Сказки и другие истории, раскзанные Иа и его друзьями между глотками темного пива темной январской ночью Опции Подписка на тему Сообщить другу Версия для печати Скачать тему Подписка на этот форум Режимы отображения Древовидный Переключить на: Стандартный Переключить на: Линейный

[Гость_Ia-Ia_*]

Глава первая


В наш просвещёный век мало кто уже путешествует на [лошадях. Ни подрессоренные кареты, ни земские дрожки, ни тряские крестьянские арбы не вызывают восторга у изнеженного плодами науки обывателя. И поэтому, посоветовавшись с нашим семейным доктором, я решила отправиться в путешествие в Святые горы на корабле.
Ранее мне неоднократно приходилось плыть по матушке-Волге на шикарном пароходе, доверху наполненном чистой публикой, вышколенными матросами и сытыми ливрейными лакеями, улавливающими флюиды любого желания пассажира, и потому услужливо подплывающими воздушной походкой с вечным "чегоизволитес" и серебряным подносом с серебряной чаркой, наполненной ледяной водкой.
Приятные сии воспоминания утвердили меня в решении непременно отправиться в путешествие именно речным путём. Но привычка к осторожности и немалое знание подводных камней, подстерегающих российского путешественника в его тернистом пути, сподвигли меня на просьбу к моему доктору найти знатока, совершавшего подобное путешествие не по раздольной купеческой Волге, а по малохоженному и совсем ещё недавно такому дикому Дону.
Доктор мой, хоть из латинян и по слухам в молодости испытавший множество невзгод и опасных приключений, вплоть до службы на пиратском бриге, был человеком честным и предприимчивым.
Мешая в речи русские, немецкие и бог весть какого языка слова, он рассказал, что в Калаче, где мы остановились на короткий отдых и в ожидании поступления денег от моего управляющего, проживает бывший его соратник по пиратским приключениям, немец, но человек приличный. Хотя и не без странностей.
Так тому и быть. Послушаем немца. Хоть и врут они о жизни своей в России складно, но питаю себя надеждой, что односуму своему (по-ихнему буршу) врать сильно не станет.
Проживавший в пансионе майорской вдовы Кагальницкой немец явился по первому зову, долго обнимал да ощупывал моего доктора, потом передо мной раскланялся, как-то мелко засучил ногами и представился запросто Евгеном. Мол, у них в Саксонии отеческое имя не поминают, а фамилия его в Европе настолько известна, что лучше мне её не слышать, ибо упоминание о знакомстве с ним способно навлечь на меня неисчислимые беды.
Выпив подряд два лафитника анисовой и с аппетитом закусив простыми дарами гостиничного трактира, отдав должное и жареному гусю, и нежнейшему с прослойками салу, и гордости местных садоводов - ранним огурчикам, не говоря уже об икре, осетрине, пирогах с вязигой и дрожащем от предвкушения студне из осетровых голов, доктор Евген почувствовал готовность к нашему просвещению.
Выслушав наши жадные и полные любопытства вопросы, он сыто рыгнул, что у немцев является признаком благовоспитанности, перекинул обтянутые штанами со штрипками ноги друг за друга и приступил к повествованию, исполненному ужасных подробностей.
Начал он с того, что приличные пароходы по Дону не ходят. Бывое на Дону пароходное товарищество "Фрост, сын и компания" разорилось два года тому, и теперь подряд на доставку пассажиров выкупил капитан когда-то пиратского брига, на котором он, доктор Евген, учил азам и задам медицины моего доктора, почтенного Пруденса.
Доктор мой на слова сии напыжился, побурел и стал щупать себе правое бедро, то ли при воспоминаниях о годах учёбы, то ли в поисках холодного оружия. Я успокаивающе коснулась его руки и попросила доктора Евгена продолжать.
Тот, опрокинув прямо в гордо чарку аквавиты, выставленной моим доктором в память о пиратском прошлом, продолжил свой рассказ, повествующий о том, что бриг, не приспособленный к перевозке пассажиров, представляет собой ужасное зрелище. Всюду грязь, духота, крысы. Матросы и лакеи оборваны и голодны.
Бриг, не рождённый для плавания по речным водам, часто садится на мели.
И тогда капитан грубым голосом, исполненным ярости берсерка, приказывает пассажирам первого и второго классов сойти на берег, где те должны дожидаться возвращения брига на фарватер, сидя на чахлой травке и вкушая, чтобы скоротать время, что Бог послал, то есть довольно-таки чёрствые пироги и местную водку из виноградных выжимок.
Пассажирам же третьего класса приказывалось прыгать в воду и выталкивать корабль с мели, что иногда занимало несколько томительных часов.
Потом же, по возвращении на палубу, им подносили по чарке водки с неизменными вечными пирогами и отправляли в трюм до следующей мели.
Ежели же кто-то из третьего класса осмеливался перечить, то боцман, звероподобный детина, гнал такого в воду ужасной плёткой, купленной им у местных ногайцев. Вопли несчастного развлекали пирата, напоминая о годах юности и битв...
Таким образом, два дня путешествия из Калача в Ростов превращались в пять-шесть бесконечных, исполненных скуки и неудовольствия дней.
Потому Евген настоятельно рекомендовал на бриг не являться, а отправиться в Святые Горы поездом, по железной (совсем ещё недавно - чугунной) дороге, акционером коей он является и высокое качество обслуживания он гарантирует всей своей честью (тут доктор мой Пруденс неясно замычал) и своим авторитетом калачеевского доктора (на этом месте Пруденс, дабы не умереть от удушья, налил в чарки аквавиты и воскликнул "Прозт", по привычке глотая гласную).

