но беда в том, что именно Обломовы задают тон в современной литературе, ставят те рамки, за которые ни-ни, а то не купят; формируют такого же неприхотливого и довольствующегося малым читателя.
И вот варят такие Обломовы супчики-суррогаты из всем известных историй, узнаваемых героев и штампов. И супчики хавают, а что, много ли обывателю надо? Немного остренького, немножко страшненького, поменьше горькой морали, да побольше сладенького секса, а также жгучих драк и разборок.
Хавают, ориентируясь на разрекламированные имена поваров и вывески ресторанов-издательств. Бывает, высунется кто-то с новым блюдом, так в шею его! Ты кто такой с мастерами равняться, еще клиентов потравишь! Твое место посуду мыть, в крайнем случае, помогать мэтрам у плиты... И вообще, блюдо у тебя недосоленное, переперченное, неформатное, нет, пипл это есть не будет...
Да, сегодня литература - товар, а товар должен продаваться. Не спорю. Но ведь товар должен еще и совершенствоваться, развиваться, иначе - гибель. Обломов не хочет развиваться. Он и так хорош сам по себе, культурен, мил, приветлив. И так же милы его произведения. Чего еще вам надо, искренне изумится он. Вот экшен, вот любовь, вот непредсказуемая развязка. Красиво, как призрачное обломовское имение, которое он так и не построил. Но нет ни идеи, ни души, ни стремления. Потому что лень и страшно. Лень заставить себя искать что-то новое. И страшно ошибиться, рисковать «громким» именем и репутацией. Выгоднее и легче писать под заказ бесконечные сериалы...
Не только в России, но и во всем мире писатель и поэт больше чем просто пишущий человек. «Просто взять и написать» может всякий, и мы видим это на примере бесконечных самиздатов. Но не каждый может осознать последствий своего творения не только для читателей, но и для самого себя. Ибо за каждое слово придется ответить. Перед Богом, вечностью или людьми. Без понимания этого нельзя стать хорошим писателем, а вот очередным писакой-Обломовым - запросто.
Литература не должна никому служить, тем более Маммоне. Она - святой дух, поддерживающий в нас огонь духовности. Не будет его - и она превратится в кучу сомнительных произведений, написанных только для того, чтобы их продать...

[Верба]

Цитата(Верба @ 18.10.2011, 17:20) *

Я классиков уважаю, а отдельных даже и люблю, но вот не решусь утверждать, будто точно знаю, как, для чего и с какими мыслями они писали

Можно сделать вывод исходя из смысла и сути их произведений. Любой здравомыслящий человек способен это сделать, если подойти с умом и непредвзято.

Ну что вам сказать... К сожалению, здравомыслящий человек в таком деле, как заглядывание в чужие головы бессилен.

Ну представьте себе Набокова, сидящего за письменным столом и думающего: ну, вот, еще авторский лист выдал... сколько там долларов натикало? Бред, согласитесь. И Набоков и Гоголь думали о своих героях, о том, что они пишут. И лишь потом - о деньгах.
Или Гоголь. Можете представить, что его "Мертвые души" написаны на заказ, причем весь сюжет и героев Гоголю уже прописали? А он знай раскатывает себе по плану - и вот, шедевр! Верите? Я нет. Так что осторожнее с такими примерами. Классики потому и классики, что себя уважали и знали, что литература - не проститутка, кто больше заплатит - тому и отдается.

Пушкин в качестве классика подойдет?

Пётр Александрович Плетнёв - Александру Сергеевичу Пушкину: 29 марта 1829 года, Петербург.

"Проект твой нового издания хорош, только не выгоден ни для публики, ни для тебя: для публики потому, что ей нет никакой причины снова тратиться на первые два тома, которые она у себя уже имеет; а для тебя потому, что ты сбудешь один третий том. Если уж действительно надобно такое издание, то приготовь к тому времени или две новые трагедии, или две новые поэмы, или что-нибудь большое в двух частях. Тогда мы и напечатаем так: в I томе всё тобою предполагаемое, да штуку новую; во II томе опять всё прежнее, да новую штуку, в III новостию будет Годунов. Таким образом мы по 15 рублей возмём с публики за каждую новую штуку…"

Александр Сергеевич Пушкин - Петру Александровичу Плетнёву, август 1831 года, Царское Село.

"Посылаю тебе с Гоголем сказки моего друга Ив. П. Белкина; отдай их в простую ценсуру, да и приступим к изданию. Предисловие пришлю после. Правила, коими будем руководствоваться при издании, следующие:

1) Как можно более оставлять белых мест, и как можно шире расставлять строки.
2) На странице помещать не более 18-ти строк.
3) Имена печатать полные, напр. Иван Иванович Иванов, а не И. Ив. Ив-ъ. То же и об городах и деревнях.
4) Числа (кроме годов) печатать буквами.
5) В сказке Смотритель назвать гусара Минским, и сим именем заменить везде ***.
6) Смирдину шепнуть мое имя, с тем, чтоб он перешепнул покупателям.
7) С почтеннейшей публики брать по 7-ми рублей, вместо 10-ти - ибо нынче времена тяжёлые, рекрутский набор и карантины.

Думаю, что публика будет беспрекословно платить сей умеренный оброк и не принудит меня употреблять строгие меры.

Главное: будем живы и здоровы... Прощай, мой ангел. P. S. Эпиграфы печатать перед самым началом сказки, а заглавия сказок на особенном листе (ради ширины)".


Одно утешение - Пушкин равноправно диктовал условия своему издателю.