Навестил, называется, Дуэль №8. На деньги Опции

[Каркун]

Навестил, называется

Я дремал в открытом салоне клонверка. Раны мои ещё не зажили как следует, и мне подходила его скорость: вряд ли она превышала 50 километров в час, плюс – постоянные остановки и повороты.
Клонверк, или коротко - кверк – круглая посудина на воздушной подушке. Она движется по городу, словно старинное морское судно с посадкой с обоих бортов. И остановки делает, то поворачиваясь к тротуару слева, то справа. Стоять в нём невозможно, каждый, погружающийся в кувшинку клонверка тут же валится в амортизационное кресло.
Такие вот смешные машинки я увидел только на Кьясне – с её карнавальными неспешными городами, плавающими над головой клумбами и нахальными мусоросборниками, клянчащими обёртки у прохожих возле виммаркетов.
Мозг мой, адаптированный к запредельным нагрузкам, на повороты никак не реагировал. Однако полуприкрытые ресницами глаза фиксировали всех входивших и выходивших. Привычка.
Двое сошли у голотеатра, парень и девушка. Она – с живыми бабочками в волосах, он – студент-психотехник с татуировкой через весь лоб, демонстрирующей специализацию. Мол, не лезь ко мне, человечек, мозги по газонам разбегутся. Девушку, однако, предупреждение не смущало. Парочка спрыгнула на траву, вошла туристка. Кверк крутанулся – и она повалилась в кресло.
Клонверк устроен так, что, подбирая пешеходов, всегда поворачивается к ним свободным местом. Заполненный - не останавливается. Ну а силовой барьер не даёт вылететь из его уютной чашки.
Девушка была крепенькая, коротконогая, в забавных очках-локаторах. Я решил, что туристка, потому что ходить по улице и смотреть голо на Кьясне немодно. А вот сверяться на ходу с интерактивной картой – это для туристки вполне. А девушка явно была не местной: сила тяжести здесь 0,87 от эталонной, девицы – длинноногие как жеребята шемо-гистази. Я видел этих шайтановых лошадей на соседней Джанге. Экзофауна там богатейшая, поохотиться на Джанге – мечта любого, кто не охотился на людей. Я настрелялся в двуногих с избытком и за четвероногими предпочитаю наблюда…
Девушка-туристка вдруг дернулась, запрокинула голову, радужные очки свалились, и я увидел посиневшие белки закатившихся глаз!
Квэста Дадди амаи гата!
Не остыл я ещё от Плайты, иначе не резануло бы так. Ведь это же… Нет, тут бы лучше ошибиться в диагнозе!
Я схватился за соседнее кресло, перекинул тело к следующему. Кверк крутанулся, и инерция толкнула меня к девушке. Руки, сначала руки. Рванул сетчатый рукав, сшитый между средним и безымянным пальцем… Пятна были. Характерные синеватые, слегка вдавленные.
Приехали, квэста патэра. Где же мы прокололись?
Кверк ткнулся в тротуарный газон, я подхватил девушку на руки и спрыгнул на упругое дорожное покрытие. Оглянулся. Все восемь оставшихся пассажиров копались в своих коммуникаторах. Скажи, что они делали, если не полицию вызывали?

