Honey pepper

А вы уверены, что "реальные" издания - не рутина и не болото? В бумажном "реальном" мире куда проще затеряться, чем в том же Интернете.

Я думаю, что на бумаге издают не всех. В отличие от инета, где все себя сами издают))
Кроме того бумажное издание можно подержать в руках. Этим оно и реально. А затеряться можно где угодно.

На своем примере скажу - когда увидела свои расски на бумаге, то ощущения были совсем другие, чем когда видишь их в инете. Тоись не сравнимые)
Правда издание безгонорарное. Но и свои не платила, чтобы издаться. Тоись понты есть, а денег я не поимела - их и не обещали. Но для первого раза мне хватило и этого. Я была очень рада.

В книжные теперь хожу только для того, чтобы посмеяться и удивиться тому, кого сейчас только не издают и какого качества. В результате, давно уже читаю так называемых "сетевых авторов" (не, конечно, не сетевых тоже читаю, но, в массе своей не из современников и не из русскоязычных).


В первый раз - возможно, да. Потом уже как-то так. Ну, опубликовали рассказик и опубликовали. В интернете его бОльшее число людей прочтёт, нежели на бумаге. А уж когда в альманахе вышел... ну, блин... и куда эти альманахи девать? По друзьям, да на кафедры филфаков. В "реальном" мире нельзя найти книгу/рассказ, произнеся одно лишь слово (пусть и в сочетании с фамилией), в виртуальном - забил в поисковик, и вуа-ля!


Ни разу не платила. Не считаю, что это принесло мне какие-либо понты, либо бонусы. Ну, опубликовали и опубликовали.

Я и говорила про первый раз.


Согласна. Привыкнуть наверно можно)


А с монитора я ничего не читаю. Не нравится. Залезаю в теплую ванну в пену и могу там долго пролежать, если книжка интересная. Пока мама не начнет ругаться и выгонять))

На самом деле, всех, были бы деньги\связи\тренд. Т.е. от интернета ситуация принципиально не отличается, увы.

Все равно это здорово. Это, конечно, другое дело. Но и интернет-сборники тоже бывают разные, в общем-то. Их тоже нельзя в одну кучу валить, как нельзя, например, сваливать в одну кучу нормальный журнал и сборник стихов Васи Задова, распечатанный на принтере тиражом в пятьдесят экземпляров за бутылку портвейна.

Авторам!
Для тех, кто предпочитает конфиденциальность - свои рассказы для сборника можно присылать мне в ЛС, или на почту: fonessen@yandex.ru.

Коллеги!
Для тех, кто "тонко" стебается над сборником и над его авторами: оставьте ваши приколы при себе и не мешайте работать своим товарищам.
Штольц

А если нет денег/связей/тренда, то не напечатают. Или они есть у всех, кроме меня?) Вот не знала. Да, по-любому, за свое бабло я бы никогда не стала печататься. Из принципа)


Странно. Почему, если мнение отличается, то это сразу стеб и приколы?)
Хотя, если мнение напрягает, то можно и не мешать) Оно мне не надо.

Для иллюстрации реального размещения произведений на площадке магазина эл. изданий: мой роман "Боец поневоле. Чужая война" : http://litmarket.org/boec-ponevole

Lestada, не тапков или тем более тухлых помидор ради, а токмо грамматической пользы для. Один тонкий момент.

Словосочетание "власти предержащие" взято из Библии, Послание апостола Павла к Римлянам (гл. 13, стихи 1-5). Речь там была о повиновении властям: "Всяка душа властем предержащим да повинуется" = "Всякая душа да будет покорна высшим властям". По-церковнославянски "предержащий" - прилагательное, означающее главный, высший, верховный, от древнеславянского глагола ПРЪДРЬЖАТИ = править, возглавлять. Соответственно, само это устойчивое словосочетание означает "верховную власть" и должно произноситься именно как "власти (а не "власть") предержащие" (см., напр., об этом в известном словаре dic.academic.ru).

В современном русском языке фразеологизм "власти предержащие" употребляется (иронически) в значении "начальство". При этом по падежам обязательно изменяются оба слова: власти (какие?) предержащие, властей (каких?) предержащих, властям (каким?) предержащим, и т.д.

Т.е. в предложении слово "власти" - это обычно подлежащее, а "предержащие" - определение к нему. Тогда как часто употребляемое выражение "власть предержащие" - ошибочно, в нём "предержащие" превращено как бы в подлежащее (отглагольное существительное), а "власть" - в дополнение (предержащие что? - власть).

Короче, правильный вариант должен быть таким:

"Кто-нибудь постоянно из властей предержащих да тянет одеяло на себя."

Успехов!

Готовьте тапки! Рассказ длинный.
Не знаю, насколько в тему. но этот - первый рассказ из цикла, мне кажется, подходит под определение.
«Жёлудь»
(1-й рассказ из цикла «Жёлудь»)


… Развалины Корабля поражали размерами. Даже, пожалуй, производили впечатление большее, нежели живой, действующий космический Скиталец.
Мы любили играть в его ветвях-щупальцах. Пользовались, легко отделяемой, био-обшивкой – прекрасное топливо для костров. И, с некоторой опаской, но с неутолимым любопытством предпринимали путешествия к эпицентру взрыва. Когда-то давно Корабль разорвало на три неравные части. Словно тысячелетний дуб от удара молнии, он развалился, выгорая. Величественное и трагическое зрелище.
Но ходить к эпицентру было, если не опасно, то, во всяком случае, непросто. Следовало по мелким направляющим, не проникая внутрь конструкций, пройти почти треть длины. Не забывайте, что отполированная ветром, дождём и снегом, лишённая био-обшивки, поверхность направляющих была скользкой, как намокшее, ошкуренное бревно - раз уж мы сравниваем Корабль с деревом.
Потом начинались светвления. Или, если хотите, разветвления. Направляющие соединялись попарно. Дальше - ещё и по два, и по три, а то и по четыре. Всё, действительно, напоминало структуру мощного дерева с богатой кроной. Здесь, на светвлениях, главное неудобство представляли остатки био-обшивки. Пересохшие, растрескавшиеся наросты легко отделялись от Основного Тела. Не имея определённой сноровки, нечего было и думать продвигаться дальше...
Правда, с каждым годом, участков с сохранившейся обшивкой становилось всё меньше. Не только мы – дети, но и многие взрослые из нашей деревни не гнушались поживиться, чем можно у останков Корабля. Представители Космофлота, конечно же, поснимали уцелевшее мало-мальски пригодное оборудование. Но, и спустя лет восемь после катастрофы из руин можно было выудить немало интересного.
Все эти восемь лет наши деревенские были на уездном рынке самыми ценимыми поставщиками корабельной рухляди – всяких там чипов, плат, да и просто гаек с болтами и без. А некоторые, вроде Никоса и Ламбадоса, возили свои находки в Область. И даже пару раз в Столицу.
Никос - честный копатель. Он рыл сам. Изредка звал на помощь младшего брата Зорика. Или, если нужно было поднимать тяжести, кузена Штанна.
А Ломбадосу палец в рот не клади. Как только он усёк, что мы, малышня - тогда ещё лет по шесть-восемь, можем заползать куда угодно, тут же обложил нас данью. И каждый день, когда над Кораблём не висел салатовый туман, мы, гуляя по развалинам, должны были приносить ему свои находки. Какие-то Ламбадос браковал. Что-то, разумеется, самое ценное, забирал себе. Иногда платил. Иногда менял на конфеты. И частенько поколачивал нерадивых. Даже девочек.
Мой ровесник и одноклассник, младший брат Никоса - Зорик не водился с нашей компанией. Но, с каких-то пор, я с ним сдружился и узнал много нового о Корабле. А так же поделился с Зориком секретами своих поисков. И когда брата Зорика – Никоса, загребли в армию, его бизнес перешёл в наши руки. Кузен Штанн не в счёт, он слабоумный. Но свою пользу Штанн приносил. Мы же исправно делились с ним выручкой.
Мужики – так мы называли деревенских копателей, тогда как сами себя гордо именовали – Следователи, боясь быть обманутыми в Уезде или тем же прощелыгой Ламбадосом, потянулись к нам, предлагая наиболее интересный, а порой и непонятный товар. До Столицы отправиться мы ещё не отважились. Но областные барыги уже хорошо знали нас. И не торговались. Наш товар был вне конкуренции. Только по пятнадцати исполнилось, а нас уважительно именовали Зорк и Колан, как взрослых. И в уездном борделе мы уже пару раз побывали. И теперь, после каждой сделки могли в баре, перемигнувшись, небрежно бросить через плечо, что-то типа: «Давно не навещал крошку Дизи». И никто не посмел бы осклабиться в презрительной насмешке. Взрослые парни! У каждого лежал симпатичный счёт в банке. А наши матери не снисходительно, всерьёз, величали нас «кормильцами».


…. Светвления, многократно соединяясь, неуклонно выводили вас к Основному Телу. Здесь бронебойная био-обшивка ещё прочно держалась на бортах. Особенно снизу, куда не доставали дожди и солнечные лучи. И служила питательным слоем для проросших повсюду побегов малины, черёмухи и особо жгучей крапивы. С годами путешествия к эпицентру усложнялись. Приходилось надевать шипованную обувь и брать с собой специальные ножи, типа «мачете», чтобы двигаться «верхами». Это было всё равно быстрее, чем пробираться по разодранным, искорёженным внутренностям. Да, и начало салатового тумана можно было сразу заметить, и повернуть назад....


Из-за этого тумана, между прочим, остов погибшего корабля и деревню, на краю которой он обрушился, сделали Карантинной Зоной. Деревенским толком не объясняли. А если и объясняли, то никто ничего не понял –продолжали жить, как жили. Три только девахи покинули деревню. Но так было всегда – девки в самом соку ехали в город искать женихов. Остальным ехать было некуда и незачем. Ветераны, читай, калеки бесконечной, непонятной Войны. Бабы, привыкшие к их уродствам, и радующиеся, чуть не до гордости, инвалидским пенсиям. Благо, дети рождались нормальные и здоровые. Кроме кузена Штанна не было дурачков. Много детей. В каждой семье по семь-десять сорванцов. А мальчишки только подрастали – тут же, как из-под земли, возникали вербовщики. И Война получала новые дрова для своей безумной топки.
Так что, - был ли туман над кораблём, не было – деревенским без разницы. Но остерегались – пёс знает, чего ждать…


… А ещё, и это главное, только «верхами» можно было вплотную подойти к эпицентру. Сколько себя помню, это место всегда производило на меня, как принято говорить, неизгладимое впечатление. Продираясь сквозь буйные поросли кустарника и крапивы, год за годом захватывающие всё большие пространства, в какой-то момент вы неизбежно оказывались на краю чёрной, выжженной чаши. И, сколько охватывал глаз, везде проблескивал антрацит спаянных, спрессованных поверхностей. Кое-где, чудом сохранившиеся, островки Тела прорастали зеленью. Дальше можно было видеть ещё две обугленные туши разорванного Корабля.
Здесь следовало найти на рубеже уцелевшей поверхности «дупло» и спуститься внутрь. Потому что двигаться по оплавленной черноте было неприятно и опасно. Пока были мальцами, из-за нашего малого веса, всё ещё сходило с рук. Но, после гибели десятилетнего Мизуса, мы перестали рисковать. Собственно, найти что-то ценное на «выжженке» невозможно. А Мизус…- просто шёл-шёл и провалился – как в торфянике, когда нижний слой выгорел, а верхняя шкурка не выдержала давления тела. Пацан так закричал, что у меня внутренности от ужаса свело! И то! Когда мы его вытащили, со всеми предосторожностями, сразу поняли – не жилец. Потому что там, под чёрной кожурой «выжженки», была не пустота, а какая-то остекленевшая структура, которая пропустила нижнюю часть тела малыша Мизуса, словно через мясорубку. Мы не успели дотащить то, что осталось, даже до светвлений, он умер. Я бесчувственно уставился в его глаза. Я видел, как медленно угасал блеск. Пока вдруг не понял - это исчезала влага. Испарялась. И мёртвые, сухие очи Мизуса стали первой зарубкой на теле моего взросления.
После этого на смертоносную оплавленность «выжженки» я ни ногой. Но, смотреть – смотрел. Меня притягивало необъяснимым магнитом. И пока остальные искатели рыскали в поисках проходов внутрь, я стоя на краю, представлял, как это всё произошло.
Огромный космический Скиталец ТЕХ.
Вот тоже тема - ТЕ! Наверное, в Верхах знают что-нибудь поболее нас, деревенских. Мои же сведения ограничены скудной информацией из бабских сплетен, из пьяной мужицкой трепли о Войне и баек Ламбадоса. Все мои знания о ТЕХ можно уместить в три ёмких слова: ФИГ ЗНАЕТ КТО. Потому что, всё, что о них говорилось, можно предварять маленькой, гаденькой приставочкой - «вроде». Они вроде люди. Вроде в Войне не участвуют. Космические экстремалы или наблюдатели, вроде… И корабли у них вроде биологических роботов…


Почему я и навострил уши, когда однажды – мы уже тогда работали с Зориком – Ламбадос, по-пьяной лавочке, похвалился, что добыл из внутренностей Корабля два яйца(!), из которых можно было высидеть маленькие био-корабли ТЕХ.
- И куда ты их дел? – Простодушно поинтересовался Штанн.
- Помнишь, мы с кузеном твоим Никосом мотались в Маскву? Ну, так вот… - Пьяно покрутил руками Ламбадос. - Продал…
- Я бы ни за что не продал. – Мечтательно сказал Зорик. – Я бы дождался, когда корабль вырастет и фь-ю-ють!...
- Во-во, и брат твой Никос говорил: «Дождёмся, вырастим, улетим…» - Заплетающимся языком бормотал Ламбадос. - Такие «бабки» светили, а он… Романтик…
- Что-что? – Заинтересовался Зорик.
Штанн встряхнул засыпающего Ламбадоса.
- Ну-у, пришлось к нему вербовщиков приставить, - неуправляемым языком ворочал прощелыга, - он же на всех углах кричал: «Улетим, улетим!»… Ну-у, вот теперь … летает…
Зорик ничего не сказал. Но серые глаза его налились свинцовой тяжестью. Зато Штанн, который за всю жизнь две мысли воедино связать не мог, вдруг произнёс осмысленно и разумно:
- Помню. Яйца-то те – Никос нашёл. Я помогал их тащить – тяжёлые…
- Ты что! Ты что! – Возмущённо задёргался Ламбадос.
Но Штанн небрежно выдвинул левую руку вперёд – он левша - и богатырский кулак проводил Ламбадоса в глубокий аут. Мы выпили ещё по кружечке. Ламбадос, очнувшись, поспешил уползти. А я, отозвав Штанна в сторонку, попросил описать те «яйца», что он когда-то помогал тащить Никосу.
- Ну, такие… - Штанн выпучил глаза, оттопырил нижнюю губу и развёл руки, словно пытался обнять двухмесячного поросёнка. – Жёлтые, вытянутые как дыня, и вот тут, на макушке – пимпочка, что твоя вязаная шапка…
- Как у жёлудя? – Уточнил я.
- Ага. Похоже. Только большой жёлудь. Не-ет…, для жёлудя очень большой… - Продолжал дурачок.


Я назвал его «Жёлудь». Мне тогда едва только исполнилось двенадцать. И особой мощью я не отличался. Вытащить штуковину из переплетений сплавленных конструкций мне было не под силу. Я хорошо ориентировался в географии развалин. Поэтому, заметив место, где была моя находка, замаскировал «дупло» кусками био-обшивки. И на
следующий день отправился туда с инструментами. На всякий случай, никому про «Жёлудь» не обмолвился. Но и с инструментами у меня не сильно-то получилось. Блестящий золотым цветом, овальный предмет в шапочке «макраме» безнадёжно застрял в стекловидной и крепкой, как сталь, структуре оплавленных взрывом конструкций.
Я прикинул, и понял, что место, где лежит «Жёлудь» находится под «выжженкой». Но, именно там, где торчит на чёрной поверхности меленький островок уцелевшей плоти Корабля. Он обильно зарос кустами малины. Всё лето пчёлы, звенящим потоком устремлялись к нему и обратно, создавая две пунктирные, зудящие параллели.
Для Ламбадоса я по-прежнему таскал всякую дребедень. Но про «Жёлудь» предпочёл умолчать. Зимой сильно заболел и в горячке, в кровавых пузырях бреда постоянно мне являлся золотой бок и пупырышки «вязаной шапочки». «Жёлудь» владел моими мыслями. Зимой мало кто ходил к Кораблю. Но по весне туда таскались все кому не лень. Весенними потоками открывались новые «дупла», через которые можно было попасть внутрь. Ламбадос все новые ходы стал помечать белой краской и объявил их, чуть ли не своей вотчиной. По-крайней мере, если он ловил кого-то у своих меток – туго бедняге приходилось. В то лето я и сдружился с Зориком. Вместе мы повели тихую войну с Ламбадосом. Свои лазы стали метить зелёным цветом, оставшимся от покраски моего дома.
И в первую очередь я пометил «дупло», ведущее к «Жёлудю». Но затем испугался, что это станет приманкой и, прежде всего, для того же Ламбадоса. Соскрёб метку. Замерив диаметр лаза, не поленился сделать чурбак из «ветвей» направляющего – уже хрупкого и легко поддающегося ножовке. Этим чурбаком, как пробкой, я закрыл «дупло». Получилось на удивление удачно. Вид такой, словно давно спилен отросток. Если не знать, что к чему – ни за что не догадаться! Зорику про свой секрет я почему-то не сказал. Мне казалось, что между мной и «Жёлудем» установилась некая связь. Пробираться к тому месту, где он лежал, было трудно, поэтому навещал я его нечасто – за лето раз пять-шесть.
А следующим летом мы с Зориком уже были партнёрами. И снова я утаивал свой секрет, даже не пытаясь объяснить себе причину. И, если после первой зимы я не заметил никаких перемен, то следующей весной мне показалось, что «Жёлудь» прибавил в размерах. Ещё через год я понял окончательно – он растёт!



И тут эти пьяные откровения Ламбадоса! Продать «Жёлудь», то есть яйцо, у меня и в мыслях не было. Но, и что с ним делать я не знал совершенно. Спрашивать у кого-то? Боже упаси! Оставить всё как есть – вот путь, который я избрал.
Но все истории, рано или поздно, имеют продолжение. И в один прекрасный момент до моего «Жёлудя» добрались. Это неудивительно. Удивительно другое – ЧТО я в этот момент почувствовал!
Обедал дома в окружении братьев и сестёр. Матушка мне, как старшему, подлила вдругоряд добавки. Папашка, приняв ежедневную дозу, уже свалился на лавку у стены. Малая орала в наследственной люльке, за занавеской. И вдруг меня пронзил невероятный сигнал. Я, как сидел во главе стола, так и взвился над табуретом. На миг завис под потолицей и тут же рухнул обратно на задницу. Семь братьев, как по команде, выронили ложки. А сестрица взвизгнула так, что вмиг замолкла малая за занавеской. Матушка в сердцах помянула Антихриста. А Папанька как спал, так и спал.
Словно раскалённые клещи охватили виски. И, когда темнота в глазах рассеялась, я узрел мираж – мой «Жёлудь». Свободный и парящий в пустоте. Видение длилось какое-то мгновение. Потом я вновь различил удивлённые, заинтересованные лица братьев, сестры и Матушки. И понял, куда мне нужно бежать. Немедленно!




Кровь пульсировала в жилах. В горле – ковровые дорожки из наждачки. Ноги от бессилия виновато подгибались, когда я бежал по направляющим к светвлениям и далее - к Основному Телу. Не подумайте, что это было легко! Лил дождь. Не ливень. Холодный, нудный. Такой не характерный для июля, то усиливающийся, то сходящий на нет, дождь. Всё на мне намокло. Голые руки горели от холода. Шиповки, в которых мы приноровились гулять по развалинам, то и дело срывались с осклизлой поверхности. Так что я чудом добежал до заветного «дупла». Чурбачок, вынутый из дыры, аккуратно лежал рядом. «Только не Ламбадос!»- Взмолился я отчего-то. И, не переводя дыхания, ринулся внутрь.
- Я его не трогал! Я не трогал твой Жёлудь! – Испуганным голосом закричал верзила, на которого я навалился сзади, заворачивая ему руку.
- Штанн!?
- Жёлудь. Твой, твой Жёлудь… - Как заведённый повторял дурачок. Я даже испугался, что у него сейчас начнётся припадок. Отпустил его и жестами маячил, что всё нормально. А сам ошарашено слушал и ушам своим не верил.
- Он, Он сам сказал, что Он твой! Ты дал Ему имя. И Он сказал, - значит, Он твой, – дурачок бормотал безостановочно, – сказал, что ты за Ним ухаживаешь. Сказал, что Он боится Ламбадоса. Я тоже не люблю Ламбадоса. Тогда Он сказал, что не боится меня…
- Постой! Послушай, Штанн, ты что же – можешь с Ним говорить?
- Вот здесь, - ответил Штанн, показав пальцем на свою голову, - здесь, внутри…


Я понимал, - у дурачка, как у пьяного, что на уме – то и на языке. Теперь вся деревня будет знать про «Жёлудь». Мне показалось, - нечто удивительное безвозвратно покидает меня. Стало обидно и больно в груди. Тело словно лопалось. Его распирало. Кожа чесалась, и казалось, сейчас расколется на мне.
- Слышишь? – Сказал Штанн, предостерегающе подняв палец. – Он хочет родиться…
- Что?
- Он хочет, чтобы Его кожура сломалась – Ему пора выйти. Твой Жёлудь так говорит. – Пояснил Штанн, на маску моего изумления.
Я загипнотизировано двинулся к «Жёлудю». Он всё ещё крепко сидел в плену конструкций. Я нежно прикоснулся к золотому боку. Провёл рукой по гладкой поверхности. Ощутил под ладонью пупырышки «макраме». И вдруг почувствовал,- «шапочка» легко отделилась от продолговатого тела и упала к моим ногам. Я машинально поднял её. Она была лёгкая, словно папье-маше, и состояла из сот, которые снаружи выглядели массивными пупырышками. Похоже, раньше они были чем-то наполнены, а теперь пусты, как старое осиное гнездо.
Пока я разглядывал «шапочку», богатырь Штанн подошёл к моему «Жёлудю» и, слегка повернув Его на себя, просто и без усилий вынул жёлтое тело из конструкций, которые я не мог устранить почти три года!
- Осторожно, Штанн! – Крикнул было я.
От боли потемнело в глазах. Словно голова раскололась как орех. Я ощутил-услышал тихий треск и мысленно приготовился, что сейчас у меня потекут мозги. Но, с удивлением вдруг почувствовал лёгкость! И радость преисполнила меня! Боль растворилась как облако спрея. Я увидел, что на овальном теле «Жёлудя» в ручищах Штанна, образовалась большая трещина. Золотая кожура разошлась, и под ней нежно засветилось фисташкового цвета тельце – или, что это было?
И я понял, что тоже «слышу» «Жёлудь». Потому что во мне возникла потребность выбраться из дупла, спуститься с веток Корабля к самой земле – прямо в дебри крапивы, лопуха и черёмухи, и вгрызться зубами в мягкую, влажную, жирную почву.
- Он хочет, чтобы его похоронили. – Сказал Штанн.
- Нет, Штанн. Он хочет, чтобы его посадили в землю.
- Твой Жёлудь.
- Мой «Жёлудь».



До осени я жил как на иголках. Чуть выдавалась минутка, сложными путями, стараясь не натаптывать дорожку, пробирался к месту, где рос мой «Жёлудь». И ещё старался не спускать глаз с дурачка Штанна. Бизнес подзапустил –боялся отлучаться надолго. Все эти поездки, раньше приносившие мне столько удовольствия, вдруг сделались невыносимыми из-за разлуки с «Жёлудем»! На моё счастье, брат Лавр, который младше меня всего-то на десять месяцев, энергично подключился к делам. Вместе с младшим братом Зорика взял на себя почти все заботы, связанные с поездками в Уезд и Область. Мы с Зориком тем временем больше стали бывать на развалинах и сильно потеснили Ламбадоса в его притязаниях.
А «Жёлудь» рос. Как только мы со Штанном опустили его в землю и присыпали чернозёмом, фисташковая макушка тут же показалась над поверхностью. Она пульсировала, как темечко новорождённого младенца! Штанн, склонился к ней и, обливаясь слезами, поцеловал. Я, конечно, был далёк от такого чувствоизъявления, но смутные ощущения близости, взволновали и меня.


К осени «Жёлудь» был уже на голову выше Штанна и толще сорокаведёрной бочки. Он торчал среди зарослей словно гигантская свечка ростка спаржи, или, механический карандаш – тот, у которого могут раскрываться щупальца во все стороны. Но карандаш пока ещё закрытый. Под линяло-фисташковой кожуркой чувствовались настойчивые течения –как, если бы, он качал земной сок электронасосом.
Точно будущий папашка у живота беременной жены, я часами сидел, прислонившись ухом к стволу. И силился разобраться в мысле-образах, которые получал от него. Не всегда это удавалось. Но одну мысль, которую он настойчиво предлагал мне, всё же разгадал стопроцентно. Учиться!
Ещё до начала учебного года я засел за математику. Поскольку раньше во мне этой блажи, в смысле тяги к знаниям, не наблюдалось – пришлось за всё браться с самого начала. С таблицы умножения. Я тырил у братьев учебники. Благо, все мы были погодками. Тащил их своими хитроумными тропами к «Жёлудю» и там зачитывался. Словно это не нудные школьные задачники были, а фантастические рассказы Пюкко!
В сентябре случился первый облом. «Тригонометрию», «Высшую математику» для ВУЗов, «Астрономию» я ещё нарыл в школьной библиотеке, но «Астрофизика», «Начальная навигация» и «Внепространственная табуляция Голового» оказались самой недосягаемой вещью на свете. В Уезде не было. В Области удалось купить только «Навигацию» и то без карт. Вся надежда оставалась на Маскву.
И тут удача! Прибегает запыхавшийся Зорк, вываливает на стол три вёс-платы! Три «гипер-мамы»!! Вот это да!!!
- Всё, - говорит, - надо лететь в Маскву.
Надо-то надо. А куда там сунешься? Был бы Никос. А так – идти на поклон к Ламбадосу? …Делать нечего, пошли.
- А я, - говорит Ламбадос, - с вами поеду.
Вот не было печали!
- Договорились.
Заправили по полной драндулёты. Бутерброды в сумки побросали. Кое-какие вещицы из развалин мужики ещё подкинули. И полетели.
В Маскве Ламбадос, к его чести, выпендриваться не стал. Добросовестно свёл с кем надо. Вёс-платы мы выгодно пристроили. Полдня бегали подарки искали – родни, почитай, у каждого деревня. Под эту байку про подарки, я успел и дисками с нужными учебниками затариться. И сверх того «Психологию одиночных и групповых полётов» взял, «Медицинский справочник» и «Ксено-биологию».
Вечером, на подлёте к деревне увидели, что над развалинами стоит густой салатовый туман. У меня чуть слёзы из глаз не брызнули –так хотелось тот час же бежать к «Жёлудю», похвастаться покупками. Вечер просидел с осчастливленной подарками ребятнёй дома. Утром в школу не пошёл. Невмоготу было. Туман рассеялся. Я вприпрыжку побежал к «Жёлудю».
Вот чуяло сердце! Ещё на подходе к Основному Телу Корабля, я услышал подозрительные звуки. Чем ближе я продвигался, тем отчётливее различал завывания. Слов я не разбирал. Но внутри всё узлом завязалось от ожидания неприятности. В какое-то мгновение обратил внимание, что начинаю ставить ноги в такт ритмическому звучанию голоса. А ещё через секунду до меня дошёл смысл произносимого. Я сверзился с Тела, кубарем пролетел через осеннюю красоту черёмух, чрез крапивный сухостой и выкатился к своему любимцу. Под «Жёлудем», раскрыв на коленях старую, бумажную книгу, сидел двадцатилетний верзила Штанн, и, нараспев завывая, декламировал:

У Лукоморья дуб зелёный
Златая цепь на дубе том,
И днём и ночь кот учёный
Всё ходит по цепи кругом…

- Штанн! Скотина ты этакая! Ты же никогда читать не умел!
- Твой Жёлудь научил. Он стихи любит…


Как только выпал первый снег, я и Штанну строго-настрого заказал, и сам прекратил ходить к «Жёлудю». Но связь с ним теперь ощущал непрерывно. Сперва я (он) мёрз, но потом адаптировался – кожица потемнела, загрубела. И мне(ему) стало комфортно – снега намело в ту зиму немерянно! Проблем особых не было. Кроме того проклятого дятла, который в начале декабря долбанул меня (его) в затылок. Но одного раза было достаточно, потому что моя (наша) реакция была столь яростной, - как дятел жив остался – ума не приложу! Разряд электрического тока, сгенерированный «Жёлудем», навсегда отшиб у незадачливой птицы желание долбить наш зелёный ствол.


А под Рождество вернулся брат Зорика - Никос. Два года в Космофлоте до неузнаваемости преобразили его внешность, На голове от прежнего Никоса остался только цвет его глаз, да и тот подёрнулся свинцовой патиной. Но – «руки, ноги целы – уже хорошо» - говорили бабы. Приехал Никос не один. С невестой. На наших деревенских совсем не походила. Больно тоща. И одета как солдат. И волос не было. Не как у Никоса – не красная обожженная лысина, конечно. А короткий такой ёжик неестественно-белого цвета. Да и по-русски не говорила почти – хранцузская девка-то оказалась. Всей деревней бегали смотреть. И не по разу. А чё зимой делать ещё?
- Чем заниматься думаешь, брат? – Ревниво спросил Зорик на какой-то гулянке.
Я вытянулся в струну, ожидая ответа. Всё ж, как-никак, его бизнес сейчас при нас был.
- Поживём – увидим, брат. – Уклончиво ответил Никос.
А сам на другой день зашёл ко мне домой. Ко мне, пацану! Как к равному.
- Учится, - говорит, - надо. Сказали, у тебя учебники хорошие есть.
- Какие? – Я смутился от неожиданности. – Кто сказал?!
- «Навигация»? Карты есть?
- Есть.… На Флот вернёшься? – Полюбопытствовал я, отгружая ему диски.
- Поживём – увидим…
За зиму он перечитал, всё, что у меня имелось. В школе я не очень-то афишировал свои познания. А распирало же с кем-то поделиться. На этом с Никосом и сошлись. И с девчонкой его – Ликой, тоже подружились. Даром, что хранцуженка, а водочки примет –девка, как девка! Но ни с Никосом, ни с его подружкой я ни разу не обмолвился про «Жёлудь». Хотя разговор о яйцах заходил. И Ламбадосу, по случаю дел стародавних, Никос люлей навесил на «23февраля». А всё как-то не случилось. В развалины вместе похаживали. И Зорик с нами ходил. И хранцузска. А в марте Никос с невестой вдруг укатили в Маскву. Зорик их проводил, вернулся и сказал, что там они и остались.

- Как считаешь, - спросил задумчиво Зорик, когда вечером мы сидели компанией у кого-то на празднике, - вот почему зимой салатового тумана не бывает?
Я пожал плечами и тоже задумался. Дурачок Штанн вдруг оторвался от глазения в окно и сказал:
- Зимой пчёл нет.
- Дурак! – Привычно бросил Зорик.
- Что? Подожди, Зорк! Что ты хочешь сказать, Штанн?
- Пчёлы зимой спят.
- А причём здесь пчёлы? – Удивились все.
- Они салатовый туман на лапках носят…
- Ну-у, пошла писать губерния! – Зорк снова принялся за бражку.
- И что? – Не отставал я от Штанна.
- Мечты опыляют… - Простодушно ответил дурачок.
Все засмеялись.
Я пил брагу, и перед глазами у меня вставали картинки «выжженки» .И в голову приходили все фантазии, которые посещали меня там, на границе сгоревшей и уцелевшей плоти Корабля. Я стряхнул наваждение – этак можно до такого докатиться с размышлениями, что ого-го! Скажем, что я отец «Жёлудя»? Или мать? О, как! И мечта моя «опылённая» ждёт не дождётся, когда сойдёт снег…


И как ни долго мы ждали, а всё же наступил день, когда я решил, что пора. Пора уже навестить «Жёлудь». Черные кучи снега ещё таились под развалившимися частями Корабля, но апрельское солнце так рьяно делало свою работу, что сугробы испарялись прямо на глазах. Стараясь держаться степенно, я двигался по направляющим, через многократные светвления к Основному Телу. Ветерок, раздувая полы фуфайки, студил разгорячённое тело и наполнял необъяснимым блаженством всё естество. И прежде чем спуститься вниз, к земле и к «своему детищу» - как я его в шутку стал называть, я задержался на границе «выжженки». Привычно окинул взглядом окрестности.
…Комок встал у меня в горле. Тут и там – между стволами направляющих, по сторонам разорванных частей Основного Тела, на уровне моих глаз я увидел веретенообразные тёмно-фисташковые стволы. Ближе всех торчал мой «Жёлудь». А неподалёку, буквально метрах в пятидесяти - возвышался здоровенный… брат моего «Жёлудя»! А ещё дальше я насчитал штук десять таких …братьев…
Я не знал, что и подумать! Просто тупо развернулся боком к своему «Жёлудю», и решительно двинулся к тому – здоровенному. В душе образовалась какая-то энергия, которая гнала меня вперёд, сжимала кулаки и неистовой дрожью сотрясала всё тело – от макушки до пят.
Спрыгнув с развалин на землю, меся шиповками чернозём, я бульдозером вывалился к этому вызывающему гиганту.
- Ну, привет! – Услышал я знакомый голос.
Из-за зелёного ствола вышел… Никос. Собственной персоной! В лётном комбинезоне и жёлтой бейсболке на терракотовой лысине. В точно такой же экипировке, вслед за Никосом, навстречу мне, протягивая руку, вышла Лика:
- При-ивьет! – Нараспев произнесла она.
- Как тебе наш «Порцелино»? - Поинтересовался Никос, гордо окидывая взглядом свой…корабль.
Ведь это был корабль?! Ну, конечно же, а что же ещё?!
- Что значит «Порцелино»? – Чувствуя себя идиотом, вяло поинтересовался я.
- Поросёночек. Это по-итальянски. Чё-то, сдуру назвал, так и пристало. А твой я видел. «Жёлудь», да? Красивый. И имя красивое.
- И очень поэт! – Добавила Лика, - Любить стихи и хранцуски поесия…
- Это его Штанн пристрастил. – Всё что мог ответить я охрипшим голосом.


Эскадра насчитывала одиннадцать кораблей.
- Хорошее число. - Подвёл итоги Никос. - Ламбадоса с его «Золотым Хряком» я бы, конечно, не брал. Но ничего не поделаешь – он всё-таки вырастил первоклассный корабль. И Межгалактические правила внутренней торговли знает лучше всех.
На том и порешили. Старт наметили на осень. Кораблям было поручено заниматься закачкой топлива и формированием запасов продуктов. Ответственным био-механиком назначили Зорка. С некоторым чувством обиды на недоверие друга, разглядывал я его «Малой», хотя прекрасно понимал, что сам поступал точно так же. И абсолютно как все. Как все мечтатели нашей деревни.
Ещё больший тык я получил, узнав, что мой младший брат Лавр тоже вырастил «Мячик». И девчонка Маруська, которая мне уже год как нравилась, собралась лететь на своём «Зайке».
В общем-то, почти вся наша команда следователей обзавелась своими детками –
«Златая Хрюша», «Каплун», «Бейсбол», «Штучка».
И ещё один мужик – Федька-дохтур. Его «Дусечка» была так запрятана, что до мая мы не подозревали об её существовании. Дохтур в деревне занимался травничеством и кости вправлял понемножку. Его с ходу определили в медицину.
Единственным человеком, который был посвящён в тайну Эскадры, но не имел корабля, был Штанн. Вопрос, что делать с дурачком решился сам собой, когда в июле на молодых кораблях стали открываться «дупла». На «Жёлуде» их появилось сразу два.
- Это значит, твой корабль может взять двоих. – Перевёл мне Никос, то, что говорила Лика.
Никакая она оказалась не хранцуженка. Она была из ТЕХ! И помогала нам сформировать Эскадру. Благодаря ей, Никос знал многое, что нам было так необходимо. Единогласно его избрали Командором.
Вопрос лететь или не лететь не стоял. Куда и почему – тоже. Мы были молоды, полны сил и надежд. И шанс взамен тихой, пьяной, скучной жизни в деревне, не хотел упустить никто. Кем станем, что будем делать там, за пределами орбиты нашей Зэмли, было загадкой за семью печатями.


В последний день августа мы встали по тревоге. Восход солнца был уже не такой ранний, как летом, и обычный холодный туман скрывал деревню. Пахло грибами и дождём. В окно постучали, и голос решительно разрубил сон – мой и Лавра:
- Приказ Командора. Общий сбор с вещами. Срочно!
У нас всё было готово. Нашему следующему младшему - Сонику я вложил в руки
диски с учебниками. Обнялись с Матушкой, поцеловали малышей, похлопали по плечу спящего Папашку, и поспешили к кораблям. По дороге от деревни до Развалин к нам присоединился Штанн и все остальные. Над Старым Кораблём колыхался салатовый туман.
- Хороший знак! – Сказала Анна - третья девушка из нашей команды, считая Лику и Маруську.
Корабли стояли в полной готовности. Толстенный слой био-обшивки, которая почти полностью сгорит в атмосфере, покрывал их сигарообразные тела. Ветви-щупальца, обращённые к небу, плотно прижимались друг к другу, формируя обтекаемую крону. Корни уже обнажились, освободились из земли и пружинно подрагивали от избытка энергии. Только жилистая, как лиана «пуповина» связывала их с планетой, протянувшись из недр каждого корабля куда-то в недосягаемые глубины Матушки-Зэмли.
- Обстоятельства изменились. Приказываю перенести старт, практически, на сейчас.
Я видел лицо Никоса на экране монитора, сидя в удобном кресле в рубке управления «Жёлудя». С малого монитора слева, мне безмятежно улыбался верзила Штанн. «Дупла» задраены. Пусковые установки приведены в полную готовность.
- К деревне, направляется звено бомбардировщиков с намерением бомбить Развалины. В Космофлоте что-то пронюхали про нас. Отдаю приказ: Немедленный Старт!
Руки мои автоматически запустили систему. «Жёлудь» взволнованно задышал.
- Отделилась «пуповина»! - Радостно сообщил Штанн.
И лёгкая тошнота подступила к горлу, словно я валился на драндулёте в воздушную яму.
- Командор! – Раздался голос Ламбадоса. – А как мы прорвёмся через систему Безопасности Зэмли?
- Пройдём. – Уверенно отвечал Никос. – Нам помогут. - Он переглянулся с Ликой. - Нас ждут ДРУЗЬЯ. Эскадра, слушай мою команду: рассредоточиться! Как только закончатся перегрузки, приготовиться к объёдинению! Корабли знают, что делать. Просто доверьтесь им, ребята! До скорого!
- Есть, Командор!!!

















Марина Гаки

Хорош рассказ!
К технике никаких вопросов нет. Идея свежая и необычная. Рассказ принят, тем более, что интересно ожидать продолжения одиссеи "Желудя", "Порцелино" и др. кораблей и их экипажей. Сумели удивить, Марина! Ничего подобного не читал.
В тематику сталкеров, как поисковиков артефактов и следов инопланетных цивилизаций вписывается: "...так мы называли деревенских копателей, тогда как сами себя гордо именовали – Следователи...".
С уважением
Штольц

Спасибо! Есть продолжение - ещё три рассказа. Показать?

Конечно!

Ну, тада, нате!))))
Догоняй!
(2-й рассказ из цикла «Жёлудь»)


Мне так хотелось врезать этому болвану… ну, как учили. Он что же, думает,- девушка без паранджи, так и приставать можно?! Какая сволочь!!! Я, между прочим, этот факультет – бортпрограммирование и архивация - выбрала в основном из-за того, что в Околоземке и Внеземфлоте женщинам паранджа не вменяется в обязанность. Моя сестра Дива уже почти десять лет живёт в Маскве. Она тоже оканчивала наш колледж. Но, на мой взгляд, сделала глупость – выбрала наземные службы. Так она, представляете(!) говорит, что без паранджи – этой сетки не лице - уже на улице показаться не может! Ей, видите ли, ужасно неуютно! Ладно бы мартыха какая, а ведь не последняя девка была в нашей деревне. А теперь даже в христианском гетто ходит в неопределённого цвета балахоне – типа платье, и лицо прячет. Так вот – хрен вы от меня дождётесь, чтобы я эту гадость на себя напялила!!! И ты, урод, отойди лучше, пока не поздно тебе род твой антихристов продолжать!
Вот, как вы считаете, Судьба это что? Приезжаешь ты в большой город. Поступаешь в колледж. Там в группе шестнадцать парней и ты одна девчонка – дунька деревенская. Кое-какие деньги у тебя на карточке имеются. Но ты всё равно решаешь подрабатывать – в большом городе столько соблазнов!!! И первое что приходит в голову – «Макдональдс». Школа бизнеса. А там этот урод – тоже мне - учитель этого самого бизнеса!: «АдЭнЭшь, говорит, паранджу, - тогда Я тЭбя уважат буду как жЭнщину». Вот, милый мой, твоё уважение, вот шапочка с каёмочкой, вот фартучек и швабра твоя драная! И пошёл ты!!!
И понеслось – «Пицца Хат» - отвали, козёл! «Кофе-Хаус» - убери лапы!! «Сбарро» - не нравится, когда мордой в макароны, да?! «Ёлки-палки» - слушай, ТЫ, по-русски не пАнимаЭш, нЭт? Щас вмиг научишься!!!

- Ты чего такая грустная, Малаха?
- Опять выперли…
- Откуда на этот раз?
- Из «Му-Му»…
Щуп хороший парень. Присел. Вроде и говорить больше не о чем, а вот сидит рядом и легче становится. У него с высшей математикой проблемы. Срежется на экзамене. Жалко. Хороший парень.
Все думают, раз деревенская – так в Маскву за мужем приехала. Поэтому, лишний раз и рта раскрывать не хочется – чуть интерес проявишь – Ага – хищница, охотница! Вот сидим. Молчим.
- А знаешь что?!
- Что?
- У меня дядька тут в одном месте работает. Недалеко от училища. Там посудомойщики нужны. Я хотел, но сказали, что только девчонку возьмут. Вчера вечером ходил. Может ещё не нашли никого. Попробуешь?
- Попробую.… Извини, с энтузиазмом натужно…
- Я тебя после последней пары провожу. Сама не найдёшь.
- Ладно. Спасибо…
И, вот что это, если не Судьба? Дядька Щупа в белой рубашке и чёрном галстуке, за заваленным бумагами столом, в пропахшей кухней и кладовкой, подсобке, весело посмотрел на меня, и рыжий глаз его сверкнул интересом:
- Откуда-откуда ты, говоришь?
- Из Гневково. Под Смоленском это…

- Слыхал-слыхал.… Это на вас там Космический Скиталец грохнулся?
- Рядом. Только давно это было.
- Да-да! Знавал я ребят оттуда. Гневковские. Такие вещицы занимательные привозили!
Погоди-ка, дай Бог памяти – Ламбадос, Колька, Зорик!!!
Меня обдало горячей волной:
- Колан – это мой старший брат.
- Да ты чо!?
- Покойный.
- Да? Жаль. Хороший парнишка был. Спился?
- Не-е, он давно погиб. Я ещё совсем маленькая была. Они с друзьями и ещё одним моим братом из Старого Корабля построили маленький корабль и хотели лететь, но корабль взорвался на старте. И Ламбадос и Зорк – все там погибли.
- Жаль-жаль. Ну что, приступай к работе.
Дядька Щупа – Пал Горыч тоже мужик очень хороший. Он управляющий в ресторанчике. Я на работу вечером прибегаю – он уже уходит обычно. А однажды дождался меня, позвал к себе в подсобку - в кабинет, как он это называет.
- Пять минуточек, - спрашивает, - у тебя есть? Чайку со мной не выпьешь?
- Есть, - говорю. – Выпью.
А сама думаю: «Ну вот, б…, и тут началось». А уже приработалась, привыкла. Удобно. От колледжа и от дома недалеко.
Пал Горыч увидел мою скисшую физиономию – всё понял. Рассмеялся и говорит:
- Не боись - не боись, Маланька! Старый я к тебе приставать. Кавалеров твоих опасаюсь, опять же.
Это он на Щупа, племянника своего и на Ряшку, нашего однокашника намекает.
– Чай-то пей-пей. Сахар бери. Не стесняйся.
- Я не стесняюсь. Не привычная я с сахаром. Спасибо, Пал Горыч.
- Спросить я чего у тебя хочу, Малаша - От большого корабля возле вашей деревни осталось хоть что-нибудь?
Я задумалась. После взрыва на развалинах, который унёс по подсчётам наших деревенских, десять жизней, от самих руин тоже практически ничего не осталось. «Огонь полыхал несколько дён» - вспоминала Матушка, - «А потом ещё салатовый туман с месяц висел над деревней».
- Нет, вряд ли… - я покачала головой, - Хотя…
- Что?!
- Я когда совсем маленькая была, любила убегать играться в роще. А роща эта – аккурат на том самом месте наросла, где развалины были. Мне-то не особенно интересно было, а всякие непонятные штуки я там иногда находила.
- Например?
- Н-ну, не знаю. Типа большая поляна из металла. Или обломки ржавые. Или куски железа - лохматые, точно корой покрытые.
- А салатовые туманы в вашей местности после этого взрыва ещё бывают.
- Бывают. Но очень редко – раз-два за лето. А то и вовсе нет.
Каждый раз, как туман зависнет окрест, старики деревенские напьются и друг другу пальцами грозят – «ну всё!» Чего всё то? А потом снова нет тумана. И год. И два... Старики на завалинках опять пальцами грозятся – « Нетуть! Ага-сь!»
- Малашка, когда у тебя каникулы начнутся?
- Ну, так в июне сессию сдадим - и каникулы.
- Домой поедешь?
- Не знаю. Не решила ещё. А что?
- Интерес я к вашим местам имею…

- Интерес?!
- Угу. Приборчик – приборчик один меня интересует…


Уж не знаю, что за приборчик на развалинах Корабля мечтал раскопать Пал Горыч, но в Гневково наше на каникулы мы отправились втроём. Не, Горыч не поехал. Вместе со мною в деревню закатились два моих однокурсника Щуп и Ряшка. Щуп таки сдал высшую математику и перешёл на второй курс.
Ну, понятное дело – по деревне волна пошла – Малашка аж двух мужиков из Масквы притащила – все решили, что я смотрины устраиваю. И попёрлись в наш двор как на ВДНХа – достижениями любоваться! Деревня же! Тут же по-простому, прямо при парнях их же и обсуждали. Пуще всех отличилась Бабка Захарьиха. Она когда пришла «за солью», наткнулась в горнице на только что проснувшегося Ряшку, сидящего на лавке в одних трусах. Бесцеремонно уселась на табурете напротив, минут пять в упор рассматривала обалдевшего моего приятеля. Затем встала, стряхнула несуществующие крошки с подола, поклонилась Ряшке и грудным своим громоподобным голосом произнесла, обращаясь ко мне, но так что и во дворе было слыхать:
- Ой, Малаша! Да за кого ж ты идти собралась, девонька. Худущый-та какой – да он же не сегодня – завтра помрёт!!!
Но объяснять деревенским, зачем действительно приехали мои приятели – пустая затея. Да и легенда о смотринах была как нельзя кстати. Мы могли без опаски гулять по окрестностям деревни – это воспринимали как должное – женихаются мол!
Единственный, кто не поверил в байку про женихов, был мой старший брат Соник.
Когда-то у меня было восемь братьев. Самые старшие – Колан и Лавр погибли тогда при взрыве своего корабля. Сонн остался за старшего. И, кроме него, в деревне остался пятый наш брат Удал – после рекрутства он вернулся и подженился на молодой вдове Ладке. Завели они ещё троих ребятишек к Ладкиным двоим – так и живут. О четвёртом брате Лисе мы уже давно известий не получали. А шестой, седьмой и восьмой – заскрёбыш Васенька –все трое живут в Смоленске. У Васеньки пока семьи нет, Кот в прошлом году женился на нашей гневковской и увёз её с собой, а Ясень уже четверых мальчишек растит. Жена его мне, правда, не глянется. Уж сильно вся из себя городская.
А Соник так и остался бобылём. Лет в двенадцать он упал, расшибся – думали насмерть. Ничего, поправился. Но горб стал расти на спине. Только дело не в горбе – мало ли на деревне мужиков службой калеченных – Соников горб по сравнению с ними маргаритка среди лебеды. Всё дело в его характере. Мрачный и замкнутый Сонн на пушечный выстрел никого не подпускал близко к себе. Я наблюдала, как он сам мучается от этого, но ничем помочь ему не могла. С годами горб и мрачность его росли и принимали пугающие размеры. И в первый же вечер, когда гости мои улеглись, Соник приковылял в беседку, где я устроилась на ночь, уселся на край моей постели и, глядя в сторону, пробубнил:
- Знаю, зачем пожаловали. За золотыми яйцами.
- За чем, за чем?! – Мой сон мгновенно улетучился.
Ах, если бы Соник знал хоть на капельку побольше! Слишком мал он ещё был, когда Колан, спеша на свой корабль, вложил ему в руки пакет с дисками. Позднее я сотни раз просматривала эти диски – учебники по Ксенобиологии, Астронавигации, Космомедицине. То, что я стала увлекаться физикой и высшей математикой, думаю, это влияние этих дисков. Да и училище Космофлота - того же поля ягода. А Соник только и мог рассказать про какие-то загадочные золотые яйца, которые давным-давно откопали наши братья в развалинах Скитальца. То ли они продали их в Маскве, то ли с их помощью построили этот злосчастный свой корабль, не знаю. Скорее всего, продали –
ведь знал же что-то об этом Пал Горыч. Старый хрыч – каков(!) – не сказал всей правды – племянничка с дружком настропалил и приставил. А мне ни слова! Ну, ладно, ладно…

Весь июль мы «женихались» в роще на остатках Корабля. Как я и говорила – от Скитальца почти ничего не осталось. Я что и уцелело – было бережно погребено под пышной зеленью. В первую же неделю наших поисков к нам присоединился Сонн. Тайно ночью он вынес из сарая лопаты и передал мне их в роще следующим утром. И вовсе лишил меня дара речи, когда вдобавок вынул из мешка старенький миноискатель. Я расцеловала его. Думаю, даже матушке подобное не позволялось уже много лет.
Но ведение немалого хозяйства занимало у Сонна слишком много времени, поэтому он лишь был в курсе наших поисков, изредка наведываясь в рощу. Дома об этом не говорилось ни слова, ни полслова. Понятно, почему я не проговорилась племяннику Пал Горыча, не говоря уже про Ряшку. Но, вот почему я утаила свою находку от Соника, мне было невдомёк. Я нашла-таки яйцо!
Небывалый салатовый туман стоял над деревней – сколько себя помню – такого продолжительного по времени тумана не видела. Матушка по многолетней привычке, позакрывала все форточки в избе, и велела мне ночевать в доме, а не в беседке. А на третье утро, когда туман рассеялся, мы взяли лукошки и двинули в рощу – «по грибы». Грибы действительно были. Но мои приятели бросили лукошки, как только вошли под сень берез и кинулись к припрятанным лопатам. А я, как всегда, отделилась от них и действительно занялась боровичками. Грибной азарт увлекал меня с детства. Я хорошо знала, что там, где роща окружает ржавую металлическую поляну, белых всегда полным-полно.
Там-то я и провалилась. Корзина моя, почти полная грибов осталась наверху, а сама я ухнула во чрево – нет, не земли, и не пчелиного гнезда, как мне сперва показалось, - а корабля. Вернее, того, что от него осталось. Да и провалилась я неглубоко. И, к счастью, не разодралась и не поранилась. Когда глаза мои освободились от земли и привыкли к темноте, я рассмотрела крохотное помещение, где в переплетениях конструкций, как муха в паутине, висело ОНО! Пчёлы деловито сновали повсюду, но на меня не обращали ровно никакого внимания. Не понять, что это за штука, было невозможно!!!
«Куколка» - сформировалось в подсознании. И я решила, что моя находка имеет имя. Куколка. И мне показалось, что невидимые жгуты конструктивных сплетений перехлестнули мне через плечи, и связали, притянули меня к моей Куколке, как шерстяной платок притягивает к телу матери младенца. Это был всего какой-то миг. Но его было достаточно, чтобы я поняла, что никто не узнает про мою Куколку.
В начале августа, для соблюдения приличий, мои кавалеры – Щуп и Ряшка, отбыли восвояси. Не скажу, чтоб не соло нахлебавшись. Кое-чего они всё же нарыли. Но не яйцо. Даже, если я не заметила ничего похожего в их багаже, то это было ясно написано на постных физиономиях. Нечего и говорить, что после их отъезда я зачастила «по грибы».
Матушка попросила меня задержаться на «тридцать первое августа». Каждый год в это число, после линейки в канун первого дня нового учебного года, в той же нарядной школьной одежде мы всей семьёй отправлялись на деревенское кладбище. Возглавляла шествие Матушка в белом с яркими весёлыми цветками платке, и с такими же яркими осенними цветами в руках. Мы шли большой процессией от школьного двора, через всю деревню. К нам присоединялись соседи, родственники и друзья всех тех молодых людей, которые когда-то предприняли безумную попытку превратить мечту в реальность. На кладбище, за никогда не крашеным забором, жердями было огорожено большое пространство, где не было могил, а стоял вздыбленный к небу кусок металла от Корабля. На нём было выбито десять имён – восемь парней и две девушки. В канун сентября букеты цветов щедро укрывали землю и пьедестал памятника.
Потом вся поминальная толпа рассеивалась по кладбищу, заодно навещая могилки ушедших родственников. Мы тоже поминали бабушку и дедушку, заходили к многочисленным тётушкам, дядюшкам, сватьям, сватам, кумовьям и напоследок, выйдя за ограду кладбища, останавливались у одинокой могилки Папаши. Матушка сурово поджимала губы. Быстро, сноровисто прибирала могильный холмик, гладила сыновей по вихрастым лбам и напоминала каждый раз одно и тоже: « Не был ваш Отец самоубивцем, дети! Запомните!».

