Звездный ветер дул в корму, лаская пламенеющие дюзы, и вакуум шуршал за бортом, пустой и холодный, как душа фригидной аэлиты.

– Сбрось до пяти световых, – сказал шеф. – Там дальше Черная Дыра, надо на цыпочках, чтоб реактор не спалить.

Потом подумал и добавил:

– И это... вакуум шуршать не может. Акын, мля.

Я усомнился и загрустил. Даже пламенеющие дюзы уже не грели романтическое эго. Тем более, что никаких дюз, равно как и сопел, на нашей чмурыхалке отродясь не было, нечему было пламенеть, эх...
Скучное это дело, дальний космос. Унылое до рвотных спазм.

Шли с Тау Кита по сложному маршруту с заходом на Эпсилон Эридана, где экспедиторы подкинули груз мухомодов с приоритетом доставки "два А" (хотели втюхать полтора, но шеф уперся, навис свирепо, намекнул про профсоюз и по морде – и возымело). Ишь, черви планетарные, пилят тарифы, как не в себя.
От Эридана уже не петляли, не крутили кривули по периферийным системам, а сразу, поймав окно в потоке, сели на трансгалактическую струну R-III и погнали в полную тягу (аж тахионы искрами) – прямиком до конечной звезды с невменяемым именем Ея Сын.

– Кто такая Она, – спросил я, – и почему Сын не Её, а Ея?
– Особенности русских национальных тараканов, – шеф снял ноги с рулевой консоли и переместил их на пульт навигации. – Они ж трассу тянули.
– Тараканы тянули? – рискнул я, не взирая на субординацию и разность весовых категорий, моей и шефа.
– Кхм... Дерзкий стажер подобен комару: жужжит и вроде не мешает, а потом – раз! – уже сидит на шее и кровь пьет. Ладно, отвечаю на вопрос: а кто их, русских, знает? Могли и тараканов напрячь, спросить-то уже не у кого, вымерли. Вместе с тараканами.

Давно это было, еще до суперструн. Чуть раньше гипернитей и чуть позже мегапрядей. Старая история, мрачная...

Говорят, не трасса это была. Или не совсем трасса. Или совсем не.
Тогда ж воевали все со всеми, делили космос на сферы влияния. В общем, фронтовой серпантин по пяти измерениям, рокада. Тянули ее отмороженные русские таджики (такая дорожная профессия), а гоняли по ней шальные русские водилы на лайбах с разлоченным форсажем. Возили всякое огнестрельное, дезинтегрирующее и спиртное.
И вот сошлись как-то на параллельных курсах два дальнобоя, впритирочку, осевую на турбины намотав.
Танкер-Z с винилом "ИС" на борту (Иосиф Сталин, такой русский бог) и грузом жидкой плазмы, втопив до донышка шайтан-индуктор, пошел на обгон магистральной фуры 82х16 - огромной и могучей, как кракен-мутант из ядра галактики Черный Глаз.
А восемьдесят второй вез кумулятивную антиматерию (гуманитарная помощь, так по накладным). И рулила им знаменитая красотка Кэт, по прозвищу "Радистка" (подсела в молодости на тяжелые нуклиды, в частности, радий). Ясное дело, какой-то занюханный плазмовоз, пытающийся натянуть настоящий большегруз на парсеки, возмутил красотку. И она тоже втопила.

И так они гнали бессмысленно и беспощадно. И никто не уступил, не отступил, не сдался. Русские не сдаются! – ответили оба бьющемуся в конвульсиях диспетчеру, после чего еще минут пятнадцать в эфире звучали какие-то (преимущественно, однокоренные) слова, но смысл сих был сокрыт и недосягаем для толерантного сознания общечеловеков.

"Рус, куда несешься ты? Прием! прием!.." – кричал обезумевший диспетчер. Но не было ни ответа, не привета, ни приема... Лишь чудным звоном заливались навигационные арлеты, рыдало разорванное в клочки пространство и летели в пронзительную даль к неведомой цели загадочные русские...

Но если все дороги от Бога, то остальное – от Дьявола: повороты, перекрестки, блок-посты и, главное, встречные танки.
Никто так и не понял, откуда он взялся, этот Т-666 (сто мегатонн активной брони в тротиловом эквиваленте, протонный дизель, работающий на новых физических принципах, и двойной стелс. Возможно, дело в том, что русский стелс – штука весьма специфическая: ты невидим для противника, но и противник невидим для тебя. В итоге никто никого не видит и побеждает тот, у кого в рукаве ассиметричный тактический джокер. Например, новые физические принципы.
Потом долго спорили, можно ли считать лобовое столкновение новым физическим принципом, но мнения разошлись. Судьба – старый принцип, новые у нее только методы: всегда как в первый раз и всегда неожиданно.
Рвануло так, что универсум вздрогнул. И звезды пали ниц. И связь времен порвалась.
В общем, все умерли.

– А Черную Дыру до сих пор заровнять не могут, – сказал шеф, откупоривая тюбик с пивной пастой. – Каждый год пытаются, ученых нагнали, прорабов в белых касках, но то ли вакуум мокрый, то ли горизонт событий завален, то ли гамма-лучи сублимировали все бюджетное бабло из твердого состояние в газообразное, минуя жидкую фазу.

Я выпал из диалога и погрузился в мир пламенеющих дюз и опасных красоток.
История зацепила. В ней был драйв, кураж и много спецэффектов, но... не было смысла. Мотива не было, вот!
Может, мафия? думал я. Такая типично русская мафия: иваны в православных наколках (серп и молот, мавзолеи с куполами), бутлегерство обязательно, и водка в таблетках, и война кланов, и бластеры АК с двойными батареями, перемотанными наноизолентой, а дочь босса влюбилась в простого дальнобоя джона с демократической планеты, и вот они уходят от погони аж вакуум шуршит, но хитрый русский иван украл танк и догнал не сзади, а спереди – какое коварство! или нет, пусть будут шпионы, двойные, тройные, закодированные и под гипнозом, она дочь рептилоида от земной женщины, а тут простой джон, водила под прикрытием, и любовь, и морковь с нуклидами, и сопли с радием – нужен мотив! ибо нельзя без него, без мотива ни песня не споется, ни срок не навесят, мотив все расставит и ответит, надо только правильно его спросить, не где и куда, а кто и зачем!..

– Зачем? – спросил я шефа. – В чем смысл?
– Русские же, – ответил он. – Умом не понять, аршином не измерить.
И сделал неопределенный жест руками, надо полагать, обозначающий загадочный «аршин».

В этот момент тонко тенькнул речевой информатор, сообщив, что мы таки прибыли в звездную систему Her Son, погода за бортом благоприятствует, уровень радиации соответствует – а потом в динамике послышался характерный шелест древнего аудио, ржаво брякнули струны гитары и хриплый голос запел с блатными обертонами:

Московский тракт проложен до Херсона,
И как-то раз по этому пути…

Я слушал, не понимая ни слова в этом странном языке давно исчезнувшего народа, но почему-то ныло в душе, и голова плыла от щемящей тоски, и сердце, распахнувшись, впитывало черную кровь Вселенной, и хотелось чего-то непонятно чего.