[Гость_Ia-Ia_*]

... запись, которая была все же записана...

...если кто случайно все же найдет мой наладонник и сможет продраться через мою местечковую грамотность и эту... как ее... Хроническую дислективность в изложении мыслей и наблюдений за которые я зарание прошу прощения, ах да, и за натыкные в произвольном порядке запятые, прошу передать его, налодонник в смысле, деду моему Киму бен Сруэлю , что живет в славном городе Крыжополе на улице Жаботинского пятый дом если считать слева от Большой Хоральной синагоги, или шестой, если считать справа от церкви Второго Пришествия. Конечно, по правилам науки я должен дать и третью точку для триангуляции, скажем от костела, но в голове моей мутно и тошно и сколько от него домов до моего родного очага, я как не сосредотачиваюсь не могу вспомнить... Авось найдете...
Очнулся я от тряски в каком- то ящике от того что нечто острое было уперто мне в бок. Проморгавшись в тусклом свете пробивающемся сквозь щели неплото сбитых досок, я определил, что это острое является локтем молодого человека которого видел на судне.
Его пижонский вельветовый костюм цвета Антилопы Гну, которому я втайне завидовал, утерял природну форсистость и был теперь цвета Очень Грязной Антилопы Гну, а левое стекло на очках-банках было украшено россыпью трещин... Присмотревшись и прислушавшись к хриплому дыханию, я понял - Чтец, а так я нарек про себя невольного попутчика, так как никогда не видел его не уткнувшимся в книгу, будто он правовернейший из правоверных иудеев, умирал....

...ощупав насколько это возможно в тесноте ящика себя, я не обнаружил повреждений и кроме некоторой мутности в голлве, которую списал на остаточное действие принудительной анастезии, я был в полном порядке. Осмотрел я насколько возможно и Чтеца. Он также был без видимых повреждений, нос сухой и холодный, губы влажные..Отчего же ему так дурственно? - озадачился я. И тут же смекнул - Книга! эти изверги отобрали у него книгу.
Мысли мои заметались в поисках выхода. К сожалению мой налоддонник для этого не годился, там были закачаны в основном фотографии довольно пикантного содержания, о происхождении которых я умолчу...
Ну что ж, делать было нечего и я приноравливаясь к мерным ухабам росийской ( надеюсь) дороги начал сказ:

"
В самом деле, эта история пугает меня. Все рассказы цыгана начинаются просто, и слушателю кажется, что скоро конец; но не тут-то было: одна история родит другую, из той вытекает третья, наподобие остатков частного, которые в некоторых случаях можно делить до бесконечности. Но для суммирования разного рода прогрессий существуют определенные способы, а тут в качестве суммы всего, что нам рассказывает цыган, я могу вывести только непостижимую путаницу.
"
- Лучше не надо про цыган... - услышал я слабый голос под ухом. Обернувшись, я увидел что на щеках соящника появился слабый румянец, а еще недавно тусклый взгляд приобрел осмысленно суть.
- Заработало! - воскликнул я и чуть было не принялся целовать того, кого называл Чтецом. Однако опасаясь быть неправильно понятым, остановился.
Не, ну в самом деле, кому было бы приятно провести ещё не знамо сколько времени в обществе трупа...

....запись без номера...

...если хочешь получше узнать человека, побудь с ним запертым в узком ящике пару часов - вывел я немудренное правило, облизывая пересыхающие губы. Для поддержания жизнедеятельности моего невольного попутчика, мне приходилось говорить непрерывно, выдумывая все более изощренные истории. И еще я заметил, что наибольший прилив возбуждения он испытывал, когда я ему рассказывал истории о китайцах пьющих темное пиво.. . Странный тип. Нет, ну фантазией я обладал достаточно буйной, но два часа подряд о китайцах и темном пиве?
Тем более, что сновным источником моих фантазий были истории из Торы в которой есть все, как меня учили, а о китайцах к сожалению ни слова. Может они и не существуют эти китайцы - размышлял я, хотя вот ведь темное пиво есть и оно упомянуто неоднократно... Скрее всего всякий употребляющий темное пиво, с каждым глотком порождает эфирного китайца, как роняющий семя впустую порождает сонмы дьяволов... Тут моя мысль дала сбой и я засмущавшись принялся вычислять сколько демонов породил лично я. В арифметике я не особено силен, но по всему выходило, что легион чертей это лично моя залуга только вследствии моего знакомства с я несравненной Марией Борисовной... Вспомнив о ней я затосковал и перестал ублажать слух Чтеца, тем более он кажется задремал...