«Огненный смерч три раза обогнул деревню и до самых холодов окрест стоял густой салатный туман». - Эти слова, в различных вариациях, Матушка повторяла из года в год, рассказывая, как она лишилась старших сыновей. И в этот раз всё было как всегда, с той лишь разницей, что присутствовало нас уже не так много. Я, Сонн, Удал с младшими детьми и Васенька, прилетевший из Смоленска. Мы с Матушкой обошли по традиции всё кладбище, постояли у папашиного холмика и вернулись домой, к столу, который мы с нею в две руки уже с утра собрали на помин.
Накануне я в последний раз навестила свою Куколку. Со всеми предосторожностями лишила всех примет местность и сделала всё возможное, чтобы никого не угораздило провалиться в мою заветную дыру. Мысленно распрощалась с ней, как с лучшей подругой. И за столом сидела в каком-то отрешённом оцепенении. Я собиралась улететь в этот же день – сначала на Васечкином дранулёте до Смоленска, а там по трубе до Масквы. Я уже просчитывала, что если часика в четыре мы откланяемся, то в шесть, максимум в четверть седьмого я уже буду обнимать Диву. Я не заметила, как на соседний стул опустился Соник. Не припомню, чтобы брат, разговаривая с кем-либо, прямо смотрел на собеседника – поэтому меня поразил – ну я не знаю – цвет его глаз, что ли? Или выражение этих глаз? Или само то, что он смотрит на меня в упор?! Я отметила, что, оказывается, у Соника рябое лицо и очень, ну очень милые глаза…
- Малаша, - сказал он охрипшим голосом. Было видно, что трудно давались ему эти слова. Он постарался приосаниться, что, принимая во внимание особенности его фигуры, выглядело до щемления сердца нелепо. - Я тебе подарочек приготовил. Потом посмотришь. Это тебе пригодится.
И он выложил на стол передо мною небольшой прямоугольный свёрточек, замотанный в рождественскую упаковочную бумажку, крепко по-мужицки перетянутый скотчем. Я оцепенела. Потому что сразу догадалась, что было в свёртке.
- На Рождество открыть? – Пыталась я отшутиться, чтоб хоть как-то скрыть своё замешательство.
- Не выдержишь… - усмехнулся Соник.

Васечка испугался, когда увидел мою залитую слезами личину. Всю дорогу до Смоленска, сидя на заднем сидении драндулёта, я беззвучно ревела, зарабатывая себе неподдельную головную боль. Кое-как распрощавшись с братом, я уговорила его не дожидаться, когда подадут мой члак, и вошла в зал ожидания при старинном здании железнодорожного вокзала. Я не уехала ни ближайшим члаком, ни следующим, ни последующим. Время подходило уже к шести, а я всё сидела и сидела на Смоленском вокзале. Наконец, приняв решение, я набрала номер Соника, но говорить или видеться с ним побоялась, а отправила записку. Про Куколку. И про место, где она лежит.
Словно пудовый груз свалился с моих плеч. Я подхватила сумки и пошла на ближайший вагон до Масквы. Уже удобно разместившись внутри члака, и приготовившись проспать часок пути, я получила записку от Соника:
«Не волнуйся, Маланька, всё будет в порядке».

Сонников подарок – диски с учебниками нашего старшего брата Колана были хоть и
семнадцатилетней давности, но действительно пригодились. Я не рвалась стать отличницей, стараясь не выпячивать свои знания, почерпнутые из полузапрещённых книг. Но учёба давалась мне легко и чем далее, тем более прибавлялось во мне уверенности, что между моими успехами в усвоении академических знаний и моим телепатическим общением с Куколкой есть неразрывная взаимосвязь. Куколка обросла в моём сознании массой новых ласковых имён – она была и Красавицей, и Лапушкой, и Ладушкой. И, что удивительно, через неё я обострённо чувствовала присутствие в этом мире Соника. Мне только исполнилось восемнадцать. Сонну было уже под тридцать. А я жалела и любила его практически по-матерински.
От Пал Горыча я ушла. Стала подрабатывать написанием курсовых и рефератов. Даже для старших курсов. Довольно тяжело произошла размолвка со Щупом. Как-то, уже в конце октября, он открыто объявил мне, что в Гневкове они с Ряшкой искали золотые яйца ТЕХ. Конечно, сообщение, не произвело на меня невероятного впечатления. Но сюрпризом оказался при этом взгляд Щупа. Щуп пристально ждал моей реакции. Словно всасывая сквозь соломинку остатки коктейля, он впился глазами в моё лицо. И вычислял – знаю ли я об этом что-либо, слышу ли в первый раз? Мне показалось, я довольно удачно разыграла дурочку – поморгала, и, как можно более простодушно, спросила:
- Яйца?
После этого я стала избегать Щупа. А в зимнюю сессию он завалил высшую математику и ещё что-то, и вылетел из колледжа. Слышала, что ему удалось начать выгодный бизнес. Думаю, с тех вещиц, которые они с Ряшкой нарыли в Старом Корабле. Ряшка – лопух. Он продолжал учёбу и, видимо, не извлёк никакой прибыли из летней поездки. Но меня это не волновало.
Как только я сдала последний экзамен летней сессии, в тот же час полетела в Смоленск. Навестила братьев с их семьями, одарила сладостями племянников и вечером уже была в деревне. С какой-то невероятной радостью я встретилась с Соником. И с его стороны ощутила ответную волну теплоты и нежности, которую так трудно было предположить в бирюке. Допоздна мы втроём – Мама, я и Сонн просидели за чаем и разговорами, а остаток ночи я не могла уснуть, и часа в четыре утра, когда темнота забелилась утренним молоком, я, разыскав старые сандалии, надсадно скрипнув тяжёлой дверью, выскользнула на задний двор. И вздрогнула от неожиданности. Потому что от беседки отделилась непонятная фигура – было ещё недостаточно светло, чтобы сразу разобрать – кто это.
- Здравствуй! – Шёпотом сказал он.
- Ряшка???! – Я остолбенела. Кого угодно я могла представить себе сейчас на этом месте, но только не моего нескладёху одногруппника! – Что ты здесь делаешь!? – Тоже шёпотом спросила я.
От беседки отделилась ещё одна фигура, не узнать которую было невозможно даже в темноте, и голосом Сонника громко произнесла:
- За тобой шпионит!
Ряшка затравленно оглянулся, и дернулся, было бежать. Да куда там! Соперничать с моим братом в резкости и силе было бессмысленно, не говоря уж о таком рохле, как Ряшка!
- Подожди, Малаша, послушай! – Всё так же шепотом продолжал он, извиваясь в цепких руках горбуна. – Тебе нельзя туда ходить!... Ой! – Взвизгнул он, когда Сонник яростно придвинул его спиной к стене конюшни и приподнял так, что ноги его повисли
не касаясь земли.
- Рассказывай! – Прорычал Сонн.
- Куда нельзя? – Спросила я, ощущая холодную пустоту внизу живота.
- Пожалуйста… - Просипел Ряшка, задыхаясь.
- Сонн, пожалуйста, опусти его. Пусть говорит!
- Тебе нельзя к яйцу! – Выпалил взъерошенный Ряшка, тяжело отдуваясь. – Там у рощи тебя караулят Щуп со своим дядькой!

До Гневково они добрались ещё вчера, раньше меня. И пока я навещала родню в Смоленске, разбили лагерь под дубами - на той стороне реки – далеко от деревни. Щуп весь вечер провёл в нашем дворе под окнами дома. А после того, как я подтвердила Матушке, что завтра по росе помогу Сонику выкосить делянку в роще, шпион растворился в ночи. А Ряшке идти было некуда, и он приютился в моей беседке, в которой я спала всё прошлое лето.
Милый Ряшка! Ну, кто же мог подумать, что полгода тому назад, случайно услышав разговор Щупа с родным дядькой, недотёпа сопоставит все известные ему факты и сообразит, что Горыч имеет основания подозревать, что я всё-таки отыскала яйцо. Да, признаю, что как осторожна, как мне казалось, я не была – всё же наделала ошибок, по которым они меня вычислили. Полгода они пристально следили за мной. А Ряшка следил за ними. Ну, и за мной присматривал тоже: Как я старательно маскирую свои успехи в учёбе, как каждый день шлю «sms»-ки брату в деревню, как сижу в библиотеках, выуживая всю мыслимую и немыслимую информацию о ТЕХ. А эта моя отрешённая улыбка, с которой не раз застукивали меня мои однокурсники, когда я «подключалась» к моей Куколке!
Да, Маланя, и актриса из тебя тоже никудышная! – я вспомнила тот неприятный, пытающий взгляд Щупа. И только сейчас я поняла, что означало это замешательство Ряшки, когда накануне я, сдав последний экзамен, подхватила заранее собранную сумку, и объявила, что на прощальную пирушку-вечеринку не останусь.
- Ты в деревню? – Как-то испуганно спросил он.
- Да! – Воскликнула я, - От тебя привет передавать?
- Ну.…Да, конечно… - Он совершенно смутился и с беспокойством окинул взглядом толпу студентов, пчелиным роем наполнявшую огромный вестибюль.
Я машинально посмотрела в ту же сторону, и мне показалось – увидела спину, быстро удаляющегося Щупа. Я легко убедила себя, что обозналась – Щуп уже давно перестал забегать даже в гости, и, кивнув на прощание Ряшке, без сожаления покинула колледж до осени.
Ряшка, в чём вышел из дома в день экзамена, в том и рванул за мною на вокзал, оттуда в Смоленск. Благо деньги были. Как он оказался в деревне – ума не приложу! Я летела на Васечкином драндулёте. Общественный транспорт редкая птица в наших краях. Скорее всего, на попутке он добрался до райцентра, а оттуда, судя по ботинкам, шестнадцать вёрст топал до Гневково! Понятное дело, никакого плана, что делать у него не имелось. Он даже нам с Соником не мог вразумительно объяснить – зачем избрал такой сложный путь, чтобы предостеречь меня. Но я смотрела на это бестолковое существо, и сердце моё наполнялось теплом и нежностью.
Сонну надоело выслушивать мои охи да ахи. Он сгрёб нас с Ряшкой в охапку и утащил подальше от двора – в баньку. Серый свет едва различимо проявлял лавки, шайки, сеял световую пыль на чёрный от старости и сырости пол. Нам нужно было срочно решать, что делать дальше. Во-первых, нужно было спрятать Ряшку, чтобы затем незаметно отправить его в Маскву. Во-вторых, всеми силами доказать шпионам, что они ошиблись в своих предположениях. Что никакого яйца не существует, Что я примчалась в деревню, чтобы помогать семье в нехитрых крестьянских заботах. Ну, и, в-третьих, невзначай вытурить их из нашей местности. Конечно, всё это разложил по полочкам Сонн. Нам оставалось только согласиться или подчиниться – кому как нравится.
- Только одна просьба! – Взмолился Ряшка. - Можно позвонить, успокоить родителей? А то я тефон дома оставил.
- Только не говори - где ты находишься. – Соник вложил Ряшке в руки свой фонокомп.
– И обожди маленько – пол пятого всего…
- Лучше сейчас. – Упрямо качнул головой Ряшка. – Я своих хорошо знаю…
- Номер-то помнишь?
- Кажется.
И мы приступили к выполнению Соникова плана.
Покормив и уложив спать измученного Ряшку, я сама почувствовала усталость, и прикорнула прямо на лавке в горнице. Через час Сонн бесцеремонно растолкал меня, вручил кусок тёплого хлеба и кружку молока. Пока я завтракала, он завёл самоходку. Погрузил в неё литовки, бензокосилку, ещё что-то необходимое, и мы отправились в рощу.
Сердце моё рвалось к Куколке. Но я, изо всех сил изображала радость необременительного и неспешного труда. Мы нарочито громко переговаривались с Соником, строили планы на грядущие дни моих каникул, сочиняли какие-то поездки к родне и, вообще, - несли всякую чушь. Когда солнце нелениво выкатилось из-за деревьев и резво стало карабкаться на небосклон, мы с братом уже выкосили приличный кусок нашей делянки. Под ногами очень быстро стало сухо. И Соник неспешно, и вальяжно засобирался домой. Я, позёвывая и потягиваясь, сообщила всему лесу, что дома буду спать до обеда и запрыгнула в самоходку. А сама краем глаза старалась уловить хоть намёк на тех, кто должен был сейчас наблюдать за нами. Заводя мотор, и усаживаясь за руль, Соник занимался тем же. Грохот самоходки мешал говорить. Сонник перегнулся через сидение, приблизился к моему уху и негромко, но чётко предупредил:
- Не показывай виду, но посмотри осторожно – вон там – справа!
Я сделала движение, словно поправляла ремешок на сандалии, и посмотрела туда. Под молодыми берёзами в густых зарослях папоротника сверкнула искорка. И я сразу догадалась – серёжка в ухе Щупа – не по-мужски массивная золотая пластина! К чувству гадливости, по отношению к шпионам, прибавился азарт игры. Видимо, то же самое произошло с Соником. Он вдруг спрыгнул с самоходки, не глуша мотора, махнул мне рукой, настаивая, чтобы я отвернулась, и решительно пошёл в сторону молодых берёз. Я ахнула в душе. Соник, как ни в чём ни бывало, остановился невдалеке от наблюдателей и справил малую нужду чуть ли не на их головы. Возвратившись, он прокричал мне, под грохот самоходки, усаживаясь на водительское место:
- Оба туточки!... Два селезня до уточки… - Добавил он и вдавил газ.

Целую неделю я крепилась. Моя драгоценная Куколка была в двух шагах от меня и недоступна, как если бы между нами пролегли миллионы километров. Ничего особенного я не ощущала, кроме постоянного желания увидеть её, погладить прохладный золочёный бочок, прикоснуться к пупырышкам на наросте, который был на одной из двух её вершин. Да, просто посидеть рядом и помечтать о своём, о девичьем. Рядом с моей Куколкой так сладко мечталось! Но, ни единым шагом, ни жестом ненарочным я не должна была выдать охотникам за моим сокровищем даже направление в сторону, где она лежит. Эта была самая большая мука. Всё остальное – была увлекательная азартная игра, которая захватила меня и моего брата. И не известно, кого из нас больше!
Ряшку давно отправили к родителям. А сами резвились, издеваясь над шпионами, таская их то на раннюю рыбалку, то в ночное, то под полуденное солнце – за ползунихой. Я купалась и загорала. Возилась с племянниками. Ездила в район, навестить родню. Сонн, если не сопровождал меня, то тоже активно демонстрировал все прелести крестьянского труда.
Спустя неделю, неожиданно перед нашими воротами нарисовался Ряшка. Я опешила:
- Что случилось?!
Ряшка невозмутимо протянул мне какие-то пакеты, и, подхватив огромный рюкзак,
ввалился во двор. На молчаливый вопрос в глазах нашей Матушки, он жизнерадостно прокричал:
- Погостить приехал. Малаша приглашала…
Что-то не припомнила я такого приглашения, но сердце моё забилось беспокойнее. И подарки, которые Ряшка начал извлекать из пакетов, были здесь совершенно ни при чём.
На закате, разомлевшие под золотыми лучами, мы сидели после баньки на завалинке. И, уже привычно игнорируя назойливый блеск Щуповой серьги, Сонн, потягиваясь, оповестил Ряшку, меня и все окрестности, что слишком много в этом году вокруг деревни волков расплодилось (?!) Я удивилась, но промолчала. Ряшка доверчиво выпучив, глаза, только и мог сказать:
- Да ну?!
- Завтра рано вставать. – Неожиданно сменил тему Сонн. – Дельце одно намечается. Ляжем сегодня пораньше. – И, передав Ряшке кринку с квасом, поднялся и похромал к дому.

Спозаранку к нашему двору стали подтягиваться мужики и парни со всей деревни. И брат Удал со старшим пасынком Раскосом пришёл. И сват Дед Доня. Да почти все. И каждый что-то такое тащил – кто дубинку или палку, жердь из забора или трещотку, а несколько человек пришли со старинными ружьями, которыми теперь почти никто не пользуется, но по праздникам стреляют в небо – салют такой местный.
- Ты, Маланька, дома останься. Не бабское дело - волков гонять. А вот стол мужикам собери, чтобы не стыдно было людям в глаза смотреть, когда возвернёмся. - Брат Сонн во главе процессии, несмотря на свой горб, выглядел молодецки – Ну, что, мужики?! Двинули!
И вся орава деревенских, дружно отправилась за огороды, распространяя за собой крепкий дух самосада. Когда уже и видно их не стало, вдруг оттуда, куда они ушли, донёсся оглушительный шум – крики, стуки, выстрелы, собачий лай. И я расхохоталась, представив, каково сейчас приходится нашим «шпиёнам»!

- Убрались. – Довольно сказал Сонн. - Мы их до дубовой рощи гнали, что за рекой. И стоянку ихнюю нашли. Но они ещё вчера вещи собрали, сегодня только подхватили и бежать! Вон, Оряш подтвердит – он за ними до самой Шумячи шёл.
- Да, - важно кивнул Ряшка, - сам видел, как они в Смоленскую маршрутку сели.
Руга-а-ались…
Неловкое молчание повисло над столом, за которым остались только мы трое. Красноречивый взгляд Сонна, вопрошал меня: «Ну, а с ЭТИМ что делать?»
- Ребята. – Помог сам Ряшка, - я тут показать вам что-то должен.…Подожди, подожди! - воскликнул он, заметив моё протестующее движение. - Ты, Малаша, можешь ничего про яйцо мне не рассказывать. Просто знайте, ребята, - мой отец ксенобиолог. Он хорошо в этом деле разбирается. Это к нему попали те два яйца, которые ваши гневковские лет пятнадцать тому назад в Маскву привезли. Эти яйца.…Это корабли! Ну, из них получаются космические корабли. ТЕХ! Их можно вырастить!
- Только летать на них нельзя. – Мрачно резюмировал Сонн.
- Это не так!
- Так! – Подтвердила я. - Возможно, наши старшие братья и вырастили корабль. Но он взорвался на старте. Все погибли.
- Нет, это не так! – Упрямо повторил Ряшка. – Они улетели. Они живы. Вот. – Он положил на стол зелёного цвета предмет формой и размером с картофелину.
- Что это?!
- Доказательства.


- Ну, здравствуй, малая! Звать-то тебя как, прости, не помню. - На меня смотрел мой брат Колан!
Или это был Лавр?! То, что это мой брат не было никаких сомнений – словно Соник смотрел на меня с развернувшегося галлоэкрана «картофелины»!

После того, как Оряш привёз нам записи связи Следователей (так они себя называли) с его отцом, мы, наконец, узнали - что же произошло в нашей деревне тридцать первого августа много лет назад. Отец Оряши в своей лаборатории вырастил два корабля, и смог связаться с командиром нашей деревенской эскадры – Никосом. Это его предупреждение, о том, что власти, узнав про лабораторные корабли, решили, от греха подальше ликвидировать, всё, что могло вырасти вокруг старого Скитальца, спасло моих братьев и их друзей. Они успели стартовать, прежде чем бомбы полетели в окрестности деревни. Те, кого мы столько лет считали мёртвыми, ещё два года поддерживали связь с господином Дилогом, Ряшкиным отцом. Потом оба его дерева-корабля в лабораторной почве погибли в одночасье, и связь прервалась.

Два года нам ещё пришлось ждать, когда вырастет Куколка. Вся жизнь моя была сосредоточена на ней. И, несмотря на это, я окончила колледж, получила диплом бортпрограммиста и архиватора. Провела целый день в ненавистной парандже, когда мы с Оряшей простояли в очереди за выправлением бумаг и получением распределения, - мне не хотелось, чтобы у моих родных были какие-либо осложнения, в связи с моим исчезновением. Потом я поменялась своей, узорами расшитой, паранджой (всё оказалась в этой гадости некоторая польза!) с моей сестрой Дивой, и благодаря этому смогла незаметно улизнуть из-под неусыпного наблюдения, которое почти три года таскала за собою в виде нашего бывшего однокурсника Щупа.
Соник, дорогой мой Соник, без его помощи, я бы не справилась. Он настоял на том, что Куколку нужно посадить не в берёзовой роще, на месте гибели Старого Корабля, а в лесу за рекой, - там было меньше вероятности, что кто-либо её обнаружит, пока она набирает силу, как корабль. Он отказался лететь, несмотря на моё искреннее предложение. «Я стар, - сказал он, - да и Матушку оставлять одну негоже. Опять же, тебе необходимо прикрытие здесь на Зэмле». Мы попрощались у реки. Я уходила, не оглядываясь, потому что ревела, потому что знала – на всю жизнь я запомню эту нескладную фигуру, стоящую на той стороне мостка и машущую мне рукой, и потому что оглядываться – плохая примета…

И вот, наконец, я сижу в кабине моего корабля. Нежно, салатовым светом, вспыхнул экран монитора. И я увидела брата!
- Здравствуй, - ответила я, - Я Малаша. А ты - Лавр или Колан?
- Колан. – сказал он. – Ты с пассажиром? – у него было рябое лицо и милые, невероятно милые, улыбчивые глаза.
- Да, знакомься – мой муж – Оряш.
- Ну что, Малаша, будем стартовать? Готовы?
- Давно готовы.

Марина Гаки

Марина, очень интересно! Очень! Про живые корабли читала, но совсем в другом ракурсе.

я, наверное, что-то делаю не так не могу отредактировать текст рассказа, выложенный в одном из постов выше тут нет такой функции? что делать?

Редактировать можно только в течение суток...

Обратиться к администраторам для допуска к редактированию, или к модераторам, чтобы исправили, но надо точно знать, что именно исправить.

Отлично, Марина! Это как свежий весенний ветер - совершенно новое направление. Думаю, "Желудь" можно издавать отдельным изданием, или сделать серию "Живые корабли будущего".
Насчет правки 1 главы: правьте и вывешивайте здесь уже новый исправленный вариант - это рабочая площадка, поэтому будем править и вывешивать столько, сколько будет необходимо.
С уважением
Штольц

подправил кое-что по стилистике и перевыкладываю



Зюзя осторожно выглянул из-за кучи строительного мусора, за которой прятался последние пять минут. Опасность миновала: тараканы ушли и он смахнул со лба капельки пота. Насекомые, пробегавшие по улице, не почуяли юного старателя, затаившегося неподалеку.

Отец рассказывал Зюзе, что когда-то таракана можно было убить тапком, но люди предпочитали уничтожать их с помощью хи-ми-ка-тов. Слово-то какое непривычное! В неравной битве видов тараканы гибли тысячами, пока однажды не покинули человеческие города, чтобы вернуться через несколько десятков лет, заметно увеличившись в размерах, став более прожорливыми и агрессивными. Отец называл эту перемену му-та-цией (еще одно странное словечко из его лексикона) и говорил, что виной всему оружие, которое использовалось в последней войне. Сам Зюзя считал, что тараканы выросли и вернулись, чтобы отомстить, и полагал, что рано или поздно ненависть сделает что-то подобное и с человеком. Ну а пока стая тараканов, каждый - не меньше кошки, в один миг разрывала на части взрослого мужчину. Пару недель назад Зюзя издали наблюдал, как за несколько минут они сожрали забредший сюда караван. Несчастные торговцы, судя по всему, были издалека и сунулись в гиблое место, не ведая, что Город давно покинут прежними жителями, а новые обитатели превратили его в охотничьи угодья. Люди появлялись здеесь ненадолго, чтобы поживиться при свете дня артефактами, кои еще можно было отыскать в развалинах, а потом бежали обратно - в предгорья, где не было мутантов, обожавших человечину.

Зюзя в два прыжка пересек широкую улицу с потрескавшимся и местами просевшим асфальтовым покрытием, и метнулся к двухэтажному дому, который приметил днем раньше, когда пробирался к магазину стройматериалов, где надеялся найти гвозди. Железо, добыть которое с каждым годом становилось сложнее, ценилось дорого.

Мародеры, казалось, обошли дом стороной. На нем сохранилась даже табличка с облупившейся краской. Зюзя предполагал, что на ней было написано название улицы, но подтвердить это никто не мог, а сам он читать не умел. Старатель рассчитывал отыскать здесь лампочки - хрупкие грушевидные стекляшки. Говорят, что когда-то их было много, они горели, и в Городе было светло даже по ночам, но Зюзя не верил в подобные байки. Как стекляшка может гореть? Бред. Лампочка - свидетельство достатка. Лампочки берегут для дорогих гостей, а в богатых семьях из них каждый день пьют травяной чай. Пока есть старатели, богачи могут позволить себе не осторожничать с ломкими сосудами.

Зюзя скользнул в пустую глазницу одного из высаженных окон, оглядел большое помещение и, не обнаружив ничего ценного, юркнул в дверной проем. Он оказался на площадке, откуда уходила вверх каменная лестница, на которую падали пробивавшиеся сверху лучи света. В них плавали потревоженные дыханием человека пылинки. Зюзя ворвался в их карусель, и обшарил еще несколько комнат наверху. Пусто! Зюзя почувствовал себя обманутым: видимо, кто-то здесь уже поживился. Обидно! Столько риска - и ради чего? Он разочарованно пошлепал вниз. Вот и вход в залу, через которую он попал на лестницу. А это что?

На лестничной площадке обнаружилась дверь, на которую Зюзя поначалу не обратил внимания. Она была одного цвета со стеной и практически с ней сливалась. Любопытно! В Зюзе встрепенулась и начала крепнуть почти угасшая надежда. Если он не заметил эту дверь, так, быть может, и тот, кто шарил здесь ранее, тоже проскочил мимо? Сняв с пояса костяной нож, Зюзя подцепил край двери. Она не поддалась. Зюзя нажал посильнее, дверь жалобно скрипнула, но устояла. Старатель с досады пнул ее и едва не упал - дверь легко распахнулась. Зюзя шлепнул себя по лбу. Балбес! Как он сразу не догадался, что дверь открывается в другую сторону?

Дверной проем зиял пугающей темнотой, в которой скрывались уходившие вниз ступени. Что там? Зюзя втянул в себя воздух. Пахло ветхостью, и сыростью. Где-то наверху жалобно скрипели створки болтающейся на ветру оконной рамы, но снизу не доносилось ни звука. Зюзя выставил перед собой нож и мужественно ступил на лестницу.

Ступени вели в просторный подвал, и в нем было не так темно, как казалось на первый взгляд. Под самым потолком белело пятно узкого, почти незаметного оконца, сквозь грязные стекла которого едва пробивался дневной свет. Зюзя огляделся. Справа виднелись покосившиеся, местами просевшие полки с горками ржавой пыли. На них, похоже, хранилось что-то металлическое - инвентарь либо какие-то детали. Железо бывает тверже и лучше камня, но быстрее сдается беспощадному времени. М-да... Поживиться тут было нечем.

Слева от лестницы, у самой стены, покоился скелет, покрытый лохмотьями истлевшей одежды. А рядом с ним... О чудо! В пыли лежала целая бутылка! Зюзя подпрыгнул от радости: теперь он обеспечит месяц безбедной жизни себе, матери и сестренке. Жаль, что этого не увидит отец.

Отец Зюзи сгинул в Городе около года назад, отправившись в центр, где, как считал, могли сохраниться относительно нетронутые людьми магазины и учреждения. Но там же, в центре, бродили целые полчища тараканов... Зюзя шмыгнул носом, но тут же отогнал от себя грустные мысли - в Городе раскисать нельзя.

Зюзя поднял бутылку и отер с нее пыль. Сосуд из толстого зеленого стекла с запечатанным горлышком оказался тяжелее, чем он ожидал. Зюзя встряхнул бутылку - ему показалось, что внутри что-то было - поднес сосуд к оконцу, и посмотрел на просвет.

Внутри лежала свернутая в трубочку бумага, перехваченная нитью. Интересно, зачем кому-то понадобилось засовывать это в сосуд? Зюзя пожал плечами, бросил бутылку в сумку, еще раз внимательно обвел взглядом подвал и обыскал покрывавшие скелет лохмотья. В сумку перекочевал небольшой прямоугольник из древнего материала, который старики называли смешным словом плас-тик – его украшали непонятные символы и маленькое изображение молодого мужского лица. За пластиной последовали палочка и браслет из того же материала. Зюзя улыбнулся: предчувствия не обманули, дом преподнес щедрый подарок.

Путь из Города лежал через кварталы одноэтажных домов. Это был опасный участок, полный тупиков и узких улочек, в каждой из которых могла притаиться плотоядная тварь. Одинокому старателю, попавшему сюда, приходилось надеяться на быстрые ноги, и Зюзя припустил, не забывая поминутно озираться по сторонам. Миновав последний проулок, он выскочил в поле и с облегчением упал в траву. Здесь бояться было нечего: дикие звери к Городу не приближались - тараканы питались не только человечиной.

Отдышавшись, Зюзя поднялся и быстрым шагом двинулся к горам, где раскинулось родное поселение - несколько десятков юрт. Прежде чем отправиться на базар, где старатели продавали найденные артефакты, он хотел хорошо выспаться. Каждый выход в Город высасывал его досуха.

Зюзя проснулся с первым лучом солнца. Тихо, чтобы не потревожить спящих мать и сестру, он выскочил из юрты и спустился к ручью, где напился холодной до ломоты в зубах воды, потом с наслаждением набрал ее в немеющие ладони и плеснул в лицо, смывая остатки сна. День обещал быть хорошим. Бутылка, да еще из такого толстого стекла, куда лучше глиняных или тыквенных сосудов, и непременно привлечет богатого покупателя.

Базар, известный далеко за пределами окрестностей Города, размещался на большом пятаке утрамбованной земли, окруженный рвом и частоколом, и был больше чем рынком. Он представлял собой маленькую крепость, где местные торговцы могли не беспокоиться за сохранность своего товара, а купцы издалека - найти безопасный ночлег. На ночь она запиралась крепкими подъемными воротами, но каждое утро они опускались, и площадь за частоколом наполнялась людским гомоном, запахом тандырных лепешек и шашлыков.

К базару Зюзя подобрался, прячась в высокой траве. У еще закрытых ворот уже скопились телеги и переругивались люди, стремившиеся попасть на торговую площадь раньше остальных. Улучив удобный момент, Зюзя прошмыгнул к одной из телег и, зацепившись за ее днище, незаметно миновал вооруженных тесаками здоровяков, охранявших вход.

Многие торговцы успели разложить товар, и кто-то уже бойко зазывал первых покупателей. Зюзя быстро пошел вдоль рядов, выискивая свободное место, наконец приметил незанятый уголок, но едва расстелил кусочек рогожи, предусмотрительно прихваченный с собой из дома, как услышал грозный окрик:

- Эй, оборванец! Я говорил тебе, что на моем базаре таким не место. Пшел отсюда!

Зюзя поднял голову. Над ним возвышалась тучная фигура Аалы - хозяина базара. Позади толстяка переминались с ноги на ногу двое охранников. Зюзя поспешно опустил глаза: он ненавидел Аалы за жадность и чванство, но не хотел выдать свои чувства.

- Байке, я ненадолго, - выдавил Зюзя. - Честно! Вы же знаете, как погиб отец... Я единственный кормилец в семье. Как только продам свой товар, щедро заплачу за место. Я был в Городе.

- Вы слышали? Он обещает мне щедро заплатить! - Аалы захохотал. Никак ограбил ювелира, нищета? - Охранники за его спиной осклабились. - Ты помнишь, что должен за прошлый и за позапрошлый разы?

- А ну покажи, что у тебя? - Аалы поддел носком сапога сумку Зюзи, и из нее выкатилась бутылка.

- Какая богатая добыча! - усмехнулся Аалы. - Этой бутылки как раз хватит на то, чтобы расплатиться со мной. Давай ее сюда!

- Нет! - взвизгнул Зюзя и вцепился в бутылку. - Она моя!

- Дай сюда, оборванец! - зашипел Аалы. Из-за его спины выдвинулись охранники, в мгновенье ока Зюзю прижали к земле, заломили руки за спину, ткнув лицом в грязь у ноги Аалы. От обиды, ненависти и бессилия Зюзя заплакал. Аалы выхватил у него бутылку.

- Вышвырните оборванца! – бросил он. - Но сначала задайте ему хорошую трепку, чтобы он надолго забыл дорогу к моему базару!

Зюзю подняли за шкирку, он вывернулся, но тут же был сбит с ног мощным ударом и снова упал в грязь.

- Эй, джигиты! Не стыдно бить ребенка?

Зюзя бросил быстрый взгляд на нежданного заступника. Ему стало горько: в его защиту выступил только незнакомый ему белобородый старик, одетый в скромный, но чистый чапан. Аксакал держался прямо, словно считал себя хозяином положения и некогда был воином. Старик смотрел на Аалы с явным вызовом.

- Сколько он тебе должен, торгаш? - слово "торгаш" старик произнес как ругательство.

- А ты кто ты такой? - Аалы с презрением сплюнул на землю.

- Мое имя тебе ничего не скажет, но я знаю, что заставит тебя стать более почтительным, - старик вытащил из-под полы чапана массивный перстень и швырнул под ноги Аалы. Хозяин базара тут же схватил его, мгновенье рассматривал и удивленно надул толстые щеки.

- Серебра в перстне больше чем достаточно для оплаты долга замарашки, - произнес старик. - Верни бутылку и накорми его как следует!

Аалы быстро сунул перстень за щеку и подобострастно поклонился:

- Шлушаюсь, гошподин!

Он протянул бутылку Зюзе, тот схватил свое сокровище и дал было деру, но старик схватил его за руку.

- Стой, мальчик. Ты - мой должник и не уйдешь, пока не позволю.

Зюзя насупился, чем рассмешил старика.

- Не бойся, малец, - старик потрепал его по щеке. - Как тебя зовут?

- Зюзя, - нехотя сказал подросток. Старик нахмурился.

- Я спрашивал имя, а не кличку.

- Азамат.

- Сколько лет?

- Осенью будет четырнадцать.

Старик покачал головой. - Где родители?

- Отец погиб, а мама дома. Она больна, - К своему стыду Зюзя ощутил, что вопросы старика, которому он должен быть благодарен, вызывают у него раздражение. Что тому надо? Зачем лезет в душу? Старик, будто почувствовав это, сменил тему:

- Сколько хочешь за бутылку?

- Два куска железа, - решил схитрить Зюзя. Старец, не торгуясь, выудил из-под полы две полоски металла с серебристым отливом - чистого, без малейшего следа ржавчины. Зюзя сглотнул: он видел перед собой целое состояние!

- Хватит?

Зюзя кивнул и протянул бутылку. Старик внимательно осмотрел покупку, подбросил ее на ладони, посмотрел на просвет. Зюзя с интересом наблюдал. На кой ляд, думал он, ему эта бутылка? И откуда у старика столько железа? Одет нежданный спаситель Зюзи был более чем скромно, да и родных, похоже, у него нет, иначе не стал бы разбрасываться драгоценностями.

Старик тем временем подцепил носком сапога лежащий в грязи булыжник, выкатил его на относительно сухое место, присел, повернувшись спиной к мальчишке. Послышался звон стекла, довольное кряхтение, шелест. Потом старик встал и подмигнул наблюдавшему за ним мальчишке. На земле у камня блестели зеленые осколки.

- Зачем?! - Зюзя в ужасе смотрел на старика. - Вы ее разбили!

- Бутылка - простое стекло, - сказал он. - Настоящая ценность - то, что было внутри.

Старик показал извлеченные из бутылки бумажные листы.

- Бумага?! Да кому она нужна?

- Есть места, где из-за маленьких клочков бумаги с водяными знаками люди безжалостно убивают себе подобных, - вздохнул старик. - Но та бумага, по сути, ничего не стоит, а вот это, - аксакал потряс листками, - сокровище! Последние страницы летописи умершего мира. Но тебе, видимо, не понять - ты ведь родился после Взрыва.

Старик бережно свернул бумагу, сунул за пазуху и запахнул чапан, под которым Зюзя успел разглядеть древний и порядком выцветший разгрузочный жилет с множеством карманов. Старик перехватил взгляд мальчишки и погрозил ему пальцем. Зюзя подхватил сумку и бросился наутек.

Выскочив в поле, Зюзя перешел на шаг. Из его головы не выходил старик и его странные слова, да и сам дед был не так прост, как казался. Вон сколько у него железа, да и "разгрузка" опять-таки. Под ней наверняка и бронежилет был - как на древних воинах. Говорят, их латы выдерживали даже удар копья.

- Давненько не виделись! А, Азамат?

Зюзя вздрогнул. Погрузившись в мысли, он не заметил, как его нагнал давешний старик.

- Что ж ты сбежал? Аалы расстарался, еды принес, а тебя и след простыл. Эх ты, заморыш!

- Я не заморыш! - гордо вскинул голову Зюзя. - Я уже старатель и сам в Город хожу!

- Мне на базаре уже рассказали, - старик внимательно посмотрел на подростка. - Я тут подумал... А не нанять ли тебя проводником? Ты же сможешь провести меня в любую точку Города?

Зюзя замялся. Старик, расценив это по-своему, вынул из-под чапана сверток: - Если проведешь, получишь это. Разверни. Ну!

В руку лег тяжелый металлический нож. Несмотря на внушительный размер, оружие казалось очень удобным: рукоятка будто создана для ладони, а лезвие!.. Зюзя увидел на его плоскости искаженное отражение своего лица, и, вдруг поймав солнечный зайчик, зажмурился.
- Армейская штучка, - в голосе старика Зюзе послышалась печальная нотка. - Знаменитый кей-кей. Верная смерть врагу на расстоянии вытянутой руки. Если, конечно, правильно им пользоваться. Так как? Берешься?

Зюзя вздохнул. Получить такое оружие – мечта, но он был в Городе накануне, а часто испытывать Фортуну нельзя: тетка она переменчивая и капризная. Так, по крайней мере, учил отец.

- Сейчас не могу, - поник Зюзя. - Мне домой надо. Нужно еды купить, маме помочь...

- Так в чем проблема? - удивился старик. - Ты ж не неделю домашними делами будешь заниматься? Давай сегодня купим еды - я оплачу, а завтра пойдем? Пустишь путника на ночлег?

- Нужно спросить у матери.

- Не думаю, что откажет. Тем более, мы ее уважим. Где вы покупаете провизию? Надеюсь, нам не нужно возвращаться к твоему любимому Аалы?

- Он мне не любимый, - ощерился Зюзя.

- Это заметно, не серчай. Ты и на базаре не слишком скрывал свою неприязнь.

Мать встретила гостя встревоженным взглядом и попыталась встать с кошмы, на которой лежала, но ее сил хватило только на то, чтобы немного приподняться, опираясь на локоть.

- Мама, не бойся, - Зюзя, пропустивший аксакала в юрту, выскочил вперед, подбежал к ней и погладил по руке. - Он хороший человек. Мне помог. - Зюзя обернулся к старику. - Это моя мама. Ее зовут Динара.

- Руслан Керимович, - представился старик. - Мы познакомились с Азаматом на базаре. Хороший парень. Из него вырастет настоящий мужчина!

- Мой блат - узе мусина!

Старик повернул голову на писк и узрел перед собой маленькое и худенькое чумазое существо. На грязном личике блестели любопытные глаза.

- Ага, - кивнул старик. - А ты, наверное, младшая сестренка Азамата?

- Меня зовут Айпели.

- Айпери? Очень приятно.

Старик снял чапан. Как и предполагал Зюзя, его гость носил бронежилет, но самым удивительным было не это. Старик оказался вооружен. Зюзя увидел наплечную кобуру, из которой выглядывала массивная рукоятка какого-то оружия, и несколько торчащих в карманах разгрузки гранат.

- Сто это, дедуска? - Айпери потянулась к одной из гранат. Старик мягко отвел ее ручку.

- Это не игрушка, малышка. Дай-ка я лучше посмотрю, что с твоей мамой.

Аксакал подсел к женщине, положил руку на лоб, поглядел на детей.

- Температура. Высокая... Давно горит?

- Три дня, - ответил Зюзя.

Старик поцокал языком и обратился к мальчишке. - Принеси, пожалуйста, мой чапан.

Зюзя схватил чапан, и чуть не уронил - тот оказался на удивление тяжелым. Зюзя осторожно передал его старику и на всякий случай подсел поближе.

Чапан был таковым только внешне. Внутри он оказался хитро сшитой сумой с отделениями по бокам и на спине. Из одного из них старик вынул небольшую пластиковую коробку, и высыпал из нее в ладошку Зюзи горсть белых кругляшек и желтых шариков.

- Белые - таблетки, - объяснил аксакал. - Это лекарство. Желтые - драже - витамины. И те, и другие давать дважды в день. Сегодня можно по одной. И лучше, если она будет запивать их водой.

Таблетки (еще одно диковинное словечко из прошлого) сотворили чудо: мать заснула, впервые за последние дни глубоко и ровно дыша. Рядом, свернувшись калачиком, тихо засопела сестренка. Зюзе показалось, что горькие морщинки на лице матери, ставшие глубже в последние дни, будто немного разгладились, и он с благодарностью взглянул на старика. Но тот, похоже, не ждал признательности - он бережно разглаживал листки бумаги, извлеченные из бутылки. Зюзя заботливо укрыл мать и сестру старым лоскутным одеялом, разжег костер. Языки пламени нехотя лизнули дрова, но затем заплясали, отбрасывая блики на лица, стены юрты, котелок.

- Аксакал, вы говорили, что листки бумаги из бутылки - последние страницы умершего мира, - тихо проговорил Зюзя. Старик нехотя оторвался от чтения.

- Это дневник человека, умершего после Взрыва.

- Что там написано?

- Тебе и вправду интересно?

Зюзя кивнул.

- Ну что ж... - старик сложил листки по порядку и придвинулся к огню. - Слушай... "Я вернулся в Бишкек ранним утром..."

- В Бишкек?

- Да. Это старое название Города. До Взрыва он назывался Бишкеком. Не перебивай, вопросы задашь потом, - старик откашлялся и начал заново.

"Я вернулся в Бишкек ранним утром. Жутко хотелось спать. Думал подремать в самолете, но мне досталось место по соседству с двумя парнями, как и я возвращавшимися из Москвы. По-моему, у них были проблемы с регистрацией, и им долго трепали нервы пограничники. Когда все разрешилось, оба на радостях поддали и потом громко веселились. Да и черт с ними. Главное, что самолет благополучно приземлился, и я оказался на родной земле.

"Манас" встретил нас дождем. Я получил багаж и не успел выйти из здания аэропорта, как был атакован таксистами. Для проформы поторговался, но потом все равно переплатил только за то, чтобы частный извозчик тронулся, не выискивая, кого бы еще взять по пути. Хотелось добраться до дома с комфортом.

Говорят, что в Кыргызстане огромный гидроэнергетический потенциал. Судя по трассе "Манас" - Бишкек, бессовестно врут. Пока не рассвело, ее освещают только автомобильные фары. Но больше всего впечатляет не это, а дорожный указатель с надписью "Канал". Какой-то шутник стер светоотражающее покрытие с первой буквы. В свете фар сразу становится понятно, куда прибыл. Здравствуй, родина!

Зачем я вернулся в Бишкек? Сейчас, по истечении нескольких дней, понимаю, что нужно было остаться в Москве. Там бы для меня все кончилось быстро и безболезненно. Тут мне приходится отсчитывать последние часы с перерывами на рвоту, вычесывание стремительно выпадающих волос, осмысление того, что, пытаясь спастись, только отсрочил то, что предназначалось мне судьбой. Я умираю. Как глупо...

Неизбежность третьей мировой войны была для меня очевидна. Мизерный процент населения Земли, который владел большей частью ресурсов, не хотел делиться ими с остальными. Остальных это, конечно, не устраивало. На Земле зрела социальная революция. Интернет, сделав пространство общим, глобальным, показал всему миру, как живут избранные. Они разъезжают на Мазератти, носят брендовые вещи, ночи напролет тусят в клубах, весело прожигая жизнь. Большинству, не прошедшему фейс-контроль в царство благополучия, хотелось к ним присоединиться, или хотя бы есть досыта. По Земле прокатились акции протеста. Полыхнули Ближний Восток и север Африки, трясло Грецию и Турцию. Митинги прошли в США. В Нью-Йорке организаторов акций протеста пачками упаковывали в полицейские участки. Кампанию по подавлению социального гнева финансировали крупные корпорации: их очень беспокоила перспектива повторения французской революции. Чтобы чернь не запустила конвейер гильотины, на котором сложил бы голову не один апологет капиталистического интернационала, белые воротнички затеяли глобальную войну.

Если рассуждать логически, то в огне войны должны сгореть если не три четверти, то половина населения земного шара. Те, кому повезет уцелеть, по меньшей мере лет на пятьдесят забудут о социальных требованиях. У них останется одна забота: выжить любой ценой. Реальная власть, тем временем, достанется крупным корпорациям, владеющим ресурсами, энергией, частными армиями. Сейчас я с радостью пошел бы к ним в услужение, но над моим городом взошло второе солнце.

Над Бишкеком произвели подрыв ядерного заряда малой мощности, но его хватило на то, чтобы уничтожить больше половины горожан, а остальных отравить радиацией. Мне относительно повезло. Я увидел вспышку, когда открывал дверь, и успел нырнуть в дом, прежде чем по улице прошла сначала огненная, а потом и взрывная волны, сметавшие людей, автомобили, дорожные знаки, деревья.

Как?! Почему это случилось?! США должны были перенаправить боеголовку, предназначенную для нашего городка, на другой объект еще в первую половину 1990-х, когда стало ясно: СССР не восстановится и Кыргызстан больше не является частью так называемой "империи зла". Боеголовка должна была взорваться над другим городом, так почему она оказалась здесь? Не знаю... Может быть, какой-то лентяй в Пентагоне забыл ввести другие координаты, отлучившись на минуту за кофе или заболтавшись с подружкой по телефону? Чертовы янки! Меня утешает одно: оборонные системы России и Китая нанесли по США ответный удар. Радиоэфир, еще несколько дней назад разрываемый множеством сигналов с обеих сторон Атлантики, теперь девственно чист. Нас больше нет. В этой войне нет победителей. Есть только тлен, и вскоре я тоже уйду в историю.

Зачем я это пишу? Глубоко в моей душе еще теплится надежда, что когда-нибудь кто-то найдет эту запись. Я доверю ее бутылке из-под шампанского, которое только что выпил. Даже смешно: я купил ее несколько часов назад, рассчитывая провести приятный вечер с подругой, но ядерный удар настиг ее в такси по пути ко мне.

Друг, читающий эти строки, мир тебе! Передай другим, что в жизни нет ничего ценнее жизни, какой бы тяжелой или безрадостной она ни казалась. Помни об этом ради нас - погибших в чужой для нас войне!".

Старик умолк, а Зюзя шмыгнул носом. Спрашивать о смысле непонятных ему слов почему-то совсем не хотелось.

- Да-а-а, - протянул старик. - Во всем этом есть определенная логика, но бедняга заблуждался.

- В чем? - тихо спросил Зюзя.

- Не было никакой войны, - вздохнул старик. - И ядерного удара тоже не было.

- Как "не было"?! - Зюзя не поверил своим ушам.

- Да вот так, - старик устало прикрыл глаза рукой. - Над Бишкеком взорвалось что-то очень мощное, но точно не ядерная боеголовка. Никто не знает, что это было. Зафиксировали всплеск гамма-излучения, однако остаточной радиации нет, тяжелых металлов в почве тоже... Предполагается, что рванул некий неопознанный объект, как над Тунгуской. Впрочем, ты, наверное, никогда не слышал о Тунгусском метеорите... Некоторые ученые считают, что там взорвался инопланетный корабль. Вот и здесь, может быть, тоже. Но так это или иначе, мы не знаем. Полевых исследований никто не проводил. Мы не могли проникнуть сюда все эти пять лет.

- Кто это - мы? - Зюзя с подозрением посмотрел в старика. - Какие пять лет? Бомба, или, как ты говорил, корабль, взорвался над Городом пятьдесят лет назад. Мне отец об этом рассказывал.

- Мы - люди, человечество, цивилизация, Организация Договора о коллективной безопасности. Взрыв, произошедший не пятьдесят, а пять лет назад, изолировал вас от всего мира. В радиусе двухсот километров от эпицентра образовалась аномальная зона, время в которой ускорилось, создав вокруг темпоральный барьер. И что более всего необъяснимо, ускорилось не только время, но и видимое движение небесных тел, сохранив для оставшихся здесь людей привычный ритм. У вас есть смена дня и ночи, времен года, только часы тут идут в десять раз быстрее, чем за "барьером". Не спрашивай меня, почему. Я не смогу ответить.

- Кто вы? - прошептал Зюзя.

- Член исследовательской группы, которая пыталась пробиться сюда с Большой земли, - сказал старик. - Мы должны были добраться до центра Бишкека, где, предположительно, могли упасть обломки неопознанного объекта. Если, конечно, что-то вообще уцелело после взрыва. Ученые создали прибор, который помогает преодолеть барьер. Он успешно прошел тестовые испытания, но когда мы оказались в зоне, мои товарищи погибли, на моих глазах рассыпавшись в прах. Почему выжил я, не знаю. Может быть, потому, что родился в Бишкеке и аномалия приняла меня за своего, отняв не жизнь, но молодость? Еще десять дней назад я был крепким и сильным мужчиной, а теперь - старик.

- Я вам не верю! - в глазах Зюзи блестнули слезы. - Вы врете!

- К сожалению, нет, - старик опустил голову. - Увы...

В юрте повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь ровным дыханием спящих и потрескиванием костра. Мерно бежали секунды, складываясь в минуты. Зюзя глядел на пламя, но ничего не видел. Жуткий мир, в котором он жил, теперь казался ему жалкой бутафорией, ускоренной пародией на настоящую жизнь. Где-то там, за барьером, лампочки светились, а тараканы остались жалкими насекомыми, разбегавшимися, чтобы не попасть под человеческий тапок. Несколько лет там - целая жизнь здесь. Нелепо. Ужасно. Несправедливо.

- Мне говорили, что все, кроме нас, на Земле погибли...

- Как видишь, нет.

- Зачем вам Город? Возвращайтесь к себе.

- Я должен выполнить поставленную задачу ради погибших товарищей, тебя, твоей семьи, других изолированных здесь людей. Вас нужно вытащить отсюда, но мы не можем рисковать. Как барьер отреагирует на выход отсюда? Мы не узнаем, пока не поймем природу аномалии. Исследовать эпицентр необходимо, но в одиночку я не справлюсь. Ты мне поможешь?