Я стоял посреди проезжей части с полумёртвой девушкой на руках. И боялся шагнуть на тротуар.
Борусы – жуткая зараза. Гибриды вирусов и бактерий, разлагающие гемоглобин. Наш "ответ" живому железу хаттов.
Хаттам мы, конечно, ответили в своё время на полную катушку. А теперь, когда вспыхнула война внутри человеческого лагеря, наши противники решили, что это биологическое оружие и для людей сгодится, если чуть доработать. И они доработали. Два месяца назад я участвовал в уничтожении планеты, где были лаборатории по производству борусов. И я полагал, что мы сумели уничтожить всё.
Однако девушка у меня на руках являлась доказательством иного развития событий. Но где она могла подцепить эту заразу?
Рядом мягко опустился полицейский катер.
Я ждал.
Выскочившие, было, полисы поняли, что убегать я не буду. Окружили, если вдвоём можно окружить. Третий полис, сержант, судя о красной полосе на кителе, оружия не достал. Кьясна – тихое место. Планета расположена в глубоком экзотианском тылу. Что он мог обо мне подумать? Маньяк? Без оружия, с тёткой на руках? Недоразумение – вот что он решил. Потому и морда у него спокойная, и движения размеренные.
- Абэ, сержант, - бросил я, размышляя, насколько ухудшится эпидемическая ситуация, если положить девицу на пенопрен дорожного покрытия. – Срочно передайте всем постам: запретить выезд из города муниципального транспорта. Технолинии – обесточить. Патрульным катерам - организовать контроль над вылетом частных машин до особого распоряжения губернатора. Приказ понятен?
Сержант застыл в недоумении. В речи я использовал императивные формы. Так здесь разговаривает знать. Да и как я ещё мог говорить, если выучили меня экзотианскому на флагмане командующего эскадрой Содружества, и лишнего времени, чтобы объясняться - нет, только упущенное?
- Я как-то неясно выразился? – холодная злость поднялась во мне, и один из бойцов выронил импульсник, сжав руками виски.
Это была прямая демонстрация психической силы. Что мне ещё оставалось?
Сержант решил, что он всё понял. Проявить волевое насилие мог исключительно человек знатный, других тут этому не учат. У эрцогов, обычно, куча побочных сыновей, всех в лицо не запомнишь. А костяк у меня подходящий.
- Слушаюсь, мой лорд, - выдавил он.
- И передайте, чтобы задержали клонверк, следующий двенадцатым маршрутом, собственный номер А10806. Посадить, никого не выпускать и ждать дальнейших распоряжений!
Сержант засуетился, закомандовал.
Откуда же явилась туристка? Через космопорт или передвигается по грунту?
- Срочно свяжите меня с губернатором провинции! – приказал я. – А труп нужно уничтожить.
Девушка дернула безвольно висящей рукой, и глаза у сержанта округлились. Если облить её сейчас дезинфектантом, который мог бы разложить тело до биогеля минут за двадцать, он тут же и ублюётся.
- Детский сад, квэста пассейша, - выругался я. – Автокапсула есть на катере?
- Так точно, мой лорд.
- В капсулу её! Синие пятна видишь? Это инфекция, сержант, какая тебе и в чёрном сне не снилась! Живо! Потом вместе с капсулой – в автоклав!
- А ре..реанимация? – прошептал парень, оторопело взирая на меня.
- Какая тут, к Хэду, реанимация, белки уже посинели.

Я не знал, насколько опасно даже стоять посреди города с инфицированным телом. Борусы распространяются не воздушно капельным путём, а информационным. А природа информационной заразы нами пока не изучена, не дали нам борусы этого шанса. Планету, где они вырвались из-под контроля, пришлось сжечь. До этого мы полностью потеряли экипаж "Коры" и 70% экипажа "Абигайль". Иммунитет к борусам на Кьясне есть у меня и у эйнитов. Вот и останется здесь эйнитская община. В гордом одиночестве. Потому что мне тут, вообще-то, делать нечего. Я тут никто и звать меня никак. Потому что Кьясна – глубокий экзотианский тыл, а я вообще-то – имперский капитан. Хоть у нас сейчас и перемирие…

