Воспоминания о войне 1941-1945 г., мемуары моего деда Опции

[Гость_Monk_*]

Всех с Днем Победы!
Я решил с 9 мая начать выкладывать мемуары своего деда, прошедшего войну. Мемуары написаны от руки, почерком врача но я наловчился их разбирать и понемногу переношу в электронную форму. На данный момент переписана едва ли половина...
Я обещал деду, что обнародую его воспоминания, а при возможности издам. Начну с этого форума. Пусть хоть кто-то узнает правду от непосредственного участника тех событий, простого русского человека, деревенского паренька.
Я старался сохранить стиль рассказчика и практически ничего не менял в изложении. Правка минимальная.
Итак...

Хомелев Владимир Александрович

Воспоминания о Великой Отечественной Войне советского народа
1941-1945 г.

«Каждое поколение живущих людей обязано заботиться, хранить и передавать, как драгоценную эстафету, своим детям и внукам память о тех героических делах, свидетелями, участниками и очевидцами которых они были при своей жизни…»
писатель Смирнов С. С.

ПРОЛОГ

Прошло 50 лет, как закончилась Отечественная война, самая жестокая и кровопролитная из всех войн в истории человечества. Она унесла более 26 миллионов человеческих жизней (теперь говорят о 30 миллионах) только советских людей: русских, украинцев, белорусов, евреев, грузин, казахов, татар и других народов, волей которых 30.12.22г. был создан Великий Советский Союз. В Белоруссии погиб каждый четвертый ее житель...
Война уходит вглубь истории. С тех пор выросло новое поколение людей, которое не видело и не пережило ее ужасов. Но помнит своих отцов и дедов, от-давших жизни во имя свободы и счастья. Ушли из жизни большинство участников войны. Кто остался жив — состарились и поседели. Придет время, когда и день «Победы» станет рабочим днем. Однако в Истории останется навсегда.
О войне много чего написано и много будут еще писать, но не маршалы, а рядовые ее участники и ветераны. Писать правду, горькую правду не понаслышке, а как очевидцы. Хотя многие события и факты остались за чертой нашей памяти невостребованными. На мой взгляд, правдивость и достоверность — важнейшие качества любого произведения. Не секрет, что и до сих пор не перевелись всякого рода «критики» как причин, так и неудач первых лет войны. И во всем винят только Сталина И. В. Особенно усердствует генерал Волкогонов, как историк, и рядовые обыватели, мало что знающие о войне, и то понаслышке. Кстати, у Волкогонова к Сталину имелись свои личные счеты. Многие критики просто впали в субъективизм. Проще свалить вину на одного человека, на вождя, чем разбираться в причинах объективного характера.
Почему я хочу писать об Отечественной Войне сейчас, спустя 50 лет после ее окончания? Потому что война — кусочек моей жизни, протяженностью четыре года, полных невзгод и лишений. Это были годы моей борьбы за выживание, за свободу и честь моего народа. И я обязан рассказать об этом хотя бы детям и внукам, родным и близким. И еще потому, что война была трагедией для моего народа, которому я старался служить честно все эти четыре года.
Писать раньше не хватало времени. У пенсионера оно появилось. Запомнить события помог дневник, сохранившийся у меня с 1945 года. Помогло и то, что всю войну служил в одной и той же воинской части — 2-ой артдивизион 333 артполка 152 стрелковой дивизии. Я участвовал в обороне Советского Заполярья и г. Мурманска, в освобождении Украины и Белоруссии, во взятии Кенигсберга и Берлина, в освобождении Чехословакии и Польши от немецко-фашистских захватчиков. Я пережил трагическое начало и победоносное завершение войны.
За героизм и мужество солдат и офицеров 333 артполк и 152 стрелковая дивизия стали именоваться: 333 ордена Кутузова, Гумбиненский артиллерийский полк и 152 Днепропетровская, ордена Ленина, Красного Знамени и Суворова стрелковая дивизия.
В боях с немцами за Смоленск и Ельню летом и осенью 1941 года на дальних подступах к Москве дивизия потерпела жестокое поражение и перестала существовать. В конце 1941 года в селе Криулино, под городом Красноуфимовском, ее сформировали вновь. С тех пор и до конца войны я оставался ее солдатом, занимая должность старшего фельдшера второго артиллерийского дивизиона, а с октября 1944 года должность фельдшера санчасти полка.
Моя дивизия провела не одну сотню боев. Участвовала в Белгородско-Харьковской операции летом 1943 года, в операции «Багратион» 1944 года, в Берлинско-Пражской 1945 года. Мы участвовали в освобождении от оккупации городов Змиева, Новомосковска, Днепропетровска, Минска, Слуцка, Бреста, Высоко-Литовска, Венгрува и многих других.
Мне выпала честь стать очевидцем и участником этих кровопролитных сражений. Так что писать было о чем, и есть о чем. И грех молчать об этом. Но раньше расскажу о своем детстве и юности, которые оборвала война.