Зюзя кивнул и, вздохнув, поворошил угли костра. Взметнулись искры, словно стремясь вылететь из юрты. Они гасли, не долетая до тундука. Сквозь него на Зюзю смотрело ночное небо с яркими звездами. Азамату не верилось, что от них его отделяет невидимый, но непреодолимый купол барьера. Он повернул голову к старику:

- Вы научите меня читать?

Спасибо за Вашу оценку - очень важно для меня!
Хотелось бы, но у меня нет никаких выходов на издательства(((( Да и времени - бегать - уговаривать.
"Жёлудь" в столе - разрастается в большой подростковый сценарий и, возможно, повесть.. Но, всегда буду рада, если кто-то заинтереуется)))
Ещё раз огромное спасибо!

Бирюк
(3-й рассказ из цикла «Жёлудь)



Когда улетели Малаша и Оряш, Бирюк места себе не находил. Конечно, он рассудил трезво – кому он ТАМ нужен – горбатый крестьянин!? В родной деревне языка общего с людьми не находит, а ТАМ.… Но свербело. Выкручивало душу. Выламывало суставы по ночам. Волком выл. Уходил в рощу и голосил во всю силу лёгких. Матушка даже травками припаивать стала – уж сильно мужик не в себе стал. К зиме тоска вроде поубавилась. Или вглубь ушла. Сонн уже не таскался каждый день в рощу. Занимался повседневными заботами. Но лицо его стало смурее прежнего – почернело, ввалились щёки, под глазами синие круги отложились, а в волосы вдруг резко ударила седина.
Всё ждал весточки от любимой сестры. Но договорённость была такая, что, если возможно – Малашка весточку пришлёт. Если возможно. Значит, возможности так и не представилось…
Стал вечерами засиживаться перед инфокомпом – тем большим, что в горнице. Матушка расстраивалась, что ей не удавалось посмотреть вечерние мексиканские сериалы, но не перечила, уходила в свою комнату и там слушала свои сериалы по маленькому транслятору – но на маленьком экране уже ничего не видела – зрение не позволяло. А Сонн напряжённо следил за внеземными новостными выпусками. Старался ловить христианские каналы, но как христиане, так и мусульманцы – все врали безбожно! А о китайцах так и вовсе говорить не приходится!
В первые ноябрьские дни, сухие и бесснежные, вдруг опустился салатовый туман. Странные перламутровые разводы как северное сияние переливались в нём. Утром, выйдя на крыльцо, Бирюк спросонья долго и тупо уставившись на туман, стоял неподвижно, и только тело его била нервная дрожь. Как был в кацавейке, в сапогах на голу ногу, так решительным шагом спустился с крыльца, и огородами быстро пошёл к роще. Голые берёзы и осины безучастно внимали безысходной тоске его, изливаемой в нечленораздельных воплях.
Наоравшись, он в изнеможении опустился на, замятую, замороженную ледяными дождями, лишённую жизненного цвета траву, и, прислонившись к белоснежному стволу, запрокинув глаза к небу, с отчаянной и тоскливой решимостью выдавил из нутра:
- Дай, дай, прошу Тебя, Прошу…
Веточка хрустнула неподалёку. Как хищный зверь, спаянный со своим телом, со свирепой мощью, развернулся он на звук. Девочка-подросток вскрикнула звонко, но не побежала, а осталась стоять перед ним. Он обессилено опустился на прежнее место, и, не глядя на девочку, спросил:
- Чья будешь?
- Я, дядя Сонн, Ракитка. Кривого Листопада дочка.
- А-а-а … - то ли выдохнул, то ли простонал Сонн. Ему явно не хотелось продолжать разговор. Он закрыл глаза, отгораживаясь от мира.
Но девочка, приблизившись, потянула его за рукав рубахи:
- Дядя Сонн. Я за вами шла. У меня для вас письмо. От Малаши. – и она протянула ему свой девчачий, украшенный цветочками и сердечками, фонокомп.


Малашка! Милая Малашка – нашла таки возможность прислать весточку! Сонн жадно вчитывался в каждую строчку. Слова простые понятные, обыкновенные слова – но как, как много они значили для него!
« Соник, дорогой! С нами всё в порядке! Тебе передают привет наши братья – Колан и Лавр. Это невероятно! Ракитка подскажет – как тебе связаться со мной. Обнимай Матушку. Целую. Маланя.»
Это невероятно! Это невероятно! Несколько дней Сонн перекатывал во рту эту короткую фразу. Чувство тоски и одиночества больше не досаждало ему. Нет, он не кинулся тотчас поправлять запущенное за летние месяцы хозяйство. Вместо этого, пошёл к брату Удалу, попросил его драндулёт и, усадив девчонку Ракитку на заднее сидение, улетел в Смоленск. К вечеру, обильно поваливший, долгожданный снег, скрыл от любопытных глаз их возвращение. Сколько необычных ящиков перетащил Бирюк в дом, никто так и не увидел.
Девчонка Ракитка весь ноябрь, чуть не каждый день сразу после занятий в школе, бежала к нему в избу. Матушка ласково её принимала, баловала чаем и шанежками, хотя тревожная складочка поднималась над бровью – не понимала Матушка – Ракитке всего то шёл тринадцатый год. Но не успевали они и по второй чашке допить – сверху, с утеплённого мезонинчика спускался, как обычно, Соник, кивал, не гладя, девчонке, и они уходили, прихватив наверх кружки и шанежки.
Наверху Сонн всё преобразил сообразно задаче. Даже отражающие жалюзи на окна повесил, чтобы свет по ночам не удивлял соседей. Ракитка, несмотря на возраст, уже хакер со стажем, помогла выбрать и установить довольно приличное обеспечение для компа. Всевозможные приспособления, для ухода от контроля, обводки, обманки, перекидки – чего только не пришлось освоить Сонику, чтобы в один прекрасный день, точнее ночь, почти утро, увидеть на экране дорогое, милое лицо сестры.
Несколько часов кряду они проговорили. Потом спутник ушёл, и связь прервалась. А Сонн рухнул, как подкошенный на топчанчик – там же – наверху. Проснувшись после обеда, он долго лежал с открытыми глазами и размышлял – как обо всём рассказать Матушке. И нужно ли? Два последних года они с сестрой хранили молчание, относительно судеб родных и земляков. И Матушке тоже ничего не говорили, боялись, что старенькая, - сердце не выдержит. Но, когда Сонн познакомился с Ракиткой – он догадался, что кое-кто в деревне тоже обладает информацией. Какой, и кто – как узнаешь? Ночью, с Малашкой, они опять же не пришли к какому-либо решению, вот Сонн теперь лежал и додумывал, взвешивая все «за» и «против».
Внизу грохнула входная дверь. Кто-то чужой переминался с ноги на ногу у порога:
- Хозяева!!! – позвал хриплый голос. – Ей! Есть в хате кто?
Бирюк быстро спустил ноги на пол, и, затягивая ремень на штанах, отправился на зов.
- Здорово, Листопад! - не удивился он, спускаясь и разглядывая незваного гостя и его новенький полушубок.
- И ты здоров будь! – Листопад сделал шаг навстречу. Но руки не протянул. – Я к тебе…
- Проходи в горницу. Гостем будь. Мама! – позвал он за перегородку, в Матушкину спаленку.
- Во дворе она, - кашлянув, подсказал Листопад. – Оно и к лучшему. Я к тебе.
- Погоди. – Метнулся к кухоньке Бирюк, - Счас чего соберу!
- Не-е! – запротестовал гость, - У меня есть. - И выставил на стол полуторалитровую пластиковую бутыль, наполненную мутной жидкостью.
Листопад скинул на пол полушубок. Сонн быстро нашарил в горке стопочки, зачерпнул алюминиевой кружкой отстоянной воды из ведра, и прихватил из-под рушничка горбушку утреннего каравая. Листопад удовлетворённо крякнул, признавая хлопоты, и выложил на стол шмат сала в чистой тряпице.
- Новое? – По этикету поинтересовался Сонн.
- Прошлогоднее. – Степенно ответил Листопад. - Ноне ещё не кололи…
И оба выжидающе умолкли. Посидели. Сону Листопад был почти ровесник. Кривым его после рекрутства стали звать – немудрено – левого глаза Листопад лишился, когда их корабль, обычный армейский БК, шёл на вынужденную. Лопнул противоперегрузочный ремень, и парня швырнуло прямо на грердер. Глаз, конечно, можно было спасти. Но, разве деревенским делают такие операции? Листопад получил свою инвалидскую пенсию и вернулся в родную деревню аккурат в тот день, когда у Соника был выпускной в школе. Кривой кашлянул:
- …Может?
- Наливай! – Горбатый, не глядя на гостя, быстро отрезал несколько кусков сала и переломил горбушку пополам.
Выпили, крякнули. О делах говорить ещё было не положено. На носу у Листопада выступили капельки пота. Сонн почувствовал, как обжигающая жидкость пробирается по внутренностям. Налили ещё. Чокнулись. Выпили. Теперь самый раз.
- По делу я к тебе. - Мужик явно не знал с чего начать.
Сонн понимал, что Листопад пришёл из-за дочки. Ну, и что он ему мог сказать? Что ему хромому горбуну в марте двадцать девять стукнет? А девчонке только-только к «чёртовой дюжине» подкатывается? В деревне не объяснишь – зачем молодая девка к мужику в дом бегает! Сонн поднялся из-за стола:
- Идём! – позвал он Кривого. И, не оглядываясь, хромая пуще обычного, пошёл к лесенке наверх.
- Вот, смотри. – Он остановился перед экраном, пощёлкал вхолостую пультом. – Без дочки твоей я бы ничего тут не сделал. Не понимаю я в этом. Учит она меня. Девка-то у тебя башковитая.
- Да уж. Мать ею так! - В дядьку родного пошла – вылитый Ламбадос, тому бывало тоже – палец в рот не клади…Башка варит!... Раскудрить твою через коромысло!!! А ты помнишь ли Ламбадоса? – вдруг с какой-то новой интонацией спросил Листопад. – Ведь он с братьями твоими того… улетел…
Сонн, замер. Ему необычайно трудно было обернуться, посмотреть на гостя и выдавить из себя:
- Давно знаешь?
Листопад утвердительно кивнул, окинув взглядом Сониковы конструкции.
- С лета у меня в светёлке такая же хрень стоит…
Они спустились вниз. Выпили хорошенько. Как положено. Слегка обложили друг дружку, потом помирились, потом с помощью Матушки, дошли до ворот. Обнялись, поцеловались. Синие сумерки сыпали крупными хлопьями снега. Листопад, шагая за калитку, обернулся и растерянно спросил:
- Чо ж мне теперь делать-то, а?
Ответа не последовало. Он запахнул потуже новый полушубок и неверным шагом, словно уворачиваясь от летящих с неба хлопьев, отправился в снегопад.


Время такая субстанции неверная. То замрёт жизнь, тихо сползая на «нет», то как врежет шпорами в бок – и понесётся в бешеной скачке - крутит, вертит. И ты только ртом воздух успеваешь хватать. И тут – Бац! – Cтой! Лежи! Не шевелись! Может это красный свет на светофоре твоего времени – а там, поперёк твоего движения сейчас летит, грохочет чья-то жизнь?


И раньше Бирюк замечал – как начнутся вдруг невероятно быстро развиваться события – диву даёшься! Пролетит, размотается клубок и снова всё вокруг замирает, словно силы накапливает для следующего броска.
После визита Листопада, Ракиткиного отца, вновь погрузился Сонн в медленное течение жизни. С одной, правда, разницей, почти каждый день, минут по десять, а то и пятнадцать, виделся с Малашкой или с кем-либо из старших братьев, которых и помнил-то по детству не очень, а вот, поди ж ты, нашлось о чём поговорить! Но это была их жизнь, не его. А он медленно плыл по течению. Делал из дня в день, что положено, в строго размеренных рамках крестьянского быта. Девчонка Ракитка прибегать перестала. Сперва её не хватало в повседневном скольжении дня, но вскоре забылось и отстранилось её существование. И зажили они с Матушкой по-прежнему вдвоём, да кот Баська, да Корова, Тёлка, пёс Лайко - не дворовый – приблудный, куры, и кабанчик.
К своим соседям-«партизанам» стал Сонн присматриваться внимательнее. Ему теперь казалось, что все семьи, которые почти двадцать лет назад посчитали своих улетевших родных погибшими, теперь установили с ними связь. Но до поры до времени, проверить это предположение не было никакой возможности.
Но в первые мартовские дни Маланька вдруг не вышла на связь. И на следующий день Сонн безрезультатно просидел у приёмника. И на последующий. На четвёртый день томительного ожидания скрипнула калитка во дворе, и в дверь постучали. На пороге Бирюк увидел несколько земляков. Возглавлял компанию Кривой Листопад. Без всяких предварительных процедур, он прямо спросил:
- У тебя связь есть?
- Нет. – Изумлённо рассматривая гостей, пробормотал Сонн. – Четвёртый день нет.
- Есть разговор! – без обиняков объявил Листопад и вся компания, со смиренным шелестом протекла в комнату. Ощущение, что в доме намечаются похороны, сдавило горло. Сонн растерянно оглядел гостей: Немец, Натуся Щербатая, Ульян Пирогов, Карп. Ну, и Листопад, конечно. Немец, стянул с головы ушанку, и, не заикаясь, быстро выпалил:
- На НАШИХ напали!
- «Ствол» распался! – добавила Натуся.
- Корабли разделились и кто где - сёйчас неизвестно! – вступил Карп.
Ульян Пирогов, самый старший из всех присутствующих, дрожащей, корявой рукой утирал стариковские слёзы.
- Ульян последний со своими виделся. – За него вступил Листопад. - Дочку его младшую Маруську ты помнить должен. Твоего брата Колана жена. Она уже после распада на связь вышла – третьего дня. Сказала, что раненные есть и убитые. Больше ничего не успела сообщить, даже не знала, кто напал…
- Они ж мирные! – В голос заревел Ульян. - Кому на них нападать-то вздумалось!?

И всё. Связи больше не было. Листопад деятельно установил всех на деревне, кто держал связь до этого. Создал чуть ли не комитет из родных и близких. Но помочь они могли лишь только друг другу – морально. Связи не было. Новостей не было. Деревню с год лихорадило. И вновь жизнь потекла, как прежде – словно травой заросли старые раны земли, следы человеческой потуги, словно и не было ничего. Только пристальный взгляд и мог выцепить под зелёным покровом какую-либо деталюшку. И всё…

Осенью умерла Матушка. Тихо, мирно. В тёплый, уютный день бабьего лета. Старший в семье - Бирюк похоронил её, как просила, рядом с отцом – за оградой деревенского кладбища. Поминки справил, как положено. Деревня уважительно оценила его старания. И на маленькое отступление от правил сделала снисхождение. Только тот же Ульян Пирогов зудел по-стариковски:
- Сама всем говорила, что Панька не самоубивец, что несправедливо за ограду положили. А, вот те на, - рядом улеглась. Не християнское дело!
- Иди ты, Дядя Ульян, со своим християнством! – огрызнулся Бирюк, и на этом всё закончилось.
На сороковой день приснилась Сону Матушка. Невесомо уселась на постель, подле ног, улыбнулась своей всепрощающей улыбкой и покорила: «Что ж ты, Сонушко, не рассказал мне про братьев и Малашеньку? На внучков не полюбовалась. Теперь долго мне их не увидеть…»
Значит, живы они все – перебирая в памяти сон, определил Бирюк. И собрав народ на поминки, потихоньку похвалился этой новостью.
Зима повернула на лето. Всё чаще солнышко прорывалось сквозь низкие облака. И в воздухе запахло весной. По многолетней привычке, Сонн внимательно следил за погодой. Из года в год делал он это лучше и лучше – в смысле, мог прогнозировать точное время для всех дел. Так что деревенские, все, и даже старики, шли к нему за советом. Хотя, особой пользы это ему не приносило – скорее, наоборот, - его сторонились. И кличка на деревне прилипла не Горбатый, как можно было ожидать, а Бирюк.
Родные его не забывали. Братья из Смоленска наведывались. Сестра старшая Дива из Масквы прилетала. Брат Удал с женой Ладкой и племянники всегда под рукой были. Но душа Соника вновь стояла перед красным светофором на перекрёстке Времени. И ощущения, что он когда-нибудь надавит на газ, у него не было.
Зима, весна прошли, лето, словно и не было ничего. «Тоскливый год какой-то» - отмечал Сонн. Потом ещё один такой же прополз. «Неужто, и вся жизнь дальше так и потянется?
Нет! Не потянется! – сказала Сонику Жизнь, - сюрпризов у меня – хоть отбавляй! И началось:


- Кто ещё!? – крикнул Сонн, занимаясь мытьём посуды. Гора после гостей осталась внушительная, а посудомоечной машиной он так и не обзавёлся. «Один – обойдусь»,- рассуждал он.
- Здравствуйте! – поздоровался-позвал от дверей девичий голос. – С Днём Рождения, дядя Сонн!
Вытирая руки о штаны, Бирюк выглянул из кухоньки:
- Ракитка! – воскликнул он почти обрадовано.
- Ага, я – подтвердила девушка. Она бережно опустила на старую койку, которой давно уже никто не пользовался, большой свёрток, - Сонн машинально подумал: «Подарок». И выпрямилась перед ним.
Года два он её не видел. Конечно, это уже была не та девочка, которую он помнил. Позапрошлым летом она покинула деревню, и больше он о ней ничего не знал. Похорошела, повзрослела. Одета по-городскому – в паранджу – только сетка назад, на манер капюшона закинута.
- Проходи, Ракитка! Гости у меня были, видишь. Я сейчас!
- Нет, нет! – остановила его девушка, увидев, как он засуетился около ещё не прибранного праздничного стола, - я на минутку! Меня машина за воротами ждёт.
Бирюк замер растерянно. Ей даже стало его жалко – такого нескладного, одинокого. Она в порыве этого чувства, легонько подбежала к нему через всю горницу и, прижавшись нежно, чмокнула в щёку:
- Дядя Сонн! – быстро-быстро проговорила она, - Ты самый лучший, кого я знаю! У меня никого такого нет! Ты не держи на меня зла, пожалуйста! Прости меня, дядя Сонн! Прощай!!! – и словно видение она растворилась в пространстве.
Бирюк стоял в горнице, смотрел на дверь и не знал – что и подумать. Тут от кровати донёсся странный писк. Подойдя поближе и разглядев свёрточек, почувствовал, как пол уходит у него из-под ног. «Вот оно как бывает!» - крутилось у него в голове, когда непослушные руки, развязывали ленточки.
- Етитская сила!!! – только и мог сказать горбун, увидев маленькое розовое создание, сучащее толстеньким ножками. Заметив его темнобровую рожу, младенец прекратил ор и, гулькая, потянулся к нему пухлыми ручонками.


Деревня получила благодатную тему для разговоров, а в старом доме зазвучал детский смех. Одаркой назвал малышку Сонн – это, говорил, мне подарочек на день рождения. Ракитку в тот день никто в деревне не заметил, поэтому домыслы досужие, хоть и достигли ушей Листопада, но не смогли рассорить Кривого с Бирюком. Невестка Ладка приходила, помогала. Племянница Дуся, подружка Ракитки, сидела с девочкой всё лето, пока Сонн крутился по хозяйству. Осенью, если Сонну нужно было отлучаться по делам, он стал приносить Одарку на братов двор и оставлять под присмотром оравы племянников – дет. сада в деревне никогда не было, вследствие огромных семей, где старшие дети всегда нянчились с малышами. К вечеру, несмотря на постоянные предложения невестки оставить девочку, Сонн неизменно забирал малышку домой.

В конце октября Сонника ожидал ещё один сюрприз. Ранние сумерки уже окутали улицы, дома, деревья, когда Бирюк с малышкой на руках возвращался домой. Калитку на воротах он никогда не запирал, пес Лайко был надёжней любого замка – трусливый, но горластый, он как противоугонная сигнализация оповещал всю округу, если вдруг объявлялся чужак. Поэтому, не ожидающий подвоха Сонн, вздрогнул, когда в своём дворе увидел незнакомую фигуру, поднявшуюся из темноты навеса. Рядом радостно, разухабисто размахивая хвостом, скакал Лайко. Сухо поприветствовав друг друга, мужчины зашли в избу. Спустив девочку с рук, Сонн, включил свет.
- Узнал ли? – глухо спросил незнакомец.

Лис был четвёртым по старшинству в семье. И самым близким по возрасту Сонику – разница между ними была в год с небольшим. Как все парни в деревне, в своё время Лис попал в рекруты – и больше ничего о его жизни семья не знала. Матушка писала во все военные инстанции. Ей пришел лаконичный ответ, что после службы, он демобилизовался и «армия к нему претензий не имеет, а так же не несёт никакой ответственности за его теперешнее состояние». Что за состояние такое, недоумевала Матушка, но дальнейшие поиски результата не дали, и она прекратила писать письма. Но, когда изредка бывала в уезде и ходила в храм, то всегда поминала «за здравие Лиса» и ставила свечку. Маланька, как-то, ещё когда совсем девочкой была, задала Матушке вопрос:
- А если Лис уже умер? А ты всегда ставишь «За здравие»!?
На что Матушка резонно ответила:
- А мои детки для меня всегда живые.
- И Колан, и Лавр? – Удивилась Маланька.
- И оне. – подтвердила Матушка, поджимая губы.
- А зачем же мы тогда к ним на кладбище ходим? – не унималась малышка.
- Так это для меня они живые, а для остальных – это кому как вольно.
- Тогда и мне вольно, чтобы все живые были! Можно?
- Можно. Но на могилку, всё ж, ходи...

Все эти воспоминания мгновенно пролетели в голове Сонна:
- Лис! – только и сказал он. И обнял брата.
Они сидели за столом, под старым уютным абажуром, пили водку, водку и водку. И, когда дело дошло до разговоров, Лис обыденно сказал:
- Видел я их.
- Кого? – Не понял Сонн.
- Да, наших же! – Кольку с Лаврухой. И Малашку с её кренделем.
- Когда?! – Чуть не вскричал Сонн.
- Э-э… - Прокряхтел Лис, - Мне, брат, того, - всё придётся тебе рассказывать… - Он энергично поскрёб красную лысину.

Лис, девятнадцатилетний сержант, уже перевалил за добрую половину свой рекрутский срок, когда оказался на секретной лунной базе. Лис, рассказывая всё это Сонну, темнил. По его словам, какой-то капитан приказал ему перенести очень важную штуку с одного склада на другой. В какой-то момент рассказа, Сонн услышал, что штук этих было много, и купили (?!) их китайцы влёт. В конечном счёте, сметливый сержант и ухарь капитан попались, и загремели под трибунал. Капитан по полной, а Лису удалось втереть, что он только приказ вышестоящего командира выполнял, и, прикинувшись валенком смоленским, отделаться двумя годами штрафбата. Там он, понятное дело, побывал в переделках. Но, честно отбарабанив срок, и отслужив оставшийся год своего рекрутства, на Зэмлю уже не вернулся. Чем он занимался, Сонн так и не понял – что-то покупал, что-то продавал. У него даже свой личный кораблик был!!! Стандартный челнок «Мазда» - но для Сонна словосочетание «личный корабль» звучало завораживающе. Где-то, в какой-то момент деятельность Лиса встала поперёк дорожки Закона. А, может, это Закон, переехал дорогу перед носом у Лиса. Факт остаётся тот, что Лис снова загремел под следствие. И не миновать бы ему тюрьмы, если бы кто-то не внёс за него залог. Сумма, между прочим, была невбубенная!
Прижимая локтем нехитрые свои пожитки, упрятанные в бумажный тюремный пакет, Лис вышел за ворота следственного изолятора. Сила тяжести на тюремном спутнике была очень маленькая. Поэтому его свободная рука цепко ухватилась за ванты вдоль серой стены, плохо освещённого коридора. Лис сделал пару десятков шагов, и нос к носу столкнулся с идущим навстречу. Он хотел посторониться, выпустил из руки канат и слегка взмыл в воздух. Но встречный стальной хваткой вцепился в него, властным рывком опустил на пол и ухмыльнулся хитро:
- Лис?
- А-а? – Лис в полумраке коридора не мог разглядеть лица. Он уже приготовился отбиваться, чтобы затем дать стрекача.
- Чё-то, ты полысел, брат! Не Лис, а просто Лыс стал!!!
Что-то удивительно знакомое послышалось в интонациях голоса. Но Лис уже много лет твёрдо знал, что обладатель этого голоса мёртв! Поверить в обратное было трудно. Лис натянуто, нервно рассмеялся и потёр свободной рукой свою лысину. Он не знал, что сказать. Незнакомец потянул его за собой к ближайшему тусклому источнику света:
- Ну?! – Спросил он Лиса, приблизив к нему своё рябое лицо.
Мужик очень сильно походил на старшего брата Сонна. Вот только соновской мрачности в нём не было напрочь. Имя, чуть не с суеверным ужасом, вышептали непослушные губы:
- Колан?
- Лавр. – Поправил его мужик. – Колан ждёт тебя на корабле.
- Лавр… - Повторил Лис, недоверчиво перекатывая забытый звук на языке. _ Лавр?!! – взвыл он, наполняясь осознанием. – Лавруха!!!
- Ну, допёрло! – Удовлетворённо хмыкнул мужик.

Про то, что Лис в КПЗ, братья узнали совершенно случайно. Навели справки, уверились в правильности и решили внести залог. Позднее, наняв хорошего адвоката, и вовсе удалось прекратить дело Лиса.
Какое-то время Лис жил у братьев. «Ствол» называли они свой объединённый корабль. Одиннадцать сцепленных меж собой, но автономных и готовых в любой момент разделиться, кораблей. В рассказе Лиса не чувствовалось почтения к роду занятий обитателей «Ствола» «Свинопасы» - пренебрежительно отзывался он о братьях и их соратниках. Выходцы из деревни, волей случая получившие уникальные корабли, не долго мучались вопросом – чем добывать хлеб насущный? С лёгкой руки Ламбадоса, они стали разводить свиней, успешно торговать мясом, салом, колбасами, выделанной кожей. Свиньи на удивление хорошо жирели и множились в подходящих условиях био-кораблей. «Ствол» за десять лет стал известным поставщиком свинины и производных в христианском и даже китайском секторах Внеземелья.
Конечно, романтическое представление о Космосе немножко померкло в душе Сонна, в свете описанного Лисом. Но ведь кое о чём он уже знал от Малашки. Кое о чём догадывался после разговоров с братьями. То болезненное желание иных просторов уже не надрывало ему душу. И он даже находил, что дома вполне нормальная жизнь, и он, Сонн, тоже ничуть не ущемлён по сравнению с братьями. Лис лишь отчасти поколебал это шаткое уверение. А по тому, как яростно Лис отрицал быт «Ствола», Сонн догадался, что брат и там что-то натворил. Был готов, и не удивился, узнав, что спустя год, Лис расстался с братьями, и снова, на своём подлатанном «Лопаре», стал в одиночку пытать счастья. Пардон, не в одиночку! Он увёл молодую жену у Федьки-Дохтура! Видимо, девица была та ещё штучка, - через пару лет она смылась и от Лиса, оставив ему годовалого сына, и прихватив всю наличку, которую смогла найти! Можно представить, с какой рожей появился Лис перед «Свинопасами»! Но куда ему было деваться, если не повиниться перед Федькой, и не упасть на колени перед братом Коланом и его женой Маруськой, чтобы к троим своим, они приняли ещё и его - Лисова – мальца?
Повинную голову и меч не сечёт. С Федькой выпили на мировую. А малец остался у старшего брата, что послужило поводом для Лиса наведываться в гости. Он и наведывался, чаще на Рождество. Почти каждый год. Особенно его обожали племянники, в том числе и его сын, которым дела не было до того, чем занимается Дядька Лыс, – им было достаточно того, что он весёлый и щедрый.
В последний раз Лис навестил родственников после присоединения к «Стволу» двенадцатого био-корабля Малашки и Оряша. Почти неделю он гостил преимущественно в их маленьком, ещё не разросшемся, как у остальных, но уютном гнёздышке. Малашка ему очень напоминала старшую сестру Диву, только была мягче и шустрее. И Лис, так и просится каламбур, как старый Лис, грелся около её маленького семейного очага.
Сонн растрогался и, не стыдясь, утирал слезу, когда Лис, сам, еле сдерживая сопливые нотки, рассказывал ему о Малашке.
- Что же у них случилось? – Выспрошал Сонн, - Почему распался «Ствол»?
- Не знаю. – С сожалением покачал головой Лис. – Слухи были разные, но мне самым верным кажется тот, что Ламбадос продал китайским экстремистам несколько тонн навоза и свинячьей требухи (или обменял на комбикорм). А те сбросили всё это дерьмо на прозрачные купола над марсианскими минаретами. И хотя у марсианцев своего оружия нет, по конвенции трёхсотого года, они быстренько нажаловались исламским боевикам. И влетело по самые уши и китайцам, и нашим, а с ними - и ещё нескольким био-системникам, подобным «Стволу».
- Но, они смогут снова объединиться?
- Если живы – смогут. – Просто сказал Лис.
Соник остолбенел. Конечно, мысль, что Малашка и братья могли погибнуть, была. Но он решительно задвигал её в самый дальний угол сознания. И ещё он помнил сон, в котором Матушка обнадёжила его, что все живы:
- А ты не пытался их найти всё это время?
- Х-хе! – Крякнул Лис, смущённо потирая лысину. – Попытался – и вот…
- Что вот?
- И вот я здесь – сижку перед тобой…
- ??!
- Деньги фьють! Корабль фьють! И, если узнают, что я здесь – у тебя, то и всё наше Гневково в один момент может сделать фьють!
Сонник растерянно оглянулся. Обложенная со всех сторон огромными подушками, Одарка, сморённая днём жизни, сладко сопела на большой для неё кровати. Где-то за печкой неутомимо стрекотал сверчок. На дворе стояла ночь. На столе стояла водка, но опьянения не было – слишком серьёзно всё закручивалось перед этим зелёным светофором. И газ уже вдавлен до упора и приводные колёса, уже визжат, плюясь камнями и исходясь пылью, и вот-вот…
- Так, братуха! - Сонн поднялся из-за стола. – Утро вечера мудренее. Четвёртый час. Я постелю тебе наверху – там у меня топчанчик удобный. А утром на свежую голову будем думать.

Лис принял душ и быстренько уснул. Об этом свидетельствовал его громкий храп, доносившийся из мезонинчика. А Сонн ворочался с боку на бок, растревоженный встречей и воспоминаниями. Пару раз он привычно вставал, подходил к кроватке и поправлял подушки. Зачерпывал воду из ведра, пил. Но облегчения это не приносило.
Взвыл Бирюк мысленно. Понял - нет, не смирился он со своим земным существованием. Все эти долгие годы, с того самого момента, когда Колан вложил в его руки диски с учебниками, мечтал он о том, как дрогнет палуба под ногами, подкатит пустота к желудку, и он – Сонн – пилот межзвёздного корабля, поведёт своё сокровище в даль неизведанную. В свободное движение. От всех этих христиан, мусульманцев, китаян, с их алчными претензиями на Любовь Бога. Сейчас эти страдания приобрели реальный облик: Его старшие братья, их семьи, сын Лиса и любимая сестра Маланька. Где мог раздобыть хоть какой-нибудь корабль простой деревенский мужик? Да и толку то от обычного корабля – ведь пройти все системы безопасности ЗЭмли и Околоземки бесконтрольно мог только био-корабль. И разыскать родных было возможно с помощью системы связи этих уникальных живых кораблей-деревьев. Сонн выл бы в голос, если бы не боялся напугать Одарку и разбудить брата.
Да, био-корабли труднее засечь радарами, не то что Лисов «Лопарь», который грохнули почти сразу же, как только тот сунулся в зону, где пытался разыскать близких и родных. Хорошо ещё жив остался! Челнок оказался более крепок на самом деле, чем выглядел. Аварийный запас воздуха дал возможность Лису добраться до метеостанции на Фобосе. (кому она там была нужна?) Станция была китайская, автоматизированная. И лет двадцать ею никто не пользовался. Не успел он отмыться и перекусить, как на станцию нагрянули исламцы. Это их территория и обнаружив разбитый челнок, они поспешили выяснить обстоятельства. Лису эти выяснения были ни к чему. Попадать в рабство, практикуемое бородачами, он не имел ни малейшего желания. Поэтому, применив всю свою смекалку, Лис умудрился проникнуть на исламский катер, пока трое из экипажа, разыскивали его в лабиринтах метеостанции, приставив пушку к башке пилота, потребовать немедленного старта. Понимая, что далеко таким образом не уйдёшь, Лис заменил пилота «автопилотом», хорошенько связав первого. Обшарил весь корабль, и, наткнувшись на спасательную шлюпку, быстренько сгрузил на неё еду, воду и оружие, какое смог найти. И не успел похищенный корабль выйти из зоны подчинения, Лис, сопоставив на своём компе грав.параметры Фобоса, точно в расчётные секунды покинул, хоть и с сожалением, исламскую колымагу. Шлюпка на ладан дышала, но через пятнадцать суток ему удалось связаться с христианской миссией на Луне. И наплёв Батюшке о мусульманском плене, бегстве и ещё Бог знает о чём, Лис получил разрешение посадить шлюпку на космодром объединённого христианского монастыря. Два последующих года Лис проходил в послушниках. Никогда не будучи особенно религиозным человеком, он в какой-то момент уверился в божественном предназначении своего пути. Отец-настоятель православной части монастыря был человеком просвещённым и неглупым. Он быстро понял суть натуры нового послушника, но не торопился с выводами, а ещё долго присматривался к нему и, наконец, пригласил в монастырский сад, где предложил Лису исповедаться. Лис честно выложил все свои приключения, повинился (не впервой!). Даже о своём глубоком детском секрете рассказал. Батюшка думал несколько дней. Затем снова призвал Лиса и благословил его на поиски родных христианских душ. Рекомендовал воспользоваться той детской тайной, которую Лис всю жизнь волочил за собой, словно пудовую гирю на цепи.
С помощью связей Батюшки, Лис попал на Зэмлю. Через территорию Старой Польши, лесами Богом забытой Белоруссии, он добрался до родины. И пока Сонн кряхтел внизу, гремел алюминиевой кружкой о ведро, лёжа в мезонинчике в октябрьских утренних сумерках, Лис перебирал в памяти свои приключения, и неизбежное решение пришло к нему – без помощи брата не справиться Лису с возложенной на него задачей. Значит, и перед Сонном нужно повиниться и рассказать всё с самого начала.
Ступеньки скрипнули под ногами. Лис не таясь, спустился в горницу. У стола, без света, на фоне утренней предьясности в тёмных переплётах окон, сидел, охватив голову руками, Бирюк. Лис подошёл к нему, тяжело опустился на соседний табурет, потёр привычно лысину и сказал:
- Корабль есть. Био-корабль. Как у наших. Но его нужно найти и вырастить. Я точно знаю где…
Марина Гаки

Марина! Отличная вещь получилась! Отправьте на Литмаркет: http://litmarket.org/for-autors, или на эл. издательство нашего Кукольника: http://fantasts.ru/forum/index.php?showtopic=3178&st=0, а можно и туду, и туда. если нужна будет помощь по конвертации текстов в форматы эл. книг - пишите. Есть такая программа : Колибри - конвертирует все, и во все.
А все три части "Желудей" беру в сборник само собой, или, если опубликуетесь отдельной эл. книгой, можно взять в сборник 1 часть, а на остальную дать рекламу на Ваше полное издание.

Намного лучше. Берем. Умница, Автор!

Спасибо за ссылки! Наверное, у меня не хватит решимости довести это дело до конца))) Так что , если хотите - все четыре части Ваши))))

Дальше.
( 4-й рассказ Из цикла «Жёлудь»)

« … Меня зовут Аппу. Я хочу найти своего Дядьку Лыса. Когда он гостил на нашем большом корабле, было всегда хорошо. Как назывался наш корабль, я не помню. Там были папа Колан, мама Марусья. У нас было много животных, которых я помогал кормить. И много братьев и сестёр, с которыми мы играли…»
……………………

- Вы только потратите зря время и нервы. – Сказали ему в приюте. – Ребёнок неконтактный. У нас недавно – просто дикарь…
Сонн настоял на своём. В неуютной комнате с одним большим диваном и имитацией громадных окон, выходящих в яблоневый сад, он ждал, когда приведут мальчика. Сердце трепетало в груди, словно ему предстоял сложный экзамен. Воспитатель в джинсовом тюремном комбинезоне ввёл в комнату малыша. Сонн посчитал, что для своих восьми Аппу выглядит слишком щуплым. Зато Сонну было достаточно одного беглого взгляда, чтобы понять, что это ОН. Не бросающиеся в глаза, но чётко уловимые фамильные черты сразу подтвердили – племянник! Обворожительные конопушки под пристальным взглядом зелёных глаз, упрямый вихор непослушных волос.
- Привет, козёл горбатый! - Вдруг изрыгнуло это очаровательное хрупкое создание при виде, привставшего было с дивана, Сонна.
Бирюк не ответил, тяжело опустился на прежнее место и с изумлением уставился на ребёнка. Малыш разболтанной походкой космического пирата прошёлся мимо гостя, плюхнулся рядом на диванчик и с вызовом произнёс:
- Ну, давай, кати рефуры про то, какой ты классный дядька, и какая у тебя славная тётька…
Воспитатель, стоя рядом, сложив толстые руки на джинсовом животе, невозмутимо переваливал добрый комок жвачки из-за одной щеки за другую. Сонн очень плохо говорил на КОСМо. Он жестами попросил воспитателя отдалиться, и, когда тот переместился от дивана к двери, Сонн наклонился к мальчишке и тихо, но отчётливо сказал одно короткое слово.
- Лис?! – изумлённо переспросил малыш.
Сонн непроизвольно провёл рукой поверх своей густой шевелюры, повторяя характерный жест брата, и громче добавил:
- Совершенно… лыс…
Пронзительно зелёные глаза мальчонки заблестели, и конопушки резче обозначились на побледневшем личике. Сонн продолжал, как ни в чём не бывало:
- Я видел твоё сообщение на сайте поиска. И если на самом деле тебя зовут Ванья, и корабль твоих родных называ… - Сонн постарался завершить слово в форме настоящего времени, - …ется «Ствол», то я твой дядька, потому что Лис – мой родной брат.
Крупные слёзы прыснули из детских глаз. Милая рожица расплылась в гримасе отчаянного беззвучного рёва, и маленький Ванька неуклюже уткнулся в Сонновскую грудь. Неумело обхватил его Сонн своими ручищами и почувствовал, как покатились солёные капли из его собственных глаз.
………………….

Сонн смотрел на экран монитора. Качество записи оставляло желать лучшего. Конечно, откуда у малыша деньги, чтобы заказать хорошее послание!
- Это он? – Спросил Сонн Лиса.
- Он. Только почему он выдумал себе это имя? И как он вообще оказался в Околоземке? – Лис помолчал. Осторожно для своих ноющих костей сменил позу и, резко выйдя из задумчивости, продолжал, звонко хлопнув себя по лысине – Я же сам всегда говорил ему, что прилетаю с Зэмли! Ума не приложу, как малыш мог самостоятельно забраться так далеко?!
……………..

Сонн, сидя у пульта управления корабля, уже привычно отмечая изменения на таблоидах, попутно обращая внимание на красоту пространства, отражаемого на мониторах, всё глубже погружался в пласты памяти. Изредка он оборачивался к креслу второго пилота и струя родственнокровной нежности, как пересоленная волна Красного моря окатывала его с ног до головы. Вихрастая детская головушка торчала из перекрученного противоперегрузочного пледа. Племянник Ванька крепко спал и видел свои детские, а порой - и не детские сны. Иногда он вздрагивал во сне, и сердце Сонна жалостливо сжималось, когда на ум приходили мысли о том маленьком проценте случайности – казалось, практически невозможно было отыскать малыша – а вот – поди ж ты!!!
Память скользнула всё ниже и ниже…
……………

Сонн вспоминал тот день, когда старшие братья ранним утром последнего летнего дня быстро оделись, поцеловали Матушку, Папашку, сестёр. Крепко обнялись с младшими братьями. И в руки Сонну был вложен пластиковый пакет. Сонн, не отрываясь, смотрел в глаза старшего брата – тот был взволнован, исполнен какой-то отваги и, кажется, чуть-чуть испуган. Яркие, не по сезону и его возрасту, веснушки отчётливо и трогательно проступали на раскрасневшихся щеках. Брат сказал какие-то слова – Сонник был так растерян, что смог уловить только смысл – брат призывал готовиться к ПОЛЁТУ.
И Сонн готовился. Ощущение, что он должен управлять кораблём, пронёс через все годы: Сначала мальчиком он зубрил математику, астрономию и прочие премудрые науки, совершенно никчёмные при деревенской жизни. И даже то, что старших братьев много лет считали погибшими, потому что сразу после старта их кораблей, силы ВВС разбомбили взлётную площадку. То, как официально было объявлено, что группа деревенских Кулибиных из развалин старого Корабля, много лет назад разбившегося на окраине деревни, собрала свой кораблик, что кораблик взорвался на старте – в назидание всем последующим поколениям копателей-аборигенов. Все эти страшные, вымышленные и реальные, факты не могли помешать деревенскому мальчишке мечтать. О кораблях. О полётах. О Внеземке. Судьба не слишком-то способствовала претворению его Мечты. В один, далеко не прекрасный день, крепкий и ловкий мальчишка упал с лошади. И расшибся так сильно, что даже в район не повезли - Доктор Акфет признал его безнадёжным. Сказал Матушке, что мальчик, скорее всего, умрёт и тратиться на дорогостоящую операцию нет смысла. Деньги у семьи были – братья, собираясь в ПОЛЁТ, перевели средства, накопленные за четыре года от продажи найденного на месте катастрофы Старого Корабля оборудования, на семейный счёт. Матушка самоотверженно бросилась размахивать перед носом Доктора Акфета пластиковыми карточками, но Доктор урезонил её пыл, напомнив, что семь её остальных детишек нужно будет на что-то поднимать, учитывая, что муж-алкоголик ничем ей не поможет – а один ребёнок – или семь – выбор очевидный.… Тем более, мальчик так плох, что до операции его и не довезти. Матушка опустилась на пол и зарыдала – сперва в голос, а затем и вовсе страшно – заходясь в беззвучных конвульсиях. Пластиковые карточки бесполезно блестели на полу, переливаясь всеми цветами радуги.
Маленькая, сухонькая старушонка – Бабка Сеня деловито спустилась с русской печи, где проводила зимой почти всё своё время. Схватила ведро с питьевой водой – казалось, у неё и сил-то не достанет это ведро поднять, а поди ж ты - легонько так это ведро подхватила и, словно мимоходом, – шла и вылила всю воду на лежащую ниц Матушку.
- А ну, цыц! – Вдруг строгим и почти молодым голосом прикрикнула она. – Хватит выть! К сябе мальчонку заберу. Ягор! – Обратилась она к Папашке, беспомощно обивавшему доселе порог. – Пособи мне!
Осторожно уложив разбитого на носилки, Бабка Сеня велела Папашке и его брату отнести Сонника в свою лесную «дачку». Бабка Сеня в этой своей «дачке» в дубраве за рекой проживала каждое лето. Сонник свалился с лошади в марте, а Бабка собиралась перебраться на «дачку» только в апреле, но в тот злополучный год, как ушла с недвижимым Сонником, так больше никогда в деревенскую избу и не вернулась. Папашка с братом её лесной домик подлатали, печку хорошую сложили, и провалялся Сонник в избушке среди дубов до следующей весны. К лету он встал на ноги. Всё лето Бабка Cеня гоняла его то по грибы, то по ягоды с одним условием – ходить или лежать – сидеть на заднице не позволяла. Этот год Сонник в школу не ходил. Учился по кассетам братьев, а как поправился – и вовсе в классы не вернулся. Он по-прежнему оставался крепким мальчиком, постепенно обретал былую ловкость, набирал юношескую силу, но, в какой-то момент стало у него тяжело в хребтине- чуть повыше лопаток, словно комок засохшей глины катался под рубахой – это стал расти горб.
- Не твой грех! – Только и сказала Бабка Сеня, - Но тебе его нести придётся. Тярпи.
И терпел. Вернулся домой. Малые сперва попробовали обзываться, да он их быстро разохотил. Кулаки у горбуна были просто чугуном налиты. А сёстры его жалели и любили. И он их любил - Диву и Маланьку.
А потом погиб Папанька. Погиб, а не самоубился. Теперь Сонн это знал наверняка. Много лет в деревне считали, что Ягор повесился на старом мосту. Участкового не вызывали – сами деревенские вынули алкаша из петли. А ведь можно же было и призадуматься – как это мужик подвесился за ноги под мостом, да и захлебнулся в воде оттого, что верёвка растянулась и намокла. Верёвка-то была не простая – синтетическая тарзанка, какой малышня балуется на «гигантских шагах» - кто дальше от столба отлетит. Двух малых сыновей, что с отцом вместе у моста были, спрашивали-спрашивали: «Что батька делал?». Старший – девятилетний Лис испуганно говорил только: «Прыгал-прыгал, и не стал прыгать. Стал висеть». От четырёхлетнего Котьки и вовсе никакого проку не было. Он только смеялся: «Папка играл! Папка весёлый!»
Ягорку похоронили как самовисельника за оградой освящённой земли деревенского кладбища. Матушка так и не смирилась с таким решением деревенского собора, и, умирая, попросила Сонна похоронить её рядом с Папанькой – там же за оградой. Спустя несколько лет, когда Сонну открылась правда, он съездил в район, привёз Батюшку и, освятив клочок земли с родительскими могилками, нарастил кладбищенскую ограду. Не то, чтобы Сонн сильно верующим был, но уважал традиции, находил в ритуалах умиротворение и обретал уверенность в правильности своих поступков перед светлой памятью предков.
………………….

Ванька выпростался из-под пледа, и висел в кресле в нелепой позе. В корабле было прохладно. Сонн оттолкнулся, расчётливо перенёс тело от своего к другому креслу и заботливо стал прикрывать малыша. Ванька открыл глаза:
- Ты очень похож на моего Дядьку Лыса! – заявил пацан, разглядывая сонновскую физиономию.
- А ты очень похож на моего брата Лиса. – В тон ему, довольно пробурчал Сонн.
- Да? – Удивился малыш.
- Ну, конечно, - когда Лис был маленьким мальчиком – как ты сейчас. – Смущённо пояснил Сонн. – Есть будешь?
- А то!
………………….

Лис тогда действительно был едва ли старше Ваньки. Папашка нёс на плечах маленького Котьку, а Лис с неуклюжей корзиной недовольно тащился следом. Рано утром Матушка выпихнула мужа с двумя мальцами из дома, чтобы насобирал грибов и слегка протрезвел – в деревне намечалось какое-то собрание. Уже как час Лис обречённо брёл за Папашкой и мечтал о тёплой постели и о парном молоке, которое его ждало дома. Утренний туман как торт прорезали солнечные лучи и Папашка, сдёрнув с плеч Котёна, подбросил сонного малыша вверх, поймал со смехом и усадил на пенёк посреди поляны.
- Есть будешь? – Обернулся он к старшему сыну.
- А то! - С готовностью отозвался Лис. И опустил в траву свою корзину – там – под десятком белых и парочкой ярких подосиновиков в холстинке лежали варёные яйца, зелёные перья лука и хлеб, порезанный и посоленный. Яйца Лис не любил. Он схватил большую краюху, остро пахнущую чесноком и, пока Папашка выуживал из-за голенища своего сапога заначку в плоской фляжке, поспешил скрыться с родительских глаз в густом подлеске. Он далеко не отходил и через несколько минут услыхал незлобивое матюхание Папашки – чего-то там Котька набедокурил.
Лис огляделся по сторонам. Заметил замшелый ствол среди густой травы и уселся на него готовый в любой момент побежать на отцовский зов. Он сидел на старом стволе, колотил ногой и думал…, собственно, ни о чём – просто ему было хорошо. Птицы галдели на все голоса. Солнышко светило сквозь листву. Дикие пчёлы непрерывно жужжали вокруг. Ласково журчал неподалёку голос, невидимого отсюда, Папашки. Необыкновенно тёплым показался Лису ствол, на котором он расположился. Лис внимательно осмотрел поваленное дерево. Его удивил диаметр ствола – ну, скажем так – той части, которая находилась на поверхности почвы. Носком ботинка Лис отворотил пласт трухлявой коры. Необычный оливковый цвет древесины удивил его ещё больше. Обеими руками Лис азартно оторвал ещё больший кусок коры, и его взору предстало какое-то ответвление от большого ствола. А у его основания, почти целиком ушедшее в почву, – небольшое дупло – аккурат подстать Лису. Орудуя кусками коры и грибным складешком, Лис, не долго думая, отрыл ямку вокруг дупла и осторожно заглянул внутрь. Ну, тут пришлось звать Папашку. Потому что внутри было достаточно светло, чтобы увидеть штуку, о которой в деревне ходили легенды.
- Зёга моя! – Нежно подумал Лис, подавая Папашке наружу овальный, золотом отливающий предмет. Слово родилось из неоткуда, ничего не значило. Ничего не объясняя – оно, словно, проистекало из нежного восторга перед сказочным событием.
- Зёга! – повторил захмелевший Папашка, принимая яйцо. Лис изумился – он сам только что придумал это слово! – Она моя! – Крикнул он отцу, выскакивая из дупла.
- Дырку прикопай! – Оставив его крик без внимания, сказал Папашка. – Да место заметь! Тут вона еще, сколько добра всякого…
Лису показалось несправедливым, что отец забрал его находку. Папашка переложив грибы в запасной пакет, бережно обмотав яйцо холстинкой, опустил его в корзину.
…………………

- Скажи, мы летим к Лису? – Очень аристократично утирая рот салфеткой, спросил Ванья.
Сонн с интересом отметил этот, непривычный для деревенского обихода, жест: «В приюте научился». - Машинально подумал он. Нет, вопрос не застал его врасплох. Но он всё же помедлил с ответом:
- Нет, Ванья. Лис сейчас на Зэмле. Нам туда нельзя - Обманывать малыша Сонн не хотел, но и всей правды сейчас сказать не мог.
- А куда же мы?
- Нам нужно найти своих.
- «Ствол»?
- Или то, что от него осталось…
………………….

