Первая звёздная, научная фантастика Опции

[Andrej]

2117 год. Их шестеро. У каждого своё непростое прошлое, каждый от чего-то бежит: от душевной боли, от любви, от убийц. И лучший способ скрыться — лететь к звёздам. Совершить путешествие длиною в 80 лет и встретиться с неизведанным.


Пролог. Сентябрь 2117 года. Россия, Москва

Павел Васильев положил красные гвоздики под мемориальную табличку на Кремлёвской стене и отошёл в сторону, уступая дорогу другим.
Здесь был замурован прах космонавта номер семь — Владимира Комарова, — чей корабль «Союз-1» при спуске из-за скручивания строп парашюта на большой скорости врезался в землю, разрушился и сгорел. Чуть поодаль — ещё три таблички: Георгия Добровольского, Виктора Пацаева и Владислава Волкова, погибших из-за разгерметизации спускаемого аппарата корабля «Союз-11». Трудно представить их чувства в критический момент, когда жить оставалось лишь несколько секунд. Последние семь километров Комарова с нераскрытым парашютом... Последние мгновения уже оглохшего и испытывавшего дикие боли экипажа «Союза-11» с пониманием, что боролись не с тем вентиляционным клапаном, а повреждённый так и остался открытым...
Они и все остальные погибшие космонавты отдали свои жизни ради развития космонавтики, ради того, чтобы наступил этот день — 22 сентября 2117 года, — день, когда первый звездолёт «Гагарин» оторвётся от МКС и устремится к неизведанному, к планете, где возможна разумная жизнь.
Шесть человек экипажа, отобранные ИскИном* НАСА, уже прошли все тренировки и испытания и готовы вылететь на космодром «Плисецк» для последних приготовлений. Все они здесь — у Кремлёвского мемориала, ещё раз напоминающего им, как труден и опасен был путь космонавтики и какая важная миссия на них возложена.
Шесть человек... Командир экипажа русоволосый правдолюб Владислав Ясин, весёлый и разговорчивый пилот Евгений Себрис, красавица бортинженер Бинэси Колберт с индейскими корнями, угрюмый чернокожий медик Чарльз Диксон, всегда собранный капитан пражской полиции Ян Гётц и он — историк и этолог Павел Васильев. Им предстоит долгий путь, и кто знает, что ждёт там — в конце?
________________
* - ИскИн — сокр. от «искусственный интеллект».

[Andrej]

2.

До Старой Хворостани — села, где была дача Васильевых, — оставалось ещё десять минут. Такси уже миновало Нововоронеж и ехало по дороге вдоль берега Дона. У Павла не было своего автомобиля, да он ему был и не нужен — в крупных городах уже давно действовал запрет на пользование личным транспортом, в командировки Павел ездил слишком далеко, а на дачу слишком редко. И такси для таких поездок подходило как нельзя лучше.

Справа за мирно текущей рекой возвышались меловые скалы, освещаемые ярким полуденным солнцем, а слева вдали за сосновым лесом виднелись многоэтажные кубы полностью автоматизированных пшеничных и подсолнечниковых ферм, работу которых уже много лет поддерживал отец Павла. Родители — Ярослав Васильев и Анна Векшина — давно перебрались в село и жили там почти круглый год, хотя Анне и приходилось чуть ли не каждый день ездить в Нововоронеж, где она работала главным врачом городской больницы.

Такси въехало в село и, свернув на Лесную улицу, остановилось у дома Васильевых. Павел вышел, закинул рюкзак на плечо и зашагал к раскрывшейся перед ним калитке.

Анна встречала его у двери дома:

— Пашенька! — она обняла и поцеловала сына.

— Привет, мам! — ответил Павел.

— Как хорошо, что ты приехал! Отец тебя так скоро не ждал. А я была уверена, что ты сразу к нам, как вернёшься.

— А где папа?

— Его на вторую ферму вызвали — что-то там полив заглючил на четвёртом уровне. Техник сам не справился. Через часок-другой вернётся.

— Ясно. Я тогда вещи заброшу в комнату и пойду прогуляюсь. Сообщи потом, как папа вернётся — у меня важная новость.

— Для него?

— Нет. Вообще. Для всех.

— Хорошо. Я позвоню, конечно. Пойдём.

И Павел вошёл в бесшумно раздвинувшиеся стеклянные двери.