Родился я 4 июня 1922 года в глухой деревушке Мстишино, что в 18 км южнее г. Вологды по Пошехонскому тракту. По административному делению того времени она относилась к Емскому сельсовету, Вологодского уезда, Вологодской губернии. До войны 1941-45г. в ней насчитывалось всего лишь около тридцати дворов (домов).
Отец мой, Хомелев Александр Павлович, родился в 1873 в селе Рождественское, в семи километрах от деревни Мстишино. Родители его Хомелев Павел и Хомелева Евдокия были крепостными крестьянами у местного помещика. После манифеста Александра Второго от 19.02.1861г. получили земельный выкуп в деревне Мстишино и там поселились на постоянное место жительства.
Мать — уроженка деревни Волнино Осокина (Хомелева) Евдокия Васильевна, родилась в 1883 году в семье Осокиных Василия и Надежды, которые воспитали шестерых детей.
Примерно в 1902 году мои родители вступили в брак, затем вырастили и воспитали пятерых детей. В 1905 году родился сын Павел, в 1910 — дочь Сима, в 1916 — сын Александр, в 1922 — Владимир, а в 1926 — Дмитрий.
Деда и бабушку я не помню. Говорят, мой дед (по отцу) умер сравнительно молодым, ему не было и пятидесяти. Бабушка (мать отца) Евдокия Ивановна умерла в год моего рождения. В этом же году родители переселились в новый дом, построенный рядом со старым. А на месте старого сохранился пруд и береза, посаженная братом Александром еще в 1928-29 годах. С другой стороны дома тоже росла береза, ей теперь наверняка более ста лет. В 1947-48 году наш дом перестраивали заново, а пристройка с хлевом сохранились прежними. В 1960-61 году сестра Сима заменила соломенную крышу на драночную (дощатую). Старый дом по размерам был значительно больше нового, на повити располагалась горница (летняя комната) размером около 15 квадратных метров. Она служила хорошей спальней и защитой от комаров.
В отличие от соседних деревень наша располагалась не на холме, а в лощине. Может, поэтому у нас было больше грязи, особенно осенью. Лес прилегал к деревне с севера. С юга течет речка под названием Нурда, которая впадает в реку Ему, а та — в реку Вологду.
Нашу местность с городом Вологдой связывает единственная дорога — Пошехонский тракт, проходящий через деревни Котельников (Можайское), Нагорное, Токарево, Перьево и дальше на Коробово и городам Рыбинск и Ярославль. Осенью и весной движение возможно только для гужевого транспорта и пешеходов, автомобили не проедут. На дороге отсутствовало песчаное покрытие, и после дождей размякшая глина делала ее совершенно непроходимой. Правда, с 80х годов этот двадцатикилометровый участок заасфальтировали и добраться до города можно за пятнадцать минут. А раньше приходилось идти четыре-пять часов.
«Пошехонка» верно служила народу, связывая город с глубинными района-ми на протяжении многих сотен лет...
В 1933-35 годах нашу местность настиг большой голод. Он был следствием неурожая и политики раскулачивания, проводимой правительством Союза ССР в связи с коллективизацией сельского хозяйства. Голод охватил Кубань, Поволжье, Украину, центрально-черноземную зону страны. В те годы на дорогах процветали грабежи и разбои. Из рук голодных людей, купивших хлеб в городе, бандиты си-лой забирали последнюю буханку, которую ждали дома голодные дети.
В начале июня 1935 года ограблению подверглась моя мать, которая с бра-том Дмитрием несла несколько буханок хлеба. А чтобы его купить, нужно было прийти в город и отстоять в очереди всю ночь. Это произошло накануне праздника «Дмитриев день» 16.06.35г. в двух километрах от деревни Мстишино...
Хозяйство родителей относилось к типу середняков. Этому способствовала Октябрьская Социалистическая революция 1917 года, отменившая помещичье землевладение и отдавшая землю тем, кто ее способен обработать. У нас имелось около 9-10 гектаров пахотной земли и сенокоса, две лошади (старая и молодая необъезженная), две коровы и телка, овцы и, конечно же, куры. В семье хватало всего: молока, мяса, масла, творогу. Мы жили в достатке до 1930 года, пока отец и вся семья не вступили в колхоз. На общий колхозный двор свели всю живность, остались только куры. С той поры и до 1938 года семья находилась в полуголодном состоянии. До 1930 года, пока я не пошел в школу, сохранились самые хорошие воспоминания.