Лис, хныча и спотыкаясь, тащил пакет с грибами, вслед за неровно, но бодро шагающим Папашкой, несущим на плечах Котьку и размахивающим корзиной с драгоценной поклажей.
- Ну, чё ты ноешь, как девчонка! – возмутился Папашка, делая остановку перед мостом, и спуская с рук младшего. - Хочешь корзинку нести? Неси! – сказал он, привычно сворачивая цигарку. – Эй, эй! Осторожней там! – крикнул он вдогонку, и рассмеялся на нелепую поспешность Лиса.
Мальчишка подхватил тяжёлую корзинку и побежал к подвесному мосту. Мостик был узкий в три доски. С берега на берег были переброшены стальные канаты, которые основательно крепились по обоим берегам в сложных конструкциях, позволяющих регулировать натяжение. Правый берег реки был значительно выше, поэтому мостик круто задирался вверх. Маленький Лис, пыхтя под тяжестью ноши, перебрасывая корзину с руки на руку добежал почти до середины моста. Там решил, что такой груз удобнее нести на голове. Он дрожащими руками вскинул корзину вверх и… неуклюже завалился на стальные канаты, а корзина с драгоценным содержимым полетела вниз… «Плюх!» - Сказала река. И Лис увидел, как, освобождаясь от корзины и от холстинки, в глубину, маня таинственным светом, уходит золотое яйцо.
- Зёга-а-а! – Закричал Лис, опасно перегнувшись через канаты.
- Чтоб тебя так! – Закричал Папашка, выплёвывая цигарку.
- А-а-а! – Закричал Кот, растерянно наблюдая за быстро удаляющейся спиной родителя.
………………………
- А потом?
- Потом все их корабли объединились и образовали «Ствол». А про «Ствол» ты знаешь даже лучше меня.
- А ты?
- А я тогда был ещё маленьким мальчиком. И жил с мамой и папой в той самой деревне. И у меня было ещё пять братьев и две сестры. Это значит, что у тебя есть ещё дядюшки и тётушки там на Зэмле. Одну тётушку ты должен помнить…
- Тётя Мэл!?
- Точно! Малаша.… Когда ты видел её в последний раз?
- Не помню я, Дядя Сонн… - виновато потупился Ванья .- Помню только, что она добрая…
- Добрая… - подтвердил Сонн
………………………

- Я гляжу, мужики, вы, никак, купаться задумали?
- А что, Дед Пистон, рано!?
- Да, это как посмотреть.… В иной год и на Первомай окунались, а инда так и до Троицы не решались. Да-сь… - Дедок, вытянув морщинистую шею, с интересом поглядывал на заводскую, нетронутую крышку водочной бутылки, торчащей из-под одеяла, на котором заминала, собранные специально для неё первоцветы, Одарка.
Перехватив этот пытливый взгляд, Сонн предложил старику присесть. Лис в это время сосредоточенно расшнуровывал свои высокие десантные сапоги. Третий день братья пытали счастье у моста. Что и говорить, не самое время ещё для купания – да время жмёт. Ой, как жмёт! Дед Пистон переминался с ноги на ногу:
- Ты бы. Соннушко, нолил бы мне капельку заводской-то, - наконец, поборов соблазн присоединиться к братьям, попросил Дед, - да и побегу я дале – служба как-никак! – с гордостью приосанился старик.
Дед Пистон, несмотря на преклонные года свои, гонял скот на пастбища. И дорожил репутацией самого надёжного пастуха во всей округе. Вот и сейчас небольшое разномастное стадо, бренча колокольцами, мыча и мекая, подгоняемое звонким собачьим лаем, распространяя молочный дух, двигалось вдоль берега. Одарка, бросила свои цветы, и, захлопав в ладоши, засмеялась, указывая пухлыми пальчиками на коров. Сонн, поднявшись, достал из-под одеяла бутылку, аккуратно свинтил пробку, наполнил до краёв маленький пластиковый стаканчик и уважительно преподнёс старику:
- Помяни, дед Пистон, отца нашего Ягора. Ты ж его хорошо знал.
- А как же! – Крякнул дедок, разом махнув стаканчик. – Хороша заводская-то! Ох, хороша! – На глазу у деда навернулась кристальная слеза. – Это ж я батьку–то вашего из петли вынал. Вот аккурат на таком же мосте!
- Что значит – на таком же?! – Обернулся Лис, отставляя в сторону свои сапоги. – На этом же!
- Нее… - Закачал головою Дед Пистон, занюхивая драным рукавом, - ране ентот мост не здесь был…
- А где? – Переглянувшись, хором спросили братья.
- Так вона где! – Рукой махнул Пистон. – Ниже по течению, за поворотом. Там ещё столбы для натяжки тросов и по сей день сохранились.… Тот мост там и был. А потом, когда с вашим батькой-то это самое приключилось, бабы-то за реку забоялись по тому мосту ходить. Всё им Ягор-то мерещился. Рассказывали – палец из воды высунет и грозит! Вот мост-то и перенесли!
- Точно! – Ударил себя Лис по лысине. – Как же это я раньше не догадался! Не там мы … отца поминаем…, ох, не там!!!
……………………..

- Как же мы их искать будем?!
- Не знаю. Помогай.
- Так… - мальчишка серьёзно нахмурил брови. – Связи с ними, значит, никакой?
- Никакой. - Подтвердил Сонн.
- Объявы давал?
- Объявы? Как это?
- Ну, как ты меня разыскал?! Я объяву в СЕТЬ закинул, в поисковики. Да не в ИНТЕРНЕТ, а в КОСМО – это наверняка!
- Дак, нашёл-то я тебя случайно… - Пытался протестовать Сонн.
- А если бы искал? А может, они там про себя уже всё написали, а ты не ищешь! Ты чё, Дядь Сонн!
- Действительно! – Сонн задумался.
Сеть связи КОСМО на Зэмле глушилась. Поймать информацию в деревне целенаправленно не было никакой возможности. Каким-то чудом, прикованный к инвалидному креслу, Лис обнаружил в Интернете ссылку на КОСМО и смог открыть послание Ваньки. Интернетом на Зэмле уже лет сто, а то и больше никто не пользовался. Спам и вирусы загубили на корню чудесную идею. Но, когда весь мир перёшёл на альтернативки, старая сеть обрела второе рождение в фермерско-крестьянском мирке. Крестьяне консервативны и бережливы. Они и сохранили ВьехоСеть – по-старому Интернет.
Но сейчас-то – корабль Сонна оставил Зэмлю далеко позади. И связь КОСМО вполне доступна. Если,… хоть немного представляешь, что это такое!
- Й-е-ех! – Горько вздохнул Сонн, сетуя на свою необразованность.
- Ты чё, Дядь Сонн, какие проблемы! – Девятилетний Ванька, подрегулировав кресло второго пилота, подъехал к мониторам, привычно присоединил датчики на подбритый затылок и всунул руки в клавперчатки.
……………………..

- Вот она!!! – взметая фонтан брызг, Лис рванул из глубины овальный предмет, покрытый бурой тиной. – Вот она, моя дорогая Зёга!
Дрожа от холода и возбуждения, рухнув со своей ношей на берег, он принялся обтирать предмет чем попало. Сонн заботливо пытался растереть водкой его, покрытое синей гусиной кожей, голое тело. Но Лис, не обращая внимания, остервенело, отдирал бурую, липкую грязь, пока под руками не сверкнул золочёный бок. Вместе с грязью комом отделился и странный корявый нарост от макушки. И упал, невесомый, в траву.
- Она! Она, моя Зёгушка! - взревел он, и, прижав к груди яйцо, рухнул на землю и залился горькими слезами.
Чего тут было говорить? Понятно, о чём плачет Лис. Сонн поставил рядом с братом открытую бутылку водки и, подхватив на руки разревевшуюся из солидарности малышку Одарку, отошёл в сторону. Его тоже била нервная дрожь.
Всю зиму братья пытались отыскать яйцо, из-за которого много лет назад погиб их отец. Под предлогом рыбалки, они рубили под мостом одну за другой проруби и по сантиметру простучали всё дно. Пару раз Лис даже нырял под лёд, обвязавшись верёвкой, но кроме старого чугунка и мятого самовара ничего не достал. В апреле сошёл лёд, но Сонн, как мог, удерживал младшего брата от желания тот час лезть в воду – достаточно тот настудился за зиму. Но к девятому мая всё же отправились они к реке, и долго бы ещё продолжался их «купальный сезон», кабы не встреча с Дедом Пистоном!
……………………

- Вот! Ванька гордо бросил на столешницу кипу распечаток.
Пока Сонн производил регулярный обход корабля, малыш два с лишним часа выуживал из сети информацию.
- Тут объявы за последние четыре года. Я скачал кучей – так дешевле. Теперь разбирайся, могут это быть наши?
И Сонн стал разбираться. Послания составлялись на какой-то иезуитской основе – впрямую почти никто не называл имён, дат – никакой конкретики. Всё определяли ссылки. Намёки. Даже лица в посланиях показывались не всегда. «Какое огромное количество людей старается найти друг друга, и, в то же время, оградить свою жизнь, свои тайны…» - думал Сонн, просматривая сотни призывов откликнуться. Он проникся ещё большим уважением к работе, проделанной Лисом, когда тот отыскал Ванькино послание.
С завидным аппетитом уплетая бутерброд, Ванька вдруг ткнул пальцем в объяву, которую только-только отложил в сторону Сонн:
- Смотри!
- Что – в недоумении возвращаясь к указанной пластмажке, спросил Сонн.
- Читай же!
- Ну, и что? Я ничего не понимаю!
- Дяхан, ну ты даёшь! Тут же русским языком написано:
Поздравляю братика с Днём Рождения!
С приветом в Восточную Россь.
Сонн напрягся, силясь разгадать ребус.
- Дя! Ты же жил в Восточной Росси!
- Господи! – тихо ахнул Сонн, ощущая, как закололи мелкие иголочки в кончиках его пальцев.
- Давай, Дя, распечатывай письмо! – Был настойчив малыш.
Сонн, немного смущаясь залезать в, возможно, чужое послание, нажал клавишу:
- Белиберда полная… - Оценил он появившийся текст:
В самый маленький не город
Любимому братцу Иванушке-Дурачку
Царевна-Несмеяна сказку шлёт
И просит обращаться к ней попросту.
- Погоди-ка, погоди-ка… - Начал догадываться Сонн, - «Попросту» - это значит – как обычно, как всегда!
- …третий – вовсе был дурак! Иванушка-Дурачок – третий сын! – подсказал Ванька.
- … «Не город» - не райцентр, не село – самый маленький «не город» – деревня!!! – воскликнул Сонн, - А Царевна – Несмеяна – та, что плачет… или…
- …Или маленькая!
- Младшая! – Предположил Сонн, - Маланька!!! – его голос дрогнул, но бортовой компер всё же верно распознал звук и на экране высветился текст на КОСМО:
MALAN~KA
Послание издало благословенный подтверждающий звук, но на пароль ответило запросом: Определение получателя.
Сонн нерешительно назвал своё имя. Письмо молчало.
- Определение отвечает на вопрос, « Какой? Какая? Какое?» – подсказал мальчуган.
Сонн заскрипел мозгами. Малыш решительно скомандовал комперу:
- Написать – горбатый!
- Горбатый… - подтвердил Сонн.
« Подтверждение принимается» - мигнул зелёный индикатор, и открылось основное письмо.
- Ну, дела-а-а… - Поскрёб затылок Сонн.

Письмо Маланька отправила два года назад. Сообщила, что после разделения «Ствола» она с ребёнком(!) попала в колонию космозаниток. О муже – ни слова!. О корабле – своей любимой «Куколке» - ни слова!!! Про космозаниток Сонн впервые слышал.
- Ну, тётки такие, которые против мужиков. – Со знанием дела пояснил Ванька.
- Мазонки, что ли? – Вспомнил что-то из истории или легенд Сонн.
- Амазонки! – Поправил Ванька. – Они теперь крепко воюют с мусульманцами.
- Это значит.… Это значит, что их базу нелегко отыскать. – Сделал неутешительный вывод Сонн.
- В письме должен быть намёк, где искать. – Подсказал многомудрый малыш.
Сонн неоднократно перечитывал послание, но ничего не находил. Ванька тоже читал и так же безрезультатно.
- Знаешь что, сынок, - протирая воспалённые глаза, сказал, наконец, Сонн, - сейчас ложимся спать, а утром давай искать новые послания. Пересмотрим, что имеется, а если не разыщем ничего подходящего – мил будь, снова посиди в Сети.
…………………..

- А быстрее никак?
- Насколько мне известно –год не меньше – как только посадишь его в землю.
- Как ты думаешь. Ему не повредит, что оно столько лет пролежало в воде?
- Почём мне знать? Лучше об этом не думать. У нас есть год форы. Тебе нужно подучить КОСМО и освежить навигацию. Этими кораблями может управлять младенец, но административные правила – основной кошмар навигатора.
- Погоди, брат. Лис! Я что-то не пойму – ты говоришь так, словно не собираешься лететь сам!
- Я-то собираюсь.… Да только… - сокрушённо крякнул Лис, потирая лысину, - На кого хозяйство-то бросим? Одарка, опять же…
- Ой, темнишь. Братушко! Опять секреты? – допытывался Сонн.
И темнил Лис. И скрывал что-то. Но секрет этот его сам собой обьявился – стали его суставы опухать и разрастаться. Сказались зимние купания. Годы небрежливого отношения к себе, а, может, и тайна, годами носимая, подорвали его здоровье. Но и полгода не прошло, как перестал Лис со двора выходить, всё боле норовил дома на старой печи лежать, кости больные греть, да приёмышу-Одарке сказки рассказывать. Тогда-то и призадумался о родном детёнке, которого бросил на старшего брата, где-то в немыслимой дали, да и поминать не больно-то спешил. Стал тогда Лис комперной связью интересоваться, модернизировал сонновскую технику и в одну из бессонных ночей обнаружил таки ниточку, по которой и выудил Ванькину обьявку. Сперва обиделся, что сын отцом брата Кольку считает, но поразмыслил, на себя попенял и ещё более рьяно стал экзаменовать Сонна в навигации и юриспруденции.
Сонн пытался было его заставить лечиться, да только Лис упёрся. Денег, что у Сонна ещё от Матушки остались, было не так уж много. И Лис, явившись из своих странствий гол как сокол, посадил на колени малышку Одарку, и Сонн без слов всё понял. И поставил свечку за помин своей прабабки Бабки Сени, которая после того как выходила Сонника от его болезни, ещё долго жила в избушке среди дубов на той стороне реки. Умерла Бабка Сеня когда Соннику шёл шестнадцатый год. Её избушку Сонн долго ещё содержал в порядке. Но затем какой-то городской охотник спалил домишко по неосторожности и остался на этом месте только холмик, заросший крапивой.
У того самого холмика вырастил Сонник корабль для Малашки – её «Куколку».
Там же – неподалёку посадили они с Лисом и свою «Зёгу».
…………………..

От Маланьки больше не удалось расшифровать ни единого послания. Но в кипе, отложенной Ванькой, нашли письмо от Маруси, жены брата Колана. Оно не было столь запутано и состояло из сообщения, что Маруся и Николай из гневковских, ищут родственников, и содержалось вполне разумное предложение - раз в неделю в 6.15 по космотайму на секонддэй выходить в АСЬКУ на указанный номер.
- Сегодня зибендэй. Завтра – фёрст. Послезавтра попытаемся встретиться в АСЬКЕ. Ванёк, когда отправлена обьява?
- Восемь месяцев назад. Внести в компер напоминалку на вторник?
- Да, сынок. – Дрожащим от волнения голосом подтвердил Сонн.
…………………

Стартовал Сонн один. «Зёга» трепетала от предвкушения полёта. Все индикаторы рьяно показывали полную готовность. Букетик полевых цветов, подаренный племянницей Дусей, подрагивал в герметичном кувшинчике. Жена брата Удала напекла пирожков и, отвергая все разумные доводы Сонна, уложила всё в дорожную сумку. Старший сын Удала, десятилетний Карп, с трудом сдерживал слёзы – накануне он умолял Сонна взять его с собой.
Накануне же вечером всей семьёй устроили посиделки. Пришёл Удал с семьёй, Васечка с молодой женой прилетел из Смоленска. Дива из Масквы позвонила. Выпили по случаю крепко. Сонн по обыкновению был воздержан, а тут и вовсе лишь пригубил. На огонёк подтянулись соседи. Молодёжь принесла с собой бражку. Выставили проигрыватель во двор и до трёх, а то и четырёх развлекались, кто как мог.
Перед рассветом Сонн поднялся со своего места. Откатил коляску с уснувшим Лисом в его комнату. Обнялся с братьями. Поцеловал в светёлке, сладко спящую, Одарку. И, перекинув через плечо дорожную сумку, стараясь не беспокоить целующиеся на завалинке пары, огородами, не оглядываясь, направился к реке.
«Зёга», послушная его командам, порвала связующие каналы, перекрыла насосы, задраила люки. Нежно засветились экраны, показывая туманные утренние пейзажи окрест. И уверенное спокойствие снизошло на Сонна. Его движения дышали силой и энергией. Весной ему исполнилось тридцать три – христианский мир очень выделял этот возраст. Некоторых он пугал. Других подстёгивал. Иные, и в их числе Сонн, определяли тридцать три, как время готовности к осознанным свершениям. Память, как колоду карт тасовала перед его внутренним взором лица и события уже прошлой жизни. И, перед тем как нажать стартовую кнопку, Сонн вдруг со всей силой понял, что мечта всей этой жизни – вот она – целует его в висок. А это значит – пора ставить новые цели. Ну, найти, собрать родных – это понятно, само-собой. А дальше? Дальше… Главное, чтобы оно было это.. ДАЛЬШЕ…

Марина Гаки

Спасибо за ссылки! Наверное, у меня не хватит решимости довести это дело до конца))) Так что , если хотите - все четыре части Ваши))))

Дальше.
( 4-й рассказ Из цикла «Жёлудь»)

« … Меня зовут Аппу. Я хочу найти своего Дядьку Лыса. Когда он гостил на нашем большом корабле, было всегда хорошо. Как назывался наш корабль, я не помню. Там были папа Колан, мама Марусья. У нас было много животных, которых я помогал кормить. И много братьев и сестёр, с которыми мы играли…»
……………………

- Вы только потратите зря время и нервы. – Сказали ему в приюте. – Ребёнок неконтактный. У нас недавно – просто дикарь…
Сонн настоял на своём. В неуютной комнате с одним большим диваном и имитацией громадных окон, выходящих в яблоневый сад, он ждал, когда приведут мальчика. Сердце трепетало в груди, словно ему предстоял сложный экзамен. Воспитатель в джинсовом тюремном комбинезоне ввёл в комнату малыша. Сонн посчитал, что для своих восьми Аппу выглядит слишком щуплым. Зато Сонну было достаточно одного беглого взгляда, чтобы понять, что это ОН. Не бросающиеся в глаза, но чётко уловимые фамильные черты сразу подтвердили – племянник! Обворожительные конопушки под пристальным взглядом зелёных глаз, упрямый вихор непослушных волос.
- Привет, козёл горбатый! - Вдруг изрыгнуло это очаровательное хрупкое создание при виде, привставшего было с дивана, Сонна.
Бирюк не ответил, тяжело опустился на прежнее место и с изумлением уставился на ребёнка. Малыш разболтанной походкой космического пирата прошёлся мимо гостя, плюхнулся рядом на диванчик и с вызовом произнёс:
- Ну, давай, кати рефуры про то, какой ты классный дядька, и какая у тебя славная тётька…
Воспитатель, стоя рядом, сложив толстые руки на джинсовом животе, невозмутимо переваливал добрый комок жвачки из-за одной щеки за другую. Сонн очень плохо говорил на КОСМо. Он жестами попросил воспитателя отдалиться, и, когда тот переместился от дивана к двери, Сонн наклонился к мальчишке и тихо, но отчётливо сказал одно короткое слово.
- Лис?! – изумлённо переспросил малыш.
Сонн непроизвольно провёл рукой поверх своей густой шевелюры, повторяя характерный жест брата, и громче добавил:
- Совершенно… лыс…
Пронзительно зелёные глаза мальчонки заблестели, и конопушки резче обозначились на побледневшем личике. Сонн продолжал, как ни в чём не бывало:
- Я видел твоё сообщение на сайте поиска. И если на самом деле тебя зовут Ванья, и корабль твоих родных называ… - Сонн постарался завершить слово в форме настоящего времени, - …ется «Ствол», то я твой дядька, потому что Лис – мой родной брат.
Крупные слёзы прыснули из детских глаз. Милая рожица расплылась в гримасе отчаянного беззвучного рёва, и маленький Ванька неуклюже уткнулся в Сонновскую грудь. Неумело обхватил его Сонн своими ручищами и почувствовал, как покатились солёные капли из его собственных глаз.
………………….

Сонн смотрел на экран монитора. Качество записи оставляло желать лучшего. Конечно, откуда у малыша деньги, чтобы заказать хорошее послание!
- Это он? – Спросил Сонн Лиса.
- Он. Только почему он выдумал себе это имя? И как он вообще оказался в Околоземке? – Лис помолчал. Осторожно для своих ноющих костей сменил позу и, резко выйдя из задумчивости, продолжал, звонко хлопнув себя по лысине – Я же сам всегда говорил ему, что прилетаю с Зэмли! Ума не приложу, как малыш мог самостоятельно забраться так далеко?!
……………..

Сонн, сидя у пульта управления корабля, уже привычно отмечая изменения на таблоидах, попутно обращая внимание на красоту пространства, отражаемого на мониторах, всё глубже погружался в пласты памяти. Изредка он оборачивался к креслу второго пилота и струя родственнокровной нежности, как пересоленная волна Красного моря окатывала его с ног до головы. Вихрастая детская головушка торчала из перекрученного противоперегрузочного пледа. Племянник Ванька крепко спал и видел свои детские, а порой - и не детские сны. Иногда он вздрагивал во сне, и сердце Сонна жалостливо сжималось, когда на ум приходили мысли о том маленьком проценте случайности – казалось, практически невозможно было отыскать малыша – а вот – поди ж ты!!!
Память скользнула всё ниже и ниже…
……………

Сонн вспоминал тот день, когда старшие братья ранним утром последнего летнего дня быстро оделись, поцеловали Матушку, Папашку, сестёр. Крепко обнялись с младшими братьями. И в руки Сонну был вложен пластиковый пакет. Сонн, не отрываясь, смотрел в глаза старшего брата – тот был взволнован, исполнен какой-то отваги и, кажется, чуть-чуть испуган. Яркие, не по сезону и его возрасту, веснушки отчётливо и трогательно проступали на раскрасневшихся щеках. Брат сказал какие-то слова – Сонник был так растерян, что смог уловить только смысл – брат призывал готовиться к ПОЛЁТУ.
И Сонн готовился. Ощущение, что он должен управлять кораблём, пронёс через все годы: Сначала мальчиком он зубрил математику, астрономию и прочие премудрые науки, совершенно никчёмные при деревенской жизни. И даже то, что старших братьев много лет считали погибшими, потому что сразу после старта их кораблей, силы ВВС разбомбили взлётную площадку. То, как официально было объявлено, что группа деревенских Кулибиных из развалин старого Корабля, много лет назад разбившегося на окраине деревни, собрала свой кораблик, что кораблик взорвался на старте – в назидание всем последующим поколениям копателей-аборигенов. Все эти страшные, вымышленные и реальные, факты не могли помешать деревенскому мальчишке мечтать. О кораблях. О полётах. О Внеземке. Судьба не слишком-то способствовала претворению его Мечты. В один, далеко не прекрасный день, крепкий и ловкий мальчишка упал с лошади. И расшибся так сильно, что даже в район не повезли - Доктор Акфет признал его безнадёжным. Сказал Матушке, что мальчик, скорее всего, умрёт и тратиться на дорогостоящую операцию нет смысла. Деньги у семьи были – братья, собираясь в ПОЛЁТ, перевели средства, накопленные за четыре года от продажи найденного на месте катастрофы Старого Корабля оборудования, на семейный счёт. Матушка самоотверженно бросилась размахивать перед носом Доктора Акфета пластиковыми карточками, но Доктор урезонил её пыл, напомнив, что семь её остальных детишек нужно будет на что-то поднимать, учитывая, что муж-алкоголик ничем ей не поможет – а один ребёнок – или семь – выбор очевидный.… Тем более, мальчик так плох, что до операции его и не довезти. Матушка опустилась на пол и зарыдала – сперва в голос, а затем и вовсе страшно – заходясь в беззвучных конвульсиях. Пластиковые карточки бесполезно блестели на полу, переливаясь всеми цветами радуги.
Маленькая, сухонькая старушонка – Бабка Сеня деловито спустилась с русской печи, где проводила зимой почти всё своё время. Схватила ведро с питьевой водой – казалось, у неё и сил-то не достанет это ведро поднять, а поди ж ты - легонько так это ведро подхватила и, словно мимоходом, – шла и вылила всю воду на лежащую ниц Матушку.
- А ну, цыц! – Вдруг строгим и почти молодым голосом прикрикнула она. – Хватит выть! К сябе мальчонку заберу. Ягор! – Обратилась она к Папашке, беспомощно обивавшему доселе порог. – Пособи мне!
Осторожно уложив разбитого на носилки, Бабка Сеня велела Папашке и его брату отнести Сонника в свою лесную «дачку». Бабка Сеня в этой своей «дачке» в дубраве за рекой проживала каждое лето. Сонник свалился с лошади в марте, а Бабка собиралась перебраться на «дачку» только в апреле, но в тот злополучный год, как ушла с недвижимым Сонником, так больше никогда в деревенскую избу и не вернулась. Папашка с братом её лесной домик подлатали, печку хорошую сложили, и провалялся Сонник в избушке среди дубов до следующей весны. К лету он встал на ноги. Всё лето Бабка Cеня гоняла его то по грибы, то по ягоды с одним условием – ходить или лежать – сидеть на заднице не позволяла. Этот год Сонник в школу не ходил. Учился по кассетам братьев, а как поправился – и вовсе в классы не вернулся. Он по-прежнему оставался крепким мальчиком, постепенно обретал былую ловкость, набирал юношескую силу, но, в какой-то момент стало у него тяжело в хребтине- чуть повыше лопаток, словно комок засохшей глины катался под рубахой – это стал расти горб.
- Не твой грех! – Только и сказала Бабка Сеня, - Но тебе его нести придётся. Тярпи.
И терпел. Вернулся домой. Малые сперва попробовали обзываться, да он их быстро разохотил. Кулаки у горбуна были просто чугуном налиты. А сёстры его жалели и любили. И он их любил - Диву и Маланьку.
А потом погиб Папанька. Погиб, а не самоубился. Теперь Сонн это знал наверняка. Много лет в деревне считали, что Ягор повесился на старом мосту. Участкового не вызывали – сами деревенские вынули алкаша из петли. А ведь можно же было и призадуматься – как это мужик подвесился за ноги под мостом, да и захлебнулся в воде оттого, что верёвка растянулась и намокла. Верёвка-то была не простая – синтетическая тарзанка, какой малышня балуется на «гигантских шагах» - кто дальше от столба отлетит. Двух малых сыновей, что с отцом вместе у моста были, спрашивали-спрашивали: «Что батька делал?». Старший – девятилетний Лис испуганно говорил только: «Прыгал-прыгал, и не стал прыгать. Стал висеть». От четырёхлетнего Котьки и вовсе никакого проку не было. Он только смеялся: «Папка играл! Папка весёлый!»
Ягорку похоронили как самовисельника за оградой освящённой земли деревенского кладбища. Матушка так и не смирилась с таким решением деревенского собора, и, умирая, попросила Сонна похоронить её рядом с Папанькой – там же за оградой. Спустя несколько лет, когда Сонну открылась правда, он съездил в район, привёз Батюшку и, освятив клочок земли с родительскими могилками, нарастил кладбищенскую ограду. Не то, чтобы Сонн сильно верующим был, но уважал традиции, находил в ритуалах умиротворение и обретал уверенность в правильности своих поступков перед светлой памятью предков.
………………….

Ванька выпростался из-под пледа, и висел в кресле в нелепой позе. В корабле было прохладно. Сонн оттолкнулся, расчётливо перенёс тело от своего к другому креслу и заботливо стал прикрывать малыша. Ванька открыл глаза:
- Ты очень похож на моего Дядьку Лыса! – заявил пацан, разглядывая сонновскую физиономию.
- А ты очень похож на моего брата Лиса. – В тон ему, довольно пробурчал Сонн.
- Да? – Удивился малыш.
- Ну, конечно, - когда Лис был маленьким мальчиком – как ты сейчас. – Смущённо пояснил Сонн. – Есть будешь?
- А то!
………………….

Лис тогда действительно был едва ли старше Ваньки. Папашка нёс на плечах маленького Котьку, а Лис с неуклюжей корзиной недовольно тащился следом. Рано утром Матушка выпихнула мужа с двумя мальцами из дома, чтобы насобирал грибов и слегка протрезвел – в деревне намечалось какое-то собрание. Уже как час Лис обречённо брёл за Папашкой и мечтал о тёплой постели и о парном молоке, которое его ждало дома. Утренний туман как торт прорезали солнечные лучи и Папашка, сдёрнув с плеч Котёна, подбросил сонного малыша вверх, поймал со смехом и усадил на пенёк посреди поляны.
- Есть будешь? – Обернулся он к старшему сыну.
- А то! - С готовностью отозвался Лис. И опустил в траву свою корзину – там – под десятком белых и парочкой ярких подосиновиков в холстинке лежали варёные яйца, зелёные перья лука и хлеб, порезанный и посоленный. Яйца Лис не любил. Он схватил большую краюху, остро пахнущую чесноком и, пока Папашка выуживал из-за голенища своего сапога заначку в плоской фляжке, поспешил скрыться с родительских глаз в густом подлеске. Он далеко не отходил и через несколько минут услыхал незлобивое матюхание Папашки – чего-то там Котька набедокурил.
Лис огляделся по сторонам. Заметил замшелый ствол среди густой травы и уселся на него готовый в любой момент побежать на отцовский зов. Он сидел на старом стволе, колотил ногой и думал…, собственно, ни о чём – просто ему было хорошо. Птицы галдели на все голоса. Солнышко светило сквозь листву. Дикие пчёлы непрерывно жужжали вокруг. Ласково журчал неподалёку голос, невидимого отсюда, Папашки. Необыкновенно тёплым показался Лису ствол, на котором он расположился. Лис внимательно осмотрел поваленное дерево. Его удивил диаметр ствола – ну, скажем так – той части, которая находилась на поверхности почвы. Носком ботинка Лис отворотил пласт трухлявой коры. Необычный оливковый цвет древесины удивил его ещё больше. Обеими руками Лис азартно оторвал ещё больший кусок коры, и его взору предстало какое-то ответвление от большого ствола. А у его основания, почти целиком ушедшее в почву, – небольшое дупло – аккурат подстать Лису. Орудуя кусками коры и грибным складешком, Лис, не долго думая, отрыл ямку вокруг дупла и осторожно заглянул внутрь. Ну, тут пришлось звать Папашку. Потому что внутри было достаточно светло, чтобы увидеть штуку, о которой в деревне ходили легенды.
- Зёга моя! – Нежно подумал Лис, подавая Папашке наружу овальный, золотом отливающий предмет. Слово родилось из неоткуда, ничего не значило. Ничего не объясняя – оно, словно, проистекало из нежного восторга перед сказочным событием.
- Зёга! – повторил захмелевший Папашка, принимая яйцо. Лис изумился – он сам только что придумал это слово! – Она моя! – Крикнул он отцу, выскакивая из дупла.
- Дырку прикопай! – Оставив его крик без внимания, сказал Папашка. – Да место заметь! Тут вона еще, сколько добра всякого…
Лису показалось несправедливым, что отец забрал его находку. Папашка переложив грибы в запасной пакет, бережно обмотав яйцо холстинкой, опустил его в корзину.
…………………

- Скажи, мы летим к Лису? – Очень аристократично утирая рот салфеткой, спросил Ванья.
Сонн с интересом отметил этот, непривычный для деревенского обихода, жест: «В приюте научился». - Машинально подумал он. Нет, вопрос не застал его врасплох. Но он всё же помедлил с ответом:
- Нет, Ванья. Лис сейчас на Зэмле. Нам туда нельзя - Обманывать малыша Сонн не хотел, но и всей правды сейчас сказать не мог.
- А куда же мы?
- Нам нужно найти своих.
- «Ствол»?
- Или то, что от него осталось…
………………….

Лис, хныча и спотыкаясь, тащил пакет с грибами, вслед за неровно, но бодро шагающим Папашкой, несущим на плечах Котьку и размахивающим корзиной с драгоценной поклажей.
- Ну, чё ты ноешь, как девчонка! – возмутился Папашка, делая остановку перед мостом, и спуская с рук младшего. - Хочешь корзинку нести? Неси! – сказал он, привычно сворачивая цигарку. – Эй, эй! Осторожней там! – крикнул он вдогонку, и рассмеялся на нелепую поспешность Лиса.
Мальчишка подхватил тяжёлую корзинку и побежал к подвесному мосту. Мостик был узкий в три доски. С берега на берег были переброшены стальные канаты, которые основательно крепились по обоим берегам в сложных конструкциях, позволяющих регулировать натяжение. Правый берег реки был значительно выше, поэтому мостик круто задирался вверх. Маленький Лис, пыхтя под тяжестью ноши, перебрасывая корзину с руки на руку добежал почти до середины моста. Там решил, что такой груз удобнее нести на голове. Он дрожащими руками вскинул корзину вверх и… неуклюже завалился на стальные канаты, а корзина с драгоценным содержимым полетела вниз… «Плюх!» - Сказала река. И Лис увидел, как, освобождаясь от корзины и от холстинки, в глубину, маня таинственным светом, уходит золотое яйцо.
- Зёга-а-а! – Закричал Лис, опасно перегнувшись через канаты.
- Чтоб тебя так! – Закричал Папашка, выплёвывая цигарку.
- А-а-а! – Закричал Кот, растерянно наблюдая за быстро удаляющейся спиной родителя.
………………………
- А потом?
- Потом все их корабли объединились и образовали «Ствол». А про «Ствол» ты знаешь даже лучше меня.
- А ты?
- А я тогда был ещё маленьким мальчиком. И жил с мамой и папой в той самой деревне. И у меня было ещё пять братьев и две сестры. Это значит, что у тебя есть ещё дядюшки и тётушки там на Зэмле. Одну тётушку ты должен помнить…
- Тётя Мэл!?
- Точно! Малаша.… Когда ты видел её в последний раз?
- Не помню я, Дядя Сонн… - виновато потупился Ванья .- Помню только, что она добрая…
- Добрая… - подтвердил Сонн
………………………

- Я гляжу, мужики, вы, никак, купаться задумали?
- А что, Дед Пистон, рано!?
- Да, это как посмотреть.… В иной год и на Первомай окунались, а инда так и до Троицы не решались. Да-сь… - Дедок, вытянув морщинистую шею, с интересом поглядывал на заводскую, нетронутую крышку водочной бутылки, торчащей из-под одеяла, на котором заминала, собранные специально для неё первоцветы, Одарка.
Перехватив этот пытливый взгляд, Сонн предложил старику присесть. Лис в это время сосредоточенно расшнуровывал свои высокие десантные сапоги. Третий день братья пытали счастье у моста. Что и говорить, не самое время ещё для купания – да время жмёт. Ой, как жмёт! Дед Пистон переминался с ноги на ногу:
- Ты бы. Соннушко, нолил бы мне капельку заводской-то, - наконец, поборов соблазн присоединиться к братьям, попросил Дед, - да и побегу я дале – служба как-никак! – с гордостью приосанился старик.
Дед Пистон, несмотря на преклонные года свои, гонял скот на пастбища. И дорожил репутацией самого надёжного пастуха во всей округе. Вот и сейчас небольшое разномастное стадо, бренча колокольцами, мыча и мекая, подгоняемое звонким собачьим лаем, распространяя молочный дух, двигалось вдоль берега. Одарка, бросила свои цветы, и, захлопав в ладоши, засмеялась, указывая пухлыми пальчиками на коров. Сонн, поднявшись, достал из-под одеяла бутылку, аккуратно свинтил пробку, наполнил до краёв маленький пластиковый стаканчик и уважительно преподнёс старику:
- Помяни, дед Пистон, отца нашего Ягора. Ты ж его хорошо знал.
- А как же! – Крякнул дедок, разом махнув стаканчик. – Хороша заводская-то! Ох, хороша! – На глазу у деда навернулась кристальная слеза. – Это ж я батьку–то вашего из петли вынал. Вот аккурат на таком же мосте!
- Что значит – на таком же?! – Обернулся Лис, отставляя в сторону свои сапоги. – На этом же!
- Нее… - Закачал головою Дед Пистон, занюхивая драным рукавом, - ране ентот мост не здесь был…
- А где? – Переглянувшись, хором спросили братья.
- Так вона где! – Рукой махнул Пистон. – Ниже по течению, за поворотом. Там ещё столбы для натяжки тросов и по сей день сохранились.… Тот мост там и был. А потом, когда с вашим батькой-то это самое приключилось, бабы-то за реку забоялись по тому мосту ходить. Всё им Ягор-то мерещился. Рассказывали – палец из воды высунет и грозит! Вот мост-то и перенесли!
- Точно! – Ударил себя Лис по лысине. – Как же это я раньше не догадался! Не там мы … отца поминаем…, ох, не там!!!
……………………..

- Как же мы их искать будем?!
- Не знаю. Помогай.
- Так… - мальчишка серьёзно нахмурил брови. – Связи с ними, значит, никакой?
- Никакой. - Подтвердил Сонн.
- Объявы давал?
- Объявы? Как это?
- Ну, как ты меня разыскал?! Я объяву в СЕТЬ закинул, в поисковики. Да не в ИНТЕРНЕТ, а в КОСМО – это наверняка!
- Дак, нашёл-то я тебя случайно… - Пытался протестовать Сонн.
- А если бы искал? А может, они там про себя уже всё написали, а ты не ищешь! Ты чё, Дядь Сонн!
- Действительно! – Сонн задумался.
Сеть связи КОСМО на Зэмле глушилась. Поймать информацию в деревне целенаправленно не было никакой возможности. Каким-то чудом, прикованный к инвалидному креслу, Лис обнаружил в Интернете ссылку на КОСМО и смог открыть послание Ваньки. Интернетом на Зэмле уже лет сто, а то и больше никто не пользовался. Спам и вирусы загубили на корню чудесную идею. Но, когда весь мир перёшёл на альтернативки, старая сеть обрела второе рождение в фермерско-крестьянском мирке. Крестьяне консервативны и бережливы. Они и сохранили ВьехоСеть – по-старому Интернет.
Но сейчас-то – корабль Сонна оставил Зэмлю далеко позади. И связь КОСМО вполне доступна. Если,… хоть немного представляешь, что это такое!
- Й-е-ех! – Горько вздохнул Сонн, сетуя на свою необразованность.
- Ты чё, Дядь Сонн, какие проблемы! – Девятилетний Ванька, подрегулировав кресло второго пилота, подъехал к мониторам, привычно присоединил датчики на подбритый затылок и всунул руки в клавперчатки.
……………………..

- Вот она!!! – взметая фонтан брызг, Лис рванул из глубины овальный предмет, покрытый бурой тиной. – Вот она, моя дорогая Зёга!
Дрожа от холода и возбуждения, рухнув со своей ношей на берег, он принялся обтирать предмет чем попало. Сонн заботливо пытался растереть водкой его, покрытое синей гусиной кожей, голое тело. Но Лис, не обращая внимания, остервенело, отдирал бурую, липкую грязь, пока под руками не сверкнул золочёный бок. Вместе с грязью комом отделился и странный корявый нарост от макушки. И упал, невесомый, в траву.
- Она! Она, моя Зёгушка! - взревел он, и, прижав к груди яйцо, рухнул на землю и залился горькими слезами.
Чего тут было говорить? Понятно, о чём плачет Лис. Сонн поставил рядом с братом открытую бутылку водки и, подхватив на руки разревевшуюся из солидарности малышку Одарку, отошёл в сторону. Его тоже била нервная дрожь.
Всю зиму братья пытались отыскать яйцо, из-за которого много лет назад погиб их отец. Под предлогом рыбалки, они рубили под мостом одну за другой проруби и по сантиметру простучали всё дно. Пару раз Лис даже нырял под лёд, обвязавшись верёвкой, но кроме старого чугунка и мятого самовара ничего не достал. В апреле сошёл лёд, но Сонн, как мог, удерживал младшего брата от желания тот час лезть в воду – достаточно тот настудился за зиму. Но к девятому мая всё же отправились они к реке, и долго бы ещё продолжался их «купальный сезон», кабы не встреча с Дедом Пистоном!
……………………

- Вот! Ванька гордо бросил на столешницу кипу распечаток.
Пока Сонн производил регулярный обход корабля, малыш два с лишним часа выуживал из сети информацию.
- Тут объявы за последние четыре года. Я скачал кучей – так дешевле. Теперь разбирайся, могут это быть наши?
И Сонн стал разбираться. Послания составлялись на какой-то иезуитской основе – впрямую почти никто не называл имён, дат – никакой конкретики. Всё определяли ссылки. Намёки. Даже лица в посланиях показывались не всегда. «Какое огромное количество людей старается найти друг друга, и, в то же время, оградить свою жизнь, свои тайны…» - думал Сонн, просматривая сотни призывов откликнуться. Он проникся ещё большим уважением к работе, проделанной Лисом, когда тот отыскал Ванькино послание.
С завидным аппетитом уплетая бутерброд, Ванька вдруг ткнул пальцем в объяву, которую только-только отложил в сторону Сонн:
- Смотри!
- Что – в недоумении возвращаясь к указанной пластмажке, спросил Сонн.
- Читай же!
- Ну, и что? Я ничего не понимаю!
- Дяхан, ну ты даёшь! Тут же русским языком написано:
Поздравляю братика с Днём Рождения!
С приветом в Восточную Россь.
Сонн напрягся, силясь разгадать ребус.
- Дя! Ты же жил в Восточной Росси!
- Господи! – тихо ахнул Сонн, ощущая, как закололи мелкие иголочки в кончиках его пальцев.
- Давай, Дя, распечатывай письмо! – Был настойчив малыш.
Сонн, немного смущаясь залезать в, возможно, чужое послание, нажал клавишу:
- Белиберда полная… - Оценил он появившийся текст:
В самый маленький не город
Любимому братцу Иванушке-Дурачку
Царевна-Несмеяна сказку шлёт
И просит обращаться к ней попросту.
- Погоди-ка, погоди-ка… - Начал догадываться Сонн, - «Попросту» - это значит – как обычно, как всегда!
- …третий – вовсе был дурак! Иванушка-Дурачок – третий сын! – подсказал Ванька.
- … «Не город» - не райцентр, не село – самый маленький «не город» – деревня!!! – воскликнул Сонн, - А Царевна – Несмеяна – та, что плачет… или…
- …Или маленькая!
- Младшая! – Предположил Сонн, - Маланька!!! – его голос дрогнул, но бортовой компер всё же верно распознал звук и на экране высветился текст на КОСМО:
MALAN~KA
Послание издало благословенный подтверждающий звук, но на пароль ответило запросом: Определение получателя.
Сонн нерешительно назвал своё имя. Письмо молчало.
- Определение отвечает на вопрос, « Какой? Какая? Какое?» – подсказал мальчуган.
Сонн заскрипел мозгами. Малыш решительно скомандовал комперу:
- Написать – горбатый!
- Горбатый… - подтвердил Сонн.
« Подтверждение принимается» - мигнул зелёный индикатор, и открылось основное письмо.
- Ну, дела-а-а… - Поскрёб затылок Сонн.

Письмо Маланька отправила два года назад. Сообщила, что после разделения «Ствола» она с ребёнком(!) попала в колонию космозаниток. О муже – ни слова!. О корабле – своей любимой «Куколке» - ни слова!!! Про космозаниток Сонн впервые слышал.
- Ну, тётки такие, которые против мужиков. – Со знанием дела пояснил Ванька.
- Мазонки, что ли? – Вспомнил что-то из истории или легенд Сонн.
- Амазонки! – Поправил Ванька. – Они теперь крепко воюют с мусульманцами.
- Это значит.… Это значит, что их базу нелегко отыскать. – Сделал неутешительный вывод Сонн.
- В письме должен быть намёк, где искать. – Подсказал многомудрый малыш.
Сонн неоднократно перечитывал послание, но ничего не находил. Ванька тоже читал и так же безрезультатно.
- Знаешь что, сынок, - протирая воспалённые глаза, сказал, наконец, Сонн, - сейчас ложимся спать, а утром давай искать новые послания. Пересмотрим, что имеется, а если не разыщем ничего подходящего – мил будь, снова посиди в Сети.
…………………..

- А быстрее никак?
- Насколько мне известно –год не меньше – как только посадишь его в землю.
- Как ты думаешь. Ему не повредит, что оно столько лет пролежало в воде?
- Почём мне знать? Лучше об этом не думать. У нас есть год форы. Тебе нужно подучить КОСМО и освежить навигацию. Этими кораблями может управлять младенец, но административные правила – основной кошмар навигатора.
- Погоди, брат. Лис! Я что-то не пойму – ты говоришь так, словно не собираешься лететь сам!
- Я-то собираюсь.… Да только… - сокрушённо крякнул Лис, потирая лысину, - На кого хозяйство-то бросим? Одарка, опять же…
- Ой, темнишь. Братушко! Опять секреты? – допытывался Сонн.
И темнил Лис. И скрывал что-то. Но секрет этот его сам собой обьявился – стали его суставы опухать и разрастаться. Сказались зимние купания. Годы небрежливого отношения к себе, а, может, и тайна, годами носимая, подорвали его здоровье. Но и полгода не прошло, как перестал Лис со двора выходить, всё боле норовил дома на старой печи лежать, кости больные греть, да приёмышу-Одарке сказки рассказывать. Тогда-то и призадумался о родном детёнке, которого бросил на старшего брата, где-то в немыслимой дали, да и поминать не больно-то спешил. Стал тогда Лис комперной связью интересоваться, модернизировал сонновскую технику и в одну из бессонных ночей обнаружил таки ниточку, по которой и выудил Ванькину обьявку. Сперва обиделся, что сын отцом брата Кольку считает, но поразмыслил, на себя попенял и ещё более рьяно стал экзаменовать Сонна в навигации и юриспруденции.
Сонн пытался было его заставить лечиться, да только Лис упёрся. Денег, что у Сонна ещё от Матушки остались, было не так уж много. И Лис, явившись из своих странствий гол как сокол, посадил на колени малышку Одарку, и Сонн без слов всё понял. И поставил свечку за помин своей прабабки Бабки Сени, которая после того как выходила Сонника от его болезни, ещё долго жила в избушке среди дубов на той стороне реки. Умерла Бабка Сеня когда Соннику шёл шестнадцатый год. Её избушку Сонн долго ещё содержал в порядке. Но затем какой-то городской охотник спалил домишко по неосторожности и остался на этом месте только холмик, заросший крапивой.
У того самого холмика вырастил Сонник корабль для Малашки – её «Куколку».
Там же – неподалёку посадили они с Лисом и свою «Зёгу».
…………………..

От Маланьки больше не удалось расшифровать ни единого послания. Но в кипе, отложенной Ванькой, нашли письмо от Маруси, жены брата Колана. Оно не было столь запутано и состояло из сообщения, что Маруся и Николай из гневковских, ищут родственников, и содержалось вполне разумное предложение - раз в неделю в 6.15 по космотайму на секонддэй выходить в АСЬКУ на указанный номер.
- Сегодня зибендэй. Завтра – фёрст. Послезавтра попытаемся встретиться в АСЬКЕ. Ванёк, когда отправлена обьява?
- Восемь месяцев назад. Внести в компер напоминалку на вторник?
- Да, сынок. – Дрожащим от волнения голосом подтвердил Сонн.
…………………

Стартовал Сонн один. «Зёга» трепетала от предвкушения полёта. Все индикаторы рьяно показывали полную готовность. Букетик полевых цветов, подаренный племянницей Дусей, подрагивал в герметичном кувшинчике. Жена брата Удала напекла пирожков и, отвергая все разумные доводы Сонна, уложила всё в дорожную сумку. Старший сын Удала, десятилетний Карп, с трудом сдерживал слёзы – накануне он умолял Сонна взять его с собой.
Накануне же вечером всей семьёй устроили посиделки. Пришёл Удал с семьёй, Васечка с молодой женой прилетел из Смоленска. Дива из Масквы позвонила. Выпили по случаю крепко. Сонн по обыкновению был воздержан, а тут и вовсе лишь пригубил. На огонёк подтянулись соседи. Молодёжь принесла с собой бражку. Выставили проигрыватель во двор и до трёх, а то и четырёх развлекались, кто как мог.
Перед рассветом Сонн поднялся со своего места. Откатил коляску с уснувшим Лисом в его комнату. Обнялся с братьями. Поцеловал в светёлке, сладко спящую, Одарку. И, перекинув через плечо дорожную сумку, стараясь не беспокоить целующиеся на завалинке пары, огородами, не оглядываясь, направился к реке.
«Зёга», послушная его командам, порвала связующие каналы, перекрыла насосы, задраила люки. Нежно засветились экраны, показывая туманные утренние пейзажи окрест. И уверенное спокойствие снизошло на Сонна. Его движения дышали силой и энергией. Весной ему исполнилось тридцать три – христианский мир очень выделял этот возраст. Некоторых он пугал. Других подстёгивал. Иные, и в их числе Сонн, определяли тридцать три, как время готовности к осознанным свершениям. Память, как колоду карт тасовала перед его внутренним взором лица и события уже прошлой жизни. И, перед тем как нажать стартовую кнопку, Сонн вдруг со всей силой понял, что мечта всей этой жизни – вот она – целует его в висок. А это значит – пора ставить новые цели. Ну, найти, собрать родных – это понятно, само-собой. А дальше? Дальше… Главное, чтобы оно было это.. ДАЛЬШЕ…

Марина Гаки

Хорошо, Марина, так и сделаем. А рассказ очень интересный.
С уважением
Штольц

Огромное спасибо!

Пожалуйста.
Есть еще один автор, с Форума Литмаркета - сейчас причесывает свой рассказ, так что авторы для сборника подтягиваются понемногу.

СТАЛКЕРСТРАЙК. ЗОВ ПРИПЯТИ.


ГЛАВА 1.

«ОРБИТА»

Мы едем на страйкбольную ролевую игру «Сталкер. Зов Припяти». В Черкасскую область, в город - призрак Орбита, на недостроенную Чигиринскую атомную электростанцию. Это очень антуражное место для сталкеров всех мастей, для любителей побродить по заброшенным городам и промышленным объектам, не подвергая себя различным рискам.

Мы — это страйкболисты из Киева. Несколько команд и просто страйболисты — любители ролевых игр по мотивам серии компьютерных игр «Сталкер». Еще в Орбиту на эту игру съезжаются ребята из Черкасс, Харькова, Днепропетровска, Одессы и других городов Украины. Будут страйки из России и Белоруси. Всего на игру собирается человек сто пятьдесят - сто восемьдесят, это одна из основных игр сезона, одна из самых известных тусовок по этой тематике.

Игра в Орбите еще никогда не проводилась и ее ждали давно - антураж этого полигона максимально приближен к атмосфере «Сталкера»: Чернобыльская и Чигиринская АЭС это сестры - близнецы, только Чигиринская станция и ее город для персонала Орбита, были не достроены и заброшены с тех тревожных 80-х, когда произошла авария на ЧАЭС.

Организаторы этой игры провели хорошую подготовку: договорились с местными властями, обустроили место для палаточного городка, завезли заранее все необходимое - генераторы, питьевую воду, декорации и другие атрибуты для проведения большой сталкерской тусовки.

Странные мы люди, ролевики — страйкболисты: что нас гонит за сотни километров в какую-то глушь и развалины? Нас, взрослых, в основном, мужиков - сам иногда не понимаю мотивации. Но это так здорово! Такой драйв! Это шикарный отдых. Ведь всякие увлечения есть у людей: у кого охота, у кого дайвинг, у кого альпинизм или разные виды спорта. А кто просто отдыхает по выходным возле телевизора с пивком и рыбкой, тоже, кстати, иногда и неплохо, особенно длинными зимними вечерами...

И еще, для специфической информации: у нас есть игровые имена или «позывные», как принято говорить в нашей среде. У меня, например, позывной «Штольц». Мои друзья по команде, с которыми мы вместе играем много лет, а сейчас едем на игру: Корбан, Зондер и Андрюша. Корбан — занимается стройматериалами, фирма у него; Зондер - бывший военный, отставник, работает сейчас каким-то чиновником; Андрюша ( это кстати его настоящее имя: Андрей) - хозяин боксерского клуба. Я - доктор. Вот такая у нас компания. Нам всем вместе около двухсот лет, немало, а в голове игры. Семьи привыкли к нашему увлечению, не возражают, вернее - относятся с пониманием к нашему странному отдыху, мол, у каждого свои причуды :-)). Такие вот, так сказать, штрихи к портрету страйкболистов.

И вот сейчас едет наш караван игроков: два автобуса, штук пятнадцать легковушек, джипов и микроавтобусов. Лето в разгаре, погода чудесная, настроение отличное, рядом с тобой друзья. Это просто супер!

Ехали достаточно долго - часа четыре, и, вот, наконец, возле указателя «Орбита», свернули с трассы на дорогу, выложенную бетонными плитами, дорогу уходящую в лес.

А вот и сам городок «Орбита». Странное впечатление: нежилые девятиэтажки с выбитыми окнами и дверями, заброшенный универсам, дороги и детские площадки, заросшие травой и мелким кустарником. А вдалеке, за лесом,высится огромная труба - там расположена сама Станция.