Раненая рука затекла. Два месяца назад я мог бы таскать эту туристку сколько угодно, но не сейчас. А ещё нужно суметь обыскать её на весу. Когда же эти нерасторопные бандаки выгрузят капсулу!
- Сержант, - окликнул я полиса. – Нужно выяснить, как девушка попала на Кьясну, и как перемещалась здесь. Документов у неё нет, только коммуникатор. Но в руки его брать нельзя. Я буду говорить номер – ты вводить.
Сержант шагнул ко мне, доставая полицейский идентификатор, и мне пришлось рявкнуть на него:
- Стой, где стоишь, я сказал!
Сержант застыл, зато двое его бойцов живенько заработали с автопогрузчиком.
Я назвал номер, он ввёл, и я выдохнул: девушка ехала от космопорта. Значит, оцепим город, и этого может быть достаточно.
- Что губернатор? – спросил я, швыряя коммуникатор в капсулу вслед за телом девушки.
Сержант повернул экран, чтобы я видел: вызов идёт. Уже девяносто две секунды идёт.
- У них там что, День обновления празднуют?
День обновления, он же День колонизации сектора – самый значительный праздник в южной части галактики. У нас его ухитрялись отмечать даже в разгар боевых действий.
Сержант замялся:
- Сегодня выходной. В резиденции губернатора должен быть дежурный, но, возможно, он обедает... Я могу со службой безопасности связаться, у меня там знакомый работает.
Я кивнул, давай, мол. И увидел сообщение, что клонверк остановили. Нужно было решать с ним что-то, но мне очень не хотелось вызывать Айяну через браслет. Увидев имперское коммуникационное устройство на моём предплечье, полис совсем охренеет, а он и так не очень-то радостный.
Сержант заговорил по гражданской линии без имен и званий. Видимо, действительно с приятелем связался. Из разговора я понял: в резиденции губернатора – пьянка. Извиняюсь – большой семейный праздник – совершеннолетие дочери. Даже охрана навеселе.
Ухватившись здоровой рукой за поручень, я забрался в полицейский катер. И скомандовал:
- Полетели до губернатора!
- Мне бы как-то ваши полномочия подтвердить, - растерялся сержант.
- Завтра подтвердишь, если живой останешься, - усмехнулся я, но сжалился, видя, что парень действительно дезориентирован. – Просто вали потом всё на меня – психическое насилие, рекрогипноз и всё такое. Мол, не дал связаться с начальством, заставил силой... Или… - я изменил тональность голоса, - мне таки заставить?!
- Никак нет, - растерялся сержант.
- Тем более что ты просто довезёшь меня до губернатора. Но полетим через автокрематорий. Там тоже свалишь потом на меня.

И мы полетели. На полпути в коммуникаторе проснулось полицейское начальство моего сержанта и разразилось воплями на тему, откуда взялся переданный нашим патрулём приказ о запрете покидать город. Я велел сказать, что приказ губернатора. Вряд ли они сумеют проверить это в ближайшие двадцать минут.

Пока летели, попавший в мои руки сержант запросил ориентировки на все события, связанные с космодромом. Ни одной зацепки. Отчаявшись, я велел переключиться на общественное вещание. Журналисты – весьма пронырливые типы, а вдруг…
В поисковике я выставил "космодром-событие-Луна-2". Вторая Луна называлась здесь Целеста. Девушка, как выяснилось, свалилась на нас именно оттуда.
Запрос по словам "космодром-событие" – меня не впечатлил, а вот на Целесту – вывалились весьма странные заголовки. Я велел включить голо.
И ударился больной рукой о кресло второго пилота. Потому что на Целесте потрошили останки нашей "Коры"!
Что такое погибший звездолёт, оплавленный до бесформенности светочастотными противника? Если абстрагироваться от призраков погибшей команды – это глыба очень дорогого металла. С включениями титана, рутения, иридия и иже с ними.
"Кору", потерявшую экипаж на зараженной борусами Плайте, командующий нашим крылом намеренно подставил под светочастотный экзотианского резерва. Нам тогда не нужна была огласка причин, по которым был уничтожен корабль. Изуродованный корпус, видимо, отбуксировали в направлении астероидного пояса в районе R-16, соседней рентгеновской звезды. Понятно, что отбуксировали в закрытый для гражданских судов сектор. Как случилось, что какой-то недоделанный разведчик нашёл "Кору" и доставил на Целесту – я потом разберусь. Сейчас нужно вводить карантинный режим на Луне-2, что в условиях разреженной атмосферы и отсутствия поселений не так уж сложно, и вводить карантин на самой Кьясне, где…

И тут мы долетели до виллы губернатора. И я понял, что двадцать минут на губернаторскую реакцию было с моей стороны ну очень сильным преуменьшением…