Прогуливаясь по аккуратным, вымощенным брусчаткой, улицам Старой Хворостани с их ухоженными палисадниками, кустами спиреи и сирени, высокими туями, разлапистыми можжевельниками, раскидистыми каштанами и изящными берёзами, Павел размышлял о том, что же может удержать его на Земле. Что он не в силах оставить и улететь на долгие годы, стерев всё прошлое начисто?

Родители? Но они, кажется, прекрасно живут одни и не испытывают большого недостатка в общении с ним. Они поглощены работой и друг другом — его отъезд не будет для них ударом.

Друзья? Да какие друзья? Сашка? Сашка собирается встречать его с цветами у трапа через восемьдесят лет. Оптимист! Кстати, кем он тогда будет — мальчиком или девочкой? Может, всем сразу? Вот это будет зрелище!

Павел незаметно для себя вышел к набережной Дона. Вдоль парапета прогуливалась, держась за руки, влюблённая парочка, кто-то уединился на скамейке в тени свисающих почти до самой земли ветвей огромной ивы, а чуть поодаль, на мосту, стоял рыбак, напряжённо наблюдая за поплавком. Над мостом светилась виртуальная надпись «Счастливого пути! Возвращайтесь к нам!».

Павел отошёл подальше от людей, встал у парапета и всмотрелся в мерное течение реки, вслушался в деревенскую тишину, так разительно отличавшуюся от тишины бразильских джунглей.

Что осталось? Лиза? Лиза... Та, что растворилась в городской суете и осталась лишь в его воспоминаниях. Любовь, от которой он хочет, но не может избавиться. От которой сбежал к индейцам. Но вот он вернулся, и всё, всё в этом городе напоминает о ней — и квартира, и остановка аэробуса на Остужева, и кафе у университета... Она где-то здесь, рядом, ходит по этим улицам, смотрит на те же дома, ездит на том же метро. Сколько он ещё это выдержит? И выдержит ли? А экспедиция поможет окончательно оставить её в прошлом, потерять навсегда и неотвратимо.





С Лизой Павел познакомился два года назад. Тем майским вечером он зашёл поужинать в кафе рядом с университетом, заказал запеченного лосося с салатом из свежих овощей и тут через два столика от себя увидел её. Девушка пила кофе и задумчиво смотрела в окно. Подкрученные пряди её густых каштановых волос создавали ощущение лёгкости, а отрешённое лицо, зелёные глаза и тонкие брови притягивали к себе как магнит.

Профиль девушки оказался закрыт, и только имя было доступно всем. Павел сразу же понял, что если не подойдёт к ней и не заговорит, это будет самой большой ошибкой в его жизни.

— Добрый вечер! — произнёс Павел, подойдя к её столику и отодвигая стул.

Лиза, не отрываясь, продолжала наблюдать за происходящим снаружи.

— Вы так увлечённо смотрите на улицу, будто очень хотите быть там, а не здесь, — заметил Павел. — Может быть, я могу помочь?

— Не стоит, — ответила Лиза и встала.

Павел догнал её на ступеньках кафе и тут же, повинуясь неожиданному порыву, обнял за талию, прижал к себе и поцеловал. Хлёсткая пощёчина вернула его в чувства. Но Павел только улыбнулся:

— Я мечтал об этой пощёчине с того момента, как сел к тебе за столик.

Он снова поцеловал её, но теперь в щёку, и уткнулся в так притягательно пахнущие волосы. Лиза не вырывалась, а, к его удивлению, тоже обняла его и прошептала:

— Пойдём.

Через полчаса за ними закрылась дверь квартиры Павла, где он сразу же отключил Дживса и Сеть, и не открывалась два дня. На третье утро Лиза встала рано, оделась и присела на кровать рядом с ещё сонным Павлом. Погладила его по волосам и тихо сказала:

— Я ещё вернусь...

— Что? — открыл глаза Павел.

Но Лизы рядом уже не было.



Прекрасен мир твой. Но и мой, смотри, —
Он так же ярок и чуть более податлив.
Обогатятся параллельные миры
При встрече; но в один сольются — вряд ли.



Прошло почти два месяца. Павел безуспешно пытался отыскать Лизу в Сети и уже практически сдался, как вдруг однажды утром, отправившись в университет, вышел из лифта на платформу аэробуса и увидел её. Лиза стояла всего в нескольких шагах впереди и прямо смотрела на него вызывающим взглядом зелёных глаз.

С бешено колотящимся сердцем Павел подошёл к ней:

— Почему ты исчезла? Не позвонила, не написала?

Лиза медленно провела пальцами по его щеке и перевела взгляд куда-то вдаль:

— Спешишь?