Наши машины и автобусы остановились на большой площадке перед девятиэтажками, расположенным очень компактно рядом друг с другом. Наши страйки высыпали из машин, разминая ноги, весело и даже восхищенно рассматривая настоящий город - призрак. В руках у всех замелькали фотоаппараты и мобильные телефоны. Я сам сделал десяток снимков, интересно все-таки, ведь не часто посещаешь такие места.
Еще возле домов стояла милицейская машина и джип наших оргов: наши организаторы разговаривали с милицейскими офицерами и какими-то гражданскими - видно кто-то из местной администрации. Чуть в стороне стояла машина «Скорой помощи». Без официального разрешения и сопровождения такие большие игры, понятно, не проводятся.
- Эй, мужики! Всем внимание! - заговорил в мегафон Даллас, наш главный организатор. - У вас есть ровно час времени, чтобы осмотреть Орбиту. Будьте осторожны и внимательны – везде битое стекло. И самое главное — отрытые лифтовые шахты в домах. По одному не ходить,на крыши не залезать! Выезжаем на станцию в лагерь ровно через час. Время пошло!
Весело гудящая толпа ребят растеклась ручейками по заброшенным домам.

Что для сталкера, пусть даже и игрового, заброшенный город? Это полный кайф! Интересно, страшно, и еще раз интересно. Проблуждать по заброшенным домам, пощекотать нервы, повоображать....

Мы с ребятами обошли несколько домов. Это были общежития гостиничного типа - гостинки, с давними следами жизни в них - старые вещи, детские игрушки, обрывки обоев. Все брошено десятки лет назад. Грустное впечатление осталось от этой экскурсии: здесь когда-то была жизнь, детские голоса и смех, а теперь запустение. А еще звезды, заглядывающие в разбитые окна по ночам. И ветер, гулящий по пустым этажам...

Познакомились и с местными жителями - их живет в пустом городке всего человек десять, все пенсионеры.
Никита Фёдорович живёт на пятом этаже почти пустого дома. Помнит, как всё начиналось - ведь сам в числе многих строил и Станцию, и город-спутник - для её работников, в городе Орбита должен был вырасти гигант энергетики, но в 80-х строительство заморозили...
Сейчас в Орбите две малосемейки. Здесь пустует около 400 квартир. Дома уже аварийные. В таком виде они стоят около двадцати лет. Большинство орбитовцев отсюда выехали к родственникам - в другие города, а тем, кто остался, сельсовет выделил квартиры побольше - в полупустом доме напротив. Там есть почти все удобства. Газ пустили - в этом году - весной. Есть и источник воды, правда, единственный - колонка во дворе. Люди говорят: привыкли к жизни на заброшенной Орбите. И всегда ждут лета - когда к пенсионерам приезжают внуки.
Автобус приходит в Орбиту из ближайшего поселка два раза в день. И участковый милиционер почти каждый день приезжает — присматривает за порядком.
Вот так и живут люди.
Корбан мрачно сказал по поводу всего того, что видел и слышал:
-Это настоящие сталкеры здесь живут. В отставке. А что, пацаны, состарюсь совсем, приеду сюда, буду здесь старшим сталкером, вместо Никиты Федоровича. Займу любую квартиру на свой вкус, обживусь, да за Орбитой присмотрю. Может туристический маршрут открою для таких маньяков - сталкеров, как мы. А что?
- Корбан! Ты перегрелся сегодня, остынь, и не думай об этом, никогда - рассмеялся Андрюша.

Через час все собрались, пересчитали друг друга.
- По машинам! - раздалась команда. Вскоре, загудев моторами, колонна двинулась из городка. Впереди ехала милицейская машина с включенной мигалкой - все очень серьезно и важно. Уезжал я из Орбиты с облегчением - мрачное место все-таки, безысходное, мертвый город...
--------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Начинается все как рядовая публицистика, типа дорожных заметок...

-----------------------------------
http://teplokot.ru/uploads/posts/2012-12/t...98_gres_143.jpg
http://alexfoto.com.ua/pic/Chigirin/Chigirin-2.jpg
http://teplokot.ru/uploads/posts/2012-12/t...29_gres_130.jpg
http://teplokot.ru/uploads/posts/2012-12/1...94_gres_008.jpg

Извините, я тут выскажусь.
Ну не надоел этот Сталкер, а? Ну почему свет клином сошелся именно на этой игре? Абсолютно не интересная тема. Сколько можно без толку бродить по зоне, собирая какую-то фигню? Ведь в этот же год появилась игра, которая стала игрой года. Гораздо более глубокая и интересная с точки зрения сюжета. Это Биошок. Философская составляющая + шутер, плюс великолепный дизайн. Эта игра была популярна и в России, но почему-то фанфиков по ней не стали писать (в отличие от Запада). Книг издавать тоже. Я вот пыталась издать свою - никого не заинтересовало. А по Сталкеру - целые горы совершено однотипных книг. Кстати, у украинских разработчиков была еще одна очень интересная игра, которая коммерчески не пошла. Она называлась Вивисектор. Вот она была значительно интересней, чем Сталкер. Чем-то похожа, но гораздо более глубокая с философской точки зрения. По ней я бы еще могла написать рассказ. Но никак не по Сталкеру.

На самом деле Сталкер уже умер. И морально, и реально ( проект закрыт). На его смену идет "Сурвариум".
Фанфиков написано великое множество, и. в основном, откровенный хлам.
Так что этот сборник ностальгический, для любителей этой тематики.

Глава 2.

Станция. Начало игры.

Минут через двадцать езды через лес по бетонке с проросшей через стыки плит высокой травой, мы прибыли на Станцию.
Станция - это громко сказано: это один недостроенный полуразвалившийся производственный корпус, административное двухэтажное здание, кстати, в хорошем состоянии и несколько больших бетонных строений - по всей видимости складских помещений. И огромная бетонная труба — метров восемьдесят, не меньше высотой и несколькими полуразрушенными строениями у своего основания. Вот и вся станция. Признаюсь, я немного разочаровался, потому -что думал увидеть здесь настоящую электростанцию, хоть немного напоминающую Чернобыльскую. Ну, да ладно - Станция, пусть даже и маленькая, но все-таки Станция. К тому же, она родная сестра Чернобыльской, а для сталкера это важно: наличие даже гипотетической связи между станциями, все равно мы выдумщики и фантазеры - и это наш драйв.

Доехали до нашего лагеря, размещенного на большой площадке, практически возле леса. В лагере уже были сталкеры из других городов: стояли палатки, дымились костры, на которых в котлах и котелках варился нехитрый обед.
Ребята встретили нас дружным троекратным «Ура!».
Мы высыпали из машин, поздоровались с ребятами, большинство из которых мы хорошо знали по прошедшим играм, среди которых было много и моих личных друзей. Было радостно встретится вновь на любимой игре, которую мы так долго ждали.

Разгрузились, установили палатки, переоделись в форму и пошли в большую палатку организаторов для регистрации - порядок такой на всех страйкбольных играх. А еще нужно было получить усовершенствованный ПДА «Луч», который реагировал на чипы, рассыпанные оргами на территории полигона и обозначали различные аномалии и артефакты. Полезная штука - электроника, добавляет максимальной достоверности на такого рода игре.
Настроение было отличное, погода тихая и теплая, сейчас немного отдохнем с дороги, перекусим пойдем и на построение перед игрой - к шести часам вечера, а потом начинаем играть: трое суток подряд, нон - стоп. Кто играл - тот знает.
Короче, все ребята были в прекрасном расположении духа. Один только Корбан мрачно сказал:
- Гиблое это место, не нравится мне здесь ...
Ребята вокруг зашикали на него:
- Да ну тебя, Корбан! Вечно ты тошнишь! Мы еще играть не начали, а ты уже в роль вошел. Лучше пивка,
вот, попей - враз подобреешь!
И все вокруг засмеялись: привыкли мы к Корбану и его приколам -он у нас, вроде как шаман на играх, чувствует как игра пойдет, где артефакты искать нужно, где засады могут быть. А уж разных историй страшных знает немеряно - возле костра ночью, бывало, под пиво, такой жути нагонит, что мороз по коже идет у взрослых мужиков. Знаем, конечно, что это сказки, но все равно страшно, а самое главное - что мы хотим пугать друг друга, интересно это, да и традиция у нас такая...

Пообедали: съели бутерброды, взятые из дому и допили чай из термосов. Ужин уже будем варить вечером. Стали собираться на игру: подгонять снаряжение, перебирать привода ( страйкбольное оружие так называется - это полные копии настоящего боевого оружия, в металле, только стреляет пластмассовыми шариками - электромоторчики стоят внутри).
Зондер настраивал свой ноутбук, к которому на проводках был присоединен небольшой прибор с индикаторами и мигающими разноцветными диодами. К прибору этому была присоединена маленькая чашеобразная антенна, которая двигалась согласно установочным командам с компьютера. Этот компьютерный комплекс, изобретенный и сделанный Зондером и названный им Сканером, был гордостью нашей команды и предметом зависти остальных игроков: Сканер поддерживал постоянную связь с нашими индивидуальными ПДА, фиксировал наше местоположение на полигоне, определял наличе «аномалий» и скоплений «артефактов». Вообщем, полезный прибор.

Я присел возле Зондера:
- Ну, что, чипы «аномалий» видны?
- Не очень хорошо - фонит здесь. А вот ПДА наших ребят отлично просматриваются.
- А ну, сбрось мне что-нибудь, проверим.
- Один момент - Зондер застучал по клавиатуре.
Через пару секунд ПДА, зафиксированный у меня на левом запястье, чуть пискнул и на небольшом зеленом экране засветилась фраза: «Вам сообщение». Нажал кнопку чтения: « Привет, Штольц! Проверка связи».
- Работает, молодец Зондер! А теперь сворачивай свой комплекс и пошли на построение.
- Сейчас, сейчас, поковыряюсь немного - пробормотал в ответ Зондер, продолжая работать с ноутбуком и я заметил, как антенна сканера стала понемногу поворачиваться вокруг оси.
- Что-то не так, Саша? - спросил я, изучив своего товарища за эти годы - Зондер был серьезным человеком, и очень ответственным.
- Не пойму я пока - не сразу ответил он, сосредоточенно работая с компьютером. - Что - то с магнитными полями не так, завихрения непонятные. Такое впечатление, что фонит что-то рядом. Да и энергия информационного поля неестественно большая, как в большом городе, хотя здесь ничего такого нет. И мощность этой энергии нарастает. Это труба Станции работает как гигантская антенна, наверное. Сестру свою вызывает...
- Да ладно, Саша! То Корбан жуть нагонял, а теперь и ты Посмотри - вон небо затягивается, может гроза собирается , вот и фонит у тебя. Хотя, по метеопрогнозу здесь дождя не должно быть в ближайшие пять дней. Ну, мало ли...

Зондер собрал ноутбук и прибор, сложил их в специальный пластиковый кейс и аккуратно положил в рюкзак - Саша всегда ходил на игры со своим Сканером. Он берег его, как малое дитя - когда попадали под обстрел, он снимал свой рюкзак и закрывал его своим телом - сначала мы смеялись, а потом привыкли, да и сами старались прикрывать Зондера со спины, чтобы какая - нибудь пулеметная очередь из засады на прилетела ему в рюкзак и не повредила драгоценный Сканер.
В девятнадцать вечера началась игра и сталкеры разбрелись по Станции и ее окрестностям искать артефакты и просто изучать развалины и леса вокруг. Да и поохоться друг за другом. Вообщем - не зевай, смотри в оба. Хорошо. Когда рядом верные друзья!
Одни только монстры - наши главные труженики Зоны, засиделись возле своего костра, им можно выходить на «охоту» и попозже, когда сталкеры расслабятся и рассеяться по одиночке, вот тут -то монстры повеселятся. Страшновато все-таки: идешь по лесу, или по каким-то развалинам, а на тебя выскакивает внезапно чудовище, и съестъ тебя хочет.... Но это драйв редкий, как и вся игра. Кто играл - тот знает.
Игра началась!

Глава 3

Гроза.


Ближе к ночи началась гроза, причем, почти внезапно: все вокруг за считанные минуты погрузилось во мрак, мгновенно ускорив наступление ночи, хлынул дождь как из ведра и черное небо раз за разом вспыхивало разрядами молний. Очень больших и ярких молний, которые, казалось били прямо по Станции. Раскаты грома, как артиллерийский обстрел, громыхали прямо над нашими головами. Я не боюсь грозы и молний, но даже мне стало жутковато. Такое впечатление, что само небо разверзлось над нами. А труба Станции, освещаемая всполохами молний, белой стрелой уходила в черные небеса.
Гроза застала нашу группу недалеко от админкорпуса станции, но, пока мы добежали до него, мы были мокрыми насквозь за эти пару минут.
В вестибюле на первом этаже админкорпуса, кроме нас было еще пару ребят: двое парней в форме группировки «Долг», и один, совсем молодой парнишка, в форме группировки «Свобода».
- Вот это гроза! - восхищался Корбан, через дверной проем любуясь неистовствовавшей вокруг стихией. - Никогда такой сильной грозы не видел.
- Ты от двери отошел — сказал Андрюша, закуривая сигарету, - а то шарахнет молния рядом...
- Да ладно хмыкнул Корбан....
И тут молния ударила, казалось, прямо в корпус, в котором мы прятались: все вокруг вспыхнуло ярчайшей белой вспышкой, грохнуло так, как будто в здании разорвался снаряд, ходуном заходил под ногами пол и с поотлка посыпались куски штукатурки. Меня швырнуло на пол. Через мгновение все вокруг погрузилось в полный мрак и абсолютную тишину. В воздухе разлился резкий запах озона...

На зубах скрипела песок. Вокруг было темно, но редкие вспышки молний отступающей грозы освещали на мгновения дверной проем и окна. Я сел, подтянув к себе автомат и прислушиваясь: рядом в темноте кто-то шевелился, бряцая оружием.
- Эй, ребята! - почему - то тихо спросил я, поднявшись на ноги и доставая фонарь.
- Штольц, ты где? - это Ван отозвался где-то рядом. Тоже тихим голосом.
- Чего вы шепчитесь! - загремел за спиной голос Андрюши. - Живы мы. Эй, молодняк. Вы как там?
- Все нормально, попадали только. А что это было? - отозвались из темноты ребята.
Шо, шо? Мабудь, НЛО. - громко рассмеялся Андрей.- Молния рядом шарахнула, а вы и обос...сь.
Мы все дружно засмеялись. И напряжение спало.
Включились фонари, и в свете их лучей, среди оседающей пыли замелькали лица наших ребят.
- Во, шарахнуло! - обтряхивает пыль Корбан.
- Ребята! У меня привод стал в два раза тяжелее - вставил «свободовец».
- Не гони, это со страху - буркнул Зондер.
- Гроза наконец уходит - это Ван отряхивается от пыли - А вот автомат тяжелее стал, реально. Может электричества набрался?
- Ваня! Какое электричество, ты что, в школе не учился? - съехидничал Зондер.
- Учился. И в универе учился. - обиделся Ван. - А автомат реально стал тяжелее.
- Эй, пацаны! - вступил в разговор Корбан.- У меня тоже автомат явно потяжелел.
- И у меня! … И у меня!.... - раздалось со всех сторон.
- Детский сад! - рассердился Андрей. - Мальчики устали...
- Андрюша, ты парень здоровый, для тебя с твоим пулеметом, килограмм туда, килограмм туда - ты и не почувствуешь. А вот у меня тоже автомат потяжелел - я взвесил в руке свой АК.
- Эй, ребята?! - раздался растерянный голос «свободовца». - Смотрите, у меня...это..., короче, что это?
Лучи фонариков всех наших парней осветили парня, который протянул вперед свои руки: в одной руке был зажат магазин от автомата, в другой руке, на раскрытой ладони, лежали два патрона, тускло поблескивающие латунью гильз.
- Это у меня...из магазина. Только что вынул...
- О – па! Ты что, с настоящим оружием на игру пришел? – в наступившей удивленной тишине раздался голос Зондера.
- Какое настоящее?! Чуть не заплакал парнишка. Привод у меня страйкбольный, я с ним уже два года играю…
Мы сгрудились вокруг »свободовца»: - А ну, покажи автомат….

Рассмотрели, потрогали – автомат как автомат, АК-74, полная копия в металле, такие автоматы у многих. У меня самого 104-й АК тоже в полном металле.
А вот отстегнутый автоматный магазин у «свободовца» был настоящий, не «механа» и не «бункер» с шарами, а настоящий боевой магазин, с настоящими патронами в нем.
-Тебя как зовут? – спросил неожиданно Ваня «свободовца».
- Диз позывной, а зовут Миша.
- Вот что, Диз, дай свой автомат Зонеру, он у нас настоящий военный, хоть и в отставке – пусть проверит.
Парень молча передал свой автомат.
Вдруг отозвался Андрюша:
- Эй, ребята! У меня тоже в магазине настоящие патроны, а не шары.
Лучи наших фонариков разом уперлись в Андрея, который держал в руке магазин от своего пулемета: в магазине тускло поблескивали настоящие патроны.

Вокруг все, как по команде, защелкали своим оружием, отсоединяя магазины:
- И у меня настоящие патроны…
- И у меня….
- И у меня…
Мой автомат тоже был с настоящими патронами, теперь понятно, почему он потяжелел.

- Внимание всем! - крикнул Зондер. - Оружие поставить на предохранители и магазины не присоединять, чтобы не пальнули сдуру.
Все растерянно молчали.
- Сейчас проверим. – это опять Зондер, - а ну, посветите в проем двери.
Саша вставил обойму в свою винтовку, передернул затвор…
Раздался выстрел, который в помещении просто прогрохотал. Запахло пороховыми газами. Я даже вздрогнул от неожиданности.
- Настоящее. Все настоящее – в наступившей гробовой тишине раздался спокойный голос Зондера. – Всем быть с оружием осторожнее.
- Что это за фигня!? – взвизгнул один из «долговцев» и осторожно положил свой автомат на пол. – Что это за приколы такие?! Я домой хочу….
- Иди, тебя никто не держит - отозвался Корбан. – Автомат только оставь, мы принесем его в лагерь утром.
- Ну и пойду! Лис, пошли в лагерь!
Второй «долговец» замялся, поправляя ремень своего автомата на плече.
-Ну, что ты стоишь?! Пошли! – рассердился на товарища первый «долговец».
- Не пойду я. Останусь здесь, с ребятами, до утра. И тебе, Рикки, не советую ночью переться в лагерь – твердо ответил Лис.
- Что, боишься ночью ходить? – съязвил Рикки, но уверенности и напора в его голосе явно поубавилось.
- Не боюсь, ты же знаешь. Но сейчас не пойду. Ты и сам видишь, что происходит что то странное.
На несколько секунд воцарилось молчание, которое нарушил Корбан:
- А может, мы уже того….?
- Что «того»? – не выдержал Андрей. – Ты хочешь сказать, что мы уже померли?
- Не знаю. – спокойно ответил Корбан. – Все может быть. Чудес на свете не бывает, и игрушечные автоматы во время грозы в настоящие не превращаются.
- А ну, ущипни меня – Андрей протянул мне руку. - Ой! Ну не так же сильно! Больно ведь!
- Что – то ты больно чувствительный для мертвяка – отозвался Зондер. – А ты, Корбан, жути не нагоняй, и без тебя стремно – непонятка творится. Давайте, лучше свяжемся по рации с оргами, выясним, что к чему. Штольц, дай связь.
Я включил свою рацию, набрал второй канал связи – организаторский:
- Даллас! Как слышишь меня, Даллас? Ответьте кто – нибудь из организаторов. Прием.
В ответ только потрескивание радиоэфира.
- - Даллас! Даллас! Орги! Кто слышит меня? Это Штольц на связи, ответьте!
В ответ тишина.
- Эй, ребята, включайте свои рации и на нашем, сталкерском седьмом канале ищем …
Вышли в эфир на седьмом канале, но услышали только друг друга, услышали четко - радиосвязь работает.
«Долговцы» и «свободовец» пытались выйти на своих частотах в эфир, но ответа не получили.
Мы все замолчали, не зная, что и говорить по поводу происходящего
- Эй, ребята! Да после грозы такое бывает - нарушение радиосвязи – предположил Ван.
Вдруг в наших рациях появился слабый голос, нарушаемый помехами:
- Слышу тебя, Штольц. Это я – Киммериец.
- Киммериец! Игорь! Где ты? Где остальные ребята?
-… я один… где вы?...
- Мы в админкорпусе на станции, двигай к нам.
- Я не знаю где я, фонарь не работает. Прячусь в каких-то развалинах от дождя.
- Принял. Кто нибудь из наших на связь выходил?
- Выходили, пару минут назад, кто-то из наших, на седьмом канале, но связь оборвалась. Сколько вас в корпусе?
- Я, Ван, Корбан, Андрюша и Зондер. И еще трое ребят. По нам молния шарахнула, по зданию, где мы сидим. Посмотри свой автомат, проверь магазин и сообщи. Как понял?
- Принял, проверяю магазин.
Мы все сбились в кучку, напряженно ожидая ответа от Киммерийца.
- Штольц! - наконец отозвался Киммериец. Это был взрослый мужчина, лет сорока пяти, преподаватель в универе, человек сдержанный и серьезный. – У меня оружие настоящее, и патроны тоже настоящие. Что случилось?
- У нас тоже оружие настоящее. Мы не знаем, что происходит, связи с оргами тоже нет.
- Что мне делать? Я бы к вам пошел, но ничего не видно, да и дождь идет.
- Сиди там до утра, грейся как можешь и слушай эфир. У тебя сканирующая рация?
- Да
- Тогда сканируй эфир, если что услышишь, дай знать. Как понял?
- Принял. Жду и слушаю эфир. Конец связи.

- Что скажите, ребята? – Зондер нарушил молчание, повисшее после сеанса связи с Киммерийцем.
- Скажу, что мы живы, здоровы, и мы такие не одни. И это хорошо. – сказал я. - Дождемся здесь утра, а там разберемся.
- Правильно. Согласен со Штольцем. – отозвался Ван.
- Да, да – отозвались другие ребята.
Но Рикки – тот стремный «долговец», который бросил свой автомат и начал паниковать, вдруг заявил:
- Вы тут сидите и дальше, а я пойду в лагерь. Не игра это уже, а полный бардак. Домой поеду, прямо ночью, как только до машины доберусь. Лис, будь другом, проводи меня.
Лис подошел к товарищу:
- Иду, куда тебя одного ночью отпускать. Автомат свой берешь?
- Не беру. Не мой это автомат. Пошли домой, Лис!
Мы молча расступились, пропуская ребят, которые направились к черному проему двери.
- Канал переключите на седьмой – держите с нами связь – сказал вдогонку Зондер.
- И я с ними пойду – вдруг отозвался «свободовец», направляясь за уходившими парнями – Эй, подождите, я тоже с вами!
Зондер подобрал брошенный Рикки автомат, присоединил к нему магазин и поставил на предохранитель:
- Ребята, советую присоединить магазины. Мало ли что. Не нравится мне все это…

Ушедшие ребята растворились в ночи и вскоре их громкие голоса, которыми они подбадривали друг друга, затихли вдали.


Глава 4.

Корбан

Как только ребята ушли, мы стали совещаться.
- Что делать будем, сталкеры? Ситуация по ходу непонятная, – начал я, - давайте проверим наши мобильные – есть ли связь.
Связи не было – ни Мтс, ни Киевстар, ни Лайф сети здесь не поддерживали. GPS и GLONASS тоже не работали.
- Связи нет. Спутники нас тоже не видят – первым отозвался Ван. – Может, война началась, а мы здесь выжили по ходу дела?
- Да ты чего, Ван? Какая война? Все дело в грозе. Зондер, а ты сможешь своим Сканером пощупать, что творится вокруг? – забряцал своим пулеметом Андрюша. – А я осмотрюсь в этом здании пока. Ваня, пойдем со мной, прикроешь, если что.
Андрюша с Ванном ушли, Зондер достал из рюкзака свой ноутбук , антенну, провода и стал собирать Сканер, подсвечивая себе небольшим фонариком, взяв его в рот.
- Корбан, присмотри за дверью на улицу, а я здесь прикрою Зондера – попросил я. Мне было как – то жутковато и тревожно, может, сказывалась усталость.

Зондер довольно быстро собрал свой Сканер и включил ноутбук, благо, что запасные батареи для своего ноута Зондер готовил на игры с особой тщательностью: заряжал, тестировал как-то, короче – автономной работы ноута хватало почти на трое суток. Зондер – он запасливый и серьезный товарищ, это правда.

Как только загорелся экран ноутбука, наша спокойная жизнь закончилась в эту же минуту: на улице раздалась стрельба – настоящая стрельба, из настоящего оружия. Мы схватились за автоматы и заняли позиции возле дверей на улицу.
- Зондер! – тихо спросил я. – Ты стрелял когда - нибудь в людей из настоящего оружия7
- Нет. Только по мишеням, много стрелял.
- А ты, Корбан?
- Нет. И охотником даже не был.

На улице опять раздалось несколько выстрелов. Потом послышались крики, которые приближались.
- Это наши пацаны кричат – тихо сказал Корбан. – К нам бегут.
Тут, грохоча сапогами, к нам подбежали запыхавшиеся Андрюша и Ван:
- Что за стрельба, ребятки?
- Это наши пацаны вляпались куда – то, а теперь бегут обратно, к нам – ответил Зондер.
- Идем выручать пацанов! – Андрюша был, как танк – уверенный и спокойный. Он всегда такой, он так сделан.
Секундная заминка, и я скомандовал:
- Ваня, прикрой Зондера и Сканер, Я, Корбан и Андрей выходим на улицу и встречаем пацанов. Пошли! Я первый, за мной Андрюша. Корбан, замыкаешь и кроешь дверь. Пошли!!
- Принял! Принял! – мы были хорошо сыгранной командой и понимали друг друга в игровом бою с полуслова.

Я первый выскочил на улицу, машинально передвинув рычажок предохранителя в крайнее нижнее положение – на стрельбу одиночными, сразу сел на одно колено, направив автомат в сторону приближающегося топа и криков. Фонарь, прикрепленный на планке под стволом автомата не включал, чтобы не привлечь к себе внимание и стрелков, если они есть на улице. Глаза не сразу привыкли к кромешной темноте, и мне пришлось сильно зажмуриться на несколько мгновений, чтобы быстрее адаптироваться. Рядом, возле стены плюхнулся Андрюша, послышался щелчок передергиваемого затвора его РПК. Мы готовы.
Глаза наконец привыкли к темноте: впереди, на фоне светлой стены, различались фигурки бегущих к нам людей.
« Стены? – тут же подумал я. – Какой еще стены?! Вокруг админкорпуса станции никаких строений не было и в помине. Ведь не было, точно. А сейчас есть!» Это была не стена, я уже четко увидел: это было длинное трехэтажное здание с большими черными проемами окон, прямо напротив нас, буквально в тридцати шагах. Но думать было некогда – люди быстро приближались, беспорядочно чертя темноту перед собой фонарями, они уже не стреляли и не кричали. Зато я услышал яростный собачий лай. А еще я услышал вой, жуткий, наполняющий душу леденящим ужасом, вой. Это был не вой собак – это было что-то другое, пришедшее из темноты, пришедшее из ниоткуда.
- Не стрелять! Подпустим поближе! Андрей, подсвети по земле своим фонарем!
В луче мощного полицейского фонаря оказались трое человек со всех ног бегущих к нам – это были наши ребята. А за ними, шагах в пятидесяти, мчалась большая стая огромных собак. Огромных не огромных, но явно не шавок. А яростный лай стаи диких собак, преследующих свою жертву, может испугать кого угодно.
- Что делаем, Штольц? – крикнул Андрей,. Он положил на землю свой фонарь, обозначив лучом света путь отступления для беглецов и стал прицеливаясь из пулемета в приближающуюся стаю.
- Пропустим пацанов, а потом отходим внутрь здания, сначала ты, потом я. Корбан кроет.
- Принял!

Но собаки бежали гораздо быстрее ребят. Не успеют пацаны, ох, не успеют!
- К стене, к стене!! – заорал я ребятам, вскидывая автомат. – Андрей! Готовься!

Но стрелять не пришлось - в следующее мгновение произошло что-то совсем непонятное: Корбан вышел на улицу и побежал навстречу ребятам. Его винтовка была заброшена на ремне за спину.
- Корбан! Назад!! - закричал Андрюша. Но Корбан помчался вперед большими прыжками. Но, отбежав на несколько десятков шагов, он вдруг остановился и плавно поднял безоружные руки вверх. Мы с Андреем четко увидели все происходящее – я включил свой подствольный фонарь и осветил им стоящего Корбана..
А Корбан остался стоять с поднятыми руками на пути у разъяренных животных.
И тут мы увидели ЭТО: Корбан немного развел руки в стороны и вокруг него вспыхнуло облако – светящееся, фиолетовое с синими яркими вспышками, облако. Вспыхнуло, и погасло. А между вскинутыми вверх ладонями Корбана запульсировали бело – синие зигзагообразные разряды, яркие, как огни электросварки. Это все длилось несколько мгновений. Потом все погасло так же внезапно, как и началось.
Наши ребята, тем временем влетели в здание – они успели.
- Корбан! Ложись!! - я первым очнулся от увиденного нами. – Мы стреляем над тобой!
Но Корбан остался стоять на месте. Только опустил руки.
- Бежим к Корбану! – вскочил я на ноги.
Но Андрей схватил меня за рукав:- Смотри!

Дальше я увидел то, что меньше всего ожидал увидеть: собаки резко замедлили бег, растекаясь вокруг стоящего Корбана и сбились в кучу полукругом напротив него, шагах в десяти. Мы с Андреем освещали фонарями эту странную сцену: человек, в длинном сталкерском плаще стоял в окружении стаи диких собак, которые чего-то ждали и совсем не проявляли агрессивности. Потом к Корбану подошла, слегка повиливая хвостом, действительно огромная белая с черными пятнами собака, подошла вплотную и ткнулась носом в его руку. Корбан наклонился и погладил собаку по голове и по загривку, потом что-то сказал ей. Собака отошла от Корбана и направилась к своей стае. Через мгновение вся стая снялась с места и молча исчезла в темноте.
Все закончилось.

Корбан вернулся к нам и мне показалось ( точно, просто показалось!), что его глаза горели неярким голубым светом, вернее – вспыхнули и погасли.
- Пошли, они не тронут нас больше – устало сказал Корбан. Мы молча зашли за ним в здание.
Внутри, перепуганные ребята, уже немного отдышавшись, наперебой рассказывали:
….- мы зашли за угол, а тут собаки!...
…- хорошо, что Диз сразу дал деру, а мы за ним…
- …Лис стрелял в них, но они даже не испугались!..
- …-а рожи них, а рожи! Ну, морды, значит...
-…зубы здоровенные, как у волков….

- Да тише вы! – прикрикнул Зондер, набирая что-то на клавиатуре своего ноутбука. – С вами все ясно, авантюристы хреновы, работать мне не мешайте. В следующий раз будете знать, как отрываться от основной группы.
Мы с Андреем подошли к Корбану, который устало прислонился к стенке, закрыв глаза.
- Что это было, Корбан? – осторожно спросил я.
Наш товарищ, не открывая глаз, ответил, четко и медленно:
- Не знаю. Ничего не знаю. Так само получилось. Я знаю только одно, что мы не дома, мы не на Орбите.
- А где?
- Не знаю.
Андрей молча закурил и я успел заметить при мерцающем огоньке зажигалки, как трясутся его руки.
Кроме нас с Андреем никто больше не видел, что происходило с Корбаном там, на улице. И не нужно, чтобы знали – спокойнее спать будут. А может, мы и так уже спим, вечным сном? Тьфу! Что это я…

Дальше будет...

Файл 5

Приплыли, Дон Педро!

- Эй, ребята! Сюда идите, есть на что посмотреть – это Зондер наладил свой компьютерный Сканер.
На экране монитора были видны контуры большого здания Г- образной формы, вид как бы сверху. В одном месте сконцентрировалось несколько зеленых и красных точек.
- Это мы с вами – ткнул пальцем в эти точки Саша.
- А это тогда кто? - спросил Ван, показывая на шесть или семь точек синего цвета, передвигающихся в пределах здания, немного в стороне от наших точек.
- Не знаю. Кто-то передвигается в здании с включенными ПДА, но это не наши ПДА, не «Лучи» наших ребят на игре, или, может, кто приехал на игру с другими ПДА, не с «Лучами». Наших группу игроков сканер фиксирует красным, а зеленым – всех остальных игроков. А вот синих маячков я еще не видел.
- Супер! Тогда кто-то еще есть здесь, кроме нас – обрадовался «свободовец» Диз. – Идемте искать их!
- Остынь – раздраженно сказал Андрюша. – Давно за тобой собаки гонялись? Опять тебя тянет на подвиги, искатель приключений, хренов.
- А причем здесь собаки? – не успокаивался Диз.- На сканере ведь люди видны, с включенными ПДА, Зондер ведь сам сказал.
- Вот то-то и оно, что люди. А люди намного опаснее этого безмозглого зверья – буркнул Андрюша.

Мы все продолжали следить за передвижением чужаков на экране монитора:
-…они ходят совсем рядом, смотри, вроде среди нас…
- Не среди нас, а над нами, на втором этаже - уточнил Зондер.
- ….а вон еще куча синих точек, смотрите! – на экране было видно, что в самом углу здания, вернее возле него, активно передвигается десяток или больше синих точек
- Живенько здесь, ничего не скажешь – прокомментировал Ван – О! Слышите? Стреляют где-то рядом…
И точно: когда мы замолчали и прислушались, то отчетливо услышали звуки перестрелки.
- Точно скучно не будет – продолжил Ван. – Может, оружие и боеприпасы проверим, мали ли что…

К Зондеру подошел «долговец» Рикки:
- Слышишь, Зондер, отдай мне мой автомат, плиз.
Саша молча передал парню его автомат, который тот сам бросил еще полчаса назад:
- Оружие, как женщина, боец – никогда не отдавай его в чужие руки, понял?
- Понял. Спасибо! Никогда и никому теперь не отдам его, пока жив.
- Типун тебе на язык, пацан – сплюнул Андрюша. – Живи до ста лет, ушами не хлопай и на рожон не суйся.
- Принял, Андрей – серьезно ответил Рикки.
«Вот так и взрослеют пацаны» - подумал я.

- Штольц, отойдем в сторонку – шепнул мне Андрюша.
Когда мы отошли к двери, Андрюша поделился вполголоса:
- Штольц, мы не в админздании станции, это точно. Когда мы с Ванном ходили осматриваться по корпусу, мы видели два лифта, здесь, совсем недалеко от нас. Здесь больше, чем два этажа. Мы не в Орбите.
- Знаю. Ты видел контуры здания на сканере?
- Видел.
- На станции админкорпус – прямоугольное небольшое здание, а здесь здание другой формы.
Андрей помолчал немного и спросил:
- А вдруг сканер Зондера врет все?
- А ты лифты видел? А ты видел, что напротив нашего здания еще есть какое-то строение, чего не было на станции. А ты видел, что с Корбаном было?
Андрей озабоченно замолчал.
- Утром разберемся. А пока поставь посты возле дверей, на всякий случай. А молодняк пусть возле Зондера побудет.
- Принял - Андрей, с Ваном и Корбаном заняли позиции возле обеих дверных проемов: на улицу и внутрь здания.

Я подошел к Зондеру, по-прежнему работавшему со своим Сканером:
- Ну, что тут у тебя?
- Смотри, Штольц – Саша пробежал пальцами по клавиатуре: масштаб карты на мониторе уменьшился и стали видны контуры других зданий вокруг нашего, в котором мы светились красными и зелеными точками.
- Саша? Это то, что я думаю? – спросил я.
- Да. Мы не в Орбите. – подумав, отозвался Зондер.
- А где мы, где? – занервничал «свободовец» Диз.
- Понятия не имею – честно признался Зондер. – Я вижу одно, что в радиусе десяти километров от нас полно людей с включенными ПДА. Не наших игроков, с синими маячками. Хотя, нет – смотрите, есть и красные и зеленые маячки – вон, один красный, а вот здесь, целых шесть зеленых – это точно наши ребята.
- Может, это накладки какие со спутника – с этими зданиями непонятными вокруг нас? – осторожно поинтересовался я.
- Это не спутник. Ты сам видел – GPS здесь не работает. У меня на Сканере другой технологический принцип заложен – отзеркаливание сканирующего сигнала от нижних слоев атмосферы, так что спутники здесь не причем – мы видим то, что есть на самом деле, пусть на небольшом участке, но картина точная.
- Круто, Зондер. Тогда где мы и что это за местность и как мы здесь оказались?
- Понятия не имею.
Б…дь! – не сдержался Лис, напряженно прислушиваясь к нашему разговору. – Полный п…ц!
- Вот именно. Пока что так и есть – поднялся со своего места Зондер. – Мы не знаем где мы и что с нами, нас восемь человек, с оружием. И нам нужно продержаться до рассвета, а там посмотрим. Кто будет командовать нашей группой?
- Ты, Зондер, ты профессиональный военный, ты и командуй. Не игра это уже – первым ответил я.
Ребята подтвердили:
- Зондер…!
- Зондер…!
- Ладно, ребята – согласился Саша, - значит я командир. Тогда слушай мою команду: проверить оружие и наличие боеприпасов, и доложить. Занять контрольные точки и приготовиться к бою – мы здесь не одни. Огонь открывать только при угрозе нападения – тогда стреляйте на поражение и без предупреждения.
- Есть! – все ребята стали мгновенно серьезными и перестали задавать вопросы.

Вскоре начались доклады:
-…Три полных магазина, АК-74, подствольный гранатомет и шесть выстрелов к нему, две гранаты – это Ван.
- М-16, четыре снаряженных магазина к ней, пистолет «Глок», две полных обоймы к нему – это Корбан.
- Пулемет РПК, три магазина к нему, «сорокопятки», три гранаты РГД, пистолет Макарова, две обоймы к нему – это Андрюша.
Затем и остальные ребята доложились.
- Не густо - прокомментировал Зондер. – Боеприпасов хватит минут на десять боя. Аккуратнее с патронами. А с едой и водой что у нас?
Оказалось в наличии: воды в флягах по пол-литра на человека, пять «Сникерсов», три пачки вафель и шесть бутербродов.
- Тоже не жирно с едой. Будем делить поровну, позавтракать нам хватит, а там будет видно….
- А ну, тихо! Свет выключили! – шикнул вдруг Андрюша. – К нам гости.
Все метнулись к стенам, занимая позиции и нервно сжимая в руках оружие.
Зондер закрыл крышку своего компьютера, в темноте, видимо разобрал свой Сканер и сложил все в рюкзак, который, судя по шуму и легкому позвякиванию, забросил на спину. Потом Саша тихо подошел к Андрею, который замер у проема двери, ведущей внутрь здания, и я услышал его шепот:
- Где?
- Там, в коридоре…
- Посвети на секунду. Отошли все от дверей!
Андрей включил и практически сразу выключил свой фонарь, но мощный луч света успел осветить две человеческие фигуры, метнувшиеся в черные проемы боковых дверей коридора.
- Видел? Что делать будем, Зондер? – это Андрейй
- Ждать и слушать. Всем приготовиться к бою!
Воцарилась полная тишина. Но вскоре стали слышны приближающиеся осторожные шаги из глубины коридора.
- Эй, кто там – крикнул в темноту Зондер.
В ответ тишина.
- Эй, стоять! Стрелять будем! – вновь крикнул Саша.
Наступившую снова тишину вдруг нарушил тихий и вкрадчивый голос из чернильной темноты:
- Зря ты забрался сюда, сталкер.
И через секунду из темноты раздалась короткая автоматная очередь и пули выбили штукатурку у нас над головами.
- Ах, ты сука! – гаркнул разъяренный Андрюша и в темноту коридора ушла очередь из его пулемета. Где –то в темноте раздался крик. Андрей выпустил еще одну очередь. – Получили, гады?!
Все стихло, только в коридоре осыпалась штукатурка. Воздух наполнился резким запахом пороховых газов.
- Эй, Вы, придурки! – крикнул в темноту Андрюша. – Сунетесь еще раз – порубим на капусту.
Через минуту добавил Зондер:
- Эй, там, в коридоре! Мы утром уйдем отсюда. Нам ваше здание не нужно. Не суйтесь к нам! Нас много и мы хорошо вооружены. Вы нас не трогаете, а мы вас не трогаем. А утром уйдем отсюда.
В ответ тишина.

- Эй, ребята – раздался в темноте приглушенный и явно испуганный голос кого –то из молодняка. – Нас здесь не ждут, и стреляют по-настоящему.
- Заткнись! - прошипел в темноте Корбан.
Больше нас не беспокоили, но мы ждали атаки до утра, по очереди кимарили сидя возле стены.
И вот, наступил долгожданный рассвет. Было холодно и промозгло. И жутко хотелось в туалет…

Едва на улице посветлело, мы выглянули наружу из своего здания: напротив нас, шагах в тридцати высилось длинное трехэтажное здание, похожее на производственный корпус. Между зданием, в котором находились мы, и этим корпусом на уровне второго этажа была крытая галерея.
Рикки осторожно вышел на улицу, глянул вверх на наше здание и мгновенно заскочил обратно:
- Над нами этажей десять, не меньше. Это не Орбита, точно.
-- А где мы тогда? – спросил всех нас Зондер. – Кто знает, а?
- Я знаю, где мы – как всегда спокойно и взвешенно вступил в разговор Корбан. – Мы на заводе «Юпитер», в Припяти, возле Чернобыльской АЭС.
- Точно – это «Юпитер»! Очень похожее место, как на локации «Янов» в игре «Зов Припяти». – согласились и Ван, и Андрей, и молодняк.

Зондер послушал ребят, подумал, и наконец, заявил:
- Приплыли, Дон Педро! Мы с вами оказались на «Юпитере». Доигрались мы с вами, ребятки, доигрались.



Файл 6

Вырваться с ”Юпитера»

Зондер послал Лиса, Рикки и Вана на посты возле дверей, а остальных ребят собрал в круг, для совещания:
- Что делать будем, господа сталкеры?
Мы молча обдумывали ситуацию, потому что прошедшая ночь и наступившее утро были за гранью нашего понимания.
- Чего молчите? – наконец не выдержал Андрюша. – Мы что, точно на на «Юпитере», в Припяти?
- Похоже, по ходу дела, да – задумчиво ответил Корбан.
Все снова замолчали.
Я первым нарушил растерянное молчание:
- Как мы сюда попали – выясним потом. Главное, что мы живы, а телепортация или какой еще физический прикол – это не нашего ума дело. Давайте валить отсюда – в здании есть мародеры или бандиты, к тому же вооруженные, и они хотят нас достать – это точно. Предлагаю побыстрее сматываться отсюда и уходить в Припять, здесь недалеко – через дорогу и лесопосадку, я видел снимки Припяти со спутника, здесь метров двести до первых домов, пробежим. Я не думаю, что бандиты будут стрелять днем.
- Ну, ладно, дойдем до Припяти, а дальше? – спросил Зондер.
- А в Припяти найдем ментов или военных – в городе они точно есть, объясним все, и пусть нас отправляют домой, в Киев. И Киммерийца, и других наших ребят – страйков сходим с ментами и позабираем. Нечего здесь радиацию хватать, да и пулю от мародеров здесь запросто схлопотать можно. – закончил я.
- Правильно говоришь, Штольц – согласились ребята.
- Согласен, – принял решение Зондер. – Штольц, свяжись по рации с Киммерийцем и всеми нашими, кто выйдет на связь, чтобы сидели тихо и не пытались самостоятельно искать приключений – здесь опасно. Пусть забьются куда подальше и ждут нас с ментами.

Тут вступил в разговор Корбан, молчавший до сих пор:
- Вот, что я вам скажу, ребята – сегодня ночью за нашими пацанами гналась стая слепых псов. Не просто одичавшие собаки, а слепые псы – это мутанты. Похожие на псов из компьютерной игры. Я почему-то думаю, что мы не в настоящей Припяти.
- А в какой? – возмутился Зондер. – Ты, Корбан заигрался и гонишь. Реально гонишь. Нам и так хватило проблем этой гребанной ночью. Не нужно все усложнять и жуть наводить!
- Зондер! – наклонился к Саше Андрюша и отчетливо сказал: - Корбан знает. Он точно знает. Мы со Штольцем видели кое - что ночью, поэтому мы верим Корбану. Он не гонит, он знает что говорит.
Зондер взорвался в ответ:
- Да мне плевать, где мы – в настоящей Припяти, или в ненастоящей! Мне нужно вывести вас всех отсюда. Живыми вывести, всех до единого. Кончай базар этот пустой! Собрались, отлили, перекусили и выходим с завода. Готовность десять минут.
- Есть, командир!

Мы собрались возле дверей, готовясь к выходу на улицу.
Зондер скомандовал:
- Лис и Ван – идут вперед. Мы идем за ними под стеной здания. За углом осматриваемся и дальше – по ситуации. Толпой не бежать, двигаться друг за другом, дистанция три метра, оружие с предохранителей снять, вести огонь на поражение при малейшей угрозе и без моей команды! Штольц и Андрей прикрывают сзади. Все! Пошли! Пошли!!

В тусклых лучах восходящего в туманной дымке солнца, вдоль стены здания, постоянно оборачиваясь по сторонам, бежала группа вооруженных бойцов в разнопальных камуфляжах. Это были мы.

Я бежал последним и чувствовал, что за нами наблюдают из окон, и наблюдают в прицелы, держа пальцы на спусковых крючках – я чувствовал это каждой клеткой. Обливался потом от страха, но бежал, периодически замедляя бег, поворачиваясь и бегло обводя взглядом через прицел автомата пустые глазницы окон и проемы дверей.
По нам не стреляли. Мы сказали, что уходим с завода, и мы уходим. И нас выпускают с «Юпитера». Пока. Или ждут впереди….

Лис с Ваном уже исчезли за углом. Тихо. Вот уже и мы свернули за угол, передышка.
Зондер молча указал Лису и Рикки пальцами: вперед, дальше, к проходной! Ребята, как тени, исчезли за огороженной ржавой и рваной сеткой крытой площадкой, на которой стояли разбитые большие деревянные ящики. Через минуту показался Рикки и знаками позвал нас.
- Быстро! Быстро! По одному! - скомандовал Зондер.
Мы перебежали к зданию КПП. Возле открытых дверей лежали два мужских трупа, раздетых до пояса и разутых.
- За ворота! Быстро! Андрей, крой с тыла! Остальные – занять круговую оборону за воротами! Пошли! - команда Зондера как удар кнута бросила нас вперед.
Пробегая мимо трупов, я успел заметить: молодые парни, лет двадцати пяти, по нескольку пулевых ранений на груди и на животе, кровь свернулась, трупное окоченение стало проявляться – значит, они были убиты несколько часов назад…. Однако, здесь местные не шутят.
На той стороне, за воротами, ребята заняли позиции: кто лежа, кто с колена.

Но Припяти за воротами не было – ни лесополосы, ни домов – ничего, только покосившиеся железные опоры ЛЭП и редкие большие деревья, похожие на сосны. Это не Припять!
Подошел Зондер:
- Штольц, что скажешь?
- Это не Припять. Местность похожа на игровую, компьютерную.
- Вижу. Корбан, наверное, прав. Припяти нет, ментов нет, ничего нет. Мы в полной ж…! Что делать будем?
- Игру помнишь?
- Помню.
- Там, внизу, за холмами должна быть станция Янов. Там есть нормальные сталкеры, нам нужно туда дойти, а там определимся. Поговори с ребятами…
- Эй, Зондер! Иди сюда! И ты, Штольц, тоже подойди – это Андрей с Ваном стоя возле наружных дверей проходной КПП, позвали нас.
Мы с Сашей зашли в КПП вслед за ребятами: внутри большой комнаты, среди разбросанных остатков мебели, лежал еще один труп молодого парня.
- Ну, что тут? - спросил Зондер, осматривая помещение.
Андрей кивнул в дальний угол комнаты: там, сжавшись в клубок, обхватив ноги руками, сидела девушка, полностью обнаженная и босая. Обрывки ее белья были разбросаны вокруг. Тело и лицо девушки было покрыто ссадинами и кровоподтеками, но глаза яростно сверкали из- под растрепанных темных волос.
- Эй! – подошел к девушке Зондер. – Ты кто? Что здесь произошло?
Девушка не ответила и только сильнее забилась в угол.
Зондер подошел ближе и присел возле девушки:
- Ты кто? Не бойся, мы тебя не тронем.
Девушка почти выкрикнула в ответ:
- Не трогайте меня! Оставьте меня в покое!
- Да ты чего разоралась, дура! Никто тебя не трогает. Пошли отсюда, а то точно скоро придут те, кто церемониться с тобой не будет. Мы идем на Янов, а потом в Припять, ментам или военным тебя сдадим, пусть разбираются. Пошли, не выделывайся – пробурчал недовольно Зондер.
Девушка молчала. Ее худые плечи вздрагивали от невидимого плача.
- Пойдем, Солнце, с нами – это Ван, наш добрый и тихий Ван подошел к девушке, присел возле нее и осторожно погладил девушку рукой по голове. – Пойдем, а то ведь убьют тебя здесь. Пойдем, прошу тебя.
Девушка всхлипнула:
- Да, хорошо, я пойду. Только я встать не могу – у меня эти гады всю одежду забрали, и даже ботинки…

Я снял свою куртку – отличную бундесверовскую куртку, и отдал Вану:
- Пусть оденет, уходить нужно.

Зондер, уходя, подобрал небольшой металлический кейс, который валялся открытый среди обломков мебели и мусора. Я краем глаза успел заметить, что внутри кейса была сборка из компьютерных плат, проводки, это было какое-то электронное устройство, по всей видимости. Большая часть плат была сгоревшей – следы огня были даже на крышке кейса.
- Пригодится – хмыкнул Зондер. – Считай, первый хабар в Зоне.

Когда мы вышли из КПП, лица у наших ребят просто вытянулись от удивления, увидев среди нас девушку – босую и в моей куртке, которая была ей как пальто.
- Чего уставились?! – рассердился Зондер. – С нами она пойдет. И еще: это не Припять. Где мы - потом разбираться будем. Уходим на станцию Янов. Рикки и Лис – вперед, Андрей и Ван прикрывают с тыла. Без моей команды не стрелять. Вперед, пошли!
Зондер был явно не в духе, а может быть, просто устал после этой бешеной ночи. Как, впрочем, и все мы.
Андрей достал из подсумка толстые махровые носки и сунул их в руки девушки, молча шагавшей среди нас босыми ногами. Девчонка остановилась на минуту, натянула носки и заняла свое место в строю:
- Спасибо!
Андрей в ответ изобразил некое подобие улыбки. У него самого дома осталось две девчонки такого возраста.

Дорога внезапно обрывалась у большого разлома в земле. Пошли в обход, вниз по склону холма и вышли на продолжение дороги с другого края разлома. Дорога дальше шла налево, к комплексу небольших зданий, возле которого ходили какие-то люди, деталей не разгядеть – далековато.
Зондер махнул рукой Рикки и Лису, указывая направление движения – сойти с дороги и по склону холма двигаться вниз, срезая путь и обходя перекресток, на котором были незнакомцы. Каждый из нас знал, что там, в том комплексе зданий и перекрестке, по игре находились бандиты, и выяснять с ними отношения не хотелось.
На руке засигналил ПДА. Я взглянул на него и даже не удивился: форма моего ПДА изменилась, цвет экрана с зеленого поменялся на светло – серый. Сейчас на достаточно большом экране ПДА мигало два значка: первый – знак радиационной опасности, второй – сообщение. Я открыл сообщение, оно было кратким: « На локации «Янов» появилась группа пришлых с «Юпитера». Награда за каждого из них – 1000 руб. за живого, 500 – за мертвого. Оружие, снаряга и ПДА оплачиваются дополнительно. Форса.»
« Опа, не успели прибыть на локацию, а нас уже ищут» - подумал я.
- Эй, ребята! Быстрее шевелитесь – здесь радиация – крикнул я.
- Знаем. Мы тоже видим на ПДА – отозвались ребята со всех сторон. – И сообщение видим – ищут нас, чтобы грохнуть. Скучать здесь не придется.
Мы двинулись быстрее, и вскоре вышли на дорогу, ведущую вниз, к виднеющимся в утренней дымке зданиям станции Янов. Оставалось спуститься по дороге метров пятьсот, но внезапно впереди, показалась цепь вооруженных людей, человек в пятнадцать – они явно отсекали нам путь на станцию. Другая группа, человек в десять, стала заходить с тыла, отрезая нам путь к отступлению.
- Не останавливаемся! Огонь одиночными по группе, которая впереди! Корбан, врежь им из подствольника! – скомандовал Зондер.
Мы открыли огонь, но столкновение было коротким: несколько прицельных очередей Андрюшиного РПК и две гранаты, которые Корбан мастерски положил прямо среди атакующих, охладили их пыл и люди отошли в сторону, в густую зеленку, освободив нам дорогу, сделав всего пару выстрелов в нашу сторону. Сила, есть сила – незнакомцы явно решили не лезть на рожон, встретив такой огневой отпор. А на что они рассчитывали, что мы сами сдадимся без боя? Хрен вам!
- Быстрее! Бегом! – закричал Зондер.
Да нас и подгонять не нужно было – мы помчались по дороге, бряцая оружием и грохоча тяжелыми ботинками. Ох, не просто мне было добежать до станции, ох не просто – возраст и лишний вес давали о себе знать с каждым шагом и с каждым глотком воздуха, раскаленным клинком, входившим в легкие.
Добежали до станции, больше никого так и не встретив. Зашли в станционное здание с заднего двора. Когда за последним из нас с ржавым скрипом закрылись большие железные двери, мы, наконец, вздохнули с облегчением.
- Добро пожаловать на станцию Янов, пацаны! – громко сказал Лис, забрасывая свой автомат на ремне за спину. – Добрались, наконец.