Праздновать на Кьясне умели с размахом. Уже на подлёте, даже при ярком дневном свете видно было, что вилла сияет. Иллюминировало так, что мои испорченные войной нервы требовали занять оборону уже в пределах видимости всей этой световой какофонии. Если бы я не знал, что там творится, предположил бы теракт с применением полиспектральных лазеров.
Жаль, что это был не теракт, и действовать придётся не по привычным схемам. Но как мне действовать? Это над полисами я мог пошутить слегка, продемонстрировав технику эмоционального "наката". Но я не эрцог, я только учусь, и мне не подмять под себя развеселую толпу, орущую в сотни глоток.
Оставалось поговорить, как сумею, с губернатором. Благо он где-то рядом и тоже навеселе. А с психикой одного пьяного я, возможно, сумею что-то сотворить. Или – найду логические аргументы. Или..? Нет, всё это было слабо, очень слабо даже для пьяного. Но я уже проталкивался сквозь толпу, а трое полисов расчищали мне дорогу.
Вот так стронешь камушек, и ты уже во главе лавины. И уже не важно, что ты делаешь и как – тебя просто несёт.
Я вспрыгнул на импровизированную сцену, где расселось губернаторское семейство, и выдернул у конферансье булавку микрофона. А на пульт управления механическим оркестром, который он выронил, наступил ногой. И ещё секунд пять похрустывал им в разбегающейся тишине, созерцая нехудое лицо губернатора, расцветающее красными пятнами.
- На планете эпидемия, - сказал я, поворачиваясь спиной к губернатору и обводя глазами толпу. – Но никакой паники я не допущу. Выезд из города временно закрыт. Я лично видел тело женщины, поражённой…(тут я соврал)… вирусом чёрной лихорадки!
Толпа выдохнула.
Скажи я правду – меня бы не поняли, но чёрная лихорадка не требовала особого представления. А информация о борусах – военная тайна и у них, и у нас. И это тайна не уровня губернатора и его приспешников.
- Кто в..ты такой! – взревел губернатор в полной тишине. На нём тоже был закреплён миниатюрный микрофон.
Нашёл, что спрашивать. Ну скажу я, что имперский капитан, и что будет? Маленький военный скандал, конец перемирию и конец планете? Борусы работают с завидной скоростью.
- Если потребуется, мои полномочия подтвердит командующий эскадрой, - слегка соврал я.
Не было у меня никаких полномочий. Но командующий при необходимости подтвердит даже то, что я эрихеонус невинномыслящий богомолообразный с Квалисити. Нам слишком много досталось в этой войне на двоих с командующим. Так вышло. И я продолжил:
– Оставьте эмоции, господин губернатор. Вакцина есть в эйнитской общине. Думаю, вы как раз тот человек, чтобы незамедлительно обратиться к Проводящим эйи….
Вот я сказанул. Станут они с ним разговаривать, как же. Властьимущие боятся эйнитов почище огня. Грата. Чаша личной ответственности губернатора давно переполнена на весах причинности. Даже простой контакт с Проводящим эйи может оборвать паутину его жизни, чего он, наверное, и заслуживает. Общение с эйнитами табу и у нас, и в Содружестве. И я лично видел, что может натворить одна маленькая эйнитская женщина с тремя линкорами резерва. Но с эйнитами я договорюсь. Только, ради Беспамятных, – не по связи.
Я коснулся закрытого рукавом браслета. Больше всего мне хотелось сохранить в этой истории инкогнито. К скандалам мне не привыкать, но была и одна серьёзная на то причина.
- Эйниты – закрытая ортодоксальная секта, - проблеял седенький советник или дэпмейкер. – Они не станут снисходить до просьб даже о выживании планеты…
Губернатор бледнел, бледнел, и снова начал наливаться кровью. Этого следовало ожидать, иначе он не был бы губернатором.