— Куда же я могу спешить рядом с тобой? — ответил Павел.

— Пойдём к тебе.

Павел взял её за руку и повёл к лифту.

На следующее утро, когда Лиза собралась уходить, он остановил её у двери:

— Куда ты?

— Я больше не приду, — твёрдо ответила она.

— Как так? Почему?

— Так надо.

— Ты должна сказать, в чём причина, — потребовал Павел.

— Ничего нельзя изменить, — отвела взгляд Лиза.

— Всегда всё можно изменить, — уверил Павел. — Нет таких ситуаций, с которыми нельзя справиться.

— Только не в этом случае.

— Я тебя не отпущу. — Павел крепко прижал Лизу к себе и прошептал на ухо: — Выходи за меня замуж.

Она испуганно отстранилась:

— Не говори глупости!

— Я серьёзно. Я ещё никогда не был так серьёзен, как сейчас. Я люблю тебя и не хочу терять.

Лиза вырвалась из объятий Павла:

— Нет, нет... Не говори так. Не говори вообще! Молчи! Я не могу остаться. Просто не могу.

— Но...

— Молчи! — Лиза быстро поцеловала Павла и со слезами на глазах выскочила за дверь.


Я сказал: «Ведь не вечно мы вместе с тобой,
как любые союзы под вечной Луной?»
Ты кивнула поникшими вниз волосами,
Был, как сердца разрыв, тот кивок роковой.

Что ж теперь? Вспоминать, как я был дураком?
Иль сейчас утопиться в стакане с вином?
Или рваться вперёд, как собака борзая,
Ощущения все отложив на потом?

Мне не нужно от жизни уже ничего,
Пустотою живёт всё моё существо.
В нём залатаны раны судьбы лоскутами,
И бог весть, сколь ещё залатать суждено.

Что бы ни было; я от зари до зари
Слышу твой из глубин доносящийся ритм.
Небывало отчётливо верю и знаю:
Ты навеки со мной; у меня ты внутри.



Тот октябрьский день был одним из последних тёплых деньков осени 2115 года. Ветра почти не было, на небе ни облачка, ярко светились на солнце жёлтые и красные листья деревьев.

Павел сидел на террасе кафе у памятника Никитину, попивая коктейль со льдом и наблюдая за прохожими. И вдруг из кинотеатра вышла она. У Павла вмиг перехватило дыхание и пересохло во рту. Он машинально пригубил коктейль, но будто выпил не напиток со льдом, а чистый кипяток — так всё загорелось внутри и помутилось в голове от улыбки Лизы, её длинных раздуваемых ветром волос, её походки.

И только тут Павел заметил — Лиза вела за руку маленькую девочку, лет трёх. А за ними из дверей вышел высокий крепкий мужчина в деловом костюме с модно уложенными волосами и длинными бакенбардами. Лиза взяла его под руку, он что-то сказал ей, она улыбнулась и движением головы откинула назад волосы.

Уже было вставший со стула Павел опустился обратно. Муж, ребёнок... Что это? Почему?

Семья двигалась в сторону кафе, и когда они почти поравнялись с террасой, Лиза вдруг бросила взгляд на Павла и узнала его. На лице её отразился испуг, а глаза прокричали: «Только не подай виду, что знаешь меня!» Павел напрягся, не зная, что делать дальше — то ли вскочить и броситься к ней, то ли оставаться на месте. Он продолжал пристально смотреть вслед Лизе, пока семья не скрылась за углом дома. Потом встал и вышел на тротуар, провожая взглядом девушку в толпе настолько долго, насколько это возможно. Она не обернулась, но как же он ждал этого, как хотел ещё раз увидеть её лицо, глаза, губы!

И лишь вернувшись на террасу, Павел с ужасом осознал, что даже не подумал раскрыть профиль мужа Лизы. Ведь так он понял бы, кто она и где её искать. С грохотом повалив на пол стул, Павел бросился в толпу на поиски глупо упущенной возможности. Он добежал до перекрёстка, свернул на Среднемосковскую, добежал до следующего перекрёстка, потом обратно и прямо — по Пушкинской. У Плехановской осмотрелся по сторонам и, вернувшись чуть назад, нырнул в арку — к Кольцовскому скверу. Всё тщетно — Лизы нигде не было.

Домой Павел шёл пешком, ничего вокруг не замечая и кляня себя за идиотизм. А на следующий день подал заявку на экспедицию в джунгли Бразилии.