Файл 7

Сталкеры. Встреча .

Мы зашли в станционный зал: полумрак, освещаемый одной единственной лампочкой в огромной допотопной люстре, висевшей под потолком. Вдоль стен были расположены высокие столы, за которыми стоя завтракали и беседовали сталкеры в форме, снаряжении и с оружием. Воздух был наполнен запахом плесени и казармы.
На нас сразу обратили внимание: многие сталкеры повернулись в нашу сторону, внимательно рассматривая нас. Особой доброжелательности в их взглядах я не почувствовал, наоборот – смотрели на нас настороженно и оценивающе, но с позиции силы, несмотря на то, что наша группа была немаленькой.
Мы нерешительно сгрудились возле входа.
- О! Смотрите кто к нам пожаловал! Это те самые клоуны прибыли, что с «Юпитера» – в повисшей в зале напряженной тишине раздался громкий и насмешливый голос одного из сталкеров, завтракавшего со своим приятелем за ближайшим к нам столиком, слева. – Эй, вы, недоноски! Это не вас тут по Зоне разыскивают? Вы, говорят, сразу и пугать народ стали из своих пушек, крутые больно?

Не успел Зондер и слова сказать, как Андрюша, ткнув мне в руки свой пулемет, подошел к разговорчивому сталкеру и расположился за его столиком, подперев щеки руками, а локти нахально расположив на столе:
- Хамишь, парень? Гостей так встречаешь? Нехорошо.
Сталкер – небритый детина лет тридцати, в хорошей, кстати, экипировке, налил, неспешно себе водки в стакан, выпил, и только потом ответил, презрительно улыбаясь:
- Что, мордатый, ты крутой, значит? А вот сейчас мы посмотрим, что ты за перец такой смелый выискался, давай выйдем, потолкуем.
Ох, зря он обидел Андрюшу, ох и зря!
Андрей не стал вдаваться в дальнейшие переговоры, а без замаха ударил сталкера левой рукой в нос. Сто десять килограмм боевого веса, многолетний опыт и хорошо поставленный удар оказали волшебное действие: невежливый сталкер, брызгая кровью из разбитого носа (а я понял, что нос был сломан), тяжело рухнул на пол. Нокаут. Браво, Андрюша!
Второй сталкер дернулся было рукой к кобуре на поясе, но Андрюша не отказал себе в удовольствии: второй удар, правой, тоже без размаха, в лоб, отбросил сталкера на стену. Но этот сталк хорошо держал удар, или Андрюша ударил послабее, так, для острастки – сталкер не упал, а попытался выхватить пистолет. Но не успел - к нему подскочил Зондер, и жестким ударом приклада автомата в живот, сбил сталкера с ног – тот закачался по полу, корчась от боли. Этому парню сегодня тоже с утра явно не повезло….

Вот так состоялось наше первое знакомство со сталкерами Янова. Не романтично, однако.

В зале, как по команде, повисла тишина, которая через минуту была прервана щелканьем затворов: нас мгновенно взяли на прицел. Из внутренних дверей в зал влетело еще десяток стакеров с оружием в руках и молча стали в нас целиться.
Мы тоже ощетинились стволами, затолкав нашу девчонку за спины ребят. Андрей уже стоял со своим пулеметом, рядом со мной, оттеснив молодняк назад.
В зале повисло молчаливое напряженное ожидание, нарушаемое только бряцанием амуниции сталкеров, занимавших позиции с колена.
- Штольц, Андрей и я – уходим медленно влево, к стене. Остальные – направо, к стене. Садимся и занимаем круговую! Не делайте резких движений – это Зондер отдал приказ, не отрывая взгляда от прицела своей винтовки.
Мы, молча и осторожно двигаясь, рассредоточились и заняли позиции.

В зале напряжение выросло до предела – сейчас один звук, одно резкое движение – и начнется стрельба. Все грохнут всех, или большую часть. Вот б…ство! Пацанов жалко, да и самому умирать не хочется.
Спина, руки и лицо покрылись холодным потом: страшно – то как! Но я уже выбрал свою цель: долговязый «долговец», который, кстати, тоже целился в меня. И я знал, что выстрелю, выстрелю без размышления. И буду стрелять, пока не убьют, или пока не закончатся патроны в магазине. Вот так и становятся убийцами поневоле, людьми, перешедшими черту. А что делать? На войне нужно сначала стрелять, а потом думать, иначе грохнут сразу.
Ну, давайте! Кто первый начнет?!

Вдруг в тишине, готовой взорваться стрельбой, раздал спокойный голос Вана – он стоял в первом ряду в своей группе:
- Эй, я кладу автомат на пол.
Ван положил автомат на пол и ногой выпихнул его вперед, на минутку замешкался, наклонившись, выпрямился и молча вышел на середину зала, подняв руки вверх. Мы все удивленно замерли. Сталкеры тоже не двигались.

Ван подошел почти вплотную к сталкерам, остановился и протянул руки вперед. На пол упало что-то с легким металлическим звоном.
Ван как-то странно и сипло рассмеялся:
- Я – властелин колец! Всем п…ц!

- У него гранаты в руках! Вот сука! - прокатился вздох по рядам сталкеров. – Он чеки от гранат выплюнул, придурок!

Мы не двигались, а сталкеры стали отступать подальше от Вана, хотя куда ты денешься в замкнутом помещении от двух штурмовых гранат?

Ситуацию разрядил «долговец» возрастом постарше всех остальных, в добротной форме и снаряжении:
- Внимание всем! Я – подполковник Шульга, старший по званию на станции Янов. Опустите стволы и верните предохранители на место! Я не приказываю, я прошу. Произошло недоразумение, прошу всех успокоиться и опустить оружие. Сейчас мы все уладим с миром.
- Как можно!? – это возмутился сталкер, из – за которого начался конфликт: он стоял с пистолетом в руке, второй рукой зажимая нос, из которого лилась кровь. – Они нарушили нейтралитет на станции. Смерть им!...
Но истерический крик этого сталкера замолк на полуслове – долговязый «долговец» ударил его прикладом в затылок, и сталкер мешком повалился на пол.
«Второй раз за пару минут получил по голове – не скоро он вернется в строй» - подумал я.
- Всем слушать, что говорит подполковник! – рявкнул долговязый «долговец».
Шульга обернулся на шум короткой схватки, и через мгновение продолжил:
- Нас и так мало осталось в Зоне. И если мы будем убивать друг друга даже на нейтральной территории, то Зона только порадуется.
- Эй, новички! – обратился к нам подполковник. – Конфликт исчерпан, опустите оружие. Решайте на станции свои вопросы, отоваривайтесь и больше кулаки не распускайте. Здесь нейтральная территория – никаких конфликтов. За нарушение правил – расстрел. Запомните это. Все, расходитесь!
Шульга и долговязый «долговец» ушли, все остальные сталкеры опустили оружие и стали расходиться.
Зондер подобрал чеки, и, осторожно разжав одну за другой судорожно сведенные ладони Вана, вставил чеки в рычаги гранат, а потом забрал их к себе в подсумок. Потом он одобрительно похлопал Ванна по плечу:
- Ну, ты даешь, Ваня! Не ожидал я такого от тебя. Если бы не ты, то был бы нам точно п…ц! На, глотни коньячку, расслабься! – Зондер протянул Ване стальную фляжку, с которой он не расставался ни на одной игре.
Ваня глотнул раз, другой, поперхнулся, но сделав еще один большой глоток, вернул Саше фляжку.
- Во, молодец – Зондер похлопал Ваню по спине. – Так держать!

Мы все сбились в кучу, настороженно поглядывая по сторонам.
Зондер подозвал девчонку:
_ Как тебя зовут, барышня?
_ Карина. Рина – для друзей - ответила девушка, забко кутаясь в куртку.
- Ну, Рина – Карина, мы тебя до Янова довели, до цивилизации так сказать, а теперь можно и в «Долг» тебя сдать – они вроде тут как власть, как гарнизон, точнее, – пусть разбираются, что там у вас на «Юпитере» произошло. Ты как?
Девушка опустила глаза, плотнее заворачиваясь в куртку, и отрицательно покачала головой:
- Не нужно в «Долг», у меня с ними разные взгляды на Зону.
- Ну, тогда, может в «Свободу» - они тоже мужики серьезные и организованные, помогут разобраться, что к чему.
Девушка подняла глаза и обвела ребят взглядом:
- Вы что, хотите от меня избавиться?
Андрюша почесал затылок:
- Ну, не то чтобы избавиться, но тебе у нас будет тяжело: мы здесь чужие, жратвы нет, патронов мало. Да еще и охотятся за нами придурки какие-то. Так что, Рина, тебе будет спокойнее и надежнее здесь на Янове. А мы скоро сваливаем отсюда, и где мы будем ночевать и что мы будем есть – кто знает?
- Меня это не пугает. Я готова к трудностям, иначе бы меня здесь не было.
- Ты что, сталкер? – удивился Ван. – Никогда не слышал о сталкерах – девчонках.
- Я не сталкер, не женская эта работа.
- Тогда что ты здесь делаешь? – спросил Рикки.
Рина не сразу ответила:
- Я не буду вам мешать, и могу даже помочь, если нужно будет: стрелять умею, первую медпомощь могу оказать. Но мне нужно добраться до сталкера Ноя, на Затоне. А сама я туда не дойду – моих ребят всех убили.
- А зачем тебе Ной? – удивился я. – И вообще ты кто, и откуда?
- Я хочу поговорить с вашим командиром, ребята, с Зондером. Ему все и рассажу. Но я прошу вас взять себе в команду, может я вам смогу помочь выбраться из Зоны.
- Вот как? – сразу сориентировался Саша. – Идем, поговорим с тобой.

-- Зондер! – вдруг обратился к командиру Рикки. – Есть хочется, может, придумаем чего?
- Вот так всегда – засмеялся Корбан, - чуть что – сразу жрать. Мы, ребятки в Зоне, и есть будем тогда, когда заработаем на еду. Хотя, реально есть хочется. Пацаны правы – давайте определимся с едой, с патронами, а потом другие вопросы решать будем, на сытый желудок, так сказать.

Зондер не успел ответить, потому что к нам подошел тот самый долговязый «долговец», в которого я целился недавно, и который помог подполковнику Шульге восстановить порядок на Янове.
- Лейтенант Гавриленко, экспедиционный отряд «Долга» на станции Янов. Кто у вас тут старший, пусть зайдет к Шульге, пообщаться нужно. И эти двое ребят в форме «Долга», тоже пусть зайдут.
Зондер показал мне глазами: иди, мол. И это правильно – лишить командира группы в неясной обстановке просто опасно, а идти нужно – от таких приглашений отказываться не стоит, вернее, отказ грозит серьезными проблемами. А проблем у нас, я так понимаю, много, а скоро будет еще больше.
Я кивнул Саше в ответ и позвал Рикки с Лисом:
- Пошли ребята, комендант вызывает.

Файл 8

Общение

8.1. Подполковник Шульга

Шульга встретил нас стоя в своем кабинете, заложив руки за спину, думая о чем – то и неспешно прохаживаясь от письменного стола до большой карты на стене. Стол с включенным ноутбуком (есть все-таки свет на станции – движок, наверное, или артефактный источник электроэнергии), стул и две большие топографические карты на стене с пометками, сделанными от руки.
Стены с облущенной местами штукатуркой, окон в кабинете нет, пол чистый – видно убирается регулярно, ну, вообщем, спартанская обстановка, без излишеств.
- Проходите – начал подполковник, - стульев лишних нет, так что будем беседовать стоя. Кто вы, откуда и куда идете?
Я протянул немного с ответом, определяясь с тактикой и тоном разговора:
- Сталкеры мы. Идем по Зоне по своим делам, как все.
- Не битые вы Зоной, ребята, ох не битые! Ну, да ладно – не хотите говорить, и не нужно – право ваше. Меня, как коменданта станции Янов интересует несколько вопросов. Первый – вы игроки, или пришлые? Второй – почему в вашей группе есть и сталкеры, и «свободовцы» и наши ребята из «Долга»? И третье: почему за вами охотится Форса?
- Я должен отвечать? – спокойно спросил я.
- Да. Сейчас в здании и вокруг него больше двадцати моих бойцов – они справятся с вашей группой без проблем, опыт есть. Не в ваших интересах лезть сейчас на конфликт с «Долгом», а мне не нужны проблемы ни на станции, ни в ее окрестностях, понятно?
Я не ответил, внимательно наблюдая за подполковником.
- Молчите? Искатели приключений, хреновы. А слух о вас уже пошел по Зоне – и километра не отойдете от станции, как перестреляют вас. Разозлили вы сталкеров, да еще и Форса денег даст за ваши трупы. Молчите и дальше, но тогда со станции выметайтесь в течение пяти минут. И не суйтесь сюда больше, никогда. Это понятно?
- Вполне – спокойно ответил я. – Не ласково здесь у вас встречают, не по – братски.
- Братья, тоже мне нашлись – хмыкнул Шульга и вдруг обратился к нашим «долговцам». – А вы, бойцы, из какого подразделения?
- Мы, мы… - замялись Лис и Рикки.- Мы все вместе пришли. Мы…., только форма у нас «долговская».
- Что, с убитых наших бойцов сняли форму? – насупился Шульга.
- Нет, что вы?! Это наша форма. Мы страйкболисты, мы играем за группировку «Долг». Мы из Киева, мы только сегодня утром здесь оказались.
- Пришлые, значит. Надолго к нам? – тон подполковника немного смягчился.
- Не знаем – честно признался Лис.
- Ну, раз не знаете, значит надолго. Все пришлые так говорят, а остаются надолго: либо в землю быстренько попадают, либо растворяются в Зоне, кто поумнее, да поосторожнее.
- Разрешите спросить? – вступил я в разговор, избрав для себя максимально сдержанную тактику общения с подполковником. – Мы действительно случайно здесь оказались, пока даже не знаем как, поэтому мы много чего не понимаем и не знаем, как себя вести.
Подполковник задумался на минуту, прохаживаясь от стены до стены кабинета:
- Понятно. Пришлые вы, оттуда, снаружи. Не игроки вы. Тогда вот что: предлагаю вступить в «Долг»: форма, снаряжение, оружие, питание и дружная команда наших ребят. Мы прикроем и защитим, если что. И никакая сволочь не посмеет больше тыкать в вас пальцем. И Форса поостынет, побоится трогать «Долг» - раздавим любого. Думайте, я не тороплю. Бойцов в Зоне становится все меньше, а вы, я вижу, ребята не робкого десятка.
- Мы собираемся вернуться домой, подполковник – сказал я миролюбиво. – И как можно быстрее. Вы сможете помочь нам вернуться обратно, на Орбиту, или в Киев?
- Не могу. Никто здесь из местных этого не может. Пришлые пытаются вернуться через цифровые порталы, которые делают ваши хакеры, оттуда, извне. А когда, и где они открываются – никто не знает, только сами хакеры. И Форса знает – он тоже из ваших, из пришлых, он управляет переправкой людей и товаров из Зоны в ваш мир, и обратно, у него свои порталы есть. Только Форса объявил охоту на вас – видно чем - то вы ему насолили, или заказали вас оттуда – снаружи.
- Да не знаем мы никакого Форсу! – возмутился Рикки. - Мы обычные страйкболисты – это игра такая. Мы домой хотим!
- Да я разве против? – улыбнулся Шульга.- Дуйте обратно, только как? К Форсе пойдете проситься?
- Позвольте, – спросил я. – А где находится этот Форса, и что это за чел?
- Знали бы где он - пристрелили бы его давно. Он шифруется серьезно, денег у него немеряно, нанял себе сталкеров, наемников, да и с собой привел боевиков, из пришлых. Скупает артефакты, поставляет новое оружие и боеприпасы, пытается поставить под контроль целые районы Зоны, своих поисковиков из пришлых забрасывает – ищут что-то в Зоне, и для сталкеров наших многие места силой закрывают. Некоторых бандосов перекупил. И торговцев. Один Сидорович с Кордона, вроде как держится, не хочет делиться своим бизнесом, а он фигура весомая в Зоне, пока. Вот так вот, ребята, дерибан по Зоне идет: воюем и с Зоной и друг с другом. Так что думайте: послужите у нас, а там, может, найдем возможность обратно вас переправить. А деталей больше не знаю никаких, думайте, короче. Ну, а вообще, смотрю я, что вы нормальные ребята, так что тусуйтесь на станции, сколько нужно, только сталкеров больше не задирайте.
Мы стали прощаться:
- Спасибо за информацию и предложение, подполковник! – поблагодарил я. – Мы с командой обсудим ситуацию и примем решение. Да, кстати, а как здесь решается вопрос с едой и боеприпасами? У нас денег нет, пока, а кормиться нужно.
- Покупайте, меняйте, продавайте, артефакты ищите, на задания подписывайтесь – как все здесь. Я подброшу немного, а дальше – сами выживайте. Надумаете – идите к нам, примем - протянул мне руку Шульга.


Вдруг к Шульге подошел Лис и негромко сказал:
- Я хочу служить в «Долге».
Подполковник одобрительно похлопал его по плечу:
- Правильное решение, боец! Иди к лейтенанту Гавриленко – он тут, за дверью стоит, становись на довольствие, а потом ко мне зайдешь, потолкуем, бумаги подпишем.
- Лис! Ты хорошо подумал? – забеспокоился я. – Мы же домой будем добираться, мы тебя здесь не бросим.
Лис нахмурился и ответил, прямо взглянув мне в глаза:
- Я здесь останусь. С «Долгом».
Лис крепко пожал нам с Рикки руки и молча вышел за дверь.
- Подполковник, я не совсем еще понимаю, что происходит с нами, но я прошу вас присмотреть за Лисом и не ставить его на опасные участки. Мы ведь просто игроки и реального боевого опыта у нас нет. Да и молод еще пацан, хоть и настроен решительно.
Шульга понимающе кивнул:
- Он пока побудет на станции, пообвыкнет, подучится, и только потом будет ходить в патруль для начала, и то, только с опытными бойцами. Новички у нас бывают нечасто, так что выдрессируем неспешно, хорошего солдата сделаем, не сомневайтесь. У Лиса, кстати, теперь больше шансов выжить, чем у вашей группы. И еще: пусть этот боец – Шульга взял за плечо Рикки – сменит форму, если не собирается идти к нам. Форма «Долга» обязывает, это принадлежность к нашей семье, поэтому нашу форму могут носить в Зоне только бойцы «Долга», и только. Иначе мы наказываем, если захватим. Да и мишенью быть для «Свободы» и прочих несознательных элементов не советую – убьют только за форму, и разбираться не будут.
- Ну, что, боец – Шульга обратился к Рикки, - может и ты с своим товарищем в нашу семью пойдешь?
Рикки насупился, раздумывая несколько секунд, но потом ответил:
- Я со своей командой останусь.
- Тоже правильно – похвалил Шульга. – Только форму смени.
- А как я ее сменю? На что?
- Иди к Гавриленко, он решит этот вопрос. Но форма твоя будет тебя ждать, так что если надумаешь, помотавшись по Зоне – приходи, примем.
На том и порешили.
Рикки ушел к Гавриленко, а я попрощался с Шульгой.


8.2. Гаваец

- Ну, что? – обступили меня наши ребята, когда я вышел в зал. – А где Рикки и Лис?
- Лис ушел в «Долг», а Рикки сейчас придет. А в целом ситуация хоть не совсем понятна, но появилась надежда найти путь домой – и я пересказал разговор с Шульгой.
- Вот рогалик закрутили! – прокомментировал услышанное Андрюша. – Выходит мы по какому-то порталу попали в игру «Сталкер». И таких «пришлых», людей реальных, то есть, в игре полно. И каналы переправки в наш мир и обратно существуют и активно работают. Это радует - найдем, значит, возможность рвануть отсюда домой.
Ребята довольно загудели.
- А Лис как? Останется здесь? – спросил Зондер. – Может, кто еще хочет остаться– наиграетесь по самое нехочу.
Ребята замолчали. Больше никто остаться в Зоне не захотел.
- Короче – вступил я в разговор. – Давайте определимся с едой, а потом будем дальше думать.
- Правильно – отозвался Зондер. – Давайте решать проблемы постепенно. Штольц, идем с торговцем потолкуем. Андрюша - за старшего остаешься, не зевайте и батоны не расслабляйте.
В углу станционного зала, возле ржавого остова автомата для газированной воды, на месте бывшей билетной кассы, располагался местный бар – место где сталкеры могли отовариться едой и патронами, продать хабар, добытый в Зоне, узнать новости и получить задание, оплачиваемое заказчиком.
- О, какие люди! – радостно поприветствовал нас бармен. – Заходите, у меня, как в Греции – все есть!
- Гаваец? – спросил бармена Зондер.
- Он самый! Я здесь один такой – улыбался бармен. – А вот я вас, ребята, вижу в первый раз. С Кордона, новички, значит?
- Ну, вроде как – уклонился от прямого ответа Зондер. – Нам еда нужна, и патроны.
- Не вопрос!
- И одежда нужна, для нашего… - запнулся Саша, не найдя сразу нужного слова. – Для товарища нашего.
- А-а, вон та краля, в куртке и в носках? Найдем, оденем. Деньги есть?
- Нет денег, Гаваец. Пока нет – вступил я в разговор. – В долг дашь?
- Э-э, ребята, в долг только берем. И вообще, слово «Долг» без особой необходимости не стоит упоминать – услышат ребята из «Долга», вопросы будут. Может, что на продажу вас есть?
Мы переглянулись с Зондером и я, быстро сориентировавшись, снял с руки часы – отличные немецкие часы, противоударные, и протянул их Гавайцу:
- Сколько дашь за них?
Гаваец покрутил в руках часы:
- Так, так – ну, дам двести рублей.
Я посмотрел на Зондера:
- Это сколько?
Саша в ответ недоуменно передернул плечами.
- Да ты что, Гаваец! Я за них сто баксов отдал, а ты мне копейки какие-то предлагаешь! – перешел я в атаку.
Гаваец улыбнулся и протянул часы обратно;
- Не хочешь, не сдавай. У меня такого добра целый ящик, вон, лежит. Мало кто спрашивает часы. Это, брат, личная вещь, несет информацию о владельце, энергию его содержит. Почти все часы из тех, что у меня есть – стоят, хотя почти все кварцевые и должны ходить годами. А знаешь, почему они стоят?
- Ну, почему? – насупился Зондер – ему все меньше хотелось общаться с торгашом.
- А потому, что с убитых их сняли. Говорят, что часы останавливаются, когда их хозяин помирает.
- Да ты что, Гаваец! Это мои часы, я их сам в магазине покупал – обиделся я.
- А я почем знаю, все так говорят…
- Короче, Гаваец, еду дашь за часы? И одежду – мне тоже уже надоело торговаться.
- Мало…
Тут Зондер молча положил на прилавок перочинный нож, швейцарский – я знаю, он им очень дорожил. Потом, порылся в карманах и добавил зажигалку Zippo.
Глаза у Гавайца загорелись:
- Годится, сейчас соберу товар.
Гаваец забрал наши вещи и ушел в глубину своей комнаты, и, что-то напевая себе под нос, загремел ящиками, зашелестел бумагой.
Мы терпеливо ждали, думая каждый о своем.

И вот появился Гаваец с видавшим виды армейским вещмешком в одной руке и одеждой под другой рукой.
- Вот, держите. Ботинки сейчас принесу, пусть померяет, я поменяю, если что. Сидор, то бишь вещмешок – за счет заведения, бонус, так сказать. А одежда нормальная, б/у, конечно, но, как говориться чем богаты, тем и рады.
Мы с Сашей приняли мешок и одежду:
- Одежду с трупов снимали? – пробурчал Саша.
- Не знаю, может и с трупов, какая разница. Но дырок нет, и следов крови тоже нет.
- Ты, это – добавь пару трусов, майку, и несколько пар носков. И мыла. Да еще пару котелков армейских, и ложек восемь штук, если есть.
- Обижаешь – широко улыбнулся Гаваец. – У меня же, как в Греции…
- У тебя все есть – продолжил я. – Вот и давай.
- Не вопрос, командир. Любой каприз за ваши деньги!
Зондер достал из кармана батончик «Сникерса» и положил на прилавок:
- Берешь такой валютой?
- А что это?
- Темнота ты, Гаваец, это батончик шоколадный, «Сникерс» называется. У тебя все однообразное: консервы, хлеб, колбаса. А это шоколад, сладкое, вкусно это. Попробуй, это наш презент тебе.
Бармен развернул батончик и осторожно откусил кусок. И лицо его расплылось в улыбке:
- Вкусно, реально. Еще есть такое?
Зондер подозвал Вана и взял из наших скудных запасов три последних «Сникерса» и плитку черного шоколада:
- Теперь хватит?
- Хватит – закивал бармен, дожевывая батончик. – Сейчас белье принесу. Добудете еще таких батончиков – возьму все.
- Ладно. Белье хоть новое?
- Новое. Но это только для вас.
- Понятно. Давай, неси.
Вскоре бармен принес белье, и вправду новое, даже с бирками.
- Слушай, Гаваец – спросил Саша, передавая Ванну белье.- А ты как сюда попал?
Бармен как-то сразу скис и изобразил натянутую улыбку:
- Не знаю, не помню уже. Я всегда здесь был, наверное. А вам то что? Не ваше это дело.
- Боишься чего? – наклонился Саша к бармену. – Или не принято у вас здесь о себе рассказывать?
- Не твое дело, пришлый – голос Гавайца налился свинцом. – Меньше будешь нос совать в чужие дела - дольше в Зоне проживешь.
Ладно, спасибо за совет – примирительно спрыгнул с темы Саша. – А патроны, гранаты дашь?
- Дам, но только за деньги, а у вас их нет. Будет бабло – приходите, подыщем.
- Спасибо, Гаваец, что отоварил нас нормально. А вот еще тебе вопрос: ты говоришь, что мы пришлые, а как ты знаешь.
- Да у вас на лицах написано.
- Что написано? - удивился я.
- Да вы посмотрите на себя – у вас глаза блестят, и мимика активная – мышцы лица по другому работают, чем у нас, местных.
Я присмотрелся - точно: глаза у Гавайца были тусклые, безжизненные. И улыбка была похожа на маску. Присмотрелся, и внутренне вздрогнул, окончательно сознавая, в какое дерьмо мы с ребятами попали, мы, живые, попали в цифровой мир. «Матрицу» и «Трон» я, конечно, смотрел, но это же кино, фантастика, а мы реально находимся в мире компьютерной игры. Вот дерьмо!
- А местные ваши?
- Мы все друг друга знаем. Да и живем вечно – где кого грохнули, а на следующий день, глянь – он отовариваться приходит. Так и игроки в «Сталкера» - они как наши: приходят, уходят, погибают и тут же возвращаются. Приходят всегда в теле майора Дегтярева, и разговаривают с нами в пределах игрового движка, ну, это и понятно – у них в игре заложен ограниченный набор фраз, весь словарный запас, так сказать.
- А как же ты общаешься с ними всеми одновременно?
- Не знаю, так получается, для меня это не трудно.
- Я понял: есть ваши, местные, то бишь игровые персонажи, а есть игроки, которые ходят по Зоне вокруг Янова в образе Дегтярева. Набор лиц, так сказать, ограниченный. А почему сейчас нет никого из игроков, не видно вроде этого Дегтярева.
- Так ты их и не видишь. Сейчас, например, я общаюсь с шестнадцатью …. А пришлые их не видят. Только нас они видят, и своих. Вот такая петрушка, сталкер.
- А пришлые давно здесь?
- Их раньше не было вообще, а вот стали появляться в последнее время, полгода. Этих, если убьют, то убивают наверняка. Сначала их бросали наши, а потом закапывать стали, а то лежали неделями трупы, зверье их терзает, а потом воняют сильно.
- А откуда они, то есть пришлые, приходят и чем занимаются в Зоне?
- Какой ты любопытный, однако. Деталей не знаю – это к «Долгачам» или к «Свободе», они наверняка знают. А вот занимаются ваши, ну, пришлые значит, тем же, что и наши – артефакты ищут, друг за другом охотятся. Последнее время стали они появляться и среди «долгачей» и «свободы» - видно на службу их берут.
- А с местными как, дружат?
- Не особо, но и не воюют крепко. Короче, если не пересекаются интересы, то вроде как нейтральные отношения. Только, я слышал, «Монолит» за пришлыми охотится, а это ребята безбашенные, так что намотайте на ус. А как вас зовут, сталкеры, кстати?
Мы переглянулись с Сашей и ответили:
- Зондер и Штольц.
- Ок, запомнил. Вы, это – появляйтесь у меня периодически, а иногда почта для ваших, пришлых, через меня приходит, забирать нужно.
- О- па! – раскрыли мы рты от удивления. – Правда? А откуда?
- Не знаю, но бывают письма и даже посылки оттуда, извне.
- А кто приносит, почтальон, что ли?
- Секрет фирмы, ребята. Рассказать не могу, сори.
- Ну, Гаваец, спасибо за информацию.
- И вам не хворать. Вы это, ребята, если хотите поделиться вашим житьем – бытьем там, в вашем мире, так есть наши местные, которые неплохо заплатят за такие беседы.
- Вот как? И кто же?
- Какая разница, если надумаете – скажите мне, и вас найдут, для беседы, значит. И еще: не ссорьтесь с нашими местными – они - то оживают каждое утро, а вот ваши умирают навсегда, по-настоящему, помните об этом. Поэтому и со зверьем местным будьте осторожнее, и в аномалии не суйтесь без особой нужды. Короче, ребята: для вас здесь все по-взрослому, по-настоящему.
- Поняли. Будем иметь в виду. Спасибо тебе, Гаваец! Увидимся.


8.3. Всем спать!


Наши ребята стояли кучкой возле стола, стоящего под стеной возле входа на половину «Свободы». Оружие под рукой, на ремнях, стволами вниз, хотя на нас уже никто не обращал внимания. На станции началось движение – после завтрака сталкеры и патрули «Долга» уходили со станции, а кто по утру и возвращался из Зоны: ночные патрульные и просто сталкеры. Возле окошка бара столпилось уже человек пять. Я внимательно присматривался к сталкерам, выискивая живых людей среди цифровых, и не находил. Может потому, что лица у многих были скрыты фильтрами и противогазами, удобно для маскировки, ничего не скажешь. Кстати, нужно разжиться для ребят защитой – хоть маски какие от пыли, ведь радиацию здесь для нас никто не отменял.

- Ну, что? – набросились с расспросами ребята.
Мы с Сашей, дополняя друг друга, подробно передали наш разговор с Гавайцем. Лица у ребят явно скисли – все было серьезно. Реальный мир Зоны оказался намного неприветливее, чем игровой, что там, в реальной, нашей жизни – надоело играть, выключил компьютер, и забыл. И риска никакого. И наша привычная жизнь вокруг. А здесь…

Подошел «долговец»: он принес картонную коробку, в которой был десяток банок тушенки, две буханки белого хлеба и целлофановый кулек с сахаром:
- Шульга прислал.

После разговора с ребятами Зондер замолк, обдумывая ситуацию, а потом коротко бросил:
- Потом пережевывать будем, а сейчас завтракаем, а потом отдыхать – ночь ведь не спали.

Расположились за двумя столами, благо они были не заняты, и неплохо поели – смолотили весь хлеб и всю тушенку, которую прислал Шульга. Ту еду, которую мы выторговали у Гавайца, Зондер передал Вану и назначил его тут же Начпродом, то бишь, начальником над продовольствием и материальными запасами нашего отряда, на что спокойный Ван согласно кивнул, не вдаваясь в выяснение своих новых должностных обязанностей.
После завтрака мы с Зондером прошлись по станции, подыскивая место для отдыха нашего отряда. На «долговской» половине было пару свободных коек с матрасами, но мы решили не разделять ребят, и отправились в подвал, слабо освещенный одной единственной аварийной лампой, где нашли матрасы, брошенные прямо на пол. А вот Зверобоя, который должен был там быть по игре, в подвале не было, как и других сталкеров, чему мы и обрадовались.
Позвали ребят и заняли все матрасы.
- Всем спать – приказал Зондер. – Шесть часов. Смена караула каждые два часа. По нужде выходить за станцию по двое или по трое. Я остаюсь дежурить первым. Штольц, свяжись по рации с Киммерийцем и с нашими остальными ребятами в Зоне, скажи, чтобы затаились и не высовывались, пока мы за ними не придем.

К Зондеру подошла Карина, держа в руках одежду и белье, полученные у Гавайца:
- Командир, мне нужно помыться и переодеться.
- Почалося – хмыкнул Диз, но остальные ребята зашикали на него.
Зондер прищурился, посмотрев на парня:
- Вот ты, боец, и сходишь – возьми котелок у Вана, да сходи на станцию и найди горячую воду. Корбан, идешь с ним, а заодно и пообщайся со «Свободой», узнай, что они знают о пришлых, о порталах, и о Форсе. Карина, иди с ними, и найдите место, где можно помыться и переодеться. Ходить всем вместе, не расслабляться.

Я нашел по рации ребят – отозвались все и быстро – ведь ждали связи с нами, передал приказ Зондера, потом прилег на грязный и вытрепанный матрас, положил руку под голову и мгновенно заснул. И мне, в те секунды, когда я погружался в теплые волны сна, было спокойно и уютно в окружении наших ребят, в этом полутемном, густо пахнущем плесенью подвале, в этом странном и чужом мире. Было спокойно, как дома.

- Идея интересная, но... 1) Если это приходил призрак - должно быть страшшшно, прочитала и не испугалась. Чего-то не хватает, наверное, "пугательного" антуража. 2) 8 предложения начинаются с "А..." - для короткого текста, как бы многовато, автор как считает?

Для сборника я пишу "Сталкерстрайк". Идет медленно, но неотвратимо . Рассказ пишется при "мониторинге" и поддержке сталкерского сообщества на крупнейшем портале сталкерского комьюнити: http://stalker-gsc.ru/publ/2. Жду еще рассказы для сборника - их пока недостаточно для сборника.

Файл 9

Зоны: переплетение.

Я проснулся от того, что затекла шея, голову было не повернуть. Да и мудрено ли – пролежать несколько часов в полной отключке, как бревну, на тонком матрасе на цементном полу, когда вместо подушки собственный кулак? Это тебе, батенька, не домашняя постелька с батереей разнокалиберных подушек, чистым бельем и свежим воздухом. И с женой под боком, мирно и уютно посапывающей во сне. Е-ма- йо! Сталкер хренов! И не сиделось тебе дома, дурак старый!
Вот с такими мыслями я открыл глаза, надеясь, что все это сон. Но нет уж – подвал, полумрак, вонь плесени и немытых тел. И Зондер, сидящий на матрасе рядом и чистящий свою винтовку. Таки, да – я проснулся в Зоне, и все что было здесь с нами – абсолютная правда. А что дальше будет – и думать не хочется.
- О, проснулся! Как спалось, Штольц? – не отрываясь от своего занятия, пробубнил Зондер.
- А где все? – оглянулся я, увидев, что рядом со мной спит только Корбан, а остальных ребят нет.
- Наверху, в зале: едят, общаются с местными. Вроде нормально общаются. Рина наша никакая – досталось ей, доктор местный штопал ее – ведь порвали девчонку на «Юпитере», сволочи. Сейчас она на долговской половине лежит – Гавриленко ей койку выделил. А возле нее Ваня сидит, я поставил его сторожить и народ не подпускать, и судно, извини, подавать по нужде, а то Рине сутки вставать нельзя, чтобы швы не разошлись.
- Вот оно как, а ведь терпела, ничего не говорила – ответил с удивлением я, приходя в себя после сна.
- Это та еще метелка, железная девка! Кровью истекала, но шла и молчала, а потом, как мыться пошла, так и брякнулась без сознания. Хорошо, что доктор местный нормальный оказался, заштопал, прокапал, наколол и еще таблеток дал. И все, заметь, бесплатно, отказался от благодарности – мы тут ему тушенку и часы предлагали, а он только посмеялся. Но попросил, что если мы каких медикаментов где раздобудем, то чтобы ему выделили, на общак, типа.
- Святое дело – закивал я. – Сможем - поможем. А что, Рина, как сейчас?
- Да нормально с ней все, она крепкая. И рассказала мне много интересных вещей, пока я возле нее дежурил, слушай:
Оказывается, в нашей жизни, ну, в нашем мире, есть целая нелегальная Контора, как ее называют, которая недавно придумала, как влезть в компьютерную реальность, и как таскать из нее артефакты, обратно, на Большую землю. Это теперь целая мафия с огромными деньгами и серьезной крышей. И предельно засекреченная. А начиналось все с группы пацанов – хакеров, фанатов компьютерных технологий и, кстати, фанатов игры «Сталкер». Доперли сами, сделали такую технологию проникновения в параллельную реальность, то бишь компьютерную, что опередили время мировых разработок лет на сто, наверное. Ребят, конечно, вскоре подмяли под себя серьезные дяди и заставили работать на Контору. А стоимость артефактов на черном научном рынке – миллионы и миллионы баксов. Вот такие дела, брат Штольц. Но есть одна особенность этой технологии двойного перехода: портал перехода, или «лифт», как его называют, работает из Зоны Чернобыльской в Зону компьютерную, ту Зону, которую мы знаем по игре, и обратно. Это и есть «лифт» Конторы, он один и располагается в нашем мире где-то в зоне отчуждения Чернобыльской АЭС, а где здесь, в Зоне компьютерной – вопрос из вопросов – все засекречено, и знает о нем только Форса, человек из нашего мира, из Конторы.
- Но ведь мы… - попытался вставить я вопрос.
- Знаю, мы попали сюда из Орбиты – родной сестры Чернобыльской АЭС. А это значит, что есть еще один «лифт», независимый от Конторы. И это очень беспокоит Форсу и Контору, конкуренция, видите ли. Наверное, поэтому за нами и охотятся люди Форсы. Да, и еще что я узнал от Рины: думаешь игра «Сталкер» начиналась на голом месте? Фантастика очередная, вариация на тему « Пикника на обочине» Стругацких? Правильно, фиг вам: таки были в зоне отчуждения Чернобыля, в реале, мощные секретные лаборатории по военным разработкам в области использования ионосферы, типа американского исследовательского центра на Аляске. Так вот, параллельно с работами с ионосферой, стали проводиться сверхсекретные работы по контактам с ноосферой – разумной оболочкой Земли, помнишь понятие ноосферы по академику Вернадскому?
Я закивал в ответ.
- Так вот: энергии в зоне отчуждения навалом – три блока ядерной станции работают, зона отчуждения закрытая, режимная – работай, не хочу. Вот и работали они, работали и доработались: в один недобрый час во время масштабного научного эксперимента под кодовым названием «Тополь», начало достоверно искривляться пространство – время на ограниченной территории вокруг подземного лабораторного комплекса, а потом все вышло из – под контроля, бабахнуло в лабораториях, были жертвы среди научного персонала центра. Эксперимент накрылся, проект немедленно закрыли во избежание огласки и международного скандала. А ведь по достигнутым результатам «Тополь» превзошел Андроидный коллайдер лет на сто. Потом Союз развалился, и весь этот проект остался похороненным под грифом «совершенно секретно». Но весь прикол в том, что по слухам, при эксперименте «Тополь» ученые спецы создали зеркально отраженную Зону, новую Зону, в параллельном пространстве, Зону, живущую по своим физическим законам. Об этом никто и не узнал бы, если бы не была создана комьютерная игра «Сталкер». Что это было: просто коммерческий игровой проект, или что-то другое – никто не знает, но есть такая мысль, что компьютеная Зона «Сталкера» и существующая паралелльная реальность, полученная при проведении эксперимента «Тополь» - одно и тоже. Юные пионеры - хакеры докопались - таки, и сделали «лифты» между обеими Зонами на основе компьютерных технологий. Остальное ты уже знаешь. И в итоге: зависли мы с вами в параллельном мире, господа сталкеры. А обратно вырваться можно только с помощью цифрового лифта. А лифт в руках Конторы, и в руках Форсы – он здесь главный колонизатор Зоны, епт.
- А местные сталкеры?
- Что местные? Сопротивляются они, как могут. Ведь у них есть преимущество – оживают они в течение суток, бессмертные они, типа Мак Клауды, а боевики Форсы – челы, человеки живые, из нашего мира, смертные, значит. Короче, навалили их здесь в первое время сотнями. Вот Форса и поостыл, сменил тактику: вербует теперь вовсю местных наемников и просто сталкеров – денег то у него полно. Сделал себе смешанную армию – наемники человские и наемники местные, бессмертные. Еще немного, и подомнет под себя всю Зону. Вот такая вот песня, брат.

- Да, уж, хреновая песня– согласился я, переваривая услышанное от Зондера. – Ладно, а Карина каким боком здесь оказалась? По каналам Форсы?
- Анархистка она, неформалка компьютерная, хакерша. Ее группа что-то узнала о Зоне, вернее получила информацию от бывшего сотрудника проекта «Тополь», углубилась в проблему и тоже разработала технологию переброски компьютерной матрицы человека и предметов из нашего мира, в параллельный мир Зоны. Сначала перебросили несколько разведчиков – камикадзе, а потом вернули их обратно живыми и с круглыми глазами от увиденного в Зоне. Технология оказалась рабочая. Но ребяткам долго радоваться не пришлось – вычислила их Контора и накрыла. Пацаны полным составом ушли в Зону, пока боевики Конторы взламывали офис, весь компьютерный комплекс их взорвался как только переброска пацанов в Зону завершилась. Вот и ушли ребята в Зону, так сказать в один конец, спасая собственные жизни. Но ушли не просто так: они что-то разнюхали важное и должны были передать послание кому – то из местных.
- Ною должны что-то передать, Рина говорила – вставил я.
- Да, Ною с Затона. Я так думаю, что в нашем мире у Зоны есть свои люди, агенты влияния, так сказать, агенты настолько глубоко законспирированные, что о них не знают ни Контора, ни спецслужбы. И эти ребята – хакеры работали на них. Хотя, наверное, они и не догадывались, кто так щедро финансирует их работу. Но это лишь мое предположение. Думаю, сопоставив факты, что эта Зона, в которой мы сейчас находимся, ну, параллельная, активно общается с нашим миром и как – то связана с ним. Ну, ладно, я отвлекся от Рины, так вот: эти ребятки приперли с собой сделанную ими цифровую бомбу. Вот ее остатки – Зондер похлопал рукой по кейсу, найденному на «Юпитере» возле убитых хакеров.
И приперли эту бомбу явно не зря: наемники местные, которые ждали на «Юпитере» то ли хакеров, то ли нас, пацанов этих перебили, Рину оприходовали по ходу дела – не пропадать же такому добру, нашли кейс и сдуру полезли в него, а кейс, то бишь цифровая бомба, возьми да и бабахни! Что такое цифровой взрыв даже я не знаю, но бабахнул кейс знатно – цифровые наемники, местные которые, превратились в пар, а люди - то остались – и живые, и мертвые. И все это в радиусе метров десяти. Поэтому и Рина выжила. Вот такая хренотень получается, Штольц. Мощная цифровая бомба таки может грохнуть все в Зоне, и всех местных сталкеров, и мутантов, думаю, тоже. И грохнуть навсегда.
- А ты Карине веришь?
Зондер задумался на минуту:
- Честно говоря, не очень. Ведь подстава это может быть для нас, красивая сказка для испуганных простофиль.
- Не исключено – кивнул я. – А ты вот скажи: если лифты эти работают из зоны отчуждения, или из подпольного хакерского центра, то почему мы, переместились в эту гребаную Зону из Орбиты? Ведь это километров двести от Чернобыля.
- А вот это, брат, вопрос: либо мы оказались не в том месте и не в то время, либо…
- Ты что, хочешь сказать, что нас тупо подставили и перебросили в Зону с какой-то целью? Тогда кто подставил, кому это нужно было?
- Не знаю, я уже думал об этом – отложил свою винтовку Саша. – Если это так, то скоро нам дадут знать, зачем мы здесь.
- Уж не ты ли это, Саша? – спросил спокойно я.
- Не я, точно. Ты меня знаешь столько лет и видишь, что я не вру. Не веришь мне? – ответил Зондер. И в его голосе не было фальши, я услышал бы ее - слишком хорошо я знал этого человека. Хотя, ведь всякое бывает.
- Я себе уже не верю, все встало с ног на голову этой ночью. Верю – не верю, какая разница! Будем держаться друг за друга, тогда будет шанс выжить в этой дыре. Все наши на месте, никто случайно не исчез по-тихому? – проворчал я в ответ.
- Никто не смылся. Все на месте. И Лис из своего «Долга» приходил, принес свой паек суточный, поделился.
- А это не он нас запер сюда?
- Нет, молод он еще для таких дел – покачал головой Зондер. – Я его насквозь вижу – нет в нем обмана. Просто он быстро сориентировался и пошел на службу в «Долг» - продолжает играть, или просто выживает.
- А Рина, что? Ведь она тоже молодая, а такая уже крученная?
- Верно, с ней нужно держать ухо востро.
- Есть еще один странный боец у нас - я молча показал глазами на спящего за моей спиной Корбана. Хотя, это может оказаться любой из нас, любой – время покажет.
- И то, правда. Есть еще кое-что: говорил я с Локки, командиром отряда “Свободы» на Янове, так вот – он хотел забрать к себе в отряд нашу Рину, знает он о ней что - то, мол, цели у них общие. И всех нас к себе звал, защиту обещал, харчи и патроны.
- А Рина, что?
- Не пошла. Назвала «свободовцев» братьями, но не пошла – сказала, что еще не время. Просит нас, чтобы именно мы помогли ей пройти на Затон, к Ною. Взамен обещает рассказать, как нам домой вернуться.
- А сейчас почему не скажет?
- Говорит, что только Ной знает, как это сделать.
-Детский сад какой-то! – вздохнул я. – Саша, что делать будем?
- Говорил я с нашими ребятами, и сам думал. И вот какое предложение есть: собрать всех наших, кого в Зону закинуло, и искать возможность вернуться домой. Как вариант – отправить часть группы на Затон с Риной, к Ною и спросить у него совета. Ты как смотришь?
- Согласен. Валить нужно из Зоны обратно, и как можно быстрее! Первое: это собрать наших игроков по Зоне, а там видно будет.
- Вот ты и возглавишь поиски.
- А ты?
- Я остаюсь – Гаваец передал, что кто-то из местных срочно хочет встретиться со мной, как командиром нашей группы, и пообщаться. Гаваец денег обещал – две тыщи за эту встречу.
- Ты Гавайцу веришь?
- А почему бы и нет. Говорить будем здесь, на станции, под прикрытием «Долга» и «Свободы».
- Хорошо, кого дашь мне в поисковую группу? – спросил я.
- С тобой пойдет Андрюша, Диз, Корбан и Ван. А к Рине, вместо Вана, я Рикки посажу, молодой он еще совсем – не знаю, как он под огнем настоящим себя поведет, а здесь пусть поработает. Короче: перекуси и выходи, ребята уже готовы и ждут тебя.
- Где Киммериец и другие ребята?
- Киммериец возле второго туннеля заныкался, как мы и приказали. А четверо других ребят – возле вентиляционного комплекса ждут. Я им всем по рации приказ передал, чтобы отключили свои ПДА.
- Зачем?
- Чтобы никто их не видел, и не нашел раньше нас.
- Добро, выходим немедленно.
- А поесть?
- Вечером, когда вернемся.
- Ок, тогда пошли наверх, в зал – все ребята там.

Через десять минут моя группа вышла со станции. Под ложечкой ныло от нехорошего предчувствия, хотя, это мог быть просто обычный страх.

Файл 10

10.1. Андрей. Восточный туннель.

Мы вышли со станции на задний двор. На улице было холодно, накрапывал мелкий дождь. Погода для прогулки по Зоне вполне подходящая: меньше любопытных будет шариться под ногами.
Курить как хочется, страсть!
Штольц построил нас:
- Проверьте оружие и снаряжение, чтобы все стреляло и ничего не бренчало в рейде. Всем настроить и проверить связь: наш рабочий канал – 19, FRS – ные частоты возьмите у Ванна, у него таблица есть. Запасной канал – 10, тоже настройте. Кому нужно - отлить. Готовность пять минут.
- А покурить можно? – поднял я руку.
- Можно – разрешил Штольц – Ты же не покурить не можешь перед рейдом.
- Не могу, точно.
Я закурил. В пачке оставалось еще пятнадцать сигарет, если очень беречь, то хватит на дня два. Надо будет у Гавайца прикупить сигарет, если у него есть, конечно. А если нет? Вот засада! Чего было не взять с собой в рюкзак целый блок – ведь остался в машине!? Так есть сигареты у Гавайца или нет? Я что-то не видел, чтобы местные курили. И вообще, они немного странные: ни один мускул на лице не дрогнет, когда с тобой разговаривает, как у индейцев – я недавно фильм про индейцев старый смотрел, настоящих индейцев, американских – «Золото Маккены» называется, так у этих индейцев лица все время просто каменные, никаких эмоций, что бы ни происходило вокруг. Вот и местные такие же.

Сигарета в зубах и я проверяю свой пулемет. Люблю я его, своего друга надежного и проверенного. Он у меня всегда в идеальном порядке, поэтому и безотказный такой. Оружие, оно как женщина – ласку любит, и уход регулярный.

Пять минут пролетело мгновенно – нервы все-таки на взводе, шутка ли – боевой выход. Это не игра уже, а настоящий боевой выход. Такой мандраж я испытывал только в те далекие 90-е, когда служил на флоте, в отряде боевых пловцов – тогда каждый выход в воду был боевым по опасности и непредсказуемости. Но, то было так давно! А вот нервы и тело все помнят: мои мышцы собраны, лишние мысли уходят, остаются на берегу. Страх и чувство долга – сладкая парочка, епт!

Сигаретку я свою затушил аккуратно о голенище берца и положил обратно в пачку с сигаретами – докурю потом еще. На вес золото курево у меня. А ведь как хорошо расслабило, э-эх, хорошо! Яд это , конечно, и спортсменам во вред, да и всем во вред, но я ведь так привык за десять лет, сколько раз бросал и все без толку. Может Зона поможет избавиться от этой зависимости? Мама Зона – додумался ведь до такого, епт!

- Попрыгали! – скомандовал Штольц. Мы все попрыгали, и сам Штольц тоже – проверка, все ли хорошо подогнано и упаковано, не бренчит ли чего из снаряги. Нормально все, только у Диза что-то загремело в рюкзаке металлическое, и у меня саперная лопатка была неглубоко уложена в вещмешок и стучала по затылку ручкой – я так не купил ременной чехол для своей лопатки, а прежний порвался – вот и ношу свой шанцевый инструмент в мешке, хотя, нужно сказать, это удобно, и достать можно быстро. Перепаковались, попрыгали – все тихо.