продолжение следует...

[Гость_Monk_*]

152 стрелковая дивизия действуя в составе 1й гвардейской армии Юго-Западного фронта получила задачу наступать фронтом на город Днепропетровск, обходя город Харьков. 23 августа стало известно, что город Харьков освобожден от фашистов. Преодолевая ожесточенное сопротивление врага за каждый населенный пункт, за каждую высоту, дивизия медленно продвигалась вперед. Фашисты уничтожали, угоняли все, что могли: людей, скот, хлеб. Преднамеренно сжигали деревни и села. Эту роль нередко выполняли власовцы из числа калмыков, чеченцев, татар и других изменников родины. И мы знали, если вечером горит село, значит фашисты уходят или уйдут утром. Специальные конные группы, с горящими факелами в руках, зажигали соломенные крыши домов и сараев. Хорошо запомнилось большое село Николаевка. Мы вошли в него на рассвете. Шли по улице, протянувшейся не менее как на километр. По обоим сторонам улицы на месте домов стояли одни обгорелые трубы. Пахло гарью. На улице ни одного живого человека. А между домами сохранились аккуратно сложенные в пирамиды арбузы, дыни, тыквы и другие овощи. Никто из нас к ним, естественно, не притронулся.
В то время Гитлер вовсю трубил, что сделает реку Днепр неприступным оборонительным восточным валом. Отступление своих войск объяснял сокращени-ем своего фронта, но отнюдь не поражением. Однако после поражения под Сталинградом и Курском его пропаганде никто всерьез не верил. Даже собственные солдаты.
Сентябрь 1943 года на юго-западе Украины выдался дождливым. Догонять противника и вести встречные бои становилось всё тяжелее. Проселочные дороги настолько размыло, что они превратились в месиво. Грязь тащилась за ногами как тесто. Быстро не пойдешь и не поедешь. Времени для отдыха и передышки не оставалось. Днем или бои, а ночью настигали отступающего противника. Причем он уходил от нас на машинах, а мы догоняли пешком. У него была возможность от-дохнуть за ночь и закрепиться на новом рубеже. Трудно поверить в то, что можно иногда спать на ходу секунду-другую, потом снова, и так наберутся минуты. Если ты промок, голоден и обессилен, согласишься на любой ночлег: на земле, в избе, в сарае и траншее. Особенно если при тебе есть плащ-палатка. Однажды я с кем-то из однополчан завалился в проливной дождь в ровике. На полу постелили большой сноп овса, натянули сверху плащ-накидку и, хотя были промокшими на-сквозь, не просыпались до утра. Поутру пар валил из ровика, как из медвежьей берлоге. За ночь одежда высохла. И никакой тебе простуды или насморка. Первым большим городом на пути от реки Северный Донец до реки Днепр стал город Новомосковск. Расположенный примерно в 25 километрах от городов Нижнеднепровск и Днепропетровск.
Бои за город велись не один день. Помнится, артдивизион занял огневые позиции прямо на арбузном поле. Наевшись их вдоволь, завалился спать в ровик, чтобы снять с себя напряжение, вызванное постоянным обстрелом противника. Разбудили, когда поступила команда ехать вперед. По соседству с нами на город наступала 195я стрелковая дивизия, которая отличалась в этих боях и стала именоваться Новомосковской. В город Новомосковск вошли с восходом солнца. Поначалу город казался безлюдным. Но вдруг, неожиданно выбежали на улицу не-сколько женщин с детьми. Заливаясь слезами, кричали: «Господи боже, ведь это наши пришли!» Одна из них ухватила меня за шею и стала целовать. Оказывается, все они уцелели чудом. А сидели в погребе, куда немцы забыли или не успели бросить гранату. Дивизия, продолжая наступление, в последних числах сентября 1943 года вошла в город Нижнеднепровск. А на правом берегу Днепра, напротив Нижнеднепровска, все еще оставался занятый врагом Днепропетровск. Его пред-стояло еще освободить. Город Нижнеднепровск запомнился огромным по тем временам заводом, полностью разрушенным немецкими захватчиками. Да и вокруг самого завода все лежало в развалинах. Артполк развернул свои огневые позиции на окраине деревни Сугаковки и Подгородное. И еще запомнилось, что на улице деревни на нескольких столбах с перекладиной не болтались трупы мужчин в гражданской одежде. Естественно, поначалу все мы восприняли это зрелище, как очередное зверство фашистов над советскими людьми. Оказалось, что это был самосуд партизан и подпольщиков над изменниками родины...
Подобного рода самосуды и суды могли покарать и ни в чём не повинных людей, особенно связанных с партизанами и подпольщиков, которые на первый взгляд сотрудничали с врагом, а на самом деле боролись с ними смело и мужественно. Разобраться во всем этом должен был суд праведный, а не самосуд. Раньше должны были работать органы СМЕРШ - советской военной контрразведки. Буквально на второй день после выхода к реке Днепр командир артдивизиона Данилов А.В., уже майор, приказал мне и старшине, чтобы после развода мы с ним соорудили баню. Стройматериала, кирпича и камня хватало, и дня за два соорудили настоящую парную русскую баню. Впервые с февраля 1943 года, то есть полгода спустя после города Москвы, всему личному составу 1го дивизиона представилась возможность выбраться теплой водой с мылом и даже попариться с веником. Освободиться, наконец, от вшей, которые в летнее время не покидали нас. Белье менялось месяц раз по возможности. Иногда и чаще. А вот гимнастерки и брюки не мылись все лето до полного износа. Они выцвели от пота и грязи. За несколько месяцев постоянных боев обувь снималась редко, портянки, обмотки почти не прослушивали и представляли из себя грязные тряпки, которым не помогало ни-какой стирка. Одновременно с мытьем в бане заменить заменялась нательное белье, заменялась изношенная одежда, обувь, портянки и так далее. Подвергались дезинфекции гимнастерки и брюки.