Первый раунд я выиграл. Меня выслушали. Теперь нужно срочно апеллировать к сильным.
Кьясна в тылу, это территория, подчинённая генералу резерва Дегиру. После того, как Локьё обругал его в моём присутствии, трудно будет найти в Содружестве менее лояльного к моей персоне человека. Оставалось связаться через его голову с командующим экзотианской эскадрой. Это был, пожалуй, единственный, на их стороне, человек, способный оценить всё происходящее в полном объёме. С ним мы и уничтожили Плайту. И проблема войны и непонимания между нашими народами и нами в процессе этой операции как-то отступила на второй план. Да Локьё и знает, что я на Кьясне. Вряд ли мне пока по силам его обыграть.
Слава беспамятным, память на коды у меня хорошая.
Я шагнул к одному из гигантских экранов, ослепших, после моей шутки с оркестром, и переключил его в коммуникативный режим. И набрал личный код Локьё.
Губернатор тем временем окончательно пришёл в себя, а вокруг паслось достаточно охранников. Я вздохнул. Стрелять они побоятся, конечно, слишком много вокруг высокопоставленных тушек, но рука, изнасилованная туристкой, болела всё больше. Сколько же мне потребуется ждать, пока эрцог отзовётся? По универсальному корабельному времени сейчас полдень, однако командующий – не будуарная девица, у него и без меня полно занятий.
Я повернулся к охране лицом, размышляя, кого первым скинуть со сцены.
Локьё спас меня. Вернее, спасло то, что по жизни эрцог был приличным занудой и всегда тянул одеяло на себя. У нашего комкрыла и личные вызовы первым принимает дежурный. Но эрцог дома Сиби не доверял контроль за личными сообщениями никому. И меня изучил, как облупленного. Прошлый свой визит я начал с того, что взломал оборону Тэрры и загадил планету живыми кристаллами.
Лицо командующего появилось на экране, и губернатор, которому уже сунули сосуд с водой, икнул неожиданно громко и протяжно.
- Повернись, - сказал я начальнику охраны.
Тот мельком глянул через плечо и копыта его вросли в полимерное покрытие сцены.
Раздражение оторванного от своих дел командующего эскадрой юга отлично передавалось через голоизображение.
- И что тут? – спросил он с места в карьер, озирая толпу вокруг сцены. – Бунт? Революция?
Локьё увидел, наконец, меня и коротко кивнул.
Я вернул кивок без расшаркиваний. Он сам приучил меня говорить с ним, как с равным.
Губернатор подавился воздухом и перестал икать.
- На Кьясне эпидемия, - сказал я. – Они спустили на Целесту остатки "Коры". И показывали туристам. Одну туристку я уже сегодня утилизировал.
- Ба… Ба.. – сказал губернатор.
- Абэ, старый осёл, - согласился Локьё. – Абэтодасмэ!
Приветствие он произнёс, как ругательство.
Я, под шумок и разлетающиеся губернаторские внутренности, спрыгнул со сцены. Плечо немилосердно ныло, но в основном мне удалось уйти в этот раз без особых потерь.
Толпа была слишком увлечена отеческими порицаниями всеми любимого губернатора. А мне надо было ещё переговорить с Айяной и выяснить, сколько у эйнитов готовой вакцины. В крайнем случае – из меня снова выкачают всю кровь. Ладно, стерплю, в конце концов, Кьясна – слишком красивый мир, чтобы погибнуть от бездарной информационной заразы.
У ближайшего выхода с территории виллы меня поджидал знакомый патрульный катер. Сержант помахал рукой, предлагая подвезти. Я не отказался, счёт, возможно, шёл на минуты.

Прощаясь со мной у входа в храм, сержант всё-таки насмелился спросить: кто же я, раз сумел заварить такую кашу?
Я знал, что он спросит. Он слышал, как мы говорили с Локьё. И понял, что никаких родственных связей между нами нет и быть не может. В мирах Экзотики формы личного обращения родственников прописаны весьма жёстко.
- А какая тебе разница, парень? – я хлопнул его по плечу и скрылся в тёмном нутре эйнитского храма. Такого страшного для чужаков. С текущими по стенам линиями бытия, выворачивающими твоё мировосприятие наизнанку. Уж к эйнитам за мной никто не сунется. Для этого надо, чтобы тебя пару раз продавило сквозь острую сетку допричинности. Тогда в тебе, как и во мне, останется только самое простое. И ему уже нечего будет бояться.
Что я мог сказать сержанту? Что я враг его государства, довольно скверный имперский капитан с длинным и нехорошим послужным списком? Тогда он бы обязательно спросил меня, зачем я всё это сделал? А ему ещё не понять моих причин, мал он для этого. Ведь и совесть – штука резиновая, и даже честь, что вроде бы разрешает воевать только с равными себе, легко отступает перед обстоятельствами тварного мира. Идёт наш брат, военный, и против совести, и против чести, уничтожая планеты, стреляя в детей и в женщин…
Но моя причина – она только моя. Ей уже восемь месяцев, этой голосистой причине. Кьясна – её мир. И я бы бросился спасать его, даже если бы мне пришлось сегодня прокричать в толпу все мои прегрешения перед Вселенной.