_ Готовы? – спросил Штольц.
Слышу и вижу, что он сам нервничает, но виду не показывает.
- Готовы – прогудели мы.
- Связь проверили?
Вот, епт! – спохватился я. – Момент! Ваня, дай свою таблицу!
Рация у меня отличная – Кенвуд, надежная, сканирующая, но FRS – ная: нужно сопоставить частотные характеристики и каналы связи, настроил – и порядок.
Быстро установил каналы, спасибо – Ван помог.
- Проверка, проверка – нажал я на тангенту – у меня она выведена на проводе под рукавом куртки на левую ладонь и зафиксирована липучкой на указательный палец – удобно, просто супер – нажал на кнопку большим пальцем и связь есть.
- Принял…принял… - отозвались мои ребята.
Переключился на запасной канал:
- Проверка связи, проверка
- Принял…принял - снова отозвались ребята.
Все в порядке.
- Переходим на основную частоту – скомандовал Штольц. – Меньше базара в эфире, не исключено, что нас слушают. ПДА всем отключить – чтобы нас не видели. Счетчик радиации со звуковым сигналом я выдаю разведке – они будут прокладывать нам безопасный маршрут. Порядок следования: вперед, в разведку пойдут Ван и Диз, мы с Андреем за ними, Корбан кроет с тыла. Дистанция пять метров. Передвигаемся скрытно, огонь открывать только при крайней необходимости, огонь на поражения и без моей команды. Беречь патроны. В бой без нужды не ввязываться, у нас другие задачи. Передвигаться максимально скрытно. Мы сначала идем за Киммерийцем, а потом забираем наших парней на «Юпитере». Сейчас выходим на дорогу, которая идет вдоль ж/д, и двигаемся к Восточному тоннелю – не промажем: ж/д пути ведут только туда. Разведка впереди, выбирайте путь следования вдоль дороги, по зеленке, не спешите, слушайте и смотрите вокруг внимательно. И за счетчиком смотрите – обходите зараженные места. Вопросы есть?
Мы все промолчали, да и чего спрашивать – вперед!

Через минуту выдвинулись со станции. Разведка ушла вперед, мы со Штольцем за ними, метрах в тридцати, Корбан за нами.
Двигались достаточно бодро, стараясь быстрее пройти открытые места.
Вскоре прошли мимо заброшенного строительного лагеря с бытовками и техникой, обнесенными колючей проволокой, и углубились в заросли из кустарника и мелких деревьев.

- Штольц! В наушнике раздался голос Зондера. – Впереди, по ходу вашего движения идет навстречу патруль «Свободы» - три бойца, в немецом «флектарне». Они предупреждены по рации своим командиром, чтобы вас не цепляли, так что разминайтесь с ними без лишнего базара, время не теряйте. Как понял?
- Принял – ответил Штольц. – Все слышали, бойцы?
_ Принял…принял - мы все отрапортовались.
- Зондер, ты нас по сканеру своему мониторишь? – поинтересовался Штольц.
- И по своему сканеру, и по ПДА – короче, двигайтесь. Если что – сразу предупрежу.
- Ок, конец связи.
На душе сразу стало легче – вот, что значит современные технологии – все вокруг отслеживается и тебя опекают, как ребенка.

Впереди застучали автоматные очереди, затем вспыхнула беспорядочная стрельба.
- Залечь – приказал Штольц и я уткнулся носом в мокрую пожухлую траву. – Что там, Ван?
Ван молчал несколько секунд, затем ответил:
- Впереди, на 12 часов, идет перестрелка, метров сто от нас.
- Обойти сможем?
- Да, уходим по зеленке вправо, ближе к карьеру
- Двигай. В оба смотрите. Радиация как?
- Молчит.
- Вперед!

Мы обошли зону перестрелки и стали подниматься вверх, по
склону холма, к дороге. Сквозь деревья стал виден маневровый тепловоз, навсегда замерший на путях.
- Штольц! – это Зондер снова вышел на связь. – Там где-то рядом с вами патруль «Свободы» столкнулся с зомбаками, у них есть раненный, но от нашей помощи они отказались. За ними вышла рейдовая группа. Как вы?
- Обошли стрельбу. Продвигаемся к туннелю.
- Будьте внимательны: патрули видели издалека группу бойцов в районе «Юпитера». А на ПДА их не видно. Сканер мой тоже не видит в районе тоннеля никого, но не расслабляйтесь. Наши не выходили на связь?
- Нет.
- Свяжись с ними, они на орговском втором канале висят. Пусть залягут и ждут.
- Принял – Это Штольц. – Всем внимание! Отдыхаем, осматриваемся.

Мы залегли среди кустов. Дождь пошел на убыль, но трава и кусты были совершенно мокрыми, ну, да ладно.
- Киммериец! – Штольц вышел на связь по второму каналу– я слышал его голос , но моя рация, настроенная на 19 канал, естественно молчала.
- Какую? К номеру этого канала прибавь возраст своей младшей дочери – мы ведь обмывали недавно ее день рождения. Как принял?
- Штольц! – это Киммериец вышел на связь уже на нашем рабочем канале. Голос у Киммерийца был, как всегда спокойный и ровный. – Что мне делать?
- Жди и не высовывайся. Возможно, тебя пасут. Мы выйдем на позиции, и я дам тебе знать. Конец связи.
Штольц долго и внимательно осматривал в бинокль огромное сооружение Восточного тонелля: бетонные стены входа в тоннель размером с пятиэтажный дом, уходили в склон горы, ветка ж/д упиралась в ряд закрытых ворот в глубине этого циклопического сооружения.
- Андрей! – повернулся ко мне Штольц. – Осмотрись вокруг тепловоза, затем быстро перебеги через дорогу – она теперь за путями, потом по зеленке скрытно подберись поближе к тоннелю и займи позицию так, чтобы просматривался твой склон входа в туннель. Доложишься.
- Есть, командир! – я, прячась среди густых кустов, подобрался как можно ближе к тепловозу, потом перебежал метров десять открытого пространства, и присел возле железной громады. Осмотрелся назад и в стороны - чисто. Выглянул за тепловоз с той стороны – чисто. Перебежал от тепловоза к кустам поближе к бетонной дороге, присел, осмотрелся – чисто.
За дорогой, вдалеке, были видны многоэтажные дома – это Припять, наверное. Над городом висели темные рваные облака. Пролетел ворон где-то рядом, каркая на всю округу. Жутковато одному здесь. Ладно, вперед!
Я перебежал дорогу и плюхнулся в кустах. Прислушался, осмотрелся – тихо. Внизу, метрах в десяти был канал в бетонных берегах. В темной, почти черной стоячей воде канала росли густые заросли камыша или какой – то высокой травы, я не очень – то в этом разбираюсь. На той стороне канала тянулась сплошная изгородь из колючей проволоки – все, как в игре «Сталкер». Присмотревшись внимательно, я заметил, или мне показалось, что по колючке проскакивают голубые огоньки. Тьфу ты! Фиг вот так просто перейдешь из одной локации в другую. Не туда смотришь, Андрюша, тебе вперед, вдоль канала – и я осторожно двинулся по кустам к виднеющейся невдалеке бетонной громаде тоннеля.
- Ваня, Диз! – это голос Штольца в наушнике у меня. – Выдвигайтесь вперед, по зеленке, максимально ближе к туннелю, займите позиции и доложитесь.
- Есть!
- Андрей, как ты? – это уже ко мне командир обращается.
- Я уже за дорогой. Внизу канал, на том берегу сплошная линия колючки. За каналом виден город – Припять, наверное.
- Понял. Продвигайся к туннелю по своей стороне и займи скрытно позицию.
- Принял.

Вскоре я добрался до последней группы кустов возле дороги, за которыми начиналось открытое пространство до самого туннеля. Бетонные уступы створок туннеля с моей стороны были видны как на ладони, метров сто пятьдесят до них, не больше. Правда, возле уступов очагами росли большие кусты, но я замечу движение в них и накрою огнем.
- Я на месте. Занял позицию. Все чисто и тихо – доложил я.
- Молодец! Смотри внимательно. К тебе идет Корбан на усиление.
- Принял.

Вскоре возле меня залег Корбан. Он был серьезный и явно нервничал – я знал это еле заметное подергивание его левого глаза.
- Чего ты? – почему – то шепотом спросил я.
- Не знаю. Не нравится мне здесь – смертью пахнет.
- Да ну тебя – сплюнул я. – Не каркай!
Но сразу же осекся, вспомнив Корбана на «Юпитере» с собаками. А Корбан ли это с нами, вернее, настоящий ли он, наш ли Корбан? Я крутнул головой, отгоняя ненужные мысли – не сейчас.
- Штольц, Зондер! Слышите нас? – незнакомый голос в наушнике. – Это мы, страйки, что зависли на «Юпитере». Перешли на рабочий канал.
- Слышу вас – отозвался Зондер. – Как у вас обстановка?
- Пока тихо. Мы на КПП. Просматриваем дорогу и «бетонную ванну» - никакого движения. Постреливают немного, справа от нас, но далеко.
- Кто у вас старший?
- Я, наверное, Гринго мой позывной.
- Слушай, Гринго: сидеть тихо и ждать наших ребят – к тебе идет Штольц с командой. Где – то рядом с вами было движение вооруженной группы, так что не расслабляйтесь – здесь стреляют и убивают по-настоящему. Если что – отбивайтесь как можете и тяните время. С оружием у вас как?
- Нормально, оружие настоящее, уже пробовали стрелять. И патроны есть.
- Сколько вас?
- Четверо.
- Ок. Ждите. Конец связи.

Вскоре доложил Ван:
- Мы на позиции. Правый склон, сам вход в туннель под прицелом. До верхушки входа не достать.
- Гуд – ответил Штольц. – Киммериец, ты готов?
- Готов
- Тогда начинаем. Только не иди прямо через пути – сверху тебя могут пасти. Обойди под стенкой, пройди возле ворот, потом быстро дуй к нам, тоже под стеной. Прячься за бетонные опоры по ходу движения. Давай!
- Принял, выхожу.

Я не видел, что происходит во входе в туннель – бетонные уступы скрывали то, что там происходит, я просто просматривал в прицел пулемета свой сектор обстрела – дорогу и склон холма. Но тут тишина взорвалась: сверху, над входом в туннель загремели выстрелы – стреляли вниз, по всей видимости, по бегущему Киммерийцу. Тут же ответили Ван и Диз из своих автоматов.
Я заметил движение в своем секторе: несколько вооруженных людей быстро спускались вдоль уступов стены – хотели, видно достать наших фланговым огнем.
Нажал курок. Загрохотал мой РПК. Серьезная отдача, хорошо, что руки крепкие - удержу пулемет. Но и бьет он хорошо – один боец рухнул на землю и покатился вниз, нелепо разбрасывая руки. Готов! А не хрен вам было нас трогать!
Второй боец нырнул в кусты, густо разросшиеся возле стены, и открыл по нам беглый огонь, но бестолковый, не прицельный – боец, видно толком и не видел, откуда пришла очередь.
- А вот я сейчас! Получи! – я загнал длинную очередь в те кусты, где прятался боец. Не помогло – стрелок, невидимый для нас из – за зарослей, открыл прицельный огонь по нам – пули стали ложиться все ближе и ближе.
Корбан молча встал на колено и оправил гранату из своего подствольника. Раздался взрыв, вспышка была прямо перед кустами с вражеским бойцом. Хорошо, положил гранату, Корбан! Я дал еще одну короткую очередь в эти кусты, для гарантии.
Но тут над нашими головами просвистели пули, сначала две – и срезали ветки, потом еще одна срикошетила прямо возле меня, где-то справа.
Нас накрыли! И снайпер по нам работает!
- Корбан! За мной, к каналу! – сорвался я с места, подхватив пулемет, и помчался быстро, как мог вперед и вниз, к каналу, к бетонному входу канала под землю – там мы сможем укрыться от огня с верхушки холма. Нам нужно было пробежать метров двадцать совершенно открытого пространства. Вокруг свистели пули, и я так быстро никогда в жизни не бегал! Я добежал, уйдя в мертвую для стрелков зону. А Корбан не добежал: шагах в пяти от меня мой товарищ, вдруг крутнулся на бегу, рухнул на бетон, выронив автомат. Я поставил пулемет и метнулся к Корбану. Пуля сбила с меня кепку, обожгла голову, но я уже схватил раненного за воротник и рукав, и резко рванул его в безопасную зону, под прикрытие бетонной стены, благо, что она была совсем рядом.
- Живой?
- Живой – Корбан, морщась от боли, пытался расстегнуть свой плащ. – В плечо попали.
Я стал помогать ему. Одновременно вызвав наших по рации:
- Штольц! Корбан ранен. Мы внизу, возле канала. Прикрой дорогу над нами!
- Принял, крою – это Штольц. – Диз убит. Там снайпер наверху сидит, сука.

Мы сняли, наконец, плащ с Корбана – в левом плече была рана, сквозная – пуля прошла навылет, повезло. Кровь темными толчками шла из раны, но не сильно. Я разорвал перевязочный пакет, который всегда носил с собой в кармане разгрузки, и как умел, наложил повязку, вернее, просто затолкал бинт и марлевые подушечки в рану с обоих концов - как смог, так и сделал. А вот Корбан отключился, плохо, надо его хоть до Штольца дотащить – Штольц доктор, поможет.

- Что там у вас, Штольц? – Зондер вышел на связь.
- Засада, нас ждали здесь. Диз убит, Корбан ранен. Нас простреливает снайпер, а может и пара, сверху, с холма над входом в туннель.
- Что Киммериец?
- Я вижу его - он карабкается вверх, по холму – он в мертвой зоне для снайперов.
- Отзови его! Держитесь! Я выхожу с рейдовой группой «Свободы», это их зона контроля. Мне нужно минут пятнадцать - двадцать, держитесь!
- Эй, ребята! Что там у вас такое? – это «Юпитерские» страйки вышли на связь.
- Воюем, некогда сейчас. Не высовывайтесь там – зло отрезал Штольц, и буквально прокричал в микрофон:
- Киммериец! Назад!
- Не могу, подстрелят сразу. – раздался спокойный, но запыхавшийся голос Киммерийца. - Иду вверх, разберусь с ними. Прикройте огнем!
Полыхнула стрельба с новой силой – видно Ван и Штольц открыли огонь по снайперам. Я, воспользовавшись обострением ситуации на нашем правом фланге, метнулся за автоматом Корбана и благополучно притащил его в наше укрытие. И по мне не сделали ни единого выстрела, это радует.
Корбан пришел в себя. Хоть и был бледный, как стена:
- Болит как, б…дь! Анрей, прикрой наших огнем, а я здесь продержусь. Автомат мне мой дай и затвор передерни. Пусть только кто сунется ко мне! Иди, пока по нам не стреляют.
Я выбрался из – за бетонной стены, быстро перебежал по козырьку входа в подземный канал и завалился в ближайшие кусты, ожидая огня по себе. Но было тихо, вернее, стрельба была на том фланге, где были наши пацаны.
- Ну, держитесь, суки, сейчас дядя Андрей придет к вам гости, то-то обрадуетесь! – бормотал я, поднимаясь вверх, по склону холма, перебегая от одного укрытия к другому. По мне не стреляли – видно мне удалось под шумок войти в мертвую для снайперов зону из-за прикрывавшего меня холма с деревьями и кустами. Да и я тоже не видел позиций противника – тем лучше, подберусь поближе.
Вот уже и вершина холма – прямо передо мной, метрах в трехстах, высились громады многоэтажных корпусов «Юпитера». Где ползком, где на коленях, прячась за кустами , я подполз почти к дороге и занял позицию за достаточно большой елью. Мне открылась с фланга позиция противника: но, сколько их там было точно и где они, я не видел – обзор закрывали деревья и густой кустарник на той стороне дороги. Я только слышал выстрелы. Ближе подойти нельзя – широкая бетонная дорога выставила бы меня на убой для невидимых для меня бойцов.
Ага! Сейчас я вам сделаю кукен квакен! – я злобно улыбнулся, достал гранату, вырвал чеку, на секунду вскочил на ноги и что было дури, метнул гранату в сторону позиции противника. Через несколько мгновений там, за кустами, рванул взрыв. Я сел на колено и отправил в сторону противника длинную очередь, длинную до последнего патрона в магазине. Сразу же сменил магазин и отполз в сторону, меняя позицию.
Со стороны противника раздалось несколько автономных очередей и пули защелкали по кустам – стреляют наугад, это хорошо. Я вскочил и метнул вторую, последнюю свою гранату, а вслед дал веером несколько коротких очередей. Рванул взрыв. Я выпустил еще одну очередь, наугад, на звуки выстрелов. Но по мне уже не стреляли – стрельба вспыхнула с новой силой, но куда – то в сторону, судя по приглушенным звукам. Потом все стихло. Я замер, напряженно всматриваясь через прицел пулемета в кусты на той стороне дороги. Раздалось несколько одиночных выстрелов, и все опять затихло.
- Андрей! Это ты там в кустах, за дорогой? – это Киммериец.
- Я, а ты где?
- Я уже на позиции снайперов, ты их хорошо потрепал, а я добил. Иди сюда, осмотримся. Штольц, мы взяли позицию противника, что делать дальше?
- Соберите оружие, документы и боеприпасы. И ждите нас. Займите круговую оборону! Ван здесь кроет, а я разберусь с раненным Корбаном. Когда подойдет Зондер, поднимемся к вам – ответил Штольц.
- Принял.

Я осторожно перешел дорогу и пройдя через кусты, вышел на захваченную позицию вражеских снайперов. Там уже был Киммериец. Он встретил меня направленным на меня автоматным стволом.
- Свои! – поднял я свободную руку.
Подошли друг к другу, обнялись.
- Осмотрись здесь, оружие собери и все ценное, а я постерегу – Киммериец исчез в кустах. Он был слабоват с нервами, чтобы обшаривать трупы, а ведь кто-то же должен, пусть это буду и я.

Убитых было трое, вроде не местные, судя по кровище, разлитой возле них. Мужики лет по сорок, бородатые, в хорошей снаряге и камуфляжной форме. В карманах документов никаких, у одного из убитых нашел аккуратно сложенную пачку сотенных долларами – тыщи две – три будет, потом посчитаем. Из оружия – автоматы «калаши» , 74-е, что ли, и снайперская винтовка, какая – то незнакомая, не СВД – точно, и с хорошей оптикой – я осмотрелся в прицел винтовки: все внизу, где наши позиции были – было видно как на ладони. Это же какими лохами нужно быть, чтобы не перещелкать было нас, как в тире! А нам – то, как повезло! Я сложил вместе автоматы, собрал снаряженные магазины – пять к автоматам и три – к винтовке. Гранат и пистолетов не было. Скромно, но со вкусом.
- Игорь! – окликнул я Киммерийца. – Присмотри за этим арсеналом, да, вот еще – я вынул из кармана найденные доллары, припрячь у себя, потом разберемся. А я схожу, посмотрю там, возле боковой стены мы с Корбаном еще двоих положили.
Игорь подошел, положил деньги возле трофейного оружия и занял позицию за выступом стены. Хороший он боец, наш Киммериец! Немногословный, выносливый и совершенно безбашенный в бою. В спокойном болоте, говорят…

«Свои» трупы я нашел в кустах, там, где мы их с Корбаном и положили: бородатые, немолодые, хорошо экипированные. Документов – никаких, только оружие – АК. У одного я нашел в разгрузке «Макарова» с двумя запасными обоймами, у другого трупа, я случайно наткнулся на нож, спрятанный в голенище ботинка – интересный нож такой, с узким и длинным клинком, отливающим синевой качественной стали. И в мудреном чехле, одетом на ногу. Пригодиться! Я укрепил нож у себя на правой голени, зашнуровал берц – не видно со стороны, а вытягивается нож легко и приятно, вещь!
А ботинки, кстати, у этих мужиков, ничего – вроде, как немецкие, кожа мягкая, да и размерчик подходящий. Снять, что ли? А-а, потом, у Штольца разрешение спрошу, разрешит – возьму, без проблем. Я распихал по карманам магазины с патронами и отнес автоматы наверх, к Игорю. Там уже был Ван. Бледный такой, расстроенный.
- Что, жмуриков не видал? – ухмыльнулся я. – Если бы не мы их, то они нас бы положили.
- Диза убили. Прямо рядом со мной, в голову пуля попала. Жалко пацана.
- Да –а, хреново дело… - почесал затылок я. – О, кепку свою пойду искать – сбили ее с меня, там – внизу. Да и Корбана проведаю со Штольцем. Справитесь здесь сами?
Киммериец с Ванном молча кивнули в ответ.
- Штольц! Мы здесь почистили все, я спускаюсь к тебе, нужно Корбану помочь - вызвал я командира.
- Давай.

Я еще раз осмотрелся на снайперской позиции – дельное место, пару профессиональных снайперов с прикрытием здесь могут положить не один десяток бойцов. Да и не дали бы себя так просто убить. Повезло нам просто. А ведь ждали нас здесь, пасли Киммерийца и держали его живого, как приманку для нас. Дождались, придурки. А Диза жалко – молодой еще пацан совсем, лучше бы он тогда в «Долг» пошел вместе с Лисом – с такими мыслями я стал спускаться вниз с холма, настороженно оглядываясь вокруг.

Штольц был возле Корбана –уже перевязал его нормально, и, судя по брошенным рядом одноразовым шприцам, ввел ему какие-то препараты.
- Ну, как? – спросил меня Штольц.
- Порядок, зачистили. Пятеро убитых у них, вроде никто не ушел – устало присел я возле товарища, рассматривая свою камуфляжную кепку, найденную по дороге, рядом с нашим убежищем. Пуля оставила в шапке две дырки, хорошо, что небольшие. Ничего, вентиляция лучше будет.
- Корбан, ты как?
- Ничего, жить будет – ответил за него Штольц, - сейчас рейдовики с Зондером подойдут – отправим на Янов, там Док разберется с ним. «Свободовцы» пообещали нам помочь с эвакуацией раненных и убитых.
- А что с Дизом будем делать?
- Тоже заберем на Янов. Может здесь какая – то хрень произойдет за ночь и он оживет, мало ли. А нет – завтра похороним, как подобает. Не забывай, мы здесь не можем залипать надолго – нас еще пацаны на «Юпитере» ждут. Сдадим раненных и трофеи, и выдвигаемся дальше, на «Юпитер».
На меня напал смех, истерический такой. Но я не мог просто сдержаться. Смеялся и плакал одновременно, а товарищи мои мне не мешали.

Пришел Зондер с пятью «свободовцами». Корбана и Диза забрали, уложив на плащ – палатки. И трофейное оружие забрали тоже, кроме снайперской винтовки – ее Зондер забрал себе. Я взял себе трофейный пистолет с запасными магазинами. Трофейные патроны поделили поровну. Вот так у нас закончился первый бой в Зоне – нам просто повезло. Одному Дизу не повезло, совсем не повезло.

Мы выдвинулись дальше - выводить оставшихся ребят с «Юпитера. Зондер пошел с нами и взял командование на себя. Немного нас осталось, а ведь и суток в Зоне не пробыли, вот такие вот дела, брат.

Хотелось бы разместить и свой рассказ. Если сборник ещё не собран.

Да, присылайте. Прочитаем, разместим. Оформление сборника пока торможу я - доделываю свой рассказ.

Файл 10.2
Андрей. Обмен.

- Ну, что, бойцы? - спросил Зондер нас, когда мы все собрались на захваченной у вражеских снайперов позиции. - Понюхали пороху по-настоящему?
- Да уж... - протянул Штольц. - только вот Диза жалко, совсем молодой парнишка был.
Зондер не успел ответить, как в рации на нашей рабочей волне раздался голос, чужой голос:
- Зондер, Штольц! Выходите на связь!
Мы переглянулись: голос незнакомый, взрослый, на наших пацанов не похожий. Может кто еще отыскался из страйков?
- Зондер на связи. Назовитесь! - это наш Саша вступил в переговоры.
- Ты меня не знаешь, пока. Да и лучше бы тебе меня не знать - живее будешь - ответил незнакомец со смешком. - Слушай сюда, Зондер: у нас твои пацаны, что на КПП сидели. Взяли мы твоих пионеров, откуда и рация у меня, понятно?
Зондер спросил, выждав пару секунд:
- Сколько их?
- Ну, вот, разговорился, а то я думал, что ты глухонемой, б...ь - снова прохрипел голос незнакомца. Голос абсолютно уверенного в себе и в ситуации человека. - Трое их, а было четверо. Одного пришлось грохнуть - никак не давался.
- Спроси их имена.
Незнакомец отключился, но через минуту снова вышел на связь:
- Гринго, Малый и Нур.
- Дай мне поговорить с Гринго - холодно отрезал Саша.
Через минуту на связь вышел Гринго - мы узнали его по голосу:
- Это я. Что с нами будет, Зондер?
- Все будет нормально. Не выпендривайтесь там, мы вас заберем, по-любому.
В эфире раздалось какое-то шуршание, затем звук удара и снова вышел на связь незнакомец:
- Убедился, Зондер? А теперь слушай сюда: мы меняем твоих пацанов на девку, которую вы подобрали сегодня утром на «Юпитере», и чемоданчик такой блестящий, который вы тоже забрали. Это наше. Отдадите, вернем твоих пацанов, не отдадите - перережем их, как баранов, и вам дадим послушать. Понял меня?
- Понял, понял. - буркнул в ответ Саша. - Только девка и кейс сейчас на Янове, к тому же баба ходить пока не может.
- Знаю, правду говоришь, только меня это не еб...т: даю тебе час на доставку девки и чемодана, иначе твоих пацанов грохнем.
- Эй, постой! - вдруг засуетился Саша. - Я сейчас отправлю за бабой своих ребят, но это все займет часа два, два с половиной, не меньше.
- Да ты что, козлина, водить меня за нос собрался?! Я сказал - час, и ни минутой больше.
Зондер замолчал и внимательно посмотрел на нас: он что-то задумал, как пить дать.
- Ну, что молчишь, Зондер? - прохрипел незнакомец. - Я бабу и так могу забрать на Янове, ведь ты вывел всех своих людей к туннелю.
- Так бери, что же ты со мной переговариваешься?
- А я, может, жалостливый - пацанов мне жалко.
- Давай так: я иду к тебе с одним из своих парней, а ты отдаешь нам наших пацанов. Обмен, типа. На время, пока мои ребята доставят бабу и кейс. Что скажешь? - спросил вдруг Саша. Мы все удивленно переглянулись.
Незнакомец промолчал несколько минут - видно советовался, а потом снова вышел на связь:
- Годится. Идешь со своим бойцом, без оружия, по дороге посредине «ванны», а мы навстречу. Вас забираем, а пацанов твоих отпускаем. Припрут твои кореша бабу и чемодан через два часа, отпустим и вас. И без фокусов, иначе грохнем всех вас.
- Годится, шеф, годится. Будем на дороге через полчаса. Конец связи. - закончил Саша и выключил рацию.

-Ты что задумал, Саша? - насупился Штольц. - Лезешь в петлю? Что толку: и тебя грохнут, и парней, разве не ясно? А то, они не знают, что мы засаду их положили только что. Камикадзе хренов. У нас и так людей мало...

Зондер вдруг рассмеялся в ответ:
- Меня, старого диверсанта и хулигана, на понты так просто не возьмешь. Попробую отбить пацанов, потому что их живыми с «Юпитера» точно выпускать не собираются.
- Ладно - проворчал Штольц. - Тогда я с тобой пойду, я здесь самый старый, все равно толку от меня в бою немного, а поддержать тебя я сумею.
Зондер подошел к Штольцу и похлопал его по плечу:
- Ты не старый, ты опытный. Останешься здесь за старшего, пока я не вернусь.
Потом Зондер подошел ко мне:
- Андрей! Пойдешь со мной?
Я, не долго думая, кивнул в ответ:
- Пойду. Куда же тебя одного отпускать, хулиган ты наш мелкий.
Зондер заулыбался во весь рот, но я увидел, что взгляд его голубых глаз был жесткий и холодный, как сталь: Зондер уже принял решение и он уже готов к бою.

Мы быстро выбрались наверх и вскоре дошли до КПП «Юпитера», с которого мы начали сегодня утром знакомство с Зоной.
Ван, по приказу Зондера, осмотрелся - чисто, никакого движения на территории завода и в окнах заводоуправления. Мы в это время заняли круговую оборону и отдыхали. А Зондер, спрятавшись за углом забора, осматривал «бетонную ванну» - то место, где мы должны были обменять наших парней, осматривал долго и внимательно.
Вернулся Ван, доложил обстановку.
- Хорошо, что чисто, это хорошо - механически, что-то обдумывая ответил Зондер. - Ты, Ван, займешь здесь, возле забора, позицию - смотри, чтобы нам не ударили в спину с завода, а заодно найди место, где бы ты мог контролировать «ванну» со снайперкой. Если что-то пойдет не так - открывай огонь по своему усмотрению. Штольц, возьми пулемет Андрея - прикроешь нас, и Вана заодно, заляг вон там, в кустах. Ты, Киммериец, отойди назад, вон к той бытовке и крой ребят с тыла, и со стороны дороги. Всем все понятно?
- Понятно, командир — закивали ребята.
- Мы с Андреем идем на обмен. Как все получиться - я не знаю, думаю отбить пацанов и по дну «ванны» отойти сюда, а вы будете прикрывать. Если все будет плохо - уходите на Янов, а там по обстановке. Штольц остается за главного. Понятно? И не сцать - прорвемся!
- Да, понятно - вновь закивали ребята. Лица их напряглись, как закаменели - боятся, не верят, что мы с Зондером вернемся.
- Раз понятно, тогда занимайте позиции, остается десять минут - Зондер передал свою винтовку Ване, потом достал из разгрузки два снаряженных магазина:
- Ваня, экономь патроны - бей наверняка, ты умеешь - я знаю.
Я отдал свой пулемет Штольцу. И отдал ему все оставшиеся у меня снаряженные «сорокопятки» - на короткий бой хватит, если бить короткими очередями.
Ребята молча разошлись по позициям, а мы с Зондером двинулись к дороге, ведущей к второму, техническому КПП завода, туда, где захватили наших парней.
Дорога проходила по насыпи, делившей «бетонную ванну» - огромную, размером в несколько футбольных полей забетонированную выемку, на две части.
Пока мы не вышли на дорогу, продираясь сквозь кусты, Зондер вытащил из кобуры своего Стечкина, проверил патроны в обойме, передернул затвор и засунул пистолет справа под разгрузку.
Я сделал то же самое. Зондер знает, что будет делать, и я ему доверяю. Страха не было, было напряжение, как перед обычным боем на ринге, наверное, я смогу так быстро привыкнуть к тому, что здесь война и убивают по-настоящему. Но думать об этом нужно меньше - опять таки, как перед выходом на ринг - будешь думать что тебя могут побить - побьют точно. Не раздумывать в бою нужно, а быстро соображать, а еще смотреть и действовать, быстро действовать, очень быстро - не задумываясь. Тогда и выживешь, может быть.

Мы вышли на дорогу и двинулись к КПП, видневшемуся вдалеке - метрах в двухстах. Пространство вокруг было совершенно открытое, со всех сторон - снайпер может легко снять нас, вон, например, из той зеленки на краю «ванны» справа, или с того же КПП, или завода, оставшегося слева от нас. Я прикинул план отступления: если начнется стрельба, нужно будет нырнуть вниз, налево, сбежать по откосу на дно «ванны» - так не смогут достать из зеленки слева, да и с КПП по двигающейся мишени будет непросто попасть. Уйти с линии огня, а там видно будет...
- Значит так, - нарушил напряженное молчание Зондер, упруго вышагивающий рядом со мной слева, - сближаемся поближе, базарим, потом стреляем, валим всех, забираем пацанов и быстро отступаем к нашим.
- Так просто? - удивился я. - А переговоры?
- Какие переговоры, Андрюша? Все просто - или мы их завалим, или они нас. Ты что думаешь, они собираются отпустить живыми, и нас, и пацанов?
- Им не мы нужны, а эта девчонка и чемодан.
- Они их и так заберут, на Янове, без единого выстрела. Ты что думаешь, за девчонку кто-то из местных вступится? Ни хрена! Им всем, этим сталкерам местным, побоку все, только бы им не создавали проблем чужаки.
Я молча согласился.
- А вот одним махом избавиться от нас людям Форсы очень хочется - конкуренты мы им, видать. Да и посчитаться за их бойцов, которых вы положили на Восточном туннеле - им тоже очень хочется. Так вот, брат Андрюша, придется нам повоевать. Не боишься?
- Нет. Может, совсем немного.
- Ну, вот и хорошо. Гляди! Они навстречу нам вышли.

Со стороны полуоткрытых ворот КПП, навстречу нам по дорогу вышла группа людей.
Раз, два - я начал считать, присматриваясь . - Еще трое, и еще один. Впереди идут трое с руками за спиной - наши, наверное, а остальные, идущие за нашими ребятами вооружены автоматами, их четверо.
- Четверо - процедил сквозь зубы Зондер. - И пара снайперов в зеленке справа, и на КПП - я бы так сделал. А не стреляют до сих пор, видно хотят взять нас живыми, пообщаться, так сказать. Хрен вам, не тех напали! Что, Андрюша, уделаем козлов?
- Уделаем - согласился я. Зондер военный, он знает что делать, значит будем воевать. Уверенность Саши передалась мне, а это уже почти победа.

Мы сблизились с шедшей навстречу группой метров на двадцать. Зондер поднял руки вверх, показывая что он без оружия, и я последовал его примеру. Зондер шел и улыбался, нехорошо так улыбался, криво. И прошипел мне:
- Мои двое слева, твои -двое справа.
- Принял. - Я не улыбался, я просто готовился к бою, рассматривая двоих своих противников: здоровенных бородатых мужиков с автоматами на изготовку. Стрелять буду сначала в того что справа от меня, а потом кинусь вправо - мне будет удобно стрелять, поворачивая ствол влево. А там видно будет.
Пацаны наши шли впереди, с руками за спиной - видно связали им руки. Молодые пацаны - лет по восемнадцать, двадцать. С синяками на бледных и испуганных лицах, видно били их.

Мы почти уже подошли к группе, как вдруг недалеко, кажется спереди и справа, раздался хлопок.
- Ложись! - крикнул Зондер и рухнул на асфальт. - Граната!! Я брякнулся рядом с ним, выхватив пистолет. Краем глаза успел заметить, что несколько наших парней упали, а мужики засуетились, вскидывая на нас свои автоматы.
Потом рвануло. Рвануло за спинами боевиков. Потом Зондер начал стрелять, а потом и я открыл огонь по метавшимся в дыму теням с автоматами в руках. Потом еще раз рвануло, чуть в стороне. Зондер вскочил на ноги и метнулся к лежащим на земле людям, хлопнуло несколько выстрелов. Я быстро, как мог, поднялся и подбежал к Зондеру. Вдали, а может и рядом, где-то впереди и справа сухо захлопали автоматные очереди, много очередей. Нам конец!
Но нет - пули рядом не свистели. Там, впереди разгорелась перестрелка кого-то с кем-то, серьезная перестрелка — стволов на двадцать, не меньше. Зондер поднимал одного из наших парней, когда я подбежал к ним.
- Уходим! - крикнул мне Зондер, - остальные наши двухсотые.
Я бросил взгляд на лежащие на асфальте неподвижные тела убитых, и на раненных, пытавшихся сесть: наши пацаны не двигались - под ними расплывались лужи крови - убиты. Я побежал за Зондером и парнем, которого он буквально тащил за шиворот.
Все произошло мгновенно, я даже не успел испугаться. Только вот шли навстречу опасности, и вот уже мы убегаем, и вроде пока живы, и даже не ранены. Кто же это так приложил боевиков со спины? Да и бой там, у КПП завязался нешуточный - канонада выстрелов, взрывы гранат. Какая разница! Главное, что по нам вроде не стреляют.
Бежали долго. Воздух раскаленным ножом врезался в легкие. Добегу - перестану курить, точно! Добежать бы!
Добежали. Целые, по нам так и не стреляли. Повезло!

Когда немного отдышались в кустах возле наших парней, я выглянул в сторону «ванны»: там шел бой у ворот КПП.
- Кто там сцепился? - подполз я к Штольцу.
- Не знаю. Кто-то попер на боевиков со стороны «ванны». Главное - что вы унесли ноги оттуда.

- Эй, внимание! - раздалась команда Зондера. - Уходим! Вниз, к туннелю, быстро!!
И мы побежали, прикрывая по очереди отход. По нам так никто и не стрелял, а за холмом, там, на КПП, шел ожесточенный бой, спасительный для нас бой.

По пути нашли тайник, куда мы сложили оружие, собранное у боевиков, которых мы положили здесь буквально час назад. Забрали все автоматы, еще раз выпотрошили разгрузки и карманы убитых - Зондер приказал - забрали все. Я молча снял ботинки с трупа, те, которые тогда еще присмотрел. Примерил - подошли. Я связал ботинки шнурками и повесил добычу на шею. Зондер глянул на меня, но промолчал, а ребята посмотрели на меня осуждающе - плевать, чувствую, что мне еще долго придется топтать землю здесь, в Зоне, а мои ботинки уже давно на ладан дышат. Да и не пропадать же добру?! Я же не на продажу их забрал, а для себя. Босиком что ли ходить? Так что успокойтесь, пацаны, попривыкните скоро здесь, и на все другими глазами посмотрите.
Новенький, тот, которого мы отбили на «ванне», шел молча и тащил на себе три трофейных автомата. Мы его не трогали расспросами, он и так был в шоковом состоянии. Ничего, отойдет.

Мы быстро, местами бегом, уходили от туннеля по железнодорожной колее, уходили на Янов. Пальцы на спусковых крючках, нервы на взводе, теперь мы уже другие - мы почувствовали запах крови и смерти, мы перешли грань. Не знаю, хорошо это или плохо, но так уж вышло, место здесь такое: ошибешься, смалодушничаешь, помедлишь с выстрелом - и ты уже труп, это мы все уже поняли за эти полдня, проведенные в Зоне. Мы уже потеряли трех парней...

По пути нам никто не встретился. Но чем ближе мы подходили к Янову, тем отчетливей становились звуки перестрелки. Это был бой уже на Янове. Что за место такое, везде стреляют?!

По приказу Зондера, мы скрытно, пробираясь по зеленке, подошли поближе к станции и залегли, заняв позиции. Перед задними выходом из станционного здания лежало несколько трупов, причем один из них в форме Долга. Стрельба раздавалась с той стороны станции, то стихая, то вспыхивая с новой силой - бой шел на путях перед Яновом.
- Ваня и Киммериец! - приказал Зондер.- Быстро к дверям в станцию, осмотритесь и зайдите внутрь. Доложитесь. Мы кроем.

Наши ребята пригнувшись, водя стволами автоматов по сторонам, кроя друг друга, добрались до станционного здания, подали нам знак рукой, открыли двери и нырнули внутрь станции. Тихо минуту - другую, значит все нормально.
Через пару минут по рации раздался голос Киммерийца:
- Заходите, здесь спокойно.
Мы по двое перебрались к зданию. Я с Зондером уходили последними. К тому времени и стрельба за станцией прекратилась.
- Заходим - скомандовал Зондер. - Не расслабляться, ищем сразу наших, прикрываем друг друга.
Мы зашли: в зале станции лежали трупы пяти или шести бойцов, пороховая гарь еще висела в спертом воздухе. Да, горячо здесь было. Вот тебе и Янов, вот тебе и безопасная зона!
Мы сразу прошли в правое, долговское крыло здания, туда, где мы оставили наших ребят - Рикки и Рину.
А вот то, что я увидел из - за спин моих товарищей, меня не обрадовало...


Файл 11.
Карина. Родиться еще раз

Карина лежала на койке, укрытая до самой шеи простыней. Рикки прикрыл ей ноги одеялом и сидел на стуле рядом, дремал, автомат свой поставил на пол рядом. Девушка то впадала в забытье, то приходила в себя - наркоз давал о себе знать. Вот так и тянулись часы ожидания возвращения группы Штольца. Потом ушел и Зондер, приказав Рикки смотреть в оба.
Минут через сорок после ухода Зондера к койке Карины подошли трое мужчин - бородатые такие, увешанные оружием, явно не местные сталкеры. Они спинами загородили койку от посторонних взглядов.
- Собирайся, сучка - проговорил тихо один из них, наклонившись к девушке. - С нами пойдешь, только тихо!
Рикки вскочил с места и потянулся за автоматом:
- Вы чего это?! Никуда она не пойдет...
Но договорить Рикки не успел: один из незнакомцев, тот, что стоял рядом с парнем, быстрым движением закрыл рот Рикки рукой и всадил ему нож в живот по самую рукоятку. Рикки всхлипнул, дернулся и стал оседать на пол. В открытых глазах его был ужас и боль .
- Вставай, сучка, и без глупостей. Дернешься - зарежу! - стал грубо поднимать Кариину за плечи налетчик.
Но тут раздался чей - то возглас из глубины комнаты:
- Эй! Что там происходит!?
Карина закричала: громко и с отчаянием! Потом раздались грубые мужские крики, ругань, шум потасовки. Потом началась стрельба. Налетчик, который пытался поднять девушку, вдруг упал на нее, придавив ее своим грузным телом. Из его простреленной головы на Карину хлынула горячая кровь. Девушка истерически закричала. Она кричала и кричала, пытаясь сбросить с себя труп. А вокруг стоял грохот выстрелов...
Потом все стихло. Карина наконец спихнула с себя труп, который, судя по рваным дырам в спине успел принять в себя еще пару пуль, и села, осматриваясь: вокруг лежали убитые, много убитых. Рикки лежал рядом, возле койки на полу, слабеющими руками зажимал рану на животе и шевелил губами, глядя на Карину и силясь что-то сказать.
- Карина наклонилась к нему, приподнимая голову:
- Что, что ты хочешь сказать? Молчи лучше, сейчас я оттащу тебя к доктору. Все будет хорошо, мальчик ты мой. Ты спас меня, и я тебя не оставлю, не бойся - тебя спасут, я знаю. Держись, парень, держись!
Рикки вымученно улыбнулся и закрыл глаза.
Карина, сцепив зубы от боли, потащила Рикки за лямки разгрузки: она помнила, что доктор где-то там, на другой половине станции. Но тут сильные руки мягко отстранили девушку в сторону, подхватили ее и перенесли на койку - это вернулись ребята Зондера и Штольца. Рикки понесли к доктору, а Штольц устало сел рядом с Кариной:
- Продержались, ребята?
И сам ответил:
- Как смогли, так и продержались. Выжили, а там видно будет.
Подошел Ваня:
- Как ты, Рина?
- Нормально. Только вот Рикки ранили. В живот, ножом.

- Что за мужики? И чего хотели? - это Зондер уже расспрашивает девушку
- Не знаю. Забрать меня хотели, но ребята не дали. Я не знаю, я ничего не знаю! Они убьют меня, Зондер. И вас тоже. Из-за меня. Уходите отсюда, оставьте меня!
- Заткнись, дура! - Зондер грубо прекратил истерику Рины. - Заткнись и слушай меня: мы потеряли сегодня троих парней, а Корбан и Рикки ранены - это плохо. За нами охотятся люди Форсы: из-за тебя, или не из-за тебя - это неважно. Ты должна знать одно: мы - одна команда. И мы своих не бросаем. А кроме того - ты наш единственный ключ к двери обратно, в наш мир. Поэтому соберись, вытри сопли и замолчи. Мы выберемся отсюда, обязательно, обещаю. А теперь запомни: думаю здесь я, а ты молча выполняешь мои приказы. И даже сцать будешь ходить тоже по моему приказу, понятно?!
- Понятно - всхлипнула Карина и по-детски вытерла ладошкой зареванное лицо.
- Ну, вот и ладненько, договорились.
Зондер оставил вокруг Карины своих парней, а сам со Штольцем куда-то ушли.
На сегодня хватит! Это и так запредел. Запредел для взрослых мужиков, а уж для девчонки и подавно. Добро пожаловать в Зону, дамы и господа! Только здесь вас никто не ждет.

Пока первая часть рассказа

Повелитель аномалий.

К воротам подкатил армейский ЗиЛ. Скрипнул тормозами, остановился на бетонной площадки. Из кузова высыпали с десяток гражданских, но кто-то остался в фургоне и стал выбрасывать на землю рюкзаки.
- Что за публика? - спросил Антон. - Как с вокзала.
- Экологи! - отозвался сержант Бойко. - Сейчас начнётся большой шмон. Так что не зевай.
Полгода в учебке - первый день на Кордоне. Но ещё не забыта беззаботная гражданская жизнь, друзья, родительская забота. Антон Остапенко поёжился, подошёл к металлическим столам перед пропускным пунктом.
- Некоторые из этих парней сталкерюги со стажем — пронесут что угодно, - добавил сержант. - Оружие, инструменты, детекторы. Но если подбросят «зелёненькую» — не отказывайся.
- Ты же сказал экологи?
- Не будь идиотом. Они такие же экологи как мы с тобой.
Бойко ухмыльнулся, двинул Антона в плечо и ушёл к своему столу.
- Привет! - произнёс высокий улыбчивый парень. - Меня ждут. Хотелось бы поскорее.
Красное обветренное лицо, проницательные глаза, показное дружелюбие. Парень швырнул рюкзак на стол и, засунув руки в карманы, уставился на Антона.
- Знатный рюкзак! - заметил Антон.
- Да! Всё, что угодно можно засунуть.
- У вас есть разрешение? - Антон отстегнул ремешки, вытащил аккуратно сложенную плащ-палатку, пакет с консервами. - Оружие, детекторы...
- Я эколог!
Парень сунул Антону под нос удостоверение, секунду подержал перед глазами.
- «С. Харитонов», - прочёл Антон. - «Государственная экологическая служба».
- Достаточно?
- Вполне.
Перетряхивать мешок не хотелось, Антон покосился на сержанта, без энтузиазма заглянул под стопку одежды...
- Что это? - Под одеждой лежал небольшой болторез с красными ручками. - Вам известно, что проносить в «Зону» такие предметы запрещено?
- Послушай, приятель! - Харитонов ничуть не смутился, на физиономии всё та же наглая улыбка, в глазах презрение. - Не поднимай шум! Я всё объясню.
Эколог выдержал паузу, медленно потянул рюкзак к себе.
- Без этой штуки мне нельзя, - прошептал он. - Повсюду колючка, заборы - всё обмотано проволокой. Когда подыхаешь от голода и усталости, лишний километр подобен пытке.
Эколог засунул пакет с консервами в рюкзак, следом отправил плащ-палатку.
- Если хочешь — могу заплатить?
Антон смущённо покачал головой, отвернулся.
- Не надо. Сейчас выпишу пропуск.

Два месяца спустя.
Ветер порывисто рванул листовку, погнал бумажку по асфальту. Юго-запад окрасился мутным багрянцем, из глубин «Зоны» потянуло какой-то едкой копотью. В носу зачесалось, и Антон приглушённо чихнул.
- Будь здоров, - бросил Васян. - Сопливый! Чихай в другую сторону!
Антон и Васян призывались с одного пункта, держались вместе, но от «дедов» чаще всего доставалось Антону. Они попихали друг друга, подначивая, заржали.
Уже полчаса они стояли перед КПП, ждали старшину Курбатова. Из сторожевой будки скалился ефрейтор Зубарев: морда красная, в глазах злость.
- Жирный гад, - процедил Васян. - С начпродом что-то мутит, а тот ему тушёнку...
Оба услышали шум работающего двигателя. Оглянулись. От казарм медленно тащилась потрёпанная «Буханка». На водительском месте сержант Иваненко, рядом старшина Курбатов.
- Что-то стремает с ними ехать, - заметил Антон. - Ребята рассказывают всякие небылицы.
- Тихо ты! - Васян дёрнул за рукав, вытянулся в струнку.
Уазик затормозил, в окно высунулся Курбатов.
- Ну, что гоблины, готовы!? - ухмыляясь, спросил он. - Залезайте быстрее, времени в обрез.
Антон открыл дверь, запрыгнул в фургон первым. В салоне сидели ещё двое. Сверхсрочник Коган и ефрейтор Елисеев. Оба мрачно посмотрели на салаг, Коган пренебрежительно сплюнул, Елисеев отвернулся.
Антон уселся на свободное место, оглянулся. Часть фургона была отгорожена сеткой и служила для перевозки нарушителей. За сеткой, на багровом железе, лежал человек. Несчастного спеленали, завернули в какую-то дерюгу, из которой торчали только подошвы огромных ботинок. Он тихо стонал и, хрипя, пытался освободится.
- Отверни рыло, - зарычал Курбатов. - Смотри лучше в окошко.
Антон судорожно сглотнул, беспокойно покосился на Васяна. Тому тоже стало не по себе: он побледнел, зрачки расширились, нервно подрагивали веки. Сжимая автомат, Антон отвернулся к окну и весь путь, не отрываясь, смотрел на заражённую территорию. Ноги дрожали, на душе скреблись кошки. Они ехали по незнакомой заброшенной дороге, в самую глушь, куда военные никогда не совались. Потрескавшийся асфальт, поваленные электрические столбы, рыжий сухостой. Не было ничего хуже, чем оказаться в команде Курбатова.
Через дорогу перебежал какой-то зверь. Злобно сверкнув глазами, он проломился сквозь кустарник и скрылся в чаще. Антон проводил его взглядом, до боли в суставах сжал автомат.
- Включи приёмник, - попросил Курбатов. - Надоели стоны этого придурка.
Прошло минут двадцать. Впереди показался перегородивший шоссе автобус. Развороченный борт, выгоревший салон, разбросанные по асфальту вещи. Видимо когда-то по этой дороге везли гражданских, но что-то произошло и до места назначения автобус, так и не добрался.
- Тормози! - приказал старшина.
Уазик остановился. Отворив дверь, Курбатов вылез из машины, огляделся по сторонам.
- Выгружайте клиента! - крикнул он. - Гнусное место, как раз для этого парня.

Они отошли от дороги метров на сто. Продираясь через кустарник, вышли к поляне на которой росли уродливые деревья.
- Дальше не пойдём, - Курбатов полез в вещмешок, достал две бутылки с пивом.
Одну отдал водителю, другую оставил себе.
- Холодненькое! - протянул Иваненко. - Ещё бы рыбки вяленой!
- Перебьёшься! - старшина кивнул и пленника швырнули на землю.
Коган разрезал верёвку, сорвал с несчастного дерюгу. Грязный, облепленный соломой, парень напоминал загнанного зверя. В глазах ужас, искажённый судорогой рот. Одетый в свитер и рваные армейские штаны, он дрожал от холода.
- Ну что приятель. Конец?! - Курбатов присел на корточки, потягивая пиво, посмотрел на человека. - Не надо было жадничать!
- От-т-т-пусти! - едва слышно, проговорил пленник. - Я покажу схрон. В нём пять камушков, хватит на хорошую тачку.
- Камушки? - усмехнулся Курбатов. - Артефакты что ли? Не интересует!
- Тогда поделюсь деньгами. Тебе ведь нужны деньги?
С мольбой в глазах, пленник посмотрел на Иваненко, на Когана и Елисеева.
- Что вам стоит. Отпустите. Никто даже не узнает...
- Пустое, - отрезал старшина. - Я не могу нарушить обязательства. Иначе быстро окажусь на твоём месте.
Курбатов выпрямился, допил пиво и швырнул бутылку на землю. Бутылка ударилась о бревно, осколками разлетелась в разные стороны.
- Ладно! Не люблю разводить антимонии, - Старшина вынул из кобуры Беретту, снял с предохранителя и выстрелил пленнику в ногу.
Несчастный закричал, схватился за колено. Хлынула кровь, пытаясь зажать рану, парень согнулся пополам.
- Теперь вы! - Курбатов протянул пистолет Когану и Елисееву. - Сделайте так, чтобы точку поставили салаги.