Первым, естественно, пошел мыться и париться наш командир дивизиона майор Данилов А.В., сибиряк. Человек в годах, кажется 1910 года рождения, то есть старше меня лет на десять-двенадцать. Человек требовательный, спокойный и справедливый. Несмотря на разницу в возрасте, между нами сложились доверительные отношения. Еще весной 1943 года под городом Змиевым он заболел малярией, и она долго беспокоила его. Хорошо помогали таблетки акрихин желтого и зеленого цвета. Помню, вручил ему таблетки и схему приема их на несколько дней, с определенными правилами. Какое-то время он чувствовал себя нормально, казалось, что выздоровел. Затем приступы лихорадки возобновились. Пришлось все начинать заново и убедить их пройти курс лечения до конца. Его ординарец Антоненко охотно согласился проконтролировать мои рекомендации.
Данилов на фронте не новичок. Он еще летом 1941 года получил тяжелое ранение. Его рассказ я выслушал с большим интересом. Пуля пробила его тело почти насквозь. Она вошла в область ключицы. Прошла по невральной полости между легкими и ребрами, захватила часть кишечника и вышла в паховой области, не повредив внутренних органов. Ранение подобного рода - редкость. В то же самое время осколок снаряда глубоко рассек его щеку и оставил после себя неизгладимый рубец, в какой-то степени обезображивающий его лицо. Там же в Сугаковке, в бане, командир проявил ко мне внимание, которое до сих пор я с благодарностью вспоминаю. Тогда я мылся вместе с ним и с начальником штаба дивизиона. Командир лежал на стеллажах из досок и пыхтел от удовольствия, когда его ординарец Антоненко плескал воду на камни в печи, подавая в жару. По-хлестал веником по спине и ногам. Мы с начальником штаба сидели лестнице ниже. Мылись с большим удовольствием с мылом и горячей водой. И вдруг командир неожиданно спросил у начальника штаба: «А что, начальник, мы доктора нашего представляли к награде, или нет?» «Нет, не представляли», - ответил начальник штаба. «Тогда оформите наградной материал и принесите мне на подпись». Через несколько дней начальник штаба сообщил, что наградной материал на меня уже выслан. Представлен к ордену "Красная звезда". За вынос с поля боя не менее 30 человек раненых, давалось право командованию представлять нас, медиков, к награждению такими орденами. Конечно, я вынес и оказал помощь большему числу раненых. Чего стоил лишь один бой под Верхним Бишкиным. Их на пути от города Змиева до Днепропетровска был не один десяток.