Антона трясло от ужаса. У него на глазах, безжалостные убийцы расправлялись с человеком и делали это самым жутким способом. Они убивали его медленно, нанося страшные увечья. Коган сунул пистолет Васяну и, словно под гипнозом, тот выстрелил парню в плечо. Выстрел эхом разнёсся над лесом, оглушил и потряс.
Пленник был всё ещё жив. Он истекал кровью. Обезумевшими глазами смотрел прямо на него.
- Твоя очередь, - Курбатов забрал у Васяна пистолет, протянул Антону. - Давай, не задерживай общество.
- Н-н-нет! Это не правильно, - Антон затряс головой. - Я не могу. Он мне ничего не сделал.
- Не тормози боец! - в голосе старшины зазвенел металл. - Делай своё дело. И сегодня вечером угощу пивом.
- Я не могу. Вы что? - Антон попятился, сжимая автомат направил ствол на командира. - Вы все чокнутые.
- Дай сюда! - Курбатов схватил автомат, сорвал с плеча. - Придурок! Не понимаешь, что подписываешь себе приговор?
Все замолчали. Тишину нарушали только стоны и прерывистое дыхание умирающего.
- Чёрт с тобой! - выпалил Курбатов. - Так тому и быть.
Он резко вскинул руку, выстрелил. Пуля попала пленнику в лоб и тот затих. Засунув пистолет в кобуру, старшина вынул из автомата магазин, швырнул АК на землю.
- Что с парнишкой? - спросил Иваненко. - Свидетель как-никак.
- Думай. У тебя вон какая башка.
- Что тут думать. Замочим!
Антон задрожал, не в силах произнести слово, попятился. Он не мог поверить, что Иваненко, деревенский парень с добрыми глазами и мягким голосом, так легко решил его судьбу. Ещё вчера, он угощал его сигареткой, а сегодня с тем же добродушием пророчил смерть.
- Рядовой Остапенко дезертировал из части, - обращаясь к подчинённым закричал Курбатов. - Забрал оружие и скрылся на заражённой территории. Всем понятно?
Старшина с размаху ударил Антона в зубы и тот растянулся на земле.
- Мои приказы не обсуждаются! - выкрикнул он, пиная его в живот. - Пустите ему кровь. А потом свяжите, чтобы с ним разобрались звери.
- Неплохо придумано, - усмехнулся Иваненко. - «Дезертира сожрали мутанты». Никто даже сомневаться не станет.
Коган и Елисеев подняли Антона, подвели к Васяну.
- Давай! Вмажь ему как следует! - бросил Коган. - Потом мы.
- Васян ты что!? - дрожащим голосом проговорил Антон. - Мы ведь с тобой последнюю папироску делили.
Но Васян ударил изо всех сил. Антон согнулся, хватая ртом воздух, упал на колени.
Коган и Елисеев добавили кулаками, а Иваненко с какой-то нечеловеческой злобой ударил ногой.
- Хватит, - рявкнул Курбатов. - Вяжите поганца и валим отсюда.

Антон тупо смотрел на мучителей, в памяти постоянно всплывал последний день на гражданке. Иваненко связал ему за спиной руки, стреножил, чтобы не смог уползти. Коган забрал наручные часы, флягу и нож.
- Звери тут лютые, - заметил Иваненко. - Мигом мясо с костей снимут. Даже не почувствуешь.
- Сволочь, - прошептал Антон. - Мразь и гнида.
- Согласен, - протянул сержант. - Ну, какой есть!
Он глумливо похлопал его по лбу, выпрямился и подошёл к старшине.
- Готов. Ночью его приберут вместе с трупом.
- Пошли! - старшина повернулся и зашагал к дороге. - Мне некогда. И настроение паршивое.
Они уходили один за другим; Васян задержался. Молча подошёл и робко, чтобы никто не заметил, швырнул что-то в траву. Он едва качнул головой, побледнел от волнения, и отвернувшись, быстро зашагал прочь.
- «Уходят», - подумал Антон. - «Сволочи, уходят!»
От ужаса в висках застучала кровь, захотелось крикнуть, остановить. В эту минуту, он готов был на всё, только бы его не бросали в этом кошмарном, смертоносном лесу.
В двух шагах от него лежал изуродованный мертвец, глаза открыты, рот перекошен.
- «Ему уже всё равно», - промелькнуло в голове. - «А мне?»
От дороги разнёсся натужный рёв движка. Кто-то надавил клаксон и резкий сигнал больно ударил по перепонкам.
- Я хочу жи-и-ить! - закричал Антон. - Падонки вернитесь!
Он услышал отдалённый лай, злобное подвывание неведомых тварей. По спине пробежала дрожь, от страха выступил пот. Антон вспомнил про Васяна, извиваясь ужом, подполз к тому месту, где он стоял. Изумрудом в траве блестел треугольный осколок.
- Стекло! - усмехнулся он. - Лучше бы застрелил.
Антон зацепил его пальцами, выворачивая запястья, попробовал разрезать верёвку. Но стекло кромсало кожу, а не верёвку, пальцы стали липкими и скользкими от крови. От отчаяния хотелось выть, он стиснул зубы, до хруста вывернул кисть правой руки. С трудом удалось перерезать несколько нитей, а потом вдруг пришло безразличие.
Он застыл. Уткнувшись в траву лицом, тупо уставился на крошечного жучка, который медленно полз по ржавой земле. Минут пять лежал не шевелясь. То что произошло, не поддавалось осмыслению - это могло случиться с кем-то другим, только не с ним...
Снова завыли звери.
- «На краю поляны», - пронеслось в голове. - «Проклятье!»
Антон встрепенулся, разогнул спину и, осмотревшись по сторонам, с остервенением принялся за верёвку.
Он чувствовал как одна за другой рвутся нити, стекло по-прежнему резало кожу, но теперь он этого не замечал. Ритмично стучало сердце, от напряжения ломили мышцы. Наконец верёвка обвисла. Антон отбросил её в сторону, схватился за узлы на ногах. И тут на поляну выскочила огромная зверюга.
- Чёрт!
Антон понял что не успеет. Вскочил на ноги и, прыгая словно кенгуру, бросился к ближайшему дереву. За спиной услышал злобное рычание и многоголосый лай голодной стаи.
- Только бы дотянуться, - прошептал он.
Над головой торчал обломанный сук, дальше толстые ветви.
Собравшись с силами, Антон подпрыгнул и, сдирая с ладоней кожу, подтянулся на суку. Остальное произошло в считанные секунды. Он вскарабкался повыше, обхватил ствол руками и, зажмурив глаза, замер в оцепенении.
Внизу бесновалась стая. Свора набросилась на мертвеца и разорвала его в клочья. Антон слышал, как хрустят кости, как острые зубы рвут человеческую плоть, ему хотелось зажать уши, но он боялся, что сорвётся вниз.

Хорошо написано, Salvador, продолжайте работать.
Рассказ, я так понимаю, будет большой. Размещайте его частями по мере написания на http://stalker-gsc.ru/publ/2 и получите комменты от любителей сталкертематики.
Можно сделать рассказ как отдельное произведение с возможностью продолжения, т.е. сделать серию рассказов, связанных одной сюжетной линией, в сборник пойдет первый из рассказов, а в следующий сборник - второй, и т.д. Я, кстати, буду делать именно так.
С уважением
Штольц

Интересно! Хочется продолжения!

Спасибо за комментарии. Рассказ, правда, небольшой, но он не один. Много набросков, которые постепенно формируются в отдельные тексты, поэтому идея составить сборник сразу понравилась. Продолжение пока размещу здесь.

Прошел час. Верхушки деревьев позолотил закат. Возня внизу прекратилась, но собаки не ушли. У дерева лежал пегий вожак, иногда он поднимал окровавленную морду и, высунув язык, посматривал на Антона. Остальные собрались в кучу и держались на почтительном расстоянии.
- Сволочи! - выругался Антон. - Пошли вон!
Вожак зарычал, оскалил загнутые клыки. Зверь был уникальным: пятнистая шкура, могучее телосложение, короткая рассекающая лоб борозда, напоминающая глазную впадину. Таких называли «Радиоактивными псами», а старожилы рассказывали о них нелепые истории.
Антон развязал верёвку на ногах, смотал её и сунул в карман.
- Надо отсюда валить, - прошептал он. - Пока не поздно!
Его мучила жажда, но флягу забрал Коган. Оглянувшись, он посмотрел на мутную зеленоватую полосу воды за деревьями. Облизал пересохшие губы.
- «До реки метров сто, - прикинул Антон. - В воде собаки не тронут».
Впрочем, сразу же возникли сомнения. Сто метров нужно было ещё пробежать, да и речка могла оказаться болотом. Антон с сомнением посмотрел на окровавленный осколок бутылки. Всё что было под рукой.
- «Сантиметров десять, - подумал он. - Коротковат для ближнего боя».
Он задрал голову, выбрал длинную сухую ветку. С трудом её переломил.
Хруст разбудил псов и они яростно его облаяли. Закрепив в расщепе стекло, Антон обмотал его верёвкой, попробовал на прочность. Ещё никогда он не испытывал такой радости.
- «Ну как же, собственными руками смастерил копьё», - улыбаясь, подумал он. - «Посмотрели бы на меня дружки».
Стянув бушлат, Антон вытер о него окровавленные руки, свернул в тугой ком и скрутил остатками верёвки. Порывшись в карманах, нашёл несколько сухариков и с жадностью их съел.
- Неплохо придумано, - прошептал он. - Вы умные — а человек умнее.
Звери успокоились, мирно спали недалеко от дерева. Дремал даже вожак, положив массивную голову на могучие лапы. Антон зажмурился, собираясь с силами, несколько раз глубоко втянул воздух.
- Сейчас или никогда, - прошептал он и громко свистнул.
Псы зарычали, вскочили на лапы и, бросаясь на ствол дерева, исступлённо залаяли.
- Пошли вон ш-ш-шавки!
Антон приподнялся на ногах, изо всех сил швырнул бушлат в кустарник. Злобная свора бросилась на запах крови. Остался только вожак. Он навострил уши, уставился на беснующуюся стаю. И в это мгновение, Антон спрыгнул вниз. Стиснув зубы, он яростно ударил зверя копьём, напрягая мышцы, отпихнул его от себя. Вожак заскулил, огрызаясь, шарахнулся в сторону.
Остальное происходило, словно во сне...

Антон бежал не разбирая дороги, ломился сквозь колючки, подворачивал ноги, перепрыгивал через брёвна и кочки. Он не чувствовал боли, даже не испытывал страха - ему просто хотелось добежать.
Показались заросли камыша, мутная зелёная вода.
- «Река», - промелькнуло в голове. - «Только бы...»
Антон оттолкнулся ногами и прыгнул. Сразу же ушёл под воду по самую макушку. Холод охватил тело, но в душе воцарился покой. Он вынырнул у противоположного берега, жадно втягивая воздух, выполз на берег и уткнулся лицом в чёрную грязь. На другом берегу, беспокойно суетились собаки. Антон слышал их отчаянное повизгивание, яростное хрипение вожака. Приподнявшись на руках, повернул голову, посмотрел на псов.
- Ну что, сожрали? - выкрикнул он. - Шавки паршивые!
Опустив голову на руку, Антон устало зажмурился и тут же погрузился в странное оцепенение. Теперь ему на зверей было наплевать. Вспомнился дом — мама.
Прошло минут десять, когда до слуха донеслось шуршание шагов. Кто-то шёл в его сторону. Он быстро понял, что к нему приближаются двое и напряжённо застыл. Они остановились рядом и замерли, словно ожидая реакции.
- Ну чего? - вскидывая голову, рявкнул Антон.
Его тут же наградили затрещиной.
- Огрызается дохляк! - послышался голос. - Опять салабон попался.
Его схватили за волосы, рывком посадили на траву.
- Свежее мясо. Будет кому за каштанами ходить.
Антон поднял глаза, уставился на мужиков. Оба здоровяки. Армейский камуфляж, брезентовые плащ-палатки, грязные рюкзаки: он частенько видел таких на Кордоне. Один краснорожий и рябой. Другой одноглазый, с безобразным шрамом во всю щёку.
- Ну что Толян, забираем? - спросил рябой. - Без солдатиков нам никак.
Одноглазый кивнул, пренебрежительно сплюнул.
- Поднимайся, гоблин, - зарычал он. - Скоро стемнеет и повыползает нечисть почище, чем собаки. Не отобьёмся.
Антон встал на ноги, покосился на стаю. Вожак жадно смотрел на людей. Его бок кровоточил, из пасти вырывались хрипы, но в безумных глазах раненого зверя по-прежнему сверкал огонь.

Они шли молча. Впереди одноглазый, за ним Антон. Рябой шагал последним и тихо посмеивался. Странная привычка действовала на нервы.
- Куда мы идём? - не выдержал Антон. - Если решили сдать Курбатову, лучше замочите здесь.
Рябой хмыкнул, тяжело, словно задумавшись о каких-то проблемах, вздохнул.
- Мы не знаем Курбатова, - выдержав паузу, отозвался Толян. - И мочить тебя не собираемся.
Впереди показались заросли осоки, чахлый береговой кустарник.
- Болота! - пояснил Толян. - Жуткое место. Километров на сто в глубь «Зоны».
Но ничего кроме сияющего тумана, Антон не увидел. Мгла закрывала воду, глушила звуки. Иногда в серых клубах испарений вспыхивали электрические разряды, и тогда до слуха доносились прерывистые глухие хлопки.
Темнело быстро. Солнце побагровело, от воды потянуло холодом.
- Туда! - Толян дёрнул Антона за воротник и кивнул на огороженный колючкой домик.
В заколоченных окнах призрачно мерцал свет. В сарае работал дизельный генератор.
Толян открыл калитку, втолкнул Антона во двор.
- Устал как собака, - бросил рябой. - Пойду покемарю.
Он прикрутил калитку проволокой, убедился, что закрыта надёжно, и махнув рукой, поплёлся к сараю.
- А мы к боссу, - сказал одноглазый. - Он всё растолкует.
Они подошли к домику, остановились перед верандой. За столом, под тусклой лампой, сидел мужик. Мордатый, небритый, он хмуро покосился на Антона и жестом поманил к себе.
- Свободен, - бросил он Толяну. - Потребуешься, позову.
Антон поднялся по скрипучим ступеням, нерешительно остановился перед столом.
- Я Штык, - произнёс верзила. - Садись. Хочу поговорить.
Антон присел на край стула, робко посмотрел на мужика.
Лицо посечено осколками, в левом рукаве коричневая культя.
- Значит так, - растягивая слова, произнёс он. - Вариантов немного. От того какой выберешь, зависит твоя жизнь.
На столе тушёнка, казанок с варёной картошкой, несколько банок с пивом. Антон судорожно сглотнул, отвернулся.
- Мы не бандиты, не копатели и не сталкеры. - Штык взял буханку хлеба, зажал под мышкой и, отломив край, протянул Антону. - Мы старатели. Добываем камни. Продаём кому они нужны.
Антон схватил хлеб, с жадностью откусил.
- Камни сейчас в цене. На большой земле их называют артефактами, а мы камушками. Существуют образцы, которые могут обеспечить на всю жизнь.
Штык хлебнул из банки, довольно крякнул.
- Расклад такой: либо ты с нами, либо...
Здоровяк многозначительно кивнул на темнеющий за забором лес.
- Добыть камушек непросто. Мне вот руку оторвало, Толяну глаз выжгло. Были и те кому снесло башку.
- Может отпустите? - Антон дожевал корочку, посмотрел в глаза Штыку. - Я не старатель и пользы от меня никакой.
Штык усмехнулся, высосал пиво и, смяв банку, швырнул в траву.
- Не пойдёт, - отрезал он. - Завтра ребята отведут в одно место. Достанешь камушек и я приму тебя в артель. Назначу процент, постепенно накопишь деньжат и через годик другой свалишь на родину.
- Скверная перспектива, - протянул Антон.
- Переживёшь, - Штык вышел из-за стола, свистнул.
Пришёл Толян, в руках кусок колбасы, полбатона.
- Запри в клетке и дай воды, - распорядился Штык. - Завтра, в пять, пойдёте за «Повелителем».

В голове роились мысли, от пережитого бросало в жар. Зарывшись в солому, он долго не мог заснуть, хотя чувствовал смертельную усталость. Вспомнился Васян, его услуга.
- «Спасибо», - подумал он. - «Если бы не ты...»
Он дрожал от холода, сарай продувался насквозь.
- Сволочи, - прошептал Антон. - Засунули в клетку как зверя.
По крыше забарабанил дождь, потянуло сыростью. Прислушиваясь к шуму, Антон постепенно успокоился и незаметно заснул

Кто-то пнул в бок, плеснул водой в лицо.
- Поднимайся! - зарычал Толян. - Уже полпятого.
- Чего так рано? - Антон прищурился, дрожа от холода сбросил солому.
- На всё минута. Давай, жри свою тушёнку.
Здоровяк швырнул кусок хлеба, сунул под нос открытую банку.

У калитки их дожидались двое. Долговязый парень в красной бейсболке и невысокий крепыш с узкими глазами-щёлками.
- Того что в кепке зовут Миха Немой. Второй - Хасан, - Толян поднял с земли рюкзак, порылся, вытащил рваный пыльный свитер. - Надень, а то задубеешь.
Свитер пришёлся как нельзя кстати. С севера подул холодный ветер, сыпанула морось.
Они вышли за околицу и двинулись по краю болота в сторону леса. Антон хорошо понимал, что он пленник и отношение этих людей будет зависеть только от его поведения.
- Штык говорил про какой-то камень, - заметил он. - Почему вы сами его не возьмёте?
- Хороший вопрос, - рассмеялся одноглазый. - Штык парень добрый. Не хотел тебя расстраивать.
Толян выдержал паузу, снял с плеча дробовик и выстрелил по камышам.
- Показалось, - протянул он. - Зверь пошёл злой, клыкастый. Лучше шугануть, чем потом шкуру латать.
Они перешли по гнилому бревну через лужу, остановились у коряги, рядом с которой стояла ручная лебёдка. Впереди призрачной стеной клубился туман.
- Короткий путь. Верно? - усмехнулся Толян. - Искать придётся в радиусе ста метров. Но ты парень глазастый — найдёшь.
Антон поёжился, с сомнением покосился на одноглазого.
- А если откажусь? - спросил он.
- Не откажешься, - ответил Хасан. - До тебя были трое, один взбрыкнул и получил пулю в бок.
Хасан снял с плеча автомат. Дёрнув затвор, направил на Антона.
- Не выделывайся, парень!
Толян швырнул рюкзак на землю, достал из него обрывок цепи и навесной замок.
- Чтобы не сбежал, - пояснил он. - А если что случится, мы вытянем тебя назад.
Одноглазый опоясал Антона цепью, замкнул замок и подвёл к лебёдке.
- На барабане сто пятьдесят метров, - сказал он. - Должно хватить.
Прикрепив стальной трос к цепи, Толян затянул крепёжный болт и самодовольно улыбнулся.
- Без гаечного ключа не снимешь.
- Ну вы и сволочи! - прошептал Антон. - Хотите, чтобы я делал вашу работу?
Старатели рассмеялись. Хасан убрал автомат и уселся на пенёк.
- До парнишки только дошло, - заметил он. - А для чего ты вообще нам понадобился?
- Это болото усеяно трупами неудачников, - произнёс Толян. - Большинство — жадные городские мечтатели, которые пришли за артефактами. Штык — голова, рассудил по другому: зачем рисковать собственной башкой, если можно найти придурка и отправить его за камушком вместо себя.
Антон злобно сверкнул глазами, демонстративно уселся на землю.
- Обиделся, - ухмыльнулся Толян. - На вот. Подкрепись.
Одноглазый, вытащил из кармана свёрток с пирожками, бросил Антону на колени.
- А я пока разъясню суть дела. - Одноглазый почесал затылок, задумчиво огляделся по сторонам. - У нас был один приятель. Боря Тритон. Он хорошо разбирался в аномалиях и, мог без детектора пройти по полю с «ловушками». Работал самостоятельно, за отдельный процент. Мутный был парень. Но храбрец. Как-то Штык узнал про уникальный артефакт - камушек цены немереной. И название у него соответствующее - «Повелитель аномалий». Решили мы всей артелью его достать. Пришли на место. Разбили лагерь. Разогнали окрестную нечисть. Тритон сразу просёк что к чему и сказал, что за камнем пойдёт один. Конечно мы согласились.
Толян многозначительно покачал головой, достал фляжку и отвинтил колпачок.
- Через час он вернулся с артефактом. Каждый хотел потрогать камень, подержать его в руках, ведь он стоил целое состояние. Но когда возвратились на заимку наш приятель потребовал семьдесят процентов. Он де рисковал шкурой, аномалией его пожгло, да и зверьё рядом крутилось.
Одноглазый прильнул к горлышку, жадно глотнул.
- Представляешь, какой облом, - вставил Хасан. - Мы уже решили, как станем тратить бабло, а этот поганец всё решил за нас?
- Когда дело доходит до дележа добычи, Штык просто зверь, - оскалился Толян. - Вмазал своей единственной по роже, а Тритон поднялся на ноги и в нос нам «Стечкина». Аргумент против которого не поспоришь. Потом выскочил за дверь и дёру. Мы за ним. Побежал к болоту, понимал, что там бы мы его не достали. Пришлось шмальнуть.
- Нашпиговали что надо, - усмехнулся Хасан. - Только живучий гад оказался. Скрылся в тумане, хотя еле полз. А потом мы услышали хлопок.
- В аномалию вляпался, - Толян спрятал фляжку, посмотрел Антону в глаза. - Мы думали сдох. Но через пять минут этот мерзавец вышел на волну и сказал нам всё что думает...
- Умел мужик ввернуть словечко, - добавил Хасан. - Радиостанцию он так и не выключил и некоторое время мы слышали его стоны.
- Вот такие дела. - Толян подошёл к Антону, схватил его за воротник и поднял на ноги. - Я рассказал тебе это для того, чтобы ты понял — шутить с нами нельзя. Найдёшь жмурика, достанешь камушек, принесёшь нам и получишь свою долю. Без дураков.
Антон с сомнением посмотрел в сторону болота, робко пожал плечами.
- Откуда вы знаете, что он умер? - спросил он. - Может оклемался и ушёл?
- С дырой в спине далеко не убежишь, - отмахнулся Толян. - К тому же, часов пять его радиостанция стояла на приёме. Живчику это не нужно.
- Не знаю! - Антон вымученно улыбнулся. - Детектор дадите?
- Детектор денег стоит, - выпалил Хасан. - На всех не напасёшься.
- Вот твой детектор.
Толян вынул из рюкзака подсумок, протянул Антону.
В подсумке лежал компас и болты с привязанными белыми лоскутками.
- Курс на северо-запад. И не забывай подбирать, на обратном пути пригодятся.
Толян кивнул, в улыбке оскалил зубы.
- Главное не щёлкай клювом, - добавил Хасан. - И ещё! У парня была заметная куртка. На спине нарисован какой-то жёлтый гад.
Антон повернулся, перепрыгнул на кочку и, помедлив, шагнул в туман.
- «Видимость шагов пять», - подумал он. - «Всё равно без детектора хана».
За спиной затрещал барабан лебёдки. Антон прошёл метров десять. Остановился. Впереди шуршало и гудело. Он вынул из подсумка болт. Швырнул. Болт тут же отбросило в сторону, а лоскуток обуглился.
- Первая, - прошептал Антон.
Гудело повсюду, в камышах, в рыжей траве. Гудела даже вода.
Бросая болты, он сделал ещё пять шагов и застыл. Аномалия «пылала» у самых ног, он сразу же ощутил жар, странный запах разогретого железа. Осторожно попятился. Заметив крупные камни, встал на них и с облегчением выдохнул.
- Чёрт, - прошептал он. - Всё равно, что по минному полю.
Двигаться дальше не хотелось. Провисающий трос упал на землю, и на другом конце несколько раз за него дёрнули.
- Да пошли вы! - фыркнул Антон. - Пр-р-ридурки!
Парень уселся на камень. Огляделся. Повсюду какие-то холмики, лохмотья, странные безобразные коряги...
- Жмуры, - холодея, протянул он. - Не обманул гад одноглазый.
Всё было усеяны трупами: вросшими в землю, заплесневелыми, почерневшими от гнили.
За трос снова дёрнули. Антон сморщился, в отчаянии дёрнул в ответ.
- Не хочу! - закричал он. - Не хочу здесь подыхать...
Стиснув зубы, зажмурился. Прислушиваясь к аномалиям, подумал о мертвецах. Брошенных, безымянных.
- Сволочи вы, а не старатели! - Он встал на ноги, порылся в подсумке, достал последние три болта. - И жлобы. Экономите даже на железках.

Последний болт упал в лужу. Утонул в грязи. Антон снял с плеча подсумок и отбросил его в камыши. Он вышел на каменистую площадку и тут же наткнулся на колышек с табличкой.
- «Орнитологический заповедник», - прочитал вслух. - «Охраняется государством».
Посмотрев под ноги, заметил несколько гнёзд выложенных из булыжника. Среди камней всё ещё лежали птичьи перья, рыбьи кости и яичная скорлупа.
- Ну и дела! Значит здесь когда-то жили птицы...
Антон огляделся, заметив тёмный ворох тряпья, сморщился. Мертвец лежал на боку. Ещё свежий, но покрытый странным желтоватым налётом. Рядом валялся огромный рюкзак.
- Должно быть недавно погиб! - Антон брезгливо отвернулся, задержав дыхание, шагнул к трупу. - Посмотреть бы, что в твоём мешке.
К горлу подступила тошнота. С трудом её подавив, Антон протянул было руку, но неожиданно замер. В зарослях камыша лежал ещё один, и в глаза сразу же бросилась жёлтая игуана на спине. Вокруг мертвеца гудело и трещало.
- Кажется, мой!
Аномалии вокруг фонтанировали пламенем, парили и пузырились. Но Антон заметил это не сразу. Он тупо смотрел на грязное марево, пока рядом с трупом не вспыхнул огненный вихрь. Сполох заискрил, выбросив облачко жёлтой пыли, потух.
- Не может быть! - прошептал Антон. - А камушек-то не простой.
Потрясённый зрелищем, он минуту стоял не шевелясь. Наконец нерешительно подошёл к мертвецу, робко засунул руку в карман куртки. Артефакт источал тепло. Чуть приплюснутый, размером с небольшую картофелину. Немного помедлив, Антон сжал его пальцами, вытащил на свет.
- И детектор не нужен, - усмехнулся Антон. - С тобой можно всю «Зону» обойти и не вляпаться...
Вытянув руку с камнем, он сделал несколько шагов, с восхищением проследил за тем как в разных местах вспыхивают смертоносные, до последнего момента невидимые аномалии. Артефакт повелевал ими, он управлял силами природы, и это свойство наделяло владевшего им человека, неограниченными возможностями.
Антон вернулся к Тритону, преодолев отвращение, вырвал из мёртвой руки пистолет. Вынул магазин, удовлетворённо хмыкнул.
- На первое время хватит! - Засунув оружие за пояс, посмотрел на цепь.
- Конечно, придётся пальнуть, но добровольно эти гады цепь не снимут.

Усевшись на камень, Антон подумал о том, как круто изменилась его жизнь. Ещё вчера, он был рядовым - теперь стал рабом. Понижение налицо. Его судьба зависела от доброй воли Штыка, и не было никакой уверенности, что он сумеет воспользоваться пистолетом.
Тяжело выдохнув, посмотрел на огромный рюкзак в камышах. Поднялся, подошёл ближе.
- Знатный рюкзак, - проговорил он. - Всё что угодно можно засунуть.
Он оттащил его подальше от мертвеца, отстегнул ремешки, засунул руку. Сразу же обнаружил бутылку со сладкой газировкой. Судорожно отвинтил крышку и с жадностью отхлебнул.
- Какой подарок! - протянул он. - Я уж забывать стал этот вкус.
Антон осушил бутылку, отшвырнул в траву. В рюкзаке лежали личные вещи, тёплая одежда, спальный мешок, предметы первой необходимости и... болторез. До боли знакомый, с красными потёртыми ручками.
- Чёрт! Я знаю этого парня, - выпалил Антон.
Он переворошил тряпки, нашёл удостоверение эколога.
- «С. Харитонов» - на губах заиграла улыбка, сразу же вспомнился, первый день на Форпосте. - Приятель! Ты меня спас!
От радости захотелось крикнуть, но Антон сдержался. Чувство превосходства, внутреннее ликование, злорадство: всё смешалось в потоке эмоций. Он торжественно поднёс болторез к стальному тросу и сдавил ручки. Раздался глухой щелчок, трос зазвенел, извиваясь, упал в траву.
- Ур-р-р-оды! - протянул Антон. - Камушков захотелось!?

Антон набил рюкзак булыжниками, застегнул ремешки и закрепил на лямках конец троса.
- Килограммов пятьдесят, - усмехнулся он. - Придётся поработать!
Антон огляделся, выбрал аномалию, подобрал корягу и швырнул её прямо в бурлящий эпицентр. Коряга тут же разлетелась в щепки. Полыхнуло, загрохотало, с ног до головы обдало жаром. Но результат того стоил. Люди Штыка поняли это по своему и через минуту начали наматывать трос на барабан. Сначала робко и осторожно, потом интенсивно, с надрывом.
- Как засуетились. Собаки! - процедил Антон. - Думают загнулся. А камушка-то нет!
Он засунул пистолет за пояс. Подобрал плащ эколога, банку консервов и, не оборачиваясь, зашагал на северо-запад. Прошло минут десять, когда до слуха донеслась беспорядочная очередь выстрелов. Палили со злостью, по камышам, по воде.
- Не нравится? - с улыбкой сказал Антон. - Смиритесь! Теперь я повелитель аномалий.

Реально хорошо написано. Продолжайте.

Файл 12

ЗРК «Волхов. Ван.

Штольца позвал к себе местный Док помочь прооперировать Рикки, оперировали долго, часа два. Наши ребята: Андрюша и Ван сдали кровь для Рикки - у них оказалась такая же группа крови, как у него. Рикки чудом остался жив. После операции его забрали, с разрешения Зондера, забрали на свою половину свободовцы - пообещали его выходить и в обиду никому не дать. Штольц сказал, что Рикки будет выздоравливать не меньше месяца, хорошо что выжил, а парень крепкий, молодой - восстановится. И правда - куда мы с ним, с раненным деваться будем в Зоне?
Пришел Корбан. Перебинтованный весь, рука на перевязи висит, но улыбается, и вроде в норме, по крайней мере анекдотов пару рассказал.

Зондер долго беседовал с подполковником Шульгой в его кабинете. Когда он вернулся к нам, то было видно по нему, что разговор был не из приятных. Зондер был мрачен и молчал какое-то время, а мы не трогали его, понимали, что сам расскажет новости.
Зондер сел на койку к Карине, отдохнул и знаком позвал нас всех к себе:
- Нужно уходить с Янова, сегодня, без вариантов.
- А раненные ребята? - спросил Киммериец.
- Рикки останется здесь, у свободовцев - он вышел из строя как минимум на месяц. Корбан, я вижу на ходу. Карина должна идти с нами, ей нельзя здесь оставаться. Сможешь идти с нами? - повернулся Зондер к Карине.
- Да, я готова.
- Молодец, Карина! А ты, Ваня, будешь ей помогать и защищать - посмотрел на меня наш командир. Я молча кивнул в ответ.
- Шульга посоветовал уходить на «Волхов», помните по игре: зенитно - ракетный комплекс «Волхов»?
Мы дружно закивали.
- Так вот, Шульга даст нам сопровождение из своих бойцов, даст немного продуктов и патронов на первое время. Отсидимся там тихо пару дней, а потом нужно уходить с Янова вообще. В Припять, или на болота, а там мы растворимся и будем искать путь домой, нам нужно выиграть время. На нас идет большая охота: Форса со своими головорезами, и наемников местных он целую бригаду нанял. А Долгу сверху пришел приказ не вмешиваться дальше в ситуацию и убрать нас с Янова. Вот так то, пацаны, обложили нас, как волков.
- А Свобода? - спросил Корбан.- Они что, тоже отмораживаются?
- Не знаю, молчат. По крайней мере хоть Рикки взяли на лечение, за что им большое спасибо. Короче, нам нужно теперь держаться всем вместе и стрелять всегда первыми, тогда и выживем, и домой из этой гребаной игровой Зоны вырвемся.
- А вырвемся, шеф? Шансы есть? - осторожно спросил Андрюша.
- Вырвемся - уверенно кивнул Зондер. - Наш ключ домой - это Карина, так что берегите ее, как зеницу ока, понятно?
Ребята закивали. Слова Зондера вселяли в нас надежду.
- Все, отдыхайте, перекусите, выходим через сорок минут, в 16.0 по местному времени. Кстати, время здесь на час назад, так что переведите часы. И еще: когда наших ребят отбивали здесь, на Янове, полегло трое долговцев, двое свободовцев и трое вольных сталкеров, так что мы куплены дорогой ценой, за нас заплачено кровью. Теперь братство сталкеров Зоны - это наше братство, помните это. Так уж вышло, что мы, «челы» - по местным понятиям, стали отдельным кланом, прошедшим крещение боем и проверкой на вшивость. Чтобы вы знали: таких человских кланов, как наш, за последний год здесь появлялся десяток, только все они уже давно легли костями. Один Форса процветает и подминает понемногу всю Зону под себя. У меня к нему есть счет за наших убитых пацанов, и я с ним посчитаюсь при первой возможности. А теперь - всем отдыхать, перекусывать и собираться в дорогу.
К 16.0 мы были готовы к выходу с Янова: я, Штольц, Андрюша, Киммериец, Корбан, новенький Гринго, Карина и Зондер. С собой мы несли все трофейные автоматы - так Зондер приказал.
Лис пришел попрощаться и принес пять банок тушенки. Пришел и местный Док: передал Штольцу большую клеенчатую сумку, набитую до упора:
- Это вам маленький полевой госпиталь в подарок от меня. Смотрите, будьте осторожны: Зона стремное место для прогулок.
Пришел конвой долговцев: три бойца с лейтенантом Гавриленко во главе:
- Готовы? Выходим. Идете за нами, след в след, смотрите по сторонам, если что не так - огонь не открывайте без моего приказа.

Мы вышли со станции. Относительно чистое небо, багряного цвета встретило нас. Куда уходит это небо? Что за ним? Где наш мир? Хочу домой, пусть там все обычно, немного нудновато и неинтересно, но это мой мир, мой дом. Карина что-то знает, знает, как нам вернуться домой - она рассказала Зондеру. Я смотрел на тоненькую шею Карины: девчонка шла впереди меня, смотрел и думал, а ведь классная она девчонка, эта Карина, красивая и сильная, и не ноет по пустякам, и глаза у нее добрые.
Мы перешли железнодорожные пути и спустились по небольшому откосу в долину, густо заросшую кустами и молодыми деревьями. Шли медленно и осторожно - так шли долговцы, задавая темп и прокладывая дорогу, а они опытные ребята, знают что делают. Где-то здесь должен быть недалеко передвижной бункер ученых, я помню по игре, но мы обошли его стороной и вскоре я увидел приземистое сооружение, отдававшее металлом стен - тот самый бункер. Похож, как в игре, точно похож. Хотя, может быть, игра была написана людьми, которые здесь сами побывали: такими же челами, как мы, кто знает?

Поднявшись по довольно крутому склону, мы вышли на заасфальтированную дорогу: слева от нас был мост над ж/д путями, а справа полуразрушенное КПП с открытыми воротами. Это и есть ЗРК «Волхов», вернее то, что от него осталось. На довольно большой территории бывшей воинской части, огороженной забором из колючей проволоки, местами разрушенным, виднелись несколько зданий и въезд в большой капонир. Возле зданий стоял бронетранспортер БТР, справа от капонира виднелись решетчатые антенны передвижного радара, навсегда замершего на боевом дежурстве.
Долговцы провели нас до здания, видимо, бывшей казармы, сохранившегося в неплохом состоянии, осмотрели все здание, а потом собрали нас в большом помещении напротив центрального входа.
- Баррикадируйтесь здесь. Сидите тихо. Сюда мало кто забредает из сталкеров, только зомбаки имеют привычку наведываться, но мы их зачищаем при необходимости. Придут зомбаки - не атакуйте их первыми, старайтесь им на глаза не показываться: они вас если не видят, то и не трогают. И еще: внизу, за воротами капонира, внутри полно тварей местных, тушканов, типа огромных крыс - не суйтесь туда без нужды, могут сожрать, и оружие не поможет. Если получите предупреждение насчет приближающегося Выброса - дуйте со всех ног в бункер ученых, они пустят, а здесь вы не пересидите Выброс, и мокрого места от вас не останется. Короче, ребята, устраивайтесь, если что - бегите на Янов и записывайтесь в Долг, примем, нам нормальные ребята нужны.- закончил Гавриленко. - Удачи вам!

Когда долговцы ушли, Зондер собрал нас на совет:
- Здесь, в казарме, мы не продержимся и часа, если кто захочет добраться до нас: все открыто, а баррикадироваться нечем. Зачистим капонир от тушканов и закроемся там, все таки легче там укрыться будет от нежданных гостей, да и от Выброса тоже. Что скажете?
- Скажу, что нормальная идея, но от Выброса один капонир может и не спасти - начал Корбан, покачивая свою раненную руку как ребенка. - Если удастся задраить ворота наглухо, то может быть и можно будет пересидеть, а если нет - тогда нам п...ц. Давайте я схожу на разведку, дайте мне Вана для прикрытия.
- Гуд - согласился Зондер. - Штольц, Андрей, Киммериец - займите круговую оборону, а ты, Гринго, побудь возле Карины. Приступаем, не тормозите!

Мы с Корбаном осторожно обошли передвижной радар и стали спускаться вниз по бетонному въезду в капонир - это такое подземное убежище, для укрытия техники. Створки массивных стальных ворот в капонир, метров по пять каждая, что в высоту, что в длину, были приоткрыты, а из глубины капонира раздавался подозрительный писк. Я помню по игре, что там было полно тушканов - злобных тварей - мутантов, размером с большую кошку, которые могли наброситься стаей и загрызть кого угодно.
Я проверил магазин с патронами, передернул затвор автомата и приготовился войти в капонир.
- Стой! - вдруг скомандовал Корбан, проходя вперед, к воротам. Я пойду вперед, а ты здесь смотри, чтобы кто в спину нам не ударил со стороны проходной. Если что, я позову.
- Да как ты пойдешь один, ты же ранен, и автомата у тебя нет?
- Ничего, я справлюсь - загадочно, как всегда, улыбнулся Корбан . - Ты не заходи внутрь, пока я тебя не позову, усек, Ваня?
- Усек
- Ну и хорошо. Смотри за проходной, а я пошел - и Корбан, включив фонарь, скользнул внутрь капонира.

Сначала, несколько секунд было тихо, затем писк многократно усилился и стал приближаться к воротам. Потом в темноте вдруг вспыхнул свет, яркий, как от электросварки, вспышка на несколько секунд, и наступила тишина.
- Корбан! Ты живой? - осторожно спросил я, сжимая потными от страха руками автомат.
- Нормально, заходи Ван - ответил из темноты Корбан.
Я включил свой фонарь и зашел внутрь. В капонире стояли два БТРа, но Корбана не было видно.
- Ты где, Корбан?
- Здесь я, за БТРами, иди сюда, не бойся, здесь никого нет.

Я, подозрительно оглядываясь по сторонам, обошел бронетранспортеры и наконец увидел моего товарища: тот стоял в углу помещения и что -то делал, ковыряясь в щитке, установленном на стене. Что-то щелкнуло и капонир залил неяркий свет из нескольких светильников на потолке.
- Готово! - обрадовался Корбан. - зови наших сюда.
_ А где тушканы? Я же слышал, как они пищали.
- Тушканы? Ушли они.
- Куда они ушли, просто так, взяли и ушли? - удивился я.
- Они ушли в Страну вечной охоты.
- Шутишь все, Корбан? - недоверчиво оглянулся я вокруг: нигде не было ни одной твари, ни живой , ни мертвой.
- А что за вспышка здесь была? - не успокаивался я.
- Какая разница, Ваня?! Наших зови, а то Выброс скоро будет.
- А ты откуда знаешь?
- Рука вот начала ныть, а это, говорят, перед выбросом всегда так бывает. Зови ребят побыстрее. Можешь здесь, через боковой выход по ступенькам подняться прямо к казарме.

Я привел наших ребят, они удивленно осматривались в большом помещении капонира.
- Ну, ты молодец, Корбан - похвалил Зондер. - Здесь есть где-то вход в бункер, по игре помню.
- Вон там, в правом углу, под аварийной лампой. Давай сначала попробуем ворота капонира закрыть.
- Правильно! - согласился Зондер, доставая из своего рюкзака какой - о прибор с компьютерными шлейфами. - Андрей! Возьми ребят и попробуйте закрыть ворота изнутри.

Мы начали закрывать ворота, а они, как ни странно, закрылись легко, без малейшего сопротивления и даже без скрипа, хотя весили створки по несколько тонн, не меньше.
- Чудеса, да и только! Как будто новые ворота и замки - удивился Андрюша, задраивая ворота, крутя массивную баранку штыревых замков . - Ну, все: теперь сюда так просто не зайдешь, разве что прямой наводкой из танка шарахнуть, и то вряд ли пробьет.
- А боковой выход, по ступенькам, тот, через который я вас привел - вставил я своих пять копеек, устало прислонившись к надежной толще стальной двери.
- Сейчас решим - Андрюша бегом скрылся за бронетранспортерами.
Мы со Штольцем и Гринго молча уставились друг на друга.
Через несколько минут в дальнем углу капонира прогремели взрывы, от которых мгновенно заложило уши - ведь рвануло в замкнутом помещении. Потом раздался грохот осыпающихся камней
- Ну, Андрюша! - удивился Штольц. - Решил таки вопрос, просто и со вкусом: взорвал боковой выход. Идем к нашим. Здесь задраены ворота так, что и ядерный взрыв выдержат. И второй вход завален. Вот и чудно - хрен теперь так просто кто сюда зайдет.

Зондер и Корбан, матерясь и выплевывая пыль, густым облаком окутавшую место завала. ковырялись у металлической двери в углу капонира. Эта дверь, как мне помнилось по игре, вела в подземный бункер, набитый тушканами, и с Бюрером в основном помещении в придачу.
Долго ковырялись, когда вдруг раздался металлический лязг и дверь приоткрылась.
- Не входить! - Корбан прижал спиной дверь.- Отойдите все за БТР-ы и ждите, пока я вас не позову. Киммериец, держи за мной двери!
Корбан скользнул в бункер, а Киммериец прижал дверь снаружи своей широкой спиной. Мы все переглянулись. Один Зондер осатавался спокойным - видно он уже успел переговорить с Корбаном, когда они разблокировали замок. Зондер знал, точно знал, что Корбан будет сейчас делать там, в бункере. Зондер знает, он все знает.

Наступила тишина, прерываемая только нашим тяжелым настороженным дыханием. Мы все сжимали оружие в руках и напряженно ждали звуков стрельбы из бункера или криков Корбана. Но все было тихо. Через несколько минут спертый воздух в запертом помещении капонира чуть вздрогнул, а Киммериеца заметно толкнула в спину дверь, но он снова привалился к ней, плотно прикрыв. Киммериец надежный и сильный мужик, он будет выполнять приказ до последнего, он такой.
Мы ждали.
Минут через двадцать, которые мне показались вечностью, раздался стук в дверь, которую блокировал Киммериец. Осторожный стук. Мы все, не сговариваясь вскинули автоматы, когда Киммериец отпустил дверь и, отскочив в сторону, тоже вскинул автомат.
Дверь открылась и из бункера вышел Корбан. Он загадочно, как всегда, впрочем, улыбался:
- Спокойно, спокойно - это я. Можно заходить, внутри чисто. - Корбан повернулся к нам спиной и опять исчез в бункере.

Мы зашли внутрь: все, как в игре: узкий коридор, освещенный тусклыми потолочными лампами, под ногами горы мусора от разметенной баррикады, которая, как мне помниться здесь была по игре, и тяжелый спертый застоявшийся воздух, густо пропитанный резким запахом плесени. И не только запахом плесени - я понял, что придавало такую резкость запаху - это был запах озона, как после грозы. Такое уже было сегодня ночью - когда мы во время грозы провалились в Зону. Это было сегодня ночью? Это было в той, в прошлой жизни, в другом месте и не со мной. Там, где-то в другом измерении был я, были мои друзья, были родители, была моя работа, бессонные ночи в Сети и в игровых мирах. Была Света, красивая девчонка, наверное, слишком красивая для меня, а может, я просто не был достаточно крут для нее, и моя пятнадцатилетняя "Мазда" не слишком престижна - это понятно. А может, я просто надоел Свете, или не уделял ей достаточно внимания - а ведь свято место пусто не бывает, вот и появился в ее жизни этот Николай, а я ушел в отставку, не стал бороться за Свету, почему - не знаю, может, я понял, что Николай сможет дать Свете больше, больше всего: надежности, внимания, любви, денег, ну и там всего, чего реально нужно женщине.
А вообще, я с девчонками дружу, но комплексую немного, хотя вижу и понимаю, что они ждут от меня больше решительности, а я перевожу их в область просто дружеских отношений потому, что мне так безопаснее и спокойнее. Честно говоря, я просто еще не встретил после Светы такой девчонки, с которой хотел бы построить что-то совместное, семью, например. А ведь мне уже почти тридцатник...
Конечно, периодически я забираю девчонок из ночных клубов и мы отрываемся по полной, но, как правило, отношения не продолжаются - так, знакомство до утра. Просто мне нравилась Света, наши отношения почти год были идеальными, мы жили вместе у меня, и родители не возражали - они думали, что мы таки поженимся. Не сложилось: больно, обидно, но не смертельно, пережил разрыв и все поутихло со временем. Бывает. Что-то нахлынуло на меня...
Вот идет впереди меня Рина. Вижу ее затылок - ее волосы убраны вверх, под кепку. Тонкая, нежная шея, небольшие и такие хрупкие плечи. Красивая девчонка, эта Рина, молчаливая и сильная. Столько пережила за эти сутки, а выстояла. А с виду такая Няшечка Кавайная!
Вот и пойми этих девчонок: они иногда крепче парней, морально, конечно, хотя с виду такие нежненькие. Хотя, я всяких видел: и крутых телок, которые за словом в карман не полезут и затащат в постель любого парня, который им приглянулся, за пять минут. Видел я и таких няшечек, скромных с виду, но которые дадут фору в постели любой крутой телке, знал умных зануд и откровенных гормональных дур и истеричек, высоких и низеньких, худых и толстых, блондинок и брюнеток, грудастых и не очень, с роскошными гривами волос и стриженных, короче - знал всяких. Ну, нравятся мне женщины и девчонки, что я могу с этим поделать?!
И вот Рина, к примеру, мне тоже нравится, и мне самому хочется ей нравиться, не знаю почему, хотя эта штучка явно не для меня. Да что тут о чувствах говорить - дожить бы до завтра.

Пройдя коридор, мы свернули влево и через открытые стальные двери зашли в сам бункер: большое, тускло освещенное помещение, метров сто квадратных, высотой метров пять, заставленное грудами ящиков.
- А Бюрер где? - недоверчиво спросил Корбана Штольц. - Вроде бы должен жить здесь, в бункере.
- Ушел он - спокойно сказал Корбан. - Ушел, чтобы нам не мешать.
- Бюрер ушел в лучший мир, Корбан? - хмыкнул Андрюша. - Ушел вместе с тушканами в Страну вечной охоты? Короче, колись - грохнул ты их втихаря, а нам втираешь?
Корбан молча покачал головой в ответ.
И тут пол покачнулся под ногами. С потолка посыпалась пыль и остатки порядке. как и.
- Что это? - испуганно вскрикнул Гринго. Нервы у него были явно не в порядке, как, впрочем и всех нас после суток, проведенных в Зоне.
- Это ребятки Выброс, очень серьезный Выброс - уселся на ящик Зондер. - На поверхности все простерилизовало, от всех, кто не успел спрятаться. А мы вот в бункере. И нам все пофиг. Такое впечатление, что это нас Зона сама сюда спрятала, так, чтобы понадежнее было. Да, Корбан?
Корбан молча улыбнулся в ответ.
Не нравится мне все это - слишком много странных совпадений, уж не Корбан ли нас сюда втравил, в Зону эту гребаную? Такой же вопрос я увидел в глазах всех наших ребят. Только Штольц, Андрюша и Рина смотрели спокойно.
- Не таращи так свои глаза, Ваня - съязвил Зондер, - все нормально: ты же знаешь, что Корбан у нас по жизни шаманит, вот и находит как-то общий язык с этими тварями. Так ведь, Корбан? Ты сам - то можешь объяснить, как это у тебя выходит?
- Не знаю точно, но я могу общаться с местными тварями, а как это получается - понятия не имею. Я просто знаю, как будто всю жизнь прожил здесь- ответил мягко Корбан. За его внешней мягкостью всегда крылась железная воля и непререкаемая логика, и я это давно знал.
- Эй, Корбан! - позвал Киммериец. - Может это на тебя так Зона подействовала, или сам процесс перехода сюда?
- Во, во! - добавил Андрюша вроде в шутку, а вроде всерьез. - Ты, вообще, наш Корбан, или местная копия, матрица, так сказать, я такое читал где-то. А может у тебя хвост уже вырос, да ты его прячешь?
- Я тебе сейчас врежу, Андрюша и не посмотрю, что ты такой здоровый, так ты сразу и глаза раскроешь - спокойно улыбнулся в ответ Корбан.
И я знал, что Корбан может врезать, если что не так, врезать кому угодно. Это наш Корбан, наш, - чувствую это. Но все таки что-то в нем изменилось, вернее что-то появилось новое - непонятное и отстраненное. Тьфу ты - мы все здесь постепенно становимся другими.

- Э - э! Без фокусов! - встрепенулся Зондер. - Нервы на замок! Свои приколы и стеб оставьте для Большой Земли. А сейчас - быстро все занялись делом: Штольц и Гринго - идите проверьте запасный выход, вон в том углу есть двери и шахтный колодец выхода прямо в казарму, а все остальные осматриваем содержимое ящиков, может что найдем полезное для нас. Карина, возьми автомат и присмотри за коридором. Кстати, Киммериец - сходи с Ваном и задрайте двери, которые из бункера ведут в капонир.

В ящиках было какое - то радиоэлектронное оборудование, запчасти, по - видимому к машинам, или БТР-ам. Ничего съестного, никакого оружия или боеприпасов: одни железяки, епт! Бесполезный хлам!
Один Зондер остался доволен ревизией содержимого бункера: все пригодится, мол.
Потом он с Корбаном и Штольцем, обыскали все закоулки, даже залезли в вентиляционный коридор, но источник резервного питания, который запитывал освещение в бункере, так и не нашли, хотя приглушенный шум работающего движка где-то в недрах бункера был слышен довольно отчетливо.
- Чего-то мы еще не знаем, и не видим, хотя какие-то помещения в бункере явно еще есть - озабоченно почесал затылок Зондер. Я редко видел его таким неуверенным, обычно Зондер все всегда знал и никогда не унывал.
- Все разошлись еще раз по бункеру: щупайте, думайте, смотрите, простукивайте - должно быть еще что-то, например дизельная для резервного питания, ведь работает движок где-то недалеко - все же слышат?!
Мы разошлись по бункеру без особого энтузиазма и надежды. Очень хотелось есть и пить, я так понимаю, что чувство голода и жажды будут теперь нашими постоянными спутниками, вместе со страхом и безразличием. Хорошие спутники, ничего не скажешь!
- Эй, ребята! Идите сюда! - это Рина позвала нас. - Слушайте: здесь за стенкой пустота.
Рина осторожно простукивала одну из стен.
Мы все собрались возле этой стены: и точно за стеной была пустота - мы все попробовали простучать.
- Что скажешь, Корбан? - спросил Зондер. - Что там, за стеной? Выход? Или проход в другой мир, в лучший?
Корбан молча прижался лбом к стене, и, закрыв глаза, стал слушать.
Мы все замолчали, и даже старались дышать потише, чтобы не мешать Корбану.
Корбан стоял и молчал. Мне даже показалось, что он заснул. Но вдруг Корбан отшатнулся от стены и спокойно сказал:
- Там безопасно. Нужно пробить эту стенку.
Гринго тут же нашел среди досок железный лом. Ударили по стене раз, другой: стена оказалась в полкирпича, чисто косметическая. Пробив стену, лом ударил во что-то железное и массивное.
- Бейте, сбивайте стену - крикнул Зондер.- Там что-то есть. Бейте, Буратины, бейте - там может быть волшебная дверца!
Через полчаса работы, мы, раздобыв еще один лом, разрушили фальшстену и удивленно переглянулись, полностью расчистив пространство: за стеной были огромные железные ворота - точно такие, как при входе в капонир.
- Оба-на! - восхищенно воскликнул Андрюша. - Вот вам пацаны, и Буратино, и папа Карло и "Золотой ключик" в придачу, епт!
- Открывай замок, философ - оборвал Андрюшину тираду Зондер. - Все помогаем!
Круговой замок открылся без особых проблем, мы распахнули ворота и замерли от удивления с открытыми ртами...